1

— Зафод! Проснись!

— Ммммвввввэээээ?

— Давай, просыпайся!

— Дайте же мне заняться тем, что у меня хорошо получается, а? — попросил Зафод и перевернулся на другой бок, отворачиваясь от голоса, чтобы спать дальше.

— Хочешь, чтобы я тебе наподдал? — осведомился Форд.

— А это доставит тебе большое удовольствие? — сонно пробормотал Зафод.

— Нет.

— Мне тоже. Так в чем дело? Кончай меня теребить, — Зафод свернулся калачиком.

— Он получил двойную порцию газа, — сказала Триллиан, глянув на Зафода, — через два дыхательных горла.

— И бросьте болтать, и без того трудно уснуть. Что стряслось с землей? Везде твердо и холодно.

— Это золото, — ответил Форд.

Зафод оказался на ногах одним изумительным балетным движением и уже всматривался в горизонт, потому что вокруг во всех направлениях простиралась совершенно гладкая и твердая золотая почва. Она блестела, как… Невозможно сказать, как она блестела, так как ничто во Вселенной не блестит так, как планета из цельного золота.

— Кто это все там собрал? — завопил Зафод, выпучив глаза.

— Не возбуждайся, — сказал Форд. — Это всего лишь каталог.

— Кто?

— Каталог, иллюзия, — пояснила Триллиан.

— Как ты можешь это говорить? — вскричал Зафод, падая на четвереньки и принимаясь разглядывать землю. Он тыкал и сверлил почву ногтем. Она была очень тяжелой и чуть-чуть мягкой: царапалась ногтем. Она была очень желтой и очень блестящей, а дыхание затуманивало ее так своеобразно и особенно, как затуманивается от выдоха цельное золото.

— Мы с Триллиан недавно прошлись, — сообщил Форд. — Мы кричали и вопили до тех пор, пока не явился кто-то, а потом продолжали орать и визжать, пока с них не хватило. Тогда они нас перенесли в свой планетный каталог, чтобы отвлечь, до поры, когда смогут нами заняться. Это все сенсоленты.

Зафод с горечью поглядел на Форда.

— Какой бред: вырвать меня из моего собственного отличного сна, чтобы показать чей-то еще, — и в раздражении отвернулся.

— Что там за ущелья? — спросил он.

— Проба, — ответил Форд. — Мы взглянули.

— Мы не стали будить тебя раньше, — вступила Триллиан. — На последней планете было по колено рыбы.

— Рыбы?

— Некоторым людям нравятся престранные вещи.

— А до того была платина. Немного тускловато. А вот на это, решили мы, ты был бы не прочь посмотреть.

Повсюду, куда ни кинь взгляд, сверкали моря света, сливаясь в сплошное сияние.

— Расчудесненько, — раздраженно сказал Зафод.

В небе появился громадный каталожный номер зеленого цвета. Он замигал и сменился другим. С ним сменился и окружающий пейзаж.

В один голос все выдохнули: «Ух!»

Пурпурное море. Пляж выстилала мелкая желтая и зеленая галька — ужасно драгоценные камни. Отдаленные горы с красными верхушками были сглаженными и волнистыми. Рядом с компанией стоял пляжный столик цельного серебра и пляжный розовато-лиловый зонтик с оборочками и серебряными кисточками.

В небе, сменив каталожный номер, появилась огромная надпись. Она гласила: «Какими бы ни были ваши вкусы, Магратея сможет вам угодить. Мы не гордые».

И пять тысяч полностью обнаженных женщин выпали на парашютах из небес.

Эта сцена мгновенно исчезла, и спутники оказались на весеннем лугу, полном коров.

— Ох, мои мозги! — вырвалось у Зафода.

— Тебе хочется о них поговорить? — спросил Форд.

— Да, верно, — ответил Зафод, и все трое уселись, перестав обращать внимание на окружавшие их картины, сменявшие друг друга. Зафод продолжил.

— Вот как я все себе представляю. Что бы ни случилось с моим умом, это сделано мною. И сделано так, чтобы остаться не замеченным при официальной правительственной проверке. И я сам не должен был ни о чем знать. Диковато, правда?

Слушатели согласно кивнули.

— Итак, спрашиваю я, какой такой секрет я не могу никому доверить: ни Галактическому правительству, ни даже самому себе? Ответ: не знаю. Само собой. Но я могу собрать известное воедино и начать строить предположения. Когда я решил выдвигаться на президентский пост? Вскоре после смерти президента Юдена Ранкса. Помнишь Юдена, Форд?

— Да-а, тот парень с которым мы встретились детьми, арктурский капитан. Весельчак. Дал нам каштанов во время твоего налета на его мегагруз. Сказал, что ты самый удивительный мальчишка из всех, кого он видел.

— Как все было? — спросила Триллиан.

— Древняя история, — ответил Форд, — когда мы были детьми на Бетельгейзе. Арктурские мегагрузы перевозили большую часть оптовых грузов между Галактическим Центром и внешними областями. Бетельгейзианские торговые разведчики открывали рынки, а арктурцы их снабжали. Пока космических пиратов не уничтожили в ходе Дордельских войн, от них было много хлопот. Поэтому мегагрузы оснащались самой фантастической защитой, известной галактической науке. Не корабли, а звери, к тому же громадные. Лежа на орбите вокруг планеты, прямо устраивали солнечные затмения.

— Однажды, юный Зафод решил устроить набег на один из них. Простой ребенок. На трехракетной шлюпке для стратосферных работ. Не хочется и вспоминать: ума во всей затее было меньше, чем у свихнувшейся мартышки. Я тоже пошел в набег, так как рассчитывал на верную прибыль, поставив на то, что у Зафода ничего не выйдет. И не хотел, чтобы он возвратился с фальшивыми доказательствами. Что же произошло? Мы забрались в трехструйку, двигатели которой Зафод форсировал до неузнаваемости. Прошли три парсека за несколько недель. Ворвались на мегагруз, до сих пор не знаю, как. Размахивая игрушечными пистолетами, протопали на капитанский мостик и потребовали каштанов. Большей дикости я не знаю. Проиграл карманные деньги за год. Чего ради? Ради каштанов.

— Юден Ранкс, — сказал Зафод. — Капитан и впрямь был отличным парнем. Он нас накормил, дал попробовать хмельного из самых чудных уголков Галактики. Дал, конечно, кучу каштанов. Мы просто неописуемо провели время. Потом телепортировал нас обратно. В отделение строгого режима государственной тюрьмы Бетельгейзе. Классный мужик. Прошел на выборах в президенты Галактики.

Зафод примолк.

Окружающий пейзаж погрузился в сумрак. Вокруг завертелись темные туманы, в тенях затаились неразличимые слоноподобные фигуры. Время от времени воздух оглашали звуки, производимые иллюзорными существами, убивающими других иллюзорных существ. Очевидно, достаточное количество людей получали от подобных вещей удовольствие, чтобы включать такое в каталог платных услуг.

— Форд, — тихо позвал Зафод.

— А?

— Перед самой смертью Юден приходил увидеться со мной.

— Что? Ты никогда мне не говорил.

— Нет.

— Что он сказал? Зачем хотел тебя видеть?

— Он рассказал мне о Золотом Сердце. Это была его мысль, что я должен украсть корабль.

— Его мысль?

— Да, и единственная возможность кражи открывалась на церемонии открытия.

Форд с секунду изумленно на него смотрел, а потом залился хохотом.

— Не хочешь ли ты сказать, будто вознамерился стать президентом Галактики только ради кражи корабля?

— Точно, — ответил Зафод с улыбкой, от которой большинство людей заперлось бы в комнате с мягкими стенами.

— Но почему? Почему было так важно было им завладеть?

— Не знаю. Считаю, если бы я сознавал эту важность и понимал, зачем это нужно, все всплыло бы при официальной проверке мозга и я бы никогда не прошел. Думаю, Юден сказал многое, что все еще заперто.

— Так ты считаешь, что пошел и нагадил в своих собственных мозгах в результате разговоров с Юденом?

— Он был черт знает какой трепач.

— Но, Зафод, старый друг, ты ведь хочешь позаботиться о себе.

Зафод пожал плечами.

— Я имею в виду, разве у тебя нет подозрений о причинах всего этого? — пояснил Форд.

Зафод глубоко задумался и, казалось, его головы посетили какие-то сомнения.

— Нет, — ответил он наконец. — Кажется, я не позволяю себе проникнуть ни в одну из своих тайн.

— Пока, — добавил он, подумав еще, — Не могу понять. Не в силах доверять себе больше: словно могу проболтаться доносчику.

Секундой позже последняя каталожная планета растаяла и появился настоящий мир. Они сидели в плюшевой приемной, полной столиков со стеклянными столешницами, уставленными призами.

Перед ними стоял рослый магратеец.

— Мыши желают немедленно вас принять.