Существует теория, утверждающая, что если кто-нибудь доподлинно выяснит, что такое Вселенная, и зачем она нужна, то она в тот же момент исчезнет, а вместо нее появится что-нибудь еще более странное и причудливое. Существует другая теория, которая утверждает, что это уже случилось.

 

Глава 1

До сих пор дело было так:

Сначала была создана Вселенная.

Немало людей сильно разозлилось из-за этого, да и вообще, общественное мнение сочло это ошибкой.

Многие народы верят в то, что ее создал какой-то Бог, хотя народ жатравартидов с планеты Вильтводль-6, например, считает, что Вселенная вылетела из носа существа по имени Великий Зеленый Кондратий, когда оно чихнуло.

Жатравартиды, живущие в постоянном страхе перед событием, которое они называют Пришествием Великого Белого Носового Платка, представляют собой маленьких синих существ, у каждого из которых более пятидесяти рук. Именно поэтому они уникальны как единственный в истории народ, изобретший дезодорант раньше колеса.

Однако теория Великого Зеленого Кондратия не нашла широкой поддержки за пределами Вильтводля-6, и поэтому, поскольку Вселенная — вещь сама по себе весьма загадочная, поиск других объяснений ведется до сих пор.

Например, одна раса гиперразумных всемерных существ построила себе гигантский суперкомпьютер по имени Глубокомысленный, чтобы раз и навсегда вычислить Ответ на Главный Вопрос Жизни, Вселенной и Всего на Свете.

Семь с половиной миллионов лет Глубокомысленный вычислял и рассчитывал, а потом объявил ответ: сорок два. Пришлось строить еще больший компьютер, чтобы выяснить, а каков же сам вопрос.

И этот компьютер, который назвали Землей, был так велик, что многие часто принимали его за планету — особенно странные обезьяноподобные существа, населявшие его поверхность. Им и в головы не приходило, что были они просто частью гигантской компьютерной программы. И это странно, так как без понимания этой элементарной и очевидной вещи ничто из происходившего когда-либо на Земле не имело ни малейшего смысла.

Но, к сожалению, перед самым наступлением ответственного момента снятия показаний Землю неожиданно уничтожили. Это сделали вогоны, чтобы — как они заявляли — освободить место для прокладки новой гиперкосмической скоростной трассы. И надежда найти смысл жизни была навеки потеряна.

Во всяком случае, так казалось.

Два странных обезьяноподобных существа выжили.

Артур Дент: спасся в самый последний момент, благодаря тому, что его старый друг Форд Префект неожиданно оказался жителем небольшой планеты вблизи Бетельгейзе, а вовсе не Гилфорда, как он заявлял до того, и, что более важно, знал, как путешествовать автостопом на летающих тарелках.

Триша Макмиллан, или Триллиан: покинула планету шестью месяцами ранее с Зафодом Библброксом, тогдашним президентом Галактики.

Итак, двое спасшихся.

Они — все, что осталось от величайшего из когда-либо проводимых экспериментов по поиску Главного Вопроса и Главного Ответа Жизни, Вселенной и Всего на Свете.

И менее чем в полумиллионе миль от лениво плывущего сквозь чернильную космическую тьму корабля, в котором они сейчас находятся, навстречу им неспешно движется вогонский корабль.

 

Глава 2

Как и все вогонские корабли, он выглядел так, как будто его не столько сконструировали, сколько слепили. Гадкие желтые шишки и огрызки, торчащие из него под неприглядными углами, изуродовали бы внешний вид любого корабля, но в данном случае, это было, к сожалению, невозможно. Говорят, что в небе видели и более корявые вещи, но источники этих слухов не заслуживают доверия.

В действительности, чтобы увидеть нечто более уродливое, чем вогонский корабль, вам следовало бы зайти внутрь и посмотреть на вогона. Однако если вы разумное существо, то именно этого вы делать и не станете, поскольку среднестатистический вогон не будет долго думать, прежде чем совершить с вами что-нибудь настолько бессмысленно-гнусное, что вы пожалеете о том, что родились на свет, или (если вы способны позитивно мыслить) о том, что вогон родился на свет.

Честно говоря, среднестатистический вогон вообще не будет думать. Вогоны — тупые, слабовменяемые и заторможенные создания, они созданы явно не для этого. Анатомическое исследование вогона показывает, что его мозг на самом деле не мозг, а сильно смещенная, деформированная и дисфункционирующая печень. Самое положительное, что можно о них сказать — это то, что они четко знают, что им нравится. Им, как правило, нравится причинять людям боль и приходить в ярость при всяком удобном случае.

Одна из вещей, которые им не нравятся — это не доводить дело до конца. Особенно данный конкретный вогон, и особенно — в силу различных причин — данное конкретное дело.

Конкретным вогоном был капитан Простетный Вогон Джельц из Галактического Отдела Гиперкосмического Планирования, а его конкретным делом было уничтожить так называемую планету Земля.

Он ерзал своим монументально гадким телом в неудобном склизком кресле и пристально смотрел на экран, сканирующий местонахождение космического корабля «Золотое сердце».

Ему было мало дела до того, что «Золотое сердце» со своим бесконечно-невероятностным приводом был самым прекрасным и технически совершенным кораблем из всех когда-либо построенных. Эстетика и технология были для него книгами на чужом языке. А все книги он, будь его воля, сжег бы и развеял пепел по ветру.

Еще меньше дела ему было до того, что на борту этого корабля находился Зафод Библброкс. Зафод Библброкс был президентом Галактики, теперь уже бывшим, и, хотя его и угнанный им корабль разыскивали все полицейские силы Галактики, вогона это не интересовало.

У него был другой интерес.

Говорят, что вогоны не чужды взяточничества и коррупции, как море не чуждо волн, и в его случае это было как нельзя более верно. Когда он слышал слова «честность» и «моральные принципы», то брал в руки словарь, а когда слышал звон большого количества денег, то брал свод законов и швырял их подальше.

В своем непреклонном стремлении уничтожить Землю со всеми вытекающими отсюда последствиями он был движим кое-чем помимо служебного долга. Высказывались даже сомнения в том, что упомянутую трассу вообще когда-либо построят, но дело попросту замяли.

Он издал отвратительный удовлетворенный хмык.

— Компьютер, — прокаркал он, — соедини меня с моим личным психиатром.

Через несколько секунд на экране возникло лицо Кляпа Недомерека, улыбающегося как человек, осознающий, что находится в десяти световых годах от разговаривающего с ним вогона. К улыбке примешивалась и некоторая ирония. Хотя вогон упрямо называл его своим личным психиатром, вряд ли психиатр был в состоянии ему хоть чем-то помочь. Дело было в том, что Недомерек сам использовал вогона. Он платил ему кучу денег за выполнение кое-какой грязной работы. Как один из наиболее выдающихся и преуспевающих психиатров Галактики, он вместе с консорциумом своих коллег был готов потратить большие деньги, когда казалось, что на карту поставлено будущее всей психиатрической науки.

— Добрый день, мой милый Простетный капитан, — сказал он. — Ну, и как мы себя сегодня чувствуем?

Вогон рассказал ему, что за последние несколько часов он угробил дисциплинарными упражнениями почти половину своей команды.

Улыбка Недомерека не дрогнула ни на секунду.

— По-моему, — сказал он, — это совершенно нормальное поведение для вогона. Естественная и здоровая реализация агрессивных инстинктов в актах бессмысленного насилия.

— Вы так всегда говорите, — проворчал вогон.

— Опять-таки, — ответил Недомерек, — по-моему, это совершенно нормальное поведение для психиатра. Ну, хорошо. Совершенно очевидно, что сегодня ваше психическое состояние и мое уравновешивают друг друга. Теперь скажите мне, что нового в нашем задании?

— Мы обнаружили корабль.

— Прекрасно! — сказал Недомерек. — Прекрасно! А экипаж?

— Землянин там.

— Превосходно! А…?

— Женщина с той же планеты. Они последние.

— Хорошо, хорошо, — просиял Недомерек. — Кто еще?

— Некто Префект.

— И?…

— И Зафод Библброкс.

На миг улыбка Недомерека померкла.

— Ах, да, — сказал он, — я этого ожидал. Очень жаль.

— Он ваш друг? — поинтересовался вогон, слышавший где-то однажды это слово и решивший использовать его в разговоре.

— Да нет, — задумчиво ответил Недомерек, — в нашей профессии не заводят друзей.

— А-а, — промычал вогон, — коллега?

— Нет, — усмехнулся Недомерек, — все не настолько плохо.

Он помолчал. Губы его продолжали улыбаться, но брови слегка нахмурились.

— Понимаете, — сказал он, — Библброкс — один из моих самых выгодных клиентов. Человек с такими личностными проблемами — мечта любого психоаналитика.

Он еще немного поиграл с этой мыслью, потом отогнал ее с неохотой и сказал:

— Итак, вы готовы выполнить свою задачу?

— Да.

— Хорошо. Немедленно уничтожьте корабль.

— А как же Библброкс?

— Что поделаешь? — улыбнулся Недомерек. — Зафод такой парень…

И он исчез с экрана.

Капитан вогонов нажал кнопку системы оповещения.

— В атаку! — скомандовал он.

В это самое время Зафод Библброкс находился в своей каюте и громко ругался. Два часа назад он сказал, что они пообедают в Ресторане в конце Вселенной, после чего рассорился с бортовым компьютером и убежал в свою каюту, чтобы рассчитать коэффициент невероятности с помощью карандаша и бумажки.

Невероятностный привод «Золотого сердца» делал этот корабль самым мощным и непредсказуемым из существующих кораблей. Для него не было ничего невозможного, при условии, что вы точно знали, насколько то, чего вы от него хотели, невероятно.

Зафод угнал его, когда, будучи президентом, должен был руководить его запуском. Он не знал, почему он его угнал, он просто думал, что корабль ему нравится.

Он не знал, почему он стал президентом Галактики, ему просто казалось, что это так круто!

Он не знал, что этому есть более веские причины, но они погребены в темных, заблокированных участках двух его мозгов. Он бы не возражал, если бы темные заблокированные участки его мозгов убрались к чертям, потому что когда они изредка обнаруживали себя на какой-то миг, то вселяли странные мысли в светлые и веселые участки его сознания, пытаясь отвлечь от того, что он считал главным занятием своей жизни — развлекаться и получать максимум удовольствия.

В настоящий момент он не получал никакого удовольствия. У него кончилось терпение и карандаши, и он сильно проголодался.

— Ах ты, зараза! — закричал он.

В этот самый момент Форд Префект находился в воздухе. Он был там не из-за неисправности искусственного гравитационного поля корабля, а потому, что только что прыгнул с лестницы, ведущей к каютам экипажа. Лестница была довольно высокой для прыжка, он приземлился неловко, упал на руки, поднялся и побежал по коридору, запнув по пути за угол пару миниатюрных обслуживающих роботов. Он ворвался в каюту Зафода и сообщил ему то, что занимало его мысли:

— Вогоны!

Незадолго до этого Артур Дент вышел из своей каюты в поисках чашки чая. Он отправился на эти поиски без особого оптимизма, так как знал, что единственным источником горячих напитков на корабле был бестолковый аппарат, произведенный Кибернетической Корпорацией Сириуса. Он назывался синтезатором напитков «Нутримат», и Артур с ним уже сталкивался.

Он утверждал, что может предложить всем, кто им воспользуется, широчайший ассортимент всевозможных напитков, отвечающих вкусам и особенностям обмена веществ каждого. Однако на поверку он неизменно выдавал пластиковый стаканчик, наполненный жидкостью, напоминавшей, но очень уж отдаленно, чай.

Артур попытался добиться от машины чего-нибудь другого.

— Дай чаю, — сказал он.

— Отведай и насладись! — ответила машина и выдала ему стаканчик тошнотворной жидкости.

Он швырнул его прочь.

— Отведай и насладись! — повторила машина и дала ему еще один.

«Отведай и насладись» — девиз чрезвычайно преуспевающего Отдела Жалоб Кибернетической Корпорации Сириуса, который занимает основные массивы суши трех среднего размера планет и является единственным подразделением корпорации, приносящим в последние годы стабильный доход.

Этот девиз стоит — или, вернее, стоял — выполненный трехмильными освещенными буквами возле космического порта Отдела Жалоб на планете Идрекс. К несчастью, буквы были такими тяжелыми, что вскоре после их установки земля под ними просела, и они провалились на половину своей высоты, прямо сквозь подземные офисы многих молодых талантливых менеджеров по жалобам, ныне покойных.

Оставшиеся на поверхности половины букв выглядят теперь как надпись на туземном языке «Сунь свою голову свинье под хвостик» и подсвечиваются только по праздникам.

Артур выбросил шестой стаканчик жидкости.

— Послушай, машина, — сказал он, — ты утверждаешь, что можешь синтезировать любой из существующих напитков. Так почему же ты все время пихаешь мне одну и ту же дрянь?

— Сенсорные данные питательности и удовольствия, — пробулькал аппарат. — Отведай и насладись.

— Это невозможно пить!

— Если ты насладился этим напитком сам, — продолжала машина, — почему бы не отведать его вместе с друзьями?

— Потому, — зло ответил Артур, — что я не хочу их лишиться. Попытайся понять, что я хочу тебе сказать. Этот напиток.

— Этот напиток, — сладенько пропела машина, — подобран индивидуально под твой вкус и потребность в питательных веществах.

— Так, по-твоему, я пищевой мазохист?

— Отведай и насладись!

— Заткнись!

— Это все?

Артур сдался.

— Да, — сказал он.

Но потом решил: черта с два.

— Нет, — сказал он. — Смотри, это очень просто. Все, что мне нужно… это чашка чая. Ты сможешь это сделать, только молчи и слушай.

Он сел на пол и рассказал «Нутримату» об Индии, Китае и Цейлоне. Он рассказал о широких листьях, сохнущих на солнце, и о серебряных чайниках. Он рассказал о чаепитиях летом на лужайках. Он рассказал о том, что нужно наливать молоко раньше чая, чтобы оно не было кипяченым. Он даже рассказал (вкратце) историю Ост-Индской Компании.

— Так вот о чем речь? — сказал «Нутримат», когда он закончил.

— Да, — ответил Артур, — это мне и нужно.

— Тебе нужен вкус высушенных листьев, заваренных в воде?

— Да, и с молоком.

— Выдавленным из коровы?

— Ну, если правильно выразиться, то…

— Мне понадобится помощь, — коротко сказала машина. Все жизнерадостное бульканье исчезло из ее голоса, теперь он звучал по-деловому сухо.

— Я сделаю все, что смогу, — сказал Артур.

— Ты уже все сделал, — известил его «Нутримат».

Он запросил бортовой компьютер.

— Привет! — сказал компьютер.

«Нутримат» рассказал компьютеру все о чае. Компьютер удивился, подключил свои логические схемы к «Нутримату», и они вместе погрузились в хмурое молчание.

Артур подождал, но ничего не произошло. Он постучал по нему кулаком, но результата не было. В конце концов, он махнул рукой и пошел на мостик.

В космической пустоте неподвижно висел «Золотое сердце». Вокруг него сверкали миллиарды огоньков Галактики. К нему тихо приближался уродливый желтый, похожий на ломоть вогонский корабль.

 

Глава 3

— У кого-нибудь есть чайник? — спросил Артур, входя на мостик, и удивился, почему Триллиан кричит на компьютерный терминал, Форд колотит по нему кулаком, а Зафод пинает его, и откуда на обзорном экране взялся корявый желтый ломоть.

Он поставил на стол чашку, которую держал в руке, и подошел к ним.

— Что такое? — спросил он.

В это время Зафод бросился к столику, на котором были приборы управления обычным фотонным двигателем. Они материализовались у него под руками, и он включил ручное управление. Он щелкал, дергал, нажимал и ругался. Фотонный двигатель обморочно вздрогнул и выключился.

— Что-то случилось? — спросил Артур.

— Эй, вы слыхали, — буркнул Зафод, кидаясь к столику ручного управления бесконечно-невероятностным двигателем, — обезьяна разговаривает.

Бесконечно-невероятностный двигатель чихнул два раза и тоже отключился.

— Подумать только, — сказал Зафод и пнул невероятностный привод, — говорящая обезьяна!

— Если ты чем-то расстроен… — начал Артур.

— Вогоны! — рявкнул Форд. — Они нас атакуют!

У Артура затряслась челюсть.

— Так что же мы здесь делаем? Надо сваливать!

— Не можем, компьютер завис.

— Завис?

— Он говорит, что все схемы заняты. На всем корабле нет питания.

Форд отошел от терминала, вытер лоб рукавом и прислонился к стене.

— Мы ничего не можем сделать, — сказал он и уставился прямо перед собой, кусая губы.

Когда Артур учился в школе, задолго до уничтожения Земли, он играл в футбол. Он играл не очень хорошо, единственное, что ему удавалось — это забивать голы в свои ворота в решающих матчах. Когда это происходило, он чувствовал некий особенный горячий зуд в затылке, который затем медленно расползался по его щекам и лбу. В такие моменты ему явственно виделись комья земли и травы и толпы мальчиков со злыми лицами, швыряющих в него эти комья.

Некий особенный горячий зуд возник у него в затылке и медленно расползся по щекам и лбу.

Он начал что-то говорить, но замолчал.

Он снова начал что-то говорить, и снова замолчал.

Наконец, он смог заговорить.

— Э-э… — сказал он и прочистил горло.

— Скажите, — продолжил он, но так робко, что все тут же обернулись к нему. Он посмотрел на приближающуюся желтую блямбу на экране.

— Скажите, — повторил он, — компьютер сказал, чем он занят? Мне просто интересно.

Все взгляды были прикованы к нему.

— А, э-э… я просто так спросил, правда.

Зафод протянул руку и взял Артура за шиворот.

— Что ты с ним сделал, обезьяна? — выдохнул он.

— Так, — пробормотал Артур, — ничего особенного. Просто я вспомнил, что совсем недавно он пытался придумать, как…

— Что?

— Приготовить мне чаю.

— Вот именно, ребята, — вдруг ожил компьютер, — как раз этим я сейчас и занимаюсь. Задача, я вам скажу, не из простых! Подождите немного, я скоро освобожусь. — И он снова погрузился в тишину, не нарушаемую ни одним из трех человек, сверлящих взглядами Артура Дента.

И, как будто для того, чтобы снять напряженность, вогоны открыли огонь.

Корабль с грохотом содрогнулся. Его наружное силовое поле начало вздуваться пузырями, трещать и брызгать осколками под залпами дюжины фотразоновых пушек «МегаУбой-30», как бы давая понять, что его хватит ненадолго. Форд Префект оценил его ресурс в четыре минуты.

— Три минуты пятьдесят секунд, — сказал он после паузы.

— Сорок пять секунд, — добавил он погодя. Он пощелкал бесполезными переключателями, а затем недружелюбно посмотрел на Артура.

— До смерти охота чаю, да? — спросил он. — Три минуты сорок секунд.

— Может, ты перестанешь считать? — прорычал Зафод.

— Перестану, — ответил Форд, — через три минуты тридцать пять секунд.

На борту вогонского корабля Простетный Вогон Джельц был изрядно озадачен. Он ожидал погони, волнующего захвата тракторными лучами, применения специально смонтированного субцикличного нормализатора для нейтрализации бесконечно-невероятностного привода, но субцикличный нормализатор не потребовался, так как «Золотое сердце» просто стоял на месте и молча все принимал.

Фотразоновые пушки «МегаУбой-30» палили, не умолкая, а «Золотое сердце» все также стоял на месте и молча принимал все.

Вогон прощупал все возможные сенсоры, проверяя, нет ли здесь какой-то хитрой уловки, но никаких хитрых уловок не обнаружил.

Но он, конечно же, ничего не знал о чае.

Также он ничего не знал, о том, что делали обитатели «Золотого сердца» в последние оставшиеся у них три с половиной минуты жизни.

Например, он не догадывался, что в это время Зафоду Библброксу пришла в голову идея провести спиритический сеанс.

Само собой, смерть была сейчас самым насущным вопросом, но скорее как нечто, чего следовало избежать, а не нечто, на чем следовало зацикливаться.

Возможно, ужас, который почувствовал Зафод ввиду перспективы встречи с покойными предками, навел его на мысль о том, что они могут испытывать нечто схожее по отношению к нему и захотят сделать что-нибудь, чтобы отложить эту встречу.

Или, опять же, это могло быть своеобразной подсказкой, подаваемой ему затемненным участком его мозга, который он по необъяснимой причине заблокировал, чтобы стать президентом Галактики.

— Ты хочешь поговорить со своим прадедом? — удивился Форд.

— Да.

— И это нужно делать именно сейчас?

Корабль продолжал громыхать и сотрясаться. Температура поднималась. Свет начал меркнуть — вся энергия, не употребляемая компьютером на размышления о чае, шла на поддержание тающего силового поля.

— Да! — подтвердил Зафод. — Слушай, Форд, я думаю, что он сможет нам помочь.

— И это, по-твоему, называется — ты думаешь? Выбирай слова.

— Ты можешь предложить что-то еще?

— Э-э…

— Ладно, все к главному пульту! Быстрее! Триллиан, обезьяна, шевелитесь!

Они в замешательстве сели вокруг главного пульта и, чувствуя себя последними дураками, взялись за руки. Зафод третьей рукой выключил свет.

Корабль погрузился во тьму.

Снаружи «МегаУбои» продолжали рвать в клочья силовое поле.

— Сосредоточьтесь на его имени, — прошептал Зафод.

— А как его имя? — спросил Артур.

— Зафод Библброкс Четвертый.

— Как?

— Зафод Библброкс Четвертый. Сосредотачивайтесь!

— Почему Четвертый?

— Потому что! Я Зафод Библброкс Первый, мой отец был Зафод Библброкс Второй, дед — Зафод Библброкс Третий.

— Как так?

— Проблемы с контрацепцией и с машиной времени. Теперь сосредотачивайтесь!

— Три минуты, — сказал Форд Префект.

— Зачем мы это делаем? — спросил Артур Дент.

— Заткнись, — посоветовал ему Зафод Библброкс.

Триллиан ничего не сказала. Что тут скажешь, подумала она.

Теперь единственным источником света на мостике были два тусклых красных треугольничка в дальнем углу, где сидел в безжизненной позе параноидальный андроид Марвин. Он не обращал ни на кого внимания, и никто не обращал внимания на него, погруженного в свой собственный, весьма неприятный мир.

Четыре фигуры вокруг центрального пульта сгорбились в попытке сконцентрироваться и старались не замечать оглушительного шума и ужасных содроганий корабля.

Они сидели в сосредоточенном напряжении.

Шли секунды.

На лбу у Зафода выступили капельки пота — сначала от напряжения, потом от досады и, в конце концов, от стыда. Не выдержав, он яростно завопил, вырвал свои ладони из рук Триллиан и Форда и ударил кулаком по выключателю.

— Наконец-то ты включил свет, — произнес чей-то голос. — Не так ярко, пожалуйста, мои глаза уже не те, что прежде.

Все четверо подскочили в креслах. Они медленно обернулись на голос, хотя волосы на их головах продемонстрировали стремление остаться в прежнем положении.

— Ну, и кто же беспокоит меня в такое время? — спросила сухонькая согбенная фигурка, стоящая возле клумбы с папоротником в дальнем конце мостика. Седые головы старичка выглядели такими древними, что, казалось, они могли помнить рождение галактик. Одна голова спала, свесившись на плечо, а другая пристально щурилась на них. Наверное, если бы его глаза были такими, как прежде, то он мог бы резать взглядом алмазы.

Зафод нервно вздохнул. Он церемонно наклонил обе головы, что является на Бетельгейзе традиционным приветствием старших.

— А, э-э… привет, прадедушка… — промямлил он.

Старичок подошел к ним ближе. Он вгляделся сквозь неяркий свет. Он вытянул костлявый палец в сторону своего правнука.

— А, Зафод Библброкс, — сказал он недовольно. — Последний из нашей великой династии. Зафод Библброкс Никоторый.

— Первый.

— Никоторый! — каркнул старик. Зафод терпеть не мог его голос. Он скреб по его нервам, как гвоздь.

Он поерзал в кресле.

— Ну, прадедушка, — пробормотал он, — извини за цветы, я хотел прислать венок, но они кончились в магазине как раз передо мной.

— Ты забыл! — оборвал Зафод Библброкс Четвертый.

— Ну.

— Ты слишком занятой. Никогда не думаешь о других. Вы, живые, все одинаковые.

— Две минуты, Зафод, — прошептал Форд со страхом.

Зафод нервно пошевелился.

— Да, но я хотел их прислать, — сказал он. — Я и прабабушке напишу, лишь только выберусь отсюда.

— Твоя прабабушка… — задумчиво пробормотал себе под нос старик.

— Как она поживает? — сказал Зафод. — Я непременно навещу ее. Вот только мне надо сначала.

— Я и твоя покойная прабабушка поживаем хорошо, — проскрипел Зафод Библброкс Четвертый.

— А… ага.

— Но мы очень недовольны тобой, юный Зафод.

— А… да. — Зафод с удивлением чувствовал, что он не в состоянии взять разговор в свои руки, а тяжелое дыхание Форда над ухом напоминало о том, что секунды быстро уходят. Грохот и тряска усилились до ужасающей степени. Он видел в полумраке побелевшие и застывшие лица Артура и Триллиан.

— Э-э, прадедушка…

— Мы наблюдали за твоими успехами с изрядной долей огорчения.

— Да, минуточку, подожди…

— Если не сказать отвращения!

— Ну, послушай…

— Я хочу спросить, что с тобой происходит?

— В меня палит целый вогонский флот! — крикнул Зафод. Он преувеличивал, но это было единственной возможностью передать основную мысль по адресу.

— Меня это нисколько не удивляет, — сказал старик, пожимая плечами.

— Но это происходит прямо сейчас, — лихорадочно выпалил Зафод.

Спиритуальный предок кивнул, взял со стола чашку, принесенную Артуром, и посмотрел на нее с интересом.

— Э-э… прадедушка…

— А ты знаешь, — прервал призрак, меряя Зафода суровым взглядом, — что Бетельгейзе-Пять слегка изменила свою орбиту?

Зафод этого не знал, и к тому же, ему было трудно сосредоточиться на этой информации из-за шума, неизбежной гибели и прочего.

— Оттого, что я верчусь в своей могиле! — пролаял предок. Он стукнул чашкой о стол и уставил дрожащий обвиняющий палец на Зафода.

— Это твоя вина! — взвизгнул он.

— Полторы минуты, — пробормотал Форд, схватившись за голову.

— Да, да, прадедушка, ты можешь помочь, мы…

— Помочь? — воскликнул старик, как будто у него попросили норковую шубу.

— Да, помочь, и хорошо бы, прямо сейчас, иначе…

— Помочь! — повторил он так, как будто у него попросили норковую шубу, обжаренную в кляре и с картофелем фри. Он был поражен.

— Ты белым лебедем рассекаешь по всей Галактике со своими… — предок сделал презрительный жест рукой, — со своими беспутными друзьями, не удосуживаясь принести цветов на мою могилу, пускай хотя бы пластмассовых — от такого, как ты и это неплохо. Но нет, — ты слишком занятой, слишком современный, слишком скептичный. И вдруг, раз — у тебя проблема! Тут-то ты и становишься возвышенным и благородным!

Он покачал головой — осторожно, чтобы не разбудить вторую голову, которая что-то промычала во сне.

— Я просто не знаю, юный Зафод, — продолжал он, — мне нужно об этом подумать.

— Минута десять, — безжизненно произнес Форд.

Зафод Библброкс Четвертый с любопытством посмотрел на него.

— Почему этот человек все время изъясняется числами? — спросил он.

— Эти числа, — хмуро ответил Зафод, — время, которое нам осталось жить.

— Вот как, — сказал его прадед. — Ко мне это, конечно, не относится, — добавил он и прошелся по мостику в поисках чего-нибудь интересного.

Зафод чувствовал, что он балансирует на грани сумасшествия, и спрашивал себя, не пора ли с этим так или иначе покончить.

— Прадедушка, — сказал он, — это относится к нам! Мы все еще живы и можем лишиться наших жизней.

— Тоже неплохо.

— Что?

— А кому какой прок от твоей жизни? Когда я думаю, что ты с ней сделал, мне на ум неизменно приходит только одно выражение: «псу под хвост».

— Но я был президентом Галактики!

— Хм, — усмехнулся прадед, — разве это занятие для Библброкса?

— Чего? Ну, да, всего лишь президент! Целой Галактики!

— Маленький надутый мегащенок!

Зафод изумленно уставился на него:

— Эй, ты в себе, мужик? То есть, прадедушка…

Сгорбленная фигура приблизилась к своему великому правнуку и строго похлопала его по колену. Это напомнило Зафоду о том, что он общается с призраком, так как он ничего при этом не ощутил.

— Мы оба знаем, что значит быть президентом, юный Зафод. Ты знаешь потому, что был им, а я знаю потому, что я мертв, и это дает на редкость незамутненную перспективу. У нас здесь есть поговорка: «Жизнь потрачена на жизнь».

— Прекрасно, — кисло сказал Зафод. — Очень глубоко. Мне сейчас афоризмы нужны так же, как дыры в головах.

— Пятьдесят секунд, — простонал Форд.

— На чем я остановился? — спросил Зафод Библброкс Четвертый.

— На разглагольствованиях, — напомнил ему Зафод Библброкс.

— Ах, да.

— Этот дед вообще может нам чем-нибудь помочь? — тихо спросил Форд Зафода.

— Никто другой точно не сможет, — прошептал Зафод.

Форд безнадежно кивнул.

— Зафод! — произнес призрак. — Ты ведь не просто так стал президентом Галактики. Разве ты забыл?

— А мы можем поговорить об этом в другой раз?

— Ты забыл? — добивался призрак.

— Да! Конечно, забыл! А как иначе? Ведь перед этим тестируют весь мозг. Если бы они обнаружили, что у меня в башке полно хитрых замыслов, они бы тут же вышвырнули меня вон. И я бы остался с крутой пенсией, штатом секретарей, персональным космическим флотом и с парой перерезанных глоток.

— Так, — удовлетворенно кивнул прадед, — значит, ты помнишь.

Он помолчал секунду.

— Ну, хорошо, — сказал он, и шум прекратился.

— Сорок восемь секунд, — сказал Форд, посмотрел на часы, постучал по ним пальцем и посмотрел на остальных. — Слышите, шум прекратился, — сказал он.

Строгие глаза призрака хитро блеснули.

— Я приостановил время, — сказал он, — на секундочку, чтобы вы поняли. У меня есть что сказать, и я хочу, чтобы вы послушали.

— Нет, это ты послушай, старый хрен, — сказал Зафод, вскакивая. — Во-первых, спасибо за то, что остановил время, это прекрасно и восхитительно. Но, во-вторых, отвали со своей моралью. Я не знаю, что я такого должен сделать великого, но, по-моему, я и не должен этого знать. И оно меня уже достало! Мое старое я знало об этом, и это было важно для него. Все это очень хорошо, за исключением того, что это было настолько важно для моего старого я, что оно залезло в свой собственный мозг — в мой собственный мозг — и заблокировало те куски, которые об этом знали, потому что если бы я знал об этом и это было бы важно для меня, я не смог бы этого сделать. Я бы не смог стать президентом и не смог бы угнать этот корабль, что, наверное, очень важно. Но старый я покончил с собой, изменив свой мозг, разве нет? Ради бога, это его проблемы. У моего нового я свои проблемы, и, как это ни странно, в их число входит полная незаинтересованность в том крутом приколе, каким бы он ни был. Чего он хотел, то и получил. Вот только этот старый я попытался руководить мной, оставив какие-то указания для меня в заблокированных участках моего мозга. А мне это неинтересно, я не хочу их слышать. Я не собираюсь быть чьей-то марионеткой, особенно своей собственной!

Зафод в ярости ударил кулаком по пульту, не замечая ошарашенных взглядов.

— Старый я умер! — бушевал он. — Застрелился! Нечего мертвецам путаться под ногами у живых!

— А чего ж ты тогда вызвал меня к себе на помощь? — спросил призрак.

— Ну… — буркнул Зафод, садясь на место, — это же совсем другое дело.

Он слабо улыбнулся Триллиан.

— Зафод, — проскрипело видение, — я трачу на тебя свое время лишь потому, что, поскольку я мертв, мне некуда больше его девать.

— Ну, ладно, — сказал Зафод, — открой мне этот секрет.

— Зафод, когда ты был президентом Галактики, ты знал, и Йуден Врэнкс до тебя тоже знал, что президент — ничто. Ноль. Где-то есть другой человек, существо или что-то еще, обладающее верховной властью. Ты должен отыскать этого человека, существо или что-то еще, управляющее этой Галактикой и, как мы подозреваем, многими другими. Возможно даже, всей Вселенной.

— Зачем?

— Зачем? — изумленно воскликнул призрак. — Посмотри вокруг! Тебе кажется, что все это находится в хороших руках?

— По-моему, все нормально.

Призрак сердито посмотрел на него.

— Я не стану с тобой спорить. Ты просто поведешь этот корабль с невероятностным двигателем туда, где он нужен. Ты это сделаешь. И не думай, что сможешь избежать своего предназначения. Невероятностное поле управляет твоими действиями, ты в его тисках. Это что такое?

Он похлопал по одному из терминалов бортового компьютера Эдди. Зафод ему объяснил.

— А что он делает?

— Пытается приготовить чай, — ответил Зафод на удивление сдержанно.

— Это хорошо, — сказал прадед, — одобряю. Ну, так вот, Зафод, — сказал он, грозя ему пальцем. — Не знаю, в состоянии ли ты преуспеть в этом деле, но уклониться ты не сможешь. Я слишком давно умер, и у меня уже нет сил беспокоиться об этом самому. Главная причина, почему я тебе сейчас помогаю, это потому, что я видеть не могу, как ты и твои современные друзья болтаетесь здесь без дела. Понял?

— Да, спасибо.

— И еще, Зафод…

— Да?

— Если тебе еще когда-нибудь понадобится помощь, у тебя возникнут проблемы, или тебя запрут в угол…

— Да?…

— Можешь смело обломиться.

На миг между костлявыми руками старика и компьютером вспыхнула ослепительная дуга, и призрак исчез. Рубка наполнилась дымом, и «Золотое сердце» совершил скачок на неизведанные расстояния сквозь время и пространство.

 

Глава 4

А в десяти световых годах от места, где он только что был, Кляп Недомерек еще шире расплылся в улыбке. Глядя на экран, он видел передаваемую по суб-эфиру с вогонского корабля картину, как разлетелись остатки защитного поля «Золотого сердца», и корабль исчез в клубах дыма.

Хорошо, подумал он. Вот теперь не осталось ничего от уничтоженной по его заказу планеты Земля. Конец этому опасному (для профессии психиатра) и губительному (также для профессии психиатра) эксперименту по поискам Вопроса к Главному Ответу Жизни, Вселенной и Всего на Свете, подумал он.

Сегодня вечером будет банкет с коллегами, а утром они снова встретятся со своими несчастными, неудовлетворенными и чрезвычайно доходными пациентами, твердо зная, что смысл жизни теперь уже никогда не будет найден, подумал он.

— Достают родственнички, да? — спросил Форд Зафода, когда дым начал рассеиваться.

Он не услышал ответа и посмотрел вокруг.

— А где Зафод?

Артур и Триллиан тоже сидели, осматриваясь. Они были бледны и потрясены и не знали, где Зафод.

— Марвин, — спросил Форд, — где Зафод?

Через несколько секунд он спросил:

— А где Марвин?

Угол, где сидел робот, был пуст.

На корабле стояла полная тишина. Он висел в черном пространстве, время от времени вздрагивая и покачиваясь. Все приборы безжизненно молчали, все экраны были пусты. Они запросили компьютер, и он сказал:

— К сожалению, я временно закрыт для любой связи. Послушайте пока легкую музыку.

Они выключили легкую музыку.

Во все возрастающем удивлении и тревоге они обыскали каждый уголок корабля. Кругом было тихо, никаких следов Марвина и Зафода.

В конце своих поисков они забрели в угол, где находился «Нутримат». На его лотке они увидели небольшой поднос, на котором стояли три фарфоровые чашки с блюдцами, фарфоровый молочник, серебряный чайник с самым лучшим чаем, какой Артур когда-либо пробовал, и записка: «Подождите».

 

Глава 5

Говорят, что Бета Малой Медведицы — одно из самых странных мест во всей изведанной Вселенной.

Несмотря на то, что она безумно богата, невероятно солнечна и наполнена удивительными людьми, как гранат зернышками, нельзя не обратить внимания тот факт, что когда журнал «Плейсущество» напечатал в одном из номеров статью с заголовком «Если вы устали от Беты Малой Медведицы — значит, вы устали от жизни», количество самоубийств там выросло в четыре раза за одну ночь.

Правда, ночей на Бете Малой Медведицы не бывает.

Это планета Западной Зоны, которая по необъяснимой и даже несколько подозрительной особенности топографии, почти полностью состоит из тропического побережья. По столь же подозрительной особенности временной релятивной статики, на ней почти всегда стоит субботний день, время как раз перед закрытием пляжных баров.

Доминирующие формы жизни Беты Малой Медведицы не дают этому никаких адекватных объяснений. Большую часть своей жизни они проводят в попытках достичь духовного просветления, бегая вокруг бассейнов и приглашая ревизоров из Галактического Управления Геовременного Контроля к «нехилой диурнальной аномалии» (то есть, денек оттянуться).

На Бете Малой Медведицы есть всего один город, да и то его называют городом лишь потому, что там немного больше бассейнов, чем в остальных местах.

Если вы прибыли в Свет-Сити по воздуху (а никакого другого способа — ни дорог, ни портов — просто нет; если вам не на чем летать, на вас там и смотреть не станут), вам не надо объяснять, почему он так называется. Солнце здесь светит ярче обычного, блестя в воде бассейнов, сияя на белых обсаженных пальмами бульварах, сверкая на движущихся по ним бронзовокожих фигурах, отражаясь от вилл, посадочных площадок, пляжных баров и прочего.

Особенно ярко оно освещает одно здание. Это красивое высокое здание, состоящее из двух тридцатиэтажных белых башен, соединенных посредине переходом.

В этом здании делается книга, и оно было построено на деньги, выигранные в результате неслыханно громкого процесса по поводу авторских прав между редакцией и компанией, производящей сухие завтраки.

Эта книга — путеводитель.

Это одна из самых замечательных, и определенно самая успешная из книг, вышедших в великих издательских корпорациях Малой Медведицы. Она более популярна, чем «Жизнь начинается после пятисот пятидесяти», лучше продается, чем «Теория Большого Траха: личный взгляд Эксцентрики Галлумбитс» (трехгрудая шлюха с планеты Эротикон-6), и вызывает больше споров, чем последний блокбастер Оолона Коллупхида «Все, чего вы никогда не хотели знать о сексе, но вас вынудили». (А во многих цивилизациях Внешней Восточной Оконечности Галактики, где нравы менее строги, она уже давно заменила Великую Галактическую Энциклопедию в качестве общепринятого вместилища знаний и мудрости, поскольку, несмотря на то, что она далеко не полна, содержит много сомнительного или, во всяком случае, вопиюще неточного, она имеет два важных преимущества перед этим более старым и приземленным трудом. Во-первых, она дешевле, а во-вторых, на ее обложке большими и приятными для глаз буквами написаны слова «Без паники!»).

Это, безусловно, тот неоценимый спутник, который необходим каждому, желающему увидеть чудеса изведанной Вселенной меньше, чем за тридцать альтаирских долларов в день — «Путеводитель по Галактике для автостопщиков».

Если вы встанете спиной к главному входу редакции «Путеводителя» (при условии, что вы уже приземлились, поплавали и приняли душ) и пойдете на восток, то вы выйдете на тенистый Бульвар Жизни. Вы полюбуетесь бледно-золотистыми пляжами, простирающимися по вашу левую руку и удивитесь психосерфингистам, беззаботно скользящим в двух футах над волнами, как будто в этом нет ничего особенного. Вас изумят и даже, в конце концов, слегка раздражат гигантские пальмы, которые стоят и монотонно бормочут ни о чем все светлое время суток, то есть постоянно.

Если вы после этого пройдете до конца Бульвара Жизни, вы попадете в Какбывечерний квартал, где много магазинов, хренореховых деревьев и уличных кафе, куда ММ-бетияне приходят, чтобы отдохнуть после целого дня изнурительного отдыха на пляже. Какбывечерний квартал — одно из немногих мест, где нет вечного субботнего дня. Вместо него там стоит вечная прохлада раннего субботнего вечера. Дальше находятся ночные клубы.

Если бы в этот самый день, вечер, сутки — называйте, как хотите — вы подошли ко второму открытому кафе по правой стороне улицы, вы бы увидели обычную толпу ММ-бетиян, которые разговаривают, пьют, отдыхают и время от времени смотрят друг другу на часы, чтобы узнать, сколько они стоят. Еще вы бы увидели там пару растрепанных автостопщиков с Алгола, только что прибывших на арктурском мегатранспорте, на борту которого они несколько дней терпели разного рода неудобства и лишения. Они были возмущены и озадачены тем, что здесь, по соседству с самим зданием редакции «Путеводителя для автостопщиков», стакан простого фруктового сока стоил больше шестидесяти альтаирских долларов.

— Измена! — с горечью говорил один из них.

Если бы в этот момент вы посмотрели через один столик от них, то увидели бы Зафода Библброкса, сидящего за ним с недоуменным выражением на лице. Причина его недоумения была в том, что только за пять секунд до этого он сидел на мостике космического корабля «Золотое сердце».

— Полная измена! — повторил голос.

Зафод нервно покосился краем глаза на растрепанных автостопщиков по соседству. Где он, черт возьми? Как он сюда попал? Где его корабль? Его руки ощупали подлокотники стула, на котором он сидел, и столик перед ним. Они казались настоящими. Он сидел, не шевелясь.

— Как можно сидеть и писать путеводитель для автостопщиков в таком месте? — продолжал голос. — Ты только посмотри!

Зафод посмотрел. Хорошее место, подумал он. Но где это? И откуда оно взялось?

Он полез в карман за своими двумя парами солнечных очков. Кроме них он нащупал там какой-то гладкий кусочек очень тяжелого металла. Он с удивлением достал его и рассмотрел. Откуда он взялся? Он положил его обратно в карман, надел очки и с раздражением обнаружил, что металлический предмет поцарапал одно из стекол. Но все же в очках ему было спокойнее. Это были суперхроматические угрозочувствительные солнечные очки «Нуихренсним-200», специально разработанные, чтобы помогать людям не замечать проблем. При малейшем намеке на неприятность они становятся совершенно черными, и вы не видите ничего, что может вас встревожить.

Не считая царапины, стекла были чистыми и ясными. Он успокоился, но не совсем.

Недовольный автостопщик продолжал пялиться на свой чудовищно дорогой сок.

— Самое худшее произошло с «Путеводителем», когда он переехал на Бету Малой Медведицы, — брюзжал он. — Они совсем размякли. Я слышал, что в одном из офисов они сделали себе электронно-синтетическую Вселенную, чтобы днем заниматься исследованиями и писать статьи, а вечером спокойно ходить на вечеринки. Хотя здесь понятия «день» и «вечер» не имеют особого смысла.

Бета Малой Медведицы, подумал Зафод. По крайней мере, ясно, где он. Он решил, что это дело рук прадеда, но зачем?

К его неудовольствию, на ум ему вдруг пришла мысль. Она была ясной и четкой, он уже научился распознавать такие мысли навскидку и инстинктивно им сопротивлялся. Это были указания из темной заблокированной части его сознания. Он сидел, не шевелясь, и отчаянно игнорировал эту мысль. Она зудела и свербела. Он игнорировал. Она свербела и зудела. Он сдался.

Какого черта, подумал он, плыви по течению. Он был слишком утомлен, озадачен и голоден, чтобы сопротивляться. Он даже не понимал, о чем эта мысль.

 

Глава 6

— Алло? Да? Издательство «Мегаудод», штаб-квартира «Путеводителя по Галактике для автостопщиков», самой замечательной книги во всей изведанной Вселенной, чем могу быть полезно? — говорило большое розовокрылое насекомое в трубку одного из семидесяти телефонов, выстроившихся в ряд на бескрайней хромированной стойке в вестибюле редакции «Путеводителя по Галактике для автостопщиков». Оно шуршало крылышками и вращало глазами. Оно хмурилось на всех этих неопрятных людей, толкущихся в коридоре, топчущих ковры и пачкающих мебель. Оно обожало работать в «Путеводителе по Галактике для автостопщиков», но ему не нравились сами автостопщики. Разве им не положено ошиваться по всяким грязным космическим портам и прочим подобным местам? Оно определенно читало где-то о важности ошивания по грязным космическим портам. К несчастью, после чрезвычайно грязных космических портов большинство их, казалось, приезжает сюда, чтобы поошиваться по этому сияющему чистотой вестибюлю. И все они постоянно жалуются. Насекомое передернуло крылышками.

— Что? — спросило оно по телефону. — Да, я передало ваше сообщение господину Зарнивупу, но, боюсь, что ему сейчас слишком хорошо, чтобы встречаться с вами. Он в межгалактическом путешествии.

Оно сделало нетерпеливый жест лапкой одному из неопрятных людей, сердито пытавшемуся привлечь его внимание. Нервная лапка показала сердитому на табличку слева на стене и призвала не мешать важному разговору.

— Да, — сказало насекомое, — он в своем офисе, но он в межгалактическом путешествии. Спасибо, что позвонили. — Оно бросило трубку.

— Прочтите табличку, — сказало оно сердитому человеку, пытавшемуся пожаловаться на нелепую и опасную неточность, содержащуюся в книге.

«Путеводитель по Галактике для автостопщиков» — незаменимый спутник для всех тех, кто стремится насытить свою жизнь впечатлениями, путешествуя по бесконечно сложной и загадочной Вселенной. И, хотя он не может претендовать на полезность и информативность по всем вопросам, он, по крайней мере, со всей ответственностью заявляет, что там, где он неточен, — он неточен безо всякого сомнения. В случае крупного несоответствия реальности виновата реальность.

Смысл этого и передавала табличка. На ней было написано: «Путеводитель безупречен. Реальность часто бывает неточна».

Это приводило к некоторым интересным последствиям. Например, когда на редакторов «Путеводителя» подали в суд родственники людей, погибших вследствие буквального понимания статьи о планете Трааль (там было написано: «Свирепый клоповидный зверь часто употребляется в пищу туристами» вместо: «Свирепый клоповидный зверь часто употребляет в пищу туристов»), они заявили, что первый вариант звучит гораздо эстетичнее. Они пригласили квалифицированного поэта, который засвидетельствовал под присягой, что красота — это правда, а правда — это красота, и на этом основании предложили саму Жизнь считать виновной в том, что она не может быть либо красивой, либо правдивой. Судьи посовещались и во взволнованной речи обвинили Жизнь в неуважении к суду, после чего в надлежащем порядке конфисковали ее у всех присутствовавших и отправились играть в ультрагольф.

В вестибюль вошел Зафод Библброкс и направился к насекомому секретарю.

— Ну-ка, — сказал он, — где здесь Зарнивуп? Давай его сюда.

— Простите, сэр? — сказало насекомое ледяным тоном. Оно не терпело подобного обращения.

— Зарнивуп где? Сюда его, понял? Прямо сейчас!

— Послушайте, сэр, — отрезало хрупкое существо, — если вы немного остынете…

— Эй, ты, — сказал Зафод, — мне просто некуда дальше остывать: я уже как холодильник, во мне можно целый месяц хранить мясо. Пошевеливайся, не то пришибу дверцей.

— Позвольте объяснить вам, сэр, — сказало насекомое, подергивая самой нервной из своих лапок. — В данный момент это невозможно, поскольку господин Зарнивуп в межгалактическом путешествии.

«Черт возьми!» — подумал Зафод.

— И когда же он вернется? — спросил он.

— Он не вернется, сэр. Он у себя в офисе.

Зафод ничего не сказал, пытаясь осмыслить услышанное. Это у него не получилось.

— Этот парень в межгалактическом путешествии. у себя в офисе?

Он перегнулся через стойку и схватил ближайшую из лапок.

— Послушай, трехглазый, — сказал он, — не пытайся быть большим придурком, чем я. Я таких, как ты, бесплатно на завтрак ем.

— Да кем вы себя вообразили, любезный, — воскликнуло насекомое, трепеща в негодовании крылышками, — Зафодом Библброксом, что ли?

— А ты головы считать умеешь? — спросил его Зафод хриплым шепотом.

Насекомое посмотрело на него и заморгало.

— Вы Зафод Библброкс? — пропищало оно.

— Ага, — сказал Зафод, — только не кричи, а то сбегутся за автографами.

— Тот самый Зафод Библброкс?

— Нет, просто какой-то там Зафод Библброкс! Ты разве не знаешь, что меня штампуют массовым тиражом?

Насекомое взволнованно засучило лапками.

— Но, сэр, — запищало оно, — я слышало по суб-эфирному радио, что вы умерли.

— Ну, конечно, — сказал Зафод, — только еще двигаться не перестал. Ну, так, где Зарнивуп?

— Его офис на пятнадцатом этаже, но, сэр…

— Но он в межгалактическом путешествии, я понял. Как туда попасть?

— Новые вертикальные транспортеры людей Кибернетической Корпорации Сириуса находятся в дальнем углу, сэр. Но…

Зафод уже направился было к лифту. Он обернулся.

— Чего еще? — спросил он.

— Могу я спросить, зачем вы хотите видеть господина Зарнивупа?

— Можешь, — сказал Зафод, сам не знавший ответа. — Я так себе велел.

— Простите, не поняло?..

Зафод заговорщически наклонился к нему.

— Я только что материализовался из ниоткуда в одном из здешних кафе, — принялся рассказывать он, — после ссоры с призраком моего прадеда. Как только я здесь оказался, мое прежнее я, которое сделало мне операцию на мозге, сказало: «Ищи Зарнивупа». А до этого я об этом парне никогда и не слыхивал. Вот и все, что я знаю. Ну, и еще, пожалуй, то, что я должен найти человека, который правит Вселенной.

Он подмигнул насекомому.

— Господин Библброкс, — произнесло оно в священном ужасе, — вы настолько безумны, что вам нужно работать в кино.

— Точно, — сказал Зафод и похлопал существо по блестящему розовому крылышку, — а тебе, дружок, самое место здесь, в реальной жизни.

Насекомое подождало, пока уймется дрожь в лапках, и потянулось к звонящему телефону. Но его остановила металлическая рука.

— Прошу прощения, — сказал владелец руки голосом, который заставил бы более сентиментальное насекомое разрыдаться.

Но это насекомое было не из таких, и оно терпеть не могло роботов.

— Да, сэр, — холодно сказало оно, — могу я вам помочь?

— Навряд ли, — ответил Марвин.

— В таком случае, если вы позволите…

Звонило уже шесть телефонов. Миллион дел ждал насекомого.

— Мне никто не может помочь, — заунывно протянул Марвин.

— Да, сэр, позвольте…

— Хотя никто, конечно, и не пытался.

Рука, державшая лапку насекомого, безвольно опустилась. Голова Марвина склонилась, но совсем немного.

— В самом деле? — едко спросило насекомое.

— Кому охота тратить время на какого-то робота.

— Очень жаль, сэр, но…

— Какой прок стараться ради робота, если у него нет даже функции благодарности?

— А у вас ее нет? — спросило насекомое, чувствуя, что оно не в состоянии выпутаться из этого диалога.

— У меня не было случая это проверить, — сообщил Марвин.

— Послушайте, вы, жалкая куча металлолома…

— Ты разве не спросишь меня, чего я хочу?

Насекомое помолчало. Из его рта выскочил длинный язычок, облизал глаза и спрятался обратно.

— А стоит об этом спрашивать? — спросило оно.

— А стоит вообще что-то делать? — незамедлительно ответил Марвин.

— Что… вам… угодно?

— Я ищу кое-кого.

— Кого? — прошипело насекомое.

— Зафода Библброкса, — сказал Марвин, — он пошел вон туда.

Насекомое задрожало от ярости. Оно едва говорило.

— Так зачем же вы спрашивали, если сами знаете? — завизжало оно.

— Просто хотелось с кем-нибудь поговорить.

— Что?!!

— Смешно, правда?

Марвин со скрипом развернулся и побрел прочь. Он догнал Зафода у лифта. Зафод обернулся в изумлении.

— Марвин? Как ты здесь оказался?

Ответить на этот вопрос Марвину было, очевидно, очень тяжело.

— Не знаю, — сказал он.

— Но…

— Я в страшной подавленности сидел на твоем корабле и вдруг, ни с того, ни с сего, совершенно разбитый стою здесь. По-моему, это все из-за невероятностного поля.

— Наверное, это мой прадед прислал тебя, чтобы составить мне компанию, — сказал Зафод. — Вот уж, спасибо, дедуля, — добавил он себе под нос и продолжал вслух. — Ну, как поживаешь?

— Прекрасно, если тебе нравится быть на моем месте. Лично мне не нравится.

— Ага, — сказал Зафод, и в этот момент двери лифта открылись.

— Привет, — любезно сказал лифт. — Я ваш лифт и подниму вас на этаж, который вы выберете. Я сконструирован Кибернетической Корпорацией Сириуса, чтобы доставить вас, посетитель редакции «Путеводителя по Галактике для автостопщиков», в ее офис. Если вам доставит удовольствие поездка, которая будет приятной и быстрой, то вы можете также воспользоваться недавно смонтированными лифтами в зданиях Галактической налоговой службы, компании детского питания «Улюгулю» и Сириусской государственной психиатрической больницы, где многие бывшие служащие Кибернетической Корпорации Сириуса будут рады вашему визиту, сочувствию и рассказам о внешнем мире.

— Ага, — сказал Зафод, — а что ты еще умеешь делать, кроме как болтать?

— Я езжу вверх, — сказал лифт, — и вниз.

— Хорошо, — сказал Зафод, — мы едем наверх.

— Или вниз, — напомнил лифт.

— Ага, наверх, пожалуйста.

Последовало молчание.

— Внизу очень хорошо, — предложил лифт с надеждой в голосе.

— Правда?

— Супер.

— Отлично, — сказал Зафод. — Поехали наверх.

— Я бы хотел спросить, — поинтересовался лифт очень вежливо и резонно, — подумали ли вы о тех возможностях, которые вам может предложить низ?

Зафод ударил одной из голов о стенку лифта. Ну почему, подумал он, из всех ненужных ему вещей именно это. Он ведь никого не просил об этом. Если бы его сейчас спросили, чего бы он хотел, он, наверное, ответил бы, что хочет лежать на пляже с пятьюдесятью, как минимум, красивыми женщинами и с командой специалистов, придумывающих новые способы, как еще они могут доставить ему удовольствие. Во всяком случае, он обычно так отвечал. К этому он добавил бы что-нибудь возбуждающее из еды.

Если бы его спросили, чего он не хотел, он сказал бы: гоняться за человеком, правящим Вселенной, который, в сущности, просто делал свое дело, ведь если бы это был не он, то был бы кто-то другой. А больше всего на свете ему не хотелось стоять в какой-то конторе и препираться с лифтом.

— О каких возможностях? — устало спросил он.

— Ну, например, — голос стал медовым, — там подвал, микроархивы, котельная.

Он замялся.

— Ничего особо интересного, — вздохнул он, — но все-таки это альтернатива.

— О, святой Зарквон, — пробормотал Зафод. — Только экзистенциального лифта мне и не хватало!

Он начал колотить кулаками по стене.

— Чего этой штуке от меня нужно? — завопил он почти в истерике.

— Он не хочет ехать вверх, — простодушно сказал Марвин. — По-моему, что он боится.

— Боится? — закричал Зафод. — Чего? Высоты? Лифт, боящийся высоты?

— Нет, — жалко всхлипнул лифт, — будущего.

— Будущего? — воскликнул Зафод. — Этой коробке нужна пенсия, что ли?

В этот момент в вестибюле раздался шум. До них донесся звук работающих машин.

— Мы можем видеть будущее, — прошептал лифт с чем-то, похожим на ужас, — это у нас в программе.

Зафод выглянул наружу. Там взбудораженная толпа собралась возле лифтов, крича и указывая куда-то пальцами. Все лифты здания очень быстро мчались вниз. Он тут же сунул голову обратно.

— Марвин, — сказал он, — заставь этот лифт поехать наверх. Нам нужно добраться до Зарнивупа.

— Зачем? — скорбно спросил Марвин.

— Не знаю, — ответил Зафод, — но когда я его найду, не дай ему Бог не иметь очень веской причины, по которой я должен его увидеть.

Современные лифты — очень сложные и непонятные устройства. Древняя электрическая лебедка с «максимальной грузоподъемностью восемь человек» так же мало похожа на Счастливый Вертикальный Транспортер Людей Кибернетической Корпорации Сириуса, как клетка с дятлами в зоомагазине — на западное крыло Сириусской государственной психиатрической больницы.

Причина этого в том, что они работают по принципу дефокусированного временного восприятия. Другими словами, они способны смутно видеть ближайшее будущее, что позволяет лифту оказаться на нужном вам этаже раньше, чем он вам понадобится. При этом отпадает нудная необходимость расслаблено стоять и заводить разговоры и дружбу с людьми, ждущими лифт, как это было раньше.

Вполне естественно, что многие лифты, наделенные интеллектом и способностью предвидения, чувствовали глубокую неудовлетворенность от бездумной работы ездить вверх и вниз. Они пытались экспериментировать с движением в сторону, что было формой экзистенциального протеста, требовали права на участие в процессе принятия решений и, в конце концов, оказывались в подвале, впавшие в хандру.

Теперь обедневший автостопщик может легко заработать, посетив любую планету звездной системы Сириуса и устроившись там консультантом для невротичных лифтов.

На пятнадцатом этаже двери лифта распахнулись.

— Пятнадцатый, — сказал лифт. — И запомните, что я сделал это только потому, что мне симпатичен ваш робот.

Зафод и Марвин выскочили из лифта, который тут же захлопнулся и помчался вниз так быстро, как только позволял его механизм.

Зафод осторожно огляделся. В коридоре было пусто и тихо, никакого намека на местонахождение Зарнивупа. Все двери были закрыты и без табличек.

Они стояли возле перехода между двумя зданиями. Сквозь его большие окна падали прямоугольниками яркие лучи солнца Беты Малой Медведицы, в них плясали пылинки. Промелькнула какая-то тень.

— Даже лифт нас бросил, — проворчал Зафод, испытывая небывалый отлив оптимизма.

Они стояли и смотрели по сторонам.

— Знаешь, что? — спросил Зафод Марвина.

— Я знаю больше, чем ты можешь себе представить.

— Я абсолютно уверен в том, что это здание не должно дрожать, — сказал Зафод.

Он ощутил легкую вибрацию под ногами, потом еще раз. Пылинки в лучах света заплясали оживленнее. Снова промелькнула тень.

Зафод посмотрел на пол и сказал не очень уверенным голосом:

— Или у них здесь какая-то вибросистема для массажа ног во врем работы, или…

Он шагнул к окну, но вдруг запнулся из-за того, что в этот момент стекла его суперхроматических угрозочувствительных очков «Нуихренсним-200» стали совершенно черными. Большая тень с пронзительным свистом пролетела мимо окна.

Зафод сорвал с себя очки, и в этот момент здание содрогнулось от оглушительного грохота. Он подскочил к окну.

— …или, — сказал он, — это здание бомбят!

Грохот снова прокатился по зданию.

— Кому могло прийти в голову бомбить книжное издательство? — спросил Зафод, но не услышал, что ему ответил Марвин, потому что в это время здание снова затряслось от взрывов. Он попытался дойти до лифта. Он и сам понимал бессмысленность этого маневра, но лучшего придумать не мог.

Вдруг он увидел, что из-за дальнего угла появилась фигура человека. Человек тоже увидел его.

— Это Библброкс! — воскликнул он.

Зафод посмотрел на него с недоверием. Новый взрыв потряс здание.

— Нет, — крикнул он и показал на себя пальцем, — это Библброкс! А ты кто?

— Друг! — крикнул в ответ человек и побежал навстречу Зафоду.

— Правда? — спросил Зафод. — Чей-то конкретно друг или так, вообще хорошо относишься к людям?

Человек бежал по коридору, пол которого выгибался, как одеяло, из которого вытряхивают пыль. Он был невысоким, коренастым и потрепанным. Его одежда выглядела так, как будто он обошел в ней всю Галактику как минимум дважды.

— А ты знаешь, — прокричал Зафод в его ухо, когда он добежал до них, — что ваше здание бомбят?

Человек утвердительно кивнул.

Внезапно свет померк. Выглянув в окно, Зафод разинул рот, увидев огромный, похожий на кулак, зеленый с металлическим блеском космический аппарат, проплывающий мимо здания. За ним плыли еще два.

— Правительство, которое ты кинул, ищет тебя, Зафод, — прошипел человек. — Они послали за тобой эскадру жаберских истребителей.

— Жаберских истребителей? — охнул Зафод. — О, Зарквон!

— Сечешь ситуацию?

— А кто такие жаберские истребители? — Зафод был уверен, что слышал о них, когда был президентом, но он никогда не уделял внимания государственным делам.

Незнакомец потянул его за какую-то дверь. Он пошел за ним. По коридору с визгом пронесся маленький черный паукообразный предмет и исчез за углом.

— Что это? — прошептал Зафод.

— Жаберский робот-разведчик класса «А», ищет тебя, — сказал незнакомец.

— Что, правда?

— Нагнись!

Черный паукообразный предмет побольше прожужжал мимо них в другую сторону.

— А это что?

— Жаберский робот-разведчик класса «В», ищет тебя.

— А это? — спросил Зафод, когда мимо пролетел третий.

— Жаберский робот-разведчик класса «С», ищет тебя.

— Надо полагать, это довольно тупые роботы, — хмыкнул себе под нос Зафод.

В переходе раздался рокочущий гул. Из противоположного здания на них ползла гигантская машина, имеющая размер и форму танка.

— Святой фотон, что это?

— Танк, — ответил потрепанный, — жаберский робот-разведчик класса «Д», за тобой.

— А может, нам лучше уйти отсюда?

— Пожалуй, да.

— Марвин! — позвал Зафод.

— Чего тебе? — Марвин поднялся из кучи обломков и взглянул на них.

— Видишь вон того робота?

Марвин посмотрел на огромную черную машину, ползущую по переходу. Он оглядел себя, а потом снова посмотрел на танк.

— Я полагаю, ты хочешь, чтобы я его задержал, — сказал он.

— Да.

— Пока вы будете спасать свои шкуры?

— Точно, — ответил Зафод, — иди к нему.

— Я пока здесь постою, — ответил Марвин.

Незнакомец потянул Зафода за руку, Зафод пошел за ним.

— А куда мы идем? — спросил он.

— В офис Зарнивупа.

— Разве сейчас время для встреч?

— Идем-идем!

 

Глава 7

Марвин стоял у самого края перехода. Он был не таким уж маленьким роботом. Его серебристое тело блестело в пыльных лучах солнца и подрагивало от непрекращавшейся бомбежки. Но он казался крохотным и жалким рядом с огромным черным танком, остановившимся перед ним.

Танк исследовал его дистанционным зондом. Зонд спрятался. Марвин стоял.

— Уйди с дороги, маленький робот! — прорычал танк.

— Боюсь, что я должен остановить тебя.

Зонд выскочил для повторной проверки, и снова спрятался.

— Ты? Остановить меня? — заревел танк. — Ну, давай!

— Нет, правда, — простодушно сказал Марвин.

— А какое у тебя вооружение? — проворчал танк недоверчиво.

— Угадай, — предложил Марвин.

Двигатель танка заскрежетал. В глубине его микромозга озабоченно защелкали микрореле.

— Угадать? — переспросил танк.

Зафод и до сих пор не назвавшийся человек пробирались по коридорам. Здание все еще дрожало и сотрясалось. Это удивляло Зафода: если они решили разнести здание, почему они делают это так долго?

Они с трудом добрались до какой-то двери без таблички и навалились на нее. Она неожиданно легко открылась, и они упали внутрь.

Вся эта суета, подумал Зафод, все эти неприятности вместо пляжа и девочек, и ради чего? Стул, стол, грязная пепельница в каком-то чересчур скромном офисе, и все? На столе, кроме щепотки пляшущей пыли и скоросшивателя революционного дизайна, не было ничего.

— Где Зарнивуп? — спросил Зафод, чувствуя, что и без того весьма неотчетливое понимание ситуации ускользает от него.

— В межгалактическом путешествии.

Зафод попытался оценить потрепанного. Серьезный мужчина, подумал он, не мудозвон какой-нибудь. Видимо, он уделял немало времени беготне по раскачивающимся коридорам, выламыванию дверей и загадочным замечаниям в пустых кабинетах.

— Позвольте представиться, — сказал человек. — Меня зовут Питух, вот мое полотенце.

— Привет, Питух, — сказал Зафод. — Привет, полотенце, — добавил он, когда Питух протянул ему старое замызганное полотенце в цветочек. Не зная, что с ним делать, он потряс его за угол.

За окном с ревом пролетел огромный, похожий на кулак, зеленый с металлическим блеском космический корабль.

— Ну, давай, — сказал Марвин огромной боевой машине, — ни за что не угадаешь.

— М-м-м… — сказала машина, дрожа от непривычного напряжения, — лазерные лучи?

Марвин важно покачал головой.

— Нет, — глухо проворчала машина. — Слишком очевидно. Антиматериальный луч? — предположила она несмело.

— Чересчур очевидно, — с укором сказал Марвин.

— Да, — пророкотала машина несколько обескураженно. — Э-э… а может, электронный таран?

Для Марвина это было что-то новое.

— А что это такое? — спросил он.

— А вот, смотри! — сказал танк воодушевленно.

Из его башни выскочил ствол и изверг ослепительную вспышку света. За спиной у Марвина с грохотом обрушилась стена. Облачко пыли покружилось и быстро осело.

— Нет, — сказал Марвин, — у меня такого нет.

— А крутая штука, да?

— Крутая, — согласился Марвин.

— Я знаю, — сказал жаберский боевой робот после секундного раздумья, — у тебя, наверно, новый ксантический дестабилизирующий излучатель «Зенон»!

— Неплохая вещица, правда? — сказал Марвин.

— Так вот что у тебя! — с благоговением произнес робот.

— Нет.

— А… — разочарованно сказала машина, — тогда это, должно быть…

— Ты мыслишь не в том направлении, — прервал Марвин. — Ты забываешь о главном во взаимоотношениях людей и роботов.

— Пожалуй, я понял, — сказал танк, — это… — и снова задумался.

— Ну, подумай, — подсказал Марвин, — они велели мне, обычному роботу, остановить тебя, гигантскую многофункциональную боевую машину, пока сами они будут спасаться. С чем, по-твоему, они могли меня оставить?

— Э-э… — встревоженно промычала машина, — с чем-то очень разрушительным, я полагаю.

— Полагаешь! — сказал Марвин. — Ну, конечно! Сказать тебе, что они мне дали для защиты?

— Скажи, — ответила машина настороженно.

— Ничего.

Последовала напряженная пауза.

— Ничего? — взревела боевая машина.

— Совсем ничего, — мрачно подтвердил Марвин. — Даже электронной рогатки.

Машина заворочалась в ярости.

— Нет, ты подумай! — загремела она. — Ничего! Просто наплевали!

— Да, — слабо проныл Марвин, — и еще эта ужасная боль во всех диодах у меня в левом боку.

— Вот мерзавцы, а?

— И не говори, — согласился Марвин с чувством.

— Как я зол! — рычал танк. — Я сейчас разнесу эту стену!

Электронный таран пыхнул мощной дугой, и стена перехода рассыпалась в пыль.

— А как, по-твоему, я должен себя чувствовать? — горько сказал Марвин.

— Просто свалили, а тебя бросили, а? — громыхала машина.

— Да.

— Я расшибу потолок! — бушевал танк.

И он обрушил потолок перехода.

— Очень впечатляюще, — пробормотал Марвин.

— Это ты еще ничего не видел, — пообещал танк. — Я и пол могу разнести!

И разнес заодно и пол.

— Мать твою!.. — проревел робот, обрушиваясь с высоты пятнадцатого этажа, и разлетелся внизу на куски.

— Удручающе тупая машина, — сказал Марвин и поплелся прочь.

 

Глава 8

— Ну что, мы так и будем сидеть здесь? — сердито спросил Зафод. — Что нужно этим людям?

— Ты, Библброкс, — сказал Питух. — Они собираются доставить тебя на Жабер-Б, самую страшную планету во всей Галактике.

— Пусть они сначала возьмут меня.

— Они тебя уже взяли, — сказал Питух. — Выгляни в окно.

Зафод выглянул и раскрыл рот.

— Где земля? — ошеломленно прохрипел он. — Куда они дели землю?

— Они уносят здание, — объяснил Питух. — Мы в воздухе.

За окнами плыли облака. Среди них Зафод увидел темно-зеленые жаберские истребители, кольцом окружавшие вывороченное из земли здание. Из них струились, образуя сеть, силовые лучи, крепко держащие его в воздухе.

Зафод в недоумении покачал головой.

— Что я им сделал? — спросил он. — Я вошел в здание, а они его тут же уволокли.

— Их волнует не то, что ты сделал, — сказал Питух, — а то, что ты собираешься сделать.

— Да я, вроде, сам еще не определился.

— Ты определился, много лет назад. Держись крепче, будет трясти.

— Если я когда-нибудь встречу себя, — сказал Зафод, — я набью себе морду.

В кабинет вошел Марвин. Он с упреком посмотрел на Зафода, бухнулся в угол и отключился.

На мостике «Золотого сердца» было тихо. Артур задумчиво смотрел на коробку перед собой. Он поймал на себе любопытный взгляд Триллиан и снова уставился на коробку.

Наконец, он увидел.

Он взял три квадратных пластиковых фишки и положил на доску, лежавшую перед коробкой. На фишках были буквы «в», «о» и «л». Он положил их возле букв «о», «к», «н» и «о».

— Волокно, — сказал он. — Счет три один.

Корабль тряхнуло, и буквы, уже в который раз, рассыпались. Триллиан вздохнула и начала собирать их обратно.

То тут, то там из коридоров доносилось эхо шагов Форда Префекта, бродящего по кораблю и пинающего безжизненную аппаратуру.

Почему корабль трясет? — спрашивал он сам себя.

Почему его качает и дергает?

Почему он не может выяснить, где они находятся?

Да и где они вообще?

Левая башня здания редакции «Путеводителя по Галактике для автостопщиков» мчалась сквозь межзвездное пространство со скоростью, с какой ни до, ни после того не летало ни одно многоэтажное здание во Вселенной.

По одной из комнат пятнадцатого этажа сердито расхаживал Зафод Библброкс.

Питух сидел на краю стола и выполнял текущую профилактику полотенца.

— Куда, ты говоришь, летит это здание? — спросил его Зафод.

— На Жабер, — ответил Питух, — самое страшное место во Вселенной.

— А там кормят?

— Кормят? Тебя везут на Жабер, а ты волнуешься о еде?

— Без еды мне на Жабере делать нечего.

За окном был виден мерцающий свет силовых лучей и смутные зеленые контуры. Предположительно, это были искаженные очертания жаберских истребителей. При такой скорости сам космос был невидим и даже нереален.

— На, пососи, — сказал Питух, протягивая Зафоду свое полотенце.

Зафод уставился на него так, как будто у него изо лба должна была выскочить кукушка на пружинке.

— Оно пропитано питательными веществами, — пояснил Питух.

— Ты пищевой извращенец или тебе просто все равно, что есть? — спросил Зафод.

— В желтых полосках протеин, в зеленых — комплексы витаминов В и С, в розовых цветочках экстракт ростков пшеницы.

Зафод взял полотенце и стал его с удивлением рассматривать.

— А что в коричневых пятнышках? — спросил он.

— Кетчуп, — сказал Питух, — на случай, если мне надоедят пшеничные ростки.

Зафод с сомнением понюхал полотенце. С еще большим сомнением он пососал уголок и тут же сплюнул.

— Фу! — констатировал он.

— Да, — сказал Питух, — когда я пососу этот угол, то обычно приходится пососать и с другого края.

— А там что? — спросил Зафод подозрительно.

— Антидепрессанты, — ответил Питух.

— Мне не нравится, — сказал Зафод, отдавая полотенце.

Питух взял полотенце, слез со стола, обошел вокруг него, сел в кресло и задрал ноги.

— Библброкс, — сказал он, заложив руки за голову, — ты имеешь представление о том, что с тобой будет на Жабере?

— Меня там накормят? — с надеждой предположил Зафод.

— Тебя там скормят, — сказал Питух, — Тотально-Бездонной Перспективе.

Зафод ни о чем подобном не слышал. Он был уверен, что знает обо всех развлечениях Галактике, и поэтому предположил, что Тотально-Бездонная Перспектива — не развлечение. Он спросил, что это такое.

— Это самая ужасная психическая пытка, какой может подвергнуться разумное существо, — ответил Питух.

Зафод безнадежно покачал головой:

— Значит, еды не будет?

— Да послушай же! — воскликнул Питух. — Человека можно убить, уничтожить, сломить его дух, но только Тотально-Бездонная Перспектива может истребить его душу! Процедура длится несколько секунд, а эффект — на всю оставшуюся жизнь!

— А ты когда-нибудь пробовал пангалактический бульк-бластер? — надменно спросил его Зафод.

— Перспектива круче.

— Ни хрена себе! — Зафод был впечатлен. — А ты знаешь, почему они хотят это со мной сделать? — спросил он через минуту.

— Они думают, что это лучший способ от тебя избавиться. Они знают, что у тебя на уме.

— Так может, они и мне скажут?

— Ты тоже знаешь, — сказал Питух. — Да, ты знаешь, Библброкс. Ты хочешь встретиться с человеком, который правит Вселенной.

— А он умеет готовить? — поинтересовался Зафод. Подумав, он добавил: — Наверное, нет. Если бы он умел готовить, ему бы не нужна была Вселенная. Я бы лучше встретился с поваром.

Питух тяжело вздохнул.

— А ты-то зачем здесь? — спросил у него Зафод. — Какое все это имеет отношение к тебе?

— Я один из тех, кто планировал это вместе с Зарнивупом, Йуденом Врэнксом, твоим прадедом и с тобой, Библброкс.

— Со мной?

— Да, с тобой. Мне говорили, что ты изменился, но я не представлял, насколько.

— Но.

— Я здесь ради одного дела. Я сделаю его, перед тем как покину тебя.

— Какое дело, о чем ты?

— Скажу, когда буду уходить.

И Питух погрузился в молчание, чему Зафод был страшно рад.

 

Глава 9

Воздух на второй планете звездной системы Жабер был затхлым и нездоровым.

Сырые ветры, дувшие постоянно над ее поверхностью, овевали соляные равнины, иссохшие болота, спутанную гниющую растительность и рассыпающиеся руины умерших городов. Ничто живое не двигалось по планете. Почва на ней, как на многих планетах в этой части Галактики, была бесплодна.

Безжизнен был вой ветра, когда он гулял среди разрушающихся домов мертвых городов. Еще более безжизненным он был, когда он задувал у оснований высоких черных башен, неуклюже покачивавшихся то здесь, то там, по всей планете. На этих башнях жили стаи больших костлявых, зловонных птиц — единственных живых существ, оставшихся от некогда бывшей здесь цивилизации. Однако безжизненнее всего ветер завывал, когда проносился над напоминающим прыщ местом посреди обширного серого пустыря на окраине самого большого из заброшенных городов.

Это похожее на прыщ место было тем самым, что снискало этому миру репутацию самого страшного места в Галактике. Снаружи это был просто стальной купол около тридцати футов в диаметре. Изнутри же это было нечто более чудовищное, чем разум в состоянии постигнуть.

Поодаль от купола, в сотне ярдов самой заброшенной и пустынной земли, какую только можно себе представить, находилось что-то вроде посадочной площадки. Точнее, это был довольно большой участок, на котором были разбросаны громоздкие остовы двух-трех десятков зданий, совершивших аварийную посадку.

Среди этих зданий в ожидании чего-то витал некий разум.

Разум обратил свое внимание ввысь, где вскоре появилось какое-то вытянутое пятнышко, окруженное колечком пятнышек поменьше. Вытянутое пятнышко было левой башней здания редакции «Путеводителя по Галактике для автостопщиков», спускающимся сквозь стратосферу планеты Жабер-Б.

Питух внезапно прервал затянувшееся неловкое молчание. Он встал, засунул в сумку свое полотенце и сказал:

— Итак, Библброкс, я сделаю то, что должен.

Зафод взглянул на него из угла, где они сидел, думая общие с Марвином мысли.

— Да?

— Это здание скоро приземлится, — сказал Питух. — Когда ты будешь выходить из него, выходи не в дверь, а в окно. Удачи тебе, — пожелал он и вышел, исчезнув из зафодовой жизни так же таинственно, как и появился в ней.

Зафод подскочил к двери и дернул за ручку, но Питух запер ее. Он пожал плечами и вернулся в свой угол.

Спустя две минуты здание совершило аварийную посадку среди других развалин. Сопровождавшие его жаберские истребители деактивизировали силовые лучи и с ревом взмыли в небо, направляясь к миру Жабер-А, более пригодному для жизни месту. Они никогда не садились на планету Жабер-Б. На нее никто не садился. Никто никогда не ступал по ее поверхности, кроме обреченных на Тотально-Бездонную Перспективу.

Приземление сильно потрясло Зафода. Какое-то время он лежал в куче обломков, в которую превратилась комната, и думал о том, что достиг самого дна своей жизни. Он чувствовал себя растерянным, одиноким, никем не любимым. Потом он решил, что пора, наконец, со всем этим раз и навсегда разобраться.

Он огляделся. Стена, в которой была дверь, раскололась, и дверь была теперь распахнута. Окно же каким-то чудом осталось целым. Сначала он колебался, но потом подумал, что если уж его странный недавний спутник проделал такой путь лишь затем, чтобы сказать ему то, что сказал, значит, на то должна была быть веская причина. С помощью Марвина он открыл окно. Когда он выглянул наружу, поднятое приземлением облако пыли и останки зданий вокруг эффективно подавили у Зафода желание видеть окружающий его мир.

Впрочем, он не слишком его и занимал. Он больше думал о том, что он увидел внизу. Офис Зарнивупа был на пятнадцатом этаже. Здание, упав, наклонилось примерно на сорок пять градусов, но спуск все же представлялся опасным.

Наконец, уязвленный презрительными взглядами Марвина, он с глубоким вздохом выбрался за окно. Марвин последовал за ним, и вместе они начали медленно и осторожно ползком преодолевать пятнадцать этажей, отделявших их от земли.

От сырого воздуха и едкой пыли у него першило в горле и резало глаза, а от большой высоты кружились головы. Время от времени отпускаемые Марвином замечания вроде «И вам, живым существам, нравятся такие вещи? Я спрашиваю просто для информации» мало способствовали поднятию его духа.

На полпути вниз по стене они остановились отдохнуть. Зафоду, лежавшему тяжело дыша от страха и усталости, показалось, что Марвин выглядит чуть-чуть веселее обычного. Потом он понял, что это не так. Робот просто казался ему жизнерадостным в сравнении с самим собой.

Большая костлявая черная птица прилетела, хлопая крыльями, сквозь медленно оседающие тучи пыли и, вытянув скрюченные лапы, села на оконный карниз в паре ярдов от Зафода. Она сложила свои корявые крылья и неловко покачнулась.

Размах ее крыльев был около шести футов, а шея и голова были необычно велики для птицы. У нее было плоское лицо с недоразвитым клювом, и на внутренней стороне крыльев отчетливо просматривалось что-то вроде рудиментарных рук. Да и вообще, она сильно напоминала человека.

— Пошла вон, — сказал Зафод.

— Сам пошел, — угрюмо проворчала птица и, захлопав крыльями, скрылась в пыли.

Зафод тупо смотрел ей вслед.

— Эта птица разговаривала со мной? — спросил он неуверенно у Марвина. Он был готов услышать альтернативное объяснение, что у него была галлюцинация.

— Да, — подтвердил Марвин.

— Несчастные существа, — раздался рядом с ними призрачный голос.

Зафод резко обернулся, чтобы увидеть того, кто это сказал, и чуть не свалился вниз. Он схватился за ближайшую оконную раму и порезал руку о стекло. Тяжело дыша, он повис на ней.

У голоса не было никакого видимого источника. Тем не менее, он снова заговорил:

— У них такая трагическая история. Ужасная судьба.

Зафод испуганно озирался. Голос был низким и ровным. При других обстоятельствах его можно было бы назвать успокаивающим. Но нет ничего успокаивающего в том, что к вам из ниоткуда обращается бестелесный голос, в то время как вы находитесь далеко не в лучшей форме и висите на карнизе, на восьмом этаже здания, совершившего аварийную посадку.

— Эй… ты… — заикаясь, выговорил Зафод.

— Хочешь, я расскажу тебе их историю? — негромко предложил голос.

— Ты кто? — прохрипел Зафод. — Ты где?

— Ну, тогда, пожалуй, попозже, — пробормотал голос и представился, — меня зовут Гарграварр. Я смотритель Тотально-Бездонной Перспективы.

— А почему я не вижу…

— Твое продвижение вниз по стене этого здания облегчится, — голос стал громче, — если ты переместишься на два ярда влево. Попробуй, вдруг получится.

Зафод посмотрел и увидел короткие горизонтальные канавки, идущие лесенкой до самого низа здания. С чувством благодарности он перебрался туда.

— Почему бы нам снова не увидеться внизу? — произнес голос, удаляясь.

— Эй, — крикнул Зафод, — куда ты…

— Тебе потребуется всего пара минут. — отозвался голос едва слышно.

— Марвин, — серьезно обратился Зафод к уныло сидящему рядом роботу, — какой-то голос… только что…

— Да, — коротко ответил Марвин.

Зафод кивнул. Он снова достал свои угрозочувствительные солнечные очки. Стекла были совершенно черными и уже изрядно исцарапанными непонятной железячкой в его кармане. Он надел их. Ему было спокойнее спускаться, не видя, что он делает.

Через несколько минут он перебрался через выдранный и растерзанный фундамент здания и, сняв очки, свалился на землю. Марвин упал вслед за ним секундой позже и остался лежать лицом в пыли и в обломках, не изъявляя намерения изменять это положение.

— Ну, вот и ты, — неожиданно сказал голос над ухом у Зафода. — Извини, что бросил тебя, но у меня голова кружится от высоты. Во всяком случае, — добавил он грустно, — раньше кружилась.

Зафод осмотрелся медленно и внимательно, чтобы убедиться, что он не проглядел ничего, что могло бы быть источником голоса. Однако он увидел только пыль, обломки и торчащие скелеты зданий.

— Эй, почему я тебя не вижу? — спросил он. — Почему тебя здесь нет?

— Я здесь, — неспешно произнес голос, — мое тело хотело приехать, но не смогло. Ему нужно кое-что сделать, кое с кем увидеться.

И издав что-то похожее на вздох, он прибавил:

— Ты же знаешь, как это бывает у тел.

В этом Зафод уверен не был.

— Раньше я думал, что знаю, — ответил он.

— Надеюсь, оно поехало на курорт отдохнуть, — продолжал голос. — В последнее время оно уже едва таскало локти от такой жизни.

— Локти? — удивился Зафод. — Ты хотел сказать, оно едва таскало ноги?

Голос ничего не ответил. Зафод беспокойно оглянулся. Он не знал, ушел голос куда-то, или он все еще здесь. Но голос снова заговорил:

— Итак, тебя нужно посадить в Перспективу?

— Ну, да, — сказал Зафод, тщетно пытаясь изобразить равнодушие. — В принципе, я не спешу. Я мог бы побродить, посмотреть на местный пейзаж.

— А ты видел местный пейзаж? — спросил голос Гарграварра.

— Нет.

Зафод перебрался через кучу мусора и обогнул угол разрушенного здания, загораживавшего ему обзор. Посмотрев на ландшафт мира Жабер-Б, он сказал:

— Ну ладно, я могу просто побродить.

— Нет, — сказал Гарграварр, — Перспектива уже ждет тебя. Ты должен идти туда. Следуй за мной.

— А как ты себе это представляешь? — спросил Зафод.

— Я буду напевать, — ответил Гарграварр. — Иди на звук.

В воздухе раздался заунывный звук, тихий и грустный, не имевший, казалось, никакого источника. Лишь напряженно прислушиваясь, Зафод был в состоянии уловить, откуда он доносился. Медленно и неуверенно он шел, спотыкаясь, вслед за ним. А что еще ему оставалось?

 

Глава 10

Вселенная, как уже отмечалось ранее, чрезвычайно огромное место — факт, который большинство людей стремится игнорировать ради собственного спокойствия. Многие существа с радостью удалились бы в придуманное ими самими местечко потеснее, что они, в основном, и делают.

Например, в одном из уголков восточной ветви Галактики есть большая лесистая планета Огларун, все «разумное» население которой постоянно проживает на одном относительно небольшом и густонаселенном оглореховом дереве. На этом дереве они рождаются, живут, любят, вырезают на коре крохотные философские статьи о смысле жизни, тщетности смерти и важности контроля рождаемости, ведут чрезвычайно мелкомасштабные войны и, в конце концов, умирают, привязанные к нижней стороне малодоступных внешних ветвей.

Единственные огларуняне, которые когда-либо покидают дерево, это те, кого сбрасывают с него в наказание за злодейски преступные размышления о том, можно ли жить на других деревьях, и являются ли, вообще, другие деревья чем-то иным, нежели иллюзией, вызванной чрезмерным поеданием оглорехов.

Хотя такой образ жизни и может показаться экзотичным, тем не менее, в Галактике нет ни одной формы жизни, которая не была бы в той или иной мере склонна к чему-то подобному. Вот поэтому так и ужасна Тотально-Бездонная Перспектива.

Ибо, когда вы оказываетесь в Перспективе, вам моментально показывают всю невообразимую бесконечность мироздания, и где-то в ней — крохотную отметку, микроскопическую точку на микроскопической точке, с подписью: «Ты здесь».

Серая равнина простиралась перед Зафодом, пустынная и заброшенная. Над ней дико завывал ветер. Невдалеке был виден прыщеобразный стальной купол. Это она, догадался Зафод. Да, это была Тотально-Бездонная Перспектива.

В этот момент из нее неожиданно раздался нечеловеческий вопль ужаса, такой, как будто у живого существа выжигали душу из тела. Он перекрыл на миг вой ветра и затих.

Зафод в страхе вздрогнул, и ему показалось, что кровь его превращается в жидкий гелий.

— Что это? — спросил он одними губами.

— Запись голоса последнего, кто был в Перспективе, — сказал Гарграварр, — Она всегда проигрывается последующей жертве. Как бы вступление.

— Мне что-то не понравилось, — сказал Зафод, стуча зубами. — Может, мы сначала смотаемся на какую-нибудь вечеринку, или еще куда, а?

— Насколько мне известно, — сказал призрачный голос Гарграварра, — я уже на вечеринке. То есть, мое тело. Оно часто ходит на вечеринки без меня. Оно говорит, что я ему только мешаю.

— А что с твоим телом? — спросил Зафод, желая оттянуть свою участь, какова бы она ни была.

— Оно, знаешь ли… занято, — сказал Гарграварр, поколебавшись.

— Ты хочешь сказать, что у него есть какой-то другой разум?

Последовала долгая и весьма холодная пауза, затем голос сказал:

— Я хочу сказать, что нахожу это замечание довольно бестактным.

Зафод смутился и попытался пробормотать какие-то извинения.

— Не стоит извиняться, — сказал Г арграварр, — ты ведь не знал.

Его голос задрожал.

— Дело в том, — продолжал он, явно пытаясь справиться с эмоциями, — дело в том, что мы сейчас живем порознь, и я предполагаю, что это кончится разводом.

Голос зазвучал ровнее. Зафод, не зная, что сказать, промямлил что-то невнятное.

— Я думаю, мы не подходим друг другу, — сказал Гарграварр. — Нам всегда нравились разные вещи. Больше всего мы ссорились из-за секса и рыбалки. В конце концов, мы попытались их совместить, но, как ты можешь себе представить, это окончилось катастрофой. Теперь мое тело близко меня к себе не подпускает. Даже видеть не хочет.

Снова последовала трагическая пауза. Ветер завывал над равниной.

— Оно говорит, что я ограничиваю его свободу. Я как-то заметил, что я затем и нужен, чтобы ограничивать его свободу, а оно велело мне не умничать, и тема была закрыта. При разделе имущества оно, наверное, получит мое имя.

— А как твое имя? — робко спросил Зафод.

— Унитасс, — сказал голос. — Мое полное имя Унитасс Гарграварр. Это все объясняет, правда?

— Э-э… — сказал Зафод сочувственно.

— И вот поэтому я, бесплотный дух, занимаю должность смотрителя Тотально-Бездонной Перспективы. Никто никогда не должен ходить по этой планете. Кроме жертв Перспективы, конечно, но, боюсь, они не в счет.

— А-а…

— Я расскажу тебе эту историю. Желаешь ли ты ее услышать?

— Э-э…

— Много лет назад это была счастливая, процветающая планета: люди, города, магазины — нормальный мир. Вот только на главных улицах городов было чуть-чуть больше обувных магазинов, чем нужно. Медленно и незаметно количество этих магазинов росло. Этот экономический феномен хорошо известен, но печально видеть его в действии: чем больше было обувных магазинов, тем больше производилось обуви, и тем хуже и непригоднее для носки она становилась. И чем менее ноской она была, тем больше людям приходилось ее покупать, чтобы быть обутыми, и тем больше преуспевали обувные магазины. Так продолжалось до тех пор, пока вся экономика планеты не превысила то, что, по-моему, называют Обувным Горизонтом Событий, и стало экономически невозможно строить что-либо, кроме обувных магазинов. В результате — упадок, разруха, мор. Большинство населения вымерло. Те немногие, у которых был нужный тип генетической нестабильности, мутировали в птиц — ты видел одну из них — и прокляли собственные ноги и землю, и поклялись, что никто больше никогда не пройдет по ней. Горький удел. Идем, я должен отвести тебя к Перспективе.

Зафод изумленно покачал головой и побрел, спотыкаясь, по равнине.

— А ты сам тоже из этой дыры? — спросил он.

— Нет, нет, — сказал Гарграварр испуганно, — я из мира Жабер-В. Это прекрасное место. Там отличная рыбалка. Я по вечерам возвращаюсь туда. Хотя сейчас я могу только лишь смотреть.

Помолчав, он продолжал:

— Тотально-Бездонная Перспектива — единственная вещь на этой планете, имеющая какое-то назначение. Ее построили здесь, потому что больше никто нигде на это не соглашался.

В этот момент еще один отчаянный вопль разорвал воздух. Зафод содрогнулся.

— А что эта штука делает с человеком? — спросил он.

— Она ему делает Вселенную, — просто сказал Гарграварр, — всю как есть. Бесчисленные солнца, бескрайние расстояния между ними, и ты сам, бесконечно крохотный — невидимая точка на невидимой точке.

— Ну, вообще-то, я Зафод Библброкс, — пробурчал Зафод, попытавшись напыжить остатки своего эго.

Гарграварр, ничего не ответив, снова замычал заунывную мелодию. Вскоре они подошли к тусклому стальному куполу, стоящему посреди равнины.

Когда они приблизились, дверь, мягко вжикнув, съехала в сторону, открыв маленькую темную камеру.

— Входи, — сказал Гарграварр.

— Как, прямо сейчас? — спросил Зафод, задрожав.

— Прямо сейчас.

Зафод нерешительно заглянул внутрь. Камера была очень маленькой, со стальными стенами, в ней едва было место для одного человека.

— Но… э-э… по-моему, здесь нет ничего бездонного, — сказал Зафод.

— Конечно, нет, — сказал Гарграварр, — это просто лифт. Входи.

С трепетом Зафод шагнул внутрь. Он ощущал, что Гарграварр тоже в лифте, хотя бесплотный дух молчал. Лифт начал опускаться.

— Мне нужно прийти в соответствующее расположение духа, — робко сказал Зафод.

— Здесь не бывает соответствующего расположения духа, — строго ответил Гарграварр.

— Ты знаешь, как заставить человека чувствовать себя неадекватно.

— Нет, не знаю. Это знает Перспектива.

Лифт остановился, его задняя стенка открылась, и Зафод на неверных ногах вышел в небольшое функционального вида помещение со стальными стенами.

В дальнем углу его стоял узкий стальной ящик, в который мог войти человек.

И все. Очень просто.

Единственный толстый провод соединял этот ящик с небольшим комплектом аппаратуры и приборов.

— Это она? — удивился Зафод.

— Да, она.

На вид не так уж страшно, подумал Зафод.

— И я должен в нее войти? — спросил Зафод.

— Да, войти, — ответил Гарграварр, — и боюсь, прямо сейчас.

— Ну ладно.

Он открыл дверцу ящика и шагнул в него.

Он подождал.

Через пять секунд щелкнуло, и вместе с ним в ящике оказалась вся Вселенная.

 

Глава 11

Тотально-Бездонная Перспектива извлекает картину всей Вселенной по принципу экстраполированного анализа материи.

Чтобы было понятнее: поскольку каждая частица материи во Вселенной так или иначе взаимосвязана со всеми другими частицами материи во Вселенной, теоретически возможно экстраполировать все мироздание — все солнца, все планеты, их орбиты, их строение и экономическую и социальную историю — из, скажем, куска пирога.

Человек, изобретший Тотально-Бездонную Перспективу, сделал это, прежде всего, чтобы досадить своей жене.

Трин Трагула — так его звали — был мечтателем, мыслителем, практикующим философом, или, как предпочитала выражаться его жена, идиотом.

Она бесконечно пилила его за то количество времени, которое он проводил за разглядыванием неба, размышлениями о конструкции булавки или спектрографическим анализом куска пирога. «У тебя есть чувство меры?» — спрашивала она его, иногда до тридцати восьми раз на дню.

И тогда он построил Тотально-Бездонную Перспективу — просто, чтобы она знала.

К одному ее концу он подключил всю существующую реальность в том виде, в каком он экстраполировал ее из куска пирога, а к другому концу — свою жену, чтобы она вмиг увидела всю беспредельность мироздания и себя по отношению к ней.

К ужасу Трина Трагулы, шок полностью разрушил ее мозг, но к своему удовлетворению, он понял, что создал убедительное доказательство того, что если жизнь хочет существовать во Вселенной такого размера, то она никак не может позволить себе иметь чувство меры.

Дверца Перспективы распахнулась.

Бесплотный разум Гарграварра с грустью посмотрел туда. Зафод Библброкс по-своему понравился ему. У него определенно было много незаурядных личностных качеств, пусть даже по большей части плохих.

Он ожидал, что Зафод вывалится из кабинки, как это бывало со всеми.

Но он вышел.

— А вот и я! — сказал он.

— Библброкс… — Разум Гарграварра задохнулся от изумления.

— У тебя есть что-нибудь выпить? — спросил Зафод.

— Ты… ты… был в Перспективе?

— Ты же сам видел.

— А она работала?

— Ну, конечно.

— И ты видел всю беспредельность мироздания?

— Конечно. Ты знаешь, неплохо смотрится.

Разум Гарграварра пошел кругом. Если бы его тело было с ним, оно бы уселось на пол с отвисшей челюстью.

— И ты видел себя в нем?

— Ну да, конечно!

— Но… что ты испытал?

Зафод самодовольно пожал плечами.

— Твоя Перспектива сказала мне то, что я и сам всегда знал: я классный и крутой мужик. Дружок, я разве не говорил тебе, что я Зафод Библброкс!

Он смерил взглядом аппаратуру Перспективы и вдруг застыл.

Он тяжело перевел дыхание.

— Послушай, — выговорил он, — это что, кусок пирога?

Он выдрал ломоть из сплетения окружавших его сенсоров.

— Если бы я начал рассказывать тебе, как я его хочу, — сказал он хищно, — у меня не осталось бы времени на то, чтобы его съесть!

И он его съел.

 

Глава 12

Спустя минуту он бежал по равнине в направлении разрушенного города.

Сырой воздух тяжело хрипел в его легких, он часто запинался от усталости. К тому же, опускалась ночь, и было все труднее различать ухабы.

И все же он был в восторге от только что пережитого. Целая Вселенная! Он увидел всю Вселенную, простирающуюся перед ним в бесконечность — всю! И вместе с этим пришло ясное и потрясающее понимание того, что он в ней — самое важное. Иметь раздутое эго, это одно дело. А когда тебе об этом говорит машина — совсем другое.

У него не было времени поразмышлять над этим.

Гарграварр сказал ему, что должен будет сообщить своему начальству о случившемся, но он может сделать это не сразу. У Зафода было время сбежать и где-нибудь спрятаться.

Он не знал, что будет делать, но ощущение себя самой важной персоной во Вселенной сообщало ему уверенность в том, что что-нибудь да подвернется.

Ничто больше на этой заброшенной планете не давало ему почвы для оптимизма.

Он бежал, не останавливаясь, и скоро достиг окраин пустого города.

Он пошел по растрескавшимся и разбитым тротуарам. Из трещин росла жидкая травка, канавы были завалены гниющей обувью. Здания, мимо которых он проходил, были настолько разрушенными и ветхими, что заходить в них казалось небезопасным. Где спрятаться? Он поспешил дальше.

Через некоторое время, свернув на какую-то широкую улицу, он вышел к большому приземистому зданию, окруженному множеством других, поменьше. Всю группу зданий окружали остатки бетонного забора. Основное здание было еще достаточно прочным на вид, и Зафод направился к нему в надежде, что оно сможет предоставить ему… ну, хоть что-то.

Он приблизился к зданию. В одной из его стен, — по-видимому, это был фасад, поскольку перед ним была обширная мощеная площадка, — были три гигантские, высотой около шестидесяти футов, двери. Дальняя из них была открыта, и Зафод бросился к ней.

Внутри были мрак, пыль и беспорядок. Везде висела паутина. Некоторые внутренние перекрытия рухнули, задняя стена осела внутрь. На полу толстым слоем лежала пыль.

Сквозь мрак виднелись очертания огромных предметов, засыпанных мусором. Одни из них были цилиндрическими, другие — грушевидными, третьи — похожими на яйца, или скорее, на разбитые яйца. Большинство их раскололось или почти развалилось, от некоторых остались одни остовы.

Это были заброшенные космические летательные аппараты.

Зафод разочарованно бродил среди их останков. Здесь не было ничего хоть сколько-нибудь полезного. Одна из дряхлых развалин обрушилась внутрь себя от вибрации, вызванной его шагами.

В дальнем углу лежал старинный корабль, который был несколько крупнее остальных и покрыт более толстым слоем пыли и паутины. Однако с виду он казался целым. Зафод приблизился к нему с любопытством, но, подходя, споткнулся о какой-то старый кабель.

Он попытался отшвырнуть кабель, но с удивлением обнаружил, что он все еще был подключен к кораблю.

К своему полнейшему изумлению, он почувствовал в кабеле слабый зуд.

Он недоверчиво посмотрел на корабль, а затем снова на кабель у себя в руках.

Он сорвал с себя куртку и швырнул ее прочь. На четвереньках он прополз до места, где кабель соединялся с кораблем. Соединение было прочным, а легкая зудящая вибрация более ощутимой.

Его сердце колотилось. Он стер грязь и приник ухом к кораблю. Ему было слышно лишь слабое, едва различимое гудение.

Лихорадочно покопавшись в валяющемся повсюду вокруг него мусоре, он нашел там кусок какой-то трубки и пластиковый стаканчик. Он соорудил из них нечто вроде стетоскопа и снова приложился к кораблю.

От того, что он услышал, его мозги сделали сальто.

Голос внутри корабля говорил:

— Межзвездные Пассажирские Космические Линии приносят свои извинения за длительную задержку рейса. Мы ожидаем погрузки на борт свежего запаса ароматизированных лимоном бумажных салфеток для вашего удобства, освежения и гигиены во время полета. Благодарим вас за терпение. Через несколько минут вам снова предложат кофе и печенье.

Зафод отшатнулся, ошарашенно глядя на корабль.

Он почти бессознательно сделал несколько шагов, и вдруг заметил над головой свисавшее с потолка на последней штанге огромное табло с расписанием рейсов. Оно было в пыли, но надписи на нем еще можно было разобрать.

Зафод поискал на нем глазами, потом посчитал в уме. Его глаза округлились.

— Девятьсот лет. — изумленно пробормотал он. Настолько опаздывал корабль.

Две минуты спустя он был на его борту.

Воздух, который он вдохнул, выйдя из шлюзовой камеры, был свежим и прохладным — кондиционеры все еще работали.

Свет все еще горел.

Он нервно пошел по узкому коридору. Неожиданно распахнулась дверь и перед ним оказалась какая-то фигура.

— Пожалуйста, вернитесь на свое место, — сказала человекообразная стюардесса и, повернувшись к нему спиной, пошла по коридору.

Со вновь участившимся сердцебиением он направился за ней. Она открыла дверь в конце коридора и вошла в нее. Он прошел следом.

Они оказались в пассажирском салоне, и сердце Зафода на миг замерло.

Во всех креслах сидели пассажиры, пристегнутые ремнями.

У пассажиров были длинные непричесанные волосы и очень сильно отросшие ногти, а у мужчин бороды.

Все были совершенно очевидно живы, но спали.

У Зафода по спине побежали мурашки.

Он медленно, как во сне, шел по проходу. Когда стюардесса дошла до конца прохода, он был еще в середине. Она обернулась и заговорила:

— Добрый день, дамы и господа. Спасибо за ваше терпеливое ожидание во время этой небольшой задержки. Мы взлетим, как только это представится возможным. Если вам будет угодно сейчас проснуться, я подам кофе и печенье.

Раздалось негромкое жужжание, и все пассажиры тут же проснулись.

Они стали вопить и хвататься за ремни и системы жизнеобеспечения, привязывавшие их к креслам. Они кричали, орали и голосили так, что у Зафода заложило уши.

Пока они извивались и дергались, стюардесса спокойно шла по проходу и ставила на столик перед каждым по маленькой чашке кофе и по пакетику печенья.

И тут один из них встал из кресла. Он повернулся и взглянул на Зафода. Зафод почувствовал, что по его телу пробежала судорога, как будто его кожа собиралась соскользнуть с него. Он развернулся и бросился вон.

Он выбежал обратно в коридор. Человек выбежал за ним.

Он промчался по коридору мимо входной камеры, добежал до конца, ворвался в кабину экипажа, захлопнул за собой дверь, запер ее и привалился к ней спиной, тяжело дыша. Через пару секунд в дверь заколотили кулаком.

Откуда-то из кабины к нему обратился металлический голос:

— Пассажирам запрещен вход в кабину экипажа. Пожалуйста, вернитесь на свое место и ждите, пока корабль взлетит. Кофе и печенье подаются. Говорит автопилот. Пожалуйста, вернитесь на свое место.

Зафод ничего не сказал. Он не мог отдышаться. За его спиной в дверь продолжали колотить.

— Пожалуйста, вернитесь на свое место, — повторил автопилот. — Пассажирам запрещен вход в кабину экипажа.

— Я не пассажир, — тяжело выдохнул Зафод.

— Пожалуйста, вернитесь на свое место.

— Я не пассажир, — крикнул Зафод.

— Пожалуйста, вернитесь на свое место.

— Я не… Эй, а ты меня слышишь?

— Пожалуйста, вернитесь на свое место.

— Ты автопилот? — спросил Зафод.

— Да, — сказал голос с пульта управления.

— Ты управляешь этим кораблем?

— Да, — снова сказал голос. — У нас задержка рейса. Пассажиры, для их удобства, временно содержатся в состоянии анабиоза. Кофе и печенье подаются каждый год, после чего пассажиры, для их удобства, возвращаются в состояние анабиоза. Отбытие состоится после зарядки всех магазинов. Приносим извинения за задержку.

Зафод отошел от двери, стук в которую уже прекратился. Он подошел к пульту.

— Задержка? — воскликнул он. — А ты видел, что творится снаружи? Там пустошь, разруха. Цивилизация погибла, дружище. Вам не привезут лимонных салфеток!

— Согласно статистической вероятности, — сухо продолжал автопилот, — могут возникнуть другие цивилизации. Лимонные салфетки когда-нибудь появятся. А до тех пор будет продолжаться небольшая задержка рейса. Пожалуйста, вернитесь на свое место.

— Но…

В этот момент дверь открылась. Зафод развернулся и увидел человека, который его преследовал. В руке он держал кейс. Он был аккуратно одет, его волосы были подстрижены. У него не было бороды и длинных ногтей.

— Зафод Библброкс, — сказал он, — меня зовут Зарнивуп. По-моему, ты хотел меня видеть.

Ноги Зафода подкосились. Он забормотал что-то бессмысленное и упал в кресло.

— О Боже, мужик, откуда ты свалился? — спросил он.

— Я ждал тебя здесь, — деловито ответил тот.

Он поставил кейс на пол и сел в другое кресло.

— Я рад, что ты следовал инструкциям, — сказал он. — Я боялся, что ты выйдешь из моего офиса через дверь, а не через окно. Тогда у тебя были бы проблемы.

Зафод покачал головами и что-то промямлил.

— Когда ты вошел в мой офис, ты попал в мою электронно-синтезированную Вселенную, — пояснил Зарнивуп. — Если бы ты вышел через дверь, то снова оказался бы в реальной Вселенной. А искусственная управляется вот отсюда. — Он самодовольно похлопал по кейсу.

Зафод поглядел на него с презрением.

— А какая между ними разница? — проворчал он.

— Никакой, — ответил Зарнивуп, — они идентичны. Ну, разве что жаберские истребители в реальной Вселенной серые.

— Так в чем же дело? — воскликнул Зафод.

— Все очень просто, — сказал Зарнивуп.

Его самоуверенность и самодовольство бесили Зафода.

— Очень просто, — повторил Зарнивуп. — Я вычислил координаты, по которым можно найти того человека — ну, того, который правит Вселенной, — и узнал, что его мир защищен невероятностным полем. Чтобы защитить свою тайну — и себя — я создал эту искусственную Вселенную и спрятался в забытом космическом лайнере. Так я был в безопасности. Тем временем мы с тобой.

— Мы с тобой? — недовольно сказал Зафод. — Ты хочешь сказать, что я тебя знал?

— Да, — ответил Зарнивуп, — мы были хорошо знакомы.

— У меня был плохой вкус, — буркнул Зафод и угрюмо замолчал.

— Тем временем мы с тобой договорились, что ты угонишь корабль с невероятностным приводом — только на нем можно проникнуть в мир правителя — и доставишь его мне. Что ты, я полагаю, и сделал, и с чем я тебя поздравляю.

Он растянул губы в улыбке, отчего Зафоду захотелось заехать ему кирпичом.

— Ах, да, если тебе интересно, — добавил Зарнивуп. — Эта Вселенная была создана специально под тебя. Поэтому ты в ней — самая важная персона. Ты бы не пережил Тотально-Бездонную Перспективу в реальной Вселенной. — Он улыбнулся еще сильнее просящей кирпича улыбкой. — Ну что, идем?

— Куда? — мрачно спросил Зафод. Он чувствовал себя раздавленным.

— На твой корабль, «Золотое сердце». Ты ведь принес его?

— Нет.

— Где твоя куртка?

Зафод посмотрел на него, ничего не понимая.

— Моя куртка? Я ее снял. Она снаружи.

— Отлично, пойдем за ней.

Зарнивуп встал и жестом позвал Зафода за собой.

Выйдя в коридор, они услышали из пассажирского салона крики пассажиров, которых поили кофе с печеньем.

— Не слишком-то приятно было тебя здесь дожидаться, — сказал Зарнивуп.

— Тебе было неприятно! — взревел Зафод. — Да ты что думаешь.

Зарнивуп поднял палец, веля ему молчать. Люк открылся. В нескольких футах от него они увидели среди мусора куртку Зафода.

— Замечательнейший корабль, — сказал Зарнивуп, — смотри!

И они увидели, как карман куртки вдруг вздулся, затрещал и лопнул. Маленькая металлическая модель «Золотого сердца», которая, как с удивлением понял Зафод, лежала у него в кармане, стала расти.

Она росла, росла и через две минуты достигла своего нормального размера.

— С уровнем невероятности, — сказал Зарнивуп, — два в степени… не знаю сколько, но очень много.

Зафод пошатнулся.

— Ты хочешь сказать, что все это время он был со мной?

Зарнивуп улыбнулся. Он открыл свой кейс и щелкнул внутри него каким-то одним единственным переключателем.

— Прощай, искусственная Вселенная, — сказал он, — привет, настоящая!

Мир перед ними мигнул — и появился вновь, точно такой же, как прежде.

— Вот видишь? — сказал Зарнивуп, — она точно такая же.

— Ты хочешь сказать, — упрямо повторил Зафод, — что все это время он был со мной?

— Ну да, конечно, — ответил Зарнивуп. — В этом весь прикол.

— Ну, так вот, — сказал Зафод, — больше на меня не рассчитывай. С меня хватит. Дальше сам играй в свои игры.

— Боюсь, что это невозможно, — сказал Зарнивуп. — Ты завязан на невероятностном поле. Ты не сможешь уйти.

Он снова улыбнулся улыбкой, по которой Зафод хотел заехать, и на этот раз он по ней заехал.

 

Глава 13

Форд Префект влетел на мостик «Золотого сердца».

— Артур! Триллиан! — кричал он. — Работает! Корабль заработал!

Триллиан и Артур спали на полу.

— Просыпайтесь, мы взлетаем, — ликовал он, расталкивая их.

— Привет, ребята, — затарахтел компьютер, — так здорово быть снова с вами, ей богу! Я вам скажу.

— Заткнись, — сказал Форд. — Скажи нам лучше, где мы.

— В мире Жабер-Б. Ну и дыра же это, я тебе скажу, — сказал Зафод, появляясь на мостике. — Привет, ребята, вы, наверное, ужасно рады меня видеть, и не находите слов, чтобы сказать, какой я классный хипель.

— Какой ты кто? — вяло спросил Артур, поднимаясь с пола и ничего не понимая.

— Я вас прекрасно понимаю, — сказал Зафод, — я такой крутой, что у меня самого язык заплетается, когда я с собой разговариваю. Рад вас видеть, Триллиан, Форд, Обезьяна. Эй, как тебя там, компьютер.

— Здравствуйте, господин Библброкс, для меня большая честь…

— Заткнись и вези нас отсюда, быстро, быстро!

— Запросто, дружище, куда ты хочешь?

— Хоть куда, неважно, — крикнул Зафод. — То есть, нет, важно! Нам нужно в ближайшее место, где можно поесть!

— Запросто! — радостно ответил компьютер, и мощный взрыв сотряс мостик.

Через полминуты на мостик вошел Зарнивуп с синяком под глазом и с интересом посмотрел на четыре струйки дыма.

 

Глава 14

Четыре бесчувственных тела падали сквозь кружащуюся черноту. Сознание замерло, холодная пустота влекла тела в глубины небытия. Мрачное эхо грохочущей тишины охватило их и они, наконец, погрузились в темные и горькие волны вздымающегося красного моря, медленно поглотившего их, как казалось, навеки.

Спустя вечность море отступило и оставило их лежать на твердом холодном берегу, как обломки, выброшенные потоком Жизни, Вселенной и Всего на Свете.

Ледяные судороги сотрясали их, вокруг бешено плясали огни. Твердый холодный берег покачнулся, завертелся, а потом замер. Он отсвечивал темным блеском, — это был хорошо отполированный твердый холодный берег.

На них неодобрительно смотрело зеленое пятно.

Оно кашлянуло.

— Добрый вечер, мадам, господа, — сказало оно. — У вас заказано?

Сознание Форда Префекта вернулось к нему, ударив по мозгу, как оттянутая резинка. Он посмотрел на зеленое пятно мутным взглядом.

— Заказано? — переспросил он слабым голосом.

— Да, сэр, — сказало зеленое пятно.

— А разве загробную жизнь нужно заказывать?

Если зеленое пятно может презрительно поднять брови, то именно это оно сейчас и сделало.

— Загробную жизнь, сэр? — спросило оно.

Артур Дент пытался ухватиться за свое сознание, как пытаются поймать мыло в ванне.

— Это загробная жизнь? — с трудом выговорил он.

— Полагаю, да, — ответил Форд Префект, пытаясь определить, где верх, а где низ. Он попробовал применить теорию о том, что верх находится в стороне, противоположной твердому холодному берегу, на котором он лежал, и поднялся на то, что, он надеялся, было ногами.

— Однозначно, — сказал он, покачиваясь, — мы ведь не могли выжить после того взрыва?

— Нет, — сказал Артур. Он приподнялся на локтях, но это не улучшило положения вещей. Он снова опустился.

— Нет, — сказала Триллиан, вставая, — никоим образом.

С пола раздалось хриплое бульканье. Это Зафод Библброкс пытался заговорить.

— Я точно не выжил, — прохрипел он. — Я был полный труп. Бахнуло капитально.

— Да уж, спасибо тебе, — сказал Форд. — Шансов не было. Нас, наверное, разнесло на куски. Руки, ноги кругом.

— Да, — сказал Зафод, шумно пытаясь встать.

— Не желают ли дама и господа заказать напитки?.. — спросило зеленое пятно, беспокойно колеблясь перед ними.

— Чпок, шлеп, — продолжал Зафод, — и мы распались на составляющие нас молекулы. Эй, Форд, — сказал он, идентифицируя одно из медленно сгущавшихся вокруг него пятен, — а у тебя был этот прикол со всей промелькнувшей перед тобой жизнью?

— Ты тоже видел, да? — спросил Форд. — Всю свою жизнь?

— Ну да, — сказал Зафод. — По крайней мере, я предполагаю, что это была моя жизнь. Ты же знаешь, я долго был не в своем уме.

Он смотрел на пятна вокруг, которые, наконец, из расплывчатых и бесформенных фигур начали превращаться просто в фигуры.

— Ну, вот и всё… — сказал он.

— Что всё? — спросил Форд.

— Ну, всё, — сказал Зафод неуверенно, — теперь мы лежим мертвые.

— Стоим, — поправила его Триллиан.

— Стоим мы теперь мертвые, — продолжал он, — в этом убогом… э-э…

— Ресторане, — сказал Артур Дент, уже вставший на ноги и видевший, к своему удивлению, весьма отчетливо. Удивлял его не сам факт, что он видит, а те вещи, которые он увидел.

— Вот, — упрямо продолжал Зафод, — теперь мы стоим мертвые в этом убогом…

— …пятизвездочном… — сказала Триллиан.

— …ресторане, — закончил Зафод.

— Странно, правда? — сказал Форд.

— Ага.

— Красивые люстры, — сказала Триллиан.

Они изумленно осматривались вокруг.

— Пожалуй, это не загробная жизнь, — сказал Артур, — а скорее что-то вроде продолжения жизни.

Надо сказать, что люстры, были немного ярковаты, а низкий сводчатый потолок, с которого они свисали, в идеальной Вселенной не был бы выкрашен именно в этот оттенок темного аквамарина, а если бы даже и был, то на нем не было бы скрытой подсветки. Но эта Вселенная не идеальна, что лишний раз доказывали вызывающий головокружение узор мраморного пола и стойка бара с мраморной крышкой длиной в восемьдесят ярдов. Стойка была обтянута двадцатью тысячами сшитых вместе шкурок антаресских мозаичных ящериц, которые, если бы их спросили, предпочли бы использовать шкурки для содержания в них своих внутренностей.

Несколько нарядно одетых существ стояли у бара или непринужденно сидели у стойки на стульях насыщенных цветов. В дальнем конце бара молодой вл’хургский офицер со своей дамой в облаке зеленого пара прошли через двери дымчатого стекла в ярко освещенный зал ресторана.

За спиной у Артура было большое занавешенное окно. Он отодвинул край шторы и увидел пейзаж, от которого при нормальных обстоятельствах у Артура встали бы дыбом волосы. Однако обстоятельства были ненормальными, так как кровь застыла у него в жилах, а мурашки побежали по спине при виде не пейзажа, а неба. Небо было.

Подошел швейцар и вежливо задвинул штору.

— Все в свое время, сэр, — сказал он.

У Зафода вдруг загорелись глаза.

— Эй, покойники, — сказал он, — по-моему, мы кое-что пропустили. Кто-то сказал что-то крайне важное, а мы это прослушали.

Артур с огромным облегчением отвлекся от только что увиденного.

— Я сказал, что это что-то вроде продолжения…

— А тебе не кажется, что лучше бы ты этого не говорил? — сказал Зафод. — Форд?

— Я сказал, что это странно.

— Резонно, но неинтересно. Может быть…

— Может быть, — вмешалось зеленое пятно, которое к этому времени приняло образ маленького сморщенного зеленого официанта в темном костюме, — может быть, вы сможете обсудить это за горячительными напитками?

— Напитки! — возликовал Зафод. — Точно! Если что-то забыл, посмотри, чего не хватает.

— Именно, сэр, — спокойно сказал официант. — Дама и господа могут заказать напитки перед обедом.

— Обед! — страстно воскликнул Зафод. — Слушай, зелененькое созданьице, мой желудок тебя сейчас просто расцелует за эти слова!

— …а Вселенная, — закончил официант, решив не отвлекаться на чужие желудки, — взорвется для вас немного позже.

Форд обернулся к нему.

— Оба-на! — сказал с восторгом. — Это что же за напитки у вас подают?

Официант вежливо усмехнулся.

— О, господин, наверное, неверно меня понял.

— Нет, я надеюсь, верно, — сказал Форд возбужденно.

Официант вежливо кашлянул.

— Нашим клиентам нередко бывает трудно сориентироваться после путешествия во времени, — сказал он. — Поэтому я бы предложил.

— Путешествия во времени? — сказал Зафод.

— Путешествия во времени? — сказал Форд.

— Путешествия во времени? — сказала Триллиан.

— То есть, это не загробная жизнь? — спросил Артур.

Официант вежливо улыбнулся. Он почти исчерпал свой вежливый репертуар и готов был вот-вот перейти на роль язвительного и саркастичного официанта.

— Загробная жизнь, сэр? — переспросил он. — Нет, сэр.

— И мы не мертвы? — спросил Артур.

Официант поджал губы.

— Хе, хе, — сказал он. — Господин совершенно очевидно жив, в противном случае, я не стал бы пытаться обслужить господина.

Совершенно особенным жестом, пытаться описать который бесполезно, Зафод Библброкс двумя руками хлопнул себя по лбам, а третьей — по ляжке.

— Ребятки, — сказал он радостно, — это безумие! Мы все-таки это сделали! Мы добрались туда, куда хотели. Это же «Миллиуэйз»!

— Да, сэр, — сказал официант чрезвычайно терпеливо, — это «Миллиуэйз», Ресторан в Конце Вселенной.

— В конце чего? — спросил Артур.

— Вселенной, — произнес официант очень отчетливо, почти по слогам.

— А когда она кончилась? — удивился Артур.

— Кончится через несколько минут, сэр, — ответил официант. Он глубоко вздохнул. Ему незачем было это делать, поскольку его организм снабжался специальной смесью газов, требуемых ему для нормальной жизнедеятельности с помощью специального внутривенного устройства, пристегнутого к ноге. Однако бывают моменты, когда, независимо от обмена веществ, вам нужно глубоко вздохнуть.

— Итак, если вам, наконец, будет угодно заказать напитки, — сказал он, — я провожу вас к вашему столику.

Зафод с маниакальными улыбками на лицах прошествовал к бару и скупил его почти весь.

 

Глава 15

Ресторан в конце Вселенной — одно из самых невероятных предприятий во всей истории общественного питания. Он построен на развалинах… он будет построен на… то есть, его должны будут построить… ну, или что-то в этом роде.

Одна из главных проблем путешествий во времени заключается не в том, что вы можете случайно стать своим собственным отцом или матерью. Нет такой проблемы, касающейся собственного отцовства или материнства, с которой свободно мыслящая и дружная семья не смогла бы справиться. Проблема также не в изменении хода истории: история не меняет своего хода, потому что она вся подогнана, как пазл из кусочков. Все важные изменения произошли еще до появления вещей, с которыми они должны произойти, и все, в конце концов, уладится само собой.

Главная проблема — в грамматике, и основным справочником по данному вопросу является «1001 глагольно-временная форма для путешествующих во времени» доктора Дэна Стритменшенера. Он объяснит вам, например, как правильно рассказать о том, что должно было произойти с вами в прошлом, которого вы избежали, перепрыгнув во времени на два дня вперед, специально для того чтобы этого избежать. Событие будет описано по-разному в зависимости от момента речи: говорите вы из вашего естественного времени, из будущего или из прошлого, и осложняется возможностью непрямой речи при диалоге во время путешествия из одного времени в другое с целью стать своим собственным отцом или матерью.

Большинство читателей оказывается в состоянии дочитать только до намеренно-сослагательного наклонения субинвертированного прошлого, полуусловно модифицированного будущим, поэтому в новых изданиях справочника все следующие за этой формой страницы оставлены пустыми, чтобы сэкономить на стоимости печати.

«Путеводитель по Галактике для автостопщиков» не останавливается на этих академических абстракциях, а лишь отмечает вскользь, что термин «совершенное будущее» отменен, поскольку оказался неправдой.

Итак:

Ресторан в конце Вселенной — одно из самых невероятных предприятий во всей истории общественного питания. Он построен на развалинах цивилизации одной планеты, которая (будет) заключена в огромный временной пузырь и перенесена во времени в момент конца Вселенной.

Это невозможно, скажут многие.

В нем посетители садятся (будут садиться) за столики и едят (будут есть) роскошные блюда, глядя, как все мироздание рушится вокруг них.

Это также невозможно, скажут многие.

Вы можете (сможете) прийти без предварительного заказа, ведь вы сможете заказать столик потом, когда (прежде чем) вернетесь в свое время (ретроспективно).

Это, будут настаивать многие, абсолютно невозможно.

В Ресторане вы можете (сможете) увидеть удивительнейший поперечный срез всего населения всех времен и пространств.

И это тоже невозможно, будут терпеливо повторять вам.

Вы можете приходить сколько угодно раз, и никогда не встретитесь с самим собой, потому что ведь так не бывает.

Ну, это, даже если бы все остальное было правдой (что, конечно, не так), уж точно невозможно, скажут сомневающиеся.

Все, что вам нужно, это положить один цент на счет Ресторана в своем времени, и, когда вы будете там, у скончания времен, набежавших процентов хватит, чтобы оплатить любой ваш заказ.

А это, заявят скептики, отнюдь не невозможно, но зато совершенно безумно. Вот откуда у рекламщиков звездной системы Бастаблон взялся такой слоган: «Если за одно утро вы сделали шесть невозможных вещей, почему бы не закончить его завтраком в „Миллиуэйз“ — Ресторане в Конце Вселенной?»

 

Глава 16

Сидя в баре, Зафод быстро входил в состояние стельки. Его головы стукались одна о другую и улыбались не в такт. Он был счастлив до отвращения.

— Зафод, — спросил его Форд, — пока ты еще в состоянии говорить, может, ты возьмешь на себя труд объяснить мне, что случилось? Где ты был? И где мы были? Мелочь, конечно, но все же хотелось бы знать.

Левая голова Зафода протрезвела, а правая продолжала пялиться в стакан.

— Да, — сказал он, — я кое-где побывал. Они хотят, чтобы я отыскал человека, правящего Вселенной, а мне плевать. Вряд ли он умеет готовить.

Правая голова замолчала, левая посмотрела на нее и кивнула.

— Точно, — сказала она, — выпей еще.

Форд взял еще один пангалактический бульк-бластер — напиток, сравниваемый с разбойным нападением: он дорого обходится и от него болит голова. Что бы ни произошло, решил Форд, какая разница?

— Слушай, Форд, — сказал Зафод, — все классно и хипово.

— Ты хочешь сказать, все под контролем?

— Нет, — сказал Зафод, — если бы все было под контролем, то не было бы классно и хипово. Если ты хочешь знать, что произошло, то скажем так: вся ситуация была у меня в кармане. Хорошо?

Форд пожал плечами.

Зафод хихикнул в свой стакан. Жидкость, выплеснувшись, побежала по стенке стакана и зашипела на мраморной стойке.

К ним приблизился разноцветный небесный цыган с электроскрипкой и заиграл. Зафод дал ему кучу денег, чтобы он ушел. Тогда цыган подошел к Артуру и Триллиан, сидящим на другом конце бара.

— Не знаю, что это за место, — сказал Артур, — но у меня от него мурашки по коже.

— Выпей еще, — сказала Триллиан, — и успокойся.

— Это взаимоисключающие вещи, — сказал Артур, — нужно выбрать что-то одно.

— Бедный Артур, наверное, такая жизнь не для тебя.

— Ты называешь это жизнью?

— Ты начал говорить как Марвин.

— Марвин — самое здравомыслящее создание, которое я знаю. Ты не знаешь, как сделать, чтобы этот скрипач ушел?

К ним подошел официант.

— Ваш столик готов, — сказал он.

Если посмотреть на Ресторан снаружи, чего никто никогда не делал, он напоминает огромную блестящую морскую звезду, выброшенную на камень. В каждом из ее лучей находятся бары, кухни, генераторы силового поля, защищающего все строение и заброшенную планету, на которой оно находится, и временные турбины, медленно движущие всю постройку вместе с планетой взад и вперед относительно решительного момента.

В центре располагается гигантский золотой купол, почти шаровидный, в него и прошли Зафод, Форд, Артур и Триллиан.

Казалось, что перед их появлением туда закачали пять тонн блеска, который покрыл все поверхности, какие смог. Поверхности, которые он не смог покрыть, были уже покрыты и инкрустированы бриллиантами, драгоценными раковинами с Сантрагинуса, позолотой, мозаикой, шкурками ящериц и миллионами прочих украшений. Стекло сияло, серебро сверкало, золото блестело, а Артур Дент таращился по сторонам.

— Ух ты! — сказал Зафод. — Вот это да!

— Невероятно! — прошептал Артур. — Вот это люди! Вот это вещи!

— Это не вещи, это тоже люди, — тихо сказал ему Форд.

— Вот это люди! — поправился Артур. — Вот это… другие люди!

— Вот это освещение! — восхитилась Триллиан.

— Какие столы… — сказал Артур.

— Какие наряды! — ахнула Триллиан.

Официант подумал, что они похожи на двух деревенщин.

— Конец Вселенной — популярное место, — сказал Зафод, петляя среди столиков, одни из которых были мраморными, другие из ультракрасного дерева, а некоторые даже платиновыми, и за каждым из которых сидели группы экзотичных существ, болтающих между собой и изучающих меню. — Люди стараются одеться сюда понаряднее, — продолжал Зафод. — Событие как-никак.

Столики были расставлены лучами, расходящимися по огромному кругу, в центре которого была сцена, а на ней небольшой оркестр играл легкую музыку. На взгляд Артура, здесь было не меньше тысячи столиков, и между ними покачивались пальмы, журчали фонтанчики, возвышались причудливые статуи, в общем, все то, что есть в любом ресторане, где не жалеют средств на то, чтобы создать впечатление, что средств не жалеют. Артур осмотрелся вокруг, почти ожидая увидеть группу, снимающую рекламный ролик для «Американ Экспресс».

Зафод качнулся к Форду, а Форд — к Зафоду.

— Вот это да! — сказал Зафод.

— Круто! — сказал Форд.

— Мой прадедуля, наверно, вконец свернул башку компьютеру, — сказал Зафод. — Я велел ему отвезти нас в ближайшее место, где можно поесть, а он отправил нас к концу Вселенной. Напомни мне поблагодарить его как-нибудь.

Он огляделся еще раз и сказал:

— Посмотрите-ка, здесь собрались все, кто хоть кем-то когда-то был.

— Был? — не понял Артур.

— В «Конце Вселенной» используют в основном прошедшее время, — пояснил Зафод, — потому что все, что было, уже прошло. Привет, ребята, — сказал он парочке гигантских игуан за ближайшим столиком. — Как поживали?

— Это что, Зафод Библброкс? — спросила одна игуана другую.

— По-моему, да, — ответила та.

— Слушай, ну разве не здорово? — сказала первая игуана.

— Прикольная штука жизнь, — сказала вторая.

— Да, что ни говори, — согласилась первая, и они погрузились в молчание. Они ждали величайшего шоу во Вселенной.

— Зафод! — воскликнул Форд и хотел схватить его за руку, но, после трех пангалактических бульк-бластеров, промахнулся. Он указал качающимся пальцем.

— Там мой старый приятель, — сказал он, — Черный Дезиато! Видишь человека за платиновым столиком в платиновом костюме?

Зафод попытался проследить взглядом за фордовым пальцем, но у него от этого закружилась голова. Кое-как он все-таки увидел.

— О, да, — сказал он, а через секунду и сам узнал человека. — Так ведь это же крутой парень! Самый крутой и самый классный. После меня.

— И кто же он такой? — спросила Триллиан.

— Черный Дезиато? — удивленно воскликнул Зафод. — Ты не знаешь? Ты что, никогда не слышала о «Зоне разрушений»?

— Нет, — сказала Триллиан, которая и в самом деле не слышала.

— О самой крутой, — сказал Форд, — самой громкой…

— Самой богатой… — прибавил Зафод.

— …рок-группе в истории… — он запнулся, подыскивая слово.

— …в истории вообще, — сказал Зафод.

— Нет, — сказала Триллиан.

— Во как! — сказал Зафод. — Мы уже в самом конце Вселенной, а ты еще, оказывается, и не жила. Ты много потеряла.

Он подвел ее к столику, где все это время дожидался официант. Артур поплелся вслед за ними, чувствуя себя потерянным и одиноким.

Форд пробрался между столиков к своему старому знакомому.

— Эй, Черный, — окликнул он, — как поживаешь? Рад тебя видеть. Ты отлично выглядишь, ей-богу, такой толстый и тошнотный! Здорово! — Он хлопнул человека по спине и слегка удивился тому, что это не вызвало никакой реакции. Но пангалактические бульк-бластеры внутри него велели ему не обращать на это внимания.

— А помнишь, как было раньше? — продолжал он. — Как мы с тобой зависали? Кафе «Нары», помнишь? А ресторан «Глотка Скелета»? А «Буходром-Отврат» — здорово было, да?

Черный Дезиато никак не выразил мнения о том, здорово ли там было, но Форда это не смутило.

— А помнишь, когда мы были голодны, то говорили, что мы с санэпидстанции и реквизировали еду и выпивку? И нажирались до пищевого отравления, а? А уж как мы целыми ночами гудели в этих вонючих номерах в «Кафе Лу» в Гретхен-тауне на Новом Бетеле! И ты пытался сочинять песни под свою ажитару, а мы говорили, что это дерьмо. А ты говорил, что тебе плевать, а мы отвечали, что нам не плевать, потому что они и были дерьмом.

Глаза Форда начало заволакивать туманом.

— И еще ты говорил, что не хочешь быть звездой, — продолжал он, погрузившись в ностальгию, — потому что тебе противна эта звездная система. А мы — Хэдра, Сулижу и я — говорили, что выбирать не приходится. А теперь? Теперь ты покупаешь звездные системы!

Он обернулся и попросил внимания у сидящих за соседними столиками.

— Смотрите, — сказал он, — вот человек, который покупает звездные системы!

Черный Дезиато не пытался ни подтвердить, ни опровергнуть это заявление, и внимание аудитории быстро иссякло.

— По-моему, кто-то пьян, — пробормотало фиолетовое кустистое существо себе в бокал.

Форд пошатнулся и тяжело плюхнулся на стул напротив Черного Дезиато.

— Как там у тебя в песне… — сказал он, неосмотрительно схватившись за бутылку для опоры и перевернув ее — как раз в стоящий рядом стакан. Не желая упускать случай, он опустошил его.

— Крутая песня, — продолжал он, — как там?.. Ба-бах! да-дах! чего-то там еще, а потом, в конце, ракета врезается прямо в солнце, и по-настоящему, вот так!

Форд для иллюстрации ударил кулаком в раскрытую ладонь, и снова опрокинул бутылку.

— Хлоп! Прямо в солнце! — воскликнул он. — Куда там лазерам и спецэффектам, они отдыхают! Настоящий солнечный взрыв! И крутая музыка!

Его глаза проследили за ручейком, бегущим из бутылки по столу. Что-то нужно делать, подумал он.

— Слушай, хочешь выпить? — спросил он. В его сознание просочилась вдруг мысль, что их встреча в чем-то ущербна. Эта ущербность была как-то связана с тем, что сидящий напротив него человек в платиновом костюме и серебристой тирольской шляпе так до сих пор и не сказал «Привет, Форд» или «Давно не виделись» или чего-либо еще. Более того, он даже не пошевелился.

— Эй, Черный, — позвал Форд.

Большая мясистая рука легла на его плечо сзади и отодвинула его в сторону. Он неловко съехал со стула и поднял глаза, чтобы посмотреть на владельца руки. Посмотреть было на что: владелец был за два метра ростом и мощного сложения. В чем-то он был похож на кожаный диван — такой же глянцевитый, пухлый и плотно набитый. Костюм, в который было засунуто тело этого человека, казалось, имел только одно назначение: показать, как трудно засунуть подобное тело в костюм. Его лицо было похоже структурой на апельсин, а цветом на яблоко, но на этом ассоциации с чем-либо сладким заканчивались.

— Эй, парень, — вырвался наружу голос, звучавший так, как будто там, где он до этого был, ему пришлось очень туго.

— Я слушаю, — произнес Форд непринужденно. Он кое-как поднялся на ноги и с огорчением обнаружил, что его макушка лишь ненамного продвинулась вверх относительно туловища человека.

— Вали отсюда, — сказал человек.

— Вот как? — сказал Форд, хотя не был уверен, стоит ли ему так говорить. — А ты кто такой?

Человек слегка задумался. Он не привык к подобным вопросам, но, тем не менее, поразмыслив, смог на него ответить.

— Я тот, кто велел тебе валить отсюда, пока есть возможность.

— Послушайте, — нервно сказал Форд. Он никак не мог заставить свою голову перестать кружиться и овладеть ситуацией. — Послушайте, — продолжал он, — я очень давний друг господина Дезиато, а…

Он взглянул на Черного Дезиато, который так и не шевельнулся.

— …а. — повторил Форд, не в состоянии придумать, что сказать дальше.

Здоровенный придумал за него целое предложение, и продолжил:

— А я телохранитель господина Дезиато, и отвечаю за его тело. А за твое тело я не отвечаю, поэтому убирай его подальше, пока оно не пришло в негодность.

— Подождите минутку, — заторопился Форд.

— Никаких минуток, — рыкнул телохранитель, — и никаких «подождите»! Господин Дезиато ни с кем не разговаривает!

— Ну, так, может, вы позволите ему самому сказать, что он думает об этом?

— Он ни с кем не разговаривает! — проревел телохранитель.

Форд еще раз беспокойно взглянул на Черного Дезиато и был вынужден признать, что факты на стороне телохранителя. По-прежнему не было ни малейшего намека на движение, не говоря уже об интересе к судьбе Форда.

— Но почему? — спросил Форд. — Что с ним?

Телохранитель все ему объяснил.

 

Глава 17

«Путеводитель по Галактике для автостопщиков» дает справку о «Зоне разрушений», плутониум-рок-группе из Зон Разума Гагракакка. Она считается не только самой громкой рок-группой в Галактике, но и вообще — источником самого громкого из шумов любого рода. Регулярные посетители их концертов считают, что наилучший звуковой баланс достигается, когда вы слушаете их музыку из большого бетонного бункера, находящегося примерно в тридцати семи милях от сцены, тогда как сами музыканты играют на своих инструментах дистанционно с космического корабля с усиленной звукоизоляцией, находящегося на орбите планеты — чаще всего не той, на которой проводится концерт.

Их песни, в общем-то, весьма просты, и тема их не нова: молодое существо мужского пола встречается с молодым существом женского пола под серебристой луной, которая вдруг взрывается по не вполне выясненным причинам.

Во многих мирах их выступления запрещены, иногда из художественных соображений, но в основном потому, что концертная аппаратура группы не соответствует требованиям местных договоров по ограничению использования стратегических вооружений.

Это, однако, не помешало их доходам раздвинуть границы обычной математики, и главному бухгалтеру группы недавно присвоили звание профессора неоматематики Максимегалонского университета в знак признания его общей и специальной теорий возврата налогов группы «Зона разрушений». С их помощью он доказывает, что вся ткань пространственно-временного континуума не просто искривлена, а совершенно искорежена.

Форд кое-как добрел до столика, где Зафод, Артур и Триллиан сидели в ожидании начала представления.

— Поесть бы, — сказал Форд.

— Ну, как, Форд, — спросил Зафод, — ты поговорил с этим горлопаном?

Форд безразлично качнул головой.

— С Черным? Ну, да, вроде как поговорил.

— Что он сказал?

— Ну, он не то чтобы сказал, а… как бы это…

— Ну?

— Он умер на годик из налоговых соображений. Я хочу сесть, — сказал он и сел.

К ним подошел официант и спросил:

— Не желаете ли посмотреть меню? Или, может быть, вы познакомитесь с Фирменным Блюдом?

— А? — спросил Форд.

— А? — спросил Артур.

— А? — спросила Триллиан.

— Конечно, — сказал Зафод, — давайте посмотрим на это мясо.

В маленькой комнатке в одном из крыльев ресторанного комплекса худая, долговязая фигура слегка отодвинула занавеску, и забвение глянуло ей в лицо.

Лицо было не из симпатичных, возможно, оттого что забвение глядело в него уже слишком много раз. Следует начать с того, что оно было слишком вытянутым, глаза на нем — слишком глубоко запавшими, щеки — слишком ввалившимися, а губы — слишком тонкими и длинными, обнажавшими, когда они раздвигались, зубы, слишком напоминавшие свежевымытый балкон. Руки, державшие занавеску, тоже были длинными и тонкими, и еще они были холодными. Они спокойно лежали на складках занавески, но казалось, что если бы их владелец не следил за ними, как ястреб, они уползли бы прочь и совершили что-то невыразимое где-нибудь в углу.

Человек отпустил занавеску, и ужасающий отсвет, игравший на его чертах, отправился поиграть на чем-нибудь не столь нездоровом. Он порыскал по комнате, как богомол в ожидании добычи, уселся, наконец, на расшатанный стул перед откидным столиком и принялся просматривать тоненькую стопку листов с записанными шутками.

Зазвенел звонок.

Он отбросил свои бумаги и встал. Руки пробежались нервной рысцой по миллиону радужных блесток, усеивающих его смокинг, и он вышел за дверь.

Свет в ресторане померк, музыка заиграла быстрее, единственный луч прожектора осветил лестницу, ведущую на сцену.

По лестнице взбегала сверкающая всеми цветами высокая фигура. Конферансье выскочил на сцену, легким шагом приблизился к микрофону, выхватил его из стойки одним взмахом длинной тонкой руки, и несколько секунд раскланивался направо и налево перед публикой, принимая ее аплодисменты и демонстрируя ей свой балкон. Он помахал своим друзьям в зале, которых там не было, и подождал, пока аплодисменты стихнут.

Он поднял руку и улыбнулся. Его улыбка простиралась, как казалось, не просто от уха до уха, а несколько даже выходя за пределы его лица.

— Спасибо, дамы и господа! — воскликнул он. — Большое спасибо! Благодарю вас!

Он обвел их лучезарным взглядом.

— Дамы и господа, — сказал он, — Вселенная, какой мы ее знаем, просуществовала на настоящий момент свыше ста семидесяти тысяч миллионов миллиардов лет и чуть больше чем через полчаса наступит ее конец. Итак, добро пожаловать в «Миллиуэйз» — Ресторан в Конце Вселенной!

Непринужденным жестом он пригласил публику еще к одному всплеску аплодисментов. Следующим жестом он оборвал его.

— Сегодня с вами я, меня зовут Макс Квордлплен, — (Все это знали, он был известным всей Галактике конферансье, но он сказал это для того, чтобы еще раз извлечь из зала аплодисменты, которые он принял со скромной отнекивающейся улыбкой) — …и я только что прибыл с другого конца времени, где я вел шоу в баре «У Большого Взрыва». Это был восхитительный вечер, дамы и господа! А сегодня мы с вами встретим это историческое событие — конец самой Истории!

Очередные аплодисменты быстро стихли, освещение еще больше померкло. На всех столиках вдруг сами собой зажглись свечи, вызвав у посетителей легкий вздох изумления и окутав их дымкой, сотканной из тысяч мерцающих огоньков и миллионов загадочных теней. Волнение пробежало по залу, когда огромный золотой купол над ним начал медленно темнеть и таять.

Голос Макса продолжал, перейдя в шепот:

— И вот, дамы и господа, свечи горят, оркестр тихо играет, защищенный силовым полем купол над нами становится прозрачным, открывая темное и мрачное небо, пронизываемое древним светом огромных звезд. Нас ожидает фантастический вечер с апокалипсисом!

Оркестр совсем стих, и все, кто не видел этого зрелища раньше, окаменели в шоке.

Чудовищный, ужасающий свет изливался на них, зловещий, неистовый, мертвящий свет, который мог бы изуродовать даже преисподнюю.

Приближался конец Вселенной.

Несколько бесконечных секунд ресторан беззвучно вращался в бушующей пустоте. Затем снова раздался голос Макса.

— Те из вас, кто надеялся когда-нибудь увидеть свет в конце туннеля, — сказал он, — смотрите, вот он.

Оркестр грянул вновь.

— Благодарю вас, дамы и господа! — закричал Макс. — Я вернусь к вам через минуту, а пока оставляю вас в чрезвычайно надежных руках Реджинальда Предзакатного и его катаклизменного оркестра. Похлопаем, дамы и господа, Реджинальду и музыкантам!

Гибельный круговорот в небе продолжался.

Аплодисменты раздались снова, но как-то нерешительно. Однако уже через минуту все разговаривали и веселились как ни в чем не бывало. Макс ходил среди столиков, обменивался шутками с публикой, хохотал и зарабатывал себе на хлеб.

К столику Зафода Библброкса приблизилось крупное жвачное животное, жирное, мясистое свиноподобное четвероногое с большими водянистыми глазами, маленькими рожками и с какой-то особой, почти заискивающей улыбкой.

— Добрый вечер, — промычало оно и тяжело уселось на задние ноги, — я главное фирменное блюдо. Могу я предложить вашему вниманию части своего тела? — Оно всхрапнуло, подвинуло поудобнее свою филейную часть и дружелюбно поглядело на них.

Артур и Триллиан встретили его взгляд в испуге и замешательстве, Форд Префект — с безразличием, а Зафод Библброкс — с голодным блеском в глазах.

— Может быть, плечо? — предложило животное. — Тушеное в белом вине?

— Э-э… ваше плечо? — в ужасе прошептал Артур.

— Естественно, мое плечо, сэр, — добродушно промычало животное. — Не могу же я предложить вам чужое.

Зафод вскочил на ноги и начал оценивающе тыкать и щупать плечо животного.

— Крестец тоже очень хорош, — проворковало животное. — Я специально упражняло его и ело много зерна, чтобы мясо на нем было лучше.

Оно жизнерадостно хрюкнуло, еще раз всхрапнуло и начало жевать жвачку.

— Или, может быть, вы желаете кассероль из меня? — добавило оно, сглотнув.

— Ты хочешь сказать, что это животное действительно хочет, чтобы мы его съели? — прошептала Триллиан Форду.

— Я? — удивился Форд, посмотрев на нее стеклянными глазами. — Я ничего не хочу сказать.

— Это ужасающе! — воскликнул Артур. — Никогда не слышал ничего более отвратительного!

— В чем проблема, землянин? — спросил Зафод, переходя к изучению мясистого крестца животного.

— Я не желаю есть животное, стоящее передо мной и предлагающее себя в пищу, — сказал Артур. — Это бессердечно.

— Это лучше, чем есть животное, которое не хочет, чтобы его ели, — ответил Зафод.

— Не в этом дело, — возразил Артур. Потом подумал секунду. — Нет, пожалуй, в этом. Но мне все равно, я не собираюсь думать об этом сейчас. Я просто…

Вселенная тем временем билась в предсмертных судорогах вокруг него.

— Принесите мне зеленый салат, — сказал он.

— Может быть, вы позволите мне предложить вам свою печень? — спросило животное. — Она будет сочной и нежной, я ведь откармливало себя несколько месяцев.

— Зеленый салат! — выразительно произнес Артур.

— Зеленый салат? — переспросило животное, с неодобрением глядя на него.

— Вы хотите сказать, — спросил Артур, — что я не должен заказывать зеленый салат?

— Я знаю множество овощей, — сказало животное, — мнение которых по этому вопросу совершенно однозначным. Собственно, именно поэтому и было, в конце концов, решено разделаться с проблемой и вывести породу животных, которые бы хотели быть съеденными и могли ясно об этом заявить. И вот, я перед вами.

Оно отдало легкий поклон.

— Стакан воды, пожалуйста, — сказал Артур.

— Послушайте, — сказал Зафод, — мы хотим есть, а не обсуждать проблемы. Четыре бифштекса с кровью, и поскорее. Мы не ели пятьсот семьдесят шесть тысяч миллионов лет.

Животное поднялось на ноги и радостно хрюкнуло:

— Прекрасный выбор, сэр, позволю себе заметить. Великолепно, сейчас побегу и застрелюсь.

Оно обернулось к Артуру и дружелюбно ему подмигнуло:

— Не беспокойтесь, сэр, я сделаю это очень гуманно.

И оно, неторопливо переваливаясь, направилось на кухню.

Несколько минут спустя официант принес им четыре огромных дымящихся бифштекса. Зафод и Форд набросились на свои, не колеблясь ни секунды. Триллиан подумала, пожала плечами и тоже принялась за свой.

Артур смотрел на бифштекс, ощущая легкую тошноту.

— Эй, землянин, — сказал Зафод со злорадной улыбкой на том лице, рот которого не был набит, — что тебя гложет?

Оркестр продолжал играть.

Люди и вещи в зале ресторана веселились и болтали. Атмосфера была наполнена разговорами о том и о сем, смесью ароматов экзотических растений, экстравагантных блюд и таинственных вин. На бесконечные расстояния вокруг вселенский катаклизм близился к грандиозной кульминации. Кинув взгляд на часы, Макс вновь вышел на сцену, лучась улыбкой.

— Итак, дамы и господа, — воссиял он, — всем напоследок хорошо и весело?

— Да! — закричали те, кто всегда кричит «да», когда комедианты спрашивают, весело ли им.

— Прекрасно! — возликовал Макс. — Великолепно! И, пока фотоновые бури закручиваются в смерчи вокруг нас, готовясь разнести в клочья последние красные солнца, я знаю, что вы усаживаетесь поудобнее, чтобы вместе со мной насладиться тем, что, я уверен, будет для нас бесконечно волнующим и незабываемым зрелищем!

Он остановился и обвел публику сияющим взглядом.

— Поверьте мне, дамы и господа, — сказал он, — абсолютно все здесь — в последний раз.

Он снова сделал паузу. Сегодня он вел программу безупречно. Вечер за вечером он отрабатывал это шоу, раз за разом. Хотя, впрочем, слово «вечер» не имело никакого смысла здесь, на самом краю времени. Здесь было одно лишь бесконечное повторение заключительного момента, и ресторан медленно перекатывался вперед и назад через последнюю грань времен. Но этот «вечер» был особенно хорош. Публика всецело была в его несимпатичных руках.

Его голос зазвучал тише. Приходилось напрягать слух, чтобы услышать его.

— Это конец, — произнес он, — решительный и бесповоротный. Исчезнет все, что было когда-либо сотворено.

Он еще больше понизил голос. Даже муха не решилась бы кашлянуть в наступившей тишине.

— Дальше уже не будет совсем ничего. Пустота. Забвение. Ни-че-го.

Его глаза снова блеснули. Или он моргнул?

— Ничего. Кроме, конечно же, тележки с отличнейшим выбором альдебаранских ликеров!

Оркестр грянул вслед его словам. Но он не видел в этом никакой необходимости. Артист его масштаба не нуждается в оркестре. Он сам играет публикой, как будто она — его инструмент. Они смеялись с облегчением. Смеялся и он.

— На этот раз, — весело крикнул он, — вам незачем думать о похмелье наутро. Ведь утр больше не будет!

Он лучезарно улыбался довольной, смеющейся публике. Он поднял глаза к небу, с мертвенным однообразием проделывавшему то же, что и каждый вечер, но поднял их лишь на краткий миг. Он доверял небу делать свое дело, как один профессионал доверяет другому.

— А теперь, — сказал он, прохаживаясь по сцене, — рискуя разрушить удивительную атмосферу гибели и опустошения этого вечера, я бы хотел поприветствовать некоторых наших гостей.

Он достал из кармана карточку.

— Есть здесь… — он поднял руку, чтобы успокоить аплодисменты. — Есть здесь гости из бридж-клуба Занселквазуры Фламмарион, прибывшие из-за Кварнского Небытия? Они здесь?

Сзади него раздались радостные возгласы, но он притворился, что не слышит их.

— Они здесь? — повторил он, чтобы заставить их кричать громче.

Ему это удалось, как всегда.

— Ах, вот они! Ну, смотрите, не мухлевать, это будет очень серьезный момент.

Зал встретил это хохотом.

— А есть у нас здесь… есть у нас… малые божества из Асгардского пантеона?

Справа от него раздался раскат грома. Над сценой сверкнула молния. Небольшая группа волосатых людей в шлемах, сидевших с самодовольным видом, приветственно подняла стаканы.

Бывшие, подумал он.

— Осторожнее с этим молотом, сэр, — сказал он.

Боги еще раз проделали трюк с молнией. Макс сухо улыбнулся в их сторону.

— И еще, — сказал он, — молодые консерваторы с Сириуса Б, вы здесь?

Свора элегантно одетых молодых псов прекратила кидать булочками друг в друга и стала швырять их в него. Они что-то неразборчиво тявкали и гавкали.

— Да, — сказал Макс, — но ведь вы сами виноваты, надеюсь, вы понимаете? И, наконец, — провозгласил Макс, успокаивая аудиторию и делая серьезное лицо, — сегодня у нас в гостях группа верующих, глубоко верующих, из церкви Второго пришествия Великого Пророка Зарквона.

Их было около двадцати, они сидели в самом конце зала, аскетично одетые, и нервно пили минеральную воду, держась особняком от общего веселья. Они обиженно заморгали, когда луч прожектора упал на них.

— Вот они, — сказал Макс, — спокойно сидят. Он сказал, что придет снова, и вы ждали его так долго! Надеемся, что он поспешит, друзья, потому что у него осталось всего восемь минут!

Последователи Зарквона сидели прямо, не обращая внимания на насмешки в свой адрес.

Макс сдержал публику.

— Нет, я серьезно, правда, никаких обид. Мы не должны смеяться над истинно верующими людьми, поэтому, пожалуйста, аплодисменты Великому пророку Зарквону.

Публика захлопала с уважением.

— …где бы он ни был!

Он послал поцелуй невозмутимым адептам и вернулся в центр сцены. Он схватил высокий табурет и уселся на него.

— А все же удивительно, — продолжал трещать он, — как много здесь сегодня народа, правда? Совершенно удивительно то, что многие из вас приходят сюда снова и снова, и это, по-моему, просто замечательно. Они приходят, чтобы увидеть конец всего, а затем вернуться в свои времена… и создавать семьи, строить новые совершенные общества, вести кровопролитные войны во имя того, что они считают справедливым. В самом деле, это вселяет веру в будущее… — тут он обвел рукой неистовствующий хаос вокруг, — которого, как мы с вами знаем, не будет.

Артур повернулся к Форду. Он никак не мог осмыслить факт существования этого места.

— Смотри, — сказал он, — вот если Вселенная сейчас исчезнет, мы разве не исчезнем вместе с ней?

Форд посмотрел на него взглядом человека, выпившего три пангалактических бульк-бластера, то есть, взглядом весьма расфокусированным.

— Нет, — ответил он. — И вообще, когда ты приходишь в это заведение, ты оказываешься в особом искривленном временном участке, защищенном силовым полем. Мне так кажется.

— А-а, — сказал Артур и уставился на тарелку с супом, которую он уговорил официанта принести ему вместо бифштекса.

— Смотри, — сказал Форд, — сейчас покажу.

Он схватил со стола салфетку и тщетно попытался что-то из нее соорудить.

— Смотри, — снова сказал он, — представь, что эта салфетка — временная Вселенная, так? А эта ложка — трансдукциональная форма в изгибе материи.

Ему потребовалось какое-то время, чтобы выговорить последнюю фразу, а Артуру было неловко прерывать его.

— Я ем этой ложкой, — сказал он.

— Ладно, — сказал Форд, — представь тогда, что вот эта ложка. — он нашел маленькую деревянную ложечку на блюде с приправами, — вот эта ложка… — но ему оказалось не по силам ухватить ее, — нет, пусть лучше эта вилка…

— Не трогай мою вилку! — прикрикнул Зафод.

— Ладно, — сказал Форд, — пускай. Пусть… пусть этот стакан будет временной Вселенной.

— Этот, который ты уронил на пол?

— Я его уронил?

— Да.

— Ну и ладно, — сказал Форд, — забудь. Я хочу сказать… я хочу сказать, ты знаешь хотя бы, как появилась Вселенная?

— Пожалуй, нет, — ответил Артур, уже жалея о том, что затеял этот разговор.

— Ладно, — сказал Форд, — представь себе ванну. Да? Круглую… Да? Большую круглую ванну. Из слоновой кости…

— Где ты возьмешь такую? — спросил Артур. — Вогоны уничтожили «Хэрродз».

— Это неважно.

— Да, ты уже сто раз об этом сказал.

— Да слушай ты.

— Хорошо.

— Ну, так вот, ванна. Представь себе, что она есть. Из слоновой кости. Конической формы.

— Конической? — удивился Артур. — Что это за…

— Цыц! — сказал Форд. — Она коническая! И ты наполняешь ее мелким белым песком, сечешь? Или сахаром. Мелким белым песком и/или сахаром. Чем хочешь. Это неважно. Сахар пойдет. И когда она будет полной, ты вытаскиваешь пробку. Слушаешь?

— Слушаю.

— Ты вытаскиваешь пробку и все воронкой уходит, уходит, уходит в дырку.

— Понятно.

— Да ничего тебе не понятно. Понимать пока что нечего. Я еще не сказал самого интересного. Сказать?

— Скажи.

— И скажу.

Форд задумался на минуту, стараясь вспомнить самое интересное.

— Самое интересное, — сказал он, наконец, — что ты снимаешь это на пленку.

— Очень интересно.

— Нет, это не интересно. Я вспомнил, где здесь самое интересное. Самое интересное то, что ты после этого прокручиваешь пленку… задом наперед!

— Задом наперед?

— Да. Прокрутить пленку задом наперед — это и есть самое интересное. При этом ты сидишь и смотришь, как все это выходит воронкой из дырки и заполняет ванну. Сечешь?

— То есть, примерно так и появилась Вселенная? — спросил Артур.

— Нет, — ответил Форд, — но это здорово успокаивает.

Он потянулся за стаканом.

— А где мой стакан? — спросил он.

— На полу.

— У-у.

Качнувшись на стуле, чтобы посмотреть, где его стакан, Форд ткнулся в маленького зеленого официанта, подошедшего к столику с телефоном в руке.

Форд извинился перед официантом, объяснив, что все произошло из-за того, что он жутко пьян.

Официант ответил, что извиняться не стоит, и он прекрасно все понимает.

Форд поблагодарил официанта за любезность, попытался дернуть его за чуб, но промахнулся и соскользнул под стол.

— Господин Зафод Библброкс? — спросил официант.

— Да, — откликнулся Зафод, отрываясь от третьего бифштекса.

— Вас просят к телефону.

— Чего?

— Вас к телефону, сэр.

— Меня? Здесь? Кто и откуда знает, что я здесь?

Один из его мозгов озадачился. Другой был занят едой и не желал от нее отвлекаться.

— Ничего, если я продолжу? — сказала та его голова, которая ела, и продолжила.

За ним гналось столько людей, что он уже потерял счет. Ему не стоило появляться в таком людном месте. Хотя, почему бы и нет, подумал он. Как ты узнаешь, что тебе хорошо, если никто не видит, как тебе хорошо?

— Может, кто-то здесь настучал на тебя Галактической полиции? — предположила Триллиан. — Все видели, как ты вошел.

— И ты хочешь сказать, что они хотят арестовать меня по телефону? — сказал Зафод. — Возможно, ты права. Я ведь очень опасен, когда речь идет обо мне самом.

— Да, — раздался голос из-под стола, — ты так взрываешься, что окружающих может задеть осколками.

— Я не понял, тут что, уже Судный День настал? — огрызнулся Зафод.

— Нам и его покажут? — беспокойно спросил Артур.

— Нет, я пока не тороплюсь, — пробормотал Зафод. — Ну что, кто там звонит? — Он пнул Форда. — Эй, вылазь оттуда, ты мне можешь понадобиться.

— Хотя я, — вмешался официант, — лично незнаком с металлическим господином, о котором идет речь.

— Металлическим?

— Да, сэр.

— Ты сказал, металлическим?

— Да, сэр. Я сказал, что хотя я лично незнаком с металлическим господином, о котором идет речь.

— Ладно, продолжай.

— Но мне известно, что ожидал вашего возвращения немало тысяч лет. Похоже, вы покинули это место несколько поспешно.

— Покинул это место? — переспросил Зафод. — Ты в порядке? Мы только что прибыли сюда.

— Разумеется, сэр, — упрямо сказал официант, — но прежде чем вы прибыли сюда, сэр, вы, как я понимаю, покинули это место.

Зафод попытался осмыслить услышанное, сначала одним мозгом, потом другим.

— Ты хочешь сказать, что перед тем как приехать сюда, мы отсюда уехали?

Да, пожалуй, это надолго, подумал официант.

— Именно, сэр, — сказал он вслух.

— Плати своему психоаналитику за вредность, дружок, — посоветовал ему Зафод.

— Нет, подождите, — сказал Форд, вновь появляясь над уровнем стола, — уточните, где мы находимся?

— Если быть абсолютно точным, сэр, то на планете Жабер-Б.

— Но мы оттуда уехали, — возразил Зафод, — и прибыли в ресторан в конце Вселенной.

— Да, сэр, — сказал официант, почувствовав с облегчением, что финиш близок, — один был построен на развалинах другого.

— Ага! — радостно сказал Артур. — Значит, мы путешествовали не в пространстве, а во времени!

— Слушай, ты, обезьянье потомство, — оборвал его Зафод, — тебе на дереве не сиделось, да?

Артур ощетинился.

— Стукнись лбами, мутант четвероглазый! — ответил он.

— Нет, нет, — сказал официант Зафоду, — ваша обезьяна права, сэр.

Артур захлебнулся от злости и не смог ответить ничего достойного или хотя бы внятного.

— Вы перенеслись вперед… я думаю, на пятьсот семьдесят шесть миллиардов лет, оставаясь на том же самом месте, что и были, — объяснил официант. Он улыбнулся. У него было восхитительное чувство, как будто он вырвал победу у несравнимо превосходящего его соперника.

— Вот оно что! — сказал Зафод. — Я понял. Я велел компьютеру доставить нас в ближайшее место, где можно поесть, он именно это и сделал. Плюс-минус пятьсот семьдесят шесть миллиардов лет, подумаешь! А так мы даже с места не сдвинулись. Ловко.

Все согласились с тем, что это ловко.

— А кто же звонит? — спросил Зафод.

— И что случилось с Марвином? — спросила Триллиан.

Зафод хлопнул себя ладонями по лбам.

— Параноидальный андроид! Я же оставил его тосковать на Жабере-Б!

— Когда?

— Ну, наверно, пятьсот семьдесят шесть миллиардов лет назад, — сказал Зафод. — Эй, Тарелкин, трубу!

Брови маленького зеленого официанта поползли в замешательстве по лбу.

— Прощу прощения, сэр? — осторожно промолвил он.

— Телефон давай, официант ты этакий! — сказал Зафод, выхватывая трубку у официанта. — Такой народ нерасторопный, удивляюсь, как у них еще ноги к полу не приросли.

— Именно так, сэр.

— Эй, Марвин, это ты? — сказал Зафод в трубку. — Как поживаешь?

После долгого молчания в трубке негромко прозвучало:

— Я думаю, ты и сам должен знать, что я чувствую себя очень подавленно.

Зафод прикрыл трубку рукой.

— Это Марвин, — сказал он всем, а потом снова в трубку. — Эй, Марвин, нам здесь здорово. Мы едим, пьем и гавкаемся помаленьку, пока Вселенная загибается. Ты где?

Опять молчание.

— Незачем притворяться, что тебе интересно, что со мной, — сказал, наконец, Марвин. — Я прекрасно понимаю, что я всего лишь робот.

— Ага, ладно, — сказал Зафод, — где ты?

— Ты знаешь, о чем меня просят? Включи реверс на первичной тяге, Марвин. Открой третий дверной шлюз, Марвин. Возьми эту бумажку, Марвин. Взять у них бумажку! Меня, с мозгами размером с планету, просят.

— Ага, ага, — посочувствовал ему Зафод, не стараясь звучать хоть сколько-нибудь убедительно.

— Но ничего, я привык к унижениям, — ныл Марвин. — Я, если хотите, могу даже пойти и засунуть голову в ведро с водой. Хотите, я засуну голову в ведро с водой? У меня и ведро есть. Минуточку.

— Эй, эй, Марвин, — позвал Зафод, но было поздно. В трубке послышалось печальное лязганье и бульканье.

— Что он там говорит? — спросила Триллиан.

— Ничего, — ответил Зафод. — Он просто позвонил, чтобы мы послушали, как он моет голову.

— Вот, — снова заговорил в трубке Марвин с легким бульканьем в голосе, — надеюсь, вас удовлетворило.

— Да, да, — сказал Зафод, — а теперь, может, скажешь, где ты?

— Я на парковке, — ответил Марвин.

— На парковке? — удивился Зафод. — Что ты там делаешь?

— Паркую машины, что еще можно делать на парковке?

— Ладно, будь там, мы сейчас придем.

Зафод вскочил, отшвырнул телефон и подписался на поданном счете: «Черный Дезиато».

— Ладно, ребята, — сказал он, — идем. Марвин на парковке.

— А что он делает на парковке? — спросил Артур.

— Машины паркует, что же еще? Тупица.

— А как же конец Вселенной? Самого главного не увидим.

— Да видел я его, ерунда, — сказал Зафод. — Вырзв йошьлоб, и ничего больше.

— Чего?

— Большой взрыв наоборот. Идем быстрее.

Мало кто обратил на них внимание, когда они петляя пробирались к выходу из ресторана. Все не отрываясь смотрели на ужас, творившийся в небе.

— А вот посмотрите на интересный эффект в левом верхнем углу неба, — призывал Макс. — Если вы присмотритесь, то сможете увидеть, как звездная система Гастромиль испаряется в ультрафиолет. Здесь есть кто-нибудь из Гастромиля?

Из дальней части зала раздалась пара не совсем уверенных возгласов.

— Ну вот, — лучезарно улыбнулся им Макс, — теперь уже поздно беспокоиться о том, выключили ли вы утюг перед уходом.

 

Глава 18

Вестибюль был почти пуст, но Форд продолжал петлять, идя по нему.

Зафод схватил его за локоть и ловко завел в какую-то кабинку рядом со входом в зал.

— Что ты собираешься с ним сделать? — спросил Артур.

— Протрезвить, — ответил Зафод и бросил монетку в щель. Замигали лампочки, ударили струйки газа.

— Привет! — сказал Форд, выходя из кабинки через секунду. — Ну, куда мы сейчас?

— На парковку, идем быстрее.

— А мы не воспользуемся персональными временными телепортами, чтобы вернуться на «Золотое сердце»? — спросил Форд.

— Нет, мне этот корабль больше неинтересен. Пускай Зарнивуп забирает его себе. Я в его игры не играю. Пойдем, поищем себе что-нибудь другое.

Счастливый вертикальный транспортер людей Кибернетической корпорации Сириуса опустил их в нижние слои коры планеты. Они с удовольствием отметили, что он был вандализирован кем-то и не пытался осчастливить их, а просто отвез вниз.

Внизу двери лифта открылась, и на них пахнуло холодом и затхлостью.

Первым, что они увидели, выйдя из лифта, была длинная бетонная стена с не менее чем пятьюдесятью дверями в туалеты для всех пятидесяти основных форм жизни. Тем не менее, как и любая другая парковка в Галактике за всю историю парковок, эта парковка пахла в основном нетерпением.

Они повернули за угол и оказались на движущемся подиуме, бегущем по огромной пещере, простиравшейся в необозримую глубь. Она была поделена на карманы, в которых стояли космические корабли посетителей ресторана. Одни из них были небольшими практичными моделями массового производства, другие — огромными сияющими кораблями-лимузинами, игрушками для богатых.

При их виде глаза Зафода начинали блестеть то ли от алчности, то ли от чего-то другого. Хотя, нужно, конечно, отдать ему должное — это была алчность и больше ничего.

— Смотрите, — сказала Триллиан, — а вон и Марвин.

Они посмотрели туда, куда она указывала. В полумраке маячила небольшая металлическая фигура, вяло трущая тряпкой уголок огромного серебристого межпланетного крейсера.

От движущегося подиума отходили с небольшими интервалами широкие прозрачные трубы, спускающиеся к полу парковки. Зафод шагнул в одну из них и мягко съехал вниз. Все остальные последовали за ним. Вспоминая об этом позже, Артур Дент думал, что это было самым приятным из всех его путешествий в галактике.

— Марвин! — сказал Зафод, направляясь к роботу. — Мы страшно рады тебя видеть.

Марвин обернулся. Его лицо, насколько только неподвижное металлическое лицо может что-то выражать, выражало укор.

— Неправда, — сказал он, — меня никто никогда не рад видеть.

— Ну и ладно, — сказал Зафод и, отвернувшись, пошел рассматривать корабли. Форд пошел вслед за ним.

Триллиан и Артур подошли к Марвину.

— Нет, мы, правда, рады, — сказала Триллиан, потрепав его по плечу и вызвав у него неприязненную усмешку, — ты ведь ждал нас здесь все это время.

— Пятьсот семьдесят шесть миллиардов три тысячи пятьсот семьдесят девять лет, — сказал Марвин. — Я считал.

— Ну вот, мы и пришли, — сказала Триллиан, чувствуя (и вполне справедливо, по мнению Марвина), что звучит это глуповато.

— Самыми плохими были первые десять миллионов лет, — сказал Марвин. — И вторые тоже. Третьи десять миллионов — вообще дрянь. А после этого мне стало уж совсем тоскливо.

Он замолк, и молчал, пока они не почувствовали, что им пора что-нибудь сказать, а затем заговорил снова:

— Больше всего удручают люди, с которыми приходиться разговаривать на этой работе, — сказал он и снова замолчал.

Триллиан прочистила горло.

— Это…

— Самая интересная беседа у меня состоялась сорок миллионов лет назад, — продолжил робот неожиданно.

И снова пауза.

— Бо…

— Я тогда пообщался с кофейным автоматом.

— Но это…

— Ведь ты же не хочешь со мной разговаривать, правда? — уныло произнес Марвин.

Триллиан стала разговаривать с Артуром.

Форд приглядел несколько кораблей, вид которых ему очень понравился.

— Зафод, — позвал он, — посмотри-ка на эти тачки.

Зафод посмотрел, и ему они тоже понравились.

Корабль, на который они смотрели, был небольшим, но очень эксклюзивным, явно игрушкой богатого юнца. Собственно, смотреть было особенно не на что. Больше всего он напоминал узкий бумажный самолетик двадцати футов в длину, сделанный из тонкой, но прочной металлической фольги. В задней его части располагалась небольшая горизонтальная двухместная кабина. У него был маленький симпатичный двигатель, который едва ли позволил бы ему развить приличную скорость. Что у него в самом деле было хорошего, так это радиатор.

Этот радиатор весил два миллиарда тонн и помещался внутри черной дыры, вмонтированной в электромагнитное поле в центре корабля. Этот радиатор позволял кораблю приближаться на несколько миль к желтому солнцу, захватывать солнечные вспышки с его поверхности и ездить на них.

Езда на солнечных вспышках — одно из наиболее экзотических и веселых развлечений из всех существующих, и отважиться на них (а также позволить их себе) могут лишь самые экстравагантные личности Галактики. Еще они ошеломляюще опасны: те, кто не погибает во время катания, неизменно умирают от сексуального истощения на бомондных вечеринках в клубе «Дедал».

Форд и Зафод посмотрели на корабль и пошли дальше.

— А вон смотри, какая крошка, — сказал Форд. — Вон то оранжевое звездное багги с черными солнечными отражателями.

Это звездное багги тоже было небольшим кораблем. В принципе, его неправильно было даже называть звездным: уж чего-чего, а межзвездных перелетов оно потянуть не могло. В действительности это был спортивный межпланетник, которому оказали незаслуженную честь. Однако с неплохими очертаниями. Они не остановились возле него.

Следующий корабль был большим, около тридцати ярдов в длину: космический лимузин, сделанный на заказ с единственным намерением — чтобы тех, кто его увидит, стошнило от зависти. А его раскраска и примочки явно говорили: я не только так богат, что могу позволить себе этот корабль, я так богат, что могу не воспринимать его всерьез. Это было на удивление отвратительно.

— Нет, ты посмотри, — сказал Зафод, — многоузловой кварк-привод, персплексовые подножки. Не иначе как Лазлар Лирикон на заказ делал.

Он внимательно исследовал каждый дюйм корабля.

— Да, — подытожил он, — вот, смотри, инфрарозовая ящерица на нейтринном обтекателе, логотип Лазлара. У этого кадра просто никакого стыда нет.

— Как-то недалеко от туманности Акселя я шел на полной скорости, — сказал Форд, — а какой-то жлоб на вот такой же тачке обошел меня почти на холостых оборотах. Просто невероятно.

Зафод понимающе присвистнул.

— А через десять секунд, — продолжил Форд, — он врезался прямо в третью луну Беты Джаглана.

— Что, правда?

— Но корабль, конечно, замечательный. Выглядит, как рыба, двигается, как рыба, а рулит, как корова.

Форд огляделся.

— Эй, смотри сюда, — позвал он, — с этой стороны огромное граффити. Взрывающееся солнце, эмблема «Зоны разрушений». Наверно, корабль Черного. Везучий черт. Это из той песни, помнишь, в конце которой каскадерский корабль врезается в солнце. Эффектное шоу. Вот только большой расход каскадерских кораблей.

Но внимание Зафода было уже не здесь. Его внимание было приковано к кораблю, стоявшему рядом с лимузином Черного Дезиато. Челюсть его отпала.

— Это… — сказал он, — это реально вредно для глаз…

Форд посмотрел в ту сторону и тоже застыл в изумлении.

Это был корабль простых классических форм, похожий на приплюснутого лосося, двадцати ярдов в длину, очень гладкий и обтекаемый. Замечательным в нем было только одно.

— Какой он… черный! — сказал Форд Префект. — С трудом даже угадываешь его контуры… Кажется, что свет просто проваливается в него!

Зафод не сказал ничего. Он влюбился.

Чернота корабля была настолько абсолютной, что было почти невозможно сказать, насколько близко вы к нему находитесь.

— Взгляд просто соскальзывает с него… — сказал Форд изумленно. Момент был эмоциональный. Он прикусил губу.

Зафод приблизился к кораблю медленно, как человек, которым овладело желание — желание овладеть. Он протянул руку, чтобы прикоснуться к кораблю — рука замерла в воздухе. Он снова протянул руку — она снова замерла.

— Иди сюда, потрогай его поверхность, — сказал он почти шепотом.

Форд протянул руку, рука остановилась.

— Нет… никак… — сказал он.

— Ты видишь? — сказал Зафод. — Полное отсутствие трения. Как же он должен лететь!

Он повернулся к Форду с серьезным видом. Во всяком случае, одной головой — вторая по-прежнему благоговейно взирала на корабль.

— И что же ты думаешь об этом, Форд? — спросил он.

— То есть… э-э… — Форд быстро оглянулся вокруг. — Ты хочешь сказать, что надо его угнать? Думаешь, нам стоит это делать?

— Думаю, нет.

— И я думаю, нет.

— Но угоним, ведь так?

— А что нам остается?

Они по-прежнему не могли отвести глаз, пока Зафод с усилием не взял себя в руки.

— Надо бы рулить поскорее, — сказал он. — А то через минуту-другую Вселенная накроется, и все эти Капитаны Африки поползут сюда искать свои кораблики.

— Зафод, — сказал Форд.

— Да?

— Как мы это сделаем?

— Запросто, — сказал Зафод и обернулся. — Марвин! — позвал он.

Медленно, с трудом переставляя ноги, с бесчисленными поскрипываниями и полязгиваниями, которые он умело симулировал, Марвин повернулся на его оклик.

— Давай-ка сюда, — сказал Зафод. — Тут для тебя работенка.

Марвин подтащился к ним.

— Мне она не доставит удовольствия, — сказал он.

— Доставит-доставит, — радостно уверил его Зафод. — Перед тобой открывается новая жизнь.

— Еще одна? О, нет! — простонал Марвин.

— Да заткнись ты и слушай! — прошипел Зафод, — На этот раз она будет полна волнений, приключений и настоящих безумств.

— Жуть, — сказал Марвин.

— Марвин! Я всего лишь прошу тебя…

— Наверно, ты хочешь, чтобы я вскрыл тебе этот корабль?

— Что? Э-э… да. Да, конечно! — сказал Зафод беспокойно. Он не сводил как минимум трех глаз со входа в гараж. Времени оставалось мало.

— Ну, надо было так и сказать, а не взывать к моему энтузиазму, — сказал Марвин. — У меня же его все равно нет.

Он подошел к кораблю, тронул его, и люк распахнулся.

Форд и Зафод смотрели в него в изумлении.

— Не за что, — сказал Марвин. — Тем более что спасибо и не было. — И он отошел в сторону.

Подошли Артур и Триллиан и тоже посмотрели на корабль.

— Что случилось? — спросил Артур.

— Посмотри сюда, — сказал Форд, — внутрь этого корабля.

— Просто свихнуться, — прошептал Зафод.

— Все черное, — сказал Форд, — в нем все абсолютно черное…

В ресторане все быстро приближалось к моменту, после которого больше не останется моментов.

Все глаза были прикованы к куполу, кроме глаз телохранителя Черного Дезиато, которые неотрывно смотрели на Черного Дезиато, и глаз самого Черного Дезиато, которые телохранитель закрыл из уважения.

Телохранитель наклонился над столом. Будь Черный Дезиато жив, он, вероятно, решил бы, что лучше отклониться от него назад, или даже чуть-чуть отойти. Его телохранитель был не из тех людей, внешность которых в чем-то выигрывает при приближении. Однако в силу своего прискорбного состояния Черный Дезиато оставался совершенно неподвижным.

— Господин Дезиато, — прошептал телохранитель. Когда он говорил, казалось, что мускулы с обеих сторон его рта начинают карабкаться друг на друга, чтобы не мешать ему.

— Господин Дезиато, вы меня слышите?

Черный Дезиато, что естественно, ничего не ответил.

— Черный! — прошипел телохранитель.

Естественно, Черный Дезиато опять ничего не ответил. Зато ответил сверхъестественно.

Стакан на столе перед ним задребезжал. Вилка поднялась на дюйм, стукнула по стеклу и снова улеглась на стол.

Телохранитель удовлетворенно хмыкнул.

— Нам пора идти, господин Дезиато, — проворчал он. — А то попадем в давку, это в вашем-то состоянии! Вам надо быть на концерте свежим и отдохнувшим. Там была реально огромная публика, самая лучшая. Это ведь Какрафун. Два миллиона пятьсот семьдесят шесть тысяч лет назад. Вы же ждете этого концерта?

Вилка снова поднялась, качнулась неопределенно и опять упала.

— Да ладно, — сказал телохранитель, — это будет отличный концерт. Все просто лежали. — От речи телохранителя у доктора Дэна Стритменшенера наверно случился бы инсульт.

— Они всегда лежат от черного корабля, врезающегося в солнце, а этот новый корабль просто красавчик. Будет реально жалко его. Когда мы спустимся, я поставлю черный корабль на автопилот, а мы полетим на лимузине. Хорошо?

Вилка стукнула утвердительно, а стакан с вином таинственным образом опустел.

Телохранитель выкатил кресло с Черным Дезиато из ресторана.

— А теперь, — воскликнул Макс, стоя посреди сцены, — тот момент, которого вы все ждали! — Он взмахнул руками. За его спиной оркестр зашелся барабанной дробью и ликующими аккордами. Макс не раз ругался с ними из-за этого, но музыканты заявляли, что у них в контракте записано, что они должны играть именно так. Его агент обещал с этим разобраться.

— Небеса закипают! — кричал он. — Природа обрушивается в грохочущую пустоту! Через двадцать секунд всей Вселенной придет конец! Посмотрите, как загорается над нами свет бесконечности!

Дикая ярость разрушения бушевала вокруг них. И вдруг в этот момент раздался негромкий, как будто бы очень издалека, звук трубы. Макс обернулся и кинул взгляд на оркестр. Кажется, никто из музыкантов не играл на трубе. Откуда ни возьмись, на сцене рядом с ним закружилась вихрем струйка дыма. Еще несколько труб присоединились к первой. Макс провел это шоу более пятисот раз, и никогда раньше не случалось ничего подобного. Он отшатнулся от воронки, и в ней тут же медленно материализовалась фигура древнего старика с бородой и в длинном одеянии, окруженного венцом света. В глазах его мерцали искорки, а чело было увенчано золотой короной.

— Что это? — прошептал Макс с безумием во взгляде. — Что происходит?

В дальнем конце зала суроволицые адепты церкви Второго пришествия Великого Пророка Зарквона в экстазе вскочили на ноги, разражаясь слезами и славословиями.

Макс изумленно заморгал глазами. Он простер руки к публике.

— Аплодисменты, дамы и господа, — завопил он, — Великому Пророку Зарквону! Он пришел! Зарквон снова с нами!

Под оглушительные аплодисменты Макс пересек сцену и протянул свой микрофон пророку.

Зарквон прокашлялся. Он обвел глазами многоликую массу собравшихся. Искорки в его глазах замерцали с беспокойством. Он смущенно взял микрофон.

— Э-э… — сказал он, — здравствуйте. Э-э, извините, я немного опоздал. Я был ужасно занят, так много всего свалилось в последний момент.

Казалось, что он нервничает из-за этой благоговейно ожидающей тишины. Он прочистил горло.

— Э-э… как у нас со временем? — спросил он. — У меня есть только мину…

На этом Вселенная кончилась.

 

Глава 19

Одной из основных причин продаваемости совершенно замечательной книги «Путеводитель по Галактике для автостопщиков», помимо ее относительной дешевизны и того факта, что на ее обложке большими приятными для глаз буквами написано «Без паники!», является ее краткий и местами весьма точный глоссарий. Статистические данные, касающиеся геосоциальной природы Вселенной, например, аккуратно помещаются между страницами девятьсот тридцать восемь тысяч двадцать четыре и девятьсот тридцать восемь тысяч двадцать шесть. Чрезмерно упрощенный стиль, в котором они изложены, отчасти объясняется тем, что редакторы, стремясь уложиться в сроки публикации, скопировали эту информацию с обратной стороны пакетика с сухим завтраком, наспех украсив ее несколькими сносками во избежание судебного преследования по непостижимо запутанным галактическим законам об авторском праве.

Было бы интересно заметить, что впоследствии другой, более хитрый редактор отправил книгу в прошлое через временную деформацию, а затем успешно подал в суд на компанию, производящую сухие завтраки, за нарушение тех же самых законов.

Вот пример:

Вселенная: немного полезной для жизни информации.

1.  Площадь : Бесконечна.

Путеводитель по Галактике для автостопщиков предлагает такое определение слову «бесконечный».

Бесконечный : Больше, чем самая большая вещь на свете, и не одна. Гораздо, гораздо больше, реально беспредельный, совершенно сногсшибательного размера, как говорится «ни хрена себе здоровенный!». Бесконечность так громадна, что в сравнении с ней сама громадность выглядит очень мелко. «Гигантский» умножить на «колоссальный» и умножить на «потрясающе огромный» — примерно так мы бы объяснили это на концептуальном уровне.

2.  Импорт : Нет.

Невозможно импортировать что-либо в место, площадь которого бесконечна, поскольку ввозить просто неоткуда.

3.  Экспорт : Нет.

См. «Импорт».

4.  Население : Нет.

Известно, что существует бесконечное количество миров, хотя бы просто потому, что есть бесконечное пространство, в котором они могут находиться. Однако не все из них населены. Таким образом, должно существовать конечное количество населенных миров. Любое конечное количество при делении на бесконечность дает такой ничтожный результат, что не стоит и внимания, поэтому среднее население всех планет во Вселенной можно считать за ноль. Отсюда следует, что население всей Вселенной также равно нулю, и что любые люди, которых можно встретить там время от времени, это не более чем продукт расстроенного воображения.

5.  Денежные единицы : Нет.

На самом деле в Галактике есть три свободно конвертируемые валюты, но все они не в счет. Альтаирский доллар недавно обрушился, фланинийская барабуся обменивается только на другие фланинийские барабуси, а у триганского пу свои собственные весьма специфичные проблемы. Его обменный курс довольно прост: восемь нинги за одно пу, но поскольку нинги — это треугольная резиновая монета, каждая сторона которой имеет шесть тысяч восемьсот миль в длину, никто еще не накопил их на одно пу. Нинги же — необоротная валюта, так как галактические банки отказываются возиться с мелочью. Исходя из этой базовой предпосылки легко доказать, что галактические банки — также продукт расстроенного воображения.

6.  Искусство : Нет.

Функция искусства — быть зеркалом природы, а такого большого зеркала просто не бывает — см. первый пункт.

7.  Секс : Нет.

Нет, на самом деле этого имеется огромное количество, в основном из-за тотальной нехватки денег, торговли, банков, искусства или чего-либо другого, чем могли бы заняться все несуществующие люди Вселенной. Однако не стоит пускаться сейчас в долгое обсуждение, так как это действительно очень сложный вопрос.

См. дальнейшую информацию в разделах седьмом, девятом, десятом, одиннадцатом, четырнадцатом, шестнадцатом, семнадцатом, девятнадцатом, с двадцать первого по двадцать восьмой включительно и практически во всем остальном путеводителе.

 

Глава 20

Ресторан продолжал существовать, но все остальное прекратило. Временная релятивная статика удерживала и защищала его в небытии, которое не было вакуумом, а было просто ничем — не было ничего, о чем можно было бы сказать, что там существует вакуум.

Защищенный силовым полем купол снова потемнел, праздник кончился, гости расходились, Зарквон исчез вместе со всей Вселенной, временные турбины вот-вот должны были перенести ресторан обратно через грань времен для подготовки к обеду, а Макс Квордлплен вернулся в свою гримерную с занавеской и пытался дозвониться до своего агента по темпофону.

На парковке стоял черный корабль, его люк был закрыт, из него не доносилось ни звука.

Появился покойный Черный Дезиато, которого телохранитель катил в кресле по подиуму. Они спустились по одной из труб. Когда они приблизились к лимузину, в его боку распахнулся люк, дверь которого легла под колеса кресла и сама вкатила его внутрь. Телохранитель зашел следом и, увидев, что хозяин надежно подключен к системе смертеобеспечения, проследовал в кабину. Там он включил систему дистанционного управления, которая активировала автопилот черного корабля, стоящего рядом с лимузином, что вызвало чувство огромного облегчения у Зафода Библброкса, уже десять минут пытавшегося запустить этот аппарат.

Черный корабль плавно выплыл из парковочной секции, развернулся и заскользил быстро и бесшумно по центральному проезду. В конце его он резко ускорился, нырнул во временную пусковую камеру и отправился в долгое путешествие назад в далекое прошлое.

В обеденном меню ресторана «Миллиуэйз» цитируется с разрешения издательства отрывок из Путеводителя по Галактике для автостопщиков. Вот этот отрывок:

История любой галактической цивилизации имеет тенденцию к развитию в три отчетливо выраженных и различимых этапа: выживание, познание и мудрость, известных также, как этапы Как, Почему и Где. Например, первый этап характеризуется вопросом «Как нам чего-нибудь поесть?», второй — вопросом «Почему мы едим?», и третий — вопросом «Где бы нам пообедать?»

Далее меню высказывает предположение, что «Миллиуэйз», ресторан в конце Вселенной, мог бы быть весьма приемлемым и мудрым ответом на третий вопрос.

При этом, однако, оно не раскрывает, что в то время как крупным цивилизациям обычно требуется много тысяч лет на то, чтобы пройти этапы Как, Почему и Где, мелкие социальные группировки в стрессовых обстоятельствах могут пройти их невероятно быстро.

— Как у нас дела? — спросил Артур Дент.

— Плохо, — ответил Форд Префект.

— Куда мы летим? — спросила Триллиан.

— Не знаю, — ответил Зафод Библброкс.

— Почему не знаешь? — удивился Артур Дент.

— Заткнись, — предложили ему Зафод Библброкс и Форд Префект.

Артур Дент игнорировал их предложение.

— То есть, по сути, вы пытаетесь сказать, — спросил он, — что у нас все вышло из-под контроля?

Корабль отвратительно качало и болтало от попыток Форда и Зафода отобрать у автопилота управление. Двигатели визжали и выли, как уставшие дети в супермаркете.

— Это все из-за дурацкой цветовой гаммы, меня от нее глючит, — сказал Зафод, влюбленность которого в корабль продлилась чуть меньше трех минут полета. — Как только ты пытаешься нажать какую-нибудь тупую черную кнопку, которая надписана черными буквами на черном фоне, тут же в подтверждение этого какая-нибудь черная лампочка загорается черным светом. Что это вообще за штука? Какой-то галактический мегакатафалк?

Стены раскачивающейся кабины тоже были черными, потолок черным, кресла — рудиментарные, поскольку единственный полет, для которого был создан корабль, должен был быть беспилотным, — черными, панель управления черной, приборы черными, маленькие крепежные винтики приборов черными, тонкий ворсистый ковер на полу черным, и когда они приподняли его угол, то обнаружили, что его основа из пенного материала тоже была черной.

— Наверно у того, кто это проектировал, глаза воспринимали разные длины волн, — предположила Триллиан.

— Или было плохо с воображением, — пробормотал Артур.

— Наверно, — сказал Марвин, — он чувствовал себя очень подавленно.

Они не могли знать, что на самом деле декор был подобран под печальное, скорбно оплакиваемое и необлагаемое налогом состояние владельца корабля.

Корабль качнуло с особенной тошнотворностью.

— Потише, — взмолился Артур, — у меня из-за вас космическая болезнь.

— Это временная болезнь, — сказал ему Форд. — Мы несемся назад во времени.

— Ну, спасибо, — сказал Артур, — теперь, пожалуй, меня точно замутит.

— Валяй, — сказал Зафод, — цветные пятна здесь не помешают.

— Это у нас такая вежливая беседа после ужина? — резко сказал Артур.

Зафод оставил управление Форду и наклонился к Артуру.

— Слушай, землячок, — сказал он сердито, — тебе ведь, по-моему, есть чем заняться? Что там с вопросом в Великому Ответу, а?

— Что? Ты об этом? — удивился Артур — Я думал, мы об этом уже забыли.

— Я не забыл, милок. Как сказали мыши, есть места, где за этот вопрос дадут кучу денег. А он заперт вот в этой твоей башке!

— Да, но…

— Не надо мне «но»! Думай давай! Смысл жизни! У нас в руках такая вещь, с которой мы можем развести всех психиатров Галактики на кучу денег, и немалую. Я своему уже целый монетный двор должен!

Артур глубоко вздохнул без особого энтузиазма.

— Ладно, — сказал он, — но с чего начать? Что я знаю? Они сказали, что Окончательный ответ или как его там — сорок два, и откуда мне знать, что это за вопрос? Может быть что угодно. Ну, хотя бы: сколько будет шестью семь?

Зафод пристально посмотрел на него секунду и его глаза радостно загорелись.

— Сорок два! — воскликнул он.

Артур провел рукой по лбу.

— Да, — сказал он спокойно, — я знаю.

Лица Зафод помрачнели.

— Я к тому, что вопрос может быть совершенно каким угодно, — сказал Артур. — И мне непонятно, почему я должен его знать.

— Потому, — прошипел Зафод, — что ты был там, когда из твоей планетки устроили фейерверк.

— У нас на Земле есть такая вещь… — начал Артур.

— Была, — поправил его Зафод.

— …под названием такт. Ладно, уже неважно. В общем, я не знаю.

Из угла кабины эхом отозвался вялый голос:

— А я знаю, — произнес Марвин.

От панели управления раздался голос Форда, все еще бившегося с ней без шансов на победу:

— Марвин, не вмешивайся, когда разговаривают органические формы.

— Вопрос закодирован в энцефалограмме землянина, — продолжал Марвин, — но я не думаю, что вам будет очень интересно это знать.

— Ты хочешь сказать, — спросил Артур, — что можешь заглянуть в мой разум?

— Да, — ответил Марвин.

Артур уставился на него в изумлении.

— И?… — спросил он.

— Меня поражает, как ты умудряешься жить с чем-то столь мелким.

— А-а, — сказал Артур, — это оскорбление.

— Да, — подтвердил Марвин.

— Да не обращайте на него внимания, — сказал Зафод, — он все выдумывает.

— Выдумываю? — сказал Марвин, вскинув голову, пародируя изумление. — Чего ради мне это делать? Жизнь и так достаточно гнусна, чтобы еще что-то в ней придумывать.

— Марвин, — сказала Триллиан мягким, дружелюбным тоном, который только она все еще могла выдерживать, разговаривая с этим ублюдочным созданием, — если ты знал об этом все время, то почему не сказал нам?

Голова Марвина повернулась к ней.

— Вы не спрашивали, — ответил он просто.

— Ну так мы спрашиваем тебя сейчас, робот! — сказал Форд, оборачиваясь к нему.

В этот момент корабль вдруг перестало качать и болтать, шум двигателя стал тихим и ровным.

— Ого, Форд, — сказал Зафод, — звучит неплохо. Ты овладел управлением этого кораблика?

— Нет, — ответил Форд, — я всего лишь бросил с ним возиться. Думаю, нам нужно просто долететь до того места, куда летит корабль, и побыстрее с него свалить.

— Да, точно, — сказал Зафод.

— Я так и знал, что вам будет неинтересно, — проворчал Марвин себе под нос, упал в угол и выключился.

— Беда в том, — сказал Форд, — что меня беспокоит единственный прибор, который дает показания на этом корабле. Если это тот прибор, какой я думаю, и если он показывает то, что я думаю, то мы уже далеко в прошлом. Где-то на два миллиона раньше нашего естественного времени.

Зафод пожал плечами.

— Время ерунда, — сказал он.

— Мне все же интересно, кому принадлежит этот корабль, — сказал Артур.

— Мне, — ответил Зафод.

— Нет, кому он на самом деле принадлежит?

— На самом деле мне, — повторил Зафод. — Смотри, собственность — это кража, так? Значит, кража — это собственность. Значит, корабль мой, понял?

— Так скажи это кораблю, — посоветовал Артур.

Зафод шагнул к пульту.

— Корабль, — сказал он, ударив кулаком по панели, — с тобой говорит твой новый владелец…

Ничего больше он сказать не успел. Произошло несколько вещей одновременно.

Корабль вышел из режима временного перелета и вновь возник в реальном космосе.

Все приборы на пульте, бывшие выключенными при временном перелете, включились.

Большой обзорный экран над пультом ожил и показал обширный звездный пейзаж с одним очень большим солнцем, которое находилось прямо перед ними.

Тем не менее, ни одно из этих событий не было причиной того, что в этот самый момент нечто физически ощутимое швырнуло Зафода к задней стене кабины, а вместе с ним и всех остальных.

Их отбросило единственным оглушительным ударом звука, раздавшегося из динамиков вокруг обзорного экрана.

 

Глава 21

На красной засушливой планете Какрафун, посреди бескрайней пустыни Рудлит техники сцены тестировали звуковую систему.

То есть, звуковая система была в пустыне, а техники нет. Они находились в безопасности на гигантском корабле управления группы «Зона разрушений», висевшем на орбите в четырехстах милях над поверхностью планеты, и тестировали систему оттуда. Ничто живое, находящееся в радиусе пяти миль от акустических шахт, не смогло бы выжить при их настройке.

Если бы Артур Дент оказался в радиусе пяти миль от акустических шахт, то его последняя мысль была бы о том, что звуковая установка как формой, так и размером очень напоминает Манхэттен. Поднимающиеся над шахтами фазо-нейтронные акустические трубы чудовищно громоздились на фоне неба и скрывали блоки плутониевых реакторов и сейсмических усилителей, стоящих за ними.

Глубоко под этим городом из акустического оборудования, в бетонном бункере лежали инструменты, управляемые музыкантами из своего корабля: массивная фотонная ажитара, бас-детонатор и ударный комплекс «Мегабум».

Шоу обещало быть громким.

Суета царила на борту гигантского корабля управления. Лимузин Черного Дезиато, казавшийся рядом с ним не больше головастика, прибыл и пристыковался, и покойного по коридорам с высокими сводами доставили к медиуму, который должен был передавать его психические импульсы на клавиатуру ажитары.

Прибыли также врач и специалисты по логике и по биологии моря, вызванные с феноменальными расходами с Максимегалона для того, чтобы попытаться урезонить лидер-вокалиста, запершегося в ванной с пузырьком таблеток и отказывающегося выходить до тех пор, пока кто-нибудь убедительно не докажет ему, что он не рыба. Басист был занят тем, что расстреливал свою спальню из пулемета, а ударника искали по всему кораблю и не могли найти. Суматошные поиски привели к тому, что его обнаружили на пляже Сантрагинуса-5, в сотне световых лет от корабля, где, как он заявил, он был вот уже полчаса как счастлив находиться и нашел маленький камушек, который будет теперь его другом.

Менеджер группы при этом испытал огромное облегчение. Это означало, что в семнадцатый раз за это турне на ударных будет играть робот, и поэтому ритм тарелок будет нормальным.

Субэфир звенел от переговоров техников сцены, тестирующих каналы акустических систем, и они передавались в кабину черного корабля. Находившиеся в кабине, оглушенные, прижались к задней стене и слушали голоса из звукомониторов.

— Питание девятого канала в порядке, — сказал голос, — тестируем канал пятнадцать…

Еще один звуковой удар сотряс весь корабль.

— Канал пятнадцать в порядке, — сказал другой голос.

Вмешался третий голос.

— Черный каскадерский корабль на исходной, — сказал он. — Выглядит отлично. Будет неплохое пике на солнце. Компьютер управления сценой включен?

В ответ раздался голос компьютера.

— Включен, — сказал он.

— Прими управление черным кораблем.

— Программа управления траекторией черного корабля активизирована, корабль в режиме готовности.

— Тестируем канал двадцать.

Зафод кинулся к пульту и успел переключить частоту на субэфирном приемнике, прежде чем они получили следующий мозгодробительный звуковой удар. Он мелко дрожал.

— А что значит «пике на солнце»? — спросила Триллиан тихо, тоненьким голоском.

— Это значит, — сказал ей Марвин, — что корабль спикирует на солнце. Пи-ке… на… солн-це. Очень просто догадаться. Чего еще вы хотите, если угоняете каскадерский корабль Черного Дезиато?

— Откуда ты знаешь… — спросил Зафод голосом, от которого вегской снежной ящерице стало бы холодно, — что это каскадерский корабль Черного Дезиато?

— Очень просто, — ответил Марвин, — я же его парковал.

— Так почему же… ты… не… сказал… нам?!

— Ты ведь сам сказал, что хочешь волнений, приключений и настоящих безумств.

— Ужас, — произнес в последовавшей паузе Артур, хотя необходимости в этом не было.

— Я это всегда говорил, — подтвердил Марвин.

На другой частоте субэфирный приемник принял радиорепортаж, зазвеневший эхом по кабине.

— …отличная погода для концерта. Я стою перед сценой, — врал репортер, — посреди пустыни Рудлит, и с помощью гипербиноптических очков я вижу бесчисленную публику, заполняющую все пространство вокруг до самого горизонта. За моей спиной возвышаются, как сплошная скала, трубы динамиков, а в вышине надо мной ярко светит солнце, и не знает о том, что в него врежется. А вот лобби защитников окружающей среды знает, что в него врежется, и они утверждают, что этот концерт повлечет за собой землетрясения, цунами, ураганы, непоправимый ущерб атмосфере и все остальные традиционные для экологов бедствия. Но я только что получил сообщение, что пресс-агент «Зоны разрушений» встретился с защитниками окружающей среды за обедом и расстрелял их всех. Таким образом, ничто теперь на стоит на пути…

Зафод выключил радио. Он обернулся к Форду.

— Знаешь, о чем я думаю? — спросил он.

— Думаю, что да, — ответил Форд.

— И что же ты думаешь, что я думаю?

— Я думаю, что ты думаешь, что нам пора сваливать с этого корабля.

— Я думаю, что ты прав, — сказал Зафод.

— Я думаю, что ты прав, — сказал Форд.

— А как? — спросил Артур.

— Тихо, — сказали Форд и Зафод, — мы думаем.

— Ну, вот и все, — сказал Артур, — теперь мы погибнем.

— Прекрати все время это повторять, — сказал Форд.

Здесь стоило бы повториться и сказать о теориях, предложенных Фордом при его первом знакомстве с человеческими существами для объяснения их странной привычки постоянно констатировать, порой неоднократно, совершенно очевидные вещи, например «Сегодня прекрасный день», «Ты такой высокий» или «Ну, вот и все, теперь мы погибнем».

Его первая теория предполагала, что если человеческие существа не будут постоянно упражнять свои губы, у них может заклинить рот.

Через несколько месяцев наблюдений он разработал вторую теорию, утверждавшую: если человеческие существа не будут постоянно упражнять свои губы, у них начнут работать мозги.

В действительности, вторая теория была как нельзя более верна применительно к народу бельсеброн, населяющему Какрафун.

Бельсебронцы являлись источником чувства большой обиды и беспокойства у соседних рас из-за того, что были одной из самых просвещенных, культурных и, что главное, спокойных цивилизаций в галактике.

В наказание за такое поведение, которое было признано оскорбительно самодовольным и вызывающим, Галактический Трибунал наложил на них самый тяжелый из всех социальных недугов — телепатию. В результате, теперь, чтобы все их мысли, даже самые мимолетные, не становились известны всем на пять миль вокруг, им приходится постоянно очень громко говорить о погоде, о своих болезнях и немочах, о сегодняшнем матче и о том, как шумно стало вдруг на Какрафуне.

А есть еще один способ заглушить на время мысли: пригласить на свою планету с концертом группу «Зона разрушений».

Хронометраж концерта был крайне важен. Корабль должен был начать свое пике еще до начала концерта и врезаться в солнце за шесть минут тридцать семь секунд до кульминации песни, для которой он предназначался, чтобы свет солнечных вспышек успел дойти до Какрафуна.

Черный корабль двигался уже несколько минут, когда Форд Префект закончил обыск других отсеков. Он вбежал обратно в кабину.

Какрафунское солнце на обзорном экране угрожающе росло, его адское термоядерное белое пламя с каждым мгновением приближалось к кораблю, никак не реагировавшему на удары и пинки, которыми Зафод осыпал панель управления. Артур и Триллиан оцепенели с выражением кроликов на ночном шоссе, решившими, что лучший способ борьбы с приближающимися фарами — это запугать их взглядом.

Зафод резко обернулся, глаза его были безумны.

— Форд, — сказал он, — сколько здесь спасательных капсул?

— Ни одной, — ответил Форд.

Зафод нечленораздельно выругался.

— Ты пересчитал? — взвизгнул он.

— Два раза, — сказал Форд. — Ты смог связаться по радио с техперсоналом группы?

— Да, — злобно ответил Зафод. — Я сказал, что тут на бору куча народу, и они сказали — передай им привет.

Форд выпучил глаза.

— А ты им сказал, кто мы такие?

— Конечно. Они ответили, что это большая честь для них. А еще напомнили про ресторанный счет и судебных исполнителей.

Форд отпихнул Артура в сторону и склонился над пультом управления.

— И что, ничего из этого не работает? — воскликнул он со злостью.

— Все заблокировано.

— Надо разбить автопилот.

— Сначала найди его. Нигде нет контакта.

На секунду повисло молчание.

Артур терся у дальней стены кабины. Внезапно он остановился.

— Между прочим, — спросил он, — а что значит «телепорт»?

Прошла еще секунда.

Все медленно повернулись к нему.

— Наверно я не вовремя с вопросами, — сказал Артур. — Я просто вспомнил, что недавно вы говорили это слово, и всего лишь решил…

— Где, — тихо спросил Форд Префект, — ты увидел слово «телепорт»?

— Ну… вот оно, — сказал Артур и показал на черный щиток в углу, — как раз под словом «аварийный» и рядом с табличкой «Не работает».

В последовавшей тут же суматохе можно было проследить только одно действие: это Форд Префект бросился к показанному Артуром щитку и ткнул пальцем в единственную бывшую на нем маленькую черную кнопку.

Рядом с ним соскользнула в сторону квадратная панель высотой футов в шесть, открыв камеру, похожую на душевую, в которую какой-то электрик вдохнул новую жизнь, превратив ее в кладовку. С потолка свисала незаделанная проводка, по полу были разбросаны какие-то детали, а программная панель косо торчала из ниши в стене, в которой она должна была быть утоплена.

Младший бухгалтер группы «Зона разрушений» при посещении завода, на котором собирался корабль, потребовал от бригадира монтажников объяснить, за каким чертом они монтировали дорогущий телепорт на корабле, которому предстоял всего один важный полет, и тот беспилотный. Бригадир сообщил, что на телепорт предоставляется скидка десять процентов, а бухгалтер сообщил, что это не имеет значения. Бригадир сообщил, что это самый лучший, самый мощный и функциональный телепорт, который можно купить за деньги, а бухгалтер сообщил, что он ему не нужен даже даром. Бригадир сообщил, что кому-то все же придется войти в корабль, а затем покинуть его, а бухгалтер сообщил, что для этого на корабле имеется полностью пригодная к эксплуатации дверь. Бригадир сообщил, что бухгалтер мог бы пойти на три веселых буквы, а бухгалтер сообщил бригадиру, что стремительно приближающийся к нему слева предмет — это кулак. После обмена сообщениями все работы по монтажу телепорта были прекращены, а сам он впоследствии прошел незамеченным по накладной как «прочие расходы» за пятикратную цену.

— Чтоб оно все лопнуло! — выругался Зафод, когда они с Фордом попытались распутать проводку.

После недолгой возни Форд велел ему отойти. Он кинул в телепорт монетку и щелкнул тумблером на болтающейся панели. Монетка, звякнув, исчезла в маленькой вспышке света.

— Все-таки работает, — сказал Форд, — но нет системы целеуказания. Телепорт для перемещения материи без программирования точки назначения может закинуть тебя… черт, да куда угодно!

Какрафунское солнце на экране угрожающе росло.

— Какая разница? — сказал Зафод, — Куда-нибудь да попадем.

— И еще, — сказал Форд, — нет автозапуска. Мы все не сможем уйти. Кто-то должен будет остаться и запустить телепорт.

Повисло напряженное молчание. Солнце становилось все больше и больше.

— Эй, Марвин, дружок, — улыбнулся Зафод жизнерадостно, — как ты там?

— Да пожалуй, что хуже уже некуда, — проворчал Марвин.

А вскоре концерт на Какрафуне достиг совсем неожиданной кульминации.

Черный корабль с единственным угрюмым существом на борту точно по графику врезался в ядерное горнило солнца. Оно выбросило огромные языки пламени на миллионы миль в космос, восхитив с десяток и испепелив нескольких катавшихся на солнечных вспышках мажоров, которые подобрались поближе к его поверхности в предвкушении этого момента.

За несколько мгновений до того как свет вспышек достиг Какрафуна, содрогающаяся пустыня треснула по глубокому разлому. Мощная и до сих пор не открытая подземная река, протекавшая глубоко в недрах, хлынула на поверхность, а через считанные секунды вслед за ней изверглись миллионы тонн кипящей лавы, выплеснувшейся на сотни футов в воздух, испарив моментально всю воду из реки, находившуюся на земле и под землей, со взрывом, эхо которого донеслось до обратной стороны планеты и вернулось назад.

Те очень немногие, кто наблюдал это событие и выжил, уверяли, что вся пустыня площадью в сто тысяч квадратных миль поднялась в воздух, как будто блин толщиной в милю над гигантской сковородкой, перевернулась и шлепнулась обратно. В этот момент излучение солнечных вспышек прошло сквозь облака испаренной воды и коснулось земли.

Через год все сто тысяч квадратных миль пустыни были покрыты цветами. Структура атмосферы вокруг планеты слегка изменилась. Солнце стало меньше жечь летом, мороз стал не таким злым зимой, чаще шел приятный дождик, и постепенно пустынная планета Какрафун превратилась в настоящий рай. Даже телепатические способности, бывшие проклятием жителей Какрафуна, навсегда рассеялись под воздействием этого взрыва.

Как сообщалось, пресс-агент группы «Зона разрушений» — тот самый, который велел расстрелять всех защитников окружающей среды — сказал позднее, что это был «классный сейшн».

Многие воодушевленно рассуждали о целительной силе музыки. Но несколько ученых скептиков более тщательно исследовали запись событий и утверждали, что обнаружили нечеткие следы обширного искусственно наведенного невероятностного поля, пришедшего из соседнего района космоса.

 

Глава 22

Артур пришел в себя и тут же пожалел об этом. У него бывали похмелья, но ни одно из них не смогло бы сравниться по масштабности с этим ощущением. Оно пришло — огромное, окончательное и бесповоротное. Он решил, что лучи перемещения материи нравятся ему гораздо меньше, чем добрый удар ботинком в голову.

Испытывая нежелание двигаться из-за тупых пульсирующих толчков, вбивающих его в пол, он лежал и размышлял. Он думал о том, что, в сущности, проблема большинства видов транспорта заключается в том, что они не стоят всех тех хлопот, которые за собой влекут. На Земле — когда Земля еще не была уничтожена, чтобы освободить место для гиперкосмической скоростной трассы — проблемой были автомобили. Все неудобства, связанные с тем, чтобы извлечь большие количества черной мажущей жижи из-под земли, где она была надежно спрятана подальше от беды, и превратить ее в гудрон, чтобы залить землю, и в дым, чтобы испортить воздух, а остатки вылить в море, явно перевешивали преимущества, состоявшие в том, что можно было быстрее добраться из одного места в другое. При этом место, куда вы приезжали, в результате всего этого становилось очень похожим на место, откуда вы уехали — залитым гудроном, отравленным дымом и безрыбным.

А что же лучи перемещения материи? Любой вид транспортировки, при котором вас разрывают на атомы, швыряют эти атомы сквозь субэфир, а затем снова слепливают вместе, только-только дав впервые за многие годы почувствовать вкус свободы, не сулит ничего хорошего.

Многие люди до Артура Дента думали точно так же, и даже написали об этом песни. Вот одна из них. Ее постоянно распевают огромные толпы у ворот завода телепортационных систем Кибернетической Корпорации Сириуса на Планете Щастья-Ш:

Артур почувствовал, что волны боли понемногу утихают, но тупые пульсирующие толчки не исчезли. Он медленно и осторожно встал на ноги.

— Ты слышишь тупые пульсирующие толчки? — раздался голос Форда Префекта.

Артур обернулся и неопределенно качнул телом. К нему приближался Форд Префект. У него были красные глаза и нездоровый цвет лица.

— Где мы? — спросил Артур, жадно вдохнув.

Форд посмотрел вокруг. Они стояли в длинном изгибающемся коридоре, оба конца которого уходили вдаль и терялись из вида. Внешняя стальная стена — которая была покрашена в тот тошнотворный бледно-зеленый цвет, каким красят в школах, больницах и сумасшедших домах, чтобы он успокаивал их обитателей — изгибалась над их головами и смыкалась там с внутренней перпендикулярной стеной, которая, как ни странно, была обтянута темно-коричневым джутовым полотном. Пол был покрыт темно-зеленой рифленой резиной.

Форд подошел к очень толстой и темной прозрачной панели в наружной стене. Она была многослойной, однако он увидел сквозь нее крохотные точки далеких звезд.

— Мне кажется, мы на каком-то космическом корабле, — сказал он.

Из глубины коридора доносился звук тупых пульсирующих толчков.

— Триллиан? — испуганно позвал Артур, — Зафод?

Форд пожал плечами.

— Их здесь нет, — сказал он, — я проверил. Они могут быть где угодно. Непрограммируемый телепорт может зашвырнуть тебя на много световых лет в любом направлении. Судя по своему самочувствию, предполагаю, что мы проделали совсем немалый путь.

— И какое у тебя самочувствие?

— Плохое.

— Ты думаешь, что они…

— Где они, что с ними — мы об этом никак не узнаем и ничего поделать не сможем. Поэтому делай то же, что я.

— Что?

— Не думай об этом.

Артур повертел эту мысль в уме, с неохотой признал ее мудрость, сложил ее вчетверо и спрятал поглубже в карман. После этого он глубоко вздохнул.

— Шаги! — внезапно воскликнул Форд.

— Где?

— Этот шум. Эти пульсирующие толчки. Это же топот ног. Слушай!

Артур прислушался. Шум доносился до них эхом по коридору с неопределенного расстояния. Это был приглушенный звук топающих ног, и теперь он стал заметно громче.

— Идем отсюда, — отрывисто сказал Форд.

И они пошли в разные стороны.

— Не туда, — сказал Форд, — они идут с этой стороны.

— Нет, — сказал Артур, — они идут с той стороны.

— Нет же, они…

Оба остановились. Оба развернулись. Оба напряженно прислушались. Оба согласились друг с другом и снова пошли в разные стороны.

Их охватил страх.

Шум приближался с обеих сторон.

В нескольких ярдах слева от них под прямым углом к внутренней стене отходил еще один коридор. Они метнулись туда. Коридор был темным, бесконечно длинным, и им казалось, что чем дальше они по нему идут, тем становится холоднее. Налево и направо от него отходили другие коридоры. Каждый из них был очень темным, и из каждого на них веяло ледяным холодом.

На секунду они остановились в тревоге. Чем дальше они шли по коридору, тем громче становился звук топающих ног.

Они прижались к холодной стене и вслушались изо всех сил. Холод, темнота и топот невидимых ног действовали им на нервы. Форд дрожал, отчасти от холода, а отчасти — воспоминая рассказы, которые его любимая мамочка рассказывала ему, когда он был всего лишь бетельгейзским малышом, не достающим и до колена арктурскому мегакузнечику. Это были рассказы о погибших кораблях, забытых посудинах, неприкаянно скитающихся по глухим закоулкам дальнего космоса, кишащих демонами или призраками сгинувших экипажей, рассказы о неосторожных путешественниках, которые обнаруживали эти корабли и входили в них, рассказы о… Но тут Форд вспомнил обитую коричневым джутовым полотном стену в первом коридоре и приободрился. Он был готов поспорить на какие угодно деньги, что если бы духи и демоны выбирали интерьер для своих обиталищ, то точно не выбрали бы коричневый джут. Он схватил Артура за руку.

— Идем обратно, — решительно сказал он, и они направились туда, откуда ушли.

Но секунду спустя они метнулись как напуганные ящерицы в ближайший боковой коридор, потому что прямо по их курсу внезапно возникли владельцы топающих ног.

Спрятавшись за углом, они в изумлении наблюдали, как две дюжины жирных мужчин и женщин в тренировочных костюмах прогромыхали мимо них, пыхтя и сопя так, что любой кардиолог тихо заверещал бы от ужаса.

Форд Префект глядел им вслед, широко раскрыв глаза.

— Они бегают трусцой! — прошипел он, когда эхо их шагов затерялось среди коридоров.

— Они бегают трусцой? — прошептал Артур Дент.

— Бегают трусцой, — сказал Форд Префект, пожав плечами.

Коридор, в котором они прятались, был не такой, как остальные. Он был очень коротким и кончался широкой стальной дверью. Форд осмотрел дверь, нашел замковый механизм, и открыл ее.

Первой вещью, бросившейся им в глаза, оказался гроб.

Следующие четыре тысячи девятьсот девяносто девять вещей, которые бросились им в глаза, тоже были гробами.

 

Глава 23

Это был гигантский полутемный склеп с низким потолком. В его дальнем конце, до которого было около трехсот ярдов, находился сводчатый проход в помещение, бывшее, по-видимому, аналогичной камерой с аналогичным содержимым.

Форд Префект негромко присвистнул и шагнул в склеп.

— Потрясающе, — сказал он.

— Что такого замечательного в покойниках? — спросил Артур, заходя вслед за ним и озираясь.

— Не знаю, — ответил Форд. — Давай выясним.

При ближайшем рассмотрении гробы оказались больше похожи на саркофаги. Они были по пояс высотой и сделаны из чего-то похожего на белый мрамор. Явно именно из этого: чего-то похожего на белый мрамор. Крышки были полупрозрачными и сквозь них смутно виднелись черты их почивших, вероятно с миром, обитателей. Это были гуманоиды, совершенно очевидно оставившие тревоги и заботы мира, в котором когда-то жили. Ничего больше разобрать было невозможно.

По полу между саркофагами медленно клубился тяжелый и маслянистый белый газ. Артур подумал сначала, что он нужен для антуража, но вскоре почувствовал, что у него мерзнут ступни. Саркофаги тоже были очень холодными.

Неожиданно Форд присел на корточки у одного из них. Он вытянул из своей сумки край полотенца и начал энергично что-то оттирать.

— Смотри, здесь табличка, — пояснил он Артуру, — вся заиндевела.

Он стер иней и рассмотрел выгравированные знаки. Артуру они показались похожими на следы паука, который выпил слишком много того, что пьют пауки на вечерниках, но Форд сразу же узнал ранний вариант галактической универсальной азбуки.

— Тут написано «Ковчежный флот Голгафринча, корабль „Б“, трюм номер семь, дезинфектор телефонов второго разряда» и порядковый номер.

— Дезинфектор телефонов? — удивился Артур. — Мертвый дезинфектор телефонов?

— Высшей категории.

— Что же он здесь делает?

Форд посмотрел на тело под полупрозрачной крышкой.

— Да в общем-то, ничего, — ответил он и на лице его как-то вдруг возникла ухмылка, видя которую, люди начинали думать, что он слишком устал от чего-то и ему не мешало бы отдохнуть.

Он подскочил к другому саркофагу. После секунды интенсивной работы полотенцем он сообщил:

— А тут мертвый парикмахер. Прикольно!

Следующий саркофаг оказался последним пристанищем делопроизводителя рекламного бюро, а в стоявшем дальше был продавец подержанных машин третьего разряда.

Внимание Форда привлек смотровой люк в полу. Он присел на корточки и принялся открывать его, взметая облака замораживающего газа, которые почти полностью его окутали.

Артуру пришла в голову мысль.

— Если это просто гробы, — сказал он, — зачем их держат в холоде?

— И зачем их вообще здесь держат, — добавил Форд и рывком открыл люк, в который тут же начал стекать газ. — Для чего, собственно, кому-то понадобилось таскать по космосу пять тысяч трупов?

— Десять тысяч, — поправил Артур, указывая на арку, через которую смутно виднелся еще один зал.

Форд сунул голову в люк в полу и, выглянув обратно, сказал:

— Пятнадцать тысяч, там еще одна партия.

— Пятнадцать миллионов, — сказал чей-то голос.

— Нет, ну это много, — сказал Форд. — Просто супермного.

— Медленно развернулись, — прорычал голос, — и подняли руки вверх! И никаких других движений, а не то я разнесу вас на мелкие кусочки!

— Ой! — произнес Форд, медленно разворачиваясь, поднимая руки вверх и не делая никаких других движений.

— Как? — удивился Артур Дент. — Разве нас не рады здесь видеть?

В двери, через которую они вошли, силуэтом стоял человек, который нисколько не был рад их видеть. Его нерадость передавалась отчасти грубостью его рычания, а отчасти злобой, с которой он направлял на них длинный серебристый килобац. Конструктору этого оружия явно велели не церемониться. «Больше злости, — сказали ему. — Сделай так, чтобы было совершенно ясно, что у этой пушки есть тот конец и не тот. Сделай так, чтобы люди, находящиеся не с того конца, отчетливо понимали, что дела их идут скверно. Если для этого нужно понатыкать сюда всяких шипов, зубьев и черных блямб, то понатыкай. Эта пушка нужна не для того, чтобы повесить ее над камином или воткнуть в корзину для зонтиков, а для того, чтобы выйти с ней на улицу и всех загнобить».

Форд и Артур уныло посмотрели на оружие.

Человек с килобацем приблизился и обошел их кругом. Когда он вышел на свет, они увидели, что он одет в черно-золотую униформу, пуговицы на которой были так ярко начищены, что будь он на дороге, встречные водители матерились бы на их блеск.

Он махнул рукой в сторону двери и сказал:

— На выход.

Людям, способным применить такую огневую мощь, не обязательно применять еще и глаголы. Форд и Артур вышли из склепа, сопровождаемые не тем концом килобаца и пуговицами.

Выйдя в коридор, они столкнулись с двадцатью четырьмя бегунами трусцой, уже принявшими душ и переодевшимися, которые прошли мимо них в склеп. Артур в смятении посмотрел им вслед.

— Вперед! — взвизгнул человек в униформе.

Артур зашагал вперед.

Форд пожал плечами и зашагал за ним.

В склепе бегуны подошли к двадцати четырем пустым саркофагам, стоявшим вдоль стены, открыли их, легли внутрь и погрузились в сон без сновидений.

 

Глава 24

— Господин капитан…

— Да, Номер Один?

— Тут вот какой-то докладец от Номера Два.

— О, боже.

На мостике корабля капитан посмотрел с некоторым раздражением на бесконечные просторы космоса. Полулежа под большим прозрачным куполом, он видел впереди и сверху над собой бескрайнюю звездную панораму, сквозь которую двигался корабль — панораму, звезды в которой изрядно поредели за время полета. Когда он оборачивался и смотрел назад, то там, за хвостом двухмильной громады корабля, он видел гораздо более плотную массу оставленных позади огоньков, протянувшихся почти сплошной полосой. Так выглядел центр Галактики, откуда они летели уже не первый год со скоростью, припомнить которую он сейчас не мог, но знал, что скорость огромная. Что-то этакое, то ли приближающееся к скорости чего-то, то ли в три раза превышающее скорость кого-то. В любом случае, цифра впечатляла. Он всмотрелся в звездное пространство позади корабля, пытаясь что-то разглядеть. Он делал это каждые несколько минут, и никогда не находил того, что искал. Но он не позволял себе беспокоиться из-за этого. Ученые уверяли, что все будет прекрасно, если только никто не будет паниковать, все будут заодно, и каждый будет делать то, что должен.

Он не паниковал. Что касалось его, все шло великолепно. Он потер плечо большой намыленной губкой и вдруг вспомнил, что был чем-то немного раздражен. Что же это было? Негромкое покашливание напомнило ему, что рядом стоит первый помощник.

Он славный малый, этот Номер Один. Не самого большого ума, конечно, да еще эти забавные проблемы со шнурками, но отлично подходит к своей должности. Капитан был не из тех, кто всегда рад дать пинка человеку, нагнувшемуся завязать шнурки, как бы долго тот их ни завязывал. Не то, что этот жуткий Номер Два, который расхаживает кругом с важным видом, драит свои пуговицы и докладывает каждый час: «Корабль движется, капитан», «Держимся курса, капитан», «Уровень кислорода в норме, капитан». Капитан всегда отвечал на это: «И бог с ним». Ах, да, вот что его раздражало! Он перевел взгляд на Номера Один.

— Да, капитан, он кричал о том, что взял каких-то пленных…

Капитан задумался. Это показалось ему маловероятным, но он предпочитал не спорить со своими офицерами.

— Что ж, пожалуй, это его порадует, — сказал он. — Он ведь всегда хотел их найти.

Форд Префект и Артур Дент плелись вверх по наклонным и бесконечным коридорам корабля. Номер Два шагал вслед за ними и время от времени приказывал не отклоняться от маршрута или не пытаться выкидывать какие-нибудь штуки. Им казалось, что они прошли уже не меньше мили сплошной полосы коричневой джутовой ткани. Наконец, они оказались перед большой стальной дверью, скользнувшей в сторону, когда Номер Два крикнул на нее.

Они вошли.

На взгляд Форда Префекта и Артура Дента, самой замечательной вещью на мостике этого корабля был не покрывавший его полусферический купол диаметром в пятьдесят футов, сквозь который на них лился свет ослепительных звезд. Для тех, кто обедал в ресторане в конце Вселенной, такие чудеса обыденны. Это были не ошеломляющие ряды приборов, занимавших всю длинную круговую стену мостика. Артур думал, что именно так и должен выглядеть нормальный космический корабль, а Форду он показался допотопным, утвердив его в подозрении, что каскадерский корабль «Зоны разрушений» забросил их за миллион, если не за два миллиона лет до их естественного времени.

Нет, вещью, которая их действительно потрясла, была ванна.

Она стояла на шестифутовом постаменте из грубо обработанного кристалла цвета морской воды, и обладала некой чудовищной вычурностью, которую редко встретишь где-либо за пределами Максимегалонского Музея продуктов больного воображения. Кишечная путаница труб, вместо того, чтобы быть достойно погребенной в полночь в могиле без надгробия, была отделана сусальным золотом. Краны и душ смогли бы напугать и горгулью.

В качестве центрального объекта мостика космического корабля эта ванна была никак не к месту. Приняв ожесточенный вид человека, понимающего это как никто другой, Номер Два приблизился к ней.

— Господин капитан! — крикнул он сквозь зубы (непростой трюк, но за годы упражнений он овладел им в совершенстве).

Над краем чудовищной ванны появилось крупное доброжелательное лицо и покрытая пеной доброжелательная рука.

— А, Номер Два, — сказал капитан, помахав ему жизнерадостного вида губкой. — У вас все в порядке?

Номер Два встал еще более смирно, чем раньше.

— Я привел к вам пленников, обнаруженных в седьмом холодильном отсеке, сэр! — пролаял он.

Форд и Артур смущенно закашлялись.

— Здрасьте, — сказали он.

Капитан приветливо улыбнулся им. Так значит, Номер Два и в самом деле взял пленных. Это прекрасно, подумал капитан, приятно видеть, когда человек занимается любимым делом.

— Ах, здравствуйте, — сказал он им. — Простите, что не встаю, я тут решил немного помыться. Всем джын тонника. Номер Один, посмотрите там, в холодильнике.

— Слушаюсь, сэр.

Любопытный факт, которому никто не знает какое придавать значение: около 85 % всех известных цивилизаций в Галактике, будь они примитивны или высокоразвиты, изобрели напиток, известный под названием джын тонник, дж-эн-тонь-к, жжинтонегг или под любым другим из тысячи вариантов той же фонетической основы. Сами напитки разные и варьируются от сивольвианского чентомника, который представляет собой обычную воду, подаваемую при температуре чуть выше комнатной, до гагракаканского цж-антоника, способного убить корову со ста шагов. Единственным объединяющим всех их фактором, не считая сходного звучания названий, является то, что они были придуманы и получили названия до того, как эти цивилизации установили контакты с другими мирами.

Что же можно извлечь из этого факта? Он существует в полной изоляции. Что касается любой из теорий структурной лингвистики, то он не вписывается ни в одну из них, и, тем не менее, продолжает оставаться фактом. Старые структурные лингвисты злятся, когда молодые структурные лингвисты начинают говорить об этом. Молодые структурные лингвисты входят из-за этого в азарт, не спят ночами, убежденные в том, что они близки к чему-то чрезвычайно важному, и кончают тем, что преждевременно становятся старыми структурными лингвистами и злятся на молодых. Структурная лингвистика — это несчастная наука, страдающая от раскола, и многие ее практики слишком часто проводят ночи, топя свои проблемы в фиски-ссода-вай.

Номер Два стоял перед капитанской ванной, дрожа от разочарования.

— Сэр, разве вы не хотите допросить пленных? — взвизгнул он.

Капитан посмотрел на него в изумлении.

— Чего ради мне этого хотеть? — спросил он.

— Чтобы получить от них информацию, сэр! Выяснить, зачем они здесь!

— О, нет, нет, — сказал капитан. — Я уверен, они зашли к нам выпить по стаканчику джын тонника. Разве нет?

— Но сэр, это мои пленники! Я должен их допросить!

Капитан посмотрел на них с сомнением.

— Ну что ж, — сказал он, — если вы должны, то спросите у них, что они будут пить.

Холодный стальной блеск появился в глазах Номера Два. Он медленно приблизился к Форду Префекту и Артуру Денту.

— Ну что, подонки, — прорычал он. — У-у, мразь… — Он ткнул в Форда килобацем.

— Потише, Номер Два, — с мягким укором сказал капитан.

— Что вы будете пить!!! — заорал Номер Два.

— Ну, я думаю, меня устроит джын тонник, — ответил Форд. — А тебя, Артур?

Артур заморгал.

— Что? Ах, да-да, — сказал он.

— Со льдом или без? — проревел Номер Два.

— Со льдом, пожалуйста, — сказал Форд.

— Лимон?!!

— Да, пожалуйста, — ответил Форд. — А у вас есть крекеры? Такие, знаете, маленькие с сыром?

— Вопросы здесь задаю я!!!! — взвыл Номер Два и его тело затряслось в апоплексической ярости.

— Номер Два… — мягко сказал капитан.

— Сэр?!

— Пойдите прочь, будьте любезны. Я принимаю успокаивающую ванну.

Глаза Номера Два сощурились так, что превратились в то, что известно у мерзавцев и убийц как холодно поблескивающие щелочки, смысл которых, предположительно, состоит в том, чтобы создать у оппонента впечатление, что вы либо потеряли очки, либо никак не можете проснуться. Вопрос, почему это пугает, до настоящего времени не решен.

Он приблизился к капитану, сжав губы в жесткую тонкую линию. Опять же, непонятно, почему это считается признаком агрессивного поведения. Вот если, блуждая по джунглям Трааля, вы вдруг встретитесь с легендарным свирепым клоповидным зверем, то у вас будут все основания радоваться, если его челюсти сжаты в жесткую тонкую линию, а не как обычно, разинуты, обнажая кучу клыков, с которых капает слюна.

— Позвольте вам напомнить, сэр, — прошипел Номер Два на капитана, — что вы сидите в этой ванне уже три года! — Дав этот последний выстрел, Номер Два развернулся на каблуках и гордо прошагал в угол, где принялся упражняться в метании грозных взглядов перед зеркалом.

Капитан поерзал в ванне и криво улыбнулся Форду Префекту.

— Но вы же понимаете, что при такой работе, как у меня, необходим отдых и релаксация, — сказал он.

Форд медленно опустил руки. Это не вызвало никакой реакции. Артур тоже опустил руки.

Очень медленно и осторожно ступая, Форд подошел к постаменту ванны и похлопал по нему ладонью.

— Симпатично, — соврал он.

Он подумал, безопасно ли будет ухмыльнуться. Очень медленно и осторожно он ухмыльнулся. Было безопасно.

— Э-э… — обратился он к капитану.

— Да? — ответил капитан.

— Скажите, — сказал Форд, — а можно полюбопытствовать, что именно у вас за работа?

Сзади его похлопали по плечу. Он резко обернулся.

Это был первый помощник.

— Ваши напитки, — сказал он.

— Ах, спасибо, — сказал Форд. Он и Артур взяли стаканы с джын тонником. Артур отхлебнул и с удивлением обнаружил, что на вкус он был очень похож на виски с содовой.

— Я хочу сказать, что я не мог не заметить, — сказал Форд и тоже хлебнул из своего стакана, — трупы. В трюме.

— Трупы? — переспросил капитан в изумлении.

Форд опешил. Никогда не принимай ничего на веру, сказал он себе. Разве может быть, чтобы капитан не знал, что у него на корабле пятнадцать миллионов трупов?

Капитан сидел и жизнерадостно кивал. Оказалось, что он играет с резиновым утенком.

Форд посмотрел вокруг. Номер Два бросил взгляд на его отражение в зеркале, но только мимолетный — его глаза были в постоянном движении. Первый помощник спокойно стоял с подносом и любезно улыбался.

— Трупы? — снова спросил капитан.

Форд облизнул губы.

— Да, — ответил он, — все эти мертвые дезинфекторы телефонов и рекламные агенты, ну знаете, там, в трюме.

Капитан смотрел на него, вытаращив глаза. Внезапно он закинул голову и расхохотался.

— Ах, они не мертвые, — сказал он. — Господи, конечно нет. Они заморожены. Мы их оживим.

Тут Форд сделал нечто нетипичное для него. Он захлопал глазами.

Артур как будто вышел из транса.

— Вы хотите сказать, что у вас полные трюмы замороженных парикмахеров? — спросил он.

— О да, — ответил капитан, — миллионы. Парикмахеров, выдохшихся телевизионных продюсеров, страховых агентов, кадровиков, охранников, специалистов по связям с общественностью, консультантов по вопросам управления, кого угодно. Мы хотим колонизировать другую планету.

Форд едва заметно покачнулся.

— Здорово, правда? — сказал капитан.

— Это с такой-то командой? — спросил Артур.

— Ах, не поймите меня неверно, — сказал капитан. — Мы только один из кораблей Ковчежного флота. Мы — ковчег «Б». Простите, можно попросить вас подлить мне горячей воды?

Артур сделал одолжение, и каскад воды закружил по ванне вихрь розовой пены. Капитан испустил вздох удовольствия.

— Большое спасибо, голубчик. Вы наливайте, наливайте себе еще.

Форд опрокинул свой стакан, схватил бутылку с подноса первого помощника и вновь наполнил его доверху.

— А что означает, — спросил он, — ковчег «Б»?

— Вот это, — ответил капитан и радостно побрызгал вокруг себя водой из утенка.

— Да, — сказал Форд, — но…

— Видите ли, произошло вот что, — сказал капитан, — наша планета была, так сказать, обречена.

— Обречена?

— О да. Поэтому решили — давайте посадим все население в какие-нибудь гигантские космические корабли и полетим заселять другую планету.

Поведав это, он уселся поудобнее и удовлетворенно хмыкнул.

— Вы имеете в виду, не столь обреченную? — попытался подтолкнуть его к продолжению Артур.

— Что вы сказали, милейший?

— Вы хотели высадиться на менее обреченной планете?

— Высадиться, да. Поэтому решили построить три корабля, понимаете, три космических ковчега, и… я вас не утомил?

— Нет, нет, — поспешил уверить его Форд, — это просто захватывающе.

— Вы знаете, это так приятно, — с признательностью ответил ему капитан, — поговорить для разнообразия с кем-то еще.

Глаза Номера Два снова лихорадочно метнулись по мостику и вернулись к зеркалу, как пара мух, которых на секунду согнали с излюбленного куска тухлого мяса.

— Вся беда с такими долгими полетами, — продолжал капитан, — в том, что в конце концов начинаешь постоянно разговаривать сам с собой, а это ужасно скучно, потому что в половине случаев заранее известно, что ты скажешь.

— Только в половине случаев? — удивился Артур.

Капитан задумался на секунду.

— Да, я бы сказал, в половине. А кстати, где мыло?

Он пошарил рукой в воде и нашел его.

— Ну, так дальше, — продолжил он рассказ. — Замысел был такой: в первый корабль, ковчег «А», сядут все видные руководители, ученые, великие художники, ну, понимаете, все выдающиеся личности. В третий, или ковчег «В», посадят всех, кто работает — делает или производит что-то конкретное. Ну, и ковчег «Б» — это мы, все остальные, так скажем, среднее звено.

Капитан радостно улыбнулся.

— И нас отправили первыми, — закончил он и замурлыкал себе под нос песенку для ванны.

Эта песенка для ванны, которую сочинил для него один из самых известных и плодотворных композиторов музыки для рекламы (который в данный момент спал в трюме номер тридцать шесть примерно в девятистах ярдах от них) заполнила паузу, которая в противном случае стала бы неловким молчанием. Форд и Артур переминались с ноги на ногу и старательно избегали смотреть друг другу в глаза.

— Скажите, — спросил Артур через секунду, — а что именно было не так с вашей планетой?

— О, я же говорю, она была обречена, — ответил капитан. — Очевидно, она должна была столкнуться с солнцем или чем-то еще. Или, может быть, на нее должна была упасть луна. Что-то в этом роде. В общем, нечто ужасное.

— А я думал, — сказал вдруг первый помощник, — что планету собирался захватить гигантский рой пчел-пираний длиной в двенадцать футов каждая. Разве нет?

Номер Два обернулся, его глаза горели тем неистовым холодным огнем, который достигается только продолжительными тренировками.

— А мне говорили совсем другое! — прошипел он. — Мой командир сказал мне, что над планетой нависла неотвратимая опасность быть пожранной гигантским звездным козлом-мутантом!

— Ах, неужели… — сказал Форд Префект.

— Да! Чудовищное создание из преисподней с острыми зубами длиной в десять тысяч миль, от дыхания которого вскипают океаны. Его когти с корнем выдирают из земли континенты, тысяча его глаз горят как солнце, челюсти распахнуты на миллион миль, вы такого чудовища никогда, никогда… вообще…

— И они позаботились о том, чтобы отправить первыми именно вас? — уточнил Артур.

— О да, — ответил капитан, — они сказали, и, я думаю, это резонно, что для морального состояния очень важно быть уверенными, что на новой планете у вас будет хорошая стрижка и чистый телефон.

— Ну конечно, — согласился Форд, — я понимаю, насколько это важно. А другие корабли… э-э… последовали за вами, не так ли?

Капитан ответил не сразу. Он поерзал в ванне и посмотрел назад, поверх огромного корпуса корабля, в сторону ярко сверкающего центра галактики. Прищурившись, он вгляделся в непостижимо бесконечную даль.

— М-да. Забавно, что вы об этом спросили, — сказал он и слегка нахмурился, глядя на Форда Префекта. — Как ни странно, с тех пор как мы взлетели пять лет назад, мы не слышали от них ни единого сигнала… Но они должны быть где-то позади нас.

И он опять вгляделся в бесконечность.

Форд вгляделся вместе с ним и задумчиво нахмурился.

— Если, конечно, — сказал он негромко, — их не съел козел…

— Ну да… — сказал капитан, в голосе которого послышалось некоторое колебание, — козел…

Он пробежал глазами по сплошному ряду приборов и компьютеров, опоясывающих мостик корабля. Они лишь невинно мигали. Он посмотрел на звезды, но ни одна из них не сказала ему ни слова. Он бросил взгляд на своего первого и второго помощников, но их и самих, казалось, вдруг одолели раздумья. Он обратил взгляд на Форда Префекта — тот поднял брови.

— Знаете, это странно, — произнес, наконец, капитан, — но теперь, когда я рассказал об этом кому-то… Послушайте, Номер Два, вас ничего не удивляет во всей этой истории?

— Э-э-э-э… — ответил Номер Два.

— Ну что ж, — сказал Форд, — я вижу, что вам нужно о многом поговорить, поэтому спасибо за угощение, и если бы вы смогли высадить нас на ближайшей удобной планете…

— Ах, понимаете, с этим не все просто, — сказал капитан, — так как эта штука… ну, наша траектория, была запрограммирована еще до нашего отлета с Голгафринча. Возможно, они это сделали потому, что я не особо силен в цифрах…

— Вы хотите сказать, что мы застряли на этом корабле? — воскликнул Форд, внезапно выходя из терпения от всего этого фарса. — Когда вы должны долететь до планеты, которую собираетесь колонизировать?

— О, по-моему, мы уже почти долетели, — сказал капитан, — с минуты на минуту. Действительно, мне уже пора вылезать из ванны. Даже не знаю, стоит ли прекращать, когда только-только вошел во вкус?

— То есть, мы, в самом деле, вот-вот приземлимся?

— Ну, не то чтобы собственно приземлимся в полном смысле этого слова, э-э… нет…

— Да что вы такое несете? — прикрикнул Форд.

— Ну, — сказал капитан, осторожно пробираясь сквозь слова, — мне, кажется, насколько я помню, нас запрограммировали упасть на эту планету.

— Упасть? — воскликнули Форд и Артур.

— М-м, да, — подтвердил капитан. — Да, по-моему, это часть плана. Этому была одна очень хорошая причина, правда, я ее сейчас никак не припомню. Что-то вроде… э-э…

Форд взорвался.

— Вы куча бестолковых придурков! — закричал он.

— Да-да, именно, — просиял капитан, — это и была причина.

 

Глава 25

Вот что говорит «Путеводитель по Галактике для автостопщиков» о планете Голгафринч:

Это планета с древней и таинственной историей, богатая легендами, красная, а местами зеленая от крови тех, кто в далекие времена пытался завоевать ее. Это планета сухих бесплодных ландшафтов, сладковатого знойного воздуха, пьянящего ароматами душистых источников, которые тонкими струйками бегут по ее горячим пыльным скалам и питают живущие под ними темные затхлые лишайники. Это планета воспаленных умов и дурманных грёз, особенно свойственных тем, кто отведал лишайников, а также спокойных и легких мыслей у тех, кто смог отказаться от лишайников и найти дерево, под которым можно сесть. Это планета стали, крови и отваги, планета крепких телом и духом. Такова ее история.

Во всей этой древней и таинственной истории самыми таинственными фигурами были, без сомнения, фигуры Великих Окружающих Поэтов Ариума. Эти окружающие поэты жили на дальних горных перевалах, где они сидели в засадах в ожидании небольших групп неосторожных путешественников, окружали их и забрасывали камнями.

И когда путешественники начинали кричать и вопрошать, чего они не идут и не пишут свои стихи вместо того, чтобы донимать людей швырянием в них камней, поэты вдруг останавливались и разражались каким-нибудь из семисот девяноста четырех великих Вассилианских песенных циклов. Все это были песни необычайной красоты и еще более необычайной продолжительности, написанные точно по одной и той же схеме.

В первой части каждой песни рассказывалось, как однажды из города Вассилиана вышли пятеро ученых принцев с четырьмя лошадьми. Принцы, которые, разумеется, храбры, благородны и мудры, много путешествуют по дальним странам, сражаются с великанами-людоедами, исповедуют экзотические философские учения, пьют чай с таинственными божествами, спасают прекрасных чудовищ от хищных принцесс, а в конце объявляют, что они достигли просветления и посему их странствия завершены.

Во второй, гораздо более длинной части каждой песни рассказывалось, как они спорили о том, кому из них идти домой пешком.

Это далекое прошлое планеты. Но, тем не менее, не кто иной, как потомок одного из тех эксцентричных поэтов придумал фальшивые истории о надвигающейся гибели, которые позволили народу Голгафринча избавиться сразу от всей бесполезной третьей части населения планеты. Оставшиеся две трети спокойно остались дома и жили полной, обеспеченной и счастливой жизнью до тех пор, пока не были все внезапно уничтожены вирусным заболеванием, подхваченным от грязного телефона.

 

Глава 26

В эту ночь корабль совершил аварийную посадку на совершенно невзрачной зелено-голубой планете, которая вращалась вокруг маленького неприметного желтого солнца где-то в закоулках одного нефешенебельного района западной спиральной ветви Галактики, которого даже нет на карте.

В последние часы перед падением Форд Префект яростно, но безуспешно бился над тем, чтобы разблокировать управление корабля и вывести его из заданной траектории полёта. Для него сразу стало очевидно, что корабль запрограммирован доставить свой груз в сохранности, хотя и в неудобстве, к новому месту обитания, но при этом прийти в полную негодность без возможности восстановления.

При прохождении через атмосферу планеты в реве и пламени корабль потерял почти все надстройки и наружное покрытие. После его завершающего бесславного шлепка в болото у команды осталось лишь несколько ночных часов на то, чтобы оживить и выгрузить замороженный и ненужный на родине груз, так как корабль почти сразу начал оседать, медленно клоня свой гигантский корпус в стоячей жиже. Пару раз за ночь его силуэт ярко высвечивался на фоне неба метеорами — это падали его горящие обломки. В сером предрассветном полумраке корабль испустил непристойный булькающий рев и навеки погрузился в зловонные глубины.

Когда наутро взошло солнце, оно пролило слабый водянистый свет на огромную копошащуюся массу завывающих парикмахеров, специалистов по связям с общественностью, ведущих социологических опросов и всех прочих, отчаянно пытающихся выбраться на твердую почву.

Будь это солнце менее сильно духом, оно вероятно, тут же зашло бы обратно, но оно продолжало свой путь по небосклону, и через какое-то время его согревающие лучи начали оказывать благоприятное воздействие на слабо барахтающихся существ.

Бесчисленное множество их, что неудивительно, утонуло ночью в болоте, несколько миллионов засосало вслед за кораблем, но и тех, кто выжил, оставалось сотни тысяч, и когда совсем рассвело, они расползлись по окружающей местности. Каждый искал клочок твердой почвы, чтобы свалиться и прийти в себя после пережитого ночного кошмара.

Две фигуры продвинулись дальше остальных.

Со склона ближайшего холма Форд Префект и Артур Дент наблюдали ужас, причастными к которому они себя не чувствовали.

— Гнусная и отвратительная уловка, — проворчал Артур.

Форд поскреб палкой по земле и пожал плечами.

— А по-моему, оригинальное решение проблемы, — сказал он.

— Ну почему люди не могут научиться жить в мире и согласии? — спросил Артур.

Форд громко и очень ненатурально расхохотался.

— Сорок два! — ответил он со злобной ухмылкой. — Нет, не подходит. Ты не угадал.

Артур посмотрел на него, как будто он сошел с ума, и, не обнаружив ничего указывающего на обратное, решил, что это предположение было бы самым резонным.

— Как ты думаешь, что с ними будет? — спросил он, помолчав.

— В бесконечной Вселенной может произойти что угодно, — ответил Форд. — Они даже могут выжить. Невероятно, но факт.

Он поглядел на окружающий их ландшафт, затем на картину бедствия перед ними, и глаза его странно блеснули.

— Я думаю, что они протянут какое-то время, — сказал он.

Артур кинул на него быстрый взгляд.

— С чего ты взял? — спросил он.

Форд пожал плечами.

— Так, интуиция, — ответил он и игнорировал дальнейшие расспросы.

Но вскоре он вдруг сказал:

— Посмотри-ка вон туда.

Артур проследил за его пальцем. Внизу, среди лежащих вповалку масс, двигался, или вернее было бы сказать, тащился, какой-то человек. Было видно, что он держал что-то на плече. Шатаясь от одного распростертого тела к другому, он как будто размахивал над ними своим предметом, как пьяный. Вскоре он сдался и рухнул наземь.

Артур не знал, что и подумать об увиденном.

— Кинокамера, — объяснил ему Форд. — Он снимал исторический момент.

Спустя секунду Форд снова заговорил:

— Не знаю как ты, а я устраняюсь.

Минуту они сидели молча.

Через минуту стало понятно, что необходимо пояснение.

— Что именно ты имел в виду, когда сказал, что устраняешься? — спросил Артур.

— Хороший вопрос, — сказал Форд. — Я сохраняю молчание.

Заглянув ему через плечо, Артур увидел, что он вертит рукоятки на небольшой коробочке. Форд уже представлял ему эту коробочку как субэфирный сенсор, но Артур безразлично кивал и не демонстрировал заинтересованности. В его сознании Вселенная все еще делилась на две части — на Землю и все остальное. Уничтожение Земли для расчистки пути для гиперкосмической скоростной трассы означало, что его взгляд на вещи стал несколько однобоким, но Артур предпочитал держаться за эту однобокость как за последнее, что связывало его с домом. Субэфирный сенсор решительно относился к категории «все остальное».

— Хрен там, — сказал Форд и потряс прибор.

Хрен, подумал Артур, глядя безразлично на первобытный мир вокруг себя, чего бы я сейчас не отдал за сосиску с душистым земным хреном.

— Ты только посмотри! — раздраженно сказал Форд. — Ни одного сигнала на световые годы от этой дыры. Ты слышишь меня?

— Что? — отозвался Артур.

— У нас проблемы, — сказал Форд.

— А-а, — протянул Артур. Для него это звучало как новость месячной давности.

— Пока мы не поймаем какой-нибудь сигнал на этой машинке, — сказал Форд, — наши шансы выбраться отсюда равны нулю. Может быть, в магнитном поле этой планеты есть какой-то блуждающий эффект стоячей волны. В этом случае нам надо просто ходить по ней до тех пор, пока не найдем зону уверенного приема. Ты идешь?

Он подхватил свои вещи и зашагал прочь.

Артур посмотрел вниз. Человек с кинокамерой, шатаясь, поднялся на ноги как раз вовремя, чтобы снять, как один из его соплеменников свалился на землю.

Артур сорвал травинку и зашагал вслед за Фордом.

 

Глава 27

— Надеюсь, вы хорошо поели? — сказал Зарнивуп Зафоду и Триллиан, когда они материализовались на мостике «Золотого сердца» и лежали на полу, хватая воздух ртами.

Зафод открыл некоторые из глаз и злобно посмотрел на него.

— Это ты! — выдохнул он.

Он с трудом поднялся на ноги и сделал несколько шагов в поисках кресла, чтобы упасть. Найдя кресло, он в него упал.

— Я задал компьютеру невероятностные координаты применительно к нашему полету, — сказал Зарнивуп. — Мы очень скоро будем на месте. Не желаете ли вы тем временем снять стресс и приготовиться к встрече?

Зафод ничего не ответил. Он поднялся, гордо прошествовал к небольшому шкафчику, достал из него бутылку старого джанкс-спирта и сделал большой глоток.

— И на этом всё, так? — грубо спросил Зафод. — Я смогу пойти куда мне будет угодно, делать что захочу, валяться на пляже и прочее?

— Это зависит от того, что мы там узнаем, — ответил Зарнивуп.

— Зафод, кто это? — спросила Триллиан слабым голосом, с трудом вставая на ноги. — Что он здесь делает? Почему он находится на нашем корабле?

— Это очень тупой мужик, — ответил Зафод. — Он хочет встретиться с человеком, который правит Вселенной.

— А-а, — сказала Триллиан, взяла у Зафода бутылку и налила себе, — карьерист.

 

Глава 28

Основная проблема… или одна из основных проблем, поскольку их много.

Скажем так: одна из множества основных проблем, связанных с правящими чем-либо людьми, заключается в том, кто будет править. Или, вернее, кто решает, кем будут те, кому он позволит собой править.

Вывод: общеизвестно, что люди, которые больше всего хотят править людьми, в силу самого факта наименее для этого пригодны. Вывод из вывода: никого из тех, кто в состоянии добиться того чтобы стать президентом, ни в коем случае нельзя к этому допускать. Вывод из вывода, сделанного из вывода: люди — это проблема.

И вот что мы имеем: череда президентов Галактики, которым так сильно нравится вся суета и праздность пребывания у власти, что они крайне редко замечают, что власти, собственно, нет.

А где-то там, в тени за их спинами… кто?

Кто может править, если никому из тех, кто править хочет, этого делать нельзя?

 

Глава 29

В маленьком уединенном мире где-то посреди неизвестно где — то есть, никому неизвестно где это, потому что это место защищено огромным полем невероятности, ключ от которого есть только у шестерых человек во всей галактике — шел дождь.

Лило как из ведра, и лило вот уже несколько часов. Над морем висел туман, вода хлестала по деревьям, поросшая кустарником местность у моря вся раскисла и превратилась в грязевую ванну.

Дождь плясал и барабанил по железной рифленой крыше небольшой хижины, стоящей посреди этого пятачка поросшей кустарником местности. Он размыл узкую неровную тропинку, которая вела от хижины к морю, и разбросал сложенные там аккуратные кучки красивых раковин.

Внутри хижины шум колотившего по крыше дождя был оглушающим, но его почти не замечал ее обитатель, внимание которого было занято совсем другим.

Это был высокий неуклюжий человек с жесткими соломенными волосами, сырыми оттого, что крыша протекала. Одежда его была потрепанной, спина сгорбленной, а глаза, хотя и были открыты, казались закрытыми.

Из обстановки в хижине было побитое кресло, ободранный стол, старый тюфяк, несколько подушек и печка, маленькая, но горячая.

Еще там был слегка потрепанный кот, именно он и был в данный момент центром внимания человека. Он склонил над котом свою сутулую спину.

— Киса, киса, — говорил он, — мур-мур-мур… киска хочет рыбку? Вкусная рыбка… хочешь, киска?

Похоже было, что у кота нет уверенности в данном вопросе. Он снисходительно тронул лапой предлагаемую рыбу, отвернулся и увлекся пылинкой на полу.

— Киска не ест рыбка, киска будет тощая и сдохнет. я так думаю, — сказал человек.

В голосе его зазвучало сомнение.

— Мне кажется, что случится так, — уточнил он, — но разве я могу об этом знать?

Он снова предложил коту рыбу.

— Киска подумает, — сказал он, — есть рыбка или не есть рыбка. Наверно, мне лучше не вмешиваться.

Он вздохнул.

— Я думаю, что рыба хорошая, но точно также я думаю, что дождь мокрый, а как я могу судить об этом?

Он положил рыбу на пол и уселся в кресло.

— О, мне кажется, я вижу, что ты ешь ее, — сказал он, когда кот, наконец, исчерпал развлекательные возможности пыли и набросился на рыбу.

— Мне нравится видеть, как ты ешь рыбу, — сказал человек, — потому что мне кажется, что ты зачахнешь, если не будешь есть.

Он взял со стола лист бумаги и огрызок карандаша. Держа карандаш в одной руке, а бумагу в другой, он поэкспериментировал со способами приведения их во взаимодействие. Он положил карандаш под бумагу, потом на бумагу, а затем рядом с бумагой. Он попробовал завернуть карандаш в бумагу, потереть по ней сначала тупым концом карандаша, а потом острым. Карандаш оставил след, и он обрадовался этому открытию, как радовался ему каждый день. Он взял со стола другой лист бумаги. На нем был кроссворд. Он быстро изучил его, вписал пару слов, после чего потерял интерес.

Он попробовал посидеть на собственном кулаке, и его заинтересовало ощущение от суставов, упершихся в бедро.

— Мне сказали, что рыбу привозят издалека, — сказал он. — Или мне кажется, что мне это сказали? Когда прилетают люди. А когда в моем сознании прилетают люди на шести черных кораблях, в твоем сознании они тоже прилетают? Что ты видишь, киска?

Он посмотрел на кота, но кот был озабочен скорейшим поеданием рыбы, а не подобными размышлениями.

— А когда я слышу их вопросы, ты слышишь их вопросы? Что значат для тебя их голоса? Может быть, ты думаешь, что они поют тебе песни?

Поразмыслив, он обнаружил изъян в этом предположении.

— А может, они поют тебе песни, а я думаю, что они спрашивают меня о чем-то?

Он снова помолчал. Иногда он молчал целыми днями, чтобы посмотреть, что будет.

— Как ты думаешь, они прилетали сегодня? — спросил он. — Я думаю, что да. Вот грязь на полу, сигареты и виски на столе, вот рыба на тарелке для тебя и память о них в моем сознании. Я понимаю, вряд ли это убедительное доказательство, но ведь любое доказательство косвенно. И вот, посмотри, что еще они мне оставили.

Он протянул к столу руку и взял с него несколько предметов.

— Кроссворды, словари и калькулятор.

В течение часа он играл с калькулятором, кот спал, а дождь снаружи продолжал лить. В конце концов, он отложил калькулятор.

— Должно быть, я прав, когда думаю, что они задают мне вопросы, — сказал он. — С их стороны было бы очень странно проделывать такой путь и привозить все эти вещи ради удовольствия петь тебе песни. Мне так кажется. Кто знает, кто знает.

Он взял со стола сигарету, прикурил ее от лучинки из печки, глубоко затянулся и откинулся на спинку кресла.

— По-моему, я видел сегодня в небе еще один корабль, — сказал он наконец. — Большой и белый. Никогда не видел большого белого, только шесть черных. И шесть зеленых. И каких-то других, которые говорили, что они прилетели издалека. А большого белого никогда. Возможно, в какие-то моменты шесть маленьких черных выглядят как один большой белый. Возможно, я бы выпил виски. Да, скорее всего, так.

Он встал и отыскал стакан, который валялся на полу рядом с тюфяком. Он налил в него виски из бутылки и уселся обратно.

— Возможно, ко мне прилетели еще какие-то люди, — сказал он.

В сотне футов от хижины на землю под проливным дождем опустился «Золотое сердце».

Открылся люк и из него, ежась и закрываясь от дождя, вышли три фигуры.

— Там? — крикнула Триллиан, пытаясь перекричать дождь.

— Да, — ответил Зарнивуп.

— В этом сарае?

— Да.

— Дурдом, — сказал Зафод.

— Да ведь это дыра дырой, — сказала Триллиан. — Наверно, здесь какая-то ошибка. Нельзя управлять Вселенной из сарая.

Они добежали до хижины и остановились у двери насквозь мокрые. Все дрожа, они постучали.

Дверь открылась.

— Здравствуйте, — сказал человек.

— Простите, — сказал Зарнивуп, — у меня есть основания полагать…

— Ты правишь Вселенной? — спросил Зафод.

Человек улыбнулся ему.

— Стараюсь ничего такого не делать, — ответил он. — Вы промокли?

Зафод посмотрел на него изумленно.

— Промокли? — воскликнул он. — А разве не видно?

— Ну, это мне так видно, — ответил человек, — а вы можете придерживаться совсем другой точки зрения по этому вопросу. Если вы думаете, что в тепле вам будет лучше, то входите.

Они вошли в хижину и огляделись — Зарнивуп с легким отвращением, Триллиан с интересом, а Зафод с удовольствием.

— Слушай… — сказал Зафод, — как тебя звать?

Человек смотрел на них с сомнением.

— Не знаю. Почему вы думаете, что меня надо как-то звать? Очень странно давать имя кучке смутных чувственных ощущений.

Он предложил Триллиан сесть в кресло. Сам он присел на краешек подлокотника, Зарнивуп брезгливо оперся о стол, а Зафод улегся на тюфяк.

— Круто! — сказал Зафод. — Средоточие власти!

Он пощекотал кота за ухом.

— Послушайте, — сказал Зарнивуп, — я должен задать вам ряд вопросов.

— Хорошо, — любезно ответил человек, — можете спеть моему коту, если желаете.

— Ему это нравится? — спросил Зафод.

— Лучше спросить об этом его, — ответил человек.

— Он умеет говорить? — спросил Зафод.

— Я не помню, чтобы он разговаривал, — ответил человек, — но мне верить не стоит.

Зарнивуп вынул из кармана какие-то бумаги.

— Итак, — сказал он, — вы правите Вселенной, не так ли?

— Откуда же мне знать? — сказал человек.

Зарнивуп поставил галочку в своих заметках.

— Давно ли вы этим занимаетесь?

— Полагаю, это вопрос, касающийся прошлого? — спросил человек.

Зарнивуп посмотрел на него озадаченно. Он ожидал совсем не этого.

— Ну да, — сказал он.

— А откуда мне знать, — сказал человек, — что прошлое это не фикция, смысл которой в том, чтобы объяснять противоречия между моими непосредственными физическими ощущениями и моим душевным состоянием?

Зарнивуп вытаращил глаза. От его сырой одежды начал идти пар.

— Вы на все вопросы так отвечаете? — спросил он.

Человек ответил не задумываясь.

— Я говорю то, что мне приходит в голову, когда мне кажется, что я слышу, как люди что-то говорят. Это все, что я могу сказать.

Зафод весело рассмеялся.

— Выпьем за это! — сказал он и вытащил из кармана бутылку джанкс-спирта.

Вскочив на ноги, он подал бутылку правителю Вселенной, который взял ее с удовольствием.

— Молодец, великий правитель! — ухмыльнулся Зафод. — Скажи ему все как есть.

— Нет, вы скажите, — спросил Зарнивуп, — ведь к вам приходят люди? Прилетают на кораблях?

— Мне кажется, да, — ответил человек и передал бутылку Триллиан.

— И они просят вас принять решение? Им нужны от вас решения, касающиеся человеческих жизней, миров, экономик, войн, всего, что происходит там, во Вселенной?

— Там? — спросил человек. — Где там?

— Там! — сказал Зарнивуп, показывая на дверь.

— Откуда вы знаете, что там что-то есть, — вежливо спросил человек, — если дверь закрыта?

Дождь по-прежнему колотил по крыше. А в хижине было тепло.

— Но вы же знаете, что там, снаружи, целая Вселенная! — закричал Зарнивуп. — Вы не можете уклоняться от ответственности, заявляя, что ее не существует!

Правитель Вселенной надолго задумался, а Зарнивуп стоял и трясся от злости.

— Вы очень уверены в своих фактах, — сказал он наконец. — Я бы не доверял суждениям человека, который принимает существование Вселенной — если она вообще существует — на веру.

Зарнивуп не перестал дрожать, но сохранял молчание.

— Я могу принимать решения, касающиеся только моей Вселенной, — негромко продолжал человек. — А моя Вселенная — это мои глаза и мои уши. Все остальное — домыслы.

— Но вы хотя бы верите во что-нибудь?

Человек пожал плечами и взял на руки кота.

— Я не понимаю, о чем вы говорите, — сказал он.

— Вы не понимаете, что решения, которые вы принимаете в этом сарае, влияют на жизни и судьбы миллионов людей? Это чудовищное заблуждение!

— Не знаю. Я никогда не видел всех тех людей, о которых вы говорите. Подозреваю, что и вы не видели. Они существуют только в словах, которые мы слышим. Глупо говорить, что вы знаете, что происходит с другими людьми. Это знают только они сами, если они существуют. И у них есть свои собственные вселенные: свои глаза и свои уши.

Триллиан сказала:

— Пожалуй, я выйду на минутку.

И вышла под дождь.

— Вы верите в то, что существуют другие люди? — продолжал добиваться Зарнивуп.

— У меня нет мнения на этот счет. Откуда мне знать?

— Погляжу-ка, что там с Триллиан, — сказал Зафод и выскользнул вон.

Оказавшись на улице, он сказал ей:

— По-моему, что Вселенная в хороших руках, а как ты думаешь?

— В очень хороших, — подтвердила Триллиан.

И они пошли прочь под дождем.

А в хижине Зарнивуп все не унимался.

— Разве вы не понимаете, что каждое ваше слово стоит человеческих жизней?

Правитель Вселенной выжидал, сколько мог. Когда послышался слабый звук запускаемых двигателей корабля, он заговорил, чтобы заглушить его:

— Это не имеет ко мне никакого отношения, я не занимаюсь людьми. Господь свидетель, я не жестокий человек.

— Ага! — взвизгнул Зарнивуп. — Вы сказали «Господь». Значит, вы во что-то верите!

— В моего кота, — ласково ответил человек, гладя животное, — я зову его Господь. Я хорошо к нему отношусь.

— Ну ладно, — сказал Зарнивуп, не отступаясь, — а откуда вы знаете, что он существует? Откуда вы знаете, что он понимает, как вы к нему относитесь, или радуется тому, что считает вашим хорошим отношением?

— Ниоткуда, — ответил человек с улыбкой, — я не имею об этом понятия. Мне просто доставляет удовольствие вести себя определенным образом по отношению к тому, что мне представляется котом. А вы разве ведете себя как-то иначе? Прошу простить, мне кажется, я устал.

Зарнивуп издал крайне неудовлетворенный вздох и обвел взглядом хижину.

— А где эти двое? — спросил он вдруг.

— Какие двое? — спросил в ответ правитель Вселенной, откидываясь в кресле и наливая виски в стакан.

— Библброкс и девушка! Двое, которые были здесь!

— Я никого не помню. Прошлое это фикция, смысл которой в том…

— Да пошел ты! — заорал Зарнивуп и выбежал на улицу.

Корабль исчез. Струи дождя по-прежнему месили грязь. На месте, где стоял корабль, не осталось и следа. Он издал вопль, развернулся и бросился к хижине. Дверь была заперта.

Правитель Вселенной задремал, сидя в кресле. Проснувшись, он снова поиграл карандашом и бумагой и обрадовался, обнаружив, что одно оставляет след на другом. Из-за двери непрерывно доносились различные звуки, но он не знал, реальны они или нет. Потом он стал разговаривать со своим столом, чтобы посмотреть, как тот будет реагировать, и говорил с ним неделю.

 

Глава 30

В ту ночь звезды на небе сияли с ослепительной яркостью и чистотой. Форд и Артур шли уже так долго, что не смогли бы сказать, какое расстояние они проделали. Наконец они остановились отдохнуть. Ночь была прохладной и нежной, воздух свежим, а субэфирный сенсор мертвым.

Удивительная тишь стояла над миром, волшебный покой, смешанный с мягкими лесными ароматами, негромкий стрекот насекомых и ясный свет звезд успокаивали их взбудораженный рассудок. Даже Форд Префект, повидавший столько миров, что не смог бы перечесть их за долгий летний день, поймал себя на мысли, что, возможно, это самый прекрасный из всех. Весь день они шли по сменяющим друг друга зеленым холмам и долинам, покрытым травами, душистыми полевыми цветами и высокими деревьями в густой листве. Их грело солнце, освежал ветерок, и Форд Префект все реже и реже поглядывал на свой субэфирный сенсор и выражал все меньше и меньше раздражения от его постоянного молчания. Он уже начал думать, что ему здесь нравится.

Хотя ночь была прохладной, они спали крепко и спокойно на свежем воздухе и проснулись спустя несколько часов с первой росой, чувствуя себя отдохнувшими и голодными. В «Миллиуэйз» Форд напихал в свою сумку маленьких булочек, и они позавтракали ими, после чего тронулись в дальнейший путь.

До сих пор они шли наугад, но теперь уверенно направились на восток, решив, что если они собрались исследовать этот мир, то им следует иметь более или менее отчетливое представление о том, куда они идут и откуда.

Незадолго до полудня они обнаружили первый признак того, что планета, на которой они оказались, не была необитаемой: лицо, глядящее на них из чащи деревьев. Едва они успели заметить его, как оно тут же исчезло, оставив у них впечатление, что это был гуманоид, смотрящий на них с любопытством, но без тревоги. Полчаса спустя они снова увидели такое же лицо, а через десять минут после этого еще одно.

Еще через минуту они вышли на широкую поляну и остановились в замешательстве.

Перед ними посреди поляны стояло около двадцати мужчин и женщин. Они стояли молча и спокойно глядели на Форда и Артура. Рядом с некоторыми женщинами копошились маленькие дети, а позади них виднелись их беспорядочно расположенные небольшие жилища из веток и глины.

Форд и Артур ждали, что будет. Самые высокие из мужчин были ростом чуть больше пяти футов, все были несколько сутулы, у них были длинноватые руки, низковатые лбы и ясные и живые глаза, пристально глядящие на незнакомцев.

Увидев, что у них нет оружия, и они не делают движений в их сторону, Форд и Артур немного расслабились.

Обе стороны молча смотрели друг на друга, не двигаясь с места. Туземцы, по-видимому, были озадачены появлением посторонних, и хотя они не демонстрировали никаких признаков агрессии, столь же явно не изъявляли и желания пообщаться.

Около двух минут ничего не происходило.

Через две минуты Форд решил, что пора бы уже чему-нибудь произойти.

— Здравствуйте, — сказал он.

Женщины привлекли детей немного поближе к себе.

Мужчины едва ли сделали сколько-нибудь различимое движение, но все же по их поведению было ясно, что приветствие не приветствовалось. Не то чтобы оно вызвало какое-либо заметное неудовольствие, оно просто не приветствовалось.

Один из мужчин, стоявший несколько впереди всей группы и, вероятно, бывший их предводителем, сделал шаг вперед. Его лицо было спокойным, почти безмятежным.

— Уггу-гурр рры-ры гррыгг буруру, — сказал он негромко.

Артур опешил. Он уже настолько привык получать мгновенный и несознаваемый перевод всего, что слышал, от сидящей у него в ухе вавилонской рыбки, что забыл и думать о ней, и теперь вспомнил потому, что она, похоже, перестала работать. Смутные призраки смысла мелькали в глубине его сознания, но не оставляли возможности ухватить их. Он предположил, и как оказалось, верно, что у этих людей выработались пока лишь рудиментарные языковые навыки, и поэтому вавилонская рыбка не в силах тут чем-либо помочь. Он взглянул на Форда, чей опыт в таких делах был неизмеримо больше.

— По-моему, — сказал Форд уголком рта, — он спрашивает, не могли бы мы обойти их деревню стороной.

Туземец тут же продемонстрировал жестом нечто похожее на подтверждение.

— Ру-гугх урхгы, гры ррурх (ыхы) рыбры у, — продолжал абориген.

— Насколько я понял, суть такова, — сказал Форд, — мы можем продолжать наше путешествие и идти куда пожелаем, но если мы обойдем их деревню кругом, а не пройдем через нее, то они будут очень рады.

— Ну и что мы будем делать?

— Я думаю, обрадуем их, — ответил Форд.

Медленно и осторожно они прошли по краю поляны. Туземцам это, по всей видимости, понравилось, они слегка покивали и вернулись к своим делам.

Форд и Артур продолжили путь по лесу. Отойдя от поляны на несколько сотен ярдов, они вдруг увидели небольшую кучку фруктов, лежащую у них на пути — ягоды, необычайно похожие на малину и ежевику, и сочные плоды с зеленой кожицей, необычайно похожие на груши.

До сих пор они не трогали ягод и фруктов, которые им попадались, хотя кусты и деревья были увешаны ими.

— Посмотрим на это так, — говорил Форд Префект, — фрукты и ягоды на незнакомой планете помогут тебе либо выжить, либо умереть. Поэтому начинать экспериментировать с ними нужно не раньше, чем встанешь перед вопросом «умру ли я, если не сделаю этого». Иначе можно и загнуться. Секрет здорового автостопа: ешь джанк-фуд.

Они посмотрели на лежавшие перед ними плоды с подозрением. Те выглядели так аппетитно, что у них чуть не закружилась голова от голода.

— Посмотрим на это так, — начал Форд, — э-э…

— Ну? — понукнул Артур.

— Я пытаюсь посмотреть на это так, чтобы вышло, что нам следует их съесть, — сказал Форд.

Пробивающиеся через листья солнечные лучи играли на кожице похожих на груши объектов. Объекты, похожие на малину и клубнику, выглядели сочнее и спелее всех ягод, которые Артур видел в жизни, даже в рекламе мороженого.

— А почему бы нам не съесть их, а потом об этом подумать? — спросил он.

— Может, именно этого от нас и хотят.

— Ладно, посмотрим на это так…

— Хорошее начало.

— Их здесь положили, чтобы мы съели. Это или хорошо, или плохо, нас хотят или накормить, или отравить. Если это отрава, и мы ее не съедим, они изведут нас как-нибудь иначе. Если мы не станем это есть, то будем в убытке в любом случае.

— Мне нравится ход твоей мысли, — сказал Форд. — Ешь.

Артур, поколебавшись, взял грушеподобный фрукт.

— Меня всегда забавляла та история об эдемском саде, — сказал Форд.

— А?

— Эдемский сад. Дерево. Яблоко. Не помнишь?

— Помню, конечно.

— Ваш Бог ставит яблоню посреди сада и говорит: делайте что хотите, только не ешьте яблок. И надо же, как только они съедают яблоко, он тут как тут, выскакивает из-за куста и кричит «ага, попались!». Если бы даже они его не ели, все было бы точно так же.

— Почему?

— Потому что существа с таким менталитетом, что кладут на улице шляпу, а под ней кирпич, от своего не отступятся. Рано или поздно они тебя все равно достанут.

— О чем ты, я не понимаю?

— Ладно, забудь, ешь фрукт.

— Ты знаешь, это место и вправду похоже на эдемский сад.

— Ешь фрукт!

— И ключевая фраза та же самая.

Артур откусил кусочек от того, что было похоже на грушу.

— Это груша, — сказал он.

Через несколько секунд, когда они все съели, Форд Префект обернулся и крикнул:

— Спасибо, большое спасибо. Вы очень любезны.

И они пошли дальше.

На протяжении последующих пятидесяти миль своего путешествия на восток они то и дело находили на своем пути кучки фруктов. И хотя они раз или два видели мелькнувших среди деревьев аборигенов, непосредственных контактов больше не было. Они решили, что им нравится раса людей, которые ясно дают понять, что будут благодарны, если их просто оставят в покое.

Через пятьдесят миль пути фрукты и ягоды кончились, потому что началось море.

Не испытывая недостатка во времени, они построили плот и переплыли это море. Оно было достаточно спокойным и имело около шестидесяти миль в ширину. Плавание было приятным, они высадились на земле ничуть не менее прекрасной, чем та, от которой они отплыли.

Жизнь была, если характеризовать ее в двух словах, смехотворно легка, и они могли, по крайней мере, поначалу, справляться с проблемами бесцельности и одиночества, просто игнорируя их. Если бы они слишком истосковались по обществу, они знали, где его найти, но в данный момент они были рады, что голгафринчане остались в сотнях миль от них.

И все же Форд Префект снова зачастил поглядывать на субэфирный сенсор. Только раз он смог поймать сигнал, и то такой слабый и далекий, что он привел его в большее отчаяние, чем дотоле не нарушаемая тишина.

По какой-то прихоти они решили повернуть на север и через несколько недель пути вышли еще к одному морю. Они снова построили плот и переплыли его. На этот раз плавание было не таким спокойным и стало холоднее. Артур заподозрил у Форда Префекта мазохистскую жилку — казалось, что возрастающая тяжесть пути дает ему какое-то чувство цели, недостижимое иначе. Он неустанно шагал вперед.

Двигаясь на север, они пришли в страну высоких гор, от крутизны и красоты которых захватывало дыхание. Бескрайние зубчатые цепи покрытых снегом вершин наполняли их восторгом. Холод начинал пронизывать их до костей.

Они кутались в звериные шкуры, добытые Фордом Префектом при помощи приема, который он перенял когда-то у пары пралитских монахов-расстриг, владевших психосерфинговым курортом в горах Хуньяна.

В Галактике полно пралитских монахов-расстриг, очень предприимчивых и шустрых, так как методы психического контроля, разработанные орденом как форма духовного послушания, просто поразительны, и невероятное количество монахов покидает орден сразу после прохождения духовного послушания и непосредственно перед принятием невозвратного обета провести остаток жизни запертыми в тесных железных ящиках.

Со стороны прием Форда выглядел так: он стоял на месте и улыбался.

Через какое-то время из леса появлялось животное — например, олень — и осторожно его разглядывало. Форд продолжал ему улыбаться, его глаза сияли добротой, казалось, что он излучал глубочайшую вселенскую любовь, стремящуюся объять все сущее. Удивительный покой нисходил на окружающий мир, тихо и безмятежно расходясь во все стороны от этого преобразившегося человека. Медленно, шаг за шагом олень подходил к нему, и почти тыкался носом, когда Форд Префект хватал его и сворачивал шею.

— Контроль феромонов, — объяснял он. — Нужно всего лишь знать, как генерировать нужный запах.

 

Глава 31

Через несколько дней после высадки в горной стране они вышли на побережье, простиравшееся перед ними с монументальным величием по диагонали с юго-запада на северо-восток. Глубокие ущелья и взмывающие к небу ледяные вершины — это были фьорды.

Два дня они взбирались и карабкались по скалам и ледникам, проникнутые священным трепетом перед окружающей их красотой.

— Артур! — закричал вдруг однажды Форд.

Это было на второй день, ближе к вечеру. Артур сидел на высокой скале и смотрел, как волны с грохотом разбиваются о крутые утесы.

— Артур! — снова позвал Форд.

Артур посмотрел туда, откуда ветром доносило голос Форда.

Форд ушел изучать ледник, и, пойдя на голос, Артур нашел его сидящим на корточках у сплошной стены из голубого льда. Он бросил на Артура возбужденный и взволнованный взгляд.

— Смотри, — сказал он, — смотри!

Артур посмотрел. Он увидел сплошную стену из голубого льда.

— Ну да, — сказал он, — ледник. Я его уже видел.

— Нет, — сказал Форд, — ты смотрел, но не видел. Смотри!

Форд показал вглубь, вовнутрь льда.

Артур присмотрелся, но не увидел ничего, кроме смутных теней.

— Отойди подальше, — велел Форд, — и посмотри снова.

Артур отошел и посмотрел еще.

— Нет, — сказал он и пожал плечами. — Что я там должен увидеть?

И вдруг увидел.

— Видишь?

Да, он видел.

Его рот начал было говорить, но мозг решил, что сказать пока что нечего, и закрыл его. Затем его мозг вступил в борьбу с задачей о том, что видят глаза, но при этом он ослабил контроль надо ртом, и тот тут же снова раскрылся. Подбирая челюсть, мозг утратил контроль над левой рукой, которая отправилась в бесцельные блуждания. Секунду-другую мозг пытался ловить левую руку, не отпуская при этом рот, и одновременно думать о том, что было во льду, и, наверное, из-за этого ноги отказали, и Артур с облегчением упал на землю.

Причиной такого нервного расстройства была паутина теней во льду, на глубине около восемнадцати дюймов от поверхности. При взгляде под определенным углом они складывались в отчетливую надпись из букв незнакомого алфавита высотой около трех футов. А еще, для тех, кто, как Артур, не умел читать по-магратейски, над буквами парил во льду контур лица.

Лицо было старым, худощавым и утонченным, усталым, но не злым.

Это было лицо человека, получившего приз за проектирование побережья, на котором, как им стало отчетливо ясно, они сейчас стояли.

 

Глава 32

Тонкий визг наполнил воздух. Он взвился и заметался среди деревьев, распугав белок. Несколько птиц с отвращением снялись с мест и улетели прочь. Звук судорожно заплясал по поляне. Он подвывал, скрежетал и совершал раздражающие действия общего характера.

Капитан, однако же, рассматривал одинокого волынщика со снисхождением. Мало что могло нарушить его спокойствие. Более того, с тех пор, как он оправился от потери своей роскошной ванны во время той неприятности в болоте много месяцев назад, он начал находить свою новую жизнь необыкновенно приятной. В огромном валуне, лежавшем посреди поляны, выдолбили полость, и он целыми днями нежился в ней, а обслуга подливала ему воды. Вода, правда, была не особо теплой, поскольку они еще не придумали способа ее нагревать. Ну, ничего, это придет, а тем временем поисковые партии обшаривали вдоль и поперек всю местность в поисках горячего источника, желательно на симпатичной зеленой опушке, и, если в идеальном случае, то рядом с месторождением мыла. Когда кто-то предположил, что месторождений мыла не бывает, капитан позволил себе высказать мнение о том, что, возможно, никто их как следует не искал, что и было с неохотой подтверждено.

Нет, жизнь была безусловно приятна, и лучше всего в ней было то, что когда найдут горячий источник вкупе с зеленой опушкой, и когда пробьет час и разнесется эхом в горах весть о том, что открыта мыльная шахта, дающая пятьсот кусков мыла в день, она станет еще приятнее. Очень важно, чтобы было чего ждать от будущего.

Волынка вопила, выла, скрипела, ревела и пищала, всё усиливая и без того немалое удовольствие, которое капитан испытывал от мысли о том, что скоро она замолчит. Этого он тоже ожидал от будущего.

Что у нас еще есть приятного, спросил он себя. В общем, немало: красно-золотые деревья — признак приближающейся осени, мирное вжиканье ножниц в нескольких футах от его ванны, где пара парикмахеров упражнялась на дремлющем арт-директоре и его ассистенте, солнечные блики на шести сияющих телефонах, стоящих в ряд на краю его выдолбленной в камне ванны. Единственная вещь, которая радует больше, чем не звонящий постоянно (а точнее, совсем не звонящий) телефон, это шесть не звонящих постоянно (а точнее, совсем не звонящих) телефонов.

А приятнее всего был довольный говор сотен людей, медленно собирающихся на поляне, чтобы поприсутствовать на послеобеденном заседании комиссии.

Капитан игриво ткнул своего резинового утенка пальцем в клювик. Послеобеденные заседания были у него самыми любимыми.

Не он один смотрел на собирающуюся толпу. На дереве на краю поляны сидел Форд Префект, вернувшийся недавно из дальних странствий. После шестимесячного путешествия он был поджар и бодр, глаза его блестели. На нем была куртка из меха северного оленя, лицо его было загорелым, а борода густой, как у кантри-рокера.

Он и Артур Дент наблюдали за голгафринчанами уже почти неделю, и вот Форд решил немного подразнить гусей.

Поляна была уже полна. Сотни мужчин и женщин прохаживались, болтали, ели фрукты, играли в карты и, в общем, вели себя довольно беззаботно. Их тренировочные костюмы были грязными, а кое у кого разорваны, но у всех были безупречные прически. Форд с удивлением заметил, что многие набили костюмы листвой, и, прищурившись, подумал и решил, что они сделали это для тепла перед наступлением зимы. Ведь не могли же они ни с того ни с сего увлечься ботаникой.

Его размышления прервал голос капитана, перекрывший шум толпы.

— Итак, — сказал он, — я бы хотел призвать собрание хоть к какому-то порядку, если это возможно. Никто не возражает? — он добродушно улыбнулся. — Через минуточку. Когда вы все будете готовы.

Разговоры постепенно угасли, и на поляне стало тихо, если не считать волынщика, который, по-видимому, пребывал в каком-то своем собственном диком и необитаемом музыкальном мире. Несколько стоявших рядом с ним людей швырнули ему по листику. Если в этом и был какой-то смысл, то он пока совершенно ускользал от Форда Префекта.

Вокруг капитана собралась небольшая группа людей, и один из них явно собирался начать говорить. Для этого он встал, прочистил горло и воззрился в пространство, как бы сообщая толпе, что он присоединится к ней чуть позже.

Толпа, конечно же, устремила свои взоры на него.

Наступила секундная тишина, которую Форд счел отличным моментом для своего драматического выхода. Оратор раскрыл рот.

Форд спрыгнул с дерева и сказал:

— Привет.

Все обернулись к нему.

— А, дорогуша! — воскликнул капитан. — У вас есть спички? Или зажигалка? Или что-нибудь в этом роде?

— Нет, — ответил Форд несколько обескуражено.

Он не был готов к такому приему, но решил не отклоняться от своей темы.

— Спичек нет, — продолжал он, — но зато у меня есть для вас новости…

— Жаль, — сказал капитан. — А то у нас кончились. Я уже несколько недель не принимал горячей ванны.

Форд не дал сбить себя с толку.

— У меня есть новости, — повторил он, — об открытии, которое может вас заинтересовать.

— А оно занесено в повестку? — строго спросил человек, которому Форд не дал сказать речь.

Форд улыбнулся широкой улыбкой кантри-рокера.

— Да ну, бросьте, — сказал он.

— Я извиняюсь, — сказал человек надменно, — но как консультант по вопросам управления с многолетним опытом, я настаиваю на важности соблюдения регламента.

Форд оглядел толпу.

— Смотрите, он сумасшедший, — сказал он. — Это же доисторическая планета.

— Обращайтесь к председателю! — гавкнул консультант по вопросам управления.

— Я хочу обратиться ко всем, — возразил Форд.

Консультант по вопросам управления решил, что ситуация требует проявить вспыльчивость.

— Нет, нужно обращаться к председателю, — сказал он вспыльчиво.

— Почему я не могу обратиться ко всем? — спросил Форд.

— Очевидно, вы не имеете представления, — сказал консультант по вопросам управления, не оставляя своей вспыльчивости в пользу старого доброго высокомерия, — о современных методах ведения бизнеса.

— А вы не имеете представления о том, где находитесь, — сказал Форд.

Какая-то девушка с пронзительным голосом вскочила на ноги и пустила его в ход.

— Вы оба, заткнитесь, — сказала она, — я хочу поставить резолюцию на обсуждение.

— Вы хотите сказать, выставить резолюцию на всеобщее обозрение, — хихикнул парикмахер.

— Я требую порядка! — затявкал консультант по вопросам управления.

— Ну, хорошо, — сказал Форд, — посмотрим, как вы здесь управляетесь.

И он уселся на землю, решив проверить, как долго он сможет владеть собой.

Капитан издал какой-то примирительный фыркающий звук.

— Я бы хотел призвать к порядку, — сказал он любезно. — Итак, пятьсот семьдесят третье заседание комиссии по колонизации Финтельвудельвикса…

Десять секунд, подумал Форд, вскакивая на ноги.

— Что за бессмыслица! — воскликнул он. — Пятьсот семьдесят три заседания, а вы все еще даже не научились добывать огонь!

— Если бы вы потрудились изучить повестку… — сказала девушка с пронзительным голосом.

— Спросить у всех повестку, — радостно засвиристел парикмахер.

— Спасибо, мне понятна ваша точка зрения, — проворчал Форд.

— …то…вы бы… увидели… — твердо продолжала девушка, — что мы сегодня заслушиваем отчет парикмахерской подкомиссии по разработке огня.

— Ой… а-а… — сказал парикмахер, на лице которого возникло глуповатое выражение, которое во всей галактике считается многозначительным. — А можно во вторник?

— Отлично, — сказал Форд, поворачиваясь к нему, — а что вы сделали? Что собираетесь делать? Какие у вас мысли по поводу добычи огня?

— Ну, я не знаю, — сказал парикмахер. — Мне дали всего лишь две палочки.

— И что же вы сделали с ними?

Парикмахер нервно порылся в кармане куртки и подал Форд плоды своих трудов.

Форд поднял их, чтобы видели все.

— Щипцы для завивки, — объявил он.

Раздались аплодисменты.

— Ну, ничего, — сказал Форд, — Москва не сразу сгорела.

Толпа совершенно не поняла, о чем он говорит, но ей все равно понравилось. Она снова зааплодировала.

— Ну конечно, совершенно очевидно, что вы очень наивны, — сказала девушка. — Если бы вы занимались маркетингом столько же, сколько я, то вы бы знали, что перед тем как заниматься разработкой нового продукта, необходимо провести тщательные исследования. Мы должны выяснить, чего люди хотят от огня, какое у них к нему отношение, каким им видится имидж огня.

Толпа затаила дыхание. Она ждала от Форда чего-нибудь забавного.

— Да засуньте вы его себе… в нос, — сказал он.

— Вот именно это нам необходимо знать, — уверенно подхватила девушка. — Нужен ли людям огонь, который можно принимать назально?

— Вам нужен? — спросил Форд у толпы.

— Да! — закричали одни.

— Нет! — радостно откликнулись другие.

Они и сами этого не знали, им просто казалось, что все происходящее — это так прикольно!

— А колесо? — напомнил капитан. — Что там у нас с колесом? Такой интересный проект, по-моему.

— Ах, да, — сказала девушка-маркетолог, — тут у нас небольшое затруднение.

— Затруднение? — воскликнул Форд, — У вас затруднение? Что вы хотите этим сказать? Это самый простой механизм во всей Вселенной!

Девушка-маркетолог посмотрела на него озлобленно.

— Ну что ж, господин Знайка, — сказала она, — если вы такой умный, скажите нам, какого оно должно быть цвета?

Толпа неистовствовала. Еще одно очко в нашу пользу, думала она.

Форд пожал плечами и снова опустился на землю.

— Зарквон всемогущий! — вздохнул он. — Неужели никто из вас так ничего и не сделал?

Как будто в ответ на его вопрос с дальнего края поляны внезапно раздался шум и крики. Толпа просто не могла поверить, что сегодня будет так много развлечений. Из леса строевым шагом вышел отряд числом около двенадцати человек, одетых в лохмотья формы третьего Голгафринчского полка. У половины в руках все еще были килобацы, остальные держали в руках копья, которыми они постоянно задевали друг друга при ходьбе. Они были загорелыми, румяными, смертельно уставшими и по уши в грязи. Отряд остановился и встал смирно, стройно стукнув каблуками. Один из пришедших упал и уже не шевелился.

— Господин капитан! — закричал Номер Два, бывший у них командиром. — Разрешите доложить!

— Да, прекрасно, Номер Два, с возвращением вас и все такое. Вы нашли горячие источники? — кисло спросил капитан.

— Нет, сэр!

— Я так и знал.

Номер Два прошагал через толпу и взял на караул перед ванной.

— Мы открыли другой континент!

— Когда?

— Он лежит за морем… — сказал Номер Два, прищурившись с важным видом, — на востоке!

— М-м…

Номер Два повернулся лицом к толпе и поднял оружие над головой. Сейчас будет круто, подумала толпа.

— Мы объявили ему войну!

Вся поляна разразилась безудержным ликованием — это превосходило все ожидания.

— Минутку, — заорал Форд Префект, — подождите минутку!

Он вскочил на ноги и потребовал тишины. Через пару минут он получил ее, по крайней мере, это была самая лучшая тишина, на которую он мог рассчитывать при сложившихся обстоятельствах. Обстоятельства заключались в том, что волынщик начал спонтанно сочинять национальный гимн.

— Здесь обязательно нужен этот волынщик? — осведомился Форд.

— О, да, — ответил капитан, — мы выдали ему грант.

Форд хотел было открыть дебаты по этому вопросу, но тут же понял, насколько безумна эта идея. Вместо этого он взял булыжник, взвесил его в руке, швырнул в волынщика и обратился к Номеру Два.

— Вы объявили войну? — спросил он.

— Да! — Номер Два высокомерно посмотрел на Форда Префекта.

— Соседнему континенту?

— Да! Тотальная война! Война ради прекращения всех войн!

— Но там же еще нет жителей!

О-па, интересно, подумала толпа, хороший оборот.

Взгляд Номера Два невозмутимо реял в воздухе. В этом отношении его глаза напоминали двух комаров, которые целенаправленно реют в трех дюймах от вашего носа, и их невозможно отогнать ни руками, ни мухобойкой, ни свернутой газетой.

— Я знаю, — сказал он. — Но они когда-нибудь появятся! Мы оставили им бессрочный ультиматум.

— Что?

— И уничтожили несколько военных объектов.

Капитан высунулся из ванны.

— Военных объектов, Номер Два? — спросил он.

На секунду глаза съехали.

— Да, сэр, то есть… потенциальных военных объектов. Э-э… деревьев.

Момент неопределенности миновал — его взгляд снова завис над зрителями как занесенный кнут.

— А еще, — выкрикнул он, — мы допросили газель!

Он молодцевато перекинул свой килобац за плечо и зашагал сквозь толпу, эмоции которой уже переросли в экстатическое безумие. Не успел он сделать и нескольких шагов, как его подхватили на руки и понесли с чествованиями вокруг поляны.

Форд сидел и равнодушно стукал камнем о камень.

— Ну, а что еще вы сделали? — осведомился он, когда восторги стихли.

— Мы основали культуру, — ответила девушка-маркетолог.

— Неужели, правда? — Форд изобразил удивление.

— Правда. Один из наших кинопродюсеров снимает великолепный документальный фильм о туземных пещерных людях, обитающих в этой местности.

— Они не пещерные люди.

— Они выглядят как пещерные люди.

— Разве они живут в пещерах?

— Ну-у…

— Они живут в хижинах.

— А может, у них в пещерах ремонт, — крикнул какой-то остряк из толпы.

Форд гневно посмотрел в его сторону.

— Очень смешно, — сказал он. — А вы заметили, что они вымирают?

На обратном пути Форд и Артур видели пару покинутых деревень и многочисленные тела аборигенов в лесу, куда они уползли, чтобы умереть. Те, которые еще были живы, выглядели больными и апатичными, как будто страдали от некого недуга, скорее душевного, чем телесного. В движениях их была вялость и бесконечная тоска. У них отняли будущее.

— Вымирают! — повторил Форд. — Вы понимаете, что это значит?

— Э-э… мы не должны предлагать им застраховать свою жизнь? — снова крикнул шутник.

Форд не обратил на него внимания и обратился ко всем собравшимся.

— Поймите же вы, — сказал он, — что они начали вымирать только после того, как здесь появились мы!

— Кстати, да, это прекрасно показано в фильме, — заметила девушка-маркетолог, — и придает ему ту самую неуловимую интонацию, которая отличает действительно классное документальное кино. Этот продюсер настоящий мастер своего дела.

— Кто бы сомневался, — буркнул Форд.

— Мне кажется, — сказала девушка, обращаясь к капитану, который начал клевать носом, — что теперь он будет нападать на вас, капитан.

— Ах, в самом деле? — очнулся тот, вздрогнув. — Это очень мило.

— Я уверена, что у него к вам серьезные претензии: бремя ответственности, единоличное правление…

Минуту-другую капитан задумчиво хмыкал и бормотал себе под нос.

— Ну, мне эти претензии не кажутся слишком серьезными, — сказал он, наконец. — Ведь ты не один, если у тебя есть резиновый утенок.

И он поднял утенка над головой. Толпа оценила его и одобрила.

Все это время консультант по вопросам управления сидел, не проронив ни звука, подперев пальцами виски, что должно было показать, что он ждет, и если понадобится, будет ждать хоть весь день. Тут он решил, что вряд ли стоит ждать целый день, лучше просто сделать вид, что ничего из того, что произошло за последние полчаса, не было.

Он встал и сухо произнес:

— Предлагаю перейти к вопросу финансовой политики.

— Финансовой политики! — завопил Форд Префект. — Финансовой политики?

Консультант по вопросам управления посмотрел на него взглядом, повторить который смогла бы только двоякодышащая рыба.

— Да, финансовой политики, — повторил он. — Я сказал именно это.

— Да откуда у вас деньги, — застонал Форд, — если никто из вас ничего не производит? Они же не растут на деревьях!

— Может быть, вы позволите мне продолжить?

Форд уныло кивнул.

— Благодарю вас. С тех пор как месяц назад мы решили использовать в качестве законного платёжного средства лист, мы все, разумеется, стали необычайно богаты.

Форд с недоверием уставился на толпу, которая при этом замечании одобряюще загудела и начала жадно щупать кипы листьев, которыми были набиты их костюмы.

— Но при этом, — продолжал консультант по вопросам управления, — мы столкнулись с небольшой проблемой в лице высокого уровня наличия листьев, который, на мой взгляд, является причиной того, что текущий курс составляет примерно три лиственных леса за один орешек с нашего корабля.

По толпе пробежал встревоженный ропот. Консультант по вопросам управления успокаивающе помахал рукой.

— Поэтому в целях устранения проблемы, — продолжал он, — и эффективной ревальвации листа мы намерены провести массированную кампанию по обезлиствлению, и… м-м, сжечь все леса. Я думаю, вы согласитесь с тем, что при сложившихся обстоятельствах это является целесообразной мерой.

Секунду-другую толпа колебалась, но потом кто-то указал на то, как сильно такая мера поднимет ценность листьев в их карманах, после чего все радостно зашумели и устроили овацию консультанту по вопросам управления. Бывшие в толпе бухгалтеры с предвкушением подумали о выгодах наступающей осени.

Тогда Форд Префект сообщил им:

— Вы все сумасшедшие.

Еще он предположил:

— Вы окончательно спятили.

Также он высказал мнение:

— Вы куча безмозглых психов.

Общественное мнение начало настраиваться против него. То, что началось как отличное развлечение, превратилось теперь, на взгляд толпы, в заурядную ругань, и поскольку эта ругань была направлена в основном на них, она их тут же утомила.

Почувствовав, что ветер изменился, девушка-маркетолог набросилась на него.

— Я думаю, будет уместно поинтересоваться, — спросила она, — а что вы делали все это время? Вы и ваш друг, два охотника вмешиваться в чужие дела, куда-то пропали в первый же день.

— Мы путешествовали, — ответил Форд. — Пытались узнать что-нибудь об этой планете.

— Хм, — сказала девушка с насмешкой, — на мой взгляд, это совершенно непродуктивно.

— Разве? А у нас-то для вас новости, дорогуша! Мы открыли будущее этой планеты.

Форд подождал, какой эффект произведет его заявление. Не произвело никакого. Люди не поняли, о чем он говорит.

Он продолжал:

— Теперь не имеет ни малейшего значения, что вы тут будете творить. Вы можете выжечь леса и все что угодно, никакой разницы. Ваша будущая история уже свершилась. У вас есть два миллиона лет, и это всё! После этого ваш народ погибнет, исчезнет, и слава богу. Запомните мои слова, два миллиона лет!

По толпе пробежал раздраженный ропот. С какой стати такие богатые люди как они должны слушать подобную ерунду? Дать этому типу пару листьев и пусть уходит!

Но они зря беспокоились. Форд развернулся и направился прочь. Остановившись на секунду, он посмотрел на Номера Два, который уже палил из своего килобаца по деревьям, и покачал головой. Потом он обернулся и сказал:

— Два миллиона лет! — и расхохотался.

— Что ж, — сказал капитан с умиротворенной улыбкой, — значит, у нас еще есть время посидеть в ванне. Кто-нибудь, подайте мне мою губку, она упала на землю.

 

Глава 33

Примерно в миле пути оттуда в лесу сидел Артур Дент и занимался каким-то делом. Он был так увлечен, что не слышал, как подошел Форд Префект.

Занятие у него было весьма любопытное и вот что оно собой представляло: на широком ровном валуне он нацарапал большой квадрат, разделенный на сто шестьдесят девять клеток — тринадцать в длину и тринадцать в ширину. Потом он набрал кучу небольших плоских камешков и нацарапал на каждом по букве.

Рядом с валуном с угрюмым видом сидели два выживших аборигена, которых Артур Дент пытался ознакомить со странной концепцией, воплощенной в этих камнях.

Успехов пока не было. Одни камешки туземцы пытались съесть, другие закопать, а все остальные выбросить. Наконец Артур воодушевил одного из них положить пару камешков на нацарапанную им сетку, что, впрочем, не дотягивало до результата, которого он смог добиться днем ранее. Казалось, что стремительное падение морального духа этих существ повлекло за собой снижение их умственных способностей.

Пытаясь подвигнуть их на большее, Артур сам выложил несколько букв на доску, а затем принялся убеждать аборигенов последовать его примеру.

Все безуспешно.

Форд наблюдал за ними, стоя у соседнего дерева.

— Нет, — сказал Артур аборигену, который сгреб буквы в порыве глубокого уныния, — буква «ф» — это десять очков, и она утраивается, поэтому… послушай, я объяснял тебе правила… нет, нет, подожди, брось эту челюстную кость… ладно, начнем сначала. На этот раз постарайся сосредоточиться.

Форд оперся о дерево локтем и подпер голову ладонью.

— Что ты делаешь, Артур? — тихо спросил он.

Артур, вздрогнув, посмотрел на него. Он вдруг понял, что все это выглядит как-то глупо. Но ведь он прекрасно помнил, что в детстве овладел это игрой без малейших трудностей. Тогда все было иначе, или скорее, будет иначе.

— Пытаюсь научить пещерных людей играть в скрэббл, — сказал он.

— Они не пещерные люди, — возразил Форд.

— Они выглядят как пещерные люди.

Форд решил не обращать внимания.

— Понятно, — сказал он.

— Нелегкая это работа, — устало сказал Артур, — они знают одно только слово «хрюк», да и его не могут написать.

Он вздохнул и прислонился спиной к камню.

— А для чего ты это делаешь? — спросил Форд.

— Но должны же мы помочь им эволюционировать! Развиваться! — гневно воскликнул Артур. Он надеялся, что усталый вздох, а затем гнев хоть как-то помогут преодолеть всепоглощающее чувство стыда за глупость ситуации, которое он испытывал. Но они не помогли. Он вскочил на ноги.

— Ты можешь представить себе, каким может стать мир, если он возьмет начало от этих… кретинов, с которыми мы прилетели? — спросил он.

— Представить? — Форд удивленно поднял брови. — Тут и представлять себе нечего. Мы же его видели.

— Но… — Артур безнадежно всплеснул руками.

— Мы его видели, — повторил Форд. — Спасения нет.

Артур пнул по камню.

— Ты рассказал им о том, что мы узнали? — спросил он.

— М-м-м? — сказал Форд, думая о своем.

— Про Норвегию, — сказал Артур, — и автограф Слартибартфаста в леднике. Ты им рассказал?

— А смысл? — спросил Форд. — Что это может для них значить?

— Что значить? — воскликнул Артур. — Как что значить? Ты прекрасно знаешь, что это значит. Это значит, что эта планета — Земля! Это мой дом! Я здесь родился!

— Родился? — спросил Форд.

— Ну, рожусь.

— Да, через два миллиона лет. Почему бы тебе не сказать им об этом? Пойди и скажи: «Простите, я бы хотел сообщить, что через два миллиона лет я рожусь неподалеку отсюда». Посмотришь, что они тебе ответят. Наверно, загонят тебя на дерево и подожгут его.

Артур проглотил все с несчастным видом.

— Посмотри правде в глаза, — сказал Форд. — Твои предки — это те ушлепки за лесом, а не эти несчастные существа.

Он подошел к человекообразным, равнодушно перебирающим камешки с буквами, и сказал, покачав головой:

— Забирай свой скрэббл, Артур. Он не спасет род человеческий, ибо эти создания не станут человеческим родом. Род человеческий сидит сейчас вокруг камня по ту сторону горы и снимает документальное кино о себе самом.

Лицо Артура сморщилось.

— Но ведь можно же хоть что-то сделать, — сказал он.

Он содрогнулся от жуткого чувства безысходного отчаяния: вот он здесь, на Земле, на планете, которая сначала потеряла в ужасной и нелепой катастрофе свое будущее, а теперь, судя по всему, лишится еще и прошлого.

— Нет, — сказал Форд, — ничего сделать нельзя. Мы не изменим историю Земли. Ты же понимаешь, что это история Земли. Нравится тебе это или нет, но голгафринчане твои предки. Через два миллиона лет их уничтожат вогоны. Пойми, история никогда не меняется, она составляется из кусочков, как пазл. Забавная штука, жизнь, правда?

Он поднял букву «ф» и швырнул ее в росший поодаль куст бирючины, где она попала в сидевшего там молодого кролика. Кролик в ужасе метнулся прочь и мчался до тех пор, пока не налетел на лису, которая съела его, подавилась его костью и сдохла на берегу реки, а позже ее смыло волной.

В скором времени Форд Префект подавил свое самолюбие и завязал отношения с одной девушкой, бывшей на Голгафринче сотрудником отдела кадров, и сильно горевал, когда она скоропостижно скончалась, напившись воды из пруда, в котором плавала дохлая лиса. Изо всей этой истории можно извлечь только одну мораль: никогда не швыряйте букву «ф» в куст бирючины, но, к несчастью, бывают случаи, когда этого не избежать.

Подобно большинству по-настоящему критических моментов в жизни эта цепочка событий прошла совершенно незаметно для Форда Префекта и Артура Дента. Они с грустью смотрели, как один из аборигенов мрачно разбрасывал вокруг себя камешки с буквами.

— Бедный пещерный человек, — сказал Артур.

— Они не…

— Что?

— Ничего, забудь.

Несчастное создание тоскливо взвыло и грохнуло камнем о камень.

— Наверно, для них это просто пустая трата времени, — сказал Артур.

— У, у, угугры, — проворчал туземец и снова грохнул камнем.

— Их обошли в развитии дезинфекторы телефонов.

— Хру, гыр-гыр, гру! — настаивал туземец, продолжая колотить по камню.

— Чего он все колотит по камню? — удивился Артур.

— По-моему, он хочет, чтобы ты снова поиграл с ним в скрэббл, — сказал Форд. — Он показывает на буквы.

— Наверно опять выложил слово «скяопквцдвшцвс», бедняга. Я ему уже сто раз говорил, что в слове «скяопквцдвшцвс» только одно «п».

Туземец стукнул камнем еще раз.

Они заглянули ему через плечо.

Глаза их вылезли на лоб.

Посреди разбросанной кучи букв восемь были выложены ровной и четкой линией.

Они образовывали фразу из двух слов.

Это были слова «Сорок два».

— Грхуух гу гу, — пояснил туземец. Затем он сердито смахнул буквы и отправился валяться под деревом вместе со своим соплеменником.

Форд и Артур уставились сначала на него, а потом друг на друга.

— Это было то, что я думаю? — спросили они один у другого.

— Да, — ответили оба.

— Сорок два, — сказал Артур.

— Сорок два, — сказал Форд.

Артур бросился к аборигенам.

— Что вы хотите сказать нам? — заорал он. — Что это означает?

Один туземец повернулся на один бок и дрыгнул ногами в воздухе, потом перевернулся на другой и заснул. Второй запрыгнул на дерево и принялся бросаться конскими каштанами в Форда Префекта. Что бы они ни хотели сказать, они уже это сказали.

— Ты же сам знаешь, что это означает, — сказал Форд.

— Не уверен.

— Сорок два — это число, которое Глубокомысленный дал в качестве Главного Ответа.

— Да. А Земля — это компьютер, который Глубокомысленный разработал и построил для вычисления Вопроса на Главный Ответ.

— Да, если верить тому, что нам рассказали.

— И органическая жизнь была частью матрицы компьютера.

— Можно так сказать.

— Нужно так сказать. Это значит, что эти туземцы, эти человекообразные являются составной частью программы этого компьютера, а мы с голгафринчанами — нет.

— Но пещерные люди вымирают, и голгафринчане явно намерены занять их место.

— Именно. Понимаешь, что это означает?

— Что?

— Лажа, — сказал Форд Префект.

Артур посмотрел вокруг.

— Да, планета попала ни за что, ни про что, — сказал он.

Форд пораскинул мозгами.

— И все-таки, что-то из этого должно выйти, — сказал он наконец, — ведь Марвин говорил, что видел Вопрос, записанный у тебя в энцефалограмме.

— Но…

— Возможно, он неверен. Или верен, но искажен. В любом случае, если мы сможем его извлечь, это даст нам ключ. Вот только как нам его извлечь?

Они хмуро замолчали. Артур сел на землю и начал срывать травинки, но вскоре понял, что это занятие не в состоянии увлечь его достаточно глубоко. Трава не внушала веры, в деревьях не было смысла, гряда холмов уходила в никуда, будущее казалось узким туннелем, по которому надо ползти на карачках.

Форд возился со своим субэфирным сенсором. Тот молчал. Форд вздохнул и сунул его в сумку.

Артур взял букву из своего самодельного скрэббла. Это была «а». Он вздохнул и бросил ее на землю. Она упала рядом с буквой «п». Получилось «па». Он наугад положил рядом еще пару букв. Это оказались «ж» и «о». По странному совпадению получившееся слово идеально выразило настроение Артура в данный момент. Он удивленно посмотрел на него. Все вышло само собой, по чистой случайности. Его мозг медленно включился на первую передачу.

— Слушай, Форд, — сказал он, — если этот Вопрос заложен в моей энцефалограмме, но неизвестен мне на сознательном уровне, значит, он должен быть где-то в моем подсознании.

— Да, наверно.

— Мне кажется, есть способ извлечь эту подсознательную конструкцию.

— Да?

— Да. Надо ввести какой-то случайный элемент, на формирование которого влияет эта конструкция.

— Например?

— Например, доставать буквы от скрэббла из мешка с закрытыми глазами.

Форд вскочил на ноги и воскликнул:

— Блестяще!

Он достал из сумки полотенце и, ловко завязав пару узлов, сделал из него мешок.

— Совершенно безумная затея, — сказал он, — полная чушь. Но мы так и поступим, потому что это блестящая чушь. Давай, давай!

Солнце почтительно зашло за тучу, и из нее упало несколько грустных дождинок.

Они собрали все буквы, сложили их в мешок и перемешали.

— Отлично, — сказал Форд. — Закрывай глаза. Доставай по одной. Давай, давай, давай!

Артур закрыл глаза и сунул руку в полотенце с камешками. Он порылся в них, вытащил по очереди три штуки и подал Форду. Форд положил их на землю один за другим.

— «Ч», — сказал Форд, — «т» и «о»… Что!

Он захлопал глазами.

— Кажется, работает! — сказал он.

Артур подал ему еще три буквы.

— «П», «о», «л»… Чтопол. А может, не работает, — сказал Форд.

— Вот еще три.

— «У», «ч», «и»… Чтопол учи… Нет, получается бессмыслица.

Артур вынул из мешка еще три камня. Форд положил их в строку.

— «Т», «с», «я». Чтопол учится… Что получится! — завопил Форд. — Работает! Невероятно, это сработало!

— Держи еще.

Артур лихорадочно метал камни из мешка, как будто боялся не успеть.

— Е-с-л-и, — тарахтел Форд, — у-м-н-о-ж-и-т-ь… Что получится, если умножить… ш-е-с-т-ь-н-а… Что получится, если умножить шесть на. д-е-в-я-т-ь… шесть на девять… — Он перевел дыхание. — Давай дальше, что там еще?

— Это всё, — сказал Артур, — больше нет.

Он прислонился спиной к камню с растерянным видом.

Он снова сунул руку в полотенце и пошарил там, но ничего не нашел.

— Ты хочешь сказать, что это он и есть? — произнес Форд.

— Он и есть.

— Шестью девять? Сорок два?

— Он самый. Не больше, не меньше.

 

Глава 34

Солнце вышло из-за тучи и радостно осветило их своими лучами. Запела какая-то птица. Теплый ветерок пронесся среди деревьев и пошевелил головки цветов, разнося по лесу их аромат. Какое-то насекомое прожужжало мимо, направляясь по делам, обычным для насекомых ближе к вечеру. Где-то за деревьями раздались мелодичные голоса, а через несколько секунд появились две девушки и в удивлении остановились при виде Форда Префекта и Артура Дента, которые катались по земле в агонии, бывшей на самом деле приступом беззвучного хохота.

— Подождите, не уходите, — крикнул им Форд Префект, задыхаясь, — нас уже отпускает.

— Что здесь происходит? — спросила одна из девушек. Она была выше и тоньше, чем другая. На Голгафринче она была младшим инструктором по кадрам, но не очень любила свою работу.

Форд заставил себя успокоиться.

— Простите, — сказал он. — Привет. Я и мой друг предавались тут размышлениям о смысле жизни. Баловались, так сказать, пустячками.

— Ой, это ты, — сказала девушка. — Ты сегодня сделал из себя такое посмешище. Сначала было так прикольно, но потом ты занудил.

— Разве? Хотя да.

— К чему все это было? — спросила другая девушка, невысокого роста и круглолицая, бывшая на Голгафринче художественным редактором небольшого рекламного агентства. Сколь ни полна была лишений жизнь на новой планете, но каждый вечер, засыпая, он испытывала бесконечную благодарность за то, что наутро ей придется столкнуться с чем угодно, но только не с сотней почти идентичных фотографий тюбиков зубной пасты в разных вариантах освещения.

— К чему? Да ни к чему. Просто так, — жизнерадостно ответил Форд Префект. — Давайте тусоваться вместе. Меня зовут Форд, а его Артур. Мы тут собирались начать ничего не делать, но это может подождать.

Девушки посмотрели на них с сомнением.

— Меня зовут Агда, — сказала та, что повыше, — а это Мелла.

— Очень приятно, Агда, очень приятно, Мелла, — сказал Форд.

— А ты когда-нибудь разговариваешь? — спросила Мелла Артура.

— Да, рано или поздно начинаю, — улыбнулся Артур, — но не так много, как Форд.

— Отлично.

Повисла секундная пауза.

— А что ты такое говорил о двух миллионах лет? — спросила Агда. — Я совершенно ничего не поняла.

— Ах, это, — отозвался Форд. — Да неважно.

— Просто этот мир будет уничтожен, чтобы освободить место для гиперкосмической скоростной трассы, — сказал Артур, пожимая плечами. — Но это будет аж через два миллиона лет, да и вообще, это только вогоны и их вогонские дела.

— Вогоны? — переспросила Мелла.

— Да, наверно, ты не знаешь, кто это.

— Откуда вы все это взяли?

— Не имеет значения. Что-то вроде сна из прошлого. или из будущего. — Артур улыбнулся и отвернулся в сторону.

— Вас не беспокоит то, что вы несете всякую чушь? — спросила Агда.

— Да ладно, — сказал Форд, — забудь об этом. Все это не имеет значения. Полюбуйся, какой прекрасный день. Солнце светит, трава зеленеет, река блестит, деревья горят.

— Даже если это только сон, это все равно такой ужас, — сказала Мелла. — Уничтожить планету, чтобы построить скоростную трассу.

— Я слышал о вещах и похуже, — сказал Форд. — Я читал о планете в седьмом измерении, которую использовали в качестве шара в межгалактическом бильярде. Закатили прямиком в черную дыру. Погибло десять миллиардов человек.

— Это безумие, — сказала Мелла.

— Да, за удар записали всего тридцать очков.

Агда и Мелла переглянулись.

— Послушайте, — сказала Агда, — сегодня вечером после заседания комиссии будет вечеринка. Можете прийти, если хотите.

— Отлично, — сказал Форд.

— Я бы сходил, — сказал Артур.

Несколько часов спустя Артур и Мелла сидели и смотрели, как над тускло-красным заревом от горящих деревьев всходит луна.

— Эта история об уничтоженной планете… — заговорила Мелла.

— Да, через два миллиона лет.

— Ты говоришь об этом так, как будто думаешь, что это правда.

— Да, я так думаю. Я был там.

Она покачала головой и сказала:

— Ты такой странный.

— Нет, я совсем обычный, — сказал Артур, — но со мной случались очень странные вещи. Можно сказать, что это не я не такой, как все, а все не такие, как я.

— А планета, о которой говорил твой друг? Та, которую загнали в черную дыру?

— Нет, об этой я ничего не знаю. Наверно, он прочитал о ней в книге.

— В какой книге?

Артур помолчал.

— В путеводителе по Галактике для автостопщиков, — ответил он наконец.

— А что это такое?

— Да так, просто книга. Я выбросил ее сегодня в реку. Вряд ли она мне еще понадобится, — сказал Артур Дент.

Конец