Лорел К. Гамильтон — знаменитая писательница, автор вампирской саги об Аните Блейк, открывшейся романом «Запретный плод» («Guilty Pleasures»); совсем недавно вышел в свет очередной роман этой серии — «Черная кровь» («Blood Noir»). Еще один известный цикл писательницы — сериал о Мередит Джентри, первая книга которого называется «Поцелуй теней» («А Kiss of Shadows»), и в этом году планируется выход в свет еще одного романа — «Ласка сумрака» («Swallowing Darkness»). Первый роман писательницы был написан в жанре эпического фэнтези и назывался «Повелитель тьмы» («Nightseer»), также она принимала участие в новеллизациях по вселенным «Ravenloft» и «Star Trek». Рассказы писательницы выходили в журналах «Dragon» и «Marion Zimmer Bradley Fantasy Magazine», а также в антологиях «Sword and Sorceress».

«Алчущие прощения» — первый рассказ Лорел Гамильтон о культовом персонаже Аните Блейк. В предисловии к сборнику, в котором он вышел, автор пишет, что прототипом кладбища из рассказа «Алчущие прощения» стало кладбище, где похоронена ее мать. «Это место я знаю как свои пять пальцев, потому что мы очень часто приходили туда вместе с бабушкой, которая растила меня, — вспоминает писательница. — Думаю, изначально было предрешено, что я стану писать о мертвецах: детство мое прошло в тени мертвых. Не настоящих воплощенных призраков, конечно, а призраков воспоминаний и утраты».

— Не стоит недооценивать смерть, миссис Фиске. Люди, которые прошли через это, уже никогда не станут прежними.

Женщина качнулась вперед и спрятала лицо в ладонях. Несколько минут худенькие плечи сотрясались от беззвучных рыданий. Я подвинула к ней еще одну упаковку бумажных носовых платков. Не глядя, она взяла их, затем подняла голову и посмотрела на меня:

— Знаю, вы не сможете его вернуть, само собой.

Она промокнула две слезинки, скатившиеся по скулам безукоризненной формы. В руках дама сжимала сумочку из крокодильей кожи, стоившую как минимум двести долларов. Все аксессуары — брошь, туфли на высоких каблуках, шляпа и перчатки — были черными в тон сумочке, костюм же был серым. Оба цвета не шли ей, зато подчеркивали бледность кожи и ввалившиеся глаза. Она принадлежала к тому сорту дам, глядя на которых, я чувствовала себя слишком маленькой, смуглой и темноволосой; к тому же в их присутствии меня обуревало странное желание похудеть фунтов на десять. В обычной ситуации женщина не пришлась бы мне по душе, но сейчас она была искренне убита горем.

— Мне нужно поговорить с Артуром. Это мой муж… был… — Она глубоко вздохнула и продолжала: — Артур умер внезапно. Обширный инфаркт. — Она вновь прервала речь и на этот раз деликатно высморкалась в платок. — В его роду не раз случались инфаркты, но муж всегда так заботился о своем здоровье. — Теперь она икнула. — Мисс Блейк, мне обязательно надо попрощаться с ним.

Я ободряюще улыбнулась:

— Когда смерть приходит внезапно, так часто случается. Многие не успевают сказать что-то очень важное близкому человеку. Но это вовсе не значит, что надо срочно вызывать покойника с того света и наверстывать упущенное.

Голубые глаза сидевшей напротив женщины пристально глядели на меня сквозь завесу слез. Я собиралась отбить у нее охоту к выполнению задуманного — точно так же, как для начала разубеждала каждого своего клиента. Но с этой номер точно не пройдет. Взгляд женщины сказал мне, что она непоколебима и настроена очень серьезно.

— Все не так просто, в этом деле есть свои недостатки, — начала я объяснять.

Шеф не разрешал нам в красках живописать зомби и тем более показывать клиентам слайды или фотографии, что и немудрено: взглянув на изображение разлагающегося зомби, большинство клиентов заревели бы белухой от ужаса. Но все же сказать правду аниматоры были обязаны.

— Недостатки? — переспросила она.

— Да, его можно воскресить. Вы обратились по адресу. И хорошо, что не стали тянуть. Вашего мужа похоронили всего три дня назад. Но, встав из могилы в облике зомби, он сможет лишь частично пользоваться своим разумом и телом. И чем дальше, тем хуже.

Она поднялась, встала очень прямо, слезы высохли:

— Я-то думала, вы сможете оживить его вампиром.

Мое лицо было бесстрастно, когда я ответила:

— Миссис Фиске, вампиры незаконны.

— Но мне сказали, что… Что вы все-таки могли бы! — выпалила она, вглядываясь мне в лицо.

Я улыбнулась ей самой лучезарной из своих профессиональных улыбок:

— Вампирами мы не занимаемся. Но даже если бы это было в нашей компетенции, далеко не каждый обычный труп можно превратить в вампира.

— Не каждый обычный труп?.. — в замешательстве повторила клиентка.

Можно по пальцам перечесть посетителей нашей конторы, которые хотя бы отдаленно представляли себе, насколько редки вампиры и почему. Поэтому мне пришлось разъяснить:

— Чтобы превратиться в вампира, необходимо несколько условий. При жизни усопшего обязательно должен был укусить оборотень, вампир или другое сверхъестественное существо. Также хорошо похоронить его на неосвященной земле. Кусал ли вашего мужа Артура вампир?

— Нет, — По лицу миссис Фиске скользнула тень улыбки. — Разве что однажды его укусил йоркширский терьер.

Я улыбнулась, одобряя смену ее душевного состояния:

— Не думаю, что это нам поможет. Если вашего мужа можно воскресить, то только в облике зомби.

— Я согласна, — ответила она серьезно и очень тихо.

— Хочу предупредить вас, что большинство семей через некоторое время решают вновь отправить зомби на покой.

— Почему? — Она вновь села.

Почему? Я видела счастливые семьи, обнимавшие вернувшихся к ним близких. Видела и мрачных, измученных людей, что отправляли разлагавшиеся трупы восвояси. Оживший, улыбающийся родственник со временем превращается в ходячий кошмар.

— Чего вы ждете от Артура, когда он воскреснет?

Она опустила глаза и нервно скомкала очередной платок.

— Мне бы хотелось попрощаться с ним.

— Конечно, миссис Фиске. Но ведь вы хотите, чтобы он что-нибудь сделал?

Несколько минут она не произносила ни слова. Я решила подсказать, натолкнуть ее на мысль:

— Например, к нам обращалась одна женщина, которая хотела воскресить мужа, чтобы тот получил страховку. Я сказала ей, что большинство страховых компаний вряд ли захотят иметь дело с ходячими мертвецами. — На это миссис Фиске ухмыльнулась. — Именно таким Артур вернется в наш мир — ходячим трупом.

Ее улыбка потухла, и вновь хлынули слезы.

— Я хочу, чтобы Артур простил меня. — Она закрыла лицо рукам и зарыдала. — На протяжении нескольких месяцев у меня была любовная связь. Муж узнал об этом, у него случился инфаркт, и он умер. — Похоже было на то, что в словах женщина почерпнула некую силу. Слезы ее осушились. — Вы же видите, мне необходимо поговорить с ним в последний раз, — продолжала миссис Фиске. — Я бы сказала, что люблю Артура, только его одного! Как я хочу получить его прощение! Может ли он простить меня, если он… зомби?

— Я замечала, что умершие своей смертью покойники легко прощают живых. Умственных способностей вашего мужа окажется вполне достаточно для разговора. Сначала он будет как бы самим собой. Затем, с течением времени, потеряет память. Начнет разлагаться. Сначала психически, потом физически.

— Разлагаться?

— Да. Медленно. Ведь он все-таки мертв.

Родственники свежего зомби не могут до конца поверить, что он на самом деле мертв. Одно дело — умом понимать, что вот это существо, способное разговаривать и улыбаться, на самом деле всего лишь движущийся покойник. Принять это душой — задача куда сложнее.

Лишь с течением времени, когда он или она действительно начинает выглядеть ходячим трупом, все встает на свои места.

— Значит… как зомби он оживет лишь на некоторое время? — спросила женщина.

— Не совсем так. — Я встала со своего места, обошла стол и села рядом с ней. — Возможно, он останется зомби навсегда. Но его психическое и физическое состояние будет ухудшаться. До тех пор, пока он не превратится в человекоподобного робота в лохмотьях истлевшей плоти.

— Истлевшей… плоти, — эхом повторила она.

Я коснулась ее руки:

— Знаю, выбор не из легких, но именно так обстоят дела.

Словами «истлевшая плоть» невозможно в красках передать вид белесых костей, просвечивающих сквозь прогнившие мышцы, зато это словосочетание дозволялось начальством.

Миссис Фиске схватила мою руку и улыбнулась:

— Благодарю вас за то, что сказали мне правду. Я все же хочу вернуть Артура. Пускай даже затем, чтобы сказать ему несколько слов.

Выходит, она все же решилась. Я и не сомневалась, что будет именно так.

— Значит, он вам нужен для разговора, а не на протяжении недель или дней?

— Думаю, так.

— Мне никоим образом не хочется торопить вас с решением, миссис Фиске. Но мне нужно знать его, прежде чем мы назначим время обряда. Видите ли, для того чтобы поднять зомби и вскоре вернуть его в могилу, требуется больше времени и энергии.

Зато, если проделать все это в короткий промежуток времени, миссис Фиске запомнит Артура с наилучшей стороны.

— О да, я понимаю. Если можно, я бы хотела поговорить с ним несколько часов.

— Тогда будет лучше, если вы на вечер заберете его домой. Назначим его упокоение на завтрашний вечер.

Я решила ратовать за скорейшее возвращение Артура в могилу. Вряд ли миссис Фиске сможет спокойно созерцать разложение собственного мужа.

— Хорошо. — Она глубоко вздохнула. Я наперед знала, что она сейчас скажет. — Я бы хотела присутствовать на обряде его воскрешения.

— Миссис Фиске, ваше присутствие необходимо. Видите ли, зомби лишены собственной воли. Вначале ваш муж сможет думать, но с течением времени для зомби становится все труднее и труднее принимать решения. За ним должны присматривать те, кто его воскресил.

— Вы и я?

— Да.

Она еще больше побледнела и крепче сжала мне руку.

— Миссис Фиске, пожалуйста, выпейте медленно. — Я протянула ей стакан воды. Когда она стала выглядеть чуть лучше, я спросила: — Вы уверены, что действительно хотите назначить обряд на сегодняшний вечер?

— Что мне принести?

— Хорошо было бы взять с собой костюм вашего мужа. Какую-нибудь любимую вещицу, например, шляпу или памятный подарок, — это поможет ему сориентироваться. Остальное принесу я. — Я запнулась, не решаясь продолжать. Выглядела миссис Фиске не очень, но я все-таки должна была подготовить ее к тому, что вскоре произойдет. — На церемонии будет кровь.

— Кровь, — хриплым шепотом повторила она.

— Кровь курицы, которую принесу я. Еще нам нужно будет нанести на лицо и руки мазь, которая слабо светится в темноте и пахнет весьма странно, но не отталкивающе.

Следующий вопрос миссис Фиске нетрудно было предугадать, его задавали все мои клиенты:

— Что мы сделаем с кровью?

— Мы обрызгаем ею могилу и себя тоже, — как обычно, ответила я.

Она судорожно сглотнула и посерела еще больше.

— Можете отказаться сейчас, но не позже. Внесенный задаток не возвращается. Останавливать начатый обряд очень и очень опасно.

Она размышляла, опустив глаза. Мне это понравилось. Обычно тот, кто соглашался сразу, потом впадал в панику. Смелые же обдумывали ответ.

— Да, — уверенно кивнула миссис Фиске. — Я готова пойти на это, чтобы примириться с Артуром.

— Отлично. Значит, сегодня вечером.

— В полночь, — торжественно добавила она.

Я улыбнулась. Все считали, что мертвецов воскрешают именно в полночь. На самом же деле необходимым условием была темнота. Некоторые аниматоры придавали большое значение определенным фазам Луны, но связь с Луной мне никогда не казалась важной.

— Нет, давайте лучше в девять вечера, — предложила я.

— В девять?

— Если вам подходит это время. У меня на сегодня запланированы еще две встречи, а на девять пока свободно.

— Хорошо.

Все же рука миссис Фиске дрогнула, когда она подписывала чек на половину стоимости церемонии. Вторая половина оплачивалась после воскрешения.

Мы пожали друг другу руки, и вдова предложила:

— Зовите меня просто Карла.

— Меня зовут Анита.

— Значит, увидимся в девять на Веллингтонском кладбище.

— Между двумя высокими деревьями по ту стону единственного холма, — докончила я.

— Да. И спасибо вам. — Она вымученно улыбнулась и ушла.

Я позвонила секретарю:

— Мэри, на эту неделю у меня все расписано. Пожалуйста, не присылай ко мне клиентов по крайней мере до следующего вторника.

— Хорошо, Анита.

Я откинулась в кресле и погрузилась в тишину. За ночь я могла поднять не более трех мертвецов. Сегодня ничего интересного не предвиделось, обычная рутинная работа. Мне предстояло вернуть в мир живых ученого-исследователя. Трое коллег никак не могли разобрать его записи, сроки поджимали, под угрозой оказался грант, на который они так рассчитывали. Дражайший мистер Ричард Норрис восстанет из мертвых, чтобы им помочь. Им было назначено на полночь.

В три часа утра мне предстоит встретиться с миссис Стейнер, вдовой. Ей хотелось, чтобы муж уточнил некоторые скользкие моменты относительно завещания.

Работа аниматором предполагала практически полное отсутствие ночной жизни. (Прошу заметить: никакого каламбура в моих словах нет!) Во второй половине дня надо встречаться с клиентами, а вечером и ночью поднимать мертвецов. Впрочем, мы с коллегами пользовались изрядным успехом на некоторых вечеринках — там, где хозяевам нравилось хвастаться дружбой со знаменитостями. Или, того хуже, просто хотелось поглазеть на нас. Я не люблю выставлять себя напоказ и по возможности избегаю выходов в свет. Но босс настаивает на том, чтобы мы показывались на людях, дабы рассеять слухи о том, что все аниматоры — ведьмы и хобгоблины.

Вечеринки с нашим участием представляют собой жалкое зрелище. Все мои коллеги держатся вместе и разговаривают между собой, как это обычно делают врачи. Только докторов никто не называет ведьмами, монстрами и повелительницами зомби. К сожалению, мало кому приходит в голову называть нас просто аниматорами. Более того, мы становимся объектами темных шуточек: «Познакомьтесь, это Анита. Она делает зомби, причем я имею в виду вовсе не коктейль». Все закатываются хохотом, а мне остается только вежливо улыбаться и лелеять мысль, что скоро я уеду домой.

Сегодня никакой вечеринки не намечалось, беспокоиться было не о чем, мне предстояло только работать. Работа — это власть, магия, удивительный темный импульс, что гораздо важнее денег. Сегодняшняя ночь, я в этом не сомневалась, обещала быть безоблачной, лунной и звездной. Особенность аниматоров в том, что мы любим ночь и не боимся смерти во всех ее проявлениях, ибо сочувствуем ей.

Сегодня ночью я стану поднимать мертвецов.

Веллингтонское кладбище было новым. Все надгробия примерно одного размера, квадратные или прямоугольные; они белели в ночи безупречно ровными рядами. Вдоль гравийной дороги выстроились молодые деревца и тщательно подстриженный вечнозеленый кустарник. Высоко в небе ярко светила луна, заливая все мистическим светом, расцвечивая кладбище в серебристо-черные тона. Несколько высоких деревьев сразу бросалось в глаза. Среди кладбищенской новизны они выгладили как-то неуместно. Карла говорила, что только два дерева-великана росли близко друг к другу.

Аллея вела к холму и опоясывала его. Покрытый густой травой холм был явно творением рук человеческих: такой округлый, низкий и куполообразный. На нем сходились три другие дорожки. Чуть дальше по западной аллее высилось два огромных дерева. Под шинами моего автомобиля похрустывал гравий, и вот я уже смогла различить фигуру в белом. Спичка вспыхнула оранжевым огоньком, красноватой точкой затеплилась сигарета.

Я остановилась, ведь нечасто добропорядочные граждане разгуливают ночами по кладбищу. Странно, что Карла пришла раньше меня. Почти все клиенты, когда наступит темнота, предпочитают находиться вблизи могил как можно меньше.

Я не стала выгружать привезенное с собой, для начала пошла к женщине.

Вокруг было полно окурков, белыми червяками они усеивали землю под ногами Карлы. Должно быть, она провела здесь не один час в ожидании момента, когда зомби восстанет из могилы. Либо она решила наказать себя, либо ей понравилась идея побыть на кладбище в ночи. Но я не стала спрашивать об этом.

Белыми были платье, туфли и даже чулки Карлы. Она стояла, прислонившись к дереву; на фоне черного ствола белизна женской фигуры казалась ослепительной. Карла не шагнула мне навстречу, лишь повернула голову. В лунном свете блеснули серые глаза и серебряные серьги. Я не поняла выражение ее лица, но назвать его печальным не смогла бы.

— Не правда ли, ночь прекрасна?

Тут я с ней согласилась. Но все же спросила:

— Карла, вы в порядке?

Она с ужасающим спокойствием глядела на меня.

— Сейчас я чувствую себя гораздо лучше, чем днем, — ответила она.

— Рада за вас. Вы не забыли принести одежду и памятную вещицу мужа?

Карла показала на темный сверток у дерева.

— Отлично, пойду разгружу машину.

Помощь мне, как обычно, не предложили. Я понимала клиентов. Они не догадывались мне помочь, ведь их страхи при моем появлении разгорались с новой силой.

Вдруг я поняла, что моя «омега» была единственной машиной в поле зрения.

— Как вы добрались сюда? Машины вашей не вижу, — тихо спросила я, но все звуки летней ночью звучали особенно громко и отчетливо.

— Я приехала на такси, оно ждет у ворот.

Такси. Хотела бы я видеть лицо водителя, когда он высаживал дамочку у ворот кладбища…

Три черные курицы кудахтали в клетке на заднем сиденье. Совсем не обязательно брать для церемонии именно черных птиц, но сегодня почему-то мне попались только такие. Наш поставщик домашней птицы явно не был обделен чувством юмора.

Артур Фиске умер совсем недавно, так что я достала из багажника лишь мазь и мачете. Я сама изготавливала притирание белого цвета с зеленоватым отливом. Сверкающие частицы в ней — могильная плесень, которую здесь не сыщешь: она растет только на старых кладбищах, насчитывающих более ста лет. В состав мази обязательно входят паутина и всякие зловонные ингредиенты, а также травы и специи, для того чтобы отбить мерзкий запах и содействовать магии. Если, конечно, таковая имеет место быть.

Я смазала надгробие притиранием, затем окликнула Карлу:

— Теперь ваша очередь.

Она потушила сигарету и подошла ко мне. На руки и лицо клиентки я тоже нанесла мазь и сказала:

— Во время воскрешения вы должны просто стоять за могилой.

Карла молча обошла могилу и встала на указанном месте, пока я обмазывала себя мазью. Казалось, кожа мгновенно наполняется хвойным ароматом розмарина — для памяти, нотами корицы и гвоздики — для охранения, шалфеем — для мудрости, запахом тимьяна, чтобы связать все ароматы воедино.

Карла стояла не шевелясь, взгляд ее был прикован к могиле. Я вытащила из клетки самого крупного цыпленка и сунула под мышку. Можно запросто обезглавить курицу двумя руками, если знать как.

Я встала в ногах могилы и приготовилась убить цыпленка. Его голова упала на землю, артериальная кровь хлынула на надгробие, окрасила увядающие хризантемы, розы, гвоздики ярко-алым цветом. Потемнела белоснежная стрелка гладиолуса. Я двинулась вокруг могилы, кропя землю и очерчивая круг окровавленным мачете. Карла закрыла глаза, когда на нее попала теплая кровь.

Я размазала кровь и по себе, а затем положила все еще подергивающуюся куриную тушку среди цветов на могиле. Вновь встала на прежнее место. Теперь мы были отрезаны от прочего мира кровавым кругом, наедине с ночью и нашими мыслями. Когда я начала ритуальные песнопения, глаза Карлы вспыхнули белым.

— Услышь меня, Артур Фиске! Я вызываю тебя из могилы. Кровью, сталью и магией заклинаю и призываю тебя. Восстань, Артур, приди к нам, приди ко мне, Артур Фиске.

Голос Карлы присоединился к моему, как и следовало:

— Приди к нам, Артур, приди к нам, Артур. Артур, восстань. — Мы звали его по имени, и наши голоса звучали все громче и громче.

Дрогнули венки. Земля вспучилась, и цыпленок съехал в сторону. Высунулась одна рука, бледная, как сама смерть. Потом показалась вторая, и тут голос изменил Карле. Она обошла вокруг могильного камня, чтобы преклонить колени слева от разверзшейся земли. Я продолжала взывать к Артуру Фиске. Лицо моей клиентки выражало безмерное изумление, даже благоговейный страх.

Теперь освободились обе руки. За ними показалась темноволосая макушка, и это было практически все, что осталось от головы Артура Фиске. Гримировщик, несомненно, постарался на славу, но все же Артура пришлось похоронить с закрытой крышкой гроба.

Правой части лица вообще не было, ее словно оторвало. Там, где полагалось находиться челюстям и щеке, сияли белые кости и соединявшие их серебристые скобы. Вместо носа зияли две беловатые дыры. Чтобы покойник выглядел хоть немного опрятнее, лохмотья оставшейся кожи обрезали. В левой глазнице дико вращался уцелевший глаз. Я видела, как среди переломанных зубов шевелится язык. Артур Фиске старался выбраться из могилы.

Надо попытаться сохранить спокойствие. Надо.

— Это Артур? — спросила я. Ведь могла произойти ошибка.

— Да, — долетел до меня хриплый шепот Карлы.

— Но ведь это не инфаркт.

— Нет. — Теперь ее голос стал спокойным, неправдоподобно спокойным. — Я выстрелила в него. В упор.

— Ты убила его, а потом попросила вернуть?!

Артур никак не мог совладать с ногами, и я подбежала к Карле, попыталась поднять ее с земли. Но она не двигалась.

— Вставай, вставай же, черт бы тебя побрал! Он убьет тебя!

Ее ответ прозвучал с удивительным смирением:

— Если он этого хочет…

— Господи, да это же самоубийство!

Я заставила ее посмотреть мне в лицо, а не пялиться на копошащееся в могиле существо. Попыталась заставить осознать мои слова:

— Карла, умерший не своей смертью зомби всегда первым делом расправляется с убийцей. Всегда! Прощения быть не может, таковы правила. Я не смогу его контролировать до тех пор, пока он тебя не убьет. Надо бежать, сейчас же!

Женщина смотрела на меня. Казалось, она понимает смысл моих слов. Но все же Карла промолвила:

— Существует лишь один способ освободиться от вины. Если он простит меня, я очищусь.

— Ты умрешь!

Артур выбрался наружу и уселся на помятых, усыпанных землей цветах. Пройдет немного времени, и он соберется с мыслями. Совсем скоро.

— Карла, он убьет тебя. В его взгляде тебе нет прощения. — Взгляд женщины вновь был прикован к зомби, и я дважды сильно хлестнула ее по щеке. — Карла, ты здесь умрешь, и ради чего? Артур мертв, на самом деле мертв. А тебе умирать пока не стоит.

Артур соскользнул с цветов и замер в нерешительности. Глаз вращался в глазнице, но вот он остановился на нас. С мимикой у Артура нынче были нелады, но все же на изуродованном лице явственно читалась радость. Он неуклюже двинулся к нам, на останках лица подергивалось подобие улыбки, и я начала оттаскивать Карлу. Она не сопротивлялась, застыла мертвым грузом. Очень непросто тащить кого-то, кто не хочет двигаться.

Я отпустила Карлу, и она вновь села на землю. Поглядев на неуклюжего, но полного решимости зомби, я все же решила попробовать. Встала перед ним, загородив собой Карлу. Призвала на помощь всю свою силу и заговорила:

— Артур Фиске, услышь меня и слушайся только меня.

Он остановился и посмотрел на меня в упор. Подействовало! Вопреки всему — подействовало!

Но Карла все испортила. Она окликнула его:

— Артур, Артур! Прости меня!

Зомби отвлекся и дернулся в сторону голоса. Я остановила его, упершись рукой ему в грудь:

— Артур, приказываю тебе: не двигайся! Я тебя подняла, мне тебе и приказывать.

Но Карла вновь позвала его. И теперь уж его было не остановить. Артур небрежным движением руки отбросил меня в сторону и едва ли даже заметил, как я упала и ударилась головой о надгробие. Крови было немного — куда меньше, нежели бывает от удара головой в фильмах, — но все же на минуту я потеряла сознание. Я лежала среди погребальных цветов, и мне казалось чрезвычайно важным слушать собственное дыхание.

Артур потянулся к ней. Очень медленно потянулся. Остатки лица дрогнули, он издавал звуки, в которых слышалось «Карла».

Неуклюжие руки погладили волосы женщины. Зомби то ли упал, то ли преклонил перед ней колени, и она испуганно отпрянула.

Я поползла к ним по цветам: нет, она не совершит самоубийство с моей помощью!..

Зомби коснулся лица Карлы, и она снова подалась назад, всего на несколько дюймов. Мертвец последовал за ней. Она еще быстрее попятилась, но зомби нагнал ее на удивление ловко. Артур подмял ее под себя, и женщина закричала.

Тут и я подоспела и навалилась на спину зомби.

Его руки шарили по телу Карлы, ощупывали плечи.

Несчастная впилась в меня взглядом:

— Помоги!

Я пыталась. Вцепилась в зомби и попробовала оторвать его от Карлы. Что бы ни болтали профаны, зомби не обладают никакой сверхъестественной силой, но Артур был крупным мускулистым мужчиной. Если бы зомби чувствовали боль, у меня был бы шанс оттащить его от жертвы, но сейчас отвлечь его мне было просто нечем.

— Анита, пожалуйста!

Руки зомби сжали ее шею.

Я схватила мачете. Оно было острым и запросто могло изувечить человека, но ведь Артур ничего не почувствует. Я рубанула зомби по голове и спине: безрезультатно, ему все равно. Даже обезглавленный, он бы продолжал начатое. Надо как-то справиться с руками. Я опустилась на колени и примерилась ударить по предплечью. Размахивать мачете ближе к лицу Карлы я не решалась. На лезвии плясали серебристые блики. Изо всех сил я опустила клинок на предплечье зомби, но кость сломалась только после пятого удара.

Отрубленная рука продолжала сжимать горло жертвы. Я отбросила мачете и принялась по одному отдирать пальцы от шеи. Они поддавались с трудом, время шло. Карла перестала биться. Я взвыла от бешенства и беспомощности, но продолжала и продолжала разгибать пальцы. Сильные руки сдавливали горло до тех пор, пока не затрещали кости. В летней ночи прозвучал не тот острый звук треснувшего карандашного грифеля, с которым ломается рука или нога, а мягкий и сочный хруст. Теперь Артур удовлетворен. Оторвавшись от тела жертвы, он распрямился. Лицо уже ничего не выражало. Он был опустошен и ждал команды.

Я села в цветы, совершенно не понимая, что же теперь делать: то ли рыдать, то ли кричать, то ли просто удрать поскорей. Но ведь надо было что-то сделать с зомби. Не могла же я оставить его тут одного, чтобы он бродил повсюду.

Для начала я решила сказать, чтобы он стоял смирно, но голос не повиновался. Взгляд зомби был прикован ко мне, пока я, спотыкаясь, брела к машине. Вернулась я с пригоршней соли. В другую руку собрала земли с новой могилы и остановилась по внешнюю сторону круга. Без всякого выражения на лице Артур следил за моими действиями.

— Отправляйся обратно в землю, из которой вышел, — приказала я и бросила в него землю.

Он повернулся ко мне лицом.

— Солью повелеваю возвратиться в могилу. — Крупинки соли снежинками легли на черный костюм Артура. Я осенила его крестом, сотворенным мачете: — Сталью повелеваю вернуться обратно.

И тут я поняла, что совсем забыла о курице и начала ритуал без нее. Тогда я нагнулась, взяла мертвого цыпленка и распорола ему брюхо. Вытащила еще теплые окровавленные внутренности, которые влажно поблескивали в лунном свете.

— Плотью и кровью повелеваю тебе, Артур, вернуться в могилу и больше не вставать из нее.

Зомби лег в могилу. Она поглотила его, словно зыбучий песок или трясина. Земля сомкнулась над ним, и все стало почти таким же, как прежде.

Бросив выпотрошенного цыпленка на землю, я опустилась на колени подле тела женщины. Шея Карлы изогнулась под невозможным для живого человека углом.

Я встала, подошла к машине и захлопнула багажник. Звук прозвучал слишком громко и повторился эхом. Казалось, что в кронах высоких деревьев гудит ветер. Листья шелестели, перешептываясь. Деревья выглядели плоскими черными тенями. Ни в одной сущности не было глубины. Все звуки казались слишком громкими. Мир сделался одномерным и будто бы картонным. Я была в шоке. И какое-то время еще проживу словно в оцепенении. Приснится ли мне ночью Карла? Стану ли я пытаться спасти ее вновь и вновь? Надеюсь, обойдется.

Где-то в ночной вышине реяли козодои. Их высоким, жутким голосам громко вторило эхо. Я посмотрела на тело у могилы. Недавно сверкавшее белизной, теперь оно было выпачкано в грязи. Слишком высока оказалась цена второй половины причитавшейся мне суммы…

Я села в машину, вымазав кровью руль и ключ, — мне было все равно. Надо позвонить боссу и в полицию. И отменить два ночных обряда. Хватит на сегодня мертвецов. Еще нужно отпустить такси. Интересно, сколько денег набежало на счетчике.

Мысли кружили по унылой, оторопелой, замкнутой орбите. Меня затрясло, задрожали руки… Ручьями полились горячие, неистовые слезы. Я рыдала и выла, отгородившись в своей машине от всего остального мира. Когда я перестала всхлипывать, а руки — дрожать, я повернула ключ зажигания. Без сомнения, сегодня ночью я увижу во сне Карлу. И Артура. Какие еще кошмары явятся мне?

Я оставила Карлу в одиночестве, но зато с прощением мужа. Одна ее нога утонула в цветах на его могиле.