Они приехали в тот же ресторан, в который Эрик пригласил ее однажды. Там Джасинда решила сосредоточить все свое внимание на докторе Метсалфе, хотя это ей удавалось с большим трудом, особенно когда Эрик случайно прикасался к ней. Тщетно стараясь сдержать себя, она коснулась под столом его колена.

— Вы когда-нибудь прежде писали статьи, Эрик? — спросил профессор.

— Нет, сэр.

— Я полагаю, вам следует подумать об этом. То, что вы сделали, можно назвать новым словом в области электротехники. Альтернативные источники энергии вызывают сейчас большой интерес в нашей стране. Я полагаю, что вам следует получить патент на изобретение, — сказал он в раздумье.

— Да, сэр, — согласился Эрик.

— Прекрасно. Теперь о статье. Я был бы рад в этом сотрудничать с вами.

— Я очень занят сейчас, сэр. Кроме того, я не уверен, что в совершенстве владею терминологией, — сказал Эрик.

— Я уверен, что мисс Норт будет рада помочь вам, — профессор улыбнулся Джасинде.

Согласно кивнув, она перевела взгляд с профессора на Эрика. Ее интересовало, понимает ли он, что предложение доктора Метсалфа о сотрудничестве — действительная гарантия того, что статья будет опубликована и получит одобрение. Престиж стемфордского профессора будет многое значить для редактора научного журнала.

— Я думаю, что это очень хорошая идея, Эрик, — произнесла Джасинда.

Эрик постучал пальцами по столу.

— Я подумаю об этом.

— Подумайте, — сказал доктор Метсалф. — И дайте мне знать.

Разговор коснулся и других тем, а Джасинда через некоторое время ощутила, что ее мысли витают совершенно в иной сфере. «Что произойдет сегодня вечером, когда Эрик привезет ее домой?» — думала она. Глядя сейчас на его отливающие мягким золотом волосы и в его темно-карие глаза, она ощущала в себе только слабость и безрассудство. Можно ли считать помешательством — запутанные отношения с этим мужчиной, или это судьба? Когда Эрик улыбался ей той своей интимной многообещающей улыбкой, она чувствовала, что совсем слабеет.

— Ну, что ж, я получил большое удовольствие от сегодняшнего вечера, — сказал доктор Метсалф часом позже, отодвигая от стола свое кресло.

Все трое вместе подошли к машине, и снова она села рядом с Эриком. Даже после того как они доставили профессора в мотель, Джасинда осталась сидеть посреди сиденья.

Когда они подъехали к ее дому, она повернулась к Эрику.

— Не хочешь зайти? — спросила она неуверенно.

— Это зависит от того, что ты хочешь предложить.

— Ничего распутного, уверяю тебя. — Джасинда грациозно повела подбородком.

— Тогда я точно не хочу заходить.

Вытащив его из машины, она привела его в свою квартиру.

— Доктор Метсалф, кажется, прекрасный человек. Ты понравился ему, — сказала Джасинда.

Эрик развязал галстук и снял пиджак.

— Я знаю. Кажется, это он гладил мое колено весь вечер, — пошутил он.

— И мне тоже, — сказала она нежно.

— Да? Черт возьми, тогда я держу пари, что ему показалось, по меньшей мере, странным, что я в ответ тоже гладил его колено.

Эрик сел на софу и протянул руки в ее сторону.

— Почему бы тебе не подойти ко мне, не нашептать свои фантазии мне на ухо. Я не против, если ты расправишься со мной как сексуальная маньячка.

Джасинда улыбнулась и покачала головой.

— Сколько бокалов вина ты выпил сегодня?

— Один.

— Он, определенно, вскружил тебе голову.

— Нет. Что-то еще туда попало.

Эрик ласкал ее глазами, затем приподнялся и усадил ее к себе на колени.

— Ну, а теперь как насчет фантазий?

Она нежно поцеловала его.

— Лучше я все покажу, чем расскажу.

В этот самый момент его губы овладели ее устами и поцелуй, последовавший за этим, был очень сладостным и возбуждающим. Джасинда ощутила его неуемную страсть и свою собственную, все возрастающую потребность ответить тем же. Смутные картины замелькали в ее сознании — вот она перевязывает ему руку, вот он помогает ей спуститься по крутому склону, вот он наблюдает, как она улыбается. Наконец один эпизод, когда они наслаждались друг другом в интимной темноте его спальни, не исчез из ее сознания, а остановился на месте, соревнуясь с реальностью.

Эрик усадил Джасинду на софу и начал расстегивать застежки темно-фиолетового платья-костюма, одновременно покрывая поцелуями ее лицо. Она наслаждалась его ласками, ощущая нежную свежесть его рта на своей коже. Эрик снял с нее платье, быстро нашел застежку на бюстгальтере и освободил ее груди. Он жадно прильнул ртом к соску одной груди, в то время как рукой ласкал другую.

Сладостно вздохнув, Джасинда закрыла глаза. Его поцелуи длились и длились, жаркие и соблазнительные. Она перебирала пальцами его волосы и ласкала его плечи, наслаждаясь нежным шелком его волос и упругими мускулистыми плечами.

Затем Эрик снял с нее юбку и осыпал потоком пылких поцелуев ее живот. Ощущения, которым Джасинда едва ли могла придумать название, вихрем проносились и пронзали ее плоть, когда он крепче прижимал ее к себе, нежно играя губами с ее телом. Она ощущала безграничное желание, неудержимую потребность и чувство благоговейного трепета оттого, что ласки и поцелуи Эрика просто боготворили ее тело.

Была лишь одна реальность — это его губы, безудержные ласки и ее трепещущее тело. Весь мир был сосредоточен на этом. Даже сильные руки, обнимавшие ее, казались ей совсем нереальными. А ее руки, сжимающие его плечи, были вроде бы не ее собственными. Не спеша, возбуждающе Эрик ласкал Джасинду так, что словно струи расплавленного огня текли по ее жилам. Он прижал ее к себе еще крепче, и она ощутила, что способность контролировать себя оставила ее, сменившись только удовольствием, захлестывающим ее все сильнее, все более мощными волнами. Каждая новая волна вырастала из предыдущей, начиная продвигаться сквозь нее прежде, чем спадала первая; так продолжалось до той поры, пока они не стали такими быстрыми, что исчезли границы между ними, и ее тело растворилось в одной большой напряженной вспышке удовольствия.

Когда он оторвался от ее губ, она расслабленно вытянулась на софе, а Эрик продолжал целовать ее живот и груди, прежде чем лег рядом с ней. Обвив руками его шею, она прильнула к нему и почувствовала, что засыпает.

— Эй? — Эрик нежно потряс ее. — Ты не должна спать, не так ли?

— Ммм. — Джасинда пристроилась поудобнее на его плече.

Эрик своим телом заменил ей постель, не очень мягкую, но очень теплую. Джасинда услышала, как он нежно смеется, и подняла голову. Он подхватил ее на руки, перенес в спальню и положил на кровать. Она снова собралась уснуть у него на руках, но он продолжал тормошить ее, лаская руками внутренние стороны ее бедер, чувственно проводя ладонями по грудям и покусывая ее ухо. Находясь в полудреме, Джасинда бессознательно прижалась к нему плотнее, и он засмеялся снова.

Внезапно ее сознание освободилось от тумана сонливости и оказалось в водовороте желаний. Джасинда встрепенулась и немедленно начала исследовать его тело так же смело и дерзко, как он ласкал ее, целуя его плоские соски до той поры, пока они не набухли от удовольствия, затем ее руки двинулись вниз, лаская его бедра. Их уста соединились в поисках завершения экстаза, и они перекатывались в постели, лаская друг друга. Сначала она была наверху, ощущая его гибкое тело под собой и извиваясь от любовного желания, затем он снова оказался сверху, изливая поток поцелуев на ее губы, в то время как его руки совершали эротические пляски на ее обнаженных бедрах.

Затем его плоть незаметно проникла в нее, и какой-то момент они оба лежали тихо, наслаждаясь предельной близостью. Лунный свет слабо проникал сквозь щель в шторах, и в полумраке спальни она видела, как Эрик смотрел на нее с агрессивной нежностью любовника, который многого хочет, но взамен способен дать тоже многое. Джасинда потянулась к нему устами, его губы опалили ее рот, и их тела начали ритмично двигаться. Они искусно предвосхищали движения друг друга в эротическом танце, который становился все быстрее.

Вот уже каждое мгновение она думала, что сейчас достигнет кульминации, но он слегка смещался и доводил ее до другого уровня возбуждения. Ошеломленная неизведанным ранее вожделением, она осознала, что дорога к блаженству почти так же радостна, как и завершение пути. Но когда Джасинда испытала всеиспепеляющий экстаз, все испытанное ранее поблекло в сравнении с ним. Очень медленно она снова вернулась к реальности.

Подарив Эрику нежный завершающий поцелуй, Джасинда свернулась клубочком рядом с ним, ощущая его дыхание на своих волосах. Она не чувствовала себя больше усталой. Неожиданно ей захотелось говорить, захотелось сказать ему о том блаженстве, которое доставило ей общение с ним.

— Эрик?

— Да.

Джасинда попыталась объяснить Эрику, что она ощущает в данный момент, но у нее не хватало слов.

— Когда ты ласкаешь меня, ощущения такие…

Она хотела сказать «замечательные», но это слово было недостаточно точно. Оно не могло выразить то, о чем она собиралась сказать. Оперевшись на локоть, она склонилась к Эрику.

— Слышал ли ты когда-нибудь о критической точке воспламенения? Это случается во время пожара, — жарко спросила Джасинда.

— Полагаю, что нет, — Эрик небрежно закинул руки за голову и смотрел на нее с нескрываемым интересом и радостью. — Я почему-то думал, что твои мысли заняты другими вещами, но не пожарами.

Она медленно продолжала, произнося свои раздумья вслух.

— Когда в комнате пожар, достигается определенная температура, и тогда, в одно мгновение, вся комната взрывается пламенем. Воспламеняется. Это похоже на мои ощущения, когда ты занимаешься со мной любовью. Теплота, удовольствие достигают определенной критической точки, и тогда это обрушивается на меня все сразу.

Он притянул ее к себе.

— Ты говоришь смешно. Но мне нравится то, что ты говоришь, — целуя ее, произнес Эрик.

Улыбаясь, Джасинда провела рукой по жестким волосам на его груди. Ни один мужчина никогда не заставлял ее испытывать такую полноту чувств. Если бы только своим положением в обществе они больше соответствовали друг другу, их отношения могли стать подлинно романтической историей со счастливым концом. Но сейчас они просто принадлежали друг другу, и это было все, что имело значение. Улыбаясь этой мысли, она погрузилась в сон.

Казалось, прошло совсем немного времени, когда Джасинда проснулась оттого, что Эрик встал с постели и стал искать свои вещи в темной комнате.

— Куда ты собираешься? — прошептала она.

— Спи. Извини, что разбудил тебя.

Она села в постель. У него входит в привычку оставлять ее по утрам? Ей это не нравилось.

— Но я уже проснулась, — настаивала Джасинда. — Куда ты собираешься?

— Мои родители уехали, и я должен позаботиться о скоте на их ферме. Затем я должен отправиться на каменоломню?

— Но сегодня же суббота? — сказала Джасинда.

— Я знаю.

Эрик пообещал вернуться, и она в бешенстве отбросила одеяло.

— Я еду с тобой.

— Что?

— Я могу помочь тебе.

— О, ты даже умеешь доить коров? — усмехнулся он.

В сумерках Джасинде показалось, что он насмехается над ней.

— Нет. Но я видела, как ты мучился с пишущей машинкой. Я определенно могу помочь тебе в этой работе.

Эрик подошел к ней и прижал Джасинду к себе.

— Да, мои навыки в машинописи стоили мне многого, — согласился он и поцеловал ее. — Ммм… Мне нравится целовать тебя так рано утром. Это вызывает у меня ощущение, что оставшаяся часть дня пройдет хорошо.

Его утренний поцелуй подействовал на нее таким же благотворным образом, и она знала, что весь день будет удачным, если она будет рядом с ним, соприкасаясь с ним постоянно, как сейчас. Она надела джинсы, хлопчатобумажную блузу, а спустя десять минут они уже выехали на шоссе. Солнце только еще всходило.

— Я видел Буфорда на днях, — сказал он. — Он уже наехал на забор почты и помял кузов, — Эрик покачал головой. — Буфорд всегда гоняет машину как сумасшедший.

— В Нью-Йорке все так ездят, — сказала Джасинда, лениво оглядывая местность.

— Это, должно быть, ужасное место. Я не могу понять, почему кто-либо, находясь в здравом уме, предпочитает жить там, — его карие глаза лукаво блеснули.

— Так приезжай и посмотри на этих чудаков, — игриво предложила Джасинда.

Дом родителей Эрика находился в полумиле от его дома. Многие акры холмистых полей были окружены каймой лесонасаждений. Въехав на скотный двор за домом родителей, он остановил машину рядом с длинным низким зданием.

— Это курятник, — объяснил Эрик.

Джасинда вошла вслед за ним в полумрак помещения, где их приветствовал хор сотни кудахтающих кур, и долго растерянно стояла, пока птицы, которые были ближе к двери, вспархивали со своих насестов и в страхе разлетались.

— Они нервничают, потому что не знают нас, — объяснил Эрик. — Я насыплю им корма, а ты начинай собирать яйца. — Он передал ей корзину. — Клади их сюда.

Джасинда никогда прежде не собирала яйца. Более того, она даже никогда не была в курятнике и совсем не была уверена в том, что куры не заклюют ее насмерть. Осмотревшись, она, однако, скоро поняла, что они больше опасаются ее, чем она их. «Но где же они, эти яйца?» — интересовалась она, рассматривая солому под рядами насестов. Она не видела никаких яиц.

Как только Джасинда двинулась дальше, взволнованные куры бросились от нее врассыпную. Она остановилась около ряда ящиков и заглянула в один из них. Дно ящика закрывала солома, а в центре лежали два яйца.

Джасинда осторожно взяла их и положила на дно корзины, затем подошла к другому ящику. Вскоре она убедилась, что собирать яйца довольно просто, и стала гордиться своим умением, пока не подошла к гнезду с сидящей в нем курицей. Угрожающе кудахтая, курица взъерошила перья и смотрела явно недоброжелательно.

Подошел Эрик и беспечно посоветовал:

— Просто подсунь руку под нее.

Она взглянула на него с изумлением.

— Ты сумасшедший?

Вместо ответа он сунул руку под курицу и в один момент достал три яйца. Курица посмотрела на пустое гнездо и жалобно закудахтала.

— Я пойду доить коров. Приходи в сарай после того, как закончишь здесь.

Озадаченно качая головой, она направилась к следующему гнезду. Спустя десять минут она до краев наполнила корзину яйцами, вымазав подошвы туфель менее желаемым продуктом. Эрик одобрительно улыбнулся ей, когда Джасинда вошла в хлев.

— Заходи, давай закончим доить коров, — сказал он.

— Я лучше посмотрю, спасибо. Для меня достаточно общения с курами, — скромно отказалась она.

Джасинда наблюдала, как Эрик сел на низкий табурет рядом с коричневой с белыми пятнами коровой и начал доить. Вблизи коровы казались очень большими, намного массивнее, чем она ожидала, и Джасинда старалась держаться на безопасном расстоянии от них.

— Ты научился этому, когда был еще подростком? — с любопытством спросила она.

— Конечно, — улыбнулся Эрик.

Сидя на копне сена, она наблюдала за проворными пальцами Эрика. Ее первое впечатление о нем хорошо соответствовало этому моменту. Однако после той первой встречи ей пришлось распознать в нем довольно сложную личность — он был одаренным изобретателем в области электротехники, большим ценителем и знатоком природы и чувственным и умелым любовником. То, что она увидела сейчас в хлеву, высветило для нее еще одну грань его способностей.

Эрик встал и подхватил табуретку.

— Готово?

— Да. Посмотри на свои ноги, — предупредил он Джасинду…

Убрав молоко и яйца в холодильник, они вернулись к машине. Эрик повез ее по узкой дороге, а на перекрестке с главной дорогой повернул налево, в сторону, противоположную от каменоломни. Джасинда с любопытством смотрела вокруг.

— Разве эта дорога ведет в каменоломню? — спросила она.

— Нет. Но я решил, что моя работа может подождать. Я хочу провести весь день с тобой наедине.

Она уловила легкие сентиментальные нотки в его голосе. Он улыбнулся ей и сделал еще один поворот на незнакомую доселе дорогу. Джасинда улыбнулась ему в ответ.

— Куда мы едем? — спросила она.

— Я покажу тебе арканзасский вариант Сотби. Ты когда-нибудь была на аукционе? — улыбнулся Эрик.

— Нет.

— Тебе понравится.

Описав широкую дугу, они переехали шаткий мост и повернули на узкую дорогу. Он поставил машину в конце шеренги автомобилей, протянувшейся от белого, обитого досками дома.

Когда они подошли к дому, аукцион уже начался. Двор за домом был заполнен людьми, мебелью, выставленной на продажу, молочными бидонами и тысячью других разнообразных предметов домашнего и фермерского хозяйства.

— Здесь когда-то жила старая миссис Рейнгард, — объяснил Эрик шепотом, склонившись к ее уху. — Ей было почти сто лет, когда она умерла.

Они стояли в задних рядах толпы. На импровизированной платформе аукционист в халате что-то кричал и похлопывал по ветхому креслу-качалке, которое предательски накренилось в одну сторону.

— Настоящее кресло-качалка! Таких больше не делают! — кричал он.

— Хорошая вещь, — кто-то согласился в первых рядах.

— Я правильно слышу? Два? Два доллара, я даю два доллара, кто больше? Три, три доллара, кто больше?..

Аукционист снял шляпу и, быстро двигаясь и действуя жестами, показывал во все концы двора. В результате всех этих действий он продал кресло за сто пятьдесят долларов.

— Я не могу в это поверить, — прошептала Джасинда.

Пока готовили другой предмет для продажи, она стала разглядывать людей вокруг себя. Джасинда увидела пару лиц, которые запомнила на ярмарке. Даже люди, которых она никогда не встречала ранее, казались ей хорошо знакомыми. Пожилые мужчины и женщины вели себя стоически, и она узнавала в них типичных арканзасцев, молодые же выглядели более решительно и задорно. Джасинда улыбнулась, глядя на обветренного, словно вырезанного ножом из дерева, пожилого мужчину, который стоял, прислонившись к такому же старому и подвергшемуся длительному атмосферному воздействию дому.

Посмотрев вперед, она увидела груду вещей, ожидающих своей очереди быть выставленными на аукцион. Прекрасное, овальное зеркало привлекло ее внимание. Слегка подтолкнув Эрика, она указала на него.

— Мне нравится это зеркало, — сказала она.

— Прекрасное, — согласился Эрик.

— А этот старый дородный сундук рядом с ним? Ты видишь его?

Джасинда показала на деревянный сундук с выгнутой крышкой.

— А разве не очарователен этот настоящий кукольный домик?..

— Продано леди в заднем ряду, — закончил аукционист свою шумную болтовню.

Эрик хлопнул рукой по плечу Джасинды.

— Поздравляю! — смешливость заплясала в его карих глазах.

— Что? — она непонимающе взглянула на него.

— Ты только что купила весь этот хлам.

— Я ничего не покупала, — возмутилась Джасинда.

— О да. Ты не покупала. Каждый раз, когда ты показывала на то, что тебе нравится, аукционист воспринимал это как твою заявку. — Эрик до упаду смеялся.

— Но я не делала никаких заявок! — запаниковала Джасинда.

— Боюсь, что делала. И ты сделала изрядные покупки, — сказал он ободряюще. — Особенно ценно чучело опоссума, которому, кажется, столько же лет, сколько и мне. К тому же оно побито молью.

Ее серые глаза были полны упрека.

— Тебе следовало бы предупредить меня о том, что он считает, что я делаю заявки, — почти рыдала Джасинда.

Эрик оставался совершенно невозмутим. Гордо подняв голову, она отвернулась от него. В конце концов, любопытство взяло верх, и она обернулась, чтобы спросить.

— Сколько я должна заплатить?

— Тридцать пять долларов, — ответили ей.

Джасинда возмущенно уставилась на него.

— И ты позволишь мне заплатить тридцать пять долларов за это старое барахло?

— Я думал, что ты непременно хочешь это приобрести, — простодушно ответил Эрик.

— Давай сбежим отсюда? — предложила Джасинда.

— Я с нетерпением жду этого, — нежно улыбнулся Эрик.