Сублейтенант Стамос и его патруль, охраняющие левый фланг армии короля Зеноса, въехали в деревушку перед полуднем. Они пересекли реку Кузавачи на рассвете, и Стамос считал, что четверть основных сил была сейчас в Каралиносе.

Это была пустая деревня, третья деревня, в которую они входили, находя лишь золу и пепел, обугленные посевы. Стамос радовался, что они взяли запасы для своих коней, так как большая часть травы была уничтожена пожаром.

Стамос послал всадника к капитану Портосу, чтобы сообщить о том, что и здесь нет провизии для армии. Это был второй всадник, которого они посылали, когда нашли четвертый отравленный источник.

Сержант подскакал к нему и отсалютовал.

– Если здесь никого нет, то можно сделать привал, сэр. По крайней мере здесь можно укрыться в тени.

Стамос кивнул, и сержант отправился обыскивать хижины и амбары, но никого не было, ни одной живой души, ничего ценного, и солдаты начали ворчать, ибо мародерство было их основным условием вступления под знамена Зеленого Змея короля Застроса.

Стамос спешился и огляделся, кругом царило запустение. Но один из воинов нашел несколько мехов с виски, лежащих возле полуразрушенной стены.

Часовой был послан вверх по лестнице, но ничего не увидел. Стамос набрал воды и сунул в нее серебряный нарукавник, проверяя, не отравлена ли она. Известно, что серебро темнеет от яда. Но серебро не потемнело. Тогда он набрал в пригоршню воды и напился, затем облил голову.

– Если я через несколко минут не умру, пусть люди напоят лошадей.

Напоив и накормив коней, солдаты уселись есть, а сержант выставил двух часовых, уселся за стол с офицерами... Они молча жевали. Стамос поделился вином из фляги со своим старым седым заместителем. Глотнув, он повернулся и приказал солдатам, чтобы они сменили часовых, но ему никто не ответил. Ворча, он встал, ругаясь по поводу дисциплины, и направился к солдатам.

Внезапно он закричал.

– Лейтенант Стамос, скорее на коней. Они убиты. Скорее отсюда, не...

Он захрипел, и Стамос увидел мерцание доспехов, когда он упал.

Но прежде чем Стамос успел добежать до коня, он понял, что окружен. Невысокие воины, сидевшие на небольших диких лошадях, виднелись между зданиями, а основная масса отряда была на дороге.

Стамос откашлялся.

–Кто ваш вождь? – он повторил свой вопрос дважды, сначала на эллинойском, затем на американском.

Но никто не ответил.

– Я – сублейтенант Стамос из Чирокиполиса и старший сын дома. Мой отец заплатит за меня хороший выкуп.

– Извини,– сказал ему один из всадников, усмехаясь.– Мы не берем пленников, эллиноец.

* * *

Прождав целый день известий от дальнего западного патруля, капитан Портос послал целый отряд – сто двадцать всадников, шесть сержантов и трех офицеров на поиски людей Стамоса. Они миновали две деревушки и въехали в третью. Ничего не подозревавший сержант вошел в один из подвалов, и... пропавший патруль был найден.

Гноп-лейтенант Никос был опытным воином. После тщательного обыска всех зданий он разместил три взвода по периметру деревни для охраны: один взвод ждал в центре, не спешиваясь, остальные два взвода занялись убитыми. Когда двадцать трупов было сложено рядом, Никос внимательно осмотрел их. Только четыре из них имели следы насилия: череп молодого Стамоса был раскроен до глаз ударом меча, рана в спине сержанта была нанесена стрелой, У двух солдат были перерезаны глотки. Остальные были не тронуты.Никос послал своего лучшего следопыта на поиски и следы были найдены – шли через поля в горы. Никос спросил:

– Сколько, и как давно?

Свесившись с седла, сержант внимательно осмотрел следы, потрогал их пальцем, определяя степень теплоты.

– От пятидесяти до шестидесяти лошадей, лорд Никое, но не у всех были всадники. День назад.

– Все лошади наши? – спросил Никое, зная ответ.

– Около половины имеют подковы нашего образца, а остальные мне не известны. Они не из Каролиноса,– сообщил сержант.

Никое кивнул. Ничего нельзя было сделать, находясь в дневном походе от основной армии, на незнакомой территории, с одним отрядом легкой кавалерии. Поэтому он приказал ехать обратно. Они уже были на обратном пути, когда четыре всадника внезапно свалились замертво со своих коней.

Когда гноп-лейтенанту сказали, что эти четверо привязывали трупы к веревкам, за которые их вытаскивали, он приказал никому к ним не прикасаться, оставив их лежать на земле. В лагерь они возвращались на рысях, со взмокшей под снаряжением спиной при мысле о яде.

* * *

Несмотря на опасения Зеноса, всадники Милона и горцы Каролиноса сработались хорошо, лучше, чем бы они действовали с регулярными войсками; их сходство и неприязнь к равнинным эллинойцам также объединяли их, как и сходная боевая тактика и борьба против общего врага.

Через неделю с небольшим после внезапного отъезда гноп-лей-тенанта Никоса из деревушки в лагерь, три человека сидели у маленького костра перед входом в большую пещеру и ужинали, запивая мясо вином из бурдюков из козлиных шкур.

Вождь Хвальт Холт, темноволосый, широкоплечий и ширококостный, седина уже пробивалась в его бороде, но кроме этого ничего не обнаруживало его возраста, держался с такой же уверенностью, как и его товарищи.

Он сказал:

– Самое неприятное для меня – это было видеть, как этот кипяток вливался в глотки этих проклятых недомерков.

– Больше подходит эллинойцам действовать тайно и ядом, а не в открытом бою и мечом,– откликнулся Паул Ваун из рода Ваун, но чертики в его глазах указывали, что он шутит.

Томос Гонсалос сделал хороший глоток.

– Я думаю, что вы оба не нуждаетесь в комплиментах. Иногда трудно понять, что вы, варвары, подразумеваете на самом деле.

– Но что дало Богу-Милону отравление солдат виски? – спросил

– Ваун.– Сняв этих двух часовых, мы могли бы легко перебить и всех остальных.

Томос ответил вопросом на вопрос:

– Ты заметил, что Застрос сузил колонны, а патрули не приближаются к этой деревне ближе, чем на лье. Болезни и страх убили солдат больше, чем мечи.

– А что касается того,– как это может помочь королю Зеносу и Верховному Владыке Милону,– сказал он,– посмотри на это, Паул.

А затем он направил тонкую струйку вина в костер.

– Что случится, если я расшнурую горло бурдюка? Хвальт ответил:

– Все наше вино выльется в костер, и ты вряд ли вытащишь свой нож.

Томос не обратил внимания на горца и продолжал:

– Нам нужно выиграть время. Такими действиями мы заставим Застроса сузить свой фронт, его люди боятся отравы и поэтому будут медлить.

* * *

К югу от этого места Бени вел свою плоскодонку по путям, известным только ему и его друзьям-болотникам. Он был гол, и тело с головы до ног было обмазано жиром. Он подплыл к едва видимому мыску у высокого травянистого берега. Взяв маленький деревянный цилиндр со дна лодки, он бесшумно скользнул в траву.

Проползя по склону, он бесшумно перевернулся на спину, соединил секции своей дыхательной трубки и осторожно раздвинув траву, он быстрым взглядом измерил расстояние между собой и ближайшим копейщиком, прохаживавшемся туда и обратно. Его дыхание было хорошо слышно Бени. Нет, расстояние было слишком велико для выстрела, и духовая стрела вряд ли пробила бы плотную одежду, не говоря уже о броне.

Он бесшумно скользнул вверх по склону, тень среди теней. Плоский, как змея, его тело приняло форму рельефа, повторяя каждый холмик и впадину. Приблизившись, Бени увидел движение руки часового, шевеление его одежды. Бени застыл, внезапный страх иссушил губы: часовой повернулся и смотрел в его направлении. Ему захотелось бежать к своей лодке, к болотам. Но это означало верную смерть, он даже почувствовал острие копья в своей спине.

Затем все успокоилось. Бормоча что-то неразборчивое, часовой повернулся и зашагал снова, но лишь несколько шагов...

Бени медленно приподнял трубку, убедился, что дротик на месте, поднес к губам и набрал воздуха. Сильный выдох и смерть полетела к копьеносцу.

Тот хлопнул себя по щеке, словно это был комар. Но когда его пальцы нащупали дротик и он осознал, что это такое, он закричал. Вскрикивая довольно регулярно, как женщина при родах, он бросился бежать к кострам. Внезапно он остановился и упал.

Но Бени не бездействовал: как только копье упало, он вскочил, побежал, подобрал его и бросился к берегу прежде, чем часовой упал. Он успел даже разобрать трубку, уложить ее в цилиндр и сел в лодку, положив копьё на место.

Подобным образом жители болот и банды горцев наносили удары войскам Застроса. Эти постоянные угрозы засад и нападений заставили фланги бессознательно сдвигаться к центру.

Застрос был вынужден послать две колонны легкой кавалерии в наиболее беспокойные участки, но никто назад не вернулся. Нападения не прекращались. Следующим пропавшим отрядом был полный манипул копейщиков. Через неделю вернулось около двухсот израненных и искалеченных солдат, и ни один из них не был пригоден для дальнйшей службы из-за лихорадки, ран и болезней.

И походный распорядок был снова изменен. Застрос проклинал непредвиденные задержки. Его молодая королева Лилиан, которую многие называли «ведьмой», была вынуждена выслушать его гневные тирады.

Капитан Портос возвращался из лагеря Его Величества в страшном гневе. Вполне обоснованное требование заменит его потрепанный отряд на левом опасном фланге свежим было холодно отклонено. Более того, его личная храбрость была поставлена под сомнение.

– Какая короткая память у королей,– думал он.– Когда Его Величество, тогда еще «Тохикс» Застрос с весьма расплывчатыми правами на престол, поднял знамя восстания, «Комис» Портос собрал, вооружил и посадил на коней целый батальон и присоединился к восстанию. О, тогда Застрос называл его «брат» и клялся в вечной благодарности, обещал богатое вознаграждение за помощь.

Портос видел, как большая часть его батальона была изрублена в битве при Арбакосе, и он вместе с Застросом отступил через границу Великого Южного Болота, в котором находилось Королевство Ведьм. Лихорадка, зыбучие пески, дикие животные почти уничтожили его отряд. Портос и оставшиеся двадцать его людей вернулись на землю предков и тайно собрали и вооружили новый батальон.

Затем пришла ужасающая новость, что король Рандос и семь остальных претендентов на трон, в один день внезапно покончили жизнь «самоубийством»; и «Тохикс» Фаркос, имевший на трон не больше прав, чем Застрос, был коронован. Затем Королевство было наводнено сражавшимися с себе подобными. Города были разрушены, деревни сожжены, дворяне и крестьяне скрывались в горах, лесах и болотах.

Портос и большинство других капитанов Застроса стойко обороняли свои города и земли, ожидая призыва от Королевства Ведьм, где укрывался их повелитель.

Они ждали долгих три года, пока Южное Королевство не развалилось на множество мелких княжеств. Фаркос управлял в столице и нескольких мелких пригородах, но большая часть его армии осталась у могущественных лордов. Сильное правительство, которое сделало когда-то Южное Королевство таким могущественным, сейчас исчезло, и вместо него воцарились хаос и беспорядок.

Когда пришел долгожданный призыв, Портос оставил защищать свои земли своих братьев и повел свой эскадрон на встречу с королем. К тому времени, когда Застрос и его ведьмино отродье леди Лилиан прибыли, их приветствовало пятнадцать тысяч человек.

Портос и его люди ожидали быстрого броска на плохо защищенную столицу, но Застрос повел их на запад, через саванны к берегам «Короля Рек», армия которого была самой внушительной. Отовсюду к нему стекались люди, желавшие служить такому могущественному лорду, способному восстановить порядок в королевстве.

К тому времени, когда Застрос встал у стен Ситеросполиса, под его знаменами было пятьдесят тысяч человек. Эта громада снова направилась на юг, миновав столицу.

И только когда его силы достигли семидесяти пяти тысяч, он осадил столицу и Фаркоса, которого называл предателем. Жалкие остатки тех сил, которые развеяли когда-то его притязания на власть, ныне склонили перед ним свои знамена и признали его Королем.

Когда советники и телохранители короля Фаркоса сбежали к Застросу, Фаркос убил свою жену, дочь, сына, поджег дворец и бросился на свой меч.

Так Застрос был коронован Королем Эллинии, новым титулом, ни разу не носимым другими. Но для Портоса эта победа досталась дорогой ценой. Вскоре после отъезда его родной город был разграблен какой-то бандой, только крепость устояла, но братья были убиты.

Когда Застрос объявил о своем намерении идти войной на Кенуриос Элас и Каролинос, чтобы объединить всю Эллинию, то Портос сделал все, что мог. Он продал свои земли и собрал новый батальон. И его люди первыми вступили на землю Каролиноса и первыми погибли. За первые пять недель он потерял около шестисот незаменимых людей и лошадей. Его войска оказались в конце линии снабжения, они нуждались во всем. Казалось, что каждый приказ Застроса был глупее прежнего. Настроение в эскадроне падало. Вот поэтому он и примчался к своему королю. А с ним обошлись, как с бездомной дворняжкой, заставив ждать несколько часов.

Когда его терпение лопнуло, он сам пошел через прихожую в приемную. Копейщики их охраны короля знали капитана Портоса и пропустили его.