Гарри всегда чувствовал себя лучше в традиционных джинсах и кожаной куртке, но ради такого случая решил надеть свой единственный костюм, белую рубашку и шелковый галстук, который купил недавно на какой-то распродаже. Тщательно завязывая его перед зеркалом, он улыбнулся, вспомнив, что уже второй раз специально одевается для встречи с Мэллори Мэлоун. Никогда такого еще не было. Он очень надеялся, что она оценит его усилия.

Прибыв в Нью-Йорк, он снял номер в небольшом отеле на Мэдисон-авеню и сообщил администратору, что собирается съехать на следующее же утро, так как заказал билет на утренний рейс в Бостон. В этот день он чувствовал себя счастливым подростком, которому удалось сбежать от родителей, и вот теперь он предоставлен самому себе в этом огромном мегаполисе. А чтобы это ощущение не переросло в дурную привычку, он прихватил с собой конверт с фотороботом преступника, который должен был напоминать ему о его главных профессиональных обязанностях.

Из вестибюля послышался голос портье, который сообщил, что цветы уже доставлены. Подхватив корзину с цветами, Гарри вышел из отеля и сразу же сел в поджидавшее его такси.

— Не иначе как на похороны собрался, приятель? — язвительно заметил таксист, посмотрев на корзину.

— Надеюсь, что нет, — спокойно отреагировал Гарри. — Тем более что эти цветы пахнут гораздо приятнее, чем твоя замызганная машина.

Подъехав к дому Мэллори, Гарри вышел из такси и, войдя в вестибюль, назвал консьержу свое имя.

— Поднимайтесь на последний этаж. Миссис Мэлоун уже ждет вас.

В лифте Гарри машинально посмотрел на часы и удовлетворенно улыбнулся. Он был предельно пунктуален, чего требовал и от других. Интересно, как она его встретит, что скажет, как выглядит в домашней

обстановке и что представляет ее жилище? Скорее всего оно такое же загадочное, как и сама хозяйка.

Выйдя из лифта, Гарри обескураженно огляделся. Мраморный холл поражал своей респектабельностью и основательностью, и это впечатление еще больше усиливалось от огромного размера венецианских зеркал на стенах. Вместе с толстыми французскими коврами на полу, заглушавшими шаги, они создавали неистребимое впечатление античного духа, витавшего по всему громадному пространству. А перед ним стояла шикарная женщина и мило улыбалась. Однако это была не Мэллори.

— Простите, кажется, я ошибся, — неуверенно пролепетал Гарри, опешивший от неожиданности.

Женщина была небольшого роста, с необыкновенно пышными формами, длинными черными волосами, смеющимися черными глазами и откровенно сексуальной улыбкой на пухлых чувственных губах. Она смерила его придирчивым взглядом с ног до головы, осталась довольна увиденным, а потом решительно покачала головой.

— Я так не думаю, — сказала она смеясь. — Впрочем, все может быть. Кого вы ожидали здесь увидеть?

— Мэллори Мэлоун.

Женщина подошла поближе, внимательно посмотрела на корзину с цветами.

— В таком случае с удовольствием сообщаю, что вы на верном пути. — С этими словами она еще раз кокетливо улыбнулась и повела его к двери. — Мэл, — крикнула она, открывая дверь, — здесь посыльный с огромной корзиной цветов! Хочешь взглянуть на него? Думаю, он тебе понравится.

На пороге появилась хозяйка квартиры и доброжелательно протянула ему руку. Она была одета в длинное черное платье, украшенное золотистыми полосками и декоративными пуговицами, на ногах были туфли на высоких каблуках. Глубокий вырез открывал ее тугую грудь.

— Я очень рада, Гарри, — мелодично пропела она, с трудом подавляя в себе желание громко рассмеяться от его неловких движений с корзиной, словно он не знал, что с ней теперь делать, а также от удачной шутки Лары, которая назвала его посыльным.

Гарри ошалело посмотрел на огромную толпу людей и торопливо снующих взад и вперед официантов, которые уже заканчивали приготовления к вечеринке.

— Почему ты не предупредила, что это будет вечеринка? — удивленно спросил он. Она пожала плечами:

— Я не собиралась устраивать вечеринку. Все произошло само по себе. Нам объявили результаты рейтинга телепередач, и оказалось, что мы набрали наибольшее число пунктов. Вот мы и решили отметить это событие. Согласись, это довольно серьезный повод для коллективного торжества.

Черноволосая женщина в красном платье удивленно уставилась на Гарри:

— Вы хотите сказать, что это не посыльный?

Гарри рассеянно посмотрел на нее, перевел взгляд на Мэллори, а потом неуверенно протянул ей корзину с цветами:

— Это тебе.

Мэл поднесла корзину к лицу и глубоко вдохнула сладковатый запах фиалок.

— Матерь Божья, они такие свежие и пахучие, словно только что из леса. — Она очаровательно улыбнулась и благодарно посмотрела на гостя. — И так много. Гарри, похоже, ты обеспечил работой всех цветочников Манхэттена. Большое спасибо.

Она улыбнулась ему такой необыкновенно загадочной улыбкой, что Гарри чуть было не растаял. Так может улыбаться разве что человек, которому подарили весь мир, а не какую-то там корзину цветов. А с другой стороны, он был крайне недоволен, что здесь такая масса народу. Это нарушало все его планы, не говоря уже о честолюбивом желании познакомиться с ней поближе. Как же, познакомишься тут при таком скоплении людей!

— Ну что ж, Гарри, проходите, — схватила его за руку женщина в красном платье. — Хватит торчать на пороге. Меня зовут Лара Хейверз, а вы выглядите как самый настоящий светский лев.

Она потащила его так быстро, что он невольно наткнулся на ее пышущее жаром молодое тело, от чего просто дух захватило.

— А теперь признайтесь, кто вы на самом деле? — сверля его своими огромными черными глазами, допытывалась она.

— Гарри Джордан, следователь по особо важным делам отдела по расследованию убийств полицейского департамента Бостона — торжественно представила его Мэллори.

— Полицейский? — воскликнула та. — Самый настоящий коп? Как это интересно! — Она прижалась к нему и потащила за собой в переполненную незнакомыми людьми комнату. — Скажите, Гарри, — тоном заговорщицы прошептала она, — вы здесь по делам или просто ради удовольствия?

Мэллори осталась у двери и постоянно поглядывала то на корзину с цветами, то на удаляющуюся от нее парочку. Причем на последних она смотрела полными зависти глазами. Она вдруг снова ощутила тот неприятный осадок, который был хорошо знаком ей еще с детских лет, когда ее либо не приглашали на вечеринку, либо приглашали, но делали это неохотно, а потом не обращали на нее никакого внимания. И снова на нее накатила волна одиночества и вселенской заброшенности.

Мэллори грустно вздохнула и направилась в спальню, где аккуратно поставила корзину с цветами на ночной столик под окном, уселась в мягкое кресло и долго смотрела на них. Только сейчас она сообразила, что это был не просто букет цветов, подобранный случайным образом по случайному поводу, а специально приготовленное для нее произведение искусства. Конечно, на самом деле Гарри замечательный человек, хотя и работает обыкновенным полицейским. Впрочем, не такой уж он обыкновенный, каким хочет показаться окружающим.

Она бросила последний взгляд на цветы, отрешенно вздохнула, посмотрела на себя в зеркало, поправила прическу, разгладила складки на платье и вернулась к шумной компании гостей.

После одиннадцати часов гости наконец-то стали постепенно расходиться, а она с грустью поглядывала на Гарри и думала, что ей так и не удастся поговорить с ним наедине. Самое странное, что настоящей звездой сегодняшней вечеринки стала не она, главная виновница торжества, а он, никому не известный полицейский сыщик из Бостона. Чем же он развлекал ее гостей? Не иначе как захватывающими историями о преследовании опасных преступников и серийных убийц. Но не только этим. Она краешком уха слышала, как он объяснял ее подругам все премудрости хитроумного исполнения песен Глорией Эстефан и даже пообещал, что продемонстрирует это на практике. А с мужчинами оживленно обсуждал последние баскетбольные матчи и долго рассказывал о своем клубе «Лунный свет» и о том, какое участие этот клуб принимает в воспитании уличных подростков. Откровенно говоря, она и не предполагала, что Гарри может не только завоевать внимание ее гостей, но и так долго его удерживать.

Когда гости стали расходиться, Мэл с нескрываемым интересом наблюдала, как все женщины наперебой стремились пожать Гарри руку, лезли целоваться и вообще были от него без ума.

— Мэл, — успела шепнуть ей Лара у двери, — тебе не кажется, что это самый сексуальный полицейский, которого тебе удалось захомутать? Надеюсь, ты не будешь возражать, если я возьму у него телефончик? Он меня просто очаровал. К тому же он сказал, что между вами чисто деловые отношения.

— Звони, от него не убудет, — с легким раздражением произнесла Мэл, недовольно кося глазами на Гарри. — Между нами действительно ничего нет и быть не может.

Лара сокрушенно покачала головой:

— Ну, как знаешь. Похоже, что ты совсем свихнулась от гордости. Такой мужчина!

— Желаю удачи, — буркнула Мэл с вымученной улыбкой на губах.

Прощаясь с режиссером передачи и его женой Бет, она вдруг, спохватившись, бросилась в спальню.

— Подождите минутку! — крикнула она и через секунду вернулась с небольшим пакетом в руке. — Чуть не забыла. Это мой подарок к вашему юбилею. Извините, эта сумбурная поездка в Лондон совершенно выбила меня из колеи.

Выдержав ради приличия паузу, Мэллори закрыла за гостями дверь и обернулась к Гарри. Он стоял у камина, засунув руки в карманы, и с интересом наблюдал за ней.

— Интересно, можно найти хоть какую-то еду в этом доме? — спросил он, усмехнувшись.

Мэл пожала плечами:

— Уж чего-чего, а еды здесь было предостаточно. Я специально заказала из ресторана самые лучшие блюда,

— Это ты называешь едой? Какие-то крохотные бутербродики, которые к тому же исчезли в первые же пять минут. А меня, между прочим, если не ошибаюсь, пригласили на ужин. Или ты уже забыла об этом?

Мэл нахмурилась:

— Если бы ты не тратил свое драгоценное время на обучение моих сослуживцев танцам, то мог бы неплохо перекусить. Словом, надо было не болтать языком, а пользоваться тем, что приготовили для тебя другие. Кстати сказать, все остались довольны вечеринкой и никто из моих гостей не ушел домой голодным.

— Я учил женщин танцевать, вот и все, — оправдался Гарри. — А ужин считается состоявшимся только тогда, когда человек садится за стол и видит перед собой хоть какие-то блюда с едой. Если же он этого не видит, то о званом ужине лучше вообще не говорить.

— А почему ты, собственно говоря, решил, что я пригласила тебя на ужин? — решительно парировала Мэл. — Если хочешь знать, я ни разу не употребила слово «ужин». Или тебя опять подвела твоя короткая полицейская память?

— Да, разумеется, память у меня не такая, как у телезвезд, однако же твою память тоже никак нельзя назвать слишком цепкой. Я помню, как ты предпочла забыть составленный нами фоторобот маньяка-убийцы. Кстати, Мэл, что тебе показалось в нем странным? Почему ты решила прекратить разговор на эту тему? Ты что, узнала этого человека?

Мэл снова пожала плечами, но на сей раз далеко не равнодушно. Скорее это было похоже на возмущение столь абсурдным предположением.

— Что за чушь! Почему ты решил, что я узнала его? Да и как я могла узнать незнакомого мне человека? С чего ты взял?

— Ну, во-первых, узнавать преступников — это твоя обязанность как телеведущей криминального телешоу. А во-вторых, мне почему-то показалось, что ты увидела на фотороботе человека, которого очень хорошо знаешь. Может быть, это твой брат?

— Ты что, с ума сошел? — вспылила Мэл. — Какой еще брат?

— Ну ладно, я могу согласиться с тем, что это не твой брат, но кто же он, черт возьми? Я уверен, что ты узнала его.

Какое-то время они молча смотрели друг на друга.

— Это похоже на самую обыкновенную ссору, — заключил Гарри, ехидно усмехаясь.

— Ссоры случаются только между хорошо знающими друг друга людьми, — также ехидно парировала Мэл. — А мы с вами, детектив, едва знакомы. Так что не обольщайтесь на этот счет.

— А мне казалось, что ты специально пригласила меня на ужин, чтобы познакомиться поближе.

— Если бы не твой роскошный букет цветов, я бы подумала, что ты пришел ко мне, чтобы узнать что-нибудь про маньяка-убийцу.

— Это был всего лишь маленький презент для прекрасной дамы, с которой я хотел поужинать в полном уединении.

— Ты что, действительно считаешь меня прекрасной дамой? — без всякого кокетства удивилась она.

Гарри внимательно следил за ней, на его лице не осталось и тени улыбки.

— Нет, дорогая, на шутку это никак не похоже, — мягко сказал он. — Послушай, почему бы тебе не рассказать мне о себе всю правду?

— Мне нечего рассказывать тебе, — уклонилась она.

— Нет, есть, — упрямо возразил Гарри. Он взял ее за подбородок и повернул к себе. — Ты должна рассказать мне все, Мэл. Клянусь, все останется между нами.

— О Гарри, — взмолилась она, — как ты сейчас похож на меня!

— А ты иногда совершенно не похожа на себя, — серьезно заметил он, не давая ей возможности отвернуться от него. — И в этом твоя самая большая загадка. — Он провел рукой по ее щеке, а потом прикоснулся к волосам.

Гарри обнял Мэллори, погладил по волосам и коснулся их губами.

— Тебе приятно? — прошептал он на ухо.

— Гм, — протянула она нечто неопределенное и безвольно повисла у него на руках. — По-моему, тебе нужно было бы работать не сыщиком, а массажистом. — Потом неожиданно встрепенулась и подняла голову. Их глаза встретились на какое-то мгновение, после чего Гарри нежно коснулся ее губ.

Мэл глубоко вздохнула и резко отпрянула от него.

— Гарри, ты же сам говорил, что придерживаешься старомодных принципов в отношениях с женщинами, — тихо произнесла она, поправляя волосы, и медленно пошла на кухню.

Гарри последовал за ней. Он снял пиджак и остановился на пороге, опершись о стену.

— Совершенно верно, но есть одна вещь, которая не дает мне возможности неукоснительно следовать своим принципам. Не знаю, говорил ли тебе кто-нибудь, но твои губы удивительно напоминают нежные лепестки тех самых фиалок, которые я тебе сегодня подарил.

— Хм, — насмешливо произнесла она. — Ты уверен в этом? — Она достала из холодильника непочатую бутылку шампанского. — Твое любимое. Видишь, какая у меня хорошая память. Давай выпьем за приятный вечер, детектив Гарри! — игриво предложила Мэл.

— Ты хочешь сказать, что для нас он еще не закончился? — ухватился за последнюю возможность Гарри.

Она ответила ему мягкой улыбкой.

— Не могу же я выгнать тебя домой голодным. К счастью, в холодильнике еще кое-что осталось.

Гарри открыл холодильник и внимательно осмотрел его содержимое.

— Вот теперь я вижу, что ты действительно готовилась к самому что ни на есть настоящему ужину. — Он вынул из холодильника золотистую тушку перепела и проглотил слюнки. — Ты собиралась все это приготовить? Для меня?

— Да, а что тут такого? Более того, я собиралась приготовить французский салат, итальянскую приправу к птице и еще много других вкусностей.

Гарри вытаращил на нее глаза и какое-то время вообще не мог произнести ни слова.

— Никогда бы не подумал, что, помимо всех своих достоинств, такая знаменитость может еще и готовить.

— Если будешь насмехаться, то вообще ничего не получишь. Хочешь, я сделаю сандвич? Это очень быстро. С майонезом или горчицей? — спросила она, поднимая бокал с шампанским.

— И то и другое, — не задумываясь ответил Гарри. Пока она готовила сандвичи, он безотрывно смотрел на нее и думал о том, чем может закончиться для него этот вечер.

— Думаю, что даже Матисс не смог бы изобразить более прекрасное блюдо. Кто бы мог подумать, что на Манхэттене все еще умеют готовить сандвичи?

Гарри, захватив бутылку шампанского, пошел в гостиную и уселся прямо на пол. Вскоре Мэл принесла сандвичи и уселась рядом с ним, наблюдая, как он ест. Немного помолчав, Гарри взглянул на Мэл и увидел тот самый отрешенный взгляд, так поразивший его при их первой встрече.

— Мэл, — мягко произнес он, беря ее за руку, — я вообще ничего не знаю о тебе. Тебе нужно поделиться с кем-то своими мыслями. Почему бы не со мной?

Она грустно улыбнулась и пожала плечами:

— Не знаю, Гарри. Это достаточно банальная история. Все дело в том, что я многие годы пыталась забыть о ней, но так ничего и не получилось.

Он нахмурился и задумчиво посмотрел на нее.

— Если хочешь знать, у меня такое ощущение, словно я вообще не существовала до тех пор, пока не придумала себе новую жизнь. — Она остановилась, долго молчала. А потом вдруг стала рассказывать о своем детстве, о грубом отце-алкоголике, о пораженной глубочайшей депрессией матери и о том, как они бросили все на свете и отправились куда глаза глядят, остановившись в небольшом городке Голдене.

— Какой-то паршивый городишко! — в сердцах воскликнула мать, когда они ехали по пустынным улочкам Голдена в забитом пожитками старом автомобиле. И она была права. Городишко действительно был паршивым, почти безлюдным и совершенно невзрачным. Собственно говоря, там была лишь одна длинная улица, вдоль которой стояли покосившиеся от времени серые деревянные домики. Разумеется, там был свой центр, состоявший из небольшой площади, запущенного парка, памятника ветеранам всех войн, местной почты и достаточно большого супермаркета.

Мэл до сих пор не могла найти слов, чтобы описать то чудовищное одиночество, которое испытала в Голдене. Единственным близким человеком оставалась ее мать, да и то лишь потому, что жили они под одной крышей.

Мать вообще никогда и ни о чем не заботилась и жила какой-то отстраненной и безразличной жизнью. И это досаждало Мэри больше всего. Она часто лежала на старом виниловом диване, с ужасом думая, что если вдруг умрет, то никто и слезинки по ней не прольет. В такие моменты она по-прежнему ощущала себя полным ничтожеством, маленькой букашкой, которая почему-то ползает по этой грешной земле и вызывает у окружающих только презрение.

Мэл всегда с ужасом вспоминала тот старый и грязный трейлер, в котором они обосновались с первого дня своей нелегкой жизни в Голдене.

Мать разместилась в дальней комнатушке, единственное окно которой так и не удалось открыть. А Мэри жила напротив. Украшением ее жилища был красный виниловый диван, на котором она провела все свое детство. Летом в трейлере было невыносимо жарко, а зимой столь же невыносимо холодно, и ничто не скрашивало их безрадостную жизнь.

Мать целыми днями сидела перед включенным телевизором и смотрела все подряд.

— Мама, — пыталась иногда увещевать ее Мэри, — ну хватит смотреть всякую дрянь. Уже очень поздно, а мне нужно хоть немного поспать.

Та закуривала очередную сигарету и смотрела на дочь затуманенным взглядом.

— Я смотрю телевизор, — повторяла она одну и ту же фразу.

Мать так и не нашла работу в этом городке. Они жили на социальное пособие, которое Мэри получала каждую неделю, и это всегда напоминало ей о своей нелегкой судьбе.

— А, это опять ты, — говорила, бывало, ей пожилая миссис Аврора Петерсон, выдававшая социальные пособия в здании местной администрации. Причем делала это с какой-то издевкой и каждый раз долго искала ее фамилию в своем огромном журнале. — Так, так, понятно, — недовольно ворчала она, словно расставалась со своими кровными деньгами.

Мэри всегда думала, что социальные пособия должны выдавать те люди, которые сами хоть когда-нибудь его получали. Только они могли быть более снисходительны к тем, кто оказался за чертой бедности.

— Когда же твоя бесстыжая мать удосужится найти работу и перестанет требовать помощи от налогоплательщиков? — каждый раз выговаривала ей миссис Петерсон.

Сгорая от стыда и унижения, Мэри плелась в другой конец города, в магазин, где она отоваривала талоны. Обычно она получала небольшой набор продуктов, состоявший из маргарина, кукурузных хлопьев, молока, сыра, дешевой вареной колбасы и нескольких буханок уже нарезанного хлеба. Иногда они позволяли себе немного кофе и пару фунтов дешевого мяса, но это было только по большим праздникам. Потом Мэри шла домой, а по пути покупала пару пакетов картошки, без которой прожить им было практически невозможно.

Мать все реже и реже покидала старый трейлер, каждый день требуя от дочери по пачке сигарет. Мэри пыталась убедить ее, что не стоит курить так много, но та только отмахивалась. А когда сигареты неожиданно кончались, она просто сходила с ума и устраивала жуткие скандалы. Если же ее не оказывалось дома, это означало, что она пребывает в состоянии крайней депрессии. И тогда Мэри бегала по берегу моря, разыскивая мать.

А еще она помнила свой первый день в новой школе.

Учительница втолкнула ее в класс, где на нее уставились тридцать пар детских глаз. Увидев новенькую, все дружно захихикали и стали шушукаться. А она стояла перед ними в старом платьице, с непричесанными волосами, в ужасных очках с толстыми стеклами. В ту же секунду по классу прошел шепот: «Гадкий утенок». Учительница сделала вид, что не услышала.

— Дети, поздоровайтесь с Мэри Мэллори, — строго приказала она.

— Привет, Мэри! — крикнул кто-то, и все опять захихикали. С тех пор с ней никто не разговаривал, никто не дружил и вообще никто не обращал на нее ни малейшего внимания. Так она и жила в своем замкнутом мире с постоянным ощущением ненужности. Она была просто пустым местом в этом Богом забытом городке, где даже мать, казалось, не замечала ее существования.

Мэл тряхнула головой, словно сбрасывая с себя невыносимо тяжелый груз воспоминаний, и посмотрела на притихшего Гарри. Тот смотрел на нее с глубокой симпатией и сочувствием.

— Знаешь, Гарри, я никому на свете не рассказывала о себе так много, как тебе. Конечно, надо бы сходить к психоаналитику, но я страшно боюсь этого. Мне почему-то кажется, что если я поведаю ему о своей прошлой жизни, то она снова вернется, и я снова стану той самой Мэри Мэллори, от которой убегала всю сознательную жизнь.

Гарри взял ее руки и нежно пожал их. Они были холодными, как ледышки, и такими же бледными, как ее бескровное лицо. Затем он неожиданно повернул их ладонями вверх и поцеловал.

— Ты была смелой и целеустремленной девочкой, Мэл, и в конце концов победила, — восхищенно проронил он. — Кстати, как тебе это удалось?

Она молча пожала плечами и какое-то время собиралась с мыслями.

— Ничего необычного, — наконец произнесла она, слабо улыбнувшись. — Я оказалась достаточно умной девочкой, схватывала все на лету, много работала, ночами просиживала за учебниками, хорошо закончила школу, получила грант и поступила в университет. Вот, собственно, и все.

Обычная история. — Она тяжело вздохнула, вероятно, вспомнив эти трудные годы учебы и работы. — Потом я закончила университет и… Впрочем, дальнейшее тебе хорошо известно… Гарри, — едва слышно прошептала она и положила голову ему на плечо. От него исходило такое приятное тепло, что даже голова кругом пошла. — Не уходи. Мне страшно. Гарри привлек Мэллори к себе.

— Тебе нечего опасаться, Мэл. Все нормально. Тебе ничто не угрожает. Твое прошлое уже давно позади. Прошлое тем и хорошо, что никогда не возвращается. Поверь мне, Мэл, все уже позади.

Она подняла голову и взглянула на него огромными голубыми глазами, словно пытаясь удостовериться в правдивости его слов.

— А вот остаться у тебя я, к сожалению, не могу, — продолжил Гарри с неизбывной грустью. — Очень неудачный момент для этого.

Мэл вцепилась в его руку и понуро повесила голову.

— Я знаю. Мне просто страшно оставаться дома одной. — Гарри провел пальцем по ее щеке:

— Все будет нормально. Вот увидишь, все будет хорошо. А я обещаю напоминать о себе как можно чаще.

Мэл грустно усмехнулась, шмыгнула покрасневшим от слез носом и прижалась к нему. Гарри не удержался и поцеловал ее, хотя и знал, что не следует этого делать. Во всяком случае, сейчас. Она потянулась к нему, прижалась всем телом и неожиданно ответила на его поцелуй. Он чуть не задохнулся. Ее губы действительно напоминали нежные лепестки фиалки. Затем он неожиданно отпрянул от нее, посмотрел ей в глаза и хитро усмехнулся.

— Думаю, что мне придется спать на софе.

— У меня есть специальная комната для гостей, но постель там не приготовлена.

— В этом нет необходимости, — успокоил ее Гарри. — Дай мне подушку, одеяло, и ты увидишь, что через пять минут я буду спать без задних ног.

— Только не давай волю своей фантазии, Джордан, — шутливо пригрозила ему Мэл, а потом схватила подушку и швырнула в него.

— Попытаюсь, но думаю, что это будет не так-то легко сделать. — Он крепко прижал подушку к груди, шутливо подмигнув Мэллори. — Доброй ночи, Мэллори Мэлоун, и пусть тебе снятся только приятные сны.

— Постараюсь, — тихо сказала Мэл и перекрестилась одним пальцем, как делала это в раннем детстве.

— Спокойной ночи, — еще раз повторил Гарри и поцеловал ее в кончик носа.

— Спокойной ночи, Гарри.

Услышав какие-то странные звуки, Мэл резко подняла голову и посмотрела на часы: пять утра. Она закрыла глаза и прислушалась. Откуда-то доносился звук льющейся воды. В следующую секунду она вспомнила все обстоятельства прошлого вечера и улыбнулась. Детектив Джордан оказался — ранней пташкой и уже гремел посудой на кухне.

Она спустила ноги с кровати, потянулась, надела короткий розовый халат и потопала босыми ногами на кухню. Гарри стоял у плиты в одних темно-синих боксерских трусах и увлеченно возился с кофейником. Она остановилась на пороге и внимательно наблюдала за ним, стараясь не привлекать к себе внимания. Он был красив, этот бостонский детектив — высокий, стройный, смуглый.

— У тебя такие кусты на голове, будто ты всю ночь на ней спал, — пошутила Мэллори, решив напомнить о себе.

Он резко повернулся и удивленно посмотрел на нее.

— Извини, я почему-то не догадался взять с собой расческу, — смущенно пробормотал Гарри, тщетно пытаясь пригладить непокорные кудри. — И зубную щетку, — добавил он, лукаво подмигнув ей.

— Ничего страшного, — поспешила успокоить его Мэл. — У меня есть и то, и другое.

— Прекрасная забота о госте в пять часов утра. Прошу прощения, я не хотел будить тебя.

— Все нормально, Гарри. Разве я могла, скажи на милость, упустить прекрасную возможность полюбоваться тобой в таком виде? — Она широко улыбнулась и вдруг с удивлением поняла, что весь этот кошмар с ее прошлым позади. Сейчас она ощущала себя прежней Мэллори Мэлоун — уверенной в себе, прочно стоящей на ногах телезвездой. А точнее, сейчас она чувствовала себя намного лучше, чем прежде. И если на свете действительно есть счастье, то сейчас она была очень башка к нему.

Гарри поставил чайник на плиту, подошел к ней и обнял за талию.

— Надеюсь, сейчас я имею право просить тебя о свидании? — шутливо прошептал он ей на ухо. — О настоящем свидании, которое неизбежно влечет за собой определенные последствия для нас обоих? У меня или у тебя?

— На этот раз у тебя, — быстро предложила она. — Теперь мой черед познакомиться с жилищем человека, с которым я буду встречаться.

— К сожалению, сейчас не могу сказать ничего определенного. Нужно заглянуть в график работы.

— Мне тоже.

— В таком случае я позвоню тебе сегодня вечером.

Кофеварка зашумела и замигала лампочкой. Мэл выскользнула из его рук, достала с полки чашки, а потом поставила на стол сахар и молоко.

Он подошел к ней поближе, забрал кофеварку, осторожно поставил на стол, а потом крепко прижал ее к себе. Она ощутила тепло его сильного тела, посмотрела на его небритое лицо, на густые курчавые волосы на груди и подумала, что этот человек определенно представляет для нее опасность. Как мужчина, разумеется. При следующей встрече она вряд ли найдет в себе силы противиться его обаянию.

— У тебя уже щетина отросла, — уклонилась Мэллори от его пронзительного взгляда и стала торопливо наливать себе в чашку молоко.

Гарри сделал глоток кофе и посмотрел на часы.

— Мне еще надо забрать вещи из гостиницы, — а потом успеть на шестичасовой самолет.

— В таком случае пошевеливайся.

— А я что делаю? — Он стал торопливо отхлебывать из чашки горячий кофе, искоса поглядывая на Мэл. — Хочу поблагодарить Тебя за то, что поверила мне вчера вечером.

Она молча кивнула и опустила голову. Гарри допил кофе, быстро оделся и через минуту был уже у двери.

— Знаешь, сейчас я чувствую себя как заправский любовник, который на рассвете вскакивает с постели любимой и исчезает в предутреннем тумане.

— За исключением того, что у меня нет мужа. И слава Богу.

— Я тоже рад этому обстоятельству, — весело улыбнулся Гарри. — Я люблю, чтобы моя женщина была свободной и без какой бы то ни было обузы.

Мэл прильнула к нему и снова вдохнула исходящий от него запах здорового и чистого мужского тела. Как ей не хотелось в этот момент отпускать его от себя, но ничего не поделаешь. Зная, что он ждет ее ответной реакции, она подняла голову и охотно подставила ему свои губы для поцелуя.

Он был таким же долгим, сладострастным и необыкновенно приятным, что и прошлым вечером.

Наконец Джордан отпустил ее, грустно вздохнул и повернулся к двери.

— Лара Хейверз сказала, что непременно позвонит тебе, — с нескрываемой ревностью бросила Мэл ему вдогонку.

— Правда? — наигранно удивился Гарри. — Какая жалость, что моего телефона нет в справочнике. Ну все, пока, — взмахнул он рукой, исчезая за дверью подоспевшего лифта. — Я позвоню тебе.

Мэл вернулась в спальню и с восхищением посмотрела на огромный букет фиалок. На ее губах блуждала рассеянная улыбка. Она хотела было отправиться в ванную, но тут ее взгляд неожиданно упал на видневшийся из-под вазы край конверта. Самое удивительное, что она его до сих пор не видела. Теряясь в догадках, Мэллори взяла его, осмотрела со всех сторон, потом открыла и вынула оттуда фоторобот предполагаемого убийцы-маньяка.

— О, Гарри, — прошептала она мгновенно побелевшими от гнева губами, — как ты посмел! Ну и шуточки у тебя, детектив проклятый!