Нори скинула куртку и джинсы, оставшись лишь в рубашке. Она закуталась в одеяло и сидела тихо, как мышка. Волнение колотилось где-то под горлом, отдаваясь нервной дрожью в кончиках пальцев. Она, конечно, очень его хотела. До боли, до тряски. Разговоры во время обхода территории и у костра растревожили ее сердце, разбередили душу. В печальной истории Эрика она видела отражение собственных чувств. Она знала, что нечто подобное будет испытывать через много лет, говоря кому-нибудь об Артуре, своей любви к нему. Эрик любил Стейну и будет любить всегда, она любила Кеннета, и вряд ли когда-то это чувство оставит ее. Он не был гостем в ее сердце, он поселился там навсегда.

Наверное, впервые Нори осознала, что никогда не будет с Артуром Савицким. Как бы она ни стремилась к нему, как бы ни желала, но он всегда будет относиться к ней, как к девочке для забав. Не более. И не было в этом ничьей вины. Раньше Нори полагала, что на пути к ее счастью стояла Хелл, но теперь она явно видела, что дело в самом Кеннете. Они разные. Кеннет никогда не полюбит такую, как она.

А Эрик… Она восхищалась им, хотела его. Нори предпочла бы испытывать эти чувства к кому-нибудь другому. Было бы проще, увлекись она тем же Женькой-Гуном. Но по иронии судьбы ее тянуло к дяде Артура, к Старшему Севера, к Предводителю Ястребов. И она прекрасно понимала, что им не стоит начинать эти игры, затевать грязную интрижку, которая, безусловно, подпортит репутацию обоим. Но Нори так истосковалась по теплу и ласкам, по сладкому томлению возбуждения. Артур никогда не баловал ее нежностями, а Эрик был совершенно другим. Девушка была уверена, если он сейчас не выгонит ее из палатки, впереди их ждет много страстных ночей, и оба они будут счастливы иметь что-то, кроме звенящего одиночества и неутоленных желаний.

Спустя несколько бесконечных минут Старший вошел в палатку. Он опустился на колени, потянул за тесьму, которая стягивала плащ. Нори замерла, безмолвно наблюдая, как он избавляется от верхней одежды, небрежно отбрасывая ее в сторону. Эрик остался в одной рубашке и штанах, зябко повел плечами.

— Погреешь меня, Цветочек? — улыбнулся он, приподняв бровь.

— Иди ко мне, — позвала Нори, раскрывая одеяло.

Старший без промедления воспользовался ее приглашением. Их губы сразу встретились, и Нори тихо застонала, с радостью вспоминая вкус его поцелуев. Ее руки тут же нырнули вниз, чтобы избавить Эрика от штанов. Девушка уверенно расправлялась с ремнем, не разрывая поцелуя, но он отстранился.

— Нори, — тихо проговорил Эрик, накрыв ее пальцы своей ладонью.

— Не надо, — заскулила она. — Эрик, я знаю, нам, наверное, не стоит этого делать. Но меня к тебе тянет, тебя ко мне — тоже. Мы уже год близко общаемся, работаем вместе. Я думала, пройдет, но становится только хуже. Давай просто сделаем это. И гори оно все…

Эрик широко улыбнулся, чуть качая головой.

— Я хотел сказать примерно то же самое. Мне будет мало одного раза, Нори, — признался он.

— Думаю, мне тоже, — тихо проговорила Нори, стаскивая с него, наконец, брюки вместе с бельем.

Эрик хрипло выдохнул, снова накрывая ее губы своими. Он запустил руки под ее широкую кружевную рубашку, ища грудь. Девушка вздрогнула, потому что его пальцы были ледяными.

— Холодно, — застонала она ему в рот.

— Я же просил погреть, — посмеивался Эрик, дразня ее соски.

Ощущения были такие острые, почти болезненные. Холод на затвердевших пиках ее груди, жар поцелуев на губах. Нори вздрагивала от каждого прикосновения. Пока руки Эрика не нагрелись от ее разгорячённого тела. Девушка перестала дергаться, лишь томно прогибалась, подставляя грудь его ласкам.

Эрик развязал ленты, которые служили вместо пуговиц, распахнул рубашку Нори и начал медленно продвигаться ртом вниз по оголенной коже. Он целовал ее шею, плечи, задерживаясь на каждом изгибе, дразня языком каждую ямочку.

— Черт, Нори… — бормотал он ей в кожу. — Так хочу тебя… Ты такая сладкая… Не холодно, Цветочек? Ты у меня не замерзнешь.

В ответ она лишь усмехнулась и сняла рубашку одним махом. Эрик застонал, снова осыпая ее поцелуями.

— Не замерзну, — уверила его девушка. — С тобой горячо.

Он снова застонал, а Нори в это время раздевала его, балуя мужское тело поцелуями. Она наконец прижалась губами к ястребу на его плече, провела языком по ленте рун. Ей безумно нравилось прикасаться к его телу, чувствовать, как сокращаются мышцы, когда она гладит его, целует. Это было не менее приятно, чем наслаждаться его нежностями.

Эрик уложил ее на матрас, накрывая своим телом сверху, заботливо закутывая их обоих в спальник. Нори обняла его и полностью расслабилась, отдаваясь во власть умелых мужских ласк. Томные поглаживания, неторопливые поцелуи и море трепетного возбуждения распалили ее тело, заставили петь душу. Она не была поклонницей ванильного секса, но сейчас нуждалась именно в нем. И миссионерская поза, которую весьма предсказуемо навязал ей Эрик, была идеальной для их первого раза.

Он провел ладонью между ее бедер, безмолвно прося Нори развести ноги, коснулся ее там, где она более всего желала. Девушка дернулась, с трудом подавив крик удовольствия.

— Ты такая горячая, детка. С ума меня сводишь, Цветочек, — шептал он, легонько поглаживая ее клитор. — Тебе нравится? Как ты любишь?

Нори не ответила, лишь поцеловала его со всей страстью и пылом, которые кипели в ее крови.

— Мне все с тобой понравится, — приговорила она ему в губы. — Только не останавливайся.

Эрик замер на миг, но недовольное хныканье Нори побуждало его не медлить более. Он пристально смотрел на нее, пока его член погружался в тугую горячую глубину. Девушка заметалась под ним. Она дергала головой в разные стороны, скуля и захлебываясь воздухом, и Эрик даже перепугался. Он замер на полпути, спросил:

— Нори, больно? Что не так?

— Нет, нет, — хныкала она, жмурясь от переполняющих ее ощущений. — Просто… давно. Не могу расслабиться… Прости.

— Боже, — выдохнул Эрик. — Не извиняйся. Черт… Это так… круто.

Несмотря на волнительное возбуждение, от которого девушку буквально потряхивало, она не могла не захихикать.

— Круто? — хохотнула Нори. — Не к лицу вам, Эрик Лазаревич, выражаться как подросток.

Он сдвинул брови, криво ухмыльнувшись, и вместо ответа одним аккуратным, уверенным толчком вошел в нее полностью.

— Ух, — выдохнула Нори, прогибаясь в спине.

— Поговори мне еще, — с игривой сердитостью пригрозил ей Эрик, чуть прикусывая сосок.

И Нори действительно стало не до разговоров, потому что у нее совершенно расплавились мозги, утекая на юг. Эрик двигался сначала медленно и размеренно, изводя ее сладким трением, давая привыкнуть, полностью расслабиться. А потом стал ускоряться, набирая темп. Его рот не отпускал губы Нори.

— Тише, Цветочек, тише, — уговаривал он ее между поцелуями. — Не надо кричать на весь лагерь, красавица.

Нори кивала, извинялась и снова громко стонала, сама стремясь к его губам, прося заглушить ее восторги поцелуями. Она настолько закружилась в вихре чувств, что совершенно не заметила, как… кончила. Оргазм накрыл ее совершенно неожиданно, кольнув острой иглой, окатив на миг волной звенящего удовольствия. Она вся напряглась в руках Эрика, больно куснув его от неожиданности за губу.

— О боже, — прохрипела она, чуть дрожа от перевозбуждения, которое никак не желало покидать ее. — Прости.

— Серьезно? — усмехнулся Эрик, облизывая прикушенную губу.

— Кажется — да, — растерянно проговорила Нори, почти стыдясь своей скорострельности.

— Так быстро? Это все? — продолжал подначивать ее Старший. — Теперь ты повернешься ко мне спиной и захрапишь?

Девушка сощурилась на него и угрожающе процедила сквозь зубы:

— Если не прекратишь издеваться, то так и будет.

— Не могу ничего обещать, — продолжал веселиться Эрик, сияя от самодовольства, как медный таз.

— Ты такой козел, — буркнула Нори, пытаясь злиться на него.

— Где-то я это уже слышал, — посмеивался он, подхватывая Нори под коленкой, чуть сгибая ее ногу, — А потом кто-то на утро пожаловал с теплыми пышками и горячим минетом.

— Знаешь, ты меня иногда жутко бесишь. Так бы и…

Она задохнулась, не договорив, потому что Эрик толкнулся в нее сильно и под каким-то другим углом, задев что-то безумно чувствительное внутри.

— О, чёрт, — ругнулась Нори, выгибая спину, позволяя Эрику согнуть ее ногу так, что колено почти касалось груди.

Эрик лишь усмехнулся, забавляясь, и продолжил двигаться, изучая ее реакцию на каждое свое движение. И его абсолютно удовлетворяло то, что он видел. Нори то кусала губы, то сжимала их изо всех сил, видимо, чтобы не кричать. Она цеплялась то за простынь, то за одеяло, то за него, снова и снова умоляя не останавливаться, ругаясь и поскуливая. Он целовал ее, гладил, шептал, какая она красивая и горячая, откровенно наслаждаясь ее отзывчивостью и страстью.

А Нори… Она понятия не имела, что после ее оргазма еще возможно продолжение. Она часто думала о сексе с Эриком, часто представляла. Ей всегда казалось, что он, весь такой классический, правильный, предпочитает стандарты и в постели. Но, когда он согнул и вторую ее ногу, заставляя девушку практически завыть от ярких, острых ощущений, она поняла, что очень, очень, очень недооценивала Старшего.

Нори все еще ждала, что он кончит, когда второй оргазм, практически так же неожиданно, как и первый, накрыл ее с головой. В этот раз он длился дольше. Ощущения были не такими сильными, но более насыщенными, богатыми. Она с тихими стонами смаковала остатки удовольствия, сжимая внутри его член. А Эрик, милостиво дав ей полминуты на восстановление дыхания, встал на колени, закинув ноги Нори себе на плечи. И она потерялась, впала в какую-то кому, утонула в тугом сиропе наслаждения. Не помня себя, девушка просто позволила ему делать все, что захочется. Сверху, сбоку, сзади, под разными углами и с разной силой. Нори едва ли могла вспомнить свое имя, его имя, где они находятся, зачем вообще живут на этом свете. Она просто парила на пушистом облаке в стране своих самых смелых фантазий, время от времени повторяя, как ей хорошо, как прекрасно.

Нори уже была готова выключиться, когда услышала властный низкий голос с хрипотцой, который звал ее:

— Вставай. Черт, Нори, вставай.

Нори стояла на коленях, а он тянул ее вверх, чтобы она могла прижаться спиной к его груди. Девушка запрокинула голову ему на плечо, мелко подрагивая от новой волны тепла внутри нее.

— Сейчас, Эланор. Кончай, девочка. Со мной, — потребовал он.

Нори захныкала, сжимаясь, почти плача, потому что никак не успевала догнать его. Она почувствовала, как он взял ее за руку, поднес пальчики к губам, втянул в рот, положил их ей на клитор, сам надавил, побуждая ее ласкать себя.

— Ммм, — протянула она довольно, чувствуя, что все же успеет.

Их тела сотрясались в унисон. И Нори, наверное, упала бы, не держи он ее так крепко. Сладкие томные поцелуи опалили кожу ее шеи сзади, а потом сильные руки уложили девушку на прохладные простыни.

— Ты лучше всех, Артур Кеннет Савицкий, — пробормотала Нори.

Она распахнула глаза, слишком поздно понимая, что сказала. Даже не прикасаясь к Эрику, она почувствовала, как все его тело напряглось, окаменело. Ошибка отрезвила ее мгновенно, перечеркнув толстой красной линией все волшебство этой волшебной ночи.

— Эрик, — тихо позвала Нори дрожащим голосом, приподнимаясь на локтях. — Боже, прости меня.

Он сел, повернувшись к ней спиной, запустил пальцы в волосы, шумно выдыхая. Нори задрожала. Ей было бы легче, если бы он начал кричать на нее, обвинять, обзывать. Но это молчание и напряженная спина просто убивали ее.

— Эрик, пожалуйста, — прошептала девушка.

— Нормально, Нори. Все нормально, — наконец отозвался он сухим бесцветным голосом.

— Ненормально, — зацепилась она за его слова. — Ничего нормального тут нет и быть не может. Я не должна была… Это…

— Нори, — попытался перебить Эрик.

— Я просто… Ты… Я не знаю, почему так тебя назвала, — не унималась девушка, отчаянно желая исправить то, что нельзя было исправить.

— Потому что ты его любишь, потому что думала о нем, потому что представляла… — предполагал Старший вслух.

— Нет, нет, нет, — Нори, наконец, набралась храбрости и сил, чтобы броситься к нему.

Она обняла Эрика сзади, укутывая их обоих одеялом.

— Никого я не представляла… Просто ты… вы так похожи. Слова, голос…

— Ох, Нори, полагаешь, что спасешь ситуацию, рассказывая о сексе с Артуром? Я и так понял, что ты нас опять перепутала, — невесело усмехнулся Эрик.

— Прости. Я не знаю, что сказать. Я не хотела тебя обидеть. Это словно… затмение какое-то, — продолжала оправдываться она. — Не гони меня, пожалуйста. Ты так нужен мне.

Нори почувствовала, как горячие слезы покатились по ее щекам. Одна мысль, что Эрик отправит ее спать к себе и не захочет больше видеть, причиняла ей адскую боль, впиваясь кинжалом в сердце.

— Не плачь, Цветочек.

Он обернулся к ней, сгреб в охапку, усаживая на колени, поправляя съехавшее с ее плеч одеяло.

— Не надо плакать, девочка. Ты любишь его, нет смысла извиняться за это.

Нори впервые захотелось возразить ему, соврать, что не любит, что это просто нелепая ошибка. Но она не могла врать, в этом не было смысла. Эрик видел ее насквозь.

— Ты ее тоже любишь, да? — посетила Нори внезапная догадка. — Любишь Стейну?

— Да. Я всегда буду ее любить. Наверное, как и ты будешь всегда любить Кена. В какой-то степени я понимаю, что ты чувствуешь, но, откровенно говоря, все равно паршиво слышать имя племянника после такого классного секса.

— Прости, — снова всхлипнула девушка.

— Прощаю, — тихо ответил Эрик.

Они молча сидели обнявшись, пока Нори не успокоилась, пока не высохли слезы.

— Можно я останусь здесь сегодня? — тихо спросила девушка. — И потом — тоже? Я хочу быть с тобой, Эрик. Очень-очень. Правда.

Он чуть улыбнулся, умиляясь ее детскому попрошайничеству, не в силах отказать.

— Оставайся, Цветочек, — позволил Эрик. — Я тоже устал быть один.

Не сговариваясь, они разомкнули объятия. Нори натянула трусики, собиралась надеть рубашку, но Эрик выдал ей свою чистую майку с длинным рукавом. Она поблагодарила его, не глядя в глаза. Старший расстелил спальник, дождался, пока Нори уляжется рядом, накрыл их сверху одеялом. Девушка крепко прижалась к нему, уткнувшись носом в подмышку. Она сто раз пыталась заговорить, что-то сказать ему, но так и не раскрыла рта. Каждая мысль казалась нелепой. Нори снова и снова старалась придумать что-то, оправдаться лучше, как-то поддержать его, обнадежить, но в итоге обнаружила, что Эрик ровно дышит, и его тело расслаблено, спокойно во сне. Девушка разочарованно вздохнула, но одновременно порадовалась. Ей очень хотелось надеяться, что он отпустил ситуацию, раз позволил ей остаться и так скоро заснул.

Сама же Нори еще долго лежала с открытыми глазами, пытаясь понять, откуда в ее сознании всплыло имя Артура. Наверное, она слишком часто вспоминала их первую близость, когда он был таким порывистым и страстным. Когда говорил те же слова, что и Эрик, тем же голосом. У Артура он был чуть более хриплым из-за сигарет, но все равно похожим. Остаточная память сыграла с ней злую шутку. Ни за что на свете она не назвала бы Эрика именем племянника. Это было омерзительно, жестоко, нечестно. Он не заслуживал такого. Старший дал ей работу и покровительство, а сегодня еще и ублажил ее так, как не мог (или не желал) Артур. И чем она ему отплатила? Засыпая, Нори решила, что будет стараться изо всех сил загладить свою вину. Она заставит Эрика забыть об этом недоразумении. Он не пожалеет, что пустил ее в свою палатку, свою постель, свою жизнь.

Нори проснулась по привычке раньше всех. Она томно улыбнулась, с удовольствием ощущая жар мужского тела и тяжелое кольцо сильных рук. А еще в ее бедро упиралась бодрая утренняя эрекция Старшего. Томная улыбка Нори превратилась в коварный оскал. Девушка прижала губы к теплой груди Эрика, прокладывая дорожку поцелуев вниз, и задержалась на животе, довольно усмехнувшись, когда предводитель Ястребов зашевелился, просыпаясь. Нори погладила его рукой, чуть сжимая мошонку. Она не особенно любила минет. Артур обычно предпочитал делать это быстро и жестко. Нори чуть тряхнула головой, выкидывая все мысли о бывшем Командире, сосредотачиваясь на настоящем.

Ей вспомнился утренний офис и почти парализованный от ее напора Эрик. Он, наверное, был бы рад тогда остановить Нори, но определено у него не было на это сил. Тогда она чувствовала себя его королевой, упивалась властью. И очень хотела повторить этот опыт.

— Хей, ты где? — услышала она хриплый ото сна голос Эрика, приглушенный одеялом. — Оу… Черт, Нори.

Он дернулся, едва она накрыла губами головку, но не остановил ее. Нори было приятно думать, что он не только не может ее прервать, но и не хочет. Она втянула его в рот почти до конца, начиная плавное, влажное скольжение. Иногда она помогала себе рукой, но потом поняла, что Эрику больше нравится, когда она играет его яичками и давит на точку чуть ниже за ними. Нори мысленно посмеивалась, слыша, как он глухо ругается, то проклиная ее, то боготворя. Это было лучшей музыкой, лучшей мотивацией. Она получала удовольствие от процесса, сама себе удивляясь.

— Нори, — угрожающе зарычал Эрик, и она поняла, что он на грани.

Девушка втянула щеки, доводя его до пика, глотая все, что он давал ей, почти мурлыча от удовольствия, а потом выпустила его изо рта, облизнулась и стала пробираться наверх.

— Воздух, свежий воздух, — хихикала Нори, выбравшись из-под одеяла.

— Ты невероятная хулиганка, — посмеивался с ней и Эрик.

— Знаю. Отшлепаешь меня попозже. Овсянка сама себя не сварит. Пора вставать.

Нори было дернулась, чтобы выбраться из спальника, но Эрик задержал.

— Рано, — сказал он, накрывая ее рот своим.

Они целовались долго и сладко, смакуя друг друга, растворяясь друг в друге. Нори прижалась к нему всем телом, запустив пальчики в его мягкие волосы. Тая, млея. Эрик нехотя отстранился, несколько раз чмокнув ее в губы, в нос, щеки, лоб.

— Теперь иди. Отпускаю, — нехотя разжал он руки.

— Спасибо, Старший. Очень мило с твоей стороны, — издевательски козырнула ему Нори, вылезая из походной постели.

Она быстро одевалась, ругаясь на холод. Но ее грел взгляд Эрика, который блуждал по телу девушки, и его довольная улыбка. Уже по пути на кухню Нори невольно вспомнила, что Артур не выносил утреннее дыхание. И вообще не целовал ее. Никогда. Девушка аж споткнулась, ненавидя себя за очередное сравнение дяди с племянником. Она снова вспомнила свою роковую ошибку и напряженную спину Эрика, его горький голос, наполненный ядом омерзительного понимания. Провозившись с костром и готовкой, Нори немного отвлеклась.

За завтраком они сидели порознь, но постоянно обменивались краткими взглядами и улыбками. Девушки ушли к источнику мыть посуду, оставив Нори присматривать за кухней, готовить продукты для обеда. А она отправилась в палатку-склад, чтобы набрать овощей для супа. И там ее поймал Эрик. Он притянул ее к себе, расцеловывая, обнимая так жарко и страстно, что Нори стало немного страшно.

— Ты с ума сошел? А если увидят? — шипела на него девушка, вяло отбиваясь.

— Тебе все равно или — да? — только и сказал Эрик, усаживая ее на ящик, задирая длинную юбку.

— Сумасшедший. Ты сумасшедший, — бормотала Нори, но не сопротивлялась его ласкам.

Она старалась быть очень тихой, чтобы не спалиться, но руки Эрика в ее трусиках совершенно в этом не помогали.

— Эрик, пожалуйста, — хныкала она. — Я же не смогу, я закричу.

— Доверься мне.

— Давай потом.

Он убрал от нее руки, сделал шаг назад.

— Потом? Уверена? — издевательски осведомился Старший.

Нори пыталась восстановить дыхание, успокоиться, но не смогла. Она лишь отрицательно покачала головой, протягивая ему руки.

— Нет. Сейчас.

Эрик довольно хмыкнул, возвращаясь в ее объятия. Когда девушку начало потряхивать от приближающейся кульминации, он приник к ее рту поцелуем, заглушая громкие стоны, не жалея губы, которые она снова больно кусала в порыве страсти.

Вечером они опять вместе сидели у костра, а после дозора сразу пошли к шатру Старшего. На следующее утро они сели завтракать рядом, не замечая улыбочек и косых взглядов соклановцев. И Нори в этот раз возвращалась в Питер вместе с Эриком на машине. А через неделю она даже не стала ставить палатку, а помогала Эрику разложить шатер.