Саша глазел в потолок, наслаждаясь теплом тела, что укрыло его словно одеялом. Настя лежала у него на груди, и он лениво перебирал ее волосы, пропуская между пальцев, укладывая пряди в причудливый абстрактный узор.

Геллер был до безобразия спокоен и до ужаса счастлив. Отчасти, потому что был дома, и точно знал, что никто не посмеет побеспокоить, ворваться в безмятежную нирвану. Но кроме этого, Саша чувствовал, что на этот раз все случилось не просто так. В Настин день рождения был порыв, отчаяние. Потом их обоих настигла крайняя степень похоти. Но сегодня Геллер был уверен, что Настя приняла решение. От нее веяло решимостью и надежностью. Кажется, она прекрасно знала, чем закончится их тренировка, и была этому рада.

Что-то в ней изменилось. Она больше не дергалась, не смущалась, не молчала. Это одновременно радовало и пугало Сашу.

— Останься на ночь, — попросил он.

Она тут же отняла голову от его груди, приподнялась, ломая так любовно уложенный узор из волос, что красовался на Сашкином животе.

В общем, Геллер ожидал, что она будет сопротивляться.

— У меня же завтра тренировка с самого утра, — попыталась отмазаться Настя.

— Не поверишь, но у меня тоже.

— Геллер, — рыкнула.

Он почти испугался.

— Брось, Сокол. Поедем вместе. Я тебя высажу за углом, если хочешь скрываться.

Настя открыла рот, чтобы возразить, но он не дал ей такой возможности.

— Вещи у тебя с собой. Могу постирать быстро потные шмотки, но я прекрасно знаю, что ты всегда носишь с собой смену белья и формы.

Сокол сморщила нос.

— Не слишком ли ты много обо мне знаешь, господин Геллер?

— Меньше, чем хотелось бы.

— Ой ли? Хотя…

Настя деланно передернула плечами, провела ладонями по его плечам, откинула волосы назад, снова растеклась по его груди теплым киселем.

— Ладно. Останусь. У тебя хорошо.

Геллер порадовался, что она не может видеть его самодовольную улыбку. Он записал себе ночевку в список побед первым номером. И сразу захотел продолжить завоевывать Настино доверие и… любовь? Саша пока не очень хорошо понимал, для чего ему это, но азарт не оставил ему возможности струсить или поразмыслить. Да еще и Настя недолго баловала тишиной.

— Почему ты развелся? — спросила она, снова приподнявшись.

Саша чуть заметно сморщился, но оценил ее прямоту. Хотя отвечать ему не хотелось.

— Что за вопросы, Сокол? — как всегда наехал он, обороняясь.

— Любопытно, — Настя сделала большие глаза.

— Ох, ладно. Я ее бил. И бухал. Детьми не занимался. Вечно в командировках. Ну и по бабам, конечно, ходил.

— Геллер, — рявкнула она.

— Что?

— Отвечай честно.

— Ладно. Признаюсь, это она меня била.

— Саш! — Настя ткнула его в бок.

Сашка запищал, как девчонка, отбиваясь от ее пронырливых острых пальчиков, пряча ребра.

— Пощади, пощади, — скулил он, забившись в угол кровати.

Настя сжалилась, расцеловала его, уложила обратно, сама пристроилась рядом.

— Расскажи, — попросила она, — Пожалуйста. Или… Или это… больно?

Геллер фыркнул.

— Это неприятно, но терпимо, — Саша набрал воздуха в грудь, выпалил на одном дыхании, — Она спала с моим лучшим другом.

— О, — Сокол вздрогнула.

Геллер крепче прижал ее к себе.

— Прости.

— Не извиняйся. Не с тобой же изменяла, — хохотнул он, но вышло не очень весело.

Настя понимала, что бередит рану. Пусть Саша и пытался подать все легко, словно ничего особенного не произошло, но такие события всегда оставляют след. И боль, которая никогда не утихает.

Она не хотела терзать его, но все равно желала знать подробности.

— Как ты узнал?

— По ошибке уехал с ее телефоном на работу. Не успел в машину сесть, посыпались смски. Забавные такие. Оказалось, что он больше месяца ее трахал, — Сашин голос чуть дрогнул, — Я больше даже на Леху злился. Работу ему дал, доверял, думал присмотрит за Светкой, поможет, поддерживать будет. Угу, поддержал.

Настя потерлась щекой о его плечо, поцеловала. Она тоже была так себе в роли поддержки.

— Знаешь, я так счастлив, что в свое время открыл журнал с Нестеровой, а не с ним. Хотя… — он махнул рукой, — Чего сейчас гадать? Все сложилось, как сложилось. Журнальчики стопочкой, а брак мой, как карточный домик.

Геллер шумно выпустил носом воздух, но тут же отменил рефлексию.

— Да к черту все.

Он опрокинул Настю на спину, навис сверху.

— Почему мы обсуждаем в постели мою жену и ее любовника? Это ни в какие ворота!

— Ох, согласна, — простонала Настя, выгибаясь навстречу его губам, подставляя поцелуям кожу.

Сокол знала, что однажды все раскроется, и Саша вряд ли простит ее, примет. Но в этот момент ей было все равно. Потому что тело плавилось от его ласк, и снова все заныло от желания. Губы Геллера гуляли по ее груди, плечам, шее. Он спустился ниже, к животу, увлекся пупком. Настя затрепетала, догадываясь, куда его рот прокладывает влажную дорожку. Но все испортил мерзкий звук. Даже хуже ключа в замке и рингтона мобильного. В животе у Саши заурчало. Настин желудок оказался солидарен, подхватил бунтарское настроение еще громче.

Сокол схватила Геллера за запястье, дернула, чтобы посмотреть на часы.

— Ты мне однажды руку сломаешь, — сморщился он.

— Черт! Я пропустила прием пищи.

— О, блин. Да брось! — заныл Геллер.

Он прекрасно знал, что с едой у Сокол шутки плохи. И не удивился, когда она отпихнула его, вскочила, начала поучать:

— Между прочим, ты — тоже. Вставай. Нужно поесть. Мне нельзя сдвигать режим. Тебе кстати — тоже.

— Ой, Насть, — отмахнулся Саша, — Вечно ты паришься не по делу.

— Надеюсь, у тебя есть приличная еда, — продолжала бубнить Сокол, — И чистая футболка. Или…

— Или ты голая пойдешь в магазин? — продолжал веселиться от ее угроз Геллер.

— Закажу, — Настя вздернула нос, уперла кулаки в бока, — и открою курьеру в чем мать родила. Да!

— С таким потенциалом, если не сложится с Бикини, иди в стриптиз, — он бросил в нее майкой, не удержался и шлепнул по попе.

— Нахал, — взвизгнула Сокол, уворачиваясь от его захвата.

И поскакала на кухню проверять холодильник. По дороге она вытащила из своей сумки чистые трусики, надела. Было бы забавно дразнить Сашку, щеголяя без белья, но Настя считала это негигиеничным. Поэтому нашла компромисс — без штанов.

Геллер появился на кухне минутой позже, и Настя поспешила огласить помилование.

— Тебе повезло, что у меня соленый день, — проговорила она, набивая рот вареной курятиной.

— Какой день? — не понял Саша.

— Сегодня можно солить еду, — втолковала ему Сокол, прожевав, — А протеин где?

Саша достал банку из шкафа, шейкер, налил воды, засыпал скуп порошка, потряс, протянул гостье.

— Спасибо, — она приняла коктейль, но поставила рядом.

— А вчера ты ела все без соли? — продолжал недоумевать Саша.

— Да.

— И давно так?

— Больше месяца.

— Ужас. Я бы сдох.

— Соревнования через две недели. Немного потерпеть осталось, — парировала Настя, стараясь звучать оптимистично.

«Оно того стоит?» — хотел спросить Геллер, но промолчал. Лишь проводил взглядом тарелку с зеленой фасолью, которую Настя отправила греть в микроволновку. После такого интенсивного кардио Саше безумно хотелось углеводов. Какой-нибудь безумный сэндвич или пасту, на худой конец гречки с мясом. Но он решил ограничиться все той же фасолью и грудкой, разделив с Настей правильный ужин. Было бы издевательством уплетать мучное рядом с ней в такое время.

Мысли о простых углеводах исчезли, едва Настя уселась к нему на колени. Одной рукой он наглаживал ее бедра, попу, а свободной закидывал в рот стручки фасоли и кусочки курицы. Иногда ему удавалось прихватить еду губами из ее пальчиков. Сокол хихикала, игриво ворча, что он ворует последнее у голодающего.

Их идиллию сломал звонок телефона. Настя съежилась, словно ждала этого, знала, что последует за звонком. Саша заметил. Она попыталась встать, но Геллер не отпустил. Просто дотянулся до мобильника, улыбнулся, увидев имя абонента, ответил:

— Да, Дэн.

— Нет, Геллер. Не надо сразу и на все соглашаться. Это чревато, — как всегда начал разговор со стеба младший брат Бирюков.

— Иди ты, — хохотнул Саша, — Чего хотел?

— Уточняю про покер. У Костяна дела завтра образовались вечером. Я буду встречать. Ты с нами?

— Конечно.

— Круто.

— Согласен.

— Захватишь пиво и пиццу?

— Без проблем.

И тут Сашу осенило.

— Погоди секунду, Дэн.

Он прижал телефон к груди, прикрывая микрофон, повернул голову к Насте.

— Поехали со мной.

— Куда? — удивилась Сокол.

— На покер. Завтра вечером. Мы играем иногда в доме Токарева, за городом.

— Саш… — она опять собиралась отказаться.

Но Геллер быстро отсек все пути отступления.

— Ты завтра работаешь до обеда. Раньше шести смысла нет выезжать, значит успеешь и сама потренироваться. Еды сейчас наготовим или закажем. Одежда у тебя с собой, но можно будет и заехать. Заночуем там, а утром сразу после завтрака уедем — и снова ты успеваешь на тренировку.

Несколько секунд Настя сидела с открытым ртом, поражаясь, как ловко он просчитал все ходы. На языке вертелось спросить: «Зачем я тебе там?», — но она не стала озвучивать столь философский вопрос. Просто сказала:

— Да.

Саше так понравился этот незатейливый, положительный ответ, что он пересадил Настю с колен на стол одной рукой, вторую с телефоном поднес к лицу. Нависая над ней, он заговорил:

— Дэн, я буду с девушкой. Это нормально? — поинтересовался из вежливости. Безусловно, друзья будут только рады.

Бирюков закашлялся на том конце провода, но взял себя в руки.

— Конечно, нормально, Геллер. Вот если бы ты был с парнем, я б тебе руки не подал, — фонтанировал Дениска.

Настя все прекрасно слышала, захихикала.

— Мать моя волшебница! Санек, тебя, наконец, совратили? Это она хихикает? Офигеть. Надо Косте сказать. И Маринке. Сначала Маринке. Вы ведь останетесь на ночь? Девчонки меня убьют, если не познакомятся с ней. Это та самая?..

Геллер поспешил перебить болтливого друга, чтобы он не сдал его с потрохами.

— Да-да, День. Мы останемся. Девчонкам скажи, чтобы не пылили. Знаю я ваших кумушек. До завтра.

И он отбил звонок, бросил телефон на стол.

— Та самая? — ехидно поинтересовалась Настя, закидывая руки ему на шею, — Ты про меня друзьям рассказывал?

— Нет. Это я про другую рассказывал. Думаешь, ты одна у меня? Хах! Да за дверью очередь стоит, ждут, когда ты наконец свалишь.

— Ловелас, — засмеялась она.

— Еще какой.

Саша придвинул ее ближе к краю стола, поцеловал. Выдохнул в губы:

— Что ты хочешь на завтрак?

— Ты приготовишь мне завтрак?

— Возможно.

— Омлет. Четыре белка, один желток. С брокколи. Без соли.

Настя провела пальцем по резинке на его боксерах, погладила чуть ниже. Геллер подавился стоном.

— Эти разговоры о яйцах без желтков и соли невероятно заводят, — признался он очень серьезным голосом.

— Я так и подумала, — усмехнулась Сокол, — И кофе.

— Что? — не понял Саша.

Настина рука способствовала оттоку крови от головы и следственно легкому слабоумию.

— Кофе на завтрак. Черный.

— О, да. Конечно.

Геллер постанывал ей в шею, покусывая губами мягкую кожу. И продолжал сходить с ума от происходящего у него в трусах.

— Если я попрошу переписать на меня квартиру и бизнес?

— Забирай. Только не останавливайся.

«Я люблю тебя. Люблю. Люблю тебя», кричал он мысленно и сжимал зубы, чтобы не сказать это громко вслух.

— Ой, — Настя дернулась, — Больно.

Геллер помотал головой. Оказывается, зубы сжимались не просто так. Он укусил ее. Как чертов вампир. Пометил.

— Прости. Прости, пожалуйста, — извинялся Саша, зализывая отпечатки зубов, — Ты меня с ума сводишь, Сокол. Сама виновата.

Он сдирал с нее одежду, как дикарь какой-то. Едва не порвал трусики. Поднял глаза, боясь увидеть на ее лице испуг, но прочитал лишь отражение собственного желания. Неистового, первобытного. Настя спешно сдвигала вниз его боксеры, заерзала, двигаясь ближе к краю, притянула к себе, чтобы поцеловать жарко, требовательно.

Стол с трудом выдержал нагрузки, на которые не был рассчитан. А Сокол и Геллер проверили на прочность по второму кругу стенки в душевой и стиральную машинку. Само собой, закончили в кровати.

— Это лучшее кардио в моей жизни, — заявила Настя, засыпая.

— В моей тоже, — согласился Саша.

Но она не услышала, потому что моментально уснула. Ровное дыхание и тепло девичьего тела подействовали лучше, чем снотворное. Не думая ни о чем, Геллер последовал за ней в царство Морфея.

Завтрак готовили вместе, потому что Настя не позволила ему улизнуть на кухню. Саша попытался из солидарности съесть омлет без соли и жиров, но в итоге насолил и наперчил себе в тарелке.

— Слабак, — посмеивалась Сокол, глядя, как он уплетает и блаженно улыбается, чувствуя привычный вкус.

Саша показал ей язык. Очень по-взрослому. Он вообще чувствовал себя с Настей моложе. Ему не нужно было притворяться важным или серьезным. С ней мог позволить себе дурачиться и шутить.

Со Светой такое не проходило. Она все время закатывала глаза на его остроты и просила быть серьезней. Геллер не очень понимал, как нужно правильно изображать серьезность. Но постепенно он нажил себе выражение лица, словно страдает запором. И обрел гордую осанку, хотя со стороны казалось, что кто-то вставил ему кол в зад, который прошил спину вдоль позвоночника. Но жена такой вид одобряла, поощряла.

Очень долго Саша избавлялся от этих привычек и радовался, что Настя не одергивает его, не поправляет, принимает со всеми глупостями и слабостями. И сама не брезгует юмором, даже немного пошлым, почти мужским. Имелось подозрение, что она еще не вошла во вкус, но Саша старался верить предчувствию, а оно уверяло, что Сокол отличная девушка без заморочек и подводных камней в виде непреодолимой тяги эротического характера к его друзьям.

Геллер предвкушал ее знакомство с Бирюковыми. Он знал, что мужики будут издеваться, а их жены изо всех сил хвалить своего замечательного друга. Саша, конечно, допускал вариант, что Настя может не понравиться Марине или Ире, но в Косте и Дэне был уверен.

Настя радовала его с самого утра. Она отказалась выходить на остановке, даже оставила самокат в багажнике, нарываясь на расспросы коллег. На тренировке она попросила показать, чему Геллер научился у наставника по тяжелой атлетике. Пришлось Саше самому выступить в роли учителя. Ему понравилось. Но не так сильно, как Настин поцелуй в туалете, который стал обещанием, что она не откажется от поездки за город.

Так и вышло. Настя запрыгнула в машину, чмокнула Сашу. Теплые губы согрели щеку, и в нос проник легкий аромат цветов. Саша повернул голову, рассматривая ее.

— Ты чего какая румяная? Не заболела?

— После сауны, — объяснила Сокол.

Геллер сцепил зубы и решил не озвучивать желание присоединиться к ней в парилке вместо закупки продуктов и алкоголя. Все и так было очевидно. Он просто погладил ее по лицу, поцеловал.

— И я скучала, — прошептала Настя, потеревшись о его ладонь горячей щекой, — Лучше поехать, если ты все еще хочешь поиграть в покер.

Геллер кивнул и дал газу. А пассажирка тут же прибавила громкость, услышав знакомую песню.

— Led Zeppelin, класс, — оценила она.

Саша был немало удивлен, что она знала группу.

— Старье, — попытался оправдаться он.

— Молодежь так не умеет.

Сокол постукивала по коленке в такт, наслаждаясь музыкой. Трек сменился на AC/DC, и Саша снова почувствовал себя старым. Случайный выбор играл против него. Но Настя и эту композицию оценила. Когда заиграли Битлы, Геллер разуверился в своей удаче.

— Боже, это вообще моя флешка? — возмутился он вслух, — Откуда здесь эта древность?

— Сам ты древность. А Beatles — это классика.

«Жениться на ней что ли»? — думал он, наблюдая, как Сокол подпевает.

— Baby, you can drive my car,

Yes, I’m gonna be a star,

Baby you can drive my car,

And maybe I’ll love you*.

— А права у тебя есть? — блеснул Геллер знанием незатейливого текста песни.

— А ты собрался в меня влюбиться? — не спустила ему Настя.

Саша забормотал что-то ругательное, а она продолжала петь и смеяться.

После Битлс магнитола сжалилась и стала выдавать треки посвежее. Если, конечно, Линкин Парк двадцатилетней давности можно считать таковым. Но Саша считал. На фоне ретро рока альтернативщики звучали очень прогрессивно. А после них яростно заорал Роб Бейли. Геллер заулыбался, сразу заряжаясь энергией.

— А под это ты бегаешь и толкаешь штангу, — без сомнений и вопросительной интонации заявила Сокол.

— Точно! Откуда ты все знаешь?

— Бейли идеален для тренировок. Бодрит. И текст мотивирующий.

"Ведь реально придется жениться на ведьме", — утвердился в своем порыве Геллер. Уж слишком они были похожи. А то, в чем различались, казалось той самой изюминкой, которая будет всегда присутствовать в отношениях.

Саша мысленно одернул себя. После развода он был уверен, что никогда больше не женится. Быт дело непростое. Придется делить его с новой спутницей жизни, привыкать, притираться, уступать, когда хочется продавить. Нет, он зарекся иметь дело с серьезными отношениями. Хотя, кажется, Костя был прав, и его сущность не терпела легких интрижек. Но слишком уж быстро нагрянули крамольные мысли о женитьбе.

Вину за это Геллер доблестно возложил на Настю. Последние два дня она посылала ему недвусмысленные знаки, и Саша читал их совершенно четко. Она созрела или просто решилась, отпустила страх и неуверенность, раскрылась. Да, определенно, Настя хотела стать ближе. Ночевка в его доме, утренняя поездка до работы в его машине, и сейчас она с ним на пути в загородный дом Токарева, где уже ждут друзья-стервятники, чтобы растерзать их обоих. Саша сам не заметил, как за один день обзавелся девушкой, подругой. И этот факт его скорее радовал, чем пугал. Хотя он все еще почти ничего не знал о Насте.

— Сколько тебе лет? — выпалил он первое по важности.

Она захихикала, кокетничая.

— Что за вопросы, Геллер?

— Выкладывай. Я же рассказал про развод.

— То есть ты сейчас будешь меня допрашивать?

— Именно.

— Мне двадцать пять.

— Где родилась? А родители откуда? Близки с сестрой? В какой школе училась? А потом? На кого?

Саша заваливал ее вопросами, и Настя была обязана отвечать. Она словно заполняла анкету.

Подробную, дотошную, с нюансами и словесными иллюстрациями.

— Связалась же с тобой. Пытать расспросами — это дар или приобретенный на нелегком жизненном пути скил? — ворчала Сокол.

— Я взял много интервью. Так что — все сразу.

— Вечно забываю, что ты из журналистики. Когда уже приедем? Димка к черту на рога забрался или только на закорки?

Саша хохотнул, но тут же его начал беспокоить новый вопрос.

— А ты откуда Токарева знаешь?

Он прикинул в уме, сколько лет было Насте, когда Дима куролесил изо всех сил. Кажется, даже для такого беспринципного урода, каким считался Токарев десять лет назад, Сокол была слишком юна.

— Он в прошлом году судил Бикини.

Саша выдохнул.

— Но вообще я его давно знаю.

Снова напрягся.

— Правда заочно. Он переспал с моей сестрой, разбил ей сердце, можно сказать. Пару месяцев она была безутешна. Дела давно минувших дней.

Геллер рассмеялся. Ну да, если не сама Настя, то ее сестра. В этом городе куда не плюнь — попадешь в ту, что спала с Токаревым.

— Аха-хах. До боли знакомая история.

— Неужели ты и Димка? — Настя в ужасе прижала ладони к щекам, охнула.

— Отстань, — отмахнулся Саша, — У его с Нестеровой все было точно так же.

— С Нестеровой?

— Сашка Нестерова, теперь Токарева, — объяснил он.

Сокол понимающе закивала.

— Знаю ее. Она же твой партнер, да?

— Ну да. И бывший редактор "Ресторатора".

— И ты с Димой через нее познакомился?

— Скорее наоборот. Мы по работе общались. Нестерова не хотела иметь с ним дел, вот и приходилось мне. Но однажды я неудачно уехал в командировку, и ей пришлось самой интервьюировать Димана. Кажется, с тех пор они и не могут друг от друга отлипнуть.

— Токаревы классные, — Настя мечтательно вздохнула, — Жаль, что уехали.

— Не переживай. Остались Бирюковы. Они тоже забавные ребята.

Настя дернула плечом от легкого приступа волнительной паники. Саша заметил, участливо сжал ее колено.

— Ты им понравишься. Даже не сомневайся.

Настя не сомневалась на этот счет. Мужчинам она нравилась. Если не брала умом, юмором и обянием, то сражала круглой задницей. Больше ее беспокоили жены и завтрашнее утро. Ей очень хотелось понравиться Ире и Марине. Хотя Саша утверждал, что они нормальные и адекватные, почти такие же классные, как Нестерова, но она все равно переживала. Настя была готова стараться быть милой изо всех сил, потому что твердо и окончательно решила, что такие мужчины, как Геллер на дороге не валяются. Она наконец разрешила себе отпустить прошлое, отринуть чувство вины и липкий перманентный страх. Ее сердце наконец ожило рядом с ним, а душа раскрылась. И Сокол решила, что пришло время впустить внутрь любовь. Нормальную. Чистую. Светлую. Саша мог дать ей только такую.

Позитивные мысли прервал звонок мобильного. Геллер взял трубку.

— Мы уже подъезжаем, Кос, — отчитался он.

Пауза. Саша сдвинул брови.

— Да, я с Настей. Это проблема?

Пальцы сдавили руль.

— Бирюков, не делай мне мозги, говори конкретно.

Он сжал губы. Надавил на тормоз так резко, что Настя дернулась.

— Мы у ворот. Могу вернуться в город, если у вас поменялись планы. Без проблем.

Он отключился и бросил телефон на приборную доску. Открылись ворота, и Саша направил машину к гаражу. А Настя сидела ни жива ни мертва, предчувствуя нечто более драматичное, чем знакомство с друзьями Геллера.

*Малыш, можешь прокатиться на моей машине,

Да, я буду звездой,

Малыш, можешь прокатиться на моей машине,

И, возможно, я полюблю тебя.

Drive my car — Beatles.