Пока Дан вел машину по трассе, я тихо сходила с ума. Паника разрывала меня изнутри. Хотелось открыть окно и заорать. Сдерживаться было непросто, ведь еще и приходилось отвечать иногда Ерохину, который решил поболтать. Он спрашивал про клубы города, про «Айсберг». Я упомянула, что отмечала там диплом, и он привязался к теме моей работы. Потом рассказал о своем выпускном проекте, о семинарах в Нидерландах и Бельгии, которые ему очень помогли в разработке. Я больше слушала, изредка уточняя, а сама при этом пыталась придумать, что же делать.

Наверно, это заразно. Я, видимо, подхватила у Дана способность делать несколько дел одновременно. Слушала его, участвовала в разговоре, пыталась успокоиться и придумать, как быть. Вроде бы самым очевидным было быстро сбегать в квартиру и вернуться, чтобы Дан ничего не заподозрил — намочить руки. Но где-то на полпути к городу, мне стало плевать, заподозрит он вранье или нет. Наше общение стало таким нелепым. До абсурда. Мне виделось два выхода: усугубить это все безумной эксцентричностью или просто закончить.

Как назло, в голове на повторе звучали Светкины слова: «Даже в качестве блажи такой мужик сделает тебя офигенно счастливой». Мне сейчас очень не хватало капельки счастья. Или двух. А лучше стакана старого доброго счастья, которое можно получить древнейшим способом.

Чем ближе к родному дому, тем сильнее я утверждалась в мысли, что обязана заманить Ерохина к себе, соблазнить и покарать. Эта мысль на удивление умиротворяюще ложилась на вздернутые нервы. Успокаивала, расслабляла и будила сладкое предвкушение.

Едва Дан остановил машину у моего дома, я обернулась и послала ему самую свою соблазнительную улыбку. До него мне, конечно, далеко в этом навыке, но кое-что тоже могу.

— Поднимешься?

— А надо? — не постиг своего счастья сразу Ерохин, — Ты, наверно, быстро.

— Ой, Дань, — продолжила я кокетливо, не хуже девицы, что отрывалась сейчас в «Айсберге», — Ты же довез меня, одолжение сделал. Я обязана напоить тебя чаем.

— Не обязана, — хохотнул он, — Но, черт подери, это было бы мило.

— Тогда пошли.

Он кивнул и последовал за мной. Поставил машину на сигнализацию, помог дернуть вечно заедающую тяжелую дверь подъезда. Мы поднялись на этаж.

— У нас все скромно, конечно, — сразу начала оправдываться я, представляя, в какой роскоши он привык жить сам.

— Перестань, Лен. Я в такой же пятиэтажке полжизни прожил. Чего ты, из меня лепишь светского льва с родословной.

Он был прав, конечно. Никогда за Даном я не замечала ханжества или снобизма, которого в том же Владе было хоть отбавляй. Самойлова я бы точно не привела в свой дом. Ерохин же, едва переступил порог, показался мне таким родным и уютным в привычной простенькой обстановке. Разве что он был слишком большим для тесной прихожей. Мы топтались в узком коридоре, пытаясь разуться и не ударить друг друга.

Вспомнив свой цветочный бред, я быстренько прошагала в ванную, где под раковиной нашла небольшую лейку, набрала воды. Дан вырос за моей спиной через мгновение.

— Руки помою? — уточнил он.

— Конечно.

Я быстренько сгоняла в комнату, принесла ему чистое полотенце.

— Спасибо, — поблагодарил Дан.

— В большой комнате подожди.

Кивнув, босс отправился в зал, а я поспешила полить цветы, что стояли на балконе. Гортензии и правда цвели. Они вообще часто цвели. Кажется. Что ж, тем лучше для мня и для них.

Вернув лейку в ванную, я отправилась на кухню, вскипятить чайник. Слава богу, моя мама всегда хранит дома что-то сладкое и вкусное. Набросав в вазочку конфет, печенья, мармелад и прочих сладостей, я поспешила в комнату. Ерохин рассматривал многочисленные фото, которые стояли на полке. Я провела ладонью по его спине, обращая на себя внимание и лаская одновеременно.

Дан чуть заметно вздрогнул. Видимо, увлекся.

— У тебя очень милая семья, — проговорил он, продолжая рассматривать рамки.

— Да. Они хорошие. Хотя иногда действуют на нервы, — отвечала я, доставая чашки от праздничного сервиза.

— Это нормально. Они же семья.

Постелив на журнальный столик симпатичную салфетку, я поставила на нее вазочку и чашки, сходила на кухню, где заварила чай.

— Это дедушка с бабушкой? — уточнил Дан, показав на фото.

Я разлила чай.

— Да. Дед умер пять лет назад. А бабуля ничего, держится.

-Сколько ей?

— Восемьдесят два. Огород ведет, каждый год дети-внуки-правнуки толпой гостят. Всегда в тонусе.

— Здорово, — тепло улыбнулся Дан.

Он и сам словно оттаял. Я больше не чувствовал того расстояния вытянутой руки, на котором он держал меня последнее время. Казалось, приведя его в свой дом, приоткрыв часть своей души, я снова стала ему интересна. Не как друг. Кажется, даже не как женщина, а как человек.

— Присаживайся, угощайся, — пригласила я.

Ерохин, не колеблясь устроился в кресле, которое очень любил мой отец. Мы разговорились о бабушках, дедушках. Дан поделился, что его все умерли, но он хорошо их помнил. Примерно так же, как мои родственники с Урала каждый год приезжал на лето гостить. Правда, ненадолго. Два месяца из трех он обязательно проводил в специализированных лагерях для особо одаренных. Чаще языковых, но несколько раз повезло попасть в математический, а однажды даже в спортивный.

— Мне такого никогда не предлагали, — удивилась я.

— Думаешь, мне предлагали? — засмеялся Ерохин, — Матушка проталкивала. Буквально с детского сада.

— О, с тобой плотно занимались?

— Плотнее некуда. Задалась целью вырастить гения.

-Ей это удалось, — припудрила я правдивой лестью его эго.

Дан махнул рукой, не вдохновившись моей попыткой подлизаться.

— Я больше любил у бабушки гостить. Вот там было веселье. Пацаны, войнушки, деревья, чужие огороды, лес недалеко и карьеры с тонной вшей. Вот это лето!

Я рассмеялась. Ерохин опустошил вторую чашку чая под конфетку «Коровка», и я предложила согреть еще. Он не отказался, хотя за окном давно стемнело, а стрелка часов грозила обозначить полночь.

Пока я стояла с чайником и ждала чтобы тонкая струйка крана фильтра наполнила ее, Дан пришел на кухню.

-Давай я подержу, — предложил он и не дожидаясь ответа, перехватил чайник. Меня же Дан перехватил второй рукой, обняв за талию.

Я засмеялась, чувствуя себя нелепо счастливой из-за его прикосновений.

— Ленк, — прошептал он мне в затылок, потеревшись о волосы носом.

— Ммм, — промычала.

— А у тебя есть варенье?

— Клубничное? — растерянно предложила я, припомнив, что мама угрожала подарить мне банку.

— Угости меня, а?

— Без проблем. Сейчас поищу.

Он тут же отпустил меня, легонько шлепнув по попе для ускорения. Скорее даже погладил. Ну и дела.

Пока я искала банку, чайник наполнился. Дан поставил его на плиту, сам включил газ. Он неотрывно следил, как я аккуратно накладывала варенье в небольшую розетку. Разумеется, это было невозможно сделать не испачкавшись. Я поспешила облизать липкую сладость, но Ерохин перехватил руку. Он поднес мои пальцы к своему рту и убрал языкам капельки варенья.

— Невероятно, — пробормотал Дан, — Давай скорее ложку.

С этими словами он подхватил розетку и потащил варенье в комнату. Я с трудом вышла и ступора. Но Ерохин не врал. Он наворачивал клубничное с таким удовольствием, постанывая и нахваливая, что я только успевала умиляться.

— Хорошо у тебя, — подвел он итог нашим посиделкам.

В предложение фразы, просилось: «Пора и честь знать», поэтому я поспешила предложить иной сценарий.

— Хочешь, останемся на ночь?

— Серьезно? — казалось, Дан не верит своим ушам.

У меня за спиной выросли крылья. Я снова его удивляю.

— Конечно. Какой смысл возвращаться? Уже поздно. Поспим здесь, а завтра вернемся. Утром.

— Я не против, — согласился он, не раздумывая.

— В маленькой комнате есть раскладное кресло, но так лень искать белье, — продолжала я ломать комедию, — У меня кровать двуспальная. Давай вместе ляжем.

— Давай, — повторил Ерохин, улыбаясь еще шире.

— Это хорошо.

Я скопировала его кошачий оскал и поднялась, чтобы вымыть чашки.

— Я могу помочь? — спросил Дан

— Можешь, но не надо.

С посудой я разобралась быстро, все вернула на свои места под пристальным взглядом Даниила.

— Пошли, покажу кровать.

Он радостно закивал.

Кровать у меня была хорошая. Не новая, но крепкая, и очень удобная. На такую даже здоровяка Ерохина не стыдно уложить.

Я сняла покрывало и откинула одеяло.

— Вот. Устраивайся. Не стесняйся.

Развернулась и оправилась к выходу из комнаты. Дан поймал меня за руку.

— Эй, а ты?

В его глазах я прочитала разочарование, злость, недоверие. Все за мгновенье.

— Мне нужно в душ, — шепнула я, погладив его по щеке.

— О, — он вздернул брови, — хорошо.

Про душ я не врала. Он был мне очень нужен. Обычно я хорошо за собой ухаживала, но последнее время немного расслабилась. Забравшись в ванную, поняла, что не только зона бикини, но и ноги требуют бритвы. Хорошо, что папа пользовался одноразовыми станками. Соблазнять Дана повышенной лохматостью не придется.

Конечно, эти процедуры заняли намного больше времени, чем хотелось бы Ерохину. Он даже постучал, напоминая о себе.

— Лен, ты не утонула?

— Пять минут, — крикнула я, — Ложись.

— Через пять минут я могу уже вырубиться.

— Ну и вперед.

Не стала обещать, что разбужу. Сюрприз будет. Стараясь доделать все поскорей, я поспешила покинуть ванну. На крючке висел милый хлопковый комплект, который я захватила из шкафа. Показалось, что простые трусики и маечка на бретельках будут уместнее соблазнительной сорочки. Я, конечно, хочу его обезоружить сегодня, но при этом не собираюсь пошло выпендриваться.

Выйдя из ванной, увидела, что квартира погружена во мрак. Выключив свет, Дан лежал у самой стенки, спиной ко мне. Спал. Или делал вид. Я улыбнулась своим мыслям, и не в силах больше тянуть, скользнула к нему под одеяло, прижалась.

Он не отреагировал. Видимо обиделся. Ну и ладно. Сегодня от меня не убудет инициативы. Еще пока мылась, я думала, стоит ли быть напористой или напротив невинно пассивной, а может игривой. Но в итоге решила, что буду собой. Сегодня я просто хочу его, хочу, чтобы он понял это. И наслаждался. Интуиция подсказывала, что это лучшее решение по всем фронтам.

Продолжая прижиматься к Дану в позе ложки, я провела рукой по его плечу к локтю, погладила живот. Мне нравился рельеф бицепса и пресс. Не постеснялась пересчитать кубики пальцами и прочертить контур по косым мышцам. Он, наконец, вздрогнул, реагируя.

Я прильнула губами к плечу, оставляя влажный поцелуй, чуть прикусила. Хотела уже позвать его, сказать что-то милое и пошлое одновременно, чтобы не оставлять ситуацию двусмысленной, но это не потребовалось. Дан перевернулся ко мне лицом, без лишних слов притянул к себе, впился в губы поцелуем.

Теперь уже и я не сдержала дрожи и стона. Мы не разговаривали. Слова были лишними. За нас все говорили стоны и рваное дыхание, поцелуи и прикосновения. Рука Дана сразу нырнула мне под майку, ища грудь, лаская, дразня. Он стягивал с меня мягкий хлопок, покрывая поцелуями каждый сантиметр, освобожденной от плена кожи. Он трогал, ласкал, целовал и прикусывал именно так и там, где мне хотелось. Я выгибалась навстречу ему, прося еще, стараясь отдать еще больше. Дан тоже не стеснялся принимать мои нежности. Было так приятно водить губами по его груди, задевая языком плоские соски, чуть потягивать редкие волоски и слушать, как он шипит от удовольствия.

Кажется, прелюдия была такой длинной и короткой одновременно. Я не думала, что он так долго продержится. Не думала, что мне будет этого мало. Хотелось снова и снова целовать его и наслаждаться поцелуями. Но я совершила ошибку сама: провела пальцем под резинкой боксеров. Это стало последней каплей. На миг я пожалела о своей дерзости, но ровно до того, как мы соединились.

Это было потрясающе. Так горячо, сладко, так правильно и сильно. Я стремилась ему навстречу, понимая, что он долго не продержится, но не могла затормозить. Хотелось больше, быстрее. Пусть у нас осталось лишь несколько минут, но зато каких.

Как же я ошибалась. У меня действительно осталось несколько минут. До первого взрыва. Разлетаясь на тысячу осколков, я была уверена, что заберу его с собой, но даже в угаре экстаза заметила, что Дан замер, навис надо мной, опираясь на локти, позволил двигаться самой, комфортно продлевая удовольствие.

Едва я затихла, он стал целовать мое лицо, едва касаясь губами. Словно боялся спугнуть блаженство. Я улыбалась. Через минуту даже нашла силы, чтобы поднять руки, утопить пальцы в его волосах, поймать губы своими для сладкого благодарного поцелуя. На языке вертелся вопрос, а в голове недоумение, но выразить словами мне это не довелось, потому что Дан все объяснил, чуть отстранившись. Он повернул меня на бок, сам приподнялся, чуть сместился и проник под другим углом. Я вскрикнула. От неожиданности и ощущений, которые стали острее и ярче.

Возможно ли это?

Он собирается..?

Я взглянула на Ерохина и по его довольной улыбке поняла: о, да, он собирается.

Мне пришлось собраться вместе с ним. Признаться, никогда не имела подобного опыта. И подобного мужчины в своей постели. Я трижды видела звезды, не поднимая глаз к небу. Трижды, он отправлял меня в блаженный экстаз, измотав до полуобморока. Клянусь, я думала он супермен, какой-то, человек из стали. В конце концов, он хотел меня. Обычно мужчины не могут так долго, когда сильно хотят. Ну или не могли те, с кем я спала.

Было чертовски приятно разочароваться в них во всех. Никто и рядом не стоял рядом с Ерохиным. Я бы не удивилась, если бы он потребовал от меня еще, даже приготовилась разорвать наше красноречивое молчание и попросить пощады. Но чувствуя, что я снова близка к разрядке, сидя на нем верхом, Дан сам поднялся ко мне, стиснул мои бедра, заставляя двигаться быстрее и прижался губами к моему рту, даря поцелуй вперемешку со стоном.

Размазанные блаженством, мы лежали обнявшись. Я даже двинуться боялась, чтобы не спугнуть свое счастье. Мы оба вспотели, но я не чувствовала брезгливости, напротив, с удовольствием поглаживала влажную грудь Дана. Он так же легонько водил пальцем по моему плечу. В пору было принять душ еще раз и вдвоем, но у меня не было сил подняться.

Все испортил Ерохин, который начал вставать, аккуратно освобождаясь от моих объятий.

— Душ? — спросила я. Даже строить полные предложения не было сил.

— Неее, — протянул Дан, — Меня хватит на раковину и выбросить презерватив.

Я тихо засмеялась, отпуская его. Глаза закрывались, и я, кажется, успела подремать, пока он ходил по своим делам. Но разбудили поцелуи и насмешливы голос Ерохина прямо в ухо:

— Ленк, а мы что, сексом занимались?

— Не знаю, — сонно отозвалась я, пряча улыбку, — Но похоже на то.

— Ну, ты коварная, конечно, — продолжал издеваться Дан.

Что ж я такой и была, но возмутиться обязана:

— Почему это?

— Заманила меня. Соблазнила. Не побоюсь этого слова, воспользовалась.

Меня душил смех, но я боролась за серьезность, продолжая перекладывать с больной головы на здоровую.

— Это я заманила? Ты напросился, Ерохин! И соблазнять тебя не особенно нужно было. Я просто рядом легла.

— Ты меня трогала.

— Ну, извини. Тут виновата.

— А еще ты врушка! Легла в пижаме, а я ждал голую.

— Это не пижама.

— Там были какие-то трусы, — смутно припомнил Дан, — Считай — пижама.

— Я приличная девочка. Не могу голой к мужику лечь — это будет чистой воды соблазнение.

Даня заржал, но быстро затих, потер глаза.

— Спасть хочу, сил нет, — пожаловался он, — Завтра сдохну на работе.

— Засыпай. Нам и встать пораньше надо.

— Угу.

Он лег на спину, сунул меня подмышку, блаженно выдохнул, прикрыл глаза.

— Лен, — позвал меня сонным голосом.

— Ммм, отозвалась я с тем же дремотным энтузиазмом.

— Чем эта кровать лучше моей машины или моей кровати?

— Я на ней невинности лишилась.

Понятия не имею, почему выдала это. Наверно, на автомате вылетело, потому что совсем не соображала от желания заснуть. Но то была истинная правда. Хотя сейчас словно и не со мной было все. Первая любовь, мы школьники, родители на работе. Все так странно, не очень приятно, потом очень больно. Я не жалела, но и не лелеяла воспоминания об этом.

— Ммм, символично, — пропел Дан, едва ворочая языком.

— Что тут символичного?

— Здесь был твой первый мужчина и теперь последний.

— Хотел сказать, крайний? — хохотнула я.

— Последний, — повторил Ерохин.

— Вы так самоуверены, Даниил Ильич.

— Говорю, как есть, малыш.

Много чего я могла ему сказать, но было лень. Черт с ним. Пусть считает себя последним. Пусть думает, что я поведусь на сказочку про долго и счастливо. Заявка на победу меня впечатлила, но все же этот раунд за мной.