Выяснилось, что никакой дружбы между Даном и Дарио не было. Ерохин являлся близким приятелем столичного ресторатора, у которого как раз и работал шеф Конте. Мой босс выделял кухню Дарио, что регулярно сообщал самому шефу и его работодателю.

— А я думала у вас история на подобие, как с Зарубиным, — вклинилась я с репликой, когда Ерохин закончил объяснять.

— Дарио человек малопьющий, — посетовал Даниил.

— А ты? — тут же возник у меня вопрос, — Мы второй раз встречаемся, и я пью, а ты — нет.

— За рулем, — объяснил он.

— Почему?

— Мы ведь должны были доехать, — стал растолковывать, как дурочке, — Такси или автобус мне не очень нравятся. Я люблю водить, если честно.

— Точно?

— Даааа, — протянул Дан, — Ты к чему клонишь?

— У тебя проблемы с алкоголем?

Мне так хотелось, чтобы он признался. Должно же в нем быть что-то порочное, неправильное. Я буквально жаждала грязного секретика о темном прошлом моего ухажера. Но Дан рассмеялся, разбив надежды.

— Нет, Лен.

— А ведешь себя, как будто кодированный, — я решила дожимать свой бред, — Зачем приехал на машине в первое свидание? Мы ведь договаривались выпить.

— Я же сказал, не люблю такси, — начал раздражаться мой спутник, — Прокуренный салон, водители-камикадзе. Спокойнее на своей. Хотя… ты права отчасти. Я почти не пью.

— По какой причине? — вставила я едко.

— По двум.

— Ну-ну.

— Я спортом немного занимаюсь. Баловство, конечно, но достаточно регулярно хожу в зал.

Невольно оценила его фигуру. В сотый раз. Как обычно восхитилась широкими плечами, подтянутым прессом. Черт знает, что там у него в штанах, но не удивлюсь, если ноги мускулистые. Думала, это от природы, а оказывается человек работает над собой. Только как это соотносится с алкоголем? Дан растолковал:

— Я уже не мальчик, Лен. Заниматься с похмелья — так себе удовольствие. И на сердце нагрузка. Ну а пить после тренировки — это бред. Я через день примерно в зале бываю, поэтому…

— Порочный круг, — хмыкнула я.

— Типа того. Но есть еще причина.

— Какая? — меня раздирало от любопытства вновь.

— Становлюсь похотливым до ужаса. А ты у меня такая недотрога…

Дан подмигнул, не договаривая. В общем, этого и не требовалось. И так все было ясно.

— Значит мое целомудрие обязано твоей трезвости?

Язык у меня слегка заплетался, но я все же выговорила столь витиеватый пассаж.

— Выходит, что так, — ответил Даниил, — Но, признаться, я держусь из последних сил, чтобы не свернуть в лес, где растерзаю тебя такую милую и пьяненькую.

Похоже, вино Дарио продолжало шутить со мной шутки, потому что угроза показалась до безобразия привлекательной. Да, это все вино. Ведь я не надулась, не возмутилась, а ответила:

— Учти, я буду сопротивляться.

— Сомневаюсь, — засмеялся Ерохин.

Боже, почему этот гад так привлекателен в своем самодовольстве.

— Буду-буду, — настаивала я.

— Сил хватит только в начале, — предрек он, — Учти, это еще сильнее заводит.

— Прекрати!

Я спрятала малиновое от смущения лицо, закрывшись руками. Капитулировала, знаю. Буквально расписалась в своей слабости.

— Вино и в тебе будит желание, м?

Я не видела его лица, потому что продолжала прятаться, но явственно представила моего кавалера с рогами и хвостом. Сущий дьявол.

— Ладно, не смущайся, малыш. Обещаю, держать себя в руках и не сворачивать с шоссе.

— Спасибо, — пробормотала я в руки.

— Ты будешь прятаться всю дорогу?

— Нет. Еще минутку. Потом попью водички, и мы сделаем вид, что этого разговора не было.

— Океееей, — протянул Дан, соглашаясь.

Он сделал именно так, как я просила. Мы снова непринуждённо болтали, и я почти забыла о волнении, что он разбудил. Вино быстро выветривалось, оставляя лишь легкую сонливость и раскрепощенность.

Я снова занервничала, когда он включил поворотник и стал съезжать с шоссе в сторону попутного города, который мы должны были проехать мимо.

Даниил сразу поспешил успокоить:

— Не дрожи, кролик, мы просто поедим. Ты ведь голодная уже? А я обещал заботиться об этом.

Пришлось признать, что он абсолютно прав. С момента поедания всего приготовленного на мастер-классе прошло уже несколько часов. Я была не против перекусить, но снова с подозрением отнеслась к выбору Дана. Словно читая мои мысли, он объяснил:

— Не морщи носик, Лен. Здесь хорошая кухня. Я много раз ел. Всегда останавливаюсь по пути домой. Отличное мясо и чудесные овощи на гриле. Пойдем.

Дан снова положил руку мне на спину, направляя к ресторанчику, который больше походил на придорожную харчевню. Запах по округе гулял потрясающий, но сильнее меня волновала теплая ладонь босса, что поглаживала и чуть надавливала. Казалось, все наши отношения сейчас заключаются в этом движении. Он ласков, но настойчив. Не назойлив, но и забыть о себе не дает. А еще в этот момент я поняла, что ни черта ничем не управляю. Все мои игры — это часть его игры.

Ох, все еще вино?

Я моргнула, войдя в ресторан и сразу расслабилась, выбросив из головы свой хитросплетенный параноидальный вздор. Приглушенный свет, уютная обстановка и еще больше соблазнительных запахов располагали не думать ни о чем, кроме вкусной еды и приятной компании.

Официантка слишком мило улыбалась Дану и позволила себе назвать его по имени. Я снова кусала губы из-за неприятных покалываний ревности, но успокоила себя. Он здесь часто обедает, не обязательно, что с ней спал. А даже если и спал…

Нас провели в уютный уголок, где стоял диван, заваленный подушками. Я позволила Дану заказать без моего участия, так как совсем не было желания разбираться в незнакомом меню. Кавказскую кухню (а в основе была именно она) я не очень знала.

Нас обслужили быстро. Почти сразу на столе появились лепешки с сыром и айран. Будь я в трезвом уме, наверно, озаботилась бы несварением, но вино сделало меня эксцентричной, хоть и выветрилось почти полностью.

Очень скоро на столе появилось и разрекламированный Даном шашлык, овощи и грибы с гриля. Порции были основательными, добротными. Это подкупало не меньше, чем симпатичное оформление блюд и просто невероятный запах. Я потянулась к лепешке, чтобы оторвать кусочек, и услышала, как щелкнула камера на мобильнике.

Еще и еще. Серьезно? Он снимает еду?

А что я ждала от мужика, который ездит за тридевять земель, чтобы приготовить пасту?

— Инстаграм, а? — не сдержалась я от издевки.

Он не ответил, но показал фотку, на которой мои пальчики щипали булку.

— Смотри, как здорово, — похвалился Дан, — Ты часть композиции.

Я закатила глаза, принимаясь за еду, а мой спутник поспешил объяснить.

— Не в интсаграм. Давно хотел им отзыв написать.

— А для «Ромашки?» — я не удержалась.

— Обижаешь, — усмехнулся Ерохин, — Это же было потрясение года для меня. Сразу накатал, едва оказался за компьютером. Вроде бы даже на работе.

— О, боже, — меня душил смех, — Это же злоупотребление!

— Не будь занудой. Хочешь сказать, что не сидишь в соцсетях?

— Не положено.

Напустила на себя важный вид, хотя сидела, конечно. Сисадмины все грозись перекрыть нам кислород, но как-то у них не доходили руки.

— А я сижу, — гордо признался Дан.

— Да ты и обеды на диване утраиваешь, — продолжала я его отчитывать.

— Страшный человек. Отвратительный руководитель, — перечислял свои грехи Дан, нарезая мясо.

— Руководитель ты хороший. Но страшный, да. На работе. А так очень даже милый с этими фоточками еды для инстаграмма…

— Я же сказал, это для отзыва, — огрызнулся он игриво.

— Да-да, да-да, — покивала я, смеясь.

Он махнул на меня телефоном, прекращая спорить. Мы обратились к еде, которая заслуживала всех похвал, которые озвучил Дан.

Объевшись и не жалея об этом, я откинулась на диване. Ерохин протянул руку вдоль спинки, придвинулся ближе. Было так уютно сидеть с ним рядом, потягивая ароматный бакинский чай с восточными сладостями.

— Знаешь, я не вкладывал в инстаграм даже свой первый торт. А он получился классный, — лениво протянул Дан, возвращаясь к моим подколам.

— Врешь ты все, — так же растягивая слова, проговорила я.

— Не вру, не выкладывал! — упирался он.

— Я не про инст. Не пек ты никаких тортов. Лапша и помидоры нарезать на капрезе — это одно. А про выпечку можешь не заливать.

Не знаю, зачем я снова ему перечила. Ну, хвастается. Ну, бывает. Хочет показаться нетривиальным, интересным. Хотя я и без тортовой бредятины под впечатлением.

— Лен, обижаешь. Зачем мне тебе врать?

У меня было много вариантов для ответа.

— Выпендриваешься.

— Хочешь поспорим?

— На деньги?

Дан рассмеялся, чуть отодвинулся, и я увидела, как он опять хитро щурится. Плохой знак.

— На три щелбана, — выдал Ерохин, добавляя еще и ухмылку.

Мне бы дать заднюю. Ну чего привязалась к этому торту? Но я смело кивнула.

— Спорим!

— Спорим!

Дан протянул руку, я вложила в нее свою. Он сам разбил, и полез в телефон.

— Если все-таки он в инстаграмме — ты продул! — добавила я условие, заводясь азартом.

— В облаке, — уточнил Дан.

Господи, неужели не врет?

Через минуту поисков он с победным кличем показал мне фотки кривенького, но вполне аппетитного «Рыжика». Я бы могла прицепиться, что это картинка из сети или просто чужой торт, но там были и фотки в процессе, с селфи.

— Мама тоже не верила. Я для нее снимал, — оправдался Ерохин, тут же не без гордости предъявил дополнительный козырь. — А вот еще «Наполеон». Но я с ним заколебался. Больше не буду связываться.

— Ерохин, ты человек вообще? — уставилась я на него, пребывая не то что в шоке или потрясении… у меня просто разрыв шаблона произошел.

Серьезно, люди, так не бывает. Красивый, спортивный, богатый босс, который печет торты и ходит на курсы готовки. Не пьет, не курит, матом не ругается. Принц Гарри может смело удавиться от зависти. Или кто там в тренде самых завидных женихов сейчас?

Хорошо, что я без иллюзий, иначе втрескалась бы намертво.

И ведь самое паршивое и привлекательное одновременно, что он прекрасно осведомлен о своей исключительности. Но не бравирует этим. Лишь иногда позволяет себе быть таким вот самодовольным победителем всех и всего на свете.

— Ты проспорила, — беспощадно завил мой сказочный мужчина.

Он сложил пальцы, готовясь отвесить мне приз, даже руку отвел. Я чувствовала себя тем самым попом, который так неудачно связался с Балдой, но делать было нечего. Надеясь, что Ерохин не вышибем мне остатки ума и духа, я смахнула со лба волосы, зажмурилась крепко-крепко.

Дан медлил. Наверно нарочно издевался. Я была готова захныкать, ощущая себя такой глупенькой и беззащитной, полностью в его власти. Наверно даже легкая боль довела бы меня до слез сейчас. Нервы. Или все еще вино?

Но вместо щелбанов через невыносимые полминуты слепоты и горького предвкушения я ощутила, как его губы накрыли мои. Это было неожиданно и приятно. Ошеломительно и сладко. Словно бальзам на раны. Как будто он натянул меня, как тугой жгут, но отпустил не резко, а плавно.

Его губы были мягкими, а поцелуи осторожными. Он не давил, не настаивал. Я так отвыкла от этого. Привыкала ли я к этому? Все, кто был до Влада, казались далекими, мифическими, ну а Самойлов никогда не утруждался дразнить меня или уговаривать. Он всегда брал то, что хотел. И я не смела ослушаться. Возможно, потому что у нас не было таких вот свиданий, ему не пришлось меня завоевывать…

Все мысли о Владе испарились, едва Дан коснулся кончиком языка моих губ. Он просил пустить его внутрь, хотел больше. Наверно, я много фантазирую, но мне показалось, что он не просто хотел, но и хотел, чтобы я хотела.

Не найдя ни повода ни сил отказать ему в этом, я ответила на поцелуй, а потом и разомкнула губы. Его ладонь скользнула мне в волосы, чтобы прижать голову крепче, а я заерзала, стараясь придвинуться ближе, вплотную.

Его поцелуи были такими чувственными, глубокими. Он отступал на секунду, чтобы глотнуть воздуха и снова завладевал моими губами. И целовал, целовал, целовал, пока мы оба не начинали задыхаться. Пока я не заскулила, прося пощады, потому что вся горела от желания. Тогда Дан позволил уткнуться носом ему в шею. Я тяжело дышала, опаляя горячим воздухом его кожу, не в силах отказать себе, прижала губы.

— Лена, — позвал он, потянув меня за волосы.

Послушно запрокинула голову и снова растворилась в поцелуях.

Я не знаю, сколько прошло времени. Час или год? Мы целовались, пока губы не заболели. А у меня еще и щеки горели от того, что я терлась он его щетину, как кошка.

— Ты хочешь, чтобы я потеряла сознание и ты сможешь делать с моим телом все, что захочешь? — спросила я, с трудом подбирая слова и ворочая языком.

— Раскусила, — усмехнулся Ерохин, — если честно, просто не могу остановиться.

Я огляделась. Оказывается, между делом у нас убрали всю посуду, даже счет лежал, оплаченный Даном. Ничего этого не заметила. Списать бы невменяемость на все то же вино Дарио, но должна признать, что поцелуи босса и рядом не валялись с коварным итальянским алкоголем.

Как бы не хотелось остаться в этом уютном уголке подольше, а нужно было возвращаться домой. К тому же народу стало намного больше, и на нас уже косились.

— Мы столик держим, да? — уточнила я у Дана.

— Похоже, но если хочешь…

— Нет-нет, — замотала я головой, стараясь очнуться, — Домой еще ехать. Времени много.

Ерохин помог мне подняться, бросил на стол несколько купюр, хлебнул остывший чай. Привычно уже его рука легла мне на спину. Дан двигался рядом, умудряясь прикрывать меня корпусом от мужчин, которые тут же направились к нашему столу. Чувство надежности, защищенности, сдобренное остаточным кайфом от нирваны поцелуев, словно приподняло меня над землей. Я не шла — летела.

В машине сразу повисло напряжение. Шуточные угрозы Дана об уклонении с маршрута для эротических утех сейчас казались мне еще более заманчивыми. Может я ошибаюсь, но и Ерохин был слишком уж собран. Всю дорогу он болтал, шутил, смеялся, наслаждаясь поездкой, а сейчас молчал, как сыч. Я ведь не сделала ничего дурного, чтобы разозлить его. Скорее всего, он тоже завелся и сейчас все силы его силы уходили, чтобы держать себя и руль в руках.

До дома оставалось не так уж много. Трасса была почти пустая, да и город тоже. Путаясь в мыслях и чувствах, я очнулась на том же пятачке у соседнего дома, где и в первый раз парковался Дан. Едва мотор затих, Ерохин отстегнул ремень, выдрал и мой, притянул меня к себе, снова целуя.

— Какого черта мы здесь делаем? — поинтересовался он через несколько минут, прижавшись своим лбом к моему.

— Мы ездили на мастер-класс, и ты доставил меня домой, — напомнила я, снова целуя его, — Свидание.

В машине целоваться оказалось совсем неудобно, но я была готова потерпеть ради его губ и тяжелого дыхания.

Дан был со мной солидарен, не сопротивлялся. Напротив, он развернулся так, чтобы быть ко мне ближе, почти вдавливал в сиденье. Его губы сместились с моего рта на щеки, шею. Эти поцелуи больше не были дразнящими, аккуратными, нежными. Теперь он соблазнял, распалял меня. И я дрожала в его руках, чувствуя, как губы Дана приоткрываются, влажно скользят по моей коже, и он касается языком, вырывая стон из моего горла. Ерохин зашептал мне в ухо:

— Поехали ко мне.

Его ладонь проникла под майку, погладила мой голый живот. Пальцы обрисовали кромку пояса джинсов. Я прерывисто выдохнула, отчаянно желая согласиться. Но разум взял верх над похотью. Я уперлась ладонями ему в грудь, отодвигая, отстраняясь.

Дан позволил мне это, отпрянул.

— Нет, — проговорил он, читая все по моему лицу и жестами.

Я покачала головой, подтверждая его предположения.

— Мда, чего я собственно ждал? — продолжал он разговаривать сам с собой, — Первое свидание без поцелуев. Второе, само собой, без секса.

Разочарование, которое звучало в голосе моего босса сигналило, что он редко вот так вот себя уговаривал спокойно принять отказ. Собственно, и отказы он не привык получать. Судя по Тане и ее поведению, вряд ли Ерохин долго ее завоевывал.

— Дан, мы едва знакомы, — напомнила я.

— Знаю, — откликнулся он.

Дан повернул голову, протянул руку, чтобы притянуть меня к себе, несколько раз поцеловал, но уже дозируя страсти и желание.

— Хочу тебя, Лен, — выдохнул мне в губы.

Я смутилась от этого откровенного признания, снова стала отстраняться, но на этот раз мне этого не позволили.

— Я просто говорю, — объяснил он, — чтобы ты знала. Это факт. Но я не давлю и не пытаюсь тебя обидеть.

— Наверно, глупо обижаться на такое, — улыбнулась я, поглаживая его по щеке, — Ты мужчина и реагируешь. Это нормально. Наверно, даже должно мне льстить.

— Конечно, должно, — нарочито возмутился Ерохин. Глаза сверкнули лукавством.

Я не могла не улыбнуться. Мне было хорошо с ним. Мысли путались, игра перемешалась с реальными желаниями. Пора было, наверно, удирать домой, чтобы во всем разобраться спокойно, без его волнительного присутствия рядом.

— Не уходи, — Даниил словно прочитал мои мысли, — Побудь со мной еще.

— Хорошо, — согласилась я слишком быстро. Сама не очень хотела с ним прощаться. — Расскажи, как ты дошел до всего этого с готовкой? С детства маме помогал?

— Нет, — рассмеялся Дан, — Первый раз меня как раз затащил работодатель Дарио. Сказал, что я слишком психованный стал, а резать лук — отличная терапия: дешевле и приятнее психолога.

— Психованным? — не поверила я и скептически выгнула бровь. Смутно представляла босса нервным даже, не говоря уже о психованном.

— Я тогда много работал, — объяснил Дан.

— Ты и сейчас много работаешь.

— Нет, Лен. Я работаю почти, как все. Может чуть больше. Это не сравнить с тем темпом. Но расслабляться все равно надо. Да и… — он осекся.

— Что? — подбодрила я.

— Скучно мне, — признался он, словно нехотя, — Хочется чего-то нового. Людей встречать интересных, учиться у них.

Впервые я увидела, что он смущен. Или что-то вроде того. Дан говорил искренне и переживал, как я отреагирую. Сейчас между нами не было игр. Он поделился важным, открылся мне. И я точно знала, что должна ответить откровенностью на откровенность. В конце концов, это не портит игру, а делает ее еще интереснее.

— Понимаю тебя, — проговорила я, накрыв его руку своей, переплетя наши пальцы, — Сама такая. Знаешь, я в школе ходила во все кружки. В институте тоже хваталась за все курсы. Английский, бухгалтерия, аудит и оценка. По смежным специальностям старалась все охватить.

— Ты ведь тоже строительный заканчивала? — заинтересовался он.

— Да.

— Второе высшее — экономика, углублённый английский, делопроизводство, Организация системы маркетинг-менеджмента в строительстве, семинар: Новые актуализированные нормативные документы по обследованию строящихся, реконструируемых, недостроенных зданий и сооружений, — перечислял он, словно читал по бумажке перечень моих достижений?

Я сидела, уставившись на него во все глаза. Мой взгляд был красноречивее любых подтверждений, но я все же выдавила потрясенно:

— Да. Откуда ты…

— Я вспомнил, — перебил меня Дан, смеясь и хлопая себя по колену, — Вспомнил, почему не сократил тебя.

- Что?

— Твое личное дело набито всеми этими дипломами. Господи, как я мог забыть! Тебя никак нельзя сокращать. Ты ценный сотрудник, Лен, и безнадежный ботаник.

-Сам ты ботаник, — не выдержала я его издевок.

— Ага, — не отпирался Даниил, — Такой же, как и ты.

— Я просто люблю учиться.

— За этот идиотизм таких как мы и дразнят ботаниками, — продолжал хохотать Дан, — Сколько у тебя в группе было таких же?

— Нас трое с красным…

— Нет, не с красным дипломом. Именно помешанных на учебе шизиков, которые глотку перегрызут за возможность послушать древнего профессора вместо того, чтобы пропустить с однокашниками стаканчик пива в ближайшем кабаке. Сколько, Лен?

— Только я, — призналась еле слышно, словно это был самый страшный порок. Наверно и был.

— Даже не сомневаюсь. Ты и сейчас не можешь остановиться. Я видел несколько курсов повышения квалификации.

— Это только, которые контора организовала, — начала я неумело хвастаться, — Дома еще куча корок. Я же должна делать свою работу хорошо. И расти, развиваться.

— Ты прелесть.

Дан заправил волосы мне за ухо, погладил по щеке, поцеловал несколько раз. Даже в его поцелуях сквозил этот нелепый щенячий восторг.

— Мы похожи с тобой, — проговорил он.

— Ты думаешь?

— Уверен.

— Что это значит?

— Ничего. Просто… родственные души?

— О, заткнись.

Я рассмеялась, отталкивая его, а Ерохин продолжал наседать.

— Мы созданы друг для друга. Одинокие ботанские сердца. Два заучки. Нас свели звезды.

Тянуло сказать, что свела нас свадьба Влада и проколотое колесо, но я выбрала еще более дерзкий вариант.

— Хорошая попытка, Ерохин, но секса тебе сегодня все равно не обломится.

— Блин, — он в сердцах рассек кулаком воздух, — А ведь я все рассчитал. Уверена? Может, все же рванём ко мне. Покажу свои дипломы и корки. Даже международные есть.

— Как-нибудь. Однажды, — туманно пообещала я, похлопав его по щеке.

— Коварная, вероломная женщина, — сокрушался Ерохин, заставляя меня хохотать, — А если пообещаю отправлять тебя на все курсы повышения, какие смогу пробить через контору?

— О, не искушай.

— Ты крепкий орешек.

Хотелось сказать, что после поцелуев с ним я не крепче расплавленного воска, но решила промолчать. Очень кстати пришелся зевок, который я деликатно прикрыла рукой.

— Устала? — спросил Дан.

— Да. День был насыщенный.

— Пойдем.

Он потянулся к ручке двери, чтобы выйти из машины, но я остановила. Не нужно нам даже в темное время показываться у дома. Однажды обязательно увидят. Мила здесь всю жизнь живет. Если не сама, то доложат добрые люди.

— Просто притормози у подъезда, — попросила я.

Дан нахмурился, но спорить не стал, завел мотор, сделал, как я просила. За эту услугу расплатилась еще одним глубоким поцелуем.

В этот раз, засыпая, я разрешила себе не думать. Толку не было бы все равно. Сложно соображать, когда губы горят, а тело помни жар его рук. Мне хотелось волшебства, купаться в этом почти детском удовольствии. Я не ходила на свидания в школе. Мне не везло с кавалерами в институте. Хочу оторваться сейчас. Пусть Ерохин преследует свои цели, но изображает интерес и влюбленность он мастерски. Какой смысл отказываться от этого чудесного розового ощущения счастья. Так хорошо.

Я заснула, улыбаясь.