1

У управляющего Итимуры было два свойства, отличавшие его от прочих представителей рода людского. Во-первых, грубо вырубленное огромное лицо. Во-вторых, обострённая восприимчивость, позволявшая ему безошибочно улавливать то главное, что владело душами других людей.

Людские души постоянно посылают в эфир разнообразные волны, энергетические импульсы. Есть, к примеру, импульсы любопытства, которые, словно разведотряды, разлетаются по окрестностям. Есть мощные импульсы гнева и ярости, излучение которых мгновенно поражает объект, на который они направлены. Импульсы сочувствия и симпатии рано или поздно также всегда настигают объект, как бы ни был он неприступен, обволакивают его, порой двигаясь не прямо, а в обход.

Все волны, вместе взятые, и определяют у каждого совокупный импульс настроения в конкретный период времени. Психика Итимуры какими-то изначально присущими ей фибрами легко улавливала импульсы человеческих душ. Сам он сознательно к этому не стремился и никаких особых усилий для этого не прилагал. Так же как и огромное, грубой лепки лицо, доставшееся ему от рождения, повышенная восприимчивость была, вероятно, дана ему от природы.

Рациональные доводы для Итимуры не играли особой роли. Прав был собеседник или неправ, он готов был принять его аргументацию, когда можно было её принять, или отвергнуть, когда её явно следовало отвергнуть. Понимание приходило к нему, когда он улавливал исходящие от собеседника волны. Он знал, что без этого, если просто настаивать на своём и продолжать спор, всё сведётся к бессмысленной ссоре по пустякам.

Итимура долго не мог взять в толк, почему другие так плохо улавливают эмоциональный настрой собеседника, пока наконец не стал догадываться, что дело не в тупости других, а в его необыкновенном даре — чересчур обострённой восприимчивости. Это открытие породило в Итимуре уверенность в собственных силах как бизнесмена. С тех самых пор он начал употреблять нравившееся ему слово «коммерсант».

По убеждению Итимуры, понятие «коммерсант» подразумевало такого человека, который, как и он сам, обладал способностью настраиваться на волну душевных колебаний других людей, улавливать и перехватывать их импульсы.

Поскольку коммерсант понимает, что у другого на душе, он всегда может сохранять с партнёром добрые отношения.

Коммерсант, проникая к другому в душу, всегда может заставить партнёра действовать так, как ему выгодно.

Коммерсант в коллективе всегда обеспечивает себе реальное лидерство, отчего сам преисполняется уверенностью в собственных силах и может предпринимать решительные действия с максимальной эффективностью.

По сути, тот образ коммерсанта, что создал для себя Итимура, был неким воплощением идеального человеческого существа. Если бы все люди стали «коммерсантами» в толковании Итимуры, в мире, наверное, прекратились бы любые конфликты, а земля превратилась бы в идеальную обитель любви и мира.

Благодаря такой трактовке понятия «коммерсант» Итимуре удалось добиться немалых успехов в делах. Его стараниями расширение сферы торговой деятельности его фирмы за счёт территории других компаний становилось возможным даже в тех случаях, когда приходилось иметь дело с крепкими орешками, к которым найти подход было очень нелегко. Так же удавалось ему получать и правительственные лицензии на такие предприятия, которые едва ли могли запросто разрешить. Коллег Итимуры поражала его великолепная способность улаживать проблемы, возникавшие по поводу контрактов, когда к ним в фирму заявлялся рассвирепевший глава какой-нибудь компании с гневными обвинениями. Стоило такому разъярённому посетителю поговорить часа полтора с Итимурой, как он чудесным образом преображался и уезжал восвояси в приподнятом настроении.

* * *

Последние несколько лет Итимура был центральной фигурой в компании «Исиэй-стор». Сам он не считал, что его способностей достаточно для того, чтобы эффективно управлять фирмой, достигшей такого масштаба. Он был не силён в бухгалтерском учёте; более глубокие познания в области экономики и юриспруденции тоже были бы для этой должности весьма желательны.

Тем не менее все эти недостатки с лихвой должны были компенсироваться его талантом коммерсанта. Так что Итимура, хотя и не считал себя менеджером высшего класса, всё же полагал, что должности своей как управляющий вполне соответствует.

Для того чтобы развивать торговлю в больших супермаркетах, надо было усиливать торговые мощности в непродовольственной сфере — прежде всего в одежде. Итимура выступил за внедрение секций одежды в супермаркеты и сам взялся за это трудное дело. Для него, прежде работавшего в корпорации по оптовой торговле продтоварами, даже розничная торговля ими была совершенно новым, особым делом. С продажей одежды он и вовсе никогда не сталкивался и был от этой сферы далёк. И всё же он старался как мог.

Он считал, что торговля есть торговля и основа всегда одна и та же — будь то оптовые поставки или розничная продажа.

— Я в самих товарах мало что смыслю. Мода там разная — я в ней и вовсе не разбираюсь. Это для вас, молодых, работа, — говаривал он сотрудникам отдела одежды в фирме. — Зато я вас кое-чему научу по части коммерции. Как узнать, что у вашего партнёра на душе, как переговоры вести, как свои интересы продвигать, как защищать, как время выбрать в переговорах для решительного натиска, как в рыночной конъюнктуре разобраться — в общем, всё расскажу, что нужно настоящему коммерсанту.

В соответствии со своими словами он и действовал.

Спустя несколько лет торговля одеждой превратилась в главную статью дохода компании «Исиэй-стор». Итимуре было чем гордиться. В фирме его авторитет прочно утвердился.

Конечно, в компании работало много народу: не все безоговорочно признавали превосходство Итимуры. Оппозиция открыто себя не проявляла, но иногда вдруг кто-нибудь из правления или просто из сотрудников нет-нет да и обнаруживал неприязнь по отношению к Итимуре. Находились, правда, и другие, вроде начальника сектора бакалейных товаров Одагири, которые хранили Итимуре верность и доносили обо всех его хулителях.

Такое положение было вполне естественно и типично для любого коллектива. Итимура, который отдавал себе отчёт в своих недостатках по части управления и не мнил себя божеством, и не рассчитывал снискать всеобщее преклонение и преданность. Ему было довольно и укрепившейся за ним по праву репутации лидера, который фактически свободно руководит компанией.

«Даже лучше иметь в фирме людей, настроенных в известной мере критически, — полагал он. — Хоть они ничего и не говорят открыто, мне их настроения вполне понятны. И по правилам игры я непременно должен прислушиваться к тем критическим импульсам, которые от них исходят».

Таково было его кредо.

Однако вот уже полгода, как биорадар Итимуры начал улавливать шумы, уже непохожие на обычную критику, исходящую от «отрицательного полюса». В них таились агрессивные, явно враждебные ноты. К тому же с течением времени эти ноты звучали всё явственнее, всё громче.

Поначалу Итимура не разобрался, в чём дело, но сейчас стал догадываться, что ситуация связана с появлением в фирме Кодзимы — как раз полгода назад. Очевидно, те сотрудники, которые возжелали утвердить авторитет Кодзимы как нового лидера в компании «Исиэй-стор», почти бессознательно начали излучать эмоциональные импульсы, направленные против Итимуры. Возможно, и сам Кодзима плёл против него какие-то интриги, дабы занять приоритетное положение.

Во всяком случае так докладывал управляющему Одагири. А тут ещё эта сходка — трогательная инициатива искренних в своих чувствах молодых сотрудников, которые хотят оградить управляющего Итимуру от происков Кодзимы. Сходку они провели вскоре после появления в фирме Кодзимы, что тоже знаменательно. Итимура тогда не обратил на это особого внимания, поскольку там были в основном молодые сотрудники, далёкие от понимания истинного положения вещей в компании, а ведь если подумать, может быть, они-то, с присущим молодёжи незамутнённым чувством справедливости и обострённой восприимчивостью, уже тогда правильно оценили обстановку.

«Вот ведь глупость какая!» — подумал Итимура. Хотя если Кодзима считает, что нынешний лидер коллектива ему помеха, и сплачивает вокруг себя сторонников с целью вести борьбу против него, Итимуры, то всё выглядит не так уж глупо.

Однако же, во-первых, если только найдётся такой человек, который больше его самого пригоден на роль лидера в «Исиэй-стор», Итимура всегда готов уступить позицию без боя. Его самого вполне устроит положение второго лица или даже третьего. Собственно, каково бы ни было его положение, если только у руководства будет стоять настоящий лидер, он, Итимура, готов работать под его началом — всё равно его незаурядные способности коммерсанта найдут применение. Он не собирается цепляться за пост управляющего, любой ценой удерживая его. Не такой он человек.

Если уж Кодзима действительно хочет руководить компанией «Исиэй-стор», то ему и карты в руки: как-никак родственник владельца фирмы, выпускник престижного университета — вот пусть и проявит свои таланты. Если же он не о деле печётся и никаких усилий прилагать не собирается, а только хочет в борьбе за власть свергнуть нынешнего лидера, то этого допустить нельзя. Такому человеку, которого ничего, кроме власти, не интересует, просто нельзя доверять судьбу нескольких сотен работников «Исиэй-стор» и их семей.

В сущности, Итимура до сих пор так и не разобрался, что за человек Кодзима. Похоже было, что он обладает глубокими и обширными знаниями, каких ни у кого из сотрудников компании не было. Что называется, человек с хорошим образованием. Однако для управления супермаркетом одного образования маловато.

Безусловно, было в Кодзиме и какое-то особое человеческое обаяние. Он производил впечатление человека мягкого, открытого, что влекло к нему сослуживцев. Ходили слухи, что у Кодзимы — высокого, интересного, с неизменной доброжелательной улыбкой — было немало поклонниц среди представительниц прекрасного пола.

Ну и что с того? Для управления супермаркетом вовсе не обязательны ни обаяние, ни популярность у молодых женщин. Тут важно умение руководить твёрдой рукой, сдерживать и направлять душевные порывы молодых людей на производстве. Важен мощный личный магнетизм.

Будет грубоват — ничего. Будет невзрачен — тоже ничего. Нужен сильный, энергичный лидер — чтобы от такого руководства пот прошибал.

Ну и ещё талант коммерсанта. Все размышления Итимуры обычно возвращались в итоге к этому понятию.

 

2

Итимура взглянул на наручные часы. До девяти оставалось ещё минут двадцать. Каждое утро он приходил на работу в начале десятого. Этот обычай у него остался ещё со времён работы в оптовой корпорации.

Наверное, оттого, что организм у него был крепкий, Итимура обычно мало спал. Правда, в свободное время мог отоспаться за дни недосыпа. К действию алкоголя тоже был невосприимчив. Вот, к примеру, вчера вечером много выпили. Довольно поздно к Итимуре домой заявился Сасима, заведующий мясным отделом Центрального, — проговорили с ним до ночи.

Сасима приходил к Итимуре домой второй раз. Первый его визит Итимура хорошо запомнил. Дело было года полтора тому назад — днём, в какой-то праздник. Грузный, толстый Сасима сидел перед ним в гостиной. Случилось так, что он заманил девушку, сотрудницу административного сектора, на свидание и в машине силой ею овладел. И теперь, если бы потерпевшая Сакико Нисидзё обратилась в полицию, его могли бы привлечь к уголовной ответственности по обвинению в изнасиловании, и тогда уж деваться ему было бы некуда.

— Да она сама этого хотела. Немного сопротивлялась поначалу — вроде ей не нравится, — так это всё притворство одно. Только пищала всё: «Нет! Нет!» — а самой-то небось ещё как понравилось! — хорохорился поначалу Сасима.

— Идиот! — рявкнул на него Итимура и в бешенстве не удержался, наотмашь хлестнул Сасиму по пухлой левой щеке.

— Ох! — только и проронил не ожидавший такого поворота гость, когда здоровенная лапа Итимуры ухватила его за шевелюру.

— Я тебе побалагурю, мразь! — снова прорычал Итимура, отвесив ему ещё одну оплеуху.

На сей раз удар был хорошо рассчитан и пришёлся прямо в цель. Сасима, не проронив ни звука, рухнул на пол, так что вся гостиная сотряслась от грохота.

— Будешь знать, тварь!

— Ох, простите, виноват!

— Да как тебя, подлеца, после этого человеком считать?!

До сих пор Сасиме ещё никогда не доводилось терпеть побои от старшего по положению сотрудника. Он принадлежал к поколению, которое такого уже не знало.

— Извините великодушно! — весь дрожа, молил Сасима.

Здоровенный, с виду дородный детина на поверку оказался ничтожнейшим слабаком, стоило только дать ему затрещину.

— Пошёл вон отсюда! — бушевал Итимура. — Такие грязные подонки, как ты, только дом оскверняют. Проваливай, и чтобы я тебя больше не видел!

— Простите, не выгоняйте! — молил Сасима.

Губы у него тряслись, зубы мелко стучали, а в слезливом голосе звучало отчаяние. От полученной оплеухи в уголке губ слева сочилась кровь.

— Господин Итимура! Сжальтесь! Помогите мне, пожалуйста! Признаю, виноват! Никогда в жизни больше такого не сделаю! Я исправлюсь! Буду работать!

Гнев Итимуры понемногу развеялся. Когда к нему вернулась способность трезво рассуждать, он вошёл в положение этого молодого человека, молившего о снисхождении, оказавшись на краю гибели.

— Садись, — сказал Итимура, но Сасима не двинулся с места и остался простёртым на полу. — Садись, тебе говорят! — прикрикнул на него Итимура, и на сей раз злополучный гость, наконец приподнявшись, сел на колени.

— Помогите, очень вас прошу! Дайте мне ещё один шанс! — умолял Сасима, низко склонив голову.

Итимура видел, что малый искренне раскаивается.

Несколько минут прошло в гнетущем безмолвии.

— Ладно уж, молод ты ещё… — наконец проронил Итимура.

С того самого дня Сасима стал его верным вассалом.

Итимура был рад, что сумел спасти этого молодого человека от неминуемой катастрофы. Ещё чуть-чуть, и подающий надежды юноша расплачивался бы за случайную блажь, за нашедшую на него однажды ночью по молодости дурь — всю жизнь. Как учитель старается найти особый подход к отбившемуся от рук ученику, так и Итимура с того дня стал относиться к Сасиме с особым чувством, окружая его отеческой опекой. Получив свою пару оплеух, но при этом всё же добившись прощения, Сасима впоследствии понял, что эти события самым неожиданным образом повлияли на его судьбу, оказавшись наилучшим способом снискать симпатию управляющего Итимуры, самого влиятельного человека в фирме «Исиэй-стор». Тогда он решил на все сто процентов использовать свалившийся на него подарок судьбы.

И вот теперь этот самый Сасима ещё раз явился домой к Итимуре и всю ночь напролёт до самого рассвета изливал душу, жалуясь на происки «клики Кодзимы». С его слов вырисовывалась такая картина.

Кодзима, прельстившись наживой, принял приглашение своего двоюродного брата Сэйдзиро Исикари, исполнительного директора «Исиэй-стор», но, придя в фирму, был неприятно поражён одним открытием, а именно тем, что в действительности опорой фирмы являются вовсе не братья Исикари, а управляющий Итимура. При таком раскладе, когда уже есть человек, обладающий большим влиянием, Кодзиме завоевать авторитет и склонить на свою сторону сотрудников было сложно.

Тогда он начал беситься. Раздул скандал из-за какой-то пустяковой опечатки в листовке, стал ратовать за справедливость и под этим предлогом напечатал листовку, на которой тиснул своё имя, — надо же было себя пропиарить. А ведь какой от этого фирме вышел ущерб!

Но такими дурацкими ребяческими демонстрациями всё равно никого не обманешь. Тогда Кодзима стал придумывать более эффективную тактику нападения. Решил придраться к просчётам Итимуры на работе. Конечно, на самом деле ничего такого вообще не было. Да если бы даже и было, не важно — не в том дело. В общем, так или иначе, Кодзима прицепился к этим просчётам и хочет теперь Итимуру из компании выжить, а уж дальше всё пойдёт, как он и задумал.

Высосав все проблемы из пальца, он, Кодзима, теперь утверждает, что на складе в отделе одежды есть неликвидный товар. И ведь до чего дошла наглость! Одно время у входов и выходов в Центральном кое-кто тайком следил за всеми отправлениями и поступлениями. Не иначе, по наущению Кодзимы. Что он там ещё замышляет, трудно сказать, но конечная цель у него одна — избавиться от Итимуры.

Сасима вёл свой рассказ долго, сопоставляя всевозможные примеры.

— Это ты, брат, что-то напридумывал, нагородил, — возразил Итимура, но голос его звучал подавленно.

Обо всём рассказанном Сасимой он и сам догадывался.

Типичным примером был недавний случай, когда расстроились сделки с приобретением участков земли под новые филиалы в Мукояме и Цуноуре — якобы по инициативе владельцев участков. Ещё тогда, на заседании правления, Итимура почувствовал в объяснениях фальшь и заподозрил неладное, а когда сам встретился с владельцами участков, выяснились совершенно неожиданные обстоятельства. В обоих случаях инициатива по расторжению сделки исходила скорее не от них, а от фирмы «Исиэй-стор». В обоих случаях начальник сектора развития Кито заявил противной стороне, что появились непреодолимые препятствия для сделки и потому она не может состояться. Оба владельца участков были обозлены.

Ещё из Цуноуры, где он встречался со вторым владельцем, Итимура позвонил в фирму и договорился о встрече завтра утром с начальником сектора развития Кито. Может быть, тогда наконец отчасти всё прояснится.

Однако, перед тем как начать непосредственное расследование, Итимура мысленно прокручивал всевозможные детективные сюжеты. Маловероятно, чтобы начальник сектора развития, который трудился в поте лица для приобретения этих земельных участков под новые магазины фирмы, теперь сам, по собственной инициативе, и расстроил сделку, которая наконец была близка к завершению. Хотя может статься, что этот Кито — засланный казачок, шпион какой-нибудь конкурирующей компании по внедрению супермаркетов. Может, он всю информацию, получаемую в «Исиэй-стор», тут же продаёт другой фирме.

Правда, по впечатлению, полученному от встречи с владельцами участков, можно было заключить, что такая вероятность ничтожно мала. Прямо они ему не сказали, но Итимура почувствовал: в обоих случаях после того, как сделки расстроились, участки были закреплены под супермаркеты за двумя разными покупателями. Об одном владелец участка обмолвился, что это вроде бы будет отделение сети универмагов куда покруче «Исиэй-стор». С другим, неизвестным владельцем, пока дело было ещё официально не решено, велись переговоры.

Опять-таки странно, что Кито — если он действительно предатель — продолжал как ни в чём не бывало работать в «Исиэй-стор».

Кому вообще могло быть выгодно, чтобы сделки в Мукояме и Цуноуре расстроились? Оба супермаркета были задуманы как огромные магазины — по масштабу больше Центрального. Тому, что этих супермаркетов теперь не будет, радоваться могла только какая-нибудь конкурирующая фирма.

А кому станет плохо оттого, что эти магазины не вступят в строй? Сектору торговли одеждой «Исиэй-стор». Сектор одежды, который сейчас шёл в гору благодаря успехам Центрального, уже планировал дальнейшее развитие за счёт двух новых огромных магазинов. Замыслил, спланировал и инициировал этот дерзкий прорыв не кто иной, как сам управляющий Итимура. Следовательно, кто-то хотел помешать ему добиться новых успехов, к которым должны были привести филиалы в Мукояме и Цуноуре.

Кто же? Кито? Но почему?

Непохоже, чтобы Кито действовал здесь в одиночку. За ним кто-то стоит. Естественно, на ум Итимуре сразу же пришло имя Кодзимы.

Если так, значит, Кодзима открыто начал борьбу за власть. Странный поворот событий, в который не хочется верить, но по-другому истолковать это невозможно.

Итимура пытался отогнать от себя неприятные мысли, но тут как раз пришёл Сасима и своим рассказом только подтвердил, что всё так и обстоит, что наихудшие опасения придётся принять за истину. Он настаивал на этом:

— Надо защищаться! Понятно, что вы, господин Итимура, не слишком хотите ввязываться в борьбу, но надо что-то делать. Гоните вы этого Кодзиму!

— Ну ты и скажешь тоже! По какой такой причине я могу уволить старшего менеджера Кодзиму? Не могу же я его просто выгнать без всякого повода.

— Причина есть.

Сасима облизнул губы. Затем он и явился сегодня к Итимуре, чтобы всё рассказать.

— Кодзима переспал с Ёсико Мисаки, секретаршей нашего исполнительного директора.

— Что? И откуда такие слухи?

— Ну уж, слухи… Что было, то было… В понедельник вечером Кодзима заходил к Ёсико Мисаки, ну и… — Сасима запнулся, пытаясь найти подходящее определение, но, так и не найдя его, в конце концов ляпнул: — В общем, значит, у них там всё было. То есть поимел он её.

— Что ты болтаешь?! Тебе-то откуда это знать?

— Свидетель имеется. Мотоко Куроба из сектора развития. Она сама всё видела — как они там обнимались, целовались, а потом, значит, так в обнимку прямо к Ёсико в дом и пошли.

— Ой ли? Может, ты всё придумал?

Поворот был настолько неожиданным, что Итимура всё ещё не мог толком настроиться на эту волну.

— Да нет же, правда. Если вы мне не верите, я вам в любой момент Мотоко приведу — она подтвердит. У нас про это уже все молодые сотрудники в фирме знают.

— Ну если это правда, то уж я, право, и не знаю, как быть…

— Да что вы, господин Итимура, церемонитесь? Это же отличный компромат — предлог, чтобы злостного соблазнителя из фирмы вышибить!

— М-да, — хмыкнул Итимура.

Если то, о чём рассказал Сасима, было правдой, это действительно нельзя сбрасывать со счетов.

— Я подумаю, — сказал Итимура.

Но Сасиму такой ответ явно не удовлетворил.

— Шеф, тут ведь время дорого. Через пару месяцев слухи утихнут и всё рассосётся. Надо сейчас, пользуясь случаем, Кодзиму выгнать — тогда мы корень зла ликвидируем и на будущее себя от проблем избавим.

— Я тебя понял. Но ты пока что о старшем менеджере Кодзиме лишнего не болтай.

— Да ведь я…

— Да я, да ты… Твоё мнение гроша ломаного не стоит. На этом поставим точку.

 

3

Ровно в девять начальник сектора развития Кито подошёл к столу управляющего Итимуры. Тот молча поднялся со своего места и провёл Кито в приёмную для переговоров.

Кито присел на краешек предложенного ему кресла в напряжённой позе, неестественно выпрямив спину. положив обе руки на колени. Он был похож на преступника, который готовится выслушать приговор, когда его собираются казнить в назидание другим.

— Я встречался с владельцами участков в Мукояме и Цуноуре, — ровным тоном негромко объявил Итимура, — Откровенно говоря, я был удивлён. Хотелось бы выслушать ваше объяснение: что, собственно, там произошло?

— Я сам отменил обе сделки, потому что считал: открытие филиалов в Мукояме и Цуноуре не в интересах нашей фирмы.

— Почему вдруг? Разве это не блестящая возможность расширения и роста? Да не вы ли сами, господин Кито, нашли эти объекты, провели маркетинг и предложили оба проекта на заседании правления?

Голос Итимуры звучал вполне спокойно. Так учитель мог бы расспрашивать нашалившего ученика о том, как было дело.

Кито молчал.

— Господин Кито, — продолжал Итимура, — вы должны объясниться. Вы не только пренебрегли своими служебными обязанностями — оформлением обеих сделок, — но ещё и препятствовали их осуществлению. Это прямое нарушение служебного долга, саботаж. За такое полагается строжайшее дисциплинарное взыскание вплоть до увольнения, и никакие возражения тут не помогут.

Кито по-прежнему хранил молчание.

— Послушайте, Кито, у меня есть на этот счёт некоторые предположения.

Слегка вздрогнув, Кито поднял глаза на управляющего.

— Признайтесь, это ведь не вы сами придумали? Кто-то вас надоумил, попросил об этом, так ведь? Если вы сейчас честно признаетесь, как всё было, обещаю, что увольнения не будет.

Кито сидел понурившись и молчал. Он был смертельно бледен. Думал Кито в этот момент вот о чём. Вчера вечером, когда Итимура позвонил ему с места расследования и назначил встречу в девять утра, всё уже было ясно. Посоветовавшись с начальником сектора свежих продуктов Асаямой, они решили, что придётся принести в жертву его одного, Кито.

Торговые показатели, зарегистрированные в конце текущего месяца, окончательно подтверждаются в середине следующего. Для всех в руководстве фирмы скоро станет очевидно, что одежда, которая должна была быть доходной статьёй, в действительности даёт сейчас дефицит бюджета. Принимая во внимание этот устрашающий факт, действия Кито, приостановившего открытие двух новых крупных магазинов, вполне оправданны. Итимуре придётся принять на себя ответственность за этот дефицит и подать в отставку, что будет означать победу Кодзимы. Но до этого остаётся ещё месяц. Если он, Кито, сумеет выстоять, смириться с тем, что имя его будет запятнано нарушением служебных обязанностей, положение в дальнейшем может радикально измениться.

Размышляя об этом, Кито продолжал хранить молчание, не отвечая на вопросы Итимуры.

— Хватит дурака валять! — неожиданно рявкнул Итимура, так что у Кито чуть не лопнули барабанные перепонки.

При этом Итимура изо всех сил грохнул своей здоровенной ручищей по журнальному столику.

Такого Кито от управляющего не ожидал. На мгновение его охватил смертельный ужас, и сердце заболело, будто сжатое лапой Итимуры. Безотчётное чувство паники охватило его существо. Он вдруг осознал всю глубину своего падения.

— Извините, — почти инстинктивно пробормотал Кито. — Прошу вас, подождите до середины следующего месяца. Тогда вы всё поймёте.

— До середины следующего месяца? С чего бы это?

— Прошу вас.

Отчего-то слова Кито заставили Итимуру прислушаться, и гнев его, казалось, несколько поостыл. Однако в этом затишье Кито внутренним чутьём ощутил опасность. «Кажется, я намекнул на Кодзиму?», — сказал он себе, понимая, что надо остановиться.

— Так почему всё-таки до середины следующего месяца? — с напором повторил свой вопрос Итимура, но Кито ничего не ответил.

Итимура снова грохнул ладонью по столу, и гневные вопросы посыпались на него градом, но к Кито уже вернулись силы и присутствие духа.

«Собака лает — ветер носит, — думал он. — Пусть себе лает…»

О чём бы его ни спрашивали, Кито больше не проронил ни слова.

— Ладно, с вами всё ясно. Ждите в этой комнате, не вздумайте никуда уходить, — предупредил Итимура и с этими словами покинул приёмную.

Почти час в приёмную никто не заходил, пока наконец не появился начальник отдела кадров Кацумура со строгим выражением на добродушной физиономии. Кито сидел выпрямившись в кресле и положив обе руки на колени. После того как Итимура вышел из приёмной, он так и ждал решения своей судьбы, не вытирая слёз, катившихся по щекам…

 

4

Через несколько часов в штаб-квартире «Исиэй-стор» всем уже было известно, что Кито отстранён от должности начальника сектора развития и помещён «под домашний арест». Сотрудники строили всевозможные догадки, но те, кто понимал, в чём дело, хранили гробовое молчание и, затаив дыхание, ожидали, какие последствия вызовет этот инцидент. Среди последних был и начальник товарного сектора Конно. Он был под большим впечатлением от принятых начальством мер. Приказ оставаться «под домашним арестом» означал, что истинная мера наказания для Кито окончательно не определена. Из чего явствовало, что расследование дела пока не завершено. Наверняка Итимура сейчас всеми средствами пытается выяснить, кто ещё, кроме Кито, замешан в этом саботаже.

Конно чувствовал, как по спине у него пробегает холодок.

Видимо, Кито возьмёт всю вину на себя. Во всяком случае Асаяма сказал, что, вероятно, так оно и будет. Но сможет ли в действительности Кито выдержать допрос Итимуры и не расколоться? Впрочем, даже если и сможет, разве так уж сложно распутать всю их интригу?

Вполне вероятно, что сотрудники вроде Конно, которые ради дешёвой популярности ранее позволяли себе критические замечания в адрес Итимуры, при нынешних обстоятельствах будут поставлены под удар, даже если к делу о саботаже они прямо и не причастны.

Скверная получается история. Сумеет ли Кодзима кого-то защитить? Этого ожидать не приходится. Наоборот, скорее всего сам Кодзима, как главное действующее лицо в деле о саботаже, с подачи Итимуры вылетит из фирмы.

Конно вспомнил все ходившие в компании слухи, связанные с Кодзимой. Поговаривали, что он провёл ночь у секретарши босса Ёсико Мисаки. До чего же глупо с его стороны в такой опасный момент! Это же ещё один козырь для Итимуры, когда он захочет нанести удар. С самого начала было ошибкой пойти на поводу у этого фата и бабника, ввязаться под его руководством в борьбу за власть против управляющего Итимуры.

Однако есть путь к спасению.

Он, Конно, сам в саботаже никак не участвовал. Самое большее, что ему могут вменить в вину, — это то, что он знал заранее о намерениях Кито и ничего не предпринял. Но тут можно найти какую-то отговорку. Как члену группировки Кодзимы, ему было поручено только одно — провести ревизию сектора торговли одеждой. Но не могут же его открыто осуждать за попытку выявить количество затоваренной одежды на складах.

Правда, если его действия станут рассматриваться в контексте действий всей группировки, враждебной Итимуре, то вопрос о том, что в интересах фирмы, а что нет, просто не будет приниматься во внимание.

Конно напряжённо думал.

Ну а какова должна быть позиция Итимуры?

Хорошо бы, конечно, чтобы он счёл, что ревизия складов к деятельности враждебной ему группировки не относится. А что для этого нужно сделать?

Конно вскочил со стула. Его осенило: надо посоветоваться с самим Итимурой!

Если с этим сейчас подкатиться, можно снискать его доверие. Лишаться своего служебного положения вместе с Кито он, Конно, не намерен. Перед его мысленным взором всплыли лица жены, детей — и он поспешил к столу Итимуры.

* * *

Управляющий Итимура пребывал в отвратительном настроении. И так вокруг полно было каких-то непредвиденных дел, а тут ещё пришёл старший менеджер Конно советоваться насчёт проведения ревизии на складах. Итимура уже собрался было попросить его зайти позже, но передумал. Он вдруг почувствовал: за этим визитом что-то кроется.

Вообще для Конно прийти за советом было делом из ряда вон выходящим. Итимура отлично знал, что этот человек обычно держится в тени и при случае охотно его поругивает. Теперь же Конно вдруг ни с того ни с сего является за советом… Нет, за этим что-то есть.

Справившись со своим мерзким настроением, Итимура встретил Конно приветливой улыбкой. Однако смысла того, с чем пришёл Конно, он никак не мог уразуметь.

В конце текущего месяца товарный сектор, которым заведовал Конно, собирался провести ревизию нового типа, начав в порядке эксперимента с Центрального. Но поскольку такая ревизия затевается впервые, они не уверены в своих силах. Просят управляющего Итимуру оказать всемерное содействие. Вот что ему высказал Конно.

Что-то непохоже на дело, ради которого стоит специально хлопотать. Причём ведь говорил Конно, что пришёл за советом, но советовать тут, собственно, нечего. Что же у него на уме?

Поначалу Итимура никак не мог раскусить, что за игру ведёт Конно. Пристально вглядываясь в лицо старшего менеджера, он пытался настроиться на его волну. Хотя содержание его речей было туманно, не оставалось сомнений, какой импульс, почувствовав опасность, посылает ему Конно в этой критической ситуации. Было совершенно очевидно, что он заискивает, пытается прибиться поближе к начальству. Вероятно, тем самым хочет загладить какую-то вину. Что-то гложет его — но что именно?

Внезапно Итимуру осенило. Ревизия! Вот оно что? Понятно!

Так вот о чём говорил Кито, когда просил подождать до середины следующего месяца. К этому времени как раз подоспеют результаты ревизии, если её проводить в конце текущего месяца. Значит, Кито хотел сказать, что он, Итимура, должен взглянуть на результаты ревизии.

Если только найдётся подходящий ключ к этой тайне, всё мигом прояснится.

Из результатов товарной ревизии, проведённой в Центральном, которых следует дождаться, будет видно, на какую сумму там сейчас хранится на складе нераспроданных товаров.

Итимура вспомнил один случай, который имел место примерно месяц назад. Исполнительный директор Исикари позвонил ему в гостиницу, когда он был в командировке в Гифу. Итимуры тогда не оказалось на месте, и он позже, ночью, перезвонил шефу домой и услышал от него невероятное сообщение: «В отделе одежды в Центральном на складе обнаружено огромное количество неликвидного товара». На следующее утро он позвонил в Центральный начальнику по этажу Сугаи, чтобы прояснить ситуацию, но тот всё отрицал. Тем не менее Итимуру глодало беспокойство, и, вернувшись в компанию, он тотчас пошёл взглянуть на склад своими глазами. В самом деле никакого неликвидного товара там не оказалось. Что он и объяснил Кодзиме, который утверждал, что неликвид на складе всё-таки имелся. Но лицу Кодзимы тогда было видно: объяснения его нисколько не убедили. Возможно, именно тот случай и послужил отправной точкой для развития дела о саботаже Кито.

— И как же вы собираетесь проводить эту ревизию нового типа? — осведомился Итимура.

— Сложная система. Раньше у нас было два основных способа: проверка с инвентаризацией товаров в наличии и проверка правильности переписи. Теперь сказано инвентаризацию товаров производить дважды и результаты сличать. Причём раньше это всё делал один человек, а сейчас будем выделять двоих. Один должен подсчитывать количество товаров, а другой записывать. Такую операцию надо провести дважды — разными командами, — а потом результаты опять-таки сличить. Если хоть по одному предмету будет расхождение, придётся ещё раз проводить проверку.

— Это кто же вам такое сказал?

Конно состроил виноватую гримасу и произнёс как ни в чём не бывало:

— Господин Кодзима.

— Вот как? Значит, старший менеджер Кодзима? Он что же, уполномочен организовывать ревизии?

— Да как сказать… Он говорил, что, когда работал в банке, руководил проверкой фирм, которые его банк кредитовал. Хотя вряд ли он такой уж специалист в этом деле.

— Ну-ну… — Лицо Итимуры приняло недоуменное выражение. — Но ведь вам времени не хватит.

— То есть?

— Ну если проводить ревизию нового типа так, как её мыслит господин Кодзима, то придётся использовать все выходные дни магазина и притом работать с утра до поздней ночи.

— Конечно, в том-то и загвоздка. Но господин Кодзима говорит, что если такую ревизию не провести с предельной корректностью, то в ней и смысла нет. Если раз сошлось и два сошлось, то, мол, и в третий раз, и в четвёртый, само собой, и в пятый должно сойтись.

В устах Конно это прозвучало слишком легкомысленно, отчего Итимура слегка поморщился.

Конно подметил его реакцию и поправился:

— Я только хочу сказать, что корректность подсчёта прежде всего.

— Оно, конечно, так. Но что же, господин Кодзима утверждает, что раньше в нашей фирме ревизии проводились некорректно?

— Ну… Вроде того.

— И в чём же заключалась некорректность?

— Да тут… Ага, вспомнил! Значит, господин Кодзима участвовал в ревизии, которую проводили в Центральном в конце мая. И ему, значит, тогда показалось, что если первичную инвентаризацию и вторичную перепроверку два ревизора проводят порознь, то это, мол, уже и не перепроверка. Надо, чтобы работали в паре и несли общую ответственность. А то все только и думают о том, чтобы поскорее от этого отделаться, а не о том, чтобы всё тщательно пересчитывать.

— Хм, может, такие нерадивые и есть, но не все же.

— Может быть.

По ходу разговора Итимура чувствовал, как в сердце его закрадывается смутное беспокойство. Ощущение было похоже на то тревожное опасение, с которым он когда-то шёл на экзамены в школе, если был слабо подготовлен. Товарные ревизии он терпеть не мог. Все эти выяснения: на что пошли такие-то затраты и из каких стандартов исходя, как вёлся учёт в бухгалтерских книгах и тому подобное, — с его точки зрения, причиняли делу скорее вред, чем пользу.

Когда он ещё только перешёл в «Исиэй-стор», ему однажды пришлось принимать участие в товарной ревизии. Дело оказалось на удивление сложным и муторным. Он провёл день в этих невыносимо скучных и утомительных хлопотах, отчего приобрёл стойкое отвращение к подобным процедурам. Просто не верилось, что можно пересчитать всё как есть до единого товары на гигантских складах супермаркета. Если поразмыслить, то, наверное, только таким способом, что предлагал Кодзима, и можно было проверить все склады, но уж больно это было хлопотно и докучно.

В пору работы в корпорации по оптовым закупкам продтоваров Итимуре тоже приходилось участвовать в ревизии. Однако между ревизией базы продтоваров и ревизией многочисленных складов супермаркета была огромная разница.

Прежде всего в супермаркете товаров значилось в десять с лишним раз больше.

Способы складирования тоже различались. На базе все товары складировались так, чтобы с ними легко было управляться. Один товар старались отделять от другого, оставляли между ними какое-то пространство. В супермаркете, наоборот, поскольку цель была в том, чтобы как можно выгоднее и экономичнее использовать площади, товары распихивали везде, где только возможно. Полки так полки, стены так стены. Везде товары были свалены и развешены вперемешку. К тому же, чтобы не застопорить «поток сознания» покупателей, промежутков между различными товарами не делали — все шли подряд. За товарами по особой скидочной цене сразу же следовали товары по обычным ценам.

Вдобавок все товары располагали так, чтобы они привлекали внимание покупателей. Если даже полки в глубине пустовали, по фасаду товары расставляли так, чтобы казалось, что они уходят в глубину и все полки битком набиты. Использовали даже «фальшивые» лотки-тележки с подложным дном, где товар лежал только сверху, а внутри, в ящике, ничего не было. Одним словом, за исключением естественного разделения но видам товара, всё в торговом зале супермаркета было организовано таким образом, чтобы создать видимость изобилия и максимально затруднить возможность реального подсчёта товаров.

Конечно, работникам магазина всё же приходилось периодически подсчитывать товары во всех отделах. Для этого предварительно размечали все отделы на небольшие секции, обозначали их номерами и перекладывали заново товары так, чтобы их легче было считать. Но и тогда, когда принимались на деле за подсчёт, обязательно то путались с делением на секции, то вдруг обнаруживались ещё какие-то товары там, где их не должно было быть, то выявлялось большое количество бракованных товаров. К тому же в ходе инвентаризации продолжали поступать новые партии товаров от оптовиков, что и вовсе путало карты. Руководителю ревизии приходилось, задействовав несколько десятков человек, преодолевать одну за другой эти бесчисленные помехи и делать на них поправки. В результате надо было пересчитать все товары до единого и отчитаться с предельной точностью. Работа была кропотливая и требующая много времени.

С практической пользой, как полагал Итимура, эти действия вообще не связаны. В некотором смысле вполне естественно, что настоящие бизнесмены, стремящиеся максимально способствовать росту производства и показывающие отличные результаты, зачастую не слишком ответственно относятся к ревизиям. Это всё, можно сказать, технические проблемы.

Ничего особенного, если будут некоторые расхождения в подсчётах. Эту часть мы, коммерсанты, уж как-нибудь покроем, отработаем.

После того первого опыта Итимура зарёкся организовывать товарную ревизию с полной инвентаризацией и больше уже никогда её не проводил.

Обсуждая сейчас с Конно предстоящую ревизию, он чувствовал, как в груди поднимается неясная тревога — какое-то смутное опасение, от которого невозможно было избавиться. Обратив внимание на это странное чувство, Итимура решил, что у него просто аллергическая реакция на товарную ревизию.

«Может быть, конечно, все мои сомнения и подозрения насчёт положения вещей в Центральном на складе одежды совершенно беспочвенны, — размышлял он про себя, — Ну а если вдруг нет?»

Эта мысль мгновенно вызвала в сознании Итимуры цепь возможных последствий. Ему вдруг представилось, что эта невообразимая картина стала реальным неопровержимым фактом.

Взять хотя бы Кито и его недавний акт саботажа. Ведь как уверенно он держался…

Взять хотя бы тот звонок. Как испуганно тогда звучал по телефону голос исполнительного директора Исикари: «Говорят, там затоваренная одежда, но я надеюсь, ничего серьёзного?»

Взять хотя бы всю эту картину — какие товары у нас выставлены на продажу в отделе одежды?..

Но если так… В результате настоящей товарной ревизии, проведённой по правилам, всё обнаружится. Если факты действительно таковы, надо всё окончательно выяснить немедленно, сейчас же!

Придя к такому заключению, Итимура понял, что доверить выяснение посторонним нельзя. Надо было всеми силами стараться избежать худшего, то есть умышленного разоблачения, которое готовила вступившая с ним в борьбу группировка Кодзимы.

— Вот что, господин Конно, — сказал Итимура, — я думаю, лучше будет, если практически проведением ревизии займётся, как и раньше, сектор управления магазинной торговли, а формально она будет всё-таки числиться за вашим товарным сектором. Я вам стану оказывать всестороннюю поддержку, так что беспокоиться не о чем.

— Да? Вот спасибо! Уж пожалуйста, прошу вас!

Склонив голову в поклоне, Конно удалился.

 

5

Итимура поднялся с кресла и вышел из кабинета. Выпрямившись во весь свой внушительный рост, слегка раскачиваясь на ходу, он грузно пошёл к дверям и в вестибюле столкнулся лицом к лицу с входившим в здание фирмы Кодзимой. Они обменялись приветствиями. Кодзима выглядел таким осунувшимся и исхудавшим, что Итимура невольно оглянулся. Лицо у старшего менеджера было бледное, нездорового, землистого цвета, с ввалившимися щеками. Итимура уже собирался спросить, что случилось, но Кодзима, едва поздоровавшись, поспешил прочь, будто спасаясь бегством, и скрылся в зале. В этом поведении Итимура почувствовал явное нежелание общаться, что его покоробило. Но делать было нечего. Коли уж ввязался в ссору, пусть пеняет на себя…

С тяжёлым сердцем Итимура зашагал в направлении Центрального. Он хотел ещё раз взглянуть, что творится на складе в отделе одежды. Если, паче чаяния, ревизия с инвентаризацией может выявить скверные результаты, то по крайней мере надо хоть проводить её под собственным контролем. Если инвентаризацию целиком взять в свои руки, это позволит получить скорейший доступ к информации, а уж там можно будет что-нибудь придумать. Можно как-то манипулировать с цифрами, описывая количество товара на складе, чтобы потянуть время, — а там, если заручиться поддержкой фирмы-поставщика, можно и прибыли завысить.

В складском помещении Центрального на втором этаже Итимура обошёл все углы. Всё было в порядке, как и всегда на этом складе. Всё на тех же полках были сложены всё те же товары. Итимура даже заглянул в коробки на полках, чтобы вспомнить, что там хранится.

— Что, господин управляющий, какие-нибудь проблемы? — послышался голос у него за спиной.

Итимура оглянулся. Это был начальник по этажу одежды Цугуносин Сугаи — худощавый, в плотно облегающих брюках и пуловере.

— A-а, — приветливо улыбнулся Итимура, — да нет, ничего особенного. Я ведь всё-таки отвечаю в фирме за сектор одежды, так что мне от торгового производства отдаляться негоже. Вот решил в кои-то веки взглянуть, как тут у нас дела обстоят.

— Вот как? Премного благодарствуем! — бесстрастным тоном промолвил Сугаи.

При этом он так и впился в Итимуру своими чёрными глазами, на дне которых, казалось, затаилась искра сомнения и тревоги. Видно было, что вторжение постороннего на его территорию, как бы ни был незначителен вопрос, ему неприятно.

— Ну у тебя-то всегда всё в порядке.

— Да ну, что уж там…

При виде Сугаи на ум Итимуре всегда приходила ассоциация с котом — зверем, который при своём холодном уме и хитрости не слишком расположен общаться с чужими.

— Как идёт торговля?

— Не слишком хорошо. Да оно и понятно. Видите, погодка стоит ясная — вот осенняя одежда никак и не начнёт распродаваться.

— Ну да.

Этот факт был очевиден без всяких расспросов. Весь сентябрь было тепло, и товары, которые подготовили на продажу к началу осени, никто не покупал. До недавнего времени погода стояла такая солнечная, что впору ходить в рубашке с коротким рукавом. Ну кто же в такую погоду захочет покупать тёплую одежду вроде шерстяного кардигана?!

— Ничего, к концу месяца всё равно похолодает — тогда и расторгуетесь.

— Конечно.

— Кстати, директор Манабэ на месте?

— Вроде недавно ещё был на втором этаже. Поискать?

— Да нет, не надо. Я тут ещё похожу по магазину — авось встречу его.

Итимура неторопливо поднялся по лестнице со второго этажа на третий. С третьего на четвёртый он решил проехаться на эскалаторе, предназначенном для покупателей. Манабэ нигде не было.

Итимура уже решил поискать директора в продовольственном зале на первом этаже, но неожиданно заметил лестницу, ведущую на крышу. Ему вдруг захотелось выбраться туда: он на крышу уже сто лет не заглядывал.

На игровой площадке, оборудованной на крыше, собралось множество ребятишек и несколько молодых мамаш с малышами. День был будний, время обеденное — вокруг царила атмосфера расслабленности и покоя. В уголке игровой площадки Итимура приметил одинокую фигуру Манабэ.

Директор стоял на северной стороне площадки, со всех сторон обнесённой проволочной сеткой. Левой рукой он держался за железный столб, а правой упёрся в бок.

Итимура уже хотел зычно окликнуть Манабэ, но осёкся. Уж слишком подавленный вид был у директора. Он тихонько подошёл сзади вплотную к Манабэ, но тот, как видно, ничего не услышав, даже не оглянулся и продолжал стоять в той же позе.

Внизу открывался вид на северную часть Савабэ. С запада подступали горы. На восток простирались городские кварталы. Новые жилые районы раскинулись по холмам, расползаясь всё дальше. Ряды аккуратных коттеджей уходили к горизонту — их красные и сизые черепичные крыши лучились под сентябрьским солнцем. Там и таилось множество потенциальных покупателей — залог процветания фирмы «Исиэй-стор».

— Э-эй! — подал голос Итимура.

— Вы, господин управляющий? — удивлённо обернулся Манабэ.

— О чём задумался?

Манабэ не отвечал.

— Что-то вид у тебя неважнецкий. Может, ты нездоров?

— Да нет, ничего.

Итимура в упор посмотрел на директора. Перед ним было мрачное, измождённое лицо — лицо измученного, несчастного человека.

— Да что случилось, Манабэ? Я же вижу, тебя что-то угнетает. Разве не так?

— Ничего со мной не случилось.

Итимура сердцем почувствовал, как страдает Манабэ. Это была бездна отчаяния. Человек себя ненавидел и презирал. Какое-то ужасное чувство глодало его, застилая всё светлое в жизни чёрной мглой.

Манабэ всегда был весёлым, доброжелательным молодым человеком спортивного склада. Пять лет назад, когда Итимуре его впервые представили в одной партнёрской фирме, он производил впечатление даже слишком оптимистичного и жизнерадостного парня, от которого заряд бодрости и здоровья передавался всем окружающим.

— Манабэ, что всё-таки с тобой происходит? Ты скажи — я всё сделаю, чтобы тебе помочь, всё, что смогу. Ну что там такое?

— Ничего. Ничего не происходит.

Манабэ посмотрел на часы и состроил такую гримасу, будто вспомнил о важном деле.

— Извините, можно я пойду? Если у вас ко мне вопросы, я потом сам загляну.

С этими словами Манабэ поспешил к лестнице, ведущей вниз.

Итимура стоял в тревоге: душевное состояние Манабэ находилось в полном расстройстве, и здесь, возможно, есть связь с тем случаем — якобы имевшимся на складе неликвидным товаром.

«Похоже, тут происходит что-то такое, о чём я просто не знаю».

Если предположить, что Кодзима говорил правду, значит, кто-то просто спрятал этот неликвидный товар, и Сугаи либо сам главный исполнитель, либо один из них.

Ну конечно! И Манабэ об этом знает.

Придя к такому выводу, Итимура стремительно направился к лестнице, по дороге ускоряя шаг. Он торопливо спускался, на каждом этаже окидывая взором торговый зал. Со второго этажа на первый он уже бежал по лестнице, перепрыгивая через две ступеньки.

Манабэ он нашёл в торговом зале на первом этаже неподалёку от кассы и решительно направился к директору, бросив на ходу:

— Давай-ка отойдём на минутку.

— Извините, сейчас у нас назначено совещание с начальниками по этажу…

— Значит, перенеси!

— Есть! — послушно ответил Манабэ, почувствовав по тону управляющего, что дело не терпит отлагательств.

Итимура пригласил Манабэ в кафе рядом с Центральным и там напрямик, без обиняков, задал вопрос, при этом пристально наблюдая за реакцией собеседника:

— Вот что, господин директор, я хочу знать: месяц назад вы ведь видели на складе одежды на втором этаже большое количество неликвидного товара? Так или нет?

Манабэ от неожиданного вопроса даже изменился в лице. Видно было, что в душе его идёт мучительная борьба.

— Нет, не видел, — наконец вымолвил он.

— Нечего врать! У тебя на физиономии всё написано!

Манабэ промолчал.

— Ты же врать не умеешь, — продолжал Итимура. — Давай выкладывай. Как оно всё было?

— Да нет, ничего не было.

— Ну-ну, ври, да не завирайся! — усмехнулся Итимура.

Ну что с таким поделаешь! Даже смешно, право.

Бесплодные препирательства продолжались не меньше получаса. К кофе на столике Манабэ не притронулся. Хотя по лицу его действительно было видно, что всё это ложь, он упорно твердил, будто ничего не произошло.

— Ну ладно, я вижу, ты мне помочь не хочешь. Понятно… Не знаю, как оно дальше обернётся… — заключил Итимура, и на том они покинули кафе.

Вместе Итимура и Манабэ вернулись в магазин, поднялись на второй этаж. Там они столкнулись с Сугаи.

— Ну что ж, возвращайся к работе, — бросил Итимура, отпуская Манабэ.

Он решил вернуться вместе с директором в магазин, чтобы ни на минуту не оставлять его одного и не дать возможности доложить Сугаи обстановку по телефону.

Далее Итимура привёл Сугаи в то же кафе и там учинил ему такой же допрос, как и Манабэ.

В располагающей атмосфере кафе он с дружелюбным видом дождался, когда Сугаи сядет в кресло, и тут же задал свой сакраментальный вопрос насчёт затоваренной одежды.

— Да ведь я уже вам говорил, что ничего там не было! — отрицал всё Сугаи.

В отличие от Манабэ он никакого смущения не обнаруживал и держался вполне натурально. Мол, зачем к этому делу возвращаться, если всё уже в прошлый раз было сказано?!

На вопросы Сугаи отвечал в основном коротко и определённо, без колебаний: да или нет, ничего больше не добавляя. Пока говорил Итимура, Сугаи не отрывал от его рябого лица своих красивых глаз, и от этого взгляда управляющему становилось не по себе. Свой кофе Сугаи выпил до дна.

— Хорошо, можешь идти на работу, — закончил Итимура бесплодный допрос.

Вежливо поклонившись, Сугаи вышел из кафе. Проводив взглядом его фигуру, скрывшуюся за стеклянной дверью, Итимура погрузился в мрачные раздумья. Его обуревали муки совести. Надо было внимательнее следить за товарами. Он сам виноват: не пересчитывал как положено товары на складе, недооценивал значение инвентаризации. Итимура был зол на себя: ведь знал же за собой такие недостатки, а всё равно ничего не предпринимал!

* * *

Вернувшись в офис, Итимура узнал, что во время его отсутствия звонил исполнительный директор Исикари и просил к нему зайти. Когда он заглянул в директорскую приёмную, Исикари с таинственным видом увлёк Итимуру к себе в кабинет.

— Тут ходят слухи, что между Кодзимой и моей секретаршей Мисаки что-то есть… Вы об этом что-нибудь знаете?

— Кое-что слышал.

— Да, нехорошо получается. Что же нам с этим делать?

— По-моему, ничего особенного и не надо делать.

— Нет, так не пойдёт. В компании уже толкуют чёрт знает что. Пускать такое дело на самотёк нельзя.

— А вы у них сами-то спрашивали, так ли всё обстоит?

— Нет пока. Но сомневаться не приходится. Нет дыма без огня, тем более что Кодзима живёт от жены отдельно.

— Да, пожалуй.

— В общем, надо будет выслушать объяснения Кодзимы, а там решим, что с ним делать. Может быть, пока тут кривотолки не улягутся, переведём его работать в контору «Исиэй-Недвижимость».

Фирму «Исиэй-Недвижимость» Эйтаро Исикари создал для удобства управления недвижимым имуществом. Занималась она земельными участками и зданиями, но кроме того её использовали и для прочих практических нужд: например, для уменьшения налогов или чтобы пристроить престарелых сотрудников, всю жизнь проработавших в фирме. Самое подходящее место, куда можно было сплавить Кодзиму после того, как он спровоцировал скандал в «Исиэй-стор». Но Итимуре сейчас соучаствовать в подобном перемещении не хотелось.