В имении эмира Юрай-сара который день кипела работа. Жилой дом приобрел отвечающий названию облик. Если в первый приезд хозяина была обновлена только кровля, то теперь отремонтировали и лестницу на второй этаж, и все двери и окна. В пустующем ранее огромном холодном подвале плотники установили, наконец, деревянные стеллажи под ранее не существовавшие запасы продовольствия, теперь регулярно пополнявшиеся. Из всех подземных отсеков только один — винный погреб — к невысказанному неудовольствию обывателей имения оказался незаполненным. Что поделать — новый эмир чурался выпивки, что не помешало слугам устроить скромные кладовые в своих комнатах.

Вместо частично уничтоженного частокола эмир приказал выстроить высокую каменную стену. Подходящего материала в округе не находилось, посему подданные на время облегченно вздохнули: чем бы барин не тешился… Уже через два дня они поняли, как ошибались, когда к владениям Юрай-сара потянулись подводы с обтесанными каменными блоками. Всё это было так ново, так неожиданно, что даже самый ленивый из лакеев проникся осознанием необратимого переустройства всего образа жизни.

Только один обитатель имения не горел общим рвением — сам эмир. Он приказывал и требовал исполнения, тряс мошной, обеспечивая закупки, контролировал всё и всех. Даже куцые огородики, прежде подкармливающие местных обитателей, эмир преобразил (пока в проекте) в солидное подсобное хозяйство, способное обеспечить овощами втрое большее количество едоков. Эмир был поджигателем, а не горючим материалом. Управитель имением Юшим, несмотря на все издержки революции, довольно улыбался в свои седые висячие усы: кажется, пришел настоящий хозяин, стало быть, жизнь продолжается.

Юрий Николаевич Кондрахин, бывший комсомолец, бывший студент медицинского института, бывший подследственный НКВД, а ныне эмир ханства Нелен, кипучей деятельностью пытался заполнить вакуум, вызванный непониманием ситуации. Вот он приобрел титул, воспользовавшись подарком и подсказкой Великого герцога сопредельного королевства. Но что дальше? Некоторое знание устройства этого мира, пусть и неполное, во всяком случае, позволяло соблюдать приличия. А они были вполне определенные. Одно дело — странствующий гроссведун, совершенно иное — ханский эмир. Первый, пока не нанялся на службу, принадлежит всецело самому себе, и это право уважается в любом государстве. А вот титул влечет за собой исполнение некоторых, не всегда обременительных, но всё же — обязанностей. По большому счёту, Юрию Кондрахину можно было начхать на эти обстоятельства, эмиру Юраю — нет.

Существует масса увлекательных игр, в которых преимущества добиваешься, только пропустив очередной ход. Юрий никогда не был заядлым игроком, и до подобной тактики дошел даже не умом, а интуицией. Только вот вопрос состоял в том, кому именно он на время уступает ход. Другу? Врагу? Господу Богу? Причем, заранее не предскажешь, какой вариант предпочтительнее.

Вот Кондрахин и занялся обустройством индивидуального укрепрайона. Он вполне отдавал себе отчет, что его пребывание здесь не бесконечно, когда-нибудь да призовет его к себе Великий герцог или кто другой, или же отыщется Предначертанный Враг, и промедлить будет невозможно. Только вот вопрос — когда? Очевидные работы по укреплению усадьбы имели и другое значение: пусть враги убедятся, что эмир Юрай-сар осел здесь на длительное время.

В пустующем сарае Кондрахин оборудовал мастерские по изготовлению взрывчатых веществ. Химическую формулу пороха он помнил со школьных уроков. Конечно, хотелось получить что-то более мощное, например, пикриновую кислоту. И нужно-то всего: бензол, азотная кислота и время для выращивания кристаллов. Жалко, что в степи в неограниченном количестве было только время. Созданные боеприпасы Юрий испытывал собственноручно в логу за домом, чем довольно сильно обезобразил пейзаж. Но, как бы то ни было, уже неделю спустя его имение при неизменной численности защитников могло отразить атаку вдесятеро превосходящих сил противника, даже в отсутствие хозяина.

Конечно, Кондрахина волей-неволей интересовал вопрос о том, кто атаковал его в первую ночевку в имении, и повторится ли эта попытка. Но даже вариантов ответа не находилось. Кандидатура на эту роль ханского колдуна Махмурзака отпала еще во время личного с ним "свидания". А других у Юрия просто не было. Вернее, была. Одна. Предначертанный Враг. Одно внушало сомнение: врага Кондрахин чуял издалека, а известного нападения не предвидел. Неужели тот настолько усовершенствовался? Сомнительно. В мирах земной грозди представлена только его проекция, которая и личностью, по большому счёту, не является. Прошедшие дни ровно ничего не прибавили в определении локализации Врага на планете. То ли тот был настолько мелок, что и следа не оставлял, подобно муравью, то ли маскировался так, что не приведи Господь.

Вечерами стало холодать, солнце перед закатом съеживалось, а Луна, напротив, пополнела. Днём же по-прежнему бывало жарко, и степная полынь пахла так, что ее запах проникал даже на второй этаж. Березовая роща, примыкающая к усадьбе, как-то в один день оделась в жёлтое, подлесок пламенел всеми цветами радуги, а грибы, несмотря на засуху, уродились такими, что ломали кустарник. Женская часть обитателей имения занялась заготовками, и вскоре подвалы заполнились солениями, в верхних кладовых появились два мешка с орехами; прочая мелочь расходовалась ежедневно за завтраками и обедами. Ужинали здесь эпизодически и, как правило, в индивидуальном порядке.

Эти осенние подберезовики, эти бабы, несущие в подоле с огорода поздние огурчики и пучки укропа, колонны подросших утят, вперевалочку пересекающих двор — всё было настолько земным, настолько родным, несмотря на исторический провал между двумя культурами, так что Кондрахин непозволительно расслабился, что едва не стоило ему жизни.

В своё время в пределы ханства Нелен углубился отряд из пяти опытных колдунов, посланных графом Космой. Поначалу они предприняли поспешную попытку нападения на Юрая в Сум-Каламе, подчинив себе ничего не подозревающих ильханов. Тех нисколько не интересовал пришлый гроссведун, куда большую ценность для них представлял священный кинжал рода Тарраби. Может быть, потому их внезапная атака и оказалась безуспешной. Но никакого рода обиды на Юрая у ильханов не осталось, они просто никогда не слышали этого имени.

В следующей схватке у ограды и во дворе имения, требовалось присутствие самих королевских колдунов. Как мы помним, двое из них погибли, третий бежал с поля битвы. Но оставались еще двое, коим и в головы не могла придти мысль о возвращении в столицу королевства, не выполнив задания графа.

Военные поражения некоторыми рассматриваются, как катастрофы, другими — как расплата за старые грехи, третья — самая немногочисленная и самая опытная категория — вообще не ставит разницы между поражением и победой. В этом смысле охотники за Юраем были подобны ему самому. Нет поражений и побед, есть только закономерный ход событий. Эту истину когда-то изложил курсантам диверсионной школы НКВД бурят Иванов, туманно говоря, что порой поражение выгодней победы. Тогда Кондрахин, по большому счету, не понял смысла этой фразы. Но сейчас, пройдя огромную школу сражений в разных мирах, осознал, насколько прав был его учитель.

Вообще, в эти дни память часто возвращала Юрия в красноярскую эпоху его бытия. Нескончаемые тренировки, свирепый, практически тюремный надзор руководства, но, в то же время, первоклассные преподаватели, настоящие знатоки своего дела. Жив ли кто из них сейчас? Вряд ли. Страна и тогда и позже не щадила своих героев. Кондрахин припомнил, как Иванов, незадолго до выпуска курсантов, попросил, явно, стесняясь, забрать его рукопись из одной из московских квартир. В ней мастер свёл воедино восточные и западные концепции рукопашного боя. Судя по уровню мастерства самого Иванова (которого никто из курсантов не то что ударить — коснуться не мог), рукопись представляла значительный интерес. Правда, потом, получив колоссальные навыки энергетического воздействия на расстоянии, Юрий Кондрахин снисходительно относился к обычным приемам, будь то бокс или борьба. Он вообще бы позабыл о тетради бурята, если бы не пребывание на Белведи — планете, лишенной магии, где свои интересы приходилось отстаивать именно кулаком.

Однажды небо наконец сжалилось над иссохшей землей. С утра еще не было видать ни облачка, но в воздухе уже стояло настороженное ожидание. Птицы в роще затихли и затаились. Только сизые степные орлы по-прежнему парили в вышине, высматривая добычу. Ветерок, подувший было с рассвета, быстро выдохся, и воздух неподвижно застыл. А прямо пополудни с запада на имение поползла черная туча, постепенно заполнив собою ведь небосвод.

Все наружные работы были спешно завершены. Лошадей пригнали с пастбища и разместили в отремонтированных накануне конюшнях. Юшим добросовестно проверил, надежно ли закрыты окна во всех комнатах, не исключая хозяйскую.

А вверху уже грохотало, и молнии с остервенением вонзались в испуганную степь. Первые капли дождя ударили в пыльный двор имения дружно, без предупреждения. Но это было лишь предвестием природного буйства, разразившегося четверть часа спустя.

"Природного ли?", размышлял Кондрахин, созерцая грозу из окошка сторожевой башенки, первой из тех, что по его замыслу должны с четырех сторон света венчать будущую каменную стену. Пока было возведено меньше половины крепости. Миг — и весь этот недострой, и конюшни с сараями, и сам особняк скрылись под лавиной дождя.

Однажды в детстве Юрий чуть было не угодил под страшный град. С приятелем они отправились за город, чтобы в дубовой посадке вырезать себе подходящие рогатки, и, увлеченные своим занятием чуть не прозевали, как небо над их коротко стрижеными головами заволокла туча. Стремглав они бросились к городу, но успели добежать лишь до какого-то здания непонятного назначения, стоявшего на самой окраине. К их счастью, входная дверь оказалась незапертой, и друзья укрылись в маленьком тамбуре, отделявшем вход от внутренних, закрытых, помещений. А через несколько секунд ударил град, да такой, какого Юрию не доводилось видеть ни до, ни после этого случая. Градины — некоторые не меньше куриного яйца — били по земле, как тысячи пулеметов. Мгновенно похолодало так, что мальчишки дрожали в своих летних безрукавках. Порывы ветра норовили вырвать дверь, и дети вынуждены были по очереди удерживать ее за ручку. И вся эта свистопляска продолжалась более трех часов кряду.

Когда друзьям удалось выбраться из спасительного тамбура, их глазам предстала жуткая картина: земля была усеяна толстым слоем льда, глубокие кюветы по сторонам шоссе были доверху заполнены градинами. Повсюду неслись стремительные потоки ледяной воды, через которые приходилось перебираться босиком, скинув сандалии и высоко подвернув штаны.

Еще более поразил их вид города, словно подвергшегося бомбардировке. Повсюду поломанные деревья, кое-где валяются листы сорванного с крыш шифера, почти все стекла в домах, где не было ставен, оказались разбиты. Отчий дом встретил Юрия тазами и корытами, в которые с потолка лилась вода. Дома была одна мать, насмерть перепуганная прежде всего судьбой невесть где запропастившегося сына.

Да, всё это Юрий пережил и отчетливо знал, что никакая магия к тому чудовищному граду непричастна. Но видел он и другое: гроза на Иоракау, чуть не погубившая их маленький отряд. Судьба Увилбене Ласа на Тегле, дотла выжженного огнем. Небесным по месту обитания, но сотворенному злобной людской волей. Вот почему сейчас он внимательно присматривался, стараясь отыскать в изломах молний признаки магического вмешательства. Но понемногу он успокоился: гроза, очевидно, была обычной, пусть и не рядовой по силе.

Юрий смотрел вверх, и лишь внезапное слабое сотрясение сторожевой башенки заставило его насторожиться и перевести взгляд. При вспышке молнии он увидал нечто невообразимое: с десяток чудовищ, словно огромные кроты размером с доброго быка, пробуравив мокрую землю, выползли в разных местах двора. И не только на открытых участках. Один из сараев на его глазах пошатнулся, сложился, как карточный домик, из-под обломков которого показался всё тот исполинский "крот". Астральное зрение мгновенно показало: непрошеные гости были нежитью. Одного такого создания хватило, чтобы защитники усадьбы в панике разбежались, невзирая на грозу.

Юрий оставался один, но что делать, он не знал. Небольшой запас серебряных стрел хранился в башне, но выстрелить прицельно в такую погоду не представлялось возможным: молнии лишь на мгновения освещали двор, а порывы ветра могли, как им угодно, играть посланными в цель стрелами. К тому же Кондрахин сомневался в эффективности своего оружия. Что же делать?

Решение пришло внезапно и, как ни было оно неприятным, альтернативы ему Юрий не находил. А медлить было нельзя.

В одной холщовой рубахе он выскочил под ливень, представив себя высоким металлическим стержнем. Это называется "вызвать огонь на себя". Сейчас все молнии, разрывающие небосвод, ринутся на него. Конечно, Юрий предусмотрел и собственную защиту. На что он рассчитывал? Нежить, конечно, творение магическое, но вполне материальное, насколько можно считать материальными замкнутые на себя энергетические вихри. Устоят ли они против энергии молний? Вряд ли, иначе бы магические схватки на планете приобрели бы совсем иные масштабы.

Сопровождаемые непрерывным грохотом, тысячи грозовых разрядов устремились на смельчака, бросившего вызов природе. Высоко над его головой они рикошетировали от сферического энергетического щита, сооруженного Юрием, и вонзались в землю. Теперь почти непрерывно было светло, и он мог убедиться в правильности своего рискованного плана. То одна, то другая нежить с шипением, слышимым даже сквозь грохот грома, съеживалась, как проколотый резиновый мяч. В считанные минуты, показавшиеся вечностью, с вражеской вылазкой было покончено.

С помощью горного зрения Юрий осмотрел подземные ходы, прорытые нежитью. Все они были пусты — других колдовских созданий под землей не оставалось. Теперь можно было без суеты поразмыслить над своей ошибкой. Он недооценил врага, это очевидно. Ждал угрозы с неба, а она пришла из-под земли и как раз в тот момент, когда его внимание было отвлечено. Случайно? Вряд ли. Возможно, гроза была сотворена местными колдунами вдалеке от этих мест и далее они отношения к ней не имели, полагаясь на направление ветра, который и принес тучу к усадьбе. Как бы то ни было, Кондрахина обвели вокруг пальца. Но просчитались и его враги, пустив нежить в атаку всем скопом. Воздействовать на нежить, находящуюся под землей, Юрию было нечем. Продолжайся вылазка долее, неизвестно, сколько бы ему удалось продержать над головой мощный энергетический щит. Да, надо продумать более надежную защиту.

Дождь утих только к вечеру. О смертельной угрозе всем обитателям имения говорили лишь многочисленные ямы, обезобразившие двор, да рухнувший сарай-мастерская. От нежити не осталось ничего. Выползшие на свет слуги с трепетом обходили эти ямы. О том, чтобы заделать их, пока земля не просохнет, не могло быть и речи. Кондрахин бросил в каждое отверстие по серебряной монете, но при этом подумал, что они, возможно, отпугнут нежить, но не остановят людей, пожелавших воспользоваться сделанными подкопами. Да, ночка предстоит бессонная…

На следующий день, к полудню, к имению Юрай-сара подъехал всадник с невыразительным лицом, приметы которого поостерегся бы описать даже наблюдательный человек. Поверх красной рубашки он был одет в безрукавку, обычную в этих краях. От солнца его голову защищала широкополая шляпа цвета осенней степи, наряд завершали высокие сапоги со шпорами. Осведомившись у слуг, восстанавливающих разрушенный сарай, застал ли он хозяина, и, услышав положительный ответ, гость спешился, кинул поводья на коновязь и направился к дому неспешной походкой человека, знающего, что к чему. В эту минуту из дома вышел Кондрахин собственной персоной.

— Виреус! Какими судьбами? — воскликнул он. Для всех было очевидно, что встретились два старых приятеля.

— Рад видеть тебя в полном здравии, Юрай-сар, — отвечал Виреус, принимая объятия эмира. — Вот, путешествовал в ваших краях, решил засвидетельствовать своё почтение.

С черным байгом Виреусом Кондрахин виделся два раза — в трактире Зогера в день знакомства с Уфелдом и девушкой-колдуньей, и во дворце Великого Герцога Согури — и обе встречи носили эпизодический характер. Так что ни о какой дружбе между ними не могло быть и речи. Но зачем слугам, подданным хана, знать, что к новоиспеченному эмиру Нелена прибыл иностранец? Виреус прекрасно подыграл ему.

— Ну, что же мы стоим? Пойдем, покажу тебе свои владения. Усола! — громко позвал он жену управителя. — Накрой нам в гостиной. Видишь, гость с дороги, проголодался!

По деревянной лестнице они поднялись на второй этаж. Виреус с любопытством оглядывался.

— Крутоваты ступени у тебя, Юрай-сар, — заметил он.

— Крутоваты для незваных гостей, — усмехнулся в ответ Юрий, — а для меня, и для тебя тоже, в самый раз. Пройдем в мою комнату, там приведешь себя в порядок с дальней дороги.

Байг догадался, что покои эмира надежно защищены.

Лишь заперев за собой дверь покоев, они перестали играть на публику. Кондрахин посерьезнел, а Виреус поклонился ему и скромно сел на предложенный табурет.

— Я с приветом к тебе от известного лица, — сообщил он.

— Догадываюсь, что путешествуешь ты не от скуки. Передал ли герцог какое-то послание?

— Нет, Юрай-сар. Это было бы неосмотрительно, особенно в свете последних событий.

Кондрахин вопросительно поднял брови? Какие события имеет в виду байг? Ведь не могли же сведения о вчерашних событиях в имении достичь далекой столицы герцогства. Или имеется в виду предыдущее нападение, организованное неизвестными колдунами? Оказалось, ни то, ни другое.

Сразу нескольким гроссведунам, находящимся на службе у герцога, неделю назад в одну и ту же ночь приснился одинаковый сон, совпадающий в малейших деталях. А снилось им, что в Нелен прибыл колдун Кирит по прозвищу Двойная Кошка и ищет он не кого иного, как нового молодого вождя.

— И чем же заканчивался этот сон?

— Об этом мне ничего не сказано, — ответил Виреус, — но моего хозяина это сильно взволновало.

Кондрахин мог бы рассказать байгу и о первом, и о втором штурме усадьбы, но воздержался, не зная, насколько посвящает герцог в свои планы рядового исполнителя. Вместо этого он спросил:

— Что еще просил передать Великий герцог?

— Он сказал, что обещанное ждёт тебя, ибо больше препятствий нет. И еще то, чтобы ты не посмеялся над вещим сном и поспешил.

Юрий на минуту задумался. Если Кирит действительно на территории Нелена, то он не может быть Предначертанным Врагом. Масштабы не те. Да и почувствовал бы он его присутствие. Тогда что значит этот сон? Маловероятно, что гроссведуны сговорились и поведали герцогу совместно сочиненную сказочку. В любом случае, герцог прав: нечего ждать у моря погоды, надо ехать.

— Вечером я сообщу тебе свое решение, — сказал Кондрахин.

Байг покачал головой.

— Я не смогу так долго ждать.

Вот как! Виреус намерен скакать днем и ночью? Юрий скептически оглядел единственное оружие, бывшее при госте: засунутый за пояс кнут, в плетеный хлыст которого были вшиты рваные полоски металла. В умелых руках таким кнутом можно спустить шкуру с избранного участка тела, спустить в прямом смысле. Однако, это сущая игрушка против лука или сабли. Да, смелые люди, эти байги.

— Хорошо, — кивнул он, — сейчас отобедаем, а ты отъедешь, как только сочтешь нужным. Я последую за тобой завтра. Догоню — продолжим путь вместе. Нет, так сообщишь герцогу, что я внял его совету.

За столом, по-простецки сервированным Усулой, Кондрахин как бы между делом осведомился:

— Виреус, не слышал ли ты часом о судьбе девушки по имени Хитар?

Байг наморщил лоб. Нет, это имя ему ни о чем не говорило. Что ж, либо люди герцога по сей день не отыскали молоденькую колдунью, или подобные дворцовые интриги байгу просто не положено знать.

Едва закончив трапезу, байг уехал. Ранее, чем Кондрахин последовал за ним, он спустился в каждый ход, оставленный нежитью, и установил там самодельные заряды. Для нежити их взрывы всё равно, что комариные укусы, а вот для людей — в самый раз.