1

Вагон покачивался на ходу, постукивал колесами, и, преодолевая очередной стык рельсов, заметно вздрагивал. За окном расстилалась Лонбургская пустошь — болотистые окраины, еще не тронутые щупальцами большого города. Серое утреннее небо, затянутое низкими облаками, нависало над бурыми равнинами, грозя разразиться очередным сентябрьским дождем.

В купе, отделанном красным деревом, было тихо. Томас, сидевший у дорожного столика, листал документы, захваченные с собой в дорогу. Никлас сидел напротив и с задумчивым видом перебирал содержимое карманов, словно прикидывая, что из этого может понадобиться в ближайшее время.

Ехать на восточные верфи решили поездом. Конечно, можно было отправиться на омнибусах, совершавших загородные рейсы, но трястись несколько часов в духоте и тесноте не хотелось. Брать кэб — выходило слишком накладно. Поезд, курсирующий между Лонбургом и Хастомом на восточном побережье был признан наилучшим выбором.

Ходил он строго по расписанию, останавливаясь на каждом полустанке, и двигался не так быстро, как хотелось бы. Но в толпе пассажиров легко затеряться, а удобства такого способа передвижения несомненны. Кроме того, утренний поезд делал остановку в районе восточного порта, откуда рукой было подать до верфей. Это обстоятельство и сыграло решающую роль в выборе транспорта.

Утром друзья решительно отвергли попытки Эммы отправиться в путешествие вместе с ними, и отправились на вокзал. Приобрели пару билетов во второй класс, в отдельное купе, и отправились в неспешное путешествие к восточным окраинам.

Никлас Райт, со вчерашнего дня пребывавший в мрачном настроении, без восторга принял идею Тома посетить верфи. Он, конечно, понимал, что это необходимый шаг в их расследовании, но, даже признав это, остался мрачен и малословен. Казалось, его терзает не слишком приятная мысль, но Маккензи, охваченный жаром исследовательской лихорадки, не обращал внимания на переживания товарища.

Получив от Эммы новые документы, Томас преобразился. Он лихорадочно перечитывал бумаги вновь и вновь, порой делая пометки карандашом на полях. Ему казалось, что он вот–вот ухватит смысл тайных записей и это заставляло Маккензи мчаться вперед, словно гончая, напавшая на след дичи. Порой он делился своими соображениями с Никласом, призывая его оценить изящность научных построений. Но охотник, мало что смысливший в математических и химических формулах, лишь мрачнел еще больше.

На очередном полустанке, когда поезд, испуская клубы пара и скрежеща вагонами, остановился, Томас отложил лист с графиками и принялся массировать затекшее запястье. Подняв взгляд, он увидел, что охотник внимательно разглядывает предметы, аккуратно разложенные на столике. Моток веревки, перочинный нож со сточенным лезвием, огромный армейский револьвер, серебристая луковица часов, потертое кожаное портмоне, набор странно изогнутых ключей — все это едва уместилось на крохотном столике у окна.

Заметив взгляд напарника, Никлас нахмурился и принялся раскладывать по карманам свой странный набор.

— Друг мой, — устало произнес Томас. — За все утро вы не произнесли и десятка слов. Неужели вас не радует то, что наше расследование потихоньку продвигается вперед?

— Просто не разделяю вашего оптимизма, Том, — отозвался охотник, изучая перочинный нож. — Не думаю, что мы найдем что‑то стоящее в этих верфях. В конце концов, прошло больше года. Если там и строился корабль, называемый Левиафаном, он давно покинул доки.

— Но остались люди, — наставительно произнес Томас. — Мы можем узнать от них много интересного. Вы ведь, кажется, одобрили мой план прикинуться представителями Колледжа Механики.

— Одобрил, потому что ничего лучшего придумать не смог, — раздраженно заметил Никлас, пряча нож. — Но это не значит, что я абсолютно уверен в его успехе.

— Бросьте, Ник, — Том усмехнулся. — Я же вижу, вас заботит вовсе не мой план. Что вас гнетет? Мои теории? Говорите откровенно, я не обижусь.

— Нет, не они, — медленно произнес охотник, покачав головой. — Ладно. Признаюсь, я весьма озадачен некоторыми открывшимися обстоятельствами. Прежде всего — участием в деле того самого вампира.

— Вампира? — с удивлением воскликнул Томас. — Позвольте, вы должны быть счастливы, что ваши подозрения подтвердились! Копия отчета медиков недвусмысленно говорит, что тело профессора было обескровлено, а это, плюс следы в камине, подтверждает вашу теорию!

— Все это так, — медленно произнес Никлас. — Но вампир никак не вписывается в нашу теорию заговора. Что он тут делает? Я начинаю склоняться к мысли, что это всего лишь хитрый ход, призванный еще больше запутать расследование. И это, надо сказать, это не слишком легкое решение — для меня.

— Почему же? — удивился Маккензи.

— Вы не понимаете, Том, — охотник похлопал себя по оттопыренным карманам, а потом устало потер глаза. — Я долго охотился за этими странными существами, но так и не встретил ни одного. Я видел удивительные вещи, по настоящему удивительные, поверьте мне, находил подтверждения месмеризму, столовращению, древним проклятиям и колдовству восточных владык. Я находил следы вампиров то там, то здесь, но так и схватил их за руку. Это моя идея фикс, мой главный приз, мое главное дело.

— Так в чем же проблема? — спросил ученый. — Вы получили очередное доказательство их существования…

— И обстоятельства вынуждают меня думать, что это подделка. А это приводит меня к мысли, что, возможно и другие похожие доказательства были лишь подделкой. Больше того, я начинаю думать, что кому‑то известно о моей одержимости кровососами, и он нарочно вплетает в мои расследования фальшивые следы вампиров, чтобы сбить меня с настоящего следа.

— Ну, знаете ли, — сухо произнес Томас. — Это уже слишком. У вас, любезный, мания преследования.

— За последний год я расследовал два убийства, и в обоих явно прослеживался вампирский след, — задумчиво произнес Никлас. — Два раза я, получив эти сомнительные подтверждения, решал, что дело в вампире и прекращал расследование других версий. Возможно, я был не прав. И мне стоило копать дальше. Боюсь, что моя одержимость всем необычным плохо повлияла на мои способности расследовать преступления.

— И на эти мысли вас навели доказательства того, что в доме Макгрегора был вампир?

— Скорее всего, никакого вампира там не было, — устало произнес охотник. — Был очень ловкий профессиональный убийца, возможно, маленького роста. Ему ничего не стоило оставить след в камине. А перед этим сцедить немного крови покойного профессора и унести с собой.

— Зачем? — спросил Томас. — Зачем ему все это делать?

— Убийство в закрытой комнате, — отозвался охотник. — Кто‑то знал, что я интересуюсь подобными делами. Это след был оставлен специально для меня, на тот случай, если мне взбредет в голову расследовать смерть Макгрегора. И, признаюсь, если бы я не встретил вас с Эммой, то, без сомнения, опять бы устремился по вампирскому следу. Тайна группы Макгрегора осталась бы тайной.

— Понимаю, — сказал Маккензи. — Вам неприятно признавать, что ваша версия была ошибочной. Но это всего лишь версия…

— Том! — воскликнул охотник. — Дело не в версии! Все это означает, что в деле замешаны те, кто хорошо знают мою персону! И это не уличные грабители, не мелкая шпана с улиц и даже не бандиты, держащие в страхе целые кварталы! Это кто‑то из военных, кто‑то, с кем я раньше работал. И именно это приводит меня в уныние. Том, нам не справится с военным ведомством. Больше того, порой я думаю, что раз этим занимаются военные и правительство, то они имеют право хранить в секрете эти тайны и это оружие!

— Вот уж нет, — решительно возразил Томас. — Я, кажется, уже говорил — это слишком опасная технология! Даже если оставить в стороне моральный аспект убийства группы гражданских лиц, остается еще проблема всеобщей опасности! Эти заговорщики, кем бы они ни были, подвергают опасности население целого города. А может, и страны.

— Томас, вы сами признались, что не до конца понимаете эту технологию, — терпеливо произнес Ник. — Возможно, вы ошибаетесь, и это оружие не так ужасно, как вам кажется. Возможно, его обладатели знают, как держать его под контролем? Возможно, никто и не погибнет, но на службе Оркнейской Империи появится мощное оружие, способное усмирить любого врага. Вы же знаете, на Континенте сейчас неспокойно, Веймарская Империя постепенно теснит Бретонскую Республику, подминая под себя мелкие графства и герцогства. Небольшие военные стычки грозят обернуться мировой войной. Веймар — главная угроза всему континенту и Оркнее. Возможно, это страшное оружие наш единственный шанс противостоять вторжению.

— Превосходно, — сказал Томас. — Отличный анализ, Ник. Но вы не думали, что кроме Веймара на континенте есть другие крупные игроки, ожидающие своего шанса? Севильская империя в Африке, Северный Нормадленд, Южная Таркия, Османдия. И, если брать по большому счету, то Поления и Руссобалтия?

— А они тут причем? Они просто ждут, чем закончится авантюра Веймара по объединению побережья Континента.

— И что они сделают, когда узнают о том, что Оркнейская Империя заполучила какое‑то мощное, чуть ли не волшебное оружие?

— Что сделают? — с удивлением переспросил Никлас. — Ну, наверно, побоятся вставлять нам палки в колеса и перестанут алчно поглядывать на наши колонии?

— Как бы ни так, — веско уронил Томас, медленно перебирая документы. — Они все набросятся на нас, чтобы удушить Оркнею прежде, чем мы воспользуемся своим преимуществом.

— С чего бы это? — осведомился Никлас. — Мы же можем ответить — тем самым чудо–оружием.

— Вы меня поражаете, Ник, — устало произнес Томас. — Вы же военный. Представьте себе драку в кабаке. Дерутся десяток пьяных докеров, каждый сам за себя, махают кулаками, тычут друг другу в небритые хари. И вдруг один пьяный выхватывает револьвер. Что будут делать остальные?

— Те, что ближе к дверям бросятся бежать, а те, что стоят ближе, навалятся всем скопом и отберут пушку, чтобы не поймать случайную пулю, — тут же ответил Никлас. — Черт возьми!

— Вот именно, — мрачно заметил Маккензи. — Вот только дверей в нашем огромном кабаке не предусмотрено. Если Оркнея начнет размахивать чудо–оружием, остальные бросятся на нее. В первую очередь Веймар, как потенциально первая жертва этого оружия. Остальные страны помогут свалить Оркнею, а потом тихонько разберут дымящиеся развалины. Это оружие, похоже, очень мощное, но все‑таки это не божественный промысел, понимаете, о чем я?

— Ну, может быть, — медленно произнес охотник. — Но скорее всего, другие большие страны предпочтут обзавестись подобным оружием, чтобы противопоставить его нашему. Установится некое равновесие.

— Возможно, так они и поступят. И погубят еще тысячи жизней в своих странах. В одной, другой, третьей… Ник, знаете, я не религиозен. Я, как ученый, отвергаю эти устаревшие теологические теории, позволяющие определенным группам лиц держать в подчинении простых людей. Но, черт возьми, Никлас! Массовые жертвоприношения во всех странах… Это слишком напоминает царство Дьявола на земле! А если разразиться мировая война с участием этих технологий, то это будет самый настоящий апокалипсис. Возможно, кто‑то выживет, но что вырастет на пепле бывших империй? Каким будет этот мир, где человеческая жизнь лишь топливо наподобие каменного угля? Это будет не наш мир, Никлас. Не мир людей. Понимаете?

— Да, — сухо ответил охотник. — Теперь понимаю. Надо признаться, что я не заглядывал в будущее так далеко.

— Я всегда считал, что новые технологии приведут нас в Золотой Век, — с горечью произнес раскрасневшийся Томас. — В мир, где нет места рабскому труду, где все счастливы и у всех есть пища и кров — благодаря достижениям науки и техники. Похоже, я ошибался. Мой мир перевернулся Ник, как и ваш. Вы потеряли веру в своих вампиров, а я — в волшебство технологий.

Никлас нахмурился и откинулся на деревянную спинку сиденья. Он не сводил взгляда со своего весьма возбужденного и раскрасневшегося напарника, позабывшего про документы.

— И что же нам делать? — осведомился Никлас. — Что нам теперь с этим делать, Том?

— Надо это все прекратить, — решительно сказал ученый. — Надо остановить эту технологию раз и навсегда. Сделать ее запретной.

— Это понятно, — отозвался охотник. — Но как именно это сделать?

— Не знаю, — устало выдохнул Томас, откидываясь на спинку лавки. — Полагаю, нам нужно больше узнать об этой технологии, а потом обратиться напрямую к правительству Оркнеи и рассказать все, что мы узнали. То, что заговорщики обстряпывают свои делишки тайно, говорит нам о том, что они опасаются разоблачения. Значит, надо обратиться к тем, кто имеет над ними власть. В парламентскую ассамблею, в Совет Лордов, да хоть напрямую к Его Величеству Магнусу Оркнейскому!

— И что они, по–вашему, сделают?

— Запретят исследования в этой области. Закроют проект, уничтожат все разработки и будут внимательно следить за развитием науки в смежных направлениях.

— Так просто? — Никлас покачал головой. — Том, а вы не думаете, что даже если подобные разработки запретят, кто‑то все равно сделает нечто подобное. Если не в Оркнее, так, например, в Севильской Империи? Или того хлестче — в Веймаре?

— Не думаю, — Томас навалился локтями на стол и понизил голос. — Все не так просто, Никлас, как кажется. Это не новый паровой котел, и не новая пушка. Это уникальная технология, просто магия какая‑то, и мне даже кажется, что она не имеет отношения к нашему миру.

— Это в каком смысле? — поразился Никлас. — Как это не имеет отношения к нашему миру?

— Дело в том, что в этой технологии решающую роль играет один предмет с уникальными свойствами. Все вертится вокруг него. Но этот предмет не был построен нашими учеными, он был ими просто изучен. И то — весьма поверхностно.

— Какой еще предмет? — Никлас нахмурился. — Вы меня совсем запутали, Томас.

— Послушайте, вот послушайте, — разгорячился ученый. — Как вы думаете, за каким дьяволом им понадобился огромный корабль и огромная разгрузочная платформа, рассчитанная Макгрегором?

— Ну, можно предположить, что им нужно было перевезти что‑то большое, — сдержанно отозвался Никлас.

— Вот именно, — подхватил Маккензи. — Чем их не устраивали существующие корабли, зачем было городить всю эту околесицу, а потом рисковать, убирая ученых? А вот к чему — они нашли что‑то в колониях. Некий огромный предмет, артефакт, со странными свойствами. И задумали перевезти его в Оркнею. Тайно. Для этого и был создан секретный трюм в пассажирском корабле.

— Почему бы не перевезти его на грузовом корабле, — осведомился Ник. — А то и на военном?

— Потому что все должно быть тайно, — отозвался Томас. — В Оркнее никто не должен был об этом знать, и уж тем более не должны знать другие государства. Пассажирский корабль, обычный рейс. Он не привлекает так много внимания как специальный рейс грузовоза, и тем более военного корабля. Но вот что я хочу сказать — Ник, вы понимаете, зачем понадобилась вся эта возня?

— Признаться, не очень, — с недовольным видом отозвался охотник.

— Она понадобилась, потому что эта штука уникальна, — торжественно заявил Маккензи. — Она такая одна. Они нашли ее где‑то в колониях, где, по вашим же утверждениям, полным полно всего странного и волшебного. И теперь это уникальную штуку транспортируют к нам. Понимаете, Ник? Нет этой штуки — нет страшного оружия. Ее нельзя построить тут — иначе бы ее давно построили в Оркнее. Значит, ее нельзя повторить. А раз нельзя повторить…

— То после ее уничтожения, можно не опасаться этой технологии, поскольку она построена вокруг этого самого артефакта.

— Браво! Именно это я и пытаюсь вам объяснить.

Никлас, задумавшись, сунул руку в нагрудный карман охотничьей куртки, скрывавшейся под плащом, выудил из него тонкую коричневую палочку — высушенный лист Бангалорского Эвкалипта, набитую сушеными горными травами. Помяв ее в пальцах, охотник прикурил от масляного фонаря, стоявшего на столике, и выпустил в воздух сизую струю дыма.

— И как же нам уничтожить эту штуковину? — наконец произнес он. — Мы даже не знаем, как она выглядит.

— А вот за этим мы и едем на Верфи, — твердо произнес Томас, собирая в кучу рассыпавшиеся листки. — Нам нужно как можно больше узнать о корабле, предназначенном для ее перевозки. Мы должны вести расследование дальше, Ник, мы должны все узнать об этом устройстве, и лишь тогда решать, что делать дальше.

— Разумно, — согласился охотник, выпуская клуб сизого дыма и поглядывая в окно. — Пора собираться Том. Мы скоро приедем.

Маккензи покачал головой и, тихо выругавшись, принялся собирать листы бумаги, разбросанные по маленькому столику.

 

2

Станция Акройд Восточный Порт оказалась неожиданно большой. Томас, первым покинувший вагон, замер в изумлении, едва только увидел огромное здание вокзала. Оно было двухэтажным и мало чем уступало вокзалам самого Лонбурга. Железнодорожные рельсы, тянувшиеся мимо здания, бурно ветвились, образуя десятки путей, расходившихся в разных направлениях. И они не пустовали — у соседней деревянной платформы стоял поезд с грузовыми вагонами, а чуть в стороне виднелся крохотный старый паровозик, тянувший за собой платформу с бревнами. Сосредоточено пыхтя и дымя низенькой трубой, он спускался по отдельному пути, вниз, к реке.

Станция располагалась на небольшом пригорке, и отсюда Томасу был прекрасно виден весь порт, расположившийся на северном берегу Тары. Завороженный величественным зрелищем, Маккензи сделал несколько шагов по платформе, не в силах оторвать взгляд от настоящего города, раскинувшегося на берегах огромной реки.

В этом месте Тара была очень широка, и противоположный берег скрывался в утреннем тумане. По реке шли суда — большие парусные клиперы, что по прежнему выигрывали в скорости у паровых машин, медлительные баржи, пассажирские пароходы. Казалось, они движутся хаотично, но у каждого был свой маршрут, и кажущаяся неразбериха, на самом деле, была четко организованным процессом. Плоскодонные баржи с товаром, ведомые крохотными буксирами, шли дальше по реке, в Лонбург. Клипера, медленно лавируя, шли к длинным причалам, торчавшим из портового городка подобно спицам. Два пассажирских парохода маневрировали у причалов расположенных напротив железнодорожной станции — один только что отчалил и собирался выйти на середину реки, а другой пытался занять его место у причала.

Весь берег реки был плотно застроен. Здания складов, лишенные окон и дверей напоминали пустые деревянные коробки, огражденные заборами. У пассажирских причалов высились настоящие дома, где, по предположению Томаса находились гостиницы для пассажиров и, вероятно, магазины. Чуть дальше, ближе к устью, располагался грузовой порт — его длинные причалы впивались в реку подобно клыкам дикого зверя, а над ними высились погрузочные краны. Но на этом порт не заканчивался — строения уходили дальше по берегу, насколько хватало глаз. Непонятные дома и домики, заборы, огромные ангары, приземистые лачуги — все они жались к самой реке. Жизнь в этом городке кипела — над домами вились клубы дыма от очагов и котельных, раздавались свистки, а грохот механизмов был слышен даже здесь, на пригорке.

От станции к первым строениям, расположенным напротив пассажирского порта, тянулась длинная дорога. По ней тек непрерывный поток людей, шагавших, как в направлении станции, так и в направлении причалов. Томас заметил в этой веренице несколько темнокожих носильщиков с тележками и даже пару кэбов, стоявших у самых ворот пассажирского порта. К складам у грузового отдела тянулась железная нитка узкоколейной дороги, что у самых ворот ветвилась, разделясь на три разные ветки. Одна из них уходила вдаль, на самые окраины, туда, где высилась причальная башня грузовых дирижаблей.

Весь этот человеческий муравейник кипел жизнью, и эта суета завораживала Томаса. Она будила в ученом детские мечты о путешествиях в дальние страны, мечты о приключениях и новых землях, где еще не ступала нога человека. Старые, почти забытые ощущения нахлынули на Маккензи, заставив его замереть.

— Томас, — тихонько позвал охотник, останавливаясь рядом. — Что‑то не так?

— Бог мой, — выдавил Маккензи, отрываясь, наконец, от завораживающего зрелища. — Да это целый Вавилон! И как мы найдем верфи?

— Они дальше, — Никлас махнул рукой в сторону причальной вышки дирижаблей. — Нам нужно спуститься к порту, потом вдоль заборов.

— Это пара миль, если не больше! — воскликнул ученый. — Вы собирайтесь пройти их пешком?

— Возьмем кэб, — лаконично отозвался охотник за головами. — Идемте. Не стоит торчать тут у всех на виду и привлекать внимание.

Томас кивнул и последовал за другом. Вместе они спустились к дороге, ведущей к порту, и влились в толпу пассажиров с поезда, спешивших к причалам. Здесь были и мрачные клерки, и потрепанные жизнью военные, и целые семьи, увешанные тюками и чемоданами. Маккензи, с интересом прислушивающийся к обрывкам разговоров, узнал много нового. И о том, что граждане Веймарской Империи спешат вернуться домой, пока Оркнея не разорвала дипломатических отношений, и о том, что кошениль очень подорожала, а на импорт молотого перца повышен налог, и о том, что на Континенте, куда вскоре отходит корабль, все будет по–другому, не так, как здесь.

У самых ворот пассажирского порта высились два хэнсомских кэба. Их кучера степенно дремали на своих местах. Никто ими не интересовался, пассажиры обходили их стороной, и это удивило Томаса. Но удивление прошло, когда первый возница назвал Никласу цену за поездку — вдвое дороже, чем по Лонбургу! Увы, другого выбора у напарников не было, и Маккензи, не желавший тащиться по грязным дорогам порта пару миль, безропотно вытащил бумажник из кармана.

Загрузившись в кэб, друзья отправились к верфям по накатанной дороге, тянувшейся вдоль заборов. Томас тут же приник к жадно разглядывая строения, проплывавшие мимо. Это зрелище вызывало в нем самые противоречивые чувства — с одной стороны, вся эта грязь, смрад, суета вызывали некоторую брезгливость. С другой стороны, все это было необъяснимо притягательным, манящим, открывающим путь к чему‑то, чему еще не нашлось места в жизни ученого, просидевшего все молодые годы в лекционных залах.

Перед тем как кэб остановился у огромных ворот верфей, Никлас, всю дорогу копавшийся в своем саквояже, обратил свое внимание на напарника и проверил его маскировку. Перед самым выездом из дома Никлас с помощью нехитрых средств, найденных в студенческом городке, немного преобразил внешний вид ученого. Лицо Маккензи, конечно, было знакомо и полиции и наемникам. Возможно, его ищут, возможно, даже с помощью дагерротипных портретов. Так что, в конце концов, ему пришлось принять предложение охотника за головами.

Теперь его узкое лицо украшала фальшивая рыжая борода, одолженная у одного студента, увлекавшегося театральными постановками. Она прикрывала щеки Томаса, но выглядела аккуратно. Кроме того, на носу ученого появились маленькие очки в тонкой оправе, сделав Маккензи совершенно неузнаваемым. Очки тоже были фальшивыми — с самыми обычными стеклами — и тоже были одолжены у одного юного студента, пытающегося выглядеть солиднее на экзаменах.

В целом, Томас преобразился так, что его не узнали бы и ближайшие знакомые из университета. Теперь он походил на солидного преподавателя, немного неряшливого, как и положено людям науки. К возрасту Маккензи теперь можно было смело прибавить десяток лет и пару ученых степеней. Портила дело лишь потрепанная одежда, потерявшая весь блеск и шик после вынужденного купания в реке. Впрочем, Никлас уверял, что это только на пользу делу — видно, что одежда дорогая, как у джентльмена, но поношенная и в небрежении, как у рассеянного ученого.

Осмотрев напарника, охотник довольно кивнул — маскировка держалась хорошо. Сам он удовольствовался лишь фальшивыми густыми усами. Они придавали охотнику за головами довольно бравый вид, превращая его как минимум в отставного майора кавалерии.

У ворот верфи друзья покинули кэб, и прошли сквозь открытую калитку в огромных воротах, и попали на огромный двор, разместившийся между двух ангаров. Здесь было людно — по двору сновали носильщики, грузчики, прилично одетые джентльмены и даже матросы в форме речного флота. Томас лишь беспомощно озирался по сторонам, не зная даже, с какой стороны подступиться к поискам. Зато Никлас, похоже, чувствовал себя как дома.

Без всякого уважения он ухватил за руку проходившего мимо здоровяка в непромокаемом плаще и потребовал начальника. Здоровяк махнул рукой в сторону одного из складов — там, у распахнутых дверей, между грудой коробок и ящиков, стояла небольшая компания людей, отчаянно ругавшихся между собой. Никлас, приняв грозный вид, отправился к ней.

У шумной компании охотник за головами узнал, где находятся верфи пассажирских кораблей и имя управляющего. Сначала никто не спешил поделиться с друзьями знаниями, но когда Ник сообщил что они из Университета Лонбурга, отношение к гостям сразу изменилось. Похоже, сначала их приняли за юридических крючкотворов, вечно осаждавших порт с исками и претензиями. Но когда речь зашла об Университете, пожилой усач, представившийся мастером ремонтного двора, сразу подобрел.

В итоге, получив в провожатого тощего мальчишку в потрепанной матросской куртке, друзья двинулись через лабиринт мастерских и складов, в направлении верфей. По дороге Ник пообщался с пацаном, весьма острым на язык, и выудил из него сведения о том, что самый большой пассажирский корабль, названный Левиафаном, собирался на Пятой верфи. Туда друзья и отправились.

Пройдя закоулками между складами и доками, спутники, наконец, вышли к огромному ангару, высившемуся у самой реки. Он находился в самом центре доков и мастерских, но выглядел опустевшим и заброшенным. Миновав приоткрытые двери, сквозь которые мог свободно пройти бангалорский слон, напарники очутились внутри огромного помещения, размерами напоминавшим стоянку грузовых дирижаблей.

Здесь царил полумрак — освещения не было, и свет пробивался лишь сквозь окна под высоким потолком да дыры в крыше. Все свободное место занимали странные конструкции, напоминавшие подъемники и рамы для просушки белья. Пол был густо усеян прогнившими деревянными стружками, источавшими смрад креозота, а от шкафов, тянувшихся вдоль стен, ощутимо несло свежим лаком и краской.

Парнишка, так и не назвавшийся, ткнул пальцем в самый темный угол ангара и тут же был таков. Никлас без колебаний отправился в указанном направлении, Томас двинулся следом, и только через пару шагов разобрал в полутьме, куда они идут. Там, в углу, между двух верстаков, стояли двое мужчин — молодой трудяга в мятой куртке и черными от грязи руками, и пожилой джентльмен в капитанской фуражке. Они тихо переговаривались, но когда заметили гостей, молодой парень тихо кивнул и убрел в темноту, а пожилой человек шагнул навстречу гостям. На вид ему было лет пятьдесят. Седая густая борода делала его похожим на морского волка, а потрепанный синий китель, хоть и не имел знаков отличия, был явно военного покроя.

— Что вам тут нужно? — без предисловий рявкнул крепкий старикан, едва Никлас подошел к нему.

— Мы ищем мистер Сандлера, — немного высокомерно откликнулся охотник, пронзая старикана суровым взглядом. — Управляющего пятой верфью.

— Сандлера! — старикан поджал губы. — Его Высочество управляющий Сандлер сидит у себя в конторе в самом центре Лонбурга! Кой черт вы приперлись сюда, на мой участок?

— Простите, — робко вклинился в разговор Томас, поправляя очки. — Возможно, здесь какая‑то ошибка… На самом деле мы ищем главного мастера Пятой Верфи. Нам сообщили, что мистер Сандлер сегодня будет здесь, и мы хотели узнать у него, кто возглавляет строительство…

— А ты еще кто? — грубо прервал его старикан, с подозрением посматривая на Ника.

— Я Филлеас из Лонбурского Университета. Помощник профессора Макгрегора. Вам знакомо это имя?

— Ну, допустим, знакомо, — медленно произнес старикан, хмуря брови. — И что с того?

Томас уже открыл рот, чтобы спросить про документы, но Никлас вдруг положил ему руку на плечо и окинул старикана строгим взглядом.

— Представьтесь, любезный, — проскрежетал он, сверля собеседника взглядом, достойным самого въедливого полицейского следователя.

— Это с чего бы? — резко отозвался тот. — Сам то кто таков?

Никлас сунул руку за отворот плаща, вытащил что‑то блестящее и ткнул им чуть ли не в самое лицо старика. Томас, так и не успевший ничего сказать, с удивлением увидел, что это фигурчатый жетон из латуни, формой напоминавший щит. Больше ничего он заметить не успел, а вот старик, судя по всему, увидел то, что ему совсем не понравилось. Он сразу помрачнел, плечи его опустились, а взгляд потух.

— Военная разведка, — сухо сказал он. — И кой черт вам тут понадобилось, сержант? Мы вроде все уладили.

— Не все, — отрезал Никлас, пряча жетон. — Имя.

— Харальд Лейн, — с явной неохотой произнес старик. — Главный мастер пятой судовой верфи. Добро пожаловать в мое царство.

— Превосходно, мастер Лейн, — сухо отозвался охотник. — У нас к вам срочное дело. Филлеас…

— Да, — спохватился Том, — мистер Лейн очень приятно… Так вот. Да. Я из Университета, вы знаете, тут произошло одно весьма прискорбное происшествие…

— Я слышал, — мрачно отозвался мастер и трубно высморкался в стружку на полу, зажав ноздрю большим пальцем. — Помер профессор, земля ему пухом.

— Да, верно, — промямлил немного растерявшийся Томас. — И мы, то есть кафедра… Мы ищем некоторые документы профессора, потерявшиеся при переезде. Понимаете, это очень важные документы и мы должны их вернуть…

— А я тут причем? — с подозрением осведомился мастер.

— Мы думаем, что когда профессор работал тут, на верфях, со своими помощниками, он, возможно, оставил некоторые документы…

— Ничего не знаю, — отрезал Лейн. — Вся документация по кораблю после постройки была опечатана и передана Адмиралтейству.

— Да, — согласился Томас. — Но, возможно, некоторые документы остались тут. Они не касались самого проекта, это личные бумаги профессора и мы хотели бы посмотреть на все, что осталось.

Старый мастер смерил Томаса взглядом — с ног до головы, — потом покачал головой.

— Ну же, Лейн, — грубовато бросил Ник. — Я знаю, у вас тут куча чертежей по этому проекту. Не заставляйте меня идти к вашему начальству. У меня нет времени заниматься этими мелочами и от этого я становлюсь чертовски раздражительным. Смекаете?

— А! — старикан скривился и взмахнул рукой. — Будь оно все проклято. Как вы все мне надоели, чертовы вояки. Идите за мной!

Развернувшись, старик потопал в противоположный конец ангара, рыхля на ходу волны застывшей на полу стружки. Ник бесшумно двинулся следом, а Томас немного задержался, заметив на полу нечто странное. Сделав пару шагов в сторону, он разгреб ногой залежи стружки и обнаружил под ними старые черные рельсы. Вскинув голову и прищурясь, он обнаружил, что узкоколейная железная дорога пересекает все помещение и теряется где‑то в стене, за огромными ангарными воротами, ныне закрытыми.

— Мистер Филлеас, — донесся из темноты голос Ника.

— Иду, — откликнулся Том и поспешил к напарнику.

Мастер Лейн привел их в самый дальний закуток ангара, где строительные леса отгораживали угол зала, превратив его в небольшую комнату. Здесь стояли два письменных стола, заваленные стружками, и пять потрепанных шкафов. Лейн, не сказав ни слова, направился к ближайшему, открыл дверцу ключом, распахнул дверцы и запустил руки в ворох бумаг.

— Вот, — сказал он, вываливая кучу на ближайший стол. — Все что осталось. И вот еще…

К первой куче документов добавилась вторая, а отделение в шкафу опустело. Томас шагнул вперед и тут же принялся перебирать бумаги.

— Это что, храниться здесь, в ангаре? — недовольным тоном осведомился Никлас, поднимая бровь.

— А тут, считай, и ничего нет, — отозвался Лейн. — Так, обрывки заказов, да наброски. Вся рабочая документация в Адмиралтействе. Вот вернется Левиафан на ремонт, пришлют обратно.

— На ремонт? — удивился Томас, отрывая взгляд от документов. — Он что, поврежден?

— Куда там, — усмехнулся старик. — Сейчас он уже ложится на обратный курс к Оркнее. Мы все следим за ним, получаем телеграфные сообщения с каждой стоянки. Все же, гордость нашей верфи! Самый большой пассажирский корабль, и его первый рейс это… Черт возьми, это событие, понимаете мистер шпик?

— Я не шпик, — сухо отозвался Никлас, поймав многозначительный взгляд Томаса. — Но мне казалось, что после первого рейса ремонт не делается.

— Ха, — старикан сплюнул в стружку. — Ремонт не делается, делается обслуживание. Вот вернется наш кораблик, выгрузит пассажиров, и сюда, на верфь, в свой дом. Не в этот ангар, конечно, нет, поставим в сухой док, тут поблизости, да осмотрим хорошенько. Котлы надо проверить, почистить, осмотреть корпус, его тоже почистить от ракушек. Ну и внутри… Вы не представляете, что могут сделать эти чертовы пассажиры с кораблем! Громят столы, ломают двери, продавливают лестницы! А матросня? Господи помилуй, казалось бы, на таком корабле должны быть самые лучшие! Но эти надутые морские жабы всегда умудряются что‑нибудь сломать…

Томас не слушал старика. Пока тот, кипя от гнева, жаловался Никласу на нерадивые корабельные команды, ученый лихорадочно рылся в ворохе бумаг. Мастер оказался прав — в них не было ничего особенного. В подавляющем большинстве это были счета — за материалы, еду, работы по заказу. Попадались листочки с математическими расчетами — грубыми, приблизительными, начертанными дрожащей рукой. Ничего общего с вычислениями профессора. Были тут и газетные вырезки посвященные началу строительства Левиафана, и грубые рисунки каких‑то деталей… Но, в конце концов, Томас нашел кое‑что интересное. Обрывок бумаги, где от руки был нарисован корпус корабля. Без каких либо деталей, так, набросок. Кто‑то, видимо, рассказывал о корабле собеседнику и просто подкрепил свою лекцию весьма грубым рисунком. Несколько овалов, квадрат — в этом угадывались лишь общие очертания носа корабля. А вот на втором кусочке, крохотном клочке бумаги, был криво вычерчен карандашом общий силуэт. Стрелка указывала в центр, вела на оборот листочка, а там, на другой стороне, было схематичное изображение кормы. Но если сложить это все вместе…

— Левиафан! — мастер повысил голос. — Ну, мало ли! Это же проект! Зверь из моря… Помню, ученые то ваши так его прям и называли. А в адмиралтействе взвились, прям дым из них пошел, как из лопнувшей паровой трубы! Тогда управляющий говорит, пусть эти очкарики зовут его, как знают, а мы назовем Великий Восток — мол, он же на восток должен плавать. А сверху опять бумажку прислали, мол, никаких намеков на восток, пусть будет Левиафаном!

— Зверь из моря, — задумчиво пробормотал Маккензи. — Чудовище.

Где‑то далеко, в начале ангара, загрохотала дверь, потом что‑то упало. Лейн сразу насупился, развернулся, уперев руки в бока, и, собрался уже выдать гневную тираду, но тут из темноты хриплый голос окликнул мастера по имени, а потом разразился отменной морской бранью.

— Я сейчас, — хрипло сказал Лейн, сердито хмуря брови. — Минутку, джентльмены.

И он кинулся в темноту как охотничий пес, идущий по следу. Никлас проводил его задумчивым взглядом, потом резко обернулся к напарнику.

— Том, что там? Удалось что‑то найти?

— Кое‑что, — отозвался ученый. — Вот, взгляните.

Он быстро выложил на стол листочек с грубым силуэтом корабля, наложил на него обрывок с изображением кормы, потом быстро его перевернул.

— И что это значит? — тихо спросил Никлас.

— Это примерный чертеж судна, — так же тихо отозвался Маккензи. — Если вы присмотритесь, то увидите, что в самой середине корабля есть пустое место. Нечто вроде огромного трюма. Чуть в стороне от котельной. Тут есть еще пара интересных рисунков, но я хочу показать вам именно этот.

— Да, действительно, похоже на то, — пробормотал охотник, переворачивая листок. — Но что в этом такого? Обычный трюм.

— Это не грузовой корабль, — с раздражением бросил Томас, — глупо оставлять такое пустое место свободным, когда там можно разместить еще множество кают. Посмотрите, это огромное пространство. Практически пустое место от днища до самой верхней палубы. Это тот самый трюм, построенный по чертежам Макгрегора.

— Он, вероятно, служит для перевозки чего‑то большого и тяжелого, — мрачно заметил Никлас. — Это очевидно даже для меня.

— Артефакта, — безапелляционно заявил ученый. — Они собираются привезти его сюда в этой нише. И, судя по всему, он высотой минимум в десять ярдов. Огромный камень, или нечто подобное…

— Но трюм, судя по рисунку, заметно больше, — возразил Никлас.

— Не забывайте про крепления, — отозвался Том. — Для них тоже нужно место. И центр тяжести будет смещен. Для этого и понадобились такие сложные расчеты, корабль ведь должен нести дополнительный груз.

— И он уже в пути, — пробормотал охотник за головами. — Он возвращается в Лонбург. Проклятье! Нам нужно срочно узнать все о маршруте этого судна! Наверно, они погрузили эту штуку на корабль в Бангалоре и теперь везут ее сюда.

— Не в Бангалоре, — возразил Томас. — Он тут не причем.

— Как это? — удивился охотник. — Ведь корабль специально рассчитан для путешествия в Бангалор! Там целая прорва всяких загадочных камней, статуй, колонн…

— Левиафан, — оборвал его Маккензи. — И царство мертвых. Ну?

— Что? — удивился Райт. — Какое еще царство?

— Я вам поражаюсь, Ник, — ученый вздохнул. — Понимаю, в вашей работе не требуются изыскания по древним культурам. Но неужели вы не слышали о Кемет? Древнее царство на северном берегу Африки. Наша новая колония, почти не изученная. Берег Нила, пирамиды, мумии… Царство Мертвых — так еще называют Кемет. В основном из‑за огромного числа мумий, захороненных не только в пирамидах, но и в простых гробницах.

— А, это, — Никлас покачал головой. — Да, слышал. Помню, два года назад, когда одну из мумий привезли в Лонбург был большой шум. Она пропала из музея, и все думали, что она гуляет по городу и убивает людей…

— Что, правда? — искренне поразился Том. — На самом деле?

— Конечно, нет, — сухо отозвался охотник. — Я проверил. Эту чертову штуку просто украли и продали потом одному коллекционеру. Так значит, вы думаете, что артефакт погрузят на корабль в Кемете?

— Уверен, — отозвался Маккензи. — Новое имя предложили ученые из группы Макгрегора. Согласно преданиям, это смертельно опасное и могучее библейское чудовище, резвилось как раз у берегов Кемета. Они, конечно, видели прямую связь…

— Тихо, — вдруг шепнул Никлас, оборачиваясь всем телом к темному проему, ведущему в ангар.

Томас замолчал и прислушался. Он слышал голоса. Тихую беседу, — где‑то на другом конце ангара. Гулкое эхо, разносящееся в пустом корпусе здания, мешало разобрать слова. Но голоса звучали все громче, словно кто‑то там вел ожесточенный спор.

— За мной, — резко бросил Никлас и скользнул в щель между огромных стоек, отгораживающих комнатку от ангара.

Томас без лишних слов схватил со стола драгоценные бумаги, сунул их за отворот сюртука и бросился следом за охотником.

Тот скользил в темноте между деревянных стоек бесшумно, как летучая мышь. Томас, пытавшийся идти следом, тут же споткнулся о какую‑то дрянь на полу, ушиб локоть о деревянный брус, торчавший из стойки, и тихо зашипел. Никлас, не обращая внимания на напарника, в два счета добрался до края деревянных конструкций, и осторожно выглянул из‑за очередной деревянной стойки, увешанной пыльными отрезами непромокаемой материи. Томас подошел ближе, и, выступив вперед, выглянул из‑за плеча друга.

Там, на другом конце ангара, очень далеко отсюда, у самых дверей, стояла целая толпа. Десяток людей, не меньше. Они явно спорили, горячились, некоторые даже размахивали руками. Сквозь щель в приоткрытых воротах в ангар проникал солнечный свет, и его яркий луч подсвечивал спорщиков не хуже электрического фонаря. Томас прищурился, пытаясь хоть что‑то разобрать, и его сердце тут же гулко ухнуло в район желудка. Там, в толпе, виднелись синие полицейские мундиры.

— Надо уходить, — тихо сказал Никлас, наблюдая за тем, как старикан Лейн размахивает руками прямо перед носом одного из полицейских. — Прямо сейчас.

— Думаете, это за нами? — приглушенно спросил Томас.

— Даже не собираюсь проверять, — шепнул охотник за головами. — Вот черт! Настоящая ловушка! Они перекрыли вход. Даже если мы как‑то проберемся мимо них, то все равно заблудимся на территории верфей. Там настоящий лабиринт. А они наверняка оставили снаружи пару наблюдателей.

— Никлас, — прошептал Томас. — Там есть другой выход. Старые ворота!

— Где? — охотник обернулся к напарнику, схватил его за рукав. — Какие ворота?

— На той стороне, — Маккензи облизнул пересохшие губы, припоминая железную колею в полу ангара. — Там еще на полу рельсы. Кажется, они вели вон в тот угол…

Томас неопределенно махнул рукой в темноту, в сторону противоположную основным воротам. Никлас с сомнением взглянул в темноту и покачал головой.

— Ладно, — тихо произнес он. — Попробуем. Том, идите следом, и ради всего святого, не шумите!

Охотник за головами осторожно вышел из‑за своего укрытия и бесшумно заскользил по грязному полу вдоль деревянных стоек. Маккензи двинулся следом, пригибаясь на ходу, хотя это было и не нужно.

Пройдя десяток шагов, Никлас едва слышно фыркнул. Наклонившись к самому полу, он руками разгреб залежи стружки и провел пальцами по полу.

— Рельсы, — объявил он. — Туда.

— Я ничего не вижу, — прошипел Томас. — Здесь такая темнота…

Издав утробный рык, охотник за головами ухватил друга за рукав и потащил за собой в темноту.

Они пересекли ангар всего за пару минут — быстро, и почти бесшумно. Никлас, тащивший за собой напарника, остановился только когда они добрались до противоположной стены ангара. Здесь было светлее — сквозь щели в стене пробивался солнечный свет и задыхавшийся от быстрой ходьбы Томас с облегчением увидел, что рисунок щелей напоминает ворота.

— Дверь, — пробормотал Никлас, отпуская руку друга. — Здесь должна быть дверь…

Он приник к деревянной стене, зашарил по ней руками. Томас застыл на месте, согнулся пополам, уперся руками в колени, пытаясь немного отдышаться. Он поднял голову только когда услышал радостный возглас охотника за головами. Тот, наконец, нашел искомое. Отступив на шаг, он бросился вперед и со всего разгона ударил плечом в деревянную панель, что очертаниями напоминала небольшую калитку. Раздался треск дерева, но панель устояла. Никлас ударил в нее ногой, потом еще раз — уже совершенно не таясь. Третьего удара дверь не выдержала — с лязгом и треском мотнулась в сторону, по полу загромыхал слетевший засов. Дверь приоткрылась, и в лицо Томасу хлынул солнечный свет.

— Сюда, — прошипел Никлас. — Быстрее, за мной!

Почти ослепший от яркого света Томас, вытянув вперед руку, кинулся следом за напарником. Выскочив из калитки в воротах, он, чертыхаясь, приложил ладонь ко лбу, козырьком, защищая лицо от солнца. Перед глазами плавали зеленые круги и синие пятна — переход от темноты ангара к солнечному свету оказался слишком резким. И все же, прищурясь, Маккензи смог разобрать, что они очутились на заднем дворе ангара — судя по виду, давно заброшенном.

У самых ворот высилась баррикада из гнилых деревянных ящиков. Она примыкала к невысокой погрузочной платформе, а над ней торчали обломки стрел подъемного механизма. На земле росли сорняки — зелено–бурый ковер покрывал почти весь двор, плавно огибая кучи строительного мусора и загадочные остатки ржавых железных механизмов. Сквозь зелень мутно поблескивали остатки железнодорожной колеи — два рельса шли через весь двор, от стены ангара до дальних ворот в заборе, что ограждал территорию верфи.

— Сюда! — крикнул Никлас, ушедший далеко вперед и стоявший у груды ящиков, — Том, быстрее.

Маккензи, прикрывая глаза ладонью, бросился на зов, перепрыгивая через обломки странных механизмов и сгнившие бухты старых канатов. Подбежав к напарнику, он невольно замедлил шаг.

— Будь я проклят, — пробормотал ученый, опуская руку.

Груда старых ящиков, заинтересовавшая Ника, оказалась небрежно насыпана на старую платформу — дрезину. Это была крохотная платформа на четырех колесах, размером не больше кухонного стола. Посредине виднелась узкая скамейка, где могли разместиться не больше двух человек. Из центра торчал позеленевший от сырости рычаг, — за него должны были тянуть люди, севшие на скамейку.

— Коробки, — выдохнул Никлас. — Скиньте их. Быстрей. Нам нужно убраться с территории верфей и как можно быстрее.

Томас схватил верхний ящик, тот рассыпался на части прямо у него в руках. Весь осыпанный гнилой трухой, ученый с проклятием отшвырнул обломки прочь. Следующий ящик он просто пихнул рукой и скинул его с тележки.

Никлас тем временем подбежал к дальним воротам, служившим выходом с территории верфи. Они были не такими огромными, как ворота главного входа — не больше обычных садовых ворот. Томас, разгружавший дрезину и краем глаза следивший за напарником, увидел, как тот склонился над засовом, а через минуту отбросил прочь что‑то железное и увесистое — скорее всего навесной замок. После этого охотник налег плечом на одну створку и со страшным скрипом сдвинул ее на пару дюймов.

Томас с тревогой оглянулся на черную дыру в воротах ангара, откуда они выскочили пару минут назад. Там никого не было. Возможно, копы сейчас обшаривают лабиринты это огромного зала и даже не подозревают о втором выходе. А возможно, уже ждут беглецов снаружи…

Стиснув зубы, Томас уперся двумя руками в груду ящиков и сильно толкнул, развалив всю пирамиду. Вскочив на платформу он ногами сбросил последние ящики на землю и лишь тогда взглянул в сторону ворот.

Никлас уже спешил обратно к дрезине. Ему удалось приоткрыть старые ворота — ровно настолько, чтобы в щель протиснулась крохотная дрезина. Томас прищурился, прикидывая размеры щели, а потом присел на скамейку, дожидаясь друга.

Подбежав к дрезине, охотник одним прыжком взлетел на платформу, плюхнулся на железную скамью рядом с ученым и тут же схватился за рычаг.

— Взяли, — скомандовал он. — Вместе. Разом.

Томас послушно ухватился за свой край железной рукояти, потянул на себя — впустую. Проклятая железка не сдвинулась ни на дюйм. Скрипя зубами, Никлас ухватился за рукоять обеими рукам, уперся ногами в железную подставку, и сильно потянул на себя. Томас последовал примеру напарника и благодаря объединенным усилиям рычаг медленно, со скрипом, подался назад.

Дрезина задрожала, дернулась, но так и не тронулась с места.

— Тяните, Том, — скомандовал охотник, спрыгивая с тележки. — Тяните, что есть сил.

Ученый послушно обхватил железную рукоять двумя руками и потянул на себя. Никлас, спрыгнувший на землю, уперся руками в задний край тележки, толкнул ее, толкнул еще раз, стронул с места…

Внезапно дрезина покатилась вперед, а рычаг легко поддался и чуть не ударил Томаса по лицу. Он отодвинулся в сторону и вовремя — охотник за головами запрыгнул на тележку, прямо на ходу, и сразу же схватился за рычаг.

— Давайте, — бросил он. — Быстрее, Томас.

Маккензи схватился за свой край железной поперечины и потянул на себя. Потом от себя. Потом снова от себя…

Железная платформа, скрежеща и вздрагивая, начала набирать ход. Она поползла вперед, потом, ускорившись, проскочила сквозь щель в воротах и вырвалась на простор пустошей.

За воротами верфи раскинулись приземистые холмы, поросшие редким бурым кустарником и репейниками. Железная колея, извиваясь, петляла между холмами, уходя вдаль. Томас, качавший железный рычаг, сообразил, что они выскочили на сторону, противоположную реке. Этот путь вел на Лонбургские пустоши, тянувшиеся к северу от реки.

— Вокзал? — спросил Томас. — Мы приедем на вокзал?

— Хотелось бы, — бросил Никлас, озиравший окрестности. — Но сомневаюсь. Наверно, дорога ведет к соседней верфи или к грузовому порту. Отъедем подальше, а дальше пойдем пешком.

Томас бросил опасливый взгляд назад — но задний двор верфи был пуст. Ни шума, ни криков, ни погони…

— Ник, вы уверены, что бегство необходимо? — спросил Маккензи, налегая на рычаг.

— Там были полисмены, — отозвался охотник, озираясь по сторонам. — Нам лучше с ними не встречаться, в любом случае. Даже если бы они не задержали нас, то могли кому‑то сказать, что на верфи крутились двое подозрительных субъектов.

— Кому? — с усилием выдавил Томас, начинавший задыхаться. — Кому сказать?

— Кому надо, — отрезал Никлас. — Томас, мы в бегах. Вас ищут, в первую очередь — полиция. Во–первых чтобы узнать, что произошло после того как вас отправили в Центральное Управление из вашего районного дивизиона. Во–вторых, как мы знаем, странные заговорщики, собиравшиеся вас убить, работают вместе с полицией. Они тоже ищут вас. И вовсе не для допроса. Им очень пригодится информация о том, что двое подозрительных типов вертелись в ремонтном доке, напрямую связанным с делом Левиафана. Возможно, они уже следят за верфью, ожидая нашего визита. И, возможно, мы чудом выскользнули из их рук.

— А вы? — пробормотал ученый, — вас, кажется, не ищут?

— Думаю, что ищут, — тихо отозвался Никлас. — Но не так. Я наследил, крупно наследил. Хотя никто не видел моего лица, разведке не составит труда выяснить, кто именно в последнее время посещал дом Макгрегоров и общался с неким Томасом Маккензи. Это вопрос времени. Так что запомните, Том, сейчас наше главное оружие — скрытность.

Маккензи, сбивший дыхание, лишь кивнул в ответ, и снова налег на рычаг дрезины. Железная машина ходко шла по потемневшим рельсам, петлявшим между холмов, чуть подскакивая на стыках. Насыпи здесь не было — толстые шпалы, пропитанные креозотом, лежали прямо в сырой земле, поросшей чахлой осенней зеленью. Иногда рельсы полностью скрывались в очередной мутной луже и тогда дрезина, пролетая сквозь бурую жижу, поднимала тучу брызг.

Когда платформа обогнула очередной холм, Никлас бросил рычаг и привстал, осматривая открывшийся путь. Запыхавшийся Томас, весь покрытый брызгами грязи, тоже отпустил рычаг, и дрезина покатилась вперед по инерции.

У самого основания холма расположилась в самой грязи простейшая железнодорожная стрелка с ручным управлением. Дорога разветвлялась — рельсы, уходившие налево, скрывались в небольшом туннеле, прорытом в холме. Путь в правую сторону был свободен — рельсы шли вперед, до очередного поворота.

— Подождите, — пробормотал Ник. — Это, кажется, поворот к вокзалу…

Договорить он не успел — разогнавшаяся дрезина проскочила стрелку и свернула направо, к очередному холму. Томас, ожидавший решения напарника, положил руку на рычаг, и вопросительно взглянул на охотника. Тот оглянулся на удалявшийся туннель, потом перевел взгляд на гряду холмов впереди, окутанную туманом, и медленно опустился на скамейку.

— Еще немного, — сказал он. — Отъедем подальше от туннеля.

Маккензи послушно налег на рычаг, и дрезина вновь начала набирать ход. Охотник за головами взялся за свою часть рычага и с удвоенной силой взялся за работу. Томас с завистью взглянул на напарника, что, кажется, даже не вспотел, но ничего не сказал — поберег дыхание.

Дрезина на полном ходу вписалась в поворот и очутилась в небольшой ложбине, между двух довольно высоких холмов. На ее дне собралась огромная мутная лужа, напоминавшая небольшое озерцо. Никлас, окинув взглядом крутые склоны, поросшие редкой травой, поднял руку.

— Хватит, — сказал он. — Остановимся здесь.

Томас с облегчением выпустил рычаг дрезины из рук, и принялся нашаривать в кармане носовой платок. Натруженные ладони гудели, кожу жгло, и Маккензи подозревал, что вскоре дело дойдет и до сорванных мозолей.

Никлас придержал рычаг, и дрезина остановилась — на самом краю лужи. Охотник ловко соскочил с дрезины и тут же уперся руками в ее бок.

— Том, помогите мне, — сказал он. — Быстрей.

— Что вы хотите сделать? — удивился Маккензи, соскакивая на землю рядом с охотником.

— Скинуть эту проклятую штуку с рельс, — отозвался охотник. — Давайте, Том, помогите мне. Еще не хватало, чтобы на нее налетел паровоз.

Ученый покачал головой, обернул носовым платком правую ладонь, и со стоном уперся в железный бок дрезины. Задача оказалась не такой сложной — платформа с железными колесами была не слишком устойчивой. От пары хороших толчков она раскачалась, а потом опрокинулась, слетев с рельсов в бурую грязь.

— Полагаю, — все еще задыхаясь, произнес Томас. — Она на это и рассчитана.

— В смысле? — выдохнул охотник, окидывая взглядом ближайший склон.

— Рабочие, едущие на дрезине, должны быть готовы в любой момент убрать ее с рельс, если увидят паровоз, — выдохнул Маккензи, вытирая грязным рукавом разгоряченное лицо.

— Вероятно, — равнодушно бросил Никлас. — Ну‑ка, Том, давайте за мной.

Он шагнул вперед и легко и быстро начал подниматься по склону холма, в его самом пологом месте. Беззвучно застонав, Маккензи поплелся следом, утопая по самые щиколотки в бурой вязкой грязи. Оскальзываясь и чертыхаясь, он с трудом взобрался на вершину холма, затратив на это массу усилий. Охотник за головами, дожидавшийся напарника наверху, казалось, и не заметил крутого склона. Едва Томас подошел ближе, Ник, стоявший на одном колене, ухватил его за рукав и потянул вниз, к земле.

— Осторожнее, — сказал он. — Не надо изображать из себя мишень.

— Что, — забормотал Томас, становясь коленями на мокрую траву. — Что такое?

— Обернитесь, — скомандовал охотник, вскидывая руку. — Вон, позади нас, видите здание и дымы вокруг него?

Этот холм был выше остальных, и Томас прекрасно видел отсюда и силуэт вокзала, окутанного клубами пара, и даже пару локомотивов.

— Вижу, — шепнул он. — Довольно далеко, надо сказать. Боюсь, путешествие по этой грязи…

— А теперь взгляните туда, — охотник бесцеремонно дернул друга за рукав и указал на север, в холмы, тянувшиеся до самого горизонта.

Сначала Маккензи ничего не увидел — лишь серые пустоши, с бурыми проплешинами чахлой травы и редкими деревцами. Но потом, присмотревшись, он увидел вдалеке нечто подозрительное. Какие‑то серые пятна на буром фоне. И очень четкий ровный холм… Внезапно внутри Тома что‑то щелкнуло, и картинка сложилась. Там, в холмах, был разбит лагерь. Значительная его часть была скрыта большим холмом, но то, что виднелось у его подножия, не оставляло никаких сомнений — это дело рук человеческих. Сейчас Томас прекрасно видел десяток высоких шатров из серой ткани, стоявших вокруг двух больших армейских палаток, напоминавших одноэтажные домики с окошками. Рядом с ними виднелась искусственная насыпь — настоящий рукотворный холм. Судя по всему, рядом должна была быть огромная яма, откуда извлекли эту землю.

— Эта железнодорожная ветка, — пробормотал Никлас, — она ведет туда. Мили две, не меньше.

— Что это такое? — шепнул Томас, разглядывая шатры. — Лагерь?

— Судя по расположению, это военный лагерь Грейс, — отозвался Никлас, озирая пустые холмы. — Вообще‑то, ему полагается быть заброшенным. Здесь стояли войска во время восстания пятого года. Им полагалось двинуться на столицу для усмирения толпы, но этого не понадобилось.

— Военный лагерь, а к нему идет железнодорожная ветка от верфи, куда прибудет Левиафан с грузом? — тихо спросил Томас.

— О, да, — шепнул охотник за головами. — Понимаю, о чем вы. Думаю о том же самом.

Томас оглянулся, бросил взгляд на вокзал видневшийся вдалеке. Сейчас он хотел одного — оказаться как можно дальше от этой чертовой грязи и вылить, наконец, всю воду из ботинок. Это было бы очень приятно. Но дело… Дело должно быть доведено до конца.

— Подойдем ближе? — предложил он. — Можно перебраться на вон тот холм, с него будет лучше видно.

Никлас с изумлением взглянул на напарника, вскинул бровь, потом тихо рассмеялся и толкнул ученого в плечо.

— Отлично, Том, — сказал он. — Вижу, вы прониклись идеей охоты.

— А, бросьте, — ученый нахмурился. — Я просто думаю, что надо разузнать что к чему…

— Я разузнаю, — твердо сказал Никлас. — Я отправлюсь к лагерю, и посмотрю, что там происходит. А вы отправитесь на вокзал. Немедленно.

— Это еще почему? — возмутился Маккензи. — Пусть я не в такой хорошей физической форме как вы, мой друг, но я…

— Но вы понятия не имеете о том, что такое скрытно подбираться к военному лагерю, — перебил его Никлас. — Том, поверьте, вам не стоит идти со мной. Я занимался такой разведкой много лет. У меня есть опыт. Это моя работа. А ваша — изучать документы. Отправляйтесь к Эмме. Соберите все бумаги. Внимательно изучите то, что мы нашли на верфях. Выдайте очередную блестящую теорию, в конце концов.

— Ну, — Маккензи обернулся и снова взглянул на вокзал. — Это, конечно, тоже важно, но…

— Никаких но, — отрезал Никлас. — Из нас только вы способны это сделать. Вот и делайте. А я способен тайком подобраться к лагерю. И я буду делать это. Каждый займется своим делом, идет?

Ученый смерил взглядом протянутую охотником руку, потом медленно, с достоинством, ее пожал.

— Идет, — откликнулся он. — Но будьте осторожны, Ник, ради всего святого. Без вас мы точно пропадем.

— Буду, — откликнулся тот, поднимаясь на ноги. — А теперь идите прямо к вокзалу. Скажите первому же служащему, что заблудились и упали. Почистите платье и отправляйтесь в студенческий городок. Никуда не ходите, ни на что не отвлекайтесь, сохраняйте скрытность. Помните, о том, что я сказал — нас ищут. Ждите меня там. Я быстро осмотрю лагерь, вернусь в город, заберу кое‑что из дома и присоединюсь к вам.

— Хорошо, хорошо, — воскликнул Том. — Я все понял. Подождите, Ник, одну минуту! Вы сказали, что пойдете в город?

— Да, — отозвался охотник, собиравшийся спускаться с холма. — Я буду очень аккуратен. Поверьте, никто меня не узнает. Вам так рисковать не нужно.

— А вы не могли бы заглянуть на мою квартиру и прихватить кое‑что и для меня? — спросил Томас. — Я знаю, это может быть опасно, но мне тоже нужны некоторые вещи.

— Уж лучше я, чем вы, — Никлас нахмурился. — Сделаю. Что вам нужно?

— Шкаф у кровати, — сказал Маккензи. — Там пачка бумаги и пара карандашей. Рядом — арифмометр для исчислений и справочник формул с синей обложкой. Чуть правее большая картонная коробка, в ней лежат синие кристаллы. Пожалуйста, захватите все это с собой!

— Ого, — отозвался охотник за головами. — Ну и аппетиты у вас, Томас. Хорошо. Я все возьму. Кристаллы можно пересыпать из коробки в карман? Они не опасны?

— Ничуть, — сказал Том. — Можно ссыпать их в карман, в мешок, куда угодно. А хозяевам можно сказать…

— Я найду, что им сказать, — отозвался Никлас. — Не беспокойтесь, Том. Ступайте, хватит торчать тут, на холме. Ждите меня в Братстве Блума.

Развернувшись, охотник заскользил вниз, к подножью холма, по направлению к военному лагерю. Маккензи покачал головой, развернулся, смерил взглядом грязную холмистую пустошь, раскинувшуюся перед ним, тяжело вздохнул и побрел к вокзалу.

 

3

Обратный путь к студенческому братству не принес Томасу никаких сюрпризов. Он пешком добрался до станции, обнаружив, что это вовсе не такой уж долгий путь, как ему казалось. Почистил платье в кабинете у любезного дежурного по станции, и отбыл обратно в Лонбург. У вокзала взял кэб — не первый попавшийся на глаза, как предупреждал Ник, а третий или даже четвертый — и отбыл к обычно многолюдной площади Виктории. Там он пересел в другой кэб и лишь потом отправился в студенческое поселения братства Блума.

Эмма, дожидавшаяся друзей на складе, накинулась на Тома с расспросами, и тот, опустившись на ближайший стул, поведал ей историю сегодняшних приключений. Девушка с волнением слушала ученого, то бледнее, то краснея, прикусывая, порой, нижнюю губу. Эмма так и не смирилась с тем, что друзья оставили ее дома, как обычную домохозяйку, но она не нашла в себе сил всерьез обидится на них.

После этого импровизированного допроса с пристрастием, Томас наскоро перекусил хлебом и сыром, и решительно взялся за дело. Он сгреб со стола на пол всю рухлядь, спрятал остатки еды, и водрузил в центр старый фонарь. Потом, не торопясь, разложил на столешнице все документы, имеющие отношение к проекту Левиафан, сел на старый скрипучий стул, и задумался. Окинув долгим взглядом бумажное поле битвы, Томас поджал губы, потом взял обрывок чистого листа, достал из кармана огрызок карандаша, захваченный из квартиры Никласа, и взялся за работу.

Эмма подтащила к столу разбитое старое кресло и села напротив Тома. Сначала она пыталась расспрашивать ученого о его работе, но Маккензи отвечал очень скупо, невпопад, а потом и вовсе перестал реагировать на вопросы. Тогда Эмма пересела ближе к Тому и, заглядывая ему через плечо, принялась следить за тем, как он заполняет чистые листы мелким убористым почерком.

Томас с головой ушел в работу и вскоре перестал замечать окружающий мир. Он погрузился в неизведанное поле догадок, теорий, и великолепных открытий — увы, чужих. Бумаги, найденные в доме Макгрегора, содержали мало информации. Те, что принесла Эмма, были намного интереснее. Фактически, они являлись ключом к обрывкам документов о проекте Левиафан, они позволяли связать воедино несколько совершенно безумных догадок. И все же, информации отчаянно не хватало. Там где должен был быть твердый мост из доказательств, Томас строил шаткие мостки предположений, а на месте монументальных подтверждений, возводил картонные декорации предположений. И все же, работа двигалась. Постепенно все кусочки мозаики нашли свое место, все концы были подобраны, все порванные нити связаны — пусть и грубыми узелочками, но все же — связаны.

Открывшаяся Тому картина заставила его похолодеть. С замирающим сердцем он лихорадочно перебирал бумаги, выхватывая из стопок те, что должны были опровергнуть его безумную теорию, но находил лишь новые подтверждения своим догадкам. Углубившись в расчеты, Маккензи был вынужден признать — его знаний не хватало для того, чтобы построить стройную, подтвержденную алгеброй картину чудовищного опыта. Но этих знаний хватало, чтобы понять, что происходит, и ужаснуться этому.

Эмма, затаив дыхание, следила за работой ученого. Заглядывая через его плечо, девушка сражалась с собственным любопытством. Она мало что понимала в записях Тома, и ей отчаянно хотелось попросить разъяснений, но Эмма боялась отвлекать своего нового друга от работы.

Когда на ее скромных часиках стрелки показали полночь, из темноты склада раздался тихий шорох. Эмма вскинула голову, смахнула с лица рыжий локон и с тревогой всмотрелась в темноту склада. Ее рука непроизвольно потянулась к тупому обломку столового ножа, предназначенного для резки сыра. Маккензи, погрузившийся с головой в царство цифр, ничего не заметил. И лишь когда из темноты на свет шагнула темная плечистая фигура, и Эмма шумно вздохнула, Том соизволил оторваться от расчетов и поднять голову.

— Ник! — воскликнул он. — Ты принес то, что я просил?

Охотник за головами укоризненно взглянул на друга, скинул с плеча матросскую торбу, распустил завязки на ее горлышке и запустил внутрь руку. Вытащив на свет свою добычу, Никлас разложил ее на свободном от бумаг краешке стола. Тут была и стопка писчей бумаги, и пара прекрасных новых карандашей, и логарифмическая линейка и даже маленький арифмометр. Последним из сумки появился туго набитый матерчатый мешочек — его Никлас кинул прямо в руки Томаса.

— Спасибо, Никлас, — поблагодарил ученый, пряча кристаллы в карман сюртука. — Это весьма вовремя.

— Ну, хоть спасибо дождался, — устало произнес охотник, опускаясь на свободный стул. — У вас‑то все в порядке?

— У нас все отлично, — вмешалась в разговор Эмма. — Никлас, простите наше любопытство, но почему вы так задержались? Что‑то случилось?

Охотник за головами покосился на Томаса, вновь склонившегося над расчетам, и покачал головой.

— Все в порядке, — сказал он. — Я осмотрел лагерь, вернулся в Лонбург, зашел к себе домой, потом домой к Томасу, и вернулся сюда. Это заняло у меня больше времени, чем я планировал, но все прошло гладко.

— Лагерь, — подал голос Маккензи, не поднимая головы, — что там с лагерем, Ник?

— В лагере лагерь, — грубовато отозвался Райт. — Много военных, судя по всему второй пехотный дивизион. Палатки, стрельбище. Слушайте, у вас хоть вода найдется?

— О! — Эмма, вздрогнув, шагнула в темноту, к деревянной стойке, где хранились остатки ужина. — Простите, Никлас, наша грубость может быть оправдана только теми чудовищными обстоятельствами, в которых мы…

— Ерунда, — бросил охотник, поднимаясь на ноги. — Бутылки? Пиво? Где вы это раздобыли?

— Ничего особенного, — Эмма улыбнулась Нику, подавая ему пару темных пыльных бутылок. — Сгоняла пару студентов в ближайший паб. До него, конечно, далековато, но пара улыбок и шиллинг на чай всегда отлично работают.

Охотник за головами откупорил одну из бутылок, жадно приник к горлышку, не обращая внимания на пену, текущую по темному стеклу. Сделав пару весьма внушительных глотков, он тяжело вздохнул, опустился на стул напротив стола и откинулся на спинку.

— Превосходно, — выдохнул он, и сделал попытку вскочить на ноги, когда Эмма протянула ему пористого хлеба с толстым куском желтого, как старое масло, сыра.

— Сидите, — велела она, положив руку на плечо охотника. — Отдыхайте, Ник. Вы сегодня славно потрудились.

— Лагерь, — напомнил о себе Томас, все еще ведущий расчеты на чистом листе, принесенном охотником за головами.

Райт, сжимавший в одной руке початую бутылку темного пива, а в другой надкушенный сэндвич, строго глянул на своего друга. Убедившись, что тот не видит укоризненных взглядов, Ник пожал плечами и снова откусил от бутерброда.

— В центре лагеря огромная дыра, — невнятно произнес он. — Огромная, туда влезет весь этот склад. Из нее торчат стрелы подъемников с лебедками, а к самому краю ведут рельсы.

Томас поднял голову и бросил на друга укоризненный взгляд.

— Постыдились бы говорить с набитым ртом, Ник, — сказал он. — Здесь леди.

Охотник за головами перестал жевать, и бросил виноватый взгляд на девушку. Но Эмма лишь улыбнулась и махнула рукой.

— Продолжайте, Никлас, — сказала она. — Оставьте эти глупости насчет леди и правил приличия… Я не из высшего света, а мы не на приеме в королевском дворце.

— Прошу прощения, — все же пробормотал Никлас, торопливо прожевав бутерброд.

— Дыра, — напомнил Томас, возвращаясь к расчетам. — Что там?

— Мне не удалось в нее заглянуть, — признался Райт. — Вокруг много патрулей. Но, похоже, в ней пока ничего нет. А, да. К ней тянутся провода из десятка палаток. Серьезные такие толстые провода, залитые черным каучуком.

— А динамо генераторов не было видно? — спросил ученый, продолжая что‑то рисовать на бумаге.

— Нет, — Райт покачал головой. — Но не удивлюсь, если в больших палатках спрятаны паровые двигатели, подключенные к динамо.

— Понятно, — сухо отозвался Томас и взял новый листок.

Следующие пять минут в крохотном закутке царила полная тишина. Эмма не сводила взгляда с ученого, ожидая продолжение разговора, а Никлас торопливо дожевывал немудреный ужин. Наконец, Эмма не выдержала.

— Томас, — позвала она. — Вы не хотите поделиться с нами своими изысканиями? Раз уж мы все здесь собрались, может, пора нам что‑то рассказать?

— Сейчас, — невнятно отозвался Томас. — Сейчас.

Эмма поджала губы, решительно взяла с полки бутылку пива и подошла к столу. Выхватив из рук Томаса очередной лист бумаги, она поставила перед ученым бутылку пива на стол, и шагнула в сторону.

— Мои расчеты! — воскликнул Макензи, поднимаясь на ноги.

— Хватит, — строго произнесла Эмма, пряча бумагу за спину. — Томас, вы слишком долго работаете. Вам нужно отдохнуть, сделать перерыв.

— Но я еще не закончил… — протянул Томас, медленно опускаясь на стул. — Это что?

— Это пиво, — сухо отозвалась Эмма. — Не самое лучшее, но все же вполне пристойное.

— А чая нет? — спросил ученый, с сомнением разглядывая грубую коричневую бутылку без этикеток.

— Будет, как только вы построите тут плиту или печь, — отозвалась Эмма. — Ну же, Томас, придите в себя.

Маккензи шумно вздохнул, откинулся на спинку скрипучего стула и, взяв со стола бутылку пива, прижал ее к своему лбу — на манер холодного компресса.

— Ладно, — сказал он. — Пожалуй, можно кое‑что рассказать.

Никлас, приканчивающий свою бутылку пива, подбодрил друга выразительным жестом.

— Хорошо, — вздохнул Томас. — Но я предупреждаю — это предварительные выкладки. Хотя насчет главного я уверен, но в деталях могу ошибаться.

— Хватит кокетничать, Томас, — строго сказала Эмма, откидывая рыжий локон с виска. — Рассказывайте.

Маккензи тяжело вздохнул, посмотрел на бутылку с пивом, а потом с грохотом поставил ее обратно на стол.

— Судя по всему, несколько лет назад, — медленно произнес он. — Во время раскопок одного из древних городов Кемета, археологи обнаружили странный предмет. Статую или колону, довольно высокую и массивную. Этот предмет искусственного происхождения, артефакт, сразу привлек внимание определенных лиц, решивших сохранить находку в секрете. Вероятно, были проведены некоторые исследования. Они показали, что предмет обладает странной особенностью генерировать особый вид энергии, ранее не известный нашей науке. Могу предположить, что рядом с артефактом были найдены и древние надписи, значительно ускорившие процесс изучения.

Задумавшись, Томас уставился на бутылку пива, так и не открытую, и осторожно коснулся ее указательным пальцем.

— Энергия? — переспросила Эмма. — Томас, что за энергия?

— Не знаю, — откликнулся тот. — Не понимаю, что это такое. Для упрощения можно назвать ее магической энергией, волшебством, чародейством. Когда‑то и молния казалась нам совершенно волшебной вещью, а теперь…

— Что дальше, — перебил друга Никлас. — Не отвлекайтесь.

— Ах да, — Томас нахмурился, собираясь с мыслями. — Так вот. После обнаружения странных свойств артефакта, кто‑то из власть предержащих сообразил, что эту силу можно использовать в своих целях. Все работы по артефакту были засекречены. Его было решено доставить в Оркнею — тайно, скрыв этот факт как от большинства граждан страны, так и от иностранных государств. Для этого был выделен специальный транспорт. Вернее, за основу был взят проект уже существующего и строящегося корабля, а уже в этот проект были внесены дополнительные изменения. Трюм должен был быть особой конструкции, чтобы быстро и тайно загрузить в него артефакт, а потом так же быстро его извлечь. Что, как вы понимаете, не так уж просто, учитывая размеры этой штуковины. Расчеты производила группа ученых, изучавших документы по артефакту и разрабатывающих машину. Группа Макгрегора.

— Машину? — Эмма подалась вперед, прожигая взглядом ученого. — Том, что за машина?

— Вот тут начинается самое интересное, — отозвался тот, не отводя взгляда от бликов пламени, пляшущих на коричневом стекле бутылки. — Артефакт, хоть и был интересен сам по себе, являлся лишь частью большого проекта. Я называю его Машиной, поскольку не нашел в бумагах другого названия. Возможно, мне следовало назвать его Оружием, или Десницей Сатаны, но…

— Томас, — бросил охотник за головами. — Ближе к делу.

— Хорошо, — Маккензи пожал плечами. — Итак. Артефакт должен быть помещен в специальное устройство, можно сказать в Гнездо, после чего к нему будут подведены электроды. Подача электрического тока заставляет Артефакт генерировать свою магическую энергию и передавать ее во внешний мир. Эту энергию предполагается собирать с помощью специальных накопителей и передавать на платформу, к устройствам, названным в тексте саркофагами.

— Саркофагами?! — воскликнула Эмма.

— Это ящики, куда помещаются человеческие тела, — с некоторым раздражением отозвался Томас, — как еще их назвать? Гробами?

— Подождите, — перебил их Никлас, подавшись вперед и чуть не свалившись со стула. — Волшебная энергия от артефакта передается людям при помощи какого‑то устройства. Ладно. Но зачем?

— Затем, что они получают эту энергию и преображаются, становясь, — Томас замялся, пощелкал пальцами. — Сверхлюдьми, да. Магами. Волшебниками. Полубогами. Они становятся силой.

— В чем это выражается? — резко бросил Ник, на долю секунды опередив Эмму. — Их сила?

— Полагаю, — произнес Томас, — что они начинают управлять полученной энергией. Испепеляющие молнии из глаз. Неуязвимость — своего рода энергетический щит. Возможность левитировать в магнитных полях. И черт знает что еще. Магия. Волшебство, чудеса. Разрушение городов и возведение дворцов.

— Это, — Никлас облизнул пересохшие губы. — Это точно?

— Получение силы — да, — откликнулся Томас. — Ее проявления — нет. Двенадцать. Двенадцать саркофагов размещаются на платформе, что, вероятно, находится посреди военного лагеря на лонбурской пустоши. Их будет ровно дюжина, этих полубогов, решивших навсегда изменить наш мир.

— Томас, — тихо позвала Эмма. — А последствия? Ты говорил о жертвоприношениях…

— Да, тут ошибки быть не может, — мрачно отозвался ученый. — Дело в том, что артефакт не просто генерирует волшебную энергию. Электрические разряды определенной последовательности и разного напряжения запускают его, заставляют эту штуку проснуться и пить жизненные силы из окружающих людей. Он собирает эти жизненные силы, аккумулирует в себе, преобразует, и отправляет двенадцати избранным. И не спрашивайте меня, как он это делает! Я не знаю! Но чем больше людей попадет в его сети, тем больше силы перейдет избранным. Пострадают и животные и растения, но в меньшей степени. А люди… Люди будут так истощены что начнут умирать. Их жизненная сила, вита, будет утрачена, останутся лишь пустые оболочки. Те, кто расположены близко, умрут сразу. Те, кто будут далеко и пострадают меньше — умрут потом. В этом и есть секрет проклятого артефакта — он ничего не производит сам. Он лишь перерабатывает исходное сырье.

— Бог мой, — прошептал Никлас, опуская бутылку на стол. — Том, но неужели они не понимают, что…

— Понимают, прекрасно понимают, — с горечью откликнулся Никлас. — Расчеты явно это показывают. Полагаю, ученые под руководством Макгрегора, начали выказывать недовольство, когда поняли, что заказчики исследований собираются перейти от теории к практике. И их убрали — не раньше, конечно, чем они закончили свою работу. Кто‑то стал не нужен сразу, кто‑то потом… Профессор Макгрегор, думаю, сохранял свою ценность до самого конца. Может, он даже пытался протестовать, или грозился обнародовать исследования… Теперь уже этого не узнать.

— Но эти смерти, они не останутся незамеченными! — воскликнул Никлас. — Вы же говорите о сотнях людей!

— Тысячах, — мрачно откликнулся Томас. — После запуска адской машины в округе военного лагеря вымрет все живое. И в близлежащем порту, том самом, где мы побывали. На верфях, в доках… Зона поражения примерно десять миль. И это будет только первый запуск.

— Первый? — Эмма вскочила на ноги. — Что вы имеете в виду, Томас?

— Энтропию, — по слогам произнес ученый. — Энергия полученная суперлюдьми — она не навсегда. Она расходуется. Тратится. Исчезает. Понимаете? Им будет нужно подпитывать свои силы. Восстанавливать их, чтобы не вернуться в прежнее состояние. Кто‑то из них, возможно, даже захочет увеличить, так сказать, дозу. Как вы думаете, откажутся они от такого всевластья? Люди, спланировавшие весь этот кошмар? Нет. Они будут делать это снова и снова…

— Просто не верится, — пробормотал Никлас, откидываясь на спинку стула. — Томас, это так чудовищно, что не может быть правдой. Ей богу, вампиры, шаманы, проклятья — в это я еще готов поверить, но это…

— Это гораздо более логично, чем те же вампиры, — мрачно отозвался ученый. — Просто новый уровень развития оружия. Но вы только представьте, как изменится наш мир, если это произойдет. Правительство? У нас будет новое правительство. Новые боги, всемогущие и жестокие, требующие поклонений и жертв. Новые сословия. Слуги и помощники… Враги? Сомневаюсь, что у нас останутся враги. Несколько подобающих демонстраций неодолимой силы, возможно в столицах враждебных государств… Кстати, а у нас наберется дюжина враждебных стран? Возможно, каждому из первых достанется по маленькому королевству… Кому‑то Веймар, кому‑то Бретонь, кому‑то Нордланд. И что потом? Мы получим несколько королевств, чьи главы будут обладать чудовищной силой. И секретом получения этой силы. Они начнут борьбу за власть между собой, о, я уверен, это лишь вопрос времени. И планета превратиться в дикую выжженную пустыню…

— Я уверена, Томас, вы преувеличиваете, — прошептала Эмма, опускаясь обратно на стул. — Наверняка все не так ужасно. Это просто не может быть так чудовищно. Просто не может быть…

— Может, — мрачно отозвался охотник за головами. — Вы плохо знаете человеческую природу, мисс Макгрегор. Может, Томас немного сгустил краски насчет будущего, но здесь и сейчас… Будут жертвы.

— Но, может быть, мы просто чего‑то не поняли? — жалобно спросила Эмма. — Возможно, действие этой машины не приведет к смерти людей? Или, может быть, процесс будет усовершенствован, технология начнет развиваться, и станет безопасной?

— Вряд ли, — сухо произнес Томас. — Она построена на артефакте. Он создан не нами, и его действия мы не понимаем. И я все чаще задаюсь вопросом, почему вымер древний мир Кемета, а континент, где он располагался, представляет собой пустыню с дикими племенами. Ведь развалины древних городов свидетельствуют о том, что ранее на месте пустынь была довольно развитая цивилизация.

Эмма откинулась на спинку стула и закрыла лицо ладонями. Она не заплакала, нет, лишь замерла, пытаясь осмыслить услышанное. Томас же, не обращая внимания на друзей, медленно взял со стола бутылку пива, сорвал сургуч с горлышка, вытащил пробку и сделал огромной глоток. Потом второй.

— И что же нам делать? — хрипло спросила Эмма, не отнимая ладоней от лица. — Со всем этим?

— Бежать, — сухо отозвался Никлас. — Самым разумным будет взять билет на пароход, идущий в самую дальнюю колонию и отправиться подальше отсюда. В саму глушь. К дикарям. В джунгли Бангалора. На южный континент, открытый Севильей. На юго–восточные острова.

— Вот уж не ожидала услышать от вас такое, мистер охотник, — фыркнула Эмма, опустив руки. — Никлас, как вы можете такое говорить! Вы же военный!

— Вот именно, — мрачно отозвался тот. — И я понимаю, когда надо отступать. Судя по размаху этой аферы, в ней замешана половина правительства и армия. И они, судя по всему, намерены довести дело до конца. Правда, в отличие от Томаса, я не думаю, что речь идет о людях, собравшихся поиграть в богов. Я думаю, что армия хочет создать волшебных солдат для устрашения Веймара, подмявшего под себя почти весь Континент. Но Томас прав в том, что все может кончиться весьма скверно.

— Том, — девушка быстро обернулась к ученому, да так, что ее волосы взметнулись как рыжие стяги. — Том, вы тоже собираетесь бежать?

— Нет, — твердо ответил Маккензи, сжимая кулак. — Я намерен это прекратить.

— Что прекратить? — недоверчиво осведомился Никлас.

— Все это, — Томас неопределенно помахал свободной рукой. — Надо остановить этих негодяев, кем бы они ни были. Нужно закрыть этот проект раз и навсегда, если мы хотим сохранить наш мир.

Охотник за головами хохотнул, сложил руки на груди и уставился на друга, всем своим видом выражая крайней скептицизм.

— И как же вы собираетесь это сделать, мистер Маккензи? — с насмешкой осведомился он.

— Нужно обратиться в прессу, — продолжил Том, спокойно глядя прямо в глаза другу. — Необходимо рассказать — всем, всему миру, — о том, что здесь происходит. Общественность не допустит…

— Общественность! — вскричал Никлас. — Общественность это стадо баранов, бредущее туда, куда укажет пастух. Вам просто никто не поверит, Томас. Уж я то знаю. Газетенки пестрят сообщениями про вампиров, и где же реакция общественности? Вам придется сначала убеждать газетчиков…

— В отличие от историй про вампиров, наша абсолютно реальна, — упрямо ответил Маккензи. — У нас есть доказательства. Достаточно их опубликовать и…

— Доказательства? — охотник фыркнул. — Несколько обрывков, пара странных расчетов и ваша версия событий. Том, этого маловато, чтобы серьезные газеты прониклись доверием к этой идее и взяли на себя труд опубликовать ваш материал. В их глазах вы станете очередным сумасшедшим ученым, только и всего.

— Я попробую их убедить, — Маккензи нахмурился. — В конце концов, это сенсация, а газеты падки до таких вещей. Даже если они не поверят мне сразу, то вряд ли они упустят шанс поднять шум и повысить свои продажи.

— Пусть так, — покладисто согласился Никлас. — Пусть они поверят вам, и опубликуют ваши заметки. Пусть даже вы умудритесь выжить — при том, что за вами будут охотиться наемники, бандиты, и половина оркнейской армии. Пусть. Но к чему это приведет, Томас?

— Как к чему? — Маккензи нахмурил, сделал глоток из открытой бутылки и поставил ее на стол. — Общественность возмутится. Это ведь не только лавочники и молочники, Ник. Это и младшие клерки, и хозяева предприятий, и банкиры, остатки знати. Политики, в конце концов. Я думаю, будут назначены общественные слушанья в Ассамблее. А по их результатам будут и заседания в Совете Лордов. А от этого нельзя просто так отмахнуться, Никлас, никому. В конце концов, Совет Лордов управляет Империей, и я не думаю, что он весь замешан в этом темном деле. А когда это дойдет до Его Величества Магнуса…

— Его Величество стар, не имеет наследника, и с трудом удерживает обрывки былой власти, — перебил его Никлас. — Том, он давно лишь номинальная фигура, как и большинство его знати. Все рычаги управления давно перешли к Лордам Совета.

— И все же, последнее слово пока остается за ним, — упрямо продолжил Маккензи. — Совет Лордов может принять резолюцию о запрете подобных экспериментов и если Его Величество одобрит его, то все работы в этой области будут прекращены. Именно этого я и собираюсь добиться.

— Прекращены, — охотник за головами задумчиво пощипал фальшивые усы. — Ладно. Быть может, я даже соглашусь, что это не самый безумный путь. Но, Томас, вы понимаете, к чему приведет огласка? Что случится, если наше правительство начнет всерьез обсуждать проблему этого эксперимента?

— И что же такого случится? — осведомился Томас. — Боитесь народных волнений? Паники? Мародерства?

— Вовсе нет, — беспечно отозвался Ник. — Я боюсь, что через пару дней, у берегов Оркнеи окажется весь морской и воздушный флот Веймара. А возможно и Севильской Империи. И остатки войск Бретонской Республики. А еще через неделю подойдут войска Таркии, Тевтонии и Нордленда. Хотя, они то, наверное, опоздают, и явятся к шапочному разбору, когда Веймар будет доедать остатки Оркнеи.

— Что? — воскликнул Томас. — Это еще почему?

— Не так давно вы сами рассказывали мне о реакции мирового сообщества на чудо–оружие. Вы же не думаете, что остальные страны будут спокойно смотреть на то, как наше правительство обсуждает судьбу этого оружия, способного изменить расклад сил во всем мире? Особенно сейчас, когда на Континенте фактически идет война и Веймар постепенно захватывает страну за страной? Вы что, думаете, эти ребята в остроконечных шлемах, узнав о таком чуде, будут просто ждать, чем закончится заседание Совета Лордов Оркнеи? Да едва оно начнется, войска Веймара бросятся на Оркнею, как свора собак на престарелого медведя. Узнав, что оружие еще не готово, они постараются предотвратить возможную опасность — попробуют стереть Оркнею с лица земли. Напомнить вам вашу же притчу о драке в кабаке?

— Нет, не может быть, — пробормотал Томас. — Наши военные силы… Это же будет мировая война! Они не пойдут на это, ведь они могут и проиграть, наша армия достаточно сильна, чтобы дать отпор и разбить их силы!

— По одиночке — да, — безапелляционно заявил Никлас. — Но объединившись, они нас в порошок сотрут. Быстро, решительно и бесцеремонно, пока мы не успели пустить в ход свое чудо–оружие, или чудо–солдат, или полубогов — не важно. Поверьте Томас, Совет Лордов не успеет даже принять возможный законопроект о запрете новой технологии. Прежде чем наши политики успеют договориться между собой, мы уже станем новой провинцией Веймара, лежащей в послевоенных развалинах. И знаете, что будет дальше?

— Что? — пробормотал пораженный Томас, зачарованный ужасной картиной, открывшейся ему в словах охотника. — Что?

— Дальше Веймар наложит руку на этот ваш артефакт и все расчеты по нему. Вы же не думаете, что эта новая Империя, огнем и мечом завоевывающая сейчас старые страны Континента, закроет глаза на возможность получить волшебной оружие? Вот уж нет. Веймар сделает все, что не успели сделать наши ученые, и даже больше. И тогда‑то мы получим именно тот чудовищный мир, который вы тут так красочно описывали, Томас.

Потрясенный ученый ничего не ответил, не в силах подобрать нужных слов. Он лишь снова припал к бутылке и сделал огромный глоток, пытаясь собраться с мыслями.

Эмма, внимательно слушавшая монолог охотника, но не перебивавшая его, сложила руки на груди, и, повернувшись к Никласу, смерила его долгим взглядом.

— Прекрасное выступление, — сухо сказала она. — Неплохой прогноз развития международных событий. И из этого всего вы делаете вывод, что нужно бежать, поджав хвост?

Охотник раздраженно взмахнул рукой, словно отмахиваясь от слов Эммы.

— А что еще остается? — с горечью спросил он. — Чтобы мы не сделали, мир уже, считай, изменился. Остается только забиться в его самый дальний уголок и наслаждаться последними днями нашего мира.

— Вы меня удивляете, Никлас, — тихо произнесла Эмма. — Ранее вы производили впечатление решительного и бесстрашного человека, способного на настоящие поступки.

— Просто я не вижу выхода, — бросил охотник отводя взгляд. — Чтобы мы не сделали, будет только хуже, чем сейчас. Хотя, кажется, хуже уже некуда.

— Можно попробовать другой вариант, — произнесла Эмма. — Без широкой огласки, чтобы не тревожить другие страны. С этим, я думаю, все согласны?

— Какой вариант? — спросил охотник, по–прежнему не отводя взгляда от стола с раскиданными бумагами. — Без огласки это, конечно, лучше но…

— Нужно примкнуть к разработкам, — горячо сказала Эмма. — Внедриться в этот эксперимент. Постараться удержать его под контролем, направить его в нужное русло. Вырвать управление из лап тех, кто сейчас им руководит и проследить, чтобы вся эта мощь была направлена на мирные цели.

Никлас вскинулся, бросил недоверчивый взгляд на раскрасневшееся лицо племянницы Макгрегора и покачал головой.

— Внедриться в проект? — пробормотал он. — Нам? Невозможно. Даже если предположить что это нам по силам, этой займет слишком много времени. Мы не успеем ничего изменить. Я даже представить не могу, кто нас туда пустит, и кто нас будет слушать. И как мы вообще это провернем.

— Вот оно! — вскричал Томас, вскакивая на ноги. — Отличная идея!

— Какая? — осведомился Никлас. — Том, вы о чем?

— Контроль над проектом, это то, что нужно, — горячо заговорил ученый, — Никлас, вы гений. Конечно, нельзя допустить огласки. И, конечно, мы не можем проникнуть в проект и изменить его изнутри. Следовательно, нам нужно найти людей уже обладающих властью и способных сделать это за нас!

— Верно, — неожиданно поддержала его Эмма. — Так будет проще и быстрее. Мы, конечно, сами не успеем что‑то сделать, но если обратимся к тем людям, что уже имеют некоторую власть…

— И находятся в конфликте с теми, кто сейчас управляет проектом, — подхватил Никлас, сообразивший, куда клонит Маккензи. — Да. Правительство вовсе не однообразно, Том, вы верно подметили. Это клубок змей, банка с пауками, где каждый стремиться получить свою выгоду. Королевство кривых зеркал, где все искажено — так, кажется, либеральная пресса называет наше правительство? Совершенно очевидно, что раз проект осуществляется в такой тайне, значит, его руководители боятся других влиятельных лиц, способных им помешать.

— И нам нужно найти этих людей? — пробормотал Томас. — Пэры, советники, Лорды, министры… Нам нужно убедить их, что это безумие — разрушать весь мир. Они потеряют все, если их политические противники осуществят свои намеренья. Но как их найти? Кто они?

— Очевидно, что руководители проекта связаны с армией, — быстро сказал Никлас. — Значит, нельзя доверять никому, кто связан с правым крылом Совета Лордов, никому из милитаристов.

— А кто остается? — быстро спросила Эмма.

— Остаются либеральное крыло, финансисты, — ответил Томас. — Но и среди них будет непросто угадать тех, кто способен нам помочь.

— Судебная власть, — пробормотал Никлас. — Высшая власть…

— Нам нужно обратиться к Его Королевскому Величеству, — подвел итог Томас. — К старой знати.

— Они теряют больше всех, — подхватил Никлас. — Сейчас у них есть власть, но если вперед выдвинуться военные, они потеряют все.

— Подождите! — воскликнула Эмма, вскакивая на ноги. — Подождите! Не сходите с ума! Как вы собираетесь обратиться к Королевскому Дому Оркнеи? Думаете, достаточно просто постучать в дверь загородного домика Его Величества?

— Нет, — быстро ответил Никлас и решительно поднялся на ноги. — Этого, конечно, будет недостаточно. Но я знаю дверь, в которую можно постучаться.

— И где же эта волшебная дверь? — осведомилась Эмма.

— Я оказывал услуги некоторым лицам, приближенным к палате Лордов, — туманно отозвался Никлас. — Пара денежных мешков, попавших в лапы шантажистов. Мелкие сошки, но они могут вывести меня на нужных людей. Я знаю, что один из них связан с финансовыми махинациями в Совете Лордов, а другой — дальний родственник лорда Грейсона, министра юстиции. Оба знакомы со спикером палаты Лордов, бывающем на еженедельном докладе у Его Королевского Величества.

— И что вы собираетесь делать? — спросила Эмма.

— Идти к ним!

— Прямо сейчас? — ужаснулась девушка. — На дворе — ночь!

— Доберусь к утру, — отозвался охотник, — теперь я вижу выход. О, да. Томас?

— Ступайте, Ник, — ученый взмахнул рукой. — Я догадываюсь, что напарник в этих секретных переговорах вам не нужен.

— Вы поддерживаете эту дикую идею? — спросила Эмма. — Том!

— Всецело, — откликнулся тот. — Думаю, это единственный приемлемый выход из ситуации. Конечно, есть шанс, что финансисты не смогут повлиять на военных, но это хоть что‑то.

— А если они приберут все к своим рукам? — воскликнула Эмма. — Что если новые хозяева проекта решат сделать то же самое?

— У нас хотя бы будет время, пока они будут друг друга грызть, — откликнулся Томас. — К тому же, надеюсь, когда это дойдет до Короля Магнуса, он просто прикажет прекратить все свары. Вот тогда, возможно, будет назначена — тайно — комиссия по изучению этого явления, как было с электричеством. И тогда у нас с вами, Эмма, и появится шанс войти в нее и повлиять на дальнейшее развитие проекта, как вы и собирались.

— Превосходный план, — воскликнул Никлас. — Том, вы гений.

— Поспешите, Ник, — отозвался Маккензи. — У нас мало времени и сейчас все зависит от вас и ваших связей.

Охотник за головами лихо, по военному, откозырял своему напарнику и исчез в темноте огромного склада. Эмма, раскрасневшаяся, с растрепанными волосами, гневно всплеснула руками и опустилась на стул.

— Это авантюра! — воскликнула она. — Все это плохо кончится, Том. Томас!

— Простите, леди, — забормотал ученый, откинувшийся на спинку стула. — Я немного устал, меня клонит в сон…

Эмма поднялась, подошла ближе и с подозрением взглянула на пустую пивную бутылку, стоявшую на столе. Потом перевела взгляд на ученого, удобно устроившегося на стуле и опустившего голову на скрещенные руки. Он явно собирался спать.

— Глазам своим не верю, — пробормотала она. — Мужчины!

Поджав губы, девушка отправилась в дальний угол комнатки, вытащила из угла большой дорожный саквояж, заботливо прихваченный из дома Макгрегора, открыла его. Достала из него увесистый сверток — коричневое шерстяное пальто, занимавшее едва ли не все место внутри саквояж. Потом завернулась в него, словно в шубу, присела на деревянную скамью у стены. Бросила раздраженный взгляд на дремлющего Томаса и прикрыла глаза.

Ей тоже нужно было поспать.

 

4

Все правительственные учереждений похожи — если побывал в одном из них, значит, побывал во всех. Претенциозность в архитектуре, излишнее богатство в декоре, и — бесконечное ожидание, по какому бы поводу ты сюда ни попал.

Стулья в приемной секретариата Совета Лордов были весьма удобны — Томас лично в этом убедился, просидев больше часа на одном из них. Массивные, из красного дерева, сиденье и спинка отделаны зеленой кожей с мягкой набивкой. Ряд стульев тянулся вдоль стены и упирался в огромный стол письмоводителя, охранявшего, словно Цербер, входные ворота в кабинет своего хозяина — Полномочного Спикера Совета Лордов. Двери, высившиеся за спиной стража, и вправду напоминали ворота: массивные створки в два человеческих роста, резные пластины, резьба по дереву, накладные медные пластины с гравировкой и чеканкой. Казалось, они были способны выдержать натиск целой армии просителей, причем неплохо вооруженной.

Томас взглянул на письмоводителя, сидевшего за столом. Тот что‑то увлеченно писал на листе бумаги, склонившись над столешницей так сильно, что ученому была видна намечающаяся лысина в его тронутых сединой кудрях. Еще одна преграда на пути к высшим кругам. Кой черт дернул его согласиться с планом Райта!

Маккензи покосился на своего напарника, восседавшего на соседнем стуле. Хотя прошло уже больше часа, Никлас по–прежнему сидел ровно, расправив плечи, держал руки на коленях и смотрел прямо перед собой. Ни дать ни взять — военный на строевом смотре. Чистый аккуратный котелок, черное двубортное пальто, прихваченное из дома, начищенные ботинки — Райт был просто образцом отставного военного, явившегося по важному делу к высшему начальству. И не скажешь, что он всю ночь провел на ногах, пытаясь устроить эту встречу и явился в убежище только под утро, чтобы увезти с собой своего напарника. Нет, охотник выглядел выспавшимся, бодрым, целеустремленным и, в целом, производил впечатление серьезного человека. Чего нельзя было сказать о самом Томасе.

Маккензи опустил взгляд и уныло оглядел свой потрепанный наряд. Еще пару дней назад одежда, купленная в магазине готового платья, придавала ученому светский лоск и даже намекала на следование за модой, но теперь… Цилиндра Том лишился давным–давно и теперь его голову украшал потрепанный и выцветший котелок, приобретенный у студентов братства Блума. Шикарное пальто было бесповоротно испорчено грязью пустошей, и Том оставил его в убежище, ограничившись сюртуком, а в нем, надо сказать, было довольно прохладно. Хотя на сюртуке и не было пятен грязи, как на пальто, купание в Таре не пошло на пользу одежде. Из черного сюртук стал грязно серым, впитав из реки всю дрянь, плававшую по волнам, вдобавок покоробился и чуть сел после сушки. Воротник рубашки, бывшей когда‑то белым, вобрал в себя всю Лонбургскую угольную гарь и приобрел буро–серый оттенок. Брюки, видневшиеся из‑под сюртука, помятые, не глаженные, забрызганные плохо отчищенными пятнами грязи, тоже не производили должного впечатления. А уж ботинки — побывавшие и в Таре, и в лужах Лонбурга и в грязи пустошей около верфи — про них лучше и не вспоминать. Ни трости, ни часов, ни зонта — ниже, кажется, пасть уже некуда. Еще и накладная борода чуть покосилась, а кожа под ней зудит.

Оглядев себя, Томас пришел к неутешительному выводу, что выглядит он как потрепанный мелкий жулик, принимающий ставки на собачьих бегах. Что проводятся даже не в Лонбурге, а в захудалых предместьях Акройда. Поверил бы он сам словам такого типа, если бы тот ввалился к нему в кабинет и начал вещать о заговоре, размахивая пачкой рукописных бумаг? Вряд ли. Вся надежда на Никласа. В конце концов, именно он добился встречи со спикером Совета Лордов — лордом Станисом Рейли, являвшимся вторым лицом в этом Совете — после председателя лорда МакГинли, конечно.

Лысеющий письмоводитель внезапно поднял голову, словно услышав скрытый сигнал, и грозно взглянул на посетителей. Потом обернулся к дверям, продемонстрировав гостям сухой орлиный профиль, и медленно, очень осторожно, поднялся из‑за стола. Еще раз окинув грозным взглядом гостей, он сделал едва заметный жест рукой, приглашая их следовать за собой, и побрел к дверям.

Томас и Ник поднялись одновременно, как по команде, и быстро подошли к столу. Ученый чуть задержался, отстал на полшага, пропуская вперед охотника за головами — в конце концов, это его затея, пусть и отдувается.

Огромная створка двери приоткрылась — неожиданно легко, словно была невесомой, и письмоводитель молча указал гостям на открывшуюся щель. Никлас беззвучно шагнул в нее первым — бросился, словно в атаку на врага. Томас, исполненный самых мрачных предчувствий, шагнул следом и вздрогнул, когда огромная дверь захлопнулась за его стеной.

Кабинет Полномочного Спикера был огромен. Он напоминал бальный зал и был так велик, что его края терялись в утренней полутьме, заполнявшей все помещение. Вдоль стен тянулись шкафы, набитые книгами, в правом углу виднелся камин, в левом — небольшой обеденный стол на шесть персон, причем уже сервированный к завтраку. А в центре, у огромного окна, стоял стол хозяина кабинета. Не стол — настоящий монстр, составленный как минимум из трех обычных столов. Резные гнутые ножки, черное дерево, зеленое сукно, на столешницах папки с бумагами, письменные приборы, и даже небольшой глобус. И в центре — хозяин кабинета, словно памятник самому себе. Сидит ровно, непоколебимо, прожигая взглядом двух оборванцев, явившихся к нему на прием в такую рань.

Лорд Станис Рейли был одним из самых могущественных людей Оркнейской Империи. Именно он готовил повестку дня для Совета Лордов, он решал, что именно будут обсуждать в Совете. И, как поговаривали на кухнях, он и решал, как именно будут голосовать лорды партии Консерваторов — и даже некоторые из лордов–реформаторов. Томас не раз слышал, что Полномочный Спикер, связанный дальними родственными связями с королевской семьей, в принципе, мог бы занять место и Первого Министра, но предпочитал оставаться в тени — официально. Его власть и без этого была велика.

Сейчас, глядя на это белое лицо старика, надменное, суровое, обрамленное кудрями белоснежного парика, Томас понимал, почему. Лорд Рейли выглядел так, словно по движению его пальца вся армия и весь флот Оркнейской Империи могли двинуться на врага. Непоколебимая уверенность в себе и своих силах — подкрепленная властью.

Густые брови лорда Рейли дрогнули, старческие глаза прищурились, пытаясь рассмотреть гостей, замерших на пороге кабинета. Потом сухая рука лорда шевельнулась, и длинный костистый палец указал визитерам на крохотный коврик, расстеленный у самого стола. Никлас без колебаний тотчас двинулся вперед, к указанной точке, и Томасу не оставалось только последовать за ним.

Едва только охотник за головами подошел к столу, лорд Рейли поднял на него глаза и неожиданно твердым и хорошо поставленным голосом изрек:

— Рассказывайте.

Никлас без колебаний сделал шаг вперед, расправил плечи, вытянулся в струнку, и твердо, как на военном параде, отчеканил:

— Мой лорд! Нам стало известно, что в настоящее время группа лиц осуществляет действия, представляющие угрозу для существования Оркнейской Империи.

Полномочный секретарь вскинул седые брови, окинул гостя внимательным взглядом, потом нахмурился.

— Заговор? — спросил он. — Опять? Что на этот раз?

Никлас резко вытянул руку в сторону и Томас, прятавшийся за его спиной, тут же вложил в нее несколько листков бумаги — как заранее было условлено. Это были самые простые расчеты и чертежи, касающиеся корабля и загадочного устройства, окрещенного Гнездом. Никаких сложных вычислений — просто общие описания и, самое главное, имена ученых, участвовавших в проекте.

— Мой лорд! — повторил охотник, протягивая бумаги Рейли. — Вот документы. В них описывается странный научный эксперимент, способный повредить Оркнее. Там указаны имена ученых, проводивших исследования. Сейчас они все мертвы. Мы полагаем, что заговорщики, осуществляющие эти действия, убирают всех свидетелей своего преступления.

Полномочный Секретарь принял бумаги из рук охотника, положил перед собой на зеленое сукно столешницы, лениво, с неохотой, перевернул первый лист. С сомнением взглянул на второй.

— И в чем же опасность? — спросил он, разглядывая грубый рисунок, изображавший платформу с двенадцатью саркофагами.

— Мы полагаем, что в Лонбург должен прибыть древний артефакт из Кемета, — отрапортовал Никлас. — Он будет помещен в специальное устройство и активирован. После этого, он начнет высасывать жизнь из ближайших людей и передавать эту силу своим владельцам. Потенциально, устройство способно умертвить всех на окраинах Лонбурга и наделить своих владельцев невероятной силой, превратив их в весьма могущественных существ, уже не имеющих отношения к человеческому роду.

Лорд Рейли оторвался от созерцания бумаг, взглянул на гостя. Седые брови лорда взмыли к парику а старческие, подслеповатые глаза, заметно округлились.

— Могущественных существ? — переспросил он. — Артефакт?

Томас, уловив едва заметное движение руки Никласа, выступил вперед.

— Понимаете, сэр, — быстро произнес он. — Это древняя технология передачи энергии. В другое время ее назвали бы колдовством, но в наш преосвященный век…

Лорд Рейли взглянул на ученого, потом перевел взгляд на охотника за головами.

— Это кто? — хрипло осведомился он.

— Томас Маккензи, — отрапортовал Райт. — Один из ведущих ученых Колледжа Механики, специалист в области электричества и химии. Изучая попавшие к нам документы, именно он восстановил всю картину произошедшего.

— За вас поручился Лорд Брук, штабс–сержант, — медленно произнес Полномочный Секретарь, не давая Томасу открыть рот. — Если бы не его поручительство, я счел бы все это неуместной шуткой. Вы действительно верите во все это?

— Мой Лорд! — Никлас по–военному вздернул подбородок, вытягиваясь в струнку. — События последних дней недвусмысленно свидетельствуют о реальности угрозы. Мы можем ошибаться в мелких деталях, но нет никаких сомнений, что артефакт существует, и группа лиц готовится использовать его в своих целях — здесь, в Лонбурге.

— И вы готовы назвать их имена? — напрямик спросил Рейли, хмуря брови.

— Увы, мой лорд, — отозвался охотник за головами. — Их имен мы не знаем. Поэтому мы и сочли возможным обратиться за помощью к вам.

— Все это, — Полномочный Спикер пожевал сухими губами. — Все это лишь ваши предположения…

— Бумаги, — подал голос осмелевший Маккензи. — Любой ученый, изучивший все бумаги, придет к тому же выводу, что и я. Любая комиссия назначенная вашей светлостью…

— Как они к вам попали, кстати? — перебил его лорд Рейли. — Эти бумаги?

— Большинство из них мы нашли в доме профессора Макгрегора, — ответил Никлас. — Он возглавлял группу ученых, ведущих расчеты по этому проекту. Недавно он скончался, и обстоятельства его смерти заставили нас подозревать, что смерть была насильственной. Мы произвели некоторое расследование, нашли эти бумаги у него дома. Кое‑что мы нашли на верфях, где строился корабль по расчетам ученых.

— Группа ученых, — задумчиво повторил лорд Рейли, листая бумаги. — Чего только не придумают эти сумасшедшие…

— Мой лорд, — Никлас понизил голос до шепота. — Мы полагаем, в деле замешаны весьма влиятельные лица из правительства. Как минимум, кто‑то из армейских командиров. Всей действие должно будет развернуться на армейской базе в районе Акройда.

— Вот как? — полномочный секретарь внезапно приподнялся из кресла, и окинул свой огромный кабинет встревоженным взглядом. — Вы уверенны?

— Мы своими глазами видели приготовления в этом лагере, — отозвался Никлас. — Специальные сооружения для установки артефакта.

— Военные, — пробормотал лорд, тяжело опускаясь в кресло. — Могущественные существа, древние артефакты…

— Мы полагаем, что кто‑то хочет захватить власть в стране, — продолжил Никлас. — Некая группа лиц.

— Всегда есть некая группа лиц, — пробормотал Рейли, положив высохшую старческую ладонь на бумаги. — Но, знаете, этих листочков недостаточно…

— О, это только малая часть, — вмешался Томас, — всего лишь несколько заметок, самых общих. Основную часть бумаг мы не стали брать с собой. Это целая пачка.

Лорд Рейли обратил на ученого свой цепкий взгляд и недоуменно вскинул брови.

— Есть еще? — спросил он. — Еще документы по этому делу?

— И множество, — подтвердил Никлас. — Мы не захватили их с собой, чтобы не привлекать лишнего внимания.

— Так, — медленно произнес полномочный секретарь, бросая взгляд в дальний угол кабинета. — Значит, так.

Никлас снова вытянулся в струнку и сделал едва заметный жест рукой, призывая Томаса к молчанию.

— Сделаем вот что, — пробормотал лорд Рейли, сгребая со стола листы. — Сегодня вечером, в девять, будьте у черного хода Секретариата. Вас встретит мой кучер. Он отвезет вас ко мне в загородное имение. Обязательно захватите с собой все бумаги, какие у вас есть. Там мы подробно обсудим сложившуюся ситуацию. А я наведу кое–какие справки.

Лорд Рейли бросил бумаги в выдвижной ящик и с грохотом захлопнул его. После чего сурово взглянул на охотника за головами, застывшего по стойке смирно перед столом.

— Доступно, штаб–сержант? — осведомился Рейли.

— Так точно, ваша светлость, — без промедления ответил тот.

— Свободны, — изрек Полномочный Секретарь, небрежно взмахнув рукой.

Томас открыл рот, чтобы попрощаться, но охотник за головами резко развернулся, ухватил друга за рукав, и потащил к выходу. Ученый был слишком поражен, чтобы сопротивляться — он и глазом моргнуть не успел, как напарник вытолкал его из кабинета спикера. Лишь когда за ними с тихим щелчком затворилась огромная дверь, Никлас прошипел в самое ухо Тома:

— Не здесь. Больше ни слова.

Даже не оглянувшись на письмоводителя, друзья быстрым шагом прошлись по пустому залу приемной и вывалились в коридор Секретариата Совета Лордов.

— Что происходит? — тихо спросил Томас у друга, когда они выбрались в большой зал, наполненный посетителями.

— Лорд Рейли дал понять, что не доверяет этим стенам, — так же тихо отозвался Никлас, пробираясь к выходу. — Он специально оглядывался по сторонам, чтобы дать это понять. Возможно, его рабочий кабинет прослушивается.

— Серьезно? — изумился Томас, уворачиваясь от очередного просителя, спешащего в недра Секретариата с пачкой бумаг в руках. — Кабинет Лорда Рейли?

— Почему бы и нет, — сквозь зубы отозвался бывший сержант разведки. — Все следят за всеми, мой друг. Это Королевство Кривых Зеркал. Потому Рейли и назначил нам встречу у себя дома. Там, по крайней мере, он будет уверен в своей безопасности.

— Да, но что мы будем делать до девяти вечера? — спросил Томас. — Еще только утро…

— Отправимся домой и будем готовиться к визиту, — отозвался охотник. — Томас, постарайтесь придумать речь, что весьма просто и доходчиво объяснила бы лорду Рейли, что происходит. Только без всяких заумных штучек, понимаете?

— Понимаю, — сдержанно отозвался Том. — Значит, мы сейчас обратно в городок Блума?

— Да, — процедил сквозь зубы охотник.

— Завернем по дороге в магазин?

— Томас! — пораженно воскликнул охотник за головами. — Какой, к дьяволу, магазин?

— Проклятье! — раздраженно воскликнул ученый. — Никлас, я одет как лонбургский бродяга! Мне просто стыдно показываться в таком виде перед лордом Рейли, да еще и в его собственном доме, куда он нас пригласил.

Никлас окинул друга долгим взглядом и покачал головой.

— Это не кажется мне хорошей идеей, — задумчиво произнес он. — Какая, к черту одежда…

— Правила хорошего тона, Никлас! Ну же, это же сам спикер Совета Лордов! И бог знает, кто там еще будет! Разве они поверят словам бродяги?

— Хорошо. Один магазин. Один.

— И трость. Или зонт.

— Идет. Проклятье, Томас, откуда у вас это пристрастие к новым шмоткам?

— От матушки, — раздраженно откликнулся ученый. — Что за глупые вопросы, Ник? Это Лонбург, а не бангалорские джунгли. Здесь надлежит выглядеть прилично, как подобает джентльмену. А я и так уже лишился и трости и зонта и часов и даже цилиндра. Мне нужно привести себя в порядок, иначе я не смогу связно мыслить.

— Уж поверьте, — мрачно произнес бывший охотник за головами, — во многих бангалорских джунглях более безопасно, чем в этой клоаке, именуемой столицей империи. Ладно, пойдемте в магазин. Но, богом клянусь, пять минут. Пять минут, не больше!

— Договорились, — отозвался ученый, сбегая по мраморным ступенямСекретариата Совета на мостовую. — Пять минут.

 

5

— Об этом не может быть и речи, Эмма, — строго произнес Никлас, склонившись над столом и поправляя фитиль в масляном фонаре. — Мой ответ — нет.

Племянница профессора, стоявшая рядом, с раздражением всплеснула руками. В полутьме их тайного уголка на складе, куда даже днем не проникал свет, было прохладно, и она все еще куталась в дорожное шерстяное пальто.

— Томас! — позвала она. — Том! Скажите хоть что‑нибудь!

— Боюсь, что Никлас прав, — сдержанно отозвался ученый, сидевший верхом на стуле и с увлечением копавшийся в клочьях кожи, разложенных перед ним на столе. — Это слишком опасно.

Охотник за головами снял, наконец, нагар с фитиля и тяжело опустился обратно на стул, возвращаясь к своей работе. На столе, прямо перед ним, были разложены тряпочки и железные штыри. Рядом лежал большой револьвер — Адамс, так ценимый в колониальных войсках. Грубое и шумное оружие нуждалось в частом уходе, и Ник решил воспользоваться выдавшейся паузой, чтобы привести револьвер в порядок. Сейчас он в сотый раз увлеченно чистил тоненькой палочкой ствол, убирая остатки нагара от дымного пороха.

Эмма, возвышавшаяся над столом, вновь сложила руки на груди и с негодованием воззрилась на друзей, занятых делами. Оба уткнулись в свою работу, не решаясь встречаться с ее разгневанным взглядом.

— Хорошо, — сказала она. — Вы меня не послушали. И собираетесь отправиться на встречу с этим болваном. Я по–прежнему считаю, что это глупо, и нам не надо вмешивать в это дело власти…

— Все уже решено, Эмма, — смиренным, полным терпения, голосом, произнес Томас. — Скоро все закончится. Лорд Рейли весьма заинтересовался нашим рассказом. Думаю, нам не составит труда убедить его в правдивости этой истории. После этого он возьмет все в свои руки, и, будем надеяться, прекратит это безобразие.

— Да ну, — весьма вульгарно выдохнула племянница профессора. — И что же будет? Дыру в армейском лагере засыплют, а артефакт отправят в Лонбургский музей?

— Думаю, что так и будет, — сдержанно отозвался ученый.

— Как бы не так! — воскликнула Эмма. — Разобравшись в том, что происходит, лорд потянет к власти свои цепкие ручки! Он обязательно воспользуется таким шансом заполучить безграничное могущество!

— У него могущества и так хватает, — отозвался Томас. — И хватит об этом. Эмма, все уже решено! У нас нет другого выхода. Мы встретимся с лордом Рейли, и передадим ему все бумаги.

— Возьмите меня с собой, — попросила Эмма. — Послушайте, это просто неприлично! Мы столько всего перенесли вместе, столько всего узнали, а вы даже не хотите сказать, где вы встречаетесь!

— Нет, — резко произнес охотник за головами. — Это может быть опасно. Вам не стоит…

— Перестаньте, Ник, перестаньте! — воскликнула девушка. — Я не домохозяйка! Я могу постоять за себя. Кроме того, я племянница профессора и могу подтвердить истинность вашей истории. Мое слово…

— Ваше слово, мэм, будет значить не больше, чем наше, — отозвался Никлас, протирая револьвер масляной тряпкой. — Эмма, если с нами что‑то случится, все окажется в ваших руках. И как дальше пойдет дело, будет зависеть только от вас. Вы наш шанс прекратить это чудовищное действо, понимаете? Вы — последний рубеж обороны, последняя надежда.

Девушка отступила на шаг от стола и чертыхнулась, выплюнув в темноту пару слов, каких не положено было знать юной леди. Пораженный Томас вскинул голову, оторвавшись от распутывания клубка медной проволоки, а Никлас покачал головой.

— Ладно, — сквозь зубы процедила девушка. — Вижу, решение уже принято.

— Именно так, — с достоинством отозвался Томас, укоризненно поглядывая на племянницу профессора. — Пожалуйста, поймите нас Эмма. Мы не можем рисковать вами.

Девушка снова всплеснула руками, отошла в угол комнатки, уселась на лавку, застеленную тряпьем, прижалась спиной к холодной стене, скрестила руки на груди и отвернулась, словно не желая больше видеть своих друзей.

Томас перевел взгляд на охотника, но тот пожал плечами и снова взялся за револьвер. Ученый бросил еще один взгляд на Эмму, потом вздохнул и вернулся к своей работе.

Полируя револьвер промасленной тряпкой, Никлас с интересом поглядывал на Томаса, склонившегося над столом. Ученый вновь его удивил. Они действительно успели забежать в магазин готового платья и приобрести новое пальто для Томаса и весьма скромный цилиндр. Но на этом ученый не остановился — пустился в путешествие по мелким одежным лавкам Бонд–Стрит, не обращая внимания на возражения спутника. В конце концов, Никлас оставил друга на пару минут, и занялся своими делами — забежал на телеграф и получил долгожданную телеграмму от одного давнего друга. Кроме того он сделал запрос в пароходную компанию, надеясь узнать расписание движения пассажирского парохода Левиафан, но ответа можно было ждать не раньше завтрашнего дня.

Когда он вернулся к Томасу, тот лучился от радости — он нашел, наконец, то, что искал. А именно — пару огромных грубых кожаных перчаток, в каких провинциалы обычно ходят на зимнюю охоту. Толстые, огромные, с шерстяной прокладкой, они напоминали клешни краба и совершенно не подходили к изящным городским костюмам, так любимым молодым ученым.

Никлас сдержал свое любопытство и не стал расспрашивать товарища, на кой черт ему понадобились эти чудовища. Вернувшись в убежище, Томас без промедления взялся за дело — сбегал в соседний барак к студентам, трудящимся над своими изобретениями и вернулся весьма довольный, с ворохом проводов и подозрительными колбами. После этого Томас положил на стол перед собой одну из чудовищных перчаток и принялся ее препарировать. Именно так — узким ножом, добытым у тех же студиозов, он потрошил перчатку, как кухарка потрошит рыбу. Закончив с разрушениями, ученый достал из кармана свое страшное электрическое оружие, и принялся его разбирать. При этом он обильно капал кислотой из колбы провода, что источали жуткое зловоние, и Ник с Эммой были вынуждены перейти в другой угол ангара.

Именно тогда и началась эта глупая ссора — девушка настаивала на том, чтобы друзья отказались от встречи с лордом Рейли. Ник ответил решительным отказом. Он не хотел быть грубым, и постарался смягчить свои слова, но, увы, красноречие никогда не было его сильной стороной. Он не вызвал подозрения у Эммы, но серьезно ее обидел, после чего испытал на себе настоящий гнев Оркнейской Леди.

Когда Томас, закончивший пайку кислотой, позвал их обратно, Эмма, махнувшая рукой на охотника, накинулась на него. Но Том неожиданно поддержал охотника — он тоже не хотел, чтобы девушка сопровождала их в этом опасном приключении. Все закончилось крупной ссорой и Ник, не желая углубляться в скандал, принялся перебирать свое снаряжение, готовясь к вечерней встрече. Он не думал, что ему понадобится револьвер во время беседы с лордом Рейли, нет, он просто хотел заняться чем‑нибудь полезным и прекратить бессмысленные препирания с мисс Макгрегор.

Сейчас, когда все закончилась, в темном уголке убежища воцарилась хрупкая тишина. Никлас с удовольствием закончил чистить оружие, перезарядил его, убрал в свой матросский рюкзак. Потом, поглядывая на работу Томаса, вычистил и смазал нож — у него на лезвии проступили темные пятна намечающейся ржавчины. Затем проверил веревку, ворох отмычек, нашейный бангалорский платок, которым легко можно было удушить человека — при определенной сноровке — и, наконец, сдался.

— Томас, что это вы там мастерите? — спросил Никлас, укладывая платок в рукав. — Вижу, вы разобрали свой чудовищный электрический механизм?

— Я его усовершенствовал, — с гордостью отозвался ученый. — Первый образец получился не слишком практичным. Довольно хрупким и неудобным.

— А теперь? — спросил Никлас, разглядывая охотничью перчатку в руках Тома. — Теперь стало лучше?

— Разумеется, — снисходительно отозвался тот, демонстрируя дело своих рук.

Охотничья перчатка по–прежнему выглядела весьма внушительно. Теплую подкладку из нее вытащили, но ее место заняли загадочные механизмы, прятавшиеся под грубой кожей. Кроме того, пальцы перчатки заметно похудели, а вот раструб, обхватывающий предплечье, заметно растолстел.

— Извольте, — произнес Томас, перехватив заинтересованный взгляд охотника за головами. — Я продемонстрирую.

Тут же, на глазах Ника, ученый весьма ловко натянул перчатку на левую руку.

— Теперь все намного проще, — сказал он. — Не нужно таскать в кармане хрупкие детали. Вот здесь, у костяшек, я разместил электроды. Если сжать кулак, они выступают вперед, сквозь отверстия. Кроме того, я их заострил, чтобы можно было проколоть одежду. Поверхность изолирована каучуковой прокладкой — чтобы наносящий удар сам не получил разряд.

Томас сжал кулак и Ник действительно разглядел блеск электродов около костяшек. Они походили на самые обычные строительные гвозди.

— Емкостные аккумуляторы, мое изобретение, — продолжал Том, — я расположил на запястье. Они невелики и почти незаметны. А вот кристаллы синего кварца, производящие разряд для аккумуляторов, пришлось разместить в раструбе. Именно из‑за них тут такое утолщение. Ну и внутри немного механики, самая грубая и примитивная, чтобы не сломалась от удара. Просто поршень, что сжимает кварц, заставляя его высвобождать электрический разряд для аккумуляторов.

— Выглядит не очень прочным, — заметил Никлас, собирая в кожаный чехол. — Хиленькая конструкция.

— Напротив, — возразил Томас, — стало лучше, чем раньше. Кроме того, появился новый аспект — при каждом ударе срабатывает механизм сжатия, кристаллы высвобождают разряд… Получается автоматическая подзарядка. Не нужно никаких дополнительный действий.

— И на сколько ударов хватит этой штуковины? — поинтересовался охотник.

— Десять, или двадцать, — Томас пожал плечами, — зависит от емкости кристаллов. Их нужно периодически менять.

— И как это носить с собой? — скептически спросил Никлас. — Вот так, на руке? Выглядит так, словно инвалид натянул перчатку на свой протез.

— Ну, знаете ли, — обиделся Томас, и принялся стягивать перчатку. — Это всего лишь опытный образец. Я его смастерил из того, что есть под рукой. Если бы в моем распоряжении была мастерская Колледжа…

— Хорошо, хорошо, — Никлас вскинул руки. — Не хотел вас обидеть, Том. Сама идея великолепна. Помните, я видел эту штуку в деле — там, в подворотне. Но, думаю, вам еще надо ее доработать.

— Будет время, доработаю, — раздраженно бросил Томас.

— Кстати, о времени, — Никлас достал из жилетного кармана потертые часы в нержавеющем корпусе и щелкнул крышечкой. — Думаю, нам пора. Отсюда довольно долго идти пешком до ближайшей стоянки кэбов. А там еще неизвестно, сколько придется ждать и ехать.

— Я готов, — объявил Томас, поднимаясь на ноги. — Все бумаги у меня при себе. Пришлось порезать внутренний карман до самой подкладки, но зато вся пачка прекрасно умещается внутри.

Никлас медленно поднялся из‑за стола и бросил взгляд в темный угол. Эмма, с весьма мрачным видом, одарила друзей долгим взглядом, а потом отвернулась, отказываясь с ними разговаривать.

— Всего хорошего, мэм, — произнес Никлас, снимая со спинки стула свой котелок. — Не ждите нас к ужину.

И, развернувшись, быстрым шагом направился к выходу, стараясь не вслушиваться в бормотание Томаса, в очередной раз просившего прощения у обиженной мисс Макгрегор.

 

6

Когда друзья добрались, наконец, до приземистого здания Секретариата Совета Лордов, наступил вечер. Лонбург погрузился в привычный грязный полумрак, где скупой свет фонарей перемешивался с клочьями гари, витавшими над грязными улицами. Хмурое небо угрожало ночному Лонбургу грозовыми тучами, жирными и черными, как копоть на трубах речных катеров.

На заднем дворе Секретариата, отгороженного от мостовой решетчатым забором, стояла одинокая черная карета — четырехколесный экипаж, запряженный парой приземистых лошадок. Издалека он весьма неприятно напомнил Томасу «Черную Мэри», но, подойдя ближе, он увидел, что это всего лишь обычный брум. Никаких опознавательных знаков на нем не было — ни гербов на дверях, ни табличек с номером, ни вензелей владельца. Ничто не свидетельствовало о том, что этот экипаж принадлежит лорду Рейли — что было весьма разумно, в сложившихся обстоятельствах.

Едва друзья приблизились к экипажу, как с его козел на землю соскочил возница — крепкий мужчина в черном плаще–крылатке и лихо заломленной набок охотничьей шляпе. Не сказав ни слова, он распахнул перед спутниками дверцу экипажа и лишь кивнул в ответ на вежливое приветствие Томаса.

Охотник за головами, насторожено посматривавший по сторонам, первым заглянул в экипаж, и, внимательно осмотрев его изнутри, махнул Томасу. Ученый последовал за своим спутником, а возница вскарабкался на козлы. Все это заняло не больше минуты — друзья не успели устроится на кожаных сиденьях, как повозка тронулась с места, и лихо покатила по двору к мостовой, грохоча колесами по брусчатке.

Томас бросил косой взгляд на охотника за головами, тот приложил палец к губам и кивнул, подтверждая свои распоряжения. Как и было условленно, Маккензи устроился у левого окна в дверце экипажа и принялся сосредоточено разглядывать улицу. Никлас занял свой пост у правой дверцы и так же уставился в окошко, пристально следя за дорогой.

Еще по дороге к Секретариату, Никлас рассказал Маккензи, как следует себя вести в таких обстоятельствах. Прежде всего, не нужно болтать и уж тем более называть имена. Не следовало привлекать к себе внимание посторонних. И обязательно нужно было следить за дорогой, если представиться такая возможность, чтобы всегда знать, как возвращаться. Ник не думал, что гостям лорда Рейли будут завязывать глаза, в конце концов, лорд сам назвал конечную цель путешествия. С другой стороны, случиться может что угодно.

Томас, повинуясь распоряжениям своего наставника, наблюдал за дорогой. Он был возбужден, и чувствовал, как сердце колотится в груди, казалось, прыгая по всей грудной клетке. Толстая пачка документов Макгрегора, заботливо обернутая бумагой, лежала во внутреннем кармане пальто ученого, и порой ему казалось, что проклятая пачка давит на грудь и мешает дышать. Электрическую перчатку Томас натянул на левую руку, и тщательно закрепил ее на запястье, скрыв раструб в рукаве нового шерстяного пальто. Теперь он об этом жалел — перчатка немилосердно сдавливала руку и та постепенно начинала неметь.

Стащив зубами самую обычную перчатку с правой руки, Томас запустил пальцы в левый рукав и чуть ослабил ремешки своего устройства. Потом виновато глянул на Никласа, бросившего на спутника встревоженный взгляд, и с великим трудом натянул обычную перчатку на замерзшие пальцы. Охотник за головами погрозил Томасу пальцем и снова уставился в свое окно.

Брум довольно быстро катил по улицам Лонбурга, лишь иногда останавливаясь на оживленных перекрестках, чтобы пропустить омнибус или конку. Здесь, в самом центре столицы, даже вечером было оживленное движение — по мостовой катили наемные кэбы и экипажи, по тротуарам, в зыбком свете газовых фонарей, спешили по своим делам прохожие. Многие витрины магазинов, расположенных на первых этажах высоких зданий все еще призывно сияли огнями, несмотря на поздний час.

Разглядывая этот человеческий муравейник, Томас даже получал определенное удовольствие — приятно было осознавать, что, не смотря на все опасности и тревоги, жизнь продолжается. Его взгляд задерживался на степенных семейных парах, прогуливающихся по ярко освещенным мостовым под ручку, на шустрых молодых джентльменах, вившихся вокруг симпатичной незнакомки, на стайках уличных беспризорников, высматривающих оставленную без присмотра сумку или раззяву, не следящего за своими карманами. Неужели все это может сгинуть в мгновенье ока? Вся эта жизнь, с ее чудесами и недостатками, так хрупка, что может быть разрушена кучкой людей, стремящихся к власти? Да, конечно, Оркнейская Империя знала, что такое война, знавала она и вторжение неприятелей, да и сама все еще посылала своих сыновей на верную смерть в мясорубку колоний, но все это… Разом? Самое сердце? Нет. Такого нельзя допустить.

Задумавшись, Томас и не заметил, как брум миновал центр города и выехал на темные окраины. Здесь было мало экипажей, темные улицы, почти лишенные фонарей, были свободны, и возница подхлестнул лошадей. Томас, спохватившись, снова приник к окну, но толком так ничего и не увидел — задумавшись, он перестал следить за дорогой и теперь понятия не имел, где они находятся. Где‑то на северных окраинах, наверное. Оставалось надеяться, что Никлас запомнил обратную дорогу.

Восполняя упущение, Томас приник к окну и, сосредоточено сопя, принялся вглядываться в темноту, стараясь разобрать хоть что‑нибудь. Мимо проносились узенькие улочки, темные дома, ярко освещенные пабы, пустые перекрестки… Вскоре и они сошли на нет — брум выехал за пределы Лонбурга, отчаянно запрыгав по рытвинам на проселочной дороге, а городские дома сменились высокими заборами ферм и частных домиков.

Томас добросовестно вглядывался в темноту, но вскоре был вынужден признать, что это пустое занятие — никаких фонарей здесь не было и в помине, и ему были видны лишь пустые обочины, да и то не всегда. Пару раз из‑за туч выглянула луна, озарив округу тусклым светом, и в этой полутьме Томасу удалось рассмотреть лишь пологие холмы, покрытые блеклой осенней зеленью.

Взглянув на часы, Маккензи отметил, что прошло уже больше часа. Он с тревогой глянул на спутника, но охотник, поймавший взгляд товарища, лишь сдержанно кивнул — он, похоже, лучше представлял, где расположено загородное имение лорда Рейли, и не тревожился понапрасну. Успокоенный ученый снова припал к окну и увидел, что рядом с дорогой темнеет лес. Брум, судя по всему, направлялся именно к нему.

Через пару минут догадка Томаса подтвердилась — у покосившегося каменного столба экипаж свернул с наезженной проселочной дороги и углубился в лес. Разглядывая его сквозь мутное стекло, Томас не мог не заметить, что лес не выглядит диким. Обочины дорожки тщательно очищены от зарослей кустарника, деревья, высившиеся в темноте, не нависают над дорогой. Этому облагороженному участку леса пытались придать видимость парка. Судя по всему, именно здесь и располагалось имение лорда Рейли.

Томас снова взглянул на часы — дешевенькие и простенькие часики, выкупленные, несмотря на возражения Ника, в одном из ломбардов по дороге к Секретариату, и покачал головой. Дорога заняла у них больше времени, чем он рассчитывал. В тот же самый миг экипаж замедлил ход, покатился ровнее, а потом и вовсе остановился. Ученый привстал на сиденье и в наступившей темноте услышал, как заскрипели железные петли — скорее всего, на воротах — и кто‑то окликнул кучера. Тот крикнул что‑то неразборчивое в ответ, и экипаж снова тронулся с места.

Маккензи оглянулся на Ника и тот снова приложил палец к губам, призывая хранить молчание — охотник за головами не доверял никому, и уж кучеру брума — в первую очередь.

На этот раз экипаж неторопливо прокатил по гравийной дорожке мимо темневших на земле клумб, миновал белеющую в темноте резную беседку, и, сделав широкий полукруг по темному двору, остановился. Томас отпрянул от окна, подобрался, принял скучающий вид и в тот же момент дверца распахнулась. Уже знакомый кучер, сжимавший в руке масляный фонарь, сохраняя совершенно невозмутимое выражение на лице, сделал широкий жест, призывая гостей покинуть экипаж. Томас первым выбрался из брума, осторожно придерживая цилиндр, и шагнул в сторону, чтобы осмотреться.

Огромный двор загородного имения лорда Рейли не был освещен и утопал в ночи. Его края терялись в темноте и Томасу были видны лишь дорожки из гравия, протянувшиеся между зелеными газонами. Но сам дом был ярко освещен, и Томас замер, не в силах отвести взгляд от этого чудесного зрелища.

Строение возвышалось над зеленой лужайкой словно крепость. В нем было четыре этажа, да еще и высокая крыша, уходившая в темное небо. Большие прямоугольные окна были темны — свет горел лишь на втором этаже, прямо над крыльцом с колонами. К нему вели белые мраморные ступени, начинавшиеся прямо у ног Томаса. По бокам этой широкой лестницы, украшенной широкими мраморными перилами, высились фонари — небольшие газовые светильники, подсвечивающие мрамор скупым белым светом, от чего камень казался затянутым туманом.

Никлас, выбравшийся из экипажа, осторожно коснулся локтя ученого, засмотревшегося на дом, и тот вздрогнул.

— Какое здание, — прошептал Томас. — Тут можно разместить половину колледжа.

— И полсотни семей рабочих, — сухо отозвался охотник за головами, посматривая по сторонам.

Возница, сделавший свое дело, перестал обращать внимание на гостей — высадив пассажиров, он мгновенно взлетел на козлы брума, щелкнул вожжами и экипаж, поскрипывая колесами, уплыл в темноту, окружавшую дом. Томас нерешительно оглянулся по сторонам, не зная, что делать. Темнота подступала к самому дому, из нее выглядывали кроны деревьев, высаженных рядами, а над ними, из разрыва в облаках тускло светилась луна. Холодный северный ветер шуршал листьями и это был единственный звук, нарушавший зловещую тишину этого темного двора.

Томас взглянул на охотника, разглядывавшего дом, и тот, заметив взгляд спутника, пожал плечами.

— К черту, — бросил Никлас и решительно ступил на мраморные ступени лестницы, ведущие к крыльцу.

Томас, расправив плечи, последовал за ним, чувствуя, как пачка драгоценных бумаг давит на грудь. В конце концов, другого выбора у них не было — все уже решено.

Не успели они пройти первый пролет, как огромные двери на крыльце распахнулись. На белый мрамор хлынул желтый свет из холла, прочертив в темноте светлую дорожку. В дверях появился черный силуэт человека, взирающего свысока на гостей, и Томас почувствовал, как его сердце забилось чаще. Он ускорил шаг, и, перепрыгивая через ступеньки, в мгновенье ока очутился у распахнутых дверей особняка.

Человеком, встречавшим их, оказался пожилой высокий слуга, одетый в ливрею темно–зеленого цвета с золотистыми выпушками и басонами. Его сухое морщинистое лицо, казавшееся темным из‑за белоснежного парика, ничего не выражало. Оставаясь совершенно бесстрастным, слуга подождал пока Никлас, насторожено поглядывавший по сторонам, поднимется к дверям, и лишь после этого сделал широкий жест, приглашая гостей следовать за собой.

После этого он развернулся и медленно побрел к огромной лестнице, ведущей на галереи второго этажа, не заботясь о том, последуют ли за ним гости, или нет. Томас взглянул на друга, тот коротко кивнул, и спутники отправились следом за своим молчаливым провожатым.

Слуга лорда Рейли провел их по огромному холлу, едва освещенному газовыми рожками на стенах, подвел к мраморной лестнице, плавно поднимавшейся ко второму этажу, и начал медленно подниматься по ступеням, укрытыми пушистыми восточными коврами.

Друзья следовали за провожатым, приноравливаясь к его неспешному шагу, не забывая поглядывать по сторонам. Дом был погружен в полутьму. Огромные залы, высокие потолки, холл, коридоры — все это огромное пространство утопало в полутьме. Казалось, здесь давно никто не живет. Тишину нарушали лишь шаркающие шаги слуги, да стук каблуков гостей, чеканящих шаги по начищенному до блеска дубовому паркету.

Поднявшись по широкой лестнице, друзья попали на галерею второго этажа, прошли мимо балкончиков и свернули в темный коридор, ведущий в левое крыло дома. Пожилой слуга провел их мимо нескольких запертых дверей и остановился у третьей, с сияющей бронзовой ручкой. Оглянувшись, провожатый убедился, что гости стоят у него за спиной и лишь потом бесшумно приоткрыл дверь и отступил в сторону.

Никлас, решительно наклонив голову, двинулся вперед первым, и Маккензи оставалось лишь следовать за своим другом. Протиснувшись в приоткрытую дверь, Томас остановился, пораженный увиденным.

Он ожидал, что их примут в кабинете хозяина, но комната больше напоминала малую обеденную залу. Большая, просторная, с огромными окнами, занавешенными тяжелыми бархатными шторами, она, как и весь остальной дом утопала в полутьме. У дальней стены полыхал огромный камин, и отблески красного пламени плясали на стенах, украшенных старинными картинами. На каминной полке стояли огромные часы, а над ними, на стене, висели скрещенные клинки — старинные кавалерийские сабли, принадлежащие, видимо, предкам хозяина дома.

Толком оглядеться Томас не успел — Никлас решительно шагнул вперед и пошел прямо к обеденному столу, расположившемуся у камина. За столом сидел лорд Рейли, держа в руках бокал с вином. Старик был облачен в черный строгий костюм и мантию, словно только что явился с заседания Совета Лордов. Покачивая бокалом он, хмуря седые брови, поглядывал на гостей с явным неодобрением. Перед ним на столе виднелась пустая тарелка, да графин с вином, стоявший на салфетке. Больше ничего на столе не было.

Никлас приблизился к столу и, сняв с головы котелок, коротко поклонился хозяину дома. Томас, встав рядом с ним, последовал примеру друга. Лорд Рейли, ответил небрежным кивком, и, поставив бокал на стол, протянул руку.

— Бумаги, — хрипло потребовал он.

Томас запустил руку за отворот пальто, вытащил из внутреннего кармана увесистый пакет коричневой бумаги и протянул лорду Рейли. Тот бесстрастно принял сверток, надорвал его, и высыпал драгоценные документы на блестящую столешницу. С некоторой брезгливостью раздвинул листы бумаг и принялся неторопливо их рассматривать.

— Садитесь, — бросил он, не отрывая взгляда от бумаг.

Никлас выдвинул из‑за стола самый обычный стул с высокой спинкой, и уселся на него, не сводя взгляда с хозяина дома. Томас последовал его примеру — вежливо отодвинув стул подальше от стола, чтобы не казалось, будто он напрашивается на ужин.

— Это все? — хрипло спросил лорд Рейли, перебирая документы. — Все что у вас есть?

— Совершенно верно, ваша светлость, — ответил Никлас.

— И мы готовы дать пояснения, — подхватил Маккензи. — Вот эти бумаги, это еще не все. Дальше идут мои расчеты и выводы, краткое описание того, что может произойти, если…

Лорд Рейли грозно глянул из‑под нахмуренных бровей на ученого и тот сбился, забормотал что‑то о вычислениях и умолк. Старик вернулся к бумагам, и некоторое время вчитывался в ровный почерк Маккензи, сосредоточено сопя.

— Откуда это у вас? — требовательно спросил он, наконец.

— Мы нашли их в доме профессора Макгрегора, — ответил охотник за головами. — Часть у него в столе. Часть в его сейфе. И еще несколько рисунков мы нашли на верфи, где строился корабль Левиафан. Все остальное — результаты наших наблюдений и расследований.

— Расследований, — лорд Рейли хмыкнул. — Я слышал о ваших расследованиях, сержант.

— Бывший штаб–сержант, с позволения вашей светлости, — твердо ответил Никлас. — И я готов засвидетельствовать свои показания и в верховном суде Оркнеи и на заседании Совета Лордов.

— Вы оба готовы свидетельствовать в суде? — осведомился Рейли, переводя взгляд на ученого. — Вы готовы подтвердить то, что сами увидели и узнали?

— Да, — сглотнув, признал Томас. — Мы намерены идти до конца.

— И вы все сделали сами? — недоверчиво спросил лорд. — Кто‑то вам помогал? Покровительствовал?

— Никто, ваша светлость, — твердо ответил Никлас, и Маккензи подтвердил его слова решительным кивком. — Мы все сделали сами.

По обоюдному согласию, они еще по дороге сюда решили, что ни в коем случае не будут упоминать в разговоре Эмму, чтобы не вмешивать ее в эту чудовищную историю.

Лорд Рейли недоверчиво покачал головой, потом пожевал сухими губами, отодвинул в сторону листик с выводами Томаса, и изрек:

— Поразительно. Вы весьма удачливы.

— У меня есть некоторый опыт в расследованиях, ваша светлость, — отозвался охотник за головами. — А мой друг, мистер Маккензи, выдающийся ученый, смог разобраться в вычислениях группы профессора Макгрегора. Никакой удачи, ваша светлость, только долгая и упорная работа.

— А жаль, — заметил лорд Рейли, поднимая со стола бокал с вином. — Удача вещь крайне необходимая в большой игре.

Никлас вдруг подался вперед, попытался встать со стула, но из‑за спины раздался резкий окрик:

— Сидеть! Не двигаться!

Пораженный Томас обернулся и увидел что от дальней стены, из темноты, к столу идут трое людей в черных плащах. Они сжимали в руках огромные армейские револьверы, и все они были направлены на Ника, попытавшегося встать со стула.

В мгновенье ока троица вооруженных людей оказалась рядом со столом — Томас даже не успел и рта открыть. Один сразу приставил свой ствол к голове Никласа, что так и не успел встать, а второй больно ткнул револьвером в плечо Томасу.

— Сидеть ровно, — прорычал третий. — Руки по швам. Не дергаться.

Томас устремил полный удивления взгляд на хозяина дома. Лорд Рейли по–прежнему сидел за столом, ничуть не удивленный внезапным появлением вооруженных людей и со скучающим видом разглядывал хрустальный бокал с вином.

Маккензи бросил взгляд на Ника — тот сидел на стуле уставившись в одну точку, а второй громила, спрятавший оружие, хлопал его по карманам крутки. Нащупав револьвер охотника, громила в черном плаще вытащил его и сунул себе в карман. Первый же так и не отвел оружия от затылка Ника.

Третий человек спрятал револьвер в карман, извлек из другого большой моток веревки и в мгновенье ока ловко прикрутил Томаса к высокой спинке стула. Руки ученого, вытянутые вниз, оказались плотно примотаны к телу, и он не мог даже пошевелиться, не то что бы встать.

Тип с веревкой тем временем добрался до охотника за головами и за пару секунд спеленал и его, прочно прикрутив Ника к стулу. Было заметно, что этому человеку не впервой связывать людей. Да и остальные двое — крепкие, чисто выбритые, деловитые, не производили впечатления уличной шпаны. Это были настоящие профессионалы своего дела.

— Мой бог, — прошептал Томас, прозревая. — Лорд Рейли! Как вы могли! Как!

Лорд Рейли с грохотом поставил бокал на стол, чуть не отломив его хрустальную ножку, и привстал со стула. Уперевшись обеими руками в полированную столешницу, нависнув над ней, он вперил суровый взгляд в Томаса, осмелившегося бросить ему вызов.

— Как? — неожиданно пророкотал он басом. — Мерзавцы! Вы что же думали, это сойдет вам с рук? Расследования! Исследования! Решили поиграть в сыщиков, голь перекатная?

— Вы! — крикнул Томас, — вы стоите за всем этим! Как вы могли! Это чудовищно! Тысячи смертей, сотни тысяч, разрушенный мир…

— Разрушенный? — взревел Рейли, потрясая кулаком. — Восстановленный! В блеске и славе! Империя тяжело больна, и только решительные действия могут вернуть ей былую власть и величие! Страна распадается, гниет от мерзкий идей пришедших с Континента. Вся эта техника… Новые идеи… Власть захватывают торгаши, что покупают и продают оптом все, до чего способны дотянуться! Банки, фирмы, корпорации… Они мнят себя богами нового мира, и растаскивают великую империю по кускам, покупая ее и продавая, оптом в и розницу…

— Люди! — выкрикнул Томас и рванулся вперед, не обращая внимания на путы. — Люди, вы собираетесь убивать людей!

— Жертвы необходимы, — пророкотал лорд Рейли, решительно рубанув воздух рукой. — И их будет больше, если мы не вернем контроль. Наши враги на Континенте уже составляют планы нападения на Оркнею… Таркия подбирается к нашим владениям в Бангалоре, Севилья захватывает земли вокруг наших анклавов в Кемете… А их агенты, прямо здесь и сейчас, покупают целые куски нашей родной земли и нам нечего противопоставить их золотым мешкам!

— Ну конечно, — пробормотал Томас, без сил откидываясь на спинку кресла. — Вы просто не хотите делиться властью… Власть… Все дело в ней. Но это не сойдет вам с рук! Когда Его Величество узнает…

— Узнает? — Лорд Рейли зловеще усмехнулся. — Его Величество ведет нас к новому миру, к золотому веку Оркнейской Империи!

— Власть, — прошептал Томас, не отрывая взгляда от искаженного злобой лица лорда. — Вы, старая знать, теряете власть. Лорды, герцоги, графы, таны, пэры… В новом мире ваши титулы ничего не значат. На смену вам идут люди ума — инженеры, ученые, финансисты. Вы не можете конкурировать с ними, вам нечего противопоставить им кроме пустых громких слов и титулов. Вы теряете свое влияние, теряете контроль над народом, что выбирается из пут невежества и больше не хочет быть послушным стадом. Вы пытаетесь загнать нас обратно в древние века, когда сеньор был полубогом в своих владениях…

— Древний, освященный веками порядок! — бросил лорд Рейли, ткнув сухим пальцем в сторону Томаса. — Империя нуждается в твердой руке. В отечестве необходимо навести порядок, прекратить разворовывание страны торговыми корпорациями, ведущие свои дела так, будто они имеют право управлять людьми! Этому не бывать! Оркнея не станет ворохом гнилой соломы, в которой копошатся крысы. Пусть умрут сотни, тысячи, — их гибель не будет напрасной, она послужит делу возвышения Оркнейской Империи! Божественная сила — вот тот ответ, что мы дадим всему миру, скалящему свои мелкие зубы, выжидая шанса вонзить их в тело уставшей Империи! Войны с Веймаром не будет! Континент склонит голову перед силой Оркнеи! Новые колонии, новый мир, новый порядок!

Потрясенный Томас откинулся на спинку стула, не силах вымолвить ни слова. Он смотрел на спикера Совета Лордов, брызгающего слюной и размахивающего кулаками, и чувствовал, как все внутри застывает от ледяного холода. Маккензи был в ужасе от своей ошибки, от своей детской наивности, погубившей и их с Ником и еще тысячи людей, а возможно и весь мир. Эмма была права. Нельзя было идти к властям. Нельзя. Томас бросил косой взгляд на охотника за головами, привязанного к соседнему стулу. Тот сидел неподвижно, ровно, уставившись в одну точку. Казалось, разговор, разразившийся рядом с ним, совсем не взволновал Никласа.

Лорд Рейли взмахнул рукой и остановился. Медленно выдохнув, он подхватил со стола бокал вина и жадно выпил его до дна, стуча зубами о толстый хрусталь. Его белое лицо с пятнами лихорадочного румянца на щеках было все еще искажено гримасой злобы, но спикер, судя по всему, уже взял себя в руки. Медленно поставив пустой бокал на стол, лорд Рейли раздраженно сгреб в кучу листы бумаги, раскиданные по столешнице, поднял ее и зажал подмышкой.

— Надеюсь, это все, — сухо сказал он, окинув взглядом своих пленников.

Томас хотел сказать ему, что еще ничего не кончено, и что еще найдется немало храбрецов, желающих сопротивляться безумному плану, но в затылок ему уткнулся холодный ствол револьвера и ученый закрыл рот.

— Не здесь, — резко бросил Рейли, выходя из‑за стола. — Не у меня дома! И не при мне.

— Как пожелаете, сэр, — тихо отозвался один из охранников. — Тогда мы задействуем… обычный протокол.

— Хорошо, — бросил Рейли. — Он знает, что делать.

Быстрым шагом, чуть прихрамывая, он устремился к двери, унося с собой все документы, касающиеся проекта Левиафан.

— Лорд Рейли, — крикнул Томас, пытаясь развернуться в его сторону. — Вы самый настоящий…

Тяжелая рука в кожаной перчатке закрыла ученому рот, превратив его проклятие в невнятное бормотание. Спикер Совета Лордов остановился у дверей, обернулся, окинул надменным взглядом Маккензи, привязанного к стулу, и сделал движение рукой, словно давя невидимое, но очень назойливое насекомое. А потом вышел из комнаты и захлопнул за собой дверь.

Взбешенный Маккензи, мотнул головой, пытаясь избавится от руки, зажимавшей ему рот, но охранник тут же стукнул его по уху, да так, что Томас сдавленно вскрикнул. Осознав, что сопротивление бесполезно, ученый обмяк, откинулся на спинку стула и покосился на Ника. Охотник за головами все так же спокойно сидел на месте, с совершенно невозмутимым видом разглядывая камин, пылавший чуть позади стола. Он, казалось, совершенно не беспокоился — словно находился на званом приеме, а не в руках убийц.

Чуть повернув голову, Маккензи окинул взглядом своих охранников. Один из них, оказывается, вышел из комнаты вместе с лордом — самый здоровый, тот, что связывал пленников веревкой. Охранников осталось двое — один не отводил револьвера от головы Никласа, другой держал руку на плече Маккензи, на тот случай, если пленник вновь попытается встать. Оба явно чего‑то ждали, но чего?

Услышав тихо ржание под окном и едва различимый грохот колес, Томас догадался — чего. Лорд Рейли уезжал из своего загородного имения. Вероятно, в большой спешке, и весьма довольный собой. Он не хотел видеть крови и трупов жертв, не хотел быть замешанным в этой сомнительной истории. Но каков негодяй. Настоящий вампир из легенд Райта. Кровосос!

Томас тихонько пошевелил рукой, затянутой в электрическую перчатку. Она была плотно прижата к его телу веревками. Если бы только удалось освободить ее! Одно касание и… И что? Пуля намного быстрее удара кулаком. Вряд ли охранники будут спокойно наблюдать за его попытками устроить кулачный бой.

Маккензи снова бросил взгляд на Никласа. Тот не шевелился. Чего он ждет? Наверняка его учили, как выбираться из таких ситуаций! Он же охотник за головами, агент разведки, неужели он не может выбраться из такой ловушки? Веревки не так уж крепки, это не железные кандалы! Пусть книжному червю, такому как аспирант Колледжа Механики, эти путы не по зубам, но охотнику за головами?

Но Никлас чуть опустил голову, словно склоняясь перед силой огнестрельного орудия, нацеленного ему в затылок. Томас прикусил губу. Ожидание смерти хуже самой смерти! Где он это слышал? Проклятье, тот, кто сказал это, был чертовски прав!

Дверь в комнату со скрипом распахнулась, и Томас вновь скосил глаза, пытаясь рассмотреть — что там. Это оказался первый охранник — огромный детина с бакенбардами.

— Все чисто, — быстро сказал он. — Рейли уехал. Уходим.

Рука охранника исчезла с плеча Томаса, и его конвоир быстрым шагом направился к двери. Но второй, тот, что держал на прицеле Никласа, задержался.

— Вы уверены, шеф? — тихо спросил он. — Может, нам стоит остаться и проконтролировать…

— На выход, быстро, — скомандовал первый. — Мы не должны видеть его за работой. Никто не должен.

Томас увидел, как охранник Ника с сомнением поджал губы, но все же опустил револьвер. Покачав головой, он развернулся, быстрым шагом пересек всю комнату и исчез в дверях. Старший охранник окинул долгим взглядом пленников, погрозил пальцем Томасу, косившемуся на него, и захлопнул дверь.

Ее грохот разошелся по пустой комнате, заглушая треск камина, словно гром. И едва он стих, Томас сразу повернулся к Нику, всем телом, развернув стул.

— Ник, — громко зашептал он. — Никлас!

Охотник за головами бросил короткий взгляд на товарища и чуть наклонил голову, словно прислушиваясь к чему‑то.

— Никлас! — зашипел ученый. — Вы в порядке?

— Тише, — шикнул тот. — Они ушли или стоят за дверью?

Маккензи невольно затаил дыхание, вслушиваясь в тишину пустого особняка. Он ничего не услышал — лишь потрескивание угольев в камине нарушало тишину комнаты. Но потом… Кажется он разобрал стук каблуков по паркету. Где‑то далеко, в коридоре, а может и дальше, на мраморной лестнице.

— Ушли, — прошептал Маккензи.

Никлас ловко качнулся, наклонился вперед и встал на цыпочки, оторвав стул от пола. Балансируя на носках ботинок, он согнул ноги и вдруг прыгнул вверх, как кузнечик, взлетев чуть ли не выше обеденного стола. Пораженный Томас открыл рот, а Никлас рухнул вниз — не ровно, косо, словно пытался упасть на спину. Задние ножки стула коснулись паркета первыми, и именно на них пришелся весь немалый вес тела охотника. Ножки подкосились, не выдержали удара и с громовым треском сломались, спинка покосилась, сиденье поехало в сторону и Никлас, раздавивший стул, упал в его обломки.

— Ник! — воскликнул Томас.

Охотник за головами процедил сквозь зубы проклятие и завертелся на полу, пытаясь выбраться из ослабевших веревок, что все еще привязывали его к разгромленному стулу.

Маккензи, с восторгом наблюдавший за маневром друга, собрался подбодрить его новым возгласом, но так и замер с открытым ртом. В дальнем углу комнаты, около окна, прямо из темноты проступил силуэт. Внезапно, прямо ниоткуда, он появился в комнате, словно сама тьма вдруг сгустилась и обрела плоть. Низенький и хрупкий человек, похожий на закутанного в плащ подростка — он шагнул из темноты прямо на паркет комнаты, бесшумно, как кошка.

— Никлас! — завопил Маккензи, чувствуя, как его волосы встают дыбом. — Там, в углу!

Охотник за головами перевернулся на другой бок, бросил взгляд на темную фигуру и с проклятием поднялся на ноги, сдирая с себя остатки веревок, опутавших его словно спрут. Темная фигура сделала шаг, другой, и вдруг оказалась совсем рядом, словно пересекла комнату в мгновенье ока.

— Никлас! — завопил ученый, раскачиваясь на стуле.

Охотник за головами не стал оборачиваться — он прыгнул в сторону Томаса и с разгона, со всего маху, ударил ногой в стул ученого. Маккензи отбросило назад, он грохнулся на пол вместе со стулом, и изящная спинка затрещала под весом ученого. Томас, вскрикнув от боли, задергался, пытаясь повторить трюк Ника, и разломать остатки стула. Изящное творение мебельных мастеров затрещало и распалось, но веревка все еще опутывала его плечи и руки, мешая двигаться.

Маккензи приподнялся, собираясь попросить о помощи, и замер. Человек в плаще стоял напротив охотника за головами, а тот медленно пятился к столу, сжимая в руках веревку, только сорванную с собственного тела. Незнакомец, похожий на подростка, был невелик ростом, узок в плечах. Плащ был ему великоват — широкие полы касались паркета, а воротник поднимался к самым скулам, пряча худое лицо. Цилиндр, надвинутый на самый лоб, скрывал волосы и брови, оставляя на виду только маленькие, глубоко запавшие глаза. Но в них — тлел огонь. От незнакомца так и веяло опасностью. Веяло смертью, кровью, кладбищенской землей…

Он сделал шаг вперед, бесшумно скользнул по паркету к Нику, а тот неожиданно рванулся вперед, навстречу угрозе. Охотник ловко накинул веревочную петлю на голову противника, тот вскинул руку, и она тот час попала в плен следующего витка веревки. Ник отпрыгнул назад, дернул свои путы, пытаясь повалить противника — но тот даже не дрогнул, словно весил не меньше паровой машины. Никлас покачнулся, едва устояв на ногах, а незнакомец рванулся вперед.

Вытянув руку, он с треском разорвал веревочные путы, потянулся к Никласу, пытаясь ухватить его за горло. Охотник со всей силы пнул ногой в живот противника, но тот не остановился — даже не покачнулся — и, рванувшись вперед, прижал Ника спиной к обеденному столу. Охотник за головами ударил локтем по вытянутой руке, пытаясь смахнуть ее в сторону, взмахнул кулаком, целя в белое пятно лица противника, но тот ловко увернулся, шагнул вперед и твердой рукой схватил Никласа за горло.

Очнувшийся от оцепенения Томас, заворочался в обломках стула, скидывая с себя веревочные петли. Он видел своего друга в деле, и знал, что бывший разведчик умеет постоять за себя в драке. Но это щуплый паренек так легко и просто ухватил его за горло, словно охотник за головами был не сильнее котенка…

Незнакомец вздернул руку, поднял Ника в воздух и охотник за головами захрипел. Обеими руками он вцепился в ладонь противника, сжимавшую его горло, пытаясь хоть как‑то ослабить смертельную хватку. Задергав ногами, он пнул незнакомца в грудь, раз, другой… но тот даже не дрогнул.

— Никлас! — закричал Маккензи, поднимаясь на колени и сбрасывая с себя остатки веревки.

Незнакомец резко обернулся, ожег ученого острым темным взглядом, обещавшим, что и до второго пленника скоро дойдет дело. Задыхающийся Никлас, воспользовавшись секундным замешательством врага, уперся обеими ногами в его грудь и изо всех сил оттолкнулся. Вырвавшись из смертельной хватки, он отлетел назад, грохнулся спиной на стол, сметая с него пустые тарелки и бокалы, перекатился по столешнице, и под звон бьющейся посуды свалился на пол, к пылающему камину.

Незнакомец сделал шаг следом, намереваясь обогнуть стол, но его отвлек отчаянный крик Томаса. Ученый, не помня себя от ярости, вскочил на ноги, подхватил с пола обломок ножки стула, и бросился на врага, размахивая своим оружием.

Его глаза застилала алая пелена ярости. Ученый, еще неделю назад переживавший только за свои миниатюрные аккумуляторы и плохо выглаженный сюртук, превратился в ревущее от злобы чудовище. Что‑то потаенное, звериное, скрытое глубоко под слоями образования и воспитания, пробудилось в Маккензи при виде этого незнакомца. Это что‑то, разбуженное событиями последних дней, вырвалось на волю и вело ученого в бой. Он позабыл про свою электрическую перчатку, про все уроки фехтования, и рвался в бой, сжимая расщепленный обломок ножки стула как деревянную дубину. Он делал это так, как делали его далекие пещерные предки, увидевшие хищника около своей пещеры.

Не помня себя от ярости, Маккензи прыгнул к незнакомцу, ткнув в него острым концом ножки, словно копьем. Тот отскочил назад, уворачиваясь от выпада, но Томаса это не остановило — вопя от ярости и размахивая оружием, он наседал на противника, осыпая его градом ударов. Незнакомец подставлял руки под размашистые удары самодельной дубинки, что не причиняли его особого вреда, но отступал, пятился, сраженный таким яростным натиском.

Это не могло продолжаться вечно. Отступив на пару шагов, незнакомец увернулся от очередного выпада Томаса, проткнувшего широкую полу плаща, а потом рванулся вперед, и его открытая ладонь толкнула Томаса в грудь. Маккензи словно кузнечным молотом ударило — он, задохнувшись, отлетел назад, сел на пол, и прижал руку к груди, не в силах вдохнуть. Незнакомец скользнул вперед, подбираясь к поверженному противнику, но его остановил громкий окрик:

— Сюда! Иди сюда, мерзавец!

Никлас, успевший подняться на ноги, стоял у пылающего камина и сжимал в руках длинную саблю, сорванную с креплений над каминной полкой. Старый, потемневший клинок, проведший бог знает сколько времени на стене, теперь тускло блестел в отсветах алого света камина. Он был снова в строю.

Издав воинственный клич, Никлас бросился вперед. Размахивая саблей, он вскочил на стол, пробежался по нему, разбрасывая ногами остатки посуды, и прыгнул на незнакомца. Тот отшатнулся в сторону, уворачиваясь от рубящего удара, грозившего развалить его на две части. Никлас спрыгнул на пол, и снова атаковал врага, заставляя его пятиться прочь от сидящего на полу Томаса.

Фехтовал охотник не так блестяще, как дрался на кулачках, но его ярость вполне возмещала недостаток умения. Без всякого изящества он рубил и колол противника, пытаясь нанести ему смертельную рану. Но незнакомец оказался весьма прыток — отступая, он уворачивался от ударов саблей. Он то пригибался, уходя от размашистого удара, то поворачивался всем телом, уворачиваясь от очередного выпада, но — отступал. Его черный плащ покрылся рваными дырами от ударов клинка Ника, цилиндр слетел, обнажив небольшую голову с коротко стриженными черными волосами, блестевшими так, словно были смазаны гелем, — но это было все, чего достиг охотник за головами. Незнакомец казался неуязвимым, он все уворачивался и отступал, пока не уперся спиной в стену комнаты — прямо между книжным шкафом и гостевым диваном.

Запыхавшийся Никлас коротко вскрикнул и рванулся в атаку — он взмахнул клинком, чуть не отрубил вскинутую руку противника, а потом, выполнив финт, с размаха вогнал клинок в грудь противнику, да так, что старое лезвие проткнуло его насквозь и с глухим стуком вошло в стену.

Ник разжал ладонь и отскочил назад, оставив свое оружие в груди противника, пришпиленного к стене. Тяжело дыша, он отступил на шаг, разглядывая дело рук своих, а Томас, оправившийся от удара, поднялся на колени, не отрывая взгляда от врага.

Отсветы камина раскрасили его бледное худое лицо алыми красками, превратив его в застывшую маску цвета старой крови. Теперь, когда он застыл на месте, Томас смог хорошенько рассмотреть врага. Узкий лоб под короткой челкой, глубоко запавшие темные глаза, торчащие скулы впалые щеки и острый подбородок… Враг выглядел страдающим от недоедания подростком, но его вид не вызывал у Томаса жалости — нет, наоборот, он чувствовал отвращение к этому типу, как к мерзкому насекомому. Острый взгляд этого негодяя был устремлен на Ника, стоявшего напротив.

Томас, осторожно поднявшийся на ноги, увидел, как незнакомец медленно опустил голову, разглядывая клинок, пронзивший его грудь. На его лице, вопреки ожиданиям Маккензи, не было гримасы боли — скорее выражение легкого недоумения.

— Ник, — хрипло позвал Томас, чувствуя, как волосы на голове становятся дыбом. — Никлас!

Охотник за головами медленно разогнулся и попятился, когда незнакомец поднял голову и одарил его тяжелым взглядом. Маленькие глаза убийцы вдруг вспыхнули алым огнем, и застывший от ужаса Томас был готов поклясться — отблески от камина тут не причем. Белое лицо незнакомца исказила страшная гримаса — уголки губ поползли в стороны, раздвигаясь все шире и шире в ужасной пародии на улыбку. А потом из‑под верней губы показались зубы… всего два. Два острых клыка.

С тихим стоном Маккензи отступил на шаг назад. Никлас отскочил назад и отчаянно выругался. Незнакомец медленно поднял руку, вытащил из своей груди старую саблю и сделал шаг вперед. Не отводя пылающего взгляда от охотника за головами, странное существо отбросило клинок, загрохотавший по паркету, задрало голову, распахнуло черный рот с блестящими клыками и зашипело…

Томас вскрикнул, поднимая обломок ножки стула, так и не выпущенный из рук, а существо бросилось вперед. Черной молнией оно мелькнуло в полутьме и в мгновенье ока очутилось рядом с Никласом. Тот вскинул руки, защищаясь от удара, но существо взмахнуло рукой закутанной в плащ — словно крылом — и охотник, сбитый с ног, рухнул на паркет.

Существо наклонилось над ним, внимательно осматривая застонавшего Никласа, потом нагнулось ниже, к лицу… И тогда Томас закричал.

Воздев над головой свое деревянное оружие, он бросился на врага, не желая мириться с бессмертием этой твари. Она мгновенно разогнулась, переступила через стонущего Ника, и сделала шаг навстречу ученому. Томас прыгнул вперед, замахнулся и — не ударил. На этот раз его глаза не застилала пелена гнева. То, что он увидел, странным образом отрезвило ученого, заставило его унять свою звериную ярость и обратиться к трезвому рассудку. И он подсказал, что нужно делать.

Отведя дубину в сторону, Томас сжал левый кулак, и, услышав знакомый щелчок, выбросил вперед руку, коснувшись перчаткой локтя странного существа.

Треск электрического разряда громом разнесся комнате. Ослепительная вспышка электрической дуги озарила полутьму — сверкающие разряды вырвались из перчатки Томаса и словно щупальца пробежали по руке чудовища. От разряда мышцы — все мышцы этого удивительного бессмертного тела — непроизвольно сократились, и незнакомец отлетел назад, шлепнулся на паркет. Томас снова сжал руку — еще, и еще, заряжая аккумуляторы перчатки, — и шагнул к поверженному противнику. Тот успел приподняться — сел на пол, ошеломленно крутя круглой блестящей головой. Увидев надвигающегося ученого, существо проворно откатилось в сторону, вскочило на ноги, и зашипело, широко распахнув черный рот. Томас, стиснув зубы, бросился вперед, взмахнул рукой в перчатке, но существо проворно увернулось от удара и бросилось на ученого, вытянув руки к его горлу.

Маккензи все еще сжимал в правой руке обломок ножки стула. Он успел лишь чуть выдвинуть его вперед, и странное существо само напоролось на острое деревянное острие. Почувствовав укол, оно жалобно вскрикнуло, подалось назад, пытаясь увернуться от деревяшки, но Томас не упустил удачный момент. Ногой он отпихнул тварь подальше от себя и коротко ткнул в нее электрической перчаткой. Удар пришелся в лицо, не защищенное одеждой. Электрическая вспышка снова разорвала полутьму, и треск разряда был заглушен пронзительным воплем твари. Отшатнувшись от Томаса, она выгнулась дугой, хватаясь за белое лицо, обоженное электрическим разрядом и продолжая вопить… Маккензи отступил на шаг, взял свою деревяшку обеими руками, бросился вперед и с размаху вонзил ее в живот чудовищу, насадив его на деревянный кол, как на вертел.

Тварь издала пронзительный вопль, вцепилась в деревянный кол обеими руками, разинула пасть. Вывалив меж зубов длинный змеиный язык, она наклонилась вперед, пытаясь дотянуться зубами до лица ученого, что все еще сжимал свое орудие в попытках загнать его поглубже.

— Назад! — прогремел у него над ухом голос Никласа. — Назад, Том!

Маккензи разжал руки и отпрыгнул в сторону, оставив тварь стоять посреди комнаты. Она так и не разжала рук — цеплялась за кол, вколоченный в ее брюхо, и разевала черный рот. Никлас, успевший подняться на ноги шагнул вперед, вскинул над головой саблю, подобранную с пола, сжал ее двумя руками.

— Отправляйся обратно в ад, — процедил охотник за головами и взмахнул клинком.

Лезвие тускло блеснуло в темноте, с тихим шорохом вспороло воздух и с чавканьем ударило в шею чудовища. И прошла дальше. Круглая голова странного существа слетела с плеч, взмыла в воздух и с грохотом покатилась по полу, пятная паркет пятнами черной жижи.

Обезглавленное тело чудовища рухнуло навзничь и затрепетало на полу. Ножка стула все еще торчала из его живота, словно кол, и вздрагивала в такт предсмертным судорогам тела.

Томас, при виде этой картины, вдруг почувствовал, как к горлу подступила тошнота. Его ноги вдруг стали ватными, подогнулись, и Маккензи упал на колени. Уперевшись руками в блестящий паркет он вытошнил на пол весь свой ужин, и, обессиленный, застонал. Никлас, тяжело дыша, стоял над умирающей тварью, опираясь на саблю, словно на трость.

— Что, — простонал Маккензи, — что это было?

Никлас медленно выпрямился, бросил взгляд на закрытую дверь, и подошел к товарищу, все еще стоящему на коленях.

— Помните, Том, — мягко сказал он. — Вы недавно говорили, что я потерял веру в вампиров, а вы — в технологии?

— Да, — прохрипел ученый. — Припоминаю. А что?

— А то, что вам лучше поскорее вернуть свою веру в технологии, — мрачно отозвался охотник за головами, махнув саблей в сторону обезглавленного тела. — Потому что я свою веру обрел. Это мой главный приз. Вершина моей карьеры. Вампир.

Маккензи бросил взгляд на тело, что перестало подергиваться, оттолкнулся от пола и со стоном поднялся на ноги. Колени еще дрожали, но неприятное чувство тошноты отступило.

— Что эта тварь тут делала? — пробормотал ученый, вытирая руки о сюртук. — Конечно, после измены лорда Рейли я поверю во все что угодно, но…

— Полагаю, это наемный убийца Рейли, — отозвался Никлас. — Тот самый, что устранял ученых. Заговорщики, если их можно так назвать, использовали эту тварь как оружие. Она не оставляет следов, неуловима и, главное, никто не верит в ее существование.

— Никто, кроме одинокого охотника за головами, — усмехнулся Томас. — Но зачем он натравил ее на нас? Те громилы с револьверами…

— Он хотел сделать все тихо, — отозвался Райт. — И подкормить свою тварь. Ей же нужно кормиться? Если бы все прошло по плану Рейли, чудовище бы тихонько отужинало нами, а наши тела потом исчезли бы в лесу. Никаких выстрелов, грохота, пятен крови на полу и разбрызганных по дорогому паркету мозгов. Все тихо и скрытно.

Никлас снова глянул на дверь, но та оставалось плотно закрытой. Интересно, насколько хорошо она пропускает звуки? Слышал ли кто‑то в доме эти ужасные крики?

— Надо уходить, Том, — мягко произнес охотник. — Мы все еще в опасности.

Ученый покосился на закрытую дверь и сжал кулаки.

— Не думаю, что они станут большой проблемой, — с угрозой сказал Томас, поднимая левую руку, затянутую в перчатку с подпалинами от мощных электрических разрядов.

— Вояка, — Никлас усмехнулся. — Ваше преображение в воителя все больше меня беспокоит, Томас. Нет, нам лучше исчезнуть из этого дома не связываясь с охраной. Они хорошо вооружены, и вряд горят желанием боксировать с нами.

— Что вы предлагаете? — недовольно спросил ученый, чувствуя, как кровь колотится в висках.

— Следуйте за мной, — быстро сказал Никлас, поглядывая на дверь. — Старайтесь не шуметь. Не разговаривайте. Повторяйте все, что делаю я. Если нужно будет привлечь мое внимание — не кричите, просто прикоснитесь к моему плечу. И желательно рукой без перчатки, Томас.

— Понял, — деловито отозвался ученый. — Ведите.

Охотник за головами бросил последний взгляд на труп твари, что перестала содрогаться, и быстрым шагом направился к окну. Огромные рамы, состоящие из множества больших прямоугольников, были скрыты за толстыми бархатными шторами лилового цвета, и охотнику пришлось откинуть их в сторону. Выбрав подходящее окно, Никлас откинул защелки, потом всунул саблю под раму, чуть приподнял ее клинком, настолько, чтобы в щель можно было просунуть пальцы. Потом Никлас отложил оружие, запустил руки под деревяшку и медленно потянул ее вверх. Окно, судя по всему, давно не использовали, старое дерево разбухло и плохо поддавалось. Томас, стоявший рядом, на всякий случай разомкнул контакты на своей перчатке, и вцепился в свой край рамы, стараясь поднять ее наверх. Совместные усилия принесли плоды — панель со стеклами медленно, с тихим шорохом, поползла наверх, открывая окно.

Когда щель увеличилась настолько, что в нее можно было протиснуться, Никлас махнул рукой — хватит. Томас отпустил створку, и та осталась стоять на месте — разбухшее от влаги дерево стало самым надежным стопором. Из щели веяло ледяным холодным ветром, что нес с собой запах мокрых осенних листьев.

Охотник за головами приложил указательный палец к губам, потом наклонился и ловко протиснулся в щель, не забыв прихватить с собой саблю. Выбравшись наружу, он встал на крохотный парапет, что располагался под окном, и, обернувшись, поманил за собой товарища.

Томас вздохнул и стал протискиваться в щель следом за охотником. Он был поменьше своего товарища, и ему удалось без труда выскользнуть на парапет. Тот был не слишком велик — ноги ученого, державшегося за окно, едва умещались на выступавших камнях.

Взглянув вниз, Томас обнаружил, что они находятся точно над крыльцом здания. Из приоткрытых дверей все еще сочился мутноватый свет, озарявший белую мраморную лестницу крыльца. Теоретически, тут можно было спрыгнуть, но…

Охотник за головами, не отрывая рук от стены, быстро двинулся прочь от крыльца, в темноту, к окнам, где не горел свет. Томас, припомнив наставления друга, двинулся вслед за ним — медленно, осторожно, цепляясь за шершавые выпуклые камни стены и вздрагивая всякий раз, когда его нога скользила по белому камню парапета.

Никлас остановится в десятке метров от окна, в темном уголке, там, где кончалось крыльцо дома. Здесь не было освещенных окон, а последняя колонна вздымалась вверх, заканчиваясь фигурой каменного ангела, что возвышался над парапетом. Охотник за головами осторожно опустился, сунул саблю под подбородок ангелу, уперся левой рукой в его каменное плечо, а правой помахал Томасу.

Тот сразу сообразил, что затеял его друг и с сомнением покачал головой. Но другого выхода не было, и, памятуя о предупреждении, ученый молча схватился за руку товарища. Потом он осторожно опустился на четвереньки и соскользнул с парапета, повиснув на руке Никласа как на канате.

Рывок чуть не выдернул руку из плеча Тома, и он зашипел от боли. Взглянув вниз, и убедившись, что под ногами лишь мокрая земля, он разжал пальцы, выпустил руку охотника и рухнул вниз, прямо на ровный зеленый газон у самой стены дома. Поднимаясь с колен, он взглянул вверх и затаил дыхание. Никлас бесшумно распрямился, бросил вниз саблю, с тихим шорохом воткнувшуюся в землю, а потом обнял колонну руками и ногами и соскользнул вниз, так ловко, словно всю жизнь этим занимался.

Когда он встал и вытащил из земли саблю, Томас лишь покачал головой. Охотник же снова приложил палец к губам и вздернул голову, прислушиваясь к ночным звукам. Маккензи обернулся к приоткрытому окну, послужившего им выходом из дома. Кажется, там кто‑то разговаривал. Или это внутри дома?

— Бегом, — шепнул Никлас, хватая друга за плечо. — За мной.

Не дожидаясь ответа, он развернулся и огромными скачками помчался по газону в темноту. Маккензи последовал за ним.

Охотник держался подальше от центральной дорожки — бежал в темноте, между ряда деревьев, высаженных по самому краю двора, стараясь ступать по земле, а не по дорожкам, усыпанных гравием. Свет фонарей остался далеко позади, и Томас, бежавший следом за товарищем, довольствовался лишь зыбким лунным светом. Под ногами хлюпала вода, но сейчас ученый не обращал на это внимания — все его внимание было сосредоточенно на смутном силуэте охотника за головами, что маячил впереди.

Когда Томас начал задыхаться, Никлас вдруг свернул в сторону, проломился сквозь коротко подстриженные заросли кустов и остановился у высокого забора, сложенного из старых неровных камней. Маккензи подбежал к другу, уперся обеими руками в холодный камень преграды и замер, тяжело дыша.

Позади, где‑то в районе особняка, раздался протяжный крик. Потом второй. Никлас резко обернулся, бросил взгляд на здание, потом взглянул на товарища.

— Давайте, Томас, соберитесь, — выдохнул он. — Еще немного.

Отступив на шаг, охотник за головами чуть присел и выставил перед собой руки, скрещенный в замок. Томас оттолкнулся от стены и покачал головой. Да, он видел такое в цирке на Бонд–Стрит, но повторить этот трюк… Новый крик разнесся над пустым двором особняка — и в нем было столько ярости и злобы, что Томас вздрогнул.

Отбросив сомнения, он поставил ногу на скрещенные руки Никласа, подпрыгнул, и охотник за головами резко вздернул руки, подбрасывая товарища наверх. Томас взлетел над забором, ухватился обеими руками за край каменной кладки, и отчаянно царапая ботинками стену, взобрался на забор. Тут же сел на него верхом, как на лошадь, лег животом на камни и спустил правую руку вниз, к Нику.

Охотник за головами сунул саблю за пояс — проколов насквозь свою куртку, и использовав ее в качестве ножен. Потом чуть присел, подпрыгнул и ухватился за руку товарища, как за ветку дерева. Новый рывок заставил Томаса охнуть — плечо, похоже, он растянул. Никлас ловко упершись ногами в рассыпающуюся каменную кладку, перехватил руку друга, вцепился ему в плечо, подтянулся, и в мгновенье ока оказался на заборе.

Даже не оглянувшись, бывший сержант вытащил саблю из куртки, швырнул ее вниз, в темноту, а потом прыгнул следом. Томас, отчаянно отдуваясь, перекинул ногу через забор и соскользнул следом. Он упал в грязь, прямо между двух высоких кустов орешника, завозился на земле пытаясь подняться. Твердая рука охотника за головами ухватила ученого за воротник и одним рывком подняла на ноги.

— За мной, — тихо бросил Никлас. — Нам нужно выбраться на дорогу.

— А они не будут нас преследовать? — задыхаясь, выдавил ученый. — Там их… Много…

— Будут, — твердо ответил Никлас. — Но им еще нужно догадаться, куда мы пошли. Сейчас мы в десятке метров от дороги, ведущей к имению. Нам нужно избегать ее. Пойдем напрямик через лес, чтобы выйти к той проселочной дороге, что привела нас сюда.

— А потом? — выдохнул Томас, — что потом?

— Потом будем молиться, чтобы мимо проехал какой‑нибудь экипаж и подобрал нас, — отрезал Ник, устремляясь в ночной лес.

— А если нет? — спросил Томас, ковыляя следом. — Что если никто не остановится… Все‑таки полночь.

— Забьемся под какой‑нибудь куст, — отозвался охотник, проламываясь сквозь мокрые ветви орешника. — Дождемся утра. Потом выйдем к одной из ферм. Найдем телегу, или что там у этих фермеров водится, доберемся до Лонбурга.

— А потом? — требовательно спросил Томас. — Ник, все так переменилось, нам нужен новый план.

— Помолчите, Том, — раздраженно отозвался бывший сержант. — Берегите дыхание. Идите быстрее.

Маккензи послушно умолк, и, припомнив наставления учителя фехтования, постарался дышать носом, чтобы усмирить дыхание.

В лесу было темно. Луна, еще недавно выглядывавшая из‑за туч, вновь скрылась, и друзьям приходилось идти практически наугад. Но Никлас уверенно шел вперед, словно по компасу, не обращая внимания на такие мелочи, как сухие сучья и палая листва под ногами. Томас, пробиравшийся следом, не мог отделаться от ощущения, что если бы не он, то Ник просто побежал бы вперед. Казалось, он даже не запыхался после этого ночного броска.

Маккензи с завистью поджал губы. Он был не в лучшей форме. Сейчас в нем еще кипели остатки гнева, но Том чувствовал — еще немного, и силы окончательно его покинут. Охотник за головами казался железным человеком, механизмом, двигающимся вперед без тени усталости. Надо с этим что‑то делать — размышлял Томас на ходу — заняться упражнениями, гимнастикой, гантелями… Пробежки по утрам. Уроки фехтования… Боже, какие глупости!

Лес закончился так же внезапно, как и начался. Томас даже не заметил, что его провожатый остановился — проломившись сквозь очередной куст, Маккензи выскочил на обочину широкой дороги, усеянной лужами. Луна снова выглянула из‑за туч, и было видно, что дальше, за дорогой, расстилается темное море холмов. Дорога же шла в обе стороны вдоль леса и была абсолютно пуста.

— Там, — сказал Никлас, выбираясь на дорогу. — Там, в сотне метров от нас поворот к имению Рейли.

— Ума не приложу, как вы все это запоминаете, — пробормотал Томас, — я вижу только лес…

— Столб, — с раздражением отозвался Никлас. — Вон он, виднеется в темноте у самых деревьев. У него мы и свернули.

— И что делать?

— Нужно уйти подальше от него, — бросил охотник, озираясь по сторонам. — И по дороге идти нельзя, она хорошо просматривается, когда выглядывает луна. Пойдем по лесу, вдоль нее.

— По лесу, — простонал Томас. — Опять!

— Тихо!

Никлас, все еще сжимавший в руках саблю, снова оглянулся, поднял свое оружие, словно готовясь к нападению.

— Лошадь? — пробормотал он, озираясь по сторонам. — Откуда тут лошадь…

— Томас!

Звонкий голосок, донесшийся из леса, заставил ученого подпрыгнуть. Подобравшийся Ник тут же развернулся к темным кустам, выставил перед собой саблю, чуть присел… А потом медленно опустил клинок.

Из‑за куста орешника на дорогу выбралась странная фигура — невысокая, в длинном плаще извозчика и в огромной широкополой шляпе, каких в Лонбурге не носили уже полвека…

— Томас, Ник! — странный человек сдернул с головы шляпу и в лунном свете заблестели рыжие волосы, рассыпавшиеся по плечам.

— Эмма! — воскликнул ученый, бросаясь вперед, — всеблагой господь, что вы тут делаете?

Никлас попятился, оглядываясь по сторонам, словно ожидая, что следом за племянницей Макгрегора из кустов на дорогу выйдет вооруженный отряд.

Эмма, облаченная в бесформенный плащ, ухватила за руку Томаса, подошедшего к ней, крепко сжала.

— Я следила за вами! — быстро произнесла она. — Мне так жаль, так жаль… Но вы не взяли меня с собой! Я нашла экипаж, поехала за вами, держась в стороне, но где‑то тут я вас потеряла…

— О, Эмма! — с восторгом воскликнул Томас, — вы так храбры, так находчивы!

— Экипаж, — резко бросил Никлас, подходя ближе. — Он здесь? Вы в нем одна?

— Да, я сама правила кэбом, — отозвалась Эмма. — Не ожидали, а, храбрый охотник?

— Где он? — резко спросил Никлас.

— Здесь, — понизив голос, отозвалась девушка, хмуря узкие брови. — Я решила подождать вас здесь, где в последний раз видела ваш брум. Я загнала кэб за куст, тут как раз удобная полянка…

— Нужно уезжать, — бросил охотник, опуская клинок. — Быстрее! Все разговоры потом.

Эмма поджала алые губы, обиженно вздернула подбородок, развернулась и быстрым шагом устремилась обратно к зарослям орешника. Томас бросил на товарища взгляд полный негодования — как он может быть таким грубым с этой леди? Но охотник не заметил этого взгляда — он устремился к орешнику и Томас со вздохом последовал за ним.

За кустами их ждал экипаж — старенький двухколесный хэнсомский кэб, запряженный исхудавшей кобылкой весьма почтенного возраста, тихо объедавшей ближайшую ветку орешника — скорее для развлечения, чем от голода.

— Вот, — гордо сказала Эмма, — это стоило мне маминой брошки, но ведь дело того стоило, а? Как все прошло?

— Чудовищно! — выпалил Томас и содрогнулся, — мы…

— Тихо, — бросил Ник. — Все разговоры потом. Эмма, за нами, скорее всего, будет погоня. Нужно быстро убраться отсюда. Вы справитесь с экипажем?

— Еще бы, — недовольно отозвалась девушка. — Сомневаетесь в моих умениях, мистер охотник?

— Тогда — ведите, — бросил Никлас, заталкивая протестующего Томаса в кэб. — Девушка на козлах — этого они не ожидают.

Эмма всплеснула руками, поджала губы, но потом, развернувшись, решительно вскарабкалась на место извозчика. Никлас с размаху втиснулся в экипаж, потеснив Томаса, и захлопнул за собой дверцу.

— Молчите, — выдохнул он в ухо ученого, пытавшегося крикнуть что‑то Эмме сквозь лючок для передачи денег. — Ради всего святого — ни звука. Ни слова!

Томас с удивлением воззрился на товарища, покачал головой, и отодвинулся в угол кэба. Никлас же положил саблю на колени и уставился в окно, всем своим видом излучая решимость встретить любую опасность во всеоружии.

Над головой Томаса раздался щелчок кнута, хлопок поводьев, и кэб тронулся с места. Медленно переваливаясь по кочкам обочины, он выполз на проселочную дорогу, и двинулся в сторону Лонбурга.

 

7

В студенческий городок они вернулись ближе к утру. У самых ворот обиталища Эмма соскочила с козел, сунула подбежавшему студиозу кнут, что‑то тихонько прошептала и вложила ему в руку нечто небольшое, но увесистое. Студиоз лихо заломил кепку, вскарабкался на место возницы и звонко щелкнул кнутом. Никлас, последним покинувший кэб, махнул молодчику рукой и тот тронул экипаж с места. Выбившаяся из сил лошадка с заметным усилием потянула за собой повозку и тяжело ступая, двинулась в лонбургскую ночь.

Томас, уже выбравшийся из экипажа, проводил кэб долгим взглядом, потер припухшие глаза. За время путешествия ему удалось вздремнуть, но пробуждение нельзя было назвать приятным. Все мышцы тела отчаянно болели — причем о наличии большинства из них Томас узнал только сейчас. Раньше он и не подозревал, что что‑то может болеть под коленкой. Покачав головой, Томас встревожено оглянулся по сторонам, борясь с зевотой, но ничего подозрительного не увидел. Двор студенческого братства был почти пуст — лишь в дальнем углу догорал маленький костер.

— Вперед, — шепнул Томасу охотник за головами, оказавшийся рядом, — и помните, ни слова, пока я не разрешу.

Маккензи с сомнением покачал головой, но послушно двинулся следом за Эммой, устремившейся в дальний угол двора — к складу, где находилось временное убежище товарищей.

Никлас шел следом, настороженно оглядываясь по сторонам. Саблю он спрятал под полой плаща, прижав ее к левому боку, и, похоже, уже начинал жалеть о том, не оставил ее в ночном лесу.

У входа на склад Эмма остановилась, поджидая друзей, а потом первой двинулась в темноту, так, словно ходила этой дорогой сотню раз. Томас и Ник шли следом за ней, огибая столы и стойки с заброшенным хламом. Когда они, наконец, добрались до своего уголка у дальней стены, Эмма чиркнула фосфорной спичкой, припасенной заранее, запалила масляный фонарь на столе и с тихим стоном опустилась на лавку у стены.

— Божемой, как я устала, — выдохнула она, стаскивая с головы широкополую шляпу и бросая ее на стол.

Томас, щурясь от света фонаря, нащупал ногой криво сбитый табурет и со вздохом облегчения опустился на него, держась рукой за правое плечо, что ныло особенно сильно. Никлас же придвинул к столу стул, сел прямо напротив Эммы, а саблю положил на столешницу, перед собой.

— Рассказывайте! — потребовала девушка, подаваясь вперед и опираясь локтями на стол. — Ну, как все прошло?

Томас, невольно залюбовавшийся ее рыжими кудрями, рассыпавшимися по плечам, поднял голову. Глаза девушки азартно блестели в свете фонаря. Хрупкое лицо, казалось, осунулось еще больше, на правой щеке виднелись брызги грязи с пригородных дорог Лонбурга, но она… Она была великолепна.

— Плохо прошло, — бросил Никлас, поднимая с пола обрывок тряпки. — Мы попали в ловушку.

— Ловушку?! — Эмма вскинулась. — Но как…

— Лорд Рейли один из тех, кто осуществляет проект Левиафан, — тихо сказал Томас, откровенно любуясь раскрасневшимся лицом девушки. — Как только мы пришли к нему, нас тут же схватили и связали.

— Рейли! — Эмма покачала головой, не отводя взгляда от Ника, что принялся протирать саблю грязной тряпкой. — Спикер Совета Лордов, надо же.

— Это не все, — пробормотал Никлас. — Судя по его словам, в проекте участвует вся высшая знать. Включая Его Королевское Величество.

Эмма вскинула взгляд на Томаса, вновь покачала головой.

— А я предупреждала, — сказала она. — Не надо было обращаться к властям. Ведь даже слепому было ясно, что они причастны к этому проекту.

— У нас не было другого выхода, — сказал Томас. — Что мы еще могли сделать? Нам нужны союзники…

— А это что? — перебила его Эмма, указав на саблю. — Где вы раздобыли это штуку, Ник?

— Кажется, это фамильный клинок Рейли, или что‑то вроде того, — отозвался охотник за головами, протирая клинок. — Хорошая вещь.

— Ладно, — с сомнением произнесла Эмма, поджав губы. — Итак, вас поймали. И как вы выбрались?

Ник процедил сквозь зубы неразборчивое ругательство и Томас хмыкнул.

— Что? — воскликнула Эмма. — Что случилось? Ник, почему вы не хотите ничего говорить?

— Он поймал своего вампира, — ответил вместо охотника Томас. — Вернее, это вампир поймал нас.

— Вы шутите? — недоверчиво спросила девушка. — Томас!

— Вовсе нет, — отозвался Маккензи. — Подручные Рейли нас связали, он отобрал у нас бумаги и ушел. Мы остались в одиночестве в темном зале, привязанные к стульям и тогда из темного угла…

— Бумаги! — воскликнула Эмма, — он забрал все документы?!

— Не волнуйтесь, — успокоил ее ученый. — Они нам не нужны. Вся информация здесь.

Он ткнул пальцем в свой лоб, а Никлас, отложив, наконец, тряпку, с грохотом бросил клинок на стол перед собой.

— И что же было дальше? — спросила Эмма, с сомнением поглядывая на Никласа, что выглядел донельзя мрачным.

— Мы освободились, — резко сказал охотник. — Убили вампира, выбрались из дома через окно, пробежали через лес и выбрались на дорогу. Там мы встретили вас, Эмма.

Томас, собравшийся в красках описать для девушки сражение с вампиром, осуждающе взглянул на товарища, испортившего удачный момент. Но тот не отводил мрачного взгляда от Эммы, словно пытаясь сыграть с ней в гляделки.

— Да, встретили меня, — с вызовом произнесла девушка, без трепета отвечая на взгляд бывшего сержанта. — Я вам не беспомощная домохозяйка. Я так и думала, что вы попадете без меня в беду. Потому и решила проследить за вами.

— И мы очень вам за это благодарны, Эмма, — быстро произнес Томас, бросая на друга сердитый взгляд. — Возможно, вы спасли нас.

Девушка отвела взгляд зеленых глаз от Ника и улыбнулась Маккензи — робко, но весьма многозначительно.

— Я рада, что хоть кто‑то оценил мою идею, — сказала она, — спасибо, Том. Мне просто повезло. Вернее, нам всем повезло.

— Увы, — произнес Томас. — Нельзя сказать, что нам повезло. Скорее наоборот. Наш план провалился! Я был настоящим ослом…

— Можно придумать другой план! — воскликнула Эмма. — Не надо отчаиваться, Том. Мы все еще живы, у нас есть время, а значит, мы можем все изменить.

— Какой план? — печально спросил Маккензи. — Вся надежда была на могущественных союзников, что смогут остановить этот чудовищный проект. Но, увы, власти сами в нем заинтересованы. А в одиночку мы не сможем их остановить.

— Может, нам стоит поискать других союзников? — спросила Эмма. — В конце концов, власть в стране принадлежит не только Лордам и Королевскому двору. Есть и другие влиятельные люди.

— Другие? — изумился Том. — Это кто же? Кто может быть влиятельней Спикера Совета Лордов? Влиятельней Его Величества Магнуса?

— Не кто, а что, — спокойно ответила Эмма. — Деньги, милый Том, деньги — вот самый влиятельный союзник. Банки и банкиры. Владельцы крупных мануфактур и фабрик. Торговые дома, импортирующие товары из Бангалора и других колоний.

— Да, — пробормотал Томас. — Я понимаю, о чем вы, Эмма. Но как нам заинтересовать их? Какой резон им вмешиваться в это дело и объявлять войну правительству Оркнеи?

— Вероятно, они тоже не захотят жить в мире, где правят двенадцать темных полубогов, — ответила Эмма. — Их финансовые империи разлетятся в мелкую пыль, а сами они будут низведены до уровня рабов. Может быть, не все. Некоторые, без сомнения, сохранят свое влияние, но… Я уверена, эти люди хотят, чтобы существующий порядок сохранился.

— Какая удача для нас, — язвительно пробормотал Никлас, проводя пальцем по эфесу сабли.

— Да, удача, — с вызовом произнесла Эмма, бросив косой взгляд на охотника за головами. — Я хотела предложить это с самого начала, но Томас просто бредил идеей обратиться к властям и я…

— И вы дали нам обжечься, — бросил Ник. — Понятно. Ваши предложения?

— Надо обратиться к серьезным финансистам, — быстро произнесла Эмма. — Рассказать им все. Попросить поддержки.

— Где же мы их будем искать? — воскликнул Томас. — Может, нам и удастся пробиться к кому‑то из банкиров, но поверят ли они нам? На это уйдет куча времени, а корабль с артефактом уже в пути.

— У меня есть пара знакомых молодых людей, они работают в Национальном Банке Оркнеи и Первом Оркнейском, — быстро произнесла Эмма. — Думаю, мы сможет послать сообщение заинтересованным лицам.

— Допустим, — с сомнением произнес Никлас. — Но что они смогут сделать? Не будут же они, в самом деле, пытаться подкупить Его Королевское Величество, или предлагать взятки солдатам?

— Они могут попробовать остановить корабль, — быстро произнесла Эмма. — Может быть, нанять людей, что смогут его захватить. Это, конечно, будет стоить очень дорого, но это именно та проблема, с которой могут справиться деньги.

— Захватить корабль, — тихо произнес бывший сержант. — Вот значит, какой план.

— Отличная идея! — воскликнул Томас. — Корабль нужно остановить, убрать с него пассажиров, а саму посудину затопить в океане вместе с этим артефактом!

— Нет, — тихо ответил Никлас, поднимаясь на ноги, — Нет, Томас. Боюсь, план немного другой.

— Что? — переспросил Томас, смешавшись. — Какой другой план?

Никлас выпрямился во весь рост, потом склонился над столом, положив ладонь на рукоять сабли, и угрожающе нависая над Эммой, подавшейся назад, пронзил ее суровым взглядом.

— Карты на стол, — потребовал он. — Пора поговорить в открытую. Кто вы такая? И каков ваш план?

— Кто я такая? — потрясенно повторила Эмма, отодвигаясь от стола.

— Ник! — воскликнул Томас. — Что ты такое говоришь?

Ужасная мысль пронзила ученого, заставив его затаить дыхание. Что если охотник за головами повредился в уме? После встречи с этим чудовищем в особняке Рейли — немудрено. С опаской взглянув на саблю, лежащую на столе, Томас медленно подтянул под себя ноги, готовясь вскочить с табурета и кинуться на спину Ника. Первым делом его надо разоружить. Отобрать эту проклятую саблю, пока он никого не порезал.

— Я Эмма Макгрегор! — с возмущением воскликнула Эмма, — племянница профессора Макгрегора!

Она вскочила на ноги и оказалась лицом к лицу с охотником за головами. Теперь их разделял только стол, но он не мешал им сверлить друг друга гневными взглядами.

— Можете водить за нос нашего дражайшего ученого, — веско уронил Никлас, не отводя взгляда от зеленых глаз девушки. — Но со мной этот фокус не пройдет. Я заметил, как вы ловко направляете ход нашего расследования, как влияете на все наши решения. Вы пытаетесь направить нас по какому‑то пути, и я задаю прямой вопрос — по какому?

Томас тихонько поднялся с табурета — осторожно, бесшумно, стараясь не привлекать внимания Никласа. До него всего пара шагов. Если быстро шагнуть вперед, ухватить его за руку… Но, может, лучше использовать перчатку? Удар будет не слишком сильным.

— Кроме того, — спокойно продолжил Никлас, — на днях я отправил пару телеграмм своим старым друзьям и попросил их навести кое–какие справки. Вчера я получил ответ. Эмма Макгрегор действительно худая рыжеволосая девушка. Но она уже три года не покидала родительского дома, окончательно оставив идею продолжить образование. Она обручена с молодым человеком, открывшим свой магазин готового платья, и на днях состоится их свадьба.

Приоткрыв рот, Томас перевел взгляд на лицо Эммы. Ее зеленые глаза вдруг прищурились, губы сжались в узкую полоску. Симпатичное личико юной леди вдруг превратилось в неприятное худое лицо женщины средних лет. Она откинулась назад, смерила охотника за головами долгим взглядом, а потом криво усмехнулась.

— Оркнейская разведка все еще на высоте, да? — хрипло спросила она. — Я предполагала, что вы догадаетесь, но надеялась, это произойдет позже.

Ноги Томаса подогнулись, и он рухнул обратно на табурет, жадно хватая воздух открытым ртом.

— Что меня выдало? — спросила Эмма, пожимая плечами. — Я слишком давила на Маккензи?

— Ваше глупое щебетание, — отозвался Никлас, не убирая руки с оружия. — И бумаги из сейфа подсунутые Томасу. В сейфе же ничего не было? Заговорщики заметали следы и они, конечно, не обошли бы своим вниманием сейф. Но вы узнали о Левиафане намного раньше нас, и эти бумаги… Откуда они взялись?

Эмма прикусила жемчужными зубками нижнюю губу, бросила игривый взгляд на Томаса, сидевшего на табурете с открытым ртом, а потом снова взглянула на Никласа, что все еще нависал над столом. Взмахом руки откинув на спину рыжие локоны, поддельная Эмма Макгрегор опустилась на свой стул.

— К черту, — хрипло сказала она. — Ладно, поговорим начистоту, Ник. Что вы хотите знать?

— Кто вы? — резко спросил он.

— Это так важно? — рыжеволосая криво улыбнулась. — У меня много имен. Зовите меня Эммой, это имя не хуже остальных.

— Спрашивая кто вы, я имею в виду — кого вы представляете? — невозмутимо произнес Никлас. — Вы не похожи на любителя, гоняющегося за кладом. Итак — кто вы? Веймар? Севилья? Таркия?

— Ух, какой серьезный, — Эмма покачала головой. — А на мое имя вам плевать, мистер охотник?

— Отвечайте на вопрос, — резко бросил Ник.

— Ладно, — девушка помолчала, наматывая рыжий локон на указательный палец. — Я представляю… Скажем так, весьма влиятельную финансовую группу. В нее входят очень богатые люди.

— Веймар? — настойчиво спросил Никлас.

— Ну что вы заладили — Веймар да Веймар, — Эмма надула губки, приняв вид обиженной салонной барышни. — Вы живете прошлым, Ник. Сейчас, в наше время, границы не важны. Все эти страны, королевства, империи… Это всего лишь черточки на карте. Значения имеют лишь границы вашего финансового влияния. Теперь деньги правят миром, Ник, а не короли.

— И все же? — настойчиво переспросил охотник.

— В эту группу входят люди из Оркнеи, Севильи, Веймара, Таркии… Их капиталы расположены в разных странах. И эти люди… Понимаете Ник, они не задумываются о таких глупостях как национальность. Это большая организация, ее отделения есть в каждой стране. Они выше таких глупостей как национальные интересы. У них есть свои интересы. Это такое особое государство, что расположено в десятке других государств. Понимаете?

— Понимаю, — сухо сказал Никлас. — Они верны только одной родине — деньгам.

— Верно! — воскликнула Эмма. — Вижу, вы ухватили идею.

— И как же называется эта организация? — спросил Никлас. — Или у нее и названия нет?

— Формально нет, — отозвалась девушка. — Банки, мануфактуры, фабрики, производство, торговые дома разбросанные по разным странам и управляются разными людьми. Но иногда, когда нужно описать все это одним словом, кое‑кто использует термин Синдикат.

— Производство и сбыт, — пробормотал Никлас. — Я кое‑что слышал о синдикатах в Бангалоре. Монополия на транспортировку чая…

— Очень может быть, — не стала отпираться Эмма. — У этой компании большие возможности.

— Помню, — продолжал Никлас. — Расследование сговора окончилось восстанием местных сипаев и массовой резней. После нее исчезли все документы и все свидетели по делу злоупотребления властью.

— Понятия не имею, — Эмма пожала плечами. — Никогда не была в Бангалоре.

— Ладно, — Никлас все еще глядел на девушку сверху вниз, так и не убрав руки с оружия. — Синдикат. Международное общество богатых и влиятельных людей.

— Торгаши, — вдруг пробормотал пораженный Томас, вспоминая безумную речь спикера Совета. — Торгаши! Именно про них говорил Рейли!

— Коммерсанты, — поправила его Эмма, бросив обиженный взгляд на ученого. — Не будьте грубым, Томас, вам не идет.

— Хватит, — брезгливо бросил Никлас. — Перестаньте играть девочку. Вы работаете на Синдикат? Ну?

— Да, — сухо произнесла Эмма. — Я выполняю некоторые задания. В основном — добываю информацию.

— Полевой агент, — Никлас покачал головой. — Рыжеволосый и симпатичный. Представляю, сколько глупеньких дурачков оставили в ваших сетях свои секреты.

— Бросьте, — Эмма криво ухмыльнулась. — Как будто ваши руки пахнут цветочкам. В Бангалоре то приходилось разным заниматься? И глотки спящим резать, и дома сжигать?

Взгляд Никлас отвердел, пальцы непроизвольно сжали рукоять клинка. Эмма, заметив это, откровенно ухмыльнулась.

— Это неважно, — спокойно произнес Ник. — Сейчас мы говорим о вас. Итак, Синдикат узнал о проекте Левиафан, и отправил вас разузнать все что можно. Так?

— Так, — не стала отпираться Эмма. — Мы знали не так уж много. Какие‑то слухи, намеки… Потом нашлась пара бумажек, на них стояло имя Макгрегора и еще парочки ученых. Ученые вдруг стали умирать, я отправилась к Макгрегору, но опоздала. Профессора убили, и, казалось, все ниточки, ведущие к Левиафану оборваны.

— И тут появились мы, — бросил Никлас. — Два олуха, что с готовностью предложили вам свои услуги.

— Не олухи, — с достоинством произнесла Эмма распрямляя плечи и бросая обворожительный взгляд на застывшего Томаса. — Два джентльмена.

Томас, сгорая от стыда, закрыл ладонями лицо, пытаясь укрыться от пылающего взгляда зеленых глаз. Стыдно! Просто невыразимо стыдно!

— И расследование продолжилось, — сухо сказал Никлас. — Так?

— Да, — Эмма вздохнула. — Сначала я не придала вашим неуклюжим попыткам особого значения. Но потом меня весьма заинтересовали идеи Томаса. Мы и не представляли, как именно работает проклятый артефакт. Думали, это очередная бомба, просто очень большая.

— У вас так плохо с учеными? — трепеща от унижения, осведомился Томас. — Я не сделал ничего выдающегося…

— Мало быть ученым, — отозвалась Эмма. — Надо иметь живое воображение и оказаться в нужное время в нужном месте. Вам это удалось, Том. И перестаньте краснеть! В самом деле, вам же не шестнадцать лет!

— Итак, дело сдвинулось с мертвой точки, — перебил ее Никлас. — Вы узнали о Левиафане, о корабле, о Гнезде. Те документы, что вы показали нам, они вовсе не из сейфа?

— Да, это документы Синдикат нашел в другом месте, — сухо сказал Эмма. — Хотя ума не приложу, как вы догадались.

— Мне, чтобы найти взломщика для этого сейфа, пришлось опуститься на самое дно Лонбурга, — сказал Никлас. — И то я не сразу нашел нужного человека. А вы нам рассказали сказку о том, что какой‑то случайный слесарь открыл вам его.

— Я открыла его сама, — фыркнула Эмма. — Но там было пусто. Вот уж не думала, что у вас такие сложности с этими простенькими замками.

— Биргем, — вдруг резко сказал Никлас и подался вперед, пожирая глазами бледное лицо девушки. — Десять лет назад. Девочка подросток, взломщица сейфов, сенсация провинциальной прессы.

Эмма резко откинулась назад, чуть не свалившись со стула, ее глаза зажглись огнем, а рот искривила злая гримаса.

— Попалась на взломе сейфа Регионального Отделения Банка Биргема, — продолжил Никлас с некоторым злорадством. — Арестована. Осуждена. Исчезла с горизонта. Имя, под которым была осуждена — Тара Фон Эйкен, возраст на момент ареста, предположительно пятнадцать лет.

Эмма поджала губы и ничего не ответила, лишь легонько дернула плечом — мол, все это вздор и пустые слухи.

— Тогда вас и заметил Синдикат? — с откровенной насмешкой произнес Никлас. — Не мог не заметить, вы же наверняка полезли в один из его сейфов. О, да, я помню это дело. Я тогда только прибыл во второй пехотный полк, и наш сержант, родом из Биргема, просто замучил нас этой историей. Все совал нам, молодым, под нос газеты с упоминанием его родного городка.

Эмма, перевела взгляд на пораженного Томаса, потом снова взглянула на Ника — с вызовом, бесстрашно, но никак не комментируя его слова.

— Бьюсь о заклад, вы и дня не провели в тюрьме, — хмыкнул охотник за головами. — Слишком ценный кадр для такой организации, как ваш Синдикат.

— Хватит фантазий, Ник, — сухо произнесла Эмма, — вернемся к нашим делам.

— Вернемся, — покладисто согласился Райт. — Итак, вы все узнали. Синдикат получил необходимую информацию. Вы могли в любой момент уйти. Почему вы остались, и зачем вчера вечером пошли за нами? Вы же знали, чем должно закончиться дело? Мы должны были исчезнуть, а вы — вернуться к своим хозяевам и продолжить выполнение своего таинственного плана.

— Если я скажу, что очень привязалась к вам, и хотела помочь, вы же мне поверите? — жалобно спросила Эмма, молитвенно складывая ладони перед собой.

— Нет, — сухо отозвался Никлас. — Не поверим. Тише, Том! Помолчите, пожалуйста!

— Ладно, — Эмма улыбнулась. — Хорошо. Вы мне нужны. Оба. Томас — как ученый, который может разобраться с артефактом, а вы — как лучший полевой агент из тех, что видела. Вы отличная команда и вы нужны мне для реализации дальнейших планов.

— Итак, мы добрались до главного, — сказал Никлас. — Каков план, Эмма? Или Тара? Или кто‑то еще?

— План — остановить корабль, — быстро сказала Эмма. — Знаете, Синдикат можно назвать отдельным государством нового типа. Но у него нет некоторых вещей. Нет своей территории, требующей защиты, нет своей армии. Приходится нанимать разных людей. Не все из них достаточно компетентны. И большинство не слишком честны, их лучше не посвящать в некоторые планы. Понимаете? Проблема кадров, она всегда актуальна. Вы, Никлас, с вашим опытом и вашими знаниями, на самом деле очень ценны для нас, поверьте.

— Не сомневаюсь, — бросил охотник за головами. — Итак, остановить корабль? А дальше?

— Снять команду и пассажиров, — быстро произнесла Эмма. — Корабль и артефакт утопить. Чтобы сохранить существующее положение дел и всю финансовую империю Синдиката.

— Утопить, — с сомнением произнес Никлас. — Ну конечно. И для этого вам в команде понадобился ученый, понимающий, как работает артефакт.

— Кто знает, что может выкинуть эта штука, — Эмма пожала плечами, и рыжие локоны снова рассыпались по плечам. — Нужно всегда иметь под рукой специалиста.

— Хороший план, — подал голос Томас, давно собиравшийся вмешаться в разговор. — Ник, подумай, мы хотели того же самого.

— Вовсе не того, — со вздохом произнес бывший сержант. — Том, разве ты не видишь? Они не собираются топить артефакт. Они собираются его захватить и исследовать, чтобы потом как‑нибудь использовать. Во славу своей денежной империи. И я даже боюсь предположить — как именно.

— Нет! — воскликнул Томас, приподнимаясь со стула. — Не может быть!

— Еще как может, — спокойно произнес Никлас, — посмотрите на нашу знакомую. Видите, как сверкают ее глаза? О, она очень недовольна тем, что мы открыли ее планы.

— Хватит изображать из себя шута, — зло бросила Эмма, протягивая руку вперед и понимая заслонку фонаря, чтобы он светил ярче. — Вот, посмотрите на меня. И где моя неземная злоба? Злорадство? Глядите внимательнее, Том.

Маккензи нехотя взглянул на девушку, озаренную ярким светом фонаря. На ее лице и, правда, не было злобного выражения. Скорее она выглядела усталой — смертельно усталой и обеспокоенной. Ничего удивительного, она ведь полночи провела на козлах кэба, управляя экипажем — и все для того, чтобы вытащить своих знакомых из лап Рейли. И, причем, ей вовсе не обязательно было это делать.

— Насмотрелись? — сухо осведомилась Эмма, опускаясь на стул. — Да, я устала и измотана. Мне нужно отдохнуть. Давайте заканчивать этот разговор.

— Давайте, — легко согласился Никлас. — Только уж давайте доведем его до конца. Хватит юлить, говорите откровенно.

— Откровенно? — Эмма усмехнулась. — Хорошо. Я действительно не знаю, что Синдикат будет делать с артефактом. Я исполняю приказы, а не отдаю их. И вы правы, Ник, мы действительно должны захватить корабль и артефакт. Корабль мы отведем в безопасную гавань, артефакт будет транспортирован в независимую лабораторию, будут проведены исследования. Никакой спешки. Год, два, три — сколько понадобится, столько и будем изучать. О, Никлас, не усмехайтесь. Никто и не подумает повторить схему сумасшедших Оркнейских аристократов и выпустить в мир двенадцать полубогов. Машину можно будет использовать по–другому.

— Как? — жадно спросил Маккензи. — Как вы собираетесь ее использовать?

— Понятия не имею, — легко ответила Эмма, — для этого и необходимо ее изучать. Ну же, Том! Я предлагаю вам возглавить группу изучения. Подумайте, какой это шанс. Вы стане первопроходцем, откроете новое направление в науке… Пойдемте со мной, Томас! Другого такого случая не представится.

Томас помолчал, задумчиво рассматривая белое лицо девушки, озаренное бликами фонаря. Потом медленно покачал головой.

— Знаете, Эмма… Или Тара? Если бы вы предложили это неделю назад я, не задумываясь, пошел бы с вами. Но сейчас… После всего что я узнал, после всего что я видел… Я вам не верю. Ни вам, ни вашему Синдикату. Мой ответ — нет.

— А я бы не стал спешить, — вдруг произнес Никлас. — Возможно, в этом что‑то есть.

— О, какая неожиданность, — усмехнулась Эмма. — Мистер Охотник, кажется, проявляет неожиданное благоразумие.

— Что вы собираетесь сделать с командой и пассажирами? — неожиданно спросил Никлас, нависая над столом.

— Эвакуировать их с корабля, — Эмма небрежно взмахнула рукой. — Угроза взрыва котла, пожар в трюме, или намек на пробоину. Пусть рассаживаются в шлюпки и убираются.

— Две тысячи человек? — усмехнулся Никлас. — Вы представляете, какая давка будет? Кто‑то обязательно погибнет.

— Жертвы неизбежны в любом случае, — устало ответила Эмма. — К тому же, пассажиров там намного меньше. Мы знаем, что в продажу поступило не больше сотни билетов. Ну плюс сотня экипажа.

— Жертвы неизбежны, — пробормотал Никлас, и его глаза прикрылись, словно он погрузился в неприятные воспоминания.

— Том? — требовательно спросила Эмма. — Ну же, Томас, вы со мной?

— Не знаю, — Маккензи покачал головой. — Мне нужно подумать. День, может быть два. Навести справки…

— К сожалению, у меня нет времени, — сказала Эмма, поднимаясь со стула. — Корабль вышел из Кемета и направляется к Гибралтару. Мне нужно срочно выезжать.

— Не торопитесь, — сказал Никлас, подаваясь вперед. — Я не разрешал…

Внезапно он вскинул голову, с тревогой прислушиваясь к темноте — но опоздал. Томас услышал сухой щелчок взводимого курка, обернулся и чуть не свалился со стула — позади него, в темноте, стояли двое крепких ребят. Выглядели они как местные студиозы — потертые сюртуки, кепи, котелки… У одного даже очки в проволочной оправе. Вот только оба сжимали армейские револьверы, целясь в друзей.

— Фонарь, — пробормотал Никлас, не отрывая взгляда от молчаливых гостей. — Это был сигнал…

— Увы, — с деланной печалью произнесла Эмма, осторожно пробираясь вдоль стола к своим подручным. — Я бы продолжила этот весьма интересный разговор, но у меня действительно нет времени. Нужно спешить. И не вздумайте махать саблей, Ник. Это глупо.

Охотник за головами медленно разжал ладонь, повернулся спиной к столу, оставив саблю лежать на грязной столешнице. Он скрестил руки на груди и с вызовом уставился на вооруженных людей, держащих его на прицеле. Томас, сидевший в пол–оборота к бойцам Синдиката, лишь покачал головой — из этого положения он даже прыгнуть на них не мог. Да и его перчатка еще не активирована. Он так и не включил контакты после бегства из особняка Рейли.

— Заберите у них оружие, — посоветовала Эмма своим охранникам, прячась за их спины. — Хватит глупостей на сегодня.

Один из бойцов синдиката, тот, что носил очки, решительно шагнул вперед. Второй тут же нацелил пистолет в голову Томаса и чуть качнул стволом — мол, без шуток. Никлас, сжав зубы, опустил руки и посторонился. Охранник Эммы похлопал его по карманам, вытащил из плаща складной нож, потом забрал со стола саблю, и повернулся к Томасу.

— Перчатка, — подсказала Эмма, — на левой руке.

Томас взглянул на Никласа, но тот не отводил разъяренного взгляда от Эммы, отступившей в темноту склада. Вздохнув, Маккензи поднял руку и безропотно позволил бойцу Синдиката снять электрическую перчатку. Тот, получив трофей, на всякий случай проверил и карманы ученого, а потом отступил обратно к своему напарнику, что так и не опустил револьвера.

— Ладно, — тихо произнесла Эмма, — думаю, настало время прощаться.

Ее охранник бросил свою добычу на пол, под ноги, вытащил свой револьвер и навел его на Никласа, застывшего у стола.

— У меня есть хорошая новость, — сказала Эмма преувеличенно веселым голосом. — Что бы ни говорили обо мне, я, все же, не настолько глупа, чтобы разбрасываться ценными кадрами. Вам придется подождать здесь некоторое время. Потом за вами приедет экипаж. Вас, Томас, мы перевезем в нашу лабораторию, где попытаемся убедить в том, что сотрудничество — наилучший выход из сложившейся ситуации. Томас, поймите артефакт так или иначе попадет к нам. Если вы хотите получить хоть немного контроля над его использованием — вы присоединитесь к нам. Что до вас, мистер охотник…

Эмма отступила в темноту, совершенно скрывшись из виду, и ее последние слова прозвучали глухо, издалека.

— Никлас, вам придется провести некоторое время за решеткой. О, не надо скрипеть зубами. Считайте это комплиментом — я думаю, вы настолько опасны, что вас нельзя оставлять без дополнительного внимания. Я оценила ваше здравомыслие. Мы обязательно обсудим с вами наше сотрудничество. Скорее всего, лично. Возможно, даже наедине. Но это будет уже после того, как мы получим артефакт. А сейчас, счастливо оставаться, джентльмены. И, умоляю, не делайте глупостей! Вы оба нужны мне живыми и здоровыми. Работать с вами было чистым удовольствием.

Никлас стиснул зубы так, что они заскрежетали, но ничего не ответил. В наступившей тишине были слышны лишь быстрые легкие шаги, что постепенно удалялись. Томас повернул голову и посмотрел в темноту — туда, куда ушла Эмма. Он так и сидел, прислушиваясь к тишине склада, пока где‑то далеко не хлопнула дверь.

Никлас покачал головой, потом устало опустился на стул, положил руки на колени. Его плечи опустились, голова поникла — казалось, он был совершенно разбит. Томас окинул злым взглядом охранников — те невозмутимо стояли в проходе, продолжая держать пленников на прицеле. Ни один из них так и не произнес ни слова, не выказал никаких эмоций. Казалось, это хорошо отрегулированные механизмы — невозмутимые и беспощадные.

— Сколько нам здесь сидеть? — с раздражением спросил Никлас. — Ну? Час, два? Когда появятся ваши дружки?

Охранники не ответили — даже головой не качнули. Может, они глухие — подумал Томас, но потом вспомнил, что Эмма обращалась к ним, когда приказала обыскать пленников. Нет, просто им запретили говорить с пленниками.

— Слышали, что я спросил? — грозно осведомился Никлас и попытался подняться на ноги.

Один из бойцов Синдиката тут же выступил вперед, поднял руку, ткнул стволом в сторону охотника, но близко подходить не стал. Второй даже не дрогнул — и не отвел пистолета от головы Томаса.

— Ладно, ладно, — примирительно сказал Никлас, опускаясь обратно на стул. — Хорошо. Нам не нужны неприятности, да? Но вы, черт возьми, выслушаете меня. Там, на полке, стоит моя сумка. И если вы не хотите, чтобы я начал бузить, вы мне ее подадите. Только тогда я буду сидеть спокойно.

Охранники никак не отреагировали и Никлас сердито нахмурился.

— Да ладно вам, — сказал он. — Перестаньте. Вы слышали, что сказала леди — я ей нужен. Возможно, через некоторое время, мы с вами вместе пойдем на очередное задание, и есть шанс, что кто‑то из вас повернется ко мне спиной во время перестрелки. Черт возьми, ребята, я просто хочу курить! Я всю ночь мотался по окраинам Лонбурга, устал как собака. Если нам придется просидеть здесь пару часов, мне просто необходимо покурить!

Парень в очках бросил косой взгляд на матросский мешок, что стоял у стойки, недалеко от второго охранника. При этом револьвер, направленный на Никласа, даже не дрогнул.

— Да, оно! — радостно подтвердил Никлас. — Там, во внутреннем карманчике. Трубка, уже набитая табаком. Дайте мне ее, и я обещаю тихо и спокойно сидеть тут, пока за нами не приедут. Ну же, парни, вы сами то не балуетесь этой заразой?

Парень в очках едва заметно кивнул и его напарник тут же перевел свой револьвер на Никласа. Очкарик, так похожий на студиоза, сделал пару шагов к стойке, запустил руку в мешок, пошарил в нем, и через минуту достал из него курительную трубку. Дешевая, грубая, с обгрызенным мундштуком, она напоминала скорее обрубок ветки дерева, чем изящные произведения искусства трубочных мастеров. Охранник покрутил ее в руках, сунул палец в черную прогорелую чашу, понюхал ее, нахмурился.

— Уже набита! — радостно объявил Никлас. — Собрался покурить, да так и не успел…

Очкарик взмахнул рукой, и трубка темным пятном метнулась к Никласу. Тот ловко поймал ее на лету и сжал в руке.

— Отлично! — воскликнул он. — Еще бы спичку… А, не надо, тут фонарь…

Томас не отводил взгляда от своего напарника и помалкивал. Чтобы тот не задумал — он явно знал, что делает. Маккензи был уверен — охотник за головами что‑то придумал. Он ведь никогда не курил трубку. Ни разу не доставал ее из мешка — по крайней мере, при нем. Что он затеял?

— Что молчите, мой друг? — обратился к нему Никлас, радостно улыбаясь. — Все будет хорошо. Вот уже и курево есть.

Охотник поднял трубку, продемонстрировав ее другу, потом, словно извиняясь, приложил руку к груди, и медленно повернулся спиной к охранникам. Тот, что следил за Маккензи, отвел в сторону свой револьвер и направил его в спину охотника за головами, подстраховывая товарища. Никлас же медленно склонился над фонарем, снял заслонку, и попытался наклонить его так, чтобы поднести трубку к пламени.

— Вот что мне не нравится в вас, Томас, — неразборчиво проговорил бывший сержант, склоняясь над столом и пытаясь прикурить от фонаря. — В минуту опасности вы цепенеете. Стоите столбом. Просто закрываете глаза и пытаетесь сделать вид, что вас здесь нет. Вот как прямо сейчас.

Томас закрыл глаза, даже не успев поразмыслить над словами охотника. Он плотно сжал веки, затаил дыхание…

Вспышка была настолько яркой, что закрытые глаза не спасли — перед глазами Томаса, казалось, зажглось небольшое солнце. Над его головой раздались два синхронных крика, и Маккензи не открывая глаз, прыгнул со стула в ту сторону. Даже не успев разогнуться, он с разгона налетел на кого‑то, воткнулся плечом во что‑то мягкое… Над головой ударил выстрел, потом второй, Томаса отшвырнули в сторону, он откатился к деревянным стойкам склада и ударился спиной о деревянный столб. Сверху на него упало что‑то мягкое, пыльное, Томас отшвырнул его в сторону, поднимаясь на ноги, открыл, наконец, глаза…

Все было кончено.

Оба охранника лежали на полу, а над ними возвышался разъяренный Никлас, сжимающий в каждой руке по револьверу. Он смотрел в темноту склада, и один из пистолетов еще дымился. Один из охранников под ногами охотника лежал неподвижно, второй постанывал, но крови нигде не было видно.

— Том! — воскликнул Никлас, видя, что его друг поднялся на ноги. — Вы целы? Каков был бросок! Я и не рассчитывал, что вы поймете меня, но…

— В кого вы стреляли? — спросил Томас, пытаясь рассмотреть хоть что‑то в темноте и пороховом дыму.

— Там был третий, — Никлас махнул пистолетом в темноту. — Подстраховывал этих. Я слышал, как он дышит, знал, что он там. Но у меня не было времени добежать до него, пришлось стрелять… Он, кстати, выстрелил первым, но промахнулся.

— А эти? — Томас подошел ближе. — Что с охранниками?

— Жить будут, — сухо произнес Никлас, опуская, наконец, свое оружие. — Пара тумаков. Вы, кстати, очень помогли мне. Если бы не отвлекли на себя вот этого подонка, то я, может быть, и не успел бы…

— Это что такое вообще было? — раздраженно спросил ученый. — У меня до сих пор перед глазами зеленые круги!

— Магниевый порошок, — пояснил тот, озирая поле боя. — Он был в табаке, в трубке. Почти такой же, как используют фотографы, но состав немного другой. Старый трюк, но весьма опасный. Жест отчаянья, так сказать.

Томас поджал губы, наклонился и поднял с пола свою электрическую перчатку, вытащив ее из‑под вороха старого тряпья. Она ничуть не пострадала, и ученый тот час натянул ее на руку.

— И что теперь будем делать? — спросил он, щелкая контактами на запястье.

— Скажите, Томас, — вкрадчиво произнес Никлас. — У вас много денег?

Тот помолчал, смерил товарища долгим взглядом, потом тихо произнес:

— Хватит на пару билетов до Континента и на скоростной поезд до Севильского Гибралтара. Но новые документы…

— Документы бесплатно, — отозвался охотник. — У меня есть определенные… ресурсы. Но вот выбираться из Оркнеи придется тайно и очень быстро. И я уверен, что обращаться в банк за вкладом, по меньшей мере неразумно.

Томас, отринув сомнения, склонился над стонущим охранником и быстро обшарил его карманы. Нащупав толстый кожаный кошелек, он вытащил его на свет и продемонстрировал Никласу.

— Сойдет, — одобрил тот, склоняясь над вторым пленником.

Томас медленно выпрямился, бросил взгляд на своего друга, что обшаривал карманы бывшего охранника.

— Никлас, вы уверены в том, что нам нужно это делать? — тихо спросил он.

— Ни тени сомнений, — отозвался тот, медленно выпрямляясь. — А вы, Том?

Вместо ответа ученый протянул руку, и охотник за головами крепко сжал его ладонь. Оглянувшись, Никлас взглянул на саблю, оставшуюся лежать на столе, и протянул другу револьвер.

— А теперь — вперед, — сказал он. — До самого конца.

Томас кивнул, сжал потной ладонью рифленую рукоять пистолета, переступил через стонущего бойца Синдиката и шагнул в темноту.