1

Капитан Пассажирского Флота Его Королевского Величества Эдвин Рурк стоял у широкого окна, выходящего на правый борт, и всматривался в синеватую дымку у горизонта, скрывавшую побережье. Вчера они миновали Гибралтарский пролив — после остановки в Альхесирасе, где кораблю пришлось провести около суток. При воспоминании о вынужденной стоянке, капитан нахмурился — в порту, расположенном перед проливом, не было причалов, способных принять Левиафан. Припасы пришлось доставлять на лодках, а уголь перегружать с двух барок, подошедших к огромному пассажирскому кораблю. Все было так плохо организованно, что можно было бы заподозрить саботаж. Левиафан и так шел с опозданием на сутки, а тут еще эта вынужденная стоянка.

Эдвин Рурк откашлялся и смахнул с плеча синего мундира несуществующую пылинку. Вышитый золотом воротник, обшлаг рукавов в золотых полосах с Оркнейским гербом — все честь по чести. Капитанский китель так сильно напоминал мундир капитана военного корабля, что Рурк порой забывал, что теперь он на гражданской службе. Это назначение было… неожиданным. Отставка после Такрской компании, была ожидаемой. Потерять во время атаки больше половины боеспособных судов флотилии, но сохранить преимущество на море — такое не проходит незамеченным. Несколько лет он находился в запасе — так это называли в Адмиралтействе. И когда ему, внезапно, предложили командование гражданским судном, пассажирским кораблем, капитан Эдвин Рурк, герой битвы под Санстополем, почувствовал себя оскорбленным. Но потом… потом в Адмиралтействе ему все объяснили. И он принял командование, пошел в этот проклятый рейс, только потому, что после него мог вновь очутиться на военном флоте.

Капитан поправил белоснежную фуражку гражданского флота и отвернулся от окна. Да, окна — ибо назвать иллюминатором эту стеклянную стену у него не поворачивался язык. Огромная командная рубка, так непохожая на военный капитанский мостик парового броненосца, размерами напоминала бальную залу. Огромные укрепленные стекла шли полукругом слева направо, открывая потрясающий обзор на спокойное море, отливающее лазурью. Конечно, пассажирский корабль может позволить себе такое — ему не нужно беспокоиться о шквале вражеских снарядов, способных продырявить даже броневые плиты фрегата.

Рурк отошел от окна, деловитым взглядом окинул помещение мостика — весь этот начищенный паркет, сияющую электрическую люстру, столы и шкапчики, диванчики — весь этот мусор, немыслимый на военном флоте. Хотя, конечно, в новейшей рубке были и преимущества — этого Эдвин не мог отрицать. Штурвал установлен точно по центру, ходит легко и плавно, а главное — рядом машинный внутренний телеграф, доступный и капитану и вахтенному рулевому. Огромный сундук, начиненный электричеством, позволяющая связываться с любым отделением корабля. Поворот рукоятки на Полный Ход, или Стоп — все так просто. Больше не нужно орать в трубку, надрывая глотку, и молиться о том, чтобы главный механик верно разобрал твой хрип.

Пройдясь за спиной рулевого, капитан строгим взглядом окинул наблюдающего, стоявшего рядом с пультом телеграфа, напоминавшим огромный стол, вросший в палубу мостика, покачал головой. Потом направился дальше — к штурманскому столу. Здесь, на Левиафане, не было штурманской рубки — ее роль взял на себя целый угол командной рубки, по привычке именуемой капитанским мостиком. Столы завалены картами, механическими вычислителями, циркулями. Среди этого великолепия возвышается вахтенный штурман, азартно изучающий карту течений. Рядом мнется традиционный матрос–посыльный, обязанный доставлять сообщения штурмана капитану корабля. Теперь в нем нет никакой необходимости, но устав есть устав. Штурманам положен посыльный — значит, будет посыльный.

Рурк медленно проследовал к окнам рубки, выходящим на левый борт, бросил взгляд на спокойные лазурные волны, развернулся. Второй помощник, Литл, долговязый детина, навязанный ему еще в Лонбурге вездесущими бюрократами от Адмиралтейства, все еще колдует над магнитным компасом. Рядом с ним два механика, озабочено переглядываются, делают вид, что размышляют над чем‑то невероятно сложным. Проблема с компасом давняя, и решения ей пока не видно. На современных кораблях с железным корпусом, паровыми котлами, и генераторами электрического тока, магнитная стрелка размагничивается и намагничивается как ей вздумается. Тут нужна исключительная осторожность, чтобы сохранить верный курс. Все чаще говорят о том, что пора сделать электрический компас, но это пока все пустая болтовня…

Рурк одарил благосклонным взглядом молоденького матроса, стоявшего на вытяжку у двери, выходящей из рубки на левое крыло капитанского мостика, нависавшего над палубой, и двинулся дальше. Пацан молодец — первый раз в рейсе, и ни одного нарекания. Старпом хвалит, допускает на мостик — значит, парень и в самом деле не промах.

Обогнув столик вахтенных, в любой момент готовых заменить рулевого или штурмана, капитан Рурк медленно подошел к своему месту у огромной стеклянной стены. Тут у него был его собственный столик — с картами, биноклями, компасами и — внутренним телеграфом. Так же имелось и кресло, заботливо привинченное к полу строителями Левиафана. Рурк им не пользовался. И не собирался. Капитан на мостике, сидящий в кресле, как лорд в Палате Совета… Что за бред.

Эдвин остановился у телетайпа, взглянул в окно, вперед, на нос корабля, уверенно рассекающий мелкие волны. Итак, Гибралтар позади. Левиафан выходит в открытые воды, скоро поворот на север, потом вдоль побережья Севильи, мимо владений Порту, принадлежащих сейчас Веймару, а там уже и до Лонбурга рукой подать. Рейс долгий, но легкий. Забрать пассажиров, забрать груз, развернуться, вернуться в порт… Пассажиров мало, не наберется и двух сотен — мало кто возвращается из колоний. А вот груз… Чертов груз исправно обеспечивает бессонницей капитана больше месяца. Хороший рейс, легкий. Но нервный.

— Капитан!

Рурк резко обернулся, хмуря кустистые брови. Чисто выбритое лицо, загорелое, морщинистое, окаменело. У двери, выходящей на левое крыло мостика, прямо рядом с тем самым многообещающим юнцом, стоял посторонний. Невысокий гражданский в черном плаще, без шляпы. Рыжеватые кудри и огромная борода с баками делали его похожим на одичавшего проповедника, возвращающегося из колониальных пустынь после не слишком удачной миссии просвещения туземцев. Узкие плечи, худые руки, весь нескладный, но глаза… Рурку не понравился взгляд незнакомца. Острый, встревоженный, но вместе с тем исполненный уверенности и решимости. Неудачливые проповедники так не смотрят, так смотрят ребята из штурмовой команды, готовые прыгнуть в шлюпки и отправиться на высадку в самый страшный прибой.

Эдвин резко повернулся и зашагал к незнакомцу. Тот пошел ему навстречу, и чертов сопляк у двери даже не подумал его остановить! Зря его хвалил старпом.

На ходу капитан поймал взгляд второго помощника и поманил его пальцем. Тот понял все верно и двинулся навстречу незнакомцу, потянув за собой одного из механиков, копавшихся в компасе.

— Как вы сюда прошли? — резко спросил Рурк шагая навстречу незваному гостю. — Прошу вас немедленно покинуть мостик.

Человек в черном плаще, совершенно неуместном в этих теплых широтах, сам шагнул навстречу капитану и в мгновенье ока оказался с ним лицом к лицу.

— Секретная служба Его Величества, — быстро и тихо произнес он, не отрывая взгляда синих глаз от сурового лица капитан. — Никлас Райт.

Молодой человек быстро поднял руку и поднес ладонь к лицу капитана. В черной толстой перчатке, выглядевшей такой же неуместной, как и теплый плащ, блестел имперский жетон с выбитым номером подразделения и именем. Рурк смерил незнакомца грозным взглядом, грубо выхватил у него из руки жетон, и поднес поближе к глазам. Он хорошо знал эти штуковины — навидался их перед выходом в рейс. За подделку — петля. И обладателю жетона и мастеру его изготовившему. И все же…

Капитан глянул за спину незнакомца — молодой матрос уже шел к ним, а штурман и его помощник поднялись из‑за стола. Рурк взмахнул рукой, призывая их вернуться на места. Жетон был настоящим. Во всяком случае, следов подделки капитан не заметил. А в этом чертовом рейсе подобный жетон мог быть у каждого второго.

— Что случилось? — тихо спросил он, возвращая жетон пареньку, что не был похож на секретного агента. — План изменился?

— Опасность, — откликнулся тот в полный голос. — Вооруженная группа пиратов в ближайшее время попытается захватить корабль и направить его к южным островам.

Рурк услышал, как за спиной фыркнул кто‑то из механиков, сопровождавших второго помощника, но сам ухом не повел. Да, смешно слышать такое в наше время, но ровно до той поры, пока кто‑то не пальнет тебе в спину из армейской винтовки, как это было десять лет назад в порту Кеммета.

— Вы предупредили охрану груза? — тихо спросил Рурк, наклоняясь к самому уху агента. — Капитан Моррис знает об этом?

— Его введет в курс дела мой напарник, — ничуть не таясь, продолжал агент, и Рурк нахмурился, недовольный таким пренебрежением к протоколу секретности. — Но нам нужно действовать быстро. Вы должны предупредить команду, отдать приказ поднять все вахты и приготовится к нападению. Необходимо вооружить ваших людей — всех, кто способен держать в руках оружие.

— Вы это серьезно? — недоверчиво переспросил Рурк. — Конечно, на борту есть оружие, и часть матросов обучена обращению с ним, но, все‑таки это не военный корабль. Неужели капитан Моррис…

— Капитан Моррис получит свои приказы, — оборвал Рурка секретный агент. — И очень скоро. Сейчас ваша задача — поднять всю команду по тревоге и сформировать вооруженный отряд. Это приказ, капитан. Не мой. И он не должен обсуждаться.

— Хорошо, хорошо, — раздраженно откликнулся Рурк, сжимая огромные кулаки. — Будь по–вашему. Сейчас я вызову старпома и поручу ему…

Эдвин так и не понял, что произошло — перед глазами вдруг вспыхнули искры, ноги его подкосились, и капитан Левиафана с размаха сел на пол, прямо рядом с секретным агентом. И, подняв взгляд, ошеломленно уставился на чудовищную картину.

Второй помощник, громила Литл, мрачный как на похоронах, приставил к голове секретного агента огромный армейский револьвер. Один из механиков, целился в самого капитана из такого же чудовищного орудия, а второй, встав в центре рубки, водил перед собой аж двумя подобными штуковинами, держа всю вахту под прицелом.

— Литл, — прохрипел капитан. — Ты спятил? Богом клянусь если…

— Заткнись, Рурк, — зло бросил второй помощник. — Первый кто шевельнется, получит пулю! Ясно?

— Литл, — повысил голос капитан. — Ты не понимаешь, это…

Холодный ствол револьвера коротко ткнулся в висок капитана, оборвав его речь на полуслове. Рурк раздраженно мотнул головой. Первый из механиков — щуплый чернявый паренек в замызганной штормовой куртке — придвинулся ближе, встав за спиной Литла, и выразительно прицелился прямо в лоб своему капитану.

— Всем молчать и оставаться на местах, — рявкнул Литл. — Сэм, аккуратней со стариком. Он нам еще понадобится. Мистер Пип — сигнал. Сигнал!

Механик, вооруженный двумя револьверами, осторожно двинулся с места, и сделал пару шагов к пульту внутреннего телеграфа. Настороженно поглядывая на замершую на местах команду, он повернул нужную рукоять, посылая приказ в машинное отделение, и через мгновение над кораблем раздался протяжный гудок — один единственный, но чертовски длинный.

— Ход, — рявкнул Литл. — Стоп машина. Ну!

Механик, поименованный Пипом, шагнул к рулевому, ткнул ему в спину револьвером. Тот, не отрывая взгляда от морской глади, медленно протянул руку и перевел рукоять внутреннего телеграфа в положение «Стоп Машина». Коротко звякнул звонок, подтверждая сигнал, и мистер Пип отступил обратно в центр рубки, подняв оба револьвера.

— Если кто‑то из вас двинется, то получит пулю, — грозно заявил Литл, — а потом получит пулю этот старикан. Подчиняйтесь приказам и тогда уцелеете.

Рурк потрясенно смотрел снизу вверх на второго помощника и на механика, стоявших прямо над ним. Он понял, конечно, понял, что происходит, но это просто какое‑то безумие.

— Пип, возьми линь, свяжи старика, — процедил Литл пристально разглядывая секретного агента, что был совершенно невозмутим. — Сэмвайс, проследи.

Рурк покосился, окинув взглядом рубку. Вахтенный штурман, мистер Битц, бледный до синевы, сидел за столом с картами, сверля глазами Литла. Помощник штурмана, не успевший сесть, стоял рядом со столом, сжимая кулаки. Матросик у дверей таращился на невиданное зрелище, боясь, кажется, даже вздохнуть. Пираты. Но Литл! Механики! Как они все могли…

Мистер Пип подошел к капитану сжимая в руках длинный линь, видимо заранее припрятанный на мостике. Механик, окрещенный Сэмом перестал целится в Рурка и поднял свое оружие, беря на прицел штурмана, его помощника и бледного как простыня, посыльного. А Литл, опустив револьвер, подступил ближе к секретному агенту, стояшему неподвижно, вскинув руки в перчатках на уровень плеч. Он казался совершенно невозмутимым, и, кажется, даже не удивился.

— Легендарный Никлас Райт, — прорычал Литл, разглядывая бородатое лицо агента. — Меня предупреждали о тебе. Армейская разведка, да?

Агент не ответил. Литл медленно протянул руку, ухватился за бороду, потянул ее, потом резко дернул. Фальшивая борода с противным треском отлепилась, обнажив чисто выбритый и худой подбородок. Секретный агент поморщился, но ничего не сказал.

— Забавно, — проговорил Литл. — Судя по рассказам о твоих подвигах, ты должен быть гигантом с железными руками. А ты — щупленький доходяга. Эй, Райт, с тобой говорю! Я думал ты постарше. Что скажешь?

— Скажу, что в чем‑то ты прав, — медленно произнес Томас Маккензи и опустил руки.

 

2

Когда Ник миновал длинный трап, ведущий с пассажирских палуб в глубины корабля, наверху раздался длинный корабельный гудок. Чертыхнувшись, охотник за головами застучал каблуками, спускаясь все глубже в недра корабля. Он, судя по всему, опаздывал. Чертовски опаздывал. Но это судно…Это лабиринт какой‑то. На чертежах все выглядело предельно просто. Верхняя палуба, палуба первого класса, вспомогательная, коридоры, трюм. Все рядом, все близко. Вот только на практике оказалось, что Левиафан действительно огромен.

Сосредоточено сопя, Райт спрыгнул в узкий коридор без дверей, едва освещенный парой электрических свечей, и побежал в его дальний конец, туда, где должен был располагаться вход в секретный трюм.

Он изучал украденные на верфях чертежи Левиафана около суток — с тех самых пор, как им с Томом удалось пробраться на корабль во время его стоянки в Гибралтаре. Дальнее путешествие осталось позади. Скоростные пакетботы, дирижабли, поезда, границы, таможни, — все это слилось в неразборчивой ком воспоминаний. Но они успели — как раз к погрузке. Проникнуть на барку с углем и прикинуться грузчиками не составило никакого труда — рабочих рук в порту вечно не хватало, а пара дублонов, сунутая в нужные руки, была способна творить чудеса. Гораздо сложнее было затеряться среди погрузочной команды Левиафана и выбраться из угольных ям в пассажирские отсеки. Но им удалось и это. Ночь, замешательство команды, когда в углу вспыхнули подозрительные искры, быстрое переодевание — и вот два солидных пассажира бродят по нижним палубам, заблудившись в лабиринтах огромного корабля. Найти укромный уголок в кабель–трюме они смогли лишь через пару часов. В крохотной комнатушке, заваленной бухтами канатов, ненужными на паровом судне, они с Томом и провели ночь. Они изучали все те обрывки схемы корабля, что им удалось достать и составляли план действий. План — дерзкий до безумия и абсолютно сумасшедший — был готов к утру. И вот теперь, когда настала пора действовать.

Ругнувшись, Ник вприпрыжку помчался по коридору мимо запертых кают. Он чувствовал, что опаздывает, более того — он знал это, но не мог ничего поделать. Длинный плащ, скрывавший оружие, развевался, котелок сполз на самые глаза, но Никлас даже и не подумал его поправить — он торопился.

В самом конце коридор заканчивался глухой стеной. Здесь был поворот налево, ведущий в крохотный предбанник, отмеченный на карте как комната инструктажа. В него, с разгона, и влетел Никлас. И встал как вкопанный.

Посреди крохотной комнатки стоял простой стол с пустой столешницей. За ним, на шатком стуле, сидел молодой человек в черном костюме. Его голова была запрокинута к потолку, а на шее виднелся лихой разрез. Из него все еще сочилась кровь, стекавшая по черному рукаву бессильно опущенной руки.

Никлас сунул руку за пазуху, вытащил маленький револьвер и быстро окинул взглядом комнатку. Две двери. Одна — большая, железная, с колесом, управляющим запорами, чуть приоткрыта. Вторая — обычная, деревянная, ведущая в соседнюю комнату, открыта настежь.

Затаив дыхание, Никлас обогнул стол и заглянул в открытую деревянную дверь. За ней скрывалась большая каюта, с двухъярусными матросскими койками и рундуками. Четыре койки по углам — восемь спальных мест. Большинство пустовали, но две, самые ближние к двери… Никлас тихо выругался. На ближайших лежали два трупа. Молодые ребята, укрытые одеялами, они, видимо, даже не успели проснуться, когда чей‑то нож располосовал им шеи. Профессиональная работа — быстрая, тихая.

Сжав зубы, охотник оглядел пустую комнату. Постели прибраны, но тут явно жили больше трех человек. Его взгляд зацепился за краешек мундира вывешенного на спинку самой дальней койки. Темно–синий камзол с алым — цвета королевской морской пехоты. Итак, охрана у груза все‑таки была. Но почему такая небольшая? Чтобы не привлекать лишнего внимания?

Развернувшись, Никлас вернулся к столу и быстро осмотрел труп сидящий на стуле. Молодой, крепкий, без парика. Видимо, офицер, или дежурный. На полу, около ножки стула — большой армейский револьвер Адамс — точно такой, какой отобрали у Райта при памятном визите в загородный дом Спикера Совета.

Даже не задумавшись, Ник нагнулся, подхватил с пола револьвер. Спрятав обратно в наплечную кобуру свой маленький пистолетик, охотник крепко сжал в сухой ладони рукоять Адамса и обернулся к приоткрытой железной двери. Кто бы это не сделал, они, скорее всего внутри. Караулят вход, или заняты своими делами? Сколько их? Что они хотят сделать с грузом?

Прикрыв глаза и обратившись в слух, Никлас шагнул к двери, осторожно приоткрыл ее и бесшумно просочился в образовавшуюся щель, нырнув в темноту, как в воду.

Трюм, действительно, был огромным, — и темным, как уснувшая преисподняя. Сквозь дверь Никлас вышел на железный навесной помост, уходящий в темноту и огибавший, видимо, весь трюм. Отсюда, вниз, к центру, спускалась большая железная лестница. Из приоткрытой двери лился яркий свет, но его хватало лишь на то, чтобы осветить крохотную площадку из железных прутьев.

Никлас, не собиравшийся стоять на свету, бесшумно скользнул в сторону, за высокую груду деревянных ящиков, стоявших на помосте. Спрятавшись за ними, охотник осторожно выглянул из‑за угла, пытаясь хоть что‑то рассмотреть в этом огромном зале. После светлого коридора глаза не сразу привыкли к темноте, но через минуту Райт начал разбирать зыбкие очертания предметов. Прежде всего, он осмотрел площадку у входа и увидел еще три тела. Они лежали чуть в стороне, на железном пандусе, с другой стороны от Райта. А еще один труп лежал прямо на железных ступеньках, ведущих вниз, к дну трюма. Похоже, на помощь охраны груза больше нельзя рассчитывать.

Высунувшись из‑за ящиков, Никлас собрался было ступить на лестницу, чтобы спуститься вниз, но тут, в глубине зала, вспыхнул свет. Охотник за головами тут же нырнул обратно за ящики, не сводя глаз с разгорающихся огоньков.

К первому огоньку добавился второй, потом вспыхнул еще один… Там, в центре зала, кто‑то зажег несколько переносных фонарей и поставил их на пол. Постепенно разгораясь, они давали все больше света. Затаив дыхание, Никлас наблюдал за тем, как из темноты медленно выступают угловатые очертания груза.

Прямо перед фонарями высилась огромная деревянная коробка из грубых досок. Высотой она была с одноэтажный дом, а вот шириной — не больше трех ярдов. Фонари, установленные рядом со щитом из досок, уходящим вверх, в темноту, не могли полностью осветить эту странную конструкцию, но Никлас знал — их поиски закончены. Внутри этой гигантской коробки могло находиться только одно — тот самый артефакт.

Свет фонарей постепенно разгонял темноту в трюме, и Никлас стал замечать детали, ранее скрытые от его глаз. Вокруг артефакта в коробке — ряды деревянных ящиков. Их много, очень много. Сверху, с невидимого в темноте потолка, свисают цепи, веревки с блоками, крюки. За ящиками видны тюки — плотно упакованный в мешковину груз. Да, этот рейс не был только прикрытием — трюм действительно заполнен товарами. Но какими? Имеют ли они отношение к артефакту, или это просто прикрытие?

Перед фонарем мелькнула тень и Никлас замер, вжимаясь в деревянные доски ящиков. Внизу, у артефакта, в ярком свете фонарей, вдруг появился человек. Потом второй. Вдвоем они что‑то уложили на пол — небольшую коробку, опутанную веревкой. Потом из полутьмы показался еще один человек, с коробкой поменьше. В полутьме двигались еще тени — двое или трое… Большой отряд. Пять человек минимум. Какого черта они делают? Им же нужно просто повернуть корабль! В самом деле, не собираются же они просто достать громадину артефакта из трюма на ходу…

Не достать — понял вдруг Никлас, заметив еще один ящичек опутанный веревками — взорвать. Это взрывчатка. Зачем? В темноте мелькнул отблеск фонаря на густой копне рыжих волос, и Райт прикусил губу. Эмма. Ну конечно, куда без нее. Отдает приказы, командует, рыжая бестия.

Охотник за головами сжал зубы, высунулся из‑за ящика, пытаясь рассмотреть поподробнее, что происходит там, внизу, у артефакта, и тут же, заслышав шорох за спиной, рванулся назад.

Его спасло только то, что он инстинктивно попытался спрятаться обратно в свое укрытие, а не убежать. Рванувшись назад, Никлас чуть не сбил с ног убийцу, зашедшего ему за спину. Рывок охотника за головами застал бандита врасплох — он отшатнулся, ударился о ящики, а затем жертва врезалась в него спиной, вышибая дух.

Рука с ножом, тянувшаяся к шее Ника, проскользнула над его плечом и замаячила в темноте перед самым лицом. Охотник ухватил ее за запястье, потом сильно мотнул головой назад. От вспыхнувшей в затылке боли из глаз брызнули искры, но его противнику пришлось куда хуже — судя по сдавленному крику и хрусту, его нос превратился в кровавое месиво. Не давая убийце опомнится, Никлас ловко вскинул его схваченную руку на плечо и рванул вниз. Рука с ножом неестественно выгнулась в локте и с сухим треском сломалась. Убийца, уже не скрываясь, завопил от боли во все горло, а Ник выкрутив из обмякших пальцев нож, перехватил его лезвием к себе, и ударил за спину — раз, второй, третий. Каждый раз нож туго входил в тело убийцы, не перестававшего вопить. Охотник рванулся вперед, вырываясь из захвата, развернулся, толкнул скрючившегося от боли бандита обратно на стену ящиков, а потом одним ударом вколотил длинный узкий нож прямо в белевший в темноте воротничок рубахи. Убийца захрипел, повалился на пол, хватаясь руками за пробитое горло, но Никлас уже потерял к нему интерес.

Выхватив армейский револьвер, подобранный у стола дежурного, охотник за головами развернулся к трюму. Бандиты, раскладывавшие взрывчатку у артефакта, уже бежали к железной лестнице, — на крик. Один, сжимавший в руке револьвер, добрался до нижних ступенек, и Никлас решил, что ждать больше нечего. Он вскинул свое оружие и выстрелил. Большая свинцовая пуля ударила бандита в грудь и швырнула его с лестницы обратно на пол. Вторым выстрелом Никлас свалил здоровяка, шедшего за своим товарищем. Третий, чуть отставший от напарников, метнулся в темноту и Никлас выстрелил ему вслед — в темный зыбкий силуэт. Пуля из армейского револьвера ударила бандита под лопатку, швырнула вперед. Бедняга нырнул в груду ящиков, развалил ее, и затих.

На мгновение в трюме воцарилась тишина, казавшаяся неестественной после оглушительного грохота выстрелов. Было слышно, как скрипят невидимые в темноте упаковки грузов и звенят свисавшие с потолка цепи. Над головой Ника плыло зыбкое облако порохового дыма, и охотник, бросив на него быстрый взгляд, поспешно нырнул в сторону, обойдя груду ящиков с другой стороны.

Он пристроился у деревянного угла, продолжая держать на прицеле пятно света в центре трюма. Деревянная стена ящика, скрывавшего артефакт, уходила вверх, в темноту, подобно скале. У ее подножья стояли три фонаря и лежали небольшие длинные ящички. Вот и все, что сейчас было видно Никласу. Медленно, стараясь не шуметь, охотник вытащил левой рукой крохотный бельгийский пистолет и сжал его в потной ладони. Сколько их еще осталось? Двое? Трое?

Из темноты вдруг вытянулась длинная палка. Она потянулась к ближайшему фонарю, ткнулась в него, пытаясь опрокинуть, и Никлас тут же выстрелил — наугад, в темень. Пуля канула в недра трюма, оглушительно лязгнув о железо. Палка же опрокинула фонарь и тут же скрылась в темноте. Старый морской фонарь, с водой меж стенок, опрокинулся, и вода залила фитиль.

— Никлас! — тихий женский голос пришел издалека, из темноты. — Никлас, это вы?

Охотник за головами, услышавший знакомые интонации, лишь крепче сжал зубы и прицелился в темноту. Эмма. Ну конечно. Кто же еще.

— Никлас, я знаю, это вы, — продолжала невидимая в темноте девушка. — Хватит палить, сержант. Вы можете попасть во взрывчатку, и тогда нам всем крышка.

Никлас кинул косой взгляд на маленькие ящички, уложенные к основанию огромной упаковки артефакта, но ничего не ответил — не хотел выдавать свое местоположение.

— Давайте лучше поговорим, — продолжала Эмма. — Послушайте, Ник, может, хватит воевать? Мы хотим одного и того же — чтобы эта штука не попала в руки Оркнеи.

Никлас бесшумно отступил в темноту и сделал несколько шагов в сторону, обогнув деревянные ящики слева. Ему пришлось отойти довольно далеко от входа, но он все еще держал его под прицелом. Из открытой двери бил луч света, освещавший железную площадку и лестницу, уходящую в трюм. Никто не выйдет из этого помещения, не получив пулю от бывшего сержанта разведки.

— Никлас, позвольте нам выйти, и никто не пострадает, — продолжала говорить Эмма. — Корабль уже в наших руках. Вы чувствуете, как он замедляет ход? Слышите — машины остановились? Левиафан ляжет в дрейф, мы объявим общую эвакуацию, а когда пассажиры покинут судно, мы уведем корабль на юг, к дальним островам, в одну очень уютную гавань. Никто не пострадает. Слышите, Ник?

— Зачем вам взрывчатка? — крикнул охотник и тут же метнулся в сторону, ожидая выстрела на звук.

Никто не выстрелил и Никлас, перебежавший на другую сторону баррикады из ящиков, опасливо выглянул из‑за угла.

— Это на крайний случай, — твердо ответила из темноты Эмма. — Если все пойдет плохо, то… Артефакт не должен попасть в руки Оркнеи. Иначе случится то, о чем так красочно рассказывал Томас. Кстати, а где он? Где наш верный рыцарь на белом коне?

Никлас не слушал низкий, чуть с хрипотцой, голос Эммы. Он уловил какое‑то движение в темноте, на самом краю железного пандуса, опоясывающего трюм, и понял, что к нему уже кто‑то подбирается. Подняв револьвер, охотник за головами прицелился в темноту, но потом с тревогой обернулся. Если их двое, то разумнее взять цель в клещи. А если их больше?

— Ничего не выйдет, — без всякого смысла выкрикнул Ник, отступая к железной стене трюма, прервав очередную тираду рыжеволосой стервы.

— Выйдет, — донеслось из темноты. — Никлас, мы еще можем заключить контракт, все будет хорошо, мы пойдем вместе этой дорогой…

Темнота в паре шагов от Ника зашевелилась, и охотник без колебания выстрелил в зыбкие очертания человеческой фигуры. Бандит, подбиравшийся к нему, вскрикнул, рванулся вперед, но Ник выстрелил еще раз и револьверная пуля, попав в грудь наемнику, швырнула его обратно во тьму.

Бросив опустевший армейский Адамс, Никлас прыгнул обратно к ящикам — и вовремя. Со стороны лестницы раздался выстрел, и пуля звонко впилась в стену трюма, прямо туда, где секундой раньше стоял Никлас. Он тут же выстрелил в ответ — на вспышку, с левой руки, так и не успев переложить пистолет в правую. Выстрелил два раза — и был вознагражден протяжным криком раненого бандита.

Никлас выстрелил еще раз, целя в то место, что было чуть ниже вспышки выстрела. Из темноты раздался протяжный хрип, а потом грохот — как если бы кто‑то перевалился через железные перила пандуса и упал в груду ящиков на дне трюма.

Переложив бельгийский пистолетик в правую руку, Никлас бесшумно вернулся обратно к своему укрытию, туда, где лежал мертвый убийца. Да, они правило отсчитали шесть выстрелов. Чего они не учли — так это того, что у жертвы будет второй пистолет.

— Ну же, Эмма, — насмешливо произнес Никлас, свободной рукой лихорадочно обшаривая тело зарезанного убийцы. — Расскажите мне еще о том, что все будет хорошо.

— Вы об этом еще пожалеете, Райт, — выкрикнула девушка, прятавшаяся в темноте трюма. — Пожалеете, что не приняли мое предложение, когда была такая возможность!

— Взрывчатка, — крикнул в ответ Никлас. — Уберите эту чертову взрывчатку из трюма, и я вас выпущу, Эмма!

В ответ раздалась вспышка цветастой уличной брани, да такой, что у Ника, выросшего на лонбурских улицах, огнем вспыхнули уши.

Охотник, не нашедший пистолета у убийцы, с сожалением вытащил из его горла длинный нож, и снова отступил в темноту. Неплохо бы пошарить в карманах у тех, кто лежит подальше, но выходить из укрытия опасно. Кто знает, сколько их еще там — в трюме? Может, осталась одна Эмма. А может, и нет. И шанс нарваться на пулю…

— Бегите, Никлас, — с насмешкой выкрикнула из темноты Эмма, — бегите, пока открыта дверь! Спасайтесь!

Бывший штаб–сержант армейской разведки Второго Экспедиционного Бангалорского Корпуса бесшумно отодвинулся обратно в темноту, держа пистолет перед собой. Эмма отсюда не выйдет. И не решится взорвать взрывчатку, пока она сама здесь. Но и сам он не может выйти из трюма. Кажется, в той бангалорской игре это называется пат?

Никлас поежился — в трюме было довольно прохладно. От пороховой гари, витавшей над железным пандусом после выстрелов, першило горло. Пот заливал глаза, а ушибленный затылок болел, словно по нему треснули дубиной. Ничего. Он выдержит. Теперь — все зависит от Томаса. Все идет по плану.

 

3

Маккензи резко опустил руки. Мятежный помощник капитана и его сообщник стояли так близко, что ученому не нужно было тянуться — он лишь слегка коснулся запястья одного и шеи другого. Громкий треск и вспышка молний совпали с истошным воплем пораженного электричеством механика, успевшего лишь вскрикнуть, перед тем как все мышцы в его теле резко сократись, швырнув хозяина на землю.

Все случилось так быстро, что никто не понял что произошло. Двое мятежников под треск и грохот повалились на палубу, а третий, пытавшийся связать капитана длинным линем, успел лишь приоткрыть рот.

Маккензи не стал медлить. Припоминая уроки Никласа, он рванулся вперед и с разбега, как учил Ник, пнул сапогом в живот пирату. Тот попытался увернуться, но не успел — удар отшвырнул его назад, к стене. В тот же миг рубка взорвалась криками — опомнившиеся вахтенные кинулись на изменников и лишь рулевой сохранил спокойствие — он остался у штурвала и даже не повернул головы — все вокруг могло гореть огнем, а он должен был оставаться на посту.

— Держите их, — гремел басом опомнившийся капитан Рурк, — вяжи негодяев!

Штурман и его помощник первыми добрались до уцелевшего пирата в форме механика. В четыре руки они подхватили подонка, поставили его на ноги, и здоровенный бородатый штурман с заметным удовольствием размахнулся и отвесил пытающемуся сопротивляться пирату знатную оплеуху. Голова негодяя мотнулась, он сдавленно всхлипнул, покачнулся, и тут же помощник штурмана мощным толчком сбил его с ног. Он уложил пирата носом в пол, уселся на него сверху, и предоставил штурману возможность спокойно обшарить карманы мятежника.

Томас не успел даже вмешаться — опомнившиеся матросы действовали споро и ловко, словно всю жизнь только тем и занимались, что ловили преступников. Пара вахтенных матросов успела добраться до упавших подонков даже раньше капитана. Матросы в мгновенье ока отобрали у бесчувственных пиратов оружие, а потом один из них с заметным сомнение потыкал ботинком в бок неподвижного второго помощника.

— Что за чертовщина? — сердито выкрикнул поднявшийся, наконец, Рурк. — Что тут происходит?

— Пираты попытались захватить ваш корабль, — быстро отозвался Томас, незаметно отключая электрические контуры в перчатках. — Прошу прощения, что подверг вас опасности, но нам нужно было знать, кто из команды в этом замешан.

В пылу борьбы форменная фуражка слетела с головы Эдвина и сейчас, когда капитан покачал головой, его седые кудри вздрогнули, пытаясь стать дыбом.

— Они живы? — спросил он у Томаса.

— Очнуться, — отозвался ученый. — Позже.

Рурк снова покачал головой, потом выхватил из руки вахтенного револьвер, подобранный с пола, и решительно обернулся к штурману, что возвышался над последним пиратом и обшаривал его карманы.

— Этих — вязать, — распорядился капитан, махнув оружием в сторону потерявших сознание пиратов. — А этого — перевернуть.

Бородатый штурман послушно перевернул уцелевшего подонка в форме механика и тот злобно воззрился на капитана, нависавшего над ним.

— Кто еще? — тихо спросил капитан, прицелившись в лицо мятежника из огромного револьвера. — Сколько вас всего в моей команде? Ну!

Механик побледнел, на его лбу выступили капли пота, но он ничего не ответил. Лишь сжал зубы и покачал головой.

— Позвольте мне, — сказал Томас, подходя ближе. — Минутку…

Он поднял левую руку, продемонстрировав пленнику толстую черную перчатку. Потом сжал кулак, распрямил пальцы и соединил указательный и большой, сложив из них колечко. На кончиках пальцах с треском вспыхнула крошечная голубая молния, и штурман с капитаном одновременно отшатнулись.

— Не знаю! — заорал пират. — Не знаю! Сэм и я… мы просто выполняли распоряжения второго помощника Литла!

Рурк нахмурился, обернулся, бросил долгий взгляд на неподвижное тело долговязого. Тот лежал без сознания, а из уголка приоткрытого рта сочилась струйка слюны.

— Придется подождать, — с сожалением произнес капитан. — Мистер Райт… или все‑таки не Райт?

— Не Райт, — сухо отозвался Томас. — Я Маккензи, помощник штаб–сержанта Райта. Сам он сейчас общается с охраной груза. Это его приоритетная задача, понимаете?

— Понимаю, — мрачно бросил капитан. — Что ж, спасибо за помощь, мистер Маккензи. Думаю, сейчас вам лучше присоединиться к своему командиру, а мы…

— Капитан! — воскликнул Томас. — Вы думаете это все? На вашем судне большая вооруженная группа бандитов! В нее входят и некоторые члены вашей команды! Это только начало, Рурк, поймите! Нужно вооружить команду, прочесать судно, связаться со всеми отсеками. Вы же слышали гудок — это знак другим пиратам…

— Только начало? — прорычал капитан. — Сандерс! Возьмите револьвер. Этих вязать и в угол. Тич, Слим — заприте двери.

Не обращая больше внимания на Томаса, капитан быстро подошел к рулевому, склонился над рундуком у самого штурвала, отпер его ключом, висевшим на шее, и достал большой армейский револьвер. Новенький, блестящий, еще не бывавший в деле.

За это время матросы вахты, вооруженные пистолетами пиратов, заняли свои посты у двух дверей рубки, выходящих на смотровой мостик. Штурман и его помощник ловко скрутили бесчувственных пиратов обрезками линя и откатили их к дальней стене. Последнего, бледного и мокрого, как мышь, прикрутили к одному из закрепленных у стены стульев и завязали ему рот широким полотенцем. Приказы капитана были выполнены быстро и четко, так, словно вахта ежедневно репетировала.

Томас оглядел рубку и подошел к капитану, что склонился над большим пультом внутренней связи корабля, пылающего начищенной латунью.

— Машины остановлены, — пробормотал Рурк, заметив приближающегося агента. — Нет связи с машинным отделением. Вообще нет связи. Эти негодяи…

— В первую очередь испортили связь, — подхватил Томас. — Я как раз собирался сказать вам об этом капитан. Это не просто пираты, вы понимаете? Это хорошо организованная боевая группа.

— Кто это? — тихо спросил Рурк. — Просто бандиты?

Маккензи пожевал губу, размышляя, что ответить. Он желал пускаться в долгие объяснения.

— Нет, — наконец решительно сказал он. — Не совсем. Это долго объяснять. Но им нужен груз. Вы понимаете, о чем я говорю, капитан Рурк?

— Да, — мрачно отозвался тот. — Будь он проклят, этот груз. Но почему сейчас, здесь?

— Мы прошли Гибралтар, — отозвался Томас. — Они надеялись захватить корабль и повернуть на юг. Ниже, у берегов африканских владений Севильи, есть много мелких островов, что официально принадлежать Севилье, но фактически никем не заняты.

— И где можно разгрузить корабль, — Рурк кивнул и тут же нахмурился. — Но… Пассажиры! У меня здесь двести душ! Это намного меньше, чем планировалось, но все‑таки…

— Они не просто так остановили машины, — сказал Томас. — Думаю, они планируют объявить эвакуацию. Если бы им удалось захватить капитанский мостик, то…

— То они просто приказали бы всем покинуть судно, — перебил ученого капитан. — Проклятый Литл! Он, конечно, парень не сахар, но чтоб такое…

— У этих людей много союзников, — отозвался Том. — Капитан, нам надо действовать быстро и решительно, иначе мы потеряем судно.

— Да, — бросил капитан. — Действовать. Сандерс!

Штурман, тихо переговаривавшийся с рулевым, обернулся к Рурку.

— Капитан?

— Сандерс, возьмите Тича и спуститесь к старпому Мозесу. Расскажите ему что происходит. Пусть вооружит дежурную вахту второй палубы и прочешет отделения. В первую очередь пусть пошлет людей в машинное отделение и радиорубку. И — сюда. Десяток человек, не меньше. Объявите тревогу по кораблю, все вахты — подъем.

— Вы доверяете старпому? — перебил Рурка ученый. — Хорошо его знаете?

— Как облупленного, — проворчал капитан. — Уж Мозесу то можно верить. Надеюсь, у него в команде нет предателей.

— Тогда лучше я пойду, — быстро сказал Том. — Вам нужно удержать рубку управления любой ценой. А мне все равно надо спуститься в трюм, найти Райта и капитана Морриса. Нужно рассказать им что происходит, и узнать, что происходит у них.

Рурк обернулся и окинул долгим взглядом защитников рубки. Рулевой, штурман, его помощник, двое вахтенных и сопляк у двери. Огромные окна, хлипкие двери, деревянные стены… Капитан нахмурился.

— Хорошо, — сказал он. — Мне действительно понадобятся все, кто есть. Я не могу сейчас отослать своих ребят. Вы знаете, куда идти?

— Вторая пассажирская палуба, уровень ниже, там каюты для отдыха между дежурствами, — отбарабанил Том, всю ночь изучавший чертежи корабля.

— Верно, — пробормотал капитан, смерив собеседника долгим взглядом. — И все же… Эй, парень! Джеймсон!

Молодой матрос отлепился от окна в двери рубки и опрометью бросился на зов капитана. Подбежав ближе, он стал по стойке смирно и задрал к потолку худой розовый подбородок.

— Матрос Джеймсон, капитан!

— Ступайте вместе с мистером Маккензи, — сухо сказал капитан, оглядев юнца. — Проведите его к старшему помощнику Мозесу. Потом поступаете в распоряжение старпома. Задача ясна?

— Так точно, господин капитан!

Рурк обернулся к Томасу и ученый внезапно увидел, что капитан вовсе не такой железный, как казалось на первый взгляд. Под глазами залегли темные круги, на лбу собрались глубокие морщины, щека подрагивает… Выдержит ли старикан такое испытание?

— Идите за сопляком, — бросил Рурк. — Найдите Мозеса, передайте ему мои распоряжения. Пусть пришлет помощь и займется прочесыванием палуб. Можете сказать ему — Мадагаскар.

— Что это значит? — спросил Томас. — Какой‑то код?

— Нет, — отозвался капитан. — Просто так он будет знать, что вы пришли от меня. Там тоже была одна похожая заварушка.

— Хорошо, — отозвался Том. — Я передам ваши распоряжения старпому, а потом спущусь к грузу.

— Пусть попробует наладить связь, — бросил капитан. — Если не удастся, пусть шлет вестовых. Нам нужно знать, что происходит на судне, чтобы принять правильное…

Грохот раскатившийся над кораблем заглушил речь капитана. Рубка ощутимо дернулась — и вовсе не от очередной волны. Взрыв был настолько громким, что у Томаса зазвенело в ушах. Исполненный самых дурных предчувствий он бросился к двери, распахнул ее и выскочил на левое крыло мостика, нависавшее над прогулочными палубами. Над центром корабля, между двух труб, выкрашенных серым и красным, поднималось облако черного дыма. Даже отсюда Томасу были видны языки пламени, лизавшие белую надстройку, походившую на дом с множеством окон.

— Они… — выдохнул капитан, очутившийся рядом с Томасом. — Они взорвали мой корабль!

Маккензи ничего не успел ответить — с другой стороны рубки раздался треск выстрелов.

— Капитан, — донесся гулкий бас штурмана. — Правый борт!

Рурк дернулся, собираясь вернуться на свой пост, но потом обернулся к Томасу.

— Бегите, — резко бросил он. — Быстро, к Мозесу. Джеймсон!

Паренька не надо было подгонять — бледный, как простыня, он прошмыгнул мимо своего капитана и кинулся вниз по трапу, ведущему на нижнюю палубу. Томасу ничего не оставалось, как последовать за ним. На ходу он обернулся и еще успел увидеть, как Рурк нырнул в рубку и захлопнул за собой дверь.

Осада началась.

 

4

Заслышав шорох в темноте, Никлас сдвинулся в сторону и обошел ящики с другой стороны — ступая тихо, как бангалорский тигр.

— Райт! — донеслось из темноты. — Райт уходите. Ваше время кончается.

Охотник за головами, услышав голос Эммы приподнял голову. Звук чуть изменился. Он пришел с другой стороны. Кажется, эта стерва перемещается, меняет позицию, как и он сам, чтобы не получить пулю.

Никлас стиснул рукоять маленького пистолетика. Зарядов у него не так уж и много. Он думал, что сможет убедить охрану артефакта в существовании реальной опасности — когда начнется атака боевиков синдиката — и потребовать оружие помощнее.

Скользнув взглядом по светлому пятну у двери, Никлас прищурился. У самого входа по–прежнему лежали тела невезучих морских пехотинцев, застигнутых врасплох. Отсюда охотнику было видно три тела. Около одного, в зыбком свете, бившем из распахнутой железной двери, тускло блестел карабин. Хорошо бы до него добраться — хоть какое‑то подспорье. Но для этого придется выйти на площадку у двери, залитую светом. Сколько бандитов осталось в трюме? Одна Эмма? Она вооружена или нет?

Тихо чертыхнувшись, Никлас скользнул обратно к центру баррикады из ящиков, склонился над трупом боевика и вытащил трофейный нож. Действуя на ощупь, охотник быстро взрезал шнурки на тяжелых ботинках трупа, чуть не отхватив себе полпальца острым лезвием. Опустившись на колени и спрятав пистолет в карман, Ник быстро стащил с мертвой ноги левый ботинок, поднялся и, широко размахнувшись, швырнул обувь в темноту трюма.

Ботинок, невидимый в темноте, описал большую дугу и с грохотом заскакал по железному пандусу в десятке метров от вжавшегося в ящики охотника за головами.

Выстрела не последовало. Никлас, затаив дыхание, подождал, пока затихнет грохот эха, метавшийся по железному трюму. Потом медленно выпрямился и перебрался на другую сторону баррикады, поближе к двери. Отсюда было рукой подать до карабина, лежавшего у трупа охранника. Один рывок — прыжок, кувырок — и у него будет новое оружие. Надо только собраться с духом и рискнуть…

Облизав пересохшие губы, Ник пригнулся, собираясь прыгнуть вперед, и в тот же миг над его головой раздался взрыв. Оглушающий грохот заметался по закрытому трюму, пандус выскочил из‑под ног Ника и он упал на бок.

Выхватив пистолет, охотник за головами тут же откатился обратно за ящики, присел на корточки, прижимаясь плечом к грубым доскам, и вскинул голову, пытаясь рассмотреть хоть что‑то в кромешной тьме. Сверху раздавался тугой гул, тянуло гарью. Где‑то наверху произошел взрыв и начался пожар. Черт возьми. Вот этого точно не было в их плане…

— Время вышло, Ник! — раздался торжествующий голос Эммы. — Беги, болван, спасайся! Вы проиграли!

— Черта с два, — с раздражением откликнулся Никлас, скрытый за ящиками. — Я не выпущу вас отсюда! Подохнете вместе со мной!

— Как бы ни так, — тут же откликнулась рыжеволосая. — Наш человек на мостике уже отдал приказ на эвакуацию. Сейчас пассажиры и часть команды погрузятся в шлюпки, и корабль будет полностью в нашем распоряжении!

— Так это твоих рук дело? — гаркнул взбешенный Никлас. — Взрыв на корабле! Ты с ума сошла, стерва! Корабль сгорит раньше, чем ты сможешь его увести!

— Это небольшой пожар, — бросила Эмма. — Мои ребята справятся с ним. Главное, что пассажиры сейчас с большой охотой покинут судно и нам не придется с ними возиться.

— Это же пожар! — рявкнул Ник. — Эвакуация! Давка, паника! А там и женщины и дети… Ты чудовище!

— Кто бы говорил, — крикнула в ответ Эмма. — Ты со своим приятелем–белоручкой собираетесь устроить не меньшую катастрофу! Если артефакт попадет в руки Оркнеи…

— Не попадет! — крикнул Ник и тут же прикусил язык.

Помотав головой, он тихо зарычал от злобы. Ну что ж, план, судя по всему, рухнул. Где же Томас? Он давно должен был явиться в трюм с отрядом вооруженных матросов. Все пошло не так. Сколько пиратов на корабле на самом деле? Кажется, гораздо больше, чем они предполагали. Проклятый Синдикат! Неужели им удалось подкупить всю команду? Нет, это невозможно. Уж охрану то им точно не удалось подкупить, а ведь ими они должны были заняться в первую очередь. Или — удалось? Почему охранников так мало?

Заслышав шорох в коридоре, Ник встрепенулся и даже привстал, — наконец‑то! Томас, чертов неженка, ну где тебя носило…

— Справа! — звонко выкрикнула Эмма.

Никлас вздрогнул, отшатнулся от ящиков и только потому спасся, когда на площадку выскочил здоровенный громила и сразу выстрелил — направо — в сторону охотника за головами.

Пуля с грохотом впилась в деревянный ящик над ухом Ника, щедро осыпав его пылью. Охотник за головами тут же выстрелил в ответ и громила, получив пулю в грудь, повалился назад — под ноги своим товарищам.

Никлас, не раздумывая, развернулся, и кинулся в темноту, рванув с места как заяц, спугнутый охотничьей сворой. Вслед ему загремели выстрелы, но в трюме было слишком темно. Пули решетили ящики над головой Никласа, со звоном высекали искры из железного пандуса под ногами, но ни одна так и не попала в цель.

Добравшись до конца баррикады, Никлас юркнул за ящик, высунул из‑за угла руку и выстрелил в ответ — раз, другой. В ответ донесся крик боли — первый из побежавших следом бандитов получил пулю. Погоня тут же прекратилась и в трюме вновь загремели выстрелы.

Никлас, экономя патроны, бросился по пандусу вглубь трюма, стараясь бежать так, чтобы между ним и бандитами оставалась баррикада из ящиков. Вслед ему неслись выстрелы и проклятья. Они не могли заглушить пронзительные крики Эммы, но Ник не мог разобрать — что она говорит. Ему было не до этого.

Последним рывком он одолел открытый участок до следующей груды ящиков, споткнулся об самый маленький, и с грохотом влетел в мягкую и пыльную стену мешков. Выстрелы уже стихли, но Никлас, тяжело дыша, извернулся, ползком выбрался из груды рассыпавшихся мешков и укрылся за большим деревянным щитом. Крики и проклятия тоже утихли, и Никлас, выглянув из своего нового убежища, осторожно выставил перед собой маленький пистолет. Они идут за ним? Крадутся в темноте, стараясь не шуметь, чтобы внезапно атаковать?

Оглушительный железный лязг прокатился по трюму и Никлас понял — нет. Не крадутся. Вскочив на ноги, он всмотрелся в темноту, пытаясь рассмотреть светлое пятно распахнутой двери… Его не было. Бандиты, освободив свою предводительницу, покинули трюм и захлопнули за собой дверь. В наступившей тишине, Никлас отчетливо услышал скрежет железных засовов, запирающих круглую дверь, и обречено опустил пистолет. Вот и все.

С тоской Никлас оглядел свою тюрьму — огромный трюм, ящик с артефактом, и два еле тлеющих фонаря, чей свет лишь чуть рассеивал темноту, обнажая десяток свертков, разбросанных по полу.

Сунув пистолет в карман, Никлас нерешительно оглянулся на запертую дверь, а потом двинулся к ближайшей лестнице, ведущей на дно трюма.

Взрывчатка. Вот чем следует заняться в первую очередь. Здесь и сейчас он сделает все, что может, а остальное… Остальное сейчас зависит от Маккензи.

 

5

Молодой матрос, чьего имени Томас так и не успел узнать, оказался на редкость шустрым. То ли страх придал ему дополнительных сил, то ли он родился таким прытким, в любом случае, времени зря он не терял — скакал по трапам и деревянным настилам не хуже зайца. Маккензи оставалось только мчаться за своим провожатым, стараясь не потерять из вида его белую матросскую шапочку.

Сначала они спустились с крыльев мостика на прогулочную палубу, затем нырнули в какой‑то длинный коридор, заканчивающийся узким трапом, и тут Томас окончательно потерялся. Он изучал чертежи Левиафана, но запомнить все хитросплетения палуб и переходов было невозможно. Теперь он надеялся только на то, что его проводник знает, что делает.

Паренек распахнул узкую дверь, пробежался через пустую и темную комнату с накрытыми и сервированными столами, и пулей вылетел в большой коридор. Томас, мчавшийся следом, успел лишь краем глаза заметить, что в коридоре толпится десяток человек в белоснежной форме стюардов, прежде чем провожатый снова нырнул в какую‑то дыру.

Миновав пару узких проходов, Томас и его провожатый очутились в огромном коридоре, выстеленном пушистыми коврами и украшенном бронзовыми электрическими светильниками. Здесь было людно — в коридоре толпились пассажиры, встревоженные взрывом и запахом гари, начинавшим расползаться по коридорам.

Толпа из нескольких десятков человек не стала препятствием для шустрого матроса — он проскользнул сквозь нее словно угорь, а Томас, столкнувшись со степенным джентльменом с тростью, обронил котелок, и, выкрикивая на ходу извинения, продолжил свой путь.

Это столкновение стало искрой, запалившей пламя паники. Над толпой взвился пронзительный женский визг, ему ответил низкий утробный рев ребенка, и толпа мгновенно пришла в движение. Няни с детьми, молодые леди в длинных платьях, джентльмены в смокингах и сюртуках — все они одновременно двинулись с места, пытаясь выбраться из коридора на прогулочные палубы. Томас, очутившийся в самом центре этой враз обезумевшей людской реки, тут же потерял из вида своего провожатого. Пассажиры первого класса, как обезумевшее стадо, рванулись к выходу, навстречу Томасу. Ученого, пытавшегося идти навстречу толпе, отнесло в сторону, к стене. Пожилая матрона наступила ему на ногу, высокий джентльмен в черном сюртуке больно пихнул локтем в бок. Замешкавшийся Томас отступил к стене, уворачиваясь от молодой няни в скромном платье, несшей на руках младенца, споткнулся о чью‑то ногу и чуть не упал.

Разъярившись, он отпихнул усатого громилу, напиравшего на него слева, и изо всех сил подпрыгнул, поднявшись над толпой. Прыжок принес свои плоды — молоденький матрос, притертый к стене в десятке метров от Томаса, увидел ученого и успел махнуть рукой.

Приземлившись, Маккензи выставил перед собой локти и решительно двинулся против течения людской реки, пытаясь пробиться к провожатому. Это оказалось чертовски сложно, но Том старался держаться стены и, в конце концов, добрел до матроса, приплясывающего от нетерпения рядом с крохотной полукруглой дверью, не слишком похожей на шикарные двери кают первого класса.

— Сюда, — крикнул паренек, хватая Томаса за рукав и подтаскивая к себе. — За мной!

Распахнув узкую дверь, матрос нырнул в темноту, и Маккензи, увернувшись от очередного пассажира, несшегося по коридору, бросился следом.

За дверью скрывалась узкая лестница с железными перилами — настоящий морской трап, стоявший почти вертикально. Провожатый Томаса лихо съехал по нему вниз, едва касаясь руками отполированных поручней, а Маккензи чуть не свернул себе шею, пытаясь повторить этот трюк. С грохотом сверзившись на пол узкого, как нора кролика, коридора, ученый застонал от боли в отбитых пятках, но все же поднялся и заковылял следом за провожатым.

На этот раз паренек повел Томаса вглубь корабля узкими черными ходами, лишь иногда пересекавшимися с пассажирскими палубами. Большинство коридоров пустовало, людей в них уже не было. Кое–где виднелись распахнутые двери кают и разбросанные вещи, словно пассажиры в панике покидали свои временные жилище. В других коридорах, плохо освещенных и сырых, двери кают были наглухо закрыты, словно в них никогда никто и не жил.

Когда Томас начал выдыхаться, проводник вывел его в огромный коридор, обшитый деревянными панелями с позолотой. Здесь отчетливо чувствовался запах гари, и было довольно шумно — рядом, за стеной, раздавался многоголосый хор брани и проклятий. Запыхавшийся паренек рванул на себя большие распашные двери, Томас шагнул следом и очутился в огромном зале, заставленном столами — то ли в ресторане, то ли в столовой.

Здесь было много матросов, они вбегали через распахнутые двери, потом выбегали, кричали на ходу. Кто‑то тащил блестящие ведра, кто‑то размахивал багром. В центре зала стояло десяток человек в морской офицерской форме с золотыми позументами. Они размахивали руками, кричали друг на друга, но при этом не забывали отдавать приказы пробегающим мимо матросам.

— Вон, — выдохнул паренек, ткнув пальцем в самого высокого офицера, чье лицо украшали коротко стриженые бакенбарды. — Старпом Мозес!

Томас набрал воздуху и решительно двинулся к старпому, раздвигая локтями матросов и старшин, пытавшихся получить указания начальства. Старпом, возвышавшийся над своими подчиненными, стоял к Тому спиной и активно размахивал руками, отдавая приказания. Маккензи, пробивавшийся к нему, вдруг уловил определенную логику в движениях матросов — то, что ему на первый взгляд показалось беспорядочной беготней, оказалось неплохо организованным движением. Все двигались целеустремленно, выполняя свою персональную задачу. Отдельные матросы, спешившие сквозь толпу к офицерам, а потом обратно к выходу, были, несомненно, вестовыми. А ребята с ведрами и баграми — пожарной командой, сменявшей друг друга.

— Старпом Мозес! — крикнул Томас, пробившись к высокому офицеру, что продолжал раздавать указания. — Мозес!

Не дождавшись ответа, Маккензи вцепился в руку старпома и рывком развернул его к себе. Глаза офицера вспыхнули гневом, он отдернул руку, а на плечо Томаса легла чья‑то широкая и крепкая ладонь.

— Я от капитана! — выкрикнул Маккензи. — Ему нужна помощь!

Старпом тут же переменился в лице — суровое выражение мигом сменилось деловитой озабоченностью. Он наклонился к Томасу, сам ухватил его за плечо.

— Что с ним? — рявкнул басом старпом. — Что с рубкой управления?

— Вооруженные пираты атаковали мостик, пытаясь захватить управление кораблем, — крикнул в ответ Томас. — Атаку удалось отбить, вахтенные и капитан закрылись в рубке.

Лицо старпома исказила гримаса гнева. Широкие брови взлетели к фуражке, а губы скривились. Томас, воспользовавшись паузой, схватил старпома за плечо, притянул к себе, и зашептал в самое ухо.

— Рурк велел передать — Мадагаскар. В рубке измена — второй помощник и два механика были на стороне пиратов.

Старпом резко выпрямился, глянул на ученого сверху, его глаза сузились, превратившись в узкие щелочки.

— Вы еще кто такой, черт побери? — рявкнул он.

— Военная разведка Оркнеи, — не повышая голоса, отозвался Томас. — Надо поговорить. Сейчас же!

Оглянувшись, ученый шагнул назад, подальше от офицеров и потащил за собой Мозеса. Тот рявкнул:

— Нидлс, продолжайте!

И, отмахнувшись, от двух офицеров, пытавшихся привлечь его внимание, двинулся следом за странным гонцом.

Томас оттащил старпома в сторонку, за большой обеденный стол, пустой, но укрытый белоснежной скатертью и, убедившись, что остальные офицеры не последовали за ними, жарко зашептал:

— Большая группа вооруженных пиратов пытается захватить корабль, чтобы увести его на юг, в воды Севильи.

— Зачем? — потрясенно спросил старпом, и тут же сам себе ответил. — Груз! Будь проклят этот ящик!

— Верно, — отозвался Томас. — В рубке была драка. Ваш Литл и два его подручных пытались связать вахтенных, но мне удалось им помешать. Капитан и оставшиеся матросы вооружены и обороняют рубку.

— Что велел передать Рурк? — прервал его старпом, поглядывая в сторону офицеров. — Связи нет, я отправлял вестового на капитанский мостик, но он куда‑то запропастился…

Томас облизнул внезапно пересохшие губы. Сейчас или никогда.

— Капитан приказал эвакуировать пассажиров, — резко сказал Том. — Есть опасность новых взрывов и затопления судна.

— Что? — воскликнул старпом, нависая над ученым. — Новые взрывы?

— Пираты заложили взрывчатку по всему кораблю, — быстро заговорил Маккензи. — Они пытаются подчинить судно, собираются шантажировать капитана новыми взрывами.

— Черт побери, — воскликнул старпом. — У нас тут две сотни пассажиров!

— И они уже в панике рвутся на внешние палубы, — подхватил Томас. — Начинайте грузить их в шлюпки. Машины умолкли — слышите? Корабль останавливается.

Последние слова Томаса внезапно заглушил резкий гудок. Потом еще один, и еще — в определенной последовательности. Шум в зале неожиданно стих.

— Что это? — выдохнул Маккензи.

— Подтвержденье ваших слов, — мрачно отозвался старпом, не глядя на своего собеседник. — Приказ покинуть тонущее судно. Но у меня до сих пор нет связи с машинным отделением. Кто им велел подать сигнал?

— Наверно, к ним капитан тоже отправил вестового, — быстро сказал Томас. — Старпом! Мозес!

— Да, — откликнулся тот, поворачиваясь к собеседнику. — Что еще сказал капитан?

— Нужно вооружить матросов, заставить их прочесать палубы в поисках пиратов. Отправить вооруженный отряд для защиты капитанского мостика. Еще один отряд отправить в машинное отделение и, обязательно, в рубку связи, чтобы передать сигнал о спасении.

— Понятно, — процедил сквозь зубы старпом, и тут же повысил голос. — Боцман! Тауэр, немедленно ко мне!

Повернувшись к Томасу, Мозес снова наклонился к нему, понизил голос.

— Что вы собираетесь делать? — спросил он.

— Мне нужно в трюм, к грузу, — быстро сказал Маккензи. — У меня своя задача. Вы понимаете, старпом, у меня нет вестей от капитана охраны и я…

— Понимаю, — сухо отозвался старпом. — Ладно. Идите и делайте то, что вам положено. Но я не могу вам выделить людей. Сейчас начнется такая кутерьма…

— Одного! — взмолился Томас. — Одного провожатого! Я понятия не имею, как отсюда пройти к трюму!

Мозес с раздражением махнул рукой подбежавшему здоровяку в синем кителе, и быстро обернулся, нашаривая взглядом кого‑то в толпе. Через мгновение старпом вскинул длинную руку и ткнул пальцем в одного из матросов.

— Тауэр, — рявкнул он. — Вон тот пацан с мостика болтается без дела, живо его ко мне.

Через пару мгновений перед Томасом предстал его недавний провожатый — испуганный и немного смущенный.

— Матрос действительной службы Джеймсон, — рявкнул старпом. — Вам поручается доставить этого человека к третьему трюму и обеспечить его встречу с капитаном Моррисом.

Под суровым взглядом огромного старпома паренек вытянулся в струнку, вскинув хрупкий подбородок к потолку.

— Все, — отрезал старпом, когда Томас попытался спросил его о вооруженных отрядах. — Все за работу. Тауэр!

Не обращая внимания на Маккензи, старпом устремился обратно, к группе офицеров, что‑то рассказывая на ходу здоровяку боцману в расстегнутом кителе.

— Пойдемте, — робко произнес паренек. — Сэр, пойдемте, а то там все затянет дымом.

Маккензи бросил последний взгляд на офицеров Левиафана, получавших новые указания от старшего помощника, и, развернувшись, двинулся за своим провожатым. Когда они вышли из зала, за спиной Томаса раздалась звонкая трель, напоминавшая голос полицейского свистка. Потом еще одна, и еще… Ученый стиснул кулаки и выскочил в коридор. Все. Механизм запущен, и теперь ничего нельзя отменить. Эвакуация пассажиров Левиафана началась.

 

6

Первым делом Никлас проверил дверь. Овальная, ростом с человека, она была снабжена горизонтальными брусьями запоров и большим колесом, позволяющим быстро их открыть. Увы, сколько охотник за головами не дергал колесо, повернуть его так и не удалось. Дверь была явно заблокирована снаружи. Никлас сходил за одним из фонарей, оставленных пиратами, и в его тусклом свете внимательно осмотрел дверь и конструкции замков. Он попытался разобраться в хитросплетении железных тяг и шестерней, и ему это даже удалось, но все попытки открыть железное чудовище не принесли плодов. Дверь была наглухо заперта, закрыта так плотно, что, пожалуй, ее можно было даже назвать герметичной.

Оставив в покое дверь, Никлас поднял фонарь и двинулся вдоль стены трюма, по широкому железному пандусу. Пробираясь между грудами коробок и мешков, он углубился в темноту, и быстрым шагом обошел весь трюм, хотя это и заняло у него довольно много времени. Пандус, опоясывавший трюм, в конце концов, вывел его обратно к герметичной двери. Никаких других входов в этот секретный трюм не было.

Запрокинув голову, бывший сержант всмотрелся в темноту. Сверху свисали железные цепи и веревки с круглыми стальными блоками. Вероятно, там, наверху, было какое‑то отверстие для разгрузки трюма. Но сейчас оно было явно закрыто, и Никлас подозревал, что вряд ли один человек сможет открыть его изнутри, даже если доберется до потолка.

Опустив фонарь, Ник прикрыл глаза и прислушался к темноте. Он слышал самые разные звуки — грохот судовых механизмов, лязг железа, скрипы деревянных ящиков и переборок, далекий гул паровых машин… Никаких криков, выстрелов, топота — ничего, что могло свидетельствовать о близости людей. Пандус под ногами качался все заметнее, наклоняясь в разные стороны. Судно, похоже, остановилось, и болтанка от волн чувствовалась все сильнее.

Держась рукой за отполированные стальные поручни, Никлас спустился по железной лестнице на дно трюма и двинулся к огромному ящику, установленному в самом центре. Два фонаря, оставленные пиратами на железном полу, выхватывали из темноты большую деревянную стену ящика из плохо оструганных белых досок, исходящих пряным запахом свежей смолы. Но сейчас Никласа интересовал не артефакт, а маленькие деревянные ящички, разложенные на полу.

Поставив свой фонарь поближе к остальным, Никлас достал нож, наклонился над одним из продолговатых ящичков и быстро выломал узкую рейку. Заглянув внутрь, он покачал головой — его предположения подтвердились. Внутри ящичков скрывались продолговатые цилиндры динамитных шашек. Одно из новейших изобретений — абсорбент, пропитанный нитроглицерином, наверняка с селитрой. Шашки были обернуты грубой бумагой. В некоторых виднелись готовые капсуль–детонаторы — железные трубочки, готовые принять огнепроводный шнур.

Никлас осторожно уложил ящичек на пол, придвинул его к следующему, а потом двинулся в темноту. Двигаясь вдоль деревянной стены, скрывавшей артефакт, охотник за головами нашел еще три ящичка со взрывчаткой. Обойдя коробку артефакта кругом, Ник подобрал еще три ящика взрывчатки — с другой стороны. Все свои находки он сложил рядом с фонарями и задумался. Сколько взрывчатки могли принести с собой пираты?

Отойдя на пару шагов от светлого круга фонарей, Ник пошарил в темноте и наткнулся на первый труп. Опустившись на колени, Никлас быстро обшарил карманы покойного. Мелочь, обычно валявшуюся в карманах, охотник за головами трогать не стал, а вот небольшой револьвер с полным барабаном забрал себе.

Выпрямившись, Никлас осмотрелся по сторонам, и увидел труп второго пирата, лежавший чуть в стороне. Обыскав его, охотник, наконец, наткнулся на то, что искал — большой моток огнепроводного шнура, обвязанного вокруг пояса мертвеца. Он был почти незаметен под широким морским бушлатом и Никлас отдал должное изобретательности покойника — при взгляде на него никто и не заподозрил бы, что тот несет на себе целый моток опасного шнура.

Немного повозившись, Никлас размотал весь шнур и вернулся с ним обратно к взрывчатке. Бросив на пол тугой моток, охотник снова прислушался к темноте и покачал головой. Ничего. Что там происходит, черт возьми? Где Томас? Неужели их план дал сбой, и пираты действительно смогли захватить корабль? Быть может, в это самое время его уже направили на юг, в тайную бухту на островах?

Тяжело вздохнув, Никлас обернулся и бросил взгляд на запертую дверь. Взрывчатка. Зачем они притащили ее сюда? Взорвать артефакт чтобы он не достался Оркнее, если не удастся захватить корабль? Ладно. Может быть. Но почему Эмма оставила ее тут, когда убегала? Торопилась и решила, что охотник за головами побоится взорвать сам себя вместе с этой чертовой штуковиной?

Оглянувшись по сторонам, Никлас нырнул в темноту и вскоре вернулся обратно к фонарям, сжимая в руках большой железный штырь, найденный у лестницы. Штырь, длинной в половину руки, раньше был воткнут в пучок цепей как затвор, удерживая их на месте, а теперь удобно лежал в ладонях бывшего сержанта разведки.

Не задумываясь, Никлас с размаха всадил свой инструмент в щель между большими деревянными досками и налег на него. Действуя железкой как обычной фомкой, охотник за головами ослабил доску, подхватил ее край и отошел с ним назад. Он так и отходил, отгибая доску все сильней, пока наверху что‑то не затрещало и не сломалось. Огромная доска вздрогнула, вырвалась из рук Никласа и с грохотом рухнула на железный пол трюма. Бывший сержант вытер рукавом выступивший на лбу пот и снова взялся за железный штырь.

За первой доской последовала вторая и третья. После четвертой пролом в стене увеличился настолько, что в него вполне мог протиснуться человек. Никлас бросил на пол свое железное орудие, вытер вспотевшие ладони о край сюртука и взглянул на черный проем. Он походил на черный провал в неизведанное, ведущий в страну страха и загадок. Казалось, из него веет ледяной ветер, неся с собой запахи тлена и сырой земли. Стиснув зубы, Никлас подхватил с пола угасающий фонарь и решительно втиснулся в черный проем.

Сначала он даже не понял, что увидел. Внутри было очень темно, и светлое пятно фонаря плясало по стенам короба, освещая то одно, то другое… Тогда Никлас вскинул руку с фонарем, поднял голову, и застыл.

Статуя. Огромная статуя из черного камня, отполированного до блеска неведомыми создателями. Сначала — мощные ноги, человеческие, голые, выполненные так тщательно, что казались живыми. Потом торс — скрытый в полутьме, завернутый в какую‑то тогу, тщательно вырубленную скульптором все из того же камня. Огромные каменные руки скрещены на груди, они сжимают продолговатые предметы — то ли древнее оружие, то ли просто церемониальные жезлы. Еще выше — голова, едва различимая в мутном свете фонаря. Голова — волка. Острые уши, разинутая пасть с блестящими клыками. Ник с трудом подавил крик и отшатнулся назад, наткнувшись спиной на край деревянного щита. Он чуть не выронил фонарь и судорожно замахал руками, пытаясь удержаться на ногах. Сердце колотилось как безумное, в ушах стоял колокольный звон, а руки тряслись, как после тяжелой работы.

Медленно выдохнув, бывший сержант взял себя в руки и снова поднял фонарь, чтобы еще раз рассмотреть огромную статую человека с головой зверя.

Она была великолепна. Хоть она и возвышалась над Никласом, теперь он видел, что все пропорции точно соблюдены. Мельчайшие детали одежды были вырублены из камня с невероятной точностью, словно скульптор не резал камень железом, а лепил его как глину своими пальцами. Да и сам камень… Сначала он показался Никласу угольно черным, но теперь он заметил, что в мутном свете фонаря блестящая поверхность едва заметно мерцает голубыми искорками. Как будто что‑то внутри камня отражает мутный свет, возвращает его наружу, чуть окрасив перламутром.

Затаив дыхание и запрокинув голову, Никлас разглядывал статую, подмечая детали, ранее оставшиеся в темноте. Прежде всего, теперь он видел, что статуя, строго говоря, незакончена. За спиной неизвестного великана скрывался большой кусок необработанного камня. Статуя словно бы вышла из него, шагнула наружу, но не до конца. Спина человека с головой волка все еще соприкасалась с черной глыбой необработанного материала. Казалось, древнему скульптору не хватило времени — всего дня, или двух, — чтобы полностью освободить великана из камня.

Осознав это, Никлас почувствовал, как по спине пробежала дрожь. А что если кто‑то закончит эту работу? Статуя выглядит так, словно готова в любой момент ожить. Что будет, если ее отсекут от черного постамента? Она шагнет вперед, оживет, раскинет руки…

Райт потряс головой, прерывая наваждение. Нет. Этого нельзя допустить. В черном камне сокрыто зло, спящее древнее зло, и нельзя позволить, чтобы оно вышло в этот мир.

Засуетившись, Никлас выскочил из дыры, схватил ящик с взрывчаткой и потащил внутрь. Уложив его у каменных стоп великана, охотник вернулся за вторым ящичком, потом за третьим и не успокоился, пока не перетаскал всю взрывчатку внутрь упаковке, к самым ногам статуи.

Уничтожить — думал Никлас, опускаясь на колени и разматывая пиротехнический шнур. Ее нужно уничтожить, пока она не причинила вреда людям. Ведь ясно, что их план потерпел неудачу. Маккензи наверняка мертв. Пираты захватили судно, перебили команду, и ведут Левиафан в секретный порт. Они даже не будут сгружать пассажиров — наверняка люди понадобятся им для первого жертвоприношения этому истукану. Все потеряно. Он заперт в трюме и скорее всего, умрет от жажды, прежде чем корабль придет в тайный порт. Остался только один выход. Только один.

Ник работал быстро — нарезал куски шнура ножом и вставлял их в капсюли на динамитных шашках. Не обязательно в каждую, достаточно одной из всего ящика. От нее детонируют другие. Главное — плотно скрутить концы в общий шнур, чтобы все они зажглись одновременно, от главного. Тогда громыхнет разом, разорвет эту чертову штуковину в клочья. И его — тоже.

На секунду Никлас застыл, пораженный простой мыслью — он даже на секунду не задумался о себе. Был готов сейчас же, без раздумий, отдать свою жизнь ради того, чтобы спасти других. Умереть самому, чтобы другие жили. Чтобы это древнее зло никогда не получило души несчастных людей. А оно хочет. Оно алчет человеческих душ, даже будучи прикованным к черному постаменту…

Внезапно похолодев, Никлас отпрянул от ящиков с взрывчаткой и сел на пол. Разведчик не должен так думать. Он не герой, не солдат, идущий в бой, чтобы умереть ради других. Его задача — выжить любой ценой и принести ценные сведения. Это вколачивали в него палками и шомполами, этому он учился, приобретая драгоценное знание потом и кровью. Он не должен думать как герой.

Резко перевернувшись на живот, Никлас быстро, словно ящерица, выполз из деревянного ящика, обдирая локти о пол. Выбравшись наружу, к фонарям, бывший сержант растянулся на полу, в круге света, и тяжело задышал, пытаясь собраться с мыслями.

Сколько там взрывчатки? Там, у статуи? Прилично. Хватит, чтобы разнести ее на куски? Возможно. А хватит ли на то, чтобы пробить дыру в полу трюма и отправить на дно корабль вместе с пассажирами и командой?

Ник не знал ответа на этот вопрос. Он знал, что внизу, под трюмом, есть еще отделения и корабельные склады. До воды еще далеко, и дыра в полу, теоретически, ничем не повредит кораблю. Наверное. А быть может, станет последней соломинкой, что сломает хребет верблюду. Что еще тут рядом? Машинное отделение? Паровые системы? Вентиляция? Может ли взрыв нарушить их работу? Заткнуть отводы и охлаждение, заставить котлы перегреться так, что они взорвутся, разломив корабль пополам?

Скрипя зубами, Никлас пополз вперед — подальше от деревянного ящика, где скрывалось древнее зло. Теперь он не сомневался — именно эта проклятая штука внушила ему мысль о взрыве. Двести душ пассажиров и столько же команды — неплохое жертвоприношение после длительного перерыва!

Нет. Этому не бывать. Не сейчас, когда на корабле еще остаются люди. Потом — да. О, он с удовольствием взорвет эту чертову штуку, когда на корабле не останется никого кроме него самого. Но не раньше.

Райт медленно поднялся и, чувствуя предательскую дрожь в ногах, сделал несколько шагов к лестнице, ведущей к пандусу. Он хотел оглянуться, бросить последний взгляд на деревянный ящик с артефактом, но потом раздумал. Покачав головой, он медленно поднялся по лестнице, перешагнул через мертвое тело одного из охранников и замер. Что ему остается? Только ждать.

Занятый своими мыслями, Никлас не сразу понял, что сквозь привычный гул судовых машин доносится новый звук. Скрежет — вот что доносилось от запертой двери. Кажется, ее собирались открыть.

Кровь бросилась в лицо Никласу. Он словно очнулся от кошмарного сна и осознал, что он все еще тут, в трюме, на корабле с пиратами. И сейчас, кажется, последует новый раунд схватки…

Наклонившись, охотник за головами подхватил с пола короткий карабин, примеченный ранее, и бесшумно нырнул в темноту — за баррикаду из ящиков, что хорошо ему послужила во время перестрелки.

Сжимая холодное цевьё карабина, Никлас думал только об одном — еще ничего не кончено. Все еще впереди, чтобы не говорила эта штуковина с волчьей головой. Он еще жив.

 

7

Последняя лестница вымотала Томаса окончательно. Паренек провожатый тоже устал, и уже не так бодро топотал каблуками по ступенькам, но, все‑таки, сохранил хоть какое‑то подобие бодрости.

Спускаясь в длинный коридор по осточертевшим железным ступенькам очередного трапа, Маккензи тяжело дышал, пытаясь выгнать из легких остатки гари, витавшей по всему кораблю. Путь к секретному трюму занял намного больше времени, чем предполагалось. Сначала Тому и Джеймсону, спускавшимся в трюм, встретилась еще одна обезумевшая толпа пассажиров с палуб второго класса. Пробиться сквозь людской поток не представлялось возможным, и матрос повел Маккензи наверх, намереваясь обойти пассажирские палубы по служебному коридору. Но там их ждало новое препятствие — пожар. Огонь после взрыва быстро распространился по корабельным надстройкам, пройдясь, словно волной, от центра корабля до кормовых помещений.

Огня Томас так и не увидел, но ему вполне хватило клубов удушливого дыма, заполнявших коридоры корабля. Гарь забивала нос и рот, мешала дышать, заставляла кашлять. Джеймсон, рвавшийся вперед, прикрыл рот своей матросской шапочкой, и Томас, достав из кармана носовой платок, последовал его примеру.

Пробираясь по узким коридорам сквозь клубы дыма под грохот и треск рушащихся деревянных стен, Маккензи порой думал, что все кончено. Что он останется в этих корабельных лабиринтах навсегда, насмерть задохнувшись едким дымом. Но вскоре Джеймсон нырнул в очередную дыру в полу и повел своего спутника вниз, в глубины корабельных отделений. Здесь неожиданно стало легче дышать — дым и жар поднимались вверх, не забираясь в недра корабля.

Но едва Маккензи успел сделать пару нормальных вдохов, как они попали в новую переделку — за очередным поворотом, как оказалось, развернулся настоящий бой.

Десяток матросов с короткими карабинами обстреливали овальную дверь, обшитую железным листом, а из щели им в ответ неслось отрывистое тявканье револьверов. Маккензи и его провожатый едва не получили по паре пуль от взбешенных матросов — спасло их то, что кто‑то вовремя узнал Джеймсона.

Укрывшись за углом, подальше от пуль, Маккензи выслушал сбивчивые объяснения проводника. Бой шел за рубку связи, захваченную пиратами. Пройти по коридору под градом пуль обеих сторон было совершенно невозможно, и Томас, торопившийся на помощь другу, попросил матроса найти обходной путь.

Тот озадачено нахмурился, но потом повел спутника обратно по коридору. Том, находившийся на грани отчаянья, поторапливал матроса, и тот старался, как мог. Он повел Маккензи каким‑то окружным путем, сквозь лабиринты из узких коридоров и вертикальных трапов. Поблуждав в них не меньше четверти часа, они, наконец, добрались до своей цели.

Хромая по узкому коридору к заветному повороту, Томас отчаянно отдувался, пытаясь собраться с силами, но при этом не забыл активировать левую перчатку. В правой руке он сжимал небольшой револьвер, купленный еще на Континенте, во время путешествия к Гибралтару.

Джеймсон, обрадовавшись концу путешествия, бодро припустил вперед, и Маккензи пришлось ухватить его за плечо — он не знал, что их ждало впереди. Джеймсон попытался что‑то сказать, но Томас приложил палец к губам, отодвинул матроса в сторону и первым заглянул за угол.

То, что он увидел, заставило Тома выругаться не хуже гибралтарских докеров и опустить револьвер. У стола лежал молодой парень в гражданском, а за ним, в стене, виднелась распахнутая настежь дверь. Сквозь нее Маккензи заметил ряд пустых коек и еще два неподвижных тела.

Джеймсон, поняв, что опасности нет, выскочил из‑за угла и бросился к покойнику у стола. Из его невнятных причитаний Томас понял, что это и есть капитан Моррис, возглавлявший охрану специального груза.

Выругавшись еще раз, Маккензи быстро осмотрел небольшую комнатку. Его взгляд остановился на большой овальной двери, сделанной из железа и снабженной колесом, управлявшим запорами. За ней скрывался вход в трюм, в этом Маккензи, помнивший чертежи, был твердо уверен. И если Ника здесь нет, значит, он внутри. Заперт с бойцами синдиката? Да жив ли он вообще?

— Можешь открыть? — хрипло спросил Томас у матроса, ткнув пистолетом в дверь.

Джеймсон, белый, как его собственная матросская рубаха, оторвал взгляд от мертвого Морриса с располосованным горлом, шумно сглотнул, и подошел к двери. Отжав в сторону длинный рычаг, молодой матрос чуть повернул колесо на двери, потом вернул рычаг на место и уже в полную силу завертел колесо, и делал это до тех пор, пока внутри двери что‑то не лязгнуло. Тогда Джеймсон взялся обеими руками за запор, потянул на себя, и дверь с тихим скрежетом приоткрылась.

Маккензи быстро шагнул вперед, поднимая револьвер, но молодой матрос его опередил. Он первым сунулся в темноту трюма, и ученый едва успел в последний момент ухватить его за плечо и дернуть назад.

Выстрел громом разорвал тишину, и тяжелая пуля с грохотом расплющилась о железную дверь в том самом месте, где секунду назад была голова паренька.

— Ник! — хрипло крикнул Томас. — Никлас!

В темноте трюма что‑то зашуршало, и Томас на всякий случай отступил от двери на пару шагов, потащив за собой ошеломленного матроса.

— Томас? — пришел тихий шепот из темноты.

— Я, — с громадным облегчением выдохнул Маккензи. — Ох, Ник, вы заставили меня поволноваться.

Никлас вынырнул из темноты трюма внезапно и бесшумно, как охотящийся кот. Растрепанные волосы у него стояли дыбом, безумный взгляд блуждал по сторонам, а руки, казалось, намертво вцепились в короткий морской карабин. Вид охотника за головами был такой, словно он только что увидел собственный призрак — и это заставило Томаса отшатнуться.

— Что, — пробормотал он, — что тут случилось?

Райт швырнул карабин на пол и навалился всем телом на железную дверь, захлопнув ее с такой силой, что затряслась вся железная переборка.

— Это сам сатана, — невнятно пробормотал охотник, шаря руками по железным запорам. — Он там, заперт в этой чертовой статуе. Закройте! Закройте эту чертову дверь!

Томас толкнул застывшего Джеймсона в плечо, и матрос, спохватившись, кинулся закрывать дверь. Оттолкнув Ника, он быстро защелкал рычагами, запирая дверь, и завертел колесо. Никлас отступил на пару шагов, и, не сводя взгляда с железной двери, тяжело оперся на стол.

— Что тут произошло? — тихо спросил Томас, подходя ближе. — Никлас!

Охотник за головами повернул голову, мазнул равнодушным взглядом по другу, облизнул пересохшие губы.

— Они были там, — хрипло сказал он. — Эмма и еще несколько типов. Я их перестрелял, но девке удалось ускользнуть, и она заперла меня в трюме. Я остался один в темноте. Решил взглянуть на эту штуковину…

Райт вдруг вздрогнул, взгляд его снова стал отсутствующим, и он смотрел сквозь Тома, словно видел то, что не видели остальные.

— Богом клянусь, Томас, — жарко зашептал он. — Эта штука живая! Эта чертова статуя… Она подчиняет себе всех окружающих! Я чуть не взорвал корабль! Чуть не сошел с ума…

Пораженный Маккензи похлопал друга по плечу.

— Все, — сказал он. — Все, Ник, мы ее заперли. Скоро все кончится. Но нам надо действовать по плану. На корабле пожар, началась эвакуация пассажиров… Это просто какой‑то хаос. Мы такого не планировали…

— О, да, — охотник за головами скривил губы в горькой усмешки. — Планы… Всегда все идет не так, как планируется.

Внезапно очнувшись, он выпрямился, сжал кулаки. Бросив взгляд на матроса, застывшего у железной двери, он обернулся к ученому.

— Том, где она? — резко спросил он. — Где эта рыжая стерва?

— Не знаю, — растерявшись, отозвался тот. — Нам она не встречалась.

— У нее слишком много людей, — бросил охотник, — гораздо больше, чем мы думали. Надо ее поймать, Том. Она руководит всем этим безумным спектаклем. Его пора прекращать. Они протащили на борт корабля уйму взрывчатки, и если мы не поторопимся…

— Да она может быть где угодно! — воскликнул Том. — Чертов корабль такой огромный, что тут может спрятаться целый полк!

— Нет, я знаю, куда она пошла, — сказал Ник, — ей нужна власть, нужен контроль. На капитанском мостике все в порядке?

— Не совсем, — признался Том. — Мы там повязали троих агентов. Но когда я уходил, мостик принялись обстреливать со стороны палубы. Я попросил старпома отправить вооруженный отряд на помощь капитану…

— Она там, — бросил Никлас, — она пойдет в рубку. Ей нужно захватить управление кораблем. Она там, Том, и нам нужно туда!

Маккензи со стоном взглянул на свои ноги, отчаянно болевшие от пробежек по бесконечным лестницам корабля, а потом перевел взгляд на молодого матроса, напряженно прислушивавшегося к разговору. Поймав взгляд ученого, Джеймсон отрицательно замотал головой, но потом на него глянул охотник за головами — своим безумным взглядом — и паренек затих.

Отлепившись от двери, он со страхом бросил взгляд на труп капитана Морриса, плавающий в собственной крови, опасливо глянул на взъерошенного Никласа, и бочком двинулся в сторону коридора.

— Следуйте за мной, джентльмены, — Джеймсон тяжело вздохнул. — Я проведу вас к капитанскому мостику. Коротким путем.

 

8

Выбравшись из запертого железного ящика, едва не ставшего его могилой, Никлас воспрял духом. То, что Том остался в живых, и явился ему на выручку, весьма ободрило Райта и вернуло ему уверенность.

Шагая по узким корабельным коридорам вслед за молодым матросом, Никлас лихорадочно перебирал в уме варианты развития событий. Первоначальный план давно полетел к чертям, теперь это было ясно. Они не планировали пожар и панику, о нет, ни в коем случае, милорд. Все должно было пройти тихо и по возможности мирно. Но эта рыжая стерва…

Стиснув зубы, Райт прибавил шаг, бросив косой взгляд на отстающего Томаса, что явно запыхался после долгих пробежек по кораблю. Ученый ответил своем другу странным оценивающим взглядом, и Ник ободряюще улыбнулся. Чем, похоже, напугал беднягу Маккензи. Чего он боится — размышлял Никлас, на ходу проверяя свои карманы — меня?

— Я не сумасшедший, — внезапно сказал он, на ходу оборачиваясь к другу. — Я не спятил.

— Конечно, Ник, — покладисто ответил тот, не замедляя шага.

— Все так и было, как я сказал, — резко бросил Томас. — И да, черт побери, это немного вывело меня из равновесия, вот и все.

— Так и есть, — спокойно заметил Маккензи. — Но теперь, надеюсь, мой друг, вы в порядке?

— Более чем, — отозвался Райт, хмурясь все сильней. — Вы можете рассказать мне, что произошло?

Понизив голос, ученый принялся рассказывать Нику о своих приключениях, делая долгие паузы в те моменты, когда им приходилось преодолевать очередную лестницу. Рассказ ученого породил новые опасения — Никлас не переставал думать о том, как тщательно было спланировано нападение на корабль. У Эммы была чертова уйма времени, чтобы протащить на Левиафан своих людей. Сколько еще изменников в команде? Сколько взрывчатки им удалось пронести на судно? Черт побери, еще ничего не кончено. Все только начинается.

Следуя за матросом, друзья продолжали подниматься по трапам и коридорам, выбираясь из недр Левиафана. Теперь корабль ощутимо раскачивало — потеряв ход, судно отдалось на милость волн. Кроме того, Никлас с тревогой отметил, что запах гари становится все сильнее. Пожар, похоже, так и не удалось погасить.

Вскоре они добрались до жилых палуб — здесь коридоры были намного шире, полы выстланы коврами, а стены украшены картинами и причудливыми светильниками. Двери опустевших кают были распахнуты настежь, пол устилали брошенные вещи — одежда, чемоданы, сумочки, платки, шляпы. Запах гари стал невыносим, а сквозь гул машин и скрежет переборок начали пробиваться человеческие крики.

Здесь продвижение их маленько отряда замедлилось — Томас окончательно выбился из сил, и ковылял вслед за провожатым, шумно отдуваясь. Он уже и не пытался заговаривать с Ником, и охотник за головами озабочено поглядывал на друга, понимая, что если не дать ему отдохнуть, то в предстоящих сражениях от ученого не будет толка.

Когда из‑за поворота на них внезапно выскочил громила в белой форме, Никлас чуть не всадил в него пулю. Он лишь на секунду замешкался, доставая револьвер, но этого хватило, чтобы молодой матрос с радостным криком бросился навстречу незнакомцу.

Никлас, не убирая оружия, подошел к ним ближе и из лихорадочной беседы двух матросов уяснил самое главное — пассажиры покидают корабль. Пожар, судя по словам матроса, посланного старпомом в машинное отделение, распространился на кормовые постройки, и погасить его, как и предполагал бывший сержант, не удалось.

Ник быстро вмешался в разговор и принялся расспрашивать вестового о положении дел. Из сбивчивого рассказа моряка ему удалось понять, что все хуже, чем казалось. Большой отряд вооруженных мятежников осадил капитанский мостик, пытаясь захватить его. К ним с тыла подобрался отряд старпома с вооруженными матросами, но пока ни одна сторона не могла взять верх. Зато морякам удалось отбить машинное отделение и рубку связи. Сигнал с просьбой о спасении был отправлен к ближайшим берегам. Здесь было не так уж далеко от гибралтарских портов и помощь, скорее всего, должна была явиться вовремя.

— Нам надо спешить, — тихо сказал подошедший к Нику Маккензи. — Если тут появится еще одно судно…

Никлас положил руку на плечо Джеймсона, развернул юнца к себе и тихо, но со значением произнес.

— Нам нужно немедленно попасть к капитанскому мостику. Немедленно.

— Хорошо, — со вздохом отозвался тот. — Тим говорит, что левый борт не пострадал, наверно можно пройти там.

Вестовой лихо козырнул и отправился вглубь корабля, к машинному отделению, а маленький отряд Никласа двинулся дальше по коридору.

Джеймсон выполнил обещание — провел своих спутников сквозь жилые палубы, потом свернул в неприметный проход с парой узких трапов. Он вывел друзей на огромную опустевшую и остывшую кухню, а из нее спутники попали в пустовавший обеденный зал верхнего ресторана.

Пройдя мимо пустых столов, друзья добрались до больших стеклянных дверей и через них выбрались наружу — на внешнюю палубу левого борта.

Никлас, сделав пару шагов к фальшборту, с наслаждением втянул носом холодный морской воздух, чуть тронутый гарью пожара. За спиной с облегчением застонал Томас, жадно хватая воздух открытым ртом. Охотник за головами, сжав кулаки, быстро окинул взглядом открывшееся пространство.

Они стояли на узком отрезке верхней палубы, и отсюда хорошо просматривался весь левый борт. Позади, в районе кормы, Никлас с облегчением увидел людей, толпившихся на главной палубе у спасательных шлюпок. Их было не так много, как он ожидал. Среди толпы сновали матросы в белой форме, быстро и без паники рассаживая людей в огромные шлюпки, спускавшиеся за борт с помощью небольших кранов. Внизу, на море, виднелась целая вереница лодок, медленно отплывавших от Левиафана. Их было десятка два, если не больше. Это зрелище вселило в Никласа новую надежду — возможно, им все‑таки удастся осуществить задуманное и спасти при этом всех несчастных, очутившихся на этом проклятом корабле.

Над головой Никласа возвышались надстройки, походившие на белые дома с рядами круглых иллюминаторов. Они тянулись до самой кормы, мимо трех труб, и над ними вздымались клубы черного дыма. Пламя еще не выбралось наружу, но до этого, судя по прикидкам Никласа, оставалось несколько минут.

Бросив взгляд вперед, Никлас прикинул путь до носа корабля — к капитанскому мостику, что был отсюда едва виден. Райт знал, что он там, вперед всех надстроек на палубе, и отсюда можно было заметить лишь его широкие «крылья».

— Нам туда, — подал голос Джеймсон, махнув рукой вниз. — Спустимся на главную палубу и пойдем вперед, до самого мостика…

— Томас, — позвал охотник за головами. — Вы отдохнули?

— Немного, — отозвался тот. — Вся эта беготня утомила меня, Ник.

— Как у вас с оружием? — спросил Никлас, поворачиваясь к другу. — Готовы к бою?

— Мой верный маленький Браун, — ученый продемонстрировал другу крохотный револьвер. — Больше ничего.

Райт без лишних слов распахнул свой сюртук, напоминавший армейскую шинель. У него за поясом скрывался целый арсенал — три больших военных револьвера и маленький Браун, такой же, как у Томаса.

— Вот, — сказал он, вытаскивая из‑за пояса огромный револьвер. — Возьмите, Том.

— Откуда это все? — удивился тот, принимая оружие.

— Раздобыл в бою, — мрачно отозвался Никлас, жалея о том, что опустевший карабин пришлось оставить у дверей трюма. — Джеймсон! Ведите.

Матроса не пришлось долго упрашивать. Окинув завистливым взглядом арсенал охотника, он быстро прошел к краю фальшборта и начал спускаться по широким ступенькам трапа, ведущим вниз, на главную палубу. Никлас сделал знак другу держаться позади и двинулся следом за провожатым.

По широкой лестнице они спустились на большую палубу, не предназначенную для прогулок пассажиров. Здесь, вдоль бортов, были установлены огромные шлюпки, напоминавшие размерами скорее яхты, чем лодки. Мимо них друзья двинулись дальше, к носу корабля. Над ними нависали прогулочные палубы для пассажиров, а здесь, внизу, у шлюпок было пусто и идеально чисто. Команда Левиафана, судя по всему, свою работу знала туго. Чистые доски, белые стены надстроек с крохотными иллюминаторами, блестящие поручни — все это сияло чистотой. Картину портили лишь редко встречающиеся груды ящиков, прикрытые брезентом.

— Что это? — тихо спросил Ник у матроса, проходя мимо очередной баррикады.

— Песок и уголь, — невнятно отозвался Джеймсон. — Не успели убрать.

Никлас собрался расспросить паренька подробнее, но потом передумал — им всем нужно было беречь дыхание.

Вскоре впереди замаячили очертания носа Левиафана. Здесь шлюпки встречались реже, зато появилось много различных рундуков, притиснутых к белоснежным стенам и запертые на висячие замки. Сквозь грохот волн, ударявших в борта корабля, Никлас разобрал звук выстрела и вскинул руку, призывая к осторожности. Дальше двинулись медленно, крадучись, и путь до трапа, ведущего вверх, на левое «крыло» мостика, занял у друзей минут десять.

Завидев впереди трап, Никлас остановился, нырнул за большой ящик укрытый брезентом, и затащил за собой Тома и матроса. Отсюда им открылась картина состоявшегося сражения.

Атакующих было не меньше десятка — судя по всему они предприняли отчаянную попытку подняться по широкому трапу, ведущему на левое крыло мостика, но встретили отпор. Защитники рубки, получившие подкрепление, отчаянно оборонялись. Первая атака бойцов синдиката захлебнулась, и они осадили рулевую рубку как древнюю крепость.

На широком трапе, поднимавшемся на крыло мостика, лежали тела — два незнакомца в черных плащах раскинулись на ступеньках, сраженные пулями защитников. У самого подножья лестницы лежали три матроса в белых робах, пропитавшихся потемневшей кровью. Видимо, пираты оттащили их в сторону, чтобы павшие защитники не мешали новой атаке.

Никлас чуть высунулся из‑за ящика и быстро окинул поле сражения внимательным взглядом. Нападавших осталось пятеро. Они стояли у подножья лестницы, целясь из пистолетов вверх, в проем, ведущий на «крыло» мостика и тихо переговаривались, составляя новый план атаки. Чуть дальше, около борта, стояла огромная шлюпка, укрытая брезентом. За ней прятались еще двое — отсюда охотнику были видны лишь их черные шляпы. Эти двое, судя по всему, должны были прикрывать атаку пиратов, отстреливая защитников, осмелившихся бы покинуть рубку и выйти на «крыло».

Приподнявшись, Никлас всмотрелся в шлюпку, прикидывая, можно ли пробраться между ней и бортом корабля, и тут же, прошипев ругательство, присел за ящик.

— Что? — одними губами шепнул Маккензи, бледный как полотно.

— Эмма, — выдохнул Никлас, и в его устах имя прозвучало ругательством. — Там, за шлюпкой.

Томас попытался выглянуть из‑за ящика, но охотник ухватил его за плечо и втащил обратно. В тот же миг издалека пришел треск пистолетных выстрелов, а в ответ им несколько раз гулко бухнули карабины. Охотник, вскинул голову и с удивлением прислушался. Через мгновение он сообразил, что выстрелы доносятся с другой стороны, с правого борта. Видимо там тоже шло сражение, и, судя по выстрелам карабинов, старпом прижал атакующих к мостику.

— Джеймсон, — яростно зашептал охотник за головами, поворачиваясь к молодому матросу, что прятался за спиной ученого. — Вы можете быстро пробраться на ту сторону корабля?

— Могу, — едва слышно выдохнул тот. — Тут есть сквозной проход по нижней палубе. Это минут пять не больше.

— Тогда отправляйтесь туда, — зашептал Ник. — Быстро! Велите матросам немного подождать. А когда услышат выстрелы с нашей стороны, пусть атакуют! Нужно ударить вместе.

Джеймсон кинул опасливый взгляд из‑за ящиков на пиратов, но потом медленно кивнул, и, развернувшись, бросился обратно по палубе. Добежав до первой двери в пристройке, он быстро открыл ее и скрылся из вида.

Никлас обернулся к другу, все еще тяжело дышащему и прижимавшегося плечом к ящикам под брезентом.

— Вы как, Том? — тихо спросил он. — Остались силы на еще один рывок?

— Да, — хрипло отозвался ученый. — Как договаривались, Ник, до самого конца.

— Похоже, Том, мы зашли так далеко, что отсюда виден как раз этот самый конец, — тихо ответил Никлас, доставая из‑за пояса огромный армейский револьвер.

— Все — или ничего, — выдохнул Маккензи, доставая свое оружие. — Командуйте, сержант.

— Мне всегда казалось, что в вас пропадает морской разбойник, — бросил Райт, осторожно выглядывая из‑за ящиков. — Вы только прикидываетесь ученым, Том.

— Говорят, в моем роду, встречались и пираты, — мрачно отозвался Маккензи, проверяя заряды. — Наверно, это в крови.

Никлас не ответил — он быстро осмотрел поле боя и спрятался обратно.

— Пятеро — сказал он другу. — Стоят у лестницы. По сигналу высовываемся из‑за ящиков и палим во все живое. Ваши — двое справа, в черных куртках. Мои — трое слева.

— А Эмма? — встревожено спросил Томас. — Где она?

— Далеко, — с раздражением отозвался Никлас. — За шлюпкой. С ней еще один тип. Думаю за один раз мы их всех не достанем.

Охотник за головами быстро осмотрел армейский револьвер, взял его в правую руку. Левой вытащил из‑за пояса второй Адамс — с полным барабаном. В кармане у него еще оставался крохотный бельгийский револьвер с парой патронов, но его Ник решил приберечь на крайний случай.

Том тоже не терял времени даром. Проверив заряды, он тоже взял пистолеты в обе руки — в правой большой револьвер, одолженный у Ника, в левой — собственный маленький пистолетик.

— Ну? — шепнул он.

Охотник осторожно выглянул из‑за ящиков. Пираты, судя по всему, пришли к какому‑то соглашению. Двое опустились на колени, держа лестницу под прицелом, а трое расположились у самых ступенек, явно собираясь одним рывком взбежать по ним.

— Готовятся атаковать, — шепнул Никлас. — Больше ждать нельзя. Готовьтесь, Том.

— Всегда готов, — хрипло отозвался ученый, не отводя взгляда от пиратов у лестницы.

— По моей команде, — прошептал охотник за головами. — Ваши те, что присели. Мои стоят. Внимание.

Заметив, что пираты зашевелились, обмениваясь жестами, Никлас медленно втянул холодный морской воздух носом, и спокойно произнес.

— Огонь.

Рывком выпрямившись, он выскочил из‑за ящиков, вскинул обе руки, и выстрелил, — сначала с правой руки, потом с левой. Над ухом загрохотали выстрелы Томаса — ученый, поднявшись над баррикадой, одновременно спустил курки обоих пистолетов.

Пираты, застигнутые врасплох, не успели дать отпор. Пули Никласа срубили сразу двоих, отбросив их от лестницы, а Том попал в спину присевшего у ступенек бандита. Второй успел обернуться и выстрелил в ответ. Пуля с грохотом вонзилась в деревянный ящик рядом с Томасом, и тот, зарычав, снова спустил курки. Обе пули — большая и маленькая — разом ударили в грудь стрелка, отбросив его назад — на трупы матросов.

Последний из оставшихся на ногах пиратов, успел обернуться и выстрелил в Ника, стоявшего на палубе с дымящимися пистолетами в руках. Пуля, пущенная наугад, пробила полу сюртука и со свистом ушла в море. Второй раз пират выстрелить не успел — Никлас хладнокровно прицелившись, разрядил правый револьвер, и огромная армейская пуля разбила голову пирата как гнилую тыкву. Не опуская оружия, Никлас чуть повернулся, и продолжил стрельбу, безжалостно добивая раненных пиратов, лежавших у лестницы.

Он взводил курки револьверов большими пальцами и тут же спускал их, поливая пулями всю площадку перед трапом. Возвышаясь в пороховом дыму словно статуя бога возмездия, он на секунду забылся и очнулся лишь тогда, когда очередная пуля свистнула у него над плечом, чуть не отхватив ему половину уха.

Рядом тут же загрохотали пистолеты Томаса — он первым заметил, что из‑за шлюпки показался новый стрелок. Расстояние было приличным, и Маккензи промахнулся — его пули лишь вышибли щепки из борта спасательной шлюпки. Но этого хватило, чтобы пират нырнул обратно в укрытие.

Никлас и не подумал прятаться, так и остался стоять на палубе, держа под прицелом шлюпку, защищавшую последнего бойца синдиката и Эмму. В наступившей тишине был хорошо слышен грохот выстрелов на другой стороне судна. Там, у правого борта, шло еще одно сражение. Джеймсон, вероятно, вовремя добрался до своих.

Из‑за борта шлюпки показался край черной шляпы и Никлас тут же выстрелил. Черный котелок сорвало пулей с головы владельца и унесло за борт. Сам пират не пострадал — тут же нырнул обратно за шлюпку. Никлас, не опуская оружия, быстро шепнул:

— Том, подберите револьверы. Живее.

Маккензи перепрыгнул через ящики и бросился к трупам пиратов. Некоторые из них еще сотрясали предсмертные конвульсии, но ученого это не смутило — он подобрал пару пистолетов с палубы и вытащил еще один из руки мертвого пирата.

Этот маневр не ускользнул от внимания стрелка, скрывавшегося за шлюпкой. Присев, он чуть высунулся из‑за брезента и выставил вперед револьвер, намереваясь подстрелить Маккензи как зайца. Никлас, затаивший дыхание, быстро выстрелил — два раза — и оба промахнулся. Вверх брызнули деревянные щепки из борта шлюпки, и стрелок нырнул в свое укрытие.

Никлас разжал правую ладонь, и револьвер с опустевшим барабаном с грохотом упал к его ногам. В ответ, из‑за шлюпки, тут же раздался выстрел. Но он был сделан наугад, и пуля лишь с грохотом пробила ящик рядом с бывшим сержантом.

Томас, вернувшейся с добычей, подошел к другу и вложил в его протянутую ладонь трофейный револьвер. Никлас принял его и снова взял на прицел шлюпку — спокойно, словно ничего и не произошло.

— Ник! — над палубой взвился пронзительный женский голос, заглушив грохот стрельбы с правого борта. — Никлас, это вы? Рада, что вам удалось выбраться. Том с вами?

— Да, — яростно выкрикнул Маккензи, становясь рядом с другом. — Я здесь, предательница!

Томас, не отводя взгляда от шлюпки, поморщился, и толкнул друга локтем. Тот умолк и тогда Никлас ткнул пистолетом в щель между шлюпкой и бортом корабля. Теоретически, в нее мог протиснуться человек и пробраться к носу шлюпки, застигнув врасплох тех, кто там прятался.

Маккензи поджал губы и с сомнением покачал головой. Никлас тяжело вздохнул и тихо шепнул другу:

— Замени меня.

Ученый быстро опустился на корточки, сгрузил у ног товарища груду трофейных револьверов и быстро проверил их барабаны. Выбрав те, в которых еще оставались заряды, он выпрямился, и встал рядом с Ником. Расставив ноги и подняв обе руки, он постарался скопировать позу охотника за головами.

— Послушайте, Ник, — позвала Эмма. — Хватит этой стрельбы! Все уже кончено!

— Сдавайтесь, — рявкнул в ответ Никлас, осторожно пряча оружие и опускаясь на корточки. — Сдавайтесь, чертовка, и я прослежу за тем, чтобы вас заперли в самой глубокой дыре Оркнеи!

— Какое щедрое предложение, — рассмеялась в ответ Эмма. — Вы, как всегда, сама любезность, мистер охотник!

— А если не сдадитесь, я лично всажу вам пулю в ваш прекрасный лобик, — громко крикнул Ник. — У вас две минуты! Ваши люди перебиты, корабль снова под контролем команды!

— Не все, — крикнула в ответ Эмма и в ее голосе зазвучала ярость. — Еще не все!

Ник, стоявший на коленях и разглядывающий щель за шлюпкой, догадался, что сейчас произойдет, но не успел ничего сделать. Стрелок, скрывавшийся за шлюпкой, выскочил из укрытия и бросился поперек палубы, пытаясь добраться до противоположного борта. Он бежал, петляя как заяц, прямо к углу надстройки, а Никлас, убравший оружие, успел лишь закусить губу.

Томас не подвел — повернувшись всем телом, как механизм, он быстро спустил курки, взвел их, и снова выстрелил. Первые пули не попали в цель, лишь заставили беглеца шарахнуться в сторону. Но второй залп настиг его. Последняя пуля ударила в спину беглецу и швырнула на палубу. Пират упал с перебитым хребтом рядом с грудой ящиков, и, дернувшись пару раз, затих.

Никлас медленно выпрямился, не отводя взгляда от укрытия Эммы.

— Вот и все! — крикнул он. — Выходите! Хватит смертей на сегодня. Ваши люди мертвы, артефакт в наших руках, судно снова в безопасности. Все кончено, Эмма.

В ответ раздался задорный женский смех. В нем не было ни страха, ни отчаянья, лишь искренняя радость.

— Вы так самонадеянны, Ник! — выкрикнула Эмма. — Так долго служили в Бангалоре… Неужели вы так и не научились играть в шахматы?

Стиснув зубы, Никлас шагнул вперед, намереваясь вытащить паршивку из убежища и связать по рукам и ногам, предварительно заткнув ее грязный рот, но тут же замер.

Из‑за шлюпки раздалась серебристая трель свистка, напомнившая Никласу о полицейских Лонбурга. Пронзительный звук разнесся над палубой Левиафана, и вдруг, откуда‑то из его глубин, в ответ раздалась точно такая же трель. И еще одна…

Никлас шагнул вперед и тут же метнулся за шлюпку — Эмма высунулась из своего убежища и вскинула руку. Грохот выстрела раскатился над палубой, и пуля свистнула над головой Томаса, что машинально выпалил в ответ из обоих стволов. Он промахнулся — Эмма уже скрылась за носом шлюпки, и пули, пущенные наспех, ушли в морскую даль.

— Кусайся, ехидна, пока можешь, — пробормотал охотник за головами, медленно поднимаясь на ноги. — Я скоро вырву твои зубы.

— Никлас, — жарко зашептал Маккензи. — Это сигнал, понимаешь, сигнал! У нее на борту есть еще люди…

— Мы их найдем, — зло бросил Никлас. — Вытащим на свет из их убежищ, по одному, выкорчуем эту нечисть…

Договорить он не успел — грохот расколол морское небо, заглушив и крики пассажиров, и гул машин, и стрельбу с правого борта. Палуба под ногами Никлас подпрыгнула, и он повалился на бок. Рядом упал Томас, так и не выпустивший оружия. Райт, оглянувшись, с изумлением увидел клубы черного дыма, вырвавшиеся из самой середины корабля и ударившие в небо выше корабельных труб. В дыму вертелись белые искры — обрывки бумаг, обшивки, мелкие обломки…

— Что это? — хрипло прошептал Томас, поднимаясь на колени. — Что за…

Звонкий смех заставил обоих вскочить на ноги, опасаясь внезапной атаки. Но Эмма и не подумала выйти из своего убежища — она лишь засмеялась еще громче, когда над Левиафаном прокатится тревожный гудок.

— Что ты наделала, исчадье ада! — закричал Томас вскакивая на ноги. — Что это за дьявольщина!

— Это — конец, — отозвалась Эмма из своего убежища. — Вот теперь все кончено. Эй, мистер охотник, вы понимаете, что это значит?

— Ее дружки подорвали трюм, — нахмурившись, произнес Никлас. — Но зачем? Артефакт разрушен…

— Вовсе нет, солдафон! — задорно крикнула девушка. — Они сделали то, что было велено — огромную дыру в борту корабля. Левиафан обречен! Он идет ко дну!

Никлас с тревогой обернулся и окинул взглядом корабль. Все постройки — от центра до кормы — были затянуты клубами черного дыма. Кое–где виднелись языки пламени, что вырвались на свободу и жадно лизали белоснежные стены построек. Корабль чуть наклонился на левый борт — или это только кажется?

— Нет! — воскликнул Том. — Здесь еще есть пассажиры, команда… Ты не сделаешь этого!

— Почему же нет, милый Томас?

— Потому что тогда артефакт будет для тебя потерян! — крикнул Маккензи. — Ты просто пугаешь нас!

Под серебристый смех авантюристки Никлас присел и решительно двинулся вдоль борта шлюпки. Как бы оно там не было, надо ее поймать — пока она занята разговором с Маккензи.

— Томас, — крикнула рыжеволосая. — Ты понимаешь, что это воды Севильи? Из ближайшего порта уже готовы выйти спасательные суда. На них есть оборудование для подъема затонувших кораблей. Конечно, такую громадину как Левиафан они не смогут поднять, но вот его часть, скрытую в тайном трюме…

— Ты лжешь! — крикнул Томас, косясь на друга, что осторожно пробирался вперед. — Тогда артефакт получит Севилья! А это…

— Эти суда лишь ходят под флагом Севильи, — отозвалась Эмма. — Но принадлежат они международному деловому консорциуму. Ты понимаешь, о чем я говорю, милый Том? Даже если Оркнея выдвинет сюда весь свой военный флот, чтобы охранять артефакт, даже если они решат пойти на конфликт с Севильей… Они все равно опоздают, Том!

— Здесь могут погибнуть люди! — крикнул Маккензи, потрясая револьвером. — Сотни невинных людей!

— Они уже погибли, Том, — крикнула в ответ Эмма. — Люди уже начали умирать. Но эти потери ничто по сравнению с той картиной, что ты нарисовал нам, Томас! Оркнея не должна получить артефакт.

— Никто не должен, — яростно возопил Маккензи, потрясая револьвером, — никто на свете не должен владеть этой проклятой штукой!

Никлас не стал дожидаться ответа — он уже был на полпути к носу шлюпки, и более удачного момента могло не представиться. Распрямившись, как пружина, он рванулся вперед, в пару прыжков преодолел оставшийся путь, завернул за ворох брезента и остановился.

Эмма была от него в пяти шагах — стояла на борту корабля, с внешней стороны, держась за блестящие поручни. На ней было длинное черное платье с узким высоким воротником, походившее на вечернее. Рыжие волосы девушки волнами рассыпались по плечам, и, казалось, светились в лучах солнца. Рядом, на палубе, лежал ворох тряпья — мужская одежда, сброшенная девушкой во время разговора с Маккензи.

— Пора прощаться, мистер охотник, — тихо сказал Эмма, увидев Никласа. — Время пришло.

Растерявшийся Райт медленно поднял руку с револьвером, но рыжеволосая авантюристка, похожая на ангела, послала охотнику воздушный поцелуй и оттолкнулась от борта корабля.

Прыжок был хорош — девушка взлетела выше поручней, отлетела от корабля и скрылась за бортом.

Опустив пистолет, Никлас кинулся к поручням, перегнулся через них и впился взглядом в плещущиеся лазурные волны. До воды было далеко — ярдов десять, если не больше, и прыжок с такой высоты был опасен. Даже опытный пловец мог разбиться о зыбкую гладь, если бы неудачно развернулся в полете.

Эммы нигде не было видно. Мелкие волны бились о борт корабля, исходили белой пеной, но Никлас не видел ничего, что напоминало бы человеческое тело. Сжав рукоять пистолета, он перегнулся через поручни, не обращая внимания на крики Томаса, пытавшегося узнать, что произошло. И в тот же миг в белой пене, далеко от борта корабля, мелькнуло светлое пятно. Солнечный свет упал на волны и Никлас отчетливо увидел рыжие волосы.

Эмма. Она не только выжила после прыжка — она весьма целеустремленно плыла к корме корабля, к скоплению пассажирских шлюпок, отплывавших от Левиафана. Наблюдая за ее уверенными движениями, Никлас невольно восхитился. В таком платье, мокрую, растрепанную, ее примут за одну из пассажирок, чудом спасшихся с тонущего корабля. Райт был уверен — она доберется до ближайшей шлюпки, прикинется невинной жертвой, очарует команду. Никто и не подумает, что именно эта хрупкая девушка организовала нападение пиратов на корабль. До шлюпок далеко. С корабля не успеют передать сообщение о том, что рыжеволосую ведьму нужно задержать.

Прикусив губу, Никлас поднял револьвер и прицелился в темное пятно, пляшущее в спокойных лазурных волнах. Затаив дыхание, он медленно взвел курок, прицелился. А потом медленно опустил пистолет. Нет. Слишком далеко. Это бесполезно. Вот если бы у него была винтовка — хорошая пристрелянная винтовка с длинным нарезным стволом — тогда бы был шанс. Но револьвер на таком расстоянии не полезней уличной метлы.

— Никлас! Ник!

Райт резко обернулся и чуть не столкнулся с Томасом.

— Что? — воскликнул Маккензи, заметив пистолет в руке друга. — Что произошло?

Охотник за головами раздраженно махнул оружием в сторону борта корабля.

— Сбежала, стерва, — сказал он.

Маккензи бросился к поручням, ухватился за них и высунулся за борт. Напряженно всматриваясь в клочья пены, несущиеся по волнам, он не заметил, как Райт с каменным лицом спрятал револьвер обратно за пояс.

— Вижу! — крикнул, наконец, Маккензи. — Вижу ее!

— Ну и черт с ней, — в сердцах бросил Никлас. — Пусть живет, ведьма. Томас!

Подойдя к другу, охотник за головами ухватил его за плечо и оттащил от поручней.

— Томас, — быстро сказал он. — Забудьте про нее. Нам нужно предупредить капитана. Нужно спешить.

— Верно, — произнес Маккензи, бросая последний взгляд волны. — План изменился?

— Чертовски изменился, — сказал Никлас. — А теперь пойдем и спасем то, что можно спасти. Вы со мной Томас?

— До самого конца, — произнес ученый, медленно отворачиваясь от борта Левиафана. — До самого конца.

 

9

Томас с величайшим трудом заставил себя отвернуться от бесконечной глади морских волн. Там, среди белых клочьев пены, осталось едва заметное пятнышко рыжих волос, и эта картина все еще стояла перед глазами молодого ученого. Он знал, кем была эта рыжая авантюристка. И все же, он не мог всерьез желать ей смерти.

Сжав зубы, Маккензи обернулся к охотнику за головами, что уже двинулся к трапу, ведущему на левое «крыло» капитанского мостика, равнодушно перешагивая через трупы бандитов и матросов.

— Напомните, Том, — шепнул ему Никлас, когда ученый нагнал друга. — Что вы там планировали в самом начале?

— Я предложил перехватить Левиафан в пути, проникнуть на корабль и не дать Эмме захватить корабль.

— А после, после того?

— Я сказал, что потом нам нужно будет убедить капитана выкинуть за борт артефакт, — с некоторым смущением признался Томас.

— А что я тогда сказал?

— Вы тогда много чего сказали, Никлас. И, в основном, использовали весьма грубые обороты лонбургского дна.

— Как думаете, — произнес охотник за головами, становясь на первую ступеньку трапа. — У вас есть шанс убедить капитана выкинуть за борт таинственный груз?

— Полагаю, шанс практически неотличим от нуля, — обречено отозвался Томас. — Ситуация сильно изменилась. Да и раньше, честно говоря, у меня не было особой уверенности в этой части плана.

— Запасного плана нет? — осведомился Никлас, сохраняя полную серьезность.

— Нет, — сухо отозвался Маккензи, подозревая, что напарник посмеивается над ним.

— Тогда придется импровизировать, — охотник за головами улыбнулся и начал быстро подниматься по трапу.

Наверху их окликнули — и весьма грубо. Оказалось, что на крыло мостика выбрались два матроса с револьверами — поинтересоваться результатами перестрелки внизу. Никлас, подняв руки, попытался объяснить, что они на одной стороне, но в этот момент Том узнал одного из стрелков — это оказался помощник штурмана. Маккензи окликнул его, и после минутного замешательства, матросы опустили оружие. Ник тут же потребовал провести их к капитану, и помощник штурмана отступил в сторону, пропуская друзей.

Внутри рубки было шумно и людно. Матросы и офицеры переговаривались, перезаряжали оружие, лязгая магазинами, и на вошедших не сразу обратили внимание. Том, окинув рубку взглядом, сразу понял, что тут произошло. Судя по всему, первый отряд, посланный на помощь капитану, добрался сюда еще до осады. Только потому морякам и удалось удержать капитанский мостик. И они дорого заплатили за это.

Все стекла в рубки были разбиты. Стены изрешечены пулями — в некоторых местах виднелись даже сквозные дыры. Столы были перевернуты, часть управляющих механизмов — разбита. На полу, вдоль стен, лежали тела в белых матросских куртках. Их было минимум пятеро, как показалось Томасу. Он не успел их подсчитать — увидел на другой стороне рубке знакомую долговязую фигуру старпома и понял, что и атака с правого борта окончилась успешно. Отряд Мозеса тоже пробился в рубку — возможно, благодаря предупреждению Джеймсона.

Рядом со старпомом высилась кряжистая фигура моряка в синем кителе, потемневшем от пороховой гари и грязи. Его обладателя Томас тоже сразу узнал.

— Капитан! — воскликнул он. — Капитан Рурк!

Эдвин Рурк, что‑то тихо выговаривающий огромному моряку в синем кителе с золотыми нашивками, резко обернулся. Его левая рука висела на перевязи, сделанной из нашейного платка, а плечо все потемнело от крови. Рурк нахмурился, но потом его лицо разгладилось — он тоже узнал самозванного агента.

— Так это ваша работа? — воскликнул капитан, делая знак матросам разойтись и пропустить гостей. — Левый борт?

— Наша, — отозвался охотник за головами, решительно шагая вперед. — Позвольте представиться…

— Никлас Райт, агент армейской разведки, — мрачно произнес Рурк, осматривая собеседника. — Я догадался. Это ваш жетон я видел?

— Все верно, — смиренно отозвался тот, — прошу прощения за эту мистификацию. Мне нужно было находиться в трюме, но и ситуацию на мостике я не мог игнорировать.

— Понимаю, — сухо отозвался капитан.

Здоровой рукой он ухватил охотника за локоть и повлек в угол, к единственному уцелевшему столу. Подчиненные, понимая, что капитану надо поговорить с тайным агентом наедине, расступились. А Том, ничуть не смущаясь, последовал за собеседниками.

— Что с капитаном Моррисом? — тихо спросил капитан, так, что Томас, стоявший близко едва–едва разобрал его слова. — Он действительно мертв? Сопляк Джеймсон успел шепнуть мне пару слов, но…

— Увы, — так же тихо отозвался Райт. — Капитан Моррис и его дежурная смена мертвы. Пираты убили их и проникли в трюм, к грузу.

— Но, — капитан в замешательстве окинул взглядом плечистую фигуру Райта. — Я слышал, что это вы были в трюме?

— Я последовал за ними и уничтожил боевую группу, — скупо отозвался Никлас. — К сожалению, оставшиеся преступники заперли меня в трюме, так что я не смог вовремя придти вам на помощь.

— Бросьте, — капитан криво ухмыльнулся и тут же поморщился от боли. — Вы подоспели весьма вовремя. Джеймсон, следую вашим указаниям пробрался к отряду правого борта и когда началась стрельба… Сколько их было, там, у вас?

— Семеро, — вставил словечко в разговор Томас. — Их было семеро. Рурк, послушайте…

— Семеро против двоих, — капитан покачал головой. — Полагаю, ваша специальная подготовка…

— Мы застали их врасплох, — отмахнулся Никлас, — только и всего. Капитан, послушайте, нам необходимо знать — что с кораблем? Этот последний взрыв — насколько серьезно пострадал Левиафан?

— Я жду доклада, — сухо отозвался Рурк, которому весьма грубо напомнили о том, что корабль, находящийся под его командованием практически уничтожен. — Связь все еще не работает. Я послал вестовых, но кто знает, сколько еще пиратов…

— Есть основания полагать, что все пираты покинули корабль, прикинувшись пассажирами, — отозвался Никлас. — Думаю, перестрелок больше не будет.

— В самом деле? — Рурк нахмурил брови и строго глянул на охотника за головами. — Откуда у вас такая информация?

— Их главарь бежал, — нехотя признался Никлас. — Мы пытались взять его живьем, но он прыгнул за борт. Перед этим именно он подал команду на подрыв последнего заряда. С помощью свистка. К сожалению, мы не смогли это предотвратить.

Капитан поджал потрескавшиеся губы, но высказать обвинения не решился — в конце концов, его собеседники спасли корабль от захвата пиратами.

— Как пожар? — спросил Томас, поспешив вмешаться в разговор. — Удалось его победить?

— Нет, — отрезал капитан, — у нас не было на это времени. Часть команды занималась эвакуацией пассажиров, а другие участвовали в этом безобразном побоище. Дежурная вахта пыталась заниматься пожаром, но их силы весьма ограничены. Если пираты покинули судно, я, конечно, прикажу отправить новые силы, но…

— Капитан, нам надо знать — останется ли судно на плаву, — резко произнес Никлас. — Это сейчас самый важный вопрос.

— Я тоже хочу это знать, поверьте, даже больше вашего, — бросил капитан, все больше хмурясь.

— А пассажиры? — вновь вмешался Томас, чувствуя, что разговор становится все более напряженным. — Что с пассажирами?

— Как раз перед вашим появлением появился вестовой, — оживился Рурк. — Судя по докладу боцмана, все пассажиры успешно покинули судно. Никого не забыли, никого не оставили, все поместились в шлюпки. Спасательная команда сработала как часы. Слава создателю, у нас мало пассажиров и много команды…

— Значит, на борту осталась лишь команда? — оживился Никлас. — И много человек?

— Не могу сказать точно, — мрачно отозвался капитан. — Некоторые погибли в перестрелке. Некоторые пропали при пожаре. В машинном отделении, например, была настоящая бойня. Пираты стояли насмерть, держали в заложниках кочегаров. Штурм стоил нам многих жизней. До сих пор там идет подсчет…

— Примерно, — попросил Никлас. — Очень примерно.

— Сотня душ, — капитан пожал плечами. — Не могу сказать точнее.

Заслышав оклик, Томас обернулся и бросил взгляд на матросов, что толпились в рубке и оживленно переговаривались.

— Стойте тут, — строго сказал Рурк, направляясь к своим подчиненным. — Ни с кем не говорите. Ни полслова.

Томас бросил взгляд на Ника, но тот лишь покачал головой. Сейчас действительно нужно было подождать — судя по всему, вернулись вестовые.

— Время, — прошипел Томас, — время уходит.

— Подождем, — скупо уронил охотник за головами. — Капитан — крепкий орешек, а нам нужна его помощь. Если он не станет нам помогать…

Маккензи, нахмурившись, обернулся к морякам, и принялся откровенно рассматривать их, прислушиваясь к разговорам. Ничего внятного он так и не услышал — лишь отметил, что команда весьма взбудоражена, что было неудивительно, учитывая события на борту Левиафана. Капитан и старпом, окруженные моряками, совещались с парой старших офицеров. Все разговоры велись шепотом, и Томас отчаянно жалел, что он не может разобрать их слов.

Обернувшись к Нику, он заметил, что охотник за головами заинтересовался уцелевшим столом штурмана. На нем лежал целый ворох морских карт — самых разных цветов и оттенков. Никлас весьма энергично рылся в картах, откладывая некоторые в сторонку. Томас уже хотел осведомиться, что именно так заинтересовало его друга, но в этот момент капитан выбрался из толпы и решительным шагом направился к ним в угол.

— Так, — строго сказал Рурк, подойдя ближе. — Ситуация изменилась. Полагаю, вы правы. Перестрелки прекратились, видимо, пираты бежали.

— Не исключено, что некоторые из них прикинулись членами команды, — сухо отозвался Никлас.

— Возможно, — не стал отпираться капитан. — Но сейчас мы не будем заниматься их розыском. Понимаете, агент, Левиафан идет ко дну. Сейчас я отдам приказ покинуть судно, и нам будет не до вас.

— Сколько у нас времени? — хлестко бросил Никлас.

— Час, может полтора, — устало отозвался капитан. — Последний взрыв разворотил десяток переборок внизу, у киля, в отделениях для балласта. Обшивка хоть и уцелела, но дала течь. Левиафан выдержал бы такое повреждение, если бы не ваш проклятый тайный трюм. Из‑за него пришлось внести изменения в конструкцию корабля, и он стал более уязвимым. И те, кто заложили бомбу, очень хорошо об этом знали.

— Капитан, — Ник вдруг шагнул вперед, едва не притиснув Рурка к стене рубки. — Я сейчас отдам вам приказ. И, именем короны, вы исполните его в точности, поскольку этого требуют интересны Оркнейской Империи.

— Интересы? — капитан, ничуть не испугавшись, подался вперед, и ткнул пальцем в грудь Райта. — В открытом море свои интересы, агент. И мое слово тут — закон.

— Капитан, — медленно произнес Никлас. — Вы знаете, что у вас на борту секретный груз? Вы вообще представляете, что везете?

— Не представляю, — отрезал капитан. — И не хочу представлять. Ваши тайныеделишки меня не волнуют. У меня под началом осталась сотня людей и…

— Если этот груз попадет к врагам Оркнеии, империя будет обречена, — перебил его Никлас. — Это страшное оружие, что должно было защитить нашу родину. Но если оно попадет не в те руки…

Рурк взглянул в лицо своему собеседнику, пытаясь убедиться в том, что он говорит серьезно. Никлас без трепета встретил взгляд капитана, и тот, наконец, медленно кивнул.

— Ладно, — тихо произнес он. — Я подозревал нечто в этом роде. Это были не пираты, так?

— Это вражеские агенты! — прошептал Маккензи. — Многие из них даже не знали, на кого работают, но за операцией стоит Веймар. Они пытались захватить этот груз, чтобы устранить последнее препятствие на своем пути к полному контролю Континента.

Губы капитана сжались в узкую полоску. Он коротко кивнул, словно его тайные мысли получили, наконец, логичное подтверждение, и обернулся к Никласу.

— Хорошо, — сухо произнес он. — Что нужно делать?

— Все просто, — отозвался тот. — Вы скомандуете кораблю полный ход, направите его к ближайшему глубокому месту, а потом уберетесь с борта Левиафана вместе со всей командой.

— Примерно так мы и собирались поступить, — осторожно отозвался Рурк, поглядывая на Райта. — В чем же секрет?

— Никаких попыток спасти корабль, — отозвался Никлас. — Я знаю, у вас есть команды по борьбе за живучесть и им предписано до последнего бороться за жизнь корабля. Этого не надо. Вы просто все уйдете с Левиафана. Сейчас же.

— Понимаю, — медленно произнес Рурк, глядя в глаза охотнику за головами. — Вы хотите затопить судно на большой глубине? К сожалению, тут поблизости нет серьезных впадин.

— Полный ход и подальше от берега, — тихо произнес Никлас. — Остальное — наша забота.

— Надо понимать, вы собираетесь остаться на судне? — тихо спросил Рурк.

— До самого конца, — неожиданно печально отозвался Никлас. — До самого конца.

Капитан медленно перевел взгляд с охотника за головами на Маккензи, что стоял рядом с решительным видом. Ученый ничего не сказал, лишь бестрепетно встретил взгляд Рурка, чуть качнув головой. Капитан снова взглянул на охотника за головами, и, убедившись в том, что он тоже смертельно серьезен, поджал губы.

— Все так и будет, — сказал он, наконец. — Сейчас я отдам приказ. Оставайтесь тут и ни во что не вмешивайтесь. Все будет сделано как надо.

Не ожидая ответа, Эдвин Рурк развернулся и широким шагом двинулся к своим подчиненным, раскачивая на ходу здоровой рукой. Маккензи проводил его взглядом, а потом прикрыл глаза.

 

10

Прислонившись спиной к стене рубки, Никлас скрестил руки на груди и окинул равнодушным взглядом толпу моряков, внимавших своему капитану. Рурк, окруженный матросами и офицерами Левиафана, отдавал приказания — коротко, сухо, почти не повышая голоса. Ник не слышал, о чем он говорит, но ему и не нужно было этого слышать. Он знал, что старый служака выполнит свое обещание.

Отвернувшись, Никлас оперся обеими руками о край стола и навис над растрепанным ворохом морских карт. Скользя взглядом по извилистым линиям на голубом фоне, он внезапно почувствовал усталость. Усталость и опустошение. Он ощутил, как тело медленно наливается болью, напоминая о бренности человеческой плоти. Левое предплечье жгло, словно огнем — там оставила след случайная пуля, чуть царапнув кожу. Ныло левое колено, разбитое о палубу во время очередного падения. Костяшки пальцев, ободранные до крови, тоже напомнили о своем существовании. В затылке толчками пульсировала боль, словно кто‑то забивал туда огромный железнодорожный костыль. В горле першило от запаха гари, а на прокушенной губе выступила кровь.

Все закончилось — понял Никлас. Это конец. Он сделал все, что от него зависело, и это проклятое последнее дело скоро завершится — здесь и сейчас.

Почувствовав руку на своем плече, охотник за головами вскинулся, обернулся. Томас.

— Никлас, вам плохо? — тихо спросил ученый, озабочено глядя в лицо другу.

Райт моргнул. Лицо Тома выражало крайнюю озабоченность. На подбородке и щеках следы клея, на лбу черные пятна гари, светлые усики взлохмачены, глаза глубоко запали, а под ними появились темные пятна. Томас Маккензи уже не напоминал юного самодовольного лонбургца, озабоченного своим внешним видом. Он оказался крепче, чем казался на вид. Что ж. Война всегда оставляет свой след — даже такая маленькая, как эта.

— Все хорошо, — тихо отозвался бывший сержант. — Я просто немного устал, Том.

— Понимаю, — медленно отозвался ученый, пристально вглядываясь в осунувшееся лицо охотника за головами. — Никлас, как вы думаете, Эмма была права? Ну, насчет того, что они смогут поднять артефакт с затонувшего судна?

— Не думаю, — отозвался Никлас. — Может, они и попытаются, но… Судя по картам, мы идем в сторону открытого моря. Глубина увеличивается с каждым пройденным ярдом. Даже если мы не успеем дойти до ближайшей впадины, все равно тут достаточно глубоко.

— Но они явно готовились к этому, — озабочено произнес Маккензи, — Эмма сказала, что спасательные суда уже готовы…

Никлас криво усмехнулся и тут же нахмурился от боли в прокушенной губе.

— Эмма много чего говорила, — бросил он. — Не стоит принимать все за чистую монету. Она, видимо, не представляет себе, что такое взрыв паровых котлов на судне.

— Паровые котлы? — Томас вскинул брови. — Да, конечно, в них скрыта чудовищная разрушительная сила но…

— Топки Левиафана будут работать до самого конца, — устало произнес Никлас. — Я же попросил капитана дать полный ход. Когда до них доберется ледяная морская вода… Взрыв будет такой, что корабль разломится пополам. Всю середину разнесет в щепки, разметает по волнам. Эта проклятая штуковина не будет мирно дожидаться спасения в своем железном ящике, находящимся недалеко от машинного отделения. Чтобы найти статую, даже если она уцелеет, понадобится пройтись с мелким ситом по всему морскому дну в районе крушения. Даже если у Синдиката есть такие возможности, в чем я сомневаюсь, у них не хватит времени на поиски. Сюда прибудут и корабли Оркнеи, и Веймара и черт знает кого еще. И все будут следить за тем, чтобы приз не достался другой стороне. Понимаете, Томас?

— Понимаю, — медленно произнес Маккензи. — Главное, чтобы горели котлы. Сейчас. Я напомню капитану.

Развернувшись, ученый направился к капитану, бесцеремонно расталкивая локтями сгрудившихся вокруг него моряков. Никлас проводил его взглядом, а потом медленно опустился на пол, сел на палубу, прислонился к стене, вытянул ноги. И закрыл глаза.

Он слышал, как Рурк раздает команды, как грохочут каблуки моряков, разбегающихся из рубки, слышал свистки боцманской трубки и крики старшин. Не хотел слышать, но — слышал.

Ему было все равно, чем окончится эта суета. Никлас думал о том, что он сделал все что мог, и теперь ему остается ждать, чем кончится дело. Он чувствовал себя инструментом, выполнившим свою работу, и теперь ожидавшего возвращения в ящик. Эта проклятая черная статуя… Она до сих пор стояла перед глазами Райта. Темный полированный камень блестел в лучах фонаря, голубые искры скользили под черной гладью, то всплывая к поверхности, то исчезая в бездонных черных недрах. Но эта картина уже не пугала Никласа, больше нет.

Я готов — внезапно подумал охотник за головами, чувствуя, что засыпает. Готов уйти в эту черную глубину следом за голубыми искрами. Моя работа завершена и мое время вышло. Осталось лишь дождаться конца.

Внезапно Никлас почувствовал, что его кто‑то трясет за плечо. Недовольно застонав, охотник вынырнул из темной глубины, открыл глаза и — проснулся.

— Том, — тихо позвал Маккензи, склонившийся над другом. — Томас, просыпайтесь. Капитан хочет сказать нам на прощанье пару слов.

— Капитан? — пробормотал бывший сержант, медленно поднимаясь с пола. — Я… сколько я спал?

— Около часа, — произнес ученый, поддерживая друга под локоть и помогая ему встать. — Я решил не будить вас, Никлас. Вы явно нуждались в отдыхе. Но теперь почти все закончено, Левиафан едва держится на плаву и нам пора прощаться.

— Да, — сказал Никлас, поднимаясь на ноги и сжимая кулаки. — Пора прощаться.

В рубке кроме них остались только капитан, чья рука по–прежнему весела на перевязи, и высокий старший помощник с мрачным взглядом. Оба они смотрели на Никласа, поднявшегося с пола, как на доисторическое чудовище, явившееся из глубин океана.

— Капитан Рурк, — произнес Никлас, подходя ближе. — Прошу простить меня, но обстоятельства…

— Ничего, — сказал тот. — Ваш помощник рассказал нам все, что нам нужно было знать.

— Хорошо, — Ник медленно оглядел моряков, стоявших перед ним. — Как я понимаю, все закончено.

— На борту не осталось ни пассажиров, ни команды, — отозвался старший помощник. — Шлюпки, ялики, плоты — все пошло в дело. Левиафан на всех парах идет прочь от берега.

— Великолепно, — сухо отозвался Никлас. — Надеюсь, какая‑то из шлюпок еще дожидается вас?

— Да, — ответил старпом.

— Нет, — ответил капитан.

Охотник за головами окинул капитана Рурка долгим взглядом — с головы до ног, — перевел взгляд на его помощника и сразу понял суть проблемы. Капитан, конечно, не собирался покидать тонущий корабль.

— Именем Оркнейской Империи, — устало проговорил Никлас, роясь в кармане в поисках своего старого жетона. — Приказываю вам, капитан Рурк, немедленно покинуть данное судно.

— Засуньте свой жетон…обратно в карман, — сухо произнес Рурк. — Это мой корабль и я…

— Старпом, — перебил его Никлас, обращаясь к помощнику капитана, чье суровое обветренное лицо было неподвижно, как у статуи. — В случае недомогания капитана, именно вы должны принять командование кораблем?

— Так точно, — отозвался тот. — Но…

— Томас, мне кажется, — медленно произнес Райт, — что капитан Рурк испытывает недомогание. Легкое.

— Что? — изумился ученый, стоявший рядом. — Какое недомогание?

— Легкое, — с нажимом повторил Ник.

— А, ну да, конечно, — согласился Маккензи.

Капитан, с недоумением прислушивавшийся к этому разговору, вдруг налился алой кровью, открыл рот, собираясь, видимо, посоветовать друзьям очередной курс морского путешествия, но не успел. Томас, что‑то поправив в своей перчатке, поднял руку и легко коснулся кисти капитана. Раздался сухой треск, мелькнула голубая искра, и Рурк внезапно повалился прямо на руки своему помощнику, ошеломленно тряся головой. Сказать он ничего не мог — лишь вздрагивал, и вращал глазами.

— Старший помощник, — устало проговорил Никлас. — Ваш капитан сейчас не в силах осуществлять командование судном. Прошу вас принять…

— Да, да, — перебил его старпом. — Я все понял. Это серьезно?

— Через четверть часа все пройдет, — отозвался Томас. — Просто не позволяйте ему самому ходить.

— А теперь убирайтесь с корабля, — резко бросил Никлас. — Пора заканчивать.

Огромный старпом, легко, словно ребенка, подхватил на руки своего коренастого капитана и бросил последний взгляд на охотника за головами.

— Чтобы вы не затеяли, — сказал он, — желаю удачи, агент.

— Ступайте, — отмахнулся Никлас. — Томас, проследите, чтобы все покинули судно.

— А вы?

— А мне надо на свежий воздух, — мрачно бросил Райт, и, развернувшись, пошел к двери ведущих из рубки на крыло мостика.

Вырвавшись из душной рубки, пропитанной запахами гари и крови, бывший сержант подошел к блестящим перилам, вцепился в них что было сил, и уставился на бескрайнюю морскую гладь.

Спокойные лазурные воды тихо плескались под солнечным светом. Белые барашки пены были едва заметны — океан сохранял редкое спокойствие, абсолютно равнодушный к тому, что происходило сейчас на кусочке железа, качавшемся на его волнах. И Никлас, внезапно, почувствовал родство с этой стихией.

Глупое чувство опустошения все никак не проходило, и Райт не знал, что с этим делать. Он не сталкивался ранее с подобным. Раньше у него всегда был план, а то и сразу пять — что делать дальше. Даже когда его держали под прицелом десяток повстанцев, собираясь расстрелять за шпионаж — он и тогда знал, что нужно делать. И когда войска раджи Путра загнали его разведывательный отряд в старые развалины и пошли в атаку. Их было сотня к одному — но и тогда Никлас знал, что будет дальше. Всегда, даже стоя на волосок от смерти, он знал — надо двигаться дальше, не сдаваться, самому вершить свою судьбу. Но теперь… Теперь впереди он видел только пустое открытое море. Никлас Райт пришел к окончанию своего пути. Он не знал, что будет дальше, не догадывался, и даже не мог предположить. Все его мысли были только об одном, — о черной статуе в трюме проклятого корабля. Достойное окончание пути? Более чем. Достаточно героическое, чтобы смириться с ним?

Не найдя ответа на этот вопрос, Никлас обернулся и взглянул назад. Левиафан продолжал начатое движение, с каждой минутой набирая ход и оставляя за собой пенистый след. Пожар все еще пожирал кормовые надстройки и за кораблем тянулся густой шлейф черного дыма, отмечая путь, пройденный судном. Большие пассажирские шлюпки, первыми спущенные с корабля, были уже не видны. В клубах жирного дыма, опускавшегося к самой воде, Никласу были видны только мелкие и юркие шлюпки команды, спешившие прочь от Левиафана, чтобы тонущее судно не затянуло их с собой в пучины Атлантики.

Охотник за головами отвернулся и снова устремил свой взгляд вперед — на водную гладь, переливающуюся под лучами солнца как огромная стеклянная мозаика. Достаточно далеко они отошли от берега? Пожалуй, что да.

— Никлас!

Охотник за головами вздрогнул, резко обернулся, распахивая полу плаща, и тут же замер. Это был всего лишь Томас, что с озабоченным видом выглянул из рубки управления.

— Что? — устало спросил охотник. — Что случилось? Опять капитан?

— Нет, все с этим все в порядке, — отозвался ученый. — Капитан и его офицеры покинули корабль. Последним пришлось немного поплавать, потому что Левиафан идет быстро, но…

— Но теперь, наконец, все убрались с этого проклятого корабля?

— Все.

Маккензи подошел к другу, встал рядом, облокотился о блестящие поручни и устремил свой взгляд на морскую гладь, раскинувшуюся перед ним.

Некоторое время они стояли молча, разглядывая белые барашки пены, что ветер срывал с макушек прозрачных волн. Левиафан ходко шел вперед и прохладный ветер бил им в лицо, относя запах гари назад, за корму. Ярко светило солнце, заставляя светиться изнутри лазурные океанские волны. Пахло свежестью, на обветренных губах проступал вкус морской соли, солнце слепило глаза и казалось, что все это — лишь морская прогулка, когда пассажиры наслаждаются неторопливым ходом корабля и смакуют то вынужденное безделье, которое дарит им морское путешествие.

— Сколько погибло людей? — вдруг спросил Никлас, прикрывая глаза.

— Людей? — оживился Том, с тревогой поглядывающий на друга. — Из пассажиров никто не пострадал. Некоторых помяли в давке при панике, но ничего серьезного.

— А команда?

— Две дюжины убитых, две дюжины пропали при пожаре, — медленно произнес Маккензи, переводя взгляд на волны. — Два десятка раненых, двое — тяжело. Команда забрала с собой всех, кого смогли найти. Даже мертвых.

— А пираты?

— Их никто не считал, — Томас пожал плечами. — Кажется, два или три десятка мертвых. И бог знает, сколько еще живых ускользнуло. А что?

Никлас не ответил. С мрачным видом он разглядывал морскую гладь, словно пытаясь высмотреть среди волн то, что ускользало от него.

— Что случилось, Никлас? — мягко спросил Томас. — Вас что‑то тревожит?

— Как вы думаете, Томас, — медленно произнес охотник за головами, — мы сделали все, что смогли?

— Безусловно, — тотчас откликнулся ученый. — Мы сделали все, что от нас зависело, и достигли успеха!

— Успех, — Никлас поежился. — Глупое слово. Столько смертей…

— А сколько мы предотвратили! — горячо подхватил Томас. — Ник, бросьте, мы спасли мир! Весь мир! Это дорогого стоит.

— Весь мир, — задумчиво произнес охотник за головами. — Знаете, Томас, мне кажется, мы что‑то упустили. Что‑то не доделали. И это чертовски печалит меня. Душит, никак не отпускает.

Томас ухватился за плечо друга и рывком повернул его к себе. Впившись взглядом в безразличное лицо охотника, Маккензи неожиданно выругался — грубо, как грузчик в порту.

— Это все та проклятая штука, — бросил он. — Она оставила на вас свой отпечаток. Это ее влияние! Не поддавайтесь ему. Не опускайте руки, не вините себя!

— Чертова штука? — слабо удивился Никлас, даже не пытаясь вырваться. — Скорее, это ощущение близости конца, Томас. Это проклятие. Я знаю, осознал это только сейчас. На этот корабль наложено проклятие. Эта статуя… Она отравляет все вокруг себя. Ее нельзя даже показывать людям. Я чувствовал зло, исходящее от нее. Она извратит любые идеи, любые мечты. Соблазнит всемогуществом самого чистого душой человека и обратит во зло любые начинания. Это самое настоящее проклятие, явившееся из глубины времен, чтобы погубить нас. Это проклятие Левиафана.

— Стойте тут, — бросил Маккензи, — не двигайтесь. Я кое‑что видел по дороге сюда…

Не договорив, он сорвался с места и бросился обратно на капитанский мостик. Дверь с грохотом захлопнулась за ним, а Никлас медленно выпрямился и снова принялся смотреть на волны, зачарованный переливами света в стеклянной глубине.

— Никлас!

Охотник вздрогнул и обернулся. Томас, оказывается, уже успел вернуться — и не с пустыми руками. В правой он сжимал квадратную прозрачную бутыль, наполненную рыжей жидкостью, а в левой пустой круглый стакан.

Без разговоров Маккензи щедро плеснул в стакан оранжевое варево и всунул бутылку в руку охотника за головами.

— Давайте, — бросил он, поднимая стакан. — За нас, Никлас. Один глоточек.

Бывший сержант с сомнением взглянул на бутыль без этикеток. Кажется, это был просто графин, подававшийся, обычно, к столу за обедом. Но, почему бы и нет. Вскинув руку, он поднес горлышко ко рту и его нос обожгло огненным духом алкоголя, бившем из бутыли подобно фонтану. Остановиться Никлас не успел — сделал щедрый глоток, и оранжевая жидкость огнем обожгла ему рот, горло, и желудок. Закашлявшись, он резко выпрямился, чувствуя, как на глазах проступают слезы.

— Что за черт! — хрипло крикнул он. — Томас, что это за дрянь?

— Лучший Оркнейский виски из личных запасов Рурка, — отозвался ученый, салютуя другу стаканом. — Нашел в его капитанском рундуке. Хранился рядом с револьвером.

— Неудивительно, — потрясенно произнес Никлас, — такая же опасная штуковина!

— Но прочищает мозги, верно? — заметил Томас, поднося стакан к губам и наслаждаясь букетом алкоголя.

— Еще как, — бросил Никлас и сделал новый глоток.

Огонь, пробежавший по жилам, развеял тоску, охватившую бывшего сержанта и заставил заиграть мир новыми яркими красками. С глаз Никласа словно упала серая пелена, застилавшая взгляд.

— Черт побери, — выдохнул Райт, оборачиваясь и окидывая взглядом шлейф дыма, тянувшийся за Левиафаном. — Мы все‑таки сделали это?

— Сделали, — подтвердил Томас, осторожно пробуя виски одними губами. — Мы сделали это Ник. Вместе. Нам удалось.

— Знатная была заварушка, — выдохнул бывший сержант, хлопая себя по карманам. — Забористая, как это пойло.

— Мы победили, Ник, — мягко сказал Маккензи, вытаскивая из нагрудного кармана черный цилиндр. — Можно отпраздновать нашу победу.

— О, да! — воскликнул бывший сержант, выхватывая сигару из рук друга. — Вот этого мне и не хватало! Вы просто кудесник, Том!

Маккензи не ответил — с легкой улыбкой он проследил за тем, как его друг откусил кончик капитанской сигары и тогда зажег серную спичку.

— Великолепно, — невнятно произнес Райт, крутя сигару так, чтобы она равномерно зажглась со всех сторон. — Вот этого мне хотелось весь день.

Выдохнув клуб сизого дыма, он выпрямил спину, и застыл, разглядывая корабль, охваченный пожаром. В одной руке он сжимал бутыль с огненным виски, в другой дымила пахучая бангалорская сигара, а соленый ветер трепал стоявшие дыбом волосы Райта.

— За победу, Ник, — довольно сказал Маккензи, прикоснувшись стаканом к бутылке охотника.

— За победу, — отозвался тот, и сделал новый глоток. — Томас, мне кажется, или корабль стал поменьше?

— Море потихоньку берет свое, — отозвался ученый. — Корма опускается под воду, Левиафан заваливается на левый бок. Там, видимо, самые серьезные повреждения.

— Не желаю этого видеть, — мрачно бросил Ник, прикладываясь к бутылке. — Пойдемте отсюда.

— Куда? — удивился Том. — В рубку?

— Нет, — твердо ответил Райт, направляясь к трапу, ведущему на палубу. — Хочу видеть море и небо, когда это случится.

Маккензи пожал плечами и, оторвавшись от перил, последовал за другом.

Никлас спустился на палубу, равнодушно перешагнул через трупы бойцов синдиката и двинулся в сторону носа Левиафана. Он шел ходко, размахивая на ходу полупустой бутылью и отчаянно дымя сигарой. Томас, идущий следом, едва поспевал за товарищем.

Быстрым шагом они прошли мимо шлюпки, служившей убежищем Эмме, и прошли дальше. Петляя между ящиков и странных возвышений на палубе, затянутых брезентом, они добрались до носа корабля и остановились около фальшборта. Тут не было перил, а в борту красовались большие овальные шпигаты.

К этому времени крен стал особенно заметен — корма Левиафана заметно осела, а нос приподнялся. Никлас перегнулся через фальшборт, глянул вниз, и плюнул в бурлящие у борта корабля волны.

— Высоковато, — заметил он. — Как думаете, Томас?

Маккензи сделал крохотный глоточек из своего стакана и тоже перегнулся через борт.

— Довольно высоко, — согласился он. — Но нам то что?

— Нам — наплевать, — буркнул Никлас, припадая к бутылке. — Черт возьми! Да этой штуке цены нет. Почему я не пробовал его раньше?

— Ограниченный тираж, мой друг, — отозвался Маккензи. — Я не видел этикетку, но предполагаю, что это с северных островов, из края торфяников. Что‑то вроде Королевского Брода.

— Что ж, — медленно произнес Никлас, — выпьем же и за нашего драгоценного короля, чтоб его черти взяли.

Маккензи нахмурился, не слишком довольный такой грубостью по отношению к царственной особе. Но потом, припомнив, что собиралась учинить эта самая особа, со вздохом сделал новый глоток.

Опустить стакан он не успел. Левиафан внезапно вздрогнул, да так, что палуба ушла из‑под ног друзей. Рокочущий грохот вырвался из недр огромного корабля и над его трубами взметнулся ворох обломков — как фонтан того чудовища, чьим именем нарекли корабль.

— Началось, — крикнул Райт, отчаянно цепляющийся за борт корабля. — Началось, Томас!

— Натуральный гнев божий, — пораженно прошептал Маккензи, внезапно вспомнивший старого сержанта морской пехоты и разговор на кухне, случившийся, казалось, сто лет назад.

Больше сказать он ничего не успел — новый толчок сбил его с ног. Ученый, упавший на палубу и упустивший стакан, выругался, и с трудом поднялся на ноги, цепляясь за борт. Левиафан снова содрогнулся, но на этот раз Томас устоял на ногах. Из недр корабля вырывались гул и скрежет, оглушающий лязг и скрип дерева, напоминавший вопли грешников в аду. Утопающий Левиафан издавал целую симфонию стонов, словно предчувствуя свой близкий конец.

— Пора! — крикнул Никлас сквозь грохот, когда нос корабля резко пошел вверх. — Пора, Томас, это финал!

— Ничуть не сомневаюсь, сэр, — рявкнул в ответ Маккензи.

Он выхватил бутылку из рук товарища, сделал большой глоток, закашлялся. Охотник за головами забрал бутыль обратно, допил остатки, и швырнул графин за борт.

Палуба под ногами теперь тряслась непрерывно. С грохотом и скрежетом Левиафан разваливался на части, но каким‑то чудом все еще держался на волнах. Палуба накренилась, нос поднимался все выше, и стоять на ней стало сложно.

— Ну! — гаркнул Маккензи, пытаясь перекричать предсмертные стоны корабля, — что скажете, штаб–сержант Райт?

— В атаку! — откликнулся тот. — Вперед! Полный ход, мистер ученый!

Он перекинул ногу через фальшборт и протянул Маккензи руку. Томас, едва державшийся на ногах ухватился за нее и тоже взобрался на борт корабля, оседлав его, как норовистую лошадь.

— Вместе? — гаркнул Никлас, глядя в бушующие волны в десятке ярдов под ним.

— До самого конца! — откликнулся Томас Маккензи.

Они одновременно оттолкнулись от задравшегося борта Левиафана и прыгнули навстречу волнам.

Едва их ноги оторвались от борта, корабль, словно чувствуя, что все люди его покинули, издал громкий протяжный вздох и взорвался изнутри, выпуская всю мощь лопнувших паровых котлов. Взрыв разломил корабль пополам, ударная волна прошлась по палубе, взметая в воздух надстройки, трапы, оставшиеся шлюпки, ударила в спины парящим над бортом товарищам.

И швырнула их в бурлящие лазурные волны.