Заскакиваю домой, чтоб взять вещи в спортзал. Лена спит. Очень тихо прохожу, беру вещи и закрываю за собой дверь.

По пути в спортзал, обдумываю с разных сторон одну идею. Сила мышечных сокращений, в принципе, не константа. Она, как и скорость, зависит (в том числе) от мощности сигнала, поданного по нерву. Помимо информации из интернета, я это и сам вижу. Интересно, что будет, если искусственно увеличить мощность подаваемого по нервам сигнала на мышцы?

Судя по тому, что в организме вижу я, есть один барьер: прочность костей и суставов, связочного аппарата. В частности, прочность запястья и ударной части кулака. 

Мощность максимального сигнала, который можно подать по нерву на мышцы, связана с «аппаратной частью» – с механической прочностью руки. Если подать более мощный сигнал, и мышцы дадут импульс выше нормы (который, как помним из физики, равен масса умножить на скорость) – механической прочности руки может не хватить. Что-то может просто сломаться. Например, кисть. Потому мощность сигнала из мозга сам мозг нам и ограничивает.

Но я также вижу, что организм имеет достаточно высокую степень «защиты от дурака». И процентов на сто пятьдесят, подав болеем мощный сигнал на мышцы, импульс удара повысить можно безболезненно. 

Хочу сегодня опытным путём проверить всю эту теорию. И посмотреть, насколько я могу снять эти ограничения лично себе. Возможно, это просто детство, но мне банально интересно . Правильно считают на Востоке: Путь важнее результата.

В зале начинаю эксперименты «на стенке» – на приколоченной к стене пластинке толстого войлока. Он не даёт содрать кожу с руки, но полностью сохраняет жёсткость при встрече кулака с целью.

Удар. Плюс десять процентов мощности сигнала. Удар. Удар. Удар. Удар. Удар. И так три минуты.

Терпимо. Сила импульса, на глаз, выросла пропорционально. Похоже, зависимость между мощностью нервного сигнала и ударом линейная.

Плюс двадцать пять процентов мощности сигнала. Удар. Удар. Удар. Удар. Удар. Ещё три минуты. Снова терпимо.

Плюс пятьдесят процентов мощности сигнала – чувствую, резерв ещё есть. Удар. Удар. Удар. Удар. Удар… Стало чувствительно, но ещё более чем терпимо.

Так. Поработаем на пятидесяти процентах усиления до истощения. 

Пока совершаю тупые механические удары, думаю: интересно, кто делал человека? Зачем вкладывать такой запас прочности, если потом его не использовать?

Пока молотил стену на «форсированном» режиме, израсходовал кислород в тканях. Увлёкся. Нужно передохнуть. 

Стою, дышу; Вовик рядом лупит голую стену голым кулаком вполсилы,  в этот момент к нам подходит Сергеевич и заботливо спрашивает:

– Что, дро чите?

– Чего? – хмуро поворачивается Вовик, ещё не видящий, кто спрашивает.

Я тоже заинтересованно жду развития событий.

– Укрепляют организм: Солнце, воздух, онанизм, говорю? – так же заботливо спрашивает Сергеевич.

– Э-э-э, Сергеич, это Вы сейчас о чём? – озабоченно спрашивает Вовик.

– Вот вы оба сейчас какой ху-нёй страдаете? Чего хотите добиться этими упражнениями?

У меня нет секретов от Сергеича. Но в подробностях делиться и биографией, и решаемыми задачами в полном объёме я как-то пока не готов. Возможно, позже. Тут есть хорошая поговорка: умеешь считать до десяти – остановись на семи. Потому молчу, и даю Вове выступить с ответом первому:

– Ну, Сергеич, я ещё с армии знаю, что если вот так стучать кулаком об стену, там что-то куда-то к чему-то приливает и потом даже в перчатке удар чувствительнее.

Вижу, что Сергеич думает, будто я занимаюсь тем же самым под влиянием Вовика, но в более щадящем режиме. Молчу и даю Сергеевичу ответить. Он не заставляет себя долго ждать:

– А подойти спросить? Меня? Любимого учителя?

– Ну Сергеич… – застенчиво робеет Вовик, видимо, стесняясь того, что нужно говорить дальше. Потом всё же перебарывает себя и развивается. –  Вы же не специалист по закалке тела. Каратэ не занимались. Кирпичей не ломаете. Да и вообще не ломали при мне. Вы же чистый боксёр. Чего я буду вас этим тревожить?

– Понятно. – Подытоживает Сергеевич. – Инициативное дерево. Вернее, пара деревьев. Пойдём. Расскажу и покажу, что за онанизм ты практикуешь.

В тренерской Сергеевич сдвигает с шахматного стола какие-то бумажки, достаёт из открытого железного шкафа ноутбук (к огромному нашему удивлению), запускает файл с изображением строения ладони в разрезе (я и не знал, что он использует компьютер, ух ты) и начинает объяснять, показывая на экране:

– Кулак устроен очень сложно: мелкие косточки запястья и пястья, мелкие суставы между этими костями, связки и сухожилия, суставные сумки, соединительно-тканные элементы, мышцы. Если сделать медленную съёмку удара кулаком, видно, как  деформируется кулак в момент удара. Потом, правда, возвращается в исходное. Когда ты лупишь в стенку, ты на короткое время, неэффективным образом, напрягаешь червеобразные мышцы, соединяющие пястные кости.Выполнив всего несколько своих дубовых подходов, вы уже ощущаете некоторую «наполненность» кулака. Это связано с тем, что напрягаемые мышцы гиперемировались (в них прилила кровь) и стали чуть короче из-за статического напряжения.

Сергеевич старательно показывает на схеме все детали:

– Из-за этого мышцы стали несколько толще, поэтому при сжатии кулака мышцы более плотно занимают пространство между пястными костями, с одной стороны, и более плотно «стягивают» пястные кости между собой, — с другой. В результате, кулак при сжатии становится более плотным. Это – то, что делаешь ты, Вова. 

Сергеевич закрывает ноут и достаёт из того же железного шкафа горсть каких-то деревянных палочек:

– А теперь – правильное решение. Раз уж ты решил пойти по этому пути. Эти червеобразные мышцы пястья надо качать направлено. С помощью таких палочек можно прорабатывать абсолютно все глубокие мышцы кисти. Есть целая серия специальных упражнений. Сейчас покажу. Возьмите палку между пальцами, зажмите её боковыми поверхностями пальцев. Теперь сжимайте  пальцами таким образом, будто пытаетесь как ножницами перерезать пополам. Сила сжатия должна быть максимальной.

Сергеевич пристально смотрит, как мы старательно исполняем то, что он говорит.

– Продолжительность напряжения: семь-десять секунд максимального напряжения для связок мышц в точках прикрепления к костям. До тридцати секунд статического, но не максимального напряжения – для проработки мышц и связок. В упражнении – не менее трех подходов. Можно больше. В течение дня можно несколько раз повторять. 

Сергеич какое-то время удовлетворённо глядит, как мы старательно тискаем палки между пальцами. Потом продолжает:

– Вовик, зная твою оголтелую зашоренность, помни: для восстановления мышц требуется компенсация. Чем более подготовлены мышцы, тем меньший период потребуется для восстановления. То есть, на высоком уровне подготовки, делать упражнения можно несколько раз в день, каждый день. Уже после нескольких дней выполнения упражнений вы почувствуете результат. Кулак обретёт совсем другое ощущение при сжатии. Он станет как бы более наполненным и плотным. Даже уже сейчас, после всего несколько подходов, у вас уже другое ощущение кулака, разве нет?

– Да-аа, – ошарашенно тянем мы с Вовиком.

– Ну вот. Палки можете взять себе. И, братва, я вас прошу: до области – месяц. Если вам ещё придёт в голову какая-нибудь аналогичная гениальная идея – пожалуйста, обсудите её вначале со мной? Возможно, я и в следующий раз знаю более короткий путь туда, куда вам надо. Давайте впредь  без подобного онанизма…

– Сергеич, а откуда Вы это знаете? Ну Вы ж чистый боксёр? – взрывается наконец Вовик, которого распирают впечатления. Впрочем, меня тоже…

– Вовик, мне шестьдесят лет, – снисходительно отвечает тренер. – Из них, я пятьдесят занимаюсь боксом и почти сорок лет  – как я закончил институт физкультуры. По боксу, между прочим. Ты меня хоть раз видел пьяным?

– Нет, что  Вы! – открещивается Вовик.

– А твой старший брат?

– Сергеич, да все знают, что Вы не пьёте! И никогда не пили!

– Вовик, а что я тогда, по-твоему, делал эти сорок лет? Раз на пьянку, как мы только что выяснили, я времени не потратил ни минуты? А выступать завязал традцать пять лет назад? – Сергеевич смотрит на нас со снисходительной укоризной и после паузы продолжает. – Я же всё-таки пытаюсь быть специалистом в своей области. И слежу за всеми наработками и в медицине, и в тренировочных процессах и схемах. А поскольку, в отличие от вас, я профессионально знаю и анатомию, и физиологию человека, то за сорок лет накопил определённый запас приёмов, как добиться от тела того, что в рамках нашего спорта боксёр может захотеть. 

–  Набивка кулака «снаружи» – давно устаревшая технология физкультуры десятого века. Технологии меняются, народ. Проще закалять кулак изнутри. Раз уж засвербило. Впрочем, оно и правда помогает, особенно по корпусу, если кто-то короткорукий типа Шурика… Ладно, пиз-уйте, тренируйтесь. – Завершает он образовательный сеанс.

_________

Примечание. Вот – оригинал лекции по закалке кулака и его ударных поверхностей «изнутри», а не снаружи:

_________

Летом горячую воду на спорткомплексе отключают. Типа для профилактики, но на самом деле – для экономии. Ну и в отпуска можно всей техподдержке свалить, раз обслуживать ничего не надо… После тренировки с Вовиком моемся в ледяной воде, пугая окрестности диким криком в момент первого шага под ледяной душ.

Когда пешком идём от спорткомплекса к дороге, на лавочке у аллеи с удивлением замечаю давешнего Колю, одноклассника Аньки, которому платил за залитый планшет.

Сидят втроём с ещё двумя телами и пивом. По всей видимости, пьяное сознание что-то такое ему подсказывает, потому что он встаёт, подходит, и без предисловий начинает:

– Мудила, вот скажи, чего ты влез?

– Ты сейчас о чём? – определённые мысли у меня уже есть, но поговорить – всегда полезно. Для выяснения всех обстоятельств. 

– Какого ты со своими деньгами влез в наши отношения?

У-у-у, как оказывается всё сложно… Интересно, они тут случайно? 

– Какого ты со своими деньгами влез в наши отношения? – повторяет он. – Пловец х-ев.

Да. Значит, он тут случайно.

– «Сынок», во-первых, у тебя нет с ней никаких отношений. Во-вторых, мне что, тебя –  сопляка – спрашивать, что и с кем мне делать? – выжидающе смотрю ему в глаза.

Далее он предсказуемо ударяет меня в голову. Вернее, пытается.

Группа поддержки начинает подыматься с лавочки.

Ну, если так ставят вопрос…

Говорю Вове, отходя на шаг и ставя сумку за спину:

– Не лезь. Ты не со мной. Если что – будешь свидетелем.

Вовик понятливо кивает. 

Уходим только через 5 минут. Трое «встречавших» уже  приходят в сознание.  Напоследок, вытащил из брюк  их ремни и стянул им руки за спинами, пусть потрудятся… Снять самостоятельно, кстати, такой «хомут» невозможно – нужны еще 2 руки. Вроде бы, людей на улице нет. Но на случай, если кто-то видел, Вовик – чистейшей воды свидетель. Ни с кем не контачил, стоял в стороне. 

Кстати, двое из этих троих уже совершеннолетние – в карманах лежат паспорта с датами рождения.

_______

Захожу домой сменить пакеты в сумке – бокс на плавание – и пообедать. Дома застаю проснувшуюся Лену, сидящую на кухне и строгающую от большого бруска твёрдый сыр в ожидании, пока сварится кофе.

– О, питаешься?

– Да ну-у-у, мелкий, разве это еда ? – явно грустит она.

– А что не так? Полный холодильник еды. И вон в столе куча заготовок. – Я правда не понимаю.

– Так это готовить надо!

– Ну ты даёшь…

Отодвигаю стул вместе с ней от плиты к стене. Достаю баклажаны, чищу специальным маленьким ножом. Мелко режу. Лук, морковь, чеснок – тоже.

В разогретый (за время подготовки овощей) казан с маслом запускаю всё по очереди, начав с лука и баклажанов и заканчивая помидорами и перцем.

Привариваю до полуготовности рис, используя кипящую воду из чайника.

– Любитель риса? – уже оживлённо интересуется Лена, явно в предвкушении.

– Ага. Нравится.

Мясо готовить некогда, потому за полминуты распускаю куриное филе на полоски размером с мизинец и бросаю прямо в баклажаны. Перемешиваю и накрываю крышкой. За 5 минут, пока доходит, режу сыр, колбасу и остатки горбуши на сервировочные тарелки.

– Доктор, прошу, – киваю на накрытый стол исходящей слюной Лене через ещё пять минут. 

Она не заставляет себя упрашивать.

– Мелкий, ну, зачёт тебе. – Хрум, хрум, хрум. – Вторые сутки подряд. Я вообще себя редко чувствую маленькой девочкой или предметом чьей-то заботы. Но тебе на кухне это удаётся, мр-р-р-ррр.

– Странно, – улыбаюсь в ответ. – мы как будто поменялись ролями в этой ситуации.

– Угум, – говорит с набитым ртом она. – Мелкий, скажи честно. Вот я у тебя вторые сутки – и какие твои ощущения? Что чувствуешь?

– Нормальные ощущения, – удивляюсь. – Мне хорошо. Психологически – комфортно. Ещё я чувствую, что ты вовсе не непробиваемая железная стерва со стальными нервами, а где-то ранимый и романтичный человек. Во многом разочаровавшийся и закрывшийся бронёй шрамов на месте психотравм. Ну, если упростить, с тобой тут я себя чувствую, как самец с самкой. Вполне нормально то есть. Не знаю, как тебе, а мне и физический аспект важен, – пытаюсь сделать намёк.

– Не-не-не! Не сейчас! Вечером! – открещивается Лена и идёт к казану за второй порцией.

Звонит телефон. Анька. Интересно.

– Да?

– Почему мне Колька только что звонил и просил тебе что-то передать? Что было? Вы виделись? Что произошло?

Абсолютно не горю желанием обсуждать каждый чих; да и тема, как по мне, тупая, потому закругляю:

– Ань, я понятия не имею, почему он звонил тебе (пожалуй, надо с ним ещё раз «побеседовать»: Аньку я в наших раскладах упустил из виду, а ей с ним учиться ). Только что шёл из спортзала домой, этот твой Коля полез, гм-м-м, конфликтовать, с ним ещё два таких же дебила.Извини, дальше  – без подробностей. Со мной всё в порядке. С ними, думаю, тоже (все частоты были в порядке ).

– Да, он мог, – закусывает она губу, – он просил передать, что был не прав и вроде как извинялся. Но я не поняла, за что. 

– Хорошо. Увидимся в бассейне, – и под пристальный взгляд доктора вешаю трубку.

– Ничем не хочешь поделиться? – прищуривает глаза Лена.

– Да чем тут делиться… Бред пубертатный, – и коротко ввожу в курс событий. Лена начинает веселиться. По мне – крайне нетактично. – Ты мне лучше скажи, что дальше делать. Если есть идеи.

– Да я тебе уже говорила. Познакомь нас. Это – не тот случай, когда твоя позиция страуса что-то может решить.

– А как это – позиция страуса? – живо интересуюсь, думая совсем на другое.

– Это – голова в песок при опасности. В надежде, что всё пронесётся мимо и тебя не коснётся, – отрезает Лена.

– Тьфу, блин… а я-то подумал…

___________

После бассейна, вместо обычной традиционной прогулки, волоку Аньку к себе домой. Честно предварительно рассказав, кто у меня дома и что между нами. Она пытается поначалу сопротивляться, но в лоб спрашиваю:

– Ты ко мне относишься серьёзно? Или ещё не решила?

– Не знаю, – честно признаётся она. – Вроде лучше, чем к другим, но на жертвы не готова.

– Ну и пошли разберёмся раз и навсегда. Тем более что Ленка – профессиональный психолог, помимо прочего.

У меня дома Лена накатывает Аньке полную тарелку риса, баклажанов и курицы (на которые я сам имел виды на ужин, эхх, ну ладно), садит её напротив себя и совсем не деликатно выпроваживает меня работать. Ссылаясь на то, что им двоим нужно серьёзно поговорить.

Выхожу на улицу. У перекрёстка покупаю у турков шаурму и пепси и бреду на мойку. С моими нынешними расходами, теперь работу пропускать стрёмно.