Помещение без окон со столом и двумя стульями, намертво прикреплёнными к полу. Друг напротив друга сидят Бахтин и Кузнецов.

– Привет, что ли? Тебя просить представиться для протокола? – не поднимая глаз от заполняемого листа, спрашивает Бахтин.

– Ой, Бахтин, не доставай. Кузнецов Игорь Олегович. Не помнишь? – бросает второй собеседник.

– Помню. Но есть порядок. В принципе, можем и просто так поговорить. Мне это, – тычок пальцем  на стопку бумаги на столе, – уже до лампочки. Я свои  задачи решил. Ты в курсе, почему ты здесь?

– Предполагаю. Тёрки между Вашим и Нашим. Сведение счётов. Решили через меня кое-кого в центральном аппарате зацепить.

– Мда, Кузнец… С самомнением у тебя всё в порядке… Нет. Не поэтому. Официально довожу. Ты обвиняешься в превышении служебных полномочий и в покушении на незаконное лишение свободы несовершеннолетнего. Сюда плюсую преступный сговор с ментами – которых ты сагитировал тебе помочь. Сговор пресечён. По результатом негласной проверки (тебя же), обнаружено: твои внеслужебные контакты с некоторыми офицерами МВД имели систематический характер. Расшифровка твоих телефонных переговоров за период … м-м-м…  нескольких месяцев однозначно доказывает регулярность, что уже говорит в пользу ОПГ. С тобой во главе, Кузнец. 

– Какая ОПГ? – Кузнецов ошарашен. – Ты это серьёзно?  Бахтин, ты этомне говоришь? Это я организованно и преступно зажирел, загнил и берега попутал? 

– Зажирел – нет. Спору нет. Ты не хапуга. Ты – искренне дурак… Загнил – промолчу. У каждого своё ощущение реальности. Берега попутал – однозначно да.

Недолгое молчание, во время которого Кузнецов берёт себя в руки:

– Так, ну расшифровку телефона ты физически не мог получить без санкции, так что….

Бахтин, хищно улыбаясь, достает из папки два листа и подвигает их к Кузнецову. Кузнецов пробегает по тексту глазами:

– Печально… Значит, меня просто «сливают». Вероятно, у нас «перетряска». И мои от меня просто отказываются. Либо – мною откупаются.

– Нет, Кузнец. Ваши как раз изо всех сил пытались вставить палки в колеса. И спустить всё на тормозах. На уровне ДВБ. По инерции. Просто всё меняется. А вы живёте прошлым. Ты – это очень хороший пример того, как нормальный человек … ладно, с чего мне тебя агитировать… В общем, твои игрища с шестнадцатилетним пацаном, которого ты ментам скомандовал упаковать – это уже днище. И ты искренне не понимаешь, как в том анекдоте, «за чтооооо?»,– явно кого-то передразнивает Бахтин.

– Так это ты из-за этого пацана прицепился? – широко открывает глаза Кузнецов. – Ещё ж не сделано ничего? 

– Во-первых, менты уже стартовали. У тебя хорошие друзья, Кузнец… Во-вторых, у меня другие задачи. Ты очень переоцениваешь себя. Потому делаешь неверные выводы. Цель – не ты. И даже не твоя братва в центральном аппарате. Цель – отработка одного упражнения. Отгадаешь, какого? И – кто автор упражнения?

– Да не расположен я сейчас к догадкам…

– Упражнение называется «Стопроцентное соблюдение процессуальныхнорм. В масштабах государства». А автора теперь отгадаешь? 

Что-то неуловим меняется в лице Кузнецова и он после паузы спрашивает:

– «Сам» что ли?

– Он. Иначе как бы ваш Директор и наш Генеральный спелись… Теперь давай заново. Почему ты попал под замес?

– Тебе кратко? Или подробно?

– Нам пока спешить некуда. Можешь подробно.

– «Папа» затеял игру в справедливость. Сразу оговорюсь – не скажу, что я против. Просто как-то это…

– Нереально?

– Да. Именно. Это просто нереально – в привязке к жизненным реалиям. Каламбур получился…

– Кузнец, если б это было нереально, ты б сейчас тут сидел?

– Тоже верно… А ведь Андрей говорил, ч-ч-чёрт. Я подумал – мелет чушь «мальчик»…

– Андрей далеко не «мальчик». В отличие от тебя, у него есть родители.

– Да уж…

– И он от родителей о новых  «играх» и новых проектах «Папы» узнаёт, в отличие от тебя, почти что из первых уст. И сразу. Так что – зря ты его не послушал.

– Бах, я не предатель. И не преступник. Что, кроме пацана, мне ещё вменяете?

– Хватит и пацана. Это, ни много ни мало, покушение на незаконное лишение свободы несовершеннолетнего. По нынешним временам «нового курса» – более чем достаточно.

– У пацана – способности. Реальные. Хотел понять, какие именно. Признаю.

– «Паковать» зачем?

– Так привычнее. И какая-то гарантия получения от него ста процентов информации со стопроцентной достоверностью.

– То-то и оно. Ты всё решил сам. Насрав на все правила вокруг. – Бахтин предупреждающе поднимает руку, останавливая пытающегося что-то сказать Кузнецова. – Вот как ты сам думаешь… Суд, когда ты это будешь говорить, как отреагирует? Когда на вопрос Гособвинителя ты честно ответишь вот то, что ты мне только что сказал?

– Понятно как…

– Ну видишь. Ты и сам всё понимаешь.

– Бах, давай заново. Я не отрицаю, что если выхлоп с пацана был бы, я б не отбивался от плюшек, премий и повышений. Не отбивался бы. И с удовольствием положенное бы принял. Но чем угодно поклянусь, что это – далеко не все соображения. Лично для себя б его не держал «в рабстве»! И от государства результаты не скрывал бы. Если б я хотел – я давно б с золота жрал, и уж об этого пионера ни рук не марал бы, ни времени б не тратил. Это если б я только бабок хотел. Ну или шире – материальных благ. На моей должности. 

– Какие интересные слова… Государство. Ещё скажи – Родина… Кузнец, а для этого пацана – что есть Родина?

– Понятия не имею. Могу сказать только за себя.

– Зря. А я тебе скажу. За него. Для него Родина – это дом, где он живёт. Бабка с дедом. Школа, куда ходит. Чтоб улица по дороге в школу – без ворья и алкашни. Чтоб учителя в школе – не неудачники, а как в Китае: уважаемые люди с не самой маленькой зарплатой. И твои служебные необходимости ему – до одного места. Тем более, твои надежды и чаяния. А действия твои, чтоб его вербануть, сто процентов незаконны. Вот поэтому ты тут, Кузнец. Для него Родина – это с девкой нормально по улице идти. И чтоб менты его при этом ни за что не попетали – просто потому, что взрослому дяде вдруг понадобилось то, что у него в голове. Ну или в других частях тела. Чтоб мать его с ума не сходила, когда менты его по твоей команде изолировать на неопределённое время будут. Когда ителефон отрублен, и пацан из школы домой не попал.

– Мда уж… какая-то я сволочь крайняя получаюсь, да? – одним углом рта улыбается Кузнецов.

– А ты и есть она. Другое дело, что ты сволочь не от личного сволочизма. А искренне по тупости. Все привыкли, что наша «…строгость законов компенсируется необязательностью их исполнения». Привыкли все – и вы первые. Вот ты – это показательный примервсем . Что так думать – ошибка. 

Бахтин встаёт со стула и начинает ходить по помещению. Кузнецов слушает, не поворачивая головы. 

– «Папа» не строит иллюзий на тему того, что стоит ему только щёлкнуть пальцами – и все тут же с пробуксовкой  кинутся исполнять. Он наоборот считает, что надо будет много раз приказывать, карать, снова приказывать – потому, что рефлексы. У Системы есть рефлексы. И эти рефлексы Системы,устаревшие на сегодня ,  надо заново переучить либо перестроить. Каждый винтик Системы – хоть и такой, как ты –должен до боли в ушах бояться нарушить единый для всех закон . – Бахтин выделяет интонацией последние слова. 

– Понял. – Коротко бросает Кузнецов. – Банкуй. В таком разрезе, всё понятно. Родине нужны мёртвые герои. Не в том смысле, что убитые – а в том, что на чьём-то примере будут дрессировать оставшийся личный состав.

– Воооот. – тянет Бахтин. – Наконец, ты правильно оцениваешь ситуацию.

– Ну, в таком разе, у меня вообще нет шансов выскочить. Одних телефонных разговоров за год хватит, чтоб… не подумай, что трясусь за себя. Просто вслух анализирую.

– Верно. Всё верно понимаешь.

– Сам чего сюда ехал?

– Будешь смеяться. Сейчас скажу – самого от пафоса тошнить будет.

– Да не боись. Мне не до смеха.

– Хотел посмотреть на человека, которого когда-то уважал. Когда было за что. Хоть и без особой любви. 

– Молодец, посмотрел. – Без эмоций говорит Кузнецов.

– Кузнец, один хрен, это уже ни на что не повлияет. Но вот скажи мне. Без протокола. Ты правда искренне считаешь, что  вправе гнуть через колено любого – даже мальчишку – если тебе это толькопокажется целесообразным для твоей работы и каких– то мифических интересов Государства, которое, если что, из таких вот людей и состоит?

– Есть элита. Есть плебс. Если без протокола – вот тебе мой ответ. 

– Спасибо за откровенность. Вот мы и докопались. Кузнец, есть такая фигня – называется гордыня. Вот её «Папа» и сказал лечить в первую очередь. И лично от меня: есть мнение, что Бог – если он есть – иногда разговаривает с человеком языком жизненных обстоятельств. 

– Ты это сейчас мне серьёзно?

– Ну, человеку, который хватает на улице пацана ради того, что ему только померещились какие-то божественные способности у оного – вполне нормальное объяснение, нет?

– Уел…Нечем крыть…

– Ладно. Поговорили – и будя. Я зачем ехал-то… Живи, Кузнец. Твой, как говорят по-модному, кейс переквалифицируется из «в отношении…»в  «по делу…». От нас вердикт: неполное служебное соответствие. Резюме по кейсу – на усмотрение твоего героического командования. Вскрытые обстоятельства показали, что подобный уход он процессуальных норм сегодня – не исключения, а правило. То есть, пока в масштабах страны инфа не обработана и даже не до конца собрана, но картина ясна. Её теперь только перевести в читабельный вид. Из ямы нужно вылезать постепенно, чтоб не оторвать себе что-то нужное… Каждый случай разбирается индивидуально. В «ручном» режиме. «Наш»  «Вашему»  на тебе показал, что хотел…

– А зачем тогда весь этот антураж? – Кузнецов удивлённо обводит рукой вокруг себя. – По-человечески нельзя сказать было?

– А ты бы по-человечески не понял. А твоё героическое командование – и подавно. Тебе твой босс, сам говоришь, пытался сказать. И что, сильно ты его послушал?

– Согласен…

– Это хорошо, что ты резко стал способен на компромиссы, – ржёт Бахтин, – га-га, всего-то несколько часов тут… А как меняется сознание, скажи?.. По итогам твоей проверки, стали проверять твоих ментовских товарищей. По ним вскрылось такое, что они, как ты, «неполным» не отделаются. Тебя придержал на время, необходимо для завершения всей работы по ним. Ну и заодно – у меня свой приказ. На твоём примере – последнее китайское предупреждение. Вам и всей Системе. Такие случаи быстро разносятся… так что, ты теперь знаменитость, поздравляю.В узких кругах.

– В этом случае, эффективнее было бы довести вопрос со мной до логического конца. – Бесстрастно бросает Кузнецов. – Печальный конец в качестве примера  действует эффективнее. Для качественного примера, меня логично не отпускать, а по полной утрамбовать, нет? В чём подвох?

– Ну-у, без ложной скромности, кое что решаю в этой теме и я лично… На «печальные примеры» пойдут другие. Менее чистоплотные, чем ты, в мотивах, скажем мягко. Про тебя скажут – тебе просто повезло. Справедливости ради, откровенно корыстного умысла в твоих действиях  нет. 

– Это мне тебе спасибо теперь  сказать надо, да?

– Своё спасибо оставь себе. Считай, я с тобой за Валька  т о г д а   рассчитался. 

– Это ещё помнят?..

– Кому надо – все всё помнят. Кузнец, ты меня как не слушаешь… Позиция «Папы» – мы не ищем виноватых. У нас нет цели покарать. Мы просто решаем задачу – навести порядок и исправить процессы. Исправить так, чтоб этого твоего деления на элиту и плебс не было.  Почти что твоими словами. «Папе» уже не сорок. И не пятьдесят.  Видимо, задумывается о том, что останется после него. И со своей колокольни считает так, как считает. Идея не новая – ты и сам не против. Просто мало кто в неё верит. Ну да, как сказал Наш, «…Христос тоже с двенадцати человек начинал…».

– Ладно, в любом случае спасибо. Не смотря на то, что сотрудников, уволенных в запас либо фигурировавших в таких вот сюжетах, на службе не восстанавливают…

– Кузнец, у тебя не только с самооценкой нет проблем. С наглостью тоже. Ты не понимаешь, что мог как организатор ОПГ пойти? Со всеми вытекающими? Именно для иллюстративности примера? Чтоб  все увидели: если дажеэтого  – вот так, то что с остальными будет? Которые ещё и реально в чём-то замазаны?

– Да понимаю, извини… Это нервы…

– Ну успокой свои нервы. Ты – зарвавшийся и тщеславный дурак, это моё личное мнение. Который не научился под сорок лет отличать хорошее от плохого – если речь о методах работы,  и инфантильно живущий по принципу «а я так хочу» – при постановке задач. Не слушающий даже прямого начальника. Но человек ты не говно, в вопросах, касающихся служебной эффективности и «денежной чистоты рук», чего уж там. «Папа» понимает, что изнутри Систему не сломаешь. Физика… Только снаружи.

– А что у нас снаружи Системы? – удивляется уже пришедший в себя Кузнецов. – Только вы. Да и у вас, давай откровенно, ты – очень большое исключение. По кличке «Маразм»…

– Точно. Потому «Папа» в узком кругу соратников, куда и Наш, и Ваш, вхожи, решили создать независимую структуру. Тебе предложение оттуда сделают. После того как отсюда выпнут, это, сам понимаешь, не обсуждается. Дальше – тебе жить.

– Спасибо, наверное, всё равно скажу… Предложение сделают твоими молитвами?

– Оставь своё спасибо себе. Скажем, результаты наших проверок принимаются во внимание. А человек с кличкой «Маразм» определённый вес имеет, как объективная независимая оценочная величина. Которая никогда не гребла под себя. И ездит в сорок с лишним лет на машине жены. У тебя ж детей нет?

– Пока не сподобился.

– А у меня скоро будет. Первый. Вот я сейчас стараюсь делать так, чтоб на его долю говна осталось хоть чуть, но поменьше. И чтоб его такой, как ты, с этими деятелями из райотдела, не трамбовали «ни за что – просто по щучьему велению». Ладно, будя сантиментов. На всякий случай, на будущее, как отсюда выйдешь: за ментов – друзей своих – себя не казни.  Они, в отличие от тебя, не бессребреники. И не в интересах дела куролесили. Так что, им – по заслугам. Подробности узнаешь, как выйдешь. Бывай.