Из НОВОЙ КЛИНИКИ иду в глубокой задумчивости, взвешивая все обстоятельства текущей ситуации.
Перебрав в голове все «ЗА» и «ПРОТИВ», мысленно рисую табличку, где плюсы сравниваю с минусами.
Из несомненных плюсов – возможность скорейшего приобщения к медицине, причём в профессиональной роли. Также – моя легализация в медицине, пусть и через «массажную корку» (куда Лена меня должна отвезти после «суток», надо не забыть взять деньги). Наработка опыта. Возможная наработка совместных техник с регулярными врачами.
Несомненный минус – высокая вероятность потери основного дохода. В ритме, состоящем из НОВОЙ КЛИНИКИ; плюс школы, которая должна начаться с сентября; плюс спорта, – я работу на чистке не потяну физически. А жену кормить надо, черт.
Лена, конечно, суперская. И поддержит меня во всем на все сто процентов. Но свешиваться на шею своей жене ради смутных перспектив в будущем и помощи чужим людям сейчас – как-то не интересно. Думаю дальше.
С другой стороны, если подумать ещё. Школу, возможно, можно бросить вообще без потерь. Во-первых, качество школьных знаний, доставшихся мне в наследство, соответствует их количеству: next to useless, по-русски так хорошо не звучит. Иначе говоря, без практической пользы для меня лично. А зачем тратить время на бесполезное?
Пока читал местный интернет, познакомился с некоторыми образцами местной литературы. Один фантаст вообще сформулировал алгоритм, за который его надо носить на руках: в этом мире стоимость информации и методов её сбора стремительно обесценивается, поскольку доступность интернета – это доступ к массивам любой сложности. Вплоть до алгоритмов проектирования турбин промышленных электростанций.
Вместо этого, надо учиться общаться, сотрудничать, анализировать приоритетность и достоверность (он это называет критичностью), и генерировать новые концепции.
Я бы к его «Концепции четырёх К» добавил упражнения на силу воли. Масса примеров того, что отстаивание своей позиции в этом мире требует не только понимания, а ещё и банальной жизненной стойкости.
Взять хоть и мои примеры контактов с представителями местной власти.
Я уже ловил себя на том, что пока школа мне ни в чём не помогла. Как вариант – уровень требований в ней может оказаться невысоким для меня и сил она отнимать не будет.
Пока по школе – знак вопроса, не хватает информации для оценки ситуации. Со школой решить что-то до моего похода в неё не получится. Откладываем вопрос до сентября.
По спорту – глобальных противоречий нет. Пока рост результатов в одном виде не «гасит» результаты в другом. Правда, плаванье текущий я, в отличие от прошлого, не воспринимаю, как приятное для души. Полезное – да. Интересное – да. Но сказать, что я нынешний получаю какое-то эмоциональное удовольствие от него, я не могу. Так что, в случае уплотнения графика, плавание – первый кандидат на вычёркивание из жизненного расписания. Страдать точно не буду.
За размышлениями, дохожу до зала, где переодетый в трусы и майку Сергеевич с «лапами» в ринге руководит Вовиком и ещё каким-то мужиком сорокалетнего (на вид) возраста, примерно нашего веса.
– Саня, привет! Почему опаздываешь? На стене сегодня! Вова с Женей сегодня!
Понятно. Сложным тактическим схемам меня, общим решением, решили пока специально не обучать – ибо мне они в этот раз помогут, как ручной гранатомёт истребителю. Ну или как лазерный прицел на рогатку. Бесполезны, в общем. Моя тактика строится на выносливости, которая у меня намного выше среднего уровня. По остальным пунктам подготовки – достаточно среднего уровня, который у меня уже есть.
Потому сегодня я на стенке луплю завершающие удары двоек и троек, которые оттачиваю на максимальной скорости и максимальной мощности. С разных дистанций и углов. Без перерыва. Контролируемо усиливая мощность сигнала, подаваемого по нервам к мышцам. Разгоняя мышцы на максимальную мощность.
Монотонная и тупая на первый взгляд работа даёт очень неплохой результат по прошествии времени: я уже не склонен недооценивать автоматизм мышечной памяти. И несущая бетонная стена, на которой оборудована «стенка», уже ощутимо вибрирует и сотрясается под ударами.
Вовик и неизвестный мне Женя тем временем приступают к выполнению какого-то задания Сергеевича. Я, поглощённый своим процессом, не вникаю: не до того.
Около десятка раундов боковым зрением наблюдаю, как они по очереди работают то первым, то вторым номером, периодически меняя рисунок: дальняя дистанция, ближний, подход – серия – выход с акцентированным ударом. Потом Сергеевич что-то говорит (я не слушаю), они сходятся. Женя-левша уходит под левую руку Вовику и бросает свою левую Вовику по корпусу. Я жду, что Вовик крюком в голову сейчас поставит точку в этой тренировке, и сегодняшней Жениной карьере, но этого не происходит: вместо нокаута Жени, Вовик сам сгибается в коленях, падает на колени и упирается руками в пружинящий настил ринга.
Сергеевич спокоен, как удав.
Женя отходит в противоположный угол, стаскивает рукавицы и, тяжело дыша, виснет на канатах, выдыхая в три приёма:
– Вот! Как просили! Я – всё, я сдох, Сергеич!
Я бросаюсь к Вовику, чтоб посмотреть, что с ним. Он в сознании, только стоит, согнувшись, и что-то пытается просипеть.
Сергеевич абсолютно спокоен. Устраиваясь поудобнее на стуле за рингом, говорит:
– Вовик, вот я тебе наглядно доказал. Женя – спасибо! Заходи в любое время! Ты говорил, что на корпус всё выдержишь. Вовик, печень – не вариант! В печень – не выдержишь! Особенно от левши, у которого левая – основная! Саня, да не мельтеши ты, сейчас отойдёт за пару минут! Это не опасно…
Я, делая вид, что слушаю Сергеича, настраиваюсь. Концентрация. Скан. И правда, печень Вовика в проекции сияет совсем другой частотой, чем остальная брюшина. Получается не резонанс, а взаимо гасящиеся колебания. Также вижу генерацию чего-то, похожего на болевые импульсы, в районе печени, которые «глушат» сигналы, поступающие от мозга.
Говорю:
– Сейчас! – И для отвода глаз беру Вовика за ладонь.
Тут не сложно, контраст очень сильный, механически ничего не повреждено, потому просто посылаю на печень пять импульсов «родной» частоты Вовчика с интервалом секунду. «Частота боли» в печени с третьего раза модулируется в «родную», четвёртый и пятый импульсы – про запас. Вовик разгибается и благодарит.
Сергеевич лениво интересуется у меня:
– Это что было?
– Да у меня девушка – врач, так, мелочи.
Больше никто ничего не спрашивает. Видимо, из общей схемы действия не выбиваются.
Сергеевич подводит итог:
– Вов, ну тебе на сегодня хватит. Я вот специально хотел тебе показать, что по дурости можно и перворазряднику проиграть. Особенно левше.
– Я понял, Сергеич, – сипит Вова, вися на канатах.
– Так, Саня, ну тебе на сегодня – тоже всё. Как ты в стену садишь, сильнее, в принципе, и не надо… Я засёк. Двадцать два раунда без перерывов. Ты в бою не сдохнешь таким же темпом?
Ничего себе увлёкся. Я думал, раундов десять прошло, не считал звонки таймера. Отрицательно мотаю головой:
– Не должен. Резерв ещё есть, могу и ускориться.
– Ускоряться не надо. На этой области, ты любого «укатаешь» плотностью за первые два раунда. Потом начинаешь вот так садить со всей дури, можно даже в защиту. Оно уже без разницы будет… Если кто-то типа Коваленко на ногах будет убегать – значит, ты его недостаточно измотал. Изматываешь дальше. Через минуту – повторяешь. Если снова нет – ещё взвинчиваешь темп, к четвёртому раунду будет шатать любого. Включая Вовика, да, Вов? – радостно веселится Сергеевич.
– Пожалуй, – сдержанно выдавливает Вовик.
– А кто такой Коваленко? – не могу не поинтересоваться.
– Да камээс один, очень «на ногах» хорошо стоит. Прозвище – «бегун». Высокий, худой, только дальняя дистанция, очень хорошо перемещается. Ещё встретитесь…
_________
Как обычно, после зала несусь домой, меняю пакет бокса на пакет плавания. Потом привычно несусь в бассейн.
Сегодня в бассейне «заряжают» анаэробную тренировку: много проныров, жёсткий режим в районе минута – двадцать. Это когда проплыл сотню за минуту – отдыхаешь двадцать секунд. Проплыл сотню за минуту девятнадцать – отдыхаешь секунду. Дальше – следующая сотня.
Дистанцию вначале объявляют в полтора километра. После полторашки, тренер говорит без предупреждения:
– Ещё полтора! На психологическую выносливость!
Народ выражает негодование и резко сбавляет темп, выходя из режима. Такое на моей памяти первый раз. Интересно, что это нашему Смолякову стукнуло в голову? Я выкручиваюсь тем, что повышаю гемоглобин в крови и снижаю расход кислорода в тканях.
Кстати, Вовик рассказывал про такое упражнение. Вернее, подобное. Они в армии бегали по десять километров, вылив предварительно воду из фляг. Говорит, только добегаешь десятку – рыси шь к воде – а тут команда: отставить! Не пить! Следующие десять километров бегом марш!
Суть упражнение в том, чтоб каждый понял: резервы организма намного больше, чем кажутся. Вовик говорит, на первой десятке думал, помрёт. А на самом деле упал и «сдох» только на четвёртой или пятой десятке.
То есть, организм не хочет бежать первые десять километров, но спокойно пробегает потом ещё пять раз по столько. Ну, почти спокойно.
Не понятно, зачем наш Смоляков такое устроил, но я – единственный, кто гребёт. Ещё пытается тянуться «в режиме» Анька, но я бросаю за ней следить, так как концентрируюсь на себе.
После тренировки из любопытства прямо из бассейна спрашиваю тренера:
– Виктор Александрович, а что это было? Что за удлинённый марафон «в режиме»?
Все тоже с интересом прислушиваются.
– На соревнованиях бывает всякое, – отвечает Смоляков. – Судорога – ни с того ни с сего, вот на ровном месте. Прямо на старте. Или неудачный старт – и под очки вода затекла. А плыть полтора или восемьсот. Или на развороте после кувырка воды хлебнули. Если растеряться – в лучшем случае, потерянная пара секунд. А это – стоимость всей дистанции. А вот такой двойной марафон – это и на скоростную выносливость, и на психологическую.
Что-то он темнит. Я не ахти какой эмпат, но что-то он лукавит. По нём видно.
После тренировки, по привычке идём вместе с Ануш. По пути, ловлю себя на том, что все мысли – о Лене. Как ни странно, никакого негатива у Аньки это не вызывает.
_________
Из бассейна, не переодеваясь, рулю сразу на чистку. В темпе делаю два салона – чтоб успеть подготовиться к ночному походу к Лене. В конце работы появляется Илья – снять кассу и завезти расходники.
– Привет трудягам! – бахает рядом со мной тридцатилитровую канистру с реагентом на пол. – Ты уже?
– Практически. Сейчас сделаю деодорацию последнего салона – и можно шабашить. Илья, у меня есть разговор. Можем пообщаться?
– Ну я в «стекляшке», – указывает на зону ожидания для клиентов. – Закончишь – жду.
Через пятнадцать минут Илья протягивает мне чашку с кофе, вторую берет сам.
– Саня, слушаю. Уже спиной чувствую, что ты не порадовать хотел.
– Гхм. Ну, не то чтоб «не порадовать», но пообщаться надо.
– Саня, смелее, я понимаю, что идеальный работник – это сказка. Которая очень быстро заканчивается, ха-ха-ха.
– Да не совсем так. В общем, вы в курсе, что я живу один. Кормлю себя сам. Вот задумался о будущем. В перспективе, наверное, хочу поступать в мединститут. Но с моим уровнем, это – очень большой вопрос.
– Не то слово, – соглашается Илья, садится и закидывает ногу за ногу. – Мед – один из самых дорогих институтов в городе. Дороже – только юридическая академия. И то, не факт, что намного.
-Точно. Знакомые из одной клиники сделали предложение. Я помогаю им в качестве вспомогательного персонала – и к моменту поступления имею пару лет медицинского стажа. Что учитывается при поступлении. Плюс – рекомендации самой клиники имеют значение. Плюс – меня там уже сейчас могут начать в чём-то натаскивать, даже в той же анатомии.
– Так. Спасибо, что сообщил. Но если б это было единственным пунктом разговора, ты б просто сообщил об уходе, нет? – быстро ориентируется Илья. – Значит, есть ещё какие-то моменты?
– Меня более чем устраивает работа тут – графиком, доходом и отношениями с Компанией, – честно признаю сь. – Я ещё молодой. Своего опыта мне может не хватить. Мои родители говорили, если не хватает опыта – посоветуйся с тем, кто старше. Не знаю, на что решиться.
– Ну, давай тогда с намерений… Я понимаю, что автомойка для адекватного человека – далеко не предел мечтаний. Не смотря на все доходы. С другой стороны, ты говоришь, по каким-то причинам доход для тебя критичен. И доход, который ты имеешь от сотрудничества с нами, тебя более чем устраивает. Я прав?
– Да. Всё так.
– Давай вместе подумаем. Чисто теоретически. Что может дать тебе две возможности? Первую – оставить за собой доход тут; вторую – высвободить время для работы в клинике? У меня есть моё решение, но именно эту задачу ты должен решит сам. Без подсказок. Только тогда ты сможешь практически реализовать решение. – В нём опять просыпается акула капитализма.
Я бы мог вступить в спор, что знаю кучу людей, которые отлично знают в теории, какое решение правильное. Но, тем не менее, никогда его не реализовывают. Взять тех же алкоголиков либо вороватых политиков.
Вместо спора говорю то, что просится само на язык:
– Делегирование.
– Подробнее? У меня та же мысль, но как себе это видишь ты?
– Начерно – я сам подбираю персонал, который может меня заменить. В своей возрастной группе, на своём социальном уровне. Я долго думал, кого можно привлечь сюда.
– Что надумал? – живо интересуется Илья.
– С учётом минусов, которые вы упоминали, решение только одно: стратегия по кадрам – как в МАКДОНАЛЬДСЕ. Первое – не прекращаем принимать заказы. Второе – набираем штат с учётом кадрового резерва. Чтоб на каждого работника всегда был кандидат, который может его заменить. Третье – тщательно определяем портрет потенциального работника. ДО приёма на работу.
– И какой ты видишь портрет?
– Трудоспособный, в хорошей физической форме, человек без вредных привычек, временно находящийся в очень сильной материальной зависимости. Согласный на любую честную работу – даже не престижную, лишь бы хорошо оплачивалась.
Я действительно давно об этом думал. Потому ответ готов.
– И кто это в жизни?
– Иногородние студенты вузов, которые учатся по контракту. И семьи которых очень напрягаются, чтоб оплачивать этот контракт. Буквально на грани.
– Хм… Дальше ?
– Дальше – по схеме. Рекрутинг. С учётом вышесказанного. Обучение. Адаптация. Создание кадрового резерва. Потом – я им делегирую свою чистку, контролирую результат, при необходимости исправляю огрехи. Но – не работаю всю смену руками.
Илья встаёт и начинает ходить по «стекляшке» вперед – назад:
– Логично. Для получения хорошего высшего образования, можно ещё и не так напрячься. Это я про студентов. Выглядит логично. Как ты себе видишь на практике механизмы контроля? Пожалуйста, подробнее. Я не хочу терять целый сегмент, на котором мы только начали закрепляться. Но и нагребать лишние риски, как раньше, тоже не хотелось бы: одно дело – ты. Мы уже притерлись. Другое дело – незнакомая молодёжь, которой мы будем доверять машины по пятьдесят тысяч долларов.
– Приём на работу – тестовые два-три дня. На этой работе уже по первым пяти салонам можно сказать, будет человек работать или нет. Пьющих я вижу сразу, просто поверьте. Обучение – до недели. Первые смены – только со мной. После того, как видим, что человек готов работать сам, Вы его принимаете на работу официально. Закрепляем за ним материальную ответственность. И вперёд.
Поворачиваю к Илье монитор рабочего компьютера:
– Вот – система видеонаблюдения. Сигнал камеры выводится хоть и на телефон. «Под ключ» стоит триста долларов. Их я готов заплатить сам. Контролирую свой персонал стопроцентно: на этапе приёмки машины – через камеру. После чистки – прихожу сам в любое время, хоть в два ночи. И смотрю качество чистки. Если есть косяки – исправляю сам. С работником на следующий день выясняю причины. Вчерне –так.
Илья ещё какое-то время ходит из стороны в сторону:
– Саш, я услышал. Дай мне, пожалуйста, день подумать. Сейчас ничего не обещаю – но я тебя услышал и навскидку возражений не имею. Мне нужно какое-то время покрутить эту схему в голове с разных сторон. Завтра ты будешь как обычно?
– Да, но до конца недели хотелось бы определиться, как мы движемся дальше. Только определиться. Мне ведь, если ДА, ещё искать людей и обучать их.
– Договорились.
___________
Дома думаю, что бы взять Лене из еды. С одной стороны, она там у себя как-то питалась и без меня. С другой, нельзя ехать в рабочий коллектив с пустыми руками. В итоге, не придумываю ничего лучше, чем купить колбасы, сыра, лаваш и соус.
Приезжаю в больницу и вызваниваю Лену. Она выходит на улицу возле приёмного покоя из какой-то неприметной двери, открыв её своим ключом изнутри.
– О, привет, идём! – бросает она мне и мы исчезаем за этой неприметной дверью, закрыв её за собой на ключ. Лена долго ведёт меня какими-то коридорами, пока мы не оказываемся в маленькой комнатке, в которой почти нет свободного места: стол, пара стульев, кушетка, маленький холодильник на подоконнике, дверь в санузел.
В этой комнате сидит высокая девушка, такого же роста, как Лена, смутно знакомая по прошлому разу. Лена кладёт сзади руки мне на плечи, направляет к кушетке и говорит:
– Асель, знакомься, Саша. Саша, это Асель, мы работаем вместе. Когда-то и учились вместе, но после моего развода закончили с интервалом в год.
Я немного в курсе реалий, потому спрашиваю:
– Вы – казашка?
– Да, а что, не видно? – смеётся Асель, которая ярко выраженная азиатка.
– Ну, я парень молодой и неопытный, потому заранее извиняюсь, если что не так.
– Мелкий, не парься… Она мне как сестра. Она о тебе всё знает, так что можешь не буксовать, – сообщает Лена.
Ну ладно. Так даже проще. Достаю еду из пакета:
– Доктора, вы голодны?
– О, это ты вовремя! – синхронно трут руки доктора и за пять секунд всё оказывается мелко порезанным и даже разложенным по тарелкам. Откуда-то из-за холодильника извлекаются чистые вилки и ложки. Почти праздник жизни. Три литровых бутылки минералки, предусмотрительно купленных вместе с колбасой, оказываются тоже кстати.
– Слушайте, а у вас все доктора – модели? – спрашиваю почти без задней мысли, вызывая дружный смех.
– Будешь смеяться, но она – и правда модель. – Говорит Лена, давясь колбасой от смеха. – Во всяком случае, имела такой опыт.
– Когда жила год в Пекине и стажировалась по обмену, подрабатывала на показах мод, – сообщает Асель. – Один выход – примерно шестьсот юаней, до трёх выходов за вечер.
– А сколько это в деньгах? – уточняю, поскольку не в курсе курса юаня.
– Примерно один к шести. Грубо – сто долларов за выход. Но в Пекине это совсем не много, поверь. Хватало ровно чтоб питаться так, как хотелось.
Дальше они продолжают какой-то свой разговор, прерванный, очевидно, моим появлением.
- После 5 месяцев в гнойной хирургии, меня переводят на наркозы для плановых операций, – рассказывает Асель.
– Гнойная – это осложнения после операций, самая неблагодарная работа; там летальность всегда зашкаливает, – поясняет для меня Лена. – А плановые наркозы – относительная халява: подготовленные больные, устоявшиеся бригады, привыкшие к требованиям, всё без лишних приключений.
– Ага. Как правило, до обеда отведешь все наркозы, после пятнадцати – осмотр следующих больных на операцию, запись в историю болезни, и домой в пять вечера. – Продолжает Асель. – С предыдущей каторгой не сравнить. Но когда экстренный случай, ему плевать, что ты сейчас больше анестезиолог и вообще работаешь, считай, в зоне комфорта. Осмотрела я плановых больных на операцию в хирургии. Иду в ординаторскую записать осмотр. Тут из палаты выбегает испуганный хирург, видит меня, хватает и тащит: «Остановка!»– Кричит. – «Он упал, сознания нет, не дышит, синий, что случилось не знаю, только что был нормальным! Там все!»
– Вызывай реанимационную сестру, соду в палату, перчатки! – говорю. Забегаю в палату, отмечаю автоматически время, 16:34, 12 секунд. два хирурга мерно раскачивают больного на кушетке, видимо пытаются провести массаж сердца.
– Перенести на пол больного – говорю. – Где перчатки?
«Их что то нет», – растерянно бормочет медсестра.
Проверяю ротовую полость – полно рвотных масс, блин, придется без перчаток. Очищаю, выдвигаю нижнюю челюсть, дыхательные пути открыты! – набрасываю марлю на рот, два вдоха , 14 толчков на грудину, 2 вдоха, 14 толчков на грудину. А в голове мысли: "Дома есть нечего и, наверное, не будет; уйду я теперь не раньше семи, боже, надо тому больному затребовать альбумин на операцию! Кошмар мы так долго возимся! Почему всё так долго? Где реанимационная сестра? Почему никто, кроме реаниматологов, не умеет правильно проводить реанимацию? "
И кажется, двигаемся медленно , липко, всё очень долго, теряем минуты пациента, у которого, надеюсь, взяли анализы на СПИД и сифилис, потому что я без перчаток.
Гляжу на часы – а прошло только сорок пять секунд. Два вздоха, четырнадцать толчков – и тут он вздохнул. Появилась пульсация, давление 60 на 20. Ура, можно найти вену и ставить систему – соду струйно, преднизолон, полиглюкин. Давление повысилось до девяноста, больной пришел в сознание, прибежала реанимационная сестра, «вовремя»!
«Асель, спасибо», – лепечет хирург.
– Что со СПИДом и сифилисом у больного?
«Взяли, но результатов нет», – жалко улыбается хирург.
– Твою мать! Через 3 дня пришли все анализы больного, слава богу, оказались чистыми. – Заканчивает она.
_____
Воображение играет со мной злую шутку: когда доктора в конце этой истории смеются, я даже есть не могу: живо представив себе всё в деталях, наверное, на сутки испортил аппетит.
_________
Примечание: здесь и далее в тексте, реальный случай реанимации взят с разрешения модели-врача Асели Баяндаровой из её "ЗАПИСОК РЕАНИМАТОЛОГА", имел место в её реальной практике в бытность реаниматологом 12-й ЦГКБ г. Алматы:
https://web.facebook.com/notes/%D0%B0%D1%81%D0%B5%D0%BB%D1%8C-%D0%B1%D0%B0%D1%8F%D0%BD%D0%B4%D0%B0%D1%80%D0%BE%D0%B2%D0%B0/%D0%B2%D1%80%D0%B0%D1%87%D0%B5%D0%B1%D0%BD%D1%8B%D0%B5-%D0%B7%D0%B0%D0%BF%D0%B8%D1%81%D0%BA%D0%B8/321117814709886/?_rdc=1&_rdr
_________
Если Идея, с ВАШЕЙ точки зрения, чего-то стоит, спасибо за ВАШ лайк :-)
Если планируете читать ещё – спасибо за добавление в ВАШУ библиотеку :-)
Главврачам – заранее спасибо за подсказку по любым ляпам в вопросах администрирования :-)
ВСЕМ – спасибо за любые другие подсказки :-)
Брошенным вслед тапкам тоже не обижусь – любой коммент показывает реальные "дыры" :-)