— … а ещё в мои годы был такой мастер спорта — Трефилов. Тоже Саша, кстати. Лет на 10 меня старше. Он бы и выше мастера пошёл — если б дали, но он офицером кое-где был, ему перевестись надо было, чтоб из Союза выпустили, а он не хотел переводиться. Чуть не единственный чемпион СССР, причём неоднократный, который ни разу не был кандидатом в сборную. Он и бил не сильно — так, «мазал», максимум один-два удара в серии с акцентом. И скорость вовсе не запредельная. В общем — ноль — на первый взгляд. Так вот, у него все бои лет 5, которые я застал, проходили по одному сценарию: в первом раунде он давил, его «перебивали», не пускали — он низенький был — держали на дистанции, кто-то просто его переигрывал. Во втором раунде — тоже как в первом, но его соперник начинал выдыхаться. Трефилов ниже всех всегда был в своём весе, и вот во втором раунде, со второй половины, уже такой был рисунок: он давит — его не пускают; но вот его высокий соперник где-то зевает или не успевает — и Саша в ближнем [бою], прорвался. Бах, бах, бах, всегда тройка, но разная, — Сергеевич пихая лбом висящий мешок, в возбуждении показывает варианты троек, — акцентированный только последний удар. И всё — нокдаун. Рефери разводит, считает, снова бокс — и снова соперник через какое-то время зевает. Снова Саша в ближнем, и бах-бах-бах — снова тройка с одним акцентом.

Сергеевич отходит от мешка, вытягивает Вовины руки над своей головой и, ныряя под ними туда-сюда, показывает:

— И ведь все всё всегда знали. Один и тот же рисунок. Много лет. Это при мне пятилетку, а ещё до меня лет 10. Никогда ничего нового. Ну примитивный он был, как трамвай. На первый взгляд. Но весь бой и в третьем раунде — всегда один сценарий. Вроде и удар у него так себе, и тройки его все видно было, но темп боя у него к третьему раунду не падал, а нарастал. И в третьем раунде всех в прямом смысле шатало. И не столько от ударов, именно что от усталости.

Сергеевич перестаёт мелькать под Вовиными руками.

— Вот много лет все тренера в этом весе и перед республикой, и перед Союзом всех своих спортсменов на офэпэ дрочили в 2 раза сверх нормы: Трефилов в категории. И что, что-то новое? Да всё то же самое. Всегда по одному сценарию. С ним в одну половину сетки (турнирной таблицы)  вообще никто попадать не хотел — потому что сразу на вылет. А в другой половине таблицы — есть типа шанс дойти до финала. Ну а в финале уже ему сдаться, как водится.

— Так а что в третьем раунде, когда всех шатать начинало? — спрашиваю. На самом деле интересно. Тем более, у меня уже мелькают вполне определённые идеи.

— А в третьем раунде его высокий соперник «сдыхал», обычно на второй минуте. Тогда раунды по 3 минуты были. И на третьей, на последней, в очередной раз прорвавшись, Саня как обычно — бах, бах, бах — но уже нокаут. Доходило до того, что с ним драться никто не хотел из мастеров ни на республике, ни на Союзе: все уже не по разу раньше продули, и просто ссали откровенно. Были и упёртые, которые раз за разом подтягивали офп и каждый раз пытались справиться. Только ни у кого не получилось. В общем, острили, что бой можно не смотреть и не судить. Можно прийти на девятую минуту — зафиксировать результат.

— И что, его так никто ни разу и не победил? — прорезается Вова.

— Один раз. Последний. И то, как победил… был один кмс из Питера, молодой и ранний, который типа не боялся (потому что раньше не сталкивался). Вот в финале чемпионата Вооружённых Сил они встретились, бой был в одну калитку. Естественно, Трефилов его гонял, как кот хомячка. Но тот пацан молодец: он, во-первых, в сборную молодежную Союза шёл (тогда в боксе до 21 года было), во-вторых, он продержался все 3 раунда — не упал. Стоял, шатало его; Трефилов его, как мешок, месил со всех сторон, чуть не за спину заходил, особенно в 3 раунде; но тот молодой всё же не упал. Все уже знали, что Трефилов последний раз выступает. И что в сборную ему нет дороги, тоже знали. Так судьи этому кмсу победу и отдали — Сане оно уже до лампочки было. Он со спортом завязывал. Вот присудили победу кмсу, хотя, конечно, на самом деле о его победе речь не шла.

Сергеевич глубоко выдыхает, набирает воздух и заканчивает:

— Знаете я это к чему?

— Он всех будет мордовать, как Трефилов? — тыкает в меня большим пальцем рукавицы Вова.

— Да. С другой от тебя стороны сетки. Я на него ещё когда первый раз с тобой смотрел (когда ты в третьем раунде сдулся, и четвёртый сдал) — об этом подумал. Что были у Сани Трефилова эти же самые 2 момента: нокаутировать его не могли, хотя и в голову попадали, а темпа с плотностью боя никто больше двух раундов не выдерживал. При том, что во всём остальном он был — серая посредственность. Кроме воли к победе. А сейчас не 3 , а вообще 4 раунда — нам и карты в руки.

_________________

Примечание:

Вот — бой Роя Джонса против Парк Си Хуна в финале Олимпийских Игр в Сеуле, 1988, по этому самому сценарию. Победу незаслуженно отдали Парк Си Хуну, за что он лично после боя извинился перед Роем Джонсом. Откровенно признав, что не считает себя победителем, не смотря на решение судей. Правда, Рой Джонс на 3 головы выше Парк Си Хуна не только в офп, а и в технике:

https://www.youtube.com/watch?v=VW2zMsiA4sw

Описание:

https://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%9F%D0%B0%D0%BA_%D0%A1%D0%B8_%D0%A5%D1%83%D0%BD 

___________________

Мы готовимся к какому-то зональному турниру, на котором хотим переиграть команду института физкультуры. Те, пользуясь «объективностью» судейства и собственными связями с судьями — выходцами из инфиза, все равные бои всегда записывали за собой. Сергеевич в этот раз почему-то занозился, решил что-то там выиграть. Хочет, чтоб в финале вообще никого из инфиза в нашем весе не было, что-то там кому-то доказать. Ставку делает на Вову. Я — запасная лошадь с другой стороны турнирной таблицы. Турнир через полтора месяца, в сентябре, но Сергеевич сегодня требует от нас принципиальное согласие его поддержать; если согласны — начинаем готовиться. Говорит, жеребьёвку берёт на себя. Типа, встретимся мы в финале. Вова — и так фаворит в своей половине сетки, а неудобных для Вовы противников с другой стороны должен «вынести» я, типа я им буду ещё более неудобен. Даже если проиграю до финала, как минимум очень их измотаю; но в меня он верит и верит, что дойду до финала. А раз мы согласны — как раз есть время подтянуть технику и тактику. Прогресс у меня и так семимильными шагами, а индивидуальные физические особенности такие, что «…тебе на этом уровне можно не бояться, тебя в ринге не убьют».

Сейчас мы лихорадочно нарабатываем каждый своё: я — опыт и скорость «считывания» с Вовой, Вова — «здоровье» со мной.

Я не рвусь ни в чемпионы, ни в финалисты. Но Сергеевич очень просит. Да и возможность быстрой прокачки мне интересна, ибо весь предыдущий опыт там наглядно показывает: чтоб исправить ошибки общества, нужно соответствовать своим потенциалом параметрам задачи, хе-хе. Значит, буду растить потенциал.

________________________

Со времени выписки деда, я был у С.В. в больнице уже несколько раз. Периодически у него всплывает пациент, по которому он просит уточнить ситуацию с точки зрения моей проекции. 

Недавно был спор, почти конфликт: он первый раз просил срочно приехать, а я чистил новый лексус по срочному тарифу. Он сказал, что на обследование без меня уйдёт до суток. Случай такой, что я за секунду могу сказать, есть где-то в органе паразит или нет. Работы для меня ровно на 5 минут. А пациенту это может помочь принципиально.

«Лексус», бывший в этот момент у меня на чистке, нужен был хозяину рано утром — встречать жену из командировки в аэропорту. А испачкан изнутри он был таким, что жена б ему точно устроила Армагеддон. Подвести мужика я тоже не мог: я всегда выполняю то, за что взялся. 

Если слово дано — его нужно держать любой ценой. Я хорошо понимаю, что начало пути неудачника — это когда у тебя слова расходятся с делом. Много примеров. Причем вначале причины для этого «расхождения» могут быть самыми уважительными — вот как сейчас. Но у меня есть мои маленькие принципы небольшого (пока) человека. И своё обещание, от которого зависит другой человек, я по своей воле не нарушу.

Хозяин «лексуса», кстати, сидел в комнате клиентов все 4 часа, что я чистил, и нервничал, как на войне: отчистится или нет.

К тому же, с С.В. мы изначально договаривались: никаких авралов. Подъеду по команде в течение суток. До этого момента так и было. А тут он попытался всё откорректировать в одностороннем порядке. 

Конечно, по итогам телефонного блиц общения и у меня возникли неприятные ощущения. Что ни говори, с точки зрения общечеловеческих ценностей, загаженный лексус и человек в неотложке — разные порядки проблем.

После моих слов, что буду только утром, С.В. занервничал, стал повышать голос и апеллировать к моей сознательности. Но я не уступил и задал в ответ свой вопрос: что у него за богадельня, если без пацана всё пропало, гипс снимут, клиент уедет?

В общем, побросали трубки не на лучшей ноте.

Когда утром, презрев обиду, я всё же приехал к нему, он сказал хмуро, что пациентку родня увезла в Европу ночью: семья не бедная, случай сложный, не стали рисковать потерей времени. 

Наверное, он где-то прав. И в определённых случаях счёт действительно может идти на часы или минуты. И в будущем, если я планирую быть ближе к медицине, а не к автомойке, то пока получаются одни знаки вопроса.

________

Я, кстати, понял, чем хочу заниматься и теперь у меня есть мечта: своя клиника. 

Но не в роли врача, а в роли администратора. 

Моя личная гипотеза: наследственная информация в генах может быть изменена снаружи. Путём вмешательства в колебательные контуры, что, судя по моему опыту, сделать возможно.

Изменяя наследственность, можно уйти от кучи вредных предрасположенностей: миопия (которая близорукость); отслоения сетчатки, ведущие к слепоте; куча диагнозов психиатрии; местами — онкология, диабет и ещё миллионы наименований.

По мне, вполне себе нормальная мечта для 16-летнего тела.

_________

В обед в бассейне выпахиваю положенные 5 км разными режимами в сборной области по плаванию. После бассейна, по какому-то наитию, заворачиваю в сторону больницы и внизу набираю мобил С.В. На моё счастье, он отзывается сразу:

— Да ?

— Сергей Владимирович, я возле Вас. Хотел бы поговорить. Когда удобно зайти?

— Можешь прямо сейчас. Я на обеде. У себя в кабинете.

Где его кабинет, я давно знаю. Вхожу, стукнув 2 раза. Он разливает из электро кофейника 2 чашки кофе на столе и делает приглашающий жест рукой. Не чинясь, присоединяюсь.

— Сергей Владимирович, я думал, кем хочу быть. И пришёл к Вам за советом.

— У нас с тобой есть 30 минут. Уложимся? — отпивает из своей чашки, доставая второй рукой из-под стола печенье.

— Постараюсь.

Рассказываю ему о своей мечте — о собственной генетической лаборатории. Поясняю, почему не вижу себя в мед. институте — там слишком много предметов, которые только дублируют те способности, что у меня и так есть. А если предположить, что имеешь миллион — такую лабораторию вместе с компетентными специалистами можно купить либо построить. Сразу минуя многие промежуточные ступени, которые проходит обычный интерн по пути хотя бы до главврача.

Он серьёзно выслушивает:

— Достойная цель. Как врач, вижу несколько обстоятельств, которые ты не учёл. 

В нашей стране, и аппаратный, и кадровый (как следствие), и технологический уровень не растёт вверх, а катится вниз. Допустим, через 10 лет у тебя технически появилась возможность иметь свою лабораторию — не спрашиваю, где ты возьмёшь миллион(ы) за это время. Но допустим. У тебя они есть. Вот в нашей стране, для начала, эта лаборатория обойдётся тебе на 20 — 25% дороже, чем на Западе или в Японии. Знаешь почему? Профильного оборудования мы не делаем — только закупать. Профильные организации, которые могли бы сделать такое оборудование, у нас либо развалились (если государственные), либо переехали на запад. В первую очередь — конструкторы, кадровая база. Был такой факультет в институте радиоэлектроники — медтехника. Вот они все на западе. Хорошие генетики с нашего университета всеми правдами и неправдами по грантам также рвутся на Запад учиться, потом там остаются. Это касается абсолютно всех медицинских или биологических специальностей. За 10 — 15 лет ситуация только усугубится — не спрашивай почему. Прими как данность. Это я тебе говорю, как чего-то добившийся в отрасли за 25 лет работы функционер.

Дальше. Допустим, оборудование ты закупишь, привезёшь, заплатишь НДС и пошлину (как раз 25% дополнительно). Оформишь лицензию. А кого поставишь работать? Хорошие специалисты, я уже сказал, все на западе. Правдами и неправдами. Значит, в лучшем случае, тебе придётся брать «второй сорт» — не ленивых, трудолюбивых, но НЕ прорвавшихся на Запад. Либо — не выдержавших там конкуренции. 

— Если пригласить иностранных специалистов?

— Не вариант. Во-первых, уровень их зарплат ТАМ несоизмерим с нашими зарплатами. А если даже предположить, что и на их зарплаты ты найдёшь ресурс (это — сотни тысяч в год, твой миллион считай сразу закончился), то за переезд к нам они автоматически захотят двойной тариф. Это я тебе тоже профессионально говорю. 

Теперь смотри: профильное оборудование — только импорт, для тебя — автоматически на 25% дороже, чем для западной аналогичной лаборатории из-за растаможки по нашим дурацким законам.

Специалисты: либо — неудачники, если наши. Либо — минимум в 2 раза дороже Западного рынка труда, компенсация за переезд сюда.

Это повлияет на себестоимость «продукта» который будет выдавать твоя лаборатория? Сразу оговоримся. Сегодня нет никаких оснований ожидать перемены к лучшему. Вся отрасль, если говорить о медицине и генетике, в нашей стране движется по инерции на старом базисе времен СССР. НО того запаса прочности уже нет, он давно устарел. А нового ничего не создано и не создаётся. И не создастся — поскольку текущий государственный подход это исключает. Медицина и генетика — отрасли, в которые сегодня надо вкладывать миллиарды. Чтобы хотя б иметь шанс получить результат через 10 — 15 лет. У нас есть соответствующие инфраструктура, законодательство, ресурсы, программы? Компетентно говорю: нет.

— Да, конечно, — загружаюсь я, — получается, у нас все исследования и их результаты минимум в 2 — 2,5 раза дороже. Это если удастся решить проблему кадров, что уже само по себе риск. А ведь её можно и не решить…

— Но и это не всё. Как только ты — если!– начнёшь получать какой-то приемлемый результат, ещё и способный конкурировать с Западом — к тебе тут же придёт наше Государство. И в лучшем случае, останешься без своей лаборатории, но с деньгами. В худшем — управлять твоей лабораторией будут совсем другие люди. Совсем не по твоим планам исследований и не по твоим задачам. Так что — реальны только два варианта. Либо твоя лаборатория банально прогорит, не выдержав конкуренции с более технологичным Западом. Либо — если ты каким-то чудом начнёшь побеждать — у тебя всё равно в итоге не будет такой чудесной лаборатории.

— Как так? — удивляюсь, — это что, узаконенный государственный рэкет?

С.В. молча хлопает меня 2 раза по плечу.

— Саня, ты — хороший, добрый, чистый парень. Лично я желаю тебе только удачи, и не только из меркантильных побуждений. Ты пришёл за советом? Считай, что я — твой дядя. Вот мой тебе совет: первое — деньги. Думай, где взять деньги на твои затеи. Очень большие деньги. Они главнее, чем твои мозги, пусть и неординарные. Второе: когда у тебя получится  обеспечить эти деньги, ты сам, на основании личного опыта, поймёшь, почему в нашей стране такую лабораторию открывать не нужно. Начерно — я тебе описал, твой продукт просто на ровном месте будет в 2 раза дороже импортного. Кому он будет нужен с неконкурентоспособной ценой? Уже молчу о конкурентности результата… И напоследок. У меня есть сын, от бывшего брака, но мы общаемся. Он в прошлом году окончил школу. Я лично отговорил его идти в медицинский. Вот максимум, что я могу для тебя сделать — это честно сказать: забудь об этой стране, как о базе для твоей идеи. Тут у тебя ничего не получится. Ни по кадрам. Ни по оборудованию. Ни по реализации результата, если вдруг (!) ты каким-то чудом получишь что-то интересное.

— Неожиданно, — ставлю чашку на стол. — Есть о чём подумать. Спасибо за информацию и кофе, не ожидал.

— Саня, это жизнь. А ты ещё — просто мальчик в ней. Умный, добросовестный, пытающийся идти путём, который лично я, как старший товарищ, очень уважаю, — но просто мальчик. Который не до конца понимает практические реалии.

Ещё минут 5 мы молча пьём кофе, думая каждый о своём. Как-то беспросветно. Хотя, я понимаю, что он прав. Моих знаний хватает, чтоб, критично всё обдумав, с ним согласиться по всем пунктам.

— А как добиваться успеха на Западе — я тебе не советчик. Я как раз из разряда неудачников, которые на Запад прорваться не смогли. Разве что, пользуясь возможностями и плюсами нашей реальности, развить и отточить твои собственные умения и навыки тут.

— Что Вы имеете в виду?

— Мой однокурсник открыл на паях частный медцентр. Сам в нём — главврачом. Возле кабминовской больницы. Половина его специалистов — также оттуда. Клиенты — люди, которым по средствам лечение на Западе, но в силу разных причин они не могут туда мотаться. Я там своего товарища регулярно консультирую — частным порядком, поскольку администратор и бизнесмен он чудесный, а вот врач — не особо. У меня и там бывают случаи, по которым я бы с удовольствием консультировался с тобой. Если ты решишь системно разрабатывать и тренировать свои навыки — могу посодействовать с «полигоном». Там лично тебе есть вариант развернуться в хорошем смысле, под компетентным присмотром, не опасаясь никаких подводных камней.

— Можно ещё кофе?

— Да без проблем. Только сам заваривай, — С.В. подходит к открытому окну и закуривает. Пока засыпаю кофе, пока закипает вода, обдумываю то, что сейчас услышал. Прихожу к очень некомфортным выводам:

— Сергей Владимирович, получается, Вы сейчас намекаете, что, с точки зрения перспектив развития фундаментальных моментов генетики и медицины, наша страна — аутсайдер? И находиться географически тут, «внутри системы», всё равно что Шумахера пересадить на жигули или запорожец?

— Я тебе не намекаю, а открыто пытаюсь это донести. Более того. Это — не моя частная позиция. Это — позиция нашего замминистра по науке. Озвучиваемая и в Парламенте, и на Кабмине, и даже на более высоком уровне. Но чтобы что-то изменить, нужна готовность страны вкладывать миллиарды сегодня. Без гарантии что-то получить завтра. А о долгосрочных инвестициях в фундаментал по генетике или медицине именно в нашей стране речь не идёт. Я тебе больше скажу. Есть такая вещь — называется «международное разделение труда». Обычно о нём говорят экономисты, но у врачей что-то подобное тоже есть. Вот мы традиционно сильны в военно-полевой хирургии. Корифеи, гордимся, никто уже больше ста лет не спорит. Шри Ланка, например, сильна в трансплантологии, другое дело что там 90% мирового «чёрного» рынка трансплантаций. Но сейчас не о том… Германия — традиционно сильная психиатрическая школа. Китай — очень силён в опорно-двигательном аппарате, костях, суставах, скелете — это то, то я вижу как врач нашей школы. Не могу никак оценить Пекинский Университет Народной Медицины. Есть мнение, что они сильны и в профилактике — но тут сложно обсуждать; трудно доказать, что ты бы  заболел артрозом, если ты им не заболел…

Так вот. В рамках международного разделения труда, применительно к медицине, у нас есть свои ниши. Хоть и кардиохирургия. Но даже там, последнее слово в имплантатах сказано не нами: наши классные хирурги делают классные операции чужими материалами и на чужом оборудовании. Более того. Чтоб сертифицировать оборудование в стране, знаешь сколько нужно времени? 

— Сколько?

— А порой и до 3 лет. А сколько времени нужно, чтоб его разработать, «довести» и подготовить под ключ к сертификационным испытаниям? То-то и оно. А сколько денег? Это — целая индустрия, в которой мы не то что аутсайдеры. Мы вообще не участвуем.

— Это как идёт чемпионат по плаванию, а наша страна не приехала в нём участвовать?

— Да. Можно и так сказать, — смеется С.В. — Какое-то время ещё мы «проедем» на инерции предыдущей подготовки. Но через несколько чемпионатов, мы отстанем и в методиках подготовки пловцов, и в методике подготовки тренеров, и бассейны — если этой аналогией пользоваться — износятся и закроются. А новых бассейнов мы не строим. И открыто заявляем, что строить не на что. Так что, опять же говоря твоим языком, если ты хочешь быть в десятке лучших пловцов мира, тебе нужно переходить из сборной Танзании в другую страну — туда, где хотя бы есть бассейны и вода в них.

— Кажется, понял…

— Саня, я очень рад тебя видеть, но мне пора. У тебя сейчас каникулы?

— Да.

— Ты когда занят на своей мойке? Вернее, когда свободен бываешь? В конце недели в Новой Клинике (она так и называется — НОВАЯ КЛИНИКА) будет пациентка. Я тебя заранее извещу. Пожалуйста, подойди посмотреть? Пока без подробностей, но это может быть полезно абсолютно всем, включая тебя. Могу на тебя рассчитывать?

С.В. после того случая с конфликтом интересов не обращался. Вероятно, обиделся.

С лёгким сердцем говорю:

— Конечно. И это… извините за тот раз. Я понимаю, что неправильно было не приехать к Вам. Но так же неправильно было не сделать работу там . Я просто слишком молодой, и пока не научился делать так, чтоб никого не подводить.

— Проехали, — С.В. «расцветает» внутри, но это вижу только я