Когда в Заволжье среди лесов дремучих появились первые бревенчатые избы переселенцев с правого берега Волги, в ту же пору появились здесь и первые кузницы.

Жил один кузнец на дикой речке Ватоме, ковал для людей топоры, ножи да медвежьи рогатины, а особенно хороши у него получались капканы, годные на всякого зверя — от горностая до медведя.

Кузница его стояла среди соснового леса, и со всех сторон к ней были тропинки народом проторены. До полуночи пылало и гудело горнило, а из широко раскрытой двери далеко вырывался яркий сноп света.

А неподалеку от кузницы, в непролазной чаще за речкой Ватомой, жили волчиха Разорвиха и волк Лобастый. Каждое лето они выкармливали выводок волчат, но в середине зимы, когда волчата разбредались в разные стороны, все они, один за другим, попадались в капканы, поставленные на них звероловами. И к весне старые волки оставались опять одинокими.

По соседству с волчьим логовом в темной еловой рамени проживал ворон Долгожил. У черного ворона с волками дружба старинная. Куда ворон над землей летит, чуя добычу, туда и волк по земле бежит. Ворону ума да смекалки занимать не надо, сам, кому надо, взаймы даст. Давно смекнул Долгожил, от чьих рук молодые волки зимой погибают. Не раз видал он, как охотники из кузницы с капканами выходили, а потом на волчьих тропах их настораживали. Однажды он сам чуть не угодил в капкан, когда хотел отведать привады, выложенной для волков.

Вот как-то перед весной и отправилась волчиха за советом к ворону Долгожилу. А вернувшись, сказала Лобастому:

— Я разузнала все. Иди к той избушке, где всегда шумит огонь и стучит молот, и сделай так, чтобы капкан, что на нашу погибель кует человек, был последним. Скоро у нас опять будут дети, и я не хочу, чтобы они все погибли!

Когда наступила ночь, Лобастый побежал за речку Ватому, подкрался к кузнице.

Кузнец как раз раздувал горнило, яркое пламя шипело и гудело, из груды углей высовывались красные, зеленые, голубые и синие языки огня. Волку вдруг стало жутко и, не смея сразу напасть на человека, он сел на пороге раскрытой двери.

Кузнец все понял и, продолжая раздувать горнило, подхватил раскаленный металл клещами, швырнул на наковальню и ударил самым тяжелым молотом. Разноцветные огненные брызги полетели во все стороны, попали волку в глаза, и тот с диким воем отскочил от кузницы.

— Будешь помнить, как на человека нападать! — крикнул ему вдогонку кузнец.

Разорвиха услыхала, что с Лобастым случилась беда, и завыла. Она выла всю ночь напролет и перестала, когда волк ощупью и чутьем добрался до логова.

Три дня лечила волчица его глаза, промывала их своей слюной, зализывала горячим языком.

И волк не ослеп. Но зеленовато-голубые огоньки так и остались в волчьих глазах навсегда. Рассказывают люди, что волчьи глаза с тех пор в темноте светятся и видят ночью не хуже, чем днем. Не знаю, правда ли это, потому что никогда не встречался с волком ночью носом к носу, с глазу на глаз.