Знакомство

В Соединённых штатах он был впервые. Самолёт от европейской компании «Air France» благополучно приземлился на североамериканском побережье. Прошло некоторое время проверки документов, и международный терминал вытолкнул его за очередное ограждение. «Добро пожаловать! Welcome».

Вот он и в Нью-Йорке!

Приезжий — невысокий, сухой человек с небольшим чемоданом, типа кейс. Короткие тёмные волосы, усы. В очертании плотного загара, едва угадывалась бывшая борода. Одежда — светлый костюм, мокасины — это, наверное, самое практичное для такого города, в такое время года.

— Алекс! Я — Ник! Хэлло!

Человек, который назвался Ником, приветливо встретил его в аэропорту после таможенного осмотра. Он ещё раз улыбнулся, взял его маленький чемодан и проводил до остановки такси.

Как он его узнал? Очевидно, что по описанию, которое ему прислали заранее. Алекс тоже знал что за человек его здесь встретит.

Так и есть. Это был полный светловолосый мужчина с хорошим знанием французского языка, с волевыми привычками всюду командовать.

Ещё он часто крякал, оглядываясь на него. Ещё он неприятно улыбался, ворчал, что-то негромко комментировал, вёл себя вызывающе, наверное, как истинный американец, хозяин положения.

В городе он попросил водителя такси остановиться, не доезжая до места, куда они, собственно говоря, ехали. Тут же он отпустил машину, рассчитался с шофёром наличными. Странно было слышать разговор американцев, но приезжий уже хорошо знал английский язык, с любой бытовой ситуацией мог бы справиться и сам.

Они уныло осмотрелись — вокруг двухэтажные старые дома, местами изрисованные краской. Не самая благополучная часть города. Здесь точно ничего особенного не было, зачем они тут?

Никакой свежей мысли.

Наконец-то, толстяк махнул рукой, показывая направление, и они пошли в указанную сторону.

Встретивший попросил посмотреть багаж. Он сам открыл чемодан, поставив его на своё колено. Быстро просмотрел содержимое, сказал, что тут им больше ничего не понадобится. И оставил его возле мусорного бака.

Гость ничего не возразил.

Как только они отошли, тот чемоданчик сразу привлек внимание местного бледного бродяги. Он вцепился в выкинутый кейс, и поспешил с ним куда-то за угол.

Теперь, точно можно было с ним попрощаться.

Приезжему было жаль удобный и добротный кейс. Документы и деньги же хранились во внутреннем кармане одежды.

Выкинув вещи, толстяк строго оглядел гостя. Этого оказалось мало, и он, протянув руку, потребовал его документы и деньги.

Недовольный гость уже подумывал сломать ему руку, но он скрыл своё беспокойство и крайнее неудовлетворение — ему приказали во всём слушаться этого человека.

Так всё это было некстати, только приехал, как лишился вещей, а потом требуют отдать паспорт. Что будет дальше?

Он протянул конверт, где лежало всё. Толстяк опустил конверт в карман и требовательно протянул руку снова — гость вынул несколько сотенных банковских билетов, свернутых в трубочку. Толстяк удовлетворенно показал рукой, они пошли вдоль улицы.

Это был не самый лучший район. На двух белых незнакомцев уже косо посматривали местные темнокожие аборигены. Но эта компания была на другой стороне, и пока не представляла им явной угрозы.

Между тем, по краю улицы показался небольшой магазин готовой и подержанной одежды. Вот туда-то эти двое и направлялись. Улица была не самой оживлённой, и, наверное, её редко патрулировали полицейские машины. Остальные магазины были или далеко, или совсем закрыты, с плотно задвинутыми жалюзи. Дома невысокие, двух — трёх этажей. Всюду стены были разрисованы элементами граффити. Попадались настоящие шедевры настенного городского искусства. Но их, оказывается, интересовал пока только этот магазин.

Они вошли внутрь, противно звякнул колокольчик высоко на двери. За прилавком находился темнокожий продавец. Он оторвал взгляд от полок, и сразу с ними поздоровался. Гость узнал в нем мусульманина, и чуть не поприветствовал его, согласно укоренившейся традиции, но вовремя сдержался, сразу же поймал проницательный взгляд Ника — тот все время его контролировал, искал в его поведении что-то такое, с чем он был, возможно, не согласен.

Он совсем не стоял без дела. Он прошёлся по рядам, тыкая пальцем в явно ношенные кем-то вещи, но от «местных» производителей. Когда выбранный ассортимент ему показался достаточным, Алекс пошёл все это примерять в отдельную комнату. Вышел уже в зауженных брюках, тёмном пиджаке, под которым видно было серую майку с непонятным логотипом. Он так же поменял и плавки.

Потом пришлось переобуться, и надеть простую шляпу. Старую одежду, которая, впрочем, была намного лучше, чем этот «секонд-хенд», они оставили на полу примерочной.

Ник рассчитался, явно деньгами своего нового товарища, взял с полки ещё затемненные очки, поблагодарил продавца и приветливо указал приятелю на дверь.

В зауженных брюках Алекс чувствовал себя недостаточно свободно, но ему приходилось терпеть. Он ещё не до конца осознал, что будет дальше и зачем, собственно говоря, это всё нужно.

 

Уличная стычка

А между тем на улице темнело. Когда они вышли, то заметили троицу, которая сразу поспешила к ним. Те привлекли их внимание пронзительным свистом, и показывали руками, мол, остановитесь. Деваться было некуда, и бежать, точно не следовало. Их было всего трое: типичные молодые афроамериканцы своего поколения, местные хозяева района, выросшие на этой или соседней улице. Наверное, решили поближе присмотреться к белым туристам, которые невесть зачем сюда попали.

Было очевидно, что ребята со вчерашнего вечера изрядно поиздержались в ночном клубе, хотели стрельнуть закурить. Возможно, одолжить пару десяток «бакорей» на пару банок пива, так сказать, до пенсии.

Ситуация была самая простая, трое местных против двоих чужаков. Один из двоих залетных — невзрачный толстяк, а второй человек невысокий хиляк, которому сразу же и не повезет, потому что он стоял к ним ближе.

Они уже подошли, как вдруг резко все заголосили на своем только им понятном наречии. Так это бывает, когда следует поделиться хорошими новостями. Потом двое достали свои карманные выкидные ножи, которые браво отозвались щелчками. Весело переглянулись, мол, сейчас поиграем! Встречным осталось только в ответ приятно улыбнуться.

Гремя толстыми цепями один, тот, что был самый высокий, налетел на Алекса, размахивая руками. Очевидно, он хотел взять того за ворот тёмного пиджака, чтобы поднять его над асфальтом. Но что-то у него не получилось. Никто ничего и не понял, темнокожий верзила вдруг мигом заткнулся, подогнул свои ноги, и плюхнулся мешком вниз. Глухо звякнул о бордюр упавший нож.

Да, голова этого парня неправильно выгнулась, а удивленные глаза выкатились из орбит. Он так и остался лежать, потом захрипел от полученного удара ногой, и ничего сделать не мог, потому что одновременно с ударом ему вывихнули руку. Болевой шок исказил его сознание, и теперь только слёзы на лице говорили о постигшей его печальной участи.

Собственный вес сыграл с ним злую шутку. Теперь, не опираясь на руку, подняться даже на колени было очень проблематично.

Низкий незнакомый парень стремительно приблизился ко второму аборигену, который оказался более удачливым бойцом и продержался на пару минут дольше первого. В какой-то момент темнокожий житель этого квартала сделал, как ему казалось, очень хороший выпад своим ножом, но вдруг сам пролетел мимо юркого противника, получив удар ногой в спину. Там точно находилось какое-то уязвимое место, потому что ему стало вдруг сильно неуютно и очень больно.

Что касается толстяка, то он тут же достал из кармана небольшой электрошоковый пистолет «Тазер», и встретил местного ударом через тонкую спираль в шею в семьдесят пять тысяч вольт.

Со словами «понравилось?», он низко склонился над упавшим перед ним человеком.

Третий чувак давно уже пятился от них. Оказывается, что он совершенно не был расположен сегодня драться! Вот если бы фортуна улыбнулась им, как скажем, это случилось вчера, то он смог бы вышибить ногами дух из человека, который уже упал. Но сегодня, видимо, следовало быстрее ретироваться, пока странные «туристы» не стали задавать ему свои вопросы.

Что творится с родным кварталом? Без стволов из дома, хоть совсем не выходи! Эти белые уже совсем распоясались!

Между тем, продавец магазина одежды уже хотел звонить в полицейский участок, но потом принял единственное правильное решение. Он быстро опустил на своих окнах жалюзи — пора было закрывать свою лавочку. Затем быстро погасил свет, положил всю дневную выручку во внутренний карман, и исчез в подсобке. Домой он выйдет вторым выходом.

Толстяк пригнулся к встающему на колено верзиле, и не отказал себе в удовольствии: пнул его носком ступни прямо в мощный подбородок. Это было нелишнее — тот уже стал шарить в кармане целой рукой, очевидно, там у него был припрятанный ствол.

Верзила ойкнул, но жаль его почему-то уже не было. Не подумайте плохо — Алекс не был садистом, тем более, никогда не считал себя расистом, но в Западной Европе от подобных парней всегда страдал семейный бизнес.

Пора было уходить из этого места. Ещё немного, и тут могли появиться полицейские патрульные. Парочка оглянулась. Алекса даже немного качало с непривычки, он с облегчением согнулся и выпрямился, сняв оцепенение.

На его лице красовался яркий порез. Ник показал рукой, заботливо протянул ему свой платок. Опять торопливо замахал рукой, подгоняя Алекса.

Они свернули почти бегом за угол, преодолели несколько метров, и успокоились, оказавшись на другой улице. Тут удалось сразу поймать жёлтое такси. «Странно, — спросите вы. — Что оно там делало?» Следует отметить, что им явно везло в этот вечер.

Ник понимал, что будущее задание для этого человека будет не лёгким. Тот должен будет убедить всех окружающих, что он американец, а пока за версту было понятно, что он таковым не является.

Сами посудите. Простой гражданин Америки с детства знает историю своей страны, в школе изучал не только даты, имена президентов и знает очередность многих событий, но и остальную классику и культуру. Наверное, тут не просто следует знать, что Линдон Джонсон был тридцать шестым президентом США с 1963 по 1969 год, Ричард Никсон, следующий за ним, а это с 1969 по 1974 год, и Джеральд Форд стал тридцать восьмым президентом по 1977 год.

Нужно знать, что «Звездные войны», это не только название эпической киносаги Джорджа Лукаса, но и название стратегической оборонной инициативы США (СОИ), что эта программа космической обороны от ядерно-ракетного нападения предложена администрацией Рональда Рейгана в 1983 году.

Но лично Ника это пока не касалось. За них уже все решили. Пока они сидели в салоне машины, в его голове пронеслось:

Алекс будет выдавать себя за жителя штата, граничащего с Канадой. И если у него хватит гибкости и ума, то он может продержаться до нужного момента, чтобы опознать клиента. Что будет дальше? Это уже не его проблема, посмотрим! Возвращать обратно, его никто не собирается. Просто человек с этим паспортом уедет из страны или умрет в криминальной разборке, на улице.

Через несколько кварталов Ник попросил остановить, они вышли. За это время на улице прошел короткий теплый ливень.

Алекс уже заметил, что его спутник никогда не едет туда, куда называл, и поэтому, всегда методом случайности, выбирает им новое место.

Это был более спокойный квартал. Ник расплатился, индус за рулем приветливо закивал головой. Машина тронулась на очередной вызов диспетчера.

Дальше они не спеша пошли пешком, вдоль витрин уже дорогих магазинов. Со стороны это была странная парочка. Помятый толстяк и невысокий парень в зауженных порванных брюках.

Впрочем, далеко они не ушли. Небольшая светлая забегаловка с яркими плакатами приютила их на пару часов. Это было круглосуточное заведение. Приезжий отметил про себя, что в старой доброй Европе таких мест было очень мало.

Ник сам сделал заказ: они взяли яичницу, ягодный пирог и кофе. Алекс внимательно следил за американцем. Это все могло ему самому когда-нибудь пригодиться. Как только они насытились, иначе и назвать этот процесс нельзя, Ник достал из кармана свернутые листы бумаги, и стал объяснять суть всех будущих действий.

Листы содержали краткое описание некоторых объектов, характеристики и личные данные нужных людей, его, Алекса, новую биографию, некоторые её подробности, номера социального страхования, водительские права. Всю эту информацию ему ещё следовало запомнить, а пока он только её прочитал.

Потом он все листы аккуратно сложил и забрал с собой.

На столе остались только некая сумма денег, водительское удостоверение, как основной документ внутри страны и несколько электронных банковских карт. Деньги лежали на счетах, которые были открыты вполне легально.

Отследить этого приезжего человека, скажем по денежным купюрам, привезенным из Европы, теперь будет трудно. Ник их все сразу изъял.

Алекс так и остался Алексом Норви, уроженцем небольшого штата, который граничит с Канадой. В биографии ему скинули сразу пять лет, больше, к сожалению, никак не получилось. Родной язык — французский. Он бывший официант, бывший коммерсант, бывший водитель такси. Разведен.

В будущем он рекрут.

Сегодня ночью он сам приобретет железнодорожный билет до небольшого городка в соседнем штате. Там он поступит на службу в вооруженные силы США. Согласно поправке в законодательстве именно в этом штате отсутствует возрастной ценз на призывников. Больше того, именно из этого городка через неделю набирают рекрутов для прохождения службы на острове Куба.

Это пока конфиденциальная информация, которая Нику известна. Алекс Норви — уже немолодой человек, который вполне возможно попадет в нужную часть. Как только он будет готов, и найдет нужный объект, ему следует об этом сообщить.

Алекс давно знал, что существует два варианта для эвакуации с острова Свободы. Для него на побережье будет приготовлен небольшой катер с местным проводником-контрабандистом. Второй вариант отхода — запасной ему можно будет воспользоваться самолётом, который доставит их в следующий пункт, для дальнейшей отправки оттуда.

 

Сборы

Так и случилось. До вокзала он доехал один. Вышел из такси, и направился к билетным кассам. Взял билет, постоял на перроне, но в нужный период времени сел почему-то не в свой вагон, а в соседний. Очередная проверка.

Он прошелся по поезду, сразу нашел свое купе. Осмотрелся — там никто так и не сел.

Очевидно, что Ник был где-то рядом, смотрел из окна или сидел на соседней скамейке. Подошла темнокожая плотная женщина, проводник, чтобы проверить билет. Она была одета в форменную одежду, неторопливые и точные движения говорили о её профессионализме. Она слушала свой плеер.

А поезд тем временем тихонько тронулся. Небритый, с порезом пассажир взял комплект белья, сходил в туалет, умылся, и через полчаса уснул на своей койке.

Больше они не виделись. Кажется, что Ник оказался не таким уж плохим парнем. Алекс, кстати вспомнил, как тот отвесил верзиле с ноги прямо в подбородок. Даже его трюк с электрошоковым пистолетом для него был неожиданностью.

Он ещё подумал, что проверка тогда слишком затянулась.

Подумать только! И все это ради одного человека. Пускай только не думает, что я ему чем-то ещё обязан! Если бы не семья, ноги моей тут бы не было! — пронеслось в голове. Алекс действительно давно не испытывал особой благодарности к этому человеку. Впрочем, если бы не он, его бы, наверное, тогда убили пакистанские наемники. Всю свою жизнь он старался об этом больше не думать, но, похоже, что это не получалось.

Потом он заснул, и ему приснилась горная дорога, которой его везли однажды в первые годы службы. Это было очень давно. Дорога, дождь, перевал.

Сборный пункт был самым обычным местом, где можно было попасть в армию. Небольшое офисное здание, тесно примыкающее к двухэтажному корпусу с просторными помещениями. За стойкой находился невысокий человек в форме. Его предупредительность и широкая улыбка могли бы служить прекрасным поводом для рекламы. Зал разделялся на две части. Эта часть имела несколько письменных столов, которые служили для удобства заполнения нужных документов.

Молодой сержант протянул стопку анкет, указал на стул. Под потолком мерно работали вентиляторы, это было старое здание, где такие древние вещи ещё можно встретить. В современных строениях давно установили кондиционеры.

Алекс Норви спокойно присел за свободный стол, разложил вокруг себя документы. Он уже не боялся, что его вдруг не возьмут по возрасту, старался об этом даже не думать. Справиться с анкетой ему пришлось с великим трудом. С благодарностью вспоминал слова Ника, кажется, что тот всё предусмотрел. Только разница в единицах измерения, этого Алекс точно не помнил, и пока не заполнял.

Рядом с ним уже сидели два человека. Один из них был темнокожий парень, второй оказалась девушка. Это было не удивительно. Алекс уже знал, что в настоящее время в американскую армию берут всех подряд, лишь бы прошли медкомиссию.

Проверив анкеты, сержант кивнул на следующую комнату. Сам он был уже чем-то усиленно занят, или только делал такой вид.

Дальше, в глубине здания был небольшой склад, где уже находились три парня и еще одна девица. Все, они получали какое-то обмундирование. Одежду раздавал пожилой человек в старой солдатской одежде.

Принадлежность войск его обмундирования с трудом читалась. Этот же человек предложил новобранцам несколько модельных стрижек. Те, кто клюнул на такой прием, потом были неприятно удивлены, что стриг он всех одинаково.

Старик, не глядя на бумагу, приносил каждому его форму и обувь. Так Алексу предстояло переодеться второй раз за последние сутки.

Это был общий зал для мужчин и для женщин, но никто не настаивал, чтобы они тут же переодевались. Еще за дверью находился общий душ, куда следовало попасть, все кабинки там пока были заняты.

Имелся глухой закуток, куда обе девушки нырнули на некоторое время. Оттуда потянуло сигаретным дымом. Алекс давно не курил, бросил, поэтому дым уловил сразу.

Старик долго ворчал, потом сказал, что времени у них мало. Он с подозрением смотрел на немолодого новобранца. На теле Алекса красовались несколько серьезных шрамов, но все это могло быть результатом чего угодно, скажем, дорожно-транспортного происшествия.

Парни быстро раздевались и лезли в душевую кабину без очереди, было очевидно, что они все между собой знакомые. Некоторые имели татуировки на теле, все выглядели вполне спортивно. Потом оказалось, что все они из одной школы.

После душа быстро переодевались, выходили во двор. Там был небольшой плац, и скамейки, куда можно было присесть.

Личные вещи можно было сложить в камеру хранения, заполнить бирку. У Алекса ничего этого не было. Вся его «новая» одежда полетела в корзину с мусором.

У зеркала он рывком снял со своей щеки старый лейкопластырь, кажется, царапина не вызывала особой тревоги. Отражение показало брюнета с неместным загаром.

Алекс оказался самым старшим в этой группе, его почему-то все называли не иначе, как «капралом», хотя никакого знания никто ему, конечно, не присваивал. Теперь эта группа состояла из двенадцати призывников.

Сержант провел первоначальную перекличку. Проверил, и отошел в сторону.

Потом появился местный «военком» в звании капитана. Конечно, никаким «военкомом» он не был. Алекс по привычке, про себя, его так отметил.

Это был суровый, молчаливый дядька. Сержант чётким движением отдал ему честь, представил всех по списку. Тут каждому названному приходилось выходить из строя. И с процедурой быстро справились.

Ничего не предвещало тревоги. Командир двинул небольшую, можно сказать, скупую речь, сообщил, что, как только они будут готовы, группу отправят на военную базу в штат Невада, на общий призывной пункт.

Со словами поздравления, он поторопился покинуть плац.

Потом они снова перестроились и вышли за пределы внутреннего двора. Пожилой военнослужащий закрыл за ними решетку.

Идти оказалось недалеко. Они пообедали в соседней пиццерии, где разрешалось взять всё что угодно, но уложиться в определённую сумму. Чеки потом забрал сержант. Затем им пришлось вернуться в сборный пункт. Всё это проделывалось строем, под чёткий счет сержанта.

Дальше пришла аккуратная женщина в военной форме, она сделала множество снимков для личных документов. Так Алекс узнал, что она была в чине лейтенанта.

Когда всё это было закончено, всех поместили в казармы. Это был небольшой крытый спортивный зал, где стояли койки. Ничего лишнего.

Туда они втащили свои огромные солдатские мешки с разным обмундированием. Оказывается, что они просто вешались на спинки кроватей.

День стремительно подходил к своему концу.

Каждый выбрал себе койку по вкусу. Алексу было всё равно, но он уже почувствовал некое первенство во всем, что касается этого коллектива. Молча, выбрал себе крайнюю кровать, посмотрел на того, кому она приглянулась больше. Конкурент просто стушевался, струсил.

Несмотря на возраст, Алекс следил за собой, и был сух и мощен. Что-то выдавало в нем бывалого человека.

Только он коснулся головой подушки, как провалился в затяжной сон. Снилось ему всё подряд: и перелёт, где он почему-то сидел за штурвалом небольшого самолёта, и темноволосая жена, которая терпеливо ждала его дома, и крепыш сержант, который заорал что-то про подъем.

Так началось утро, когда их всех подняли на кросс. Форма была самая короткая. Бежать пришлось очень далеко, никаких поблажек никому не делалось, но почти все уложились в срок. Все порядком истекли потом, харкали до хрипоты, но выдержали.

Алекс отметил, что слишком сдал за последнее время, а бегу, он совсем не уделял внимание. Впрочем, по нему этого видно не было — не сдох, как некоторые. Сержант скрывал свое раздражение, его бы порадовала парочка слабаков, которых можно было бы «пропесочить». Но на редкость набор оказался очень сильным.

Этот день они провели в небольшом медицинском центре, где подверглись очень тщательному медицинскому осмотру. Это заняло много времени, потому что центр оказался совсем небольшим, и весь его штат был занят.

Обедали они в соседнем здании, там действовала та же самая система оплаты. Чеки с кассы собрал сержант, он же вызвал простой школьный автобус, который вернул всех обратно. Им дали немного прогуляться в городке, но все это было похоже на экскурсию в забытый богом угол, где давно уже умерла всякая промышленная сфера, а то, что осталось уже не радовало взгляд.

Вечером все слонялись по закрытой территории, больше играли в баскетбол, некоторые смотрели чёрно-белый старенький телевизор.

Пока все шло по плану, новость о военной базе в штате Невада выглядела подозрительно, Ник об этом ничего не говорил. Его так и подмывало позвонить по номеру телефона, который он получил для связи в Америке.

Но он уже знал, что все разговоры наверняка записывают, а после себя следовало оставить как можно меньше следов.

Два дня пронеслись, заполненные небольшим «курсом молодого бойца». Оружия им, конечно, никто не давал, но все это было впереди, как присяга, как все остальное.

Однажды ночью их подняли «по тревоге», погрузили с имуществом в один желтый автобус. Больше они в этот городок не возвращались.

Как и говорил Ник, они попали именно туда, куда нужно. Это не был штат Невада. Человек, который их забрал, не имел знаков отличия. Автобус был обычный, желтого цвета, и выглядел, как школьный. В пути они находились очень долго, казалось, что двигался автобус монотонно.

Остановки делались короткие и целенаправленные: заправиться топливом или перекусить. Успевали только поесть, и умыться в туалете. Вообще, на дороге было очень жарко.

Вот так он познакомился с бесконечными американскими дорогами. Радиостанция, пойманная водителем, передавала кантри, а раскаленная полоса асфальта всем давно надоела. Казалось, что это ожидание никогда не закончится.

Алекс не знал, что как только они уехали, Ник встретился с известным ему стариком. Вечером сторож вынес гостю экземпляры личных дел и медицинских карт из кабинета начальника отдела. Толстяк проверил каждое дело, что-то переспросил, а когда получил ответ, то предложил рассчитаться. Но вместо обещанных денег, он неожиданно воспользовался своим электрошокером «Тазер». Теперь ему осталось только найти свежие негативы, и он их обнаружил там, где и предполагал, среди остальных вещей в кабинете лейтенанта.

Так же пришлось навестить и медицинский пункт, где лежали дубликаты медицинских исследований данной группы.

На следующий день, старика нашли утонувшим в ванной. Дверь в помещении была закрыта изнутри. Толстяк и тут всех переплюнул — вышел в окно, закрыв потом старую щеколду длинной проволокой. А так как его никто рядом не видел, то следов насильственной смерти никто не искал. Вообще, ничего никто тогда не обнаружил, но из личных дел исчезли несколько файлов.

 

Гуантанамо — американская база

Согласно поправке Платта к законопроекту Соединенных Штатов о бюджете армии, территория базы Гуантанамо арендуется у Кубы на договорных началах с 1903 года. В том договоре, кажется, была установлена фиксированная цена аренды, в размере двух тысяч песо в год в золотой валюте Соединенных Штатов.

В то время на юге страны часто использовали серебряные и золотые монеты мексиканского происхождения или чеканки других соседних стран. Деньги были почти идентичные, потому что происходили от европейских аналогов.

Представляете, небольшой мешочек золота за аренду этого солидного участка территории. Это несколько полуостровов и прибрежных миль вдоль заливов удобных для содержания военно-морского флота. Всего около ста семнадцати квадратных километров, что равно площади девять на тринадцать километров.

Не забывайте, что база может использовать тридцать семь квадратных километров водной поверхности залива Гуантанамо.

Конечно, раньше там действительно ничего не было, перспектив никаких.

Но в 1934 году такой договор пришлось пересмотреть, потому что на Кубе произошли резкие политические перемены. Теперь аренда стоила три тысячи четыреста долларов США! Договор объявили «бессрочным», который возможно будет расторгнуть только по обоюдному согласию сторон, либо же при нарушении условий аренды. Условия арены оговаривали запрет для местных жителей заниматься на водных просторах любым видом деятельности.

Представляете, сколько людей там сразу лишились работы, своих небольших источников дохода: ни рыбалки, вам, ни охоты.

Тут ситуацию стоит сравнить с подобными базами на полуострове Тайвань 1950 года и на Филиппинах в 1970-ом году, там правительство США за такое удовольствие платило всего-навсего по сто двадцать и сто сорок миллионов долларов в год.

Итак, Гуантанамо. Очень скоро это место фактически стало полностью обладать суверенитетом Соединенных Штатов, а юрисдикция Кубы тут до сих пор носит чисто формальный характер.

Победа кубинского народа в 1959 году привело к попытке командарма Кастро отказаться принимать «заниженную» арендную плату. Это было равнозначно расторжению старого договора, но правительство штатов отвергло данную провокацию. Они придерживались нужного договора. Терять эти территории никто не собирался. Тогда было использовано все мастерство международных юристов, все политическое и военное влияние.

В тот период времени эти события даже послужили началу карибского кризиса между всеми интересующими сторонами, из которого ее участники смогли выкарабкаться. Генеральный секретарь Политбюро Коммунистической партии Советского Союза товарищ Хрущев тогда договорился с американским президентом господином Кеннеди.

Это было очень тяжелое решение, совместно выработанное дипломатами. Нынче каждый трактует итог тех событий, как свою очередную победу, но войну тогда точно удалось предотвратить.

Следует отметить, что потом СССР, придерживаясь данного обещания, всячески уходило от обострения по поводу вопроса о незаконности существования данной базы. Это было той самой частью договоренности, которой удалось добиться.

Но тогдашние «союзники» СССР не желали мириться с потерями, они провоцировали политическое руководство коммунистической страны на дальнейшую беспощадную борьбу, не желая соблюдать имеющегося равновесия. Так на заседании Ассамблеи ООН, советским представителям приходилось неоднократно покидать зал собрания, когда там слышались упреки в адрес советской политики от албанских и других товарищей.

А появление в 2002 году на территории базы тюрьмы позволило предпринять правительству Кубы очередную попытку добиться эвакуации базы, по условию нарушения договора.

База встречала вновь прибывших на вертолетной площадке. Груз с борта выгрузили быстро, так что двигатели этой боевой машины даже не останавливали. Все время действия первого экипажа прикрывала машина сопровождения. Потом вертолет сделал круг над площадкой, и они улетели на авианосец, который всегда базировался в своем районе.

Как эта группа попала на базу в столь короткий срок? Об этом можно было только догадываться. Некто словно прикрыл ее своим могучим крылом, и точно можно понять, что Архангелом Гавриилом он не являлся.

Если кто-то потом будет искать следы этого прикрытия, то упрётся в некие запреты, или окончательно упадет духом — след обрывался в виду отсутствия всех нужных документов и многих свидетелей. Слишком большими суммами рассчитались с ними посредники, похожие на мистера Ника.

Сам Алекс не строил иллюзий, если всё удастся, то его точно не оставят в покое. Он прекрасно знал свою роль в этой игре. Самое удобное, это убрать такого исполнителя, где-то в конце пути, когда тот будет уверен, что все уже позади. Очевидно, всё так и будет. Он же совершенно не собирался умирать. Родственники жены обещали ему помочь, если возникнет необходимость.

Кажется, что такой случай скоро настанет.

Новобранцев уже привели к присяге, но как пополнение они еще находились в обычном карантине. Распределение его маленького подразделения было очень простым, все они даже не попали на флот. Вспомогательное вооружённое подразделение, которое должно было обслуживать вверенную им боевую технику на территории порта. Этого было достаточно, чтобы осмотреться.

Выполнять обычные обязанности дневальных приходилось всё время, пока им не разрешили выходить во внутренний двор. Правда, и там им приходилось перемещаться только строем. Осталось только подождать. Скоро им поручат выполнять обязанности внешнего караула.

База представляла собой полторы тысячи служебных и жилых строений, там же находился механизированный порт, настоящие судоремонтные мастерские. Тут имелся даже плавучий док. А склады продовольствия, боеприпасов, горюче-смазочных материалов, всё это входило в состав защищенного старинного форта, переделанного под современные нужды.

Нет, там не было старинных каменных стен или красивых башен, но очевидно место находилось на фундаменте какого-то старого строения. Защищать вход в залив было самым распространенным делом в старые времена, так что несколько метров назвать портовой цитаделью было просто необходимо.

Гавань военно-морской базы в состоянии вместить до сорока крупных кораблей. Здесь постоянно находятся несколько тысяч военнослужащих и другого обслуживающего персонала. Для обеспечения нормальных условий проживания состава база располагает широкой инфраструктурой. Это разные увеселительные заведения, клубы, теннисные корты, бейсбольные площадки, плавательные бассейны, пляжи, ипподром, рыболовные суда и яхты, сеть закусочных «Макдональдс». Все, как положено.

 

Тюрьма

В связи с военных конфликтом в афганском регионе, на территорию базы перевели несколько десятков лиц, обвинённых в экстремизме, явных сторонников движения «Талибан». С тех пор это место стало настоящей тюрьмой для других международных террористов. И в очень короткий период через её застенки прошло много иностранных подданных, захваченных американскими военными в ходе операций в Афганистане и Ираке.

Обычно имена заключённых держатся в строгом секрете, в целях безопасности. Вполне возможно, что многим так и не выдвинули никакие официальные обвинения. Говорят, что там имеются даже уйгурские сепаратисты, которых долго ждут в Китае.

Внешнее колючее ограждение крепости отделяло жилой район от подступов к ней. Все дороги, на которых находилась не одна огневая точка были надежно перекрыты шлагбаумами. Как-то мешки с землей заменили цельными бетонными блоками, которые выглядели теперь очень внушительно.

Собственно говоря, сам город Guantanamo находится достаточно далеко, но другие поселки так быстро стихийно разрослись, что это потом положительно сказалось на общей обстановке.

Ближайшие населенные пункты, как Caimanera, Boguaron, Mata Abojo, Parguay не вызывали никакого интереса, но в Los Canas имелся отдельный аэропорт.

Алекс довольно серьёзно подготовился к данной операции, но когда прибыл на место, то понял, что многое было упущено из виду. Данные оказались очень устаревшими, а внутренний распорядок давно уже изменился. Прогресс не стоит на месте, теперь всюду находятся видеокамеры слежения, следует обзавестись электронными картами для свободного движения по территории. А так же нужна другая форма — та, что он пока носил, резко отличалась от обычной экипировки, в которой расхаживал остальной персонал. Ещё ему требовался автомобиль, и оружие.

Оставались и другие нерешенные проблемы: как пройти в помещение тюрьмы, и как потом без проблем выйти с базы?

Это предстояло еще решить. Правда, на территории был свой человек, который мог обеспечить нужными документами и формой. Алекс его еще не видел, и собирался с ним познакомиться.

Этот офицер был не просто куплен противоборствующей стороной — на него имелся какой-то компромат, которым они могли воспользоваться. Деньги не всегда могут решить все проблемы.

Встреча прошла в свободной рабочей обстановке. Рядовой Норви записался к гарнизонному врачу на прием. Эту процедуру потребовалось пройти сразу после прилёта. Несколько бойцов подхватили раздражение слизистой глаз, наверное, сказалась акклиматизация на новом месте.

Для этого Алекс намочил несколько чужих чистых полотенец нужным химическим составом, который специально сам приготовил.

Военный врач лейтенант Берт сам вёл прием, не доверяя своему сержанту медицинской службы. Морские пехотинцы по очереди заходили на осмотр. Как только тот услышал кодовое слово в приветствии, он отправил сержанта за свежей упаковкой шприцев.

Смотреть на врача было трудно, но Алекс уловил некое недовольство. Тот явно был зол, что его опять попросили выполнить поручение. Врач не знал имен прибывших пленников, они все имели опознавательные номера. Он лишь приблизительно указал расположение крыла, где стоит искать.

— Это номер сектора и номера камер.

Достать нужные документы, для него было проблематично. Следовало самому посмотреть на месте, или выбрать момент, когда их куда-то выведут, а это редкость.

Оказывается, что в тюрьму просто так попасть было сложно, там находился свой небольшой лазарет. Сразу было видно, что к данному вопросу он не подготовился и очень нервничал. Поэтому для начала лейтенант Берт просто обещал, что вылечит морского пехотинца от заразы.

— Следующий! — крикнул он, чтобы не вызвать подозрения.

Алекс вышел, в кармане у него был только подробный план нужного сектора.

В своем отделении у рядового Норви сложились неплохие отношения с темнокожим рядовым Джорджем, который призывался с ним в один день. Ему нужен был «буфер» в своем отделении, который мог бы в чем-то помочь. Так, по мелочам, если попросить. Следовало выработать свою стратегию. А еще нужно было выйти на связь.

Тем вечером на площадке крутили американский художественный фильм «Несколько хороших парней». Оказывается, что на территории базы часто снимают кино. Впрочем, снимать могли где угодно, но в кадр попадали уже знакомые места.

 

— Шурави! Ты еще жив? Вставай, нам пора идти!

Он открыл глаза, и буквально ослеп от утреннего света. Одновременно, весь мир померк в этот миг. Это был его персональный ад! Звякнули на ногах оковы, настоящие железные цепи, которые своими острыми краями скоб уже давно натерли кровавые мозоли. Пыль своими твердыми частичками почему-то уже не приносит боль. Следует придерживать рукой длинную цепь при ходьбе, чтобы не упасть, не запутаться ногами и не причинить самому себе новую боль. Придерживать, перебирать ногами, и идти почти полусогнувшись.

Скоро будет заражение крови, тогда я просто умру! — безнадежно решил он.

Но всякий раз афганец по имени Сьюда требовал, чтобы он подкладывал кусок чистой ткани между старой железной скобой и фрагментом кожи, чтобы промывал рану на ночь чистой водой. И это была вся его нынешняя благодарность за услугу, которою Соколову когда-то пришлось ему оказать.

Снимать цепи пока было нельзя, точнее нецелесообразно.

Со слов этого человека — им ещё долго следует так идти, пока они не окажутся в нужном месте. Кажется, что эта дорога никогда не закончится. Солнце днём палило так, что не верилось в зиму.

В последнем кишлаке Соколов жил в яме вместе с другим пленным. С рыжим сержантом, родом откуда-то с Западной Украины.

Яма была довольно глубокой, и чтобы подняться из ее самостоятельно об этом речи не могло быть. Длинную деревянную лестницу убирали наверх только на ночь. Было видно, что бородатый сосед давно обжился в этом месте. Его угол был глубоко утоплен в стене, как ниша, и обшит случайными досками и картоном. Спал он на отдельной, вонючей дерюге, ночью укрывался куском старого солдатского одеяла. Одет в грязную афганскую шапку, фуфайку и старую гимнастерку, обут в солдатские сапоги. Всё это висело на нём как на пугале, таким худым и тощим он тогда казался.

Бывший сержант жил в этом месте очень долго, и научился говорить на местном диалекте, наверное, поэтому был таким наглым и дерзким. Или казался таким, он как бы оправдывал своё пленение таким поведением. Сразу поставил условие, чтобы «нужное ведро» выносил новичок.

Соколов никогда не задумывался над национальными различиями, для него все люди в Советском Союзе были одинаковыми и, конечно, далеко не братьями. Как бы, усиленно не твердила советская идеология того времени, что все люди друг другу братья, советское общество было и оставалось очень разным. И если даже допустить какое-то родство, то оно было относительным и очень далеким.

Сам Соколов не был похож на стандартного русского. Казалось, что далёкие кочевые предки не подкачали в этом вопросе: тёмные волосы, несветлая кожа, волосатые руки и кривые ноги, тёмный цвет глаз. И если бы не фамилия, то вопрос о его национальности стоял бы совсем иначе.

Что касается соседа, то тут все было по-другому. Он был явный славянин, с непонятной мешаниной слов в своей устной речи. С нескрываемой неприязнью к остальным людям, злоба порой словно переливалась через край его сознания, заставляла потом в ней захлебываться.

Нелюбовь к «москалям», этим уже никого не удивишь! Соколов видел таких бойцов еще в «учебке» — ничего примечательного, много лишнего показного гонора и непредсказуемой прыти.

Но, что-то в этом нынешнем положении уже было неправильное, наносное, «приспособленческое». Пленный славянин стал мусульманином. Соколов уже слышал о таких фактах, но никогда не предавал этому особого значения. У него с детства было много друзей из мусульманских семей. Но тогда этим фактом в их семьях особенно не кичились, очевидно, что скрывали от советских партийных чиновников.

А тут новообращенный «муслим»! Поводом ко всему, вероятно, было его настоящее смирение. Сержант уже упорно учил Коран, и даже выходил вместе со всеми мужчинами селения на вечерний намаз. Как его звали? Спустя много лет Соколов даже не вспомнит его имя, не то, что фамилию. Впрочем, пройдет некоторое время он почти забудет и своё имя.

Итак, сержант вечерами выходил молиться, и это скоро стало правилом. К своему новому соседу он относился с деланным безразличием, на обед сразу забирал себе лучшие куски сухого хлеба. Когда он хотел о чем-то с ним поговорить, то сначала должен был пнуть его ногой, давая понять, что даже положение в плену у них теперь не одинаковое. И это уже порядком надоело.

Помнится, как пленный Соколов очень продрог в ту первую ночь в яме, согнувшись в три погибели. Озноб пробрал его так, что казалось вот-вот он физически не выдержит этого холода. Слезы обиды выступили на глазах, скатились на щеку, и застыли. Именно в этот самый момент появился «его афганец», тот словно услышал его мольбы. Он посветил керосиновой лампой в яму, и скинул ему свое походное, верблюжье одеяло. Сам он спал в настоящем доме, где ему постелили постель, как почетному гостю.

В этот момент он почему-то казался намного ближе и роднее, чем этот соотечественник рядом.

Соколов с благодарностью посмотрел вверх, но там уже никого не было, он быстро укутался, а через некоторое время даже вспотел. За это одеяло ему пришлось потом драться, когда сосед-сержант решил забрать его себе.

Такого поворота дела солдат никак не ожидал. Когда он вернулся вечером, после работы в яму, то не обнаружил в своем углу тёплого подарка. Оно было скатано и лежало в чужой нише. Соколов потянулся за ним, но в этот момент получил удар по ноге. Сержант сильно оттолкнул соседа, когда он попытался встать и повторить попытку.

Что-то случилось внутри, Соколов, ещё не смирившийся со своей участью, с рычанием бросился на соседа, и вновь получил, по шее. Это не остановило его, а только придало больше сил и уверенности, что он прав. Они долго боролись, душили друг друга, били ногами, хрипели, исходя кровью и соплями, пока не появился хозяин дома, высокий старик и злобно не прикрикнул на обоих. Сержанта затрясло, он оттолкнул солдата, и рядовой Соколов уполз в свой угол, победно прижимая одеяло своими руками.

Тогда он ничего не мог думать о своем будущем, просто, непонятное настоящее не отпускало ни на миг.

 

Сьюда

Афганец был крепким, молодым и весёлым человеком. Он прекрасно знал русский язык, потому что учился в Советском Союзе. В каком городе? Где-то в Сибири. Соколов тихим бешенством ненавидел весь этот город, который дал образование таким афганцам, как этот человек!

А ведь он говорил название этого города! Новосибирск или Новокузнецк. Какой именно? Да, какая разница! Стоит ему открыть рот, как я вспомню название этого города!

Этот афганец был очень разговорчивый, его способность к общению была возмутительна. Если бы он был просто посторонний человек, то Соколов бы радовался, что русский язык такой распространенный, а в данном случае это было его личным наказание. Правильная речь этого человека угнетала его больше, чем сознание, что отныне он не принадлежит самому себе.

Так получилось, что потом парня демобилизовали в народную армию, где он прослужил ровно неделю, попал в плен, и оказался на другой стороне баррикады. Но это его нисколько не смущало, потому что он всё равно бы перешел на сторону оппозиции. Теперь они шли в его родной городок, в котором пока нет революционных сил, и поэтому не страшно там показаться. Ему нужен раб, чтобы он мог заплатить калым за свою невесту. Собственно говоря, денег у него для свадьбы достаточно, ведь его уважаемая семья была не последняя в своем районе. Но будущий тесть уперся, чтобы молодой воин привез ещё рабов. Покупать на месте, было трудно — очень цены высокие. А вот в таких отдаленных провинциях, как эта, пленных всегда было очень много. Обычно в рабство человека могут продать или родственники, или враги тейпа. Но сейчас идет война, а в это время в плен попадает очень много русских солдат, которыми пакистанские наемники охотно торгуют.

 

Плен

Соколов и был таким солдатом, который попал в плен. Как это произошло? Ничего примечательного. Кажется, что ещё недавно он жил в просторной казарме своего мотострелкового полка, «тянул» лямку воинской службы, выполнял свои нехитрые обязанности, и вот он тут, неизвестно где, вдали от передовых позиций, вдали от привычной цивилизации. Идёт за афганцем, который держит его в цепях, весело говорит с ним на русском языке.

Постоянно шутит, что-то рассказывает. Неплохо кормит, по крайней мере, если они одни, то всегда всем делится поровну.

Соколов как-то заметил, что афганец что-то прячет у себя на теле. Это был поясной мешок из ткани, где он спрятал какие-то ценности. Ему было всё равно, потому что остальные вещи, кроме оружия, он нёс на себе — два солдатских вещмешка с одеждой и обувью. До некоторого момента вещей было много, но Сьюда решительно избавился от предметов, которые носили явно армейский характер, и могли послужить серьёзной уликой.

«Последняя улика» теперь шла за ним следом, звеня старой цепью. Сьюда оказался отчаянным торгашом. Он сумел выгодно поменять ненужные ему вещи на пищу, где-то что-то просто дарил очередному хозяину дома за свой ночлег. В другой ситуации этот факт бы доставил некоторое удовольствие Соколову, но не сейчас, когда он сам себя чувствовал ненужной вещью.

Радоваться за врага ему не хотелось. Впрочем, именно тогда он не мог определить, враг ему афганец или нет. Но не друг точно, нет, не друг. И не брат!

Пленение случилось неожиданно быстро. Они уже долгое время находились в пути. Это была самая обычная командировка. Их БМРТ медленно двигался в длинной веренице остальных машин, когда всё началось.

Сначала его накрыло взрывом, выкинуло с борта. А когда он очнулся, то оказался среди чужаков. Это были несколько бородатых людей в черных гимнастёрках с оружием. У Сергея никакого оружия рядом не было. Он только что открыл глаза, ничего не понимая, бережно ощупал себя, стал подниматься с земли. Все вокруг ходило ходуном. В ушах звенело, во рту был привкус крови, песок. Хотелось пить, но фляга исчезла вместе с ремнем, с обувью.

Он ещё подумал, что неплохо бы найти кого-то из своих ребят, споткнулся, и перешагнул через труп знакомого солдата. Оказывается, что все свои уже были мёртвые. Его вдруг вывернуло, вокруг всё было в дыму, в пыли и песке. Он нагнулся, а когда справился, то резко выпрямился.

Их, пленных, было несколько, всех заставили нести мешки с вещами. Куда-то торопились. В спину Сергея грубо толкнули, он обернулся. Ему что-то говорили, но слов он так и не понял.

Оглох, наверное!

По инерции пошёл вперед. Бормотал, что сейчас всё пройдет.

Обязательно пройдет! Вот-вот появятся наши, следует только тянуть время!

Теперь тот участок колонны, который подвергся нападению, остался далеко позади. Голые ноги болели. Земля была достаточно холодной для прогулки босиком. Вернулся звук, но пропала всякая надежда.

После кратковременного отдыха ему кинули старые солдатские сапоги, приказали нести раненного человека. Он ничего из слов не понимал, но ему показали, что именно и как следует делать.

Как и прежде очень хотелось пить, а упрямое солнце не думало садиться. Порой их гнали почти бегом. И очень скоро он перестал обращать на дорогу внимание. Те, кто идти дальше не смог, оставались лежать на месте, истекая кровью. С ними не церемонились.

Ночью им дали отдохнуть. Именно тогда за него заступился молодой афганский командир, но в тот момент Соколов этого даже не понял.

 

Неизвестный

Салават, командир боевого подразделения рассчитался с пакистанцами. «Чёрные аисты» часто выходили с ним на боевые операции, выполняли некоторые задания, если точно знали, что риск будет минимальным. Расчёт совершался по возвращению на базу, но сразу, без задержек, иначе в следующий раз они не придут на помощь. «Помощь» — это так называемая военная поддержка со стороны данных наёмников. Сумма договора соответственно была немаленькая, туда входили премиальные за каждого убитого в бою «шурави», «гробовые» для членов семей «аистов», «суточные» за пребывание на афганской территории и обязательно «бакшиш» — чаевые, которые смог выклянчить представитель.

Почему «аисты»? Чёрная специальная материя для верхней одежды — последнее слово в индустрии обмундирования. Такое «термоволокно» было технической разработкой того времени. Отряды «чёрных аистов» проходили военную подготовку по системе специальных частей и состояли в основном из арабских наемников. Обучали их в основном тоже арабские офицеры, которые в свою очередь прошли подготовку у соответствующих офицеров различных армии. Комбинезоны, которые они носили, были известны как «чёрная горка» и являлись снаряжением специальных горных частей. В дождь они не промокают, в жару в них прохладно, в холод тепло.

Дальше состоялся разговор с пленными афганцами. Имея на руках солдатские книжки, командир уже набросал список будущих новобранцев. Кого-то он должен будет расстрелять, этот устрашающий акт совершат сами пленные.

Что касается советских военнопленных, то они принадлежали пакистанской половине. Те всегда обращались с ними хуже, чем с животными.

Именно тогда помощник Салавата высказался, чтобы пленных русских солдат никто не трогал.

 

Кишлак

Дом. Это был настоящий сельский дом, где стены дома и других вспомогательных элементов образовывали неприступное строение с улицы. Улицу и внутренний двор отделяли настоящие железные ворота. Двор также выполнял вспомогательные крепостные функции. В случае тревоги все двери наглухо закрывались, и внутренний двор становился своеобразной ловушкой для незваных гостей. Второй этаж был неприступен, пока не сломаешь дверь на первом этаже. И пристройки для скота и лошадей имели вспомогательное значение. Тут же находилась калитка на задний двор, в небольшой огород. В небольшой стене был отдельный вход, за которым тропинка уводила посетителей через садовый участок к дальней почти неприступной стене.

Когда Сьюда привёл рядового Соколова в свой дом, то сначала поместил его в закрытом сарае. Никаких мер дополнительных предосторожности он не принял, Сергея не связывали, и не запирали. Во дворе бегала огромная сторожевая собака размером с телёнка. Этого было достаточно, чтобы избежать лишних неприятностей. Пёс с первого момента невзлюбил русского парня, и он навсегда остался для него чужим в этом доме.

Семья этого человека состояла из нескольких пожилых родственников, которые тоже жили в этом же доме. Они мрачно смотрели на неверного, и никогда ничего ему не говорили. Помнится, что парень тогда сказал, что заботиться о стариках его долг.

На вторые сутки, хозяин отвел его к реке, Они несли с собой два мешка с вещами. Как только пришли, то выбрали удобное песчаное место. Сьюда достал бутыль с керосином, приказал снять верхнюю одежду. Сергей скинул с себя верх. Афганец внимательно его осмотрел, тщательно фиксируя все покрасневшие места, и показал, где следует натереться тряпкой, пропитанной керосином.

Стали готовиться для мытья с мылом. Вода в реке была просто ледяная, очевидно, что начиналась где-то высоко в горах, но окунаться и лезть в реку пока не требовалось. Дул прохладный ветерок.

Они дружно собрали на берегу сухие ветки и дрова. Сьюда никогда не замолкал, когда они были вдвоём, но если кто-то присутствовал третий, то предпочитал помолчать. Эту двойственность поведения Сергей никак не мог понять, но уже привык. От него требовалось учить слова. Произносить их, и повторять, чтобы можно было что-то исправить. Это было не трудно, в школе тоже преподавали национальный язык республики, и многое было чем-то похоже.

Когда дров оказалось достаточно, афганец приказал развести костер, они повесили небольшой котелок для воды. Накрыли плотной деревянной крышкой. Когда вода нагрелась, он сам побрил пленнику голову опасной бритвой. Еще он выбрил ему подмышками. Бороду он в тот раз оставил.

Потом велел полностью раздеться. В качестве мочалки использовалась тряпка и растительная губка. Хозяйственное мыло было очень кстати. Небольшой солдатский котелок использовали, как смеситель. Вода была очень жесткой и совершенно не мылилась, но процесс был произведен вовремя. Оказывается, что у Сергея в одежде и на теле были насекомые. Старую одежду Сьюда приказал сжечь.

После этой процедуры он сам вытер сидящего на камне Сергея чистой домотканой материей. Ещё тот получил чистую одежду. Это была длиннополая рубаха, трусы и короткие светлые штаны. На голову ему предложили надеть старую, но чистую тюбетейку. К белью прилагалась теплая безрукавка.

Потом хозяин попросил помочь помыться ему. Воду опять нагрели, и процесс мытья повторился, только теперь Сергей был мойщиком. Бритву хозяин ему в тот раз так и не доверил.

Следующим занятием было — отмыть от сажи котел. С помощью песка Сергей быстро справился с заданием.

Между тем стало смеркаться, вероятно, они скоро вернутся в поселок. Сьюда медлил, смотрел куда-то за реку. Потом он расстелил на земле небольшой коврик, приступил к вечернему намазу.

После этой молитвы он обратился к Соколову, называя его не иначе, как Саид. Странно, но глотая первый звук в слове, он полностью менял это имя, С'иид.

— Я дал тебе новое имя. Теперь ты Саид. Саид Искандери. Как Искандер Великий. Дальше сам решай. Ты будешь жить в моем доме. Но тебе следует принять ислам. Слушай, и не перебивай. Я не буду тебя торопить, это должно быть только твое решение. Ты спас мне жизнь, я этого никогда не забуду, но отпустить тебя не имею права. Ты сможешь жить у меня в доме, и здесь для тебя всегда будет на столе кусок хлеба. Жить, пока на это есть воля аллаха! Знай, если ты сбежишь, то тебя поймают. А когда тебя обязательно поймают, то снова вернут ко мне. Я заплачу за тебя вознаграждение, но потом продам, как раба. Но поверь, все может быть иначе.

Потом он приказал повторить за ним несколько слов суры. Когда они вернулись в кишлак, у Саида был вид новообращенного человека. По дороге он испытывал легкость и чистоту своего тела. И это было очень необычное впечатление. В доме ему постелили в отдельной комнате. Женщина, которая приходилась Сьюде почти тётей, внимательно смотрела на него и только качала головой. Понять, довольна она или нет, было невозможно. Сергей знал, что она прекрасно понимает русский язык, но очевидно стесняется об этом упоминать.

Ещё она прекрасно готовила и хорошо справлялась с домашним хозяйством. С этого момента она стала учить его вести домашнее хозяйство. Так с утра он приносил много воды с колонки. Для этих целей у них был молочный алюминиевый бидон на тележке. Воду он сливали в другой бак. Для этого следовало вытащить бидон на стену, высоко поднять и там опрокинуть. Совершив несколько таких поездок, Сергей мог немного отдохнуть.

Дальше он шел собирать дрова за посёлком. Туда его отпускали в сопровождении чужого подростка. Потом ему часто приходилось работать мотыгой в саду.

Вечером ему разрешили сесть за общий стол. Но, где-то с краю. Часто, когда вся семья и гости собрались во дворе, ему там не хватало место. Он, как и прежде был тут чужим. В тот день он недолго сидел с ними.

Стол, это было очень громко сказано, просто такой низкий удобный помост, на котором можно было спать ночью. Приготовили праздничный плов, напекли свежих лепешек, потом пили чай с настоящим медом. Это был чисто мужской стол. Женщины сидели отдельно, но именно они помогали за этим столом.

После еды расслабились, завели разговор, и все почему-то обратили своё внимание на Саида. Сьюда постоянно что-то рассказывал, но уже никогда ничего не переводил. Видимо, что тот дружеский этап их отношений закончился.

Сыпались шутки, которые он пока не понимал. Очевидно, что мужчины слушали, как он умеет хорошо стрелять из винтовки. Как он выстрелил и сразу убил врага. Это был обычный треп, Сергей уже слышал этот рассказ в исполнении афганца. Стрелять он стрелял, но Сьюда не говорил, что сам зарезал одного противника, выбив у того нож. Дальше от него ничего не требовали, но если все воздавали молитву, то он тоже поднимал руки к лицу и делал вид.

Теперь он, как это было уже не раз, просто сидел, склонив голову. Когда к нему обращался Сьюда, тот должен был ответить, мол, да, хозяин:

— Да, эфенди!

Женщина приказала Саиду, чтобы он помог убрать со стола. Так у него появились ещё некоторые обязанности, женские обязанности. Его нисколько не смущало, что он был на правах слуги.

Тот дом был не самым бедным в кишлаке. Сьюда часто говорил, что скоро женится, и они все переберутся в Кабул. Тогда он сам внимательно смотрел на Саида.

— Ты хочешь жить в Кабуле?

Сьюда уже пытался учить Сергея своему языку, и требовал, чтобы тот был внимателен.

Участь раба в этом месте была не самой страшной, но с этого дня он жил на ином положении. Обычно рабов забирали в кишлак на любые работы. Это могло быть что угодно, рыть канал, возделывать поле, ремонтировать дороги. Его могли бы забрать в штольню, где пришлось бы киркой и лопатой зарабатывать на чёрствый кусок хлеба. Но хозяин не давал его в аренду.

Повторяю, он приблизил его к себе.

Его семья имела небольшой земельный удел, который следовало возделывать. Этим они все теперь и занимались. После сбора урожая всё решится. Сам Сьюда был искусный ремесленник, он занимался изготовлением женских свадебных украшений. Это тоже требовало много времени и сил, иногда Саид помогал ему в его работе. Так прошло некоторое время.

Но перемены произошли раньше. В кишлаке появились солдаты федеральной части. Это был выездной пост царандоя. Кто-то донес, что в доме есть пленник. К ним пришел молодой офицер. Сьюда с ним долго говорил, потом вытащил несколько крупных денежных купюр и заплатил.

— Ты же знаешь, что тебя можно забрать в каталажку, но из уважения к твоим родителям, этого сегодня не случилось!

Офицер посмотрел на Соколова, и усмехнулся. Он уже много видел таких дезертиров и рабов. Посвистывая что-то про себя, он ушел.

Потом Сьюда позвал Саида, сказал, что сейчас его могли бы забрать, якобы, чтобы освободить. Несколько минут длилась паузы.

— Не строй иллюзий! Ты никуда бы так и не попал. Просидел бы в очередной яме, пока они не продали тебя дальше. Если ты примешь ислам, я выправлю тебе документы, и будешь жить спокойно. Скоро мы уедем отсюда. Там про тебя уже не будут ничего знать. Подумай.

Потом в доме появилась Зурна с дочерью. Она не могла вернуться к дальним родственникам. Это была вдова старшего брата Сьюды. Тот забрал ее к себе домой, но жениться на ней не собирался, у него уже была своя невеста. Она принесла в его дом целое состояние, которое выручили после продажи общего с умершим мужем имущества, и Сьюда тогда решил, что пора переехать в Кабул. Там он давно присмотрел небольшую торговую лавку, за которую теперь мог заплатить. Но сначала была свадьба. Он женился.

 

Кабул. Дом

Вечером Сьюда сказал, что нужно прикрыть одного человека. Объяснил, как всё это должно выглядеть. Они спокойно собрались, выехали заранее.

Саид Искандери, так теперь все называли Сергея, уже несколько лет жил вместе с Зурной. Это была вдова старшего брата Сьюда. Теперь они состояли в браке, который был заключен, согласно всем мусульманским обычаям.

Утром он уже сидел на крыше трехэтажного здания, откуда прекрасно видел вход с площади на второй этаж. Ему пришлось накрыться серым пологом, чтобы никто с соседних, более высоких зданий его не смог увидеть. Резная лепнина узора крыши была прекрасным смотровым окном на площадь.

Сначала он смотрел в бинокль, но потом понял, что это может привлечь внимание, то стал просто наблюдать. Пару раз на его крыше появлялись посторонние люди, но в тот угол, где находился он, никто из них так и не подошел.

Он давно освоился на своём месте, и в тени помещения видел нужного человека. Тот лежал в кресле и не вставал. Все время за ним ухаживал мальчик с улицы.

 

Дни службы тянулись очень долго, и это не означало, что Алекс совсем забыл о своей главной цели. Он уже начал действовать на свой страх и риск.

Первое, что ему удалось сделать, это купить комплект другой формы со всеми знаками отличия. Такой подарок ему подогнал его новый приятель Джордан. Он сам использовал такой же комплект, чтобы свободно разгуливать по базе уже во время карантина. Такой наглости от него никто не ожидал, поэтому им даже удалось провести одну ночь в общественном баре в районе центра отдыха. Рядовой Норви надел офицерскую форму, с его возрастом он больше походил на простого командировочного военнослужащего в лейтенантском чине. Они тогда очень сильно надрались, и по договоренности, их забрали другие приятели из подразделения. Такую шалость покрывали сами сослуживцы, потому возникла очередь на данную услугу, то есть на самоволку.

В следующий «выходной день» рядовой Норви налепил на лицо маску, приклеил себе усы, вставил контактные линзы и с настоящими документами капитана Новицкого, побывал уже в самом тюремном блоке. Своим нынешним обликом он был похож на человека, чья фотография была в данном документе. Этот подарок и резиновую маску он получил, как считал, от своего лечащего врача. Алекс обнаружил это всё недавно у себя под подушкой. Оказывается, что владелец данного документа имел неосторожность оставить его во время болезни. Его самого отправили на «большую землю». Что касается маски, то ее прислали сразу, так что «вопрос о капитане», был решен еще раньше.

По этой же причине, его электронную карту никто не блокировал. Непростое стечение обстоятельств, но военному врачу пришлось этим грамотно воспользоваться. Именно эти документы потом послужат уликой во время следствия. Карта будет оставлять свой след каждый раз, когда ею будут пользоваться. Но все это будет потом, а пока никто не мог ничего заподозрить. Алекс посмотрел на себя в зеркало. Все пока складывалось отлично.

Ему следовало побывать в блоке самому, чтобы иметь представление о будущей операции. Для этого он спокойно прошел все имеющие степени защиты, электронные замки открывались до самого конца его прогулки, в нужный сектор он так и не попал, туда идти было рано. Личного оружия при нем не оказалось, поэтому ничего сдавать на вахте не пришлось.

Для вящей убедительности он помахивал пустой папкой перед носом охранника, и шёл дальше, своим путем. В глаза особенно старался не смотреть, вёл себя немного устало, спокойно, не вызывая к себе интереса.

Если бы кто-то видел его на экране мониторов слежения, то ничего бы не заподозрил. Вот в «мёртвой зоне» видеокамер он остановился. И вытащил из-под своей формы плотный пакет, тот был с одеждой, и сделал закладку за встроенный в стену ящик.

Это был его следующий шаг. Тщательно вымеряв дистанцию от одного сектора до выходной двери, он ещё раз проверил все подходы. Ничего радостного: вентиляционной шахтой воспользоваться удастся вряд ли, тут все было сделано, не так как хотелось бы, вариант с канализационными шахтами он оставил для сценариста популярного боевика, который уже успел посмотреть накануне. Ничего подобного тут использовать было нельзя. Рыть подкоп — это было тоже нереально, так он мог застрять тут на долгие годы.

Старый вариант, выбранный, как домашнее задание, оставался самым верным.

Следовало спокойно вытащить одну карту из колоды, тогда никто ничего и не заметит.

Он не спеша вышел, огляделся, задрал голову, и также не торопливо побрел к стоянке автомобилей. По территории базы передвигаться пешком было сложно, за некоторую сумму денег он брал в гараже автомобиль с временным пропуском. Многие гражданские служащие, жители базы имели свои автомобили, которыми пользовались, одалживая друг у друга.

Но машина, которую взял он, была простым джипом, с пропуском на выезд с территории базы. Весь его маршрут, все его движения ни у кого не вызвали подозрения. Единственный человек, который на него обратил некоторое внимание — была женщина, которая служила надзирателем в данной тюрьме. Посмотрела, что-то неясное промелькнуло в ее голове, а потом исчезло.

По пути Алекс скинул маску и одежду, и уже в своей обычной форме отогнал машину на стоянку. Делал он это также крайне осторожно, чтобы не попасть в объектив камер в этом секторе.

Было уже поздно, когда он вернулся обратно. Его напарник встретил его с понимающей улыбкой. Для него он придумал совершенно другую легенду — романтический вечер с вольнонаемной служащей. Он успел познакомиться с женщиной, точнее внешне это выглядело, как некое ухаживание. Его знание французского языка впечатляло его сослуживцев.

Следовало придумать способ как исчезнуть с территории базы, не вызвав лишних вопросов. Конечно, будет проверка. И возможно, что его потом будут искать. Героически умереть во время взрыва? Этот вариант он уже не раз обдумывал. И это решительно не подходило, современные специалисты выжмут из любых останков нужную информацию. А запастись лишним трупом в столь ограниченном пространстве не представляло возможным.

Возможно, что это будет не самая лучшая мысль, но если проверке подлежат все, то следует исчезнуть отсюда заранее. Вот и все. Теперь нужно придумать, как это правильно сделать.

Имея такую пока неразрешимую задачу, Алекс уже меньше переживал по этому поводу. Он знал, что всё у него получится, иначе, наверное, быть не могло.

 

Встреча

Через три дня он возобновил попытку попасть в закрытый тюремный блок. Более того, настал момент сделать очередную закладку. Теперь во временный соседний тайник он спрятал два пистолета с запасными обоймами. Всё началось вполне благополучно. В тот момент, когда следовало прижать свою магнитную карту к прибору, дверь отворилась сама. Несколько охранников вышли, и вывели с собой двух заключенных. Этого было достаточно, чтобы незнакомый офицер приветливо, может быть немного устало махнул рукой, и проник внутрь. Он решительно, возможно привычно, прошел в нужный сектор, на ходу отдавал честь встречным. Конечно, незнакомый человек привлек чужое внимание, но кому в голову могло прийти, что происходит некое нарушение?

А между тем, посторонний человек шёл, и перед очередной решёткой, просто стучал костяшками пальцев по металлическому пруту, требуя, чтобы его пропустили дальше.

Верхом безумия было зайти в дежурку, поздороваться там со всеми, выпить несколько глотков воды из бумажного стаканчика кулера, и спокойно выйти. По пути он повесил небольшую служебную инструкцию на доску объявлений, привычно поправил старую. И удалился.

Эту бумагу он выудил накануне вечером со стола писаря. В циркуляре было обычное служебное пояснение, значащее за подписью военного прокурора. На такие вещи уже привыкли не обращать особого внимания, потому что перестали придавать этому какое-либо значение.

В нужном секторе он незаметно огляделся, и стал проверять состояние дел через дверные глазки в трех камерах, находящихся рядом друг с другом.

Ему было достаточно тихо произнести только два слова, чтобы нужный заключенный его смог услышать и понять:

— Привет, принц! Это я — шурави! Помнишь меня? Пришел должок отдать, — Алекс кинул в камеру бритву. Потом, коротко сообщил — жди меня ровно через неделю. Побрейся.

Конечно, это было совершенно не так, как он хотел, чтобы всё случилось и произошло. Он уже уходил, явно не желая торопиться, как его окликнули. Холодный пот струился по его спине, но ничем не выдавая своё волнение, он спокойно повернулся.

Темнокожая женщина в звании лейтенанта пожелала с ним поговорить. Это было внушительное существо с широким, слегка заплывшим лицом. Она стояла, широко расставив ноги, держа руки за спиной. Алекс поправил пальцем свой бейджик, спокойно представился помощником военного прокурора базы. На вопрос, что именно он тут делает, ему пришлось смущенно ответить, что он только выполняет поручения.

— Какое?

— Это не должно интересовать остальных, это конфиденциальная информация.

Он назвал нужную фамилию, которую прекрасно помнил. Человек, который якобы поручил ему некое задание, отличался скверной репутацией и вспыльчивым характером. С ним старались лишний раз не связываться. Женщину он так же узнал. Говорят, что она отличалась особой жестокостью в обращении с политическими заключенными. Господин военный прокурор вряд ли бы одобрил подобные действия по отношению к заключённым, ведь в его юрисдикции находился тюремный блок тоже. Всего этого он не стал говорить, но своим поведением только дал это понять.

Лейтенант приказала охраннику проводить помощника прокурора до выхода. Она долго не могла понять, кого еще ей напоминает этот невысокий, плотный офицер.

Парень-охранник смущённо улыбнулся, спросил, какой счёт в последней игре по бейсболу. Алекс ответил, что счёт пока не слышал, но надеется узнать все спортивные новости в баре вечером. Дальше он двигался, как на автомате.

Да, он успел порядком наследить, но пока ничего не испорчено. Дальше, когда он выходил, то его шатало, словно он был пьяный. В машине он пришёл в себя, огляделся в зеркало заднего вида, привычно запустил стартер, круто вывернул руль и его автомобиль тронулся.

Да, не так я себе всё это представлял, совершенно не так!

 

Сюзанна. Рядовая Хоуп

Это невысокая женщина с короткой прической, цвета перезревшей пшеницы. Она ненавидела этого рядового Норви! «Капрала Норви!» Ненавидела, и тихо ревновала.

В первый раз она увидела его на сборном пункте. Несколько старше положенного призывного возраста новобранец, со странным акцентом, он вызывал беззлобные смешки среди остальных рекрутов. Его и прозвали тогда не иначе, как «Капрал Норви». Никакой конечно он не капрал, просто в силу своего возраста был более практичен, опытнее остальных.

Она внимательно смотрела на него в щель, когда он принимал душ. Не высокий, сухой, с ровным загаром. Несколько безобразных шрамов на ногах и на спине как-то не уродовали его, несли некий романтический налет в его образ.

Её новая знакомая Сандра ещё хотела поспорить с ней, кто раньше с ним переспит!

Господи! Какая она всё-таки непроходимая дура!

Но Сюзанна сама смотрела тогда на этого «старика», и думала о чём-то своём. Сигарета в руках тогда уже потухла, а она еще держала её, нервно переминая пальцами.

Сюзанне не было еще двадцати лет, когда она решила изменить свою жизнь. Плакат, агитирующий за помощь «дяде Сэму», висел напротив ее офиса. Три долгих года контракта в армии — это небольшой срок, но все льготы и привилегии, которыми можно будет воспользоваться, они стоили того. Ещё не поздно было получить образование, которое оплатит министерство обороны, чтобы потом сменить профессию. Сюзанна всегда хотела быть юристом, но работа в юридической фирме рядовым помощником — это пока верх ее возможностей.

Время шло. Между ними сразу возник некий полушутливый контакт. Нет, никогда он не заигрывал с ней, это даже чувствовалось. Просто было в нём что-то ироничное, что всегда помогало ему самому в любую минуту. Его шутки вызывали дружный смех вокруг, но, кажется, что достигнуть просто смеха, ему было мало. Следовали другие ироничные, беззлобные замечания по любому поводу.

Будни курсантов часто сводили их в пару на дежурство по роте, в караул по гарнизону или патруль. Очень скоро она стала понимать, что ее трясёт в его присутствии. Он же всегда выглядел невозмутимым, собранным и спокойным. Словно не от мира сего, он справлялся с любыми поставленными задачами.

Его опыт не раз помогал всему подразделению в буднях, в учёбе, в труде.

Как бывший водитель такси, он мог справиться с любым двигателем внутреннего сгорания. Он так и пропадал в соседнем гараже всё своё свободное время, помогая новым приятелям чинить движки их машин.

Его французский язык сводил с ума даже знакомых «латиносов». Это когда они сами на повышенных тонах выясняли между собой отношения, то часть их речи была явно остальным не понятна. Перепалка выглядела, как нервная ругань двух враждующих уличных группировок, которые вдруг оказались военнослужащими. Тут словно джин из бутылки возникал «капрал Норви», и выдавал на французском языке, точно такое же темпераментное словоизвержение!

Американцы мексиканского происхождения с изумлением смотрели на этого полуканадского «лягушатника»! И уже окончательно остыв, расходились по местам, как ни в чем не бывало.

Да, обычно молчаливый, в нужный момент он мог выложить такую длинную речь, что возникал вопрос: кто он, этот «капрал Норви»?

В общем строю они всегда стояли рядом. Чуть позже, во время трудных физических нагрузок, она старалась быть ближе, чтобы чувствовать его плечо. Наверное, ждала какой-то мимолетной близости. А он спокойно справлялся с любой нагрузкой. Непроизвольно почти галантно подавал руку, всегда помогал, даже не задумываясь, что нарушает чью-то личную территорию внутреннего пространства.

Например, если все, полусидя, находились в общей связке. Упражнения на пресс, когда своим весом усложняешь действия соседа. Это вызывало грубые шутки у остальных, потому что никому не нравилось тянуть еще своего соседа под монотонный счёт сержанта. Он же, если не шутил, добросовестно тянул нагрузку должным образом. Оказалось, что он занимался йогой. Это было неожиданно, йога! Вот откуда все его знания, он всегда советовал, как правильно дышать, как правильно что-то сделать, чтобы потом расслабиться.

Близость произошла во время отдыха после смены, во время ночного дежурства. В пустом, тёмном складском помещении она наткнулась на него.

Потом они буквально впились друг в друга губами, срывая форму. Ослабили ремни. Так у них спали брюки. Такое впечатление, что её длительный голод, мгновенно передался партнёру, и тот оказался очень темпераментным. Он легко поднял ее над полом, и после неловких шагов, прислонил спиной к стене. Когда он ласками довел её до кондиции, она разжала ладонь, в которой лежал готовый к употреблению презерватив. Оказывается, что он нисколько не был удивлен, показал ей другое средство, которое тоже давно приготовил. Это вызвало очередную шутку.

Немного собравшись, он осторожно проник в неё. Последовательность его движений уже сводила её с ума.

Потом его проникновения стали более четко выраженными, она надеялась, что это будет происходить бесконечно. В какой-то момент он замер, но она оплела его своими голыми ногами, ритмично задвигалась, прижимая его оголенный зад пятками. Потом оттолкнулась от стены, и повисла на нем, гибкой дугой. Он хотела показать, что и сама чего-то стоит.

Честно сказать, она сама спровоцировала его, в надежде, что он «клюнет». Это напряжение медленно накапливалось между ними уже подряд несколько последних дней. И еще, она знала, что теперь всё более, чем очевидно. Она давно чувствовала его взгляд. Могла увидеть его в плотной толпе людей, вырывая из общего строя. Они даже успели вместе сходить на вечеринку в общий бар, где можно было потанцевать.

Теперь она надеялась на продолжение романа, но «капрал» был часто занят какими-то своими делами. Афишировать свою связь они не торопились, но эти необъяснимые моменты стали выводить её из себя. Она даже стала следить за ним. Оказалось, что они вместе с Джорджем втянулись в какой — то незаконный бизнес с местными парнями. Все знали, что Джордж успел задолжать своим землякам в карты некую сумму денег, теперь пока не погасит кредит, будет выполнять различные поручения.

Это было не так важно, всегда что-то приходится делать «на стороне», но сама Сюзанна не хотела портить себе репутацию, ей необходимо было заслужить поощрение на будущее. Это было важно для её будущей учёбы, и возможно работы. Ей самой не стоило «мараться».

А потом она всё сама испортила. Или думала, что испортила сама. Ссора произошла внезапно, когда она, ничем не объясняя своё поведение, при всех набросилась на него с кулаками. Примерно тогда он ушел в первый раз в свою «самоволку».

 

Заключенный

Он открыл глаза. Но ничего по-прежнему не изменилось. Светлые, обильно выкрашенные краской стены, высоко расположенные окна с решетками. Площадь этой камеры два метра шестьдесят сантиметров на два метра с половиной, если посчитать площадь, то выйдет все шесть с половиной квадратных метров. Вот такое целое измерение, но для одного. Он уже всё промерил тут и посчитал, времени было достаточно. Он помнил день, когда его приволокли в эту камеру. Он отчетливо его запомнил, но уже сбился со счёта. Такого с ним раньше не случалось. Забыть день недели, это не про него. И всё-таки он всё забыл и спутал.

Они кололи ему какую — то сильную дрянь, и он тогда потерял счет этим дням, проведенным им в темнице. Несколько дней он провёл в «отключке» с сильными мышечными болями, которые выворачивали его суставы. Вот поэтому потом не было возможности узнать число. Никто ему так и не сообщил дату. Календарей он не видел. И он окончательно потерялся. Седые короткие волосы. Они у него уже давно седые, а то, что короткие — это местная мода или гигиенические требования. И седыми он сделал их однажды сам, так было нужно для конспирации. Тогда он очень долго жил в образе одного старика, и это ему прекрасно удавалось. Потом первоначальная пигментация так и не восстановилась, и часто он ходил с крашеными волосами. А красить приходилось тоже из конспиративных соображений. Теперь его никто не красил, тут это не принято, здесь многое не принято или запрещено. Борода отрастает, и если разрешает администрация, то её можно оставить. Но обычно все просьбы к этой администрации выливаются в очередное унижение или просто в побои. Самой администрации этого заведения он не видел, его просто к ним не пускали, а любые просьбы были запрещены. Они здесь не люди, так, временные заключенные, пока Аллах не призовет к ответу.

Сколько он тут? Это он тоже знает приблизительно. Так, перелёт двенадцать часов. Потом тесный, пыльный «автозак». Это ещё пару часов, затем предварительная камера. Там их держали, как и всю дорогу, в мешках на голове. Потом его «прописали», то есть дружно и долго били. Это проделывали сразу несколько человек, они действовали, как отработанный конвейер. Ещё от них разило спиртным. Пить в такую жару — это непостижимо! И он потерял сознание. Очнулся в своей новой камере. Потом его редко выводили, никогда не допрашивали, но часто колотили. Особенно отличалась женщина. Да. Именно она была неистовой в этом отношении. Но ему повезло, то, что случилось с другими, это его даже не коснулось.

Да, были и другие. Их привезли сразу с десяток, он увидел случайно, мельком. В Европе, на сборном пункте их было ровно шестеро. Он никого из них раньше не знал, теперь их имена заучил на память. Это все они сделали на всякий случай, надеялись, что тот, кто выживет, расскажет об участи остальных заключенных.

Одежда? Оранжевый тюремный костюм — брюки и куртка. Ещё майка. У него была синяя, но с рукавами. Можно было получить белую майку, но почему — то ему такую не дают. Стирать приходится самому. Тут есть прачечная, и грязное бельё собирает человек, который ни с кем никогда не разговаривает. Он знал язык глухонемых, поэтому спросил у обслуживающего человека всего один раз. Это увидели, он ещё не заметил, что в коридоре стоят камеры наблюдения. Потом его вывели и наказали. Потом вовсе лишили пайки. Дневной рацион очень ограничен в ассортименте — обычно, гороховое пюре с сосиской. Сосиска вообще сомнительного содержания. Это может быть птица или любое другое мясо животного. Для верующего, для мусульманина свиной фарш — это запрет, а тут этого будто бы не понимают. Картошка фри и другие радости «фастфуда». Такую кухню он раньше не признавал. Ему нравились обыкновенные каши, а тут желеобразное содержание ничем съедобным назвать невозможно.

Свежих фруктов и овощей он не видел давно, вероятно, что с Европы. Где — то вдалеке гремит гром. Это начался период проливных дождей. От накопившегося тепла становится только душно. Дождь снимет напряжение.

Гром напоминает ему о доме. О том забытом, потерянном месте. Куда он так и не вернулся. Ещё ему показалось, что он находится в машине, которая везла его когда — то через горный перевал Саланг. Он тогда так и не спрыгнул на ходу, чтобы изменить свою судьбу. Гром всегда напоминал ему об этом. Здесь для него это ничем не грозит. То, что в здании есть система кондиционеров, он знал. Но она тут отключена, её используют только для охранников. Те обычно находятся в служебных помещениях и в комнатах для отдыха.

Какая обувь? Кеды — такие легкие, темные туфли на резиновой или картонной подошве. Потом выдали шлепанцы, похожи на советские сандалии, он хорошо помнил их, видел, когда был в СССР. Почему — то они даже не кожаные, уже стерлись. Им скоро придёт конец, они очень низкого качества.

Есть ещё носки, но старые. Уже рваные, с дырками в некоторых местах, а новых ему почему-то не дают. Он молится, это нужно делать незаметно. Он закрывает глаза и мысленно видит листы Корана. А поклоны в сторону Мекки он решил отложить до лучших времен.

Почему — то охрану бесит, что террористы, исповедующие ислам, часто молятся? Зачем во время вечерней молитвы громко включать музыку? Зачем бить дубинкой по решетке? Зачем петь песни?

Впрочем, какие они все «террористы»? Он, может быть и да. И то сегодня не докажешь. Но другие? В других он не уверен. Сегодня движение Талибан очень распространено, как и сами талибы. Но он сам даже не талиб.

Заключенные этой тюрьмы подлежат суду специальной военной комиссии, а их статус комбатанта определяет особый трибунал. Оба эти органа сформированы Министерством обороны США. Лицо, признанное особым трибуналом комбатантом, может находиться в заключении бессрочно. Но этого никто им не объясняет.

Потом представитель Пентагона заявит, что пытки, в том числе в виде имитации утопления, лишения сна, все это нельзя считать бесчеловечным, что следует казнить заключённых, которые дали признательные показания под пытками.

 

Плен

За стеной глухо разговаривают охранники. Их плохо слышно. Сленг, а не речь. Грязные темнокожие бандиты из Гарлема так не общаются, как эти вояки. Да. Это военная тюрьма. Больше того, он знает, что это военная база. База была американская, это он понял по элементам символики, которые ему все — таки попадали на глаза. Первое, что пришло на ум и повеяло ужасом — она находится на территории Кубы. Это не Алькотрас, это — территория базы Гуантанамо.

Каким образом он сюда попал? Очень просто, самолётом. Его привезли на военном самолёте. Вместе с другими заключенными, которых вывезли из Западной Европы. Очевидно, с территории Финляндии. Это был результат тотальной зачистки, иначе такие действия никак не назовёшь. Он где — то читал, что военная морская база в Гуантанамо имеет площадь в… сколько-то квадратных метров, но это немного для Кубы и совсем ничего для Америки. Это даже не вопрос, а всестороннее рассмотрение факта с его стороны.

А ведь он знал, что ничего хорошего из книги не выйдет. Но отказать журналисту не мог. Пусть он не указал его настоящую фамилию, не назвал верно, ни разу его имя, но книга имела успех в Европе. Она подогрела к старой «афганской теме» интерес, вот и получай ответную реакцию. Конечно, они ничего не докажут. У них нет его отпечатков пальцев. Потому что он их свёл много лет назад.

Анализ ДНК? А где они могли взять его образец? Ну, адвокат нашёл результаты крови его отца в одной из поликлиник Пакистана, где ему удалили аппендицит. А других, компрометирующих его бумаг у них нет. Англичанин давно мёртв. Русские своих секретов не выдают. А, впрочем, сегодня такое время, что всё там продаётся и покупается, вопрос только в цене. Но это не факт, что они найдут именно то, что требуется. Он против Соединенных Штатов Америки не воевал, а если и убил несколько американцев, то это вышло случайно, скорей всего даже не намеренно. Мало ли кто под руку попал.

Недаром Алжирец его предупреждал: не высовывайся!

 

Рядовой Соколов

Почему он остался? Как получилось, что он не пытался бежать из плена? Наверное, мысли о свободе не покидали его ни на минуту с самого первого момента пленения. Пакистанские наемники не могли взять русских пленников с собой, поэтому никто о них, собственно говоря, не заботился. Несколько обезображенных трупов они оставили на месте, и всю дорогу убивали самых слабых.

Рядовой Соколов выглядел очень тощим и худым, но на редкость оказался жилистым и выносливым. Там, где у иного солдата не хватало сил нести на себе раненного в ногу наемника, он тупо тащил на себе тело, пока не наступали минуты привала, и смены. Его головная боль прошла, кровь на собственной ране уже свернулась, запеклась, ноги не так терло в чужой обуви. Он уже думал, как бы незаметно отстать, или спрятаться в темноте, чтобы вернуться обратно. Но этому не суждено было сбыться. Как только следовало идти дальше, именно его искали глазами эти самые наемники. Потом следовал грубый окрик, смех. И он тащил на себе что-то тяжелое.

С каждым разом они уходили всё дальше и дальше, отрываясь от возможного преследования.

Иногда где — то далеко в воздухе проносился военный вертолёт, выбрасывая специальные тепловые ракеты в разные стороны. Становилось понятно, что их не искали. Откуда им было знать, что десяток советских воинов оказались в плену, и теперь направляются в не понятно какую сторону, вероятно на запад от места происшествия, и что им ещё требуется помощь.

Пропавший, без вести. Вот какая будет формулировка в моём личном деле, и в остальных документах.

Он помнил, как на частых политинформациях солидные офицеры из соответствующих служб рассказывали, как попавшие в плен солдаты и сержанты Советской армии, якобы добровольно переходили на сторону врага, и что с ними потом делали. Назывались фамилии таких людей.

Их имена клеймили позором, и тут требовалось от комсомольской ячейки подразделения осудить действия перебежчиков. Делали параллель между нынешними событиями и теми, которые случились в годы Отечественной войны. Взять в руки оружие против своих соотечественников, это было самым низким падением, настоящим предательством. В тот момент ему казалось, что с ним такого никогда не произойдет.

Закончился привал. Вот очередного выбившегося из сил человека убивают у всех на глазах, элементы мозгов разлетаются от взрывного удара пули и оседают на лицах остальных, кто оказался очень близко.

Этого никогда он не забудет!

Солнцепёк, синее небо, песок и пыль, еле заметная тропа, по которой может пройти только один человек. И очередной труп неизвестного солдата летит в пропасть. Все испуганно вытирают свои окровавленные лица рукавами.

Остается не так много людей, пленные афганцы совершенно не напрягаются по этому вопросу. Кажется, что такое суровое обращение к ним не касается. Один афганец спокойно сидит на камне и разговаривает на русском языке.

Сразу видно, что он не пленник, одет в длинный теплый халат, вооружен винтовкой, подпоясан кожаным ремнем, за плечами огромный мешок, очевидно, с награбленным добром.

Этот человек часто что-то говорит, много улыбается. Он как бы присматривается к русским. Но что говорит, Сергей не слышит. Он пока плохо слышит, может быть, это последствие от контузии.

Слышать сейчас громко русскую речь, это почти невозможно. Рядовой Соколов автоматически попросил попить. Собеседник улыбнулся и протянул ему свою флягу. Ему не нужно было оглядываться, или смотреть на остальных, он был более независим среди рядового состава. Сергей жадно глотал, потом за водой потянулся кто-то еще, но афганец забрал свою флягу, грубо отдёрнув того, другого человека.

Соколов видел его раньше рядом с командиром. Оказывается, что это один из помощников начальника. Сам командир выглядел очень неприметным, если бы не его глаза. Что-то было в них такое особенное, сразу не вспомнишь. Взгляд тигра!

Молодой, невысокий «дух» в форме офицера отряда Царандоя. Он ничего с собой не носил, кроме «АКСу». Запасные магазины для автомата торчали у него связанные по паре. Темное заросшее щетиной лицо выражало уверенность и спокойствие.

Именно этот человек не разрешил убить рядового Соколова и оставшихся в живых пленных солдат. Его перепалка с чужаками была настолько очевидна, что пакистанцы тогда лишь тупо уступили. Требовательный и беспрекословный тон этого человека оборвал витиеватые выпады наемника.

Русские ничего не поняли, но через несколько лет Соколов узнал, что именно было сказано в те минуты. Командир заступился за всех русских пленных солдат, приказав больше никого из них не трогать. После этого «унижения» наемники потребовали немедленного расчёта, и ушли своей дорогой.

Сам Мусса едва вспомнит тот бой, когда оставшихся в живых русских солдат хотели расстрелять и выставить вдоль дороги на показ и всеобщее обозрение. Притом, совершенно раздетых, голых. Он, Мусса не одобрял такого отношения к пленным и к мёртвым тем более. Тогда или нет, но в подобной ситуации, одним высказыванием из Корана остановил насилие!

— Да, ты у нас Святой! Мусса!

Так громко потом скажет его наставник Салават. Ему тоже было малоприятно такое отношение пакистанских союзников к пленным. Четыре человека — это рабы. Рабство — это их удел на многие годы.

Бывают случаи, и им везёт! Это какая — нибудь общественная организация выкупает их через людей Красного Креста и Красного Полумесяца.

Грязные, раздетые и оборванные они сидели со связанными за спиной руками и ждали своей участи. Все они были молодые, пока упёртые, но страх уже сковал их сердца. Пленных ждала незавидная участь. Вот их в очередной раз избили. И били, пока Мусса не прекратил этого.

Враг, даже поверженный, достоин уважения!

В тот раз приветливый молодой афганец, который поделился водой, забрал с собой рядового Соколова. Ему следовало вернуться в свое селение, чтобы оттуда выйти на связь с нужным человеком. Пришлось надеть на пленного солдата оковы, иначе тот попытался бы сбежать.

Так они и ушли вдвоем своей дорогой, которая потом на многие годы связала их вместе.

 

Катер

Как только появилась возможность выбраться за территорию базы, Алекс взял у знакомых своего приятеля Джорджа гражданскую машину. Она стояла на небольшой стоянке, напротив выхода одного из КПП базы. За пятичасовую аренду он заплатил всего полсотни долларов, и не считал, что это было дорого. Как говорится, тариф был умеренный.

Ключи ему дали сразу, с этого момента он точно знал, где их можно будет взять, чтобы потом там же оставить. Гражданскую одежду он вынес через проходную в темном пакете. Парни на воротах никогда не смотрели, что именно военнослужащие выносят из части, если это не огромная сумка или большая кладь. Увольнительную он получил уже не в первый раз, тут никаких неприятностей быть не должно. Поехал один, чтобы разведать дорогу своего запасного отхода.

Небольшая прогулка по территории стоянки. Алекс пока не понял, какая именно машина ему дана на прокат. Парни между собой говорили на таком чудовищном сленге, что переспрашивать было крайне неудобно. Он знал цвет машины, поэтому сразу подошел к небольшому серому «Ситроену», так оно и оказалось, ключ благополучно подошел. Алекс открыл и осмотрел багажник, потом проверил уровень масла в двигателе, все это он делал не спеша, чтобы внимательно рассмотреть само данное место. Оно могло пригодиться в недалеком будущем. Номера у этой машины были местные.

Потом он сел за руль, салон был старый, с признаками пыли и затхлого запаха. Следовало проветрить машину. Он открыл окно и мягко провернул ключ зажигания, стартер заурчал, двигатель благополучно заработал. Все, кажется было в порядке. Теперь следовало заправить машину, для этой цели у него были местные деньги. Он еще раз заглянул в автомобильную карту, и тронулся с места.

Всё оказалось очень просто, через некоторое время он миновал пост местной, кубинской гвардии. Те только помахали ему рукой, тут никто ничего не проверял, не записывал. Не осматривал. Очевидно, что они знали эту машину. Не халатность, просто, как говорили приятели, им все «до башни».

Американцев не проверяют. Ему пришлось проехать целый кубинский поселок насквозь. Там были прямые широкие улицы с плохим асфальтом. Вдоль улицы выстроились многочисленные столбы электропередач. Кажется, что он попал в далекие семидесятые годы, когда многое из окружающего сейчас было популярным. Может быть, время остановилось? Тут даже машины такие, каких давно нет в штатах.

Через пару километров он остановил машину, и переоделся в гражданскую одежду, на глаза нацепил солнцезащитные очки, обул легкие мокасины на ноги.

Немного поплутав по проселочной вспомогательной дороге, Алекс опять свернул на главную магистраль, и как только увидел знак с надписью топливо на английском языке, сразу свернул на заправку. Проверив надпись ценника, он прикинул сколько ему следует взять топлива, отсчитал купюры.

Молодая темнокожая девушка в тёмном, рабочем комбинезоне на заправочной станции, широко улыбаясь, что-то спросила, и, не дождавшись ответа, ушла выполнять свою работу. Она принесла сдачи, но Алекс покачал рукой, мол, не надо, сказал на испанском слово «спасибо», и уехал.

Теперь следовало быть внимательным, он хотел запомнить дорогу, чтобы даже ночью можно было быстро добраться до нужного места.

Несколько километров пришлось проехать вдоль берега.

Прибрежный поселок выглядел очень живописно, но это его сегодня мало интересовало. Следовало найти связного человека, который бы указал ему на стоянку катеров, где он мог в любой момент найти помощь.

Так оно и случилось. Пожилой невысокого роста кубинец, широко улыбаясь, приветствовал его возле небольшого дома. Одет он был в короткие светлые штаны и вылинялую рубашку. Когда Алекс произнес кодовое слово, то улыбка аборигена стала еще шире. Он махнул рукой, призывая следовать за ним. Они медленно прошли к берегу, там оказалась небольшая бухта, вдоль берега которой находилась стоянка местных лодок и других плавучих средств. Ничего пока близко не напоминало скоростной катер или что-то для аварийного отхода. Тогда видя явное недоумение гостя, хозяин показал рукой на закрытый тентом борт. Это и был названный агрегат. Алекс протянул ему пачку долларов, которую осторожно собирал и обменивал целую неделю. Это было всего десять стодолларовых купюр. Этой суммы должно было хватить на аванс и покупку топлива, чтобы кубинец смог держать борт в постоянной готовности.

Кубинец с благодарностью принял деньги, и затарахтел дальше на своем языке. Алекс кисло улыбнулся, мотнул головой, мол, ничего не понял. Тогда тот перешел на английский язык, еще раз поблагодарил, и выразил готовность сделать так, как все было условлено.

Это означало, что в нужный момент Алекс мог бы рассчитывать на него, но именно тогда он должен внести половину условной суммы. Это было не так плохо, такие деньги у Алекса уже были. Вариант с отходом по воде его устраивал меньше всего, ведь в этом случае, пересечь американскую границу ему придется, полагаясь на данного человека. Это было условие посредников. Вариант, о котором они знали, и якобы гарантировали полную безопасность.

Они вернулись к дому. Там хозяин хотел угостить его местной водкой из сахарного тростника. Алекс сказал, что он за рулём, тогда кубинец принес высокий глиняный кувшин и вручил его в подарок.

— Презент!

Способность улыбаться американцу удивляла Алекса, он всегда считал, что кубинский народ враждебно настроен к американским военным. Видимо, что это было не совсем так. Оказывается, что многие местные жители только тем и живут, что дает им данная база: сервис на дорогах, посреднические услуги, перепродажа снабжения, украденного со складов базы. Всего этого было так много, особенно с криминальной подоплекой, с той стороны, о чем Алекс мог и не догадываться.

Водку пришлось оставить в гараже, но потом её, конечно, выпили. Ночью устроили небольшой праздник для всего отделения.

 

Оружие

Потом, когда приятель Алекса проговорился, что стал заниматься продажей снабжения, это очень заинтересовало Норви. Он, как и прежде, ещё нуждался в оружии. Раздобыть нужное военное обмундирование оказалось легко, приятель буквально отдал ему один комплект офицерской формы даром. На всякий случай, Алекс приобрел еще один. Купил, ничего не объясняя.

С оружием оказалось не так все просто. Взять себе «ствол», который можно было легко отследить, он не захотел. Следовало что-то придумать, чтобы в будущей операции использовать пистолеты, которые никуда бы не привели военных следователей. Это был бы идеальный вариант, а выполнить его практически оказалось сложно.

Приятель долго мялся, и попросил об одолжении. Ему поручили небольшое «дельце», чтобы его проверить. Алекс всё уже знал, парень несколько задолжал своим землякам. Они специально «вогнали» новичка в долги, чтобы можно было использовать.

Всё выглядело очень просто, следовало вывезти несколько пистолетов, встретиться с посредником, забрать деньги за товар. Это была разовая акция, Джордж не хотел ехать один, очевидно, что проверка могла оказаться подставой со стороны кубинских бандитов. Рисковать будущим Алекс не хотел, но вызвать лишнее подозрение внутри тесного коллектива, это было тоже не очень хорошо. Несмотря на видимую сознательность, многие парни в форме легко перешагивали черту законности, другие упорно этого не замечали, потому что сами погрязли в мелких провинностях и прегрешениях. В подразделении сложилась некая круговая порука, где следовало придерживаться какой-то стороны. Люди говорили одно, делали другое, а что при том все думали — об этом оставалось только догадываться.

Алекс уже погрузился в целую череду правонарушений, совершенных другими военнослужащими, что оставаться идеально чистым ему уже было сложно. Чтобы особенно не выделяться, он согласился на эту авантюру.

Впрочем, он зря беспокоился. Выйти за ворота с полной сумкой оружия они смогли очень просто. Для переноски использовали фирменную хозяйственную сумку с инструментами. Сами переоделись в гражданскую одежду после, когда сделали остановку, чтобы тщательно приготовиться. Под свои рубашки они надели легкие бронежилеты. Инструменты перекочевали в багажник, а десять пистолетов армейского образца в оружейной мазке остались лежать на дне сумки. Алекс ничего не спрашивал, не задавать лишних вопросов, это было его временное кредо.

Место встречи оказался берег небольшого озера, в котором выращивали промысловую рыбу. Там должен быть небольшой барак, к которому они приехали, кажется, вовремя. Пока держались на расстоянии. Рядом со зданием уже стояла красная легковая машина без верха. Встречающих парней было трое. Это были местные бандиты, которые занимались контрабандой и продажей оружия уже давно, и должны были знать своих клиентов в лицо. Появление новичка для них было неприятной неожиданностью. Один быстро позвонил по своему мобильному телефону и яростно что-то высказал, потом повернулся с улыбкой. Двое спрятали оружие. Водитель приветливо махнул рукой, призывая подъехать.

«Ситроен» немного постоял на обочине, потом тронулся с места и медленно подкатил к бараку. Джордж вышел, приветливо помахал рукой, сказал нужные слова.

Его спросили, кто этот старик за рулем? На что продавец ответил, мол, свой парень, нет проблем. Вроде, все складывалось ровно, он вернулся за оружием, и показал открытую сумку. Молодой парень тщательно проверил каждый ствол, сверил размер запасной обоймы. Все было правильно, пора было расплачиваться. Он вытащил плотный пакет, потом добавил туда еще пачку американских денег, протянул всё, и произнес:

— Это для Энрике, а это — за десять штук. Передай Энрике, что нужно еще больше.

Его английский язык был ужасен, но вполне доступен. Потом он улыбнулся, помахал Алексу рукой. Красная машина тронулась, и очень скоро исчезла за поворотом. Сумку со стволами они забрали.

Друзья поспешили убраться с этого места тоже. Они понимали, что на такую встречу обычно ездят «шестерки». Сумма с продажи была незначительная, очевидно, что местные преступные группировки имели какие-то скидки у хозяина оружия. Джордж еще раз улыбнулся, и протянул несколько купюр приятелю. Алекс брать отказался, но помедлив, сказал, что заинтересован в чистом стволе, то есть не с территории базы. Джордж вытащил из бардачка аккуратный с виду пистолет.

— Такой?

Алекс остановил машину, тщательно осмотрел пистолет.

— А кобура на ногу есть?

— Найдем!

— Тогда нужен еще один.

— Ты что на войну собрался?

— Нет, но это тоже хорошая идея!

Машина вновь тронулась, и понесла приятелей в небольшой бар, где можно было заказать чудесные ребрышки, приготовленные на углях, и выпить местного холодного пива. Энрике, конечно, был несказанно рад. Правда, кто именно такой это был, Алекс пока так и не узнал.

Через неделю у него появились два пистолета, которые теперь можно было спрятать в тайник.

 

Аварийный выход

Тут всё было не так просто. На территории тюрьмы имелся отдельный, хозяйственный сектор, где находились некоторые постройки внутренней вспомогательной службы. Они носили чисто хозяйственную роль. Ещё там находился небольшой прачечный комбинат, свой камбуз, бытовые и технические помещения, какие-то склады, питомник для служебных собак. Это был целый ряд служебных зданий, которые замыкались на обслуживании тюрьмы. Пищу на этом камбузе не готовили, но там имелся запас сублимированных продуктов, готовых к быстрому приготовлению.

Обычно бачки с горячими блюдами привозили из столовой, но именно во внутреннем помещении её можно было разогреть, или приготовить к раздаче. Тут же всё тщательно вымывалось, а пищевые отходы выносили в мусорные баки.

С другой стороны зоны имелась казарма для личного состава военнослужащих, которые несли службу по охране и обеспечении дежурств на объекте, там же была оружейная комната, зал для отдыха, настоящий спортзал, теннисный корт, комната для проведения церковной службы, отдельные душевые кабинки. Все это было связанно общей системой мощной вентиляции и отдельными кондиционерами. Мессу проводил капеллан, помогал ему в этом деле рядовой, мексиканец по происхождению.

Сама территория тюрьмы имела общий закрытый от внешнего мира периметр, который всё же имел сразу несколько выходов. Интересующее Алекса здание граничило с этим хозяйственным сектором. Небольшой внутренний двор выходил на изолированный от остальных зданий ангар, в стене, которой имелась эта самая аварийная дверь. И та дверь запиралась мощным внутренним замком. Но как узнать, где можно добыть такой ключ, чтобы это не вызвало лишних вопросов? Этого Алекс пока не знал. Но он не унывал.

 

Техническая поддержка

Он прибыл, согласно командировочному предписанию, всего на несколько дней. Это был высокий молодой человек с длинной шеей и полным отсутствием развитой мускулатуры. Гражданская одежда, легкая обувь, длиннополая лётная шляпа, беспомощная улыбка, яркий прогулочный чемодан и небольшой кейс с оборудованием. Вполне обычный гражданский субъект на территорию военно-морской базы.

Воинского звания, как гражданское лицо, он, конечно, не имел, но зато обладал очень высоким кодом доступа на этом военном объекте.

Итак, в документах было указанно, что мистер Джим Голдсберри направлен в воинскую часть с указанным номером для проверки компьютерной системы безопасности некоторых навигационных объектов. Это предписание пришло в штаб, откуда-то сверху, мол, что-то связанно с НАСА. Вопросов ему никто лишних не задавал, но попросили переодеться в военную форму. Ему выдали летний светлый комбинезон с короткими рукавами, на котором не было никаких знаков отличия.

Поместили мистера Голдсберри в общежитие для вольнонаёмных лиц, а в качестве сопровождающего дали водителя с транспортом. Джим добросовестно проводил весь рабочий день на соответствующих объектах, тесно общался с другим техническим составом данной системы, а вечером отправлялся в бар, где пил с новыми знакомыми пиво, пока его коллеги не валились с ног. Перепить мистера Голдсберри оказалось непросто, кажется, что тот, не смотря на свою сухощавость, обладал к алкоголю стойким ирландским иммунитетом. Утром после душа он завтракал, и водитель отвозил его туда, где, как было написано в командировочном предписании, требовалось его присутствие.

Именно мистер Голдсберри провел анализ полученных видеоматериалов с датчиков движения и видеокамер внутреннего тюремного сектора. Он очень просто вторгся в самую «святая святых» этого охраняемого военного объекта.

С этого момента, именно этот человек отвечал за техническую поддержку будущей операции. А что касается навигационных датчиков и других приборов военного объекта, то туда мистер Голдсберри особенно старался не лезть.

 

Теплый Стан

Это был солнечный жаркий день. После трех месяцев изнурительных тренировок и учёбы, они летели в Кабул, в Демократическую Республику Афганистан, где им предстояло служить в разных воинских частях. Все они призывались весной, и обучались, как это потом оказалось, по ускоренной «сокращенной» программе.

Новая экипировка. Удобная обувь. Скатанные шинели. Каждый боец имел несколько пачек сухого пайка, который некоторым из них уже порядком поднадоел. Летели уже долго. Пункт отлета — военный аэродром под Термезом, он давно уже остался позади, через несколько часов о нем уже мало кто вспомнит, а через несколько дней, о нём точно все забудут, но все будут помнить свою воинскую «учебку». Место, где каждый уже показал, чего он в этой жизни стоит.

Самолёт неторопливо стал делать свой очередной манёвр, и всем стало понятно, скоро будет посадка. Грузовой борт был оснащен местами для пассажиров, и этих пассажиров тут было очень много, сразу и не пересчитать. Впрочем, никто их больше считать не собирался, всё давно проверено и посчитано.

Любопытные вставали со своих мест, чтобы посмотреть в небольшие иллюминаторы. Где-то внизу были горы, а среди них конечный пункт — Теплый Стан. Самолёт на данной высоте, стал отстреливать сигнальные ракеты, которые должны были создавать лишние тепловые источники для ракет противника.

Их предупредили, что самолёт будет садиться не так, как это принято обычно. Аэродром расположен в закрытой горами долине, и все будет происходить по спирали. И взлёты, и все посадки. Так все происходило и на этот раз. Экипаж привычно совершал намеченные действия. Кажется, что ничего не нарушало данных этапов повседневной деятельности.

Переговоры с диспетчером прошли, как обычно, им указали сторону, куда следует перестроиться. Потом связь почему-то пропала. Они находились уже над посадочной полосой, когда командир понял, что наступила нестандартная ситуация. Внизу появились яркие вспышки взрывов. Оставалось несколько секунд, чтобы принять нужное решение, но самолет неуклонно шел на посадку. Кажется, что нужная полоса выглядит безопасной, и стоит воспользоваться своим шансом.

Вот и голос диспетчера наконец-то прорвался сквозь треск и шумы. Он требовал действовать самостоятельно, по обстановке. Тяжёлая машина давила своим весом, требуя долгожданной встречи с землёй.

Атака противника была неожиданной и имела некоторый успех. Потом всё вроде бы затихло. Горели повреждённые от первого залпа ангары, машины, взрывались топливные танки, зарытые в землю, детонировали снаряды на крытых площадках. Где-то горели бочки с маслом. Но пожарные наряды спешили к опасным объектам, а воинские части уже отреагировали на нападение, и отрыли ответный огонь.

Самолёт выравнивался на посадочной полосе, и кажется, что ему повезло больше чем тем, кто остался в воздухе или попал под прямой обстрел. Те, кто еще не сел, имели минимальный запас топлива, и не могли рассчитывать на длительное кружение. А тем, в кого попали первые осколки, им уже никто не поможет.

Внезапно новая атака заставила всех вздрогнуть. Ударная волна прокатилась по полю. Вновь сдетонировали где-то снаряды, которые стали рваться с завидной быстротой. На этот раз прибывшему борту не повезло. Прямое попадание оторвало правое крыло, а в салоне начался пожар, среди людей возникла паника. Появившийся член экипажа успел отворить аварийную дверь, после чего его самого выбросило наружу ударной волной. Самолёт снова тряхнуло, но для находившихся внутри появился шанс спастись.

Многие стали толкаться, чтобы попасть к выходу, а те, кто находились рядом, прыгали вниз.

 

Госпиталь

Старший лейтенант Сидоров знал, что его племянник скоро прилетит в Кабул, на своё постоянное место службы. Это он прочитал в последнем письме от его матери, которое значительно опоздало к своему адресату. Ничего особенного в этом не было. Парень сам решил связать свою судьбу с Афганистаном, о чем заявил ещё на призывном пункте. Там его просьбу услышали. Но если сказать честно, то в ДРА он попал бы в любом случае. И личное желание будущего бойца тут не имело никакого особенного значения. Вот уже несколько лет, все военкоматы были нацелены на особую статью пополнения. Призывников направляли в южные республики, где располагались военные учебные центры для подготовки пополнения «за речку».

Точно знать дату и номер борта лейтенант Сидоров не мог, поэтому сразу обеспокоился, когда боевики моджахеды совершили свою акцию. Так и вышло, очень скоро он нашел знакомое имя в списке тяжело раненных людей, пострадавших в тот злополучный день. Отпросившись у своего командира, он рванул в госпиталь. Пришлось двигаться на перекладных, попутных машинах соседних частей. Его документы позволяли ему пересекать любые патрули и преграды со стороны советских частей и постов, а для постов правительственных войск были другие документы.

Когда офицер добрался, то дежурный врач, взял на себя ответственность за встречу с раненным бойцом. И старшего лейтенанта допустили. Встреча родственников произошла в тот редкий момент, когда он обколотый лежал на боку и уже не мог просто так закрыть глаза. Дядю он сразу узнал, пытался шутить, это выглядело не очень правдоподобно. Словно сон!

Парню не повезло, по количеству ожогов он получил тяжелые, можно сказать глубокие повреждения ткани, и очень скоро молодое сердце не справилось, ночью он скончался.

Уже потом, когда старший лейтенант Сидоров, думая о своей сестре, не мог найти слов, которые он ей скажет при встрече. Ему еще предстояло выехать на родину, чтобы сопровождать этот цинковый гроб.

Именно тогда он стал задавать себе эти вопросы.

А в чем виноват мой родственник? Почему судьба была так несправедлива именно к этому молодому человеку? Кто виноват во всей этой бойне?

Так, за стаканом водки, в кругу лучших друзей, боевых товарищей, он поклялся отомстить тому, кто виноват во всей этой истории.

Именно один человек должен ответить за все содеянное там, в Тёплом Стане!

Чуть позже он благодаря своей службе смог узнать некоторые детали прошедшей операции. Никаких документальных подтверждений, но знакомые ему люди, между собой говоря, уведомили его о вооруженной банде, которая всё это в тот момент можно сказать успешно провернула.

Сам старший лейтенант Сидоров участвовал в последних разведывательных операциях на территории Афганистана, но так и не смог приблизиться к людям, о которых ему удалось узнать. Каждый пленный боевик был только мелким звеном некого сплетённого комка интриг, распутать который он оказался пока не в состоянии. Правда, он уже знал два имя. Салават и Мусса!

После вывода Советского военного контингента с территории Афганистана, он попал служить в республику Узбекистан, и уже не надеялся скоро вернуться к этой теме.

Но вот позвонил знакомый майор, и сообщил, что есть одна ниточка.

 

Прапорщик Алексеев

— Майор Иванов, ГРУ, — именно так представился этот человек, офицер в гражданской одежде. Впрочем, фамилия очень распространенная, поэтому ничего удивительного, не Иванов, так Петров, или скажем, Сидоров. — Учтите. Всё что вы сейчас скажете, будет записано мною на диктофон. Итак, мой первый вопрос. Что вы можете рассказать, о своём бывшем знакомом? О Хакиме из рода Намиди?

Моложавый садовод ответил:

— Да! Конечно, я вас понимаю, но что случилось?

Офицер военной разведки выложил несколько фотографий. Там также были копии листов из личного дела Хакима. Несколько общих снимков курсантов, сделанные во время учебного процесса, на тактических занятиях, и просто любительские черно — белые фотографии.

Фотографий было очень много, о существовании некоторых Алексей даже не догадывался. Всё это, так или иначе, было хорошо знакомо ему. Он присматривался в своё время к этому курсанту. Прапорщика интересовало всё, что касалось жизни и учебы Хакима в Советском Союзе. Всё это происходило буквально на его глазах.

— Вопрос второй. Вы помните его характерные, особые приметы?

— Конечно. Так или иначе, него были необычные глаза. Радужная оболочка такого жёлтого, неестественного цвета. Такое редко можно встретить у обычных людей. Вообще, он был невысокий, такого худого телосложения. И выглядел очень стройным. Нарастить мышцы у него так и не получилось, но это не значит, что он был слаб. Нет! Он находил какие-то внутренние резервы для преодоления препятствий. У другого человека уже руки бы опустились, а он мог переломить ситуацию в свою пользу, выжать до любого предела, понимаете?

— Да, спасибо! Вопрос третий. А могли бы вы сегодня узнать его, скажем, при личной встрече?

— Но, позвольте, майор, он же погиб! Мне сообщили, когда юноша вернулся на родину, ему пришлось принимать участие в боевых действиях. Там, в ходе одной операции, его отряд попал в засаду. Никто из командиров тогда не остался в живых! Как я его теперь опознаю?

— Всё это почти так. Летом в 1988 году отряд душман расстрелял в упор Кабульский аэродром. Были серьёзные потери. Операцию разрабатывал и провёл некто Мусса. Он же провернул всё так, что тогда его боевики ушли без потерь. Мы заинтересовались его биографией, кто он, откуда взялся. О нём ходили легенды. Он оказался настоящей загадкой, а не человеком. В годы Апрельской революции он потерял родных и близких людей, но его воспитали у дальних родственников, в горах. Потом он участвовал в боевых действиях, обучался в военном лагере на территории Пакистана. Был несколько раз ранен, лечился в одном из арабских государств, путешествовал, потом вернулся. Провёл несколько успешных военных операций. У него хорошая подготовка, он мастер своего дела, как говорится, от Аллаха!

— Но причём здесь Хаким?

— Мы имеем информацию, что всё это как-то было с ним связано.

Майор попросил попить, ещё раз огляделся. Скромный быт, никакой роскоши.

— Вот фотографии, сделанные давно. Вы узнаёте на ней кого — нибудь?

Там было изображено несколько человек в полевой, военной форме. Все они в солнцезащитных очках, в национальных головных уборах, все бородатые. Склонились над картой. Снимок можно считать почти удачным, только один человек искажён, размыт.

— Наш человек сообщил., что один из них должен быть этот Мусса! Все они прибыли вскоре после завершения операции в одно место. Потом их наградили подарками от очень влиятельных людей.

— Среди них я никого не узнаю. Тут трудно кого-либо узнать, все очень похожи друг на друга. Вы полагаете, что Хаким мог выжить и перейти на сторону противника?

— У нас есть копия одного любопытного фильма. Его автор английский журналист Крис Мэтью. Это человек с мировым именем. Так он утверждает, что его наняли для очень широкой пропагандистской компании. Специальные репортажи и того самого дела тоже. Он снимал все этапы этой операции. Но его не посвящали ни в какие дела, доверили только работать. Вот он-то и раскопал эту историю, опубликовав некоторые интересные факты в своей книге. Там он вскользь упомянет об истории одного молодого афганского князя. Тогда ему разрешали снимать то, что сейчас и так видит весь мир. Но это был «тёртый калач», он заготовил очень много интересного материала. Работал на английскую разведку, между прочим! Теперь он на «пике» журналисткой славы, к нему не так просто подобраться. Пауза.

— Но, что интересно, мы проверили историю всех высокопоставленных семей королевского двора. Сопоставили факты, вот три семьи, которые могли бы нас заинтересовать.

Тут он выложил следующую пачку документов. Это были газетные обрезки иностранной и советской старой прессы, копии фотографий и фотороботы. Одна фотография сразу привлекла внимание мужчины: несколько человек, явно члены одного клана, одной семьи, мужчины и подростки в кителях, при оружии и всех регалиях, женщины в хорошей европейской одежде.

Со снимка на Алексея смотрел Хаким! Алексей ошарашено смотрел на подпись.

— Этого не может быть!

Год снимка указывает на очень старую дату.

— Тогда самому Хакиму было?. — и тут его взгляд упал на младшего члена семьи. — Боже мой!

Взгляд перехватил офицер, он взял фото тоже.

— Да, эта семья… Они стали жертвами в первые дни революции. Отца расстреляли. Семью пытались спрятать от ареста, но потом их тоже всех расстреляли. Это произошло прямо в черте города, при побеге.

— Нет, вот этот! Это явно он! Боже мой! Как это возможно? Понятно, он изменил имя, национальность. Выждал, чтобы потом вернуться!

Они долго ещё говорили, потом офицер ушёл, ему следовало сделать несколько звонков. Так круг подозреваемых лиц сузился, и определился нужный человек.

 

Совещание

Из документов одного советского военного советника следует: «к сотрудничеству нужно привлечь все слои населения. Тем более «верхушку» различных кланов и племён. Это устранит межплеменные разногласия, и избавит от лишнего насилия. Среди таких людей обращалось внимание на молодого афганского лидера. Его политические взгляды можно легко использовать, такое сотрудничество должно быть взаимовыгодным!».

Совещание: полковник, генерал и знакомый майор.

— Таким образом, если раньше мы считали, что Мусса — это образ собирательный, то сейчас точно установлено, кто он есть на самом деле. Он — некто Хаким. Теперь, когда наши войска вышли из Афганистана, а назначенное правительство пало, политическое положение в этой стране постоянно меняется, там ведётся война за раздел сфер влияния. Сфер территориальных и политических. Итак, в 1995, когда талибы захватили Гильменд, то разгромили боевиков Гульбеддина Хекматиара, но были остановлены под Кабулом. Силами нашего временного союзника, Ахмад-Шах Масуда. Они контролировали треть территории Афганистана на юго-востоке страны. В сентябре 1996 талибы без боя взяли Кабул и основали Исламский Эмират Афганистан. На этой, подконтрольной территории, они ввели строгое шариатское право. Оппозицию режиму талибов составил, так называемый, Северный Альянс, состоящий главным образом из таджиков и узбеков. Во главе с Ахмадом Шахом Масудом, Бурхануддином Раббани и генералом Абдул-Рашидом Дустумом, которые пользовались поддержкой России. Талибы ушли в подполье и частично отступили в соседний Пакистан (провинции региона Вазиристан), где они объединились под началом Хаджи Омара. Вазиристан является оплотом движения Талибан. Талибы оттеснили традиционных племенных вождей и захватили фактическую власть в этом регионе.

— Есть ещё одна очень сильная политическая партия — фракция зарубежных политиков во главе с Иманом, которая финансируется арабскими государствами. Они помогают всем. Им выгодно иметь разобщённый территориально разделённый Афганистан, так легче управлять регионом. Мы считали, что Мусса хорошо знаком с Хаджи Омаром, который возглавляет политическое движение Талибан. Когда-то Мусса слишком много времени проводил среди студентов Кабула и других крупных городов. Он потомок такого знатного рода, что это могло бы послужить хорошим прикрытием в дальнейшем, в борьбе с другими течениями. Не подумайте, что я его оправдываю. Но силовые акции в дни советской оккупации — это был явно политический заказ. Между прочим, Иман и Мусса — дальние родственники. В последнее время между ними пробежала «чёрная кошка», но влияние на лидеров внутри страны очень большое. Наш человек должен сообщить о появлении Муссы.

— В ставке одного «наркобарона» есть наш человек. Мы считаем, что вашего Муссу и наркокартель многое объединяет. Следует отказаться от мести, от силового уничтожения этого альянса, их можно привлечь на свою сторону. Тем более, что у «наркобарона» сегодня налажен транзитный канал передачи товара через одну из бывших советских республик. Можно прикрыть его в любой момент. Надёжные люди многократно видели Муссу также в Пакистане. Это очень одиозная личность. Он финансировал поставку медикаментов в ряд городских госпиталей, тратил большие деньги на покупку продовольствия пострадавшим от военных действий. Снаряжал охрану складов «конфиската», после того как правительство теряло позиции, офицер сделал короткий перерыв. Выставил новые фотографии в проектор. — Относительно Муссы. Есть документальное подтверждение, что в смерти его отца также виноват его родственник. Он в тот момент стал занимать очень большой пост. У них были политические разногласия. Тем более Иман боялся, что князь помешает ему осуществить его планы. Но в конечном итоге он сам разочаровался в своей деятельности, перешёл в ряды оппозиции. Он даже создал легенду, что всегда был противником оккупации государства».

— Есть интересные сведения того времени в иностранных репортажах. Были подписаны долгосрочные контракты с зарубежными фирмами по поиску месторождений нефти и добычи других полезных ископаемых в Афганистане. Но Апрельская революция нарушила все планы. У обоих родственников были пакеты акций различных иностранных компаний, большие суммы денег в различных банках. И кому всё это должно было достаться в конечном итоге, догадайтесь?

— Я полагаю, что следует привлечь «Хакима»-Муссу на нашу сторону или хотя бы встретиться с ним. Для этого у нас есть общий знакомый. И как только станет известно о его местонахождении, то он вылетит туда. Там он, к сожалению, будет действовать один. Так сказать, на свой страх и риск. Без всякого официального прикрытия. Единственное, что можно будет сделать, так это свести его с нужными людьми.

Офицеры дальше разрабатывают свою операцию.

Но именно товарищ Иванов передал нужную информацию своему бывшему сослуживцу. Еще он намекнул Сидорову, что никуда этот самый Мусса от них не денется, все равно, мол, достанем.

Старший лейтенант Сидоров очень сожалел, что сам не может отправиться следом, чтобы напомнить кое-кому о прошлом.

Итак, параллельно с Алексеевым вылетел еще один человек, который должен был прикрывать его на всякий случай. Но вот инструкции он получил не самые простые.

 

Мусса и Алексеев

Мусса знал, что уже давно находится под прицелом многих спецслужб. Он так много успел совершить в своей жизни, «засветиться», что это не прошло для кое-кого незамеченным. Вокруг него собралось так много сторонников, что в добровольных помощниках недостатка никогда не было. Все его деньги шли на определенные дела — когда подрывного характера, когда чисто благотворительные. Конечно, порой он помогал отстроить заново здание больницы или школы, приглашал туда разных специалистов, порой его можно было видеть среди митингующей молодёжи.

Когда он увидел фотографию с Алексеем, то решил встретиться. Того привезли заранее. Оставили на небольшой площади, ничего не сказали. Он сел пить зелёный чай у самого входа в питейное заведение. И только через час ожидания он получил записку с русским текстом:

«Восьмой номер, третий этаж».

Подросток, который принёс письмо, получил мелкую денежную купюру и убежал. Обычно нищие осаждают иностранцев, просят милостыню, но служащий отеля был строг и не впускал чужих. К русскому никто не приставал. Алексей медленно поднялся наверх по наружной лестнице. На другой стороне улице сидел человек и снимал всё происходящее на камеру. Вот номер восемь, постучал в деревянный косяк, никто не ответил. Постучал ещё раз, прислушался. Потом толкнул дверь, она отворилась, он, наконец — то, вошёл. В тёмном полумраке, в кресле сидел человек:

— Надеюсь, у тебя нет оружия?

Он встал, они обнялись.

«Годы изменили того подростка!» — подумал Алексей. — «Годы, они беспощадны!»

Потом они много говорили, вспоминали, рассказывали что — то друг другу. Мусса не боялся, что их будут прослушивать, в комнате стоял генератор помех, окна были приоткрыты, поэтому стёкла не могли передавать колебания звуков для специальной считывающей аппаратуры. Впрочем, он уже ничего не боялся. То, что встреча произошла в гостиничном номере, объясняется многими вещами. Мусса ещё не оправился от ранения, сидел в кресле так, чтобы видеть дверь и балкон. Он заранее отпустил своего помощника на весь день, тот отправился к своей семье. Мусса уже ничем не походил на того курсанта из советского учебного центра для военных иностранных подданных. Этот мужчина имел седые волосы, красивую чёрную бороду с проседью, густые брови. Одет был в одежду индуса, сам район был «бомбейский». Многие выходцы из Индии имели свой бизнес, жили своим сообществом.

Саму встречу назначили через представителей власти. Алексею дали номер телефона, там ему ответили, что с ним свяжутся, просили подождать.

Потом возле гостиницы к нему подошёл человек, в котором он узнал сына муллы. Верней, это раньше он им был. Теперь это преуспевающий бизнесмен, бывший чиновник, бывший офицер. Его связи с «сильными мира сего» теперь были обширны. Он знал, как Мусса относился к Алексею, поэтому после проверки сразу пришёл к нему. Конечно, он догадывался, что Алексей прибыл не просто так, а с предложением от российских спецслужб или, как убийца. Такой возможности он не исключал. В ближайшей чайхане они плотно пообедали, поговорили.

Уже потом Алексеев встретился с бывшим Хакимом.

Тот решительно отказался от совместного сотрудничества, признался, что недавно был тяжело ранен, и решил заняться некоторыми религиозными вопросами. Да, он решительно отходит от дел, ликвидирует тут всё, а если его имя впоследствии всплывет в прессе, то это будет вопрос спонсорства.

Они расстались. Тут же, с соседнего столика их снимал незаметно фотограф. Вечером эти снимки были в комнате, у Муссы.

 

Возвращение Алексеева

В гостинице Алексеева вызвали к телефону, и попросили вернуться на то место, где он был сегодня днём. Оказывается, что у них пропал сотрудник, которого привлекли к операции в последний день.

— Теперь, когда он не выходит на связь, вам следует его тщательно поискать.

Сам на прогулку Алексеев не смог решиться, попросил помочь старого знакомого. Он приехал на своей машине. Вместе они побывали на крыше соседнего дома, где и обнаружили пропавшего человека. Он был накрыт старой рогожей, небольшой нож торчал у него из затылка. Возле трупа ещё лежала винтовка с оптическим прицелом. Вероятно, этого человека привлекли давно, Алексеев узнал в нем пассажира рейса, которым прибыл в Афганистан. Документов у товарища не оказалось.

Русский виновато развел руками, было очевидно, что он действительно ничего не знал. Сирак сказал, что с погибшим всё устроит сам, но Алексееву следует немедленно покинуть страну, а имя Хакима — забыть.

Нанятое такси довезло Алексеева до его гостиницы, где он связался с нужным человеком и всё рассказал, возникла минутная пауза, потом его попросили срочно вернуться на родину.

Сирак действительно всё устроил. Когда тело вернули русскому консулу, то никто даже не обмолвился о его причастности к любым нежелательным инцидентам.

Алексеев написал подробный отчёт, в котором указывал на роль старого знакомого. Бумаги проверили, а потом с ним надолго распрощались.

Оказывается, что этот посредник был очень тесно связан с разными структурами. И у внешней разведки имелся к нему некоторый подход. Очень давно, еще в советский период, он смог вызвать в Кабул женщину, с которой на тот момент находился в законном браке.

Майор Иванов при встрече с бывшим сослуживцем, пил горькую водку с перцовкой, мрачно таращился на стакан, и проклинал всех на свете.

— Такого парня потеряли! И все почему? Следовало сразу ликвидировать этого Муссу, и не растягивали свои сопли. Сотрудничества им захотелось! Он — волк в овечьей шкуре! И теперь глубоко нырнул, вот увидишь, не скоро всплывет.

— Почему ты так думаешь?

— А слово даю! Там ему несладко! И он после покушения, теперь всего опасается. А тут его «кореш» с собой нашего бойца привёз, представляешь? Но кто — то его там покрывает, знать бы кто именно и почему?»