Терновый куст

Афраймович Ольга

* * *

Что накликаю — все исполнится, Недозревшее — не дотронется, Недошедшее — непривычное, Тесно в кухоньке со «Столичною».

Нескупая ты, да неласкова, Все с сомнением да с опаскою, Локти кусаны с угрызеньями Глупой совести в ночь осеннюю.

Что ж до памяти — не завишу я. Отпустите впрок возлюбившую, Нетерпевшую, неотдавшую, Уходившую, пропадавшую,

Ожидавшую наваждения, Мне под горлышко — пробуждение, Мне по горлышко — до развязочки, Комом в горлышке — мои сказочки.

Осень к горлышку — до развязочки, Ветер в щелочки сквозь замазочку, Жду до времени истечения, Страшно, лапушки, с пробуждения.

Нескупа была, да неслажена, Недобужена, недоглажена, Все иголочки не по вашему, Уязвимая со вчерашнего.

Как накликаю — не останешься, К верхней полочке не дотянешься, Рву по кровному, правда гольная, Как подросток я — недовольная.

Вот загадочка — рву по ниточке, По нешитому — снова выточка, Дырку новую — черной краскою… Будьте суетны, будьте ласковы.

20 октября 1994

* * *

Решено — я уйду, Я почти собрала узелок. Ясновидящий смог Предсказать на дороге беду Я, конечно, пойду.

Решено — будет бой У реки на развилке дорог. Неизбежный итог Ничего не случится с рекой, Все вернутся домой.

Все вернутся назад, А со мною все будет не так, Только это пустяк Просто ветра попросит закат, Очень красный закат.

31 октября 1994

* * *

Затянулось бабье лето, Солнцу не противится. Вот и день с померкшим светом Он-то смилостивится.

Я ждала такого снега, От тоски лукавая Не люблю я человека, Не привязанная я.

Я ждала такого шквала, Только чудилось — тебя, Повстречала — не признала, Взгляд украла второпях.

Осторожно так смотрела: Оживешь — не оживешь? Вот как сердце отогрела Моя ласковая ложь.

Вот как сладко дожидаться, Снегу не противиться, К дню осеннему ласкаться Он-то смилостивится.

24 октября 1994

Терновый куст

Скупостью по радости Темная, темная, Мудростью по данности Скромная, скромная,

Платье новое я шила — примерить дай, В куст терновый не бросай меня, не бросай, Там шипы острее совести, пожалей Будет ли нежнее песня любви моей?

Выгораю угольно Близко дно, скоро дно, На морозе углем быть Холодно, холодно,

Платье рваное я штопаю — погоди, В куст терновый не сади меня, не сади, Там шипы острее совести, пожалей Будет ли нежнее песня любви моей?

Ждать и не дождаться мне Вольная, вольная, Как струна в вибрации Больно мне, больно мне…

Нет, не стану себе платьев кроить-чинить, Как могла в такую данность я угодить? Наколю себя на иглы твоих ветвей Будет ли нежнее песня любви моей?

8 ноября 1994

Недоуменное

Как слово повторенное, Как без контекста мысль, Как яблоко зеленое, Имею ли я смысл?

А преклоненье оному? А легковесность без? Тоска по несвершенному? Свершенности отрез?

Но слово многократное, Но вырванная мысль, Но яблоко проклятое Какой тут к черту смысл?

Но преклоняюсь оному, Тоскую, бесполезная, Свершила бы до черного, Да вот — нелегковесная.

1 декабря 1994

Кощунственное

Как корку черствую Грызу, бесчувствуя, С утра безмолвствую К ночи кощунствую,

Оттенка проседи Все упования Когда попросите Очарования,

Когда вы ноете Какие бедные, А после кроете Его последними,

А после коркою Не подавиться бы, Да откупиться бы, Да отшутиться бы,

И, сжавши в горсточке Пучок мимозовый, С мечтою розовой, Известным способом

Вразброд по улицам, От солнца жмуриться Глазами, пьяными От ожидания.

5 декабря 1994

Не сказал

Распрямила бы я плечи В черный без окошек зал Он принес мне пару свечек, А что делать — не сказал…

Жду последнего звонка, Сердце камушком, Нет начала мне, Только зернышка Непроросшего сладка Сердцевиночка Обещало свет Мое солнышко…

Я дышала бы и пела, Только — плакать не могу Та свеча уже сгорела, Я вторую берегу,

Пуще глаза своего, Пуще нежности, Что нетронутой Возвращала вам, И теперь мне далеко До безгрешности С языка не жаль Слова шалого

Разве скуден чудесами? Мне же застит белый свет Обгоревшей свечки пламя, Капли, капли на паркет…

Жду последнего звонка, Сердце камушком, Нет начала мне, Только с донышка Дума, муторно сладка Передышкою Дунь на шалую, Мое солнышко…

Распрямила бы я плечи В черный без окошек зал Он принес мне пару свечек, А что делать, не сказал…

18 декабря 1994

Вместо колыбельной

Колыбельных я тебе не пела, В страхе успокоить не умела Кто тебе о радости споет, Плачущее зеркало мое?

Вышел от меня ты босоногим, Ради переменчивого бога Спи, покуда я еще не сплю, Сладко так, как горечь я коплю.

Слезки утирая, За тобою вслед вздыхаю Горюшко мое, Видно, виновата, Так, безумной, мне и надо Полно воздает,

В малом отраженье Весь кошмар землетрясенья Крепко ли стою? В грохоте кромешном, Цепенении беспечном Что тебе пою?

21 декабря 1994

* * *

Мертвы снежинки после Рождества, Лениво им на белое ложиться… Так странно мне, что я еще жива, Но страшно, что не стану суетиться, А если вкруг оси своей кружиться Калейдоскопом детским голова, Ссыпаются тяжелые слова, Такие мертвые, что после Рождества До самой Пасхи хочется забыться.

Как просто мне бывает воскресать Как сбросить гарь последней сигареты, Не страшно даже ласки недобрать Сам Черт меня боится несогретой, И, если верить в прежние приметы, Недолго мне осталось умирать… Мне, право, больше нечего терять Картинки сыплются, пока рукой подать До лампы электрического света.

Мертвы снежинки — мертвые слова, Лениво им на белое ложиться… Не странно вам, что я еще жива, Но странно, что не стану суетиться, А стану вкруг оси своей кружиться Калейдоскопом детским голова, Там мерзлый снег и белые слова, Такие мертвые, что после Рождества До самой Пасхи хочется забыться.

11 января 1995

Оборотное-1

Болишь во мне — или светишься? Горишь во мне — или мечешься? Без спроса шаги твои слушаю, Подарков твоих мне не надобно Сорокой-воровкой нескладною, До слез на сияние падкою, Монетки блестящие крадены, И жжет сторона оборотная…

Январь — февраль 1995

Оборотное-2

Ни тени, ни слова, ни шороха Гора отсыревшего пороха, Молитвой моей безголосою Четыре стены сотрясаются… Слепыми, нагими, тверезыми Такие на свет появляются. Земным претворением насилуя, Наказанных жаждой — не милуют, В пыли, в паутине и в копоти К святым да не будут причислены… Зачем я узнала, о Господи, Что ад повторится прижизненный?

Январь — февраль 1995

Про колобка

Сказочка подвенечная Кто мне тебя рассказывал, Сны нагоняла вечные, Да не пора ль завязывать?

Нынче-то лишь про мороки, Казни — за что не ведаю, Бегаю от топорика И с головой беседую:

Жаль мне тебя, кудрявую, Жалко, непреклоненную, Правую и неправую, Злую и непреклонную

Табу на шее ломаной, Как тебе трепыхается? Цепи не мною кованы Тошно просить да каяться,

Табу не мной навязано Мне-то какая разница, С нежной какой гримасою Мой колобок покатится,

Мне-то уже до лампочки, Что топоры наточены Гибну заради сказочки, Сказочки незаконченной.

10 февраля 1995

К весне-1

Та ворона на суку Не по-птичьи вовсе выла, Клюв от хлеба воротила, Эту снежную муку Проклиная что есть силы Господи меня помилуй, Слушать больше не могу Неустанную возню Полудохлой вещей твари Гордый, горестный в угаре К Валентиновому дню Жизнь со смертью мне подарит. День на век его состарит Я подарок уроню. А ворона на беду Хлеба вовсе не просила И со смертью не шутила Что за шуточки в бреду? И в бреду я говорила: Это просто, это мило Ты ушел, и я уйду.

21 февраля 1995

К весне-2

Она все плакала во сне… Какими нежными губами, Какими льстивыми словами Вы прикасались к ней Все уязвимые места Нашли, от пяток до макушки, Поили зелием из кружки, С кривой усмешкой злого рта Плясали танец живота, Стучались головой об стену, А молоточком — по колену, Все — от макушки до хвоста Вы проклинали в ней… И уходили, хлопнув дверью. Она по злому суеверью Лишь плакала во сне.

1 марта 1995

К весне-3

Где пройдет она лед обращается в воду, Ну, не в воду, так в слезы, Не колеса прошлись по тебе в непогоду Твой мотив исковеркал колеса. Вместо полуреальных, похожих смертей, Вместо лепета Этот плач по неотнятой жизни твоей Жалкой, трепетной.

27 февраля 1995

К весне-4

Сутки прочь Я спокойна, Я почти благодарна Обещали помочь. Все пристойно И почти календарно. Что скрывать Суеверна Или просто природна Календарь почитать Непомерно Или как вам угодно. Да, больна, И надолго Это стылого дома Колебанья до дна. Жаль иголкой Я теперь невесома.

27 февраля 1995

К весне-5

Игра в слова Что игра с огнем: Узнал — пропал, Не узнал — засох, Ну кто же знал, Что темнее днем, Когда бы так Быть светлее мог. Гляжу, темна, Не боюсь глядеть, Закон слепых Глаз закрыть не смей, Такой спине Бесполезна плеть, И сладок яд Отравись — но пей. И томно пью, Мой такой каприз Хоть суди меня, Хоть умащивай, И синим пламенем Занялись Слова А про срок не спрашивай.

1 марта 1995

К весне-6

Чтобы заживо сгнить не успеть От щедрот Твоих, от щедрот Ты пошли мне когда-нибудь быструю смерть, От щедрот своих, от щедрот.

Чтоб в прыжке, чертыхаясь навзрыд, В высшей точке, паденья до, До минуты, которой прыжок перекрыт, Мне текущей застыть водой.

Как гордыня больная поет: Вон из кучи, из ряда вон! От Твоей ли игры, от Твоих ли щедрот Мой — минутой застывший — стон?

6 марта

К весне-7

Мне жить и жить, Все потому лишь Со мной Ты шутишь, Меня обжулишь, Со мной шалишь Не отмеряешь (Так обмираю, Как чуть ужалишь), Как чуть кольнешь Щенком виляю, Все представляю, Что обновляю, Но чуть блеснешь И снова блекну, И солнцу меркнуть, Что светит мелко, И меры сверх Жестокосердый По мелким меркам, Высокомерно Сердит и сер Чуть отмеряешь, Дразнишь-играешь, Я ж — обмираю.

10 апреля 1995

Мало

Неотвратимо — необратимо, Как холод снизу до поясницы, До рези в горле, песка в ресницах Когда бы только — когда бы мимо!

С какой бесовкой хожу в обнимку, С какого сглаза едала хлеба, Чего-то ради — какого неба По дну царапаюсь, невидимка?

Кусок не к горлу, душа не к месту, Рукам неволя — хороших много, Бери любого — его не трогай, Да все сестренка, а не невеста,

Да все чужая, а не сестренка, Кого пригрела — кого украла, Душите, черти! — неужто мало? Давите слева, где бьется тонко,

Сама узнала — сама сказала, Душите, черти! — неужто мало? Дерите струнку — рвалась бы звонко Мол, «душно, няня» и про Тантала, Душите, черти! — неужто мало?

14 марта 1995

Терпеливым

С моей — ни одна душа Не ведала равноценность. Не тронута. Чуть дыша Терплю неприкосновенность.

Безжалобна и жадна Чувствительная бесплотность Беззвучно терпеть вольна Житейскую непригодность.

Смертелен любой исход (По смерти в году, не реже), Исчисленный — новый — год, Зубовный скрывая скрежет,

Стерплю. Терпеливым — пост, Изветренность, сушь, измена… Как жаден, изветрен, прост Ты — что неприкосновенен.

10 апреля 1995

Беглянка

Краткосрочно затишье у смуты, Жизни час — тем цветам на столе, Ежезимне — вздыхать по кому-то, Ежевесно — изменой болеть…

Впрочем, кто говорит про измену? Неизменно творя произвол, Я вдыхаю разреженный воздух — подменный! В нем дыхания нет твоего.

Одиночество небезысходно Ни печали, ни гнева, ни зла. Только даже у самых свободных В мире делится все пополам!

Впрочем, верую — верят же дети В нахождение двух половин… Вероятно, в каком-нибудь прошлом столетьи Задыхался и ты без любви.

Знаю, скоро ты сгинешь в пустыне, Если так — я сильнее тебя. За беспечную эту гордыню Все задетые мною скорбят,

Впрочем, страшно ли быть неугодной? Слишком поздно — себе изменять, Я дышу этим воздухом — резким, холодным Значит, время не судит меня.

Тишина — только смуты изнанка, Жизни час — тем цветам на столе, Называют отныне беглянкой А беглянок не чтут на земле…

14 апреля 1995

Рана-1

В рыке рыси раненой Нет нытья — житья осколок: Быть тебе украденной, Дольний твой недолог

Путь — вокруг да около, Пуще майся — пообтешут, Уж тебя потрогают, Уж тебя почешут,

По рукам, да по глазам Прутья хлестче, да с оттяжкой, По следам — по полосам Не тебя, бродяжку,

Прочитают голосом Светлым, будто и нездешним… Что ж, кудрявым волосом, Жалобой потешной

Умилила — досыта? Рыка моего не слышно! Пропадет ведь пропадом Мой осколок лишний.

5 июня 1995

Рана-2

Живая — открытая рана, Живая — измученный бес, Глядящий отчаянно-странно Из тела, бескровного, бестелесного даже, немого, Беспомощного, все в обрез Дано. Но живого, живого! Как мой кровоточащий бес. Живая — без сна и молитвы, Живая — за шаг до любви, Как будто грядущие битвы Знакомы до боли — зови: Я нежностью все затопила, Я ровня, я злая оса Твоей ностальгии, я сила… Ж ивая — за шаг до конца.

5 июня 1995

* * *

Так осторожна, чтоб самой До времени не пробудиться Не прикоснусь живой рукой: Сорваться — только опалиться. Так терпелива, чтоб самой До времени не закружиться Еще не грежу высотой: Сорваться — только расшибиться.

Так иронична, чтоб самим Терпением не возгордиться Томлюсь над родником сухим: Сорваться — только утолиться. Так невесома, чтобы мной, Нелегковесной, не прельститься Мне узелок нести одной: Сорваться — только разлучиться.

16 июня 1995

Другая

Случайные, нелепые слова Лепечутся вошедшими в немилость: Топор. Приговоренной, голова Должна была скатиться. И скатилась. Но я-то до сих пор еще жива? Предсказанное впрок — осуществилось А я-то до сих пор еще жива! Так дышится теперь, как отжила Та женщина, терзаемая мною Печальна, беззащитна и мила… — Земная ты, и я тебя не стою Твой взгляд уже теряют зеркала, А я не пожалею, не прикрою Кусками ткани мертвого стекла. Лукавить не посмею — не со зла Не прячу — потому, что замечаю, Что снова разбиваюсь пополам, И в новом отраженьи оживает Бесстрашна, горделива и светла Другая. Я почти ее не знаю, И в новом отражении — светла.

18 июня 1995

Дорожное

Лица не помню: разные черты, Как близишься, на свете проступают. Я вижу новый сон — в беспамятстве, как ты, И каждый предыдущий забываю.

Избавленной от прошлого вполне Мерещится при соприкосновеньи: Две тени в пустоте, в дорожном полусне Нездешнее бездомное мгновенье.

Тогда иду, не ведая пути, Попутчика в лицо не узнавая, И новые слова хочу произнести, Но каждое до времени растает.

Напомнишь ли: предчувствием беды Еще вчера мне виделось сближенье? Но ты забыл мои вчерашние черты, Насмешливостью пряча удивленье.

21–22 июля 1995

* * *

Из сна в другой — а снится, что проснулся, Запутались волокна тонкой пряжи, Забылся, заблудился, не вернулся Твой ангел ничего тебе не скажет.

Урывки сна — растерзанные клочья, Бессонница: на лбу и пальцах сажа… Ты можешь спать спокойно этой ночью Твой ангел ничего тебе не скажет.

Держите чутко ушки на макушке: Такие откровения — не лажа, Храните просветленных под подушкой… Но ангел ничего тебе не скажет.

Август 1995

* * *

Тлели угли: последним Ожидала я утро Я, покорная ветру, Разбросавшему кудри,

Быть блаженной до стона В предвкушении смерти Почитала и знала, Что хожу не по тверди,

Что моя оболочка Так бессмысленно вскрыта В неприкрытые щели Не грешно, не сердито

Свищет мглистый мой ветер Он погубит беззлобно Тело слабой улитки, Оголенной, ознобной.

Это будет не больно Все давно отболело, Я просила у ветра, Чтоб меня пожалели,

Чтоб задули последний Уголек оголтелый, Я играла, шутила И его проглядела,

И во сне прошептала: Этот — будет последним, А последнее утро Будет трепетно-летним,

И во сне проходила По знакомой дороге Всем чужая, хмельная: Ты, прохожий, не трогай,

Я тебе не попутчик, Не судья и не благо, Хорошо, что ненужной Догорела бумага…

Он пришел, ураганный Я смеялась и пела (Уголечек последний, Как же я проглядела?)

Он пришел, ураганный Я навстречу, дурная, Растопырила руки: Так, от края до края,

Весь ли мною впитался? Или вынул из тела… Чтоб со мной он ни сделал, Знаю только — летела.

Я летела, летела! Как сладки сновиденья, Если, жалости чуждой, Не страшиться паденья,

Я себя не жалела Невеликое дело От такого разбиться, И летела, летела.

До печенок родное Упоение ветром Я вдыхаю и слышу: Так волнуются недра

Пробужденных вулканов, Нет сквознячного страха! Из последнего пепла С небывалым размахом

Скоро вырвется пламя, Так покорное ветру, Разбросавшему кудри, Что, на жалость не щедрый,

Раздувает последний Уголек. Засыпая, Я его проглядела. И проснулась — живая.

Июнь 1995

Молитвы куклы

Вне удивленья и вне ожиданья событий Жизнь ли? — О Небо, терпенью не будет конца! Связаны руки. А я покоряюсь — Ведите, Но, умоляю, Снимите повязку с лица.

Я верую: прекрасно мирозданье, В котором место есть такой рабе, Что предпочтет смиреннейшей мольбе Нелепое подчас негодованье.

Сосуд, пустышка, кукла — как невинно, Не плакавши от битого стекла, Я требую, чтоб кровью истекла В трагедии высокой героиня.

Чем громче каюсь, тем строптивей ропот Гордыни — возвеличивая роль, С готовностью приму любую боль… Но истекаю — клюквенным сиропом.

Если бы снегом до крыши мой дом занесло Ждать бы тогда у окна, торжествуя поминки: Исчезновение старой до зуда картинки, Исчезновение мира за мутным стеклом… Размыкается круг — жаль, что не навсегда, Разрушается мир — жаль, что не без следа, А за ним, как ни тщусь, пустота.

О распахни, о помилуй, дорога длинна Снова искать оправдания собственной тени? Не пожалею уставшую от пробуждений Вечную девочку возле слепого окна: Лишь добавить огня, и притворства чуть-чуть, Бить себя по рукам и клевать себе грудь, А зачем это было — забудь.

Сколько отдашь за грошовую эту войну, Сколько закланий и жертв возвратится обратно? Слух — это дар из даров, раз глуха — виновата: Гордостью всей — непомерной, ненужной — тону. Это горлом идет исторгаемый яд, Это тают снега, это близится март, Слышишь — громче и громче — набат…

Это не страх, это — стыд за потерянный зов, Жалкая смерть в ожиданьи инструкции свыше, Чтоб, научившись молчать, наконец-то услышать Собственный голос — тишайший из всех голосов…

Декабрь 1995

Хвостики мышиные

Серо поле широко простирается, Солнце медленно над ним поднимается, Пусто в поле том — ни огурца, ни деревца, Подождем, пока туманы рассеются.

Вдаль пройдемся мы по серому полюшку, Оглядимся, налюбуемся волюшкой: Вольно тут кусты растут лопушиные, И мелькают бойко хвостики мышиные.

Тает серенький туман потихонечку, Мы рассмотрим наконец это полюшко, Посредине — что там?.. — Чучело корявое, На нем тряпочка повешена дырявая.

И, раскинув руки, будто распятое, Вдаль глядит, немного подслеповатое, Из-под шляпищи дырявой соломенной Слезы капают в лопух пересоленный.

А на ниточке, жестоко привязанный, Червячок висит, за подлость наказанный, И упрямо извивается и крутится Все надеется, что увильнуть получится.

Дальше по полю пойдем, прочь от пугала, Понемногу отойдем от испуга мы… Там и тут кусты растут лопушиные, И мелькают грустно хвостики мышиные.

6 июля 1989

Сосна

Я хотела бы жить одинокой сосной В каменистых просторах, над гладью морской, Чтобы солнце сжигало столетние сны, Что рождались в мерцающем свете луны.

Стройных сосен стволы так прекрасны в лесу, Но, душою любя их земную красу, Не средь них я хотела бы жить и уснуть Жадно к солнцу усталые ветви тянуть.

Незаметно вдали растворяются дни, Пусть печальными сказками станут они, То украшены легким узорным снежком, То обласканы ветром и птичьим крылом.

В них расскажет таинственный шепот ветвей, Как рождается жизнь из бесплотных теней, И о том, что найти ее смысл нельзя, Он запутался, в звездах устало скользя.

Я хотела бы жить одинокой сосной…

Июль-август 1989

Дожди

Подставлю руки под ряды косые, Как нищий, песенку спою: Подайте, капли дождевые, На бедность жалкую мою.

Касаясь рук холодной лаской И за навязчивость кляня, Хоть миг своей свободы царской Не пожалейте для меня.

Даруйте мне немножко света, Что, через вас пройдя, зажег Рай красоты и многоцветья Лучистый радуги мосток.

И, пожалев, шепните тихо Мне утешения слова, Пусть в сердце вновь надежда вспыхнет, Раздвинет тяжкий обруч голова.

20 июля 1989

Клен

И снова серых туч Давящая тоска, И душный липкий луч Плывет издалека,

Едва пробившись, он Коснулся болью глаз, Перескочил на клен, Тихонечко угас.

Как душно и темно, Тревожно на душе… Взметнулся пыльный столб, И ветер гнет уже

Тот клен и гонит прочь Тревожный душный день. А дождь приносит ночь И жажду перемен.

1 июля 1989

Аршанская первая

Над домиком с теплыми окнами Летит горный вихрь-чародей, Снегами сентябрьскими мокрыми Швыряя в пугливых людей.

Беспомощно сосны сердитые Дрожат от порывов его. Потреплет березкам одежды осенние И ставни подергает с остервенением, И в щели заглянет тайком.

А в полночь совсем разбуянится, Свирепо, как загнанный зверь, Он лапой огромной потянется Ломиться в закрытую дверь.

Людским непокорством уязвленный, Нахмурится и закричит, Сломает березку, с калиткой повозится И вдруг засмеется легко, успокоится, И в горы к себе улетит.

И спрячутся поутру домики В уютный покров тишины, Смешные убогие гномики Предчувствуют зимние сны.

Тревоги, вчера пережитые, Осенним зачеркнуты днем… А горные склоны, снегами покрытые, Недавно косыми дождями умытые, Спят тихим ласковым сном.

Сентябрь 1989 — июнь 1990

Аршанская вторая

Вдоль речушки, с гор сбегающей, Извивается тропа, Под ногами снег нетающий, Ключ играющий, День сверкающий, Тих пока еще Листопад. Помнишь прошлый сентябрь Ты к любви не своей Убежать так спешила, Серой скатертью с гор По долине дорога оттуда стелилась. Как теперь туда вернуться, В буйный ветер окунуться, На долину оглянуться, Птицей дикой встрепенуться! В кабинетах серых суженных Утомительна игра В дело важное и нужное, Страсть наружная, Спесь натужная, Зло окружное, Прочь пора! Помнишь прошлый сентябрь Ты к любви не своей Убежать так спешила, Серой скатертью с гор По долине дорога оттуда стелилась. Как теперь туда вернуться, В буйный ветер окунуться, На долину оглянуться, Птицей дикой встрепенуться! Я опутана-окутана, Душит крепкий поводок, А свобода рядом — вот она, Бередит струна, Шелестят слова Как счастливого Сна глоток!

Сентябрь 1991

Аршанская третья

Снег просыпается в черное сито, Ветки прозрачные в окна раскрытые Тянутся, в искрах от снежной муки. Дом окружен, обречен на безлюдье Снежным шуршащим ночным баламутьем, Гор полукруг, ожиданья круги.

В полузабытом мучительном круге Снег заскрипит под шагами упругими, Прячется в инее свет строгих глаз. Вышел к огню, стосковавшись по ласке, Прямо из горной застуженной сказки Боже, не слишком ли счастья для нас?

Ночь просыпается хлопьями в вечность, Руки, прозрачную тратя беспечность, Тянутся, в искрах космических сил. Дом защищен, обречен на спасенье Тайным безумным ночным провиденьем, Круг полнолуния снег перекрыл.

24 ноября 1991

Аршанская четвертая

Белой речкой среди очарованных скал Гулко время стекает, стучась в берега. Эта речка как я, я как эта река Перекованы в гор леденящий оскал.

Мы дождемся весны, мы пробьем себе путь, Мы растаем Снегурочкой в лапах огня… Вы возьмите, возьмите с собою меня Преткновения камень, обузу и грусть.

Снова буду ничья — только небо и дым, Только бурые камни и сосен стволы, Только след на тропинке и горстка золы Будут править течением талой воды.

А сольюсь ли с землей или буду собой Не удержишь ты талой воды решетом. Будут март и апрель, все своим чередом, Все равно не останусь рекой ледяной.

Будет таять зима, будет больно чуть-чуть, Будет небо, тропинка и дым от огня… Вы возьмите, возьмите с собою меня Преткновения камень, обузу и грусть.

Январь 1993 — январь 1994

Аршанская пятая

Жар печи — блаженное тепло, Тишь да гладь под неизменной крышей. Не шуршат в дровах слепые мыши, Не швырнуть им хлеб в печную нишу, Что-то в ходе жизни порвалось.

Будто вымер, как слепая мышь, Замкнутый растерянный поселок, Между сосен, лиственниц и елок След наш одинокий разглядишь. Редкий дым из редких веет крыш.

Здесь, на крае жизни и земли, Что-то порвалось неуловимо, Пусть на старый мир похожий мнимо, Буднично, почти неразличимо Новый мир всю душу заселит.

Как в мороз знакомо печь трещит, Старый абажур над книгой новой, Близость гор, по-зимнему суровых, Как всегда волнует бестолково, И луна как прежде ворожит.

Но обманна эта простота Старое по-новому тревожит, Новое, о старом помня, сложим, Новым, непредсказанно несхожим Старая исполнится мечта.

Январь 1993

Брови-в-Пучок

— Не вздыхай, не плакай, мой дурачок. Не своди печально брови в пучок. Желтый лист подними, Мой характер пойми Ох, душою страшно ты хорош, От тоски с тобой с ума сойдешь!

— Смейся, смейся пуще, люба моя, Смейся дальше, зачарованная, Только с щечки сотри, Что нальют сентябри Ту дождинку негожую, На слезинку похожую. Хочешь, к теплому плечу притулись… Ох, да эта распроклятая жисть Снова холод и мрак, Странный этот сквозняк, И в глазах твоих холодок, Желтый вянет в руке листок.

— Ты, глупышка, злой развязки не жди, Как тебя перепугали мои дожди, Убегай поскорей От моих сентябрей, Солнца, милый, в тебе не ах, Ты замерзнешь в моих ветрах.

Сентябрь 1991

Царевна-лягушка-1

Ах, Царевна-лягушка, ты зачем так спешила, Ты зачем рано кожу лягушачью спалила? Ты ступай за собою в тридевятое царство, Жениха в тридесятом разыщи государстве. Жги, солнце, жги, Ты меня не береги, Лей, дождик, лей, Ты меня не жалей.

А пройдет сорок сроков, не найдется спаситель Приведут тебя ноги в монашью обитель. Там монашки все бледны, да все в черно одеты, Да все каются тонко за грехи, коих нету: Боже, спаси, Вознеси на небеси, Мы не любим, не грешим, В замогильный рай спешим.

Долго путь твой продлится по просторам бескрайним, Да царевич твой ясный знать не ведает тайны. Колдовства не нарушит, сам в оковах томится, Чур тебя, чур, квакушка, стань весенней Жар-птицей! Жги, солнце, жги, Ты меня не береги, Лей, дождик, лей, Ты меня не жалей.

28 ноября 1991

Царевна-лягушка-2

Cтупай тропой растревоженной, кручей нехоженой к Берегу Света. Не жди, что ветер весенний дорогу укажет в страну, что любовью согрета. Ветер испуганный сник, Слышен не плач и не крик Брат твой идет, Песню поет: «Не заскучаешь ты в мире таком, Зима здесь есть и тропа с родником, С весной мой лес Проснется весь, С весной…»

Не плачь, не сыплются звезды к ногам тех, кто плачет, тоскует и ждет. Не спи, закрытым глазам не увидеть паденья звезды, и весна не придет. Ветер испуганный сник, Слышен не плач и не крик Брат твой идет, Песню поет: «Не заскучаешь ты в мире таком, Зима здесь есть и тропа с родником, С весной мой лес Проснется весь, С весной…»

Ступай к Берегу Света, Любовью согрета.

Февраль 1992

Царевна-лягушка-3

А весна придет — не оглянешься, Не надышишься, не опомнишься, Только воздух прозрачней памяти, Только холод страшнее совести. Дней вчерашних не подбираю И жива ли, мертва — не знаю. Не греши весной в полдыхания, Жарче греешься — меньше платишься, Не цветет твой букет сиреневый, Не молчи же, душа пугливая! Голой осенью, стылой датой За пустую весну расплата. То замерзну вновь, то оттаю вдруг, Не щадит меня март простуженный. Как улыбка твоя случайная С этим солнцем весенним сходится! Ты махнешь на меня рукою, Улыбнись, не казни покоем! А весна придет — не оглянешься, Не надышишься, не опомнишься…

Март 1992

Царевна-лягушка-4

Что ты сделал с моей весной? Что ты сделал с моим апрелем? Как внезапен порыв хмельной Умираю, сгораю, смелею.

То ли миг, то ли век опален Вспышкой света — случайной улыбкой, Будь на век или миг продлен Опаленный смертельный сон,

Не случилось бы снежности хлипкой. Что ты сделал — случайный луч Сдавлен тучей и умер в снеге. Неизбежность проклятых туч,

Грязно-злых, бесновато-пегих. Умираю, сгораю, смеюсь, Не поверю, не знаю, не смею Ни намека, ни крика. И пусть.

Все равно я улыбки дождусь, Отогреюсь, отважусь, осмелюсь.

Что ты сделал — вчерашний смех Тает в солнце твоем случайном, И расчетливый мудрый грех Скован чистой и нежной тайной.

Не приму, пусть все снег замел, Хрупок лед, голова кружится, То ли миг, то ли век прошел, Ветер снежный апрельский зол, Не сбежать, не прорваться, не скрыться.

10 апреля 1992

Царевна-лягушка-5

То не гром гремит, То не колокол гудит, Не ветра поют, Не воришку бьют Лягушонка едет в коробчонке По родной застуженной сторонке.

А весна пришла ясноглазая, Недовольная да капризная, Обласкает шутя да помучает, То погладит, то душу замерзшую На осколочки льда горько-сладкого Разобьет, и опять в солнце греется.

То не гром гремит, То не колокол гудит, Не ветра поют, Не воришку бьют Лягушонка едет в коробчонке По весне, отчаянной и звонкой.

А всего беды — отцветут за срок Травы летние, зори нежные, А на яблоньке нету ни яблочка, По болотам туманы да сумерки, Смерть гуляет порой високосною, Разбрелись мои тропки-дороженьки…

То не дождь стучит, Не кикимора кричит, Не под плетью стон, Не кандальный звон Затянуло ряской коробчонку, Заблудилась наша лягушонка.

От весны к весне сладко ль маяться, Будто год не год, да за три идет То зари ожидаешь, то сумерек, То ли Золушка, то ли монашенка Будет день для тебя, бесприютная, Будет яблоньке красное яблочко.

То не гром гремит, То не колокол гудит, Не ветра поют, Не воришку бьют Лягушонка ездит в коробчонке, За собою возит лягушонка.

Июнь 1992

Старая песня

Светящийся путь, щемящий мотив, Скользящие мимо взгляды. Как радость дорог, как солнца разлив О, как ты красив, проклятый!

Дай имя тебе у ветра отнять, Чтоб было в пути усладой, И вновь задохнуться, чтобы дышать О, как ты красив, проклятый!

Дай час до грозы с тобой пережить, Чтоб легче считать утраты, Спасенье души в грехе и во лжи О, как ты красив, проклятый!

А песня стара, как мир до тебя, Все пели ее когда-то, Живее живых, воскликнет опять О, как ты красив, проклятый!

Светящийся путь, щемящий мотив, Скользящие мимо взгляды. Как жажда любви, как будущий день О, как ты красив, проклятый!

1994

Собака

Перебьюсь, перемаюсь и не пропаду. Что в любви вашей, милые, толку? В лес промозглый больною собакой уйду И прикинусь тоскующим волком.

Там, за ближним болотом, найдете меня, Если очень бессонна потеря. Не ищите меня, не терзайте меня В эти дни я в спасенье не верю.

В лес промозглый уйду о тебе вспоминать След пропавший, что в стоге иголка, И, бесстыжая, буду глазами искать Взгляд угрюмый тако * * *

«Облик»

(наброски к поэме)

Я хотела бы жить одинокой сосной, В каменистых просторах, над гладью морской, Чтобы солнце сжигало столетние сны, Что рождались в мерцающем свете луны…

1989

Пусть качает ветвями сосна в тишине Не хочу больше снов одиноких о ней! Осмелевшей душой в мир ваш шумный войду И, тревогу тая, расколдую беду…

1990

Окно-1

Жила в чьем-то сне забытом, Должна была стать монашкой, Деревом, птицей, ромашкой, Смятой его копытом,

Не солнцем и не невестой, Не светлым дарящим летом, На странных ингредиентах Замешано мое тесто.

Проснулись — куда пробиться, Проснулись — как давит обруч, Кого мне позвать на помощь, Кто б мог за меня молиться?

Руками его раздвинуть Да стать мне колдуньей надо! Но жажда сильнее яда, Как страшно тебя покинуть.

Как страшно вот так покинуть, Когда по кусочку светом, Когда мне нашепчут — где-то Тебе никогда не сгинуть,

В твоих небесах ответом Живет неделим твой облик. Как жадно ты ловишь проблеск Кусочком, отрывком, светом.

Март 1994

Окно-2

Только преодоленье, Только проникновенье, Ветром шальным подует, Что-то шутя подскажет, Не объяснит и даже После не продиктует.

Будешь ходить дурная, Ждать, пока снег растает, Вечер, неделю, месяц, Попросту надсмехаясь, Бога и черта хая, Снежная, отогрейся!

Все принимай без если, С чаем устройся в кресле, Смертные не пророчат, Уши твои не слышат… Врешь, кто-то возле дышит, Все досказать мне хочет.

Только боюсь — такого Я языка не знаю. Только сорвать сгоряча не дано, Что лепетать из-за печки? Узкое, узкое это окно Осень, весна, человечки…

Март 1994

Преображение-1

Бремя святой земли Сослепу не снесешь, Сослепу ветра вой Карою назовешь, Скрытое — пустотой… Век тебе не прозреть: Вязче корням — в земле, Горче смола — коре.

Вырви — а то гроза? Выдери — будто смерч? Вырвись — корнями прочь, Выдерись — пренебречь Видом — или водой, Горем — или горой, Карой — или корой, Солнцем — или собой. Глина святой земли, Комья святой земли Накрепко приросли, Вместе с тобой пошли: Корни — тяжелы, Комья — тяжелы, Сучья — крючья, Ствол — гол.

Март 1995

Преображение-2

Ну, подумаешь, комья глины Брось на крышку чужого гроба: Булку хлеба с кистями вора, Цепи с ножками каторжанки, В память, в детство, в мешок и в воду, Ты другая — меняешь кожу! А пристанет ли — отомрет ли? Избежать зараженья крови Или порченой возгордиться? Приспособиться, раствориться? Обособиться, затвориться?.. Пусть потерпят — не помешаешь, Не отнимешь и не сломаешь, Кровью порченой — не испортишь Блага их, недоразуменьем Тишины не обеспокоишь.

Март 1995

Преображение-3

Колдуй, тихая, Колдуй, светлая, Не черни Света белого. Добровольное Претворение Перелом Сердца надвое. Ствол раздвоенный Не на радостях Как дышать Разделенною? Поколдуй себе, Чтоб не плакалось, Не спалось, Не отчаялось, Поколдуй себе, Чтобы виделось, Разошлось И разъяснилось, Жгло по-черному Жаром, стужею, Торжеством Мнимознающих, Но не смей себе Переломленной Колдовать Дуба крепкого!

Март 1995

Преображение-4

Шумно у вас, Душно у вас В углу посижу, Брежу ли я, Бредите вы Пока не скажу. Что-то не так, Зубы в кулак Увидит ли кто? Дикой росла, Вкривь изросла, Да черный платок, Черный поток Где-то у ног, И где-то у губ Злость Колобка, Ох, на века: От Лиса сбегу А уж от вас, А уж от вас…

Март 1995

Судьи (Неоправданная)-1

Кто имел палачей, Кто терпел палачей Не отплакал вотще. Не любил палача Возлюби палача: Сей науки горчат И колючат плоды, И ударом под дых Где они, а где ты? Разноликих глаза: Черносердых глаза, Светлодухих глаза Прямо в душу — искус, Раздирающий груз Так похожих на вкус Разноречестей, свойств Человечьих устройств, Как твоих — беспокойств, Как твое — в-темноте, Как твое — не-у-дел, Как твое — быть-беде, Как твое — как-я-мог, Как твое — спаси-Бог, Как твое — хоть-глоток! Осуждайте, вольны… Хоть глоток — без вины! Хоть денек — без войны!

1–5 апреля 1995

Судьи (Неоправданная)-2

И вас, тиранящих меня, Я выбираю для огня Для пытки адовой, Вот так и надобно! Самокопающим до дна Вы — лишь ничтожная цена За взгляд — незрящему, За сон — неспящему, Всем вашим крайностям во мне В одной крови, в одной броне Кипеть наречием Противоречия, Мой приводя порочный круг В движенье, дело ваших рук Мой взгляд незрящего, Мой сон неспящего.

1–5 апреля 1995

Благодетели (Неприкосновенная)-1

Так, деревянная! Весной заброжена, На кровь похожими Гуляет соками Душа сосновая, А стонет-мечется Что ветер в ставенках, А треснет веточка Что лед над треснувшим Апрельским омутом. Сбегайтесь, сивые! Пугаться нечего Пусть деревянная, Да не железная, А нынче — нежная, А нынче — слабая, И шепчут мудрые Что слишком женщина, И шепчут юные Что слишком грустная.

Май 1995

Благодетели (Неприкосновенная)-2

— Да что вы, милые, Совсем не грустная То ветры зимние Сказали, что я неприкосновенная, Что я не женщина, А будто дерево, Что нет мне парного Такого дерева, И нет мне места здесь, А как дотронетесь Кольцом свиваются И держат лапами… Пружина сжатая, Губа надутая Как под охраною, Как в заточении Горю горячечно, Дышу бесправною, Живу бескровною. Да кем задумано, Чтоб стать мне кучкою Золы, на внутреннем Сокрытом пламени Перегоревшею?! Кем заколдована? Какою силищей, Рукой безумною Моя, смертельная, Перекрывается? Спасайте, милые! Пугаться нечего Пусть деревянная, Да не железная, А нынче — нежная, А нынче — слабая, Так разожмите же Пружину крепкую И сока терпкого Испейте древнего.

Май 1995

Благодетели (Неприкосновенная)-3

«Бери, раз дадено…» И тут же явится Не знаю возраста, Красив? — не ведаю, Умен? — наверное, Лишь знаю — верует В свое могущество, В благодеяние, С какою легкостью Подрубит деревце… О благодетели, О боги нежные! Ко мне — два способа: Один в тупик ведет, Другой — длиннее нет, Никто по длинному Ко мне не хаживал, А кто отважился Давно соскучился, Да не отвадился Уж больно первый-то На вид близехонек… Ходи по первому! В ладони сжатое Бери, раз дадено…

Май 1995

Благодетели (Неприкосновенная)-4

Берет как должное (Пока не пуганый), И пальцы белые И онемевшие Дыханьем греются. Дает как должное (Пока не пуганый) Все, что за лучшее Им почитается, За радость высшую, За что бы сам в огонь… Огнем наказана Сейчас лишь холодом Могу ответствовать, В награду — мукою! Прости, уязвленный, Что тупиковая Дорожка легкая, Что вместо радости Кощунство дикое, Что недонежностью Окоченелою Свожу к отчаянью И пуще прежнего Недосягаема. И недопонята. Да, недочуяна, Недопостигнута! Гляди: целована Не расцелована, Поймешь ли: люблена Да не возлюблена! Со всеми бесами И недотрогами, Со всею жаждою Неутоленною…

Что понял, пуганый? Что слишком женщина. Что понял, раненый? Что слишком грустная.

Май 1995

Благодетели (Неприкосновенная)-5

— Да что вы, милые, Совсем не грустная, Приму как должное, Дай Бог забвения На ВАШИ головы! А я — привычная И добровольная, И все в науку мне, Глядите: таяла Да не растаяла! Поймете ль: падала Да распрямилася Живее прежнего, Неутоленнее В горячке внутренней. — Куда, сосновая? Сгоришь непознанной… — Коль нету парного Такого дерева Не страшно пламени. Коль нету парного… Такого дерева Не заслужила я? Что ж, недостойная, Пойду, мытарствуя, Тьма непочатая И свет нетронутый Глазам распахнутым, Преображенная Узнать осмелится: За что испытана, Кому задумана, Как обособлена От прочих — мукою Невоплощения, Неотдавания, Необладания И непленения, Себе — в горение, Себе — в познание… Кому задумана?

Лишь всхлипнут мудрые Что слишком женщина, Лишь буркнут юные Что слишком грустная.

Май 1995

Благодетели (Неприкосновенная)-6

Спасайтесь, милые! Пугаться есть чего Хоть деревянная, Да не железная, А нынче — нежная.

Май 1995

Птицы

(Несовершенная)

То ли во граде первом — денно и нощно — Слава! — Трудной тебе дороги, сердце мое… То ли во граде втором — Колокол самый звонкий! — Вот тебе луч-поводырь, сердце мое… То ли во граде третьем — раненой Птицы крик! — Вот тебе боль-попутчик, сердце мое…

Тихий омут

А дом мой — тихий омут С незрелыми чертями, И бродят возле дома С дырявыми сетями Воры и бездельники, Мелкие мошенники, Мужики женатые, Пьяницы усатые. А нынче ночью мышка К нам в гости забежала, Тот хвостик из-под крышки Кастрюли я видала. Не звала я к ужину Тварь сию ненужную, Я ногами топаю И в ладоши хлопаю. Не жду я ночи лунной, Чертей своих сзываю И без речей заумных Лентяев вопрошаю: Черти вы иль нечерти, Что рогами вертите? Прогоните длинные Хвостики мышиные! А дом мой — тихий омут, Но воду мутят черти. Бродите возле дома, Готовьте свои сети.

Декабрь 1993

Выкручиваюсь

Кручу — кручу — выкручиваюсь, Гадаю и выгадываю, Из времени выпутываюсь И свечкой в воду капаю.

Плачу — плачу — выплачиваю, И я смеюсь, не плачу я, Но снова вижу в зеркале Личину незнакомую.

Она опять подстрижена Неловким парикмахером, Рукой своей не волосы Душа перелохмачена, Как в руки лезут ножницы, Каким же притяжением Влечет к обрыву, к пламени, На острые края?

Я от тебя выкручиваюсь И каюсь виноватою, Но снова перед сказкою Горит душа косматая, Горит душа косматая…

Декабрь 1993

Когда

Из крана капает вода, И не наточены ножи. О, эта сумрачная жизнь, О, это сладкое когда. Когда прощанье уязвит? Когда ослабнут удила? Когда бы эта боль прошла? Когда пойму, что это стыд? И не поймать за хвост вчера, И в послезавтра не попасть, Сегодня раскрывает пасть И осветляет милый мрак. И не узнать мне никогда, Какого черта кран бежит, Никто не точит здесь ножи, И я не ведаю стыда.

Январь 1994

Осколки-1

Когда обожжет меня Наверно сойду с ума И буду молить, кляня, Чтоб вечной была зима, И вновь учиню побег. Тебя я терзала зря Я только подталый снег Последнего декабря. Я только печальный луч Луны. Я бледна как мел. Я рвусь к оболочкам душ И жажду слиянья тел. Как больно моей луне Вблизи от хмельной земли, В своем не постигну сне Как там без меня могли? Как можно, не помня дня, Слить с телом душевный жар? Когда обожжет меня Стихией взойдет кошмар.

Январь — февраль 1994

Осколки-2

Осколками швырялась И гасла, разбиваясь. О брат мой, нет покоя Души лицо живое Я возродить пытаюсь И в зеркале теряюсь. Я гасну, разбиваясь, И вырваться пытаюсь, Как пойманный бесенок, Верните мой осколок, Уйдите, не касаясь. Безбожница я, каюсь. Безбожница я, каюсь Грехи свои считая, Одна в проклятом небе, Где солнце в туче тает. Ты видишь — догорает Последний сполох гнева. Быть сладко неплененной, Быть сладко непрощенной, Страшнее — разделенной, Разорванной, склоненной. Погас последний сполох, Верните мой осколок.

Январь — февраль 1994

Осколки-3

Бесчувственное гасло, отступая, Желаньям подчиняясь лишь на сон, Я руки целовала, засыпая, Нарушив очевидности закон.

Одна из прочих, равно одаренных, Благословляла, плакала, звала, И, будучи до сна непробужденной, Я слишком нежной, кажется, была.

Я руки целовала, засыпая, Но уходил, и убегала прочь Безумная, упрямая, слепая, Нелюбящая, преданная дочь,

Сестра, подруга, странная, чужая, Неизбранная, гордая, без слов Я знала все и, вовсе не вникая, Твою нещадно волновала кровь.

Но уходил, и убегала, тая, Но возвращался и терзал без слов, И говорил — ты любишь, да не знаешь, И клялся в том, что это не любовь,

И по пятам ходил, теряя силы, И подарил нетронутую боль. И снилось мне, что я тебя любила. И знаем мы, что это не любовь.

Январь — февраль 1994

Осколки-4

Я буду в ладонях твоих Переменным огнем. Но правда лишь в том, Что увязла в кощунствах твоих.

Зачем удивлен, что молчу Я с тобой не права. Какой же ценой за слова, Что шепчу, заплачу?

Равны мы во зле, лишь во зле, Новой боли учусь Опять загорюсь, засвечусь, Где тебе уже тлеть,

И там, где близки, как в бреду, Наши души дотла, Неприкосновенны тела, Хоть гореть нам в аду.

Я в воду ступаю опять, Но доплыть не смогу. Ведь ты на своем берегу, Там, где мне не стоять.

И вижу, глаза приоткрыв То ли я, то ль не я Там новая нимфа твоя Начинает заплыв.

И будет в ладонях твоих Переменным огнем. Но правда лишь в том, Что увязла в кощунствах твоих.

Надеюсь, она не смолчит. Не права и она. Какая цена Будет малой, когда закричит?

Январь — февраль 1994

Март

Все кончено с чистейшей белизной с злорадным наслаждением прощаюсь, весь свет чернеет, в грязи утопая, чтоб к зелени очиститься душой, горячечный, издерганный, больной, с тобой всегда болела, не сбиваясь, Так будет и со мной. Все началось пригретый влажный воздух с добавкой чада, мокрого асфальта свистящим звуком на неровных тактах проходит в грудь и рвется на свободу. Да, две зимы я на тебя делилась и знаю, что свободное в остатке Тебе в немилость. Все будет скоро вот ворон десяток болтается под небом и галдеет, они сегодня словно обалдели, а я в деленьи наскребла остаток и потому до странности спокойна, я даже пленницей не чувствую себя Не спрашивай, не больно. Приснился б сон такой, Где звезды — звездопадом, И покрупнее — та — мне прямо в руки, И лишь кулак разжать не позабудь.

Март 1994

Покаянное

В боли — слепая сила. Что я без этой боли: Был ли он прежде милым? Список мой — мой некролог.

В жертву святою ложью Будет другое имя, Знаю, ты мне поможешь Видеть себя гонимой.

И, притворясь несчастным, Сочно цветет растенье… Господи, ежечасно Жду Твоего прощенья.

Март 1994

Долгая-1

Отрежу что отдам, А назовешь подарком… Согреешь — отогрей, Но верить не спеши. Не только по ночам Я забываю плакать, А что того страшней Я забываю жить. Но как узнать ты мог, Меня не предсказали, Тебе ли так болеть, Тебе ли яд мой пить? Мне нынче все не срок, Меня опять украли, И смерть — пока не смерть, И быть — пока не быть. Ну обожги, разбей, Лиши меня вампирства, Не знаю, ждать — не ждать, Что включат этот ток? Лишь спрятаться в тебе До самого затылка, Пригреться и молчать. Но знать, что будет срок.

Март — май 1994

Долгая-2

Десять раз подбросишь Девять раз поймаешь, Ты во мне живучесть Кошки воспитаешь,

Обернусь на лапки, Стану не такою, Я жива великой Жаждою земною.

Ты же — не бросаешь, Руки подставляешь Берегись, мужчина, Ты меня не знаешь.

От тепла на холод, Так сама собою, Я жива великой Жаждою земною.

Как меня случайным Занесет приливом Обними тихонько, Покажись счастливым,

А когда волнами Унесет болтаться Не гляди в глаза мне, Можешь испугаться.

Десять раз подбросят Девять раз поймают, Любят — и не любят, Помнят — забывают.

От тепла на холод Что за власть такая, Что ж это за жажда, Жажда неземная?

Март — май 1994

Долгая-3

Дождь вторую ночь точится, Вся душа опять выболит, Сможет ли апрель кончиться, С середины чист дочиста?

Будет тебе день ветреный, С середины жар выдует, Отведешь глаза медленно, Все равно поймут — ветрена.

Талый снег — вода колкая, Да не утолит — вытолит, Что тебе весна долгая, Что тебя во мне трогает?

Дождь вторую ночь точится, Что душа опять выболит? А с чего весне кончиться Чист со мною, чист дочиста.

Март — май 1994

Долгая-4

Освещена, освящена, Не то согрета, то задета, Покуда не обожжена, Весна протянется до лета.

До лета — срок, до лета — знак, Что не согнет и не оставит, О день весны, да будет так, Чтоб не отнять и не прибавить

Самодостаточности хмель, Чтоб не искать такой причины, Как этот ветреный апрель С дождями раньше середины.

Март — май 1994

Лунная радуга

Благодарю, благодарю Мне что сиянье, что затмение. Со стороны луны смотрю, А что напротив — как знамение.

Вскользь облака по витражу, Пейзаж видней на расстоянии, И хоть пощады не прошу Какую веру я ношу, Да обрела без покаяния.

Под страхом будней не хожу Благослови судьбой гонимого, И я привета не прошу, А лишь присутствия незримого.

Пейзаж изменится слегка От хода жизни непреложного, От дуновенья ветерка Скользит пушинкой по щекам Мое тепло неосторожное.

Как получилось, не скажу Мне нынче снова воскресение. Какую силу я ношу, Да получила без прощения.

То мрак спасет, то свет гнетет, Но шаг за шагом — невозможное, И лунной радугой взойдет, По капле в души упадет Мое тепло неосторожное.

Август 1994

Пожарище

Жалея самым черным днем, Не обнеси меня огнем, Помилуй — жарь еще! На бочке сплю пороховой, Вдыхаю дым — мне дом родной Мое пожарище.

Когда велишь — ни дать, ни взять В молитве мысленной опять Тянусь из кожи вон И рву по нитке от судьбы, Могла ж плести ее — да было бы предложено… Для смерти все мы хороши, И нет Творца и Разрушителя опаснее, О как безжалостно-груба Я благодарная раба ее и пассия Воздушный шарик в вышине, Лишь перед нею я нежнею И блаженнею, Лишь перед нею я легка, Как все, кто до смерти алкал Самосожжения!..

На пепелище — новый Храм, Ловлю в просторе: «Аз воздам Как никогда еще,» Что так не будет мне тепло, Что так не будет мне светло Как на пожарище!

Декабрь 1996

Царское угощение

Сколоты, сколоты Льдинки — полны колодцы, Зубы на холоде Стынут — да сладко пьется.

На: зацепило — вынуло Развязало, Мыла меня весна Бессмысленными слезами,

В голос (ай, хороша!) Дразнила моих Кащеев: Зреет к столу душа Царское угощенье.

А вот и уродец мой Я не боюсь уродца (Страшен удар прямой, Но я не хочу бороться),

Срок ли ему пришел Снова в глазах маячит, Днем теребит подол Ночью играет в мячик,

Ластится, предвкушая Новые ощущенья: Видно, вкусна душа Царское угощенье!

Это же не беда, Что капли долбят затылок, Лишь бы его еда, Зреючи, не простыла:

Агнец в невинном сне, Плюнув на всех уродцев, Вздрагивает на дне Бездонного колодца…

В ставни скользят лучи, Шепотом ходят мыши, Вроде бы не кричит А ничего не слышит.

Сколоты, сколоты Льдинки — испей водицы… Молотом, молотом Стены и черепицу,

Будто рождается В полную закричала, Не дождалась конца Не помнила, что сначала,

Чтобы поймать лучи, Лбом прошибала крышу, Крикнет да помолчит А ничего не слышит…

Февраль 1997

Идиот

То ли деготь мне милей, то ли мед? Люльку, ветер, покачай на себе. А всего милее тот идиот Что уходит, пока чай не вскипел.

Мал золотник — да дороже иных, Что под Небом как бельмо на глазу, Гей, малютка, поплывем без вины В бурю по морю да в старом тазу.

В бурю по морю да нет никого Не узнать и не поймать беглеца, Чем с такою рожей ждать приговор Лучше быть тебе совсем без лица,

Чем забыться за дурной ворожбой Лучше звонкой пустоты допьяна, Глянь, как весело ведут на убой: С сердца — камень да с очей — пелена!..

То ли мутная вода улеглась, То ли ветер колыбельные пел Еле помнится, как тешились всласть Тем, что было, пока чай не вскипел.

То ли деготь это был, то ли мед? Люльку, ветер, уноси далеко Чтоб забылся даже тот идиот, Чтоб не сохло на губах молоко.

Март 1997

Девочка-песенка

Девочка-песенка Из какого края? Манит по лесенке Как свет играет: Вместе — разлучница, Врозь — как получится, В омуте плакала, От боли не пряталась, Вслух — ничего не говорила… А знаешь, мой лакомый? Издали, рядом ли Мне — вся веселая твоя сила! Лики меняются Как свет играет: Лишку намаяться, Коснуться края… Вместе — не по-сердцу, Врозь-то не спросится: Карие ль, серые? Всего-то подвигу Вслух ничего не говорила… А знаешь — безмерная Жизнь моя — под ноги Тебе — всей Землей покатила! Дар мой безвременный Все мал, все всуе. Голос Твой — кремень мой Ведет немую: Ликами разнится, Звуками дразнится, Что ни отдам Тебе Прахом все, дымом… Лишь Девочка-зов — из какого края? А знаешь, как там Куда глаз не подымем, не смеем Мой свет — моя Песенка играет!

Апрель 1997

Флажок

Выпала такая блажь Болтаться на ветру Оранжевым флажком-огарком. Выпросила вам тепла Уже из Самых рук Берите все, кому не жарко! Будет все по пожеланию, По заклинанию, По баловству!

Вырви-клочьями По закоулочкам, По нити шелковой На подоконник Между прочими Разбилась, дурочка, А не понравится Пускай прогонят… Будет все по пожеланию, По заклинанию, По баловству!

Выпала такая блажь Болтаться на ветру Оранжевым флажком-огарком. Докричалась, дождалась: Звенигород во грудь Глядите все, кому не ярко! Будет все по пожеланию, По заклинанию, По баловству!

Апрель 1997

Светлый Май

Светлый Май — нареку. И забуду. Я обидой не жгу эту плоть, Не стыдится своей нищеты тело, вскрытое: Холодам на смерть — к обновлению, Всем ветрам на игру — к звону-лепету. Кто вчера хоронил мертвецов, Посмотри — я ли — дочь Твоя?.. А зовут меня Май, Светлый Май. Светлый Май… Доведу и забуду, Зла на сердце для вас не держу: Сотворцы преходящих имен, игр сообщники Кто ты, светлый мой? Кто ты, светлая? Всем ли вдосталь — вода молодильная? Ваша ль песня, восставшая днесь: «О, ликуй, я — дитя Твое, А зовут меня Май, Светлый Май!»

Май 1997

Зряче мой

«Зряче мой, Отче мой, глянь на меня: Спрячусь ли — нет ли — да Звон не унять…» Как тонкое древо под гнетом смеется Смотрело Закатное Солнце. «Долго ль до ночи — не стихнет в беде Звон-колокольчик — счастливый удел, Не правде порука, не мукам награда Изволь, моя милость, порадуй! Долго ль до света? Вот песнь заведу: Зряче, отведай настой-лебеду Чрез горечи чище воды из колодца Тебе, о Рассветное Солнце!»

Август 1997

Про синих птиц

Может, не узнаешь, Может, не услышишь, Сторона земная Не подпустит ближе

Ближе Руки к руке, Кожи к коже, Ближе Зрачков в глотке Здесь негоже…

Правда, а не чудо: Сызмалу, сначала Теплых птиц оттуда Я в руках держала,

Сколько их Глупышек синих Понатаскала, Холила, Выжить просила Да подыхали…

Как опять прогонят Поиграем в прятки Теплые ладони, Вечная загадка:

Может быть, услышишь, Может быть, узнаешь, Нас подпустит ближе Сторона земная…

25 февраля 1998

Накануне

Бредом речей во крови накануне Дня разрешения быть настоящей В солнце распутья встречаю весну: Пусть поднимает свистящую плеть, Преданных глаз не отводит подруга-Смерть! Здравствуй, я нынче звала тебя снова, Силой твоей, подчиняемой слову Бездна покорно легла предо мной, Трубы тревоги, бессонниц праща… Жизнь моя — ложь моя — сон мой — прости-прощай! Во исполнение древних пророчеств, Во искупленье больных и незрячих В новом обличье впусти на порог, Чистый клинок на погибель вложив В слабое сердце — прощай же и здравствуй, Жизнь!

Март 1998

Пленница

Пусти меня, ворог, пленницу… Иль крепче держи в поводе. Пустые ли ведра в лес несу По воду, по воду. К ночи — вино кипучее, Кто не допил — мучайся: Труды твои нетворящие, Пруды твои — стоячие. С теплыми еще венами Живую еще — зовешь меня В жены твои неверные, В церкви твои безбожные! Сквитаться успели вроде бы. Будто потеря? Полноте… Скитальцев своих юродивых Забудете. Не вспомните. Твое собачье по двору В спину мне зло щерилось, Что им-то с меня — поутру Разве что шерсти клок… Сердце любовь выстонет Бросилась Вам под ноги! Только вчера на выданье Завтра свободная. Сегодня — коли успеете Ведите к священнику! Угодно ли — первой свежести Водицы прощения? Пусти меня, мир, пленницу… Пусти ты меня по лестнице…

Март 1998