Можно понять многие психологические школы, которые заявляют о неэффективности внутреннего психического убийства, но трудно понять так называемых Юнгинианцев, критикующих этот механизм, потому – как у них перед глазами есть подтверждение обоснованности и периодического необходимого использования внутреннего убийства. Во – первых, доказывать необходимость внутреннего психического убийства можно на примере сна Юнга, в котором он с чернокожим дикарем убивает Зигфрида.

Сон этот предшествовал надо полагать внутреннему разрыву отношений Юнга с Фрейдом. Можно даже сказать, что именно он его и спровоцировал и только убив себя внутреннего юного, зависимого от Фрейда, вечно юного принца (несомненно, что и Будда перед тем, как пойти по собственному пути и создать свое великое учение также убил в себе вечно юного, не видящего всей действительного принца, который продолжил бы путь своего отца и растворил бы в нем свою индивидуальность) Зигфрида, Юнг смог оторваться от Фрейда (который, явно был одержим отцовским архетипом Христианской формации, тем паче возраст позволял ему быть отцом в отношениях с Юнгом). Пример этого сна, в котором совершенно внутреннее убийство больной части личности, тормозившей развитие психики очень познавательный. Ведь если бы не было убийства этой юной внутренней части психики зависимой от Фрейда, а потому не позволявшей создать собственную систему взглядов на психику, то собственно не было бы и всего последующего творчества Юнга. То есть не было бы и Юнга, как того неповторимого человека, создавшего новый взгляд на человеческую психику и вылечившего огромное количество людей. Вместо него был бы человек, одержимый архетипом юного принца, зависимого от отца (Который затем сам бы трансформировался в самовлюбленного отца, подавляющего индивидуальность более младшего наследника, когда придет время. А время пришло бы после смерти Фрейда или при его старении, когда он не смог бы быть также активен на мировой психологической арене. Понятное дело, что такая же судьба ожидала бы и Будду, который также перестал бы быть принцем и стал королем, когда его отец потерял бы необходимую дееспособность для осуществления роли царя. Так что такое убийство внутреннего юного принца роднит Юнга с Буддой.) – Фрейда и излагающий взгляд коллективной психики. Я не претендую на истину в данной интерпретации, но смею предполагать, что символ Зигфрида выбран не случайно. Зигфрид (подобно, кстати, рассматриваемому нами Тристану) обрел свои несчастия после того, как стал, частью, жизни коллективной психики/коллективного мифа, который растворил его. Вероятно, что это коллективный миф чужд Зигмунду, потому – как сам он связан с другим мифом, вероятно с другой бессознательной установкой, но с которой утеряна связь. Но этот чуждый коллективный миф путем втягивания в себя и наделением важного статуса порабощает Зигфрида. Можно предположить, что и с Юнгом в случае его жизни внутри психоаналитического сообщества произошел бы подобный миф. Он стал бы популярным, но потерял бы себя в теории Фрейда, которая не раскрывала всей глубины, всех бессознательных особенностей Юнга, с которыми он долгое время не мог установить связи, о чем сам Юнг рассказал в «Воспоминаниях, сновидениях, размышлениях». В связи с отсутствием необходимой связи со своим бессознательным был соблазн пойти по проторенной, но чуждой дороге (психоаналитической) подобно Зигфриду (Такая интерпретация может быть и не популярной, но предлагаю хотя бы помнить о возможности такой формулировки – Герой/Зигфрид, в данном случае представляющий изначально Германское бессознательное появляется в чуждом ему психическом измерении, которое использует его громадный потенциал, но приносит ему несчастия. Думаю, что людей, чувствующих в такт данной идее не так уж и мало и для того, что-бы спастись от порабощения в чуждой бессознательной установке, они придумали буддизм, нигилизм.). Повторюсь, что, на мой взгляд, Фрейд в своей теории уловил именно, что дух времени, который выводил к власти на арене коллективной психики – нарциссизм (широко представленный в теории Фрейда), крушение принятых до этого культурологических взглядов (крушение старой культуры, крушение архетипа отца и захват власти Эдипом, комплекс которого занимает центральное место в теории Фрейда).

В паре архетипических противоположностей Отец – Эдип (который в принципе не сильно отличается от Нарцисса по своей психической структуре) в связи с полюсной расщепленностью, доминирующей в современной коллективной психике власть, переходящая. То есть пока хватает заряда архетипической энергии, доминирует один архетип, когда же она чахнет, начинает доминировать другой. К моменту зарождения теории Фрейда власть переходила в руки Эдипа. Средние века были временем установления власти Отца на троне коллективной европейской психике. В 19–20 веке власть окончательно переходила в руки Нарцисса. С психологической точки зрения (никак не касающийся исторического взгляда) захват внутри коллективной Европейской психики власти Нарциссом сопровождался многочисленными революциями, свергающими монархов, которые с символической точки зрения символизируют Отцовский архетип (собственно вы и сами знаете, что, например, в Российской империи монарха именовали зачастую Царем – батюшкою), по сему символично и крайне информативно с психологической точки зрения, что в Германии революции не было, она была задушена солдатами, вернувшимися с первой мировой войны.

Новая власть, новая культура ценностей явно была направлена на снятие многочисленных морально – нравственных запретов, стирание четких психических границ (например, между мужчиной и женщиной в чем очень преуспела современная европейская культура на пару с родственной ей советской культурой, лепившей женщин – комбайнеров, женщин – трактористов) между психическими объектами. Таким образом, мы можем говорить, что обнаружили с вами очередную пару архетипических противоположностей, отщепившихся друг от друга (как например Христос и Антихрист) и находящихся в явном конфликте внутри Христианства, как психического феномена. Это отец Нарцисса и Нарцисс (однозначно, что эти архетипические противоположности, являются порождением матриархального греко – римского бессознательного и в других бессознательных измерениях наверняка не встретятся). Причем если отец стремится к ужесточению законов, норм, соблюдения морально – нравственных ценностей, то Нарцисс стремится наоборот к стиранию их, как раз во многом с помощью психологической толерантности. Естественно, что две оппозиции, архетипические противоположности в своем поведении далеки от золотой середины и, по сути, компенсируют друг друга. Компенсаторность, как психический феномен, как это удачно доказывал Юнг в своем творчестве, никогда не ведет бессознательное измерение к целостности, так как благодаря компенсаторности достигается лишь обнаружение той архетипической противоположности, которая находится в подавлении, в тени первой. Причем обнаружение это вычурное, посему ничего созидательного она создать не может, она может лишь обнаружить себя, причем в вычурной, дискредитирующей саму себя форме.

И раз уж мы добрались с вами до конфликта Отца и Нарцисса то должны заметить по этому поводу, что конфликт этот занимает центральное место в жизни двух этих архетипов. Борются они в данном случае за право обладания один матерью, другой женой (Вероятно, что архетип Великой Матери единственный который не подвергся расщеплению внутри Христианства, как психического феномена, что еще раз доказывает, что данное психическое измерение матриархально по своей сути). Страх быть поверженным своим врагом для этих архетипических противоположностей становится центральным в их жизни. Отец, и Нарцисс проецируют его (потому – как его энергия громадна), как положено и принято в коллективной Христианской психике на своего ближнего при первом удобном случае, дабы хоть на секунду избавиться от высочайшего уровня тревожности. Во времена доминации отца не троне коллективной европейской психики (которая сформирована вокруг матриархальных психических систем: Христианства как психического феномена, греко – римской культуры. Российского, Американского. Французского, Английского бессознательного) этот страх проецируется на всякого кто пытается хотя бы слегка двинуться в сторону прогресса и сбросить устаревшие и тормозящие вековые жизненные устои, которые являются мощными заплесневелыми психическими рамками (Я специально здесь употребляю слово рамки, которое в моем понимании в отличие от границ является порабощающим тормозящим развитие психическим процессом. Границы же в моем понимании очерчивают и формируют личность, как неповторимое индивидуальное начало и являются развивающим феноменом.), защищающими Отца от Нарцисса. Однако Отец не хочет думать о том (с другой стороны он и не может, так как психологическая расщепленность наделяет его только мотивом борьбы с Нарциссом), что кроме них с Нарциссом есть еще и другие жители бессознательного измерения, ужесточая рамки которым он настраивает их против себя (людям науки, врачам, духовно ищущим мешают слишком тесные психические рамки). Когда же у власти находится Нарцисс, то он наоборот всячески разрушает психические границы (как это происходит теперь, когда границы между мужчинами и женщинами, психически больными и «творчески одаренными» стерты до нельзя) и каждый, кто восстает против этого расщепления (здесь, особенно вступает в борьбу архетип Воина, в том числе Воин духа) воспринимается Нарциссом и Великой Матерью, которая в момент доминации Нарцисса в коллективном бессознательном также очарована им, как угнетатель и человек, пытающийся восстановить «прежнюю дикость средневековья». Но понятное дело, что, ни один из этих архетипов, ни на шагу не близок к истине потому – как вся их идеология выстраивается вокруг страха быть уничтоженным своей оппозицией, а страх понятное дело, как главный механизм познавания окружающей действительности далек от объективности и никогда к ней не приблизится.

Необходимо также заметить, что тот конфликт, который мы обнаружили между героем и отцом, анализируя бессознательный смысл «Антихриста» и «Тристана и Изольды», (и который мы еще обнаружим в «Герое Нашего Времени», «Евгении Онегине») и который заключается в том, что коллективный отец отнимает у героя аниму (как-то сделал и Воланд и Муж Марго, и Марк и собственно сам Антихрист в одноименном фильме Триера) вероятно, той же причины. Отцу, который знает, что его однажды сметет с трона Нарцисс (и которого этот страх разъедает) очень хочется изменить такую судьбу и потому он в каждом встречном видит Нарцисса и разрушает его, в том числе через аниму, подвластную ему. Однако стоит отметить, что те герои, которых рассматриваем мы не имеют ничего общего с Нарциссом, что в первую очередь доказывается их безразличностью к власти на том участке земли, на котором они действуют. Герои, которых мы рассматриваем, стремятся к развитию пространства, но не властью над психическим энергиями, заселяющими бессознательные измерения, посему в очередной раз отметим, что те герои, символизирующие мужское сознание, которых рассматриваем мы в данном исследовании не являются коренными жителями современной коллективной психики и существуют по иным канонам.

Вернувшись же к сну Юнга с убийством Зигфрида стоит отметить, что это внутреннее, но необходимое психическое убийство для дальнейшего его развития/индивидуации перечило духу времени, ведь он убивал в себе именно наместника эпохи, вечно юного принца, связанного с Великой Матерью и который все свои главные достижения создает именно для узаконивания ненормальной инцестуозной связи и популяризации ее (что и сделал психоанализ). И несомненно, что убийство это не далось Юнгу легко. Собственно, он и пишет об этом в своих «Воспоминаниях, сновидениях, размышлениях». К тому же сон сном, а его подсказку должно воплотить в жизни именно сознание. Юнгу это удалось, хотя и с большим трудом. Последствием этого убийства больной части личности – внутреннего вечно юного принца, стремящегося к созданию созависимых отношений естественно стал разрыв с Фрейдом, создание собственной теории именно к которой потянулись такие люди в будущем, как Гессе, чей «Степной Волк» и «Игра в Бисер» появились во многом благодаря аналитической психологии. По сему вы сами можете в данном случае оценить цену внутреннего психического убийства присматриваясь к которому очень важно отметить, что совершенно оно было в сновидении с помощью чернокожего дикаря.

Чернокожий дикарь понятное дело должен символизировать Тень, в данном случае коллективную. Получается, что ресурс в виде внутреннего психического убийства в случае Юнга оказался в коллективной тени. А вот там он оказался «благодаря» вытеснению его со стороны современной культуры, которая данный психический ресурс как мы уже говорили, подвергла деформации, дискредитации и изыманию из сознания человеческой психики. Так что кроме всего прочего стоит отметить, что аналитическая терапия в современном своем виде должна черпать большой объем психических ресурсов, совершающих определенные психические трансформации именно в тени – коллективной и личной.

Не стоит также думать, что в Тени находится именно некий темный, патологический материал. Нет, в Тени кроме всего прочего находится вытесненный психический материал цензурой, которая на данный момент времени является по большому счету патологическим психическим материалом, взращенным психологической толерантностью. Таким образом, можно предполагать, что в архетипе Тени на данный момент очень много ресурсного материала, могущего оздоровить человеческую психику, который оказался там, в результате деятельности современной коллективной психики, выстроенной вокруг много раз уже упомянутых нами матриархальных психических измерений.

В коллективной тени же соответственно находится бессознательный материал, который вытеснен туда влиянием коллективной психики, коллективных установок (как раз – таки современная коллективная установка, о чем мы говорим на протяжении всего нашего исследования вытесняла ресурс психического внутреннего убийства из сознания в тень). Личная Тень соответственно связана уже с конкретной индивидуальной историей жизни. В личную тень вытесняются характеристики, установки личности, как правило, также под влиянием коллективных пластов психики – семьи, микросоциума, которой своей культурой влияет на поведение человека. Но в данном случае речь идет именно, что об индивидуальных, неповторимых характеристиках человека, обладающих большим энергетическим потенциалом, но отщепленных от него по тем или иным причинам.

Современная человеческая тень (в связи с особенностью больших религий, в особенности христианства) приравнена с Антихристом, потому человек боится ее и не изучает ее. Но проблема архетипа Тени куда более глубока. Просто человеческая природа устроена таким образом, что человек в принципе не может сразу познать свою истинную психическую/духовную суть. Допустим, человек рождается с большой предрасположенностью (психической) к математике, но ведь он не может этого знать в младенчестве. Соответственно весь психический материал, который являются частью личности человека, но который он не может познать в данный момент времени (из – за возрастных особенностей, семейных установок и т. д. т. п.) забывается им и направляется в теневые слои его психики. Однако это не значит, что проблема тени связана лишь с патологическим материалом. Психопатологический материал как раз – таки зачастую открыт для человеческого сознания (в виде той же самой современной нарциссичной культуры, толерантного отношения к расщепляющему целостность психики бессознательному материалу) и блуждает на поверхности. Проблема же тени куда более глубже, но и она, несомненно, также может быть связана психопатологическим материалом, но в первую очередь эта некая психологическая тайна, занавес. Касаясь проблемы архетипа тени (Которую нужно теперь отделять от укоренившегося предрассудка, будто бы она связана в первую очередь с Антихристом. Предрассудок этот понятное дело возник благодаря влиянию Христианства, как психического феномена на психологию человека. Тень гораздо древнее Антихриста живущего в психике человека всего, каких – то две тысячи лет.) стоит отметить также, что приблизиться к ней можно в результате глубинного рассмотрения человеческой психики, которым, к примеру, школа переноса – контрпереноса не обладает, рассматривая всю жизнь человека через призму детско – родительских отношений. Причем в связи с тем, что тема нарциссизма, инфантильности, которая считается наиболее ресурсной для психики человека данной школой «Юнгинианского анализа» (так считает, конечно, не, только данная школа, большинство современных психологических школ уперлись в проблему детства, как ключевого и ресурсного возраста человека) связана в первую очередь с проблемой отношений с матерью (Очевидно, что для Нарцисса именно мать – архетип Великой Матери является главной мишенью, главной психологической потребностью. Либо обладание ей, то есть связанность с ней на психическом уровне, либо утрата ее – отсутствие связи с великой матерью, травмирующая Нарцисса является ключевой для данной психической конституции. Поэтому замкнувшись на этой тематике психологические школы, попросту обслуживают интересы Нарцисса.) то проблема детства еще и ограничивается отношениями на уровне дитя – мать. Отец, как психический феномен – архетип Отца также выпадает из такой конфигурации аналитического пространства. Хотя не будем забывать, что школа переноса – контрпереноса, являющаяся лишь воплощением современной культуры/бессознательной установки, в которой верховное место принадлежит Нарциссу, свергнувшего отца с трона коллективной психики, в данном случае просто лишь реализовывает потребности современной коллективной психики/культуры.

Заканчивая данную главу, стоит отметить, что в случае подробного анализа жизни Юнга, а особенно внутренней (которая в связи с искренностью и честностью основателя аналитической психологии достаточно широко представлена в его творчестве, особенно в «Воспоминаниях, сновидениях, размышлениях», «Красной книге») кроме только что рассмотренного сновидения можно еще достаточно найти примеров, когда его психикой применяется внутреннее психическое убийство и применялось оно надо заметить оправданно.