Было то или не было, сытно ли голодно, волк был бакаулом, лиса – есаулом, гусь – горнистом, утка – флейтистом, ворон – знахарем, воробей – сплетником.

В древние времена жил падишах. У него была дочь на выданье. Из многих стран приезжали сыновья шахов и ханов сватать ее, но царевна была очень разборчивая и не соглашалась выходить замуж.

Вызвал падишах дочь и сказал:

– О, свет моих очей! Всех падишахов я известил, что ищу тебе мужа, сколько храбрых джигитов приезжает. Ты всем отказываешь. Что за причина?

– Отец мой! – отвечает дочь. – Выйду за того, кто придумает три неправды и в каждой по сорока небылиц, да сумеет складно рассказать.

Послал падишах повсюду глашатаев и приказал им объявить:

– Кто придумает в трех неправдах по сорока небылиц, за того я выдам дочь.

Со всех сторон стали приезжать женихи и сочинять небылицы. Падишах собрал всех мудрецов государства и объявил:

– Если кто расскажет в трех неправдах по сорока небылиц, и это доподлинно будет ложь, – скажете, что ложь, а если правда, скажете – правда. Если же вы правду назовете ложью, отрублю вам головы и имущество отдам на разграбление.

Каждый жених рассказывал придуманные им небылицы. Всякий раз, когда падишах спрашивал у мудрецов: «Ложь это или правда?» – они отвечали: «Так бывает».

Много падишахов и сыновей шахов приехало и уехало ни с чем.

В городе жил бедный юноша. Однажды пошел он собирать в горы хворост и слышит – шахские глашатаи кричат:

– Кто сочинит в трех неправдах сорок небылиц, тот получит в жены царскую дочь!

– Ой! – воскликнул бедняк. – Да тут есть о чем поговорить.

И бедняк отправился во дворец.

– Эй, вонючий нищий, горький нищий, зачем пришел? – накинулись на него стражники и не пустили его через порог.

– У меня есть просьба к падишаху, – сказал юноша.

– Какая может быть просьба у нищего? Ступай, ступай, не задерживайся.

– Да я пришел сказать, что у моего хозяина есть двести баранов, Которых он должен отдать за налог падишаху, – почтительно сложив руки, сказал юноша.

Тотчас же один из стражников побежал к падишаху и доложил:

– Великий шах, пришел какой-то нищий и говорит, что у его хозяина есть двести баранов для падишаха.

Шах обрадовался:

– Зови-ка его сюда.

Позвали юношу. Потирая руки, падишах закричал:

– Эй ты, раб, где твои бараны?

Бедняк стал рассказывать:

– О, могущественный из шахов, дозвольте слово сказать. Я бедный неимущий сирота. Был я у отца один, братья мои умирали, умирали, а выжило нас трое. Мы все три брата друг друга не видели, не знали. Вдруг нашли друг друга, поздоровались. Смотрю – у одного из нас на халате нет ворота, у другого – рукава, у третьего – полы. «Слепой слепого впотьмах найдет», – вот и мы трое сошлись, подружились и пошли, не ступая по дороге и не выходя на обочину. Смотрим – лежат на земле три денежки: две совсем-совсем стертые, а одна без надписи. Мы подняли денежку, ту, что без надписи, и пошли дальше. Шли дорогой, шли, много прошли. Шли-шли, спустились в лощину. Видим, в речке лежат три пескарика. Два подохшие, а один мертвый. Взяли мы мертвого пескаря, положили в полу халата тому брату, у кого халат был без полы. Пошли по дороге. Шли-шли, увидели перед собой три дома: два без кровли, а один совсем без крыши. Вошли мы в тот, у которого не было крыши, увидели там три котла: два все в дырах, а один без дна. Взяли мы мертвого пескарика, положили в котел без дна, налили воды и начали варить. Поискали хворост, ни одного прутика не смогли найти. Сварили пескарика без огня. Жара не пожалели – кости разварились, а мясо сырое осталось. Мы все трое ели, ели, наелись, брюхо себе наели. Хотели выйти, а в дверь никак не можем пролезть. Нашли в стене щелку, Вышли на улицу и пустились в путь. Шли дорогой, шли, много прошли, пришли в степь. Видим – в траве лежит детеныш неродившегося Зайца. Взяли мы неотрубленную ветку непосаженного тополя, вырезали дубинку и ударили зайчонка. Он три раза перекувырнулся и упал. Мы поймали его и зарезали. Вышло из зайчонка шесть пудов сала, шесть пудов мяса. Мясо мы не варили, не сушили, а взяли и все сразу съели, но не наелись, остались голодными. Оба моих старших брата рассердились, поссорились со мной и ушли. «Сало осталось мне», – обрадовался я. Снял я свои сапоги, стал мазать салом. Все шесть пудов сала извел только на один сапог, а на другой не хватило. Устал я здорово и уснул. Вдруг слышу: шум, гвалт, возня. Вскочил я с постели, смотрю, а это мой смазанный сапог дерется с несмазанным. Я стукнул оба сапога кулаком по скулам и опять лег, уснул. Просыпаюсь продрогший среди ночи, а мой смазанный сапог стянул с меня халат, которым я укрылся, разложил подол в ширину, укрылся и спит, а несмазанный сапог разозлился и ушел. Разбудил я смазанный сапог и надел на ногу. Подоткнул назад за пояс полу халата, у которого не было полы, и пришел домой. Когда я уходил, дома оставались старуха-мать и петух. А теперь, когда вернулся, нет ни старухи, ни петуха. Глянул – и второго сапога нет. «Что за горе? Где я их найду?» – сокрушался я и пришел к вашим чертогам. Хотел вам пожаловаться. А у ворот стояли ваши слуги и меня никак не пускали.

Опустил бедняк голову и замолчал.

Удивился падишах словам бедняка, посмотрел на мудрецов.

Те поднялись и низко поклонились падишаху:

– О падишах, все, что рассказал этот собачий сын, – вранье. Так он и про тех хозяйских баранов скажет, Что потерял их.

Падишах закричал:

– Где бараны? Тебе говорят!

– Дозвольте, великий шах, слово сказать. Когда твои стражники меня не пустили в ворота, я совсем расстроился и пошел искать свою старуху-мать, петуха и второй сапог. Шел я дорогой, шел, много прошел, добрался до одного кишлака. Поискал, порасспрашивал, нашел своего петуха. Он баю землю пахал. Обнялись, поздоровались. За шесть месяцев петух заработал одну мешочную иглу, да и ту хозяин держал у себя. Поругался я, поскандалил с хозяином и заставил его отдать иглу. «Идем со мной», – говорю петуху. «Нет, – говорит, – я нанялся на шесть месяцев; три месяца уже прошло, кончится срок, получу деньги и приду сам». Взял я иглу, попрощался с петухом, пришел домой, а дом пропал, точно провалился. Совсем тяжко стало у меня на душе, пошел искать свою старушку-мать и второй сапог. Поднялся на бугор, посмотрел – не видно. Поднялся на холм, посмотрел – не видно. Вернулся в долину. Воткнул в землю иглу, влез на нее, посмотрел, вижу – моя старушка-мать стирает белье на берегу Сыр-Дарьи. Взял я иглу и пошел. Сколько гор, сколько холмов я прошел, пока добрался до моей старухи. Оказывается, когда она меня потеряла, то стала служить в чужом доме. «Идем», – говорю я. «Не уйду, пока не получу заработанных денег, – говорит она. – За три года работы я заработала на три месяца пропитания. Ты иди, мне осталось три месяца проработать, я приду сама». Я подоткнул полу халата, у которого не было подола, хлопнул себя по лбу, повернулся и пошел. Прошел немного, а река разлилась и снесла мост. Стояли жаркие дни, я томился жаждой. Захотел напиться воды, а река-то замерзла. Хотел разбить лед, не мог найти на каменистой почве ни одного камня и пробил лед своей головой. Всунул в прорубь голову, напился воды и отправился дальше. По дороге вспомнил про иглу. Вернулся на берег. Смотрю – нет моей иглы. «Даже и этого я лишился», – погоревал я и пошел к матери. У нее уже закончились три месяца срока найма. Но когда она попросила плату, хозяин закричал на нее: «А, и тебе плату?» – да как стукнул ее, так и убил. «Что за горькая жизнь?» – сокрушался я и пришел к вашим чертогам, великий шах, вам жаловаться. Но меня не пустили в ворота.

Кончил бедняк говорить и опустил голову.

Еще больше удивился шах и посмотрел на своих мудрецов.

Самый мудрый из мудрецов поднялся, низко поклонился падишаху и сказал:

– Великий падишах, не верьте этому сыну собаки, а потребуйте баранов. Этот босяк врет. Скажет еще, что баранов украли.

Бедняк заговорил в третий раз:

– О, великий шах, дозвольте слово сказать. Когда меня не пустили во дворец, я решил сам пойти поскандалить и пришел к хозяину, который убил мою старуху-мать. «Отдай плату старухи, уплати за кровь убитой!» – закричал я. Схватил хозяина за шиворот, вытащил его на улицу. Собрался народ, решил спор в мою пользу. Дал хозяин мне одного осла. Я сел на осла и поехал домой. Еду-еду, вижу – по дороге идут сорок караванов. Старшина каравана мне крикнул: «Эй, ты, твой осел стер спину! Сойди да поправь потник!» Я сошел, вижу – у осла рана на спине: «Эй, а какое лекарство от этого?» – спросил я. Старшина каравана ответил: «Сожги вот этот орех, приложи пепел к ране – поправится». Сжег я орех, посыпал пеплом рану осла. Только хотел положить потник, смотрю – из раны растет зеленая орешина. В два счета разрослась, зацвела. Глядь, уже орехи поспели. «Как быть? – думаю. – Если я полезу на дерево и потрясу – покалечу спину осла. Лучше буду сбивать орехи камнями». Отвел осла в поле, где камней нет. Засучил я рукава и начал бросать их в орешину. Ни один камень не падает назад, ни один орех не падает на землю. Я все бросаю камни, бросаю без устали. Смотрю – и камней не осталось. «Делать нечего, теперь полезу сам!» – решил я. Влез на орешину, вижу – там целое бахчевое поле, и с краю участка журчит в арыке вода. «Вот где хорошо посеять арбузы», – подумал я и посадил арбузные семена. Ну и арбузы же выросли. Руками не обхватишь. Сел я на берегу арыка и только тронул кончиком ножа арбуз, как арбуз раскололся и нож упал внутрь арбуза. Я нагнулся, хотел его достать и сам упал туда же. Хожу ищу там нож. Встречаю человека, спрашиваю: «Уважаемый, вы не видели на дороге нож?» «Вы только ножик разыскиваете? – спрашивает старик. – Нас было сорок караванов, в каждом по сорок верблюдов. Мы все растерялись, я никого не могу найти». Я пришел, о падишах, в ваши чертоги рассказать об этом несчастье.

Кончил говорить бедняк и опустил скромно голову.

Падишах задумался. Один из мудрецов поднялся и низко поклонился.

– Великий шах, – заговорил он, – дайте из казны этому сыну собаки пару монет и выпроводите его отсюда.

А дочь падишаха стояла за дверью и все слышала. Выбежала сна к отцу и сказала:

– Он выполнил мои три условия. Ничего, что он бедняк, я за него пойду.

Тут бедняк поклонился падишаху.

– О, великий шах, в горах я немало лет пасу стадо своего хозяина. Мне должен хозяин уже двести барашков. Он не отдал мне этих барашков и прогнал. Взыщите с моего хозяина этих барашков, я дарю их на свадьбу.

Падишах устроил пир-веселье, выдал дочь за бедняка.

Мы там были, плов ели, усы, бороду салом измазали.

Перевод М. Шевердина.