Мы расстались с Ладой на постоялом дворе, где Али, принятый за шпиона, был арестован крестоносцами. Лада в сопровождении Раймонда сразу же последовала вслед за госпитальерами. После того, как Раймонд уверил ее в том, что сказал все, что можно в защиту Али, Лада отказалась от первоначального намерения, попробовать объясниться с иоаннитами. Она поняла, что если командор оставил без внимания заступничество франкского рыцаря, то ее слова вовсе не будут иметь никакого значения. Более того, крестоносцы схватят и ее, и лишат свободы действий. Лада решила не догонять отряд, поскольку у нее не было определенного плана действий, но ехать за ними, не показываясь на глаза, и не теряя их из виду. От этого недоразумения, определенную пользу получил только один человек – это был рыцарь, он теперь мог быть рядом с предметом поклонения. Если бы при этом присутствовал Егорка, он наверняка разразился бы подобающей случаю русской пословицей, к примеру – «нет худа без добра».

Рыцарь украдкой любовался своей спутницей, глядя, как сосредоточенно она морщит лоб, пытаясь найти выход из сложившейся ситуации.

– Ваше величество, – обратился он к ней, – простите меня за то, что я стал невольной причиной пленения вашего спутника. Это просто стечение обстоятельств.

– Странным образом сложились эти обстоятельства, – ответила Лада. – Вы уговорили нас поехать в гостиницу, где Али арестовали. Постойте, вы назвали меня – ваше величество?

– Ваш спутник сказал, что вы бывшая жена короля Азербайджана, – ответил Раймонд.

– Это правда, – сказала Лада, – только наоборот. Я настоящая жена, а он бывший. Поскольку он умер, а я жива. Только не надо обращаться ко мне – ваше величество. Это слишком долго. Я теряю терпение, пока до меня доходит суть вопроса.

– А как мне к вам обращаться? – почтительно спросил рыцарь.

– Меня зовут Лада.

– У вас, королева, очень красивое имя. Я все понял. Вы путешествуете инкогнито. Вы не хотите огласки. Но все же позвольте мне иногда, наедине, обращаться к вам как должно вашему званию. Это возвышает и меня. Я никогда и помыслить себе не мог, что предметом моей любви будет королева. Я буду счастлив, умереть за вас.

– Только не нужно спешки, – заметила Лада, – сначала помогите мне освободить Али, а там делайте что хотите. У вас есть какие-нибудь соображения на этот счет?

– Простите?

– Как вы собираетесь освобождать моего друга? Или об этом должна думать я, слабая женщина?

– Мы поедем в Иерусалим, – сказал рыцарь, – и бросимся в ноги к королю.

– Я никому в ноги бросаться не собираюсь, – возразила Лада, – тем более, что неизвестно, моет ли ваш король ноги. Я слышала, франкские монархи не очень чистоплотны, в отличие от мусульман.

– Я не вас имел в виду, – поправился рыцарь, – я один брошусь в ноги.

– Никто никуда бросаться не будет, – решительно заявила Лада, – я знаю, что надо делать. Надо ехать за ними. Подождать пока они заснут. Ночью убить часового и выкрасть Али.

Раймонд смущенно кашлянул.

– Что такое, – спросила Лада, – вам не нравится моя идея?

– Видите ли, сударыня. Я не одобряю действий госпитальеров и готов жизнь отдать ради вас. Но ваш замысел ставит меня в затруднительное положение. Я, повторяю, осуждаю поведения этих людей, но я сам крестоносец. Получается, что я предаю своих товарищей.

– А, сейчас, оказывая мне помощь, сопровождая меня, разве вы не выступаете против своих товарищей, – спросила безжалостная Лада.

– Но, ваше величество, согласитесь, что пассивная помощь и участие в убийстве – это разные вещи.

– В таком случае, прощайте, – воскликнула Лада, – мне не нужен сомневающийся рыцарь. Или все, или ничего. Я запрещаю вам следовать за мной.

Не успел рыцарь осознать ее слова, как вспыльчивая вдова азербайджанского монарха, стегнула коня и помчалась прочь,

Рыцарь припустил, было за ней, но сразу же понял, что его пожилая кобыла такого темпа не вынесет.

Рыцарь натянул поводья, наблюдая, как удаляется предмет его любви. Размолвка произошла в месте, где дорога спускалась с холма. Далеко в степи клубились столбы пыли, поднимаемые отрядом госпитальеров, увозивших Али. Раймонд не любил ситуаций, когда ему приходилось делать выбор и принимать решение. Так, во Франции, майорат не оставлял ему выбора, когда умер его отец, и все имущество, включая замок и окрестные земли отошли к его старшему брату. Он с легкостью последовал за графиней, чей муж был участником крестового похода. Когда граф пал в бою, его супруга, хлебнувшая тягот военного похода, представлявшегося ей поначалу увеселительной поездкой: иначе, зачем было брать с собой пажей, музыкантов, трубадуров, тут же вернулась обратно, даже не вспомнив о своем пылком поклоннике, не предложив ему места на корабле, Раймонд был вынужден остаться в Палестине. Рыцарь надеялся, что Лада, одумается. И вернется. И тогда он со спокойных душей приложит все силы для освобождения Али, с которым ее связывали какие-то неведомые ему крепкие узы. Но королева взяла правее и скакала в сторону небольшого селения, видневшегося вдали.

Во время этой быстрой скачки Ладой владели два сильных чувства – беспокойство за Али и презрение к Раймонду. Она громко выкрикивала ругательства, крепости которых позавидовал бы любой мужчина. Но к счастью никто этого не слышал. Кстати говоря, если бы Раймонд услышал часть слов, адресованных ему, то проблема выбора не стояла бы перед ним так сильно. В скором времени Лада ехала по узким улицам, меж глинобитных стен селения, встречая удивленные и настороженные взгляды. Она достигла главной площади, где вокруг нее тут же собралась стайка чумазых ребятишек, глядевших на нее как на иноземное существо. Она обращалась к ним на всех известных ей языках. Но все вопросы остались без ответа. Ребятня галдела, пожирая глазами светловолосую незнакомку. Наконец появился мужчина, который, подобрав хворостинку, отогнал детей, и, поклонившись, приветствовал ее на арабском языке. Арабского она не знала. Лада заговорила по-азербайджански. К счастью мужчина говорил по-тюркски.

– Что привело тебя сюда, госпожа, – спросил он, – в наше забытое Богом селение? Верно, вы сбились с пути?

– Ты попал в самую точку, – ответила Лада, – правда, это случилось не сейчас, а несколько лет назад. Мое появление здесь – это следствие далекого события.

Этот странный ответ с философским подтекстом, казалось, изумил мужчину не меньше чем сама русоволосая красавица, неизвестно откуда взявшаяся в Сирийской пустыне. А в том, что она красавица, у сирийца не было ни малейших сомнений. Хотя лицо Лады было закрыто на манер знатных мусульманок. Платок из тончайшей дабикийской ткани являл взору собеседника лишь глаза. Но и этого было достаточно.

– Я не сбилась с пути, я приехала сюда нарочно, – продолжала Лада, – скажи мне, уважаемый, какую веру исповедуют жители этого поселения?

Каждый новый вопрос удивлял человека все больше.

– Мы арабы, – ответил он, – муслимы мы, а что такое, в чем дело?

– Ничего, просто, если бы вы были христианами, я бы уехала сразу.

– Гм, – произнес житель поселка.

Незнакомка интересовала его все больше и больше.

– Скажи уважаемый…

– Меня зовут Селим, – вставил человек.

– Скажи уважаемый Селим, как мне найти самого влиятельного человека в этом поселке?

– Он перед вами, госпожа, – с достоинством ответил Селим, – я староста этого городка.

– В таком случае, у меня к тебе серьезное дело.

– Пройдемте ко мне в дом, – сказал Селим, – не будем же мы говорить о делах посреди улицы.

– Мое дело не терпит промедления, – ответила Лада, – моего брата схватили крестоносцы. Найдется ли в твоем подчинении десяток храбрых мужчин, чтобы освободить его.

Узнав о сути дела, староста поскучнел, и, теряя интерес к незнакомке, ответил:

– У нас здесь живут ремесленники да торговцы. А из них неважные воины. К тому же у нас с крестоносцами перемирие.

– Ты говоришь перемирие. Почему же тогда они хватают ни в чем не повинных людей?

– Они поступили незаконно. Я думаю, что надо подать жалобу правителю.

– Я готова заплатить людям, которые освободят моего брата, – сказала Лада.

Староста встрепенулся

– Сколько госпожа не пожалеет на это опасное и благородное дело?

– Пятьдесят золотых.

– Пятьдесят золотых? – воскликнул пораженный староста, теряя самообладание, – за эти деньги я готов в одиночку сразиться с крестоносцами. Укажи мне их след.

– Твой благородный порыв похвален, – усмехнулась Лада, – но в одиночку ты с ними не справишься. Ты же сам сказал, что ты мирный житель. Мне нужны головорезы.

Староста не стал спорить.

– Ты права, прекрасная госпожа. Мне их не одолеть. Хотя деньги мне нужны.

Селим, призадумался, но скоро сказал.

– Я знаю, как помочь тебе, благородная госпожа, есть в наших краях ватага лихих людей. Для наших мест пятьдесят динаров – большие деньги. Но, конечно, не для них. Меньше, чем за сто золотых они не возьмутся. И мои десять процентов за посредничество.

– Отведи меня к ним, – нетерпеливо сказала Лада.

– Подождите меня здесь. Только никуда не уходите. Я оседлаю своего осла, и тронемся в путь, – заторопился Селим.

– Я жду, – бросила Лада.

Староста убежал, а гурьба ребятишек, выжидавшая поодаль, с прежним любопытством подтянулась ближе. Один из них, красивый мальчик лет десяти, неожиданно подошел, взялся за стремя и сказал:

– Тетя, я слышал ваш разговор. Не очень доверяйте тем людям, к которым вас отведет Селим.

Лада наклонилась к мальчику и, глядя ему в глаза, ответила:

– Тетя, это обидно. Не называй меня так.

– Но вы же не дядя, – с неумолимой детской логикой ответил мальчик.

– Ну, раз так, то ладно, – смирилась Лада, – видишь ли, мальчик. У меня нет другого выхода.

При этом она вложила монетку в руку неожиданного союзника. Разглядев серебряный дирхем, мальчик сказал «спасибо, пойду, отнесу маме» и тотчас убежал.

– Когда же у меня будет такой сын, – вздохнув, сказала Лада.

Солнце уже прошло половину небосклона. Тени, отбрасываемые домами и заборами, удлинились. На площадь к роднику потянулись женщины, с кувшинами на плечах. При виде их Лада вдруг почувствовала сильную жажду. Она спешилась и подошла к источнику. Женщины, все сплошь в хиджабах, расступились.

– Салам Алейкум, – произнесла Лада.

Ей никто не ответил. Лада напилась из ладоней и вернулась к своему коню, который тоже рвался к источнику, но Лада не позволила ему пить перед дорогой. Наконец, на площади появился Селим, оседлавший осла. Он понукал медлительное животное босыми пятками. Животное вдруг развило неожиданную прыть, и Селим умчался, едва успев крикнуть «следуйте за мной». Лада поскакала за ним, боясь заплутать в путанице и тесноте улиц. Однако на окраине поселка обнаружила их. Осел стоял под деревом и хрумкал зелеными листьями. Селим же, ругаясь, пытался сдвинуть его с места.

– Ничего, госпожа, – сказал он виновато, – сейчас дурь с него сойдет, и мы поедем.

К вечеру они добрались до продолговатого двухэтажного дома, стоящего недалеко от дороги.

– Что это? – спросила тревожно Лада.

Чем темнее становился воздух, тем чаще она вспоминала предостережение давешнего мальчика.

– Это караван-сарай, госпожа, – ответил Селим.

– Почему же здесь так тихо и безлюдно. Не видно постояльцев.

– У заведения дурная слава, – пояснил Селим.

– Отчего же. Здесь кого-то убили? Ограбили? Если так, почему ты привел меня сюда?

– Никого не убили и не ограбили. Просто владелец караван-сарая проиграл его в кости главарю разбойников. Хозяин новый решил заняться честным делом. Но репутация, увы, не та, поэтому купцы объезжают эту гостиницу стороной, опасаются. Вы не беспокойтесь. Он меня знает.

Им навстречу выбежал слуга. Взял коня за поводья, приветствуя гостей, и повел во двор. Во дворе под навесом сидели мужчины, числом около десятка и играли в кости. При виде посетителей бросили свое занятие и принялись без стеснения разглядывать их. У Лады появилось нехорошее предчувствие «Что я делаю, – подумала она, – зачем я сюда приехала?»

– Кто эти люди? – спросила она Селима.

– Я их не знаю, ханум. Но хозяина среди них нет. Сейчас я спрошу.

Селим, подойдя к навесу, коротко переговорил с ними. Вернувшись, сообщил:

– Сейчас его позовут. Он на заднем дворе, барана режет.

Вскоре появился хозяин гостиницы. Лада ожидала богатыря, а это оказался невысокий человек с тихим голосом. Но по тому, как все поднялись, уступая свое место, Лада поняла, что этого человека, если и не боятся, то уважают изрядно. На его одежде были следы свежей крови. Лада понимала, что это была баранья кровь, но все равно ей было не по себе. После того как Селим, почтительно приветствовав его, сообщил, что у благородной госпожи есть к нему важное дело. Карим, так звали владельца, мановением руки отпустил свое окружение. Селим говорил на тюркском, оказалось, что хозяин знает этот язык. Вообще, тюркский язык знали все, включая крестоносцев. Хозяин предложил Ладе сойти с коня и сесть на подушки напротив него.

Больше всего Ладе хотелось развернуть коня и умчаться вдаль, но отступать было некуда. Она спешилась и села на указанное место.

– А я решил, было, что вы хотите остановиться в моем караван-сарае. Целую неделю ни одного посетителя, – посетовал Карим. – А я так рассчитывал на перемирие, – Карим вздохнул, – одни убытки. Зачем только я купил это заведение.

– Я слышала, что вы выиграли его в кости.

Карим посмотрел на женщину, а затем перевел взгляд на Селима.

– К слову пришлось, – смущенно заметил тот.

– Благородная ханум-эфенди, если вам не нужна комната, то, что же вам нужно, что привело вас ко мне?

Карим улыбаясь, смотрел на гостью. От этой улыбки у Лады по спине полз холодок. Но она взяла себя в руки. Она ответила.

– Моего брата схватили крестоносцы, мне сказали, что только вы можете помочь мне.

– Боюсь, ханум-эфенди, вас ввели в заблуждение. Я не эмир, не судья, зачем вы с эти пришли ко мне. Я мирный человек, владелец гостиницы. Верно, Селим? – Карим вновь посмотрел на старосту и покачал головой.

– Госпожа щедро заплатит за это, – поспешил, сказать Селим.

– А почему ты так суетишься. Она тебе кто?

– Она гость нашего селения. Ты же знаешь, гость для нас арабов – святое, кодекс чести. Она пожаловалась мне, и я привел ее к тебе. Потому что ты главный в нашей местности.

– Отрадно это слышать, – заметил Карим, – но, к сожалению, я не могу помочь твоей гостье. Раньше за мной водились кое-какие дела. Кровь бурлила, молод был, а теперь я остепенился. Я в ладах с законом.

– Жаль, – сказала Лада, – а Селим всю дорогу, расписывал ваши достоинства, говорил о вашей доблести. Жаль, – повторила она, – столько времени потеряла.

– Кого еще можно нанять? – обратилась она к старосте.

– Так сразу и не сообразишь, – замялся Селим. – Я был уверен, простите.

Лада поднялась.

– Праздный вопрос, – сказал владелец караван-сарая, – сколько вы собирались заплатить за эту опасную…

– Сто золотых динаров, – ответила Лада, не дожидаясь конца фразы.

– Как далеко они уехали? – спросил Керим.

– В полдень я еще видела пыль, которую они поднимали.

– По какой дороге?

– На Иерусалим. Здесь одна дорога?

– Думаю, что ночью они ехать не будут, – задумчиво сказал владелец гостиницы. – Значит, если мы сейчас выступим, то к утру как раз их настигнем.

Карим поднялся, подозвал слугу и отдал ему распоряжения.

Мальчик побежал выполнять приказ.

– Я бы хотел получить деньги вперед, – заявил Карим.

– Половину вперед, а половину после завершения дела, – ответила Лада.

– Принимается, – согласился Карим.

Лада отцепила от пояса кошелек и положила в ладонь разбойника.

– Здесь только сорок пять, – пересчитав, заметил Карим.

– Объясни, – Лада оглянулась на старосту

– Мое посредничество, – смущенно кашлянул Селим.

– Как? – удивился Карим. – Ты же говорил о святом долге гостеприимства, о кодексе чести арабов.

– Говорил и не отказываюсь от своих слов, но семью тоже надо кормить, – простодушно ответил староста.

– Вот к чему я не могу привыкнуть, живя в сельской местности, – пожаловался Ладе Карим, – к их провинциальной непосредственности. Украдет у тебя что-нибудь, а потом говорит, я это взял, потому что в этом нуждался. Они считают, что это в порядке вещей.

Лада встала.

– Мы теряем время, – нетерпеливо сказала она.

– Денежный вопрос – это важный вопрос, – сказал Карим, – проценты заплачу я. Добавьте недостающую сумму. Это мои с ним расчеты.

Лада посмотрела на Селима. Тот развел руками. Она добавила еще пять золотых.

– Так-то лучше, – заметил Карим. – Мои люди будут кровь проливать за гораздо меньшую сумму. С него хватит и пяти процентов. Ты согласен?

– Вообще-то я рассчитывал на десять, – обиженно сказал староста.

– Я могу отказаться от этого дела, и ты вообще останешься ни с чем.

– Я согласен, – быстро сказал староста.

Появились люди Карима, они были увешаны оружием и смотрели на Ладу уже другими глазами. К любопытству примешивалось невольное уважение.

– Сколько человек было в отряде крестоносцев, – спросил Карим, – вы не запомнили?

– Отчего же, я их пересчитала. 20 человек.

– Приятно иметь с вами дело, – заметил Карим и скомандовал, – эй, вы двое, останьтесь. Десяти человек будет достаточно.

Двое беспрекословно отошли в сторону.

– Я бы и пятерых мог бы взять, – доверительно сказал Ладе Карим, – потому что один мой башибузук стоит двух крестоносцев. Кто они такие – эти крестоносцы!? Обыкновенные франкские крестьяне, а мои люди – отчаянные сорвиголовы, настоящие головорезы. Никто из них мотыги в руках не держал. Они всю жизнь разбоем занимались, пока я не дал им работу в своей гостинице.

Не говоря ни слова, Лада взлетела в седло и, хлестнув свою лошадь, направила ее в открытые ворота.

– Клянусь Аллахом, эта женщина мне нравится все больше и больше, – сказал своим людям Карим. – За мной ребята.

– А мои деньги? – возопил в отчаянии, Селим.

Карим бросил через плечо один золотой динар.

– Остальные получишь, если я вернусь живым.

– Ну, при чем здесь это, – жалобно сказал староста, разгоняя перед собой ладонью пыль, поднятую копытами лошадей, – я же свою работу сделал.

Они скакали всю ночь и на рассвете нагнали отряд. Местность была холмистая, поднявшись на вершину одного из них, они увидели угасающий дым костра, спящих крестоносцев, палатку командора.

– Чего ты медлишь? – спросила Лада. – Перережем их сонных и освободим моего брата.

– Простите ханум-эфенди, – неожиданно сказал главарь разбойников, – я не могу напасть на спящих.

– Почему, вот еще новости, – удивилась Лада.

– У меня, видите ли, свои принципы, – пояснил Карим, – я не нападаю на спящих. Спящего человека даже змея не жалит. Что я за собака, чтобы нападать на спящих. Не беспокойтесь, считайте, что ваш брат уже свободен.

– Я буду так считать, когда вы освободите его, – сказал Лада. – Можно ведь не убивать их, а только обезоружить.

– Это вряд ли, они не сдадутся. Потерпите, сейчас солнце встанет, и мы нападем. А пока у нас есть время, чтобы рассчитаться.

– Сначала освободите моего брата.

– Если мы погибнем, деньги нам уже не понадобятся, – резонно сказал Карим.

Лада, найдя его слова справедливыми, более ни слова не говоря отсчитала пятьдесят золотых. Карим спрятал деньги и посмотрел на Ладу. Выражение его лица Ладе не понравилось.

– Что такое? – холодно спросила Лада.

– Добавить бы надо, – сказал Карим.

– Сколько? – холодно спросила Лада.

– Еще двадцать динаров.

– Я думала, что вы разбойник, а вы просто лавочник.

– Не оскорбляйте меня, ханум-эфенди, сейчас не лучшее время для этого.

– Они уже проснулись, встают, – воскликнула Лада, – нельзя медлить.

– Пока вы не заплатите, я с места не тронусь, – заявил Карим.

Неожиданно Лада выхватила саблю, из ножен разбойника и помчалась вниз к лагерю крестоносцев.

– Что за женщина! – восхищенно воскликнул Карим.

Пришпорив коня, он помчался за ней, отобрал саблю. И с диким гиканьем во главе отряда атаковал госпитальеров.

Принципы Карима не позволили ему напасть на спящих, но у франков все равно не было времени изготовиться к бою. Карим опрокинул их с ходу. Началась сеча. С обеих сторон были раненые и убитые. Но разбойники неудержимо брали верх. Лада, наблюдавшая бой со стороны, искала глазами Али, как вдруг произошло невероятное. Вдруг послышались звуки трубы, откуда-то появились всадники с черными крестами на белых мантиях. Их было много, три, четыре десятка. Они окружили сражающихся. Через короткое время бой был закончен. Лада видела, как Карим прорвал оцепление с двумя разбойниками и спасался бегством. Он исчез среди холмов, преследуемый десятком крестоносцев. А ее окружили несколько человек. Лада произнесла несколько слов из русского фольклора, которые автор не решается привести на страницах этой книги.

– Простите мадам, – спросил крестоносец, – что вы сказали?

– Ничего, это я не вам.

Али, наблюдавший бой, тоже произнес несколько слов из русского фольклора, которым его научил Егорка, практически те же самые.

Он обо всем догадался, когда узнал во всаднице Ладу.

Лада не сделала попытки спастись бегством, сидела на коне, кусая губы от ярости. К ней подъехали, взяли коня под уздцы и проводили к командору. Увидев Али, Лада помахала ему рукой. Приступ ярости прошел, и ее жизнелюбивая натура взяла вверх над неудачей. Али не мог ответить ей тем же, поскольку руки у него были связаны. Но, в отличие, от Лады он испытывал чувство досады. Командор сказал:

– Кажется, мадам я уже имел честь лицезреть вас или я ошибаюсь.

– Разве можно меня забыть? – без ложной скромности ответила Лада.

– И было это на постоялом дворе, где мы арестовали сирийского шпиона. Я надеюсь, что вы сможете меня убедить в том, что вы оказались здесь случайно и не имеете отношения к этому нападению.

– Это не так, – ответила Лада.

– Значит, это были ваши люди?

– Нет.

– Нет?

– Нет, я их просто наняла. Чтобы освободить этого человека.

– Жаль, – сказал командор. – Мне очень жаль. Такая красивая дама. Вы сейчас приговорили себя к смерти.

– Вы меня прямо сейчас казните? – деловито спросила Лада.

– Нет, я доставлю вас в Иерусалим, к своему королю.

– Это правильно, судьбу королевы должен решать король.

– Вы королева?

– Я жена покойного короля Азербайджана.

– Что же, мы окажем вам почести, возможные для плененного монарха. Однако, странно, что вы путешествуете без двора.

– Мне пришлось покинуть свою страну, спасаясь от монголов. И этот человек помог мне. Вы позволите поговорить с ним?

– Сколько угодно. До Иерусалима путь неблизкий. У вас будет время наговориться. В пределах лагеря я дам вам свободу передвижения.

– Благодарю вас, – сказала Лада, и направила коня в сторону Али.

Командор, провожая ее взглядом, спросил у своего окружения:

– Где рыцарь Раймонд? Он, кажется, пристал к нам вчера.

– Он ранен в схватке, сударь, – ответил один из госпитальеров – ему делают перевязку.

– Тем не менее, когда ему окажут медицинскую помощь, арестуйте его и приведите ко мне на допрос. Я должен в этом разобраться.

– Салам алейкум, – сказала Лада, подъехав к Али, – как ты себя чувствуешь? С тобой нормально обращались?

– Алейкум ас-салам, – ответил Али, – со мной все в порядке, спасибо. Я рад тебя видеть.

– Правда? – просияла Лада. – Как хорошо. Почему-то я думала, что ты будешь недоволен.

– Одно другого не исключает, – с улыбкой ответил Али.

– Так ты недоволен? Почему? Я сделала все, что было в моих силах. Если бы не эта неожиданная подмога, мои люди освободили бы тебя.

– Меня бы и так освободили.

– Кто? – ревниво спросила Лада.

– Твой рыцарь.

– Мой рыцарь? Он здесь?

– Да, он сказал, что освободит меня, как только представится возможность. Меня сторожат по ночам. Завтра он должен был заступить в караул. Ты несколько поторопилась.

– Вот так всегда! – расстроилась Лада. – Ну почему у меня всегда так?!

Лада погладила Али по руке.

– У тебя связаны руки. Тебе не больно. Я скажу им, чтобы тебя развязали.

– Не надо, физическая боль отвлекает меня от действительности.

– А вот это мне совсем не нравится, – заметила Лада, – но ничего, рано или поздно я верну тебе интерес к жизни. А где мой рыцарь? Я с ним вчера сурово обошлась. Он не так уж плох, как оказалось. Но тугодум. Медленно соображает. Если бы он мне вчера предложил этот план действий, не понадобилось бы привлекать разбойников. И ты был бы на свободе. Сто динаров коту под хвост.

Справедливости ради следует сказать, что Раймонд не сразу решился освободить Али. Когда Лада уехала от него, он намеревался догнать госпитальеров и уверить командора в невиновности Али. Но затем счел за лучшее не рисковать, а просто освободить его. За нерадивую службу Раймонд получил бы взыскание, возможно, суровое. Но это было лучше прямого предательства. Осуществить свои намеренья он не успел. На лагерь было совершено нападение. В бою Раймонд к счастью, уцелел, получив ранение и теперь с перевязанным плечом, бледный от потери крови, стоял перед командором.