9

Со следующим закатом мы отправились в путь. Перво-наперво, было решено добраться до Гамбурга, а там уже окончательно определиться, в каком уголке старушки Европы нам было бы милее провести следующие несколько лет или веков. Поскольку наш отъезд являлся скорее побегом, эта часть пути стала самой сложной и полной настоящих лишений и тягот, которых высшее бессмертное существо, казалось бы, не должно знать вовсе. Чтобы не привлекать лишнего внимания, мы избегали единственной широкой дороги в этих местах, и плутали по еле заметным зимней ночью лесным тропам. Дополнительной проблемой было то, что нам нужно было сооружать места для ночлега буквально из подручного материала и в гарантированном удалении от людских глаз. Конечно, зимой не так много людей бродило по лесу, но нам хватило бы и одного излишне любопытного крестьянина, чтобы сгореть в мучениях у него на глазах, когда он наткнется на наше «гнездо» и вытащит нас к солнцу, приняв за окоченелые трупы состоятельных господ, у которых может заваляться что-нибудь ценное.

Одежда наша, совершенно не предназначенная для подобных походов, истрепалась и походила на истлевшие лохмотья какого-нибудь нищего. Нам бы больше пригодилось простое и надежное солдатское платье, но взять его было совершенно негде. Радовало только то, что холод мы практически не чувствовали, по крайней мере, я. Однако, спустя неделю блужданий, начал напоминать о себе наш старый добрый друг голод. Как на зло, одиноких ферм не попадалось, а совершать набег даже на самую маленькую деревню было крайне рискованно. Пропажа одного-двух человек сразу же обнаружится и разъяренная толпа крестьян не успокоится, пока не прочешет всю округу, соответственно, очень велик шанс попасться им в руки днем, будучи полностью беспомощными. А устраивать бойню и вырезать всех жителей, было бы просто глупо, бессмысленно и не менее рискованно, потому что мы хоть и обладали силой, во много раз превышающей человеческую, все же не были совершенно неуязвимы, особенно в век довольно развитого, пусть и еще очень далекого от совершенства, огнестрельного оружия.

Спустя еще пару дней голодного существования, мы уже были готовы на самые отчаянные поступки, лишь бы была даже самая малая возможность насытиться. На третий день удача улыбнулась нам – на забытой самими Богом лесной дороге мы натолкнулись на двух знатных барышень, мать с дочерью, ехавших в сопровождении троих слуг по каким-то своим делам. Их экипаж занесло в кювет, и, пока слуги приводили все в порядок, дамы были вынуждены стоять на холоде, кутаясь в дорожные плащи и нервно переминаясь с ноги на ногу. В этот момент из темноты появились мы – в изодранных одеждах, изрядно уже чумазые и с горящими глазами, взгляд которых не предвещал ничего хорошего. «Далеко ли до Гамбурга, сударыни?» – учтиво поклонившись, спросил Вильгельм, не скрывая кривой плотоядной ухмылки. «Пару дней в ту сторону, если господа изволят пешком» – старясь сохранять невозмутимость, ответила старшая из дам, указав направление. Слуги оставили свою работу и неспешно стали приближаться к нам, чтобы, в случае нападения, защитить своих хозяек.

«Благодарю, мадам!» – промолвил я и в тот же миг мы с Вильгельмом набросились на слуг. Ночную тишь разорвали истошные крики наших жертв, наш рык и визг женщин, понимавших, что следующими будут уже они. Третий слуга успел достать пистолет и выстрелил в меня почти в упор. Пуля вошла в грудь с правой стороны, раздробила кости, прошла через легкое и застряла где-то возле позвоночника. Боль была адская, я взревел, наверное, как раненый медведь, но даже не пошатнулся. Ошарашенный слуга отбросил бесполезное оружие и бросился бежать, что было мочи. Далеко убежать ему не удалось – Вильгельм настиг его, повалил лицом вниз и принялся за свое мрачное дело. Я же осмотрелся по сторонам, выискивая наших любезных проводниц. Барышня в возрасте опустилась на колени и сбивчиво молилась, а молодой особы не было видно. Зато, была видна цепочка следов, уходившая в лес. Оттуда же, раздавались слабые стоны, что немного удивило меня – Вильгельм доедал последнего слугу, а кроме нас никого в округе не было. Проследовав по следам и отойдя буквально пару шагов от дороги, я нашел источник этих стонов. Молодая барышня, в отчаянной попытке спастись, споткнулась и налетела на торчащую ветку, которая любезно пронзила ее живот насквозь. Я обнял несчастную за плечи. «Бедное дитя. Какая нелепая смерть» – тяжело вздохнув, я перегрыз девушке горло.

Вернувшись, я увидел, что оставшаяся дама по-прежнему стоит на коленях, а перед ней совсем вплотную стоит Вильгельм и нежно гладит ее по волосам, блаженно жмурясь и улыбаясь окровавленными губами. Подойдя еще ближе, я понял, что происходит. Спустя несколько минут, мой друг отстранился от дамы. «Прости, Гёте, но это все было так… восхитительно. Я просто не мог сдержаться, – жестом он пригласил меня подойти. – Возможно, милейшая и тебе не откажет в этой скромной любезности?!». Что ж, признаюсь, я более чем понимал своего товарища. Кровь, смерть, страх, женская беспомощность и покорность – это была гремучая смесь, которая будит первобытные инстинкты, даже в таких существах как мы. Я не без удовольствия последовал примеру Вильгельма. После всего, мы помогли нашей благодетельнице подняться на ноги. «Сударыня, вы просто наше спасение. Мы пропали бы, если бы не вы» – сказал Вильгельм.

«Н-не стоит б-благодарности» – еле шевеля губами, ответила дама.

«Еще как стоит!» – Вильгельм поцеловал ее в щеку, я – в другую.

Спустя еще секунду мы с двух сторон впились ей в шею.

10

Покопавшись в вещах наших жертв, мы обнаружили сменную одежду слуг и нашей радости не было предела, когда оказалось, что размеры почти совпадают. Конечно, вблизи было заметно, что один камзол чуть больше, другой чуть короче, но мы не на званный ужин собрались, чтобы одеваться с иголочки. Взяв еще кое-что из полезной в дороге мелочевки, мы поспешили покинуть место нашего славного пиршества. Возможно, вы удивитесь, моя милая, но мы не взяли ни одной монеты и даже не подумали искать украшения дам. Я знаю не один пример, когда представитель нашей породы занимался грабежом и, зачастую, делал целое состояние на этом, но мы с Вильгельмом были слишком увлечены друг другом и той абсолютной, смертельно опасной свободой, которая внезапно свалилась на нас довольно тяжким бременем. Конечно, для моего друга наш поход в Гуамбург был, хоть и опасным, но приключением, почти игрой, для меня же подобное было в новинку и вызывало гораздо больше опасений и волнения.

Наконец мы прибыли в Гамбург. Это поистине удивительный город, душа моя. Практически не изменив своих границ со времен Средневековья, Гамбург уже два века являлся очень важным, едва ли не для всей Европы, морским портом. Еще через сто лет его назовут «Морскими воротами Германии», а он останется таким же практически средневековым городом-крепостью, живущим по своим законам. Позже, гуляя по его улицам и бесконечным мостам, я понял, что именно эта страсть к независимости, к отстаиванию права жить так, как хочется тебе самому, и, при этом, не кутаться в обноски парии, а быть на вершине, крайне привлекает меня в этом городе, в каком-то смысле, роднит с ним. При иных обстоятельствах, я бы ни за что не покинул Гамбург до конца жизни, но тогда мы позволили себе лишь короткую передышку – слишком велико было мое желание отдаться свободному полету и оставить все немецкое где-то там, за горизонтом. В глубине души я понимал, что вряд ли на свете, по крайней мере, в старой доброй Европе, есть место, где я смог бы в полной мере вкусить прелесть своей новой жизни, но я просто обязан был попробовать отыскать такой уголок.

Как я уже сказал, в Гамбурге мы пробыли совсем недолго, но и не сказать, чтобы совсем мимоходом. Первое, что сделал Вильгельм, когда мы попали внутрь городских стен, – раздобыл газету с объявлениями и начал вдумчиво ее листать. Среди сотен разных призывов, было одно невзрачное, написанное в высокопарно-меланхолическом стиле, больше всего походившее на рекламу плохого борделя. Что-то вроде «Скитающимся в ночи всегда рады в моем доме». Вот уж действительно – темнее всего под фонарем. Очевидно, Вильгельм знал, что делает и, спустя некоторое время, мы уже стучали в дверь приюта ночных скитальцев. Нам открыл худощавый мужчина, внешне средних лет, с медно-рыжими чуть вьющимися волосами и ухоженной, но какой-то помятой, бородой-эспаньолкой, одетый в роскошный халат, навевавший мысли о загадочной Персии. Его безупречная, болезненная утонченность сразу выдавала в нем нашего сородича – смертным не дано познать тяжесть тысячелетней тоски, не дано отшлифовать ее до совершенства, их век слишком короток для этого. Но, будь я и с завязанными глазами в тот момент, я без труда понял бы, кто стоит передо мной. Это пленительное чувство, будто стоишь у края свежей могилы, до сих пор приходит ко мне, когда кто-либо из наших проклятых сородичей впервые появляется рядом.

Хозяина нашего нового пристанища звали Дитер и он жил в Гамбурге уже около трехсот лет. Дом его находился несколько в стороне от прочих жилых построек и не особо бросался в глаза. Пожалуй, нужно было очень сильно захотеть найти его, несмотря на нахождение практически в центре города. Немногочисленные соседи распускали разные слухи, но, в основном, считали, что хозяин дома живет не в Гамбурге и просто очень редко наведывается сюда, если вообще наведывается. Интерьер же дома поражал – мебели было не очень много, элементов декора еще меньше, но каждая, даже самая незначительная, вещица была настоящим шедевром. Не сильно ошибусь, если скажу, что продав гарнитур из гостиной, состоявший из трех кресел и небольшого дивана, можно было бы купить пару таких городков, как тот, из которого я сбежал почти две недели назад, вместе с жителями. Но главной ценностью особняка были слуги!

О, видели бы вы этих людей, моя дорогая! Начну с того, что это были действительно люди. Самые обычные смертные. Это была целая династия, верой и правдой служившая Дитеру аккурат с 1510 года. С одной стороны, в этом, конечно, нет ничего удивительного, тем более, что платили слугам более чем прилично. Но с другой – будучи вовлеченными в кровавый промысел своего господина, они, равно как никто из их предков, даже не думали прекратить его злодеяния, благо, возможностей для этого было множество. Такая безграничная преданность и, не менее, безграничное взаимное доверие, просто не могли не вызвать глубочайшего восхищения. Отдельно отмечу, что все слуги в доме Дитера были прекрасно образованы и выполняли все поручения хозяина с идеальной точностью, при этом, ни у одного из них я не заметил каких-либо признаков страха или гипнотического воздействия.

К следующему вечеру нам принесли новую одежду, по два костюма каждому – для прогулок по городу и для путешествий, однако, мы решили посвятить эту ночь отдыху и размышлениям. Дитер был очень рад нашему решению и с удовольствием составил нам компанию в светской беседе, не забыв расспросить и про наши злоключения. Он оказался не менее интересным собеседником, чем Вильгельм и также разделял нашу увлеченность искусством, при этом являясь практически экспертом в разного рода торговых делах. Когда же мы пресытились общением, хозяин дома предложил нам не отказать ему в любезности и отведать изысканного угощения, которое он держит для особых случаев. Естественно, мы согласились и через несколько минут в центре комнаты стоял редкой красоты кальян из синего стекла и золота с тремя мундштуками. До этого мне не приходилось видеть кальян – их только-только начали завозить в Европу, но, будучи знаком с трубкой, я решил, что проблем у меня не возникнет.

Я взял полагающийся мне мундштук и затянулся. В тот же миг, меня будто унесло к небесам на невообразимой скорости, потом, так же молниеносно, низвергло вниз и разбило о землю вдребезги. Я, как старое зеркало, разлетелся тысячей осколков по всему свету, но не было никакого света. Была только знакомая мне пустая тьма безмятежности и каждый осколок парил в ней бесконечно долго. На самом же деле, вечность уместилась в те несколько секунд, что дым был в моих легких. Дитер заметил мое удивление от испытанных ощущений и усмехнулся: «Это называется гашиш, мой друг. Удовольствие, доступное не только бессмертным! Но для нас оно имеет особый вкус!». «О, да! Это было божественно!» – я откинулся на спинку кресла, все еще находясь под впечатлением. Еще через какое-то время в комнату вошли две девочки и мальчик. Всем лет по четырнадцать-пятнадцать на вид, внешне же они напоминали персов. Мальчик подошел к Дитеру, девочки – ко мне и Вильгельму. Дитер кивнул, и наши гости сели на пол и смиренно протянули нам свои запястья. «Прошу, не стесняйтесь моего угощения, – молвил наш ценитель восточных чудес. – Они по-особенному вкусны, не так, как наши. Прошу только об одном: постарайтесь не выпить их полностью». Снова затянувшись, я наклонился к услужливо подставленному запястью и мир снова разлетелся на тысячи осколков.

11

В Гамбурге мы пробыли около двух недель. За это время мы отдохнули и тщательно подготовились к дальнейшему путешествию, успев заодно посмотреть достопримечательности города, какие только были доступны в вечернее и ночное время. Оказалось, что гости у Дитера бывают весьма редко, поэтому в его доме мы ни в чем не знали отказа и получили полную его помощь и поддержку в реализации наших планов. Был подготовлен специальный экипаж с двумя надежными людьми, который доставит нас сначала в Прагу, затем в Вену и, наконец, в Венецию. Со скрупулезностью опытного купца, Дитер составил наиболее удобный для наших условий маршрут, просчитав каждую мелочь, каждую минуту нашего путешествия. В некоторые моменты он погружался в работу настолько, что казалось, будто в его мире не существует ничего, кроме этих вычислений. Видимо, действительно, каждый из нашего рода одержим какой-либо страстной привычкой, способной практически полностью оторвать его от реальности.

Продолжение нашего путешествия по Европе было гораздо более длинным, но несравненно более комфортным, чем путь до Гамбурга. Наши извозчики строго следовали инструкциям, составленным Дитером, в результате чего наш путь, хоть и был крайне петляющим, являлся одним из самых безопасных, какие только можно придумать. Дни мы проводили в пути, а к закату приезжали к какому-нибудь придорожному постоялому двору, деревеньке либо небольшому городу. Соответственно, проблем с пропитанием и ночлегом не было ни у нас, ни у слуг. Слуги стали еще одним подарком судьба – два крепких малых, довольно мрачных и неразговорчивых, но четко выполняющие свою работу и не задающие лишних вопросов. Конечно, мы сильно рисковали, полностью доверяя свою жизнь смертным, но с этим риском был связан любой способ передвижения по континенту, да и у Дитера не было особых причин нас обманывать и предавать, опять же, он вполне мог это сделать, пока мы гостили у него дома.

Дитер также сообщил нам адреса нескольких наших сородичей в Праге и Вене. У кого-то из них мы могли найти пристанище, чтобы отдохнуть от дороги и иметь возможность познакомиться с местными достопримечательностями. Вильгельм уже успел не раз посетить все крупные города Европы и не особо горел желанием блуждать по ночным улицам, для меня же все это было впервые и иногда походило на какой-то сказочный сон, в котором сбывается все, о чем только пожелаешь. Пражские красоты крайне способствовали заживлению сердечных ран, и я практически полностью открылся для новой жизни, которая представлялась мне еще более прекрасной, чем ранее, несмотря на те трудности, что мне пришлось преодолеть и, во много, именно благодаря им. Будучи простым смертным, я никогда не решился бы даже на одну десятую всего того, что уже совершил. И я понимал, что это далеко не предел моих возможностей. В моей юной душе снова разгорался огонь желания противостоять вызовам судьбы. И судьба не заставила себя долго ждать.

Вызов был брошен буквально на третью ночь нашего пребывания в Праге.

Да, ваш добрый глупый Гете снова ошибся!

Сказочные сны имеют свойство превращаться в кошмары.

Было слегка за полночь. Блуждая по городу, я забрел в один из окраинных районов, где жили не самые богатые люди, но и не совсем оборванцы. При этом, улицы были более пустынными и темными, чем прочие в городе. Заметив эту перемену, я притормозил и более внимательно осмотрелся. Луна не была затянута тучами, фонарей было столько же, сколько и в других кварталах для среднего класса, но, все равно, создавалось ощущение, что вокруг клубится какая-то дымка. И какой-то тонкий, потусторонний запах сырости, от которого по коже забегали мурашки. Согласитесь, душа моя, сложно заставить бессмертное существо, чья сила во много раз больше человеческой, нервничать и испытывать, если не страх, то очень сильный дискомфорт. Через пару минут я, конечно же, взял себя в руки, но решил побыстрее покинуть этот район и вернуться к своим друзьям. Пройдя пару кварталов, я заметил девушку, из тех, что предлагают интересный досуг полуночникам и решил, что неплохо было бы успокоить нервы.

Вокруг не было ни души, и я набросился на нее прямо посреди улицы.

Она даже не пыталась сопротивляться и казалась безжизненной куклой.

«Не обижай мою девочку!» – услышал я омерзительный голос сзади.

Я прервал трапезу на середине и разжал руки от неожиданности. Девушка рухнула на землю и застонала, зажимая рукой рану на шее. Я обернулся… И тут мне стало действительно страшно. В десятке шагов от меня стояла босая женщина невысокого роста, с непокрытой головой и замотанная в какое-то бесформенное тряпье. Несмотря на типично старческую полноту и дряхлость, держалась она достаточно ровно, напоминая позой скорее кабацкого задиру, чем старуху. Руки ее заканчивались непомерно длинными узловатыми пальцами с кривыми когтями, а стопы были развернуты в обратную сторону. Я до сих пор не хочу знать, каким противоестественным способом такие твари передвигаются, вопреки всем законам природы. Глаз у существа не было, то есть, совсем не было – глазницы были затянуты желтоватой кожей. Изо лба торчал какой-то отросток с шишковидным окончанием, видимо, им тварь и смотрела на окружающий мир. Губ тоже не было, рот был наполнен острыми клыками, из-за которых периодически показывался длинный раздвоенный язык.

Я инстинктивно попятился. Не зная, на что способно это существо, я решил не рисковать, исходя из того, что оно явно меня не боялось и, вероятно, готовилось напасть. Тварь ковыляющей походкой пошла в сторону моей окровавленной жертвы. «Никчемный ублюдок, – зашипело существо, – Разве тебе не сказали, что нельзя здесь кормиться?! Бедная, бедная моя девочка!». Подойдя вплотную к девушке, старуха опустилась на колени и жадно втянула воздух. «Как же сладко ты пахнешь, дорогая… – в следующий миг малейшие нотки жалости исчезли из ее голоса. – Тупая шлюха! Сама виновата!». С этими словами существо вцепилось несчастной в горло и начало буквально рвать ее на части. Нет, милая моя, не страстно, как делал это Вильгельм, когда отворял передо мной двери бессмертия. Эта тварь вырывала куски мяса и пожирала, теперь уже, свою жертву заживо, жадно чавкая, заливая все вокруг кровью.

Я стоял и смотрел на это будто завороженный.

Существо повернуло свою мерзкую голову в мою сторону.

Оно улыбнулось, и я понял, что буду следующим.

12

И я побежал. Это был едва ли не единственный раз, когда я убегал от демонов, но мне нисколько не стыдно в этом признаться. Тогда это было, действительно, единственно правильное решение, поскольку я совершенно не представлял, с чем имею дело. Да, счастье мое, возможно, вы не поверите, но мне было страшно. Точнее, я переживал целую гамму эмоций, но все они сводились к одному – к колючему, холодному страху, намертво присосавшемуся к моему загривку. Видимо, что-то похожее чувствовал Икар, вознесшийся к солнцу, когда оно сожгло воск его крыльев. Минуту назад ты венец творения, практически равный богам, а сейчас бежишь по темным кривым переулкам сломя голову, как недавно бежали люди, чью кровь ты собирался выпить. Ты жалок, Гете, все твое бессмертие и бравада жалки и бессмысленны! Довольно тебе упиваться собственным могуществом, которого у тебя никогда не было.

Которое ты сам себе придумал!

Твоя смерть уже рядом. Совсем-совсем близко.

Или нечто более страшное, чем смерть…

Позади я услышал топот существа и его хищное шипение. Похоже, оно окончило свою трапезу и сейчас находилось на самом пике охотничьего азарта. Но, с какой же скоростью оно передвигается?! У меня не было времени на раздумья, но я попробовал успокоить себя мыслью, что тварь просто знает более короткий путь. В любом случае, сбавлять темп было нельзя – это моментально дало бы демону преимущество. Беги, Гете, беги, напыщенный дурак! Спасай свою шкуру! Тем временем, оказалось, что я почти добежал до берега Влтавы. Оставалось пересечь реку, пробежать еще пяток улиц и я буду в безопасности, рядом со своими друзьями. Наверное. Или же приведу страшную смерть вслед за собой. В крайнем случае, я был готов кинуться в реку, надеясь, что существо не очень хорошо плавает. Но до моста я не добежал буквально пару дюжин шагов. Истошно зашипев, демон прыгнул мне на спину, и мы кубарем покатились по мостовой.

Я изо всех сил пытался сбросить мерзкую тварь с себя, но все попытки были тщетны – в своих панических конвульсиях, я лишь еще глубже загонял ее когти в свою плоть. «Не дергайся, красавчик, – шелестело у меня над ухом, – ты только хуже себе сделаешь. Расслабься, скоро все кончится». Клыки демона с лязгом сомкнулись на волосок от моей шеи. Сейчас эта тварь перекусит шейные позвонки и я на себе проверю насколько врал Вильгельм, рассказывая про живые головы вампиров. Может, она тоже является собирателем таких отвратительных трофеев?! Несмотря на то, что я совершенно пал духом, желания это выяснять у меня не было. Собрав оставшиеся силы, я медленно, но упорно, пополз к мосту. План был прост – встать на ноги, держась за перила, и прыгнуть в реку, понадеявшись на удачу. Сейчас я нахожу эту идею самой бессмысленной из всех, какие только можно было придумать, но тогда она действительно спасла мне жизнь. Хотя, и совсем иным образом, чем я думал.

Фактически, проползти мне нужно было совсем немного, но тварь, с упорством равным моему, старалась не допустить этого. «Не смей! – завизжала она, вместо привычного шипения, когда я все-таки достиг цели. – Не смей туда лезть! Прочь!». Да! Демон испугался! В то же время, он стал с еще большей яростью пытаться откусить мне голову. Те несколько секунд, что я карабкался по перилам в попытках встать ровно, показались мне вечностью. Наконец, приняв вертикальное положение, я развернулся спиной к перилам и из всех сил врезался в них, впечатывая тварь в толстый черный металл. Демон взвыл от боли и ослабил хватку. Еще пара таких ударов и он полностью разжал свои лапы. Я был свободен от своего омерзительного наездника. И теперь я был очень зол. Раз это отродье чувствует боль, значит, его можно убить. Значит, оно не настолько совершеннее меня, чтобы его бояться и убегать, поджав хвост.

Пошатываясь, я отошел от перил и обернулся, рассматривая своего противника. Тварь медленно отползала от меня вглубь набережной. Вероятно, я сильно повредил ей спину, потому что полностью подняться на ноги она так и не смогла. Мы оба были измотаны и изранены, ночь подходила к концу (что-то мне подсказывало, что я имею дело с таким же ночным жителем, каковым являюсь сам), ни один из нас не хотел отступать, значит, все решится в ближайшие минуты. Два хищника кружили друг вокруг друга, прицеливаясь и тщательно высматривая уязвимые места своего врага. Теперь уже демон был удивлен и напуган, а я, наоборот, – спокойно и холодно оценивал обстановку. Это давало мне небольшое преимущество, которое могло сыграть решающую роль в моей победе, но могло и погубить, если я неправильно рассчитаю силы. Тварь прыгнула. Вопреки ее ожиданиям, я рванулся ей навстречу и перехватил еще на подлете.

Кривые когти вонзились мне в бока, а клыки – в ключицу.

Повалив демона на землю и придавив собой, я схватил торчащий «глаз».

Резко дернув, я вырвал жилистый отросток изо лба существа.

Тварь задергалась в конвульсиях, издавая жуткие вопли. Из раны фонтаном била темно-красная густая жидкость, то ли кровь, то ли какой-то гной. Я совершенно не хотел знать, что в венах этого существа. Тем не менее, оно было еще живо. Слепо и изувечено, но живо. Что ж, подумалось мне, это хорошая возможность проверить, почему ты так боялась моста. Стараясь не измазать себя в «крови» демона еще сильнее, я подтащил его к перилам моста. Видимо, он чуял воду каким-то подсознательным чутьем, потому что стал вырываться изо всех оставшихся сил, но все было тщетно. Я перекинул тварь через перила и сбросил в воду. Она издала истошный вопль, от которого, как мне показалось, задрожали окна ближних домов, и стала буквально разваливаться на куски, источая ужасающий запах тухлых яиц и гниющей плоти. Вскоре от демона ничего не осталось. Дождавшись, пока мои раны хоть немного затянутся, я побрел к дому, в котором мы с Вильгельмом остановились. Рассвет был уже совсем скоро.