Стихи! Взволнованные лица. Стихи! Тревога. Правда. Страсть. И невозможно потесниться, И негде яблоку упасть. И сединою убеленных Собрал солидный первый ряд. И лица девочек влюбленных — Горячих, чистых и зеленых — Огнем поэзии горят. Девчонки смотрят вдохновенно И замирают откровенно, Когда гремит над залом стих! Потом поэт, сойдя со сцены, Уводит в ночь одну из них. Они проходят, ночи эти. За них кому-то быть в ответе. Но как ты их ни назови — От них рождаются на свете Стихи и песни о любви! А на рассвете, в час рассвета, Бледным-бледна, белым-бела, Ко мне пришла жена поэта, Жена товарища пришла. Беэдонной горечью сандала Дохнул китайский веерок, Она вошла и зарыдала, Легко споткнувшись о порог. И, может быть, немного значит Простая женская беда, И слезы женские — вода. Но человек хороший плачет. И этот плач не нынче начат — Неслышный, тянется года. И как назвать мне годы эти, И возвращенья на рассвете, И ночи горькие твои? Но как ты их ни назови — От них рождаются на свете Стихи и песни о любви! Ах, горький мед — любовь поэта! Роса — краса в лучах рассвета! Костер, пылающий для всех! И это все — Твое мученье, Твое железное терпенье, Твое великое сраженье, Твоя победа, твой успех. Я говорила, говорила, Я все сначала повторила, Волнуясь, голосом звеня. Я тоже знаю слов немало! Она меня не понимала; Она не слушала меня. Она сидела, все бледнея, Откинув волосы со лба, В сто раз печальней, и сильнее, И неотступней, чем судьба. И улыбалась — не глазами, А побежденными слезами, И, изогнув упрямо бровь, Легко косынку завязала И чистым голосом сказала: — Ну что поделаешь — любовь… Она ее зовет любовью, Несет в душе, не на горбу, Свою — ни девичью, ни вдовыо — Неисправимую судьбу! …Она ушла перед рассветом Встречать, и ждать, и все — любить. Ах, если б я была поэтом! Уж я бы знала, как мне быть.