Оцепеневший ужас завладел Тори настолько сильно, что она не могла пошевелиться, глядя, как её дорогой, любимый Себастьян решительным шагом направляется к ней, а неизвестная черная карета мчится прямо на него. Тори затаила дыхание, понимая, что не вынесет, если карета и Себастьян столкнутся. И в этот момент весь воздух из неё вышел с истошным криком:

- Себастьян!

Он остановился как вкопанный и повернул голову. Но было слишком поздно. Однако в этот момент Тори успела заметить стремительно подбегающего к Себастьяну мужчину, который в самый последний момент смог вытащить его буквально из-под колёс кареты, сбив его с дороги. Карета со скрипом умчалась прочь. Мужчины упали на пыльный тротуар. Себастьян тряхнул головой, пытаясь прийти в себя, и попытался медленно присесть, гадая, что только что произошло. Встав, незнакомец отряхнул одежду и посмотрел на него.

- Вы в порядке? - спросил он, глядя на потрясенного Себастьяна.

- Кажется, да, - проговорил он медленно. - Я…

Себастьян не договорил, и даже не смог встать, потому что кто-то снова врезался в него, чуть снова не опрокинув его на землю.

Это была Вики!

Она бросилась ему на шею и сдавила его в объятиях так крепко, что он чуть не задохнулся.

- Себа, - сквозь слезы шептала она, дрожа от невероятного испуга. - Ты цел? С тобой все в порядке?

И сидя на тротуаре, посреди Лондона, на глазах у всех он, наконец, сделал то, что ему хотелось больше всего на свете: крепко обнял и прижал к себе Вики. Неужели нужно было случиться такому, чтобы у него появилась возможность обнять её! Это было выше его понимания, но он был безмерно благодарен Богу за то, что именно сейчас она оказалась рядом с ним. После всего того, что произошло до этого мгновения, казалось чудом, что он вообще мог дотронуться до неё. И все же, не смотря на свое смятение, слегка опешившее состояние, он почувствовал её тепло, и с ужасом осознал, чего только что ему удалось избежать.

Опомнившись, Алекс подбежала к ним, переживая невероятный шок от того, что только что видела. Незнакомец, который только что страстно целовал её, сумел спасти жизнь Себастьяна. Невероятно! Подходя к сидящей на тротуаре паре, Алекс заметила, как к ним спешат Эдвард, Сесилия и Амелия с не менее ошеломлённым видом.

- Что произошло? - наконец заговорил Эдвард, встревожено глядя на брата.

В этот момент Алекс выпрямилась и, поправив очки, окинула всю собравшуюся вокруг толпу пристальным взглядом, в надежде найти незнакомца, но его нигде не было видно. Он исчез!

Слегка отстранив от себя Вики, Себастьян взглянул на брата.

- Подготовь карету, - велел он. - Мы едем домой.

Дорога домой была напряжённой и прошла в полном молчании. Тори ни на секунду не выпускала руку Себастьяна, крепко сжимая его теплую ладонь. Она была не в состоянии скрывать свои чувства. Это уже и не имело значения. Тори не могла подавить тот страх, почти животный ужас, который охватил её, едва появилась чёрная карета. И стило закрыть глаза, как жуткая сцена вновь всплывала в памяти, грозя свести её с ума. Она снова вздрогнула, но Себастьян крепко сжал ей руку, давая понять, что он рядом.

- Все хорошо, милая, - прошептал он, но даже нежность его голоса не помогла ей успокоиться.

Она только слабо кивнула и опустила голову.

Доехав, они так же рука об руку вошли в дом и направились в гостиную. Никто не мог нарушить тишину, которая навалилась на них снежным комом. Себастьян подвёл Вики к дивану и присел рядом с ней, глядя в её побледневшее лицо. Она всё ещё была в шоке, и её нужно было привести в чувства. Себастьян сделал глубокий вздох и на секунду закрыл глаза. Вот уже пять лет он постоянно сталкивался со смертью. И это даже вошло у него в привычку. Однако в самый последний момент его всегда что-то спасало. К этому он тоже привык. Но он никогда ещё не видел леденящий душу ужас на лице Вики. Будто она не смогла бы пережить этот момент. Будто её заботила его судьба.

“Я так боялась, что никогда больше не увижу тебя”.

Себастьян вздрогнул, вспомнив тот момент. Господи, он, наконец, понял, что дорог ей! Как дорог ей! Ему понадобилось целых пять лет истязаний и черная карета, чтобы он сумел увидеть истинные чувства Вики.

Она вдруг тихо всхлипнула. Себастьян открыл глаза и посмотрел на неё. И позабыв обо всём на свете, заключил её в крепкие объятия, ощущая острую боль в груди. Ощущая её боль. Она тут же прильнула к нему, и он потонул в её тепле, в её нежности и запахе.

Господи, он ведь едва не умер, так и не успев обнять её!

- Все хорошо, - шептал он дрожащей Вики, которая всё никак не могла успокоиться. Тяжело вздохнув, он поднял голову и тихо велел. - Посмотри на меня. - Ей потребовалась целая вечность, прежде чем она сделала так, как он попросил. И у него вдруг с мукой сжалось сердце, когда он увидел её мокрые от слез глаза. Поразительно, его не страшили ни пули, ни смерть, но вид её слез вверг его почти в глубокое отчаяние. - Вики, - выдохнул он, осторожно погладив её по бледной щеке. - Все позади. Успокойся, прошу.

- С… тобой, - хрипло проговорила она срывающимся голосом, подняв руку и коснувшись его щеки. - С тобой действительно всё в порядке?

- Кажется, этот вопрос должен был задать я.

Он вдруг вздрогнул, и уголки его губ стали медленно подниматься вверх, являя миру небывалое зрелище: его улыбку. Тори застыла, затаив дыхание, не веря своим глазам. Её пальцы осторожно переместились и коснулись его губ.

- Ты… - прошептала она потрясенно. - Ты улыбаешься!

Себастьян даже не заметил, как это вышло. Но это подействовало на неё, так что её бесподобные серые глаза загорелись внутренним светом, который проник ему в самую душу. И впервые он испытал нечто, похожее на счастье. От того, что сумел сделать счастливой её. Пусть и на краткий миг.

- Только ты умела заставлять меня улыбаться.

- Господи, какая у тебя красивая улыбка! - всё ещё ошеломлённо выдавила Тори, глядя ему в глаза. - Я ведь всегда говорила, что тебе нужно чаще улыбаться.

Она даже не представляла, как её слова были дороги ему. Он заправил за ушко золотистую прядь волос, ощущая себя настолько богатым от её внимания и слов, что даже закружилась голова. Она помнила его улыбку, она хотела его улыбку. Только ей одной было дано возможность вырвать его из пучин ада и вознести на небеса.

Его Вики…

Неожиданно рядом раздались чьи-то покашливания. Себастьян и Тори вздрогнули и отпрянули друг от друга так, словно совершили что-то предосудительное. Но естественно никто так не считал. Очнувшись и придя, наконец, в себя, Себастьян заметил стоявшего недалеко от него хмурого брата.

- Мне кажется, всё дело в лошадях, - осмелился предположить Эдвард, присев в кресло напротив. - Возможно, кучер не смог справиться с ними.

- Возможно, ты прав, - кивнул Себастьян, чувствуя, как Вики прижимается к нему бедром. Почему-то ему было трудно сосредоточиться на разговоре, однако он всё же сумел взять себя в руки. - Я не видел карету. Вернее, я её заметил за долю секунды до того, как кто-то сбил меня с ног. Какой-то мужчина спас меня, - изумлённо проговорил он, глядя на брата. - Я видел его мельком и даже не успел поблагодарить. Кто это был?

- Когда я подоспел, там уже никого не было, - ответил удивлённо Эдвард, впервые слыша о том, что кто-то успел ещё и спасти Себастьяна.

- Кажется, - осторожно заметила Тори, немного придя в себя, - он был одет во всём чёрном. И без шляпы.

Эдвард покачал головой.

- Трудно будет найти человека по столь скудному описанию.

И тут раздался робкий голос Алекс.

- Я видела его ещё до происшествия.

Все головы тут же повернулись в её сторону. Алекс смутилась так сильно, что покраснела до корней волос. И ощутила гулкие удары своего сердца. Господи, ещё секунда и она выдаст себя с головой! Она так сильно нервничала, что задрожали руки. Боже, что с ней происходит? Единственное, чем Алекс могла бы прогнать смущение, это уверенным движением поправить очки на переносице, что она и сделала.

- Где ты его видела? - удивлённо спросила Тори, пристально глядя на сестру.

Алекс старалась выглядеть совершенно спокойной, когда ответила:

- В… в аптеке. - Ну почему у неё срывается и так неестественно дрожит голос! Она должна как можно скорее выкинуть из головы того странного человека, его невозможный поступок и продолжать жить дальше. - Когда я закончила примерку, - уже более уверенно заговорила она, - я увидела вывеску аптекаря через витрину магазина мадам Гийяр. Там висело объявление о том, что поступили новые семена… тюльпанов, и мне захотелось посмотреть на них.

Казалось, в её словах не было ничего необычного, но тёмные брови Амелии изумленно поползли вверх. Она посмотрела на подругу и медленно переспросила:

- Семена тюльпанов?

И только тут Алекс поняла, что выдала себя. Амелия догадалась, да и как ей не догадаться, ведь они сажали тюльпаны луковицами. Алекс умоляюще взглянула на подругу, чувствуя, как пылают у неё щеки и одновременно проклиная себя за набежавший румянец.

Слава Богу никого больше не интересовали такие подробности, потому что послышался ровный голос Тори.

- Почему ты не сказала нам, куда идёшь? Я чуть с ума не сошла, думая, что ты пропала.

- Я не хотела вас отвлекать от примерок. - Алекс виновато опустила голову. - Я думала, что быстро справлюсь и вернусь, и вы ничего не заметите.

- И там ты встретила этого человека, - напомнил ей Себастьян. - Кем он был?

У Алекс задрожали руки, и она незаметно спрятала их в складках юбки.

- Не знаю, - честно ответила она с необычной грустью, которую никто не понял. Кроме Амелии, на которую Алекс боялась смотреть. - Он не представился. Он что-то покупал… Мы вместе с ним выходили из лавки аптекаря, когда произошло… всё это.

- Ты запомнила его внешность? Как он выглядел? - спросил Эдвард, выжидательно глядя на неё. - Может, мы его найдем по твоему описанию.

Как он выглядел? При одной лишь мысли о нём сердце Алекс забилось как сумасшедшеё. Такого с ней никогда не происходило. Может потому, что её прежде никто и не целовал? Никому и в голову не приходило целовать её. Особенно так, как сделал это он.

Как он выглядел? У него были самые завораживающие, пронизывающие глаза медово-золотистого цвета. Такого же золотистого цвета были и его волосы, брови и кожа. Словно он сам весь был сделан из золота. Она помнила дразнящие ямочки на его щеках, мягкость его тягучего голоса. И до боли отчетливо помнила прикосновение его губ, их нежность, ласку, жар языка. И тепло его дыхания. Но как она могла рассказать присутствующим об этом?

И Алекс дала единственный приемлемый в данном случае ответ.

- Там было темно, и я его не разглядела.

Эдвард вздохнул и встал.

- Жаль, но надеюсь, жизнь снова сведёт нас вместе.

- Мельком, но всё же я его разглядел. И узнал бы, если бы ещё раз увидел, - сказал Себастьян.

- Будем надеяться, что ваши пути вновь пересекутся. - Брат взглянул на девушек и добавил: - Дамы, я рад сообщить вам, что мой брат отныне является графом Соулгрейв и имеёт поместье в пятнадцать тысяч акров в Суссексе, прямо на границе с Кентом. Так что к нему попасть отсюда намного проще, чем в Ромней. Поэтому на обратном пути, сначала мы заедем в Соулгрейв, а затем поедем домой.

Все тут же посмотрели на Себастьяна, поэтому никто не заметил, каким печальным был взгляд Тори. Она сделала глубокий вдох и опустила голову, чтобы сдержать свои чувства.

*

Себастьян сидел в кабинете и изучал бумаги, касающиеся его нового поместья, когда в дверь постучались, и в комнату вошла Алекс.

- Я могу войти? - робко спросила она, выглядывая из-за двери.

Подняв голову от бумаг, Себастьян встал и посмотрел на неё.

- Да… конечно, - ответил он. Когда же девушка вошла в кабинет, что-то незаметно пряча в складках юбки, его вдруг охватило нехорошее предчувствие. - Что-то случилось? Что-то с Вики?

- Нет, - быстро заверила Алекс, поправляя круглые очки. - Она сейчас в гостиной с Сесилией.

Ощущая огромное облегчение, он кивнул, однако вновь напрягся. Пристальный взгляд Алекс ничего хорошего не предвещал. Он ушёл из гостиной два часа назад, когда убедился, что с Вики всё в порядке. Ему нужно было о стольком подумать. Столько решить.

- Что случилось? - настороженно спросил он. - Ты хочешь мне что-то сказать?

- Я… - Алекс вдруг замялась, не зная, как начать. - Дело в том, что я заметила, как вы… ты хромаешь.

Лицо Себастьяна помрачнело. Меньше всего на свете он ожидал услышать о своей временной хромоте. Он бросил пергаменты на стол. Лицо его посуровело.

- Что ты хочешь этим сказать?

Алекс сделала глубокий вдох и чуть выше подняла голову. Будто набираясь смелости.

- Я… Я знаю, что тебя ранили во время последнего сражения. Об этом говорилось в письме военного министра, - заговорила она, взволнованно поправив очки. - Тебя ведь ранили в ногу. В прошлом году нашего соседа во время охоты задела пуля. Я сделала ему специальную мазь, и это сняло боль. Сейчас у меня под рукой нет нужных средств, поэтому… - Она вытащила из складок юбки небольшую баночку и протянула ему. - Это мазь на основе мёда, горчицы, соли и соды. Она поможет снять напряжение. Как только нога заболеет, нанеси мазь на нужное место и пару минут полежи.

Себастьян был так сильно тронут её поступком, её подарком, что какое-то время не знал, что и ответить. Он так отчаянно старался быть таким же, как прежде. И так надеялся, что совладает со своими ранами, что не позволит никому видеть свою немощность.

Заметив его колебания, Алекс подошла к столу и поставила на стол баночку с мазью. Она собиралась уходить, но её задержал голос Себастьяна.

- За этим ты и ходила в лавку аптекаря?

Она вздрогнула, замерла и медленно повернулась к нему. Алекс долго смотрела на него прежде, чем ответить.

- Да.

Наклонившись, Себастьян взял баночку и, обогнув стол, подошёл к девушке.

- Спасибо, Алекс, - проговорил он, благодарный ей до глубины души. Она кивнула и снова повернулась к двери, но он снова остановил её своим вопросом. - А откуда ты узнала о письме министра?

Алекс нахмурилась, взглянув на него.

- Твоя мама устроила пикник на берегу озера, и мы все были там, когда посыльный привез письмо.

Сердце Себастьяна забилось быстрее, когда он задал второй вопрос:

- А Вики… она тоже была там?

Алекс полностью повернулась к нему и заглянула в его такие необычные глаза. Он выглядел таким суровым, таким мрачным. Как Тори могла спокойно смотреть на него? Немного помедлив, Алекс вдруг поняла, что судьба дает ей удивительный шанс помочь этим влюбленным. Осторожно взвешивая каждое слово, она медленно заговорила:

- Я никогда прежде не видела её до такой степени… раздавленной. Она многое пережила в жизни. Мы теряли близких. Я думала, что Тори сильная. Но в тот день…. Представь себе, что ты получаешь письмо, в котором говорится, будто Тори погибла. Когда ты думаешь, что теряешь дорогого человека, половина твоего сердца умирает вместе с ним. А может и всё сердце. С того дня, как посыльный принёс письмо, она жила в каком-то тумане, пока у нашего порога не появился ты.

Она резко замолчала, увидев, как побледнел Себастьян. Он с такой силой сжал баночку, что мог запросто раздавить её. Как будто ему было больно от мысли о том, что Тори может погибнуть. Будто он не мог даже допустить такую мысль. И Алекс внезапно увидела истинные чувства этого человека.

- Она была безутешна, но многое изменилось с тех пор. Иногда человеку для счастья нужно совсем немного, - тихо добавила она.

Себастьян не мог произнести ни слова, услышав одну важную для себя вещь. Вики помнила о нём все эти годы, думала о нём. И была раздавлена, получив весть о его гибели. Почти как сегодня. Господи, если бы он получил такое письмо, у него остановилось бы сердце!

Но, Боже, если он был так дорог ей, почему она ни разу не сказала ему об этом? Почему позволяла ему думать, что он не нужен ей? Что мешало ей признаться в этом? Что сдерживало?

Затуманенным взглядом он увидел, как Алекс покидает кабинет и поспешно произнёс хриплым голосом:

- Не говори Вики о нашем разговоре.

***

Тори не могла уснуть, беспокойно ворочаясь в своей постели. Слишком многое произошло за этот день, слишком многое она пережила. Сердце до сих пор замирало от ужаса, когда она думала, что могла бы потерять Себастьяна. Судьба то и дело насмехалась над ней, посылая всё новые испытания, проверяя её на прочность. Но так больше продолжаться не могло. Её любовь к Себастьяну не должна была стать трагичной. Её любовь должна была найти выход, освобождение. Она должна была заполучить его. И чем дальше, тем труднее становилось сделать это.

Понимая, что ни за что на свете не заснет, Тори встала, накинула на ночную рубашку бледно-розовый шелковый пеньюар и направилась к двери. Ей нужно было хоть чем-то занять себя, чтобы успокоиться и перестать думать о Себастьяне. Но воспоминания о его крепких объятиях, нежных словах и неожиданной улыбке продолжали бередить ей душу и вызывали в ней такую невыносимую тоску по нему, что она умирала от желания оказаться рядом с ним.

Спустившись вниз, Тори направилась к библиотеке. Она намеревалась взять какую-нибудь скучную толстую книгу, способную на какое-то отвлечь её от мыслей о нём. Вот только Тори сомневалась, что в мире существовало хоть что-то, способное отвлечь её от Себы.

Душевная тревога и смятение не отпускали её, но Тори заметила полоску света, выбивающуюся из-под дверей библиотеки. Неужели там кто-то был? Может слуги забыли потушить свет? Скорее первое, но кому ещё не спиться в такую тихую, умиротворённую ночь? Недолго думая, она открыла дверь, вошла и закрыла её за собой.

И замерла от открывшейся перед ней картины.

В кресле, стоявшем возле большого стола из красного дерева, сидел Себастьян в белой рубашке, расстегнутой у ворота. Склонив голову, он выпрямил ноги перед собой и сжимал в лежащей на подлокотнике руке какую-то бумагу. Другая рука покоилась на ровно поднимающейся и опадающей груди.

Он спал!

Это было так неожиданно, что Тори застыла у дверей, не смея шевелиться. Впервые в жизни она видела, как он спит. И эта картина поразила её в самое сердце. Она зачарованно смотрела на его неподвижную, мощную фигуру, растрёпанные тёмно-каштановые волосы. Лицо его было расслаблено, и суровость сменилась безмятежностью. Но даже в таком состоянии от него исходила такая боль, он выглядел таким уязвимым, таким ранимым и таким одиноким, что защемило в груди. И ей хотелось коснуться его, обнять и прогнать все его страдания, которые сама же невольно, а быть может и осознанно обрушила на него.

Тори шагнула к нему, чувствуя учащённое биение сердца. Впервые у нее была возможность изучить его всего без страха разоблачения. Расстегнутая рубашка позволяла беспрепятственно разглядеть загорелую шею и верхнюю часть груди, усыпанную редкими чёрными волосами. Чёрные бриджи обтягивали длинные, сильные ноги. В очередной раз её поразило то, каким могучим он стал за пять лет разлуки. Тори знала, что он прекрасен, но, только остановившись перед ним, поняла, что он просто неотразим.

Голова его была слегка повернута набок, и тёмные волосы падали ему на лоб. Тени в комнате скрывали почти всю левую половину его лица, но даже это не помешало Тори увидеть белый шрам, пересекающий весь его левый висок.

Отметина, которая всегда будет напоминать о её грехах.

Чувство вины захлестнуло её. Боже, что она сделал с ним? Тори знала, что никогда не сможет вымолить у него прощения. Она знала, что он, возможно никогда не сможет простить её, но у неё всё же осталось то, чем она могла бы возместить нанесённый ущерб.

Она могла попытаться прогнать его страдания своими прикосновениями, могла бы своими поцелуями забрать себе его боль. Она могла бы тем самым хоть немного унять потребность своего сердца в нем. И, недолго думая, Тори потянулась к нему, чувствуя ком в горле. Но совершенно не была готова к тому, что последовало дальше.

Словно почувствовав нависшую над ним опасность, Себастьян бросил вперёд свободную руку и схватил её запястье за долю секунды до того, как она смогла дотронуться до него. Тори вздрогнула и замерла на месте, не смея дышать.

Зеленые глаза распахнулись, и он посмотрел на неё тем самым своим сурово-тяжелым взглядом, от которого мурашки побежали по спине. Даже резкое пробуждение не помешало ему понять, кто стоит перед ним. Ему потребовалось всего несколько секунд, чтобы убедиться, что она не собирается причинить ему вред. Себастьян долго взирал на неё, словно не мог поверить в то, что она не плод его воображения, и когда уверовал в реальности происходящего, он медленно выпрямился в кресле и выдохнул одно единственное слово:

- Виктория.

У неё запершило в голе от той мучительной нежности, с которой он произнёс её полное имя. Он никогда не называл её так, потому что они условились звать друг друга особыми именами с первой же встречи.

Но иногда, очень редко, при очень сильном волнении, он забывал о своём обещании. И в такие минуты Тори казалось, что он вкладывает в одно это слово нечто большее, чем просто имя. Она не представляла, что способна любить его сильнее, но сейчас безграничная любовь к нему просто душила её. Приподняв свободную руку, она осторожно коснулась его щеки и хрипло молвила:

- Милый.

Листок бумаги, зажатый его пальцами, бесшумно упал на пол. Он ослабил хватку, но не убрал от неё свою руку. Глядя ей прямо в глаза своими тёмными, вызывающими дрожь, глазами, Себастьян притянул её к своей груди. Он даже не мог мечтать о таком подарке, который послали ему небеса, но не смог бы сейчас отказаться от неё даже под страхом смерти.

Себастьян думал, что это сон, что он бредит, как это бывало много раз в прошлом, но она была настоящей. Боже, ему явился бесподобный ангел с распущенными золотистыми волосами и в белом, почти прозрачном одеянии! Она была так прекрасна и пленительная, что он с трудом мог дышать.

- Виктория, - снова прошептал он, усадив её к себе на колени.

Она даже не подумала возразить, полностью захваченная им. И тогда Себастьян, запустив пальцы в шелковистые волосы, привлёк её к себе и прижался к её губ своими.

Тори показалось, что весь мир вокруг них перестал существовать. Она тут же прильнула к нему, желая его поцелуев всем своим существом. Всю жизнь она хотела только его поцелуев и никогда не пыталась отказаться от них, когда бы он их не предлагал ей. И этот поцелуй не было исключением.

Упоительный восторг ударило ей в голову. Освободив руку, Тори обняла его за шею, раскрывая уста. И он тут же воспользовался этим, нырнув к ней в рот своим горячим языком. Сладкий трепет пронзил её до самых пальцев ног. Глаза медленно закрылись, и Тори растворилась в его поцелуе, переплетаясь с его языком.

Его объятия стали крепче. Дыхание обжигало. Он обхватил её талию дрожащими руками и до предела вжал её в себя. Тори казалось, что он заключает её в клетку из собственной плоти, что пытается захватить каждую клеточку её тела. Но ей было всё равно. Сейчас он мог сделать с ней всё, что бы ни пожелал. Она лишь хотела, чтобы он не останавливался. Чтобы ни на миг не переставал целовать её. И он целовал. Целовал так крепко и ненасытно, что задрожал каждый оголённый нерв души.

В какой-то момент, когда ей стало казаться, что она вот-вот задохнется, Себастьян поднял её на руках и поднялся сам. Он не отпускал её губы даже тогда, когда опустился на колени и положил на мягкий ворсистый ковер свою драгоценную ношу. И лег на неё сверху. Ощутив его тяжесть на себе, Тори затрепетала ещё больше. Это было так необычно, так волнующе и так интимно. Впервые ей была дана возможность почувствовать его всего! Каждый мускул, каждый контур. Она могла бы завернуться в него и остаться с ним навсегда. Боже, это было слишком большое искушение!

Жар его поцелуев стал медленно заполнять всё её тело. Ей казалось, что она плавится под ним, пока он испивал её губы, почти поглощая их. Тори задыхалась, не в силах вместить в себя тот огонь, то странное нарастающее в груди чувство, которые он будил в ней. Поэтому, схватив его покрепче за плечи, она выгнула спину и издала тихий стон.

Он неожиданно отпустил её губы и приподнял голову. Столкнувшись с его потемневшим, горящим взглядом, Тори вдруг ощутила жар, который прилил к щекам, и поняла, что краснеет до самых корней волосы. Себастьян медленно провёл пальцем по её алой щеке и хрипло молвил:

- Знаешь, сколько раз я представлял тебя такой?

Сердце вдруг замерло в груди от его слов. Неужели он мечтал сделать с ней это? Думал об этом так часто, что можно было сосчитать? Ощутив ком в горле, она запустила пальцы в его волосы и еле слышно молвила:

- Сколько?

Это было лучше любой мечты. Любого сна. Золотистые волосы разметались по ковру, губы опухли и повлажнели от его поцелуев. Себастьян не мог насмотреться на неё. И не мог подавить сокрушительную нежность и любовь, которые она вызывала в нем своими прикосновениями и готовностью принять каждый его поцелуй.

- Сотни, - произнёс он, наклоняясь и касаясь губами её лба. - Тысячи… - Его губы прижались к кончику её носа. - Миллионы раз.

И снова он завладел её губами так, что больше ни одной здравой мысли не осталось у неё в голове. Тори было достаточно знать, что он грезил о ней, что сейчас он был готов обрушить на неё всю свою нежность. Свою страсть. Сейчас он принадлежал ей всецело и полностью. И она не хотела разделять его ни с кем и ни с чем.

Сейчас она хотела принять каждый его поцелуй, каждое прикосновение. И подарить ему все те поцелуи, которые сберегла для него. Она так долго мечтала об этом, так долго ждала этого. Но даже в мечтах Тори представить себе не могла, что при этом почувствует. И она утонула в этих новых для себя сладостно обжигающих ощущениях, без остатка отдаваясь Себастьяну.

Его рука опустилась на её плечо, губы терзали и заставляли её плавиться от нарастающего жара. Пальцы очертили мягкие контуры. А потом его мягкая ладонь легла на её округлую грудь. Сердце подпрыгнуло прямо под его ладонью. Тори издала удивленный стон и на секунду замерла, но он даже не подумал прекращать свои исследования. Поцелуй стал глубже и пламеннее. Рука его сжала отяжелевшую грудь, а потом его палец прошёлся по невероятно чувствительному соску. Тори ничего не могла поделать с собой. Она дёрнулась и отпустила его губы, откинув голову назад. И снова хрипло застонала.

Прикосновение, казалось, прошлось раскаленным кинжалом по оголённым нервам, принося с собой невероятное удовольствие. Такое острое, что у неё заболело где-то внизу живота. И там же внезапно отчаянно запульсировало, когда он стал водить по соску большим пальцем до тех пор, пока он не затвердел, упираясь ему в ладонь. Еле дыша, Тори почувствовала, как его губы обжигают ей шею, спускаются к плечу, почти повторяя маршрут его руки.

На секунду она запаниковала, боясь умереть от тех дивно-мучительных ощущений, которые он вызывал в ней, но когда он втиснул ногу между её бёдер, Тори замерла, боясь даже пошевелиться.

И снова он поднял голову и посмотрел на неё. Тори горела от смущения и жара, зажмурив глаза, пытаясь унять дрожь тела и отчаянный стук сердца. При всём своём желании она не смогла бы посмотреть на него, но когда он тихо прошептал её имя своим завораживающим голосом, Тори тут же подчинилась ему, не в силах отказать ему ни в чём. Господи, она всю жизнь только и жила мыслю о том, чтобы выполнять все его просьбы!

- Я хочу видеть тебя, - проговорил он, пронзая её своим изумрудным взглядом, которым мог проникнуть ей в самое сердце и узнать все её тайны.

Тори не поняла, о чём он говорит до тех пор, пока он не потянулся к поясу её пеньюара. И тогда стало более чем очевидно, что он намерен раздеть её.

Мысль шокировала, но и безумно волновала. Она не могла пошевелиться, пригвождённая к полу его взглядом, его телом. Развязав пояс, Себастьян распахнул полы пеньюара и потянулся к пуговицам на ночной рубашке. Не издав ни единого звука, даже не смея дышать, Тори наблюдала за тем, как он расстёгивает рубашку пуговица за пуговицей. Ей казалось, что её сердце непременно выпрыгнет из груди, такое безумное волнение охватило её. Но когда он отодвинул в сторону ворот рубашки, когда обнажил её грудь и посмотрел на неё, Тори поняла, что именно сейчас и лишится своего сердца.

Он положил ладонь ей на грудь, вызываю озноб и томление одновременно. Большой палец очертил потемневший коралловый сосок и слегка надавил на него. Тори вздрогнула и не смогла сдержать глухого стона, ощущая головокружение. Он так долго смотрел на неё, будто видел её впервые в жизни.

А потом он сделал то, чего Тори никогда бы не ожидала этого от него. От своего ученого Себы.

Он нагнул голову и захватил губами её отвердевший сосок!

Тори задохнулась, выгибая спину, и вцепилась в его плечи, боясь умереть от того сладкого удовольствия, которое обрушилось на неё. Почему он это сделал? Можно ли такое делать? Откуда он знал, что нужно это делать? Тори прикусила нижнюю губу, чтобы не застонать вновь. Глаза закрылись, когда он стал ритмично посасывать маленькую горошину, проводя по ней языком. Это было чувственным безумием, которое невозможно было остановить или подавить. Сжимая его голову дрожащими пальцами, Тори неосознанно прижимала его ещё ближе к себе. Перед глазами все поплыло.

- Себа, - простонала она, теряя голову, готовая рассыпаться на части в его руках.

Услышав своё имя этим страстным, полным желания голосом, Себастьян вздрогнул и оторвался от её восхитительной, мягкой груди, сгорая от ответного желания. Он так долго хотел её, так долго мечтал о ней, что боялся не совладать с собой и овладеть ею тут же, на полу. Что могло быть прекраснее распростёртой перед ним полуобнаженной Вики? Ничто в мире не могло бы сравниться с ней. Он умирал от желания погрузиться в неё, умирал от желания раствориться в ней и сгореть в её страсти. Господи, он так долго любил и ждал её, что с трудом находил в себе силы остановиться!

Склонившись, Себастьян снова накрыв её губы своими, целуя её так глубоко и неистово, что у обоих перехватило дыхание. Сердце его болезненно ударялось о рёбра. Руки дрожали от нетерпения. Она была такой мягкой, такой сладкой, такой желанной. Боже, ему казалось, что до этого мига он не знал ни одну женщину, но в то же время он знал точно, как именно хочет её, как отчаянно рвётся к ней его тело, его душа. И её ответные стоны, её готовность пойти с ним до самого конца, могла стать той тоненькой гранью, которую однажды переступив, Себастьян не сможет потом остановиться.

Он был так захвачен ею, что не был готов к тому, что последовало дальше. А дальше ночной ангел потянулся к вороту его рубашки и стал расстегивать пуговицы, умудрившись, при этом повторит его же слова:

- Я хочу видеть тебя.

И тогда рай закончился. Земля разверзлась, и ад снова поглотил его, потому что всё было кончено. Он не мог позволить ей раздеть себя, как бы отчаянно этого не хотел. Тогда она бы увидела все его уродливые шрамы и пришла бы в ужас от того, что с ним сталось, в какого монстра он превратился. Ей станет противно смотреть на него, и тогда Себастьяну не останется ничего иного, как умереть. Потому что это будет его концом.

Схватив её запястье, он отодвинул от себя маленькую ручку и глухо молвил:

- Не делай этого.

Тори не сразу поняла смысл его слов, поглощённая желанием поскорее добраться до его тела. Но когда всё же это произошло, она замерла и откинула голову назад, чтобы лучше видеть его. Он был охвачен огнём желания, как и она. В этом не было сомнений. Он дрожал даже сильнее, чем она, но что-то удержало его. Что-то заставило его очнуться от того прекрасного, что связало их. Ему удалось сбросить с себя пелену страсти и вернуться к той реальности, где они не принадлежали друг другу. И никогда не могли.

Она думала, что ошиблась, что не так поняла его, но снова раздался его низкий, почти отрезвляющий голос:

- Тебе следует вернуться в свою комнату.

Тори показалось, что на неё вылили ушат холодной воды. Он зацеловал её почти до полусмерти так, что она едва не потеряла голову, а теперь предлагает ей вернуться в свою комнату так, словно ничего не произошло? Ему было неприятно касаться её? Ему больше не хотелось касаться её? Или ему стало неприятно её откровенное желание, то, как она вела себя с ним?

Сгорая от унижения, боли и стыда, Тори убрала от него свои руки и с дрожью промолвила:

- Отпусти меня!

Неожиданно он вскинул голову и посмотрел на неё. И Тори застыла, увидев в его глазах такую боль и муку, что похолодело в груди. Господи! Неужели она ошиблась, и не её поведение остановило его? Ведь не могло всё то, что он делал с ней, быть неприятным ему. Не могли их поцелуи не дать ему того же восторга и наслаждения, что и ей.

Дело было совсем в другом, и Тори пришлось в этом убедиться, когда вместо того, чтобы прогнать её, он обнял её и уронил голову ей на плечо, так словно не мог найти в себе силы отпустить её.

И ей захотелось заплакать, потому что она стала свидетельницей самых потайных его мучений. Тори могла ощутить его боль даже острее его самого.

Крепко обняв его, она уткнулась ему в шею, и дрожащим голосом вымолвила:

- Милый, что с тобой?

Он так сильно вздрогнул, будто она ударила его. У Тори похолодело в груди от ужаса. Боже, что с ним творилось? Что его так невыносимо мучило?

Но ей не было суждено получить ответы на свои вопросы, потому что, Себастьян вдруг отпрянул от неё, резко встал и отошёл в дальний угол комнаты, где никто не смог бы добраться до него. Затаив дыхание, Тори тоже встала на дрожащих ногах, завязала пояс пеньюара, пытаясь привести себя в порядок, и посмотрела на его напряженную спину. Господи, минуту назад его жар опалял каждую клеточку её тела, а теперь от него веяло таким холодом, что застучали зубы!

- Себа, что с тобой? - осторожно спросила Тори, боясь даже звуком собственного голоса причинить ему ещё больше страданий.

- Уходи! - был его единственный ответ.

Тори вздрогнула и поежилась, но даже не думала сдаваться. Проглотив ком в горле, она заговорила снова:

- Ты ведь не хочешь, чтобы я на самом деле ушла, верно, милый?

Она увидела, как дрогнули его плечи. Но не его голос.

- Уходи, Вики!

Его голос дрожал от боли, причиняя боль ей. Всем сердцем Тори хотела помочь ему. Она хотела понять его и, наконец, разрушить стену, которая так внезапно встала между ними. Тори увидела, как он сжал руку в кулак, и её решимость достучаться до него стала ещё сильнее. Она сделала шаг в его сторону.

- Ты не…

Начала было она, но он почти яростно оборвал её, прогремев на всю библиотеку:

- Черт побери, Вики, я хочу, чтобы ты немедленно ушла отсюда!

Тори замерла на месте, ощущая боль от того, что он позволяет невидимым причинам прогонять её именно тогда, когда она больше всего на свете была нужна ему. Тори знала как никогда прежде, что нужна ему, но что-то, видимо прошлое давило на него с невероятной силой. Прошлое, которое она с таким отчаянием хотела исправить!

Сделав последнее усилие над собой, она тихо попросила:

- Посмотри на меня и скажи, что действительно хочешь, чтобы я ушла.

Он снова вздрогнул, и у Тори снова сжалось сердце. Почему он делает всё возможное, чтобы поощрять боль и страдания? Свои и её. Она видела, чего ему стоит повернуться к ней, но он это сделал. А потом посмотрел на неё такими полными мучений глазами, что Тори снова захотелось заплакать.

- Я на самом деле хочу, чтобы ты ушла.

Ей показалось, что у неё сейчас разорвётся сердце. Потому что он мог поступить с ней так только по одной причине: он не мог просить её за то, что она сделала с ним и его жизнью. Он хотел наказать её за то, что она послала его в ад. И он не желал иметь с ней ничего общего. Как бы часто не грезил о ней.

Осознание этого факта причиняло ей боль намного сильнее, чем весть о том, что он погиб в бою. Ей было бы не так больно, если бы он взял меч и проткнул ей сердце. Ей бы не было больнее даже, если бы вся армия Наполеона решила отрезать от неё по кусочку.

Тори готова была принять самое главное поражение в своей жизни, если бы потом не услышала тихое:

- Прошу…

Господи, он умолял её уйти! Заглянув ему в глаза, Тори вдруг решила, что он хочет подойти к ней. Она не замечала, как слёзы бегут у неё по щекам, но поняла это по его побледневшему и застывшему от ужаса выражению лица. Больше всего на свете она хотела, чтобы он подошёл к ней, чтобы обнял её и не позволил бы ей уйти, но она ушла. Ничего другого ей не оставалось сделать. Тори пыталась не рассыпаться в прах до тех пор, пока не добежит до своей комнаты, но, даже закрыв дверь за собой, не испытала облечения.

Он хотел, чтобы она ушла, но вместо этого обнимал её так, будто от этого зависела вся его жизнь. Он просил её уйти, но на самом деле приходил от этой мысли в настоящий ужас. Теперь она знала это абсолютно точно. И внезапно Тори поняла, что, возможно, её объятия были нужны ему куда больше, чем его объятия ей. Следует помнить об этом, когда они снова встретятся. Нужно помнить об этом, чтобы в следующий раз найти в себе силы сломать преграды, которые постоянно возникали между ними.