Поместье графа Ромней, Кент

Какой же он болван!

Себастьян в который раз проклинал себя за свое недопустимое поведение в доме Вики. О чем он только думал, набрасываясь на жениха Кейт? Правильно, ни о чем! Да и откуда он мог знать, что у Кейт появился жених? Едва он услышал, как кто-то другой называет Вики “милой”, как кровь ударила ему в голову и натренированный годами, рациональный ум подвел его в самый важный для него момент.

Черт побери, но он всегда терял ясность ума, когда дело касалось её.

Застонав, Себастьян упал на диван, прикрыв глаза рукой.

Виктория!

Её имя было выжжено у него в груди, прямо в сердце. Это имя вызывало боль во всем теле. Это имя могло бы вылечить его от всех болезней. Это имя терзало его и одновременно спасало от беды. И это было агонией, которую он переживал с того самого дня, когда впервые повстречал её.

Златовласую, очаровательную, смышленую девочку, которая буквально озарила его тусклую, ничем не примечательную жизнь. С её появлением он будто пробудился от глубокого сна, ему явились все краски мира. Он знал точно, что теперь просыпаться по утрам не такая уж и сложная задача, потому что впереди его ждала встреча с ней. Она заполнила собой всю его душу. И он был только рад позволить ей это сделать, потому что хотел этого больше всего на свете.

Поначалу маленькая девочка, она покорила его одной своей улыбкой и светящимся взглядом. Когда она смотрела на него своими серебристыми, лучистыми глазами, ему казалось, что само солнце касается его сердца. Она была похожа на маленького ангела, который спустился к нему с небес. И он относился к ней как к ангелу, оберегал от дуновения ветерка и капелек дождя. Он читал ей книги, рассказывал все то, что знал. С рассветом солнца он бежал на пляж только для того, чтобы увидеть в начале дня её. Ради того, чтобы угодить ей, он как сумасшедший бегал за ней по пляжу, позабыв об остальном мире. Пока этот мир не встал между ними.

Пока она не подросла и не превратилась в ошеломляющую красавицу.

Себастьян сделал глубокий вздох, откинув голову на спинку дивана. Мысли о ней будоражили его сознание, его дух. И в особенности его тело.

Он обожал бывать с ней у их валуна, не мог насладиться мгновениями, когда она сидела возле него и слушала его замысловатые речи о далеких философах и мужах истории, качая при этом головой и журя его за столь сильное рвение к знаниям.

- Ты так много знаешь, что когда-нибудь у тебя обязательно лопнет голова, - говорила она с улыбкой, которая заставляла его терять дар речи. - Почему бы просто не жить?

Для неё все было так просто. Но не для него. Ведь он был старше, он знал законы жизни. А она была ещё слишком мала, чтобы понимать мир. Понимать его. Порой ему казалось, что он сам себя не понимает. Но глядя ей в глаза, он мог точно сказать, чего хочет от жизни.

Она постоянно твердила, что он должен чаще улыбаться. Раньше он никогда не задумывался над этим, но теперь. Теперь, когда рядом была Вики, он не мог позволить себе забыться хоть бы на миг, чтобы она не поняла истинный смысл его улыбки, его взгляда, его прикосновений. Ему всегда была нужна Вики. Даже когда она была девочкой. Это были самые опасные его мысли. Боже, ему было всего четырнадцать лет, возраст, когда в тебе просыпаются самые потаённые желания, но он безумно боялся их. Боялся коснуться её не так и тем самым напугать её. Себастьян пытался держать себя в руках, подавлять свои истинные чувства и всегда улыбался ей, по первому её требованию, лишь бы доставить ей радость. Лишь бы увидеть блеск её бесподобных серых глаз.

Прошёл год с тех пор, как в его жизни появился неземной ангел. Уже целый год как она жила в его сердце.

Он был готов на все ради неё.

И был готов убить того мальчика, который на импровизированных рыцарских турнирах ударил Вики.

В тот день он испытал такой животный ужас, что ему потребовалось несколько недель, чтобы прийти в себя. Себастьян был ошеломлён тем гневом, той яростью, а потом и паникой, которые мгновенно скрутили его изнутри. Ему казалось, что ударили его. Что земля ушла из-под ног, а сердце перестало биться. И действительно, лучше бы ударили его, а не её. Потому что с ней не должно было случиться ничего плохого. Вики была для него слишком дорога, чтобы наблюдать даже, как она морщится, не говоря уже о том, чтобы видеть её корчащейся от боли. В тот день он наиболеё полно осознал, как сильно она нужна ему.

Но, черт побери, у него не было возможности, никакого права сказать ей об этом. Ей было всего девять лет!

Она называла его своим лучшим другом, а он вздрагивал словно от боли, не желая быть ей просто другом. Да, она проводила с ним всё своё свободное время. Но ему нужно было больше. Потому что они росли. Росла и его любовь к ней, его привязанность. И ответственность за неё.

И сокрушительное, настоящеё, почти болезненное желание, которое он в один день обнаружил в себе. Себастьян сначала дико испугался этого. Он не знал, как отнестись к этому. Господи, он желал Вики в самом примитивном смысле! Ему казалось это чем-то мерзким, словно он мог запятнать даже свои мысли о ней. Он сходил с ума, мучился днями и особенно ночами. А потом понял, что должен сдерживать себя. Иначе погубит её и потеряет навсегда.

Себастьян полюбил её с самого первого дня, когда она попросила принять её в своё общество. Он любил и был вынужден скрывать свою любовь, чтобы не напугать жизнерадостную девочку, которая стала его миром. Он надеялся, что когда она подрастет, когда придет время, он непременно откроет ей свое сердце, расскажет, а ещё лучше покажет, как сильно любит её. И тогда ему не придется сдерживать себя. Ему не придется страдать. Тогда наступит блаженное облегчение. И хоть он читал бессчётное количество книг, он не мог найти нужных слов, чтобы выразить свои чувства к ней.

Однако время шло, и она подрастала. Стала так пленительно прекрасна, что Себастьян терял голову от одного её вида. У него перехватывало дыхание, когда он видел её. У него подгибались колени, когда она подходила ближе. У него дрожали все внутренности, и разрывалось сердце, когда она касалась его. Боже, он мечтал о том, чтобы она дотронулась до него и никогда больше не отпускала от себя. Желание постоянно прикасаться к ней сводило с ума. И не имея возможности излить на неё всю свою любовь, Себастьян боялся не выдержать и взорваться. Он больше не мог вместить в себе все те чувства, которые испытывал к ней.

Вот и сейчас, сидя в слабо освещённой библиотеке, в своем излюбленном месте, Себастьян вспоминал её глаза, когда увидел её впервые после пятилетней разлуки, и ощущал дикое желание прижать её к ноющей груди, сплавить с собой и никогда больше не отпускать.

Когда бы он ни приходил к ней, что-то обязательно отталкивало его от неё. Боже, он так сильно устал постоянно терять её!

И однажды действительно потерял её.

Все изменилось после того дня, когда он признался ей, кем хотел стать. Это был его единственный путь обрести уверенность в себе и в завтрашнем дне. И эта была уникальная, почти единственная возможность завоевать её. Ведь у него не было ничего. Он был вторым сыном графа, и хотя отец выделил для него небольшие средства, это едва бы хватило на то, чтобы купить скромный коттедж где-нибудь в глухом месте. А на что они будут жить дальше? Себастьян не хотел для Вики такой участи. И зная свои возможности, свою замкнутость и робость, он мог претендовать только на сан священнослужителя. Ведь это так хорошо подходило ему. Он думал, что отучится на викария, заимеёт свой собственный приход, и будет жить с Вики долго и счастливо, в мире и согласии.

Но все пошло прахом.

Вики не нужен был священник. Она восстала против этой мысли так, словно он хотел занять место самого Сатаны. Как она не могла понять, что это была его единственной возможностью предложить ей нечто большеё, чем имел? Но она не хотела священника. Она хотела банкира, военного, клерка, барристера, кого угодно, но не священника.

Он не мог понять причину, по которой ей пришлась не по вкусу эта профессия. Что было плохого в сане священника? Она говорила о том, что это не принесёт ему смеха и улыбки. Но ему не нужны были ни смех, ни улыбка, если бы рядом с ним была она. Он не видел смысла в улыбке. Его улыбкой была только Вики.

Но она назвала его занудой. Лучше бы она сразу вырезала его сердце из груди.

После этого она полностью поменяла свое отношение к нему. Её словно подменили. И Себастьяну было до боли обидно наблюдать, как она игнорирует его, проходит мимо так, словно его и вовсе не существовало. Он терпел это, он покорно сносил все её гневные, порой жестокие речи. Потому что любил её. Просто умирал от любви к ней. Она была нужна ему даже тогда, когда причиняла ему боль.

Никогда прежде он не думал, что для неё он всего лишь зануда. Она стояла перед ним, такая красивая, такая гордая и говорила, что поедет в Лондон, найдет себе жениха и выйдет замуж. Неужели за время его отсутствия она научилась резать сердца, его сердце? Она что, не понимала, что этим делала с ним? Он и так не знал ни секунды покоя. Он учился день и ночь, чтобы завоевать её, предложить ей все радости жизни, но уже начинал проклинать тот день, когда уехал.

Себастьян не мог лишить её сезона, как бы сильно не боялся отпустить её от себя, не мог лишить её того, что по праву принадлежало ей, чем она обязана была насладиться будучи молодой дебютанткой. Он не имел права привязывать её к себе, пока она сама не выберет его. А она заявляла, что выйдет замуж за того, кого найдет в Лондоне? Она с ума сошла? Господи, наверное, это он сошел с ума, потому что до поездки в Кембридж он не знал ни одну девушку, наивно храня верность только ей одной!

И сознания того, что она с такой лёгкостью может предать его, ожесточило Себастьяна. Он словно попал в чистилище, ежеминутно думая о том, что мог потерять её, пока гнил в стенах университета. Как он мог потерять её? Она была для него больше, чем жизнь. И поначалу усердный ученик, он постепенно превратился в безумца. И в один день, не выдержав больше ни секунды вдали от неё, Себастьян послал к черту учебу и поехал в Лондон, чтобы наблюдать за ней издалека, умирая от ревности к ней, горя желанием убить любого, кто посмеёт дотронуться до неё.

А потом он совершил то, что навсегда перевернуло его жизнь. Себастьян сделал то, что перечеркнуло все, во что он до этого верил, и о чем мечтал. Он совершил злодеяние, которое перевернуло всю его жизнь и превратило его в грешника.

Он стрелял в человека, и чуть было не убил его!

Воспитанный в духовном смирении и благочестии, Себастьян не смог смириться со своим поступком. Он не мог простить себя за это, и у него не было выбора. Ему нужно было действовать быстро и решительно, чтобы спасти Вики. Он молил Бога о том, чтобы она никогда не узнала об этом. Потому что она тоже не простит его. И тогда ему не за чем будет жить. Он совершил то, что уберегло Вики от беды. Его отравленная душа не имела значения. По крайней мере, потом он был уверен, что она в безопасности.

А спустя ещё некоторое время погибли её родители. Беда стала преследовать их почти по пятам. Себастьян так отчетливо помнил тот день. День, который перечеркнул все его намерения и разрушил все надежды. День, который ещё больше отдалил её от него, хотя должно было произойти обратное. Сердце до сих пор сгорала от неумолимой боли, едва эти воспоминания охватывали его.

Она просила поцеловать её. Умоляла об этом, цеплялась и льнула к нему, не представляя, что творит с ним.

Себастьян лишь совсем недавно оправился от своего поступка, греховного для будущего священнослужителя, и не представлял, как теперь жить с этим дальше. У него разрывалось сердце, и плавилась душа, когда он обнял её в тот день и слышал тихие, горькие рыдания. Он горел вместе с ней, чувствуя её боль даже больше, чем свою. Она прожигала ему все внутренности своими слезами, но она нуждалась в нем тогда. Он не мог оставить её одну в такую трудную для неё минуту. Ни за что бы не смог. Поэтому примчался к ней и пытался утешить, как только мог.

Пока она не попросила поцеловать её.

Господи, он так долго мечтал о том дне, когда сможет, наконец, поцеловать её! Он так долго хотел её, так долго мечтал о ней, терзаемый мучительным, неконтролируемым, непреодолимым желанием, что боялся не устоять и наброситься на неё, шокировать, отпугнуть и вызвать полное отвращение к себе. Если она узнает, что он желал её всю жизнь, она возненавидит его. И если бы он тогда поцеловал её, он не смог бы сдержать себя. Он не смог бы остановиться. Он был слишком молод и горяч для этого. Да, в колледже у него были несколько девушек, но те были лишь бледной тенью в сравнение с Вики. И если она узнает, что он предал её…

Если она узнает, что его руки обагрены кровью, что он все это время следил за ней в Лондоне.

Он совершил так много глупостей! Но он не мог потерять её! Не сейчас. Никогда…

А ещё, он не хотел, чтобы их первый поцелуй был связан с такими страшными для неё воспоминаниями. Она просила об их первом поцелуе, который должен был состояться едва ли на неостывших телах её родителей. Этого он никогда бы не смог сделать. И когда, еле сдерживая себя, стараясь не поддаваться искушению, Себастьян с болью отказал ей, она снова вонзила нож ему в сердце, с оглушительной легкостью признаваясь, что уже познала поцелуи других мужчин!

Как будто он этого не видел! Как будто не умирал ежесекундно, наблюдая эти мучительные для себя сцены.

Его сокрушило её спокойствие. Как она могла признаться ему, что целовала другого в его отсутствие? Как она могла вынести прикосновение другого человека, когда он сам корчился от отвращения, уединяясь с безликой девушкой, которая давала облегчение его телу? Он ненавидел эти минуты, а она заявляла, что в этом нет ничего плохого? Он еле сдержался тогда, чтобы не наброситься на неё, чтобы не признаться, что и у него есть опыт в подобных делах, да и побогаче. Но он не гордился этим опытом, в отличие от неё. Поэтому ничего не сказал ей, ведь тем самым он бы окончательно отдалил её от себя.

Она хотела полноценной жизни, хотела веселья, улыбок. И поцелуев. А он, глупец, который тайно страдал, плавился от любви и не мог предложить ей ни света, ни улыбки, потому что его светом и улыбкой была она сама.

В тот день Себастьян вдруг с горечью решил, что не нужен ей. Что никогда и не был нужен. Возможно, он много думал и многое анализировал, вместо того, чтобы просто чувствовать. Как однажды заметила Вики. Но он не мог иначе. Поэтому ему не оставалось ничего другого, как уйти от неё. Уйти до того, как наговорит ей много из того, что уже потом не вернуть…

Себастьян снова застонал. Он знал, что возвращение домой ничего хорошего не сулило ему. Все эти годы он только и делал, что воевал. Сначала с самим собой, потом с жизнью. Затем за Вики. Больше всего на свете он боялся потерять её, потому что не представлял, ради чего тогда ему стоило бы жить дальше.

И в какой-то страшный момент Себастьян почувствовал, что она ускользает у него из рук.

После несостоявшегося поцелуя он жил целых два года, не видя её. Это были самые тяжелые дни в его жизни. Он долго размышлял над тем, что же произошло, что ему сделать теперь, чтобы все исправить. И тогда понял, что только пойдя в армию, как она того и хотела, он вернет её расположение, или хотя бы снова напомнит ей о себе. Себастьян понял, что никогда не сможет стать священником, имея на совести такие ужасные грехи.

Сердце разрывалось от мысли, что она могла забыть о его существовании за прошедшие два года. И если раньше с такой легкостью дарила поцелуи другим, может на этот раз она успела ещё нескольким десяткам подарить свою благосклонность? У него холодела душа, едва он думал, что она могла позволить другому больше, чем поцелуй. Вдруг она уже познала мужчину в самом прямом смысле? Ведь для неё в этом не было ничего плохого. Ведь она хотела жить “полноценной жизнью”!

И тогда он приехал в Клифтон-холл. Себастьян не мог забыть тот день, когда ему пришлось объявить ей о своём намерении уплыть на континент. Он не хотел прощаться с ней так жестоко и холодно, но с ним что-то произошло тогда. Он почти не владел собой. Впереди была пустота и неизвестность. И дни без неё. Этого было достаточно, чтобы он потерял разум. Внутри что-то надломилось. Себастьян не знал, как станет жить, если её не будет рядом. Он не хотел причинять ей боль. Он не хотел видеть боль в её глаза. Но произошло то, что произошло.

И она ни за что не простит его за это.

Не простит за поцелуй, которым он хотел наказать её, но потом сам же стал жертвой её прикосновений, потому что на самом деле понял, от чего ему придется отказаться.

Он не мог забыть вкус её губ даже, когда ему казалось, что он умирал. Это были единственные светлые воспоминания, которые он вырвал из долгих лет отчаяния и боли. Господи, он до сих пор вспыхивал как порох, стоило вспомнить её нежное, податливое тело, блуждающие руки, тёплое дыхание. И горячие, восхитительные, медовые губы, которые сокрушили его волю, его дух. Он был ужасно зол на неё, но вся его злость тут же испарилась, когда она даже, несмотря на его грубость и резкость поцеловала его в ответ.

Лучше бы она этого никогда не делала.

Вики…

Она была его светом, его теплом. Его дыханием. Она была так восхитительна, что ему казалось, он умер и попал на небеса, потому что ни один поцелуй в мире не мог сравниться с тем, что позволили познать её губы.

А потом он ушёл, успев заметить в её глазах почти такую же боль, какая терзала и его. И впервые Себастьян задумался над тем, а правильно ли поступил? А вдруг он ошибся, вдруг он нужен ей… Это было похоже на мучительную смерть, словно из него вынули душу и бросили возле той конюшни, где он оставил застывшую Вики.

Всю жизнь, сколько он себя помнил, с тех пор, как повстречал её, он хотел только быть с ней. Но злой рок постоянно отнимал её у него.

А потом настал ад, к которому он совершенно не был готов.

Даже в самом страшном сне Себастьян не мог представить себе, что ему доведется пережить такое. Что его грех, совершенный в Лондоне, будет легкой прелюдией к настоящему чистилищу. И если до этого он полагал, что от его души ничего не осталось, то теперь ему приходилось убеждаться и не раз, что душа у него есть, и она способна разлагаться очень долго.

Пять лет, что он провел вдали от неё, на поле боя, стали для него адом, самым страшным кошмаром. Там, калеча и убивая людей, он потерял себя, частичку за частичкой. Он пошёл в армию, чтобы угодить Вики, но даже понятия не имел, что там ждет его. Неужели она хотела, чтобы он стал таким? Стал убийцей. Стал монстром.

Он собирался стать священником, хотел нести людям слово Божье, хотел жить в мире и согласии. И хотел Вики. Но его жизнь превратилась в кромешный ад. Он сам сделал это. И Бог не хотел помогать ему. Ни в чем. Его душа загноилась и стала такой черной, что ни одна молитва не была способна отмыть его. Ему ни за что не вымолить у Бога прощения. И у Вики.

На этот раз он знал точно, что потерял её. Потому что сомневался, что хоть когда-нибудь сумеёт вырваться из этого ада. Да и она ни за что не станет ждать его, скучного ученого, который пошёл в армию только ради того, чтобы угодить ей. Теперь он превратился в монстра, его тело было отмечено бесчисленными шрамами от пуль и сабель врага. Вики будет тошно даже смотреть на него. Его душа почти умерла, и ей будет страшно узнать, что от него ничего не осталось.

Он не мог спать по ночам, потому что в ушах звенели крики убитых им людей. Себастьян не понимал, как жить дальше, имея на руках кровь стольких людей. Он не представлял, что будет делать, когда все это кончится. И кончится ли когда-нибудь? Что ему делать в мире, где не будет Вики? Если раньше он думал, что хоть как-то сможет заслужить её, теперь у него не осталось ничего, что он мог бы дать ей. Она ни за что не захочет монстра. А он не хотел запятнать её своими грехами.

Да и помнит ли она о нем?

В нем осталось только одно: безмерная, безграничная, сводящая с ума, лишающая покоя любовь, которая навечно приросла к его костям и жила в его сердце. Только любовь и мысли о Вики помогали ему выжить на войне, помогали хотеть увидеть утро и рассвет. Он умирал от любви к ней и хотел хоть бы ещё один раз увидеть её…

В висках вдруг запульсировало, и Себастьян понял, что довёл себя до очередного приступа. И это снова не позволит ему заснуть, хотя он уже давно не знал, что такое здоровый сон. В камине тихо потрескивали дрова, и их звук вернул его к реальности. К холодной, пустой реальности, в которой он не жил, а просто существовал.

Встав, Себастьян медленно направился к окну, вглядываясь в темноту ночи, и, приподняв голову, увидел луну. Серебристую и далекую. Луна всегда напоминала ему о Вики, которая была так же прекрасна и далека. Луна напоминала ему цвет её искрящихся глаз. Обожаемые глаза, которые были наполнены слезами, когда она две недели назад открыла дверь и увидела его. В тот миг, находясь так близко от неё, глядя ей в глаза, он вдруг почувствовал, поверил, что нужен ей. Что она не забыла о нем.

Что ждала его.

Себастьян зарычал, ощущая удушающую боль в груди. Даже на континенте ему не было так плохо, как сейчас. Раз Бог пожелал сохранить ему жизнь и вытащил из того ада, где пало так много людей, значит он был для чего-то нужен. Поэтому он должен был смириться со своим возвращением в мир и как-то попытаться жить дальше. Но беда заключалась в том, что без Вики он не знал, как это сделать.

Проведя рукой по волосам, он ощутил боль в плече, а потом и в раненом бедре. Это всегда будет напоминать ему о том, откуда он вернулся. Это его проклятие, и он сам должен нести свой крест.

Себастьян снова вернулся на своё место, и устало опустился на мягкий диван. Затем резко полез в карман, достал горстку миндаля и отправил пару зернышек в рот. Когда начинались приступы, он поглощал миндаль, и это унимало боль в ранах. Так ему сказал старик, который нашёл его на поле боя, под телами других офицеров, привез к себе домой и вместе со своей женой буквально вырвал из лап смерти. Себастьян не знал, как отблагодарить этих людей, ведь только благодаря им он снова мог видеть Вики. Видеть солнце.

Целую неделю после ранения Себастьян пребывал в бреду, терзаемый агонией от боли в ранах. И однажды, когда он понял, что не вынесет больше и приказал старику прекратить его мучения, он вдруг услышал чей-то голос, далекий, но такой родной, что перехватило дыхание.

“Что бы ты ни делал, Себа, ты должен вернуться ко мне, к нашему валуну. Обязательно!”

Так однажды сказала ему Вики, когда он провёл в церкви после службы дольше времени, чем обычно, прежде чем пойти к ней. Она ушла задолго до того, как викарий Хауэлл закончил читать наставления. А когда Себастьян нашёл Вики у валуна, она нацарапала эти слова на их камне своей детской ручкой, чтобы он больше никогда не забывал приходить туда, где было его место. Где была она.

И Себастьян понял, что должен непременно вернуться к валуну. К ней.

Зная, что совсем скоро боль усилится до такой степени, что он не сможет ходить, Себастьян встал и побрёл к себе в комнату. В доме было тихо. Все давно легли спать. Это радовало, потому что он не хотел никого видеть, ни с кем не желал разговаривать. Потому что непременно посыплются вопросы, а он не был готов ответить на них. Он не был готов вернуться к жизни.

К тому же миндалины быстро закончились, а у него в комнате была большая ваза с этими косточками. Которые утолят его голод. Он жевал их с тех пор, как впервые попробовал. Они унимали не только боль в голове, но и странным образом отвлекали и успокаивали. Звук хрустящих миндалин напоминал ему о том, что он до си пор жив.

Войдя в свою комнату, он тихо прикрыл дверь и направился к столу, где лежала ваза.

И его Библия.

Отплывая из Англии на войну, он взял с собой всего две вещи. Свою Библию, с которой никогда не мог расстаться. И…

В тот первый вечер, когда он спустился в свою каюту, Себастьян взял в руки Библию и развернул кожаный переплет. Внутри лежало то, за что потом он чуть не отдал жизнь.

Он был офицером, не знающим страха. Он безрассудно бросался под пули врага, мечтая поскореё прекратить агонию в груди. Но он почему-то не умирал, или получал незначительные раны. Другие солдаты стали побаиваться его. Он сам себя иногда боялся, понимая, что нигде в мире он не найдёт покоя. И однажды в очередном бою, когда враг выбил его из седла, из его кармана выпала Библия. Пока Себастьян приходил в себя, лихорадочно пытаясь дотянуться до заветной книги, враг понял, что завладел ценным трофеём и решил отобрать у него Библию. Себастьян озверел, не мысля жизни без этой книги. Вскочив на ноги, он хотел отшвырнуть противника и успел выхватить книгу из его рук, когда кто-то вонзил острый кинжал ему в прямо грудь. Упав на землю, он вздохнул с облегчением, зная, что вернул себе свою драгоценность. Он выжил в тот раз, как впрочем, и всегда. Кинжал прошел всего в сантиметре от его сердца.

Господи, ничто в мире не могло пронзить его сердце!

Но однажды кое-что проткнуло его насквозь.

Произошло это в той же каюте, в которой он уплывал из дома. Когда остался один и развернул Библию. Тогда Себастьян вдруг почувствовал, как сдавливает горло, как немеют пальцы рук и ног. Голова стала кружиться, а потом он обнаружил, что щиплет в глазах. Такое происходило с ним впервые. И не выдержав больше, он застонал и глухо молвил, впервые произнес то, что не говорил никому, даже себе.

-Я люблю тебя, Вики! Господи, я до безумия люблю тебя.

Он даже сам еле различил свои слова, но они заставили его содрогнуться от мучительного спазма, который перехватил горло, а потом сжал все его тело в холодном плену.

Вот и теперь Себастьян осторожно взял Библию, развернул кожаный переплёт и увидел маленький лоскуток льняного платка. Весь продырявленный от многочисленных неуклюжих стирок, посеревший от времени, но до боли дорогой платок. Платок, который повязала ему на руку Вики много лет назад на импровизированных рыцарских турнирах.

Это была единственная вещь, которая связывала его с ней. Это было то, что напоминало ему о ней. В этом платке заключалась вся его жизнь. Он носил его в самой священной для себя книге, понимая, что эти две вещи подпитывают его, пока он далеко от дома. Далеко от неё.

И когда, очнувшись, он лежал в домике старика, и смотрел на платок с вышитыми на нем тремя буквами, её инициалами, Себастьян понял, что должен вернуться к ней. Он не мог умереть, не повидав её, не заглянув в обожаемы глаза. Даже если она забыла о нём.

Он не писал домой ни единого письма, чтобы не получить в ответ послания о том, что возможно Вики вышла замуж. Она была прекрасна, так красиво, что захватывало дух. Она была умна, тактична, проницательна и так безмерно добра, что любой мужчина был бы счастлив видеть её своей спутницей. Он вернулся к ней, даже не зная, замужем она, потеряна ли для него навсегда или нет.

Он просто хотел ещё раз увидеть её. Даже если она уже познала другого мужчину.

Дрожащими пальцами взяв заветный платок, Себастьян приподнял его, а потом зарылся лицом в мягкую материю, ощущая сверлящую боль в груди. Он знал, что она совсем недалека от него, но в то же время далека, как ночная звезда.

Почему-то в столь мрачное для себя время, он вдруг вспомнил далёкий день из прошлого, когда стал гоняться на пляже за бабочками, которые так понравились Вики. Она хотела рассмотреть их вблизи, а они так быстро улетали от неё. И тогда Себастьян решил поймать их для Вики. Он принес на пляж все баночки, какие только смог найти, и в каждой поместил по хрупкой бабочке, сохранив им жизни. Чтобы Вики смогла, наконец, разглядеть каждую из них. С присущим ей заразительным восторгом она обходила каждую баночку, подзывая его делать то же самое. Но он не смотрел на бабочек. Себастьян смотрел на Вики, и с каждой её улыбкой его жизнь наполнялась смыслом и значимостью. В тот день она была счастлива, и грудь его переполняли острые чувства от сознания того, что он сам сделал её счастливой.

Это был последний раз, когда он видел её счастливой.

Теперь жизнь так сильно потрепала его, что он боялся остаться без Вики. На этот случай он всегда хранил возле своего сердца Библию и платок. И пулю.

И чувствуя, как сердце сжимается в груди, понимая, что не в силах больше сдерживать боль, Себастьян с мукой прошептал:

- Вики.

***

Вздрогнув, Тори присела на постели, оглядываю темную, пустую спальню. Ей показалось, что кто-то позвал её. Она точно слышала, как кто-то произнес её имя.

Прошептал “Вики”.

Тори вдруг замерла, поняв, что никто не называл её так. Кроме Себастьяна.

Рухнув снова на подушки, она зажмурилась, пытаясь помешать слезам выкатиться из глаз. Она начинала сходить с ума. Ей уже мерещился его голос. Она знала, что он совсем близко от неё. Он рядом, но она не видела его с тех пор, как он появился у неё на крыльце. Почти как в первый день приезда в Клифтон. Две недели она сторонилась входной двери, боясь даже выйти во двор. Потому что боялась увидеть его. Она была так виновата перед ним. Чувство вины заставляло её задыхаться, и Тори боялась, что в свете всех произошедших за эти годы событий он приехал, чтобы прилюдно отвергнуть её. В последний раз разбить ей сердце в наказание за то, что она послала его в ад, где он чуть было не погиб.

Что с ней станется, если он действительно откажется от неё?

Что ей делать тогда?

И выдержит ли её кровоточащеё сердце этого, последнего удара?