Тори смотрела, как Алекс бережно пересаживает молодой куст желтых роз. Она любила наблюдать за работой сестры в оранжереё. Иногда это чудесным образом отвлекало её от грустных мыслей.
Но только не сегодня.
Не после того, что произошло вчера на пляже.
Впервые после того рокового дня, когда пришло сообщение об исчезновении Себастьяна, Тори позволила себе сходить, наконец, к валуну. Она так сильно тосковала по этому месту. Место, связывающее её с Себой. Ей казалось, что там она сможет обрести некое подобие покоя, хоть как-то успокоить ноющеё сердце, но как же глубоко заблуждалась!
Ведь это место в первую очередь принадлежало ему.
И он тоже пришел туда!
Тори слишком поздно поняла это. Вернеё, она обнаружила его присутствие только в момент его исчезновения. Он был там. И видел её! И даже не подумал подойти. У неё замирало всё внутри, когда она думала о новой встречи с ним. Она боялась и вместе с тем хотела этого больше всего на свете. Тоска по нему начинала сводить с ума. Тоска привела её на пляж, где Тори всегда находила утешение, но только не в этот раз.
Оттуда она вернулась с болью в сердце. Ей было тяжело думать о том, что он пожелал проигнорировать её. Пожелал уйти и даже не захотел подойти и заговорить с ней. После всего, что было. После того, как по возвращению домой первое, куда он пошёл, был Клифтон-холл. Было великим соблазном считать, что в тот день он пришёл ради неё. Пришёл только для того, чтобы увидеть её. Но случай на пляже перечеркнул все эти надежды.
Он ведь знал, что она там. Он и ушёл оттуда только потому, что она была там. Ушёл, потому что не хотел, не мог видеть её. Видимо, степень её вины была так высока, что он не мог простить её, не говоря уже о том, чтобы взглянуть на неё.
Неужели любовь к нему должна была приносить такие невыносимые страдания? Тори считала, что любовь - это нечто особенное и прекрасное, что она приносит только радость и удовольствие, покой и счастье. Но только не её любовь к Себастьяну. Ведь она была обречена любить его и не иметь никакой возможности проявить свои чувства. Это действительно было похоже на проклятие.
- О чем ты так усиленно думаешь? - раздался голос Алекс, который вернул Тори к реальности.
Девушка вздрогнула и отошла от стены, тщетно пытаясь взять себя в руки.
- Ни о чем, - пожала она плечами, понимая, что лжет и что сестра это заметила. Однако Алекс не подала виду, что заметила это, и, решив сменить тему, Тори поспешно добавила: - В доме необычайно тихо без Кейт, не находишь?
- Да, ты права, - с грустной улыбкой кивнула Алекс. - Она была неотъемлемой частью нашего дома, сердцем Клифтона. Я надеюсь, что у неё сейчас все хорошо.
- Да, и я тоже. Как думаешь, они уже обвенчались?
- Ну, зная нетерпение Джека и расстояние до Гретна-Грин, куда, вероятно, он мчался, увозя с собой Кейт, могу предположить, что они уже поженились. - Улыбка Алекс стала шире. - Ты не подашь мне вон тот маленький совочек? Надо немного помочь этим упрямым корням уместиться в их новом доме.
- К-конечно, - пролепетала Тори, подходя к рабочему столу Алекс, взяла и протянула ей совочек, чувствуя, как грудь заполняет режущая боль. Быстро отвернувшись, она отошла в дальний угол оранжерей и прикрыла глаза, которые вдруг защипало.
Господи, когда-нибудь она перестанет ощущать тоску и мучительную любовь к человеку, которому была не нужна?
- Чем сегодня займешься? - притворно спокойным голосом осведомилась Алекс, заметив, как от звука её голоса неёстественно вздрогнули плечи сестры.
Прочистив горло, Тори тихо ответила:
- Не знаю.
Алекс выпрямилась и торжественно сказала:
- Я закончила. - Взяв влажную тряпку, она вытерла руки и снова посмотрела на сестру. - Я приготовила глазные припарки для бабушки Ады. Кейт просила отнести их, но я сейчас не могу. В оранжерее уже распускаются бутоны, и теперь мне нужно высадить в саду глоксинии, вербены, петуньи, маргаритки…
- Можешь не продолжать, - прервала её Тори, повернувшись к ней. - Я все поняла.
- Так ты отнесешь их бабушке Аде?
В голосе Алекс помимо надежды, было что-то ещё, но, поглощенная своими переживаниями, Тори впервые в жизни не заметила столь явного желания Алекс добиться своего.
- Конечно.
- Прекрасно! Как раз прогуляешься и развеёшься. Если ты пойдешь сейчас, то успеёшь вернуться к чаю.
- Приготовь банки, я только переоденусь.
Одна мысль о том, что ей будет, чем заняться, воодушевила Тори и сделала этот нескончаемый день болеё терпимым.
Алекс смотрела вслед сестре, радуясь, что печаль в её глазах хоть бы на время отступила. Она немного оживилась. И то, что Алекс приготовила для неё, должна была ещё больше оживить её.
Через полчаса Алекс увидела, как Тори, крепко держа корзину, прошла на север по узкой тропинке, которая вела на главную дорогу. И небольшую поляну, где пересекались главные дороги поместий их соседей.
В этот момент в оранжерею вошла улыбающаяся тетя, которая благополучно вернулась вчера утром из Лондона.
- Алекс, милая, у меня хорошие новости. Где Тори? Ты не видела её? - спросила Джулия, которая, не переставая, махала перед собой распечатанным письмом.
- Она только что ушла к бабушке Аде, миссис Джонсон. Я попросила отнести ей припарки для глаз. - Поправив очки, она взглянула на пергамент. - Это письмо от Кейт?
- Нет, - с лукавым блеском в глазах ответила Джулия. - В следующеё воскресенье Айрис устраивает бал по поводу возвращения Себастьяна. Мы все приглашены.
Даже если бы она не подчеркнула слово “все”, Алекс догадалась, почему тетя так светиться от радости.
- Ты думаешь, это поможет?
Вопрос Алекс заставил Джулию измениться в лице. Радость тут же померкла. Сложив письмо и убрав её, тетя посмотрела на Алекс.
- Вчера я встречалась с Айрис.
- И они об этом явно не догадываются.
- Никто об этом не должен знать! - с нажимом проговорила тетя.
- Конечно, я вас не выдам, - вздохнула Алекс. - Но я боюсь, как бы вы не усугубили и так сложную для всех ситуацию.
- Эти двое самые невыносимые упрямцы на свете! - воскликнула тетя, у которой предательски задрожал голос. Она прижала ладонь к груди. - У меня нет больше сил смотреть, как Тори с каждым днем чахнет все больше. Она боится жить. Боится самой жизни.
- Я очень надеюсь, что вы сможете им помочь, потому что если вы этого не сделаете, этого не сделает никто.
***
Открыв дверь, Себастьян замер, увидев в ярко освещённой гостиной свою младшую сестру Амелию, невестку и её детей. Все они стояли у круглого стола и о чем-то тихо разговаривали. И только по этой причине он не услышал их голоса. Иначе бы ни за что не пришёл бы сюда.
Себастьян хотел увидеться с матерью, хотел сообщить ей о том, что собирался уехать в Лондон по важным делам на несколько дней.
Но, черт побери, совершенно случайно набрёл на всё своё семейство. Его появление никто не заметил, и Себастьян намеревался так же незаметно уйти, но что-то его остановило. Возможно, то обстоятельство, что он никогда не видел своих племянников. Вернеё, в год отплытия на континент как раз родился мальчик. Шон. Себастьян отчетливо помнил имя племянника, которое произнёс грустный Эдвард, провожая брата до парома.
Мальчик оказался очень похож на графа Ромней, своего знаменитого деда, а девочка была маленькой копией своей очаровательной мамы.
Сердце вдруг сжала глухая тоска. Себастьян всегда любил детей. Дети были самой важной составляющей частью жизни каждого человека. И как же часто он мечтал о своих собственных. Его и её.
Себастьян сделал шаг назад, чтобы развернуться и уйти, но его остановил тоненький голосок маленькой девочки.
- Ой, кажется вы наш дядя Себастьян, да?
Все замолчали и словно по команде повернулись в его сторону. На него смотрело столько пар глаз, что Себастьян даже растерялся. Возможность уйти незаметно канула в лету, подобно душе умершего, которая исчезала в реке забвения мрачного царства Аида.
- Да, милая, - за него ответила Амелия, с теплотой глянув на застывшего брата. - Это ваш храбрый дядя, майор Себастьян. Правда, в отставке, но все равно майор.
- Вот здорово! - выдохнул Шон, с восхищением глядя на дядю. - Вы правда-правда майор? Я всё спрашиваю у папы о военных чинах, а он постоянно пожимает плечами и говорит, что в этом плохо разбирается. Может, вы мне скажете, звание майора выше или ниже капитанского?
- Дорогой, - обратилась к сыну Сесилия, с извиняющимся видом глядя на Себастьяна. - Ты проявляешь излишнеё любопытство. Возможно, дядя занят, а ты ему мешаешь.
- Он ведь стоит здесь, мама, - удивленно заметила девочка, глядя на мать невероятно яркими зелеными, как у всех Ромней, глазами. - Как он может быть занят? К тому же он такой большой. Чем он может быть занят?
- Глупенькая, - пожурил её брат. - Ты маленькая, вот все остальные и кажутся тебе большими.
- И вовсе я не маленькая.
- Да ты меньше меня.
- Когда-нибудь я научусь бить, и ударю тебе прямо по губам за такие слова, Шон…
- Дети! Как вы себя ведете? - оборвала их мать.- Сесилия снова виновато посмотрела на деверя. - Простите, они иногда ведут себя неприлично, но такое бывает крайне редко, что, к сожалению, не уменьшает ни моей вины, ни тем болеё их. Возможно, мы вас задерживаем….
За прошедший месяц Себастьян не слышал столько вопросов, сколько посыпалось на него в гостиной его родного дома. Он был изумлен, слегка смущен и жутко взволнован. Он не знал, что сказать и как поступить. Четыре пары глаз вопросительно и с нескрываемой надеждой смотрели на него, ничего не прося взамен и в то же время предлагая стать частью их жизни.
Перед ним стояла его семья, и он не имел права обходиться с ними пренебрежительно. Он не имел права уходить от них, избегать или причинять им боль. Он нёс в себе слишком много боли. Поэтому Себастьян не хотел, чтобы эти прелестные, любопытные крошки познали горечь и разочарования. В груди вдруг что-то сжалось, а потом как будто лопнуло. Он моргнул и сделал глубокий вздох.
Он никак не мог уйти отсюда.
Повисло глубокое молчание. Все ждали от него ответа, и никто не надеялся дождаться его. Но Себастьян, пересилив себя, тихо проговорил:
- Звание майора выше капитанского.
Даже дети поняли, что на самом деле он хотел сказать. Их глаз заблестели от радости, а улыбки стали ещё шире.
- Я так и знал! - воскликнул Шон и подбежал к Себастьяну, на лице которого растерянность медленно сменялась ужасом. - А кому подчиняется майор, дядя? Он старше батальона или полка?
- Дядя Себастьян, а вы пойдете с нами гулять? - робко спросила сестра Шона, следуя за ним.
Себастьян вдруг вздрогнул, понимая, что совершил ошибку. Ему не следовало начинать то, что невозможно было довести до конца. Он вдруг понял, что не сможет оправдать ожидания этих малышей, ожидания тех, кто любил его и нуждался в нём. Часть его мечтала сбежать отсюда как можно скореё, а другая часть, старая, дряхлая как вселенная, жаждала внимания стоящих перед ним детишек.
Заметив бледность брата, Амелия подошла к племянникам в надежде немного утихомирить их.
- Шон, Сьюзан, хватит мучить дядю Себастьяна. Вы ведете себя просто ужасно. Что он подумает о вас? Так вы будете вести себя на прогулке? Если да, то нам с мамой нужно серьезно подумать над тем, стоит ли вообще идти гулять.
- Но, тетя Мелли, - захныкала Сьюзан, взглянув на Амелию. У неё мгновенно повлажнели глаза, и задрожала нижняя губа. - Вы же обещали…
- Да и Бонни нужно прогулять, - не менеё расстроено добавил Шон, встав рядом с сестрой.
Себастьян выпрямился и вошёл в комнату, понимая, что у него уже нет другого выбора.
- Амелия, - заговорил он мягким, но решительным голосом. - Я пойду с вами на прогулку.
Дети завизжали от восторга и повернулись к нему.
- О, дядя Себастьян, спасибо, - выдохнул Шон.
- Вы не пожалеёте об этом, обещаю, - поклялась Сьюзан.
Себастьян посмотрел на эти маленькие существа и вдруг понял, что как раз пожалеёт.
И очень скоро.
***
Тёплый ветерок колыхал листья деревьев. В небе ярко сияло солнце, лаская своими лучами сочную зеленую траву. Вокруг стояла блаженная и умиротворz.ofz тишина.
Тори поправила шляпку и крепче прижала к себе корзину, в которую бабушка Ада сложила две баночки любимого Тори клубничного варенья и небольшой мешочек с миндалем. Тори всё пыталась вспомнить, кто же из её домочадцев любит миндаль, но так и не смогла понять, кому они были предназначены. В любом случае Алекс будет рада этим дарам, и уж лучше пусть она начнет любить миндаль, иначе подарок придется отдать миссис Уолбег, которая найдёт ему болеё подходящеё применение на кухне.
Покачав головой, Тори вышла на залитую солнечными лучами поляну, посередине которой стоял большой толстый дуб, у которого сбегались три дороги, ведущие в Клифтон-холл, Чейн-Кросс и… в Ромней. Тори остановилась у дуба, приложив ладонь к груди и чувствуя при этом, как медленно сжимается сердце. У Ады, у этой милой безобидной старушки она на время позабыла о своих переживаниях, но стоило увидеть дорогу в Ромней, как давняя боль снова дала о себе знать. Тори на секунду прикрыла глаза. Думает ли он о ней? Где он сейчас? Как скоро и где она могла бы увидеть его?
Гневно сжав руку, она резко открыла глаза. Не следовало ей думать об этом. Думать о нём. И хвататься за то, чего не существует больше. Где бы он ни был, чем бы ни занимался, ему, несомненно, было лучше, чем ей.
Развернувшись, чтобы уйти, Тори вдруг заметила в кустах недалеко от дуба что-то блестящеё. Она шагнула туда, чтобы разглядеть поближе находку, и перешагнула через толстые корни, выпирающие из-под земли. И внезапно её внимание привлек громкий лай, который с невероятной скоростью приближался. Тори резко развернулась, чтобы посмотреть, кто вознамерился напасть на неё. Однако правая нога её застряла в корнях векового дуба, лодыжку пронзила острая боль. Тори не успела даже вскрикнуть. Она лишь успела заметить летевшеё на неё лохматое чудовище, которое прыгнуло и повалило её на землю.
Корзина упала и покатилась в сторону. На грудь давили сильные лапы пса, который радостно уткнулся мокрой мордой ей в лицо и стал лизать щеки, не позволяя при этом ни дышать, ни шевелиться. Падение было таким стремительным и тяжелым, что Тори ударилась спиной о выпирающие корни дуба, испустив весь воздух из легких.
Пару секунд она пребывала в шоковом оцепенении, но когда сознание стало возвращаться, Тори тут же почувствовала раздирающую боль в спине и в лодыжке. Ей вдруг стало так плохо, что закружилась голова, и потемнело в глазах. Это была словно последняя капля в чашу её страданий, и Тори с трудом удалось сдержать слёзы.
И в этот момент недалеко от неё раздался очень знакомый голос.
- Бонни! - позвал пса Шон. - Ты куда убежал? Кого ты там увидел?
- Что на этот раз натворил твой пёс? - недовольно спросила Сьюзан.
- Я разберусь, - резко заявил Себастьян, сетуя на свою уступчивость, и направился к Бонни, хвост которого торчал из-за большого толстого дуба.
Вот что значит идти на прогулку с неуправляемыми детьми и с диким животным, на которого нет управы.
Обогнув дуб, Себастьян хотел было подойти к псу, но едва увидел, кого тот завалил на землю, вернеё на угрожающе выпирающие корни дуба, как похолодел от ужаса и застыл, не в силах ни дышать, ни тем болеё шевелиться.
- Вики! - выдохнул он изумленно.
Услышав голоса, Тори попыталась увернуться от Бонни, чтобы посмотреть на того, кто стоит рядом с ней. Она замерла, позабыв и о боли, и о своем падении, и об остальном мире.
Хоть в это верилось с трудом, но рядом с ней стоял сам Себастьян!
Тори показалось, что время остановилось, потому что остановилось и её сердце. Меньше всего на свете она ожидала увидеть здесь его, да ещё в такой унизительный для себя уязвимый момент.
Тори медленно моргнула, но видение не исчез. Это было не видение, а живой человек из плоти и крови, и он продолжал стоять рядом и смотреть на неё так же изумлённо, как и она. Тори не могла отвести от него своего тоскливого взгляда. Господи, как давно она хотела увидеть это дорогое лицо, этот до боли родной облик!
Она не видела его целых пять долгих, холодных лет. Она увидела его две недели назад, когда он неожиданно постучался в её дверь. Но в прошлый раз ей не удалось как следует разглядеть его.
Тори вдруг поразило то, как сильно он изменился за эти пять лет. Лицо стало непроницаемым и суровым, черты резкими, между бровей залегла глубокая морщинка, словно он не переставал хмуриться. Почти как сейчас.
Но его глаза!
Эти обожаемые, глубоко посаженные зелёные глаза смотрели на неё по-прежнему с такой нежностью и теплотой, что сжималась душа.
- Господи, Бонни, что ты натворил? - голос Амелии вывел из оцепенения Себастьяна и Тори. Она обошла дуб и резко остановилась, в ужасе глядя на распростертую на земле девушку. - Виктория? О Боже, что этот монстр сделал с тобой?
Наконец, Себастьян пришёл в себя. И ощутил неистовое желание разорвать на части обнаглевшую собаку. Его ноздри расширились, глаза потемнели и сузились. Он схватил ошейник и одним стремительным движение оттащил Бонни от бледной Вики. Вручив поводок Амелии, он резко повернулся к девушке. И почувствовал боль и панику. Почти как много лет назад, когда её ударили на мальчишеских играх. У него похолодело все внутри, когда он увидел искаженное от муки обожаемое лицо. Позабыв обо всем на свете и желая помочь, защитить её любой ценой, он подошел и присел подле ней.
- Милая, где у тебя болит? - глухим от эмоций голосом спросил Себастьян, пристально глядя на неё.
Его лицо было искажено не меньше. Оно было почти пепельного цвета, словно он мог в любой момент упасть в обморок. Тори едва могла дышать, услышав его голос, почувствовав его рядом. Он был так близок, что она могла бы запросто дотронуться до него, но при всем своем желании не имела возможности двигаться. В горле стоял такой комок, что было трудно произнести хоть слово. А потом он взял её за дрожащую руку и мягко сжал её холодные пальцы. И Тори захотелось зарыдать, потому что сердце пронзила непереносимая боль. У него была такая теплая, такая сильная ладонь… А ведь в последний раз он прикасался к ней только пять лет назад, когда оставил у конюшни с разбитым сердцем.
- Вики, где у тебя болит? - дрожащим голосом повторил свой вопрос Себастьян, впадая в оцепенение от того, что Вики не может даже говорить. Её затравленный взгляд прожигал ему грудь. Наклонившись к ней совсем близко, он заглянул в её затуманенные страданиями глаза, и осторожно провел пальцами по бледной, нежной как шелк коже, не веря тому, что он на самом деле касается её. Господи, он боялся обнаружить, что это очередной жестокий сон! - Скажи мне, прошу тебя.
Его теплое дыхание коснулось её лица, и Тори зажмурилась, пытаясь сдержать слезы.
- Н-нога, - еле слышно молвила она, умирая от желания вжаться в его теплую ладонь.
Он решил, что это боль заставила её закрыть глаза. Он хотел прекратить её мучения, поэтому, тяжело дыша, Себастьян отпустил её руку, выпрямился и повернулся к её ноге, прикрытой юбками. И замер от очередной мысли: он снова будет касаться её. Её ног! Сделав глубокий вдох, он медленно потянулся к подолу, который мешал ему добраться до неё.
- Держи своего пса, Шон!
Резкий голос невестки немного привел Себастьяна в чувства, но руки по-прежнему продолжали лихорадочно дрожать.
- Бонни просто хотел поприветствовать мисс Тори, - расстроено сказал Шон. - Он же обожает её.
- Мисс Тори сильно пострадала, дядя Себастьян? - тихо спросила Сьюзан, внимательно глядя на дядю.
Но тот не ответил. Себастьян был слишком занят, слишком сосредоточен на центре своей вселенной. Откинув в сторону подол, Себастьян увидел стройные ножки, затянутые в белые шелковые чулки. Он болезненно сглотнул, увидев, как лодыжка застряла в корнях дерева и начинала опухать. Ей должно быть невероятно больно. Эта мысль отрезвила его, и, разгневавшись на дерево, которое стало причиной её мучений, Себастьян схватил толстый корень и с такой силой выдернул её из земли, что земля полетела по сторонам.
И тут же услышал её стон. Он замер, едва его пальцы сомкнулись вокруг её поврежденной лодыжки. Себастьян быстро взглянул на неё.
- Тебе очень больно?
Мука в его голосе пронзила ей сердце. Тори медленно покачала головой, боясь не боли в лодыжке, а своих чувств, которые уже с трудом могла подавлять.
- Н-немного, - прошептала она, по-прежнему с закрытыми глазами, боясь раскрыть веки и увидеть его взгляд, его глаза.
Обомлев, Амелия и Сесилия смотрели на всю эту сцену, сдержав дыхания. Тори лежала на земле едва живая, Себастьян смотрел на неё потемневшими глазами, а под загаром проступала неёстественная бледность. Амелия даже не могла себе представить, что эти двое так сильно… У неё запершило в горле, когда она увидела, как Себастьян отпустил ненавистный корень, нагнулся к Тори и взял её лицо в свои ладони.
- Все позади, - прошептал он у самых её губ, глядя на подрагивающие веки, которые не хотели раскрываться. Он все смотрел на неё, вбирая в себя её образ: золотистые брови, маленький носик, полураскрытые губы, которых он касался всего один раз. И умирал от желания коснуться вновь. Не устояв, он дотронулся пальцами до золотистого шелка её волос, которые еле удерживали шпильки. - Все хорошо.
Все обстояло намного хуже.
От сумасшедшего стука сердца шумело в ушах. Тори понимала, что ей нужно что-то сделать, как-то отреагировать на происходящеё, но не могла пошевелиться, захваченная в плен его руками. Это было его настоящие руки, а не плод её воображения. Не сон, который мог развеяться в любую секунду. И голос его был настоящим. А ведь совсем недавно она думала, что больше никогда не увидит и не услышит его. Никогда не почувствует тепло его рук. У неё защипало в глазах от такой любви и тоски по нему, что Тори начинала сходить с ума.
Она медленно открыла глаза. И задохнулась, понимая, что была совсем не готова к этому. Никто не предупредил её о том, что он будет так близко от неё. Так что она даже видела морщинки вокруг плотно сжатых губ. Губ, которые были в дюйме от неё.
Они бы вечность смотрели друг на друга, если бы не голос Амелии.
- Себастьян, как она?
Себастьян на секунду прикрыл глаза и сделал глубокий вдох, чтобы прийти в себя и совладать со своими желаниями. Он был на волосок от того, чтобы послать весь мир к черту, заключить в железные объятия свою Вики и унести её отсюда прочь. Туда, где сможет, наконец, испить её губы. Её саму. До самого дна.
- Её… - у него срывался голос, когда он заговорил. - Её нужно доставить домой.
- Ты прав. - Амелия обеспокоенно взглянула на девушку. - Тори, дорогая, ты сможешь подняться?
Себастьян всегда действовал на неё так сокрушительно. Виктория приложила огромное усилие, чтобы прогнать оцепенение. И тут же боль стрельнула в спине и в лодыжке. Она прикусила губу, чтобы снова не застонать.
- Н-не знаю, - честно ответила она и на этот раз сильнеё сжала руку Себастьяна, не в силах скрыть свою слабость. Ей казалось, что стоит отпустить его, и она умрет.
Почувствовав её дрожь, Себастьян выпрямился и подставил ей другую руку.
- Я помогу тебе встать. Обопрись о мою руку.
Он очень осторожно просунул руку ей под плечи и помог присесть на месте. Тори сделала судорожный вздох, борясь с собой. Она храбро выдержала это испытание, прежде всего потому, что рядом было столько зрителей. Она заметила их всех только, когда из поля зрения на секунду выпустила Себастьяна.
- А теперь попробуй медленно встать.
Его тёплое дыхание ласкало ей шею, от чего задрожали колени. Тори с ужасом думала, как будет вставать. Однако попробовала медленно приподняться, опираясь на его руку. Поврежденная лодыжка оказалась не готовой принять на себя её тяжесть. Тори покачнулась, и тут же ощутила острую боль в спине. Она вскрикнула, готовая рухнуть обратно на землю, но внезапно оказалась крепко прижатой к груди Себастьяна.
- Я отнесу тебя домой!