Кейт открыла калитку и вошла во двор коттеджа бабушки Ады. Сегодня она должна была принести ей очередную настойку Алекс для глаз. Сегодня она могла себе позволить хоть немного расслабиться.

Уже прошло пять дней с тех пор, как пришла новость от министра. Пять тяжелых долгих дней, в течение которых Кейт не отходила от пастели Тори.

И пыталась осмыслить и проанализировать все свои чувства.

Впервые в жизни Кейт поняла, что такое похмелье, когда очнулась на утро после ссоры с сестрой. У нее раскалывалась голова, а во рту был такой горький привкус, что постоянно тошнило. Алекс, благослови ее Господь, была рядом и напоила Кейт каким-то странным противным на вкус отваром, но весьма целебным. А потом выяснилось, что это прислал Джек специально для нее.

У нее замирало сердце всякий раз, когда она думала о нем. Кейт и не представляла, что он настолько нужен ей, пока Джек сам не приехал в Клифтон тем вечером. Радость, счастье, томление и нежность, которую не могла больше удержать в себе, заполнили ее в тот самый момент, когда он оказался рядом, когда опустился возле нее, сжал ее руку и посмотрел ей в глаза. Он шептал ей ласковые слова, успокоил, прогнал боль от обидных слов Тори, а потом целовал ее так упоительно, что хотелось плакать.

Кейт пыталась вспомнить все то, что говорила ему тогда, но не могла. Она боялась, что возможно выдала все те чувства, которые испытывала к нему, которые росли и укреплялись в ней с каждой минутой. Все ее мысли были заполнены им, и невозможно было подавить желание быть с ним рядом. Днем она ухаживала за Тори, но стоило остаться одной, как тяга к нему возрастала с небывалой силой. Кейт не знала, что ей делать, как унять обезумевшее сердце, которое рвалось к нему.

На следующее утро после новости, викарий провел специальную службу по спасению жизни Себастьяна. В тот день в церкви собрались все, кроме Кейт, которая не могла встать с постели.

И Тори, которая наотрез отказалась идти туда, а под вечер впала в забытье и не могла проснуться. Ни особые средства Алекс, ни старания семейного доктора не смогли сбить высокую температуру. Кейт молила Бога о том, чтобы с Тори ничего не произошло. У Кейт болело сердце за нее. Бедняжка, она была на самом деле убита горем, и страдала намного сильнее, чем даже в день гибели родителей.

Как бы обидно ни прозвучали слова Тори, Кейт не могла сердиться на нее так, как следовало бы. Да, ей было горько от того, что сестра вдруг упрекнула ее в том, что она живет без любви. Да, Кейт сама отказалась от всего этого. Но пошла на это только потому, что ее заставили обстоятельства. В глубине души Кейт продолжала верить, что возможно однажды она встретит кого-то, кто заставит вновь биться ее дважды разбитое сердце. Но с годами эта вера медленно гасла, и она все реже думала об этом. Пока не встретила Джека.

Тори просто не до конца понимала переживания сестры, а Кейт не понимала всю глубину ее чувств к Себастьяну, пока не они получили ужасную весть. Только тогда Кейт, глядя в потемневшие глаза Тори, поняла, как сильно та любила его. И как тяжело ей от того, что она потеряла его. Трудно представить, что может чувствовать человек, когда так всепоглощающе любишь кого-то и так внезапно теряешь его. Тори ведь росла с Себастьяном, знала его почти всю жизнь. Кейт теперь многое стало ясно. Но было уже слишком поздно.

Вместе с Алекс они ухаживали за сестрой, и какова же была их радость, когда сегодня утром Тори очнулась. У нее спала температура, болезнь отступила, но пепельная бледность лица сохранилась. Она не произнесла ни слова с тех пор, как открыла глаза. И даже не отреагировала, когда Кейт сообщила ей, что граф и Эдвард уехали в Лондон и собираются уплыть на континент в поисках Себастьяна. Только один раз она подала признаки жизни, когда Алекс вышла из комнаты, унося с собой свои лекарства. Тори медленно повернула к сидящей рядом Кейт свое бледное лицо, посмотрела ей в глаза и шершавым голосом молвила:

- П-прости.

Слезинка скатилась по ее бледной щеке. Кейт подумала, что у нее разорвется сердце. Она так сильно любила Тори. И знала, как Тори любит ее. Почему-то внезапно вспомнились слова, которые Тори сказала ей в день званого ужина. “Я люблю тебя, Кейт”.

У нее запершило в горле. Кейт наклонилась и крепко обняла Тори, чувствуя, как та вся дрожит, и, не замечая, как плачет сама. Ей было безумно больно вдеть Тори такой раздавленной, почти лишившейся того света, который всегда озарял их дом. Тори никогда не была злой, мстительной и жестокой. Она всегда с особой храбростью переносила страдания, никому ничего не показывая. В ней была сила, которая помогала ей беззвучно справляться со своей болью. Самой. Одной. И Кейт вдруг поняла, что в тот день, когда она сказала те слова, Тори просто удержала ее на расстоянии. Потому что снова собиралась одна справляться со своим горем.

Только на этот раз Кейт не могла позволить ей одной идти по этой холодной и опасной дороге. Она обнимала Тори до тех пор, пока обе не перестали плакать. Потом Тори медленно легла на подушки, и закрыла глаза. Пепельная бледность сменилась еле заметным естественным цветом. У Кейт снова сжалось сердце.

“Боже, помоги ей справиться с этим!” - взмолилась она про себя. Тори заснула, продолжая держать руку сестры.

Впервые она позволила хоть кому-то разделить с собой свою боль. И Кейт была безумно рада этому.

После этого Кейт почувствовала себя намного лучше и искренне надеялась, что и Тори тоже хоть немного полегчает. И именно тогда Алекс предложила ей прогуляться до коттеджа бабушки Ады.

Кейт была безумно рада хоть чем-то занять себя, чтобы не волноваться за Тори. Хоть немного отвлечься. И не думать о Джеке.

Но чем больше она думала о нем, тем отчетливее понимала, что влюбляется в него. Даже Томас и особенно Генри не вызывали в ней такую бурю чувств, как Джек. Рядом с ним пела ее душа, и ёкало сердце. Он коснулся ее сердца и почти проник туда. Это безумно пугало, лишало покоя и не давало спать, но нисколько не уменьшало желание вновь оказаться в его объятиях, снова почувствовать вкус его губ, снова раствориться в нем и чувствовать рядом его теплое сильное тело.

Кейт умирала от желания увидеть его. И умирала от страха, что больше не увидит его вновь.

- Бабушка, вы дома?

Едва Кейт дошла до двери, как она открылась и ей на встречу вышла улыбающаяся Ада. На этот раз она надела очки, поэтому хорошо видела, кто к ней пришел.

- Кейт, дорогая, как я рада тебя видеть! - Ада обняла девушку и поцеловала ей щеку. - Проходи, ты как раз вовремя.

- Да? - удивилась Кейт необычно настроению бабушки, входя в дом. - И к чему я успела?

- Я собиралась испечь яблочный пирог. - Она отошла к плите, рядом с которой лежала небольшая кастрюля с тестом. - Совсем скоро пирог будет готов, и я угощу тебя вкусным чаем.

Упоминание о яблоках вызвало мучительные воспоминания, от чего густой комок неожиданно застрял в горле. Ей даже было больно слышать это слово, но Кейт поспешно взяла себя в руки и попыталась заговорить обычным, будничным тоном.

- Спасибо, бабушка. А я принесла вам настойку Алекс. На этот раз она сделала ее из специальных ингредиентов, так что вашим глазам станет значительно лучше.

- Благослови Господь нашу милую Алекс. Она просто чудо! Что бы я делала без ее настоек?

Положив на столе корзину, Кейт повернулась к Аде.

- Вам нужна помощь?

- С пирогом я уже закончила. - Вытерев руку о фартук, Ада как-то странно взглянула на Кейт. - Хотя… Ты не могла бы принести мне тазик с картошкой? Он на заднем дворе.

- Конечно, - кивнула Кейт, не придав значения необычному блеску в глазах старушки.

Сняв шляпку и положив ее на стол возле корзины, она двинулась к открытой задней двери и переступила порог. Теплый ветер коснулся лица, приятно лаская кожу. Яркое солнце залило золотыми лучами весь внутренний дворик, за которым был разбит небольшой огород. Кейт медленно оглядела все вокруг, ища тазик, но внезапно застыла от изумления.

То, что она увидела, было настолько нереальным, что сначала она не поверила в это.

На трехногой табуретке и с ножом в руке сидел Джек в черных бриджах и белой рубашке, закатанной до локтей, и чистил картошку!

Кейт медленно моргнула, но видение не исчезло. Недалеко от нее действительно находился Джек. Его волосы были растрепаны, взгляд сосредоточен, а рубашка расстегнута на несколько пуговиц, обнажая шею и верхнюю часть груди, покрытую пушком темных волос.

Он сидел, раздвинув ноги, напротив него стояло ведро, откуда он брал картошку, ловко счищал и бросал в нужный ей тазик с водой. Меньше всего на свете она предполагала встретить его здесь и тем более за столь странным занятием. Кейт не представляла, что радость от встречи с ним может быть такой безграничной. Ощущая головокружительное волнение и тепло, которое затопило ее всю, она не сдержалась и громко рассмеялась. От счастья, от того что видела его, и от комичности этой сцены.

***

Резко вскинув голову, Джек посмотрел на источник этого до боли знакомого смеха и застыл, не веря своим глазам.

Во всей своей пленительной красоте стояла его Кейт и смеялась, глядя на него. Глаза ее, бесподобные голубые глаза сияли нескрываемой радостью. Она была в простом хлопковом платье белого цвета, расшитом по подолу мягким кружевом. На ней не было шляпки и волосы, слегка уложенные на макушке, свободной волной падали ей на плечи и грудь, которая была слишком хорошо видна из глубокого выреза. Джек не мог дышать, захваченный блеском ее глаз и гортанным, будораживающим смехом. Он даже не думал, что может встретить ее здесь, когда пришел к бабушке.

Он сам не знал, как оказался здесь, пока не увидел миссис Джонсон. Все случилось слишком внезапно.

Как обычно с утра он пошел кататься на Малыше, чтобы немного успокоиться. Но это нисколько не помогло.

Потому что по дорогое он встретил призрака!

Джек был так потрясен, что не сдержал равновесия и упал с лошади. Но даже боли не почувствовал, потому что перед ним стоял Уилл! Бледный прозрачный призрак брата, который поднял руку и осуждающе смотрел на него. Этот взгляд жег ему душу, причинял такую боль, что Джек стал задыхаться. Он думал, что его сердце остановится от мучений и чувства вины.

“Уилл, прости меня, - молил он про себя. - Прости за то, что я убил тебя. Прости, что я живой, а ты мертвый”.

Закрыв глаза, Джек попытался дышать ровнее, чтобы не задохнуться, и именно в этот момент в памяти в очередной раз всплыл образ Кейт. Настолько дорогой сердцу образ, что он надрывно застонал. Она улыбалась и говорила ему нежные и ласковые слова. Об эльфах и феях. Он не разобрал смысл ее слов, но точно слышал ее голос. Джек уцепился за это видение и вскоре успокоился настолько, что позволил себе открыть глаза.

Призрак Уилла исчез.

Снова образ Кейт спас его, как неделю назад. Джек знал, что виноват перед братом и что нет ему прощения, но на этот раз более отчетливо понял одну очень важную вещь: он не готов, не мог умереть только для того, чтобы искупить свою вину. Он был нужен Кейт. И она была нужна ему. Он не мог умереть тогда, когда встретил Кейт. Словно с ней в его жизни вдруг появился смысл, которого не было до этого.

Он не мог навестить ее, потому что она была занята больной Тори. Он не мог поехать к Ромней, потому что там осталась только больная графиня, за которой ухаживали его тетя и тетя Кейт. Дядя Джереми и мистер Уинстед уехали с Ромней в Лондон, чтобы проводить их, и должны были вернуться сегодня. Райан куда-то уехал со своим другом Майклом, и Джек был благодарен кузену за то, что тот увел от него этого противного парня.

Джек не знал чем занять себя, он хотел поехать к Кейт, хотел снова обнять ее и убедиться, что с ней все в порядке. Только короткие письма от Алекс, которыми они тайно обменивались, спасали его. Только так он мог знать, что со всеми сестрами все в порядке.

А теперь ему явился Уилл. Это потому, что он был доведен глухой тоской по Кейт. Джек был настолько изнурен душевно, что приступ повторился, но теперь уже наяву. И так скоро! Боже, он не хотел сходить с ума, он не хотел умирать. Он был готов просить у Уилла прощения всю жизнь, но он не мог покинуть Кейт. Он нуждался в ней больше всего на свете.

Когда же он оказался у Ады, он вдруг понял, что это единственное место, где он мог обрести некое подобие покоя. И где все напоминало о Кейт. Ада была удивлена, увидев его одного, но радушно приняла его и даже сообщила, что собиралась испечь ему яблочный пирог. Когда Джек удивился тому, что бабушка придала его желанию большое значение, она сказала, что ради эльфа своей Кейт она сделает все.

И тогда он задал самый волнующий вопрос:

- Почему Кейт так боится любить?

Ада строго глянула на него поверх своих толстых очков.

- Ты задаешь слишком личный вопрос.

Он вдруг понял, что от ее ответа может зависеть вся его жизнь.

- Скажите мне, прошу вас. Я должен знать.

- Почему?

Она была настроена очень решительно. Но и Джек не намеревался отступать.

- Я хочу помочь ей.

- Как ты собираешься помочь ей?

- Я не могу этого сказать, пока не узнаю, что произошло с ней во время ее второго сезона. Пока не узнаю, куда ее ранили и как.

Ада очень долго смотрела на него, так долго, что Джек сжался от мучительного разочарования.

Но она заговорила, очень тихо:

- Я всегда знала, что Кейт особенная. Она была доброй, веселой, но такой доверчивой. Я была так рада, когда узнала, что она влюбилась в того проклятого первого жениха. Но этот негодяй разбил сердце моей бедной девочке, когда выяснилось, что он использовал ее, чтобы избавиться от своей жены. Она слишком тяжело перенесла эту боль, долго не могла оправиться. Иногда приходила к статуе Арчера и Миранды и долго стояла возле них, словно искала ответы на свои вопросы. А потом она встретила Генри, и думала, что все страшное позади. Но снова оказалась неправа. - Ада грустно покачала головой. - Она любила его, а он просто поспорил с друзьями, что сможет без особых усилий влюбить в себя “прошлогоднюю неудачницу”. Он с легкостью добился своего, потому что был хорош собой и сумел вскружить ей голову. Господи, Кейт была на седьмом небе от счастья, когда узнала, что он тоже читал ее любимого Платона! Вот только его начитанность и все остальное были хитрыми уловками. Она попалась в ловушку, но мерзавец мог выиграть, только если бы привез ее в назначенное место в назначенное время. Он уговорил ее сбежать с ним в Гретна-Грин, якобы для того, чтобы обвенчаться. И она без оглядки последовала за ним, сбежав из дома поздно ночью.

Однако они не успели уехать далеко. Он привез ее в гостиницу, где их поджидали его друзья. Когда Кейт увидела всю собравшуюся компанию, он любезно сообщил ей, что это всего лишь игра, что он даже не любит ее, у него есть невеста и они поженятся до конца сезона. - Ада печально вздохнула. - Я боюсь представить, что пришло пережить моей девочке, но в тот день она поклялась себе никогда больше не верить ни одному мужчине. Она сама вернулась домой той же ночью так, что никто никогда не узнал, где она была и что произошло. А на утро разорвала помолвку, которой никогда и не было, и уехала домой. Много толков было после этого, многие осуждали ее, говорили, будто она вскружила голову молодому сыну некоего маркиза, точно зная, что у него есть невеста. Говорили, что она глупая авантюристка, охочущаяся за занятыми мужчинами. Разрушили не только ее мечты, но и репутацию. Но Кейт уже было все равно. Она заточила себя в Клифтоне и собиралась прожить остаток жизни в одиночестве, пока не встретила тебя, эльф.

Джек до сих пор не мог забыть слова Ады. Бедная Кейт. Неудивительно, что она была такой подозрительной, закрытой и враждебно настроенной по отношению к нему. Ей не только разбили сердце. Этот негодяй насмехнулся над самым святым, что было бесценно для гордой Кейт. Унизил и растоптал ее сердце. Джек готов был свернуть ему шею, задушить собственными руками. Он был так зол, что окончательно забыл про призрак Уилла.

И все время думал о Кейт, думал о той милой, ранимой, пылкой девушке, которая пряталась в грозной командирше. Он думал о той, которая целовала его так нежно, что щемило сердце, и волосы на затылке становились дыбом. Джек был почти болен ею, он хотел быть болен ею, потому что рядом с ней обретал покой и счастье, чувства, давно похороненные и забытые чувства. И он хотел быть рядом с ней, потому что от этого становилось хорошо и ей. Он хотел дать ей не только покой, он хотел, чтобы она всегда улыбалась. И смеялась так, как сейчас.

Медленно встав, он хрипло молвил:

- Кэтти, это на самом деле ты?

Она не могла унять смех, ее переполняло и распирало от счастья. Он медленно направился к ней, перешагнув через тазик и ведро. Кейт не могла насмотреться на него, на его широкие плечи, слегка взлохмаченные волосы, смуглое лицо и улыбку, такую взволнованно-радостную, мальчишескую, что ей стоило огромных усилий не броситься к нему в объятия.

- Я… - простонала она, все же справившись со смехом, когда он подошел к ней. - Конечно это я, а ты думал я призрак?

Джек неприятно сморщился от ее слов.

- На сегодня хватит призраков, - хрипло молвил он, став серьезным, и вдруг так пристально посмотрел на нее, что ей стало жарко. - Прости, у меня грязные руки.

Кейт вздрогнула, поняв, что он этим хотел сказать. Он хотел обнять ее и извинялся за то, что не мог этого сделать. Еще бы чуть-чуть, если бы не присутствие бабушки Ады, Кейт, наверное, сама бы обняла его, настолько сильно было желание оказаться в его руках, почувствовать его рядом, всего.

- Ничего страшного, - пролепетала она, залившись румянцем и тяжело дыша. - Как ты здесь оказался?

Джек умирал от желания обнять ее, и видел по ее глазам, что и она этого хотела не меньше. И это манило сильнее огня. Он мечтал заключить ее в своих объятиях и стереть из ее памяти всю боль, что причинили ей те два негодяя. Он хотел пообещать ей, что никогда не обидит ее, ни за что не причинит ей боли, потому что она была ему слишком дорога. И еще он хотел сказать ей, как сильно она нужна ему.

- Я… - У него дрожал голос от переполнявших его чувств. Ему было трудно говорить, но он все же ответил ей: - Я пришел навестить Аду… то есть миссис Джонсон. А ты как оказалась здесь?

- А я… - Кейт вдруг поняла, что еле соображает. Его пронзительный взгляд и близость заставляли мысли путаться. - Я принесла бабушке настойку Алекс. А ты сейчас… чистил картошку? Зачем?

Он снова улыбнулся ей, немного виновато, но так озорно, что у Кейт ёкнуло сердце.

- Бабушка обещала испечь яблочный пирог, если я почищу картошки. - Джек взглянул на полупустое ведро и более бодрым голосом добавил: - Кажется, осталось совсем немного. - Поскольку он не мог обнять Кейт, разумнее было отойти от нее, потому что он еле сдерживал себя. Джек двинулся к своей трехногой табуретке, сел на него, взял в руки нож и только хотел потянуться к очередной картошке, но тут увидел, как губы Кейт предательски дрожат. - О нет! Пощади меня. Ты ведь не собираешься смеяться?

Они вдруг оба вспомнили их первую встречу, и с изумлением поняли, что это было ровно две недели назад. Две недели, которые изменили их жизнь, их самих.

- В таком случай, - своим мягким соблазнительным голосом заговорила она, подходя к нему, - дабы уберечь твое, как ты тогда изволил выразиться: “мужское самолюбие”? Так вот, дабы уберечь твое самолюбие, я удалюсь и позволю тебе завершить свою работу. Но… - Кейт с улыбкой посмотрела на него. - Ты такой забавный!

Покачав головой, она протянула руку и ласково взъерошила его волосы. Джек застыл, затаив дыхание. Сердце его замерло на мгновение, и затем забилось совершенно по-иному, а в голове как колокол зазвучало всего три слова.

“Я люблю тебя”!

Его переполняла неземная нежность к ней. По телу разливался будораживающий трепет, было трудно дышать. Так вот, что это такое! Все это время он не переставал восхищаться ею, желать ее, восторгаться и радоваться при каждой встречи. Он хотел уберечь и защищать ее от всего плохого. Он не мог думать ни о чем и ни о ком, кроме нее. Он хотел быть постоянно с ней, чувствовать ее тепло.

Она околдовала его, пленила и покорила одним своим прикосновением. Душа и сердце его вдруг вздохнули с облегчением, словно обрели настоящий покой. И глядя ей вслед, видя, как она, развернувшись, грациозной походкой направилась к дому и вошла внутрь, Джек, наконец, с кристальной ясностью осознал все то, что с ним произошло.

“Я на самом деле люблю тебя, фея”!

***

Радость от встречи с ним переполняла Кейт, когда она вошла в дом. Но взглянув на бабушку Аду, Кейт нахмурилась.

- Почему вы не сказали мне, что Джек здесь? - спросила она, строго глядя на бабушку.

- А разве я не говорила тебе об этом? - невинным тоном переспросила Ада, уже ставя на стол готовый яблочный пирог. Она взглянула на Кейт и улыбнулась. - Иди, позови своего эльфа, пирог уже готов.

Кейт не могла сейчас сердиться ни на кого, но только она развернулась к двери, как он сам вырос у порога. Он раскатал рукава и надел сюртук с жилетом, и при этом выглядел таким элегантно красивым, что Кейт не могла отвести от него восхищенного взгляда.

- П-пирог готов, - дрожащим, словно пьяная, голосом проговорила она, видя, как темнеют его глаза.

Он улыбнулся ей так нежно, что сердце покатилось в пропасть.

- Мм, как вкусно пахнет.

Джек не помнил, как ел пирог и пил чай. Он не помнил ни вкуса еды, ни темы, которые они обсуждали. Он вообще ни о чем не мог думать, ощущая всем своим существом сидящую рядом Кейт.

Он честно боролся с желанием дотянуться до нее, обнять и притянуть к себе, но с каждой минутой это становилось все труднее делать. И вскоре Джек понял, что просто сойдет с ума. И как раз в этот момент Кейт встала, и стало очевидно, что им пора уходить.

Джек слишком поспешно вскочил с места, взволнованный и напряженный до предела. Слишком быстро вышел из дома, и слишком поспешно вывел оттуда Кейт, держа ее за руку. К его огромному облегчению она и не думала возражать против этого.

Они благополучно попрощались с миссис Джонсон и тронулись в путь. И едва они отошли на достаточное расстояние, оказавшись в окружении высоких деревьев, как Джек резко развернул к себе Кейт, прижал к груди и наклонил голову.

- Что ты?.. - хотела, было спросить Кейт, но не успела, потому что он буквально запечатал ее губы своими.

- Молчи, милая, - прохрипел он ей в самые губы и впился в них таким обжигающим поцелуем, что у обоих перехватило дыхание.

Кейт сжалась, но через секунду упала ему на грудь и обняла его за плечи, растворившись в его поцелуе, которого хотела все эти долгие, одинокие, тоскливые дни. Он так тесно прижал ее к себе, что она ощущала почти каждый мускул его сильного тела. Его страстный поцелуй заставил ее затрепетать от восторга и еще одного, более сильного чувства, которое постепенно росло в ней. Дыхание участилось, ноги стали ватными. Его губы терзали ее, воспламеняли и дурманили. Она крепче обняла его, боясь упасть, боясь сгореть в пламени, который развел он.

Он поглаживал ей плечи, спину, а потом, спустившись ниже, его ладони легли на округлые ягодицы, и Джек до предела вжал ее в свои чресла, показывая, как она сокрушительно действует на него. Кейт вздрогнула, ощутив какую-то выпуклость внизу живота, там, где напряжение заставляло что-то пульсировать и отчаянно хотеть этого.

Сердце билось с неистовой силой, было даже трудно дышать, но и это не мешало ей отвечать на горячие ласки его губ. В груди нарастало предвкушение чего-то, что она не понимала, но была уверена, что это мог дать ей только он. Человек, которого она встретила две недели назад при столь странных обстоятельствах, стал вдруг ей нужен больше воздуха, которым она дышала. Он стал дорог ей собственной жизни. Это пугало, но безудержно манило и заставляло чувствовать себя самой счастливой на свете. Словно она обрела частичку своей души.

Глухо застонав, она запустила пальцы в его мягкие волосы, и неожиданно почувствовала, как ей на нос упала влажная капля. А потом это повторилось вновь. И вновь, пока она не поняла, что пошел дождь. Со стоном Кейт все же медленно отпустила его губы и чуть отстранилась, но не убрала от него свои руки. Они смотрели друг другу в глаза, и видели отражение собственной страсти. И чего-то большего.

Но неожиданно легкий дождь превратился в настоящий ливень. Кейт вздрогнула и отскочила от него.

Джек горел от желания. Он не мог забыть вкус ее губ, мягкость ее восхитительного тела. Он хотел ее так, как не хотел ни одну женщину в мире. Он хотел именно ту, которую любил всем сердцем и душой. Только ее. Навечно!

Она выглядела сейчас такой растерянной из-за начавшегося дождя, но такой соблазнительной. Он даже не заметил, что она взяла с собой корзину, которую к тому же уронила в порыве страсти, пока Кейт не наклонилась, чтобы поднять ее. И внезапно он ощутил в груди такое счастье и радость, что громко засмеялся.

Кейт резко повернулась к нему.

- Что здесь смешного? - спросила она, понимая, что если еще немного они постоят тут вот так, то промокнут до нитки.

Он поборол смех и выпрямился.

- Неужели мне нельзя смеяться от счастья? - с улыбкой проговорил он, чувствуя, как пересохло во рту от вида ее мокрого платья, которое облепило каждый манящий изгиб стройной фигуры.

Господи, она была просто божественна!

Кейт тоже выпрямилась, так и не взяв корзину. Она никогда еще не видела его таким счастливым, по-настоящему. Его глаза блестели, улыбку не сковывало ничего. В его облике, выражении лица было нечто такое, что тронуло ее до глубины души, однако в ней всё же заговорила практичная старая дева.

- Я конечно понимаю, что стоять здесь под дождем и целоваться весьма романтично, но мой здравый смысл подсказывает мне, что мы можем простудиться и серьезно заболеть, если не найдем укромное место, чтобы переждать ливень.

Поцокав языком, Джек покачал головой.

- Моя милая Кэтти, романтикой нельзя пренебрегать. - Сказав это, он все же взглянул на небо и понял, что сейчас придется поступиться романтикой. - Но только на этот раз твоя взяла, моя здравомыслящая командирша.

Он взял ее за руку и потянул за собой, но она внезапно остановила его.

- Моя корзина…

- Там что-то важное?

- Да.

Он быстро схватил корзину, сжал ей руку, и они побежали в сторону Клифтон-холла, потому что это было единственное место, находящейся в достаточной близости, где они могли бы укрыться от дождя.

Но они не добежали даже до поворота, потому что Джек резко свернул направо. Кейт удивленно взглянула на него, пытаясь удержать свою шляпку.

- Куда мы идем?

- Здесь есть кое-что поближе Клифтона.

Надо же, Кейт столько лет жила здесь, и не могла припомнить места, ближе Клифтона, но когда перед ней вырос заброшенный домик лесника, который пустовал вот уже больше двух лет, она поняла, что ошиблась.

Распахнув дверь плечом, Джек пропустил её вперед, а потом закрыл дверь и повернулся к ней.

- Вот и укромное место.