Ее глаза опасно сузились. Сам не подозревая об этом, но он разозлил ее. Джек и не думал сердить ее, просто это был единственный способ заговорить с ней. И он, черт побери, был заворожен ее внезапно потемневшими голубыми глазами, которые делали ее захватывающе притягательной.

Джек даже не думал, что может встретить ее там, куда меньше всего на свете хотел пойти. Боже, какую бы ошибку он тогда совершил, если бы вместо ужина отправился бы в деревню на ее поиски!

Она была знатного происхождения, как он и предполагал. И держалась с редким достоинством, готовая защитить от него своих близких. На которых, по ее мнению, он мог бы посягнуться.

Джек не мог забыть ее. Как ни старался. И встретил ее тогда, когда меньше всего ожидал этого. Такое везение выпадало, пожалуй, раз в жизни, и он не собирался упустить свою возможность. Он был более чем решителен в намерении продолжить их неожиданное знакомство.

Боже, как же она была хороша в своем воздушном, соблазнительном платье, которое скрывало от него так много, но и так много являло взору! Она была такой изящной, такой грациозной и так мило поджимала губы, когда сердилась на него, что ему стоило всех сил не заключить ее в свои объятия и не прижаться к ее полураскрытым губам на этот раз жарким поцелуем. Он поцеловал ее руку. Пока этого было достаточно.

И кульминация вечера: его посадили рядом с ней! Это был знак свыше. И он не мог упустить возможность узнать о ней все, что только мог. Вот только она продолжала оставаться холодной и неприступной, прожигая его гневными взглядами.

- Это не ваше дело! - отрезала она и сделала глоток красного вина.

Джек вдруг понял, что перегибает палку и почти настраивает ее против себя. Он не хотел расстраивать или злить ее, потому что дело было очень щекотливым, поэтому поспешно сменил тему.

- У вас красивый дом.

- Вы уже говорили это.

- Я говорил о вашем поместье с угодьями, о том, что было снаружи, а не внутри, - мягко поправил ее Джек, чем снова вызвал ее недовольство.

Ей не нравилось ничего из того, что он говорил или делал. Он вообще не нравился ей. И Джек догадывался, почему. Она сердилась на него из-за утреннего поцелуя! До сих пор.

- Это одно и то же, - парировала она.

- Я так не думаю.

- Вы не видели наш дом изнутри, чтобы судить о нем.

- Я видел достаточно. Кроме того, - Джек улыбнулся ей так вызывающе, что у нее вновь от гнева потемнели глаза, и он догадался, как ей хочется чем-нибудь стукнуть его по голове. - Кроме того, разве все остальное может быть не таким великолепным?

- Наш дом великолепен! - возмущенно воскликнула она, вперив в него обжигающий взгляд своих голубых глаз.

У Джека на миг перехватило дыхание от того, какой необыкновенно притягательной она вдруг стала. И, видимо, понятия не имела о том, какой желанной выглядит сейчас. Словно с нее спала чопорная маска высокомерной красавицы, являя ее истинную, страстную натуру. Боже, она была совсем не такой, какой пыталась казаться!

- Как странно, - медленно проговорил он, - наконец, наше мнение в чем-то совпало.

И снова его фраза разозлила ее. Он мог поклясться, что слышал скрежет ее жемчужных зубов. Разговор все больше интриговал и затягивал. Он наклонился к ней еще чуточку ближе, и тихим голосом осведомился так, чтобы никто кроме нее не услышал его:

- Вы даже не спросите, кому я утром нёс яйца?

- Это не мое дело, - проговорила она с нескрываемым раздражением.

- И вас даже не мучает любопытство?

- У меня есть дела поважнее.

- Вы такая молодая и такая занятая?

И снова ее взгляд мог ранить сильнее острейшего кинжала. И снова он выдержал это.

- Я не трачу попусту время.

Что ж, она стремилась задеть его, но сама не поняла, как угодила в самое болезненное место.

Собственно только по этой причине он и приехал в Кент. Но Джек не сердился на нее. Почему-то он был уверен, что она не способна на злорадство или подлый укол, если только сам ее не провоцировал. Она просто злилась на него за поцелуй. Что ж, он ничем не мог успокоить ее и намеревался поцеловать ее во второй раз. И в третий раз. И столько раз, сколько потребуется, пока она не сменит гнев на милость.

Сейчас же Джек решил на время отступить, чтобы дать ей время поостыть.

- Я, конечно, так и подумал, - проговорил он и повернулся к ее младшей сестре Алекс, которая стала рассказывать о правилах посадки рододендронов и способа избавить их от вредителей.

Однако ни один разговор не мог отвлечь его от сознания того, что она рядом с ним. Он чувствовал ее присутствие, еле удерживал на месте правую руку, чтобы не потянуться к ней. Она превратилась для него в такое сильное искушение, что начинала кружиться голова.

Никогда прежде Джек не испытывал такого сильного влечения и не мог понять, как эта девушка могла с такой легкостью распоряжаться его чувствами. Как вообще ей удалось вызвать в нем столь сильные переживания? Ведь с недавних пор он не ощущал ничего кроме боли и пустоты в груди.

Тяжело вздохнув, Джек попытался сосредоточиться на ее семье, изучить эту необычную группу людей. Тетя Нэнси немного рассказала ему о Хадсонах, о том, что виконт с женой погибли около семи лет назад при ужасных обстоятельствах от рук грабителей. Джек мог представить себе, что испытывали внезапно осиротевшие молодые девушки и их юный брат. Он слишком хорошо знал, что такое утрата близкого человека, что такое давящая и разрушающая боль.

Младшая сестра Александра была очень милой, робкой девушкой с неким внутренним очарованием, которое притягивало внимание только тех, кто замечал ее особенность. И она обожала заниматься садоводством.

Средняя, Виктория, была ослепительно хороша, так красива, что дух захватывало от одного взгляда на нее. Она осознавала свою красоту, однако не пыталась использовать это против мужчин, которые легко могли стать ее жертвами.

Рядом с ней сидели сын викария и кузен Джека, Райан, которые всячески старались завоевать ее вниманием, но после упоминания имени соседского сына Себастьяна, она сникла и ничего не замечала вокруг. Джек не стал вникать в ее проблему, понимая, что все более чем очевидно.

Как ни странно, но красота второй Хадсон оставила его совершенно равнодушным. Его с невероятной силой притягивала старшая сестра.

“Кэтрин”, - смаковал он про себя ее имя. Как же ей подходит это имя! Сдержанное, таинственное, но очень сильное и глубокое, почти как ее глаза. В эту минуту она разговаривала с женой викария, и Джек позволил себе незаметно еще раз полюбоваться ее нежными чертами лица. Ее профиль мог вдохновить скульпторов, глаза могли пленить поэтов, но вот губы… Джек готов был отдать все на свете, чтобы вновь коснуться ее губ.

Неожиданно она повернулась к нему, словно почувствовав его взгляд, и у Джека перехватило дыхание. Он вдруг решил, что она околдовала его, иначе как можно было бы объяснить его состояние? У Джека было много женщин, но ни одна не вызывала в нем столь сильные, неконтролируемые чувства. Никогда его сердце не колотилось так отчаянно при одном взгляде на них. И никогда у него не тряслись руки только от желания коснуться, поцеловать женщину.

Ужин подходил к концу. Тетя Кэтрин, миссис Уинстед встала и пригласила дам последовать в гостиную, дабы оставить мужчин с сигарами и портвейном. Джек испытал болезненное чувство потери, когда удалилась Кэтрин с еле заметным вздохом облегчения, демонстрируя свою радость от того, что, наконец, избавилась от него.

Итак, ей неприятно его общества, она всеми силами пытается избегать его, но у нее ничего не выйдет.

Когда женщины удалились, слуги подали портвейн. В другой раз Джек напился бы до бесчувствия, а если бы потом мог ходить, то по завершению трапезы поднялся бы к себе с какой-нибудь разговорчивой служанкой и провел бы с ней отчаянную ночь. Так, по крайней мере, он пытался заглушить неутихающую боль.

Это помогало найти спасительное забвение от своей жестокой совести.

Но сегодня почему-то старые раны не ныли, страшные воспоминания не грозились свести с ума, едва опускались сумерки. Сегодня все его мысли заполнила та, которая подарила ему, пусть того и не желая, самый волшебный поцелуй в его жизни. И он не захотел пить, а лишь задумчиво вертел в руках бокал с темно-бордовой переливающейся жидкостью.

Почему-то он не хотел смывать вином вкус ее губ.

Он солгал ей, сказав, что у него много обязанностей, которые мешают ему навестить дядю и тетю. На самом деле в последнее время он не хотел никого видеть, не хотел, чтобы кто-то лез к нему в душу. И хотел, чтобы его оставил в покое.

Ему с таким трудом удалось взять себя в руки и очнуться от трехлетнего ада.

Естественно, у него были дела. Вот уже год он выполнял свои обязанности виконта, занимался предприятиями, которыми до своей смерти занимался Уильям. Джек считал своим долгом продолжить дело брата. А после изнурительной работы он…

Что уж таить, он навещал самые злачные места Лондона, где искал сомнительное утешение в объятиях очередной куртизанки, но никакого облегчения это не приносило. Он всегда уходил оттуда пустым. Словно каждый раз что-то терял, оставлял там.

Он посещал боксерский клуб Джексона и позволял колошматить себя до потери сознания, но и это не приносило облегчения. А еще он пил, пил как человек, умирающий от жажды. Вот только не жажда мучила его, а чувство вины, которую на крохотное время притуплял алкоголем.

Трагедия, обрушившаяся на его голову три года назад, навсегда выбила почву у него из-под ног. Он почти потерял смысл в жизни. Потерял все. Он так и не смог смириться со смертью старшего брата, которого бесконечно любил, уважал и боготворил. Он подражал Уильяму, пытался обратить на себя его внимание, которое было отдано многочисленным гувернерам.

Их отец, не терпящий малейшего проявления чувств или слабости, воспитывал своих сыновей в суровости, а Уильяма как наследника вообще изолировал, чтобы никто не посмел плохо на него повлиять. Как будто Уилл был способен на дурной поступок.

Более честного, ответственного, справедливого и великодушного человека, чем Уильям Редфорд, Джек не знал. Они с младшим братом Майклом не раз пытались развеселить бедняжку Уилла и, обманом избавляясь от учителей, вызволяли его из классной комнаты, за что потом отец жестоко наказывал непослушных поркой. Уилл вырос настоящим мужчиной, получил хорошее образование и собирался жениться на любимой девушке.

Пока Джек не убил его…

- Вы плохо себя чувствуете, лорд Стоунхоп? - прервал его мысли Бернард Уинстед, поглядывая на его задумчивое лицо и многозначительно кивнув на его полный бокал. - Вам не понравилось вино?

- О нет, все в порядке, - поспешно заверил он, отложив бокал. - Просто… просто я не пью портвейн.

Он сам вдруг поразился над своими словами, ведь раньше вливал в себя все подряд, не задумываясь о качестве напитка. Главным критерием было, как скоро это поможет ему опьянеть.

- Может тогда предложить вам что-нибудь другое? - вежливо предложил Уинстед.

- Пожалуй, я подышу немного свежим воздухом, если вы не возражаете, - медленно проговорил Джек, ощутив вдруг необходимость выйти из этой комнаты. - Воздух в этих краях кажется таким чистым, что слегка кружится голова. После Лондона здесь чувствуешь себя как в раю.

- Это верно, - улыбнулся Уинстед и виновато пожал плечами. - Простите, но я не смогу составить вам компанию.

- Разумеется, я все понимаю. Вы только объясните, как добраться до вашего сада. Тетя Нэнси так много рассказывала о вашем знаменитом саде.

- Да, мой дорогой покойный зять превратил это место в настоящий цветник, а Алекс продолжает его дело. Но истинная красота сада раскрывается только днем.

- Непременно взгляну на ваш сад днем, но говорят, что в ночи сад открывается человеку с совершенно другой стороны.

Получив точные указания, как выйти к дверям сада, Джек с облегчение откланялся и медленно побрел по длинным коридорам, любуясь многочисленными картинами, которыми были украшены стены, затянутые темно-бордовым шелком. Клифтон-холл действительно был красивым домом. В нем царил уют и комфорт.

А еще здесь ощущалось некое неуловимое, но обволакивающее тепло, которое изумляло Джека. Поразительно, но даже сам дом очаровывал.

Какое странное место, словно оно было заколдованное. И люди жили здесь совсем не такие, каких он встречал раньше.

Покачав головой, Джек добрался до указанного поворота и вошел в небольшую слабо освещенную гостиную, но замер, увидев одиноко стоявшую возле приоткрытых французских дверей девушку в серебристом платье. В тусклом свете свечей он все же заметил ее бледное, несчастное лицо. Это была средняя Хадсон, та, которая так остро отреагировала на новости о соседском сыне Себастьяне. Она стояла в нерешительной позе, словно не знала: выйти ей на террасу или остаться внутри. Видимо чувства настолько сильно захватили ее, что она растерялась.

Все обитатели этого дома вызывали в нем симпатию. Они были бесхитростными, радушными и искренними, что встречалось крайне редко в высшем свете. Они понравились ему с первого взгляда, и Джек вдруг испытал желание помочь бедной девушке. Медленно шагнув к ней, он тихо заговорил так, чтобы не напугать ее, потому что она даже не заметила, что уже не одна.

- Мисс Виктория, как хорошо, что я вас встретил. Я хотел подышать свежим воздухом, и ваш дядя любезно объяснил, как мне выйти в сад, но у вас такой большой дом, что я, кажется, заблудился.

Девушка вздрогнула и резко повернулась к нему.

- Виконт Стоунхоп, - немного хрипло проговорила она, наклонив голову, и Джек с изумлением отметил, что она пытается незаметно вытереть слезы. Бедная девочка! Тем временем, немного овладев собой, она все тем же тихим голосом заметила: - Я не слышала, как вы подошли.

- Ну, так говорят все мои знакомые, - специально бодрым голосом сказал он, чтобы немного отвлечь ее. Девушка натянуто улыбнулась, и Джек решил, что она постепенно приходит в себя, чему был искренне рад. - С вами все в порядке? - осторожно спросил он, стараясь не задеть ее чувства.

Она поспешно кивнула.

- Да, все хорошо. Просто мне стало душно, и я захотела подышать свежим воздухом.

Правила приличия не допускали того, чтобы он, холостой мужчина, пригласил на вечернюю прогулку молодую незамужнюю девушку. Он не хотел навредить ей, поэтому предложил:

- Может мне прислать кого-нибудь к вам для компании? Может кого-то из сестер?

- О нет, - тут же отказалась Виктория, явно стремясь остаться одной еще на какое-то время. - Алекс явно сейчас не до меня, а Кейт слишком занята, пытаясь уследить за тем, чтобы вечер прошел идеально. Все должно быть идеально, - это ее жизненное кредо, знаете ли.

“Кейт… Так вот как зовут ее близкие! Чудесно, прелестно!”

- Неужели это она так постаралась? - удивленно спросил он, ощутив неожиданно гордость и восхищение. - А разве не ваша тетя?..

Его прервал приятный низкий женский смех.

- Тетя? - переспросила она так скептически, словно он все еще верил, будто солнце вращается вокруг Земли, а не наоборот. - Да целый полк не способен справится с Кейт. Она обожает командовать и управлять всеми. Вместо того чтобы заняться собой, она сама отправилась в деревню, чтобы лично проследить за доставкой продуктов к ужину. Все ведь должно быть идеально. Такая уж наша Кейт.

Так вот откуда она шла, подумал Джек, взглянув на элегантную прическу Виктории, в волосах которой были вплетении серебристые ленты. И только тут понял, что это те самые ленты, которые сжимала в руках Кейт нынче утром. Значит, она занималась домашними делами, прослеживала за доставкой продуктов, да еще по дороге купила сестре ленты. Какая практичная и деловитая!

Занималась несколькими делами одновременно, чтобы “не тратить попусту время”. Джек не удивился бы, если бы обнаружил у нее в кармане еще и семена каких-нибудь цветов для младшей сестры. Она любит опекать, командовать и лично заниматься всеми делами. Восхитительно! Что еще он узнает о ней? Ему вдруг с нетерпением захотелось узнать о ней все.

- Вам нравится у нас? - привлек его внимание тихий голос.

- Да, благодарю, - ответил он, нисколько не кривя душой. - Никогда еще так увлекательно и приятно не проводил время.

- Скоро в гостиной начнутся танцы. Наша Алекс изумительно играет на фортепиано. У нас на вечер запланированы еще и танцы.

- Их организатором тоже выступает ваша сестра?

Девушка покачала головой.

- Тут вы ошибаетесь. Наша мама была законодательницей истинных деревенских развлечений.

Она вдруг вновь погрустнела, и Джек понял почему.

- Простите, я не хотел воскрешать прошлые воспоминания. Я слышал о ваших родителей и искренне сожалею о вашей утрате, хотя ни одно слово не сможет в полной мере залечить ваши раны.

Девушка как-то странно посмотрела на него, и Джеку показалось, что ее пронзительные глаза пробираются ему в самую душу, нащупывая его раны.

- Вам не за что просить прощение, - наконец произнесла она, сжав руки и подняв к нему свое невероятно красивое лицо. И Джек вновь изумился тому, что при виде этой божественной красоты у него не колотиться сердце так, как при виде ее старшей сестры. - Хоть наши родители и умерли давно, мы все еще пытаемся привыкнуть к этой мысли. Спасибо вам за ваши слова.

Джек на самом деле понимал горечь её утраты. И ее боль. Он вдруг посерьезнел и выпрямился.

- Что ж, не буду мешать вам наслаждаться вечерним воздухом. Мне пора вернуться. Удачной прогулки.

- И вам того же, милорд.

Она хотела уже выйти в сад, но ее остановил голос Джека.

- Только пообещайте, что подарите мне танец, когда вернетесь.

Она обернулась и, несмело улыбнувшись, кивнула:

- Обещаю.

А затем скрылась за прозрачными дверями. Джек какое-то время стоял в пустой комнате, пытаясь переварить информацию, которую только что получил, и хотел понять, как следует ее использовать, чтобы добиться своего.

Итак, Кейт любит командовать и искренне заботиться о своих близких, ради которых сама ходила по магазинам. Самоотверженная и немного даже безрассудная, учитывая то, что она делает все, не заботясь о своей безопасности. Ей следовало бы взять с собой лакея, посещая деревню, а она вела себя так, будто ничего не боялась.

“Хоть наши родители и умерли давно, мы все еще пытаемся привыкнуть к этой мысли”.

И с ранимой душой. Смерть родителей объясняло причину того, что она до сих пор не замужем, хотя прошло достаточно времени. Видимо, раны на душе все еще не зажили, поэтому она так и не раскрыла никому свое сердечко.

Или дело было в другом?

В любом случае ей не понравятся грубые ухаживания, потому что она тонка натура. Значит, нужно придумать, как снова незаметно украсть у нее поцелуй. И на этот раз так, чтобы это понравилось и ей.

Джек повернулся, чтобы пойти в гостиную, но вдруг замер, увидев, как сама Кейт стремительно и в то же время грациозной походкой направляется к нему. И еще не успела подойти к нему, как с ходу гневно произнесла:

- Я слышала голоса. С кем вы разговаривали?

- Я…

Но она даже не дала ему договорить.

- Виктория чувствовала себя неважно и вышла, чтобы прийти в себя. Ведь это с ней вы разговаривали? Где она? Вы ее обидели? Что вы с ней сделали?

Ее глаза горели таким неподдельным презрением, гневом и ужасом, что Джек вдруг с изумлением понял: она его ненавидит! Но за что? За то, что он поцеловал ее? Она что, считает, будто он монстр, способный набрасываться на любого?

Она не доверяла ему и не поверит ни одному его слову.

- О, мисс Кэтрин, подождите, - попытался прервать ее Джек, приподняв руки, чтобы остановить поток несправедливых обвинений. - Вы что же, полагаете, что я мог обидеть вашу прелестную сестру?

Его вопрос еще больше разозлил ее, потому что у нее опасно сузились глаза.

- Могли? - с усмешкой переспросила она. - Да вы только на такое и способны!

- Погодите, вы ведь не серьезно это говорите…

- Я вполне серьезна! - Она стояла прямо напротив него, тяжело дыша. Оглядев пустую комнату, она вновь вперила в него свой разгневанный взгляд. - Мы одни и можем говорить откровенно, так? Вы хам, самовлюбленный, невоспитанный наглец и совсем не джентльмен. От вас можно ожидать чего угодно. Уж я-то это знаю, и уверена, что вы вполне способны обидеть мою сестру.

- Так, - задумчиво протянул он, нависнув над ней. - Вы все это поняли по нашему утреннему поцелую?

Ему доставило огромное удовольствие смотреть, как густо она при этом краснеет, так что, казалось, от ее щек сейчас пойдет пар. Она сделала шаг назад и тихим голосом предупредила:

- Не смейте говорить об этом!

- Почему же? - почти ласково осведомился он, любуясь ее потемневшими глазами, и слегла дрожащими губами, к которым снова отчаянно хотелось припасть. Вместо этого, вынужденный сдерживаться, он дерзко добавил: - Вам не понравился наш поцелуй? Я был от него в полном восторге и хотел бы…

- Я вас предупреждаю! - вновь грозно прервала его девушка, еле сдерживая ярость. - Вы находитесь в моем доме и пытаетесь оскорбить меня.

- Разве это оскорбление? Я думал, что девушка должна быть польщена, если ее целуют за ее красоту и магнетизм.

Она на секунду опешила от его дерзкого замечания.

- Вы считаете, что я должна прыгать от счастья только потому, что вы меня поцеловали?

- Нечто в этом роде, - бесстрашно признался он, даже не боясь грома, который может обрушиться на его голову за провокацию. - Хотя, я бы не советовал так бурно выражать свои чувства.

- Знаете что? - неожиданно спокойно проговорила она, хотя руки ее были по-прежнему сжаты в кулаки. Она явно пыталась сдержать себя из последних сил, чтобы не дать ему пощечину, хотя если бы она подошла к нему, он мог бы потерять голову. Окончательно. - Ради вашего дяди и тети я притворюсь, что ничего этого не слышала, а также забуду утреннюю неприятную сцену. Но если в следующий раз вы позволите себе зайти также далеко, я вынуждена буду ответить на оскорбления.

Джек на миг восхитился ее смелостью и умению давать отпор, причем в такой холодно-высокомерной манере, что могла бы позавидовать любая царская особа. Она умела держать любой натиск, но эта маска холодности не шла ей. Он хотел снова увидеть в ее глазах огонь. Наклонив вперед голову, он медленно заговорил:

- Учтите, мисс Кэтрин, что вы тоже весьма вольно распоряжаетесь словами, и некоторые мне очень не нравятся. Вы посчитали нашу утреннюю встречу “неприятной”, но я так не считаю. Я всегда буду помнить об этом. - Он вдруг шагнул к ней и низким голосом добавил: - Кроме того, позволю обратить ваше внимание вот на что. Не стоит говорить мужчине о том, что его поцелуй вам не понравился. Это настоящий вызов, а мужчина всегда с величайшим удовольствием принимает подобный вызов и стремится доказать леди, что она не права. Как она не права.

Сладко улыбнувшись ей, он развернулся и зашагал прочь, испытывая безграничное чувство довольства, что было не к лицу джентльмену. “Вы не джентльмен”, - заявляла она не раз. Да, когда дело касалось ее, он забывал обо всех правилах хорошего тона. Она сама виновата в том, что он ведет себя не как джентльмен. Но заставить ее потерять дар речи многого стоило.

“Командирша Кейт, - про себя улыбнулся Джек. - Посмотрим, как ты ответишь мне в следующий раз. Когда я все же поцелую тебя”.

***

Кейт не представляла, что может когда-нибудь испытывать подобный гнев, но ее всю трясло от возмущения, злости и желания убить. Ножом проткнуть толстую шкуру! Или лучше шпагой и насквозь. Какой наглец! Развратник! Негодяй!

“Господи, - вознесла она короткую молитву про себя, - чем я провинилась перед тобой? За что ты послал мне его? В воскресенье я не пошла в церковь? Но мне было так худо, что я даже с постели не могла подняться”.

Ко всему прочему он посмел угрожать ей! Да она убьет его прежде, чем он коснется ее!

Тяжело дыша, Кейт попыталась успокоиться и взять себя в руки. И вспомнить, зачем пришла сюда. Она ведь искала Тори, с которой сегодня творилось нечто нехорошее. А тут еще этот самодовольный тип!

Боже, - заскрежетала зубами Кейт, только его ей сейчас не хватало. И не хватало ещё, чтобы он начал приставать и к Тори. Если он хоть пальцем попытается тронуть ее сестер, она на самом деле выберет вариант со шпагой. Он опасен, поняла девушка, и, решив не терять его из виду, побрела за ним в большую гостиную.

Он как раз стоял рядом с дядей Бернардом и графом Ромней и о чем-то с ними разговаривал. Чудесно, в ближайшие десять-двадцать минут он не будет представлять собой угрозу для ее душевного равновесия. Вздохнув с облегчением, девушка подошла к тете. Джулия улыбнулась племяннице, и Кейт снова ощутила ту признательную, преданную любовь к тете, которая после смерти родителей стала ей настоящей поддержкой и опорой. Как жаль, что у дяди с тетей не было своих собственных детей.

- Дорогая, вот ты где. Думаю, пора устроить танцы. Где Алекс? Пусть она сыграет на фортепиано. Я так люблю ее исполнение.

Вскоре Алекс уселась за фортепиано, и пока выбирала себе ноты, желающие потанцевать разбились на пары. Дядя Бернард пригласил на танец графиню Ромней, элегантную женщину, ровесницу тети Джулии. Райан Кэвизел протянул руку виконтессе Харлоу, его отец лорд Кэвизел подошел к жене викария миссис Хауэлл, а граф пригласил леди Кэвизел.

Неожиданно взгляд Кейт остановился на Стоунхопе, который ленивой походкой, в которой, однако скрывалась властность, сила и уверенность, направился прямо к ней. У нее замерло сердец!

Он ведь не может в серьез решить, что после всего произошедшего она согласиться танцевать с ним!

Но к своему ужасу она не могла оторвать взгляд от его пронзительных серо-карих глаз. Он был таким красивым с чеканными чертами лица, слегка смуглой кожей и темно-каштановыми волосами. Она не могла пошевелиться, захваченная им, ощущая, как что-то сжимается в груди и приносит ей непонятный восторг.

Каким-то непостижимым образом он вызывал в ней острые, почти болезненные чувства. Это на самом деле пугало, потому что Кейт не могла подавить их в себе. Слишком велик был страх снова поддаться обаянию мужчины и быть растоптанной его жестокосердечностью и безразличием. Горькое прошлое научило ее сомневаться в искренности любого мужчины. Ошибки она больше не совершит. Никому не позволит причинить себе боль, от которой хотелось умереть.

Кейт почти затаила дыхание, когда он стал приближаться, но с ужасом увидела, как он прошел мима нее и двинулся дальше.

Он шёл не к ней!

Господи, какой кошмар! Как она посмела подумать, что он идет к ней только, чтобы пригласить на танец! Кейт была готова провалиться сквозь землю за то, что хоть и мимолетно, но все же ждала его, и возможно приняла бы его приглашение, потому что когда он так странно смотрел на нее, она с трудом могла думать. За что, что позволила ему возыметь над собой такую власть. За то, что она подумала, что в глубине души он не хотел измываться над ней.

Медленно повернув голову, Кейт увидела в дверях вошедшую и полностью пришедшую в себя Тори, к которой собственно и направлялся виконт. Что это было? Преднамеренная месть или предварительная договоренность еще в уединении северной гостиной? Неужели между ними состоялся некий разговор, который и пропустила Кейт, когда нашла его там?

Тори улыбнулась виконту и с готовностью протянула ему руку, словно этого и ждала. У Кейт замерло сердце. Неужели он все же успел соблазнить и Тори? Он и ее поцеловал? А ведь Тори всегда вела себя с мужчинами более свободно, чем Кейт. И Тори мог понравиться его поцелуй!

О Боже, о чем она только думает! - ужаснулась про себя Кейт, ощущая боль в груди и в голове. Она сумасшедшая, если позволяет себе делать такие невероятные заключения. Тори достаточно взрослая, чтобы знать, как поступить, а вот этот мерзавец, кажется, решил соблазнить всех женщин, находящихся в этом доме.

В этот момент к ней подошел сын викария, Майкл Хауэлл, высокий, темноволосый мужчина чуть моложе самой Кейт, и робко протянул ей руку. Кейт не оставалось ничего другого, как согласиться. Другая пара уже кружилась по паркету, искренне наслаждаясь танцем, чего нельзя было сказать о Кейт. Тори и ее партнер тихо разговаривали и даже пару раз смеялись. Кейт изо всех сил пыталась не обращать на них внимания, но это было почти невозможно сделать.

Танец, слава богу, закончился, и Кейт решила поговорить с сестрой, как только этот невыносимый человек отойдет от Тори, проводив ту к дивану. Дядя Бернард позвал виконта, тот отошёл, и Кейт немедленно двинулась к сестре.

- Ты хорошо себя чувствуешь? - осторожно начала она, оглядывая раскрасневшуюся после танца сестру.

- Да, - с улыбкой ответила Тори. - А почему ты спрашиваешь?

- Просто когда ты уходила отсюда, выглядела немного подавленной.

Тори всегда удавалось скрыть свои чувства, вот и сейчас кроме милой улыбки ничего невозможно было увидеть на ее лице.

- Мне хотелось подышать свежим воздухом, - очень спокойно произнесла она. Подозрительно спокойно.

И Кейт решила не ходить вокруг да около.

- Я видела, как ты разговаривала с виконтом, стоя перед дверями в сад.

- Ты шла за мной? - удивилась Тори, нахмурившись.

- Не хмурься, у тебя появятся морщины, - произнесла Кейт одну из своих любимых фраз.

- А ты не уходи от ответа.

- Я не ухожу. И я действительно шла за тобой, но только для того, чтобы убедиться, что с тобой все в порядке. Вот только, кажется, меня кое-кто опередил, - добавила она, пытаясь скрыть свое недовольство.

Тори как-то странно посмотрела на нее. Как будто понимала ее состояние.

- Он всего лишь искал выход к нашему саду и наткнулся на меня.

- Всего лишь? - Кейт поджала губы, застыв от сильных чувств, которые охватили ее. - Я не думаю, что в его случае можно употребить это случайное слово “всего лишь”.

Тори стала совершенно серьезной.

- Кейт, что с тобой? Ты говоришь о виконте так, словно он твой враг. Ты знакома с ним всего-то пару часов, а он тебе уже не нравится?

- Нравится? - Глаза Кейт опасно засверкали, однако она сохранила полное спокойствие. Чем удивила даже себя. - Это не то слово…

- Подожди! - уверенно остановила ее Тори, нахмурившись еще больше. - Ты весь день какая-то странная, а теперь набросилась на этого беднягу. Какая муха тебя укусила?

Муха? Ее не укусили, ее ужалили! Прямо в губы!

- Бедняга? - Кейт буквально подавилась от этого слова! - Он бедняга? Да это…

- Если ты снова скажешь, что это не то слово, которое применимо по отношению к лорду Стоунхопу, я выведу тебя из гостиной и окачу холодной водой. - Иногда Тори, будучи на два года моложе своей старшей сестры, удавалось найти управу на нее, хотя Кейт ни разу на людях не позволяла себя выходить из себя. - Виконт очень милый, добрый, чуткий, веселый… - По мере того, как она перечисляла его достоинства, глаза Кейт все больше сужались. - Так, - медленно протянула Тори. - Ты со мной не согласна и у тебя явно должны быть на это веские причины. Ну, я слушаю их.

Кейт к своему ужасу поняла, что выдала себя. И ведет себя совершенно недопустимо. Из всех сестер Тори отличалась особой наблюдательностью и проницательностью. Впервые Кейт пожалела, что умение сестры будет использовано против нее самой, потому что она сгорит со стыда, если кто-нибудь узнает об утреннем инциденте. Узнает, как она добровольно поцеловала совершенно незнакомого человека. И хуже всего то, что ей…

Господи, она больше не могла притворяться или обманывать себя! Ей это понравилось! Безумно понравился его мимолетный поцелуй!

Сжав руки, Кейт попыталась прийти в себя и холодно проговорила:

- Я просто чувствую, что он нехороший человек.

- Никогда не думала, что ты можешь судить о человеке так предвзято.

Кейт хотела еще что-то сказать, но их прервал веселый голос дяди Бернарда.

- О чем это вы тут разговариваете, мои милые?

Обернувшись, Кейт обнаружила, что рядом стоит не только дядю. С почти взбудораживающей ухмылкой Стоунхоп смотрел на нее. Кейт стало не по себе. Его взгляд творил с ней просто недопустимые вещи. Неожиданно Алекс сыграла медленную, проникновенную мелодию, и Кейт обрадовалась, что возможно дядя подошел, чтобы пригласить ее. Наконец она избавится от этого нахала! Взглянув на дядю, она поспешно ответила на его вопрос приторно-сладким голосом:

- Я рассказывала Тори, как Алекс удалось вырасти один пахучий, невероятно ядовитый цветок. Вот только жаль не могу припомнить его названия. - Кейт старалась не заметить потрясенный взгляд Тори и ехидно-понимающего виконта, которому собственно и были адресованы ее слова. Пристально глядя на дядю, она добавила: - Ты не видел этот цветок? Алекс говорит, что его следует выбросить…

- Нет, моя милая, - вздохнул Бернард. - Ты ведь знаешь, что моя любовь к цветам сводится к простому созерцанию. Мы собственно подошли к вам потому, что виконт хотел пригласить на танец тебя.

Застыв, Кейт перевела презрительный взгляд на этого невозмутимого, невозможного человека, которому она хотела отказать, но он опередил ее, поняв ее намерения, протянул ей руку и произнес своим необычно-низким чарующим голосом:

- Окажите мне честь, мисс Кэтрин, подарите мне этот танец?

Он фактически не оставлял ей выбора. Кейт могла бы отказать ему. И ей следовало так поступить. Потому что снова поддаться его обаянию, значит лишить себя последнего шанса спастись от него. Неужели ситуация повторялась, и она снова уступила ему?

Но ее рука сама поднялась к его руке, словно обретя собственный разум. Девушка почувствовала тепло его широкой ладони и вдруг ощутила, как снова что-то болезненно сжимается в груди. Сердце стало стучать неровными толчками.

Не замечая никого, особенно загадочного взгляда Тори, Кейт вышла с ним на середину комнаты. Он встал напротив неё, взяв одну ее руку в свою, а вторую положил ей на талию, и Кейт с изумлением поняла, что они будут танцевать вальс. Боже, она не танцевала вальс долгие семь лет! И вот теперь вынуждена была танцевать этот волнующий танец с ним!

Она вглядывалась в его смуглое, вдруг ставшее необычайно серьезным и задумчивым лицо, такое красивое, такое мужественное, и чувствовала гулкие удары своего сердца. Этот мужчина снова всколыхнул в ней все чувства одним своим прикосновением и тяжелым, пристальным взглядом.

Почему? Ну почему прошлое ничему ее не научило? Она не хотела снова переживать горечь и боль разочарования, плевка в душу и очередного унижения. И почему за всю свою двадцатисемилетнюю жизнь она ни разу не ощущала подобных чувств? Почему только на него реагировала так остро? Почему именно он?

Ей двадцать семь лет, - в сотый раз напомнила она себе. Она старая дева и не должна придавать значение его взгляду, его прикосновению, от которого волнующее, почти опьяняющее тепло разливалось по телу, и ей почему-то казалось, что кружится голова. Она слишком стара для этого. И слишком сильно не хотела ничего подобного.

Он закружил ее с мастерством и грацией, и весь мир закружился вместе с ними. Он всё также неотрывно смотрел на нее, и это еще больше усугубляло положение.

- Вы все еще сердитесь на меня? - вдруг тихим, мягким голосом спросил он, твердо сжимая ее руку.

Кейт понадобилось время, чтобы прийти в себя от воздействия его колдовского взгляда и ответить на его вопрос. Боже, они находились слишком близко друг к другу!

- Все еще? Я и не переставала этого делать, и не знаю, за что больше сержусь на вас.

Он улыбнулся ей так тепло, что сердце Кейт ухнуло в груди.

“Господи, пусть он перестанет улыбаться, иначе у меня подогнуться колени!”

- Неужели у меня так много грехов?

- Даже не знаю, с чего начать, милорд.

Его улыбка стала шире. Будь он неладен!

- В таком случае, - медленно протянул он, - может это поможет? Я хочу извиниться за все.

Кейт с удивлением посмотрела на него, даже не предполагая, что он знает слово “извини”. Ей казалось, что ему просто жизненно необходимо поиздеваться над ней.

- Неужели? - недоверчиво спросила она.

- Вы сомневаетесь в моей искренности?

- Конечно, - тут же ответила она. - Вы не тот человек, который может на самом деле просить прощение.

Улыбка сбежала с его лица, и Кейт вдруг подумала, что задела его, но он снова лениво растянул свои губы.

- Вы несправедливы. Откуда вам знать, что я чувствую? - Он все смотрел на нее, ожидая ответа, но она не рискнула ответить. Тогда он чуть ближе наклонил к ней свою голову и прошептал ей на ушко: - Признаться, я не сожалею о том, что было утром, разве только… Я сожалею только о первом танце, который я обещал недавно вашей сестре.

Кейт вздрогнула от прикосновения его дыхания к своей шее. Оно заставляло трепетать и сладко сжиматься сердце. Как может одно лишь дыхания творить такое?

Но еще больше ее поразили его слова, да так, что она чуть было не сбилась с ритма, но он сумел поддержать ее, сжав сильнее за талию. И чуть ближе притянул ее к себе. Кейт с трудом заставила себя сосредоточиться на разговоре. Она не ослышалась? Он хотел пригласить на первый танец ее? Даже после небольшой стычки в Северной гостиной?

Он усмехнулся, глядя на ее застывшее лицо.

- Не стоит смотреть на меня так, словно у меня выросла вторая голова.

Слегка раздраженная его шутками и замечаниями, Кейт серьезно произнесла:

- А она вам может понадобиться.

И к ее очередному изумлению ее слова вызвали его тихий, гортанный смех, который отозвался у нее в груди теплой волной. И это еще больше разозлило ее. Немного успокоившись, он покачал головой.

- Боже мой, мисс Кэтрин, вы не перестаете меня удивлять. За словом вы явно в карман не лезете.

- А вы ловко уклоняетесь от темы. - Кейт нахмурилась, кое-что вспомнив, то, что не давало ей покоя. - Вы так и не ответили мне, о чем вы говорили с моей сестрой в Северной гостиной?

Он сокрушенно вздохнул.

- Полагаю, если я не отвечу, вы меня четвертуете?

- И такое тоже приходило мне в голову.

Виконт снова улыбнулся. В его глазах было нечто необычное, волнующее, когда он посмотрел на нее. У Кейт в ожидании его ответа замерло сердце.

- А разве совсем недавно вы не добивались такого же ответа у вашей сестры? Вы ведь пытались расписать ей, какой я монстр.

Кейт опешила, раскрыв рот. И к своему стыду густо покраснела.

- Вы… вы подслушивали?

Его глаза заблестели с хитрецой.

- Значит, вы не отрицаете, что чернили меня за моей же спиной?

Сделав очередной поворот, он сильнее сжал ей талию, и Кейт оказалась опасно близка к нему, почти касаясь грудью его груди. Немыслимо!

- Ваша манера уклоняться от ответа лишний раз доказывает, что вы…

- Хорошо, хорошо. Я понял, что снова заслужил ваш упрек. - Он сделал глубокий вздох и посерьезнел. Глаза сузились. Серьезным он казался еще более красивым, еще более притягательным и довольно опасным для ее бедного, старенького сердца. Он снова наклонился к ней совсем близко. - Я хотел подышать свежим воздухом и искал путь к вашему саду, когда встретил вашу сестру. - В его глаза вдруг запрыгали смешинки. - Я не пытался укусить ее, расчленить или убить, как вы подумали.

“Но могли поцеловать”, - неожиданно пришло ей в голову, только Кейт тут же прогнала от себя эту ужасную мысль.

- Вы могли скомпрометировать ее, - недовольно заметила она.

- Но так же было невежливо с моей стороны тут же уйти оттуда. Я ведь джентльмен, в конце-то концов.

Он специально употребил это слово, ожидая ее реакции, которая тут же последовала.

- Это утверждение все еще остается под сомнением.

Почему-то произнося это, Кейт захотела улыбнуться ему, но с усилием воли она удержала губы на прежнем месте.

- И что же реабилитирует меня в ваших глазах? - мягким голосом спросил он, не отрывая своего задумчивого взгляда от нее. - Что я должен сделать, чтобы заслужить ваше одобрение?

- Вам всего лишь нужно вести себя как джентльмен.

Кейт и забыла, что не намеревалась употреблять слово “всего лишь” в его случае, но сама же нарушила это правило. Она не хотела танцевать с ним, но уступила ему. Она не хотела поддаваться его завораживающей улыбке, но тоже не могла с собой ничего поделать. Она, наверное, сходит с ума или стареет. Ей ведь двадцать семь лет! В этом возрасте давно пора вести себя не только разумно, но и осмотрительно.

Тут мелодия стихла, и Кейт поняла, что танец закончился. Взглянув в его необычные серо-карие глаза, которые светились мягкостью и теплотой, Кейт вдруг ощутила ком в горле. А когда он остановился и убрал от нее руки, она почувствовала, будто потеряла что-то. Особенное тепло, которое грело душу.

Она действительно сходит с ума! Да поможет ей Господь!

Он галантно поклонился ей и взял ее за руку с намерением проводить ее к тете. Кейт подчинилась и нахмурилась, пытаясь понять причину грусти, которая вдруг охватила ее. Но ей не удалось сделать этого, потому что за пару шагов от тети он наклонился к ее уху и прошептал, так чтобы слышала только она:

- Я не целовал вашу сестру и не собираюсь этого делать в дальнейшем. У меня на примете уже есть предмет мечтаний.

И выпрямившись, быстро удалился от нее.