Как-то раз, в один из Шабатов после Песаха, пришел я в Большой бейт-мидраш на утреннюю молитву.

Увидел я там старого хазана, стоящего на биме и распевающего пиютим для тех жителей Бучача, которые не прерывались для песнопений между геулой и молитвой.

Для них поднимался хазан на биму после молитвы "Мусаф" и “возвращал геулот”.

Прислушавшись, я различил произносимые им слова: "Швия ания беэрец нахрия..." ("Бедная пленница в земле чужой...") (см. перевод)

Голос хазана был такой, что мне стало жалко ту пленницу, на которую обрушилось великое бедствие. Удивлялся я, что Святой, благословен Он, не спешит вывести её из плена и не прислушивается к мольбам сгорбленного хазана. Удивлялся я и жителям моего города, не делающих ничего, чтобы выкупить её из неволи.

Однажды я листал большой дедовский молитвенник и нашел эту песню. Каждая строчка начиналась с большой буквы. Я прочитал составленное из них слово "Шломо". Сердце мое радостно забилось, ведь это рабби Шломо из моего молитвенника! И стало мне его жалко. Недостаточно ему собственных проблем, о которых просит Господа и "стоит потрясенный" перед Ним, – так еще он переживает за “бедную пленницу”в чужой земле!

Через несколько дней я вновь открыл этот молитвенник и проверил первые буквы начальных строчек каждого пиюта. И если где читалось слово "Шломо" – я читал и перечитывал песню раз за разом.