Настал черед участка нашего доктора.

Пришли к нему покупатели, и продал он часть своей земли и помог им купить соседские участки тоже. Узнали люди об этом, и начался ажиотаж. Была приобретена двадцать одна тысяча дунамов. В дунаме были тысяча шестьсот турецких квадратных пик, а за каждый пик давали груш с половиной. Были такие, кто покупал для строительства, но были и спекулянты.

Я предполагаю, что земельные спекулянты тормозили строительство Ерушалаима. Они завышали цены так, что желающий строить на участке отказывался от своего замысла, а других спекулянтов это привлекало. Создали они негласный союз – и оставалась земля незастроенной. Эта участь постигла и бывший докторский участок.

Наш квартал замер в оцепенении. Строить было негде – жители не могли открыть ни школу, ни почту, ни аптеку или какое-нибудь другое общественно-полезное учреждение, кроме, разве что, двух-трех лавок, каждая из которых лишала другую смысла существования.

А тут еще соседи.

Во время арабских волнений мы не могли оказывать достойного сопротивления – ни в год ТАРПАТ, ни во время Войны за Независимость. Нас было слишком мало.

А между волнениями года ТАРПАТ и началом Войны за Независимость, в дни погромов, начавшихся в год ТИРЦУ и продолжавшихся до самого начала Второй Великой Войны, мы были во власти врагов наших до такой степени, что никто и никогда не ходил в одиночку.

Заграничные сионисты, купившие участки до войны – частью погибли на этой войне, частью оказались в местах не совсем удачных. Те же, кто удостоился и приехал, – продали свои участки и построили дома в других местах, увидев, что сталось с нашим кварталом. А из тех, кто купил землю у них, построили дома человека два, не больше – остальные стали ждать покупателя, который наполнит их ладони серебром.