Сегодня, выйдя из гостиницы с намерением пойти в Дом учения, я увидел маленького Рафаэля, который лежал перед своим домом на соломенной подстилке. Солнце в Шибуше не заглядывает в дома бедняков, и, когда госпожа Бах хочет, чтобы ее сын порадовался солнечному свету, она выносит его наружу.
Рафаэль лежал на солнце и улыбался ему, ловил его в шапку и не давал уйти. Он уже несколько месяцев не видел солнца и теперь хотел его удержать.
Я думал было обойти его и пройти мимо. Во-первых, меня томило желание добраться наконец до Дома учения, а во-вторых, не хотелось отвлекать ребенка. Но когда я увидел его худые пальцы, освещенные солнцем, мое сердце наполнилось жалостью. Я подошел к нему и молча сел рядом. Он тоже молчал.
Я подумал, что нельзя просто сидеть и молчать, и спросил, не жарко ли ему. Он ответил: «Жарко. А тебе разве тоже жарко?»
Я сказал: «Солнце для всех одно и то же, как оно согревает одного, так оно согревает и другого».
Он рассудительно произнес: «Я думал, что раз ты из Страны Израиля, а в Стране Израиля солнце вдвое жарче, то, может, у нас тебе никакое солнце не достаточно жаркое».
«Человеку свойственно привыкать», — сказал я.
«А я думал, что тому, кто был там, всегда холодно здесь», — сказал Рафаэль.
«Почему ты так думал?»
«Не знаю».
«Ты не знаешь, а все-таки говоришь?»
«Нет, я знаю, но я не знаю, поймешь ли ты, если я тебе скажу».
«Все-таки скажи, дорогой, скажи».
«Нет, скажи ты».
«Как же я скажу, если я не знаю, что сказать?»
«Тогда я спрошу тебя что-то другое. Где красивее — там или там?»
«Как это понять, Рафаэль, — там или там? Может, ты хотел спросить — там или здесь, то есть в Стране Израиля или в Шибуше?»
«Нет, — возразил Рафаэль. — Я сегодня читал в книжке про реку Самбатион, и про десять колен, и про детей Моисея, и я спрашиваю, где красивее — там или в Стране Израиля?»
Я сказал: «Ты спрашиваешь то, что и так очевидно. Ведь сами десять колен и дети Моисея все свои дни надеются взойти в Страну Израиля, и, если бы не окружил их Святой и Благословенный рекой Самбатион, они бегом бы побежали туда. Но Самбатион-река всю неделю течет, и спешит, и несет камни, и не дает человеку пройти, а в субботу, когда она отдыхает, они не могут ее перейти, потому что они очень благочестивые люди и соблюдают субботу. А ты спрашиваешь, где красивее. Конечно, в Стране Израиля!»
Мальчик задумчиво произнес: «А я думал, что раз на них там другие народы не налагают свое ярмо и царь не держит их в рабстве, то у них там красивее».
Я сказал: «Это верно, они не знают ни ярма, ни рабства, но они не знают и радости Страны Израиля, потому что эта радость познается только в самой Стране Израиля».
Он опять спросил: «Неужели там действительно нет ярма?»
«Разве ты не читал об этом в книжке?»
«И другие народы им не завидуют?»
«Еще как завидуют. И поэтому идут на них войной».
«Так же, как здесь? Как в нашем городе, когда пришли другие народы и сражались один с другим и поубивали друг друга?»
Я погладил его по щеке: «Как это ты уподобляешь сыновей нашего учителя Моисея народам других стран? Ведь они святы и чисты. Упаси их Господь пролить кровь и осквернить свою душу».
Рафаэль спросил: «Но если они такие святые, что же они делают, когда к ним приходят другие, чтобы их убить?»
Я ответил: «Они делают себе палки из магнитного камня, и, когда враги приходят к ним, они выходят против них со своими палками и вытягивают оружие из рук врагов. А когда враг видит, что у него нет оружия, он берет ноги в руки и бежит прочь. А кто не успел убежать, идет к правителю сынов Моисеевых, кладет голову на порог его дома и говорит: „Душа моя в твоих руках, господин, сделай со мной то, что я хотел сделать с тобой“. А наш правитель выходит из своего дома, воздевает руки вверх и говорит: „Узрит Господь твои муки и наставит тебя на путь истинный“».
Рафаэль спросил: «А как они узнали про эти палки?»
«Это секрет Господа для богобоязненных».
«А ты видел хотя бы одного из них?»
«Наших людей я не видел, но я видел иноверцев, вернувшихся оттуда, и они рассказывали мне о них».
«А еврея из наших, который был там, ты не видел? — спросил он. — Почему другие народы заслужили попасть туда, а евреи не заслужили?»
«Есть евреи, которые заслужили, — сказал я, — но каждый, кто заслужил и попал туда, оттуда уже не возвращается. Скажи сам, если бы ты попал туда, разве ты бы хотел вернуться сюда?»
«А почему иноверцы вернулись?»
«Все, кто не может сравниться с ними в праведности, не могут ужиться с ними. Но есть и такие, которые уходят, потому что скучают по своему городу, по своим родным местам, как в той истории, что я тебе рассказывал, — о мусульманском военачальнике, который попал туда во время войны с турками. Помнишь, что произошло под деревом?»
«Но ведь тот военачальник побывал у евреев Хайбара», — возразил Рафаэль.
«Ну, если так, — сказал я ему, — то я расскажу тебе историю об арабе, который повстречал именно сыновей Моисея. Я сам видел этого араба в Иерусалиме. Он очень любил евреев и даже кланялся еврейским детям, когда встречал их, потому что каждый иноверец, который удостоился встретить еврейских праведников, уже не питает ненависти к евреям, а уважает их и возвещает миру об их праведности».
Пока мы разговаривали, пришел Даниэль Бах. Он явно был доволен. Во-первых, потому, что он вообще человек довольный, а во-вторых, потому, что он получил письмо от отца. Что же пишет его отец? Не упоминает ни о своих разногласиях по поводу миньяна в Рамат-Рахель, ни о могилах праведников, на которых он простирался, а если о чем и упоминает, так это о виноградниках и апельсиновых рощах в Рамат-Рахель, и сколько молока дает каждая корова, и сколько яиц несут куры.
«Если бы я не знал почерк отца, я бы подумал, что это письмо писал кто-то другой, — сказал Даниэль. — Какое дело моему отцу до коров, птиц и виноградников?! — И добавил: — Теперь я понимаю, почему клевещут на Страну Израиля. Уж если она способна так изменить старика, который всю свою жизнь провел в изучении Торы и в молитвах, то подумать только, что она может сделать с молодыми парнями, которые не занимались ни Торой, ни молитвами?»
Из дома вышла Сара-Перл, увидела меня и спросила: «Где господин был все эти дни? Похоже, что мы вас не видели с кануна Шавуот».
Я рассказал ей о своих молодых друзьях в деревне, с которыми провел этот праздник, и заодно порадовался, что не рассказывал об этом Йерухаму Хофши, — ведь все, о чем рассказываешь во второй раз, теряет силу и свежесть первого раза.
Оказалось, что Даниэль Бах слышал об этих парнях и девушках, которые решили работать на поле, и не в восторге от них. Он сказал: «Если бы я не знал их отцов, я, возможно, и восхищался бы ими. Но поскольку я знаю отцов, меня не радуют сыновья. Впрочем, я не хочу портить радость господину. Кто радуется, пусть радуется».
И я действительно радовался при воспоминании о них и о тех днях, которые провел с ними. Да не сочтет мне Господь за прегрешение, что из-за них я пренебрег на несколько дней Торой и до сих пор не вернулся к учению.
Рафаэль опять вернулся к нашему разговору: «А среди тех, кто добрался до реки Самбатион, дети тоже были?»
Я сказал: «Разве я не рассказывал тебе историю о раввине Ор а-Хаиме, которого один из сыновей Моисея нашел в канун субботы с наступлением темноты, положил себе в карман и забыл его там, а в субботу вечером, когда вошел в синагогу, услышал голос из своего кармана: „Да возвеличится и освятится великое имя Его“?»
«Я спрашивал не об этом, — сказал Рафаэль Я спрашивал, добрался ли какой-нибудь ребенок до реки Самбатион».
«Подожди, Рафаэль, я попробую вспомнить».
Он сказал: «Ты на все вопросы отвечаешь „подожди, я вспомню“».
Я возразил: «Во-первых, отвечать немедленно нехорошо. Человек должен сначала упорядочить свои слова, чтобы они были приятны слушателю. А во-вторых, человеку в галуте свойственно забывать, потому что изгнание ослабляет силу памяти. Но сейчас, дорогой мой, я уже вспомнил. Да, у нас в Иерусалиме был один мальчик, который достиг реки Самбатион и вернулся оттуда. А как он попал туда и почему вернулся, я тебе сейчас расскажу, дослушай. Когда отцу этого мальчика исполнилось тринадцать лет и ему выбрали невесту, его отец заказал ему свадебные туфли, Молодой жених спросил сапожника, выдержат ли они долгую дорогу и не порвутся ли вскоре. Сапожник сказал: „В этих туфлях ты можешь перейти реку Самбатион“. Жених принял эти слова близко к сердцу и после свадебной церемонии рассказал о них невесте. Та сказала: „Я вижу, что ты задумал пойти к десяти коленам, и я уверена, что ты дойдешь, так как я слышала, что этот сапожник — один из тридцати шести праведников и если он что-то сказал, то от своих слов не откажется“. Жених ответил: „Когда ты родишь сына, назови его Ханох, по имени этого сапожника, и, когда мы удостоимся и нашему сыну придет время накладывать тфилин, напиши ему тфилин и отправь в дорогу, а Святой и Благословенный в Своей милости приведет его ко мне“. С этими словами он поднялся с постели, взял талит и тфилин, надел свои туфли и отправился в дорогу. Шел он, шел и дошел до реки Самбатион. И когда он увидел, как река Самбатион швыряет огромные камни до самых небес, его охватил великий страх, и он сказал: „Как я перейду эту страшную реку?“ Но в эту минуту волшебные туфли подняли его, и он благополучно пересек реку и оказался перед сыновьями Моисея.
Как только сыновья Моисея увидели его, они сразу поняли, что он большой праведник, поскольку ему разрешено было перейти реку и добраться до них, чего не удостоился ранее ни один человек, кроме рабби Меира, автора „Акдамот“, и рабби Хаима бен Атара, автора „Ор а-Хаим“, и еще одного или двух праведников. Они приблизились к нему, и заговорили, и увидели, что он преисполнен знания Торы и благочестия. Тогда они поприветствовали его и устроили в его честь большой пир. Во время пира он говорил им слова Торы, и они признали в его Торе истинную Тору и построили для него большую ешиву, и он стал учить там Торе, не делая перерыва, кроме как для молитвы.
Однажды, когда он наклонился во время молитвы, он увидел, что у него на туфлях порвался ремешок. После молитвы он вспомнил об этом ремешке, а заодно и обо всех своих приключениях за те тринадцать с лишним лет, что он попрощался со своей женой, и он подумал, что, если она действительно родила сына, тот уже должен был достичь возраста бар мицвы. Но, страшась прервать занятия Торой, он тут же прогнал все эти досужие размышления и вернулся к учению.
Однако, когда наступил первый день Нового года и он вышел совершить ташлих, он увидел мальчика, стоящего по другую сторону реки Самбатион. Он спросил: „Ты ли это, мой сын Ханох?“ Мальчик ответил: „Я твой сын Ханох, и я сделал так, как ты велел матери“. Отец тут же снял свои волшебные туфли и бросил их мальчику, чтобы тот надел их и перешел реку. Но руки отца ослабели от долгой учебы, а руки мальчика были малы, и туфли упали в реку и утонули. И поэтому мальчик не смог попасть к отцу и отец так и не смог встретиться с сыном. Они стояли друг против друга, один по одну сторону реки, другой по другую, а встретиться не могли. И тогда отец сказал: „Ничего не поделаешь, сын мой, значит, таково указание Святого и Благословенного. Возвращайся в Иерусалим и учи Тору, а когда настанет время прихода Мессии, я вернусь к вам вместе со всеми сыновьями Моисея и десятью коленами“. Мальчик вернулся в Иерусалим и всю жизнь изучал Тору и давал наставления народу Израиля».