Много раз, смотрясь в висящие на стенах зеркала, я видела его за своей спиной. Сейчас уже нет. Может, потому, что я плохо вижу (преимущества слепоты), может, потому, что зеркала мы перевесили. Получив деньги за квартиру, я сразу купила новые, а от старых зеркал избавилась.

Сосед сильно удивился:

– Единственное, что здесь в нормальном состоянии, это зеркала.

– Нет, – раздраженно ответила я. – В них живут тени.

– Тени?!

– Да, дорогой сосед. Эти зеркала полны теней. Слишком много времени они провели в одиночестве.

Я не сказала ему, что часто, глядясь в них, видела нависшего надо мной насильника.

Тогда я еще выходила из дома и вела почти что нормальную жизнь. Ездила в лицей и возвращалась на велосипеде. Плавала. Мне нравилось плавать. Однажды, вернувшись с пляжа домой, я заметила, что забыла книгу. Я отправилась назад и стала ее искать. На песке стояли пляжные палатки. Уже смеркалось, и все они были пусты. Я подошла к той, в которой мы провели день, заглянула внутрь. Сзади раздался какой-то шум, я обернулась и увидела у входа улыбающегося типа. Мы виделись раньше, в баре, где он часто играл в карты с моим отцом. Я собралась было объяснить ему, что я здесь делаю. Но не успела. Когда я поняла, что происходит, он уже был на мне, разорвал мою одежду, стянул трусики и проник в меня. Помню этот запах, исходивший от его рук, шершавых, твердых, которыми он сжимал мои груди. Я закричала. Тогда он несколько раз сильно и методично ударил меня по лицу, не из ярости или злобы, а так, будто это ему доставляло удовольствие. Я замолчала. Домой я пришла, захлебываясь рыданиями, в разорванном, в пятнах крови платье, лицо распухшее. Отец сразу же все понял. Он будто обезумел. Ударил меня по щеке. А потом принялся хлестать ремнем и все кричал: проститутка, гулящая, мерзавка. Я до сих пор слышу его “Проститутка! Проститутка!”. Мама пыталась его удержать, а сестра плакала.

Так и не знаю точно, что стало с тем насильником. Он был рыбаком. Говорят, бежал в Испанию. Исчез. Я забеременела, закрылась в своей комнате, точнее, меня там заперли, и слушала, как снаружи шепчутся. Когда наступил срок, пришла акушерка, чтобы помочь мне. Лица своей дочери я не увидела. Ее сразу же забрали.

Как стыдно!

Стыд не давал мне выходить из дома. Мой отец умер, так и не сказав мне ни единого слова. Когда я входила в гостиную, он вставал и уходил. Прошли годы. Он умер. Через несколько месяцев за ним последовала моя мама. Я переехала в дом своей сестры и потихоньку начала обо всем забывать. Каждый день я думала о своей дочери, каждый день училась о ней не думать.

И не могла выходить на улицу, не испытывая чувства глубокого стыда.

Сейчас это прошло. Я выхожу и уже не ощущаю стыда. Не ощущаю страха. Выхожу, и торговки овощами меня приветствуют. Смеются, словно мои родные.

Дети играют со мной, протягивают мне руки. Не знаю, может быть, потому, что я для них такая старая или такой же ребенок, как они.