Мой опыт в журналистике научил меня двум вещам: разговаривать с людьми и получать от них сюжеты, а еще – сокращать их. Из двух слов я выберу то, что короче.

В “Теории” все персонажи получают возможность быть прощенными. В моей Анголе, чьи раны продолжают кровоточить, этого не происходит. И речь не о войне: последовавшее за ней революционное насилие было еще хуже, чем борьба за независимость, раскидав по разные стороны баррикад целые семьи.

По сути, моя книга о ксенофобии, о боязни другого человека… Нужно убрать разделяющие нас стены и позволить тем, другим, войти. Они – это мы. Каждый человек – все человечество.

Выбор между необходимостью “учиться забвению”, как говорит героиня романа, и словами другого персонажа о том, что “забыть – это как умереть, сдаться”, является классической дилеммой для стран, переживших гражданскую войну или массовое политическое насилие. Возьмите Аргентину, бывшую Югославию, Анголу, Мозамбик…

В Африке сюжетов больше, чем писателей. В отличие от Европы.

Доступность книги, как питьевой воды, должна быть всеобщей.

Книга – это всегда пространство для дискуссий. Книга, неспособная породить обсуждение, не достойна публикации.