У зайца что глаза, что уши — от страха велики. Ветка ли в лесу шелохнется, куст ли в поле дрогнет, трава ли на лугу от ветра пригнется — заяц начеку. Чуть что не так покажется ему — тут же даёт стрекача. Надо — не надо: на всякий случай, от греха подальше.

А кому он того стрекача даёт — непонятно. Сам–то убегает, а стрекач без зайца один–одинешенек где попало болтается. И набралось в тех заячьих краях стрекачей — видимо–невидимо. Самих–то не видно, а как ходят–бродят — хорошо слыхать. Да и питаться стрекачам надо же чем–нибудь. Вот и повадились они, невидимостью своей пользуясь, шастать по соседним деревням: где что не так вкусненького лежит — с собой уволакивают.

Стали звери медведю жаловаться, а деревенский люд — охотникам. Житья от стрекачей нет. Бродят по ночам, ржут да фыркают, как кони, колбасные шкурки где попало бросают, пакеты от молока, фантики от чупа–чупсов… Впору милицию вызывать!

Мудрый филин и говорит:

— Мишенька, дай–ка ты им медвежьего стрекача, авось, он этих заячьих, бесстыжих, пораспугает, поразгонит, куда глаза глядят.

— Ага! — завопила лиса, — и куда мы потом от медвежьих стрекачей деваться будем? Эти–то, оглоеды, гляньте, что вытворяют, а ежели нам сюда медвежьих запустить, они нас вовсе со свету сживут, окаянные!

— Не волнуйся, лисонька, с медвежьими стрекачами охотники быстро управятся. Надо только, чтоб их позвал кто–нибудь, — отвечает филин.

Все замолчали.

— Добровольцы есть? — спрашивает медведь, вежливо так, для начала, — Есть, говорю, добровольцы или мне самому кого–то из вас назначить?

Все опять молчат.

— Надо чтобы по–честному, — прошептал ёжик и шустро свернулся в клубок.

— Эне–бене–раба-квинтер–финтер–жаба, — быстро посчитал медведь и по–хозяйски указал на ёжика лапой.

Кое–как звери ежа из лесу выкатили.

— Как вам не стыдно! Озверели совсем! Детишек моих пожалейте! — кричал им ёжик и безнадёжно упирался. Потом опять клубочком свернулся и покатился куда–то, так до самой деревни и докатился.

Позвал ёжик охотников за медвежьими стрекачами. Просил, чтоб Михайлу Потапыча не трогали, пока он им стрекачей своих не надаёт. «А после, говорит, — делайте с ним что хотите». А сам хихикает. Вот же мстительный какой.

Собрались деревенские охотники, из соседних деревень подмогу позвали. Чайку на дорожку попили. Для храбрости. И пошли в лес гурьбой, от смелости своей пошатываясь.

Взобрался медведь на дуб, чтоб не страшно было, и сидит, охотников ждёт. А вот и они. Посмотрел медведь вниз и решил ещё повыше взобраться. Полез, хрустнуло что–то под ним, обломилось, и полетел косолапый с рёвом вниз, на землю.

— Засада! Их там трое! Спасайся кто может! — закричали охотники и как дали стрекача охотничьего — да в разные стороны! Ах, ты! Куда ж вы, соколики?!

Поразбежались охотничьи стрекачи, пораспугали заячьих, погнались за ними в азарте: — Ура! Ату их! Ату!

Куда погнали? Зачем они им? Никто ничего не понял. Только не стало с той поры у местных зайцев ни одного стрекача. Если уж и вправду опасность какая–то намечается, заяц, конечно, побежит потихонечку. С оглядкой: мол, а стоит ли того? Не ложная ли тревога?..