Жило–было доброе слово. Оно было очень добрым и день–деньской ожидало, что его вот–вот кто–нибудь произнесёт. Но люди очень торопились. У людей важные дела, им постоянно не хватает времени. А тут — слово какое–то, не по делу да и ни к чему.

Иногда слово прямо–таки вертелось и свербило у кого–нибудь на языке. Но этот кто–нибудь только становился ещё серьёзнее и озабоченнее, потому что ему казалось, что это он заболел и сейчас придется либо чихать, либо лечить горло.

Сникло доброе слово. За один день состарилось. И решило оно улететь от людей. Куда? А хоть куда — на луну, например! Полетело слово тёмной осенней ночью, когда особенно одиноко, и дождик, и ветер, и чёрные–чёрные быстротекучие облака. Летит, летит. Ветер воет, надрывается. Дождик плачет так, будто у него руки трясутся от рыданий.

Высоко поднялось доброе слово. Скоро до луны достанет. Земля внизу маленькой стала. Тьма тьмущая вокруг. Даже звёзд не видать: забились по дальним пыльным углам за краем неба и дрожат от тоски, невидимые. Обернулось доброе слово к земле в последний разочек. А там, в темных городских и сельских окнах, на кораблях посреди морей, у костров в степях, лесах и тундрах и ещё, и ещё где–то, да мало ли где — светятся печальные человеческие глаза. Много глаз. И все не спят. И все ждут чего–то.

Ну, куда ему, доброму слову, улетать? Оно же доброе. Полетело обратно. Каждому сердцу тепло своё дарить. Это днём люди деловые и спешащие, а ночью — многим уснуть тяжело без доброго слова. А оно и не обиделось совсем ни на кого. Не умеют добрые слова обижаться.

Но это ведь не повод чтобы доброту обижать?