В одном старинном восточном городе жила старинная восточная легенда Сёнмяз–ханум. Она была уже такой старой, что редко выходила из дома, потому что ноги её тоже состарились. Вот сидит Сёнмяз–ханум дома, одинокая, пьёт чай из грушевидного стакана–армуды, рассматривает древнюю тарелочку–няльбяки. На тарелочке много разных узоров, есть очень витиеватые, а есть вечные, например, бута — прекрасная, как сама жизнь. И есть что вспомнить. Только поделиться не с кем.
Вздохнула легенда и решила выйти на улицу, сходить на базар, поговорить с кем–нибудь, поторговаться — и то приятнее, чем одной дома сидеть. Долго собиралась Сёнмяз–ханум, наряжалась, потом сумку взяла, вышла, пошла потихонечку. Пока дошла до базара — там уже полночь, никого нет, и некому с ней говорить. Вздохнула Сёнмяз–ханум и, печальная, назад, к дому пошла. Идёт еле–еле, несет пустую сумку, молодость вспоминает, песню «Сары гялин» поёт. Хорошая песня.
Мимо пролетало молодое эхо Шафо. Услышало оно песню и стало подпевать старенькой городской легенде. А на карнизе здания возле Площади Фонтанов сидела сова Гуфо. Она в темноте очень хорошо видит, а слышит — вообще отлично круглые сутки, у неё недавно даже такой музыкальный слух нашли, что с ним, говорят, можно иногда по ночам выступать перед самим памятником великому композитору возле консерватории. Но сова пока там не выступает. Скромная. Стесняется.
И вот услышала она, как поют Шафо и древняя легенда Сёнмяз–ханум. И так сжалось её доброе сердце от жалости к древней городской легенде, от любви к родному городу, что подлетела она к поющим и говорит:
— Здравствуйте, уважаемая легенда! Привет тебе, дорогое Шафо! Как вы хорошо, душевно поёте вдвоём! Сёнмяз–ханум, годы не властны над вашим волшебным сердцем! Пусть ваши ноги отдохнут! Разрешите мне сделать вас такой же крылатой, как ваша душа! Разрешите покатать на себе!
Легенде навсегда запомнилась та первая, удивительная, восточная ночь, когда она летела на крепких совиных крыльях! Летела Сёнмяз–ханум над спящим городом, над глубоким взволнованным морем, над пустынно–лунными горами, с прячущимися в пещерах рисунками танцующих и бегущих человечков, барабанящих на древних валунах, которые сразу отзываются эхом, похожим на молодое Шафо…
С той поры Сёнмяз–ханум часто летает по ночам на крыльях Гуфо над родной землёй, той самой, единственной, где поёт всё, даже камни. Летает и радуется, как в юности.