Жили–были молодые волки — счастливые, бессовестные: что хотели, то и творили. Куда хотели, туда и бежали. Кого хотели, того и трогали. Никого не слушались. Даже дедушку своего.
Смотрел дедушка, как внуки всех обижают, и выл по ночам на луну. Жаловался.
И так он красиво жалобно выл, что однажды не выдержала луна, прослезилась. Упали лунные слёзоньки возле дедушки. Собрал он их в котелок. Разбавил водой, а то горькие. И чаю на них заварил. Внуков позвал чай пить с конфетками.
Набежали волки молодые, все конфеты съели, чаем запили, фантики разбросали, чашки не помыли, спасибо не сказали и опять в лес ушли безобразничать.
Бежит волчья стая, ищет к кому придраться. А навстречу — зайчик. Скромный такой, маленький, порядочный, так и светится добротой. И только волки обрадовались, как напала на них совесть из дедушкиного чая. Хотят волки зайца обидеть, а ничего с собой поделать не могут: цветочки ему подарили, морковку принесли, домой проводить вызвались. Зайчик отказывался сначала, а потом на всё согласился, чтобы никого не огорчать.
И началась у волков новая жизнь: ежиху через дорогу перевели, старенькой белочке место в трамвае уступили, в лесу аттракцион построили для маленьких, вечерами в хор ходят, песни поют про любимые края.
И дедушка доволен. Увидит луну, подмигнёт ей по–дружески, мол, знай наших.
И только жизнь налаживаться стала, как чувствуют волки: заканчивается в них совесть. Испугались. К хорошему ведь быстро привыкаешь. Вот как теперь без совести? Опять — за прежнее браться? Страшно даже подумать!
И прибежали они к дедушке, догадались, что всё с него началось. Дедушка задумался: неужто опять луну просить, так ведь конца и края этим просьбам не будет! Нехорошо — вечно попрошайничать. Набрал дед родниковой воды. Вскипятил чаю, угостил внуков без конфет, которые в прошлый раз все съели. Те, ничего, и без конфет чаю попили с удовольствием. «Сладкая», — говорят, — «у тебя вода в чае, дедушка. Родниковая, чистая, как слеза».
Дедушка переживал сначала о том, что пришлось внуков простым чаем угощать, не волшебным. А потом видит, что волки и дальше добро творят. И успокоился.
Видно, прижилась в них совесть. Своей стала…