Жила–была рыба–утка. Плавала она невысоко, возле самого дна, всё искала места, где пожиже, чтобы можно было в иле покопаться, себя порадовать. А то, бывало, заберется в самые водоросли и крякает оттуда, в прятки с подружками играет, вертлявой головой своей крутит в разные стороны, на мир подводный глазеет.

Особенно болтать она любила: плывёт сама по себе и болтает обо всём сразу. То–то весело жила. В густых водорослях вечно рыбы–пчёлы шныряют. Вз–зз–зз. И полетели куда–то к самому небу. Засмотрелась рыбица утиная им вслед, зазевалась. Чуть–чуть такое чудо не пропустила! Из самой чащи морской там и тут возникли порхающие рыбки–бабочки! Алые, лазоревые, янтарные, переливающиеся всеми цветами — красотища–а–а!

Для рыб море синее — и есть настоящее небо. Колышется оно, Булькает местами. Волны–облака вверху перекатывает. А пониже их — летают, суетятся всюду разные рыбины и рыбёшки..

Вот рыба–орёл за рыбой–фламинго погналась… Ух. Не догнала. Назад возвращается. Ага! Так и есть. Приметила нашу рыбу–утку, крылья–плавники расправила и помчалась за болтушкой.

Рыба–утка смекнула в чём дело и тут же решила избавиться от напасти: забралась с головой в самый густой ил: один хвост наружу торчит, шевелится, как у водоросли. Прилетела рыба–орёл и понять ничего не может: вот только что здесь находилась жирненькая, вкусненькая рыбочка–уточка, а нет её теперь нигде. Одни дремучие водоросли всюду жужжат. Как кинулись оттуда на рыбу–орла мелкие рыбочки–пчелки, как начали её покусывать, хищница сразу и убежала.

И снова крякает довольная рыба–утка, слушает, как жизнь поднебесная её зовёт отовсюду и смеётся. А потому она смеётся, что нет на свете ничего дороже живого неба над головой… Даже если оно на самом деле — широкое и глубокое море морское…