У людей дар внечувственного восприятия настолько редок, что этот феномен даже в наши дни порождает множество легенд и слухов. Самая распространенная версия связана с давними событиями, со Вторжением в Солнечную систему корабля фаата. Представители их высшей касты являются телепатами (хотя этот факт до сих пор не подтвержден), и капля их крови могла повлиять на земной генофонд.

Марианна Алферова

В этом уверены некоторые историки, считающие, что фаата проводили эксперименты над пленными людьми, цель которых – создание гибридной расы слуг, работников и воинов. Это тоже сомнительный факт; возможно, паранормальные таланты связаны не со Вторжением, а с другими, вполне естественными причинами – например, с редкой генетической аномалией.

«Терукси. Обретение рая».

Если у земного человечества такую способность нужно рассматривать как флуктуацию, то у расы терукси она проявляется заметнее и чаще. Как выше упоминалось, терукси – прирожденные эмпаты с широкой вариацией внечувственного дара у разных лиц. Иногда этот феноменальный талант ведет к формированию устойчивых мыслеобразов, способных преобразовывать реальность. Если бы у носителей дара был некий материал, чувствительный к ментальным излучениям, они могли бы овеществить структуры, сложившиеся в их сознании – иными словами, «вылепить» любой предмет, техническое устройство и даже живое существо. Разумеется, это никогда не проверялось – за отсутствием веществ, способных к сложной трансформации под воздействием чувств и мыслей.

* * *

День выдался неспокойный и хлопотливый. Над станцией и морем кружили серебристые машины, мчались с грузом к острову, словно птицы в гнездо, снова взлетали, сбивались в стайки и тянулись на все стороны света. Не прошло и двух часов, как с астродрома поднялись космические шаттлы, поплыли за бирюзовые небеса, туда, где поджидал их огромный торговый корабль. Конвейер, протянувшийся от поселений лльяно до орбиты, работал точно, быстро, безостановочно. Ивару помнилось, что сервы не нуждаются в отдыхе и сне, но никто не знал, когда и как восполняют они энергию. Возможно, она текла к ним вместе с солнечными лучами и светом звезд?.. Или они черпали ее из хаотических флуктуаций Лимба?.. Или каждый из них, родившись и увидев свет и тьму, получал заряд энергии, которого хватало на всю их долгую жизнь?..

Сейчас эти тайны не волновали Ивара. Торговый обмен между лльяно и сервами был редким событием, которое еще никто не наблюдал, и значит, его полагалось изучить, запечатлеть и описать. Независимо от прочих обстоятельств! Тварь с Ххешуша могла подпрыгнуть до небес и расплескать моря, но задач экспедиции никто не отменял.

В Ракку отправились утром – Сигеру'кшу со своими ассистентами и Тревельян с Алисой и Инанту. В деревне царило оживление, мастера и охотники тащили из-под навесов шерсть, статуэтки и шкуры, а шесть старейшин занимались подсчетом имущества и товаров, полученных в обмен. На площадке для танцев четыре хххфу ата, тощих пришельца, разгружали с помощью юрких киберов свои машины, выкладывая контейнер за контейнером – они уже громоздились штабелями в рост человека.

Еще один пришелец о чем-то спорил с Говорильником Рахашем – похоже, речь шла о качестве товара. Дискуссия была жаркой, ибо Рахаш верещал, подпрыгивал, выдергивал клочья шерсти с живота и совал их серву под нос. Братья Шарбу и братья Сукур вели себя спокойно, пересчитывали статуэтки и тюки, отмечая их зарубками на палочках, а Хахт, раскрыв контейнер, изучал инструменты, ножи для резьбы, пилки, молоточки, сверла. Все были при деле, все, кроме пушистых ффа'тахх, встретивших Алису радостными воплями.

Оставив ее в толпе малышей, исследователи приступили к съемке. Инанту, Сигеру и его помощники, держась подальше от сервов, обошли площадку для танцев, развешивая тут и там камеры – часть парила в воздухе, другие были скрыты в листве хх'бо. Тревельян фиксировал процесс торговли крупным планом, стараясь запечатлеть содержимое вскрытых контейнеров. В общих чертах предметы обмена: щетки, гребни, чесалки и всевозможный инструмент, не были тайной, но точный список и систематика могли пригодиться.

Дождавшись, когда Рахаш перестанет визжать и прыгать, Ивар приблизился к спорщикам. Серв, пятый в компании хххфу ата, очевидно был из младших Помощников Торговца – его плащ переливался желтым и оранжевым, скреплявшая его застежка сияла, будто крохотное солнце.

Приложив к груди узкую ладошку, он произнес:

– Счастлив встретить твой взгляд, Ивар Тревельян. Живи вечно! Живи, пока не исчезнут пятна на луне Куллата!

– Тебе известно мое имя?

– Как всем на корабле. Всем, от Торговца до последнего из Надзирающих За Грузами. Первый Помощник сказал, что ты человек с Земли.

Ивар всмотрелся в бледное лицо серва. Оно было абсолютно бесстрастным.

– Что еще сказал Первый Помощник?

– Что тебя что-то беспокоит… кажется, выброс из галактического ядра… – Ресницы серва чуть дрогнули. – Нет повода для тревоги, Ивар Тревельян. Здесь ничего плохого не случится.

– Ты повторяешь слова Первого Помощника. Ты в этом уверен?

– Так говорит Торговец, и так говорят Хозяева, – раздалось в ответ.

– Торговец… интересно… Могу я его повидать?

– Он на орбите, принимает грузы. Ты можешь подняться к нему, Ивар Тревельян, и спросить о том же. Но я… – Серв сделал паузу. – Я и каждый из нас знает, что ты услышишь от Торговца. Он тоже повторит слова – слова Хозяев. А сказанное ими – истина.

– Я в этом не сомневаюсь, – молвил Тревельян и произнес формулу благодарности, принятую у лоона эо: – Да будет моя жизнь выкупом за твою! Я не поднимусь на орбиту и не стану тревожить Торговца. У него и так много дел… шерсть, шкуры, статуэтки… – Он бросил взгляд на Говорильника Рахаша – И упрямцы-лльяно.

– Наши разногласия урегулированы, – сообщил серв в желто-оранжевом плаще.

– Рад за вас. Как говорят кни'лина, торговля смягчает сердца, если приносит выгоду.

С этими словами Ивар повернулся и зашагал к Алисе. Кажется, запас шоколада иссяк, и малыши оставили ее в покое.

* * *

На станцию они возвратились в третьем ночном часу, когда небо усеяли яркие звезды. С наступлением темноты подул свежий ветер, изгнавший память о дневной жаре, духоту сменила приятная прохлада, и на морском берегу дышалось легко и свободно. В экваториальной зоне Лианы это время было лучшим для отдыха и прогулок. А после утомительного дня, проведенного в Ракке, отдых был совсем не лишним.

Инанту и хапторы решили поужинать и отправиться на покой, Тревельян с Алисой остались у моря. Они сидели на камнях, там, где приземлился вчера Первый Помощник Торговца – на песке еще можно было различить следы его маленьких ног. Пять лун плыли над ними, в вышине сиял центр Галактики, от утесов протянулись причудливые тени. Среди скал что-то топотало и шуршало – кажется, шестилапые, покинув норы, вышли на охоту. Прислушавшись к этим звукам, Алиса вытащила из сумки бластер и положила на колени.

– Удивительно, – сказал Тревельян, – столько лет я странствовал в одиночестве, а теперь не в силах этого представить. Я привык, что ты рядом, что ты обнимаешь и защищаешь меня… Это расслабляет. Я теряю бдительность, тхара.

Ветер взвихрил волосы Алисы, прядь коснулась его щеки.

– Ты был не один, а со своим Советником, – заметила она. – Конечно, он не может тебя обнять, не может защитить, зато мысли у вас общие. Мысли и секреты, – добавила Алиса со вздохом.

– О чем ты говоришь, дорогая? Сказано у Йездана: «Подушке ведомы все тайны мужа и жены…» Других у меня нет.

– В самом деле? А куда ты отлучился прошлой ночью? Думаешь, я не заметила?

Теперь вздохнул Тревельян.

– Это не секрет, моя тхара. Я как раз собирался тебе рассказать… Я говорил с нашим знакомцем с северного континента.

Глаза Алисы широко распахнулись.

– Говорил? Как? Ментально?

– Нет, через порт голосового контакта, через псевдолльяно. Таким же образом, как в ту ночь, когда копии забрались в жилой модуль. Помнишь?

– Да, Ивар. Но они бормотали что-то неразборчивое.

– Теперь он лучше владеет языком – земной лингвой, я имею в виду. На терукси, кажется, общается свободно. Сказал, что Обна Шета его обучила. Он называет ее Другая Связь.

– А ты, значит, не другая… – Алиса погладила его по щеке. – Ты – первая и главная…

– Умница. – Тревельян усмехнулся. – Твоя шерсть длинна и когти остры… Я и впрямь Первая Связь, но насчет главной не уверен – у нашей провидицы контакт с ним теснее и, так сказать, интимнее. Кстати, чем она занималась днем, когда мы были в Ракке? Спрошу у Сирада.

Ивар потянулся к комм-браслету, но Алиса накрыла его ладонь своей.

– Не нужно. Я связалась с Сирадом и Нильсом на обратном пути.

– И что они говорят?

– Обна Шета велела не входить в ее комнату и не звать к обеду. Сирад опасается, что едва ли ни весь день она провела в трансе. – Лоб Алисы прорезала морщинка, глаза потемнели. – Ивар, это ненормально. И это меня беспокоит.

Тревельян заглянул в лицо жены.

– Ты очень добра к ней, хотя сначала она тебе не понравилась. В чем причина? Женская солидарность? Или ты видишь в ней то, чего я не замечаю?

Алиса только передернула плечами. Потом вытянула руку с бластером, ослепительный разряд пронзил воздух, и подобравшийся к ним шестиног свалился на камни.

– Не хочешь, не отвечай, – сказал Тревельян. – Что до Обны Шеты, то я уверен в одном: наш знакомец не желает ей зла. Скорее всего, она вообще не интересует это создание… во всяком случае, тот мыслящий кластер, что воспрянул к жизни. Все эти разговоры о безмерном одиночестве, о жажде дружбы и любви и странствиях в Галактике могут оказаться нелепой фантазией.

– Ты так думаешь? Почему?

– Я говорил с ним. Интеллект этого монстра выше порога Тьюринга, и он не может причинить вред разумному существу. У него есть долг, цель, назначение – защита и сохранение жизни. Думаю, для этого даскины и привезли его сюда. Однако…

Излучатель Алисы снова плюнул молнией. Вняв предупреждению, шестиноги скрылись в тени скал.

– Долг… Обна Шета что-то говорила о долге… Пожалуйста, продолжай.

– Это полиморфный мозг, дорогая. Сейчас, кроме охранной, активирована еще одна структура – та, с которой я беседовал, и она согласна выполнять мои приказы. Возможно, это единственная частица разума, способная общаться с нами… я имею в виду живых и мыслящих созданий. Но есть и другие элементы, командный модуль, хранящий понятие о цели, банк памяти, исполнительные эффекторы и бог знает что еще. – Тревельян смолк, взирая на Желтую луну, неторопливо скользившую по небосводу. Потом сказал: – Я не знаю, что случится при их пробуждении, не знаю, смогу ли ими управлять, не знаю, что понимается под защитой. Мысль даскинов непостижима, мудрость велика, а милосердие им неведомо… Однажды они выбросили из потока времени целую звездную систему.

– Чтобы ее защитить? – спросила Алиса.

– Нет, чтобы наказать ее обитателей. И в этом случае жизнь, биологическая жизнь, погибла.

Алиса Виктория поежилась, словно была не у теплого моря, а в ледяной пустыне.

– Эта тварь на Ххешуше… Как ты ее представляешь? В каком обличье?

– Угольно-черные пятна, застывшие во тьме, – их ощущаешь только ментальным зрением… круговорот едва заметных искр… очень слабый обмен сигналами… Но структура, с которой я общался, выглядит иначе: светлое образование, яркое и фонтанирующее огнями. Возможно, эта часть полиморфного разума пробудилась после моего визита или наша провидица ее растревожила. Она ведь барышня настырная!

– Пятна, искры, образования… – повторила Алиса. – Так видишь ты. А Обна Шета?.. Что видится ей?.. Может быть, принц на белом коне?

– Блистающий Принц, так будет точнее, – промолвил Тревельян с улыбкой. – Его Блистательность и Другая Связь… Отличная парочка для странствий в галактических просторах!

– Не вижу причин для сарказма. – Алиса тоже бросила взгляд на Желтую луну. – Ивар, мне вспомнилась твоя история про мозг, управлявший когда-то Сайкатской станцией. Искусственный интеллект, но без личности, без собственного «я»… вместо «я» – «это создание», «это устройство»… Кажется, так он говорил?

– Да. Но к чему ты клонишь?

– Теперь это наш Гундобальдо, наш робот-трансформер. Но, в сущности, уже не робот… Он провел с тобой и с Командором годы и годы, он стал вашим спутником и теперь сознает свою индивидуальность. Он больше не «это устройство»… Он захотел получить имя, и я его дала. Ты понимаешь, что это значит? – Алиса глубоко вздохнула. – Милый, он очеловечился! Вот тебе новая теорема психокибернетики!

– Не буду спорить, – согласился Тревельян. – Однако, ласточка моя, формирование новой психики долгий и тонкий процесс. Как ты сказала, на это ушли годы и годы, ибо быстрее младенец, даже кибернетический, не станет личностью. Нужен длительный контакт с людьми, а Принц знаком со мной и Обной Шетой лишь несколько суток.

– Ну и что? – Щеки Алисы раскраснелись, глаза сверкали от возбуждения. – Вспомни, с чем мы имеем дело… или с кем… Это не наш Гундобальдо, это творение даскинов! Чья мысль непостижима, а мудрость велика!

– Но милосердие им неведомо… – напомнил Ивар и поднялся. – Знаешь, дорогая, теперь это тревожит и меня. Что ему нужно от Обны Шеты? Что за иллюзии он шлет ей? Хочет превратиться из чудовища в человека? Но зачем?

* * *

Командор и призрачный Советник Тревельяна, перебравшийся в корпус универсального робота, стоял в рубке, разглядывая изображение на мониторе. В семидесяти километрах от его корабля – можно сказать, на расстоянии протянутой руки – висела цилиндрическая конструкция с распахнутыми, ярко освещенными шлюзами. Около них роились малые шаттлы: одни, задержавшись на пару секунд перед шлюзом, ныряли внутрь, другие, покинув судно сервов, неслись к планете стайкой серебристых пчел. Лиана-Секунда маячила на экранах нижнего обзора – огромный зеленовато-синий шар с белесыми пятнами облаков, перечеркнутый линией терминатора. Пчелы-корабли то взмывали с его поверхности, то падали вниз, и этот хоровод не прекращался ни на мгновение.

– Шесть тысяч семьсот пятнадцать рейсов с момента выхода на стационарную орбиту, – послышался мелодичный голос за спиной Командора. Со скрипом повернув голову, он посмотрел на плоский диск, распластавшийся по задней стене рубки. Диск украшали десяток глаз на тонких стебельках и речевой орган с пухлыми губами.

– Нечем заняться, бездельник? Ворон считаешь?

– Никак нет, ньюри капитан. Я…

Лязгнув конечностью по плечу робота, Командор прорычал:

– Капитан! Только капитан, без ньюри! Обращайся по уставу! Сколько раз тебе говорить, жестянка безмозглая!

– Со всем уважением, нью… то есть капитан! Я не жестянка, я Гундобальдо! – с достоинством произнес трафор. – И я не считаю ворон, а веду статистику. Количество рейсов и тоннаж грузовых модулей позволят вычислить полный вес товара, принятого на борт. На этом базируется оценка важных показателей, объемов торговли и обменных операций, цены, уплаченной за единицу груза, и так далее. А это, в свою очередь…

– Закрой рот или что там у тебя имеется, – уже спокойнее предложил Командор. – Гундит и гундит… целый день гундит… Не зря тебя назвали Гундобальдо!

Мозг что-то обиженно чирикнул на языке кни'лина, почти забытом призрачным Советником. Затем сообщил:

– Гундобальдо – древнее земное имя, капитан. Очень, очень романтическое! Гундобальдо, Гуитторе, Дезидерио, Мальволио… Почтенная ньюри Алиса сказала, что это шекспировские имена, и я, получив одно из них, приобщаюсь к высокой поэзии.

– Хорошо хоть, она не назвала тебя Джульеттой, – заметил Командор и перенес внимание на экраны. Грузовые модули по-прежнему мельтешили около шлюзов, снова напомнив ему пчел, тащивших в улей мед со всей планеты. Их звездный улей был огромен, больше солидного астероида. Прикинув его размеры, Командор пробормотал: – Что за корыто! Подходящая будет перинка, если набить его шерстью!

Трафор тут же откликнулся – кажется, он отчаянно скучал и жаждал пообщаться.

– Думаю, капитан, такой гигантский лайнер послан сюда с определенным умыслом. Обычно торговые суда лоона эо гораздо меньше, от пятисот до тысячи метров в длину. А в этом можно увезти не только шерсть, но и население целой планеты.

– Ты думаешь! – Голова Советника опять развернулась на сто восемьдесят градусов. – Ну-ну… И что ты выдумал?

– Термин «выдумка» тут не подходит, ибо посетившая меня идея есть результат логического анализа, – важно произнес трафор. – Это, капитан, мой врожденный дар, конструктивная особенность мозга. Сопоставляя разнородные факты и на первый взгляд случайные события, я могу сделать неожиданный вывод – такой, который вскрывает глубинный смысл происходящего. Ньюри консул Тревельян очень ценит мой аналитический талант. Как-то мы с ним…

– Отставить воспоминания! У меня своих хватает, – строго проронил Командор. – Докладывай по существу.

Трафор собрал зрительные стебли в пучок. Десять темных круглых глаз уставились на Командора.

– Как вам известно, этот мир под угрозой. Если защитный экран не сдержит ярость потока, через пять-шесть дней он обрушится на солнце и планеты. Воздушная оболочка Лианы будет сорвана, поверхность сожжена, воды испарятся, жизнь погибнет, и от расы лльяно останутся прах и пепел. Другой сценарий – вспышка звезды, которая, получив энергетический импульс, превратится в сверхновую. Но результат будет таким же, даже еще более ужасным.

– Мне известно другое – экран надежен, и операция идет вполне успешно, – проворчал Командор. – Ты сам себя пугаешь, недоумок.

– Совсем не пугаю. Лично мне и нашей экспедиции ничего не угрожает, мы уйдем от выброса в один прыжок. Но лльяно, лльяно, капитан!.. Их судьба достойна сожаления! – Трафор содрогнулся и закатил все десять глаз. – Представьте на секунду, что экран пробит и смертоносный газ устремился к планете… Выход один – бегство, срочная эвакуация! В составе Флота есть транспортные корабли, но всех лльяно не спасешь – может быть, тысячную часть… Всей мощи Федерации не хватит, чтобы за несколько дней вывезти сто миллионов существ из тысяч поселений! Они погибнут! – Гундобальдо испустил пронзительную трель, его глаза увлажнились, кожа пошла складками. – Трагедия, ужасная трагедия! И тут появляются сервы…

– Считаешь, это связано с эвакуацией?

– Такой вывод очевиден, достойный капитан. Они появились у Лианы на огромном лайнере, где хватит места всем и каждому. Они послали на планету сотни модулей, а сколько их на корабле?.. возможно, тысячи… Они разлетелись по всему материку, сервы в любом поселении, сервы и машины с товаром. Избавиться от него, погрузить лльяно и поднять на орбиту… если не всех, то хотя бы треть или четверть.

Командор покрутил головой. Шейные суставы робота поскрипывали и явно нуждались в смазке.

– Подстраховка, – промолвил он. – Что ж, вполне возможно… лончаки – народ пугливый, а потому предусмотрительный… И они не одиноки – нильхази тоже прислали спасательную экспедицию, три здоровые посудины. Наши их чуть не сожгли, но обошлось, торчат сейчас в расположении Флота…

– Вот как! Я не знал, – откликнулся трафор.

– Нижним чинам положено не знать, а исполнять, – сообщил Командор. – Я в постоянном контакте с флотской службой связи, депеши приходят дважды в день, депеши и видеозаписи потока… Адмирал называет его драконом, хотя, по-моему, это просто мусор, газ и пыль… В общем, если нильхази здесь появятся, не надо удивляться. – Сложив конечности на грудном панцире, он недовольно буркнул: – Нильхази! Тоже мне спасители миров и звезд! В мои времена о них никто слыхом не слыхивал!

Трафор дернулся, вытянул речевой орган и заверещал:

– Даю справку, капитан! Нильхази появились в системе Гондваны около двух лет назад, что едва не привело к локальному конфликту, который мог перерасти в…

– Отставить! – распорядился Командор. – Какие справки? Ты что же, позабыл? Я – свидетель и участник той истории с нильхази! Мы оба, ты и я, находились на Гондване! Разумеется, вместе с Иваром, – добавил он чуть потише. Затем покрутил головой, прислушался к скрипу и произнес: – Надо бы память тебе освежить, и лучший способ – пара нарядов на камбуз или чистка гальюна. Но для нас с тобой это – увы! – неактуально… А потому займешься моей амуницией. Чтоб ничего не скрипело! Смазку заменить, шейный механизм подрегулировать!

– Так точно, капитан! Будет исполнено, капитан!

Трафор соскользнул со стены, собрался в шар и отрастил четыре гибких щупальца.

* * *

Ивар пробудился на рассвете, в час, когда начали меркнуть звезды и стал наливаться розовым светом западный небосклон. Он лежал на спине, не открывая глаз, стараясь удержать видения, еще плывшие под веками. Он находился сейчас на грани сна и яви, в той зыбкой полудреме, когда узревший нечто странное может осмыслить картину и, сделав усилие, не позабыть ее, оставить в памяти. Усилие необходимо, ибо сны коварны; стоит вернуться к реальности, и они исчезают, будто утренний туман.

Что же он видел? И был ли это сонный морок, игра утомленного разума или что-то иное? Возможно, ментальное вмешательство?.. Он лежал, не двигаясь, размышляя над этой мыслью, прислушиваясь к своим ощущениям, пока слабый импульс извне не заставил его содрогнуться.

Сон?.. Если так, то этот сон приснился не ему. Образы, пришедшие к Тревельяну, казались не только странными, но и чужими. Образы, чувства, мечты – фантомный мираж, что вторгся в его сознание с ментальной волной. И ее источник очевиден: кроме своего Советника лишь с двумя существами в этом мире он вступил в мысленную связь, проложив тропу к их разумам. А у всякой тропинки два конца, два, и Обна Шета однажды прошла по этой дороге… даже забралась к нему в постель… Впрочем, Тревельян не был уверен, что приобщился к снам или помыслам провидицы. Чьи импульсы он уловил? Только ли Обны Шеты?

Сейчас она пребывала вне реальности, в пространстве сновидений, где ментальные узоры женщины-терукси и мыслящего кластера с Ххешуша переплелись в клубок, соединились нераздельно и прочно. Что это было?

Слияние сознаний?.. Телепатическая контаминация?.. Удивительный феномен, однако известный земным ксенологам: такой контакт между лоона эо давал начало новой жизни без обычных для людей биохимических метаморфоз. Так могли бы размножаться ангелы или святые, но ни к тем, ни к другим Обна Шета не относилась.

«Каким же будет результат этого ментального союза?» – подумал Тревельян. В мелькнувших видениях грезился ему черный ком вещества, найденного Сигеру, из которого под льдами Ххешуша был слеплен целый мир, обитель псевдожизни. Субстанция содрогалась и бурлила в мучительных конвульсиях, выбрасывала вверх тонкие стебли – одни мгновенно опадали, другие переплетались между собой, образуя что-то смутно знакомое: ствол из множества нитей с пятью отростками и темным пульсирующим сгущением в верхней части. Это образование постепенно светлело, наливалось алым, и алый цвет, подстегнутый пульсацией, поплыл от него во все стороны, окрашивая нити. В свой черед, они претерпевали изменения – часть становилась толще, другие начали ветвиться, протягиваясь из главного ствола в отростки, четыре длинных и один сферический, венчавший всю структуру. Пятно под ним уплотнялось, продолжая мерные биения, алые нити слегка подрагивали, черная протоплазма исчезла без следа. Тревельян уже не сомневался в том, что видит сердце и кровеносную систему человека; тут и там возникли смутные тени других органов, с каждой секундой обретая привычные очертания.

Как зачарованный, он следил за этой метаморфозой, за тем, как формируются кости и мышцы, черепная коробка, ткани лица и кожный покров. Синтез завершался, и в облике новорожденного уже проглядывали знакомые черты: безусловно, он был похож отчасти на Тревельяна, а еще на Первого Помощника Торговца: нежная матово-бледная кожа, серые огромные глаза и светлые волосы до плеч. Остальное выглядело иначе – мощная атлетическая фигура была явно списана с Сигеру'кшу, хотя и с некоторыми поправками.

«Парень хоть куда! Красавец!» – решил Тревельян, усмехнулся и открыл глаза. Свет утренней зари наполнял жилой отсек, и только тихое дыхание Алисы нарушало тишину. Ее лицо было безмятежным – если она и видела сны, то свои, никак не связанные с мечтами Обны Шеты.

«С мечтами?.. – пожалуй, не совсем так, подумалось Ивару. – Мечты овеществились, и теперь мыслящий кластер превратился из ментального объекта в нечто более плотное и зримое». Последствий такой метаморфозы Тревельян не мог предугадать, но в ее реальности не сомневался, и это его тревожило.

– Блистающий Принц… – тихо прошептал он, – ты явился, Блистающий Принц… И что тебе нужно от Обны Шеты? От нашей Обны Шеты?

 

Интерлюдия

Мобильный Флот

Щит, затмевая звезды, полыхал синим пламенем. С обзорной палубы «Карфагена» он казался огромным оком, направленным к галактическому ядру – словно невидимый гигант высматривал опасность, грозившую Вселенной. Время от времени плотность потока возрастала, и защитный барьер озарялся ярко-голубыми сполохами, напоминая в эти минуты сказочный сад, в котором расцветали лилии с длинными, прихотливо изогнутыми лепестками. Зрелище было красивым и страшным – энергия, бушевавшая в пустоте, могла уничтожить звезду вместе с планетной системой. Собственно, так случалось уже не раз, когда поток встречал на своем пути светило, близкое к центру Галактики.

Адмирал Лодо покосился на своих спутниц. Удивительно, но Ут-Хатори и Илона Симбирцева были похожи, как две сестры, – обе темноволосые, сероглазые, с резким росчерком бровей и складкой над переносицей. Их сходство подчеркивалось выражением, с которым женщина нильхази и женщина Земли смотрели на действо, разыгравшееся в небесах: лица сосредоточенные, угрюмые, глаза потемнели, губы плотно сжаты. Ут-Хатори выглядела старше, и, возможно, Симбирцева в свои шестьдесят годилась ей во внучки или правнучки. Этого Лодо не знал – контакт с нильхази установили недавно, и срок их жизни, численность популяции, общественное устройство, язык и остальные подробности были пока неизвестны. Считалось, что в их социуме главенствуют женщины, но эту гипотезу еще предстояло проверить.

Так или иначе, но когда Ут-Хатори предложила встретиться, Лодо вызвал коммодора Симбирцеву и не прогадал: женщина нильхази обращалась к Илоне как к главной, называя ее сестрой, а Лодо, кажется, считала ее помощником и консультантом. Что до ранга самой Ут-Хатори, то он не отвечал ни капитанскому, ни адмиральскому, а определялся более пышным титулом «Носитель власти» в эскадре из трех звездных кораблей. Во всяком случае, так это звучало на торговом жаргоне, хотя были в нем и другие слова, обозначавшие старшего на космическом судне. Ут-Хатори явилась на борт «Карфагена» со свитой советников и стражей, но решила оставить их в адмиральском салоне и подняться на смотровую палубу. Кажется, ей было что сказать коммодору Симбирцевой.

Две женщины и мужчина стояли под хрустальным сводом, защищавшим палубу от холода и тьмы Великой Пустоты. Здесь не было экранов; то, что видели их глаза, творилось воочию. Синий свет, так непохожий на солнечное сияние, выбелил их лица, сделал глубокими морщинки у губ, окружил голубоватыми тенями веки. Они молчали, пока Лодо не нарушил тишину.

– Чудовище, пожирающее звезды, убийца миров, – произнес он, запрокинув голову. – Но мы его остановили.

Ут-Хатори окинула адмирала холодным взглядом, словно негодуя, что он заговорил. Потом повернулась к Симбирцевой.

– Не остановили, сестра. Горят газ и мелкая пыль, но в глубине потока скрываются крупные тела. Огромные, больше ваших и наших кораблей! Астероиды, массивные глыбы металла и камня. Ваш силовой экран их не удержит.

Голос Ут-Хатори был мелодичным и мягким, она будто выпевала слова торгового жаргона. «Чистое меццо-сопрано», – подумал адмирал.

По лбу Илоны пролегли морщинки.

– Вы уверены? Но как такие объекты попали в галактический выброс? Я полагаю, сестра, что протуберанец может нести лишь газы и пылевые частицы.

– Не подлежит сомнению, что вначале так и было – газовое облако, выброшенное в пустоту гигантским катаклизмом. Как сказал твой советник, оно двигалось, уничтожая звезды и миры, и те планеты, что обладали твердью, превращались в пыль. Но не все. Некоторые попали в периферийную зону, где поток слабее, и не были разрушены полностью. Остались крупные обломки. – На мгновение Ут-Хатори прикрыла глаза веками. Потом сказала: – Мы зондировали выброс на протяжении нескольких световых дней. Информация достоверна.

– Если обломки пробьют экран, мы распылим их из аннигиляторов, – произнес адмирал.

– Они слишком велики и многочисленны. Их рой полетит к системе лльяно, и предсказать дальнейшее невозможно. Если хоть один обрушится на планету, жизнь будет уничтожена.

Лодо помрачнел, тени на лице Симбирцевой стали резче и глубже.

Будучи астрофизиком, она хорошо представляла последствия столкновения: ураганы и цунами, пробудившиеся вулканы, тучи пепла в атмосфере, а затем – ядерная зима. Это – в лучшем случае, а в худшем – планета под ударами крупных астероидов треснет, словно орех, и развалится на части.

– Есть предложения? – спросила Симбирцева.

– Есть, сестра. Мы отправимся к планете и примем на борт ее обитателей – всех, кто поместится. Для этого нас послали Великие Матери. – Упомянув о них, Ут-Хатори почтительно сложила руки перед грудью. – Ваши транспортные суда должны лететь с нами, и ваши боевые корабли – тоже. Пусть попытаются аннигилировать часть астероидов на дальних подступах к системе.

– Мы обдумаем это предложение, – хмурясь, заметил адмирал.

Пусть Ут-Хатори была носителем власти, но Мобильным Флотом распоряжался только он. И только он отвечал за успех операции.

Черты женщины нильхази застыли, губы не дрогнули. Она смотрела на Симбирцеву и как будто не слышала слов адмирала.

– Скажи ей, – промолвил он на земной лингве, – скажи, что у нас есть Великие Отцы и куча инструкций, куда посылать корабли и какие им ставить задачи. Нильхази в этих инструкциях не упомянуты. Так что впредь мы будем действовать, сообразуясь с волей Отцов и собственным разумом.

Илона усмехнулась. Дипломатия не была ее сильной стороной, и слова она подбирала очень осторожно.

– Достойная сестра понимает, что есть приказы тех, кто выше нас. Мы должны связаться с ними и сообщить о предложении нильхази. Это требует времени.

Лицо Ут-Хатори по-прежнему было непроницаемым. Она заговорила, и в ее голосе, таком мелодичном и певучем, вдруг прорезались жесткие сухие нотки:

– Думайте, люди Земли, думайте и советуйтесь. Но не забудьте, что мы и вы – старшие расы Галактики и на нас лежит забота о меньших существах, о тех, кто беззащитен перед бедствием. Кто, кроме нас, их спасет, кто протянет руку помощи? Раньше это были Древние, были Владыки Пустоты, но где они теперь?.. Где их мощь, всеведение и разум?.. Где их чудесные устройства, способные зажечь и погасить звезду?.. Ничего не осталось, люди Земли. Их нет, но есть мы. Мы и вы.

Она повернулась и ровным шагом направилась к распахнутому лифту.

– Мы помним об этом, – произнес Лодо ей вслед. – Помним, и вот доказательство.

Словно подтверждая сказанное, щит, мерцавший в вышине, озарила яркая вспышка.