«Мне еще рано писать мемуары. Возможно, лет через семьдесят, окруженный детьми и внуками, я предамся этому занятию. Устроюсь в саду под кронами яблонь где-нибудь на Тхаре или Гондване и буду диктовать, заполняя памятный кристалл словами и картинами, – и так день за днем, неделя за неделей. Внуки и внучки рассядутся кругом, внимая воспоминаниям деда, а моя любимая Алиса Виктория принесет нам кувшины с соком, выжатым из свежих яблок. Принесет и потребует, чтобы выпили при ней, ибо сок полезен старикам и детям.

Фрагмент из личных записок Ивара Тревельяна. Опубликован не был.

Сто чертей в реактор, как говорит мой предок! Неужели когда-нибудь я превращусь в старика, а моя Алиса – в старушку?..

Если так, из нее получится самая прелестная, самая милая старушка во Вселенной. Но это случайная мысль, а сказать я хочу о другом:

Никогда не вел дневников, ничего не писал, кроме научных статей, докладов и отчетов. В этом не было нужды; я помню все, что случилось в моих экспедициях, помню в мельчайших подробностях или могу припомнить – как любой язык, который усвоил в молодые годы.

Профессиональная память! Она для меня – рабочий инструмент, не менее важный, чем записывающий кристалл или установка инкарнологов, позволяющая изменять обличье.

Но произошедшее вчера я все же решил записать. В моей жизни были странные встречи, граничащие с чудом, и до сих пор я полагал, что самое удивительное – контакты с Первым Регистратором. Это существо или искусственное творение не только пробудило мой дар к телепортации – это, я думаю, меньшее из сделанного им. Уверен, его подарок мне бледнеет в сравнении с тем, что он сказал о нас, обо всем земном человечестве: вы, люди – новые Владыки Пустоты.

Дорогого стоят эти слова! Я вспоминаю о них в минуты тоски, уныния и неуверенности, я слышу его тихий мелодичный голос, и эта память придает мне сил. Мы – Владыки! И мы отвечаем за все, что происходит в Мироздании!

Повторю опять: я считал эту встречу самой удивительной, и так было до вчерашнего дня. Теперь моя оценка чудесных событий несколько изменилась. Первый Регистратор был рожден – или, возможно, сотворен – в далеком прошлом, к чему я никак не причастен; я не наблюдал акт его создания и не знаю, кем были те, кому он обязан жизнью. С Принцем все получилось иначе. Он возник на моих глазах – вернее, в моем ментальном видении, но сущность его и цель были непонятны. Человек или псевдочеловек?.. Безобидная тварь или чудовище?.. Монстр, способный сокрушить планету?.. Я был обязан разобраться с этим, и потому…»

* * *

Он ничего не сказал Алисе о своих видениях. Ни Алисе, ни Сигеру'кшу, ни помощникам и ассистентам. Обсуждать случившее с Обной Шетой он тоже не испытывал желания. С одной стороны, она была причиной обуревавшей Ивара тревоги, с другой, он чувствовал себя обязанным провидице – без нее самый важный феномен на Лиане-Секунде остался бы в забвении. Взвешивая первое и второе, он еще не пришел к определенному выводу. Как часто бывает, вред и польза разделялись слишком тонкой гранью, и впоследствии их роли могли перемениться.

«Остерегайся очевидного», – говорил пророк кни'лина, и это означало, что только будущее определит, где полновесные зерна и где гнилые.

Ни Алисе, ни Сигеру, ни другим обитателям станции… Но утаить от Советника что-то серьезное было так же невозможно, как от собственной души. Выслушав Тревельяна, дед разразился проклятиями, а успокоившись, пробормотал:

«Ведьма… говорил тебе, ведьма… Мало, что всех взбудоражила, еще и гомункула сотворила! Ну, что будешь делать, голубь сизый?»

Тревельян пожал плечами.

«Думаю, надо его навестить. С целью приватных переговоров».

«В яму на Ххешуше отправишься?»

«Придется».

Командор испустил ментальный вздох.

«Я бы с этой тварью тоже побеседовал, да аргументов мало – одни зонды со взрывчаткой… Но в скором времени будет здесь кое-что посерьезнее. Наш адмирал, сокрушитель дракона, отправил сюда корабли, транспорты и крейсеры».

Ивар встревожился.

«Это еще зачем? Неполадки с защитным экраном?»

«Нет. Нильхази объявились, знакомцы наши. Три корыта, вроде бы спасательная экспедиция. Требуют совместных действий в планетарном пространстве – так, на всякий случай… В общем, уговорили Лодо! А щит… Что с ним будет, с этим щитом? Как стоял, так и стоит».

«Как стоял, так и стоит… – повторил Тревельян и перевел дух. – Это хорошая новость, дед. Можно сказать, отличная!»

«Вот и я о том же. Ты пообщайся с этой тварью, подергай за усы, выясни, чем дышит… Будешь в сомнении, так вылезай из ямы, а мы в нее пальнем. Во имя покоя и процветания лльяно! Как-никак, они теперь под нашим патронатом, и всякие чудища в их мире не нужны».

«Палить – это слишком», – возразил Тревельян, получив в ответ краткую сентенцию:

«Аннигилятор, мой мальчик, решает все проблемы».

С тем Командор и отключился.

Ближе к полудню тучи затянули небо и хлынул дождь. На открытых пространствах континента ливни были сокрушительными: вода струилась стеной, размывала почву, превращая ее в липкую грязь, переполненные ручьи и реки выходили из берегов. В лесах, под кронами деревьев, особых бедствий не наблюдалось – листва хх'бо задерживала потоки, а воду, что падала на землю, с жадностью поглощали огромные корни и мхи.

Лльяно, не любившие дождей, отсиживались в своих древесных жилищах, ели, спали и слушали сказания о предках, обитающих теперь на Желтой луне. Обычно ливень шел не дольше суток, и мох после него поднимался в рост человека.

Покинув жилой купол, Тревельян, стараясь двигаться потише, проскользнул во двор. Здесь было сухо – станцию защищал энергетический экран, но что-то увидеть за его пределами казалось невозможным. Пелена дождя скрывала лес и море, даже близкие кусты, в небе висели тучи, и ни один корабль сервов не поднялся с острова. Наверняка Помощники Торговца и Надзирающие За Грузами сейчас сидели в шаттлах и, подобно лльяно, развлекались анекдотами и сказками – если не о собственных предках, то о своих Хозяевах.

Усмехнувшись при этой мысли, Ивар растворил двери ангара и направился на склад полевой амуниции. Там он натянул термокостюм, подвесил к поясу бластер и лазерный резак, прикрепил датчики к запястьям и визору шлема. Бросив взгляд на контейнеры, шкафы и полки, он на секунду призадумался, потом решил, что термоизлучатель не нужен – в крайнем случае, ход на дне ямы можно расчистить резаком. Льды Ххешуша всплыли перед его мысленным взором, льды, торосы, сумрачный свет и огромная воронка на засыпанной снегом равнине. Видение было ярким и отчетливым; а в следующий миг, когда он шагнул в портал, оно превратилось в реальность.

Он очутился там же, где в первый раз – на дне ямы, выжженой взрывами в ледовом панцире. В сотнях метров над ним ревел ураганный ветер, кружили вихри и профильтрованный облаками тусклый свет падал на пустынные поля Ххешуша. Пробитый Иваром шурф до половины завалило снегом и обломками льда. Он потянулся к лазерному резаку, но вдруг подумал, что место здесь ничем не хуже мира, затаившегося под его ногами. Все здесь было реальным, лед и снег, холодный воздух, ветер, облака – пусть унылая, тоскливая, но неизменная картина. А внизу, в обители псевдожизни, деревья могли обернуться драконами, травы – скопищем ядовитых пауков, и не исключалось, что горный хребет рассыплется в пыль и с фальшивых небес хлынет кислота. Эти страхи не слишком пугали Тревельяна, но почему-то ему казалось: там, где он пожелает, с ним и будут говорить.

Опустив веки, он сосредоточился. Доля секунды, и бездну с ярким пятном и вращением искр сменило лицо человека, похожего на него – не копия, но облик брата или близкого родича. Волосы были другими, светлыми, но твердая линия рта, выпуклый высокий лоб, чуть выступающие скулы, форма носа – все это принадлежало Тревельяну. Его потомок или предок мог иметь такую внешность, почти такую же, если бы не глаза – большие, с непривычным разрезом, вытянутые к вискам… Нечеловеческие глаза!

Ментальный импульс коснулся сознания. Мысль Ивар уловить не мог, но с эмоциями разобрался без труда: его приглашали. Вежливо, дружелюбно и настойчиво.

– Нет, не стану я спускаться, – произнес он вслух. – К тебе залезешь, так назад не вылезешь – с транспортировкой будут проблемы. Хочешь говорить, приходи сюда.

Молчание. Потом морозный воздух всколыхнулся, подернулся туманом, начал уплотняться и темнеть, обретая форму человеческой фигуры. Происходило это быстро – Тревельян едва успел отступить к стене кратера. «Портал! – мелькнула мысль. – Вот как выглядит перемещение, если наблюдать со стороны… делаешь шаг, и…»

Додумать не пришлось. Существо, возникшее из пустоты, было чуть выше Ивара и шире в плечах. С плеч до самых щикотолок спадал плащ, отливающий то темно-синим, то лазоревым – точь-в-точь такой, как был у Первого Помощника Торговца. Пришелец кутался в свою мантию, Ивар не видел ни рук, ни ног, но, кажется, ступни его были голые. Он спокойно стоял на обжигающем холодом льду, и в его светлых волосах уже поблескивали первые снежинки.

Прошла минута, две, три… Ивар, не мигая, уставился в серые огромные глаза. «Блистающий Принц, – крутилось в голове, – существо, слепленное из черной жижи… воплощение женских грез…»

– Ты смотришь и пытаешься понять, кто перед тобой, – раздался звучный голос. – Сейчас, Ивар Тревельян, я человек. Человек! Мужчина.

– Тебе известно мое имя? – пробормотал Тревельян. – Откуда?

– Она сказала. Ей захотелось, чтобы я походил на тебя. Прости, если это тебе неприятно.

Ивар пожал плечами.

– Внешность человека в некотором смысле достояние общества. Всякий, кто видит его, может приобрести такое же обличье. Наши медики очень искусны, брат.

Брат! Слово вылетело как бы само собой. Странно! Ни братьев, ни сестер у Тревельяна не имелось, и он никогда не сожалел об этом.

Был Командор, была Алиса, были коллеги и друзья… Вполне достаточно для человека, чья жизнь проходит в вечных странствиях.

Брат! Какое хорошее слово! Какое теплое!

Пришелец склонил голову.

– Благодарю. Сотворив меня, Другая Связь не сказала, что я могу стать твоим братом.

– Лучше называй ее Обной Шетой, ей это будет приятно, – заметил Тревельян. – Говоришь, она тебя сотворила?.. Я верю этому, зная о ее талантах, широте души, отличном вкусе и прочих достоинствах. Сотворила, и что же дальше? Поведай мне, как мужчина мужчине и брат брату: что тебе нужно от нее?

Глаза Блистающего Принца вспыхнули, щеки порозовели.

– Я ее люблю!

– Прекрасное чувство! – откликнулся Ивар, ничуть не удивленный. – Обна Шета – умница и красавица, достойная самой пылкой любви. Как я понял, в ваши планы входит вечное путешествие по Галактике. Не смею возражать! Хотя Обна Шета находится здесь под моим покровительством и защитой, я не могу препятствовать зову страсти и соединению любящих сердец… – Ивар сделал паузу. – Ее корабль ждет на астродроме. Когда вылетаете?

Лицо пришельца исказила судорога. Он закусил губу – точно, как пребывающий в растерянности человек, его глаза погасли, лоб покрылся испариной. «Борение чувств и горечь печали, – отметил Ивар, анализируя его ментальную волну. – Словом, полный раздрай».

– Я не могу… не могу улететь… – с тоской промолвил Принц. – Я должен оставаться тут и сделать… сделать… защитить…

– Что? – спросил Тревельян, раздувая ноздри. – Что сделать? От чего защитить?

Голова Принца запрокинулась, взгляд метнулся к серому небу.

Казалось, он пытается что-то вспомнить – его губы снова дрогнули в мучительной судороге, в горле булькало и хрипело. «Блок?.. – подумал Ивар. – Ментальный блок, не позволяющий говорить?.. Или он просто забыл?..»

– Я только часть… часть, встроенная в систему… Я был частью среди многих частей и остался ею – даже теперь, когда мне дарована иная сущность… – Его невнятное бормотание оседало в воздухе кристалликами льда. – Я не могу улететь и не могу сказать… Не могу без тех, что дремлют внизу подо льдами… Вместе мы знаем, вместе можем действовать… Но не я, не я! Мое назначение – связь с другими разумными, если будет в том нужда… Так повелели Творцы!

– Тех Творцов уже нет в Галактике, давно нет. – Тревельян глубоко вздохнул, избавляясь от напряжения. – Творцы теперь другие.

– Я помню, – с тоской произнес его собеседник, – помню, о чем мы говорили в прошлый раз. Ты сказал, что Творцы исчезли, и ты – новый Владыка. Но что это меняет? – Многое. Я могу даровать тебе свободу. Улетай! Ты человек, и выбор за тобой. – Вскинув руку к небесам, Ивар повторил: – Улетай, братец! А те, что дремлют там, внизу, пусть продолжают дремать. До скончания Вселенной!

– Человек… я – человек… – Чудные глаза Принца закрылись и распахнулись вновь. – Но у человека есть обязанности – у тебя, у меня, у других людей… Разве ты, брат мой, свободен от этого?

Разве ты смог бы уйти, бросив беззащитных? Смог бы отринуть свое назначение?.. Никогда, никогда! – Он покачал головой. – Нелегко быть человеком, и теперь я это понимаю.

«У него нет ментального блока, – подумал Ивар, – и он не страдает провалами памяти – нельзя забыть то, чего не знал. Он – устройство связи с другими разумными… был таким устройством, пока Обна Шета не превратила его в человека. В прошлом, в далеком прошлом, этот кластер запрограммировали, внедрив приказ о воле Творцов – не покидать и защищать планету. Теперь, после свершившейся метаморфозы, команда для искусственного мозга стала императивом для человека, целью и смыслом его существования. Так в чем же разница и есть ли она?.. Конечно, есть: подчинение приказу, тупое и бездумное, превратилось в сознательный выбор. Выбор между любовью и долгом… то, что порождает смятение души… то, что делает человека человеком…»

– Ты прав, – сказал Тревельян, – прав, и я не буду больше тебя мучить. Последний вопрос: там, внизу, целый мир – небо, облака, растительность, животные… Для чего все это? Чтобы поддерживать плазму в активном состоянии?

Принц покачал головой.

– Нет. Чтобы реальность стала более живой и привлекательной. Под льдами только холод и тьма, тьма и холод… Даже в прежнем моем состоянии не очень приятный пейзаж. Но при избытке воды плазма растет стремительно, запасает энергию, и из нее можно создавать что угодно – дерево, траву, живую тварь… – Он запнулся. – Человека тоже, если кто-то сильно пожелает.

– Плазма текуча и изменчива, – промолвил Ивар. – Желаю тебе держать форму и навсегда остаться человеком. Хотя бы ради Обны Шеты.

Открыв портал, он сделал шаг и очутился под крышей ангара, на складе полевой амуниции.

* * *

Струи дождя по-прежнему били в защитный экран, и каждая капля воды перед тем, как соскользнуть на землю, вспыхивала на мгновение алмазной искрой. Полдень уже миновал, но караваны туч все еще тянулись в вышине, наползали со стороны моря, строили в небесах причудливые замки и дворцы. Но ненадолго; башни и стены рушились, меняли форму, превращаясь то в лица бородатых великанов, то в чудовищных зверей с раскинутыми по небу крыльями. Эти метаморфозы напомнили Ивару черную субстанцию, из которой был слеплен подземный мир. Как сказал его недавний собеседник, для приятности и оживления пейзажа.

Не покидая двор, Тревельян глядел на падавшие с неба потоки и размышлял о его сущности. Часть, встроенная в огромную систему, контактный кластер, чье назначение – связь с обитателями планет… Пожалуй, этот фрагмент артефакта Древних, пусть лишенный индивидуальности, приближался к человеческим представлениям о разуме и эмоциональной сфере. Шанс обрести собственное «я» был для него вероятным, более высоким, чем у других частиц полиморфного мозга, и вот результат – Блистающий Принц… Пока безымянный, но имя пусть дает провидица… Или у деда позаимствовать? Олаф Питер Карлос… целых три… может поделиться…

– О чем это я?.. – вслух промолвил Тревельян. – Об именах?.. Что за чушь!

Но мысль о Принце уже соединилась с Командором, и словно наяву он услышал хриплый голос деда: «Меморандум Хейли-Чавеса… Есть досье Секретной службы… Фаата высшей касты в ментальной связке с некой квазиразумной тварью… встречаются в мирах, где побывали когда-то Древние… бинюки их разыскивают и дрессируют…»

«Фаата! – подумал Ивар в мгновенном озарении. – Вот что они делают! Ищут кластеры, способные к контакту! Ищут и дрессируют… Но что еще дед говорил об этом досье?..»

Он повернулся к шлюзу жилого купола и произнес:

– Встречаются в мирах, где побывали Древние, большей частью за Провалом… Что ж, пора туда наведаться! Давно пора!

В жилом блоке царила тишина. Ивар направился в свой отсек, но Алисы Виктории не было ни в спальне, ни в кабинете. Он вышел в кольцевой коридор и заглянул в кают-компанию. Там обнаружились Нильс Захаров и Сирад Ултаим. Они сидели у стола над большой доской, расчерченной сложными узорами, и двигали разноцветные фигурки. «Игра, – решил Тревельян, – какая-то игра терукси – шитль-шатль или что-то в этом роде. А где же Алиса?»

Он вернулся во двор, пересек его и растворил дверь лаборатории. Там кипела работа: на полу был разложен скелет местного динозавра – очевидно, из раскопа номер два, и Сигеру'кшу занимался его реконструкцией. Шиза'баух подносил кости из груды, сваленной в углу, Хутчи'гра, ползая на коленках, пристраивал их в нужное место, а Инанту Тулунов скреплял быстротвердеющей пеной. Сам Сигеру устроился на прочном табурете и, почесывая шишки, давал указания. Увлеченные делом исследователи даже не заметили Тревельяна. Он задержался на пару минут, с интересом наблюдая, как Сигеру погоняет ленивых пасеша, детей беззубых куршутов, и покинул лабораторию. Алисы здесь тоже не было.

Нет там и нет тут… Оставалось только одно место.

Ивар остановился у двери Обны Шеты, склонил голову к плечу и прислушался. Тишина… Впрочем, это ничего не означало – шумоизоляция в жилом куполе была превосходной. Он активировал вокодер внутренней связи, затем произнес:

– Здесь, милорд консул, глава экспедиции. Где моя супруга леди Алиса из Королевского Дома Тхара?

– Благородная леди занята, – раздался голос провидицы.

– Занята, хмм… – Тревельян почесал в затылке. – Могу я войти?

– Нет. У нас девичьи посиделки.

– Весьма сожалею. Кстати, я побывал на Ххешуше и кое с кем повстречался.

Молчание. Потом:

– Можешь войти, милорд консул.

Дверь открылась, и он переступил порог.

Алиса и Обна Шета, обнявшись, сидели на диване. Алиса – в чем-то полупрозрачном, воздушном, в наряде палевых оттенков, явно из гардероба провидицы. Обна Шета была в зеленом, ее опоясывал шарфик цвета морской волны, в черных волосах сверкала изумрудная диадема.

На лице – ни серебряных звезд, ни зеленых узоров, щеки мокры от слез.

Глаза Алисы тоже подозрительно блестели.

– О чем грустим? – спросил Тревельян, опускаясь в кресло.

Алиса Виктория провела под глазами кружевным платочком.

– Обна Шета скоро покинет Лиану, а она так привязалась к нам… Я ее утешаю.

– Могу я включиться в этот процесс? – поинтересовался Ивар. – На севере нашу гостью помнят, любят и ждут. Обещают осыпать поцелуями и носить на руках по всему Млечному Пути. Вдоль и поперек.

Обна Шета тоже достала платочек и вытерла мокрые щеки.

– Как он, Ивар? Понравился тебе? – Ее голос прозвучал по-детски тонко и беспомощно.

– Очень представительный мужчина! Настоящий кавалер, но пока без имени. Питер тебя устроит? Или лучше Карлос?

– Ромео, – сказала Обна Шета, вытирая покрасневший носик. – Только Ромео! Помнишь, ты посоветовал мне прочитать Шекспира… Я это сделала, и вижу теперь, что страсти земных людей сильнее, чем у терукси. Мой Ромео – мужчина Земли!

– Это я уже понял, – сказал Тревельян. – Немного от серва, немного от хаптора, но в общем и целом твой возлюбленный – землянин. И такой упрямый! Я пытался уговорить его, убеждал отправиться с тобой в простор Галактики… Но он не может. Долг превыше всего!

Алиса и Обна Шета переглянулись.

– Долг! – заметила одна. – Главный мужской недостаток!

– Они не понимают, что есть лишь один долг – перед своей женщиной, – шмыгнув носом, добавила другая.

– Вот и я о том же, – сообщил Тревельян. – Улетайте, и тут воцарятся мир, покой и порядок. Мы продолжим изучение лльяно, лльяно будут торговать с сервами, а тот, кто спит, никогда не проснется. Чудная перспектива!

– Но, с другой стороны, – промолвила Обна Шета, подняв томный взгляд к потолку, – преданность обязательствам украшает мужчину. Долг исполнен, и любовь – награда герою… Это так романтично!

– Это как взрыв в серых буднях, – поддержала ее Алиса. – Экстаз, освежающий чувства! Восторги первых дней, пережитые заново!

Тревельян тяжело вздохнул.

– Кажется, только что мы выяснили, что главный долг мужчины – перед любимой женщиной. Теперь вы говорите совсем иное. Милые девушки, это нелогично!

– Фи! – Провидица погладила щечку Алисы. – Смешно, не правда ли, дорогая? Где он ищет логику?

– Даже самые мудрые из мужчин уверены, что есть только их логика, – заметила Алиса Виктория. – Вот хотя бы Йездан… Он сказал: За горами – горы… А там, может быть, не горы, а озеро с пляжем или банановая роща.

– Какая замечательная мысль! – восхитилась Обна Шета. – Намек, что в мире все неоднозначно и сложно… Нет, я не буду просить Ромео, чтобы он сегодня же улетел со мной. Пусть выполнит свой долг! Иначе он будет ощущать вину и душевный надлом… Мне этого не нужно! Я хочу чистой любви, без отрицательных эмоций!

«Мне с ними не справиться», – решил Тревельян и поднялся.

– Простите, что нарушил ваши посиделки. Чувства мои освежились, и теперь я удаляюсь в поисках экстаза и восторгов первых дней.

Алиса хихикнула.

– Зачем искать, милый? Просто подожди до вечера.

С этим обещанием он и покинул гнездышко провидицы.

Остановился у ее двери и пробормотал:

– Значит, дорогая, жизнь наша – будни… Да еще серые! Ну-ну! Посмотрим, что ты скажешь, когда отправимся в Провал. У фаата тебе скучать не придется!

Но эта мстительная мысль не согрела Ивара. Стоя в коридоре, он размышлял над тем, что все его старания избавиться от Принца, а заодно от Обны Шеты были безуспешными. Ромео выполнит свой долг, тварь с Ххешуша воспрянет от сна, и чем это кончится для мира лльяно, пока неясно – может быть, рухнут горы и расплескаются моря, а возможно, все обойдется мелким дождиком. Такая неопределенность тревожила Ивара.

Заверения сервов, что здесь ничего не случается, он в расчет не принимал, зная по собственному опыту, что беды приходят, когда не ждешь. Сказано у Йездана: «Будущее бросает тень перед собой, но не каждый способен прочесть его знаки…» Сейчас знаки были явными – можно сказать, не прятались в тени.

Мог ли он что-то сделать? Вздохнув, Ивар покачал головой и произнес:

– Принимайте неизбежное, как песок принимает воду…

Это тоже было записано в Книге Начала и Конца.

 

Интерлюдия

Мобильный Флот

Астероид был огромен. По массе и диаметру он превосходил Цереру, и значит, его полагалось зачислить в тот класс небесных тел, который именовался «малые планеты». Возможно, эта глыба была частью твердого ядра газового гиганта – поток сорвал с него оболочку, раздробил сердцевину и увлек крупные и мелкие осколки в своем полете к краю Галактики. Не исключалось и другое происхождение астероида – он мог являться обломком мира, подобного Венере и Земле, спутником планеты или телом, блуждавшим некогда в межзвездной пустоте. Так или иначе, но щит его не удержал.

Половина крейсерской эскадры ушла в систему Лиан вместе с транспортами и кораблями нильхази. Шесть оставшихся боевых единиц висели сейчас над астероидом, обстреливая его поверхность. Шесть крейсеров, двенадцать аннигиляторов… Они могли вскипятить море или разрушить горный хребет, но цель была слишком огромна. Кратеры, выбитые взрывами, достигали двадцатикилометровой глубины – всего лишь два процента диаметра малой планеты. Чудилось, что шесть мошек вьются рядом с каменным чудищем, жалят толстую шкуру, а для него всесокрушающий удар энергии подобен укусу комара. Камень сопротивлялся равнодушно, но упорно.

Капитан Йен Скворцов, наблюдая с мостика за вспышками на обзорном экране, морщился и тихо бормотал проклятия. Их запас был велик – Скворцов летал на кораблях Звездного Флота два десятилетия, дослужился до коммандера, а затем открылась вакансия в Корпусе, и «звезды» на его комбинезоне сменились «кометами». Он командовал крейсером не первый год, здесь его лексикон тоже изрядно пополнился, но сейчас он чувствовал, что начинает повторяться. Плохой знак! Говоривший о том, что он устал, просидев на мостике запеленутым в кокон около шести часов. Бой с реальным противником столько не длился – максимум тридцать-сорок минут. После чего враги дрейфуют в пустоту в виде газового облачка или сам летишь туда в той же консистенции. Но живых врагов здесь не было, вместо них – огромный астероид, который крейсеры пытались расколоть, а затем сжечь мелкие обломки.

Крупные собирались обстрелять торпедами, направив их в сторону от системы Лиан, к звездам, лишенным планет. Для «Тира» и других кораблей эта операция опасности не представляла, но могла продлиться несколько часов или даже суток.

Капитан Скворцов выбрался из кокона, присел, разминая затекшие ноги, и бросил взгляд на таймер. Его вахта кончалась.

– Служба наблюдения! Что у нас?

– Сыр с дырками, командир, – донеслось из вокодера внутренней связи. – Но уже появились трещины, довольно глубокие.

– Покажите.

Поверхность астероида на обзорном экране приблизилась. Там бушевал ад – аннигиляционные удары испаряли камень, струи огня летели в пустоту и гасли в черной бездне. Это происходило в полной тишине, и казалось, что гигантские кратеры взрываются сами собой. Между ними уже пролегла паутина трещин.

Рявкнула сирена, означавшая конец вахты, и на мостике появился коммандер Берзинь, первый помощник капитана. Навигаторы, пилоты и связисты его смены заполнили рубку. Шарканье, шелест раскрывающихся коконов, негромкие слова приветствий… Берзинь отсалютовал.

– Все в порядке, капитан?

– Более или менее. – Скворцов с трудом подавил зевок. Затем потянулся, расправил плечи и, добавив в голос бодрости, произнес:

– Вахту сдал!

– Вахту принял.

Берзинь покосился на кресло с коконом и вздохнул. Ему предстояло сидеть тут шесть часов, томиться в боевом снаряжении, хотя никакой схватки не намечалось, и вражеские корабли не поливали «Тир» огнем и не забрасывали ракетами. Однако порядок есть порядок! Полагалось, чтобы при стрельбах вахта была упакована по уставу.

– Отдыхайте, капитан, а я продолжу наше скучное занятие. Кстати, на обед сегодня уха, салат из мидий и лососевые стейки. Рекомендую!

Приняв душ, Скворцов распорядился, чтобы обед доставили в его каюту, перекусил и заснул. Разбудила его тихая трель вокодера.

Он обладал хорошим ощущением времени и тем, что опытные капитаны называют «чувством корабля», слиянием со своим судном. То и другое подсказывало, что второй помощник Стилк еще не принял вахту у Берзиня, и значит, он проспал часа три или четыре. При запуске торпед палуба и переборки слегка вибрировали, но сейчас этого не замечалось – вероятно, продолжался обстрел из аннигиляторов. «Если нет торпедных залпов, проклятый камень еще держится…» – подумал капитан, зевая. Зачем же его разбудили?..

– Слушаю, – буркнул он, повернувшись к вокодеру. – Раздолбили булыжник? Или нет?

– До вахты Стилка закончим, – раздался взволнованный голос первого помощника. – Но, капитан…

– Что там еще на нашу голову? Докладывайте, коммандер!

– Сообщение от флагмана: щит прорван еще в трех местах. Крупные тела, такие же, как это… А за ними – рой астероидов помельче, от километра-двух до тридцати.

– Напророчили нильхази… Чтоб их перекосило вдоль и поперек! – пробормотал Скворцов и начал торопливо одеваться.