А где-то… Звезды смотрят… Не понять им печаль…
Май 1986. У "Целинного" очередь за билетами на "Зимнюю вишню" не меньше петли Горбачева в лавку за водкой.
– Наташа, что это народ от "Вишни" с ума сходит? – спросил я
Гордиеночку.
Наташа Гордиенко пришла к нам два года назад. Выпускница факультета ТЭС Алма-Атинского энергетического института дюже гарная девчонка.
– Понимаешь… "Зимняя вишня" это… Как тебе сказать… Ну это… – Наташа разволновалась.
Тема "Вишни" – ее тема..
– С тобой все ясно.
Гордиеночка девушка смышленая. Она все понимает, но сказать не может. Ишшо молодая. Мыслям тесно и так далее.
Смысл "Зимней вишни" – ожидание. Подтема зимы не случайна. Дело в замороженных чувствах. Подмороженная вишня лишена запаха и вкуса, перед употреблением ее нужно как следует подсахарить – иначе сильно обманешься. По-моему, идея Валуцкого и Мельникова в том, что ожидание должно быть вознаграждено. Должно то должно, но совсем не обязательно и вознаградится. Может я и ошибаюсь, и не было у них никакой подоплеки? Сняли кино и каждый теперь видит то, что видит.
Что делать героине Сафоновой? Растить сына и работать над собой.
Может когда-нибудь проезжающий мимо принц и притормозит карету у ее подъезда.
Надо слушать бабушку, которая учит смирению внучку:
– Жди. Терпи и жди.
В 86-м страна, уподобленная героине "Зимней вишни", тоже жила ожиданием: решится ли Горбачев перейти Рубикон? Он меня не удивлял, я не верил ни единому его слову. Поздно. Поздно, да и потом, что может один человек? Возмущало и другое. Слова, которые произносил этот человек, недостойны быть произнесенными им. Все он врет.
"Здравствуй Нуржан!
Получили на днях твое письмо. Я думал, что тебе стало известно из газет (в частности, из "Социалистик Казакстан или "Казак адебиети"). Оказывается ты не в курсе.
Крепись, брат. 25 июля мы потеряли отца. Он долго мучился…
Умер он в больнице около 10 часов утра. Я пришел его побрить и увидел… Кто был наш отец – тебе известно.
Бандероль вышлем попозже. Позднее напишу и более подробное письмо. Не переживай. Жду скорого ответа.
30 августа 1984 г.".
Летом 1984-го жара в Алма-Ате стояла как в пустыне.
С середины июня папа потерял аппетит, потом и вовсе стал отказываться от еды. Затем после того, как за одну неделю он несколько раз среди ночи упал с кровати, наступила полная парализация.
Мама готовилась. Готовилась не собственно к смерти человека, с которым прожила 52 года, а к тому, как сделать так, чтобы прощание с мужем стало событием памятно достойным, с приличествующими заслугам покойного, почестями.
Она предупредила сватов, позвонила заведующему отделом культуры
Совмина. Будьте начеку.
Хоть речь шла об отце, я ко многому привыкший, не находил в действиях мамы ни грамма цинизма. Если все к тому идет, то почему бы и не быть готовыми.
Врачи не настаивали на госпитализации отца. Предложили мимоходом пололжить в больницу и мама ухватилась. Врачи не предупреждали об отсутствии ухода за больными, но и без того понятно, что забота об отце ложится на жену и сына.
Ходил я к отцу через день-два. Сильно пил все эти дни. Мысль о смерти папы гнал от себя и, когда Айгешат в дежурство мамы у отца сказала: "Прекращай пить… В любой момент аташка может скончаться", я, хоть и был пьяный, но ненадолго задумался.
Сильно переживал дядя Боря. На руках у него была путевка в санаторий и он не знал как поступить. Мама сказала: лети себе в
Боровое, если что случится, известим.. Кроме мамы и Айгешат ходили к отцу Авлур с Женей и Галина Васильевна. Черноголовина кормила папу с ложечки черничным киселем и говорила матушке, что ни в коем случае нельзя терять надежды..
Я написал Доктору, что успел застать последний вздох отца.
25 июля 84-го с утра я позвонил Пельменю.
– Сходим в больницу к отцу… Побрею его… Потом опохмелимся.
Пельмень остался во дворе больницы, я зашел в палату. Кричал слепой парализованный сосед. Отец лежал с открытыми, остекленевшими глазами. Показалось, что лицо покрылось пятнами. С полминуты я не соображал, что произошло. Когда до меня дошло, я побежал звать медсестру. Скончался папа где-то ночью, может и раньше, но никак не позже. Умирал один, в сопровождении криков слепого старика.
Я позвонил маме, трубку взяла Айгешат. "Отец умер".- сказал я и повесил трубку.
Пришел домой и сказал матушке, что папа умер у меня на глазах.
– Ты закрыл ему глаза? – спросила мама.
– Нет.
– Ты так спокойно сказал: "Отец умер", и я удивилась тебе. – сказала Айгешат.
Я и сам, не сильно, но удивлялся себе.
Из комиссии по похоронам позвонили маме насчет автобусов. Матушка механически, а может опасаясь, что за них надо платить, ответила:
"Автобусов не надо". Впрочем, в канун похорон она принимала соболезнования и не очень-то и соображала, что и как говорить.
Сам же я в эти дни был созерцателем.
Вдобавок ко всему с утра мамина племянница соблазнила матушку дешевыми помидорами к поминальному салату. Мама обрадовалась и послала Айгешат за томатами с грядки.
Дядя Боря и Нурлаха один за одним прилетели из Кокчетава за день до похорон. Смотрел я на Нурлаху и думал: "На смерть Шефа и Ситки
Чарли ты даже телеграмму не прислал… Братья тебе не нужны, зачем тебе понадобился отец?".
Народу пришло прилично и тут выяснилось, что получилось с автобусами. Подкатил только автобус, который заказал у себя на работе младший брат Авлура Жол. Пельмень, Коля, я вышли на дорогу ловить транспорт. Никто не останавливался. Приехал Олжас Сулейменов.
Месяц назад его избрали первым секретарем Союза писателей.
До выноса тела осталось деять минут и я сказал Квазику Есентугелову:
– Ты Олжаса знаешь… Скажи ему про автобусы.
– Сейчас скажу.
Квазик подошел к Сулейменову.
Олжас недоуменно посмотрел на Квазика. За десять минут и
Сулейменов уже ничем не мог помочь.
Дядя Сейтжан, Жарылгапов говорили у могилы о папе и в это время
Женя, мать Айгешат, выступила на матушку. В смысле, какого рожна ты послала мою дочь в такой момент за помидорами? Мама оглядывалась по сторонам, понимая, что дала маху в погоне за дешевизной, и не отвечала сватье.
Жена моя подъехала за пять минут до погребения.
Все, кому полагалось знать, знали сколько и как болел отец, как знали многие подробности его жизни. Люди приходили к маме со словами утешения и чувствовалось, как они недоумевали: почему и за что
Абдрашиту так крупно не повезло, как с детьми, так и в том, что и в забвении он не получил поддержки от родных. Упреки большей частью адресовались мне. Рассудком я понимал их справедливость и не находя виновных, не находил себе места.
Недовольство собой лучше всего перемещать на посторонних. Я срывал злость на Айгешат.
– Ты написал, что о смерти человек начинает думать после сорока.
– сказал Чокин. – Это не так.
Вообще-то о смерти человек задумывается после тридцати. Написал
"после сорока" я, чтобы Чокин не подумал чего лишнего.
– Но Шафик Чокинович…
– Не так, не так… Откуда ты взял? – Чокин снисходительно улыбнулся. – О смерти человек начинает думать после семидесяти.
Чокин не имеет свободной минуты. Немудрено, что подумывать о смерти стал после семидесяти.
– Разве?
– Мысли о смерти не так уж и продуктивны…- Шафик Чокинович привалился правым боком к подлокотнику кресла. – К примеру, до своего семидесятилетия я не думал о смерти… Сейчас если и размышляю о ней, то только из необходимости.
С осени прошлого года Чокин привлек меня к работе над воспоминаниями. Книга, считай, готова. Раз в неделю у Шафика
Чокиновича появляются дополнения. Я записываю и подгоняю новый материал под уже имеющийся. Если воспоминания выйдут в следующем году, было бы замечательно. Но Чокин не торопится.
– Что-то Горбачев с Кунаевым тянет, – сказал я.
– Непонятно, – согласился директор. – Давно пора его снять.
В прошлом году отправлен на пенсию Непорожний. Министром энергетики СССР назначен незнакомый Чокину Майорец.
– Художественное жизнеописание не монография… – сказал он. -
Здесь все должно быть выверено.
Шафик Чокинович поднес к лицу листок.
– Про переброску ты хорошо ухватил… Постановление ЦК КПСС о свертывании это текучка… Когда-нибудь страна вернется повороту.
Сама жизнь заставит.
– Шафик Чокинович, Олжас Сулейменов пишет в "Литературке", что пора бы и осудить коллективизацию. Может поменяем тональность в разделе про раскулачивание? – спросил я.
Чокин обхватил подбородок.
– Олжас не ЦК.
Нелогично. Запрет ЦК на проектные работы по переброске назвал он текучкой, а на мнение Олжаса по коллективизации требует визы все того же ЦК КПСС.
– Вот еще что, – Чокин закруглялся, – В дальнейшем вызывать тебя к себе буду после работы… Людям непонятно, что нас с тобой связывает. – Шафик Чокинович отложил папку с рукописью в сторону. -
Ты большое дело делаешь: меня увековечишь, себя прославишь. Но…
Гласность в данном случае вредна нам обоим.
Вчера был у Жаркена. С декабря 84-го он работает в СОПСе (Совет по изучению производительных сил).
– Шкрет рекомендовал меня на мэнээса… Чокин утвердил представление.
– Никто за тебя не заступился, – покачал головой Каспаков.
– Заходил к Зухре… Она говорит, что в нээсы мне еще рано…
Сдурела тетка… У меня семь статей, веду раздел в отчетах…
Суть не в статьях и не в отчете. Мне тридцать пять.
– Что по диссертации?
– Ну что…? Нужно модель сделать. Но я в математическом программировании не волоку.
– Да-а… – согласился Жаркен Каспакович.
Бывший завлаб потерял жену и с тех пор, а прошло почти два года, не пьет. Между делом я пробрасываю Чокину: человек завязал, может пришло время назад возвращать? Директор как будто не против, и говорит: "Подождем".
С Каспаковым мы говорим обо всем. Единственно я скрыл от него, что весной вместе с очерком отправил документы на заочное отделение
Литинститута. Думал, расфуфырюсь да и повод будет в Москву наезжать.
Летом пришел ответ: такой хоккей нам не нужен. О письме из Москвы я не сказал ни Айгешат, ни матушке.
Первый снегопад ворвался в город наш…
Октябрь 1984-го. Пришел Бирлес и спросил у Айгешат:
– Бектас дома?
– Дома.
– Я принес "Мастера и Маргариту".
Я вышел из спальни.
– Ну-ка давай.
– Книга Игоря… Еле выпросил для тебя… Смотри, не запачкай.
После выхода очерка в ноябре 83-го Лерик решил: я обязательно должен прочитать "Мастера". У его друга Меса фотоперепечатка романа.
Когда Лерик принес три синие папки с фотографиями, я спросил:
– О чем книга?
– Пожалуй, в двух словах не рассказать. Одно могу сказать: я тебе завидую. Начнешь читать, сам поймешь, почему.
В тот день мы выпили с Сериком Касеновым. Подошел Бмрлес. Втроем пришли во двор Магды и Иржи Холика и, заговорившись, я оставил портфель с романом на садовом столике. Вспомнил о фотокниге через полчаса дома. Прибежали с Бирлесом на место, портфеля и след простыл.
Полгода выплачивал компенсацию хозяину деньгами и книгами.
Дракуле запомнились мои сетования и он принес Булгакова в положенный срок. Ни раньше, ни позже. Я начал читать и немедленно догадался, что…
На следующий день я продолжил чтение.
Пришла с работы Айгешат. Увидела в прихожей мои мокасы и спросила у матушки:
– Бектас на работу не пошел?
– Да. Лежит со своей Маргаритой.
Айгешат разбалделась.
Жена разбалделась, а я не только уже и немедленно догадался, что эту книгу я ждал всю свою жизнь, но и…
…Кул и я пришли в редакцию "Простора". В комнате моего редактора Валеры Михайлова поэты Валерий Антонов и Маршал Абдукаликов.
Антонов в завязке. Единственный среди казахов Маршал, Михайлов,
Аленов и я пьем водку.
– Валера, ты читал "Мастера и Маргариту"?.
– Да. – ответил Михайлов.
– Получается, Иисус Христос реальная личность?
Валера решительно замотал головой.
– Конечно.
– Почему отрезали голову Берлиозу?
– Берлиоз демагог, – сказал Михайлов.
С Михаилом Александровичем поступили сурово. Кто из нас не демагог? Нет, не за демагогство отрезали голову Берлиозу.
Бирлес Ахметжанов мной переименован в Берлиоза и отныне шугается трамваев.
– Ой, зачем ты меня назвал Берлиозом?! Когда-нибудь и мне отрежут голову.
Я успокаиваю его.
– Твой трамвай еще не выехал из депо…
Я не нарочно… Просто совпало…
Спустя три недели после взрыва на третьем блоке
Чернобыльской АЭС читал перепечатки в "За рубежом". Мир переполошился. Телезаявление Горбачева международную общественность не успокоило. Генеральный секретарь впервые на людях открыто взволнован, было заметно, как он сильно поплохел. Горбачев говорил о человеческом факторе, вящего утешения ради – не одни мы такие – упомянул и об утечке радоактивного материала на "Тримайл Айленд".
В институтских коридорах треп шел вокруг надежности американских водоводяных реакторах корпусного типа и отечественных – уран-графитовых.
Когда отправлялся в первое плавание атомный ледокол "Сибирь" министр морского флота СССР Гуженко сказал журналистам, что за реактором в ледовом походе будет присматривать член-корреспондент
Союзной Академии наук. Позже узнал, что контроль за всеми советскими
АЭС на таком уровне ведется с момента пуска первенца атомной энергетики в Обнинске.
Короче, ничего тут особенного нет.
Из институтских сотрудников представление, что такое АЭС имели два человека. Гордиеночка и Узак Кулатов. Гордиеночка проходила преддипломную практику на Чернобыльской станции в 83-м году.
Практикантка на то и практикантка, понятие об АЭС Гордиеночка получила как экскурсантка.
Другое дело Узак. Работал он на Нововоронежской АЭС три года, имел дело с подготовкой теплоносителя, но главное, хитрый киргиз умеет наблюдать и обобщать.
– Узак, – спросил его я, – как ты думаешь, почему рвануло в
Чернобыле?
Кулатов отвечал на ходу. Он куда-то торопился.
– Тау ядерных взаимодействий микроскопическое… Практически нулевое…
– То есть?
– То есть, ты только подумал, а уже есть… Процессы проходят быстрее мысли.
По Кулатову выходило, что дело не в конструкции реактора. Будь он даже трижды водоводяной, все равно может равнуть. И дело даже не в том, что природа ядерных взаимодействий недостаточно исследована учеными.
Всего знать никому не дано.
Позднее ходили разговоры, будто Чернобыль знаменовал собой наступление новой эпохи. Якобы глубинная причина катастрофы в том, что страну поджидала долгожданная смена исторических вех. Подпирал аварию на третьем блоке приход к власти Горбачева. До получения селянином почетного титула "князя тьмы" оставалось пять с половиной лет, но наша Надя Копытова, вернувшаяся из Алупки, уже свидетельствовала: "Народ в Крыму называет Горбачева антихристом".
Тогда я почему-то вспомнил о землетрясении в Ташкенте 1966 -го года. Оно произошло тоже 26 апреля
Что предшествовало ташкентским толчкам? Что происходило в стране и мире в 66-м? Вроде ничего особенного. Шла война во Вьетнаме, в разгаре была культурная революция в Китае, состоялся заплыв по Янцзы
Председателя Мао. Как будто больше ничего, если не считать, что в конце февраля состоялось примирение Пакистана с Индией.
Да, при посредничестве Косыгина состоялось подписание Ташкентской декларации. Документ подписали президент Пакистана Мохаммед Айюб Хан и премьер-министр Индии Лал Бахадур Шастри.
Наутро, перед возвращением в Индию Шастри в ташкентской резиденции внезапно умер.
Вот и все что было.
Обе даты – 26 апреля – разделяет ровно 20 лет.
Но справедливо ли приравнивать подписание Ташкентской декларации к воцарению Горбачева? Для Пакистана и Индии возможно и да, для мира
– нет. Для мира это событие межгосударственного значения. Не более того.
И все же. Почему тогда Шастри выбрал время для смерти именно перед отлетом в Дели?
Он тут ни причем, так распорядилась болезнь, природа, иначе говоря.
Что в таком случае причем?
Человеческий фактор, о котором то и дело говорит Горбачев, в обыденном понимании – это культура производства. Нет никаких оснований считать, будто культура производства в Армении или Литве лучше, нежели на Украине. На Разданской и Игналинской АЭС работают точно такие же уран-графитовые реакторы..
Выбор природы однако пал на Чернобыльскую АЭС.
Если цифры, как уверяет Серик Касенов, имеют смысл, то после
Ташкентского землетрясения ничего существенного не произошло. На следующий день в Ташкент прилетели Брежнев и Косыгин. Леонид Ильич говорил: "Мы построим новый Ташкент". За несколько лет город отстроили заново.
Весной и летом 1966-го ташкентский "Пахтакор" лидировал в чемпионате страны. Выезжал на ничьих в гостях, выигрывал дома. К осени команда выдохлась и откатилась в середину турнирной таблицы.
"Цифры имеют смысл". Спустя тринадцать лет, летом 1979-го самолет, на котором летел ташкентский "Пахтакор", потерпел аварию под Донецком. Все футболисты погибли. "26" и "13". 26 делится на 13.
Чепуха, суеверие.
Я вспомнил и о февральском, того же, 1986-го года, происшествии в
Алма-Ате. Во Дворце имени Ленина проходил ХУ1 съезд Компартии
Казахстана. В тот вечер на улицах города собрался густой туман. По объяснениям специалистов капли алма-атинского смога вызвали короткое замыкание, после которого в зале, где проходил съезд коммунистов республики, на полчаса погас свет.
На съезде в эти часы шел накат на Кунаева. Первый секретарь
Кзыл-Ординского Обкома Ауельбеков и Председатель Совмина республики
Назарбаев крепко цапнули Первого секретаря ЦК. На глазах делегатов и гостей съезда разворачивалась борьба за власть. Кунаев ждал удара от секретаря ЦК по пропаганде Камалиденова. О домашних заготовках
Ауельбекова и Назарбаева он не подозревал. Накат дуэта его ошеломил и, надо думать, в этот момент он прикидывал, как подавить мятеж на съезде.
Тут-то как раз и подоспели капли смога и во всем городе погас свет. Горожане не паниковали, не возмущались. У кого были припасены свечи – зажгли их. Аварию быстро устранили и через полчаса в квартирах вновь загорелся электрический свет.
Интересно: энергетики удовлетворились объяснением, что смог перемкнул провода. Не исключено, что так оно и было. Хотя, если бы коротнуло не в неурочный час съезда, – никто бы не обратил внимания на злокозненность смога, как и не задумался бы о том, что авария, как, впрочем, и смерть, причину себе всегда найдет.
На Кунаева, других делегатов съезда перерыв в электроснабжении подействовал удручающе. В таких случаях включается аварийный генератор Дворца имени Ленина. Он отказал.
Очевидец свидетельствовал:
" Когда погас свет, несколько секунд стояла тишина. Мы не знали что делать… Стало страшно…".
…Чернобыль и 26 апреля 1966 года. Для получения подобия закономерности необходимо хотя бы троекратное повторение заметного события, связанного с цифрой "26".
Ряд не выстраивался.
Ты всегда была моей звездой…
А теперь чужою стала.
Не могу удержать я слез…
И кружат над моей бедою вороны.
Вороны.
Черный ветер разлук мое счастье унес.
Больно мне, больно мне!
Умирает любовь…
Сентябрь 1986 года. "Прости, поверь, и я тебе открою дверь…И никуда не отпущу". Мне хорошо запомнился концерт
Пугачевой и Кузьмина в Чернобыле. Осматриваясь по сторонам, Пугачева спускалась вниз по киевской брусчатке. Что она там выглядывала?
Певица, верно, не в первый раз в Киеве, но она шла и всматривалась в таблички на домах, словно пыталась что-то вспомнить.
Телевизор гремит на полную громкость, дверь на лоджию распахнута настежь. Прохладно и в ногах возится Шон. Он рвет на части газету и набивает обрывками туловище пластмассовой куклы.
13 февраля 2000 года, 20 часов 15 минут
Радио "НС"
Ученика восьмого класс средней школы N… города Алматы
Шона Ахметова с днем рождения поздравляет папа и передает такие пожелания:
"Шон!
Я как-то рассказывал тебе о том, как часто и помногу думал о тебе в далеких 60-х и 70-х годах. Тебя и в помине не было, а я по дороге в школу или институт представлял себя гуляющим вечером с тобой по приморскому бульвару. К чему это я?
К тому, что сильное воображение готовит событие.
В 6 часов вечера 13 февраля 85-го года, когда прозвенел звонок из роддома, мне на миг почудилось, что весь мир стоя рукоплещет твоему появлению на свет. В сущности, так оно и произошло. Тебе только осталось ничего не забыть…
Ребятня сравнивает тебя с Шевченко из "Милана". Что тут скажешь? Мне ближе сходство твоей пластики со стилем Йохана Круиффа
– образца 74-го. Вглядись в запись! Как он, подбоченясь, парящим над гладью реки глиссером, уходил в отрыв! Истинное величие отличает легкость, полное небрежение противником, насмешка духа над злобой дня. Вот что такое "подбоченясь" в исполнении великих украшателей жизни!
Твоя чувственная одаренность, как одному из немногих, дает шанс с невиданным блеском исполнить любую задумку. Дело только за выбором души.
Приближается момент твоего выхода на поле. "Маракана" затихла в ожидании появления на бровке Шона Ахметова. Не обмани ожиданий торсиды! Включи воображение и дай всем оторваться на полную катушку!
Помни: самый упоительный финт – прокинуть мяч между ног противника.
Вперед, мой мальчик! Подбоченясь, не глядя на мяч, без страха и сомнений – в отрыв!
А теперь вруби радио до упора. Тебя поздравляет сэр Пол
Маккартни. Небожитель благословляет тебя…
Хоп!
Твой папа".
В седьмом часу вечера 13 февраля прошлого года я и матушка болтали на кухне. Была среда. Зазвенел телефон. "Может оттуда? – спросил я себя и тут же подумал, – Нет рано еще".
– Квартира Дуйсемалиевых? – незнакомый женский голос звучал резко, отрывисто.
Так и есть, не рано. Дуйсемалиева фамилия Айгешат.
– Да. – Я задержал дыхание.
– У вас родился мальчик.
Силы небесные! Меня пробрала горячая дрожь, ноги потеряли остойчивость. Спокойно, браток. Делай вид, что по иному и не могло быть.
– У него все пальцы на месте?
– Да.
– Спасибо.
Я вернулся на кухню. По глазам мамы я догадался: она все поняла.
Нарочито небрежно, – но голос все равно срывался, – я сказал:
– Родился пацан.
Матушка включилась в игру. Стараясь не выдавать волнения, она снисходительно полуулыбнулась.
– Таге бир бандит кельды.
Не помня себя, я выбежал из дома, поймал такси:
– К ТЮЗу, в цветочный!
Тем временем, снимая на ходу перчатки, акушерша-гречанка вошла в родблок и со злостью сказала лежавшей на столе Айгешат:
– Мужики подлецы! Ни слова о здоровье жены…
"Бектасик!
Спасибо за цветы. Я тоже очень рада… Мальчик родился и сразу чихнул… Вес 5200, рост 50… У него твоя группа крови… Будем думать, что и в остальном он станет таким же как и ты.
Надеюсь, ты не забыл позвонить в поселок?
Целую. Айгешат".
Разумеется, я не забыл позвонить в поселок. Но первый звонок я сделал Фае.
Я прочитал записку и поехал к Марату Козыбагарову за деньгами.
Айгешат, прости! Наверно, так надо было… Скорее всего так и есть… Теперь все будет по другому. Дело не только в том, что я неблагодарная свинья. Ты не все знаешь, но все понимаешь и терпишь.
Понимаешь, что произошло? Враз поменялась полярность координат. То, что случилось со мной, с нами не поддается осмыслению, то, что произошло, выше человеческого понимания. Если б ты знала, сколько и, как ждал я этого звонка… И дождался. Я тебе много рассказывал о
Ситке Чарли. Но не рассказал, как он пытался пробиться из осажденного Сталинграда. То, что произошло сегодня, не моя заслуга, я тут ни при чем. Суть в том, что у каждого из нас свой Сталинград.
Большой или малый. Сегодня ты деблокировала меня, всех нас, из внешнего кольца окружения Сталинграда и кончилась зима.
К чему это? К тому, что я хоть и пьяница горький, но жить, чтобы только жить – по мне это типичное не то. Кто знает, может придет время и будет у меня шанс уйти в отрыв? Сейчас, после того, что свершилось сегодня, у меня предчувствие, что шанс мне будет даден.
Сумею ли я им воспользоваться, зависит теперь и от тебя.
Все еще впереди.
Лабораторная общественность с пониманием встретила новость – во внутренней комнате с одиннадцати утра небольшой гужбан.
Света Волкова пришла после часу. Кэт сказала ей: "У Бека родился сын".
– О-о! – Оторва повесила пальто на вешалку.
В комнату с бумагами зашел Шкрет.
– Света, срочно отпечатай.
– Не буду я печатать…
– Что значит, не буду? – Саша дернулся головой назад.
– Какое печатанье, когда у Бека сын родился?
Шкрет побледнел и ушел. Сегодня он работал один.
Оторва зашла во внутреннюю комнату и скомандовала:
– Налейте! Я хочу сказать!
Тереза Орловски и Марадона в один голос удивились: "Ты же не пьешь!".
– Сегодня выпью, – мотнула головой Волкова.
"Ты посмотри на нее!". – подумал я и тут же осекся. Осекся, потому как внезапно вспомнил, что меня слегка мучило с осени прошлого года и на мгновение мне стало страшно. "Да, нет, что ты…
Не обращай внимания… Это суеверие, ерунда… Мало ли что мы болтаем по пьяни… Не вспоминай".
– Знаешь, что я хочу тебе Бек пожелать? -пограничная невеста посмотрела на тарелку перед собой и подняла голову. – Я хочу, чтобы твой сын стал таким же, как ты!
Вот это да… Время искать и удивляться.
Оторва залпом выпила и сморщилась.
– У-у, как вы ее пьете?
Все засмеялись.
К трем подтянулся Руфа. С утра он пропадал в Сельэнергопроекте.
– Я что скажу… Хочу, чтобы сын твой… – фальсификатор Истории был задумчив. – Как ты его назвал? А-а… Так вот, я желаю тебе, чтобы сын твой стал таким же, как ты.
Он и Света сговорились. Я обнял Руфу: "Рафаэль, спасибо".
Две недели спустя я писал Доктору:
"Эту новость я приберег для тебя напоследок. 13 февраля Айгешат родила матушке внука, тебе – племянника…".
Ответ пришел через десять дней.
"…Событие поворотное. Я верил и знал: ну не может быть так, чтобы нам все время не везло…".
Да и нет пользы знать, что случится.
Ведь терзаться, не будучи в силах чем-либо помочь, – жалкая доля…
…Июль 1985 -го. Тереза Орловски и я курили на чердаке и обсуждали, что делать с моделью.
– Почитай "Линейное программирование"… – она назвала имя автора книги.
– Там надо вникать… Тяжело…
– Иначе нельзя.
Как сопрягаются минимум затрат с к.п.д. утилизации? -думал я. -
Как пить дать, решение простое… Придется с головой погружаться в линейное программирование.
– Придется, – повторил я вслух.
– Конечно, – сказала Орловски. – Надо спешить, а то…
– А то что?
– А то, не дай бог, станешь неудачником.
Неудачник? Что такое неудачник?. Неудачник – американское изобретение. В устах Орловски неудачник звучит как страшнейшая вещь.
Пол-беды в том, что неудачника девушки не любят. Подлинная беда неудачника в том, что это сбывшееся проклятье старого Батуалы, иначе
– богом обиженный.
…В середине июля 85-го Серик Касенов и я пришли с вином к
Иржику. Дверь заперта. Валюня сказала, что Холик и Магда ушли сдавать пузыри.
– Где бухнем? – спросил Серик.
– Может к Таньке пойдем?
– Это кто?
– Магды сестра.
– Все равно.
Танька Голова дома и разговаривала с худенькой девчонкой лет
17-18-ти.
– Заходите, – младшая Голова поднялась со стула и расставила стаканы. – Это Ольга… Живет недалеко от твоего дома.
– Давай по-шустрому..
Я нервничал. Дома шла подготовка к папиной годовщине. Я еще не договорился насчет кумыса, вечером надо ехать по адресу, который дал
Марат Козыбагаров..
Шустро не получилось. Выпили, Серик стучал пальцем по себе по верхним зубам и слушал анекдоты Таньки.
– Хотите, я вам по руке погадаю? – предложила Оля.
– Хиромантия? – усмехнулся Касенов и, оставив в покое зубы, протянул ладонь девчонке.
Хиромантией у нас занимается Марадона. Смех один.
– Ты слабовольный… – Оля всматривалась в ладонь Касенова. -
Плывешь по течению…
Чего-то ждешь, сложа руки…
Ты погляди на нее! Ребенок видит нас в первый раз и про Серика всю правду говорит.
Она взяла мою ладонь.
– Что у тебя тут? Ага… – Оля подняла голову и посмотрела в окно. – Тебя ждет такое… – Она задумалась и медленно продолжала. -
Тебя ждет… Горе это какое или еще что-то… Не знаю… Как тебе сказать… Тебе будет очень трудно…
Вроде меня уже ничто не способно потрясти. Скорее всего она говорит о прошлом.
– Оля, ты фантазируешь…, – я отнял руку, – У меня уже все было.
– Зачем мне фантазировать? – Она вновь взяла в свою руку мою ладонь. – Смотри, какие у тебя линии… Они испещрены мелкими веточками – происшествиями, событиями…
Почему я запомнил гадание? Два дня спустя вечером я спал и меня разбудили крики с улицы. Пока поднимался, крики стихли.
Бирлес и Айгешат стояли на балконе северной комнаты.
– Кто-то там кричал… – сказал я.
– Да… – Бирлес всматривался в темноту. – Мы с Айгешат все слышали… Только что порезали какого-то пацана… Его несли друзья и уговаривали: "Сережа, не умирай"…
Несчастный случай произошел неподалеку от нас, во дворе частного дома.
Наутро я пришел к Магде. Она варила гороховый суп.
– Рядом с нами какого-то пацана порезали.
– Не порезали, а убили.
– Слушай, где мне найти Танькину подружку Ольгу? Она мне такое тут нагадала…
– А эта худая, что ли? – Магда повернула голову от кастрюли. -
Сейчас ты ее не увидишь. На Байганина убили как раз именно ее младшего брата..
Ольгу больше я так и не увидел.
Учкудууук – три колодца,
Защити, защити нас от Солнца…
Октябрь 1985-го. Майкл Джексон сердится, когда его укоряют в излишнем усердии по отбеливанию кожи. Время учкудуков прошло. Давно пора понять – кроме самих себя никто не защитит нас от Солнца. Майкл
Джексон это понял и теперь не покидает дом без шляпы.
Макс и Марадона оформили отношения, регистрацию обмывали в квартире Макса на Военторге. Из нашей лаборатории молодожены позвали
Кула Аленова и меня, от институтских друзей Макса пришли Узак
Кулатов, Игорь Максимов, два Николая – один теплофизик, другой химик. Позвали новобрачные и Алдоярова. Родственников представляла двоюродная сестра Марадоны Дилька.
Игорь Максимов постарше Алдоярова. Он кандидат наук, имеет много авторских свидетельств и научный руководитель Узака с Максом. Первый
Коля, что теплофизик, добродушный бородач и хороший инженер. Химик
Коля – зову его я за сходство с Юрием Антоновым "Вот как бывает" – занимается абразивным износом котельных установок, недавно защитил кандидатку.
Для начала посмеялись над Горбачевым. "Мы не простаки", "новое мышление" и "наш общий европейский дом" мусолили минут десять.
Долго не спорили, кого назначить тамадой. Теплофизик Коля предложил Алдоярова. Бирлес не стал упираться и сказал, что и как тамада он высоко котируется.
Вообще-то он не пьет. В тот вечер он пил. Пил наравне со всеми и не пьянел.
Первому он дал слово Максимову. По старшинству. Далее говорили
Кул, Узак и когда Алдояров дал слово теплофизику Коле, я забеспокоился. Коля-борода младше меня на два года. Тамада это знал, и уж тем более он в курсе, что другой Коля, химик с 55-го года.
Русаки Максимов, оба Николая может и не придавали смысла очередности, но уроженец Кзыл-Ординской области Алдояров прекрасно знал, на что пошел, когда предпоследнее слово дал химику Коле.
– Николай молодой и перспективный ученый, новоиспеченный кандидат наук…
Поднял меня институтский Майкл Джексон со словами:
– Слово имеет Бектас… Он то ли социолог, то ли непонятно кто…
– цитатник цедил и следил за моей реакцией..
Я видел в его глазах, покрытой прозрачной сальной пленкой, если не признаки нового мышления, то уж во всяком случае заявку на то, что они, Алдояровы совсем не простаки.
Падла… – подумал я. Я не профессионал, но до социолога меня еще не опускали. Я что-то говорил и теперь отчетливо сознавал: цитатник мой враг.
С понедельника я в отпуске, в воскресенье улетал в Павлодар, и в пятницу с утра позвал на чердак Терезу Орловски.
– Наташа, почему меня ненавидят?
– Бяша, кто тебя ненавидит?
Рассказать ей, как меня смял в анкетный клочок Алдояров? Не надо.
Потом.