Наставник всегда говорил мне, что люди вокруг делятся на две категории: на тех, кто вынуждает тебя быть сильнее, и тех, ради кого тебе хочется стать лучше. Меня он упорно называл исключением из этой классификации, утверждая, что при виде меня его одолевает ощущение, что есть третья, очень редкая, категория, на фоне которой ты выглядишь так, будто уже совершенен и всего достиг. На этой фразе я обычно запускала в него первым пришедшим на ум развоплощающим заклинанием, но он, увы, всегда находил, чем отбиться.

Знал бы этот мертвый паршивец, что придется натворить его воспитаннице, чтобы она в полной мере осознала хотя бы первую половину сказанного!

Никто не посмел нас потревожить, хотя фейские таможенницы давным-давно удалились, конфисковав дюжину зачарованных на приворот колечек и ограничившись еще одним штрафом, а их корабль отстыковался и полетел обратно в космопорт. Мы вышли из поросшей джунглями каюты сами, на приличествующем расстоянии друг от друга, и даже как-то удержались от того, чтобы украдкой обменяться быстрыми взглядами.

Ничего не изменилось. Произошедшее не излечило меня, не уничтожило демонов брачный контракт. Только я вдруг отчетливо поняла, что, если не предпринять решительных действий, этот мужчина навсегда останется чернейшей дырой в моем сердце. И все будет правильно — у Хеллы появится законный наследник и кровный союз с Ирейей, и по-прежнему останется гениальный придворный живописец с незабвенной любовью к джунглям и военным звездолетам.

Поступать правильно я определенно не хотела.

Но что тогда?..

А, будем решать проблемы по мере их поступления.

Я прошествовала по узкому коридору живого кораблика, старательно игнорируя ирейского принца, чинно уселась на диван в кают-компании и выжидательно уставилась на фея. Тамаз занервничал — но явно не больше меня: по всей видимости, тот здоровенный талмуд о Сейвенхолле, с которого началась вся эта сомнительная эпопея, слишком уж о многом умалчивал.

— Что? — нахохлившись, поинтересовался фей, адресуя мне недружелюбный взгляд исподлобья. Увы, угрюмыми физиономиями меня пронять сложно, а потому особой тактичности я не проявила.

— Что за Запрет Совета и почему самая обычная бумажка позволяет его обойти? — я склонила голову к плечу.

Тамаз отвернулся; вцепившись пальцами в край дивана, задумчиво качнулся вперед и назад — и лишь затем осторожно заговорил:

— Моя Эданна, на Сейвенхолле нет ни одной тюрьмы. Ни официальной, ни какой-либо… другой.

— И что? — поинтересовалась я, несколько удивленная и ответом, и его обращением. Выпад в сторону своей Гильдии я предпочла проигнорировать — по крайней мере, в присутствии посторонних.

— А еще феи никогда не убивают друг друга, — он наконец повернулся ко мне и уставился в упор. — Никогда. — Снова отвернулся; сорвался с места, беспокойно нарезав по кают-компании пару кругов. Эльданна Ирейи с удивительно неофициальным видом облокотился о дверной проем и выжидательно склонил голову к плечу. Жест вышел до жути походим на мой, и я поспешила выпрямиться.

— Ни одна из тех фей, что встречались тебе — да кому угодно из вас! — не была допущена в Сейвенхолл. Единственная мера наказания, признанная Светлой Леди, — пожизненное изгнание. И единственный же способ искупить вину и вернуться домой, — отслужить… определенное число Договоров. Право на это — непоколебимо, что бы фея ни натворила.

— Так что же натворил ты? — ледяным тоном поинтересовалась Роллина. Таможенный обыск ее внутренностей, ужесточенный из-за неприязни к ее сказочному пассажиру, явно не прибавил ей терпимости к другим расам и любви к ближнему своему.

— Для начала — обставил свою Светлую Леди, найдя способ вернуться в Сейвенхолл в обход указа об изгнании, — усмехнулся ирейский принц, и выражение его лица подозрительно напоминало одобрительное. — Думаю, она с удовольствием добавила тебе еще десяток Договоров, если бы было основание.

— О, она, — фей страдальчески поморщился, — основание найдет. И не одно…

— Но зачем все эти Договора вашей Светлой Леди? — не поняла я, решив пока не обращать внимания на то, что собственный будущий муж помогает Тамазу ускользнуть от ответа.

— А вот это типичный хелльский вопрос, — неожиданно расхохотался представитель Сказочного Народца. — Вы во всем ищите выгоды и подоплеки, даже когда их нет — совершенно очевидно. Все гораздо проще, только… как бы объяснить…

Я снова склонила голову к плечу, растерянно наблюдая, как фей напуганным зайцем мечется по каюте. Знать бы, что вообще творится — чтобы он-то всерьез хотел что-то объяснить?!

— Для любой феи магия естественна, как дыхание, мы рождаемся и растем, окруженные источником силы. Никто не покидает Сейвенхолл добровольно, потому что вне его магии почти нет, — выдавил Тамаз. Я открыла было рот, чтобы возразить — всем людям хватает, а ему, видите ли, нет?! — но представитель Сказочного Народца раздраженно отмахнулся, не дожидаясь наводящих вопросов. — По сравнению с Сейвенхоллом — нет! А Договоры нужны, чтобы мы продолжали колдовать и не забывали ни на секунду, чего лишились по собственной дурости.

— Сколько фей вернулось из изгнания? — вдруг подал голос придворный художник из-за моей спины, машинально положив руку мне на плечо.

Тамаз остановился в углу, у самого иллюминатора, где посреди сияющей чистой жемчужинки Сейвенхолла темной полосой парил астероидный пояс, и тихо ответил:

— Ни одной.

Разрешение на посадку мы получили лишь после того, как электронная квитанция об оплате астрономических размеров штрафа отправилась к терминалу таможни, вынудив меня с печалью задуматься о пополнении казны Гильдии. Но потом я быстро осознала, что это вполне может оказаться вовсе не моей проблемой — если в Сейвенхолле мне не повезет.

А потому я тихонько выскользнула из центра управления механической частью выписывающего положенные спирали кораблика, осторожно задев Фирса бедром по дороге, и преспокойно удалилась в свою каюту, оставив дверь-люк приглашающе открытой. Решать проблемы по мере их поступления мне определенно нравилось больше, чем пытаться справиться со всем и сразу.

Даже если позади осталась лишь самая легкая часть плана.