Эл открыла глаза, и уставилась на незнакомую люстру, восстанавливая в памяти, события прошлого дня, где она и как здесь оказалась, но очень быстро все вспомнила. Наверное, она много часов проспала или проснулась в правильную фазу сна, потому что чувствовала себя спокойной и отдохнувшей. Эл достала из сумки свой телефон, чтобы узнать время. Когда она его включила, увидела два пропущенных звонка от Николая, и грозное предупреждение о том, что заряд батареи близок к нулю. Часы показывали начало десятого.

«Я, действительно, хорошо поспала» – подумала Эл, – «но где взять зарядное устройство?». Свое она оставила в машине мужа. Эл опять отключила телефон, чтобы хоть как-то сэкономить батарею. Потянувшись, она встала с кровати, обулась в кеды и подошла к окну. Раздвинув шторы, Эл увидела небольшой сад, с яблонями и растянутым между ними гамаком, перед которым стоял небольшой, плетеный столик, очень похожий на тот, что был на пасеке у Гертруды. Сад был маленьким и аккуратным, как и все в доме Зои. Он упирался в глухую стену соседского трехэтажного коттеджа.

«Зоя», – подумала Эл, – «что-то ее не слышно, может быть, еще спит?»

Эл вышла из комнаты.

Зоя сидела на кухне, пила кофе, аромат которого, наполнял все вокруг. Она читала какой-то журнал, сдвинув на нос очки в розовой оправе.

– Доброе утро, Зоя! – поздоровалась Эл.

– Доброе, доброе, – в своей манере повторять слова, ответила Зоя, – что-то ты рано, я думала, до обеда проспишь. Как отдохнула, как спалось?

– Спасибо, спала, как убитая!

– Проходи, будем пить кофе. Ты кофе пьешь?

– Да, спасибо, пью.

Эл села на привычное уже место, где накануне вечером, уставшая и опустошенная пила чай с Зоей. Хозяйка достала из буфета небольшую белую чашку с розовыми и золотыми цветами. Налила из турки, еще не успевший остыть, кофе, и поставив чашку перед Эл, села, напротив.

– Вид у тебя и, правда, отдохнувший, не то, что вчера. Да и синяк желтеть начал.

«Синяк!», Эл совсем про него забыла, он сегодня меньше болел, а в зеркало Эл еще не посмотрелась. Она отпила кофе.

– Очень вкусно, спасибо!

– Еще что-нибудь хочешь? Позавтракаешь? – спросила заботливая Зоя.

– Нет, спасибо, я не завтракаю, я лучше выйду на крыльцо, подышу, а потом допью кофе.

– Можешь с собой его взять, так-то вкуснее будет? – сказала Зоя, и подмигнула Эл.

– Вы знаете, о чем говорите, – ответила с улыбкой Эл.

– Знаешь! Знаешь!

– Ой, прости! Знаешь, о чем говоришь, – спохватилась Эл. Она взяла чашку и пошла на крыльцо.

Солнце ослепило Эл, как только она открыла дверь. Сейчас крыльцо не было таким укромным местечком, как показалось ей вчера. Забор был невысоким и не глухим, сквозь металлический рисунок, была видна улица, по которой проезжали машины. Спускались в сторону моря люди, яркими пятнами мелькая в прорезях забора.

Эл, как и вчера, присела на ступеньку.

«Что дальше?», – думала она, – «с чего начать этот день?». Эл отпила кофе. На душе было спокойно и хорошо. Эл даже стало не по себе, за то, что ей было сейчас так хорошо.

«Спокойно! – сказала себе она, – раз я здесь и сейчас, значит так надо! Спасибо, вам, силы небесные, что я жива-здорова, в безопасности, пью сейчас этот вкусный кофе, в этом дивном месте!».

В какой-то момент улица опустела и Эл услышала шелест волн.

«Море! Что дальше? – Эл пыталась, как она всегда это делала, распланировать свой день. – Мне даже зубы почистить нечем. Значит, надо умыться и “пойти по магазинам”, Зоя подскажет, где здесь что, а потом буду думать, что дальше».

Эл вернулась в дом.

– Зоя, прекрасный кофе, спасибо!

– На здоровье, – ответила, из-под очков Зоя, оторвав свой взгляд от журнала.

– А где здесь у вас магазин, где можно купить почти все? – попыталась пошутить Эл.

– Это тебе надо спуститься к дороге, там, на пятаке есть много разных магазинов, а если что-то не найдешь здесь, пройди направо, вдоль побережья, там тоже есть магазины на любой вкус.

– Понятно, пойду, умоюсь и на шопинг, – сказала Эл.

– Да, да, на шопинг. Сходить с тобой или сама разберешься?

– Разберусь, не беспокойся.

– Только возьми солнцезащитные очки, я тебе дам, а то синяк скоро пройдет, а слава останется, – сказала мудрая Зоя.

– Ах да, синяк, спасибо, что напомнила.

– У тебя в комнате, в шкафу есть зеркало, – подмигнула Зоя.

– Ну, все, не буду терять ни минуты, – ответила Эл, и пошла в ванную комнату.

Умывшись, Эл переоделась в свои вещи, оставленные здесь накануне. У себя в комнате расчесалась перед зеркалом, которое, действительно, она обнаружила внутри пустого шкафа. Синяк стал меньше.

«Спасибо, Вам, Гертруда», – подумала Эл, и вновь помазала скулу, волшебной мазью. Она взяла почтальонскую сумку и вышла, закрыв за собой дверь.

– Вот, примерь, – сказала Зоя, вошедшей Эл, протягивая ей солнцезащитные очки «стрекоза», в розовой оправе.

– Давай, – ответила Эл, взяв у Зои очки.

Оправа была крупная, но не без изящества, и полностью прикрывала синяк, правда, «по стилю», в сочетании с нарядом Эл, выбивалась из «тинейджерского» образа.

– Прекрасно, – оценила Зоя, – как только что с подиума. А вы с Наташкой, в каком городе живете?

«Ну, начинается», – подумала Эл, не зная, что ответить.

– Мы? Там же где и работаем, – она не знала, что говорить.

«А может сказать Зое правду, пока не завралась совсем? Но, какую правду, ты собираешься ей сказать? Про то, как поссорилась с мужем, или про то, как автостопом приехала, или что ты едва знакома с Настасьей Филипповной, и фактически, Зоя впустила к себе домой, совершенно постороннего человека? Нет. Невозможно».

Ее мысли прервала сама Зоя.

– Помню, Настена говорила, в Неаполе, кажется?

– Да, все правильно.

– Вот, где настоящий, шопинг, наверное?

– Да уж, есть, где приодеться по моде, – Эл старалась отвечать непринужденно.

– Зай, что ж ты с собой тряпок заграничных не привезла?

– Мой багаж потеряли в аэропорту, – неожиданно для себя сказала Эл, вживаясь в роль «подруги Натальи».

– Ой, ой! Найдут, не расстраивайся, – стала утешать Зоя.

– Я и не расстраиваюсь, просто время терять не хотелось, оставаясь в Москве, – Эл начинала сочинять все увереннее.

– Я дома буду, до вечера точно, да ты раньше вернуться должна, так?

– Да, куплю все и назад, чистить зубы, – пошутила Эл.

– Давай, давай, тогда ключи тебе пока не нужны.

– Нет. Ну, я пошла. Удачи мне!

– Удачи! – Зоя улыбнулась, кивнув головой.

Эл открыла калитку, и вновь оказалась на улице, куда вчера ее привез Лев.

«Лев… – Эл вспомнила, своих вчерашних попутчиков, – где они сейчас, где разместились, какой отель удовлетворил, эту мартышку Жанну? Ладно, какое мне дело, давай составляй список покупок, чтобы ничего не забыть!», скомандовала себе Эл и пошла вниз по Морской улице, в сторону моря. Как же отличались коттеджи вокруг, от маленького, гостеприимного домика Зои. Все здесь было нацелено удовлетворять любым пожеланиям отдыхающих.

«Я могла бы здесь жить, – подумала Эл, – даже жила бы здесь с удовольствием».

Эл знала, что милее ее сердцу города, чем Ташкент нет, и не случись распад СССР, она, возможно, никогда бы не уехала из любимого города. Но теперь, если бы она могла выбирать, она хотела бы жить на побережье, какого-нибудь теплого моря, в теплом, солнечном месте.

«Почему так случилось?» – спрашивала себя все время Эл. Разве мало ей было потерять близких? Почему надо было еще потерять родной город, улицы и дома, знакомые с самого детства, по которым она могла ходить с закрытыми глазами и не потеряться? Где каждая улица была связана, с каким-нибудь воспоминанием из детства или юности, где в каждом районе непременно жил какой-нибудь знакомый? А что теперь? Вернись она сейчас в Ташкент, это мало бы чего изменило, уехала не только Эл. Почти все родственники, одноклассники, знакомые разлетелись по всему миру, в поисках новой жизни, лучшей, как рассчитывало большинство из них. Всем ли удалось? Не факт. Город опустел, когда из него уехали любимые люди. Утрачена преемственность поколений, как будто, тебя вырвали с корнем, из земли, которая давала жизненные силы. Теперь были недоступны простые человеческие радости, как встреча одноклассников, в родной школе, например, потому что собрать людей из разных стран и континентов, в одно время и в одном месте, просто невозможно. Да, что там живые. Прийти на кладбище, к родным, убрать могилы, поставить цветы, и это стало недоступно. Эл много раз думала, а может быть, не надо было торопиться и уезжать? Но когда Николаю предложили хорошую работу в Москве, они долго и не рассуждали. Закрыли детский сад, рядом с домом. Все меньше оставалось русских школ в городе, а у Эл рос сын. «Жребий брошен, выбор сделан». Хотя «первые ласточки» новых порядков появились, когда еще были живы родители, когда только начинались националистические настроения в Узбекистане. Эл как-то подслушала их разговор на кухне, где же еще? Мама была гибче по натуре, и говорила отцу, что ничего ужасного не видит в том, что на смену двум государственным языкам, русскому и узбекскому, могут оставить только узбекский.

– Подготовлю тогда передачу, посвященную поэзии Алишера Навои, и буду читать поэму «Лейли и Меджнун» на родном языке автора.

– Здорово, а я представить себе не могу, как преподавать режиссуру на узбекском языке, – отвечал отец, не разделяющий ее оптимизма, – и даже если я, с завтрашнего дня, начну учить узбекский язык с репетиром, мне до пенсии придется изучать его, чтобы знать на том уровне, когда без учебников, а таковых пока тоже нет, я буду объяснять студентам «Систему Станиславского» и «сверхзадачу роли».

Жизнь распорядилась по-своему. Вскоре умерла мама, лишь отчасти воплотив в жизнь и этот свой замысел. Она все-таки подготовила на местном телевидении программу «Лейли и Меджнун», но читала поэму на русском языке. По стечению обстоятельств, эту программу показали, на девятый день со дня ее смерти. Эл с отцом сделали исключение, и включили телевизор, чтобы, еще раз, в последний раз, увидеть маму живой.

Прошло около года, после ее смерти, и отца сократили, в институте, где он преподавал, ничего не объясняя. Больше отец не работал, чем тяготился и грыз себя постоянно, до самой смерти, считая, что «сидит на шее у дочери», и никак не может найти себя в новой реальности. Возможно, если бы у него были водительские права, и у них была машина, папа мог бы «таксовать», как многие зарабатывали, в то время, но отдав всю свою жизнь искусству и любимому делу, отец не смог найти себя в новой жизни, что тоже ускорило его уход. И сколько таких, как он? Кто их знает, кто их считал? Лес рубят – щепки летят?

Море становилось все ближе.

«Да, я могла бы здесь жить!», – сказала себе Эл, чуть не задохнувшись от восторга. На нее смотрело море, прекрасное, бескрайнее, сколько хватало глаз. Мощное, восхитительное зрелище!

«Да кто ж тебе даст здесь жить? Кому ты здесь нужна? Кому ты, вообще, нужна? Нет, ошибается баба Гертруда, у Бога есть “любимчики”, а я бедовая, я не из этих, увы».

– Море! Здравствуй, море! – вслух сказала Эл.

«Наверное, это и есть “пятак”, как сказала Зоя, – подумала Эл, – быстрее все купить, не забыть купальник, переодеться дома и поскорее назад, сюда!»

Идти в другое место не пришлось. Эл купила все необходимое на «пятаке». Она вернулась в гостеприимный дом 11, воодушевленная и довольная. Вот оно волшебное свойство шо пинга, мгновенная терапия, результат стопроцентный.

– Быстро ты, зай! Удачно? – спросила Зоя.

– Да, теперь у меня есть все необходимое. Зоечка, я хочу переодеться и пойти загорать.

– Хорошее дело, давай, давай. Только к обеду возвращайся, все равно солнце жгучее будет, а то обгоришь, с непривычки, – сказала заботливая Зоя.

– Хорошо, вернусь, – ответила Эл и прошла со всеми покупками, в свою комнату.

Эл решила не терять времени, и не распаковывать все сразу. А достать только самое необходимое: купальник, полотенце, шлепанцы, широкополую белую шляпу, пляжную сумку, в которую она сложила крем для загара, расческу, и выключенный телефон. Потом подумав, убрала телефон обратно в почтальонскую сумку. Из очередного пакета она достала тунику, цвета индиго.

«Дома я сначала стираю все новые вещи. И купальник постирать бы не мешало. Но я же не дома. Буду привыкать к походной жизни, – подумала Эл, и надела белое бикини, которое прекрасно сидело на ее теле, но по цвету еще не сильно отличалось, от не загоревшей кожи. Сверху туника, и “О, счастье!”, наконец она переобулась, сменив жаркие кеды на мягкие, голубые вьетнамки, на небольшой платформе. На ногах был идеальный педикюр, ярко-алого цвета, на руках более сдержанный “френч”, Эл смотрелась в зеркало, и думала о том, что, если бы не синяк под глазом, она бы была собой довольна. Но синяк перечеркивал всю “гламурность” образа. Эл вздохнула, закрыла дверцу шкафа, взяла пляжную сумку и вышла к Зое.

– Я – готова!

– Вот это да, вот это да! Красотуля просто! – Зоя искренне удивилась облику Эл, – только розового совсем нет, – сказала она, и Эл не поняла в шутку это или всерьез.

– Как же нет, а очки? – сказала Эл, и демонстративно надела Зоины, солнцезащитные очки, в розовой оправе.

– Совсем другое дело, – обрадовалась Зоя, – ну, давай, сильно не жарься в первый день, жду тебя к обеду, к часу подходи, а хочешь раньше, если загорать надоест.

– А может и ты со мной?

– Нет, нет, я обычно вечером хожу, не раньше пяти. Иди одна. Не заблудишься?

– Нет, язык до Киева доведет, – ответила Эл, подумав, при этом, что вот в Киев ей сейчас совсем не хочется.