Эл вышла из душа, и увидела Зою, уже делающую завтрак на кухне.

– Ты сегодня рано, доброе утро, – приветствовала Зоя.

– А выспалась хорошо, – ответила Эл, решив не рассказывать Зое о том, что Ричард ночевал сегодня в саду.

– Ну, давай, давай зай, приводи себя в порядок, и приходи завтракать.

– Хорошо, Зоечка, сейчас – ответила Эл, и вошла в свою комнату.

«Первое, что я сделаю, после завтрака, это позвоню сыну», – решила Эл, заправляя постель, – хотя я больше чем уверенна, что он еще спит. Все равно. Позвоню. Я не могу больше ждать».

– Планами на день не поделишься? – спросила Зоя, когда они уже заканчивали свою утреннюю трапезу.

– Поделюсь, конечно, в десять за мной зайдет Лев, и мы собираемся на пляж. Если хочешь, пойдем с нами?

– Нет, спасибо, есть дела по дому, и я же не хожу на пляж, в такое время.

– Может, ты хочешь, чтобы я тебе помогла, Зоечка?

– Нет-нет, что ты, я сама все сделаю, здесь на одного-то работы мало, иди, отдыхай, детка, не переживай. Лучше скажи, чтобы ты хотела на обед?

– Зоечка, рассчитывай только на себя, я, возможно, пообедаю в поселке.

Эл не хотела говорить Зое, о приглашении Ричарда, хотя чувствовала, что окончательного решения еще не приняла.

– Ну, переодеться-то ты зайдешь?

– Не знаю, давай я лучше тебе свой номер дам, чтобы «быть на связи».

Они обменялись телефонами, и Эл пошла, собираться на пляж.

Эл критически смотрела на себя в зеркало. У нее был соблазн, замаскировать остатки синяка, но Эл была не из тех женщин, что идут на пляж «при полном параде», и Эл решила, что будет естественной. Тем более, что Лев ее видел и более «концептуальной» – раз, и ей нет никакого дела, что Лев подумает о ней – два.

Эл помазала синяк мазью Гертруды и включила свой телефон. Сын долго не снимал трубку, но потом, она, все-таки, услышала на другом конце сонное – «Черепаха».

– Алло, сынок, это я!

– Я узнал тебя, мам, – был ответ.

– А что такое «Черепаха»?

– Черепаха – это черепаха.

– Я не понимаю, родной.

– Просто все говорят: «Алло», когда снимают трубку, а мне надоело говорить «Алло», и я сказал первое, что пришло в голову.

Эл рассмеялась.

– Остроумец мой, а я уже думала, что ты меня «черепахой» назвал.

– Мам, я еще сплю.

– Поздно лег?

– Не помню. Мам, давай позже поговорим.

– Хорошо, но ты мне скажи, у тебя все нормально?

– Да.

– Хорошо, ну созвонимся тогда, позже.

– Давай.

– Целую тебя, малыш.

Эл нажала отбой. «Черепаха» вспомнила она, и рассмеялась. Теперь, когда она услышала любимый, сонный голосок, на душе стало легче. Судя по тому, что сын не стал задавать никаких вопросов, Николай по-прежнему не нарушил их договоренность.

«Может мне стоит позвонить и ему»? подумала Эл, но быстро отмахнулась от этой идеи.

Собрав все необходимое, Эл стояла у окна и смотрела в сад, на гамак, в котором прошлой ночью спал Ричард. Она еще раз поймала себя на мысли, что там должно быть было очень неудобно.

«А все же, почему он здесь ночевал»? снова и снова думала Эл. Вообще, ей было свойственно всякого рода «копание». Был период в ее жизни, когда Эл всерьез увлеклась психологией, одолеваемая многочисленными вопросами, не найдя ответа в религии. Тогда-то она и диагностировала у себя – СПГС, что расшифровывалось, как Синдром Поиска Глубинного Смысла. Во всем. Всегда. Диагноз-то она себе поставила, а вот стать «сама себе психологом» не смогла. И все, что она поняла про себя, из учебников по психологии, это то, что ее жизненным кредо, можно считать известные слова: «Во всем мне хочется дойти, до самой сути».

– Зай, к тебе пришли! – прервала ее мысли Зоя.

– Иду! – ответила Эл, взяв свою пляжную сумку, очки Зои и надев шляпу.

Эл вышла из комнаты.

– Зоечка, спасибо, тебе за очки, – сказала Эл, и положила очки на стол.

– Да, не за что, не за что. Маскировка больше не нужна? – улыбнулась Зоя.

– Думаю, нет, – ответила Эл.

– Да на тебе, и правда, как на собачке все заживает, – сказала Зоя.

Эл нахмурилась. Она вообще, не любила сравнения с «собачкой». Никакое. Наверное, ей это передалось от мамы. Мама всегда была стройной и изящной женщиной, и ненавидела выражение «маленькая собака, до старости щенок», всеми фибрами своей души. Позже и сама Эл возненавидела это выражение, когда встретила бывшую одноклассницу, растолстевшую тетку, по виду лет на десять старше Эл, которая, впечатлившись, в свою очередь, от вида Эл, не без злорадства, «вынесла вердикт» про «собаку». Тогда еще Эл подумала, а «большая собака, с детства старая сука, должно быть».

Зоя увидела, что Эл напряглась, и попыталась исправить положение.

– Ну, чего ты? Это же хорошо, когда все быстро заживает?

«Не все, Зоечка, не все быстро заживает», подумала про себя Эл. «Так. Стоп! Все хорошо и меня ждут. И я иду на море. Это сейчас главное».

– Все заживает, все хорошо, Зоечка. Я пошла.

– Счастливо! – ответила ей Зоя, все еще ощущая неловкость.

Эл подражая ей, послала Зое воздушный поцелуй. Зоя ответила тем же. Эл вышла на крыльцо. У калитки стоял Лев, и что-то разгребал ногой на дорожке.

– Золото ищешь? Привет! – сказала Эл.

– Золото? Нет. Так задумался, привет, Гертруда! – ответил он.

«Гертруда! Господи, ты – Гертруда, не забывай!», подумала про себя Эл.

– Я готова, куда пойдем? – спросила она.

– Пока не знаю, давай в сторону реки Шапсухо, помнишь, мост через нее проезжали, когда ночью приехали в Лермонтово?

– Что-то припоминаю, – ответила Эл.

Они вышли к дороге и свернули направо.

Эл захотела купить минеральной воды, и они зашли в один любопытный магазинчик. Его можно было бы назвать «Всякая всячина». Эл расплачивалась уже за воду, когда увидела отдел «Юного художника». Накатила приятная волна воспоминаний, нет скорее ощущений из детства, когда Эл ходила в изостудию. Ей захотелось купить краски, кисти, бумагу, мольберт, в общем, все, что нужно художнику и отправиться на пленэр, чтобы почувствовать себя маринистом, эдаким Айвазовским.

– Пойдем? – услышала она голос Льва, за спиной, который прервал ее «благие намерения художника».

– Да-да, пойдем, – ответила Эл, опять поймав себя на том, что как Зоя стала повторять слова.

Они вышли на дорогу. Солнце поднималось все выше, а день становился, все жарче.

– Лев, мне кажется, что я не дойду, сегодня до Шапсухо, море так притягивает к себе.

– Шапсухо, не основная наша цель, а скорее ориентир.

– Ты так конкретен, в своих словах. Чем ты занимаешься, в профессиональном смысле, в Москве, чем деньги зарабатываешь, короче, если не секрет?

– Конечно, не секрет.

– Подожди, не говори, тогда. Дай угадаю, – оживилась Эл.

– Попробуй, – ответил, улыбнувшись, Лев.

– Ты, скорее всего, тяготеешь к точным наукам, ты не гуманитарий?

– Тепло.

– Так, судя по уровню жизни, ты не безработный, и не рантье, потому что принадлежишь скорее, к среднему классу, по достатку, но зависим от «отпусков».

– Тепло.

– Ты – менеджер среднего звена, потому что…

– Почему?

– Потому что молод, – ответила Эл, немного удивленная его вопросом.

– Возраст сейчас не критерий успешности, – сказал Лев.

– Тут ты прав на все сто! Сейчас не только возраст, но и профессиональные качества, не являются критерием успешности, сейчас время самоуверенных, беспринципных, воинствующих бездарностей, – разгорячилась Эл.

– Неужели все так плохо? – спросил, не скрывая иронии Лев, даже не предполагая, что ступил на минное поле.

– А ты так не считаешь?

– Я как-то не думал об этом, – ответил он.

– И напрасно, может, если бы люди чаще задумывались о том, что «успех любой ценой» – это безнравственно, многое в нашей стране, было по-другому! Успех стал Священной коровой, а какими способами, чем, он достигается, уже дело третье.

– Разве только в нашей стране?

– Конечно, не только, но меня волнует моя страна, и что будет с ней, прости уж мне этот эгоизм. Меня волнует, что в моей высокодуховной стране сейчас правят Золотой телец и «успех любой ценой».

– «Большой успех прощает многое», разве нет?

– Так в этом все и дело, ты, абсолютно прав, но само по себе это неправильно, – Эл «оседлала любимого конька».

– Почему?

Эл была воодушевлена. Ей нравилось, что Лев был хорошим слушателем, и лишь изредка перебивал ее, короткими вопросами.

– Потому что, что такое «Успех» в наши дни?

– Успех? Ну, это работа, которая приносит хорошую прибыль, высокий уровень жизни, материальный достаток, престиж.

– И все?

– А что еще? Узнаваемость, нет, скорее даже, известность.

– Известность! Вот первое звено, в этой цепи, которую ты описал. Известность и узнаваемость, любой ценой! Не вследствие, героического поступка, открытия лекарства от рака, а только потому, что ты засветил свою физиономию на ТВ. А если, не дай Бог, сделал это неоднократно, например, поучаствовав, в каком-нибудь, непотребном реалити, тут твои шансы «стать известным», возрастают до небес! Не надо учиться, добиваться чего-то стоящего в жизни, подвигов не надо. Просто, любыми средствами, попади в этот ящик, а через него в дома к людям, и все! И вот уже ты «Звезда»! Обесценили это понятие донельзя. Вчерашняя безграмотная провинциалка, на которую без слез не взглянешь, приучив людей, к своей физиономии, переходит на следующий уровень, и вот она уже – телеведущая! И вот она «селебрити», и вот ее фамилия через запятую, в списке достойных людей, принявших участие, в каком-нибудь значимом мероприятии. И с каждым годом «доморощенных звезд» все больше, и имя им легион! Я считаю, что современный «ларец Пандоры» – это телевидение, потому что помимо «высокого и светлого», с экрана на нас изливают то, что я, возможно, никогда бы не увидела в своей реальной жизни, и была бы счастлива от этого, как мне кажется.

– Ты же вправе выбирать, что смотреть?

– Как удобно! Это уловка телевизионщиков.

– Почему?

– Потому что они сначала подсадили людей на этот наркотик, а потом, помимо «высокого и светлого» полились с экрана потоки всего чего хочешь, а чаще, чего не хочешь.

– Право выбора, – напомнил Лев.

– Выбора нет, выбирать-то особо не из чего. И ладно я, взрослый, сформировавшийся человек, действительно, могу воспользоваться неким «правом выбора». Могу вообще выкинуть свой телевизор. Куда больше, меня волнует, что происходит с мировоззрением современных детей, которым надо сначала дать четкие ориентиры, «что такое хорошо, и что такое плохо», а уж потом открывать перед человеком «все прелести жизни», понимаешь?

– Отчасти я с тобой согласен, но, что касается детей…

– Что?

– Не телевидение и общество, должно воспитывать детей, а семья.

– Очень ценное замечание. Кто же спорит? Для хороших родителей – это аксиома, и хорошие родители не перекладывают на кого-то или на что-то ответственность за воспитание своих детей. Но что делать, когда дома ребенок видит одно, а в пресловутом, «реальном мире», подчас, совсем другое. Это одна сторона медали, а другая, ребенок растет не только в семье, а еще и в социуме. И вот тут начинаются открытия, которые не всегда доступны пониманию, неокрепшим умам. Начинаются сравнения, делаются первые выводы, а потом вступает в силу «стадная психология». Не всем дано с молодых ногтей, иметь свое мнение, а что еще сложнее отстаивать его. Не все люди по характеру бойцы, да это было бы неправильно и не интересно. Прелесть жизни – в ее многообразии, чего не коснись. Все люди разные, поэтому встреча с каждым новым человеком, это новая встреча, не похожая на другие. Ощущение новизны, заинтересованности и новых открытий – вот соль жизни. Каждый день – это новый день твоей жизни, и ты вправе, хоть каждый день начинать свою жизнь сначала!

«Это я сейчас сказала?», – Эл изумилась собственным словам, она отказывалась верить в происходящее, – «Значит, фонтан моего оптимизма еще не иссяк!». Это открытие окрылило Эл. «Господи, спасибо!».

– Мы пришли, – сказал Лев, остановившись перед мостом.

Эл огляделась по сторонам. Она как будто выпала из реальности, и сейчас в нее вернулась. Они стояли у моста, внизу текла Шапсухо, устремляясь в Черное море.

– Спустимся? – спросил Лев.

– Зачем?

– Просто, посмотрим, что там?

– А что там, может быть, кроме реки? – Эл была недовольна, что разговор, на интересную для нее тему, так внезапно прервался, и именно тогда, когда она нечаянно, опять «встретилась» со своим оптимизмом.

– Не хочешь, как хочешь, – спокойно ответил ей Лев, видя, что Эл сердится, но, не понимая причину, – тогда куда пойдем?

– Пойдем на пляж, что-то я нагулялась, – ответила Эл, все больше раздражаясь, присутствием Льва.

– Но мы же хотели найти безлюдное место, кажется?

– В другой раз поищем, – сказала вслух Эл, а про себя добавила – «без тебя».

Они повернули назад. Прошли еще немного, потом перешли на другую сторону Новороссийского шоссе, и оказались на городском пляже, там же, где была вчера Эл.

«Да уж, следопыт из него никакой», – подумала Эл, – «да и собеседник тоже» – резюмировала она.

«Ну почему? Почему люди с такой неохотой говорят на “высокие” темы, и почему молниеносно откликаются, на разговоры “о политике, ценах, кто с кем и как”? Что это? Ограниченность, примитивизм, скудоумие? Неужели только меня волнует вопрос “В чем смысл жизни”? – думала Эл, – Почему так трудно найти собеседника, я уж не говорю, о единомышленнике? Вот именно поэтому, разговор с бабушкой Ричарда, стал для меня “подарком судьбы”, и именно тогда, когда я больше всего в этом нуждалась. Определенно есть, что-то мистическое в нашей встрече, с бабой Гертрудой».

– Так что все-таки с моей профессией? – неожиданно спросил Лев.

– А что с ней? Ты менеджер, это мы выяснили, – ответила Эл.

– А в какой области?

– Что-то техническое?

– Да, я работаю в сфере информационных технологий.

– IT-шник? Я так и думала.

– Это плохо? – улыбнулся Лев.

– Если честно, мне как-то все равно, – ответила Эл, всем своим видом показывая, что хочет закрыть эту тему.

– А как насчет тебя? Чем ты занимаешься?

– Белая страница истории, – сказала ему Эл.

– А! Как обычно, – рассмеялся Лев.

Эл и Лев, уже минуты три бродили по берегу, в поисках свободных лежаков. Наконец, почти в самом конце пляжа, они увидели, то, что искали.

– Если хочешь, иди первый поплавай, мне все равно еще кремом надо себя намазать, – предложила Эл.

– Тебе помочь? – спросил в ответ Лев.

– Спасибо, нет, – «ледяным» голосом ответила Эл, смерив Льва, таким же «ледяным взглядом».

– Как хочешь, – ответил он, сделав вид, что не заметил недовольства Эл, и направился к воде.

«Все! Пора с этим кончать, – решила Эл, – пока невинное общение не переросло, в пошлый флирт».

Она разделась, достала из сумки крем, и стала наносить его на себя. В какой-то момент, Эл поймала себя на том, что глазами выискивает Льва, но не находит.

«Надеюсь, он умеет плавать», – подумала она, – «мне бы не хотелось сейчас его спасать».

Эл легла на спину, накрыв лицо шляпой. Солнце пробивалось сквозь материал, и яркими пятнами стояло в глазах.

«Сейчас привыкну», – подумала Эл, «человек и не к такому привыкает». Она ухватилась за эту мысль. «Как это верно! Человек черти что, может вытерпеть, и черти к чему привыкнуть. А зачем? Зачем эта способность человеку? Разве это не есть компромисс, в отношении к жизни, разве это не ступень, на пути к “беспринципности” человека? “Время лечит. Человек ко всему привыкает. Незаменимых нет. Стерпится-слюбится”? Уловки, чтобы, не смотря, ни на что продолжать жить? А как жить? Ради чего? Жить или существовать, всеми правдами и неправдами? И, как быть с “качеством жизни”, в таком случае, как быть с жизненными ценностями? Или жизненные ценности у каждого свои? Или благая цель, оправдывает любые средства?».

Холодные, колючие капли упали на Эл.

– Твоя очередь, – услышала она над собой голос Льва.

– Никогда больше так не делай! – приказным тоном сказала Эл.

– Извини, не удержался, – ответил ей Лев.

Эл поднялась с лежака, положила шляпу и пошла к воде.

«Быстро же он, – подумала Эл, – похоже, вода, не его стихия. Море!».

Один этот вид действовал на Эл, как сильнейший энергетик. Она вошла в воду, не спеша, наслаждаясь каждым шагом, погружаясь в воду все больше и больше.

«Как же хорошо! До чего же красиво! Все-таки, если бы у меня была возможность выбирать, я бы выбрала жизнь на берегу какого-нибудь теплого моря, в каком-нибудь теплом краю! “Мечты, мечты, где ваша сладость?”», вспомнились Эл строки великого Пушкина. Она входила в воду все глубже, потом поплыла, и когда поблизости не осталось людей, Эл начала вслух декламировать:

«Как же это верно! Как же здорово!» – восхитилась Эл, прочтя стих до конца, уплывая все дальше от берега, – «А хочу ли я “вернуть Любви мечтанья”? Раньше не задумываясь, ответила бы себе “да, хочу! А как иначе? Как жить без любви и зачем тогда это все, этот мир, эта жизнь, эти люди, все, что вокруг, зачем тогда, если нет любви? А теперь не знаю, что сказать”».

С самого раннего детства Эл жила «ожиданием Любви», что в ее мечтах было сродни Чуду. В устремлениях ее детства и юности, второстепенными были поиски себя в этом мире, реализация в «профессиональном плане», ей казалось, что как только она встретит «свою любовь», все остальные детали «пазла ее жизни», встанут на свои места, и все ее сферы обретут значение и смысл. Увы и ах! Справедливости ради, надо сказать, что первый, не самый удачный опыт «в любви», не сумел разочаровать Эл в самой идее. Да это было бы странно, с детства готовить себя к чему-то, и при первой неудаче спасовать. Те же чувства, которые Эл испытывала теперь, были куда более невнятны. Как-будто по инерции, она все еще считала «найти любовь» – смыслом своей жизни, однако теперь, ее волновал не только сам факт «обретения» любви, но и то, что за этим последует. Реальность внесла свои коррективы, в мечту всей ее жизни. И чем больше Эл об этом думала, тем менее радужной она казалась. В проникновении реальности в мечту уже было что-то противоестественное. Реальность – это некие рамки для мечты, а как можно «высокую Мечту» загонять в рамки «пресловутой Реальности»? Это две равнозначные величины, в жизни человека, но, как правило, они существуют параллельно. Нельзя кастрировать мечту!

Вода становилась все холоднее. Эл огляделась вокруг, и поняла, что заплыла слишком далеко и пора возвращаться. Она поплыла обратно к берегу, где люди казались маленькими точками, и увидеть свой лежак, не представлялось возможным. Эл впервые видела этот берег, со стороны моря. Лермонтово, определенно, нравился Эл. Она опять попыталась, дать разумное объяснение, почему она оказалась здесь и сейчас, и каким ветром ее сюда занесло, и куда этот ветер погонит ее дальше? Но ответа не было.

Эл вышла на берег. Оказалось, что ее отнесло течением в сторону Шапсухо. Надо было найти Льва. Идти по раскаленному песку становилось все труднее. Эл ускорила шаг. Наконец, она увидела их лежаки. Пустые. То есть одежда и вещи были на месте, а вот Льва не было.

«Что все это значит?», – подумала Эл, начиная раздражаться на Льва, – «Как он мог оставить вещи без присмотра?».

– Вот ты где! – услышала Эл его голос за спиной. Она обернулась. Лев держал ее полотенце и выглядел взволнованным.

– Лев, что это значит?

– Тебя долго не было, я начал волноваться, – ответил он, протягивая полотенце Эл.

– И поэтому оставил вещи без присмотра?

– Я все время держал их в поле зрения. Где ты была?

– В море, где же еще?

– Так долго?

– А у нас что, регламент? – Эл напрягали его расспросы, с претензией на заботу.

– Нет, не регламент, просто мне показалось, что тебя слишком долго нет.

– Когда «кажется» креститься надо, – Эл вытерлась и присела на свой лежак.

– Я не могу креститься, – неожиданно серьезно ответил ей Лев.

– Что так?

– Я – атеист.

– Изумительно, – сама от себя не ожидая, сказала Эл, – «Так, стало быть, ты атеист? Какая прелесть!», – процитировала она слова из «Мастера и Маргариты».

– Надеюсь, за это меня не ждет участь Берлиоза?

Эл сделала круглые глаза.

– И участь Бездомного меня тоже не прельщает, – ответил Лев, продолжающий изумлять Эл.

– Ну что ты! Не волнуйся, я ж не Воланд. Любишь этот роман? – спросила она.

– Не скажу, что люблю, но читал, знаю.

– И все равно остаешься атеистом?

– При всем уважении к Булгакову, в существовании Бога, он меня не убедил.

– Интересно. А в существовании Дьявола?

– Соответственно. Нет одного без другого.

Эл замолчала, думая о словах Льва.

– Странно.

– Что именно? – Лев уже лежал на своем лежаке. Он повернулся к Эл, подперев голову рукой.

– Странно, что Михаил Афанасьевич тебя не убедил.

– Почему странно? Ты знаешь, прочтя его роман, я скорее поверил бы в существование Дьявола.

– Почему? – Эл тоже легла на бок, повернувшись лицом ко Льву.

– На мой взгляд, главный герой этого романа не Мастер, не Маргарита, не Понтий Пилат, и даже не Иешуа Га-Ноцри, а Воланд. Он могущественный, деятельный, ироничный, справедливый и даже гуманный. Он симпатичен, так же, как и его свита. В конечном итоге, успокоение главным героям приносит именно «Сила темная». Разве нет?

– Пожалуй, – Эл показался его ответ странным, но не лишенным смысла, – но ты же сам сказал, что, если есть одна сила, значит, есть и другая. И если Булгаков убедил тебя в реальности Дьявола, тебе будет трудно отрицать существование Бога.

– Не совсем так. Булгаковский Воланд мне симпатичен, как персонаж книги, не более. Ты прочла, похоже, много книг, но ты же отделяешь литературный вымысел от реальности? Или ты веришь в существование Чиполлино, например?

– Ну, ты сказал!

– А что? Для меня, что Воланд, что Чиполлино – персонажи книг, а для тебя нет?

– И, да и нет. У Чиполлино нет прототипа, – Эл нравился их разговор все больше.

– А у Воланда есть? – иронично спросил Лев.

– Конечно, есть!

– И кто же?

– Дьявол, – Эл казалось это очевидным.

– Один вымысел, подтверждает существование другого? – теперь глаза Льва театрально округлились.

– Дьявол не вымысел.

– А можно доказательства?

– Какие, например?

– Любые. Любые убедительные.

– Убедительные? Это такие, которые, можно потрогать руками?

– Хотя бы, – Лев видел, что ему удалось озадачить Эл. Ему нравилось, что она «сменила гнев на милость» и увлеклась их разговором.

– Ты, Лев, из тех реалистов, которым во всем нужны материальные доказательства чего-либо, а вопросах Веры, нет таких доказательств, которые можно потрогать руками. Или человек верит или нет.

– Это как? Не понимаю. Убеди меня. Представь доказательства, и я поверю. Не буду же я отрицать очевидное.

– Ну не знаю, – Эл хотелось одержать верх над этим, знакомым ей с детства «атеистическим взглядом на жизнь», но доводов она не находила. Ей вспомнился давний разговор ее мамы с бабушкой Полиной, «лягушкой путешественницей» по своей натуре. Бабушка боялась летать на самолете, и всегда путешествовала по стране на поезде, а вот «за границей», она так побывать не успела, да Эл и не помнила, чтобы она туда особенно рвалась. Как-то бабушка собралась в очередной санаторий, и мама Эл уговаривала ее полететь на самолете. Бабушка «ни в какую». Тогда мама подшутила над ней, сказав, что «бабушка, должно быть, боится потерять свою Веру в Бога, не увидев в небе “дедушку на облачке”».

– Глупая, – все, что ответила тогда бабушка.

– Мама, человек уже в космос летает, и поверь, если бы Бог существовал, космонавты его бы встретили там, или хотя бы увидели!

Эл вспомнила эти слова своей мамы, и сейчас она ей позавидовала. Позавидовала ее убежденности, ее Вере, ведь атеизм – это тоже Вера. Одни верят, что Бог есть, другие верят, что Бога нет. В своей Вере, мама была настоящим ортодоксом. Изменило ли это как-то ее жизнь? Повлияло ли на судьбу мамы? У Эл не было ответа, но во что бы то ни стало, ей хотелось сейчас, хотя бы пошатнуть эту атеистическую махину Льва.

– Лев, ты любишь своих родителей?

– Неожиданно. Конечно, люблю, – ответил он.

– Докажи! – Эл ликовала, она нашла аргумент, «убийственный», как ей показалось.

– Как это можно доказать?

– Вот! Точно также нельзя доказать существование Бога, материалистическими инструментариями, понял теперь, материалист?

– Подожди, подожди. Это невзаимосвязанные вещи.

– Отчего же?

– Я люблю своих родителей, мне плохо без них, я забочусь о них, разве это не доказательства?

– Кому-то плохо и без любимого хомячка, а заботу можно проявлять и о совершенно посторонних людях. Чем ты докажешь, что любишь именно своих родителей, где не словесные доказательства? Материальные?

– Любовь нельзя доказать материально.

– Вот! Также и Веру, вернее существование Бога, нельзя доказать материально! И тут либо человек верит, либо нет. Либо я верю, что ты любишь своих родителей, либо нет.

– Но, если подумать, есть множество косвенных, вполне себе материальных доказательств того, что я люблю своих родителей. Причинно-следственная связь каких-то моих действий, и совершенно реальный, осязаемый результат, на благо родителей, или для их удовольствия, что в свою очередь доказывает мое к ним отношение, и любовь.

– Ах, так! Значит косвенных, как ты говоришь, доказательств, твоей любви к родителям достаточно, а для веры в существовании Бога нет?

– Например?

– Со всяким человеком, время от времени, случаются странные, необъяснимые, чудесные вещи. Ведь так?

– Допустим.

– Так что же это, как не Божественное провидение?

– Почему обязательно «божественное»?

– Потому что я говорю о вещах, не подвластных человеку. Счастливый случай – не что иное, как божественное провидение! Будь то чудесное исцеление, без видимых причин, выигрыш в лотерею и так далее. Нерукотворные чудеса, не имеющие логического объяснения – это и есть божественное провидение!

– А если это просто «Судьба»?

– Судьба, на мой взгляд, это одно из имен Бога, – ответила Эл, абсолютно убежденная теперь, в своей полемической победе.

– Ну не знаю. Надо подумать.

– Валяй, мы не торопимся, – сказала довольная Эл, перевернувшись на спину, потом резко вскочила, вспомнив, что потеряла счет времени, – сколько уже?

– Значит, все-таки, торопимся? – пошутил Лев.

– Ну, для обретения Веры, у тебя вся жизнь впереди, а на обед я могу опоздать, – философски ответила Эл.

– Вот тут соглашусь, с тобой, пожалуй, – Лев достал свой смартфон, и посмотрел на время, – полдень, это много или мало для тебя?

– В самый раз, еще успею сплавать разок и домой.

– Мне было бы спокойнее, сплавать вместе с тобой, но вещи, – Лев стал смотреть по сторонам, скорее всего, в поисках человека, которому можно было бы доверить, присмотр за вещами. Никого подходящего для этой роли он не видел.

– Давай, как-нибудь сходим позагорать вместе с Жанной и Питом? – спросил он Эл.

– Ну не знаю, – вслух ответила Эл, а про себя подумала «отстой твоя идея, и Жанна твоя отстой, и я совсем по ним не соскучилась». – Посмотрим.

Песок накалился до предела, по крайней мере, так показалось Эл, пока она бежала к воде.

«Туда и назад», – повторяла про себя Эл, отплывая все дальше от берега. Она думала, как ей быть с приглашением Ричарда. С одной стороны, будучи предупрежденной, заботливой Зоей, ей не хотелось углубляться в знакомство с ним. С другой, так сейчас хотелось шашлычка!

«Буду действовать по обстановке, – решила Эл, – сначала зайду домой, приму душ, переоденусь, а там видно будет». Сказано – сделано.

Лев сидел уже одетый на своем лежаке, и что-то читал на телефоне.

– Ну, что, пойдем? – спросила она, собрав свои вещи.

– Пойдем, – ответил Лев.

Они вышли к дороге.

– Видишь, вон ту синюю крышу, – спросил Лев, указывая рукой в сторону трехэтажного здания, наполовину утопающего в зелени.

– Вижу, – сказала Эл.

– Вот там я и живу.

– Близко, хорошо. Первая линия у моря, – иронично прокомментировала Эл, – Жанна, надеюсь довольна?

– Жанна редко бывает, довольна, уж такая она привередливая.

– Не «привередливая», а капризная, – неожиданно для себя сказала Эл.

– Может ты и права, ее с детства баловали родители.

– Меня тоже баловали, и что? Я же не смотрю на мир, с лицом, от которого молоко киснет?

– Как ты круто про нее, – сказал Лев, всем своим видом показывая, что ему не очень приятна эта тема.

– Лев, а тебя баловали родители?

– Пожалуй, но все-таки не так, как Жанну, – ответил он.

«Все понятно, и этот из “недолюбленных”», – подумала Эл.

– Гертруда, а где ты обедаешь? Если, конечно, это не «белая страница истории»? – с улыбкой спросил Лев.

– В принципе, нет, это не тайна, – Эл медлила с ответом, в какой-то момент ей показалось, что можно пойти к Ричарду со Львом, так можно будет и шашлык поесть и не оставаться наедине с «Дон Жуаном».

– Ну, а все же? – не отступал Лев.

– В моей стороне есть одна неплохая кафешка, так вот сегодня там шашлык из баранины и овощи на гриле. Лев, а ты где обедаешь?

– Собирался в отеле, но твой обед звучит вкуснее, – ответил он и улыбнулся.

– Хочешь составить мне компанию? – спросила Эл.

– Не откажусь, если ты не против.

– Давай, тогда в час пятнадцать, на автобусной остановке.

– Договорились, тебя проводить?

– Не надо, не потеряюсь.

Лев, по своей традиции, пожал руку Эл, и они разошлись, каждый в своем направлении.