Эл собрала волосы в «высокий пучок», теперь лицо можно было не прятать, надела свой новый длинный сарафан и уже с довольной улыбкой смотрелась в зеркало, когда услышала на улице мужской голос, с небольшим кавказским акцентом.

– Зоечка!

– Заходи, заходи, Зураб! – ответила ему Зоя.

Эл вышла из своей комнаты. С собой она ничего не взяла, решив, что так сможет в любой момент покинуть компанию, если захочет.

– Зай, ты готова? – обрадовалась Зоя, увидев Эл.

– Всегда готова! – откликнулась «по-пионерски» Эл.

– Познакомься, Зураб, это Гертруда, батюшки детка, кто ж тебя так назвал, – представила Эл Зоя, – а это мой друг Зураб.

– Здравствуй, дорогая, – приветствовал Эл колоритный мужчина Зураб, произнося слова со знакомым акцентом, в который Эл уже успела влюбиться.

– Добрый вечер.

– Ну, хватит церемоний, выходим, выходим, – Зоя была нарядна, розовый цвет превалировал в ее торжественном образе, настроена она была решительно, и все это очень мило смотрелось.

Компания, быстро прошла Морскую улицу и без четверти семь Эл, Зоя и Зураб вошли в «Алоха».

Еще издалека Эл услышала, что из кафешки доносится итальянская музыка, так любимая Эл, со времен долгожданных телетрансляций фестиваля «Цветы и песни Сан-Ремо» и танцев в пионерских лагерях.

Внешнее убранство «Алоха» осталось неизменным, за исключением итальянского флага, растянутого вдоль всей барной стойки. Все это было очень мило. У Эл поднималось настроение. Отдыхающие все пребывали. Знакомый уже Эл официант Ден, ловко расставлял новые столы и стулья в зале и на веранде. За барной стойкой, также проворно обслуживала клиентов белозубая официантка, с неизменным цветком в волосах.

«Наверное, у нее, все-таки, искусственная плюмерия», – подумала Эл.

– Сашенька, детка, а где Ричард, почему он нас не встречает? – наигранно недовольно спросила официантку Зоя.

«Так вот, как тебя, зовут, “детка”», – передразнила про себя Зою Эл.

– Здрасьте, теть Зой, Ричард звонил, сказал, что будет «с минуты на минуту» – ответила Саша.

– Как обычно! – прокомментировала Зоя.

– Ну, что ты, сладкая, не сердись, мы с вами раньше пришли, – успокаивал подругу Зураб, гладя ее по плечу.

«Какой он все-таки милый», – подумала Эл.

– Ну, и куда нам теперь? – продолжала свой натиск Зоя.

– Ричард сказал сервировать вам стол на веранде, – не реагируя на показное возмущение Зои, ответила девчушка, сверкнув своей обезоруживающей, белозубой улыбкой, – Ден вас проводит.

Ден появился, как из-под земли, и, указывая компании на выход, протянул руку, пропуская вперед гостей. Что и говорить, Ричард выбрал для них лучший столик, в углу и сбоку на террасе, с великолепным видом на море. Закат уже окрашивал вечер в пунцовые тона. Эл ощутила прилив спокойной радости.

«Должна ли я гнать от себя это умиротворенное состояние, напоминая себе постоянно, что я стала законченной эгоисткой, и теперь “ехидна, а не мать”, которая вдали от любимого ребенка, предается радостям жизни? Или отложить “угрызения совести” на потом, и просто наслаждаться этим моментом, этим летним вечером на берегу моря, в компании, людей милых, которых, еще несколько дней назад не было в моей жизни? Наслаждаться и собирать себя по крупицам, уносить подальше от края пропасти, к которому я приблизилась уже на очень опасное расстояние? Или лучше сказать, прекратить это падение в бездну? Ведь, в конце концов, сыну нужна сильная, уверенная и твердо стоящая на ногах мать, а не руины! Я постараюсь, сынок, ради тебя, ради себя, ради нас!».

Ее мысли прервал, голос Ричарда. Он был свеж, элегантен и хорош собой, в летнем льняном костюме, цвета кофе с молоком, подчеркивающем его бесподобный загар.

– Вы уже здесь, мои дорогие, добрый вечер! – здороваясь со всеми, Ричард пристально смотрел на Эл.

Ей стало неловко под его взглядом.

– Привет! – сказала она, отводя глаза.

Зоя заметила и взгляд Ричарда, и смущение Эл. Зоя сидела, молча, в несвойственной ей манере, и, с удивлением, наблюдала за происходящим. Неловкую паузу прервал Зураб.

– Ричард, брат, почему «Итальянский вечер» решил устроить? Почему не «Вечер Грузинской кухни», дорогой?

Только сейчас Ричард перестал «сканировать» Эл, и ответил Зурабу.

– А что? Хорошая идея, Зу! У тебя, когда день рождения?

– Вах, ты знаешь! В сентябре, – ответил довольный Зураб.

– Значит на твой день рождения, в моем ресторане будет «Вечер Грузинской кухни», в твою честь!

– Договорились, брат, спасибо! Девушки, я вас приглашаю!

– Спасибо, спасибо, – ответила Зоя.

– Герти, а ты придешь? – Ричард, улыбаясь, смотрел на Эл.

– Сомневаюсь, – ответила Эл, глядя на Зураба, так как на Ричарда она смотреть сейчас не могла. Почему-то.

«Что происходит? Прекрати это немедленно! Почему ты смущаешься, как гимназистка?». Эл была рассержена своей реакцией на Ричарда. Ричард напротив, всем своим видом демонстрировал уверенность и покой. Он сделал знак Дену, которому оставалось принести вино, и когда стол был уже накрыт, в кафе пришли Лев, Пит, и что особенно «порадовало» Эл, Жанна.

– Добрый вечер, молодцы, что пришли! – приветствовал гостей Ричард.

– Добрый вечер, – ответил Лев, пожав руку Ричарду и Зурабу, – познакомьтесь, кто не знаком, это Петр и Жанна.

– Зураб, – представился сам, милый друг Зои.

– Пит, Жаннет, проходите, к столу! – тут же переименовал гостей Ричард, – Лео, присаживайтесь!

– А можно, все-таки, Жанна, – вскинула брови на Ричарда, «милейшая» сестра Льва.

– Боюсь, у меня не получится, – с улыбкой ответил Ричард.

– У него что-то вроде заболевания, детка, – вступилась за Ричарда Зоя, – все знают об этом, и не пытаются его лечить.

– Зоуи, я тебя обожаю, лучше и не скажешь, – рассмеялся Ричард.

– А вот с Питом, ты, Ричи, угадал, мы и сами его так называем, – сказал Лев, присаживаясь рядом с Эл, – добрый вечер, Гертруда.

– Здравствуй, Лев.

Пит и Жанна, молча и деловито, присели у края стола. Жанна что-то шепнула мужу на ухо. Пит в ответ ей кивнул. О чем они там шептались, оставалось только догадываться.

Ричард оценил мизансцену, и сел рядом с Эл, с другой стороны.

– Ну, на правах хозяина вечеринки, предлагаю начать с прекрасного итальянского вина, и поднять наши бокалы «за знакомство»! Мужчины ухаживаем за дамами, – с этими словами Ричард повернулся к Эл и спросил, – Герти, тебе какого вина налить? Только не говори, что и сегодня твоим девизом будет «Не пей вина, Гертруда».

– Сегодня не скажу, а ты хорошо подготовился, есть даже розовое вино, – ответила Эл.

– Старался.

– Я буду розовое.

Мужчины ухаживали за дамами, один Лев остался без пары, и хотя он сидел рядом с Эл, за ней уже ухаживал Ричард, который не смолчал.

– Что же ты, Лео, без дамы сегодня?

– Да и ты без подружки, – ответил ему Лев.

Ричард изобразил недоумение на лице.

– Или ты и Гертруда уже пара? – съязвил Лев.

«Вот балбес, ехидство это у них семейное, похоже», подумала Эл, но промолчала, а Ричард продолжил их словесную дуэль.

– Ну, на сегодняшнем празднике жизни, думаю да, – он посмотрел на Эл и спросил, – Герти, ты не против?

– Не против чего?

– Чтобы сегодня я за тобой ухаживал?

– Не против, – спокойно и неожиданно быстро для себя, ответила Эл, и впервые за весь вечер посмотрела Ричарду прямо в глаза.

Теперь была очередь его смущения, и, хотя оно длилось, какое-то мгновение, от Эл это не ускользнуло, и даже порадовало ее.

Лев же напротив, казался озабоченным, и промолчал, когда Эл сказала свое «не против». Тема была закрыта.

– Раз у всех уже налито, за знакомство, друзья, чин-чин! – торжественно произнес Ричард и поднял свой бокал. Все отпили из своих фужеров, один Зураб осушил свой бокал «до дна».

Вино было прекрасным, Эл любила розовое, полусладкое, настроение становилось все лучше. «Пожалуй, здесь на террасе, глядя на море и слушая неподражаемый итальянский вокал, можно представить себя в Италии», – подумала Эл.

– Рекомендую эти вкуснейшие салаты из морепродуктов, овощей и всего остального, а горячее принесут попозже.

Ричард был «на коне». Он прекрасно играл роль «хозяина вечеринки».

– Да, брат, умеешь ты устраивать праздники, – сказал Зураб, вальяжно облокотясь на спинку стула.

– Отдыхайте, друзья, наслаждайтесь, – Ричард был доволен.

– Герти, что тебе положить? Смотрю, ты сейчас менее решительна, чем была за обедом, – спросил, улыбаясь, Ричард, слегка наклонясь к Эл.

– Спасибо, я сама.

– Мы же договорились, что я буду за тобой ухаживать сегодня?

– Хорошо, тогда, положи мне салат из мидий и кусочек пиццы, пожалуйста, – ответила Эл, почувствовав, что не может больше спокойно взирать на «итальянское» изобилие.

В то же время на другом конце стола мужчины «по новой» разливали вино. Увидев это, Эл подумала, что слишком быстрый темп избрали гости, и не стоит увлекаться вином, несмотря на то, что оно было таким прекрасным. Выпив за дружбу, компания с удвоенной силой принялась за угощения. Единственное, что немного портило вечер, это то, что все разбились на пары, не считая Льва, и общей темы для разговора у них за столом не было. Это заметила не только Эл, но Ричард, и он «ринулся в бой, принимая огонь на себя».

– Давайте сделаем наш вечер, еще душевней, друзья, – предложил Ричард, – и для начала перейдем «на ты»?

Все поддержали это начинание, за исключением Жанны, которая даже сейчас, не старалась быть милой.

– А мне неудобно говорить «ты» малознакомым людям, да еще которые старше меня.

– А ты попробуй, Жаннет, и увидишь, как все станет проще и понятней.

– Ну, не знаю, – ответила Жанна.

– Точно тебе говорю, – Ричард не отступал, – как тебе Лермонтово, Жаннет?

– Нормально, не Турция-Египет, конечно, но выбор у меня был небольшой.

– Нам здесь нравится, – как всегда, решил загладить ее снобизм Пит.

– Не «олинклюзив», детка? – спросила Зоя.

– Да, и не только. Разве может сравниться Краснодарский край с Египтом, например?

– Конечно, не может, Египет не идет ни в какое сравнение с нашей Кубанью, – поддержал Зою Ричард.

– Все знают, что Средиземное море лучше, Черного, – не сдавалась Жанна, – вон и ты, Ричард, пригласил на «Итальянскую вечеринку», а не «Казачью», какую-нибудь, или «Русскую народную», значит мыслями ты тоже не на Кубани.

– Интересная мысль, Жаннет. Конечно, это спорный вопрос, какое море «лучше», но есть и еще одно «но». В данном случае, я выбирал тематику вечера, как бизнесмен, «по просьбам трудящихся», если угодно. Просто у меня здесь много знакомых, которые из года в год приезжают отдохнуть в Лермонтово, и я с удовольствием иду им навстречу, когда меня просят, о каком-нибудь «тематическом вечере», понимаешь?

– Так это твое кафе? – впервые за все время, Ричарду удалось произвести впечатление на Жанну.

– Грешен, каюсь – ответил Ричард, и театрально опустил глаза.

– Тогда понятно, почему ты взял на себя роль тамады, – сказала Жанна и отпила из своего бокала.

– Взял-то, взял, да что-то не очень у него пока получается, – подмигнув Ричарду, сказала Зоя.

– Яснопонятно, меня сейчас свергнут, – Ричард изобразил скорбь на лице.

– Э, брат, кто тебя свергнет? Давай лучше бокалы наполняй, и все получится, – вступился за Ричарда Зураб.

– Ну, тогда и ты, Зу, помогай мне, брат, а то… – он не договорил, когда, вставая из-за стола с фужером в руках, Лев произнес:

– Предлагаю выпить за дам, которые здесь присутствуют, – сказал, и, обведя глазами присутствующих, остановил свой взгляд на Эл.

– Гусары пьют стоя, так Лео? – ответил Ричард, проследив за его взглядом.

– А хоть бы и гусары, в общем, стоя! – Лев продолжать смотреть на Эл.

– За прекрасных дам! – поддержал тост Зураб, немного неуклюже, поднимаясь из-за стола.

Последним встал Пит. Компания выпила «за дам». Мужчины присели на свои места. Неловкая пауза опять повисла в воздухе.

– Что приуныли, молодежь? – спросила Зоя, обращаясь к Питу и Жанне.

– Все хорошо, – ответил Пит, предупреждая очередную, возможную бестактность своей жены.

– Да уж, – все-таки, не смолчала Жанна.

– Хорошо сидим, – резюмировал Зураб.

– Ну, может, по-вашему, по-стариковски это «хорошо сидим», – Жанна слишком долго молчала.

– О, ты опять оседлала своего любимого конька! – то ли от розового вина, то ли от присутствия в компании Жанны, вообще, но Эл надоело молчать.

– Жаннет, в сорок лет жизнь только начинается. Неужели не смотрела этот фильм? – Ричард подмигнул Жанне.

– Не знаю, что там начинается в сорок лет, кроме морщин, климакса и внуков, – сказала, как отрезала Жанна.

– Ну, детка, это тебе сейчас так кажется, сколько тебе, лет двадцать пять? – спросила Зоя.

– Двадцать четыре – ответила Жанна.

– Детский сад, – прокомментировала Эл.

– Да уж не из кружка «Здравствуй, пенсия», – не отступала Жанна.

– Девушки, не ссорьтесь, лучше выпьем еще вина! Такой вечер прекрасный! – Зураб был истинным джентльменом, – зачем спорить, каждый возраст хорош по-своему, правда, же сладкая? – обратился он к Зое.

– Ну, не знаю, не знаю. После «морщин, климакса и внуков», я как-то потерялась, – рассмеялась Зоя.

– Зоечка, даже я потерялась, после такого, – поддержала Эл.

– Немедленно найдитесь обе, – скомандовал в шутку Ричард, – вам обеим это еще не грозит!

– Спасибо, дружочек, – Зоя продолжала задорно смеяться.

– Моей любимой бабушке восемьдесят лет, но моложе душой человека еще поискать! Есть у нее такое высказывание: «Никогда не бойся возраста, будешь также чудить, только помедленней!» – не без гордости произнес Ричард.

Неожиданно для себя самой, Эл наклонилась к самому уху Ричарда, и шепнула:

– Я с ней знакома.

– Я знаю, – ответил Ричард, также склонившись к Эл.

– Откуда?

– От самой Труди.

– И давно ты об этом знаешь? – Эл не скрывала удивления.

– Она рассказала про тебя, в день нашего знакомства.

Эл удивил его ответ, потому что она не знала, что именно рассказала о ней внуку, баба Гертруда.

– На Востоке всегда пожилые люди, самые уважаемые, это ведь не просто так? – Зураб поддержал тему, – и на правах самого старшего за нашим столом, извиняюсь за нескромность, я предлагаю тост за родителей! Ричард, брат, ничего, что я алаверды сказал?

– Спасибо, Зу! За родителей!

Компания с удовольствием выпила «за родителей». Прекрасный вечер и вино делали свое дело. Все расслабились и подобрели, даже черты лица Жанны, стали мягче, и она на время замолчала, увлеченная пиццей. За столом продолжили разговор «о восточных традициях», не обращая внимания на Ричарда и Эл.

– И что она тебе про меня сказала?

– Поначалу, я даже не вполне ее понял. Труди сказала, что возможно, в моей жизни появится «особенная женщина». Я спросил «как я ее узнаю?», а Труди ответила: «подсказкой будет ее имя».

– И все?

– «Помоги ей».

– И все? – Эл хотелось выяснить, что еще сказала баба Гертруда, учитывая ее доверительные отношения с внуком.

– И все, и потом, когда ты представилась «Гертруда», все стало яснопонятно.

– Но, как? Она ведь и про Лермонтово ничего не знала?

– Не знаю, Герти, насколько хорошо ты с ней знакома, но она у меня волшебница, – ответил Ричард, и, изображая детскую наивность, заморгал глазками.

– Не делай так, – Эл рассмеялась.

– Как? Вот так? – переспросил Ричард, продолжая быстро моргать.

– Да, так, – Эл продолжала смеяться. Она почувствовала, что ей стало легче, и от того, что она, наконец, рассказала Ричарду, о знакомстве с Гертрудой, и от того, что Гертруда, похоже, не сказала ничего «лишнего» внуку.

Их прервал Лев.

– Потанцуем? – он уже поднялся со своего места и протягивал руку Эл.

Только теперь Эл услышала, что зазвучала одна из любимых ее песен «Шаразан», в исполнении Аль Бано и Ромины Пауер.

– С удовольствием! – ответила Эл, и поднялась со своего места, взяв Льва за руку. Они прошли на середину террасы, и медленно закружили в танце, рядом с еще двумя парами. Было не понятно, это в песне слышен шум прибоя или в реальности, но в первый раз в своей жизни, Эл слушала «Шаразан», в каком-то 3D-эффекте, и даже с привкусом соли на губах. Как же ей было сейчас хорошо!

Немного обескураженный, внезапным концом их беседы Ричард, смотрел на танцующих, но даже не самый внимательный человек, увидел бы, глядя на него, что мыслями Ричард был уже далеко.

– Шаразан, Герти, – сказал Ричард, едва Эл и Лев, вернулись за стол.

– Да, Ричи, Шаразан, – ответила она.

– Шаразан, Шаразан, – повторил Ричард,

Время счастья

Здесь всегда будет лето

Для нас двоих в Шаразане…

– Одно пионерское детство, куда деваться, – сказала Эл, вопросительно смотрящему на них Льву.

– Да, жаль, что это Лермонтово, а не Шаразан, – ответил Лев, с издевкой, посмотрев на Ричарда.

– Как знать, Лео, как знать.

Только теперь Эл увидела, что на столе, перед гостями уже дымились большие тарелки со спагетти Карбонара, источая неземной аромат.

– Приятного аппетита, друзья, продолжаем угощаться! – сказал Ричард, поднимая свой бокал. Гости выпили, и, презрев, все условности, набросились в едином порыве на вкуснейшую, итальянскую пасту.

– Хорошо, брат, еще бы пару палок шашлыка, – Зураб был неподражаем.

– Зу, я понял тебя, брат, – ответил Ричард, улыбаясь, делая знак неуловимому Дену, – от меня никто не уйдет голодным. Ден, как всегда, возник, из «неоткуда». – Ден, принеси-ка нам еще Оссобуко по-милански!

Ден кивнул, и испарился в вечернем воздухе.

– Что это еще за «асабука», брат? – спросил, заинтересованный Зураб.

– Если кратко, это мясо, – ответил Ричард.

– Мясо? Это хорошо, – обрадовался Зураб.

– Сколько можно есть? – с деланным недовольством воскликнула Зоя, – я завтра не в один наряд не влезу!

– Влезешь, сладкая, я помогу, – подмигнув Зое, сказал Зураб, и рассмеялся.

Эл, насколько могла, грациозно откинулась на спинку стула.

– Узнаю твой здоровый аппетит, – оценил остатки пасты у нее в тарелке Ричард.

– Без комментариев! – ответила Эл, улыбаясь.

Ричард, повернувшись к Эл, нежно смотрел на нее.

– Что?

– Ничего, любуюсь картинкой.

– Яснопонятно, – повторила его выражение Эл, все меньше смущаясь, под взглядом Ричарда.

– Спасибо, за все! – неожиданно сказал Пит, поднимаясь с женой из-за стола, – все было очень вкусно, но нам пора.

– Как уже? А Оссобуко? – спросил Ричард, на время позабывший, о своих хозяйских обязанностях.

– Как-нибудь в другой раз, – ответил Пит.

«Как же! Пригласят вас “в другой раз”, с вашими кислыми физиономиями и нечеловеческой общительностью!», – подумала Эл.

– Лев, ты с нами? – спросил его Пит.

Было видно, что Льву совсем не хотелось уходить, и еще пара танцев с Эл, были бы то, что нужно, но подумав, Лев ответил:

– Конечно, с вами, куда же вы, без меня?

– Как жаль, – среагировал Ричард, не оставляя Льву, возможности к отступлению.

Мужчины пожали друг другу руки, и Лев со товарищи, покинули «Алоха».

– Я одна заметила, или как-то светлее стало? – спросила Зоя.

– Странная молодежь пошла, скучная, что им для счастья надо, не понимаю, – поддержал подругу Зураб, – не танцуют, не пьют, едят мало!

– Зу, возраст тут не причем. Думаю, мы не слишком старше их с Герти, но и нам с ними не о чем говорить.

– Торопыги, вот и все, – включилась в обсуждение ушедших, Эл.

– Что это торопыги? – не понял Зураб.

– Я так называю людей, у которых все подчинено определенному плану. Которые все время спешат, не сидят на месте. Для них летний вечер в кафе, просто «для души», пустая трата времени. Думаю, Льву стоило немало усилий заманить их на ужин.

– Лев не такой, – подытожила Зоя.

– То и странно, родные брат и сестра, а какие разные, – сказала Эл.

– Зай, а у тебя есть сестры, братья? – спросила Зоя.

– Родных нет.

– Как это? – не понял Зураб.

– Есть двоюродные только, – уточнила Эл.

– Как у меня, – сказал Ричард.

– Да, бедолаги, вы, из-за нас, родителей ваших. В наше время немногие рожали больше одного ребенка.

– Зоечка, мое поколение тоже «многодетным» не назвать, – ответила Эл.

– Вам время лихое досталось, а мы, как «за модой гнались», что ли. Золотой век советской власти! Только и рожай! Но как бы, не так, лучше будем хором умиляться песне «У меня сестренки нет, у меня братишки нет»! Вот и я одного Сережку родила, а так теперь хотелось бы дочку еще.

– Так в чем же дело, сладкая, я тоже дочку хочу! – Зураб был неподражаем.

– Сиди уж! Вон Жанка, что сказала? Мне теперь только «морщины, климакс и внуки» светят! – сказала Зоя и от души опять рассмеялась.

– Не слушай ее, сладкая, меня слушай! – ответил Зураб и обнял Зою.

Ден принес на подносе четыре тарелки, и вопросительно посмотрел на Ричарда.

– Не надо больше, они не вернутся, – сказал ему Ричард.

– Пахнет хорошо! – оценил довольный Зураб.

– Продолжаем веселье, – подхватил Ричард, – кто не доест, домой не пойдет!

– Тогда нам с заей сразу здесь постелите! – ответила за двоих Зоя.

– Точно! – поддержала ее Эл.

– Ничего не знаю! Приятного аппетита! – с этими словами Ричард вооружился ножом и вилкой.

Компания, молча и с удовольствием, вкушала Оссобуко по-милански, под песни лиричных Аль Бано и Ромины Пауер.

Заиграла «Либерта».

– Герти, позволь пригласить тебя на танец?

– С удовольствием, Ричард, если смогу подняться из-за стола – ответила Эл.

Они прошли на середину террасы. Зоя не сводила с них глаз, а Зураб сопроводил их выход аплодисментами.

– «Либерта». Ричи, а ты чувствуешь себя свободным?

– Не знаю, Герти. Все относительно. А ты?

– Я? Свобода – это точно не про меня, я, скорее, муха в паутине.

– Тогда понятно, почему ты спросила. Трудный период в жизни?

– Проще сказать, что со времен «беззаботного детства», других периодов, кроме «трудных» у меня еще не было.

– Все так плохо?

– Да, – Эл ответила, и почувствовала, что или от ненавязчивого участия Ричарда, или от выпитого вина, теряет контроль над собой. В горле встал ком. «Ты не заплачешь сейчас! Это пошло! И не нужно!» приказала себе Эл. Как ни странно, это сработало.

«Почему я говорю ему об этом? С чего вдруг он “получил доступ” к моим чувствам? Или у него наследственный дар, как у Гертруды, умение “разговорить” человека? Или просто меня переполняют эмоции и переживания, а он стал тем участливым доктором, какие, должно быть, бывают в “клиниках неврозов и пограничных состояний”? Или я воспринимаю его, как “соседа по купе в поезде”? Или я просто не чувствую в нем угрозы? Вероятнее всего, все вместе, потому что интуиция меня никогда не подводит, когда я прислушиваюсь к ней.».

Как-будто, давая Эл разобраться со своими мысле-чувствами, помолчав, Ричард спросил:

– И «повзрослев» ты никогда не была счастлива?

– Были приятные моменты, но расплата за них была, несравненно больше.

Теперь они оба молчали.

– А как у тебя обстоят дела с родственниками, неужели некому протянуть руку помощи?

– С родственниками тоже сплошная подстава. Я сирота, Ричард.

– Прости, не знал.

– Не извиняйся. Я не детдомовская. У меня была счастлива семья, но мои родители очень рано ушли из жизни, сначала мама, мне было семнадцать лет, а в двадцать четыре я потеряла отца.

– Прости, еще раз, если разбередил рану.

– Эти раны не заживают. «Время лечит», но не все. Когда уходят родные люди, время только слегка притупляет боль, но эта боль остается с человеком до конца его дней. Мое глубокое убеждение.

– А бабушки-дедушки живы у тебя?

– Нет. У меня есть сын и муж, но не будем о них сейчас. Других родственников не осталось, то есть где-то кто-то еще жив, и их не мало, но я с ними не общаюсь, или они со мной, какая разница, если их нет в моей жизни?

– Согласен. Такое впечатление, что ты из семьи «репрессированных», такое тотальное одиночество, не считай мои слова насмешкой, Герти.

– «Репрессированных» – неожиданное определение.

– Просто я сейчас читаю книгу про репрессии в тридцатых годах в СССР, поэтому возникло такое сравнение.

– Яснопонятно, – Эл улыбнулась.

Ричард улыбнулся ей в ответ. «Либерта» давно отзвучала, а они продолжали медленно кружиться в танце, не обращая внимания на окружающих.

– Странно, – Эл подбирала слова.

– Что именно?

– Я тоже что-то когда-то читала о сталинских репрессиях, передачи, фильмы смотрела, после которых создается впечатление, что масштаб репрессий был столь огромен, что сравним, чуть ли не с количеством жертв нашего народа, в Великой Отечественной войне. Но, как быть, если я реально не знаю, ни одной семьи, кого бы ни коснулась война, то я также не знакома с людьми, чьи родственники были репрессированы. Нет у меня таких знакомых. Скажу больше, у меня нет и знакомых моих знакомых, чьи родственники были бы в Гулаге или строили Беломорканал, например.

– Может это от того, что факт, ссылки и расстрелов, тщательно скрывался людьми?

– Только не в конце ХХ века, когда у меня складывалось, подчас, впечатление, что некоторые люди, не просто «открывают страшную семейную тайну», а бравируют своими «невинноосужденными и невинноубиенными родственниками».

– Жестко.

– Ричард, я, правда, не знаю лично, ни одного человека, чья семья пострадала бы в тридцатых годах. Мой двоюродный дед, бежал во время войны из плена, вернулся к своим, но не только не был осужден, как все «беглые», судя по фильмам, но и даже в штрафбат не попал.

– Повезло, хотя не сильно верится, не обижайся.

– Я бы знала, поверь мне. Просто, возможно, ты сейчас находишься «под впечатлением» от книги, которую читаешь.

– Возможно.

Эл смотрела на него, и ей нравилось, что Ричард не пытался одержать верх, в их разговоре, не пытался переспорить ее, а просто обменивался с ней мнениями.

– Я не первый раз задумалась об этом, почему я лично не столкнулась, не с одной человеческой судьбой, исковерканной «сталинизмом», и возможно, дело в том, что я родилась и росла в Ташкенте, может у НКВД «руки до Средней Азии не доходили»?

– Так ты южанка? – он был по-детски заинтересован.

– Можно и так сказать, хотя чаще меня спрашивают: «так ты узбечка»?

– Сняла с языка, – сказал Ричард, и они оба засмеялись.

«Голубки!» услышали они голос Зои.

– Зоуи! Все нормально?

– Пора и честь знать, – ответила, Зоя, хитро улыбаясь.

– И, правда, пора, – ответила Эл, вернувшись в реальность.

Гости поблагодарили Ричарда и друг друга за «чудесный вечер». Зураб вызвался «проводить дам». Ричард дошел с компанией до дороги, поцеловал «дамам» ручки, и со словами «Не прощаемся! Спокойной ночи!», они разошлись.