Происходит пятьдесят лет назад, на берегу Каспийского моря, в городе Ленкорань, в доме везира Мирза-Хабиба. Везир сидит в комнате первой жены; перед ним, скрестив руки на груди, стоит Хаджи-Салах.

Везир. Я слышал, Хаджи-Салах, что ты едешь в Решт. Это правда?

Хаджи-Салах. Да, сударь.

Везир. У меня есть к тебе поручение, Хаджи-Салах. Затем я и вызвал тебя.

Хаджи-Салах. Приказывай, сударь. Всей душой я готов исполнить твое поручение.

Везир. Хаджи-Салах, ты должен заказать в Реште нимтене из голубой парчи, да такое, чтобы подобного ему нельзя было найти в Ленкорани. Короче говоря:

Когда оно будет готово, закажешь ювелиру двадцать четыре золотые пуговицы поменьше куриного яйца, но крупнее голубиного, дашь пришить их к бортам и привезешь нимтене, когда вернешься. Вот тебе пятьдесят золотых. (Кладет перед ним деньги, завернутые в бумагу.) Если не хватит, добавлю, когда вернешься, рассчитаемся. Скоро ли ты обратно?

Хаджи-Салах. Через месяц. Еду с наличными деньгами закупить шелк и вернусь. Других дел у меня нет. Но хорошо было бы, сударь, знать размер нимтене. Я закажу, а оно вдруг тесно или широко, длинно или коротко. Тогда перед вашей милостью буду виноват я.

Везир. Это ничего. Закажи немного пошире и подлиннее. А если будет не впору, переделаем.

Хаджи-Салах. А нельзя ли, сударь, привезти материю и пуговицы, чтобы уже тут выкроили и сшили по фигуре той, для кого нимтене предназначено.

Везир. Какой ты невозможный человек, право! Привык много разговаривать, чтобы похвастаться своими познаниями. Ты хочешь, чтобы я посвятил тебя во все тонкости? Да знаешь ли ты, сколько будет у меня неприятностей, если я решу кроить и шить это нимтене здесь?

Хаджи-Салах. Нет, сударь, откуда мне знать? Везир. В таком случае придется заранее объяснить тебе в чем дело, иначе ты, ей-богу, пойдешь и протрубишь на базаре всем и каждому, что везир дал тебе такое-то поручение, и мне придется распрощаться со спокойной жизнью. Дело в том, мой дорогой, что до Новруз-байрама осталось всего два месяца, а я хочу к празднику преподнести это замечательное нимтене Шоле-ханум. Если заказать его здесь, то Зиба-ханум потребует такое же себе. Заказывать и для нее — ненужная трата денег, потому что ей оно ни к чему. Не заказывать — нажить бесконечные неприятности и головную боль.

Хаджи-Салах. Но, сударь, Зиба-ханум может захотеть нимтене и в том случае, если ты подаришь Шоле-ханум привезенное нимтене.

Везир. Велик аллах! Вот еще беда! Да что тебе за дело? Исполняй то, что тебе приказывают.

Хаджи-Салах. Слушаюсь, сударь!

Везир. Когда буду отдавать, скажу, что нимтене прислала в подарок Шоле-ханум моя сестра, жена Идаят-хана; Зиба-ханум и поверит, что я тут ни при чем. Но смотри, не сболтни об этом никому!

Хаджи-Салах. Нет, сударь, разве я посмею разгласить твою тайну?

Везир. Ну ступай. Ты свободен.

Хаджи-Салах, поклонившись, уходит, Зиба-ханум быстро с шумом распахивает обе половины другой двери и с криком врывается в комнату. Вздрогнув от неожиданности, везир оглядывается.

Зиба-ханум. Заказываешь для любимой жены нимтене с золотыми пуговками? Браво, браво такому муженьку! А мне скажешь, что его прислала в подарок Шоле-ханум твоя сестра? Хорошо придумано. Мне ли не знать твою сестру? Из скупости она кладет сыр в банку и только снаружи прикасается хлебом к ее стенкам. И она-то расщедрится настолько, что пришлет твоей жене в подарок нимтене стоимостью в пятьдесят-шестьдесят туманов!

Везир. Что ты болтаешь, жена? Какое нимтене? Какой подарок? Не с ума ли ты сошла?

Зиба-ханум. Не хитри! Нечего меня дурачить! Я слышала весь разговор с Хаджи-Салахом от начала до конца. Еще когда ты послал за Хаджи-Салахом, я сразу догадалась, что это неспроста. Тихонько подкралась и стала подслушивать за дверью. Ну что ж, поздравляю! Твоя жена в нимтене с золотыми пуговицами. Пусть радуется Теймур-ага, что его возлюбленной заказывают новое нимтене; нарядится и будет кривляться перед ним.

Везир. Какие ты дерзости говоришь, жена! Как тебе не стыдно при мне клеветать на другую жену, оскорблять мою честь?

Зиба-ханум. Я оскорбила бы твою честь, если бы тоже завела себе молодого возлюбленного. Твою честь пятнает Шоле-ханум, которую день и ночь держит в объятиях Теймур-ага. Моя служанка не раз видела это своими глазами.

Везир (меняясь в лице). Никогда я не поверю ни тебе, ни твоей служанке.

Зиба-ханум. Не мы одни говорим это. Вся Ленкорань об этом знает. Только ты закрываешь глаза на коварство этой негодяйки, из-за которой потерял и честь и доброе имя.

Везир. Откуда Шоле-ханум знает Теймур-агу, где она могла его увидеть?

Зиба-ханум. Ты его сам ей показал, сам их познакомил.

Везир (громко). Я показал? Я познакомил?

Зиба-ханум. Да, да! Ты показал, ты познакомил. Не ты ли в праздник поста пришел и сказал своей жене, что хан устраивает за крепостной стеной борьбу бекских сыновей, и предложил ей с сестрой Нисой-ханум пойти туда в сопровождении евнуха и служанки, расстелить ковры на крепостной стене и полюбоваться зрелищем. Они и отправились туда. Теймур-ага, двадцатипятилетний очаровательный красавец, поборол всех бекских сыновей. Шоле-ханум влюбилась в него. Кто знает, какие употребила она хитрости, чтобы завлечь Теймур-агу в свои сети, но только он теряет покой, если хоть день не видит ее. Не я ли говорила, что неприлично тебе в пятьдесят лет жениться на молодой девушке! Ты не послушался меня, вот и мучайся теперь. Ты заслужил это!..

Везир. Довольно, ступай отсюда! У меня дела, надо письма написать.

Зиба-ханум выходит.

(Один.) Не верится, чтобы Шоле-ханум была способна на такое коварство. Очень может быть, что Теймур-ага поразил ее своей силой — ведь она неопытна, почти девочка. Она похвалила его при Зибе-ханум, а эта сварливая баба приписала все любовному увлечению и роет бедняжке яму. На всякий случай надо будет уверить Шоле-ханум, что Теймур-ага не такой уж силач и что бекские сыновья, которых он победил в единоборстве, просто желторотые птенцы. Может быть, мне удастся ее переубедить и она разочаруется, забудет о нем. Однако нужно идти к хану. Когда вернусь, зайду к ней и что-нибудь придумаю.

Встает, собираясь уходить. Входит Зиба-ханум.

Зиба-ханум. Что ты закажешь на обед и на ужин? Велю ^приготовить.

Везир. Змеиный яд, адские плоды! Ты уже накормила меня таким блюдом, что я целый месяц не почувствую голода.

Направляется к выходу. Идет задумавшись и глядя на дверь, настугёает на ребро случайно брошенного в комнате решета; противоположное ребро поднимается и с силой ударяет его по колену. Вскрикнув от боли, везир хватается за колено. Потом с искаженным лицом бросается к жене и кричит.

Откуда здесь это решето?!

Зиба-ханум (удивленно). Не знаю. Везир. Фарраш!

Фарраш Гейдар появляется из прихожей и кланяется, сложив руки на груди. Зиба-ханум прикрывает лицо платком и отходит в угол комнаты.

(Сердито.) Гейдар, как очутилось в комнате это решето?

Гейдар. Утром, когда я подметал комнату, ваша милость, сюда пришел конюх Керим с решетом в руках. Он немного поговорил со мной и ушел. Вероятно, когда уходил, забыл решето здесь.

Везир. Сейчас же позвать сюда конюха!

Фарраш уходит.

Что нужно было хонюху в моей комнате? Да еще с решетом? Сегодня со всех сторон на меня одни неприятности сыплются. Каждый раз, как приду в эту проклятую комнату, не обходится без какой-нибудь беды.

Зиба-ханум. Конечно! Это потому, что в этой комнате нет Шоле-ханум. Если так, то зачем ты ходишь сюда? Ходи в комнату Шоле-ханум.

Входят фарраш и конюх.

Везир (сердито). Слушай, Керим, зачем ты вводил в мою комнату? Твое место на конюшне. Да как ты посмел войти в мою комнату?

Керим. Ваша милость, я зашел сюда только на минутку, спросить у Гейдара, будет ли ваша милость выезжать сегодня или нет. Я спросил и тотчас же ушел.

Везир. А зачем ты бросил здесь решето.

Керим. Решето было у меня в руке. Мне нужно было просеять ячмень для лошадей… Я забыл решето здесь.

Везир. А почему потом его не забрал?

Керим. Мне и на ум не пришло, что оно могло остаться здесь. Я искал его всюду.

Везир. Откуда у тебя ум, негодяй! (фаррашу.) Гейдар! Позови сейчас же управляющего Ага-Башира. Да принеси палки и фалаку. Позови еще трех фаррашей из наружной охраны.

Гейдар уходит.

Керим (дрожит и плачет). Ваша милость, простите меня, ради хана!

Везир (гневно). Молчи, собака, сын собаки!

Керим (всхлипывая). Ваша милость, я виноват, ради могилы отца, простите меня! Пусть я буду проклят вместе с отцом и дедом, если еще раз ступлю сюда ногой.

Везир. Молчи, осел, ослиное семя!

Входят управляющий Ага-Башир, фарраш Гейдар со связкой палок под мышкой и с фалакой в руке, трое фаррашей. Все кланяются.

(фаррашам.) Повалите управляющего, вложите ноги в фалаку!

Фарраши валят управляющего на пол, вкладывают его ноги в фалаку. Двое держат за концы фалаки. Двое берут по палке.

Бейте!

Фарраши бьют.

Ага-Башир. Ради аллаха, ваша милость, в чем я провинился?

Везир (гневно указывает рукой на решето). Что это за решето в моей комнате?

Ага-Башир. Какое решето, ваша милость?

Везир. Вот почувствуешь палку, поймешь, какое решето.

Фарраши бьют.

Ага-Башир. А-а-ай! Спасите! Караул! Ну, в чем моя вина? Скажите, в чем моя вина, а там рсоть убейте.

Везир (фаррашам). Стойте! Ага-Башир, ты виноват в том, что не объяснил каждому служащему в моем доме его обязанностей. Все служащие в этом доме подчинены тебе, и ты должен каждому из них указать его место, дать работу. Конюх, кроме конюшни, нигде не должен шататься, решето никогда не должно валяться в моей комнате. Сегодня конюх Керим зашел в мою комнату с решетом, бросил его здесь и ушел. Я нечаянно наступил на решето, и оно так хватило меня по колену, что я и сейчас от боли не могу поднять ногу. Я — везир, управляю большим краем, забочусь о нем, а ты, болван, не можешь уследить за одним моим домом и управлять моими слугами.

Ага-Башир. Ваша милость, аллах дал тебе большую голову и глубокий ум. Как я могу равняться с тобой?

Везир (фаррашам). Бейте!

Ага-Башир. Умоляю, ваша милость, на этот раз простите меня. Такого непорядка никогда больше не будет.

Везир (фаррашам). Отпустите! На этот раз я тебя прощаю, Ага-Башир. Но если решето еще раз окажется в моей комнате, считай себя мертвым.

Ага-Башир (встает). Да, ваша милость, будьте покойны.

Везир. Ну, ступайте.

Керим (тихо). Слава тебе, господи!

Выбегает раньше всех, унося решето. За ним уходят остальные. После всех уходит везир.

Занавес