Пролог

Я никогда не работаю с женщинами. Никогда, ни при каких обстоятельствах, ни за какую плату и ни при каких условиях. Ни когда они коллеги (хотя, при моей прошлой профессии это было почти невозможно — попробуй встреть на улице женщину-плотника!), ни, уж тем более, когда они — заказчики или начальники. Это правило мне втолковал батя ещё в детские годы, и оно годами стояло незыблемым. Я не то что не собирался нарушать — я не хотел этого сам, прекрасно понимая, что преступление через собственные принципы никогда ничем хорошим не заканчивается. Но не следует при этом воспринимать меня неправильно: я люблю женщин, всей душой, всем сердцем и иными частями тела. Я просто с ними не работаю.

Не работал. Мы все гордо бьём себя в грудь при словах, что чего-то-там никогда не делали и делать не собираемся, что бы ни произошло. Мы лжём сами себе — просто в тот момент ещё не наступили действительно те обстоятельства , которые заставят нас переступить через себя.

Ненавижу себя.

Я, побитый, но скорее с уязвлённым чувством собственной важности, лежал в луже грязи и лошадиного дерьма, мрачно глядя вверх, в небеса. Оттуда, из тёмных свинцовых облаков, летели редкие, но крупные капли начинающегося дождя. Где-то совсем рядом бежали те, кто избил меня, побил низко и подло, подкараулив за углом таверны возле отхожего места и навалившись скопом. А ещё они обчистили мне карманы, забрав все деньги (гроши!) и товар . И если я первое спокойно переживу, то вот из-за второго…

А ещё больше я ненавидел её .

— Фенора! — со злобой прошипел я.

 

Глава 1

Всего год назад я спокойно жил вместе с женой на севере материка под Зовьеном, в среднего размера деревеньке под названием Тавинка. Что означает это название, никто понятия не имел, да и не важно это было — леса вокруг были густы и девственно чисты, на юго-западе виднелась гряда Самазских гор, блестящих от снега добрую половину года. А с севера со стороны моря надёжно укрывали территории Бод (примечание: одна из четырёх основных рас Саэлинна, подробнее смотри в справочнике), которые почти никогда никого не пропускали через свои земли. Тихое и укромное место, защищённое со всех сторон, войны и конфликты по поводу передела территорий и иных многовековых претензий Давурской Империи и её соседей всегда пролетали мимо, мы о них узнавали только тогда, когда всё уже было кончено. Влияние Яарда (примечание: иной план бытия, куда попадают после смерти все грешники и подвергаются там страшным мукам) и, следовательно, монстров, там было одним из самых низких во всём Саэлинне, при этом леса доверху напичканы живностью. Ни шахт, ни древних развалин — ничего. Самый укромный уголок на всём свете, непролазное болото, в котором ничего не происходило.

Я тоже не привлекал никогда к себе внимания. Ростом особо не вышел, десять вершков (примечание: имеется в виду два аршина десять вершков, что примерно равно метру восьмидесяти), но имел внушительную комплекцию из-за того, что любил побаловаться рубкой деревьев. Короткие русые волосы, серые глаза, нос картошкой, внушительный подбородок — меня уважительно приветствовали, в душе при этом мечтая поскорее уйти из-под моего взгляда, который, как мне всегда казалось, ровным счётом ничего не выражал. Мои плотницкие поделки ценили, ценили и меня за то, что я всегда всё делал качественно и вовремя, но при этом старались поменьше общаться со мной. Хотя на празднованиях и свадьбах я частенько бывал в центре веселья. Мою жену, Эйвин, любили гораздо больше меня — она была красавицей, каких поискать, и при этом готовила очень вкусную выпечку. Эта черноволосая худая девушка на семь лет моложе меня (мне тогда было тридцать) хоть и казалась внешне холодной и стервозной, на самом деле имела очень мягкий характер и покладистый нрав. Люди к ней тянулись. Такие вот мы были, Раснодри и Эйвин Солдроу, живущие на краю Тавинки.

А ещё у меня была Фенора. На голову ниже меня, с круглым лицом, светлыми волосами и голубыми глазами, не такая худая, как Эйвин, да и старше на несколько лет. Не особо красивая, но забери меня Молдур (примечание: Бог Смерти, подробнее смотри в справочнике), от одного её взгляда я был готов порвать любого голыми руками, стоит ей только пожелать. После чего страстно припасть к её пухлым губам и отправиться с ней в одно прекрасное место.

Я любил их обеих. С Эйвин было тихое, мирское, как говорят в народе, счастье, мы оба получали от нашего брака всё, что хотели, шли по жизни рука об руку и ощущали поддержку друг друга, словом, были крепкой семьёй. И любили друг друга. Но Фенора для меня была женщиной из числа тех, ради которых мужчины завоёвывали государства, казнили врагов и с именем возлюбленной на устах погибали в бою. Эйвин о нас с Фенорой не знала, а меня и Фенору всё устраивало. Во всяком случае, так мне казалось.

К тому времени мы с Фенорой были любовниками вот уже два года. Всё было прекрасно до тех пор, пока Фенора не начала мне намекать на то, что я должен был бросить свою жену и остаться с ней. За пару месяцев её робкие просьбы стали гораздо настойчивее, переросли в истерики и скандалы. Меня это взбесило, и я решил взять перерыв в отношениях с ней на пару недель. И вот, ровно через семь дней, одним тихим летним вечером, уже затемно, я вернулся из своей мастерской домой, усталый, потный, намеревавшийся хорошенько попариться в бане перед сном. Видать, виновато было провиденье, но я почему-то взял с собой из мастерской большой топор для рубки деревьев. Подошёл к порогу дома, зашёл в сени и позвал жену:

— Эйвин! Налей пару кружек кваса, я пойду попарюсь. Ты пойдёшь со мной?

Ответом мне была звенящая тишина.

— Эйвин! Ты дома?

Я пожал плечами — видать, ушла с соседкой расплачиваться за те пару мешков муки, что я сегодня в обед от неё принёс. Вышел на улицу, быстренько затопил баню и снова вернулся домой, за квасом.

— Эйвин!

Свечи на кухне сгорели только наполовину, видать, действительно куда-то срочно ушла на минутку, раз даже их не затушила. Вот только минутка у неё непростительно затянулась.

Тут внезапно в спальне что-то упало. Звук был глухой, будто что-то тяжёлое и твёрдое стукнулось о деревянные доски. Словно чья-то голова.

Неприятный холодок пробежал у меня по спине, волосы на голове зашевелились в тревожном предчувствии. Я мигом вылетел обратно в сени, взял в руки тяжёлый топор, после чего ввалился в зал, а оттуда — уже в спальню.

— Эйвин! — крикнул я.

Здесь оказалось гораздо темнее, чем в зале — серебристая луна только взошла с противоположной стороны дома, и сюда её свет не проникал. Очертания шкафа, комода и кровати я угадывал смутно, больше ориентируясь на памятные образы в голове, чем на зрение. Но каким-то образом ощутил, что в комнате я не один. И это была не Эйвин.

Он бросился на меня внезапно, больно ударив своей массивной тушей в грудь, едва не вышибив мне дух. Я отшатнулся и вывалился обратно в зал, распластавшись по полу и подняв над собой топор. Второй бросок атакующего пришёлся как раз на его широкую и грязную деревянную рукоять, и острые как бритва длинные клыки сомкнулись всего в одной пяди от моего лица. Тут на нас упал лунный свет.

Аспид. Крылатая чёрно-зелёная змея с двумя короткими ядовитыми хоботами-присосками, торчавшими из уродливой башки. Весьма грозная тварь, но, на моё счастье, ещё не взрослая, не заменившая острые клыки на массивный птичий клюв. И пока ещё уязвимая для моего топора.

Древко жалобно хрустнуло под мощными челюстями змеюки, перепончатые крылья расправились на добрых два аршина, приподнимая аспида в воздух для третьего, финального рывка, но я только это и ждал. Разъединил топор на две части, разведя руки в стороны и повинуясь странному инстинкту, дождался, пока змея не приподнимется в воздух и снова не ринется ко мне. А потом сильно дёрнул рукой справа налево. Топор вонзился аспиду аккурат в треугольную костяную башку, сминая полые кости и разрезая мозг на две неравные части.

Эйвин я нашёл через пару минут после этого. Уже начавшую коченеть — видать, аспид прилетел как раз с наступлением сумерек. В тот момент у меня внутри что-то лопнуло. Разорвалось на куски и умерло вместе с моей дорогой Эйвин. Я поднял её с пола и аккуратно положил на кровать. Ощущая, что у меня по лицу текут горькие слёзы, я сложил ей руки на окровавленном животе, затем прикрыл ей веки и нежно поцеловал в губы.

Кто-то говорил мне, что целовать мёртвых — плохая примета. В тот момент я ему ещё не верил.

А в следующий миг в дом вломилась Фенора, с безумным взглядом и прилипшими потными волосами к лицу и шее.

— Где аспид?! — взвизгнула она, только что переступив через воняющую желчью тушу змеи и подбежав ко мне.

Я всё мгновенно понял. Даже круглый дурак бы сообразил, всё было очевидно.

— Ты.

Я не спрашивал, я утверждал. И я ждал, что она начнёт отпираться, мол, невозможно это — специально сходить к ближайшим скалам, взять там из гнезда аспидов почти зрелого детёныша и принести в чей-то дом.

— Я… я не хотела… — попятилась она.

Я перепрыгнул через кровать с трупом жены и бросился к Феноре, на ходу поднимая обломки топора с пола, но она уже успела выскочить в сени. Я кинулся вслед за ней, но споткнулся о валяющуюся тушу змеёныша под ногами и врезался лбом в твёрдый деревянный пол. И на несколько секунд потерял сознание, а когда очнулся — моей любовницы уже нигде не было.

Я искал её, искал долго и упорно. Сначала сам за несколько дней облазил все места, где она могла появиться, где мы с ней были, затем подключил соседей — те сочувствовали моему горю, хотя, скорее просто хотели найти убийцу Эйвин, чем помочь конкретно мне. Даже нанял сыскарей в итоге, но всё оказалось бесполезно.

Первое время, скажу честно, я вообще не мог поверить, что моей жены больше нет. Каждый раз, когда я входил в сени, меня подмывало позвать её, спросить, не надо ли чего купить на базаре, или не пойдёт ли она со мной мыться, или не подсобит ли с уборкой наколотых дров перед дождями. Пару раз я так и делал, и только минут через пять вспоминал, что теперь я живу один. Даже когда мы всей деревней устроили Эйвин торжественное сожжение, такое, будто она была дочкой самого губернатора Зовьенского края, с оркестром из пары приезжих музыкантов с лютней и гармонью, с цветами, с пиром на всю деревню. Даже когда выпал долбаный снег, даже когда ударили первые морозы, от которых сопли замерзают прямо в носу при вдохе. И только когда миновал День Зимнего Солнцестояния, когда вот уже два месяца у меня не было ни одного клиента, когда в желании забыться я наколол себе дров до самой старости, я понял, что я остался совсем один. Меня обходили стороной на улице, меня не звали на редкие свадьбы и застолья, не приглашали в гости. Молдур! Меня даже не звали попить вместе пивка!

Я пытался разыскать Фенору. Но всё, что я знал — в деревне и в её окрестностях нет, и она не появлялась с того самого дня. И не было никаких следов или признаков того, куда она могла отправиться. Родственников у неё не было, все знакомые остались здесь.

Хотелось выть. От скуки, от боли и от одиночества. И от сжигавшей изнутри жажды мести, которой не было выхода.

В конце концов, когда я уже совсем вознемог от чувства безысходности, я решил найти гнездо аспидов и вырезать их всех на хрен. Ну, скорее сдохнуть там, в бою, пытаясь сделать хоть что-то, лишь бы не оставаться наедине с самим собой. И я нашёл их. Искал их не то, чтобы особо долго — когда ищешь смерти, далеко ходить не приходится, — просто вышел к ближайшим скалам в пяти милях от деревни. Перед этим вооружился дома подаренным мне на свадьбу ещё живым тогда батей мощным, но необычно лёгким топором с рунными надписями, которые выполнили Бод за какую-то батину услугу. И вышел на тварей. Их было много, если в конце лета там ещё были детёныши, то сейчас все оказались сплошь взрослыми особями. Они приняли бой на своей территории, на камнях, где их нельзя убить обычным оружием — только огнём.

Я проиграл уже через несколько секунд. Сбили с ног, и я, ударившись головой о камни, потерял сознание надолго. А когда очнулся, удивился, что почему-то всё ещё жив. И аспиды все пропали, бросив своё гнездо и тупой кусок мяса с бесполезным против них топором. Полный отчаяния, я этим же топором вскрыл себе вены на запястьях, вот уж не знаю, как мне это удалось. Прислонился к обледеневшему камню и стал наблюдать за тем, как солнце медленно клонится к закату. Как день теряет силу, умирает, а вместе с ним подыхаю и я. Я полагал, что либо аспиды вернутся и добьют меня, либо меня по запаху крови найдут волки из соседнего леса, либо же я просто истеку кровью и замёрзну до смерти. В любом случае, Молдур уже должен был ждать меня с распростёртыми объятиями, чтобы взвесить мою жизнь и определить, куда мне дальше — в Яард или же в Лаэнд (примечание: люди с чистым сердцем и помыслами растворяются в Лаэнд, обретая счастье и покой; одновременно Лаэнд является не олицетворённым божеством, поэтому считается, что вернуться из Лаэнда невозможно). Я действительно истёк кровью, я уже видел, что поглотившая меня чернота начинает отступать перед ярко-голубым и необычайно холодным светом, а это является верным признаком того, что я умер. Как вдруг мой воспаривший над окрестностями дух нещадно швырнуло обратно, вниз на грешную землю, в замёрзшее обескровленное и наполовину занесённое снегом тело. Мир взорвался болью, да такой сильной, которой я сроду не испытывал. В тот момент кроме неё не было ничего. А потом всё закончилось, исчезло.

Я был жив. Кроме как чудом, это никак больше нельзя было назвать. Когда я выбрался из того сугроба, который чуть было не стал мне могилой, я увидел, сколько крови я потерял — я точно должен был быть трупом. Более того, моё тело слушалось ужасно плохо, оно всё замёрзло, пальцы почернели, а руки в локтях и ноги в коленях почти не гнулись. Больно не было, я вообще не ощущал ничего, даже того, что я замёрз — только слабость и головокружение от кровопотери. Я кое-как взял топор, умудрился закрепить его на спине в специальных лямках и побрёл домой. Выбраться из скал и дойти до леса, чтобы там попытаться развести костёр и погреться, мне не удалось, я прошёл всего лишь около трети версты, хотя и это заняло у меня несколько часов — луна успела сбежать из зенита за горизонт. Там, не дойдя до ближайшего дерева каких-то жалких двадцати саженей и пятидесяти саженей до тракта, я и упал.

Мне снова повезло. Всего через полчаса мимо меня прошёл торговец, отошедший от своего дилижанса и своих приятелей, чтобы отлить. Сделав свои дела, он меня заметил, после чего меня отнесли в дилижанс и там худо-бедно отогрели какими-то настойками да кипятком со смутно знакомыми по запаху травами.

Ехали они как раз из моей деревни, правда, проездом — везли кое-какие товары с территорий Бод сначала в Зовьен, а оттуда уже с караваном через горную цепь в Малисс. Меня в полубессознательном состоянии довезли до Зовьена, сняли комнату в дешёвом придорожном трактире и два дня отогревали дальше. Нашедший меня торговец диву давался, когда смотрел на меня — по всем признакам я должен был подохнуть от переохлаждения раз тридцать, но я был жив. Естественно, он ничего не знал ни про гнездо аспидов, ни про кровопотерю, хотя подозрительно косился на мои раны на запястьях — но те были не такие аккуратные, как у самоубийц. Во всяком случае, мне казалось так.

Сейчас, оглядываясь назад, я могу предположить только один вариант: несмотря на то, что я тогда очень сильно хотел помереть, сдохнуть я не должен был. По крайней мере, именно в тот момент.

Через пару дней мне снова несказанно повезло — совершенно случайнейшим образом я узнал, что торговец, спасший меня, пару месяцев назад продал кое-какие бесполезные безделушки (которые он выдавал за артефакты с магическими свойствами) девушке, подозрительно похожей по описанию на Фенору. И Фенора, если это была она, купила у торговца не всё, что хотела. Как тот сказал, она всё порывалась купить вместо одного кулона два, второй якобы для возлюбленного. Но у него был только один такой кулон, поэтому он послал её на юг разыскать некоего Болданда, который является большим специалистом в подобной рухляди и знает нужных людей, готовых продать всё что угодно.

Во мне снова проснулась жажда мести, и у меня появилась конкретная цель — найти Фенору и задушить её голыми руками. На юг — расплывчатое понятие, но большего мне узнать не удалось. Торговец ничего не знал.

Вполне логичным направлением было двинуться к самым крупным городам по ту сторону горной гряды. Города соназгов (примечание: одна из четырёх основных рас Саэлинна, подробнее смотри в справочнике) я сразу исключил — по слухам, эти засранцы слишком корыстолюбивы и коварны, а так же отличались изрядной слабостью в магии. Так что нет, на месте Феноры я бы Болданда там искать не стал. Хотя чем Молдур не шутит… Но вот если двинуться по Имперскому Тракту дальше, никуда не сворачивая, можно выйти на Малисс, затем на столицу — Давур, а оттуда и на Каланг, если двинуться на запад. Или на восток — там Ролдерог. Южнее просто не куда, там уже конец материка, конец Давурской Империи. Правда, совсем далеко на юго-западе начинается полуостров Атт, а перед ним ещё один крупный имперский город Шаршанг, но до него слишком уж далеко, не один месяц пути. На востоке ей тоже делать нечего — за горами давурцев ой как не любят. Значит, мой путь лежит в Малисс.

Через пару дней я вернулся домой. Продал соседям вообще всё, что только мог, большей частью запасы еды на зиму, все инструменты, почти всю одежду. Дом никто брать не хотел, поэтому просто поручил соседу приглядывать за ним, пока меня нет. Тот побожился, что будет смотреть за ним пуще своего, но я увидел в его глазах, что он зайдёт туда только один раз — чтобы посмотреть, чего можно взять ценного. А потом, скорее всего, сожжёт — от греха подальше. Мы оба понимали, что назад я уже не вернусь. Сволочь он.

Я собрал походную сумку, в которую положил в основном тёплую одежду и еды на первое время — по Имперскому Тракту трактиры попадались очень часто, но только сразу после городов соназгов. Империя в последнее время вела с ними активную торговлю, поставляя горному народу провиант в обмен на металл, по большей части железо — судя по всему, очередная война с соседями была совсем рядом. Так же я взял с собой свой топор, которым я себя чуть не убил. После чего купил с виду добротный кинжал, чтобы иметь что-то помимо топора для самозащиты. И двинулся в путь.

Свой переход через горы я описывать не буду — там ничего интересного не случилось. Единственное что — при самом подходе к горам я попал в довольно сильную метель и немного заплутал, на Нору Гая отчего вышел не сразу. Меня изрядно занесло снегом, лошадь подо мной ощутимо дрожала от холода, но при этом я сам не замёрз. Видать, моё прошлое обморожение что-то повредило в моём теле, и теперь я стал менее чувствителен к холоду, однако холод не стал от этого менее смертельным. Промёрзшие руки плохо слушались. Зато в Норе, узком прорубленном соназгами (или Бод, когда они, по слухам, уходили на север, подальше от людей) много веков назад прямо в скале тоннеле я нашёл кем-то любезно припасённую сухую древесину и старое кострище. Согрелся, отдохнул и двинулся дальше. Поначалу я от Норы Гая ожидал неслыханных чудес, но это оказался простой скучный и ровный тоннель через горы, лишь в паре мест выходящий на поверхность. Ну и один раз, примерно посередине, попалась подземная река с небольшим озером. Вода оказалась тёплая, но довольно мутная, да ещё и воняющая тухлыми яйцами, так что я не рискнул надолго задерживаться возле неё.

Ни одного соназга, равно как и их города, за весь свой путь я так и не увидел. Вообще, переход от Норы до ответвления тракта, ведущего к горному народу, оказался очень тяжёлым. Через неделю пути у меня закончилась еда, пришлось охотиться в местных лесах, которые были куда беднее наших, северных. Постоялых дворов здесь тоже не было, деревень попалось только две. Слава Цейрину (примечание: один из восьми богов Саэлинна, люди поклоняются именно ему), я всё-таки добрёл до этой злосчастной развилки. Через некоторое время я был уже в Малиссе.

Феноры, конечно же, там не было. Я снова опущу тот момент, как я бродил по городу, сразу перейду к тому месту, когда я вышел на Зару.

Зарой была темнокожая худая женщина за пятьдесят, с воровскими замашками, нагловатым поведением и сворой головорезов за спиной. Она мне не понравилась с первого взгляда — если женщина смогла как-то утихомирить пятерых здоровенных парней и, более того, заставила себе подчиняться, то ничего хорошего от неё ждать не стоит. Ни благородных манер, ни честных намерений — только удары в спину. И сделки. Ума не приложу, как она узнала, что мне нужно, и, тем более, откуда она достала такую информацию, но она появилась словно из ниоткуда, будто из-под земли выросла. И предложила мне то, что мне так было нужно в тот момент.

— Раснодри, — произнесла она приторным голосом, когда мы сидели в уголке одного из окраинных и грязных трактиров. — Мне нужно, чтобы ты кое-что сделал для меня. Ты же не откажешь даме в просьбе?

Наивная баба, — подумал я.

— Я не работаю с женщинами! — отрезал я.

Ближайший ко мне бугай неодобрительно хмыкнул. Зара зыркнула на него, мол, продолжай следить за залом, чтобы никто нас не подслушал, и тот мгновенно сдулся, отвернулся от нас.

— Раснодри, видишь ли, — продолжила она. — Ты не в том положении, чтобы отказываться.

— А ещё я не люблю, когда мне угрожают, — помрачнел я.

Она рассмеялась, обнажив хоть и неровные, но неожиданно белые, как у аристократки, зубы.

— Ты не понял, — произнесла сквозь улыбку она. — Я тебе сделку предлагаю! В Давуре есть у меня один знакомый, который ждёт срочного товара отсюда, но так уж получилось, что доставить его некому. Вовремя, во всяком случае. Зато можешь доставить его ты.

— Нет.

Я решительно встал из-за стола.

И Зара тут же сказала только одно слово. Одно слово, которое кардинальным образом изменило моё мнение об этой сделке, заставив меня предать собственные принципы и оказаться там, где я оказался.

— Болданд.

У меня ноги вросли в пол.

— Что? — не понял я.

— Болданд, — с самодовольной улыбкой повторила Зара. — Мой заказчик — Болданд. Он мой знакомый, постоянный и верный клиент, заказывает редкий товар. И так уж получилось, что я знаю про твои поиски его и некой Феноры.

Болданд в Давуре. Теперь мне это известно.

Возможно, мне тогда стоило задаться вопросом, откуда эта Зара столько знает про меня, и почему она выбрала именно меня для этой сделки, а не кого-то другого. Но она успела пресечь все мои мысли прежде, чем они даже успели зародиться в моей башке:

— Я иду на сделку именно с тобой, поскольку по понятным причинам я могу быть уверена в том, что ты меня не кинешь. С такой мотивацией ты сделаешь всё качественно и максимально быстро, не в твоих интересах предавать меня. А ныне так сложно найти надёжных людей!

— Я могу отказаться, — задумчиво ответил я. — Теперь я знаю, куда идти.

— Поправлю тебя: ты знаешь город назначения. Но не забывай — Давур является столицей, это один из самых густонаселённых городов мира. Ты не знаешь, куда именно нужно идти, как конкретно найти этого Болданда. А я тебе с удовольствием расскажу, даже более того — дам достаточно денег в дорогу и немного сверху на непредвиденные расходы. Всё что останется — твоё. И Болданд тебе отдаст за товар небольшой мешочек соинов (примечание: общеходовая валюта, один соин равен примерно десяти серебряным имперским маркам) — он тоже твой. Но если ты придёшь к нему без товара, то он тебе ничего не расскажет. Я его уже предупредила насчёт этого. Почтового голубя он получит уже совсем скоро.

Естественно, мне пришлось согласиться.

Товаром оказался небольшой, размером с половину моего кулака, свёрток какого-то голубого порошка. Как я смутно подозревал — наркота. Во всяком случае, от стражников лучше держать его подальше.

А ещё Зара предупредила меня, что в двух милях не доезжая до Давура, в таверне «Весёлая поляна», меня встретят два её надёжных парня, которые помогут мне при необходимости. Лично я не стал спрашивать, что за «необходимость» может у меня возникнуть — и пьяному ежу понятно, что они будут охранять меня от моих же попыток побега. Хотя мне это показалось глупым — преодолев столько миль до столицы, я вдруг решу сбежать? Ну да, конечно! Я же имею дело с таинственной женской логикой.

Но всё обернулось совсем не так, как я планировал.

 

Глава 2

Таверна «Весёлая поляна» на поляну никак не походила. К тому времени, когда я доехал до столицы Давурской Империи, зима уже сошла на нет, уступив место тёплой и солнечной весне, быстро растопившей снег и лёд. Хвалёный Имперский Тракт, о качестве которого я столько слышал, быстро превратился в толстый слой грязи. И «Весёлая поляна», утопавшая во всей этой слякоти, походила скорее на «оттаявшее болото». Таверна расположилась у крупного перекрёстка нескольких важных трактов, объединявшихся с Имперским, встала аккурат посередине десятка других, точно таких же таверн. Отличить их можно разве что по названию, небрежно выгравированному на табличках над входами. И всё это утонуло в тоннах весенней грязи.

Я преодолел около пятисот миль, что намного превышало расстояние, в общей сложности которое преодолели жители моей родной деревни. Это должно было впечатлить меня, но я постоянно думал о совершенно других вещах. Мне очень хотелось верить, что такой путь я преодолел не зря, что этот Болданд, кем бы он ни оказался, действительно знает, где мне найти Фенору. И очень надеюсь, что он не станет кочевряжиться, и мне не придётся выбивать из него эту информацию силой.

Давур находился в южной части материка (если не вспоминать про существование полуострова Атт), и был одним из самых южных городов империи. Из крупных городов южнее был только Шаршанг, но про него я не знал вообще ничего, в отличие от столицы. И, проскакав на лошади через почти всю страну, первое, что я заметил — здесь действительно теплее, чем у меня на родине. Нет, суровые зимы здесь тоже бывали, но длились они здесь всего два-три месяца, правда, снега здесь встречалось куда больше. Местность — по большей части плодородные равнины с множеством рек, часто встречаются низенькие холмы, много деревень и сёл, мелких городов.

И куда больше стражи.

Один из них устало прислонился к столбу возле таверны, только что насадив на гвоздь портрет очередного разыскиваемого преступника — какого-то убийцу с длинным уродливым шрамом поперёк лица. На меня он не обратил никакого внимания, кроме меня здесь было много и других приезжих проходимцев, но ровно до тех пор, пока я не спешился и не привязал лошадь к стойлу возле таверны. Стражник сначала с любопытством посмотрел на меня, изучая лицо, после чего несколько презрительно произнёс:

— Северянин что ли?

Я проигнорировал его вопрос, поднялся по ступенькам и толкнул скрипнувшую дверь.

— Совсем оборзели, — зло буркнул стражник мне в спину. — Не воюют, так ещё и со стражей не общаются!

Когда я вошёл внутрь таверны, на меня уставилось сразу же несколько пар любопытных глаз местных завсегдатаев. Видать, стражник не просто так стоял здесь неподалёку — рожи у завсегдатаев были как у последних отморозков, а трактирщик оказался настолько толст и уродлив, что запросто бы сошёл за борова в голодный год. Похоже, у этой таверны специфическая репутация, и Зара не зря велела мне зайти именно сюда. Её бугаев в любое другое приличное место бы так просто не пустили. Идеальное место, чтобы совершить передачу сомнительного с точки зрения закона товара. Или найти неприятностей на свою шкуру.

Несмотря на то, что до захода солнца оставался ещё час-другой, здесь уже царил полумрак, с которым слабо боролось множество свечей и масляных ламп. Деревянный пол был заляпан толстым слоем жира и регулярно обновляемой чужой слюны, но при этом на удивление без уличной грязи. Слева стойка с выпивкой, за которой трактирщик с весьма довольным видом пересчитывал дневную выручку, за этой стойкой и собралось большинство посетителей — всего четверо, но, как я подозревал, через час здесь будет не продохнуть. Прямо, у противоположной стены, находился танцевальный зал с камином и подозрительно чистым и свежим ковром на полу. Я так подозреваю, что под ним увижу множество засохших пятен крови, оставшихся после кулачных боёв. Справа возле меня несколько маленьких круглых столиков со стульями, чуть в отдалении — лестница на второй этаж, с комнатами для постояльцев.

А ещё здесь воняло. Дешёвой выпивкой, пережжённым, но при этом наверняка плохо прожаренным куском мяса, навозом и много чем ещё, чем не должно вонять в нормальной таверне.

— О, северянин! — в мою сторону тут же грубо ткнули пальцем.

Не люблю я этого. Кулаки тут же начинают тяжелеть, наливаться кровью в предвкушении.

Но сдерживаюсь.

— Да, — согласился я, проходя мимо него. — Зовьен — слыхал о таком городе?

— Ох, ё… — присвистнул мой собеседник. — Далеко забрался же ты, однако! Что, в тёплые края потянуло?

— Да! — резко ответил я, всем своим видом демонстрируя, что больше я болтать не намерен.

— Понаехали тут, — буркнул другой пьянчуга, прикладываясь к своей кружке. По его не стриженной и неопрятной короткой бороде тут же потекла струйка пены. — Из-за таких как ты я работу-то и потерял! Чтоб вас всех Молдур побрал!

— Эй! — возмутился его сосед. — Да ты сам два года назад приехал из Галгуха…

Дальнейшее я уже не слушал.

В предыдущей деревне я с помощью почтовых голубей связался с людьми Зары, и они назначили время встречи в этой таверне — ближе к полуночи, когда луна поднимется над холмами. При этом они предупредили меня, чтобы я их не искал — они сами ко мне подойдут; добавили только, что их будет двое, и они назовут моё имя. Поэтому я в ожидании выбрал себе место в углу комнаты, там, где я мог видеть почти весь первый этаж таверны. Заказал у бармена немного пива и тарелку с похлёбкой — от запаха горелого мяса меня начинало подташнивать, именно поэтому я не стал его брать, понадеявшись, что запашок отвратной похлёбки его сможет перебить хоть на время.

С заходом солнца действительно стал прибывать народ. Одними из первых заняли самый большой стол три стражника и тут же уселись играть в кости. Затем пришла группа крестьян, со второго этажа спустилась толстая жена бармена, принявшаяся обслуживать местный люд. Затем по одному по двое стали подтягиваться и остальные. После того, как солнце зашло окончательно, первый этаж таверны действительно набился под завязку. Стражники первое время подозрительно косились попеременно на меня и на мой благоразумно предварительно замотанный в тряпьё топор, но ничего не говорили и не подходили, в конце концов потеряв всякий интерес. Да, северянин, да, похоже на топор — здесь и своих лесорубов хватает, правда, окрест на несколько миль рубить уже давно нечего. Не напивается, не буянит, топор не достаёт. Значит, как пришёл, так и уйдёт, задерживаться сильно он здесь не хочет.

Наконец, появилась луна. Ненадолго осветила всё вокруг своим холодным серебристым светом, после чего быстро скрылась за тучами. На улице задул ветер, где-то недалеко начали грохотать ставни. Дело явно шло к дождю.

Ко мне никто не подходил.

Нескольких совсем упитых мужиков вынесли наружу их же товарищи, и через некоторое время их места заняли новые посетители. Пришли два соназга и три крагера. Ни тех, ни других я в жизни никогда доселе не видал, хотя и слышал рассказы про них, их внешность и поведение.

Всё, что молвили про соназгов, оказалось правдой, ну или очень близким к ней. Соназги бы успешно сошли за людей, но только небольшого роста — явно меньше двух аршинов, но не сильно, максимум на пядь. Кожа бледная, как у мертвецов, но с отчётливым серым оттенком, похожая на камень или на скалу, среди которых они в обычности и жили. Чёрные как смоль волосы, толстые, но редкие. Лицо как у человека, но только глаза несколько больше, отчего практически не вращаются, и соназг вынужден вертеть башкой, чтобы оглядеться. Здоровенные прижатые к черепу уши как у пещерных крыс — с помощью них они, по слухам, могут ориентироваться в кромешной тьме. Передвигаются осторожно, невольно сутулясь, словно боясь удариться башкой о потолок, при этом стараются коснуться ладонями любой поверхности, благоразумно исключая, разве что, людей. Взгляды, да и мимика у них презрительно-равнодушная, даже несколько высокомерная, но со стороны видно, что они пытаются скрывать свои чувства. Нет ничего хуже, если ты — карлик-соназг, при этом высокомерно смотрящий на каждого встречного. В трущобах ты не пройдёшь и сажени, не получив по ушам.

Крагеры были примерно такого же роста, может, чуть повыше, чем соназги, но куда больше визуально. Коренастые, широкоплечие, они меньше походили на человека, чем соназги. Главным образом потому, что у них на спинах крепились самые настоящие костяные панцири, в которые они при необходимости могли забраться, например, во время боя чтобы выжить. Кожа розовая, почти человеческая на вид, но, как я слышал, она вмиг могла обратиться в чешую, по прочности не уступающую кольчуге. Головы у них совершенно лысые, лица у всех как у одного выражают благодушие — эффект они производили противоположный соназгам. Идут вперевалку, в меру уверенно, словно показывая, что им здесь бояться нечего, что здесь все свои.

Но это было не совсем так. Как я уже понял, приезжих в Давуре любят не сильно, но неприязнь к тебе куда сильнее, если ты — не человек.

На них бросали взгляды, полные презрения и пустых угроз — пустых потому, что сейчас здесь сидели стражники, и если они первыми не полезут в драку, то никому этого не позволят. Хотя, их всегда могут задавить числом, и тогда уже никто не сможет разобраться, кто же виноват — накажут всех, кого найдут. И я очень не хотел бы оказаться сейчас на месте этих бедолаг. Начнись драка, я бы не стал вмешиваться. Не потому, что был негодяем, совсем нет. Сейчас у меня было важное дело.

Соназги и крагеры держались вместе, хотя я и заметил, что они при этом не являются одной компанией, местные вынуждают их передвигаться вместе. Так безопасней. Они прошли мимо моего стола и заняли соседний, я честно старался не пялиться в их сторону. Спустя пару минут их обслужила жена трактирщика, но что я приметил — они не были пьянчугами и алкашами. Парни просто пришли после тяжёлого трудового дня покушать паршивой, но дешёвой еды, а так же пропустить по стаканчику. Каждый имеет право расслабиться.

Постепенно все устаканилось, и на нелюдей перестали обращать внимание, меня тоже оставили в покое. Я какое-то время старался изучить местный контингент, но довольно быстро пришёл к двум умозаключениям: местных не стоит изучать на примере пьянчуг, и люди по манере поведения под Давуром не сильно отличались от зовьенцев. Вскоре народ стал потихоньку разбредаться — кто уже наклюкался до такой степени, что признавал в своём собутыльнике отродье Яарда, у кого банально закончились деньги, а кто вовремя ощутил, что ему хватит. Ещё мучительных несколько десятков минут ожидания, и таверна стала полупустой. Даже стражники, доиграв в кости последнюю партию, бросили напоследок на меня равнодушные взгляды, одновременно, как по команде, встали из-за стола и молча вышли на улицу. Нелюдь предпочла уйти сразу же вслед за ними.

Время ожидания кончилось, никто так ко мне и не подошёл. Похоже, что что-то где-то не срослось, и меня встретить не получилось. Это, конечно, неприятно, но ничего страшного, не маленький, не заблужусь чай.

У меня оставалось ещё полбокала, которые я намеревался прикончить разом, приложившись к нему в долгом глотке, когда ко мне всё-таки подошли. Но совсем не те, кого я ожидал.

Их было трое — худой высокий седой мужик лет шестидесяти, среднего роста лысый толстяк с малинового цвета румянцем на щёках, и чуть пониже наполовину и неаккуратно облысевший, но при этом довольно молодой парень с красным шнобелем. Все трое пьяные, от каждого несёт за километр выпивкой, грязным телом и Цейрин ещё знает чем, но убойным.

— Ты с севера что ли? — парень, почти не в состоянии стоять прямо, лихо придвинул к моему столу стул от соседнего стола. Говорил он при этом совершенно трезво, хотя его глаза то и дело съезжались на его же носе. — Не угостишь ли добрых людей, а?

Седой старик сел у противоположного края стола прямо на пол, при этом его лицо оказалось на уровне моего — рост у него действительно был выдающийся. Молча уставился на меня. Толстяк рыгнул, попеременно моргнул каждым глазом, после чего выдавил через силу:

— Ты мне не нравишься!

От неожиданности я даже поперхнулся, но быстро совладал с собой.

— А мне плевать, — холодно ответил я. — Нравлюсь я тебе или нет.

По спине пробежал холодок — эти мужики подошли ко мне отнюдь не ради того, чтобы выпить вместе со мной. Стража ушла, и теперь можно спокойно выпендриваться, трактирщик и слова не скажет. Кстати, куда он делся?

Отсюда следовало убраться, и как можно быстрее.

— Ты это слышал, Малз? — удивился парень.

Старик молча кивнул, при этом его голова чуть не отвалилась от тела.

— Слышь, ты, — парень решил взять быка за рога. — Ну, давай… вытаскивай всё бабло! И не рыпайся.

В руках толстяка что-то сверкнуло, и я скорее почувствовал, чем понял, что это нож. Тупой, грязный, но от этого не менее смертельный.

— Ладно, ладно! — испугался я. — Сейчас, только не убивайте!

Старик снова кивнул, и на этот раз его подбородок гулко ударился о стол, да так, что опустевшая кружка слегка подпрыгнула.

— Ты мне не нравишься! — повторил заученную фразу толстяк.

— Тише, мужики, ща всё будет! — успокоил их парень, выжидающе попытавшись уставиться на меня. На несколько секунд у него это даже получилось.

Я демонстративно показал пустые руки, мол, я не опасен, в них ничего нет, и медленно повернулся к висевшему у меня на спинке стула моему походному мешку. Развязал узел и полез туда обеими руками.

— Эй, одной рукой! — возмутился парень и икнул.

— Не могу, — возразил я. — Я далеко их спрятал, на самое дно, легко их не достать.

Пару секунд пошарив по сумке, я, наконец, натолкнулся на искомое. Несколько быстрых и коротких движений внутри неё вызвали у всей троицы приступ подозрения, но я их успокоил:

— Зацепилось, у меня там рыболовные крючки.

Естественно, тех у меня там и не было никогда. Не люблю рыбалку, больно скучное и неблагодарное занятие, всегда не хватало терпения, поэтому предпочитаю покупать рыбу на базарах.

И вот, я вытащил на тусклый свет масляной лампы у себя над головой то, что собирался. Вся троица вперилась взглядами в продолговатый шипящий предмет у меня в руках и, не веря, потеряла дар речи. После чего толстяк стал медленно пятиться.

— Это стоит куда дороже всех моих текущих денег, — самодовольно улыбнувшись, произнёс я, наблюдая за маленьким искрящимся огоньком, бегущим по ниточке. — У меня брат — шахтёр, и на мой прошлый день рождения подарил мне эту штуковину. Красиво выглядит, да?

В руках у меня была подожжённая шашка горной взрывчатки. От фитиля уже успела сгореть треть, когда все трое с дикими воплями бросились наружу.

Похоже, здесь тоже знают, какими методами недавно увеличили добычу соназги в горах, заключив небывалую сделку с Бод о производстве и усовершенствовании взрывчатки. Это не могло не радовать. По правде, никакого брата-шахтёра у меня никогда не было, а этот шипящий свёрток, который, по слухам, может разворотить крепостную стену толщиной в добрую сажень, я купил сразу же после встречи с Зарой. По её совету. Действительно пригодилось. Жаль только, что я отдал за взрывчатку непозволительно много денег.

Я несколько нервно потушил плевком запальный шнур и убрал свёрток обратно в рюкзак (с изрядной долей опаски к незнакомой вещи — а вдруг она теперь рванёт у меня за спиной?), подождал ещё несколько минут, после чего расплатился с трактирщиком и вышел на улицу. Там было темно, холодно и сыро. Дул пронизывающий ледяной ветер, уже слизавший всех людей с утопленного в грязи тракта, ночное небо заволокло плотными облаками, и темнота съела почти всё в округе. В этот момент я пожалел о том, что я не имею таких же ушей, как у соназгов — свою лошадь я разглядел с большим трудом. Я так же пожалел о том, что трактирщик всё-таки заметил у меня в руках взрывчатку — обратно меня он уже не пустит, не говоря о том, чтобы оставить на ночь даже за тройную цену. Но я и не хотел возвращаться, лучше уж найду место поприличнее, где переночевать, а утром уже и направлюсь в город, искать Болданда. Проехать сейчас в столицу не составит труда, стража в это время года пускает внутрь всех подряд, стоит только сказать «я — торговец» и сверкнуть парой монет.

Моим планам не суждено было сбыться с самого начала, хотя в город в итоге я всё-таки попал.

Они подошли ко мне из-за угла трактира незаметно, беззвучно и подло подкравшись сзади. Я как раз закончил отвязывать лошадь, когда та испуганно заржала и встала на дыбы. Если честно, чего-то подобного я ожидал с самого прибытия к этим тавернам, но не сейчас, когда настроение быстро падало вниз.

Удар должен был прийтись по моему затылку, но в это время я удачно поскользнулся на грязи и в результате получил по левой лопатке. Меня закрутило, испуганная лошадь вырвала из рук поводья и ускакала прочь. Я упал на землю, попытался тут же подняться. Не вышло, один из трёх нападавших пнул меня под рёбра. Пока я не очухался после этого удара, тот самый лысеющий парень быстро снял с меня мой походный мешок и отобрал замотанный в тряпьё топор. Я запротестовал, и старик пнул меня ещё раз, аккурат и намеренно попав в то же самое место.

Это было больно, очень — его сапоги имели острые носы, и каждый удар был сродни тычку кинжалом в бочину.

Толстяк, довольно хрюкнув, взял меня за ноги и быстро оттащил туда, откуда они только что вышли — за угол таверны. Теперь, если нас кто и заметит, то только тот, кто решит сходить отлить.

Били меня не долго, эта троица хотела не этого, они не были убийцами или просто жестокими людьми. Их удары, несмотря на то, что были болезненными, оказались неумелыми. Большая их часть приходилась либо на кости, либо где был довольно толстый слой одежды. Они хотели совсем другого.

— Всё, хватит с этого лесоруба! — удовлетворённо произнёс парень.

Он уже перестал притворяться пьяным вусмерть — небольшое количество спиртного было выпито им скорее для запаха, чем с целью надраться до поросячьего визга. Да и толстяк тоже был почти трезв. Выделялся только старик — он не симулировал.

— Нашёл! — радостно воскликнул толстяк, роясь в моей сумке.

Тут же послышался звук брякнувших монет — меня грабили. В это время парень действительно обыскивал мои карманы. Нашёл он в них только пару алюминиевых давурских марок, которые мне дал в качестве сдачи трактирщик, и это его несколько разочаровало.

— Молдур тебя побери, — выдохнул он. — Ладно! Найди у него в мешке ту взвры… взы… шипящую соназговскую громыхалку! Продадим её кое-кому, знаю я одного парня.

Спустя пару секунд они ушли. Медленно, довольно и неторопливо, словно только что провернули величайшее ограбление в своей жизни. Они забрали все мои деньги, оставив на земле валяться крохотные белые монетки из моего кармана, забрали дорогостоящую взрывчатку, и забрали товар, который я должен был принести Болданду в обмен на сведения о Феноре.

Я лежал на холодной и мокрой земле, уже успевшей в некоторых местах зарасти травой, смотрел вверх и жалел о том, что согласился на сделку с Зарой. Нельзя работать на женщин, никак нельзя! Конечно, она здесь виновата была только косвенно, но если бы мы не встретились или не договорились, то я бы здесь не лежал с назревающими синяками на боках и свежей царапиной на носу. Всё это фигня, но синяки будут болеть пару дней, да и нос саднит — неприятно. И если бы не женщина, то ничего бы этого не было.

Ненавижу себя. Впредь — никогда!

Ладно, хоть топор с мешком оставили, и на том спасибо. Надо же, я был ограблен тремя алкашами, один из которых — старик, а второй никак не тянет на равного мне по силе противника. Остаётся толстяк. И на него бы я управу нашёл, если бы мы сошлись один-на-один, даже налети он на меня внезапно! Но их было трое.

Начался дождь. Медленно, нехотя, словно дорожил каждой каплей, в приступе жадности стараясь удержать воду в облаках.

Фенора.

Нужно догнать этих парней!

Я сел и охнул от боли в левом боку. Похоже, там либо серьёзный ушиб, либо треснуло ребро.

— Тише, тише, сейчас поможем! — послышалось позади меня.

Отлично! Не хватало мне только ещё одного ограбления!

Я обернулся и увидел двоих. В темноте я сначала принял их за детей, каюсь, но только спустя секунду, когда один из них, самый массивный, подошёл ко мне и стал помогать подниматься, я сообразил, кто это.

Крагер и соназг. Одни из тех, кого я увидел в таверне.

Крагер схватил меня за локти и, несмотря на свой малый рост, без труда поднял меня и поставил на ноги. Силищи у него, похоже, немерено! Соназг при этом, действительно похожий на двенадцатилетнего чересчур лопоухого пацана, поднял с земли мой мешок и бесцеремонно заглянул внутрь.

— Нету, — неожиданным басом сказал он. — Слышал, Альтер? Нету пакета, спёрли! Эта отрыжка Кадрака (примечание: легендарный, считающийся непобедимым, монстр) профукал его!

Манера говорить у него оказалась сварливой, как у дряхлого и обозлённого на весь мир старика.

— Да ладно тебе, Вьяти! — отмахнулся крагер по имени Альтер и принялся отряхивать меня от грязи, при этом лишь размазывая её. — Ну, с кем не бывает? Подкараулили его «Клыки», а мы и не уследили, не успели. Сами тоже виноваты!

— Не называя меня «Вьяти», я тебе сколько раз это говорил, тупая ты черепаха?! — возмутился соназг. — Вот сам и будешь перед Зарой оправдываться за то, что в ответственный момент ты дристал за углом от страха!

Альтер на «черепаху» не обиделся нисколько.

— Не от страха, — спокойно возразил он, поднимая из-под ног мой топор. — Я же ещё утром говорил, что твои грибы что-то подозрительно зеленоватые.

— Так вы от Зары? — я наконец-то прочистил мозги и вышел из ступора.

— Нет, блин, от императора Давура (примечание: имя императора является безусловно наследуемым вместе с титулом вне зависимости от пола; при этом и столица и империя носят тоже имя), — Вьяти харкнул себе под ноги.

— От неё, от кого же ещё? — грустно вздохнул Альтер. — Только за этот прокол она из меня суп сварит, а его уши оторвёт на парусину. «Клыков» уже не догнать…

— Что за «Клыки»? — спросил я.

— Банда, вшивые конкуренты, — ответил соназг. — Нужно немедленно доложить Заре, иначе она решит, что это мы присвоили себе товар, и тогда нам точно каюк. А так есть минимальный шанс.

— Не догнать говоришь? — усмехнулся я, глядя на их короткие ноги. При этом у меня в воображении висел необычно чёткий образ Феноры, а это — превосходный стимул. — Это мы ещё посмотрим! Ждите здесь.

И, не дожидаясь ответной реакции моих новых знакомых, я побежал вслед за своими грабителями.

 

Глава 3

Сколько прошло с того момента, как они ушли прочь с моим шансом ещё раз увидеть Фенору? Минута? Час? Год? Я не знал, но очень надеялся на первый вариант. Сознание я не терял, мне не было настолько больно или плохо от их детских ударов, но какое-то время я проторчал, валяясь на мокрой земле и глядя в небо, скрытое от меня этими проклятыми дождевыми облаками. В тот момент я вспомнил весь прошедший год, самый плохой год в моей жизни. Во всяком случае, хуже ситуации у меня пока не случалось. Но сколько именно я пролежал? Одни люди вспоминают всю свою жизнь за секунды, а другие не могут припомнить её до самого конца.

Я поёжился от холода, плотнее запахнул куртку и накинул капюшон на голову. Воздух, и без того непомерно влажный, непривычный, от дождя стал ещё более мокрым; вода была повсюду, и от этого становилось только холоднее. Изо рта шёл пар, а замёрзшие ладони вновь плохо двигались, совсем как тогда, зимой.

Своего коня я нашёл через пару домов, тот зашёл под какой-то хлипкого вида навес возле одного из постоялых дворов и спокойно ждал меня. Однако перспектива выбираться под дождь его совсем не радовала. Но ему пришлось мне подчиниться после того, как обозлённый я пообещал продать его на колбасу при первой же возможности. Конечно, лошади — не люди, но этот конь всё прекрасно понял.

Я не знаю толком, куда я направлялся. Хотя первое время я рассчитывал, что мне удастся найти этих «Клыков» буквально в соседнем доме, но ни фига, не стоило и надеяться. Кроме трёх постоялых дворов да нескольких трактиров, здесь была только маленькая сторожевая башня, да на окраине небольшая площадка для базара — но это летом. Естественно, как я уже упомянул, нигде этой троицы не было. Что-то мне подсказывало (похоже, именно это и именуется логикой), что эти трое непременно должны направиться в город, что у них рядом должны были быть лошади — не пешком же они пойдут! И, раз наша встреча была подстроена, раз кто-то всё это спланировал заранее, троица, едва заполучив товар, должна была непременно сразу же направиться к своему господину. Десятнику, пахану или очередной бабе с яйцами — не уверен, кто ими заправляет. Я уже пожалел, что оставил ту странную парочку, ворчливого соназга и беспечного крагера, позади — вот уж кто бы подсказал, куда мне направиться. Но вернуться не позволяло проеденное расстояние и, в большей степени, моя гордыня. Поэтому я самым наглым образом разбудил одного из стражников и потребовал сказать мне, где мне найти «Клыков». Это было апогеем моей непроходимой тупости — спрашивать у представителя охраны порядка и безопасности, где мне найти, судя по всему, известную шайку. В основном потому, что в представлении идиотов-стражников этим будет интересоваться только тот, кто хочет присоединиться к ним. А зачем человеку сознательно плодить себе врагов и своими действиями усиливать их? Будь он в здравом уме и трезвой памяти, он бы тут же дал мне под дых и бросил в камеру в подвале башни, а утром, с рассветом, повесил на ближайшем столбе.

К моей радости и везению, он в здравом уме не был. От него практически не несло бухлом, да и я лично видел, что он в трактире выпил всего три небольшие рюмки самогона, но он был мертвецки пьян. Видать, он был из числа тех, кому достаточно понюхать чуть перебродившего квасу, чтобы хорошо захмелеть. Но ничего — пара хороших лещей по щам, и он смог выдавить из себя некую фразу, благодаря которой я получил примерное направление. После чего он с чувством выполненного долга завалился обратно спать.

Действительно город. Какой-то смутный ориентир в виде то ли белого мужского монастыря, то ли белой церкви, я так и не разобрал толком его бормотания — во-первых, у него изо рта несло хуже, чем из выгребной ямы, а во-вторых, спирт завязал ему язык узлом, и тот попросту запутался в зубах.

Я погнал коня что есть сил по скользкой дороге, петлявшей между низенькими, в пару саженей высотой, холмами. Дождь прекратился, небо начало потихоньку очищаться, даже луна периодически и осторожно выглядывала из-за облаков, словно боялась упасть вниз. Стало гораздо светлее, и, когда показалась равнина до самого Давура, я смог видеть далеко вперёд. На самом краю горизонта виднелось несколько путников на лошадях. Вроде бы, трое, но это ещё ничего не значит — кто угодно может скакать по Имперскому Тракту сейчас, например, точно такие же балбесы, как и я. Как там выразился соназг? Отрыжка Кадрака? Интересно, кто такой Кадрак, и что означает эта его отрыжка. Надо будет спросить при случае.

Вскоре я разглядел группу огней, а затем и вынырнувшие из тьмы замок императора Давура, множество домов высоких господинов, какую-то высоченную, узкую и острую, словно игла, башню непонятного назначения, а потом и мощную городскую стену. Всадники передо мной уже прошли через пост стражи на въезде и оказались внутри.

Давур расположился на одном из местных холмов, на довольно крупном. Первоначально, когда город ещё не был городом, а лишь отдельным гарнизоном на юге зарождавшейся империи, здесь было принято решение построить аванпост. Расположение основной крепости поначалу казалось не самым удачным — на самой вершине холма в полсотни саженей высотой. Вокруг возвели стены, внутри расположили всё, что нужно было для того, чтобы аванпост выдержал несколько месяцев осады. Казармы, церковь, ристалище, склады — всё там было. И всё это было как на ладони у подступающих врагов, причём, с любой из сторон. А вот аванпост неожиданно выдержал все атаки. Границы империи постепенно расширились, ушли на юг до моря, и аванпост быстро переместился в сердце империи. Вокруг, за стенами, стали появляться дома приезжих, потом начала развиваться торговля — город не мог предложить миру ничего редкого, ценного или хотя бы просто в большом количестве какой-нибудь банальной пшеницы, но он хорошо расположился на пересечении нескольких крупных торговых путей. Быстро стал центром торговли сначала в Давурской Империи, а затем стал посредником между соседними государствами (хотя те периодически пытались завоевать эти земли). Город быстро рос, обрастал домами и зажиточными горожанами. В нём появлялись секты, бандитские группировки, учёные, мыслители, куртизанки, помещики и купцы. А с приходом Императора получил название Давур и статус столицы. К тому времени город уже имел полмиллиона жителей и два кольца крепостных стен — основное, самое древнее, вокруг вершины холма и замка — бывшего аванпоста (потом его снесли и построили на его месте императорский дворец), и внешнее, быстро утонувшее посреди новопостроенных домов.

Дело в том, что город рос слишком быстро, и из-за этого возникало множество проблем. Большой поток приезжих в поисках лучшей жизни приносил с собой нищету, преступность и болезни. Чума не раз зарождалась именно в Давуре. Имперский совет не позволял иммигрантам въезжать в город, но те уже не могли уехать обратно, поэтому селились прямо под крепостными стенами. Так образовались нищенские кварталы. Вскоре их стало настолько много, что вокруг них в одну из последних войн построили самую мощную городскую стену в империи. Между войнами нищета постепенно отступала от города, но не так быстро, как того бы хотелось всем.

Сейчас вокруг внешней городской стены расположилось несколько деревень по десятку домов вдоль основных дорог. Я проскакал мимо них, миновал подъёмный мост над опоясывающим город рвом со сточными водами (хотя этот ров давно уже превратился в реку), и, стараясь не сильно задирать голову, рассматривая стену перед собой, приблизился к городским воротам. Стена вблизи действительно оказалась внушительной — сложенная из крупных каменных блоков, высоченная, саженей в десять, и четыре сажени в ширину. Повсюду на небольших расстояниях друг от друга расположились квадраты крепостных башен, а через каждую версту — башни дозорные, ещё выше. Огни, правда, были только в них, сейчас в спокойное время крепостные башни были не нужны, и Давур не располагал таким гарнизоном, способным охранять всю стену — иначе пришлось бы оставить город без внутренней стражи. Ворот было несколько. Дальше по дороге основные с тракта — высотой в половину стены, из морёного дуба, усиленные металлическими листами, сверху виднелась опускающаяся решётка. Конечно же, на ночь их закрыли. Но по бокам от них врезались в стену маленькие, в человеческий рост, две самых обычных двери. Правая снова закрыта, а вот возле левой дежурит пара стражников. Ну, как дежурит — один спит стоя, прислонившись к холодной стене, а второй отчаянно пытается не следовать примеру товарища, греет руки о воткнутый в стену факел.

К ним я и направился. Благоразумно заранее спешился и остановился в паре шагов от них, попав в свет от факела.

— Кто такой, чего надо? — тут же заметил меня стражник. Говорил он полушёпотом, стараясь не разбудить посапывающего коллегу.

— Угадай, — усмехнулся я. — В город пройти.

— Утром приходи! — ответил он. — Сейчас не велено никого пропускать! И у меня бумаги нет, чтобы тебе разрешение выписать, а без него тебя сцапают на улице и отправят на каменоломню на месяц. А мы в бубен за это получим!

Странный он был. То говорит, что не может никого пропустить, то сразу же добавляет, что бумаги у него нет для пропуска. Сдаётся мне, он просит дать ему на лапу. Да я бы и дал — так проще и гораздо быстрее, особенно при условии, что мне нужно догнать кое-каких уродов прежде, чем те доберутся до своего логова. Но пустой карман мне этого не позволит.

— А троих ты только что пропустил, — заговорщицки прошептал я, делая ему навстречу шаг.

— Враньё! — шикнул на меня стражник.

Его товарищ громко всхрапнул, и мой собеседник опасливо бросил на того взгляд.

— Сдаётся мне, что твой спящий друг не знает о нескольких звонких имперских марках в твоём кармане, — зловеще прищурился я.

— Да пошёл ты! — огрызнулся стражник.

Слишком громко — довольно громкий храп резко оборвался.

— Плешь Молдура! — еле слышно выдохнул стражник. — Ладно, сделаем так. Ты оставляешь своего коня мне и проходишь через дверь — конь мне пригодится, тем более что по городу всё равно тебе нельзя будет с ним ходить. По статусу не положено. А я тебе выпишу пропуск на, скажем, два месяца.

— По рукам, — тут же согласился я.

Стражник достал из внутреннего кармана куртки кусок плотной жёлтой бумаги, затем перо и чернила. Намочил в них перо, затем развернул бумагу и уставился на меня:

— Имя и профессия?

— Раснодри Солдроу, плотник, — не задумываясь, ответил я.

При звуках моего имени у него в глазах что-то странное мелькнуло, но я этого не заметил.

— Ох уж эти северяне, — пробормотал он, записывая всё это в бумажку, используя в качестве поверхности свою вторую руку. — Длинное имя. «Рас Солдроу, плотник» записал. Полностью не влезало.

Он подул на оставленную надпись, помогая чернилам высохнуть, после чего протянул бумагу мне.

— Иди давай, и побыстрее! — нетерпеливо сказал он.

Я взял пропускную грамоту и, подойдя к двери, медленно открыл её — она оказалась неожиданно тяжёлой, после чего вошёл внутрь.

— Плотники нам нужны, кстати, — прошептал мне вслед стражник. — Обратись, если что, к парням у следующей двери, они подскажут, где найти сотника.

— Я подумаю над этим, — соврал я ему.

Внутри стены был проделан коридор, ведущий прямо, а потом сворачивающий налево. Далее оказалось небольшое помещение, в котором почему-то хранилась солома, а уже у правой стены расположилась вторая дверь, металлическая и прочная. Я в неё постучал, и мне тут же открыли.

— Бумагу! — тут же потребовал голос справа.

А левый стражник с готовностью наполовину обнажил короткий клинок.

Я послушно показал им требуемое.

— «Рас Солдроу», это ты? — правый стражник посветил мне факелом в лицо, едва не опалив его.

— Нет, император Давур, — съязвил я.

Как будто по имени можно определить, как выглядит человек. Зачем они это вообще спрашивают? Или тут попадаются люди, которые проходят под чужими именами и прокалываются на этом этапе?

Шутки они не оценили. Но левый стражник спрятал меч обратно.

— Два месяца, — угрожающе сообщил мне правый, оставляя на бумаге свою подпись и дату. — Задержишься хоть на день — твои кишки растянул по стене от Саленской до Иарсской башни, понял?!

Я не стал спрашивать, что это за башни. И ежу понятно, что это какие-то башни на городской стене.

— Понял, — серьёзно ответил я.

— Работа нужна? Ты же плотник, — предложил левый.

И после такой угрозы они мне ещё и работу предлагают? Мне захотелось послать их куда подальше и очень грубо.

— Нет, я здесь не задержусь, — наотрез отказался я.

— Ну и вали тогда отсюда!

Фиг знает, куда я вышел. Дома двухэтажные, не нищенские, но вонь здесь стояла такая, что глаза резало — минус больших городов. Приятно пахнет только в купеческих и дворянских районах, ну и ещё возле пекарен, а в остальных местах вечно несёт дерьмом. Неудивительно, что с лошадьми в столицу мало кого пускают, да и то, поди, следят за четвероногими пуще, чем за донами да баронами. Хотя, толку от этого всё равно нет. Но все дома начинались в нескольких саженях от стены, оставляя широкое кольцо пустого пространства, причём, отчётливо видно, как плотно дома стоят там друг к другу. Видать, есть какой-то указ, за исполнением которого хорошо следят, чтобы никто не залезал на это кольцо. Не удивлюсь, если добрые смотрящие даже поджигают дома нарушителей.

А вообще, очень хорошо расположился императорский дворец. Вершину холма видно отовсюду, невольно создаётся впечатление, что добрый государь всё время следит за всеми и каждым в этом городе, куда ни пойди. Весь освещённый многочисленными огнями, пытающийся выглядеть красивым, но всё равно здоровенный, неуклюжий, холодный и полупустой. Крепость, самая натуральная крепость. Но вокруг него до внутреннего кольца стены пустое пространство — что там, не видно из-за ночной темноты, расстояния, да и сами стены неплохо всё скрывают. Готов поспорить, что там сады с дивными птицами, бассейны, лужайки и гарем. Хотя последнее упрямо отрицается, все уверены в его существовании. Раз император Давур не женат, значит, у него есть гарем. Кода женится — вот тогда все согласятся, что гарема нет. Странные люди, эти южане. Нас они считают варварами и рабами Бод, хотя ни я, ни кто-либо из моих знакомых и соседей не видел ни одного Бод за всю свою жизнь. Ну разве что отец, но с того момента, как он бесследно исчез, прошло уже лет десять. Хотя я иногда предпочитаю думать, что он умер — иначе где можно шляться десять лет?

Стоило мне углубиться в улицы, как я уже буквально через десять минут заметил тот самый мужской монастырь, про который мне невнятно пробормотал стражник возле таверны. Довольно далеко, полверсты вглубь Давура, его было тяжело разглядеть отсюда — мешали другие дома, а так же множество мелких горок и ям, на которых они стояли. И заметил я монастырь чисто случайно, когда проходил мимо каких-то кустов — те внезапно зашуршали, и я, невольно начав искать на себе хоть какое-то оружие для самозащиты, с опаской повернулся к ним. В кустах никого не было, но я целую минуту пялился на них, не решаясь повернуться к ним спиной или хотя бы боком. А потом чуть поднял взгляд и увидел вершину торчащей белой башни с колоколом и символом Цейрина на навершии — перечёркнутый слева направо сверху вниз круг, обращённый на запад. Среди серо-коричнево-чёрно-грязных домов монастырь выделялся, как благородных кровей специально выведенная овечка среди грязных безродных деревенских баранов. Он даже сам по себе слегка светился, создавая впечатление, что он защищён магией самого Цейрина (хотя попы ещё век назад договорились строить внешние стены монастырей с использованием соназгского фосфорного камня, точнее, его крошки). По разумению Братьев Цейрина, фосфор должен был стать маяком, указывая всем верный и чистый путь следования Заповедям людского бога, но на деле они лишь облегчили навигацию по городу. В том числе, для вражеских катапульт при ночных атаках.

На монастырь я вышел относительно быстро, однако мог бы ещё быстрее, если бы местные куртизанки да прочий люд сомнительного вида, не спящий по ночам, не приставал ко мне с глупыми предложениями. От них оказалось тяжело отвязаться, поскольку я явно был приезжим человеком, следовательно, лёгкой добычей, и никакие мои слова о том, что я не хочу нигде уединяться или покупать какую-то «пыль ветра», не помогали от них отвязаться. Только демонстрация пустых карманов — иначе никак. Ну и глупые же люди здесь живут.

Монастырь оказался меньше, чем я думал. Стоит за низеньким, но крепким забором посреди небольшого куска голой земли. Там бы можно было устроить какой-нибудь огородик, или ещё что, лишь бы не пропадала ценная площадь, но странноватая выжженная яма в две сажени в поперечнике со странным красноватым дымом не позволяла. Сам монастырь вблизи действительно неплохо светился, если учесть, что поблизости никаких факелов или масляных ламп не было. Народу, даже ночного, здесь почти не было — только в закоулках между соседними домами какие-то бездомные. И больше ничего интересного.

Я быстро обошёл всю территорию монастыря, но не нашёл никого и ничего, что бы навело меня на моих грабителей. Сам не знаю, на что я надеялся, придя сюда — одних слов пьяного стражника мало, чтобы найти даже луну на ночном небе.

— Эй, приятель, ты кого-то потерял? — донеслось до меня из ближайшей подворотни.

Голос был высокий, но хриплый, простуженный.

Отлично, сейчас меня ещё раз грабить будут! О, всемилостивый Цейрин, куда меня занесло?!

— Да, своих приятелей ищу, — ответил я, поворачиваясь лицом к закутку, откуда доносился голос.

Он стоял в тени дома, лунный свет не попадал на него, но мне удалось его разглядеть хоть немного. Крагер, он точно был крагером — низкий рост и панцирь, оттопыривающий на спине одежду. Интересно, если крагеры действительно могут при опасности залезать в свои панцири, то как у них туда помещаются ноги? Башка и руки ещё можно попробовать догадаться, но ноги…

— Не троих ли, случаем, минут пять назад здесь пробежавших? — задал он наводящий вопрос. — Один высокий и худой, второй толстый, третий пониже, лысый?

У меня внутри всё возликовало. Быть не может, мне снова везёт! Какой-то бродяга заметил их и решил помочь мне, хотя мог бы просто промолчать.

— Да, они, — кивнул я, стараясь ничем не выдавать свои радость и нетерпение. — Куда они побежали?

Из темноты ко мне навстречу тут же вытянулась рука ладонью вверх. Вполне человеческая ладонь, нормальная по размеру для меня, но для крагера большеватая. У них у всех такие? Ну да, ручищи у него здоровые, ноги тоже. Похоже, это у них в крови — быть силачами. Отчего же он тогда попрошайничает? С такой силой он мог бы заменить собой четверых рабочих. Хотя ладонь у него довольно чистая для бездомного, видать, дождь помог помыться.

Я развёл руками:

— Пустой я, извини.

— Жаль, — разочарованно протянул он, убирая руку. — Но, может, мы сможем договориться? На честное слово, что ты дашь мне пару монеток в следующий раз, когда они у тебя будут?

Мне стало его жалко. Если у него настолько туго с деньгами, что он готов поверить обещанию, полученному от совершенно незнакомого человека, почти чужестранца, то он как минимум заслуживает сочувствия. Но я ему не сочувствовал, я по-прежнему не мог объяснить, почему крагер побирается на улице. Конечно, он может быть старым или больным, но, сдаётся мне, даже в обоих случаях он будет сильнее среднего человека. Не логично это.

Но ещё больше мне хотелось узнать, куда же направились эти трое. Пять минут назад — они не торопятся. Понадеялись на то, что в большом городе я их не найду, что они затеряются в местном лабиринте домов? Может быть, может быть, я действительно едва их не потерял.

Я пошёл ему навстречу:

— Обещаю.

— Благослови Гароналютхре (примечание: бог крагеров) твой панцирь, человек! — с придыханием вымолвил крагер.

С этими словами к моему изумлению меня на секунду окружил слабый голубоватый свет. И тут же пропал без следа.

— Что это ещё было? — удивился я.

— Тебе везёт, человек, — отозвался бездомный. — Благословение моего бога подействовало на тебя, это значит, что ты достоин его помощи. Из какой дыры ты вылез?

Вот как? Любопытно, очень любопытно. Интересно, как оно проявится, и что будет, если я попрошу этого Гарона-как-его-там о благословении самостоятельно? Сработает? Обычно, когда мы просили Цейрина о благословении, ничего не происходило, он не отзывался. Хотя, как говаривал мой один знакомый монах, в исключительных ситуациях можно воззвать Цейрина, и он непременно ответит, если сочтёт нужным. Ему никто не верил, хотя он и утверждал, что лично у него это сработало дважды. Мы же больше используем подобные фразы как вариант банальных слов благодарности, не более.

— Издалека, — ответил я. — Так куда они пошли?

— Туда! — крагер указал пальцем в сторону холма с замком Императора. — Но я знаю, куда они держат путь, и так уж получилось, что я знаю более короткую дорогу.

Нет, сегодня определённо мой день! Я и в город относительно просто попал, и на любезного бездомного крагера натолкнулся. Если бы ещё не ограбление, то это был бы первый действительно хороший день за весь последний год. Наверное, это знак, послание от Цейрина, гласящее, что моя чёрная полоса подходит к концу, и следует ещё немножко потерпеть. Хотя, я не уверен, что мой бог отнесётся положительно к убийству Феноры. Не отвернётся ли он тогда от меня? Правда, до этого я столько лет прожил и без его благословений — и вроде ничего, жив-здоров. Ладно, если что, перетопчусь, буду безбожником. Или стану поклоняться богу крагеров, он, видать, мужик хороший, раз так охотно отзывается на просьбы паствы.

— Веди, — не раздумывая, согласился я.

— Один соин, — потребовал крагер.

Вот жучара! А губа у него не дура, на этот один соин я могу дважды переночевать в приличном трактире вместе с ужином и горячей ванной.

— Ладно-ладно, согласен, — я в нетерпении закатил глаза.

Если я верну назад товар и все свои деньги, то будет ему соин. А если мне ещё и удастся при этом устроить засаду этим парням, то, глядишь, на радостях и сверху с десяток алюминиевых марок присыплю.

Он поманил за собой во тьму проулка, после чего, не дожидаясь, резво для своего роста побежал вперёд.

Я тут же засомневался в правильности его предположения о том, куда направились мои грабители, поскольку мы двинулись явно не по направлению к холму, а левее. Но через квартал крагер начал петлять между домами, и я быстро потерял чувство направления. То направо, то налево, мы двигались преимущественно там, где нормальные люди не ходят никогда, под ноги всё время попадался разный мусор, какие-то объедки, сновали туда-сюда жирные недовольные крысы. Крагер на своих ногах летел так, словно у него вместо тяжёлого панциря за спиной выросли крылья, без труда перепрыгивал весь мусор, а мне же приходилось его огибать, поскольку после первой же попытки перепрыгнуть мусорную кучу я влетел в её середину, перепачкавшись по пояс. Мне оказалось неожиданно тяжело бежать с крагером на одной скорости, и Молдур меня заморозь, если я знаю, откуда бездомный крагер имеет в запасе столько сил и прыти. Постепенно я начал терять его из виду. Сначала на секунду, потом на пару секунд. Через несколько кварталов, когда я уже совершенно заблудился и не понимал, где мы, я потерял его на добрые полминуты. Задыхаясь, я даже расстегнул куртку — было очень жарко, хотя изо рта вовсю валил пар, пот заливал мне глаза, а одежда прилипла к телу.

Я вбежал в какие-то кусты, за которыми последовал резкий спуск вниз — и под ногами внезапно оказалась мокрая скользкая земля, никакой мощёной дороги. Зато внизу виднелся крагер, нетерпеливо дожидавшийся меня. Я поскользнулся, больно ударился копчиком и поехал вниз на заднице, зачерпывая грязь низом задравшейся рубахи под плащом. По пути одна из торчавших веток едва не выколола мне глаз — перед моим взором сверкнула голубая вспышка, и меня неведомой силой вдавило в землю, и ветка благополучно проскочила над моей головой в каком-то вершке, если не ближе. Видать, вот так и действует благословение бога крагеров. Сдаётся мне, оно одноразовое, к тому же, не спасает от кинжала в бок или секиры в голову, иначе бы в мире было непобедимых воинов больше, чем нисколько.

— Ты… куда… так гонишь? — спросил я, едва остановившись под ногами крагера.

— Быстрее, иначе не успеешь их встретить! — он схватил меня за шкирку и рывком поднял на ноги.

После чего погоня вновь продолжилась.

Дома вокруг стремительно менялись. Если до этого они почти не отличались от нищенских, то здесь явно жил люд, не обделённый работой и какими-никакими, но деньгами. Три-четыре этажа, кое-где висят украшения, поменьше мусора и пахнет приятней, хотя и далеко не чистым воздухом. Грунтовая дорога закончилась, и даже между домами уложен камень, встречаются канализационные решётки, куда стекает вонючая вода. Цивилизация.

Крагер снова оторвался вперёд, и на этот раз резко и значительно. Вот он в двух саженях передо мной забегает за угол дома, через пару секунд и я, а там его уже нет.

— Вот хрень! — громко возмутился я, останавливаясь и оглядываясь.

Впереди на пару десятков саженей не встречалось ни одного ответвления в этом дурацком лабиринте, а дальше он ни при каких условиях не успел бы убежать. Куда он делся?

Я снова побежал вперёд. Пот тёк с меня ручьём, болели ноги, болела ушибленная жопа, я выдохся чуть менее чем полностью. Ещё сотня шагов, и я упаду в изнеможении. Не хватает дыхания, я закрываю глаза, пытаясь хоть так сэкономить силы. И начинаю подозревать, что с этим крагером-бродягой точно что-то не так. Куда он меня завёл, а? Где он вообще?!

Я позвал его, потом ещё раз, но из соседнего окна на меня тут же вылили ведро помоев, грязно обозвав — я не давал добрым людям спать своими криками. Я снова побежал, понадеявшись, что я хотя бы случайно на него натолкнусь, пропетляв немного между домами.

Спустя ещё пять минут, когда я уже готов был сдаться, я куда-то вышел. Дома снова изменились, но я заметил это не сразу — они были точно такие же, как и прежние, вот только заброшенные, обветшалые. Много бездомных животных — крысы, кошки, собаки, какие-то птицы угрожающего вида, вездесущие воробьи и вороны. Перестало вонять, воздух снова был свежим, и это было самым странным, но именно это я и заметил только в самую последнюю очередь. Повсюду росли деревья с набухшими весенними почками, снова проклятые кусты, уже так надоевшие мне.

В них-то я и влетел на полном ходу, не успев затормозить. За плотным слоем веток оказалось два аршина пустого пространства, а дальше — массивная, поросшая зелёным мхом, дубовая дверь. Я врезался в неё сначала лбом, и только потом всем туловищем, выбив её ударом. Ворвался в какое-то заброшенное тёмное помещение, поднял здоровенное облако пыли и упал на пол.

— Плохой день, — яростно прошипел я, пытаясь встать.

Боль в уставших ногах дала мне понять, что больше я сегодня никуда не побегу, шею с левой стороны сильно жгло, должно быть, я распорол её какими-то ветками или колючками, саднило содранные ладони. И было очень жарко.

Где-то совсем рядом прогремел гром. Ночное небо вновь затянулось облаками, спрятав луну и погрузив город во мрак. Я не мог разглядеть, где же я оказался, я с большим трудом смог увидеть дверной проём — настолько темно было здесь.

И тут сверкнула молния, на краткий миг осветив специально для меня всё, в том числе и помещение. Молния была в половину неба, необычно яркая, с множеством ветвей, красно-сиреневая, небывалой силы. И именно благодаря ей я увидел, что стою перед стеной в сажени от себя, а на этой стене висит белый гобелен с чётким, хоть и старым рисунком. И от этого рисунка у меня волосы встали дыбом.

— Не может быть, — с ужасом выдохнул я.

С запозданием прогремел гром, да такой громкий, что у меня заложило уши, а пол под ногами ощутимо задрожал. Думаю, именно с таким звуком и падают горы. Затем сверкнула ещё одна молния, уже слабее, но под её светом я убедился, что рисунок на гобелене не нарисовал мой уставший, вымотанный долгим днём разум.

На белом гобелене рисунок виден отчётливо — он был вышит чёрной нитью, и будь здесь хоть малейший источник света, я бы заметил его раньше. Все линии одинаковой толщины, выверенные по ниточке до идеала, всё вышито с большим старанием и усердием, если не сказать больше — любовью. Большой равносторонний треугольник по центру, разрезаемый пополам горизонтальной линией; у каждой из вершин этого треугольника в качестве продолжений его сторон нарисованы маленькие треугольники, тоже равносторонние. Этот символ знали многие живые существа в этом мире, знали настолько хорошо, что тот, вдалбливаемый каждым верующим в головы детей с младенчества, уже, наверное, отпечатался на внутренней стороне черепа. После Знака Цейрина, перечёркнутого круга, это был самый узнаваемый символ. Символ, внушавший ужас видевшим его куда больший, нежели имя обладателя этого символа.

Знак Молдура. Я попал в дом сектантов.

Живо отсюда, пока я жив! Он хоть и покинут, но кто знает, какие монстры тут теперь поселились! Недаром все дома поблизости брошены. Бегом, бегом!

Новый приступ боли в моей шее отрезвил меня и вложил в мои ноги столько сил, сколько в них не было за всю мою прошлую жизнь. Я вылетел из этого дома так стремительно под начавшийся дождь, что опомнился только тогда, когда пробежал монастырь с почти погасшими фосфорными камнями. Страх пережитого нёс меня на своих крыльях прочь, я не знаю, каким образом я вспомнил дорогу назад, я не помню, как я добежал до внешней городской стены и как выбрался за черту города. Помню лишь, что я остановился на половине пути до того трактира, где я оставил встретивших меня соназга и крагера. К тому времени ливень уже прекратился, и сквозь начавшие рассеиваться тучи на востоке стали пробиваться первые рассветные лучи.

Рассвет застал меня в дороге. Спать не хотелось совершенно, да и усталости я пока ещё не чувствовал, хотя знал, что стоит мне остановиться — и я упаду в беспамятстве. Всё ещё стоящий перед глазами символ Молдура вновь и вновь заставлял меня трястись от страха — а в голове при этом оживали все детские страхи про разных монстров и страшилок из детских сказок. Конечно, почти все монстры являются выдумками взрослых, созданных для того, чтобы пугать непослушных людей, но именно благодаря этим россказням я сейчас так боялся. Детские страхи проходят с большим трудом, мне это говорила Фенора незадолго до того, как убила мою супругу.

Соназга и крагера я нашёл в соседнем трактире — не том, где мы хотели встретиться. Они не спали, ждали меня за одним из столов и пили крепкий чай.

— О, а вот и он, — проворчал соназг Вьяти. — Не прошло и двух лет.

— Вернулся же! — крагер тут же поставил фофан своему приятелю. — Проспорил! Молдура мне в печень, кажись, он без товара…

При упоминании бога загробной жизни я ощутимо вздрогнул. Решительно подошёл к ним, сел за свободный стул и выпил оба их чая залпом. Вода оказалась огненной, но я даже не ощутил, как он мне сжёг язык и глотку. Почувствовав под собой хоть какие-то удобства в виде кривого стула, я начал отключаться — усталость брала своё.

— Без товара, — пробормотал я, кладя руки на стол, а уже на них свою голову.

Всё ещё саднившая и горевшая шея, обнажившись, стала приятно охлаждаться.

— Хреново, — услышал я голос Вьяти.

— Хреново?! — воскликнул Альтер. — Да нас теперь четвертуют, потом бросят собакам, а после сожгут их дерьмо и развеют пепел по ветру! А это ещё что?..

Он грубо схватил меня за волосы и отодвинул ткань слева возле шеи, обнажая мою полученную в кустах рану. Не знаю, чем она его так заинтересовала — у меня не осталось сил на любопытство, даже глаза с трудом могу открыть. Удивительно, что я ещё не отрубился, видать, меня ещё беспокоит моя дальнейшая судьба.

Разлепив веки, я увидел, что хладнокровный и до этого спокойный Вьяти побледнел, а Альтер вскочил со стула и начал быстро пятиться в дальний угол пустой комнаты. Моя рана так серьёзна?

Я задал этот вопрос, не на шутку забеспокоившись.

— Г-глянь в зеркало, — заикнувшись, ответил Вьяти и указал на висевшее возле стойки трактирщика с выпивкой мутное давно не протираемое зеркало.

Я встал и на негнущихся ногах медленно подошёл к нему. Воображение уже вовсю рисовало возможные варианты того, что у меня сейчас было на шее, начиная от загноившейся и закишевшей трупными червями страшной раны и заканчивая обнажившимися жилами и позвоночником. Но, учитывая, что сейчас левую сторону шеи мне жжёт не так сильно, как когда я только выбежал из города, можно не рассчитывать на худший вариант. Всё равно я сдохну через день от рук Зары, так какая разница? Хотя, хотелось бы помереть, не мучаясь сильно. И быстро, например, чтобы мне проломили череп или свернули шею.

В грязном зеркале я едва разглядел свой силуэт, поэтому я протёр его мокрым рукавом куртки, после чего задрал воротник и повернул голову вправо, чтобы получше разглядеть то, что у меня там было. Зря.

— О Великий и Всемилостивейший Цейрин, пощади и спаси верного воина своего! — с небывалым ужасом выдохнул я.

И это чувство оказалось куда сильнее того, которое я испытал в том доме, ибо то, что было у меня сейчас на шее, предвещало мне беды куда худшие, чем просто увиденный сектантский гобелен.

Цейрин, как всегда, промолчал, видать, мои беды для него были мелкими и несущественными. Козёл.

У меня на шее из-под одежды в окружении красной и вспухшей кожи выглядывала свежая чёрная татуировка в виде Символа Молдура.

 

Глава 4

— Ты зачем её сделал? — Альтер предпочитал при разговоре со мной смотреть куда угодно, но только не на меня. Хотя его взгляд невольно возвращался к моей шее через каждые несколько секунд, словно крагер надеялся на то, что это — морок, галлюцинация. — Да и когда успел только, ночь ведь на дворе!

— Не делал я её! — с жаром воскликнул я.

— Я знал, что от тебя будут одни неприятности! — проворчал Вьяти. — От людей всегда одни неприятности, вы притягиваете их как мёд мух.

— Что ты там вообще делал? Я думал, ты собирался догнать «Клыков»!

— А ты думаешь, я не пытался?! — рявкнул я него. — Это всё ваш сумасшедший город! Проклятый лабиринт, дурацкие бродяги, шлюхи и прочие… чтоб вас всех Молдур побрал!

Я осторожно потрогал шею с левой стороны, где была татуировка. Кожу слегка защипало при моём прикосновении, но жар уже спал окончательно, да и опухоль проходила. Что бы это ни было, оно точно появилось в тот момент, когда я вошёл в тот дом. Похоже, о нём ходит дурная слава, недаром же вокруг него столько брошенных домов, должно быть, там витает какое-то проклятие, оставленное этим самыми сектантами. А я, вломившись в эту хату, его активировал — и получил. И что со мной будет дальше?

— Татуировка как татуировка, — задумчиво пробормотал Вьяти, разглядывая мою шею. — Символ Молдура, конечно — неудачный выбор, но это, в конце концов, просто рисунок, разве нет? Что может быть плохого в рисунке?

А он прав. Конечно, обстоятельства, при которых она появилась, не внушают никаких положительных чувств, но что может со мной случиться из-за простой татуировки? Жара нет, опухоль спадает, а никаких других признаков того, что я проклят и скоро умру страшной смертью от неё, нету.

— Добром это не кончится! — заверил меня крагер. — Я бы на твоём месте вырезал её или выжег.

— Что?! — возмутился я. — Да не буду я себя уродовать! Вырезать, тоже мне, придумал! Да я сдохну после этого от заражения в такой-то помойке!

— Уродовать? — усмехнулся Альтер. — Ты себя в зеркало видел? Да от твоего вида сейчас крепкие мужики будут в страхе шарахаться, а дети вообще в штаны наложат! Хоть прикрой шею, не могу на неё смотреть.

— А ты не смотри! — посоветовал я ему. — Я же её не вижу, вот и ты не смотри.

— Ты это прохожим скажи, когда мимо будешь идти. И стражникам, а то они могут неправильно понять, ещё чего доброго на месте потроха выпустят.

— Заткнись, а! — не выдержал я.

Но ворот куртки поднял. Наверное, недостаточно высоко, поскольку Альтер только скривился, по-прежнему пялясь на мою шею, хотя ещё выше поднять воротник я не мог. Да, надо будет с этим что-нибудь придумать.

— Во, есть идея! — обрадовался крагер. — Я в твоей сумке кое-что видел, так что сейчас мы всё… быстренько…

Он достал из-под стола мой походный мешок и начал бесцеремонно в нём ковыряться. Будь у меня там деньги, я бы в весьма грубой форме осадил его, но сейчас пусть уж лучше роется. Тем более что он что-то там придумал.

Несколько секунд спустя он достал из моего мешка кусок белой и чистой тряпки, которую я рвал, когда мне нужно было перевязать раны. Крагер с треском разрываемой ткани оторвал широкий лоскут, после чего подошёл ко мне и обмотал мою шею им.

— Так гораздо лучше, — удовлетворённо кивнул он, отойдя на пару шагов и оценив свою работу.

— Жарковато, — сомнительно заметил я.

Это у себя на родине я привык ходить с шарфами и большими повязками в половину лица — морозы у нас зимой стояли крепкие, а здесь зимы оказались гораздо мягче, и ничем подобным за время моего путешествия мне не приходилось пользоваться ни разу.

— Точно, — согласился со мной соназг, скептически посмотрев на повязку. — За раненого сойдёт, но стоит ему вспотеть, как она начнёт сползать вниз, и тогда будет видна верхняя часть. Вот, смотри!

Он протянул руку ко мне и слегка опустил верхний край повязки.

— М-да, — разочарованно вздохнул крагер. — Хотя, если больше она сползать не будет, то и так сойдёт. Я, вот например, не сразу бы догадался, что у него там за татуировка — даже горизонтальной линии поперёк треугольника не видно. Ты же северянин, можно сказать, варвар! Вот и будешь говорить, что это ты там свой дом нарисовал, на память, так сказать! А что — действительно похоже на шалаш с острой крышей.

— Дурак ты, — сказал ему Вьяти. — Умный, но всё равно дурак. И ты, Рас, тоже. Кто тебя вообще надоумил её сделать?

— Не делал я её! — повторил я. — Она сама как-то появилась!

— Сама? — прищурился соназг. — Хочешь сказать, что у неё были ноги, и она выпрыгнула на тебя из засады?

— Хватит издеваться! — я ударил кулаком по столу. — Ты думаешь, я что-то скрываю, или что в этом роде, да? Ничего подобного! Хотите знать, как она появилась? Без проблем, только всё равно мало что понятно будет! Я просто бежал по городу, пытался нагнать этих ваших «Клыков». И заблудился!

— Заблудился, ах вот оно что! — хлопнул себя по лбу Альтер, сев обратно на свой стул. — Как же я сразу не догадался!

Я проигнорировал его реплику.

— Этот ваш дурацкий вонючий город… хренов лабиринт — всё везде одинаковое, никаких ориентиров или прочего. Как вообще в нём можно ориентироваться?

— Там есть названия улиц и номера домов. Просто нужно было смотреть внимательно по сторонам! — упрекнул меня Вьяти. — Такие деревянные таблички на перекрёстках. Или ты читать не умеешь?

— Умею, и уж, поди, получше некоторых! — важно заметил я. — Так вот: бегу я, значит, бегу, смотрю — дома вокруг заброшенные попадаться стали, причём, поголовно все. И это не где-то там на окраине, я оттуда до городской стены долго добирался! А потом были эти проклятые кусты, и дверь эта, откуда ни возьмись, появилась, словно из-под земли выросла! Ну, я на полном ходу и влетел в неё, а там прямо передо мной оказался белый гобелен вот с этим вот рисунком. Я как увидел его — ноги в руки и бежать. Всё, потом я сразу же сюда направился.

— Точно всё? — засомневался соназг. — Люди склонны к вранью.

— Соназги тоже, — заметил крагер. — И больше нигде не останавливался?

— Нет, — я помотал головой. — И до того дома её точно не было, судя по вашей реакции — иначе бы от меня все бежали бы в разные стороны как от прокажённого. Помню, в том доме мне ещё сильно обожгло шею, но я подумал, что я её веткой рассёк — видите, руки все в порезах. Это всё кусты, ветки у них хуже плетей, одна даже чуть глаз не выколола.

Я показал им свои руки — те действительно были в мелких царапинах.

— Ох, говорила мне мама не произносить имя Бога Мёртвых всуе, мол, плохо мне от этого будет однажды, — крагер устало зарылся лицом в собственные здоровенные ладони.

Я тут же вспомнил того бродягу, который пытался мне помочь. Пытался ли? Если так подумать, то он мог намеренно привести меня в тот дом, но только зачем ему это надо? Или я придумываю, пытаюсь связать то, что связать никак невозможно? Ведь более вероятно, что этого бродягу наняли «Клыки», дабы сбить меня или любого другого преследователя с пути. Правда, это тоже притянуто за уши — ведь я мог пойти в абсолютно любом направлении и в итоге выйти на «Клыков» с другого бока.

— Сдаётся мне, знаю я, о котором доме ты толкуешь, — медленно проговорил крагер Альтер. — Ходят слухи по городу об одном заброшенном доме, только никто точно не знает, где он. Молва о нём дурная ходит, вроде, призраков там поблизости немерено, волколаков да кровососов всяких, ну да брехня всё это на мой взгляд.

— Брехня, — подтвердил Вьяти. — Никаких волколаков нет, а вампиров истребили давно. А уж призраки — смешно, честное слово! Вы, люди и крагеры, два сапога пара, такие доверчивые, готовы поверить в любую басню, если та связана с какой-то загадкой или с сокровищами!

— Заткнись и дай договорить, — оборвал его Альтер. — Так вот. Дом тот реален, я сам был возле него где-то с полгода назад, и всё там было в точности, как описывает наш новый друг… ты ведь друг нам, да? Так вот. Дом тот самый обычный с виду, только видно, что он в лёгком запустении, мхом порос и запылился, паутина повсюду и так далее. Но производит впечатление жилого, словно хозяин просто не следит за ним. Я тогда убегал от этих «Клыков», крепко насолил им, а они возьми да и сядь мне на хвост, да спасу от них не было никакого. Натолкнулся я, значит, на эту домину чисто случайно, тоже через кусты налетел, да вот только врезался со всего маху в стену, а не в дверь, как Рас. Выбора у меня особо не было, я попытался проникнуть внутрь, да только никак не получалось. Нигде не было входной двери! Я домину енту дважды обошёл кругом, вот нету двери, хоть убейся! Окна были, каюсь, пробовал, словно домушник какой, через них — фигушки! Внутри темно, окна пыльные, не видать ничего, с виду хрупкие. Так я их несколько раз ударил — не разбились!

— Слабо бил, — констатировал соназг.

— Слабо?! — возмутился крагер, затем сжал свой кулачище размером с голову товарища и показал нам всем его. — Слабо, ты говоришь?! Да я своим кулаком железный нагрудник сминаю, а тут стекляшка какая-то! Я, значит, бью по окну, бью, одним местом чую, что «Клыки» уже рядом, в затылок дышат, как внезапно внутри дома что-то громко как ухнет! А потом от стены повеяло холодом, причём, могильным, промораживающим. Я запаниковал, подумал, не иначе как я попытался в логово адептов Молдура проникнуть, и тот теперь пришёл по мою душу. А тут ещё изнутри дома кто-то как взвоет, как медленно, но громко произнесёт моё имя, причём полное, не «Альтер» — тут-то я и дал дёру. Еле ноги унёс, штаны потом менять пришлось!

— Брехня всё это! — заявил Вьяти. — Тебе привиделось, не более. Таких домов, брошенных, в каждом городе полно, да каждый обязательно с каким-нибудь ожившим скелетом или призраком. Понапридумывают, а потом сами мучаются! Холод — это ты бегал-бегал, вспотел, а потом остановился. Подул ветер, а тебе показалось, будто холод из самих Ледяных Пустошей. Стёкла для окон раньше отливали толстые, так что ты вполне мог и не разбить их, стекло вообще-то довольно твёрдое, это я тебе как бывший горняк заявляю. А то, что дверь не нашёл — так ты сам говорил, что там мхом всё заросло — я бы и не удивился, если бы ты и окна не заметил. Что, съел?

— А имя? — Альтер ткнул себя пальцем в грудь. — Имя ты моё как объяснишь?

— Игра воображения!

Спор затянулся до самого утра, и мы так ни к какому выводу и не пришли. Выходило, что этот дом действительно имеет дурную славу, что он может находиться примерно в той части города, которую я описал по памяти (здесь сложность: Альтер сказал, что слухи каждый раз разный адрес называют), и что в него никто не может войти. А я вошёл и получил вот такой вот подарок. Что от него ждать? Неизвестно, но ничего хорошего, и лучше бы мне сходить в какую-нибудь церковь и начать вымаливать прощения за грехи перед Цейрином, авось сама отсохнет и отвалится. Но это только в том случае, если я переживу встречу с Зарой. На мой вопрос «что будет, если я не пойду на встречу с ней», я получил от Альтера кулаком по голове и вырубился на месте.

Вот такие вот у меня новые друзья — чуть что, сразу в морду дают.

Через сколько я очнулся — без понятия, но отдохнуть я успел. Голова гудела так, словно я неделю снова праздновал свою собственную свадьбу. Все мелкие царапины саднило при малейшем движении, к тому же у меня поднялся жар — похоже, что я умудрился простыть. Вокруг было темно, сыро и холодно, я явно лежал в каком-то подвале. Хорошего обнаружилось три вещи: я не был ни связан, ни избит, во всяком случае, больше чем после ограбления; я лежал не на ледяном полу, а на пусть и не совсем свежей, с прошлой осени, но мягкой соломе; и моя татуировка приятно холодила шею и отгоняла прочь головную боль. Хоть какая-то от неё польза.

Я медленно встал и ощупал сначала себя, затем стены помещения, которые меня окружали. С меня сняли мою куртку и полностью обчистили карманы, оставив в двух тёплых рубахах, штанах и сапогах — всё моё, ничего не заменили. В карманах у меня всё равно ничего ценного не было, но желудок проворчал, что они зря вытащили из кармана рубахи сушёных тыквенных семечек, которые фиг знает сколько пролежали у меня там. Есть хотелось страшно, и проснулся я, собственно, именно поэтому.

Меня поместили в какую-то камеру, вроде тех, где стражники держат заключённых перед тем, как тех осудят и казнят. Я всегда думал, что в подобных камерах очень грязно — зачем вычищать помещение ради того, кто завтра всё равно отправится в Яард? Но здесь оказалось на зависть чисто, даже солома никем не жёванная и не засранная. Я бы снял перед моими похитителями за одно только это шляпу, если бы она у меня, конечно была.

Сколько прошло времени с того момента, как меня вырубил этот подлый крагер? Понятия не имею, но не меньше суток — я голоден как волк, и если они меня продержат здесь ещё хоть один час, то я начну жрать солому. Может, для этого её мне и дали? Я им что — кляча какая, чтобы жрать сено? Хотя, какая разница — раз они её едят, значит, и я не отравлюсь.

Камера была маленькая, как и положено — я мог дотянуться до противоположных стен кончиками пальцев вытянутых рук, правда, до потолка я допрыгнуть не могу, не достаю. Не самая прочная дверь из подгнившей от сырости осины, но сидящая в дверном косяке довольно надёжно. Открывается наружу, так что, в принципе, можно попробовать её выбить плечом. Подогнана она, кстати, плоховато, грубая работа, и через щели я вижу слабо освещённый факелами коридор. Напротив такая же камера, как и моя, но пустая — дверь открыта нараспашку. Справа от неё винтовая каменная лестница наверх, что слева — не видать.

— Эй, есть кто живой? — крикнул я в щель между досками и забарабанил по двери. — Пленник проснулся! Пленник хочет жрать!

Если там кто-то и был, то он затаился. «Издевается», — подумал я, усаживаясь обратно на солому.

Не знаю, сколько времени прошло, когда не никаких ориентиров вроде теней или солнца, то очень тяжело правильно оценить его течение, но я ждал достаточно долго, прежде чем ко мне пришёл какой-то незнакомый мужик бандитской наружности и с фингалом под правым глазом, да сбитыми костяшками пальцев. Он принёс мне скромный обед — разведённое водичкой картофельное пюре, жалкий кусок говядины, на который бы даже собака не позарилась, стакан кислого вина в грубой самодельной глиняной кружке, да два ломтя хлеба. Ни ложки, ни вилки не дал.

— Руками ешь! — прохрипел он. — Разобьёшь кружку — затолкаю её обломки тебе в глотку.

Он не угрожал, он обещал. И я ему почему-то поверил.

— Потом встретишься с ней .

После этого он закрыл дверь, оставив меня трапезничать в почти полной темноте. Тарелка и кружка лежали на полу, и впотьмах я, конечно же, первым ловким движением руки умудрился разлить кислое вино по полу, оставив в стакане его лишь на донышке. Но попробовав его, я об этом не пожалел. Пюре и мясо тоже были отвратными, но зато хлеб оказался на удивление свежайшим и очень вкусным, почти как дома.

Через некоторое время мужик вернулся, забрал пустую посуду и принёс тазик с тёплой и чистой водой. Посветил мне факелом, пока я умывался, после чего повёл меня к лестнице, а затем наверх. Про мою попытку побега или различные выкидоны он не заикался, но я прекрасно осознавал, что это бесполезно — стоило нам подняться из подвала, как я увидел, что в том доме, где я оказался, полно людей самого разного сорта. Тут и какие-то барыги, и громилы-вышибалы, и шестёрки, даже пахан какой-то был. В основном люди, но присутствовала моя знакомая парочка — Альтер и Вьяти, которого бесит, когда его называют «Вьяти». Они поприветствовали меня, словно мы были друзьями, но я сделал вид, что не заметил их.

Деревянный дом, трёхэтажный, явно посреди города где-то, где — без разницы, я всё равно города не знаю. За окнами светло, но судя по алому окрасу соседних домов, сейчас день подходит к концу. Похоже, что я здесь провалялся весь день, но меньше суток. Дом явно не мог постоянно вмещать в себя столько людей, значит, это было что-то вроде временного места сходки членов банды чернокожей женщины. Обстановка не производила впечатления жилого дома, нет ни картин, ни ковров, на различной утвари по всяким углам. Табуреток и стульев и то на всех не хватало. Выйди отсюда все — и дом можно смело без уборки продавать новому хозяину, никто и не догадается, что до этого здесь творилось.

Я вместе со своим надзирателем поднялся на второй этаж, где мужик с фингалом сказал:

— Тебе наверх, она уже ждёт. И не произноси её имя, за домом могут следить.

Я не стал спрашивать, кто же это может следить за домом так, что даже имя Зары нельзя произносить — насколько я знаю, ни человек, ни соназги не могут слышать наших разговоров из соседних домов, слишком далеко, да и стены мешают. Странные они люди, конечно, но нарушать данный запрет мне не хочется.

Я поднялся на третий этаж, вернее, на чердак. Лестница закончилась хлипенькой, воняющей свежей смолой дверью из сосны. Я не стал стучать — сразу же открыл её и вошёл в комнату.

Зара сидела здесь одна, изучала за небольшим столом, стоящим рядом с единственным окном, какую-то карту и делала на листе бумаги какие-то непонятные пометки. Будь я каким-нибудь наёмным убийцей, подосланным теми же «Клыками», то через пять секунд Зара сидела бы с перерезанным горлом или вспоротым животом. Да, я бы тоже был трупом в таком случае — через лестницу мне не выбраться, а прыгать с третьего этажа высоковато и неудобно, окно узкое, удачное приземление мне не светит.

— Думаешь о том, чтобы прикончить меня и попробовать смотаться? — не поднимая глаз, спросила Зара.

Я вздрогнул.

— Ты умеешь читать мысли? — спросил я.

— Нет, у тебя на лице всё написано. Дверь закрой за собой, у нас с тобой сейчас будет важный разговор.

Я послушался, после чего подошёл к ней, остановившись по мановению её руки в паре шагов от неё. Второй стул в комнате был свободен, но Зара покачала головой, когда я собрался сесть на него, пришлось стоять. И чтобы не выглядеть столбом или лёгкой добычей, я напустил на себя недовольный вид и скрестил предплечья на груди.

— Ты помнишь, о чём мы договаривались? — спросила равнодушным тоном она.

— Да, — проскрипел я.

— Ты должен был доставить посылку Болданду и получить от него сведения о твоей подружке, — она сочла нужным озвучить условия сделки. — Ты согласился, взял товар и деньги, следовательно, сделка была заключена. И ты завалил дело, клиент остался недоволен!

Она коротко взглянула на меня, и я заметил, как покраснели от недосыпа её глаза. Если это из-за меня, то знатную свинью я ей подложил. А нечего полагаться на первых встречных плотников! Сама виновата.

При этом она не выглядела особенно недовольной, так, слегка, и в ней не было ни тени обиды или расстройства. Деловой человек. Не думал, что бывают подобные женщины.

И меня это отталкивало, казалось противным, противоестественным.

— Ты должен был всего лишь доставить эту грёбаную посылку, жалкий свёрток, на который даже стража не обращает внимания! — повысила она тон. — Я на тебя понадеялась, думала, вот этот человек прикроет меня до тех пор, пока меня не будет в Давуре, ведь я должна была доставить её лично, не чужими руками! А ты всё просрал каким-то «Клыкам».

— Их было трое, — возразил я. — Один против троих, пусть даже алкашей — это не совсем по чести, верно? Да и твои бравые ребята труханули и попрятались, не показываясь до тех пор, пока меня не обчистили и не отмутузили.

— То есть, ты обвиняешь меня в своей неудаче?! — изумилась она.

— Именно, — усмехнулся я. — Конечно, нельзя доверять первым встречным такие важные сделки, но за этим ограблением стоит нечто большее. Сдаётся мне, эти «Клыки» намеренно подкараулили меня и обокрали, их целью была именно посылка, а деньги они уже чисто ради себя взяли.

— Целенаправленная акция? — Зара задумалась. — Это уже интереснее.

Тут она уставилась на мою повязку на шее, которую никто не потрудился снять — видать, Альтер и Вьяти предупредили своих насчёт меня.

— А там у тебя что? Татуировка какая-то?

Она заметила верхушку моей новой татуировки и заинтересовалась. Что же, продемонстрируем ей то, что она хочет увидеть. А я с удовольствием понаблюдаю, как она упадёт в обморок.

Я обнажил шею, сдвинув повязку вниз, и повернулся к Заре боком.

— Знак Молдура, — задумчиво пробормотала она. Совершенно без эмоций. — Зачем ты сделал её?

Она просто интересовалась, праздное любопытство, не более. И вот это уже куда как интересно, если вспомнить реакцию Альтера и Вьяти. Даже хладнокровный соназг побледнел, а Зара сразу произвела на меня впечатление довольно эмоциональной женщины, хоть и с сильной деловой хваткой. И что же, один только вопрос, заданный таким тоном, словно для неё ответ почти не имел значения?

— Она сама появилась, когда я ворвался в один заброшенный дом, — ответил я, внимательно наблюдая за её реакцией.

— Не врёшь? — прищурилась она. — Сама появилась?

— А я похож на лгуна? — с вызовом спросил я.

Она промолчала с целую минуту, после чего ответила:

— Нет, не похож. Я знаю, когда люди врут мне в лицо.

— Ценное качество.

И тут я сделал для себя неожиданный вывод: она что-то об этом знала. Не какие-то там непонятные слухи, в которые очень тяжело поверить, а что-то конкретное. Это ещё ничего не значило, мало ли откуда она могла это узнать — вдруг дедушка рассказывал, или в детстве что видела, но узнать стоило.

— Колись, — с нажимом произнёс я. — Ты что-то об этом знаешь, да? О доме или о татуировке.

— В общем, с Болдандом мне удалось уладить этот инцидент, — она сделала вид, что не услышала моих слов. Начинаю ненавидеть, когда люди игнорируют мои вопросы. — Он тоже зол, у него из-за этого чуть не погорел какой-то важный проект. Он согласился простить тебе эту оплошность, но с одним маленьким условием.

— Опять сделка? — я недовольно закатил глаза.

Ненавижу работать с женщинами. Стоит выполнить (или не выполнить в данном случае) одну их просьбу, как они тут же садятся тебе на шею и требуют больше, больше и больше. А ты должен жопу рвать, чтобы остаться в живых. Сдаётся мне, она меня запросто прикончит и самостоятельно, если я сейчас откажусь.

— Опять, — подтвердила она. — Последняя, если ты, конечно, не захочешь поработать с нами и дальше. Ну, или если её тоже не профукаешь, хотя, думаю, мне нет нужды объяснять, что тогда тебе не стоит попадаться нам на глаза. Нам или Болданду, а то ты уже произвёл на него неизгладимое впечатление, и я еле уговорила его, чтобы он не забирал тебя на свои опыты.

— Опыты? — нахмурился я.

— Алхимические.

— Хрень! Значит, я должен буду отработать свою неудачу? И выбора у меня нет?

— Нет.

Я вздохнул. У неё становится это привычкой — загонять меня в узкие рамки и ставить в безвыходное положение. Пользуется мной, как хочет, разве что только не насилует, и на том спасибо. Хотя фигура у неё для её возраста отменная, интересно, все чернокожие женщины такие? Боюсь, этого мне не узнать, ибо если я преодолею ещё миль пятьсот на юг, то просто расплавлюсь от жары, как лёд на солнце.

— У меня встречное условие, — уверенно заявил я. Я коснулся пальцами татуировки на шее. — Ты мне рассказываешь всё, что знаешь об этом, а так же о том доме, и о том, что мне грозит в связи с появлением этой хрени у меня на шее, а я с максимальной отдачей берусь выполнять новую сделку. Последнюю.

— Идёт, — тут же согласилась она. — Но сначала сделка, а по возвращении я тебе всё и расскажу.

— Э, нет, подруга, — я улыбнулся и покачал головой. — Так не пойдёт. А вдруг я помру в дороге от этой штуки только потому, что решу искупаться в самой обычной речке или ванне? Тебе же хуже будет после этого.

— Не будет, — холодно ответила Зара. — Эта сделка чисто между тобой и Болдандом, я в ней в дальнейшем не участвую. И за свой провал будешь отдуваться уже перед ним, а не мной.

— Тогда я отказываюсь куда-либо идти и что-либо делать.

— Ты забыл, что у тебя нет выбора? — напомнила она мне.

Молдурова плешь!

Да чего они вообще со мной так возятся? Не могут, что ли, послать того же Вьяти? Хотя да, он уже показал себя как не самого надёжного товарища, раз позволил ограбить меня. Но помимо них у Зары должны быть ещё люди или нелюдь, мир не замкнулся на одном только мне!

Выходит, здесь есть что-то ещё.

— Болданд расскажет, если сочтёт нужным, — внезапно сказала она. — Ну как, согласен?

— Согласен на что? — спросил я. — Я даже не знаю, что я должен сделать. Может, поведаешь мне эту великую тайну?

— Болданд придёт и расскажет. Я сама понятия не имею.

Вот как? Честный ответ, вот только бесполезный. И всё упирается в этого самого Болданда-алхимика, будь он не ладен!

— И когда он придёт? — спросил я.

— Когда стемнеет, — тут же ответила она. — Или чуть позже, через пару часов, в общем. А теперь ступай вниз и посиди снова в камере.

— Опять?! — возмутился я. — Да я закоченею там! Ладно, но дверь пусть не закрывают, я не сбегу, честное слово!

— Согласна.

Ну, хоть здесь я одержал маленькую победу, и то хлеб. Кстати, о нём…

— И пусть мне принесут нормального вина и бутерброд с маслом и куском свиного сала, — нагло добавил я. — А то от вашего пюре меня блевать тянет.

 

Глава 5

Как только дверь закрылась, Зара вздохнула. Устало, несколько вымученно, но с заметным облегчением — только что у неё с плеч спал довольно большой груз.

Этот идиот Раснодри всё-таки согласился сунуть голову льву в пасть, даже не узнав, насколько глубока она, и какова длина клыков этого самого льва. Не сказать, что он не пытался, но сдался он в итоге достаточно легко, а это означает, что дальше всё пойдёт как по маслу. Впрочем, до этого тоже всё прошло гладко. Да, с Болдандом нехорошо получилось, ей действительно пришлось его подставить, пускай, и не своими руками, но всё обошлось. Алхимик оказался достаточно добродушен и наивен для соназга подобной профессии и легко простил ей этот косяк с «украденным» товаром. В конце концов, она ведь предложила ему в качестве искупления Амулет Снов, который должен будет добыть северянин, а это дорогого стоит, судя по тому, что об этом артефакте рассказывал Натор.

Натор. Странный крагер. С виду он не производит впечатления скользкого и коварного типа, даже наоборот — из-за его недуга Зара даже могла бы посочувствовать ему, если бы была способна испытывать это чувство. Да и появился он весьма удачно, сам на неё вышел, причём, грамотно, умно обойдя охрану — следовательно, мозги у него на месте. Во всяком случае, большую часть времени. Появился, наладил контакт, предложил помощь, дал кое-какие подсказки, а в ответ почти ничего не потребовал — всего лишь проинформировать его о том, что она поручит кому-нибудь из своих шестёрок найти этот артефакт и передать Болданду. Или оставить себе, или сначала передать алхимику, а потом прикончить его и забрать весь хабар себе — выбор за ней. Зачем ему это нужно, она так и не поняла, но этим пока не стоило забивать голову, и без этого хватает проблем.

Да, с наступлением весны проблемы посыпались как из рога изобилия. Кто-то стал подворовывать из их общей казны, и, судя по всему, этот кто-то действует в паре, не один. «Клыки» неожиданно активизировались и развернули активную торговлю наркотой и рабами на её территории, хотя сами же ещё в начале зимы слёзно упрашивали Зару и ещё несколько мелких местных группировок подписать соглашение о разделе территории и сфер влияния. Куда-то пропал Акир — один из новеньких, тех, что обычно стоят на стрёме. В ходе манипуляций с Расом Зара обнаружила, что Альтеру и Вьятлатту лучше больше не доверять ответственных заданий. Список можно продолжать ещё долго, и большинство из дел хоть и не носят очень уж тревожный характер и, в принципе, разрешимы, но не за пять минут и не за день. А времени у Зары свободного сейчас очень мало, все силы она отдаёт созданию Плана. Плана, идею которого она вынашивала почти всю свою жизнь.

Юкуриус Бельв.

Зара не считала себя убийцей, хотя да, бывало, ей приходилось убивать своими руками. Она никогда не любила этого, предпочитала посредников да помощников, но в редких случаях, например, подобных казнокрадству, виноватых она должна была прикончить своими руками, причём, наиболее жестоким образом. Зара должна ведь поддерживать свой авторитет! А это не так просто сделать, особенно если дела не идут в гору.

Но Юкуриус Бельв должен умереть именно от руки Зары. По этому мелочному и мерзкому старикашке давно плачет виселица! Сорок лет она терпела, сорок! Почти всю сознательную жизнь! Чаша её терпения переполнена, и этот мерзкий слизняк должен подохнуть в ближайшее время. Но, увы и ах, хоть Юкуриус сам по себе и был тюфяком, не способным дать сдачи ни физически, ни магией (хотя сам при этом является главой этой проклятой Гильдии Магов!), прикончить его очень не просто. Трусливый параноик не высовывает носу из своей башни, лишь изредка куда-то выбирается, да и то — не дальше своей любимой Имперской Библиотеки, которая находится в соседнем с ним квартале. И всякий раз он стоит за спинами как минимум нескольких матёрых разрушителей и пары настройщиков (примечание: подробнее см. в справочнике)! Трус. Мерзавец. Урод. Муда… Зара могла обзывать его часами, ни разу не использовав одно и то же слово дважды. Но только лишь обзывать и проклинать было бесполезно — ни один бог не отвечал на её мольбы, так что, как всегда, ей всё приходилось делать самой.

Зара уже довольно долгое время собирала различную информацию на Юкуриуса, ещё с тех пор, когда сбежала от него, будучи его рабыней, когда тот был хоть и довольно богатым, но всё же мелким чтецом , даже не настройщиком. Придумывать свой план мести она начала в ту же ночь, когда в одной из своих интриг Юкуриус убил двух своих рабов — её родителей. Этим самым он нажил себе смертельного врага, хотя сам до сих пор об этом не подозревает.

Периодически жажда мести ослепляла её, и ей приходилось всеми силами сдерживать её, чтобы та не пожрала её изнутри. Точно так же она сдержалась, когда ей представился единственный шанс схватить длинный кинжал и зарезать этого шакала, но разум вовремя вернул контроль над обезумевшим телом — её бы испепелили разрушители на месте, едва она начни тянуться к кинжалу. Поэтому она и сбежала, предпочтя долгое планирование и тщательную подготовку. Но только лишь через сорок лет она поняла, что своими силами, пусть и собрав довольно большую группу воров, убийц и наркоторговцев, ей ни за что и никогда не справиться, как бы сильно она этого ни желала.

И тут на сцене появляется этот крагер Натор. У них довольно быстро завязывается некое подобие дружбы — подобие потому, что человеку, пусть даже бывшему рабу, не пристало дружить с нелюдью. Они — низшие существа, однобоко развивающиеся, и уж тем более крагеры. У крагеров нет ни магии, ни изобретений, которые можно было бы купить, скопировать или украсть, ни даже собственного императора! Демократия у них, ишь чего выдумали! Удивительно, как их до сих пор никто не завоевал, учитывая, что у них в городах дела обстоят много хуже, чем здесь, в Давуре. Что может быть хуже прогнившей насквозь помойной ямы? Сами крагеры бегут со своей Родины, предпочитая быть меньше, чем никем, за границей, на чужих землях. И при этом их государство стоит, никто не может его завоевать, хотя попытки были, да. Видать, никто не хочет потом разбираться с тем, что крагеры натворили у себя. Гниль и отребья никому не нужны. Нет, без сильного лидера любое государство быстро начинает разлагаться, и Давурская Империя тому пример. Два, мягко говоря, неудачных поколения императоров — и вся некогда сильная и самая могущественная империя в мире превратилась в то, что Зара сейчас видит у себя за окном.

Раснодри. Северянин, почти варвар, который на удивление оказался довольно приятным в общении человеком, да к тому же не таким уж и глупым, как большинство тех, кто её окружает. Да, болван он тот ещё, но, уверена Зара, со временем из Раса может выйти неплохой помощник. Поправка — мог бы, если бы предположение Натора не сработало бы, и у Раса не появилась эта богомерзкая татуировка. Хотя с ней Рас ещё ценнее, воистину он вскоре станет очень редким сокровищем… Нет, скорее инструментом, который нужно ещё настроить и расположить к себе, хотя это неимоверно опасно, если вспомнить то, что она слышала о тангах . Хотя, любой, даже самый захудалый разрушитель ей бы пригодился куда больше, поскольку конкретно в данный момент её шайке не хватает именно ударной мощи, а не некоего непонятного танга, который пока ещё не танг. И которого непонятно как использовать, неизвестно, как именно он может оказаться полезным. Редкость ещё не означает полезность. Всё может обернуться таким образом, что Рас в качестве танга будет как раз даже вреден, если не убийственен.

Чернокожая женщина размяла затёкшую спину. Уже успело незаметно стемнеть, и ей бы следовало сейчас зажечь масляную лампу, если она хочет продолжить изучать эти бумаги у неё на столе, но она настолько устала, что предпочла просто встать и подойти к окну, чтобы в темноте посмотреть на город. Чердак, расположенный над вторым этажом, был редкостью в данном районе Давура, поэтому он на целых четыре аршина возвышался над соседними домами. Конечно, много так не увидишь, глядя на чужие крыши, но зато этот вид внушает чувство собственного достоинства, словно своеобразный акт возвышения над всеми остальными. Мелочь, заметная только ей, но всё же приятная.

Раснодри и Натор. Человек и крагер, которые, как утверждает последний, никогда не встречались. Натор при последних беседах с Зарой не высказывал никакого интереса по отношению к северянину, но та была женщиной достаточно опытной в подобного рода делах и смогла прочесть между строк, что Натор всё-таки заинтересован в Расе. Это из-за появления этой татуировки? Хороший вопрос.

Но куда лучше вопрос о том, с кем ей дальше стоит продолжить игру в качестве союзника? Сдаётся, что с ними обоими сразу так не выйдет, так что придётся выбирать. С одной стороны, держать Раса под боком будет, вне всяких сомнений, удобно и некоторое время безопасно, особенно если действительно завести с ним дружбу. Не стать его начальником, такого он не потерпит по многим причинам, а скорее предложить ему тесное сотрудничество, может, даже партнёрство. И манипулировать им. Конечно, в этом есть сексуальный подтекст, но Рас будет сильно разочарован, если узнает, что Зара больше интересуется женщинами, чем мужчинами. Однако долго такое сотрудничество продлиться не сможет, это бесспорно. И тогда Рас станет смертельно опасен, хотя сам он об этом пока ещё не подозревает.

С другой стороны Натор. Крагер-крагером, но он — хитрый малый. И если хотя бы часть предположений Зары о нём окажется правдой, то он будет очень ценным и очень сильным союзником, при условии дружеских отношений. Но ей это тяжело — дружить с нелюдью, хотя она и может перебороть себя ради достижения цели. Правда, крагер может оказаться умнее и хитрее её самой, а это уже фатально. Риск слишком велик.

Значит, решено. Она ещё некоторое время поработает с Натором и попытается выжать из него как можно больше пользы, а параллельно заведёт дружбу с Расом. Но не тесную. В данный момент Натор гораздо полезнее, особенно если учесть, сколько наводок он дал Заре о том, где ей найти весьма полезные артефакты. Артефакты, которые помогут ей уравнять шансы в стычке с Юкуриусом. Ещё один интересный вопрос — а чем Юкуриус насолил полубезумному крагеру Натору?

В дверь постучали, а затем гость, не дожидаясь позволения, вошёл.

Болданд. Невысокого роста полноватый соназг в нелепом сером балахоне, сидящем на нём как на мешке с картошкой, но, в отличие от большинства других его собратьев по расе, одежда у него была совершенно чистой. Да, деньги у Болданда были, как это ни странно, если вспомнить его характер — типичный соназг. Высокомерный, ворчливый, соблюдающий большинство собственных родовых традиций при любых обстоятельствах, отчего крайне консервативный. Все они такие.

— Зара, — кивнул он ей в приветствии, одновременно закрывая за собой дверь ногой.

— Болданд из Темшира, — поприветствовала она его в ответ.

При этом на её лице скользнула тень презрения. Из Темшира — почти все соназги не имеют ни фамилий, как у людей, ни родовых имён, как у крагеров, поэтому они используют названия городов, откуда они родом. Естественно, у всех рас, кроме самих соназгов, частенько возникает путаница, так как этих Болдандов в Темшире может быть несколько десятков, а иногда даже и сотен, если имя особенно популярно. Однако каким-то образом сами соназги умудряются различать себя. Как они сами утверждают, помимо имени имеет ещё большое значение то, как именно было произнесено имя. Однако всё равно кроме соназгов никто больше не в состоянии уловить эти тонкие различия — ни у кого нет настолько тонкого слуха и хорошей памяти на звуки. Ну, может, талантливые музыканты способны, но таких единицы.

Это было жутко неудобно.

Болданд слегка скривился — похоже, эта глупая полуглухая баба опять неверно произнесла его имя. Ну да ладно, он уже почти привык к этому. Тем более что в Темшире Болдандов всего три штуки, один из которых умер полгода назад. Хорошо, что он родился в людском городе, а не в городе соназгов, и это позволило ему сделать неплохое имя и репутацию алхимика не только среди своих. Вот если оставшийся тёзка тоже успешно откинется в ближайшее время, будет совсем прекрасно. Может быть, это стоило бы даже организовать. Правда, в родном Темшире Болданд не был с самого рождения.

Соназг подошёл к свободному стулу, после чего с трудом подвинул его к стене и, забравшись на него с ногами, уселся на верх спинки. Неудобно, зато так его лицо окажется на одном уровне с лицом собеседницы, если та соизволит сесть.

Зара про себя усмехнулась и специально зареклась садиться перед ним сегодня.

— Товар получил? — спросила она. — Махинация удалась?

Болданд кивнул.

— И как? — несколько нетерпеливо поинтересовался он сразу же. — Танг согласился?

— Да. Только он требует, чтобы его проинформировали о его татуировке и об остальном. Сам он, похоже, ничего об этом не знает.

— Так какие проблемы? — удивился соназг. — Я что ли должен это делать? Могла бы сама побеспокоиться!

Зара ещё раз бросила взгляд в окно — внизу возле входа в дом алхимика поджидал маленький экипаж. Как он умудрился при своём статусе въехать на нём в город, для неё осталось загадкой, ведь он не был ни графом, ни бароном, ни уж тем более племянником императора Давура или послом соназгов. Простым подкупом стражи он бы не отделался, ведь тогда ему придётся подкупать всех стражников в Давуре, которые могут встретиться ему по пути. Пускай девять из десяти берут взятки, но этот десятый всегда есть. Проклятые моралисты, от них всегда одни проблемы!

— Я мало что знаю о тангах, — ответила она, занавесив окно и зажёгши лампу у себя на столе.

Комната тут же слабо осветилась бледным тёмно-оранжевым светом, на стенах заиграли причудливые уродливые тени. Это немного пугало, если вспомнить, кто сидел сейчас в подвале в камере и жевал хлеб с салом.

— И я уже сказала ему, что ты расскажешь ему всё, если сочтёшь это нужным.

— Сочту нужным? — недовольно проворчал Болданд. — А как он, Молдур его побери, достанет мне артефакт, если он ни фига не знает ни о нём, ни о себе?! Это всё равно что дать мечнику лук без стрел и приказать застрелить врага, скачущего на лошади ему навстречу! Чем он, по-твоему, будет стрелять — воздухом? Своим мечом? Стрелу-то он не сделает! Об этом ты не подумала?

Он демонстративно постучал себя по лбу пальцами. И сдался:

— Ладно, веди его сюда.

 

Глава 6

Я вошёл в полутёмный чердак. Зара выглядела уставшей сильнее, чем пару часов назад, а вот соназг, сидящий на спинке стула возле стены словно какой-нибудь пахан, только без свиты, напротив, был свеж и полон сил. Серый длинный балахон делал его похожим на ушастую лампу-ночник, плохо прикрытую тканью. Очевидно, что это и есть тот, кто мне нужен.

— Вот ты какой, — брезгливо смерил меня взглядом он. — Ну-ка подойди, дай посмотреть на отметину.

Он мне сразу же не понравился. Не благодаря только что сказанному, ведь произнеси он более благожелательную тираду, я бы всё равно не полез с ним обниматься словно со старым другом. Мелкий, мерзкий, противный и сморщенный — возраст этих соназгов тоже не щадит, и Вьяти по сравнению с ним — младенец.

Пришлось послушаться.

Болданд целую минуту осматривал татуировку, нисколько не боясь ни её, ни меня, даже потрогал её и, к моему отвращению, послюнявил палец и попробовал её стереть. Вот теперь я действительно был готов снять этот окрашенный кусок кожи ножом да даже собственными руками.

— Настоящая, — алхимик после всех манипуляций попробовал палец на вкус.

— Тату как тату, — я равнодушно пожал плечами. Уже свыкся, видать. — Во всяком случае, смыть я её уже пробовал.

— Не выйдет, — заявил он. — Только вырезать, но это ничего не изменит. Поздравляю — теперь ты танг. Хотя, я бы тут посочувствовал, если бы только смог испытывать это чувство к человеку.

— Танг? — выпучил глаза я. — Это ещё кто? И что значит «ничего не изменит»?

Болданд отвесил мне подзатыльник — я только после этого догадался отойти от него на пару шагов.

— Дубина! — язвительно воскликнул он. — Неужто ты думал, что всё дело в татуировке? Нет! Этот богомерзкий символ на твоей немытой шее — всего лишь символ, сути твоей он не изменит. Тебя, мой дорогой танг, послали ко мне в помощь сами звёзды!

— Молдурова борода, — потрясённо выдохнул я.

Не знаю, на что я надеялся, когда начал всерьёз размышлять над тем, чтобы вырезать этот кусок кожи. Выходит, по его словам, это бесполезно?

— Кто такой танг? — мрачно повторил я свой вопрос.

— Из какой дыры ты выполз?! — изумился Болданд. — Танг — это охотник на монстров, маг-настройщик, если ты знаешь, кто это такой. Самый древний вид магов, как я полагаю, раньше вас было много, но сейчас в вас нет необходимости, ибо современные тупоголовые стражники с помощью бравых алхимиков да высокомерных разрушителей худо-бедно истребили большую часть страшилищ.

— Маг? В смысле, я теперь маг? — я взглянул на свои руки. Что-то я изменений в себе не замечаю. — То есть, я могу теперь кипятить воду взглядом и всё такое?

Зара прыснула со смеху, а Болданд в раздражении закатил глаза.

— Ну и кретин, как таких только земля носит! А мне говорили, что ты — смышлёный мужик. Запомни раз и навсегда: «кипятить воду взглядом» могут только разрушители, а твоя роль настраивать чужие Нити и только лишь изредка плести свои, да и то, узконаправленные, ты ведь не полноценный настройщик. Танг — это что-то вроде недоразвитого помешанного ребёнка. Много не может физически, но в определённых условиях, в своей области , утрёт нос любому другому настройщику. Никто лучше танга не справится с Порождениями Ночи или Холода лучше, быстрее эффективнее.

Я нахмурился:

— Ну, допустим. Вот только я не понимаю, почему? В смысле, я догадываюсь, что ты хочешь, чтобы я что-то сделал именно как этот… танг, но я ведь ни хрена не умею и не знаю! Не лучше ли найти кого-то более подходящего?

— Нет, — отрезал он. — Других тангов я не знаю ни одного, да и не уверен вообще, что на ближайшие пятьсот миль есть хоть один из вас — видишь ли, тангов народ не любит. Очень не любит. А кто-либо другой, как я полагаю, справится гораздо медленней, чем конкретно ты.

— Поче…

— Вот заладил, а! Почему да почему!.. Сам со всем этим разбирайся, я тебе кто — ходячий справочник что ли?! Зара, дай ему рисунок.

Зара, всё это время молчавшая и уже было впавшая в полудрёму, очнулась и, пару секунд порывшись у себя в бумажках на столе, выудила из общей кучи небольшой, чуть больше ладони, клочок бумаги, протянула мне. Там был изображён в серых тонах медальон — большой огранённый драгоценный камень в тонкой оправе и с тонкой, ручной работы, цепочкой.

— Артефакт, — сказала Зара. — Амулет Сна. Изображён в натуральную величину. Насколько известно, это мутный камень синего цвета, оправа и цепочка золотая.

— Твоя задача — найти его и принести мне в целости и сохранности, понял? — продолжил Болданд. — Рисунок оставь себе, а то ещё фигню какую притащишь. Имей в виду, я отличу подделку от оригинала — это артефакт, у него есть магические свойства, и я знаю, какие!

— И какие же? — я свернул бумажку и сунул в карман рубахи. — Надеюсь, он не испепелит меня, как только я возьму его в руки?

— Не испепелит, трусливая твоя голова, — усмехнулся соназг. — Ничего опасного для жизни или твоего здоровья, а остальное — не твоего ума дела, ты всё равно не сможешь его применять. И я не смогу, но он мне нужен для одного моего проекта, ключевой элемент, так что если на нём будет хоть одна царапина — тогда я уже на тебе буду эксперименты проводить, понял?!

— Эй, этой штуковине хрен знает сколько лет! — возмутился я. — Да он, поди, уже в пыль превратился, откуда ты знаешь, что он цел?

— Цел и невредим, — заверил меня алхимик. — Ты что-нибудь понимаешь в высшей математике и Теории Нитевого Отклика? Нет? Я так и думал, а раз так, значит, ни фига ты не поймёшь в моих объяснениях!

Я сжал кулак от злости и поспешил тут же разжать — не хватало ему ещё нагрубить или, что хуже, выбить ему пару зубов и вставить их вместо его поросячьих глазок. Видать, Зара о нём тоже не высокого мнения, стоит только посмотреть на то, как у неё перекосилось сейчас лицо. А Болданд этого не видит.

— И где мне его искать? — раздражённо спросил я. — Откуда я знаю, где он может быть? Может, возле Стены где-нибудь в куче дерьма аспидов? Или на дне морском в пасти какого-нибудь глубинного чудовища?

Болданд рассмеялся:

— Да что я, по-твоему, такой глупец, чтобы посылать тупого варвара искать неведомую ему фигню хрен знает где? Нет, варвар Севера, твой путь лежит в Шаршанг. Знаешь такой город?

Я кивнул. Да, я помнил, что дальше на юго-западе по Имперскому Тракту лежал крупный портовый город Шаршанг. Но помимо этого я о нём больше ничего не знал, ну разве что, что он находится почти на границе империи с полуостровом Атт и их городами. Опасное соседство, об Атте даже так далеко от него, как у нас, ходит много странных и страшных слухов о жутких обрядах, каннибализме и жестокости проживающего там народа. Империя очень давно хочет завоевать этот полуостров и избавить себя от подобного врага, но вот только те — слишком крепкий орешек для этого.

— Точнее, тебе нужен не сам Шаршанг, а только лишь один из могильников неподалёку от него, — добавила Зара. — Карту я тебе дам, разберёшься или, если что, спросишь местных.

Не нравится мне эта затея, ой как не нравится! Дурно пахнет. Они заключают сделку с борцом с монстрами ради того, чтобы тот сунулся в какой-то там могильник и добыл редкий артефакт. Неспроста, жопой чую. Неужели там меня будут поджидать монстры? Но ведь я ничего не умею, я с аспидом-то еле-еле тогда разобрался, а тут целый могильник. Кто знает, какая зубастая тварь меня там поджидает? К тому же, могильники бывают здоровенные, многовековые родовые захоронения, и лабиринты там могут быть похлеще, чем в этом Давуре. Подозреваю, что бродить там можно до тех пор, пока не сдохнешь от старости, но так ничего и не найти.

Я высказал всё это вслух.

— Ты будешь не один, — сказала чернокожая женщина. — Твои два новых друга будут тебя сопровождать до тех пор, пока ты не принесёшь господину алхимику артефакт. Они убедятся, что сделка прошла нормально, и обе стороны выполнили свои обещания.

— Да, кстати, об этом, — самодовольно произнёс «господин алхимик». — Тебе лучше поторапливаться. Если ты хочешь догнать свою девку Фенору, конечно. Я послал её к одному моему знакомому пару дней назад, её путь займёт некоторое время, да и знакомый её ненадолго задержит, после чего пошлёт к другому моему знакомому. Но к кому и куда — это я тебе скажу только после того, как увижу в своих руках невредимый и работающий артефакт.

— И я успею её догнать?

— Если не будешь тупить и впустую тратить наше время — да. Я уже учёл время на дорогу и сутки на поиски Амулета Сна.

— СУТКИ?! — возмущённо выкрикнул я.

Морщинистое лицо соназга расплылось в улыбке.

— Сутки, — чётко и медленно, с явным удовольствием произнёс он. — Ну и полдня на то, чтобы найти меня в Шаршанге. Адрес тебе Зара даст.

— Но!..

— Ты — танг!!! — взорвался алхимик. — Только танг сможет почувствовать и добыть Амулет Сна! Так что поиски не займут у тебя много времени, стоит тебе оказаться поблизости от него. На достаточной близости, чтобы найти его в любого размера могильнике. А уж как — это разбирайся сам, у меня нет ни времени, ни желания, ни необходимых познаний, чтобы вводить тебя в курс дела! Настоятельно рекомендую заглянуть в тот дом, где ты получил татуировку, сдаётся мне, там ты много интересного найдёшь. И, кстати, если тебя не затруднит — найдёшь интересные или непонятные фолианты, тащи их мне, я с удовольствием куплю их по приятной для тебя цене. Всё, теперь вали отсюда!

Я посмотрел на Зару.

— Иди, иди, — она грубо указала на дверь. — Поговори пока со своими компаньонами, обсуди всё. Потом зайдёшь ко мне через полчаса, заберёшь бумаги и деньги на дорогу.

Пришлось выйти.

Едва я захлопнул за собой дверь, как я тихо и злобно прошипел сам себе:

— Попал ты, приятель, и попал крупно. Молду…

Я хотел было произнести имя Бога Мёртвых, как внезапно осёкся. Если я теперь являюсь этим самым тангом, то выходит, что Молдур — мой прямой враг? Я ведь, вроде как, буду мочить его порождения, да? Тогда лучше действительно отвыкать произносить его имя вслух, да и думать о нём поменьше, а то ещё чего прихлопнет он меня.

Хрень! Это же ведь мне придётся вернуться в тот жуткий дом! Но хорошо хоть это потом, чуть позже, да и, надеюсь, эта сладкая парочка Альтер и Вьяти пойдут со мной.

* * *

— А ты ему так и не сказал, что его при любом раскладе ждёт мучительная смерть через несколько лет, — заметила Зара, когда они уже закончили обсуждать все прочие важные дела, и алхимик собрался уходить.

— Пусть это будет для него сюрпризом, — улыбнулся тот. — Такие новости всегда лучше узнавать тогда, когда рядом нет того, кому можно врезать с досады. Ты видела, как он смотрел на мои зубы? Они мне ещё нужны! Так что пусть сначала узнает, потом выпустит пар в могильнике, а после уже заявляется ко мне — так надёжней.

— А если его уделают там? — засомневалась она. — Что тогда?

— Он тебе понравился что ли? — рассмеялся Болданд, подходя к двери. — Ты же вроде по женщинам больше, не? К тому же не забывай, он — танг, Молдурова сущность у него в потрохах, и ему от этого никуда не деться. Эх, хотелось бы поизучать его как следует, но я уж больно занят сейчас.

— Тот самый грандиозный проект, который перевернёт представление о современной магии? — скептически усмехнулась женщина.

— О да, — у алхимика мечтательно загорелись глаза. — И он уже на завершающей стадии. Конечно, провал этого варвара ухудшит качество, кхм, моего результата, итоговой поделки, но это не будет фатальным. Просто придётся приложить чуть больше усилий.

— И ты не скажешь, что это будет?

— Нет. Но ты узнаешь и поймёшь, что я смог сделать, поверь мне. Все смогут! И это будет очень скоро!

 

Глава 7

Честно говоря, нужный дом оказалось найти весьма просто, стоило только подойти к мелкой шпане на ближайшем базаре и дать монетку. Гораздо сложнее было уговорить Вьяти и Альтера пойти вместе со мной и всем троим войти внутрь. Но тут возникла большая, непредвиденная и неразрешимая проблема.

— Что за хрень?! — громко воскликнул Вьяти.

Я, ничего не поняв, толкнул находящуюся прямо перед собой поросшую мхом дверь. После чего тут же встал как вкопанный и обернулся. Эти двое изрядно подотстали от меня на добрых полдесятка саженей, застыв у конца ближайшего заброшенного дома, будучи не в силах сделать ещё хоть шаг. До этого момента я думал, что они идут след в след за мной, поэтому сейчас весь мой боевой настрой упал в район пяток, наотрез отказавшись возвращаться на место.

— Что? — опасаясь непонятно чего, шёпотом спросил я у них.

Как ни странно, они услышали.

— Дверь! — проблеял Альтер, дрожащей рукой указав на неё.

Дверь как дверь. Честное слово, она — наименее странное из того, что здесь было. Не знаю, чего они так её испугались, вот например, меня соседние голые кусты пугают гораздо больше. Я уже подумывал обстругать их топором, тот всё равно уже в руках наготове.

— Что — дверь? — не понял я.

— Её не было! — ответил крагер, и соназг молча кивнул в знак согласия. — Клянусь гаремом Гароналютхре, её только что не было здесь! Она возникла прямо из воздуха!

— О чём ты? — нахмурился я, по-прежнему стоя перед порогом дома. — Я её увидал, едва только дом показался! В прошлый раз я с другой стороны заходил, вот там — да, кусты мешают, а здесь всё открыто. Идёмте, что, один я, что ли, буду туда входить?!

— Не нравится мне это! — пробасил Вьяти, однако начал медленно приближаться ко мне.

Альтер, глубоко вдохнув и набравшись смелости, через паузу последовал за ним, идя след в след. Но, едва они прошли что-то около сажени, как сначала Вьяти, а затем и Альтер словно натолкнулись на невидимую стену. Как они ни пытались, они не могли сделать вперёд ни единого шага, даже руки вытянуть в мою сторону у них не выходило — пальцы действительно будто врезались во что-то твёрдое и невидимое. И с моей стороны это выглядело так, словно они внезапно напоролись на идеально выплавленное и совершенно чистое стекло, хотя я лично там прошёл всего несколько секунд назад без каких либо проблем.

— Оно… холодное, — внезапно выдавил крагер и сразу же сделал пару трусливых шагов назад.

Соназг же попытался обойти внезапную преграду по периметру и быстро скрылся за углом дома. Спустя полминуты он показался с другой стороны дома.

— Барьер повсюду, — сообщил он. — Поразительно, идеальный радиус относительно географического центра строения!

— Чёрная магия, — злобно прошипел Альтер. — Я так и знал, что с этим домом ещё не всё чисто! Или, что хуже — магия Яарда, недаром от неё веет холодом, рядом с ней я словно в трескучий мороз попал!

Вьятлатт поднял с земли камень и бросил в мою сторону, тот, не пролетев и пяди, отскочил обратно, попав соназгу в живот.

— Больно! — прошипел тут же он, потирая ушибленное место.

Крагер, поняв его идею, отломил от ближайшего куста ветку и, осторожно приблизившись к границе барьера, потыкал ею воздух. Там, где начался барьер, ветка согнулась об него словно о настоящую стену. Всё происходило беззвучно.

Я, не собираясь входить в дом в одиночку, отошёл от чёрного дверного проёма и приблизился к невидимой стене. Какого же было моё удивление, когда я там обнаружил на ощупь действительно непреодолимое препятствие. Твёрдое, холоднее льда, однако если подержать немного на нём ладонь, то она не холодеет вслед за стеной, как положено, а остаётся тёплой. Магия, не иначе. И Молдур меня побери, если я сейчас не соглашусь со словами Вьяти о том, как ему это всё нравится.

— Мужики, похоже, я в ловушке, — сокрушённо выдохнул я. — Мне не выйти.

— Западня, — убеждённо заявил Альтер. — С самого начала это была грёбаная ловушка, не иначе!

— Ну, ты это… — Вьятлатт указал на дом. — Иди, у тебя выбора нет. А мы тут пока подождём, да, друг мой панцирный?

— Ты уверен? — с сомнением посмотрел на него тот. — А вдруг он войдёт и не вернётся, вдруг там ещё ловушки? Я тут трактир неподалёку видел, говорят, там неплохой эль… Хотя я бы лучше сейчас хлопнул чего-нибудь горячего!

— Мы подождём здесь,  — с нажимом сказал соназг.

— Ну ладно, ладно! — обиженно надулся крагер. — Один час, не больше! Скоро полночь, а мне не хочется почему-то сидеть возле этого дома в полночь. Кишочки, понимаешь, ноют, мол, не к добру всё это!

— Один час, — согласно кивнул я и посмотрел на небо, чтобы заметить положение убывающей луны.

Действительно, этого времени мне хватит, чтобы много раз сдохнуть от какой-нибудь магической ловушки внутри, затем воскреснуть и снова склеить ласты.

Набравшись духу, я вошёл внутрь дома и едва переступил порог, как дверь сама за мной захлопнулась, обдав волной холодного воздуха, полного пыли. Я дёрнулся было назад, но дверь заклинило, и та не желала сдвигаться ни на вершок. Я покрепче схватился за рукоять топора и запоздало сообразил, что внутри помещения им больно не помашешь — мешает буквально всё. У меня был ещё кинжал, но напади на меня сейчас какой-нибудь кровосос, то уж лучше я встречу его с топором, чем с этой зубочисткой. Рубить так рубить, хоть шанс спастись будет!

В этот раз не завывал ветер, не гремели небеса, и молнии не разрезали небо, всё было тихо. Как в могиле. Старой, пыльной и жуткой.

Я сделал несколько осторожных шагов вперёд и снова испуганно замер — неожиданно в доме сами собой зажглись свечи. Кто-то пытался навить на меня страху в первые секунды, но затем я сообразил, что так гораздо лучше — всё вокруг стало прекрасно видно. Похоже, конструктор этой ловушки где-то просчитался, наверное, меня должно было испепелить в жарком пламени, но получилось вот так вот.

Хм, а здесь достаточно уютно, если не считать пыли и этого жуткого гобелена на стене. Я находился в сенях, несколько больших по сравнению с моим прошлым домом, но тоже узких и с почти точно такой же скамейкой у противоположной стены. Всё везде чистенько, никаких кровавых пятен жертв, скелетов и костей, а так же различных пыточных инструментов — обычные сени.

Я нервно сглотнул, после чего приблизился к следующей двери — та была такой же старой, как и входная, но зато без дурацкого мха, правда, достаточно грубо и небрежно обработанная. Руки бы вырвал тому мастеру, который её делал! Удивительно даже, как без обработки она не сгнила за такое время. Я схватился за ручку и потянул дверь на себя, та неожиданно начала заваливаться, с треском ломаемого дерева выдирая дверные петли вместе с кусками косяка из стены. Отскочил, и несчастная дверь упала на пол, едва не раздавив мне ступни.

Прихожая. Или зал. Или столовая. Или библиотека. Большое помещение с несколькими дверьми и лестницей на второй этаж. Большую часть пространства занимает длинный обшарпанный стол на двенадцать человек, массивные добротные стулья придвинуты, но целых их только пять, ещё три крупными обломками аккуратно лежат в углу комнаты. По бокам вдоль стен стоят несколько книжных шкафов, у половины из них почему-то отсутствуют стёкла, а те, что есть, запылены так, что через них ничего не разглядеть. Что на втором этаже — не видать, вижу только большую запылённую непонятную картину, не иначе как изображавшую тех же сектантов, бывших хозяев. Всё везде пустынно и тихо, здесь очень давно никого не было, и дом пришёл в запустение. Диву даюсь, как здесь только сквозняки не загуляли.

Не взглянув на книги, я толкнул ближайшую слева дверь, и та с диким скрипом медленно отворилась. Ну вот, теперь если в доме кто и есть, то он точно знает о моём проникновении — этот скрип, должно быть, услышал даже сам император в своём дворце! А за дверью длинный узкий коридор с множеством одинаковых дверей, стоящих на одинаковом расстоянии примерно в четыре аршина друг от друга, в конце — окно, через которое видно соседний дом. Восемь дверей, должно быть, спальни. От окна коридор поворачивает вправо, видно перила ведущей вниз лестницы, какой-то идиот додумался прибить их к стене. Зачем? Странный, мягко говоря, дом.

Едва я сделал пару шагов дальше по коридору, как мимо меня внезапно кто-то пробежал, и спустя секунду дверь за моей спиной закрылась. Сердце бешено заколотилось в страхе, готовясь выскочить из груди, а пальцы впились в древко топора, словно в соломинку будущего утопленника. Мне показалось, что я заметил что-то, то ли тень, то ли облако небольшого размера, примерно мне до пояса. Это продлилось всего одно мгновение, да и заметил я это только краем глаза, но оно заставило меня тут же обернуться.

— Кто здесь? — крикнул я.

Вокруг царила мёртвая тишина, и я никого не видел. Меня не покидало стойкое ощущение, что неизвестный прямо сейчас замер где-то передо мной и молча наблюдает почти в упор. Готовится атаковать, хочет подловить, когда я буду открыт? Или же сам боится меня больше, чем я его?

Я взглянул на пол — в пыли остались мои чёткие следы и следы открываемой двери. А так же, если хорошо приглядеться, то можно заметить слабые следы чужой босой ноги совсем маленького размера, будто десятилетнего ребёнка. Они вели мимо меня к двери и заканчивались плотной группой как раз на том месте, откуда любой бы смог закрыть дверь. Этот некто определённо был там, я прямо сейчас смотрел сквозь него.

Мы целую вечность смотрели друг на друга, пока я не начал действительно что-то видеть. Это было странное ощущение, я могу сравнить его лишь с одним — нечто подобное происходит, когда ты входишь в темноту, и первые секунды ты слеп, но затем твои глаза потихоньку привыкают, и ты уже вскоре можешь различать предметы, но только те, которые находятся чуть сбоку от того места, куда ты смотришь.

— Я тебя вижу, — прошептал я, готовясь ударить топором.

Очертания неведомого существа были всё ещё очень смутными, но он, насколько я видел, оказался похож на человека, вернее, на очень маленького человека, на карлика. Но точнее разглядеть его я не успел — услыхав мой шёпот, он тут же сорвался с места и, прошмыгнув мимо меня, едва не сбив при этом с ног, вновь скрылся. Я повернулся вслед за ним и прыгнул. Мне повезло — совершенно не видя его, я умудрился повалить его лицом на пол и прижать сверху древком топора; при этом тыльной стороной ладони нащупал его волосатый затылок. Он начал брыкаться, попытался освободиться, и, надо сказать, ему это почти удалось — я вовремя сместил древко топора чуть вверх и навалился на него всем весом, сдавливая ему тем самым шею. Я услышал, как он начал хрипеть, но я по-прежнему ничего не видел. Через несколько секунд он снова дёрнулся, и на этот раз куда сильнее, подкинул меня как пушинку в воздух и отбросил на стену. Я упал, начав осознавать, что проиграл. Уже оказавшись на полу, я всё отчаянно пытался его увидеть, и мне наконец-то это удалось.

Он вынырнул из воздуха внезапно — мгновение назад там было пусто, и вот стоит он. Уже не прозрачный, а чёткий и совершенно материальный. Это был бородатый седовласый старик с острым носом и розовыми щеками, голубыми глазами и внушительными для его роста плечами. Одет он был в красную рубаху в белый горошек, перевязанную обычной верёвкой у пояса, мешковатые светло-серые штаны и самые настоящие лапти. А ещё его пудовый кулак летел мне в лицо.

Я в последний миг успел увернуться от него. И следом моя голова и глаза заболели так, словно меня окунули в кипящую раскалённую лаву. Я тут же ослеп от боли и, взвыв, не в силах терпеть, повалился на пол. Похоже, этот старикашка меня чем-то всё-таки зацепил. Шею в районе татуировки тоже обожгло, и я, сначала ощутив запах горелой ткани, шедший оттуда, следом увидел сквозь плотно сомкнутые веки яркую вспышку света.

А через секунду всё прекратилось так же внезапно, как и началось. Я был жив и здоров, и, когда я в неверии открыл глаза, я ещё и убедился, что меня больше никто не хочет убить.

Старик с открытым ртом, стоя в двух шагах, таращился на меня.

— Ты… — голос оказался у него высокий, шепелявый из-за стёртых временем зубов. — Ты — танг? Быть того не может!

— Ты… разговариваешь? — хрипло спросил я.

Мой голос слушался меня плохо.

— Нет, блин, квакаю! — возмутился он. — А ты думал, кто я — шуликун (примечание: смотри в справочнике) какой-нибудь? Слава Лаэнду и Молдуру за то, что послали мне танга! А то я тут уже захирел в одиночестве за столько-то лет!

При этом он тут же нарисовал в воздухе треугольник и перечеркнул его — Знак Молдура.

Вне всяких сомнений, передо мной сейчас был домовой. Вот только какой-то ленивый, если допустил такое запущение дома, ведь это его прямая обязанность — следить за чистотой и порядком.

Я начал подниматься, и домовой тут же кинулся мне помогать, затем он отряхнул меня от пыли.

— Это твой дом? — спросил я, оглядываясь. — Здесь кто-нибудь ещё есть?

Домовой тоже огляделся.

— Нет, кроме нас здесь больше никого. Ну, разве что колония пауков в подвале, я бы настоятельно не рекомендовал туда соваться — мерзкое зрелище. Того и гляди, запутают в паутине и сожрут вместе с потрохами. И, насчёт дома — ты прошёл аутентификацию, так что теперь он твой.

— Аутенти… что? — не расслышал я. — Слово-то ещё какое, язык сломаешь… постой, что? В смысле, теперь это мой дом?

— Тут, конечно, прибраться бы не мешало, — домовой поводил лаптём по полу, нарисовав в слое пыли неровный круг. — А то срач здесь знатный я устроил за эти полвека. Ну, ты же танг, верно? Да или нет?

Я почесал татуировку.

— Мне говорили, что да, хотя меня сомнения гложут что-то.

Поднял с пола топор и крепко схватился за него. Все эти россказни его больше похоже на то, что он мне мозги пудрит. Вот расслаблюсь, повернусь к нему спиной, а он мне пером в почку!

Заметив это, старик боязливо отошёл на несколько шагов назад.

— Ну, у тебя же татуировка появилась? — тут же затараторил он. — Я тогда ещё подумал, что за фигня, показалось что ли, что кто-то в дом вошёл? Понимаешь, сюда не танг войти не может! А ни одного танга я не видел уже фигову прорву времени, вот и подумал, что это галлюцинации у меня. А когда ты второй раз здесь появился и стал шарить по дому, я решил, что всё, баста карапузики, кончилися танцы — магия иссякла, и дом стал обычным. Ну и решил, что прибью подлого вора, а затем спокойно смотаюсь отсюда — ведь теперь я могу выйти наконец-то! Но ты оказался тангом!

— С чего ты взял? — я смерил его недоверчивым взглядом.

Он что-то юлит, как будто не договаривает. Или у меня уже паранойя?

— Ну, ты же видишь меня, так? — домовой отступил ещё на пару шагов, уже упёршись в стену напротив. — А меня могут видеть только некоторая нечисть, почти вся нежить и танги!

— Почём мне знать? Ты до этого невидимым был, может, сейчас специально водишь меня за нос, а?

— Да ты зелёный ещё! — сообразил он. — Ни фига не шаришь в этом, да, не сечёшь фишку? Иди, глянь в окно! Я могу здесь остаться, если хочешь. Иди, иди!

— Я лучше выйду на улицу.

Что я и сделал. Домовой при этом послушно остался на том же месте.

Когда я оказался снаружи, то я тут же увидел то, что должен был, и мгновенно поверил во все слова домового. Барьер, теперь я его видел — большой сиреневый купол, состоящий из множества шестигранных совершенно одинаковых ячеек, а за барьером в ожидании томились соназг с крагером.

— Всё в порядке, — сообщил я им. — По крайней мере, дом вроде бы безопасен.

Они мне не особо поверили, но мы все дружно пришли к выводу, что смысла им тупо сидеть здесь и ждать меня нету. Договорились встретиться в полдень в одном из ближайших трактиров, и разошлись. Я вернулся в дом.

— Видел защитное поле? — спросил меня домовой. — Оно было всегда, поэтому никто больше в дом и не мог войти, а когда ты вошёл в дом и, э-э-э… завладел им, то оно расширилось до стандартных размеров. Если захочешь, я могу его поднастроить, увеличить или уменьшить, но полностью убрать его нельзя — защитная мера, тангов последние лет четыреста истребляют чуть ли не усерднее, чем нечисть.

— Почему? — поинтересовался я. — Откуда такая ненависть и такой страх? Неужели из-за Знака Молдура? Что он означает, причём здесь он?

— Эй, эй, потише! — осадил меня домовой. — Во-первых, давай познакомимся по нормальному: Саня, домовой.

Он тут же протянул мне свою ладонь.

Я растерянно посмотрел на неё. И пожал.

— Раснодри Солдроу, плотник. Ну и, похоже, танг.

— Плотник?! — обрадовался Саня. — Офигенно, а то здесь уже половина всего сгнила, а вторая разваливается!

— «Саня» — что это за имя такое странное?

— Вообще-то, если полностью, то Александр, но «Саня» звучит и короче и не так напыщенно. По-простому, по-народному. Вообще, это нездешнее имя, как-нибудь расскажу, откуда оно.

— А во-вторых?

— Что? А, ну да. А во-вторых, я тебе не Википедия, и если что и знаю, то только лишь потому, что за эти полвека прочитал вообще всё, что было в этом доме, хотя делать мне этого было нельзя ни при каких обстоятельствах. Собственно, из-за этого половина книг и сгорели, там какие-то хитрые защитные чары стояли, не танговские определённо, разрушители ставили, поди. Но кое-что и осталось, в том числе заметки одного товарища, тебе для обучения, наверное, в самый раз на первое время будет.

— Обучение? — нахмурился я. — Не-не-не, у меня совсем нет времени на это. Завтра утром я отъезжаю и не уверен, что вернусь назад, так что максимум — это возьму с собой. Так, а не устроишь мне заодно кратенькую экскурсию, чего здесь к чему и так далее.

Домовой Саня согласился, но при условии, что в подвал он спускаться не будет из-за тех самых пауков. И на чердак он меня тоже не поведёт, но почему — он так и не сказал. Как оказалось в итоге, за это небольшое время, что я успел пробыть в этом доме, на чердак мне попасть так и не удалось.

Дом оказался не сильно большим. В нем можно было разместить действительно человек четырнадцать, для каждого были отдельные маленькие комнаты весьма скромных размеров — туда влезли только по односпальной кровати, маленький шкафчик для личных вещей да крохотный письменный стол. Если не считать спален, комнат в доме было не особо много, и дом не был рассчитан на то, что все эти четырнадцать человек будут в нём проживать одновременно, слишком тесно. Вот где-то шестерым вполне комфортно, а если чуть больше, то уже каждую минуту на кого-нибудь наталкиваешься, ни покоя, ни уединения. Уже виденная мной обеденная комната использовалась ещё для чтения разнообразных фолиантов (как оказалось, предыдущие танги много всего читали и изучали), но большая часть библиотеки находилась внизу в подвале в специальной защищённой от всяких пожаров и воришек комнаты. Домовому запретили туда соваться, но с тех пор, как пропали хозяева дома, он вытерпел только тринадцать лет. В результате половина книг там оказалась самосожжена защитными Нитями, однако расторопный домовой благодаря кое-каким своим способностям успел прочесть некоторые из уничтоженных книг прежде, чем те сгорели. Хотя, как он признался, прочесть — одно, а запомнить — совершенно другое.

До того, как пауки поселились в подвале и оккупировали его, там было довольно много интересного. Самое главное — продукты, отдельный чулан для них, почти склад. Довольно большая комната для упражнений в магии и одновременно для уничтожения особо крепких монстров, которых в полевых условиях без подготовки уничтожить не получилось. На мой вопрос, много ли таких было, он ответил, что на его памяти — только один. Он пообещал как-нибудь рассказать про это событие, но, по его словам, конкретно сейчас мне это знать ни к чему. Также внизу была маленькая алхимическая лаборатория (в которой, в отличие от комнаты с запасами еды, должно было хоть что-то остаться, что не тронули проклятые пауки), отхожее место с выходом в городскую канализацию (односторонний лаз, заканчивающийся в потолке туннеля — войти в дом через него только с помощью переносной лестницы; именно так пауки в дом и проникли), арсенал с разнообразным оружием, доспехами и одеждой на все случаи жизни, а так же самый настоящий портал в Ледяные Пустоши.

Если до этого в этом доме меня пугала только война с мелкими паразитами вроде пауков, то при данных словах я вознамерился немедленно смотаться из города как можно дальше.

— Да не боись ты так! — попытался успокоить меня Саня. — К твоему сведению, порталы на ту сторону односторонние всегда, это если не вдаваться в подробности. Суть в том, что они сами по себе бездействуют, и активировать их можно только принеся соответствующую плату. Через него обратно нельзя проникнуть ни при каких условиях. Но там есть порталы, которые ведут сюда , соответственно, нужно тоже внести плату. Таковы условия Молдура.

— Сюда? Прямо в этот дом?

— Нет, конечно, дурья башка! Ты откуда такой появился, а? Не знаешь элементарных вещей даже по базовой магии, которые знает в империи каждый мальчишка!

— В наших краях как-то не заладилось с магами. Насколько я знаю, по ту сторону Самазских гор нет ни одного мага. Да и с монстрами не густо. Холодно там для них всех, наверное. А здесь, хочешь сказать, каждый второй — маг?

— Да ты что! — ужаснулся он. — Будь каждый второй одним из этих засранцев, от мира бы давно уже ничего не осталось! Нет, лет пятьдесят назад, когда я ещё мог выбираться в город и общаться со своими друзьями, их было от силы полторы сотни на всю империю. И, сдаётся мне, за это время мало что изменилось.

— Засранцы? Ты их не любишь?

Домовой хохотнул:

— О да, ублюдки те ещё, причём все без исключения! Наверное, магия на их мозги так действует. Странно, как они при их амбициях ещё мировую власть не захватили, видать, кто-то против них неплохо работает всё-таки, держит в узде. И, поверь мне, мужик, ты будешь о них того же мнения, когда столкнёшься с ними. Сдаётся мне, это будет довольно скоро, твой дар танга начинает потихоньку расти, я уже чувствую его на расстоянии аршина, и это при моих крохотных способностях!

— Ты что-то говорил про условия Молдура. Кто он такой вообще, это правда, что про него говорят в народе? Как вообще я с ним связан?

Мы плавно переместились обратно в обеденный зал, я уселся на место во главе пустого стола, предварительно вытерев пыль со стула, а домовой подошёл к одному из шкафов и достал оттуда увесистый фолиант болотного цвета. Протянул мне.

— Вот, здесь многое о нём написано. Большая часть — бред сивой кобылы, ничего не понятно, но в целом наводит на верные мысли.

Я с сомнением посмотрел на книгу перед собой.

— Я медленно читаю, — прискорбно сообщил я. — И этот толмут мне и за год не осилить. Ты же всё наизусть знаешь, так расскажи! Краткую версию, а то я бы хотел ещё чуток поспать перед дальней дорогой.

Домовой пожал плечами и убрал книгу обратно. Затем достал ещё одну из другого шкафа и плюхнул передо мной. Эта книга оказалась другой, сделанной неумело, с множеством вложенных листов, обёрнутой в обложку из дублёной коровьей кожи. Я открыл её наугад — её писал кто-то своим собственным почерком, не привлекая для этого специальных писарей, отчего текст был трудночитаем. Много кривых и нелепых рисунков, больше похожих на детские, повсюду на полях заметки, сделанные разными чернилами и явно другими людьми — часть отлично читаема, а часть разобрать совсем никак нельзя при всём желании. Эта книга больше напоминала чью-то записную книжку, впоследствии несколько раз правленую и дополненную следующими владельцами. И да, она была старой.

— Это возьмёшь с собой, — посоветовал домовой. — Самая толковая вещь для новичка вроде тебя. Там больше про всякую нечисть, но есть и несколько базовых Нитей, да и в целом кое-какая справочная информация. В общем, незаменимая вещь, так что не теряй, береги её. Как приедешь — вернёшь назад.

Приеду ли? Хороший вопрос. И когда это будет, если, допустим, я успешно разберусь с амулетом, Болдандом и Фенорой?

Из дальнейшей нашей беседы я узнал несколько достаточно интересных вещей. Во многое верилось с трудом, поскольку шло вразрез с тем, что твердили попы в церквях и монастырях, но выглядело это логичным.

Молдур. Бог Мёртвых, заведующий Яардом, закрытым от всего остального, как считается, относительно надёжно, а так же Лаэндом. Занимается тем, что распределяет всех умерших либо в Лаэнд, где праведные и хорошие безгрешные верующие (а так же те, кто заработал посмертное прощение, искупил вину) растворяются в нём. Лаэнд — одновременно и место и бог, которому некоторые умудряются поклоняться, но он не персонифицирован, так что поклонение бессмысленно. Всем остальным прямая дорога в Яард, где они будут вечность нести бремя своей вины, ежесекундно подвергаясь страшным пыткам, духовным и физическим, а так же испытывать Холод. В моём представлении (да и в представлении любого другого человека и не человека) Молдур всегда был главным злодеем всех историй. Как известно, он получает свою силу как раз от грешников, которых пытают разнообразные монстры, обитающие там, созданные им самим либо же появившиеся до него. И во всех сказках и страшилках Бог Мёртвых всегда пытался перебить всех живых и захватить власть над миром, выбраться из своей темницы и многократно увеличить свою силу. А так же поквитаться с Цейрином за своё поражение (примечание: смотри в справочнике). Это оказалось не совсем правдой — ему на самом деле глубоко плевать на весь мир, он заперся у себя, хотя действительно получает силу от пытаемых грешников.

Но из-за того, что Стена, делящая Саэлинн, а так же отделяющая Ледяные Пустоши от Яарда, оказалась не совершенной на той стороне , и некоторым монстрам удалось проникнуть в Мир Живых через Пустоши, где они породили потомство и дали начало всем современным монстрам, нежити и нечисти, Молдур был вынужден породить тангов. Смысл был в чём: все монстры, имеющие потустороннее происхождение, высасывают силы из Молдура. Это правильно, так и задумывалось, вот только это должно было работать только в Ледяных Пустошах, где за ними не требовался контроль. А здесь всё пошло наперекосяк, и расплодившиеся монстры начали усиленно истощать Бога Мёртвых, в результате чего тот стал хуже контролировать тех, кто был у него под боком, и почуявшие свободу монстры ломанулись в Мир Живых следом за своими собратьями на пирушку. Чтобы разорвать замкнутый круг, Молдур позволил тангам пользоваться своей собственной силой, чтобы те боролись с монстрами.

— Подожди, — мне не совсем понравилось то, что я только что услышал. — Ты хочешь сказать, что танги, в смысле, я — тот же монстр?

— В яблочко! — подмигнул домовой. — Прикольно, да?

 

Глава 8

Мне снился сон, впервые за долгое время. Он был короткий и яркий, как молния. Я шёл по ледяной пустыне босиком, разрезая об острые кромки хрупкого льда босые ноги и оставляя за собой маслянистые, липкие кровавые следы, а в конце моего пути стояла тёмная зловещая фигура и звала меня к себе, приговаривая «ты уже почти дома, сын». С каждым шагом мне становилось всё холоднее и холоднее, пока, наконец, я не проснулся.

Мы с домовым заключили соглашение, согласно которому он прибрался в одной из комнат, которую я занял на время ночёвки, а взамен я разрешил ему на час выходить из дома каждый день — бедный старик совсем заскучал, но надолго я отпускать его не хотел. Я всё-таки рассматривал этот дом как возможный путь отступления и дальнейшего проживания, смысла возвращаться в родную деревню после всего не было — слишком долго, слишком далеко и слишком больно. А здесь неплохо, только, как я подозревал, летом, будучи привычным к северному климату, я буду изнывать от жары. Если, конечно, доживу до него. Саня обиделся из-за жалкого часа, но как мелкая домовая нечисть нарушить его не мог, раз уж так торопливо согласился.

Проспал я всего несколько часов — старая привычка вставать несмотря ни на что вместе с восходом солнца, и я не чувствовал себя хоть сколько-нибудь отдохнувшим. В незнакомом доме, которого я всё ещё немного побаивался, уснуть оказалось неимоверно трудно. А утром я увидел, насколько же пустой всё-таки этот дом, и насколько в нём не хватало людей. В нём действительно было одиноко, и оставалось только удивляться, как домовой, не в силах сломать собственную природу и отвязаться от него, чтобы покинуть без разрешения несуществующих хозяев, не спятил за все эти годы. Здесь было чему завидовать.

Утром домовой в предчувствии целого часа свободы прихорошился, умудрился где-то помыться, даже собрал пышную копну волос в аккуратный хвост, отчего стал похож на какого-нибудь заморского купца-пижона в возрасте. Хотя так он выглядел куда моложе, чем он показался мне до этого, вполне бы сошёл за пятидесятилетнего мужика, а если бы ещё и побрился — то эффект был бы просто грандиозным. Но на это он только хмыкнул, мол, какой домовой без бороды?

— Я настоятельно рекомендую тебе найти других тангов, наверняка есть ещё живые экземпляры, — советовал он, пока я изучал названия книг, стоящих в шкафах возле обеденного стола. — Я хоть и много теперь знаю ваших премудростей, но научить ничему не смогу, хотя, как понимаю, некоторые базовые навыки у тебя сами со временем проявятся. За пару часов твой дар ощутимо вырос, так что, глядишь, через год-другой войдёшь в полную силу. А так сам заметишь собственный рост, думаю, где-то завтра вечером.

— И как это будет? — спросил я, догадываясь.

— Новые вспышки боли, — подтвердил догадку он. — Рост скачкообразен первое время, потом замедлится. Учитывая, что я видел у других новичков — дальше ты начнёшь ощущать этот дом. Теперь он твой, и все дела, ты в нём прописан и связан с его Сердцем , так что потом ты сможешь найти его из любой точки мира. Удобно, но только до тех пор, пока Сердце дома не будет разрушено кем-нибудь особо резвым в магии. Скорее всего, ты помрёшь вместе с Сердцем, хотя есть шанс пережить, если ты умеешь переносить боль.

— Всегда есть какой-нибудь подвох, — проворчал я. — Где мне этих тангов искать? Уж не за Эналой ли?

— Может быть, — домовой в задумчивости почесал затылок. — Я бы на твоём месте в Шаршанг заглянул. Пятьдесят лет назад там ещё работал один танг, там такой же дом должен быть, я с его домовым бухал пару раз. Скотина редкостная, но больше у меня идей нет. Хотя вряд ли он ещё жив.

Шаршанг, значит? Куда ни плюнь, все пути ведут к нему, словно мне там мёдом намазано. Что-то мне всё меньше и меньше хочется туда соваться, одним местом чую, надают мне там по полной. А, фиг с ним, раз уж начал дело, значит, надо довести его до конца.

Долго я не собирался — домовой показал мне умывальник, достал откуда-то ледяную воду. Я умылся и благодаря кривоватому мутному зеркалу кое-как привёл себя в порядок, причесался, оценил длину щетины (бриться было нечем, мой мешок с вещами остался у Альтера на хранении), после чего уже собрался уходить, как внезапно даже для самого себя решил спросить у домового:

— Слушай, Сань, — спросил я, стоя перед сенями и смотря под стол на обломки стульев. — А что здесь случилось? В смысле, где все танги? Такое ощущение, что здесь кому-то морду набили, повсюду обломки, царапины какие-то…

— Э… — домовой, бывший до этого навеселе, тут же приуныл. Посмотрел себе под ноги, поводил лаптями по толстому слою пыли, после чего ответил: — Чёрт, я и забыл об этом! Да, тут такое дело…

— Ну! — требовательно воскликнул я.

— Драка действительно была здесь, — тихо и мрачно просипел он. — Тангов тогда восемь было, четыре старика, два молодых парня вроде тебя и две девки. Они всё собирались долгое время напасть всем скопом на какого-то там тангала. Я без понятия, кто это такой, в доме о нём нет никакой информации. Знаю только, что танги не ощущают его на расстоянии, как других монстров. Но, видать, тварь серьёзней некуда, раз они собирались брать её толпой, обычно они все поодиночке ходили, ну разве что на гнёзда по двое-трое. Я тогда как раз отлучился, прихожу, смотрю — повсюду битое стекло, подпалины, многое побито и сломано. И три танга мёртвые лежат, но крови не было. А оставшиеся в живых выглядят хуже мёртвых — бледные все, замёрзшие, с синюшными пятнами на коже. Как оказалось, тангал первый на них вышел, проник в дом и убил одну из девах, одного старика и одного молодого. Оставшиеся быстро собрались, велели мне стеречь дом до их возвращения, а потом ушли мстить этой твари. Больше я их не видел. Тангала тоже.

— Хрень, — только и сказал я. — А где подпалины?

— Ну, дык я убрался здесь малясь, первым делом стёр их! — возмутился домовой. — Или ты совсем меня за безрукого считаешь? Да я в одиночку эту домину за пять часов сверху донизу полностью отмывал, что мне там какие-то чёрные пятна?

— Пять часов? — хмыкнул я.

Провёл пальцем по стене, оставив на ней чёткий след в слое пыли.

Домовой скривился при этом, после чего показал мне язык.

— Да пошёл ты! — возмутился он и вышел из комнаты. Я ещё слышал несколько секунд его ворчливое бормотание: — Пожил бы сам здесь один пятьдесят с лишним лет, варвар вонючий. Тоже мне, северный олень безрогий нашёлся, будет мне ещё моё дерьмо под нос совать…

— Что ты сказал?! — вспыхнул я, пытаясь схватить свой топор за спиной. Не получалось никак, тот зацепился за лямку.

Домовой громко и весьма грязно послал меня из соседнего коридора, после чего затих совсем.

Я плюнул на него и вышел из дома, громко хлопнув входной дверью. Барьера вокруг дома не было, но стоило мне приблизиться к нему и слегка скосить глаза, так же, когда я пытался увидеть этого грёбаного домового, как тот послушно вынырнул из воздуха перед моим носом. Он был там всё это время.

— Эй, я хочу выйти! — недовольно выкрикнул я и пнул барьер.

Тот неожиданно всколыхнулся вокруг моей ноги, пропуская её через себя. Так просто? Нужно было попросить — и всё?

— Вот и правильно, — одобрил я и вышел за территорию магического купола.

Я некоторое время постоял на месте, посмотрел на старенький каменный дом, который теперь якобы стал моим, после чего прикинул примерно, куда мне нужно идти, чтобы выйти к нужному трактиру, где я должен встретиться с Альтером и Вьяти. Предположив, что вернее всего будет идти на запад, где жилые дома начинаются ближе, чем на остальных трёх сторонах, я поправил повязку у себя на шее и двинулся в путь. Крысы послушно разбегались в разные стороны у меня под ногами, но делали они это нагло и не трусливо, словно опасались только того, чтобы я ненароком не наступил на них. Выглядывающие из выбитых окон вторых этажей окружающих домов тощие кошаки злобно пялились на меня за то, что я мешал им охотиться. Собак сейчас здесь не было, зато прилетели здоровенные вороны, тут же начавшие кружить у меня над головой. Вот с кошаками и птицами понятно — они жрут крыс, а откуда крысы здесь такие толстые? Рядом отбросами даже не пахнет, они на самой границе зоны брошенных домов, ближе к убежищу тангов мало кто рискует подойти, слишком страшно.

Вскоре я вышел к людям и довольно быстро смешался с толпой. Я прошёл через довольно большой базар, где было много приезжего люда и нелюди из разных точек империи, так что на меня как на северянина никто и не пялился. Даже после того, когда базар остался в паре кварталов за спиной, всё внимание местной шпаны завоевала нелюдь в виде соназгов. Крагеров большинство предпочитало всё-таки обходить стороной, размеры их рук и ног, а так же наличие панциря под одеждой давали понять, что драка «один на один» будет заведомо проиграна, даже если крагер окажется одноруким хромым инвалидом по зрению и слуху. Так что я в присутствии нелюди даже почти свой здесь.

Хвост за собой я почувствовал ещё на базаре, но довольно долго я не мог понять, кто же именно следует за мной. Первой мыслью было, что Болданд решил перестраховаться и послать своего человека, дабы тот проконтролировал моих контролёров и меня. Второй мыслью было то, что меня банально хотят ограбить. Ещё раз. Правда, на этот раз при мне кроме моего топора да одежды больше ничего не было.

Увидел я своего преследователя только непосредственно перед тем, как подошёл к таверне. Он вынырнул словно из ниоткуда, мгновенно оказавшись от меня на расстоянии вытянутой руки, после чего грубо схватил за плечо и шепнул в ухо:

— Отойдём, поговорим.

И силком втащил в тёмный закуток между трактиром и соседним жилым домом. Там была какая-то местная шпана, но как только он злобно шикнул им «Брысь!», они тут же сбежали, оставив нас наедине.

Это был высокий, но худой, жилистый мужчина с острыми скулами и квадратным подбородком. Немного старше меня и на пол головы выше, но зато в плечах почти в два раза уже, он производил впечатление металлического прута — вроде тростинка, дунь, и она сломается, но на самом деле зарядит в ответ в лобешник так, что из глаз искры посыпятся. Если, конечно, останешься жив после этого. Пострижен он был коротко, под монаха Цейрина средней ступени, когда уже можно не ходить наголо бритым, волосы тёмно-русые, щёки белые, но зато на подбородке виднеется иссиня-чёрная очень короткая щетина. Солидной старческой бороды никогда не будет, такому только козлиную отращивать, под стать характеру.

Мне он не нравился. И не сказать, что я ему не нравился тоже, никак нельзя было, волны ненависти из него так и лились. Как мне показалось, он хотел прибить меня прямо на месте, здесь, посреди города, но ему что-то определённо мешало. Вместо этого он спросил:

— Раснодри Солдроу?

Голос высокий, но холодный, абсолютно без эмоций. И говорит грубо и напористо.

— Ну, — буркнул я. — Какого Молдура тебе надо?

Едва он услышал имя Бога Мёртвых, как в его глазах вспыхнул безумный, яростный огонь. Мой собеседник тут же двинул мне своими костяшками в живот. Больно, меня действительно словно прутом ткнули, благо, не насквозь. Я согнулся, и он злобно прошипел:

— Никогда не смей произносить его имя, понял?!

— Ладно, ладно! — поспешно выдохнул я, наблюдая, как его пальцы перед моим лицом снова собираются в острый кулак. — Ты кто такой-то, что тебе нужно от меня?

— Поговорить, — повторил он.

— А сейчас мы, по-твоему, что делаем? — недовольно пробурчал я.

Боль отступила достаточно, чтобы я смог выпрямиться обратно и посмотреть ему в лицо. На мою колкость он никак не отреагировал.

— Ты — танг? — он прищурился.

— Э… — растерялся я.

Что такого случилось, что за ночь, похоже, весь город уже узнал о том, что я стал этим дурацким тангом на свою голову? Вчера даже я об этом не знал! Я даже понятия не имел, кто это такой! А сегодня…

Повязка всё ещё надёжно закрывала мою шею, и, раз он не пялился на неё, поэтому я ответил:

— Нет.

И получил ещё один удар в живот, на этот раз сильнее. Мои внутренности словно огнём опалило, и я, не выдержав, медленно осел на землю, корчась от боли.

— Ненавижу лжецов! — процедил сквозь зубы он.

Ладно. Раз он не любит врунов, значит, мне при следующей нашей встрече надо будет надеть что-нибудь типа кольчуги и шлема, а ещё лучше полностью облачиться в тяжёлые железные доспехи, чтобы уж наверняка.

— А на фига тогда спрашивать? — выдавил я через силу. — Ты же… и так знаешь моё… имя и всё такое…

— Хотел узнать тебя поближе, — ответил он, глядя на меня сверху вниз. — Чтобы убедиться.

— Убедиться? В чём? Кто ты вообще такой?!

— Кардод Матрикураччи моё имя, — произнёс он по слогам, видимо, чтобы я чётче расслышал. — Господин Юкуриус Бельв шлёт тебе привет. Он приказал мне следить за тобой и прикончить при первых же признаках опасности. Но, в отличие от меня, он надеется, что ты будешь хорошо себя вести до поры до времени.

— Вот как? И кто это такой, твой Укуриус?

Честное слово, я не нарочно допустил только что оплошность — я плохо запоминаю имена, особенно такие сложные. Вот Саня — другое дело. Зара, например, или Альтер, или Вьяти. Кстати, где, Молдур их всех побери, их носит?!

На этот раз он врезал мне ботинком по челюсти. Моя голова дёрнулась, едва не оторвавшись от тела, а рот быстро наполнился кровью, и я распластался по земле.

— Не коверкай имена! — рявкнул он так, словно я наступил на его больную мозоль. — Никогда, особенно это имя ! Я буду следить за тобой, отродье Зла, понял?!

Он с отвращением харкнул в меня, после чего тут же развернулся и ушёл прочь, быстро скрывшись за углом переулка. Крови было не много, да и очухался я довольно быстро, но что-то мне подсказывало, что не стоит сразу же вскакивать и нестись вслед за ним, с криком «а ну стой, козлина, куда пошёл?!» подняв топор над головой. Этот тип, Кардод, выглядел до дрожи в коленях опасным типом, а уж тот, кто его послал, наверняка отморозок ещё хлеще этого.

Эх, Рас, куда ты вляпался, а?

 

Глава 9

Соназга и крагера я встретил в трактире. Мы плотно поели, после чего отправились за город на ближайшую речку Сонму, где наняли плот, чтобы спуститься на нём вниз по течению и добраться до моря. Далее морем мы должны были доплыть почти до самого Шаршанга, сойдя на берег в нескольких милях от него в одной довольно крупной деревушке с названием «Сосновка», а уже оттуда — искать могильник. Вообще, от Давура до Шаршанга проложен Имперский Тракт, так что до туда можно было добраться и по суше без проблем, но крагер настойчиво рекомендовал плыть морем. Пускай мы делали заметный крюк в несколько лишних дней пути, если судить по карте, но Альтер заверил нас, что в это время года на море ветер будет дуть почти всё время нам в спины. А ветер, как известно, в отличие от лошадей не устаёт, так что морем мы должны обернуться быстрее. Лошадей с собой мы тоже не взяли — зачем, если за них придётся платить дополнительно, к тому же их нужно будет кормить чем-то на корабле, а в Сосновке с тем же успехом можно купить или арендовать новых.

Если не считать те несколько часов, что мы шли пешком через половину города, чтобы выбраться к речке за городской стеной, то спуск на плоте вниз по течению оказался самым медленным этапом в этом двухнедельном пути. Мы целых четыре дня медленно плыли на нём, Вьяти непрерывно ворчал о неправильности нашего выбора, да и я приуныл за это время, поскольку с речки толком не на что было смотреть — вокруг одни голые поля, потихоньку засеиваемые крестьянами, несколько мелких деревень, да сплошные холмы. Один раз попался лес — хвойный, высокий, чистый и ещё заснеженный в некоторых местах. Те полдня, что мы плыли посреди леса, я тосковал по дому, настолько этот лес напомнил мне его.

Через пару ночей меня припёрло. Я проснулся от того, что у меня жутко разболелась голова. Я кое-как дополз до края плота, после чего меня несколько минут рвало в ледяную воду, а когда отпустило, я внезапно вспомнил слова домового Сани о том, что вскоре я должен буду ощутить Сердце своего нового дома. Это оказалось болезненно первые минуты, мой дар танга снова рывком скакнул вверх, а затем меня отпустило, я встал и выпрямился, как ни в чём не бывало, и посмотрел почти строго на север-запад. Сердце дома полыхало на горизонте словно маяк, указывая мне путь домой, я видел, как оно радостно затрепетало от того, что теперь ему есть ради кого снова биться. Разума, конечно, у него не было, да и не сердце это было, скорее тоже некий артефакт, но я почему-то чувствовал всё то же, что чувствует оно в данный момент, будучи крепко связанным со зданием, где оно расположилось. Грязь, пыль, плесень, прогнившее дерево — чувство было такое, словно я проснулся от долгой спячки и начал выбираться из многолетнего кокона, который окружал меня. Хотелось прокашляться и выплюнуть всю эту пыль, после чего собственными ногтями содрать с себя всю остальную грязь — плесень, мох и прочее, чего там не должно было быть.

Я моргнул — и видение прекратилось, на горизонте исчезло сияние, а странные ощущения пропали, словно их и не было. Осталось только ощущение на самой границе сознания, что кто-то наблюдает за мной в готовности позвать к себе, когда я захочу найти его. Словно я знал, что меня дома кто-то ждёт. Вот только это здание я ещё не мог называть своим домом, да и тот, кто меня ждёт — не человек. Жаль.

Я несколько опасался спрашивать своих друзей о том, кто такие Кардод Матрикураччи и Юкуриус Бельв. Ну, если с первым более-менее было всё понятно, мужик сам по себе двинутый на голову, то вот второй вообще хрен знает кто. К тому же, как мне казалось, начни я расспрашивать о подобных людях в ненадёжных местах, где тот же Кардод может следить за мной вот из-под того куста на берегу речки, то мне точно после этого будет плохо, да и владелец плота, плывший вместе с нами, не внушал доверия. Уж больно часто он бросает странные взгляды на мою перевязанную шею. Надо будет кровью повязку, что ли, пропитать, чтобы всё выглядело ещё логичней.

За четыре дня мы добрались до моря, высадившись в каком-то не особо крупном городе с портом. Что за город — без понятия, местную географию я знал очень плохо, да и интерес у меня к этому пропал. Ну да, город, ну да, первый час тёплое по сравнению с речкой море меня завораживало, но больше здесь не на что было смотреть. Торговых путей почти нет, только небольшой перевалочный пункт для редких кораблей из Шаршанга или Аттука, пробравшихся через Молдурский Риф и решивших передохнуть перед оставшейся частью пути да починить корпус корабля на местной верфи.

— Что за Молдурский Риф? — поинтересовался я у Вьяти, когда он упомянул его в разговоре.

— Цепь подводных скал и коралловых рифов под водой от Аттского полуострова и до большой земли, — с готовностью, словно весь день ждал этого, ответил за него Альтер. Вьяти даже и не подумал начинать отвечать мне — зачем? — Эти скалы очень опасны, из-под воды показываются только в новолуние, да при сильной качке на море, а так почти везде утоплены на добрую сажень под воду. По большей части, мелкие кораблики вроде нашего плота проплывают без напрягов, но плот в море — сам понимаешь. Проще самому, ручками да ножками доплыть, чем на плоту. А большие корабли вроде того, на котором мы дальше поплывём, ходят только вдоль берега, там с нашей стороны пролив есть безопасный. Но он узкий и длинный как фиг знает что, так что в шторм никто не сунется туда, слишком опасно, запросто снесёт с курса в сторону на саженей пять — считай, каюк кораблику, скалы острее бритвы!

— А я говорил, что на лошадях лучше! — упрекнул его соназг, увидев, как я скис.

— Да нормально проплывём, не трясись! — крагер хлопнул меня по плечу. — Я же моряк, все крагеры — моряки! Со мной не утонете, к тому же весной все тучи идут на Давур да Ролдерог с Серого моря, так что проскочим как миленькие, ни один дождик не замочит!

Он меня более-менее успокоил, поскольку доля истины в его словах действительно была. Все крагеры — моряки по своей природе, несколько тысяч лет назад они вообще в воде жили словно действительно крабы там какие, только дышащие воздухом, ну и разговаривающие. Но я на всякий случай зашёл в местную часовню перед отплытием и помолился Цейрину о том, чтобы тот сохранил нас в этом пути. Поскольку тот как обычно не ответил (я вообще сомневаюсь, что теперь он когда-нибудь ответит мне, носящему Знак его злейшего врага), я ещё помолился на всякий случай Аусте, одному из богов расы Бод, Богу Воды за то, чтобы море было благосклонно к нам. И вознёс третью, последнюю молитву Гароналютхре, богу крагеров, чтобы тот благословил древесину, из которой был построен наш корабль. Из всех троих, как я был уверен, ответит только последний. Цейрин отвернулся от меня, а я от него. А Ауста вообще считался уже пару веков мёртвым, поскольку оставшиеся в живых Бод дружно перестали поклоняться своим богам, уничтожили все свои храмы и святилища, а так же прописанные в книгах догматы и многое другое, что так или иначе было связано хоть с одним из их богов. Чужим богам Бод не поклонялись никогда. Они объявили всю религию и магию чушью, только вводящую всех в заблуждение и вредящую научному прогрессу, а так же что-то там доказали в своих научных трактатах. Они с готовностью демонстрировали свои выводы и открытия всем желающим, кто к ним приходил с миром и желанием отказаться от веры, да только кроме Бод никто больше не мог понять их научных трудов. Слишком сложно даже для передовых учёных любого из мировых государств. Но весь мир считал их дураками, чудаками и глупцами, так как повсюду были свидетельства существования магии и богов, как же можно утверждать, что всё это не реально? И не будь Бод так сильны в науке и изобретательстве, их бы давно всех истребили как еретиков. Собственно, в последней войне под шумок их и так многих перебили, задавив их изобретения и оружие множеством трупов обычных солдат. Численность войск всегда является главным преимуществом в войне.

Хотя топор у меня за спиной, выкованный Бод, был знатный. Не ржавеет, долго держит заточку, очень хорошо сбалансирован и весит заметно меньше таких же топоров из других сплавов, хотя и не настолько, чтобы его можно было сравнивать с пушинкой. Примерно немного легче полуторного меча из лёгких сплавов. Из какого металла сделан мой топор — я не знаю, и не знают мои знакомые кузнецы, но Бод активно используют этот металл для своего оружия на продажу. Лёгкий, прочный, стойкий к коррозии и пачкается куда меньше наших сплавов; по цвету похож на чистую сталь, только с лёгким сине-зелёным оттенком. Рукоять из обычного дерева, обшитого приятной на ощупь тканью с коротким ворсом, от которого руки на морозе не мёрзнут, но, как я подозревал, внутри рукояти скрыт металлический стержень для увеличения прочности и балансировки. Проверять что-то не хотелось, зачем портить хорошую вещь?

Крагер долго выбирал суда, пришвартованные в порту и набиравшие пассажиров, направляющихся в Шаршанг. Кораблей стояло около десятка разной вместимости, и, на мой взгляд, многие были весьма достойными и внушительными судами, но половину из них Альтер забраковал сразу же, едва увидав. Ещё часть забраковал Вьяти, проявивший внезапную жадность, когда услыхал, какие цены заломили капитаны. В конце концов, мы остановились у двухмачтовой шхуны потрёпанного вида с полуоблезлыми парусами странного жёлтого оттенка (словно их долгое время вымачивали в моче их же моряков), которая устроила их обоих. Название у шхуны было громкое — «Летящий Биль». Как оказалось, Биль — это имя старого друга капитана шхуны, который в отрочестве в пьяном угаре долбанулся головой и, решив, что он — ласточка, сиганул со скалы.

Нам повезло — команда только прибыла из Ролдерога в порт и ещё не успела наклюкаться, так что, как только они набрали нужное количество пассажиров, мы все смогли отплыть, и нам троим не пришлось ждать сутки, а то и больше, как в случаях с другими кораблями. Вместе с нами плыла семья из пяти человек к каким-то родственникам — муж с женой и братом и двое детишек, семилетние мальчик с девочкой, близнецы. Мы их не трогали, а они — нас, хотя первый день ребятня кружилась возле меня, не отставая ни на миг. Крагеров и соназгов всяких они видели, а вот северян — никогда. Готов поспорить, что скажи я, что я — танг, сразу бы вся их семейка и половина команды сиганули в море. В какой-то мере это было бы весело, но, правда, оставшиеся моряки обнажили бы оружие и нашинковали меня на салат для акул.

В море до этого я никогда не плавал, так что первые дни мне пришлось бороться с морской болезнью. Аршинные волны мне казались гигантскими, они изводили меня долго, сутки напролёт, туманя мозги и прочищая кишки. А на четвёртый день всё стихло, море стало похожим на зеркало, такой ровной оказалась вода. Мы в это время как раз подошли вплотную к рифу и подводным скалам, а ветер умер у нас в парусах, так что морякам пришлось сесть за вёсла. Когда на востоке на горизонте показалась тёмная сверкающая полоса, мы прошли только половину рифа, и на вёсла сели уже все, исключая женщину, детей и хлипкого Вьятлатта, не способного даже поднять здоровенное весло над водой хоть на вершок. Зато Альтер работал за пятерых. Видать, мои молитвы всё-таки помогли, так как шторм нас нагнал только в самом конце рифа, и мы напоролись бочиной только на одну скалу — дерево выдержало, хотя капитан уже было подумал, что мы все дружно в следующий миг пойдём на корм рыбам. Даже течь не появилась, так, царапина.

Шторм трепал нам нервы всю ночь до утра, из-за него я уснуть не мог, плюс ещё снова резкие вспышки боли, свидетельствующие о росте моего дара, правда, я пока больше визуальных эффектов не замечал. Поскольку спать я не мог, я принялся читать ту книжку, которую вручил мне домовой. Признаюсь, поначалу я ожидал, что там будут раскрываться мировые тайны и загадки, разнообразные заговоры, разоблачения ложных догматов и прочее, но нет. По большей части это был справочник по монстрам, как я подозревал, далеко не полный и не очень-то подробный. Вспоминая подробности сказок и страшилок, я предположил, что от справочника борца с этими самыми монстрами у меня волосы дыбом встанут, но тоже нет. В основном скучноватые и плохо разбираемые описания сильных сторон и уязвимых мест, кое-где авторы пытались приводить корявые, явно собственные рисунки, испещрённые схемами, куда, как и чем нужно бить тварь, чтобы остаться в живых самому при встрече с ней. А тварей здесь было прилично, и только половина из той половины, названий которых я когда-либо слышал, оказывалась примерно такой же, какой их описывали россказни деревенщины. Довольно много страниц было посвящено вампирам и тем, в кого они в итоге рискуют превратиться — упырям, хотя в момент превращения я не въехал при диагональном и поверхностном чтении. Примерно в одинаковых долях описывались всякие аспиды, банники, русалки, лешие, лявры, домовые, мамоны, дрекаваки и прочие страшилища (примечание: подробнее смотри в справочнике по монстрам). Например, русалки, домовые и лявры оказались в точности такими же, какими их описывали байки и бородатые анекдоты. Вдобавок, один из писавших заметки к этому справочнику всерьёз рассуждал на тему, можно ли заниматься сексом с ляврой регулярно, если научиться задерживать дыхание на всю длительность полового акта.

Были и жуткие твари, вне всяких сомнений, наиболее опасные из этого длинного списка тех, с кем мне, быть может, предстоит встретиться. Например, мамон, который, мало того, что офигенно большой, следовательно, ему всякие мечи как мне иголки, так ещё и передвигающийся невесть как под землёй, причём, быстрее, чем скачет лошадь. Благо, в заметках указано, что мамонов осталось очень мало, и они почти не встречаются, хотя за полвека много чего могло измениться. Или вот шуликуны — твари мелкие, не сильно больше кошки, и уязвимые для всего и вообще очень хрупкие. Но их всегда вылезает из рек несколько тысяч, так что воевать с ними крайне тяжело, их атаки всегда внезапны, хоть и бывают строго весной при сходе льдов с рек. В список тех, с кем я бы однозначно не хотел встретиться ни при каких условиях, быстро оказался дрекавак — тварь, оглушающая своим криком на полсотни саженей вокруг себя, да к тому же, против крика которой не спасают ни подушки, ни стены, оптимизма не внушала. Если к остальным хоть и можно было как-то подобраться, чтобы пырнуть мечом или дать факелом в глаз, то здесь только стрелами. А ещё лучше из катапульты, чтобы уж наверняка.

Но, безо всяких сомнений, данный список возглавлял этот таинственный тангал. Если против остальных тварей, даже таких опасных, как мамон, танги и приводили варианты тактики, уязвимые места, всякие схемы и прочее, то в заметке о тангале не было ничего. Ни описания, ни кривых рисунков, ни перечисления того, какие его внутренности можно использовать в алхимии — ни-че-го! Одно только короткое слово. «Беги».

За те оставшиеся несколько дней до Сосновки, где нас выкинули, я успел полностью один раз прочесть всю книгу. Запомнил, правда, из этого шиш да маленько, но такой цели я перед собой и не ставил, в основном потому, что информации было очень уж много, и этот текст читать было ещё хуже, чем тот, что был в церковных книжонках. Но я уловил общую суть — тварей, которых нельзя было пырнуть мечом так, чтобы те подохли, следовало уничтожать огнём. Большинство монстров почти неуязвимы для металла, только огонь мог их убить. И на самом деле это интересно: поскольку монстры высасывали силы из Молдура, фактически, переплетая свои сущности с Холодом, огонь оказался вполне логичным средством для борьбы с ними — частично этим я и могу объяснить то, что обычные специально обученные отряды смогли побороть нечисть, заместив собой тангов. Но ведь и танги получают силы от этого же бога, пусть, и по его настоянию — так что же, танги тоже боятся огня? Но я не ощущаю ничего такого, когда, например, зажигаю свечу или грею руки у камина (не на корабле, конечно же, а вообще). Эх, было бы у кого спросить! Тактика борьбы с монстрами тоже не больно-то отличалась: против слабых действовало либо обычное оружие, либо огонь, а сильных убить можно было только в Ледяных Пустошах. Как я понял, танги умели самостоятельно ходить туда-сюда, но как — ещё одна загадка.

Но для чего тогда вообще нужны танги, если, фактически, квалифицированные наёмники могут успешно справиться с монстрами? Сдаётся мне, что я чего-то не знаю. Нужен живой танг, который бы всё и объяснил мне. Ну, или, в крайнем случае, Саня.

Сосновка оказалась небольшой деревушкой на полтора десятка домов, но в экономике провинции Шаршанг (в империи все провинции имели те же названия, что и главные города в них), играла довольно заметную роль. Она ближайшими полями обеспечивала пшеницей всю провинцию на весь год, да ещё и на продажу в соседние регионы немного оставалось. Мы собирались там просто купить лошадей да порасспрашивать местных, как выйти побыстрее к нужному нам могильнику-кургану, коих здесь, судя по карте, данной нам Зарой, было немерено. Однако едва мы ступили на берег, я мгновенно ощутил что-то неладное. Это было совершенно новое ощущение, явно танговский дар сработал. Меня словно окутало ледяным влажным облаком, а к горлу подобрались острые как бритва когти, намереваясь отрезать мне башку лёгким движением. Это ощущение было слабое, но с постепенным заходом солнца за горизонт оно стремительно усиливалось, набирало мощь. Я уж было подумал, что это как-то связано с артефактом и могильником, но нет.

Прохожие в деревне все как один имели серые каменные лица, ходили сутулые, злые и угрюмые, поэтому я просто сложил два и два, после чего заявил своим спутникам:

— Пошли к деревенскому голове. Срочно.

— Ты что удумал? — возмутился Вьяти. — У нас времени в обрез, забыл?! Или ты хочешь, чтобы нас всех Зара грохнула?

Но я его не слушал. Спросил у ближайшего местного жителя — рыбака, чистившего сеть на соседней лодке от водорослей, — где нам найти голову Сосновки.

— Матас-то? Дык, у себя, поди, ирод проклятый, где ж ему ещё быть-то? — ответил рыбак без раздумий. — Закат, а толку от его потуг нету, прошлой ночью опять, вона, коровку мёртвую-то нашли.

— Коровку? — повторил я. — Опять? Сколько это уже продолжается? И как они умерли?

Рыбак принялся считать по пальцам:

— Четыре, пять… Седмицу! С тех самых пор, как Малька, что на окраине жила, помёрла, значит-то. Кажну ночь с тех пор то коровка, то овечка, то барашек… задрали волки их. Вчера последнюю коровку того… Кабы на людей снова не пошли… Мы их мясо кушать не кушаем, боимся, вот на рыбу пока одна надежда! Только голова с егерем уже искали волков этих, нету следов, и волков нету! А вы чего это интересуетесь? Охотники что ли?

— Да, типа того, — кивнул я.

Рыбак бросил взгляд на топор у меня за спиной, а потом на крагера и соназга — те благоразумно вооружились ещё в Давуре. У соназга была короткая тонкая дешёвая железная сабля, по длине больше похожая на длинный кинжал, а крагер носил увесистый молот из воронёной стали. Если рыбак и удивился нашему «охотничьему» оружию, то вопросов благоразумно не стал задавать.

— Ну, бог в помощь тогда, — сказал он и продолжил чистить сеть.

Когда мы отошли на несколько саженей от рыбака, я сказал своим спутникам:

— Сдаётся мне, это были не волки, а кое-кто похуже.

— Во! — тут же поддакнул крагер. — Я сейчас прям о том же подумал!

— Ну да, конечно, — съязвил Вьяти.

— И я, кажется, знаю, где эта тварь засела, — добавил я. — Чтобы тогда времени не терять, Вьяти…

— Вьятлатт!!! — с остервенением рявкнул тот.

— Вьятлатт, — поправил я сам себя. — Дуй к голове и выбей нам трёх лошадей в обмен на башку этого монстра. Её мы скоро притащим. Альтер, за мной!

— Во! — снова поддакнул крагер. — Да, Вьяти, иди к голове, а я с Расом… Что?! Вдвоём?

— Вдвоём, — подтвердил я. — Не боись, я знаю, кто это такой, и справимся с ним без проблем, мне нужно только, чтобы ты прикрыл мне спину.

— Что, такая проворная? — понимающе хмыкнул Альтер.

— Вроде того, — туманно ответил я. — Зря я, что ли, все последние дни корпел над этой проклятой книгой?! Пусть благому делу послужит, сэкономим заодно, лучше на эти деньги в нормальном трактире посидим, чем в этих ваших рыгаловках!

— Ладно, — последний довод убедил Вьяти.

Мы разделились. Соназг двинулся прямиком в деревню, а мы с крагером — по едва заметной тропинке, ведущей вдоль берега непонятно куда.

По правде сказать, ничего, кроме названия этой твари, из книги я не помнил. Да и вообще предполагал только её, а вместо неё это с тем же успехом мог оказаться кто угодно, начиная от молодого вампирёныша или обезумевшего разбойника, и заканчивая самим тангалом. Конечно, в книжке подразумевалось, что перед каждой встречей с каким-нибудь монстром тангу следует тщательно подготовиться — он же охотник, а на охоте случиться может всякое. Следовало выслеживать всякую тварь, приглядываться к ней некоторое время, изучая индивидуальные повадки и привычки, после чего готовиться к битве и только потом идти мочить тварь. Я же, уловив систему, согласно которой, как мочить монстров, вариантов было всего два, решил опустить первые этапы и перейти сразу к делу. Никаких планов, утомительной подготовки и долгих часов ожидания! Ненавижу планы, они никогда не работают! Лучше уж без них, тем более что коров-то больше здесь нет, и монстр действительно, скорее всего, пойдёт этой ночью жрать людей. Конечно, крестьяне могут и вооружиться всякими вилами да лопатами, ну и у головы наверняка в загашнике какой ятаган спрятан, поди, но что-то мне подсказывало, что ни голова, ни егерь не пойдут на монстра в первых рядах.

Благодаря своему чувству Направления, будем называть его пока так, мы нашли монстра сразу же, как только солнце окончательно скрылось за горизонтом. Сделать это оказалось не сложно, надо было дождаться смерти последнего луча на западе, а после уже отойти от берега и просто идти на звуки.

Мы поднялись на низенький, в два человеческих роста холм и увидели, как в нескольких саженях от нас, там, где начиналось пока что голое пшеничное поле, вспучивается земля, и из неё поднимается синюшная, облезлая, полуразложившаяся рука с длинными пальцами, плавно переходящими в острые когти.

— Вурдалак! — узнал его Альтер. — Мать его, а смердит-то как!

Он взял наизготовку свой молот и сделал, было, шаг вперёд, но я остановил его:

— Подожди, я хочу посмотреть. У нас такие не водятся — земля промёрзшая вечно, твёрже камня.

Крагер пробормотал что-то невразумительное, но послушался.

А мертвяк тем временем усиленно выкапывался из рыхлой, совсем недавно вспаханной земли. Вот показалась уродливая лысая башка с горящими в темноте жёлтыми глазами без зрачков, затем вынырнуло всё тело, длинное, всё в какой-то слизи, а затем и ноги. Ноги у вурдалака оказались несколько длиннее, чем у человека, да и руки тоже были непропорционально длинны — так им было удобней хватать своих жертв и удерживать их, одновременно пожирая.

Вурдалак выпрямился во весь рост, после чего повёл своим носом-впадиной и, выдохнув ярко-зелёный пар из зубастого рта, повернулся прямо к нам.

— О боги! — воскликнул крагер и тут же отошёл на пару шагов от меня.

Теперь, когда вурдалак нападёт на одного из нас, второй в это время сможет долбануть его со спины.

Конечно, вурдалак попёр на меня — я больше по размерам. Он не был разумен, ему плевать, в доспехах я, за стеной и с оружием в руках или же стою голым посреди поля, пуская слюни — он почувствовал запах еды, а большего ему и не нужно. Только жрать.

Я ухватился за топор поудобнее и приготовился первым же взмахом снести ему башку. Насколько я помнил, этого должно быть достаточно, чтобы утихомирить его раз и навсегда. Хотя я запросто мог ошибаться. Двигался мертвяк медленно — проторчи весь день в холодной после зимы земле, посмотрим, как быстро будешь скакать ты, поэтому я успел сделать пару шагов так, чтобы вурдалак оказался ровно между мной и крагером.

Я показал своему спутнику знаками, что сначала я дам замашку топором, а потом уже вступит он. Хорошо, что мне хватило мозгов взмахнуть топором чуть раньше, чем я собирался изначально — так я едва задел его шею, но зато остался жив сам, поскольку вспомнил, что руки у него длиннее моих. Брызнула густая тёмная кровь, и вурдалак ошарашенно отступил на шаг назад. Альтер тут же бросился ему на спину, но за несколько шагов от него споткнулся и упал.

— Альтер, Молдурова боро… — начал было ругать его я.

И увидел, что из-под земли показалась рука второго вурдалака. Она схватила крагера за лодыжку, и тот, не ожидая этого, упал на землю.

Мой вурдалак взмахнул ручищами, пытаясь схватить меня, но я увернулся и следующим движением отрубил ему одну из рук. Топор прошёл сквозь мёртвую плоть, как раскалённый нож сквозь масло, даже почти не встретив сопротивления. Мертвяк медленно повернулся ко мне, ещё не осознавая, что сейчас его настигнет его вторая смерть. Я в третий раз взмахнул топором и снёс ему его уродливую башку. Крагер, тем временем, выдернул свою ногу из хватки второй твари, едва не вытащив из-под земли и её саму при этом, после чего резво вскочил и, размахнувшись, вдолбил свой молот в башку противнику. Голова второго вурдалака, только показавшаяся из-под земли, оскалилась, разглядев крагера, а после её тут же размазало на добрый вершок вокруг.

Альтер грязно выругался.

— Всё, — удовлетворённо сказал я. — Я больше никого не ощущаю.

— Да? — не поверил крагер. — А ты, приятель, предупредить не мог, что их здесь двое будет?

— Не мог, — отрезал я.

Я и в самом деле не мог различить, сколько тварей я чувствую — они для меня были словно большим пятном на карте, и сколько их могло быть, я бы никогда не сказал. Один, двое, или три тысячи. Но сейчас здесь в округе чисто, это точно. И ещё я очень надеюсь, что мой дар танга, это чувство Направления, будет работать и в дальнейшем так же отлично — благодаря нему я запросто смогу избегать тех мест, где будет хоть одна тварь. Что-то мне не хочется с ними биться. Совсем.

Правда, я запоздало сообразил, что второй вурдалак, должно быть, и есть эта откинувшаяся седмицу назад Малька — первый вурдалак, видать, оказался её родственником, раз первым делом искусал её, а потом спокойно принялся грызть скот. Один вурдалак не особо страшен, как объяснил Альтер, но два — уже проблема для деревни.

— Мешок найдёшь? — спросил я и не одобрительно покачал головой, посмотрев на ту массу, оставшуюся заместо башки второго вурдалака. — Жаль, могли бы две башки голове принести.

— Башки голове? — усмехнулся Альтер. — Тебе, с твоим талантом говорить и влипать в неприятности, надо было не тангом, а дипломатом становиться! Империя бы тогда давно уже всех завоевала, войны бы шли без остановки.

— Что-то я сомневаюсь, — скривился я. — Качество современных доспехов не очень, я из дерева крепче сделаю. По крайней мере, если смотреть на стражников в Давуре.

Вскоре мы вернулись в деревню и быстро нашли голову. Тот сидел у себя в доме и едва-едва начал вместе с местным егерем пить самогон, как его самым наглым образом прервал соназг. Но Вьяти предположил, что уж лучше пусть голова напьётся до такого состояния, что едва сможет нормально соображать, но говорить ещё сможет. Поэтому-то голова и согласился за такую «плёвую услугу» отдать аж трёх лошадей забесплатно, хотя егерь протестовал изо всех сил. Сделка прошла без проблем, особенно когда мы предъявили им вместо волчьих голов лысый, воняющий гнилью и сочащийся зелёной слизью шарик-башку вурдалака. И то, что осталось от второй башки. Егерь, не переставая, рисовал в воздухе Знак Цейрина и безбожно матерился, а голова молча икнул и тут же подписал все необходимые бумаги о передаче двух лошадей. Почему двух — потому башки только две, было бы три, тогда бы и разговор оказался другим, а так извиняйте!

Мы решили, что ехать ночью на курган, где мы должны были найти артефакт — плохая примета, особенно после разборки с двумя вурдалаками. Свой лимит глупостей я сегодня уже исчерпал, и следующая могла вполне стать последней. Лучше уж утром, так больше надежд, что всякие твари отправятся с рассветом баиньки и не будут нам мешать, а мы им. Тихо войдём и так же тихо выйдем, никого не потревожив. А если хватятся Амулета Снов — пусть с Болдандом разбираются, мы к тому времени будем уже далеко.

Мы сняли большую комнату на трёх человек в местном трактире, правда, в силу отсутствия постояльцев девять из десяти месяцев в году, пришлось долго будить владельца. Тот спросонья заломил несусветную цену за комнату (мы хотели изначально снять их по штуке на каждого), поэтому мы сошлись на комнате для семьи. Я тут же занял детскую койку, пришлось свернуться калачиком, чтобы не упасть, а крагер с соназгом побросали друг на друга недовольные взгляды, после чего пришли к соглашению спать спиной друг к другу и улеглись. Уснули мы быстро, день и начало ночи выдались тяжёлыми, я даже будучи в кровати всё ещё ощущал качку палубы под ногами на волнах. Сон стал спасением. На какое-то время.

Ночи в это время года даже на юге очень холодные, особенно рядом с морем — из-за влажного воздуха всё ощущается гораздо острее, и небольшой морозец здесь ощущается хуже, чем более сильный у меня на родине. Но я, как человек с далёкого севера, научился игнорировать холод, поэтому, когда у меня стали подмерзать ноги, я этого даже не заметил. Но заметил Вьяти.

— Альтер, твою мать! — проворчал он, не открывая глаз. — Опять ссать ходил и забыл дверь закрыть? Дует! А ну закрой!

И он пихнул ногой крагера в бок (тому было тяжело из-за панциря спать спиной к соназгу, поэтому он лежал на спине лицом вверх).

— А? Что? — проснулся Альтер. — Какую, к Молдуру, дверь?! Закрывал я!

— Дует!

— Вот прилепился… — проворчал крагер и начал вставать.

От их перепалки я тоже проснулся и ощутил, что в комнате действительно очень холодно, даже для меня. Что-то здесь было не так, не должно быть так далеко на юге такого крепкого мороза, тем более в помещении с камином.

Альтер вылез из-под одеяла и поёжился. Открыл глаза и встал как вкопанный — в комнате помимо нас было ещё одно существо.

Я, буквально печёнкой ощутив, какое напряжённое молчание воцарилось в комнате, открыл глаза.

Лучше бы я этого не делал.

Альтер оглушительно закричал и с голыми руками понёсся на ту тварь, что сейчас зависла надо мной. Подбежал к ней и со всей мочи двинул ей в район шеи, но его кулаки натолкнулись на что-то невидимое и очень холодное, вызвавшее мгновенное обморожение кожи. Ещё миг — и крагера неведомая сила отшвыривает назад, в стену, словно пушинку. А тварь спокойно продолжает смотреть на меня, но больше ничего не делает, словно изучает из чистого любопытства.

Её, вернее, его можно было назвать человеком, но с небольшой натяжкой — всё-таки этот человек уже успел умереть. Он был высоким и худым, но не настолько, как памятный Кардод, всё его тело скрывал один большой землистого цвета рваный балахон с капюшоном, почти полностью скрывавшим его лицо. Скрывавшим магически, так как я мог по-особому скосить глаза и увидеть за пеленой мрака его лицо — обычное лицо мертвеца, успевшего закоченеть, но ещё не загнившего. От него разило невиданной силы холодом, пар, словно от куска льда, спускался вниз клубами от его одежды и скрывал в себе его ноги и пол.

«Танг», — прозвучало у меня в сознании. Он это прошептал, но его шёпот прогремел у меня в голове громче, чем если бы я засунул голову в самый большой церковный колокол и начал биться ей о его стенки.

А затем монстр резко отскочил от меня и бросился в окно, выбив собой его створки, после чего улетел прочь. Без крыльев, просто взмыл в небеса и быстро скрылся за облаками.

Я задыхался — всё это время я не дышал. Грудь горела, её распирало и жгло огнём, словно я только что выскочил из пожара. Крагер тоже выглядел не лучшим образом — один-единственный удар покрыл его с головы до ног тонким слоем льда, но Альтер быстро его разломал и выбрался из ледяной брони. Его кожа, до этого ничем не отличавшаяся от человеческой, внезапно покрылась чешуёй и стала больше похожа на змеиную, пижама порвалась на спине, обнажив заблестевший панцирь.

— Плохо, — обеспокоенно сказал он. — Очень плохо, эта мразь едва не заморозила меня заживо, я еле успел трансформировать кожу!

Вьяти тоже выглядел тревожно, хотя и пострадал в меньшей степени, чем мы. Он побледнел — от страха и холода одновременно, — его руки нервно тряслись, а нос предательски захлюпал соплями.

— Ещё бы знать, кто это был, и чего ему надо было, — выдохнул я.

Мы все втроём переместились к камину и, подложив в него свежих дров, принялись греться. Вьяти достал откуда-то кислое, дешёвое, но очень крепкое вино, сейчас именно такое оказалось в самый раз.

— Я знаю, кто это был, — неожиданно пробормотал он. — Мужики, нам невероятно повезло, что он не стал никого из нас трогать, видать, не нашёл то, что искал.

— Ну и кто же это, по-твоему, был? — крагер запоздало полез за своим молотом. — Как его мочить?

Я тоже достал свой топор, но Вьяти, в отличие от нас, к сабле даже не притронулся.

— Я похож на спеца по таким-вот тварям? — вспылил он. — Ты видел в моей комнате, может, похожую башку на стене словно трофей, а?

— Да не кипятись ты! — успокоил его Альтер. — Вина лучше выпей.

— Я бы лучше в кипящий котёл залез, там хоть теплее. Понятия не имею, как их мочить, знаю, что не по зубам он нам. Я вообще ни хрена не знаю о них!

— Тангал? — озарило меня. — Это был тангал?

Всё сходилось — тварь просто пылала вымораживающей силой Молдура, а я даже не заподозрил о её существовании на таком расстоянии. Идеальный охотник на охотника. Точно так же скорпионы охотятся на пауков.

Вьятлатт сделал один большой глоток, после чего молча кивнул.

— Ох, — сокрушённо выдохнул я. — Принесла нелёгкая.

— Тангал? Что ещё за тангал? — не понял Альтер. — Никогда не слышал! Его стоит опасаться? Ну, вдруг вернётся?

— Честно? — я отобрал бутылку у Вьяти и тоже пригубил. — Не знаю. Но он ушёл сам, по доброй воле, и мы остались живы. Это самое главное.

Да. Это было самым главным. Видать, я пока ещё не полноценный танг, раз он не прикончил меня, решил, что я пока могу некоторое время побегать. Но он явно был очень доволен, когда узнал во мне свою жертву.

Всё хуже и хуже. Хрень!

 

Глава 10

Могильник мы нашли ближе к полудню. Сначала вышли на него по карте, а уже на подступах я ощутил в нём примерно то же, что я ощутил вчера в вурдалаках, прежде чем увидел их. Сила Молдура, источник жизни и могущества всех потусторонних тварей, и здесь её оказалось целое озеро. Это очень плохой знак, но она была распространена на довольно большой площади равномерно, словно мы были в окружении монстров.

Небольшой аккуратный рукотворный холм со спиралевидной лестницей вокруг себя, восходящей к вершине, где под небольшим каменным старинным домом, больше напоминавшем пещеру, расположился вход. В двухстах саженях на западе виднелся точно такой же холм, но там я не чувствовал ничего. Несколько сотен саженей в противоположную сторону ещё один курган — и тоже «чистый», мимо него мы проскакали только что.

— Похоже, этот, — соназг умудрился разглядеть с подножия кургана символ Дома, чьи члены семьи здесь были похоронены, и сравнить его с заметками Зары.

Шаршанг был древней, очень древней провинцией, консервативной до мозга костей. Некоторые знатные Дома с уходящими вглубь истории корнями до сих пор использовали одни и те же курганы. Это считалось весьма почётным в империи — быть похороненным там, где лежали все твои предки, но последние века в силу расселения по всей территории империи мало кто мог позволить себе такую роскошь. Как правило, в больших городах трупы сжигали до горстки пепла, который уже и потом закапывали в землю, либо же просто ссыпали в урну и передавали родственникам. Это в мелких деревнях предпочитали гробы и землю, да и то не везде — большая часть срубленной древесины уходит в города, это я как плотник заявляю. Нельзя просто так нарубить поленьев и забить склад у себя дома на зиму — тебя сдадут твои же соседи ближайшему управляющему по деревне или стражнику. Приедут с телегой и отнимут всё, даже не посмотрят, что завтра по всем приметам ударят сильнейшие морозы. Лично у нас ходят слухи, что это из-за того, что на юго-востоке империи осталось непозволительно мало деревьев.

— Этот, вне всяких сомнений, — подтвердил я.

— Что, так хреново? — обеспокоенно спросил Альтер.

— Не то слово. Ночью я сюда не сунусь ни на секунду, даже если мне за это император выделит гору золота и гарем с двумя сотнями отборных девственниц.

— Поэтому мы и идём сейчас, — буркнул Вьяти.

Мы спешились, привязали лошадей к одиноко стоявшей берёзе по соседству, проверили оружие и взяли шесть факелов. Надолго залезать под землю, кишащую монстрами, никто не собирался.

— Давайте свои факелы мне, — велел крагер, раздеваясь по пояс. — Рас, привяжи мне их к поясу слева так, чтобы они оказались под панцирем.

Он снял с себя верх одежды и вытянул руки в стороны, чтобы мне было удобней. Я так и сделал, после чего поинтересовался:

— Слушай, а что у тебя за трещина поперёк панциря?

Только сейчас я её увидел. Она начиналась возле правого плеча тонкой линией, затем спускалась чуть вниз, к центру, где расширялась до толщины в палец (в этом месте я увидел немного загрубевшую, но всё ещё мягкую кожу), после чего заканчивалась вновь тонкой линией возле левого бедра. Края трещины оказались стёрты — она явно была старой. И, учитывая её форму в центре панциря, я бы предположил, что её сделал чей-то обычный бытовой топор, только со здоровенным лезвием. Было видно, что с тех пор крагер вырос, и трещина из-за роста панциря стала совсем неровной и страшной.

— Не твоё дело! — неожиданно грубо рявкнул крагер. — Хочешь — можешь пялиться, но никому не говори о том, что видел, понял?! Иначе я на твоей спине сделаю такой же!

— Никому! — тоже рявкнул на меня Вьяти. — Это несмываемый позор для краге…

И тут же за лишние слова получил подзатыльник от своего друга. Я сделал для себя вывод, что действительно стоит промолчать об этом, не расспрашивать. Вместо этого перевёл разговор в другое русло:

— Не замёрзнешь с голым торсом? Там будет холодно, мы под землю идём!

— Чешуя спасёт, — всё ещё грубым тоном ответил он. — Но там будет тесно, и одежда мне только мешает, не даёт нормально поворачиваться. Уж лучше замёрзну, чем меня сожрёт какая-нибудь стрыга!

— Стрыги здесь не водятся, — блеснул я знаниями.

— Какая разница, кто там будет? — скривился Вьяти. — Зара сказала, что ты почувствуешь артефакт, так что войдём, найдём, схватим и тут же вылезем. А уж кто будет над ушами зубами клацать — мне как-то пофиг.

Ещё раз проверив всё наше обмундирование, мы двинулись наверх. Быстро поднялись на вершину, даже успели немного вспотеть на палящем солнце, поэтому тут же стали подмерзать, когда вошли внутрь кургана. Вход оказался открыт нараспашку, вежливо приглашая внутрь всякого проходящего мимо. Подожгли два факела — мне и Альтеру, Вьяти и так хорошо ориентировался в темноте.

— А ты здесь как дома, да? — с улыбкой проговорил Альтер. — Тёмные пещеры, родовые захоронения…

— Иди в жопу! — грубо отмахнулся соназг. — Ни фига не похоже.

— Ну да, у вас там всё копотью от плавилен и литейных покрыто, — продолжил крагер. — А здесь чистенько и уютненько.

Мы начали медленный спуск вниз. Первые несколько минут лестница оказалась в отличном состоянии, да и стены были ровные, без ответвлений, коридоров и залов, видать, родственнички то ли кончились, то ли пока не торопились умирать. Однако на ступеньках виднелись многочисленные следы от сапог, похоже, сюда часто кто-то ходил.

— Конкуренты? — предположил я.

— За артефактом? — переспросил Альтер. — Или за монстрами? Ты как, ничего нового не ощущаешь? Нас внизу никто не ждёт?

— Без понятия, — я покачал головой. — Сила Молдура повсюду, мы словно плаваем в ней как в бассейне.

— Кабы не утонули, — пробурчал Вьяти. — Насколько я слышу, внизу у конца лестницы никто не шевелится. А если вы ещё не будете так громко сопеть, да и заткнётесь, то я, может, и попробую услышать чужое сердцебиение.

— Сердцебиение? — засомневался я. — Это у кого же, у вурдалаков что ли?

— Хочешь сказать, у них нет сердца? — спросил Альтер. — Они же из нас получаются, выходит, и сердце у них должно быть.

— Кровь из него не хлестала ручьём, — возразил я, вспомнив недавнюю стычку. — Мертвяк — он и есть мертвяк.

Вскоре лестница закончилась, и появился первый коридор с двумя залами-захоронениями. Мы заглянули туда ради интереса — массивные гробы из камня с вырезанными на нём фамильными рисунками и пустым местом для имени. Внутри, конечно же, ещё никого не было.

— Не практично, — скривился Вьяти. — Столько места пропадает. А если здесь титановая жила была? Вот ищи их теперь. Правильно делаем, что сжигаем всех — так и нечисти меньше шансов зародиться, и место экономим, и землю пеплом удобряем.

За следующим поворотом мы вошли в гигантскую пещеру — потолок мы ещё видели в нескольких саженях над головами благодаря свету факелов, а вот с дном были проблемы. Вьяти кинул вниз камень. Ни я, ни Альтер не услышали характерного стука, но через пару секунд соназг ответил:

— Глубокая пещера. Сотня саженей есть точно, внизу вода. Может быть, подземное озеро или река.

Дальше нам предлагалось обойти пещеру до противоположной стены по краю — дорога была хорошо протоптанной и достаточно широкой, чтобы, не опасаясь, идти даже по двое сразу. Наши шаги эхом отражались от сводов пещеры, и Вьяти это здорово нервировало, он всё божился, что в следующий подобный поход он раскошелится и купит нам мягкую бесшумную обувь. Сам же он был в обычных говнодавах, но умудрялся ступать, не издавая ни единого звука. Тропа плавно уходила вниз, иногда встречались маленькие боковые залы-ответвления, но там везде было пусто, никаких мертвецов или сокровищ. И ни следа монстров, хотя ощущение их присутствия не покидало меня ни на секунду. В конце концов, я привык к нему и перестал его замечать, целиком положившись на чувствительный слух Вьятлатта. Несколько раз попадались короткие лестницы вверх-вниз, мы спускались по спирали и уже сделали точно два круга, когда нам попался первый мертвец. Нет, не вурдалак, простой давно разложившийся скелет в запылённой одежде. Я бы прошёл мимо него, да и соназг проигнорировал его — не шевелится, значит, молодец, не попадёт под его саблю, но Альтер не удержался и застыл у него на несколько секунд.

— Ну что ещё? — закатил глаза Вьяти.

Вместо ответа Альтер поднёс поближе свой факел к скелету и пригляделся. Я тоже подошёл поближе и посмотрел — ничего особенного, скелет как скелет.

— И? — я выразительно посмотрел на крагера.

— Странный он, — ответил тот. — Что-то не так в нём.

— Пошли уже! — поторопил его Вьяти. — У меня и так мурашки от этой пещеры, а я в пещере родился!

И мы двинулись. Через полсотни шагов спуск закончился, и дорога свернула в стену пещеры, где цепочкой пошли следующие залы. А прямо на повороте лежал ещё один, точно такой же скелет.

— А я понял, — пробормотал Альтер, когда осветил этот скелет.

— Ну так говори, если это важно! — буркнул соназг. — А если нет — двигай ластами, нам ещё идти фиг знает сколько.

— Одежда, — ответил крагер.

— В смысле? — нахмурился я. — Никогда не видел скелета в одежде? Ну да, лежит не в гробу, а на проходе, словно разбойник какой, которого сожрали местные твари, что в этом такого?

— Одежда новая, — пояснил Альтер. — Совсем свежая. А скелет древний, словно лежит здесь не один век, видишь, никакого мяса не осталось совсем. Как будто его действительно обглодали… Жуть какая.

Мы пошли дальше. Сторонних коридоров-ответвлений почти не было, а те, что встречались, заканчивались тупиками, как говорил Вьяти — мы даже туда не совались. Основная дорога шла зигзагом, постепенно углубляясь внутрь земли, и, наконец, когда у нас догорела первая пара факелов, я ощутил артефакт.

— Засёк! — воскликнул я, закрыв глаза.

— Как далеко?

— Не очень. И он движется.

— Молдурова блевотина!

Амулет Снов горел в моём воображении словно единственная Ледяная Звезда (примечание: самая яркая звезда на небе, имеющая холодный голубой свет; аналог Полярной звезды в местном мире, расположена строго на юге и используется для навигации) на беззвёздном небе. Пропустить или не заметить его было невозможно.

— Он на монстре? — поинтересовался снова Вьяти.

— Что? А, нет, не знаю. В этом плане ничего не изменилось, Холод (примечание: подразумевается Сила Молдура) повсюду, мы сейчас как раз в его эпицентре.

— Ну, тогда иди первым.

Шли мы вперёд ещё не очень долго, залы сменялись один за другим. Пару раз останавливались, чтобы осквернить чужие захоронения — здешние могилы уже не были пустыми, а нам очень хотелось в туалет, пришлось полить гробы сверху. Один раз сделали передышку и перекусили.

— Странная пещера, — когда мы снова двинулись дальше по коридорам, заметил Вьяти. — Клянусь Соной (примечание: бог соназгов, подробнее смотри в справочнике), я слышу, как кто-то копошится и впереди и сзади нас. И даже в стенах! Но стоит нам подойти поближе, как всё мгновенно затихает! Ничего не понимаю, крысы, что ли, там завелись? Или змеи какие, очень похожий звук.

— Лучше крысы, — пробормотал я, оглядывая стены и ища неведомых врагов. — Не люблю змей. Ядовитые, мелкие, а некоторые ещё и душат тебя.

— Лучше змеи, — возразил Альтер. — Крысы заразу разносят, от которой не факт, что сдохнешь, но калекой останешься точно. А от яда быстренько ласты склеил — и нет проблем.

— Лучше бы здесь не было ни тех, ни других, — буркнул Вьятлатт.

— Давно ты это слышишь? — спросил я.

— Давно, — кивнул он. — Сразу, как только вошли в ту большую пещеру. Но тогда очень тихо было, я ещё подумал, что это кровь у меня в ушах бежит, ну, знаешь, бывает иногда. Очень похожий звук. Но сейчас… сейчас они точно вокруг нас! Покажитесь, мрази, чтоб я вас видел! Покажитесь!!!

Он в приступе ярости пнул одну из стоявших рядом с ним урн с чьим-то прахом, и та, упав на каменный пол, разлетелась вдребезги, оставив после себя груду глины вперемешку с пеплом. Видать, этот непрекращающийся звук его здорово нервировал.

Ещё через десять минут ходьбы я его успокоил:

— Артефакт рядом. Осталось два коридора, где-то.

— Хорошо, — мрачно ответил соназг. — Уж лучше тебе оказаться правым. Ненавижу эту пещеру, из неё, чую, помешанным выйду!

Противный шорох теперь слышали мы все, к тому же добавилось ощущение, что за нами кто-то неотрывно следит. Десятками, сотнями глаз. Каждый раз, заходя за очередной угол, мне казалось, что я вот-вот увижу ту мелкую тварюгу, которая издевается над нами, но там никого не было, хотя Вьяти клялся, что тварь в страхе стремительно уползала прежде, чем её кто-либо успевал заметить. Мы так же нашли множество мелких, словно действительно змеиных, дырок в стенах — эти норки оказались повсюду в этих глубоких и древних залах, видать, твари сидели здесь сотнями лет, иначе бы не смогли прогрызть столько камня.

Но когда нам оставался буквально один коридор, я встал как вкопанный и дальше не пошёл. Снова разболелась голова, так же резко, как это у меня бывает при внезапном взрывном росте дара, и через секунду всё прекратилось. И я тут же словно услышал чей-то шёпот, шёпот тысяч голосов несчастных, что покоились здесь. Или, как оказалось, вовсе не покоились.

Мы стояли на костях. Кости кричали, буквально визжали, предупреждая нас об опасности, они рассказывали о том, как они погибли, и о том, как на месте их гибели последующие поколения возвели могильник, семейное родовое захоронение. И о том, как довольно скоро в этом месте появилось Зло, принёсшее с собой наш артефакт.

— Подождите, — остановил я друзей. — Постерегите меня, я сейчас… сделаю одну штуку… блин, чувствую себя идиотом… в общем, поспрашиваю мертвецов.

— Идиот и есть, — съязвил Вьяти. — Мёртвые не разговаривают. Разве что призраки.

— Ты — танг, тебе видней, — равнодушно пожал плечами Альтер. — Только не долго, а то мне кажется, что эти твари вот-вот вопьются мне в затылок. Спина к спине, дружище?

— Спина к спине, — кивнул Вьяти.

Я отвернулся от них и посмотрел себе под ноги. Пол здесь был неровный, весь в каких-то странных кочках, и я могу поклясться, что если бы здесь было чуть больше света, то я запросто бы разглядел кости этих мёртвых, сваленные в кучу. Коридоры больше вниз не вели, мы достигли самого дна, и здесь, на дне, было захоронение, ещё более древнее, чем любой из местных курганов. Повинуясь скорее инстинкту, чем здравому смыслу, я вонзил лезвие топора себе под ноги — тот послушно вошёл в пол на добрую пядь. И на меня тут же хлынуло видение, словно ждало этого самого момента несколько тысяч лет. А может, и больше.

Я видел сражение. Две огромные армии по меркам того времени, по несколько тысяч бойцов-полуварваров, сошлись в смертельной схватке, и никто не знал, из-за чего. Они яростно топтали друг друга, насаживали друг друга на пики, вскрывали животы мечами, разбивали головы дубинами и выгрызали вражьи глотки, если под руками больше не оставалось никакого оружия. Две армии ненавидели друг друга так сильно, что даже когда битва стала подходить к концу, никто не остановился, чтобы признать поражение. А проиграли стороны обе — их силы оказались примерно равны. Давно пали командиры, сгинули под грудами тел несколько шаманов, даже оба вождя слегли, отдав свои жизни в руки Лаэнд, чтобы тот растворил их в себе, если сочтёт их достойными, а иначе отправит в Яард, в царство вечного Холода.

О да, уже тогда были знакомые нам боги, но только семь, а не восемь, как сейчас. Или пять, если не считать мёртвых. Человечество единственное, кто не имел тогда своего бога, оно поклонялось чужим, и это было позором. Оно долго пыталось создать своего бога, выдумать его и поклоняться одному только своему воображению, но это было бесполезно. До тех пор, пока Цейрин, осиротевший в одной из войн с Бод ещё мальчишкой, не стал полководцем, героем. Тогда Молдур был Светлым богом, но он пожелал больше власти и силы, поскольку ему почти никто не поклонялся. Он затеял Великую Смуту, заговор, после осуществления которого он должен был стать Первым Верховным Богом. Но Цейрин смог ценой своей жизни остановить его, Молдур пал. Боги оценили Подвиг Человека и возвысили его, сделав равным себе и отдав в качестве награды за своё спасение участь Молдура. И Цейрин поставил Молдура нести вечную стражу на границу Царства Мёртвых, самолично определять душу каждого умершего в Лаэнд или в Яард.

Эту историю знает каждый в этом мире.

Но сейчас это не важно, важно то, что на месте той мясорубки, которую я сейчас только что видел, скопилось столько ненависти и зла, что это привлекло сюда потустороннюю тварь, и не просто тварь вроде какого-нибудь дрекавака, а представителя элиты. Ловца Снов. Души многих мёртвых воинов долго не могли покинуть это место, ненависть друг к другу якорем держала их, притягивала словно магнитом, заставляя раз за разом возвращаться обратно. Ни сначала Лаэнда, ни потом Молдура они просто не успевали достичь, поводок Ловца Снов быстро укорачивался, и тот начинал питаться ими и множить свои силы. Вся ненависть и боль уже давно иссякли, и воины, уже не разбирая, кто с кем дрался — ведь они за столько веков стали друг другу роднее кого бы то ни было, — просто желали упокоиться, не обязательно попадая в Лаэнд или Яард. Исчезнуть навсегда, проигнорировав загробную жизнь. Но Ловец Снов их не пускал. Вскоре их душ ему стало мало, голод рос, они не могли насытить его. И он стал звать к себе живых, приходя к ним в их сны. Те построили на месте побоища могильник, и монстр получил новых жертв. И даже сейчас, за тысячелетия уйдя в вынужденную спячку, он нет-нет да пробуждался и целенаправленно звал одну конкретную жертву из ближайших поселений, забрасывая словно рыбак удочку цепкие сны в их разумы и обещая им здесь то, чего они хотели больше всего — воссоединения с близкими. Так он избежал за столько лет внимания тангов.

До тех пор, пока сюда не пришёл я с друзьями.

Я открыл глаза и увидел, как на меня пялится, вися прямо в воздухе напротив лица, маленький, светящийся зелёным комок шерсти, больше похожий на мыша или хорька. От него во тьму уходила тонкая тёмно-синяя нить, связывающая его с остальным туловищем. Эта нить испускала зловещий слабый голубой свет, видимый только мне.

Ловец Снов.

— Э… Рас? — обеспокоенно подал голос Альтер.

— РУБИ ИХ!!! — выкрикнул я.

Первый взмах, зелёный грызун на ниточке дёргается, пытаясь уклониться от удара, но не успевает. Топор отрубает его словно конечность, и грызун тут же рассыпается прахом, прямо в воздухе. И где-то недалеко раздаётся болезненный вой чудовища. Громкий, низкий, из-за него с потолка сыпется крошка, дрожит грудь и сводит зубы. Хочется забиться в угол и молить о прощении. Или о пощаде.

Крагеру неудобно — одной рукой он не может быстро махать своим молотом, да и тот оказался не так эффективен против этих «грызунов», те при ударе просто отскакивают и тут же втягиваются в стены. А на их место из тех же дыр вылетают новые. Они жалят неповоротливого Альтера, оставляя на его чешуе красные кровяные подтёки — чешую, а уж тем более костяной панцирь они пробить не в состоянии, но через мельчайшие поры вполне способны начать высасывать кровь. Мне тоже в первые секунды досталось, я получил по неглубокой ране в правую икру и правый плечевой сустав, но после я старался вертеться как можно быстрее.

Худой и с виду слабый соназг оказался самой трудной добычей. Он шинковал с бешеной скоростью врага своей тонкой саблей, при этом всякий раз ловко уворачиваясь от каждой атаки. Ему не нужен был свет, его уши во мраке заменяли ему глаза, с точностью давая ему понять, где сейчас враг.

— Уходим! — крикнул я, прижав топором к полу ещё одного «грызуна» и раздавив его ботинком.

— А как же Амулет? — выкрикнул Вьятлатт. — Забыл что ли?

— Хрен с ним, я жить хочу! — рявкнул я. — Взгляни на коридор дальше!

Оба моих товарища повернулись и взглянули туда, куда мы ещё пару минут назад собирались отправиться. Там, во тьме следующей комнаты, горели десятки, если не сотни зеленоватых огоньков. И все они двигались в нашу сторону.

 

Глава 11

Мы бежали по коридорам так быстро, как только могли. В моменты между атаками противника оружие нам здорово мешало — оно казалось неподъёмным, громоздким и неуклюжим, но едва показывались «грызуны», то мы враз забывали обо всех прочих проблемах. Чем ближе мы подбирались к большой пещере, тем меньше их становилось — каменные стены здесь не были прогрызены настолько часто, более того, основной коридор оказался целым, и «грызуны» нападали только с боковых проходов. Так что нам удалось даже один раз сделать короткую передышку.

Обратно двигаться было гораздо проще — весь путь мы уже разведали, да и оказалось, что у Вьяти просто феноменальная память на эти совершенно одинаковые комнаты, так что мы никуда не сворачивали и пробирались прямо к выходу. Но тот казался бесконечно далёким, более того, в суматохе первой стычки «грызуны» умудрились прогрызть верёвку на теле Альтера, которая держала два оставшихся факела, к тому же свой факел я успешно оставил в той проклятой комнате. Так что у нас остался только один наполовину прогоревший источник света, и мы берегли его куда больше, чем собственные жизни.

— Есть идеи, как нам справиться с этими полчищами? — поинтересовались у меня мои товарищи по несчастью оказаться здесь.

— Нет, — я с сожалением покачал головой. — Может быть, появятся, если я увижу Ловца Снов целиком.

— Целиком? — изумился Альтер. — То есть, ты хочешь сказать, что это — одна и та же тварь?

— Да. А зелёные «грызуны» — что-то вроде щупалец, как у осьминога. С их помощью он и питается.

— Ну, теперь ясно, откуда взялись те странные скелеты, — вспомнил Вьяти. — Монстр постарался. Молдурова блевотина, этот твой Болданд не мог предупредить о такой штуковине заранее?! Он не знал о ней, что ли?

— Мне больше нравится думать, что он решил опустить такую «мелочь», — зловеще закончил разговор я.

Артефакт я ощущал всё слабее и слабее. Амулет Снов, Ловец Снов — без сомнений, они взаимосвязаны, и амулет я должен был отнять у этой твари. Но за те века, что Ловец провёл в этих подземельях, его наверняка засыпало камнями и сводами той дыры, где он засел, и теперь он оказался не в состоянии преследовать нас. Конечно, щупальца у него оказались неожиданно длинными, но их всё меньше и меньше, на место убитых новые не приходят — либо закончились (ну да, не стоит и надеяться!), либо же остальные просто коротки. Значит, на поверхности он до нас не дотянется. Это одновременно и хорошо и плохо. Хорошо потому, что мы останемся живы, если доберёмся до поверхности, а плохо потому, что проживём мы без артефакта крайне недолго.

Ещё несколько коридоров и коротких стычек. Альтер уже не уворачивается от атак — то ли устал, то ли надоело, и на нём всё больше появляется красных пятен, но даже я понимаю, что они — фигня, пройдут через день-другой. Вьяти так ни разу и не достали, и вообще он выглядит самым свежим из нашей тройки. А вот меня задели ещё два раза. Снова в правую икру, причём, в то же самое место, видать, этот гад запомнил его, и теперь рана медленно сочилась кровью — постоянная беготня никак не давала ей затянуться. Ещё меня ранили в левое предплечье, изорвав рукав, который из-за этого пришлось оторвать, чтобы не болтался. Зато так я смог перевязать ногу. Ещё один из «грызунов» едва не впился мне в шею слева, но в момент его атаки моя татуировка испепелила его вмиг, просто сверкнув. При этом меня обожгло такой болью, что я несколько минут после этого думал, что уж лучше бы этот «грызун» сделал своё мерзкое дело — это менее больно.

Наконец, когда ни одной зелёной точки не было видно уже минут как десять, мы добрались до пещеры. Поскольку пространство внутри неё было огромным, свободным от стен и прочей мешающей хрени, из-за которой ничего не видно, мы смогли немного успокоиться. Но только немного и ненадолго.

— Вон, внизу, — крагер осторожно подошёл к обрыву.

Далеко-далеко внизу действительно виднелось облако зелёных точек, их было много, но, слава богам, они все были на достаточном расстоянии от нас, чтобы мы успели выбраться на поверхность.

Минут через десять непрерывного, но достаточно медленного подъёма, во время которого мы периодически подходили к краю и наблюдали за тварью, глазастый Альтер сделал утешительный вывод:

— Рас, ты был прав. Этот твой Ловец, похоже, крепко внизу застрял. По крайней мере, я не заметил, чтобы хреново облако хоть на сажень приблизилось к нам.

— И очень надеюсь, что он там и останется! — с жаром выдохнул я.

— Если только нас он потом не зацепит своей магией, — добавил Вьяти.

— Блин, вот умеешь ты кайф испортить, а! — воскликнул Альтер. — Не было печали… как мне спать теперь после этого?

— Есть идея, — соназг начал шарить по своим карманам. — Где же она была-то… неужели наверху оставил? Нет, я должен был взять… Ага, вот!

Он выудил из кармана довольно длинную, размером с его предплечье, круглую палку серо-коричневого цвета с торчащим из одного конца запальным шнуром. Я отлично понял, что это такое.

— Что-то она подозрительно похожа на ту, которую у меня спёрли! — с хитрым прищуром заметил я.

— Болван! — усмехнулся соназг. — Серийное производство соназгов, эти штуки все выглядят примерно одинаково.

— А она мощная? — крагер недоверчиво посмотрел на взрывчатку. — Ты уверен, что такая палка пришибёт тварюгу?

— Достаточно мощная, — подтвердил Вьяти. — Ты ни разу не видел, как она взрывается, что ли?

— Нет, — ответили я и Альтер одновременно.

— Тогда поверьте на слово. В любом случае, в пещере она шарахнет так, что мало никому не покажется — эффект от взрыва отразится от стен.

— Да? — удивился я. — Тогда нам лучше быть наверху в этот момент.

Вьяти ещё раз подошёл к краю обрыва, посмотрел вниз и плюнул туда. Я, решив не отставать от него в наглости, тоже подошёл к обрыву и, приспустив штаны, помочился вниз.

— Длины шнура может не хватить, — задумчиво проговорил Вьяти. — Я бы хотел, чтобы монстра расколбасило взрывом, а не только отражённой ударной волной.

— А я бы хотел при этом остаться в живых, — возразил я. — Наверху подорвёшь.

— Я тогда кину! — задорно сверкнул глазами Альтер. — Я дальше камни кидаю, следовательно, у меня она быстрее полетит.

На том и порешили. Вскоре мы поднялись наверх, где запах поверхности уже явственно ощущался — там поднялся ветер, и здесь, в пещере, он еле слышно завывал, дул в щели и трещины. Только здесь я осознал, что дышать свежим воздухом гораздо лучше, чем спёртым, многовековым.

— Дай факел!

Альтер медленно поднёс почти догоревший факел к Вьяти, и тот, взяв запальный шнур в руки, поднёс его к огню. Едва начали сыпаться искры, он тут же пихнул взрывную палку другу и дал стрекача, не став дожидаться результата. Вспомнив, что при необходимости крагеры бегут очень даже быстро, я ломанулся вслед за соназгом, вырвав из рук крагера факел. Альтер нездорово хихикнул, словно сумасшедший, тут же размахнулся и бросил искрящуюся взрывчатку вниз, направив её точно в скопление зелёных огоньков внизу.

Бежали мы быстро — крагер действительно скоро догнал меня и, отобрав факел назад, побежал по длинной последней лестнице впереди всех. Я неотступно следовал за ним несколькими ступеньками ниже, а сразу за мной семенящий короткими по сравнению с моими ножками соназг. Секунды до ожидаемого взрыва тянулись нескончаемо долго, лестница казалась бесконечной, а свет угасающего дня всё никак не показывался. Как назло, последний факел всё-таки потух, и крагер выбросил бесполезную палку. Какой вообще должен быть взрыв? Мне продавец такой вот штуки рассказывал, что одна шашка способна разворотить городскую стену Давура, пробив в ней проход, достаточный по ширине, чтобы в него поместилась полноразмерная катапульта или несколько рядов тяжеловооружённых конников. Учитывая, сколько стоила одна шашка — она просто обязана была сделать это, но только сейчас я начал соображать, что настолько маленькая финтифлюшка банально не способна на то, что ей приписывают продавцы — тем лишь бы навариться, они и камень обычный продадут дураку, выдав его за философский. Да, мне объяснили, что перед подрывом нужно непременно отбежать подальше и зажать уши, иначе будет больно до конца оставшейся жизни, а ещё лучше послать подрывать кого-нибудь другого. Так надёжней. И мне сказали, что взрыв — это что-то вроде грома, только небывалой силы, он разрывает камни на куски, превращая целые валуны в пыль, он вырывает гигантские ямы в земле за какую-то секунду. Он похож на хлопок в ладоши, только такой, от которого даже на расстоянии в полсотни саженей от боли из ушей кровь ручьём идёт. Поэтому очень хорошо, что я так и не подорвал ту взрывчатку в таверне. Будь она даже в тысячу раз слабее, чем её описывают торгаши, она бы от меня и мокрого места не оставила. Хоть я и не верю в неё, но мне всё же достаточно посмотреть на Вьятлатта, который всеми силами пытается убежать как можно дальше. Соназгам, изобретателям этого чуда, верить в этом плане можно — но только тогда, когда от этой веры зависят их собственные жизни.

Где-то невообразимо далеко позади нас громко хлопнуло. Это было действительно похоже на гром, только вся небесная сила оказалась сжата до одной крошечной секунды, жалкого мгновенья, и от этого хлопок стал воистину ужасающим. Всё вокруг затряслось, ступеньки под ногами заходили ходуном, а сверху посыпалась мелкая щебёнка. А затем, в следующий миг, когда мы с невообразимой радостью увидели полоску солнечного света впереди вверху, сзади нам в спины что-то ударило — плотный, словно камень, ветер, исцарапавший кожу и оставивший синяк во всю спину. Я уже ничего не видел, меня оторвало от пола и понесло куда-то в непонятную сторону, кажется, в противоположную выходу, поскольку света солнца больше не было нигде. В ушах звенело, голова кружилась, готовясь оторваться от тела, топор опасно болтался за спиной, норовя вонзиться в неё. И где-то между сейчас и бесконечностью будущего, в третью секунду, я вылетел наружу. Взлетел вверх я не высоко, вырвавшись из плотного облака поднятой в воздух грязи и пыли, пролетел от силы где-то с две сажени и, врезавшись в склон холма, сделал пару кувырков и, замедлившись, доехал на спине ровно до середины холма.

Соназгу повезло меньше — он лёгкий по сравнению со мной и уж тем более с Альтером, поэтому ударной волной его отнесло гораздо дальше. Он жёстко плюхнулся лицом вниз рядом с берёзой, к которой мы привязали лошадей, тем самым перепугав их гораздо больше прогремевшего взрыва. Несколько секунд он лежал неподвижно, я уже было подумал, что всё, каюк, но нет — он начал медленно шевелиться, пытаясь перевернуться на спину. Крагер, непрерывно матерясь, выполз на карачках из выхода из могильника. Внешне он был в порядке, его спасла его природная броня, правда, он оказался весь покрыт землёй и глиной. И он громко кричал о том, что он оглох.

Я лежал на холодной земле и боялся пошевелиться. Солнце над головой стремительно приближалось к горизонту, в пещерах мы пробыли всего несколько часов, хотя мне казалось, что прошло никак не меньше года. И мы были живы. Где-то глубоко в земных недрах выл от боли Ловец Снов, видать, его крепко зацепило. Амулета я уже давно не чувствовал, слишком далеко, зато то озеро Холода, посреди которого мы были до этого, со взрывом уменьшилось до просто большой лужи. Жаль, что самого взрыва я так и не увидел (хотя сомнительное удовольствие), но зато я понял, что тот ударил монстра не только звуком и воздухом, но ещё и огнём — иначе бы не было такого эффекта, Холод бы так не уменьшился.

Внезапно земля подо мной дрогнула — взрыв, обрушив стены пещеры, образовал пустоты, и теперь весь курган начал обваливаться, проседать. Крагер тут же пронёсся мимо меня вниз, к подножию, быстрее любой стрелы, и я, следуя его примеру, тоже вскочил на ноги. Подобрал валявшийся неподалёку топор и сбежал вниз следом за товарищем. Вовремя — земля уходила у меня из-под ног, провалы на несколько саженей вниз образовывались один за другим. И, когда я добежал до лошадей, едва успев, я оглянулся.

— Ого! — присвистнул я. — И это от одной только маленькой палочки?

— ЧТО? — крикнул крагер. — Хренов звон в ушах! Я ничего не слышу!

— Не ори так, — взмолился Вьяти. — Голова трещит…

— ЧТО?

— НЕ ОРИ ТАК! ПРОЙДЁТ СКОРО!

Прямо перед нами вместо холма теперь была здоровенная яма. Видать, взрывом задело какое-то подземное озеро, и она стала постепенно заполняться водой в самом низу, но было отчётливо видно, что почти вся вода уходит дальше вниз.

— Надеюсь, мне не придётся идти и проверять, можно ли там стоять, — я устало привалился к берёзе.

Мои спутники последовали моему примеру.

— Я больше надеюсь, что нас не четвертуют за то, что мы уничтожили чужое личное кладбище, — тихо пробасил Вьятлатт. — Хотя, артефакта нет, так что какая теперь разница?

— Может, свалим? — предложил я. Но не всерьёз, скорее для вида, ибо понимал, что мы никуда не успеем свалить.

— Это куда? Атт, конечно, под боком, но меня там на рагу пустят, а из твоих костей сделают неплохой стульчак для толчка. В Шаршанг путь заказан, по земле мы никуда не успеем ускакать, а морем больше и плыть некуда. После такого сказочного везения, думаю, нам ни за что не удастся вновь пересечь Молдурский риф. Знаешь, я лучше добровольно пойду на плаху, чем позволю себя сожрать акулам.

— Не любишь рыбу? — усмехнулся я.

— Люблю, — серьёзно ответил он. — Но только когда она у меня в тарелке, а не я у…

— ТИХО! — прервал нас пришедший в себя крагер. — Слышите?

Мы затихли. И вместе с нами вокруг стихло всё. Не было ни пения птиц, ни журчания воды в образовавшейся яме, ни грохота проваливающейся земли. И ни вопля Ловца Снов. Мёртвая тишина. Ледяная.

— Он угомонился? — выгнул бровь соназг.

— Не думаю, — засомневался крагер, одновременно ковыряясь у себя в ухе и проверяя надёжность крепления седла на своей лошади.

Скакуны испуганно заржали и, едва не лягнув крагера, дёрнулись. Поводья порвались, и наш транспорт быстро ускакал прочь.

— Не нравится мне это, — я вскочил и схватился за топор.

Моё чувство Направления внезапно показало, что артефакт появился на горизонте и начал стремительно приближаться к нам снизу. Земля под ногами мелко задрожала. Крагер с соназгом начали торопливо молиться своим богам, и те им ответили двумя крохотными цветными вспышками. Я тоже пробормотал молитву «О спасении заблудшей души» Цейрину, но тот вновь плюнул на меня, видать, я совсем ему разонравился, если даже уж в момент смертельной опасности, в битве со страшным монстром, погубившим столько людей и нелюдей, он наотрез отказался помогать. Или проигнорировал — думаю, об отказе я бы хоть как-то узнал, а тут словно со стенкой общаюсь.

Стоп! Я же теперь, вроде как, под эгидой Молдура занимаюсь этим, встал под его знамёна, верно? Может, мне теперь его надо просить? Но как? О чём? Я не знаю ни одной молитвы Богу Смерти, и, спроси я у прохожих, меня бы мигом посадили на кол за пособничество тёмным силам. Я же не могу прочесть ему ту же самую молитву, он, в конце концов, если воспримет её всерьёз, то мигом отправит меня вариться в Лаэнд — там же говорится именно о спасении души и разума, а не бренного тела. Или, быть может, мне нужно просто попросить? О чём? О силе, которой я не умею пользоваться? О даре, новая ступень роста которого меня в следующий раз может сделать дурачком, пускающим слюни и мочащимся в штаны? О везении, в конце концов?

— О Великий… нет, без лизоблюдства… Молдур! Помоги… э… рабу своему!

Да, я не ошибся, когда произнёс слово «раб». Мы все — рабы божьи, и боги распоряжаются нами на своё высокое усмотрение. Хотя по большей части им всем плевать на то, что творится у нас здесь, внизу — лишь бы молились.

Ничего. Либо я что-то делаю не так, либо он такая же эгоистичная сволочь, как и Цейрин, за просто так никому ничего не делает. Странно как-то, согласно легенде мы же от него Холод получаем, Молдур сам инициировал это! Так какого хрена он мне не помогает в том, что он поручил мне делать?! Танг я или не танг?!

Ответ напросился сам собой. Вурдалаков может мочить каждый, и Альтер подтвердил это у меня на глазах. А вот справиться с такой махиной, как Ловец Снов — быть может, это и есть истинная работа танга? Именно та, с которой кроме него никто лучше не справится?

Монстр был уже совсем близко. Он чувствовал нас, он видел нас, и он хотел нас сожрать. Мы его разозлили, но месть — удел существ разумных, а разумом он не обладал. По сути, он был не умнее собаки или кошки, просто наловчился использовать то, с чем он появился в этом мире. Интересно, а как вообще подобные хреновины появляются, и откуда у них берутся те или иные способности? Холод один для всех монстров, насколько я понял из той книги, так почему все эти твари такие разные?

— Поджигай факелы, — приказал я Вьятлатту. — Когда он появится, попробуйте его отвлечь хоть на несколько секунд.

— Отвлечь??? — воскликнул тот. — Да ты спятил! Он от нас мокрого места теперь не оставит!

— Может, сбежим? — робко предложил Альтер.

— Поздно… — еле слышно пробормотал я, но они оба меня услышали.

На миг мне показалось, что могильник взорвался второй раз. Земля рядом с центром ямы резко вспучилась и столбом взметнулась вверх, разбрызгивая повсюду комья жидкой грязи, воды, песка, камня и чужих костей. Меня резко обдало ледяной волной, и следом за этим показался и сам монстр.

Это было нечто. Сонмы тонких щупалец со светящимися зелёным концами переплетались в немыслимый клубок, и в центре, куда не мог проникнуть ни один луч закатного солнца, ярким пламенем горели два алых глаза без зрачков. Эти глаза недобро посмотрели на свет, который всего лишь причинял Ловцу мелкие неудобства, такие же, как нам темнота, и сразу же принялся высматривать нас. Массивная туша, имевшая в обхвате целых несколько саженей, выбралась наполовину на поверхность и, подобравшись к краю ямы, замерла недалеко от нас. Его щупальца вытянулись в разные стороны и мелко задрожали, издав при этом противный звук, отчасти похожий на треск змеи-гремучки.

— Он нас не видит! — обрадовался Альтер.

Чудище, едва услыхав его, моментально бросило на звук сразу с десяток своих щупалец. Вьяти, успев спихнуть три подожжённых факела Альтеру, увернулся от довольно меткого и кучного удара и выхватил свою саблю. Я тоже смог отпрыгнуть в сторону, а вот Альтер никак не успевал. Зато его спасли факелы — не свет, на тот монстру было почти плевать, а именно огонь. Часть щупалец отскочили от брони крагера, словно от стены, а вторая часть тут же вспыхнула, напоровшись на факелы, будто состояла из чистейшего лампового масла. Монстр кратко взвыл от боли, и, собрав несколько щупалец в кучу, хлестнул ими вдоль земли, сбив нас всех с ног.

Я рывком вскочил обратно. Почти не соображая, что делаю, пробежал вокруг земляной ямы, неловко уворачиваясь от летавших повсюду одиночных щупалец и спотыкаясь о торчавшие камни, и подобрался Ловцу Снов со спины. Здоровенный широкий, как алебарда, топор — знатное оружие, особенно если оно весит столько же, сколько этот экземпляр. Им с одинаковым успехом можно прикрываться как маленьким одноручным щитом и рубить противные щупальца, как косой секут траву. Я подобрался к монстру так близко, как только мог, в двух саженях передо мной копошилось море щупалец и обрубленных отростков — монстр оказался слеп на солнце, а шумящие мои спутники здорово его отвлекли. Следовало торопиться — закат вот-вот сменится сумерками, а затем и ночью. И вот тогда нам всем точно конец.

Я чувствовал его, чувствовал, как в него неведомо откуда втекает целая река Силы Молдура, и как большая её часть тратится на поддержание его жизни. Он ещё не успел окончательно проснуться и набрать мощь, для этого ему необходимо было сделать ещё один шаг. И он начал его делать.

Я выругался, взял разбег и прыгнул в эту кашу, замахнувшись топором прямо в воздухе. И, когда меня окружили со всех сторон эти щупальца, я внезапно осознал, что я куда-то проваливаюсь. Не внутрь монстра, а скорее перемещаюсь в совершенно иное место. Последний шаг.

Яркая белая вспышка на миг ослепила меня, я, потеряв ориентацию, ощутил, как падаю неизвестно куда. Всё вокруг было белое, меня вертело и бросало во все стороны, тошнило, кружилась голова, и татуировка на шее горела нестерпимым жаром. А потом я приземлился, резко и жёстко, едва не переломав ноги, явно с большой высоты.

Всё вокруг было белое и очень холодное. Мне потребовалась непростительно долгая секунда, чтобы сообразить, что я оказался погребён под слоем снега. Секунда, едва не обернувшаяся для меня концом всего. Вокруг ноги что-то обвилось, сдавило так, что из глаз брызнули слёзы, а следом меня резко выдернуло на воздух.

Ледяная пустыня. На много миль вокруг нет ничего кроме снега, льда и неба такого глубокого синего цвета, которого мне никогда прежде не доводилось видеть. Это было бы даже красиво, если не Ловец Снов, затащивший меня сюда. Здесь он несколько преобразился, из непонятной бесформенной массы щупалец стал похож на гигантский фиолетовый шар с короткой шерстью и множеством всё тех же щупалец, вот только теперь каждое из них заканчивалось зубастой отвратительной пастью. Два глаза неотрывно смотрели на меня, пока одно из щупалец поднимало меня над снегом всё выше и выше, так, чтобы я оказался вровень с ещё одним ртом, на этот раз уже основным, расположенным аккурат под глазами.

Он поднёс меня к своим глазам, и мы посмотрели друг на друга. Это словно игра в гляделки, но только нечестная — я проиграл заведомо, даже начинать не было смысла. Зато при этом я донельзя чётко ощутил Амулет, настолько ясно, что мгновение спустя даже увидел его перед собой — чуть выше глаз монстра, на его макушке. Он действительно был таким, каким его изобразил на том рисунке неведомый художник — большой огранённый фиолетовый драгоценный камень в серебряной тонкой оправе, но без цепочки. Он рос прямо из макушки и оказался передо мной настолько близко, что мне всего-то и нужно было, что вытянуть руку и вырвать его с куском мяса.

Монстр расценил это как мой проигрыш и довольно зарычал, облив меня своей вонючей слюной, больше похожей на слизь.

— Ну и урод же ты! — с отвращением воскликнул я.

Один взмах топора, все ещё сжимаемого моей рукой — и амулет падает в снег. Монстр ошарашенно замер. А потом неожиданно выпустил меня, вернее, я выскользнул из его ослабшей хватки. Плюхнулся вниз, нашарил артефакт и вцепился в него так, словно в нём было моё спасение. В какой-то мере так и оказалось. Видать, Ловец Снов как-то связал себя с этой побрякушкой, раз уж она росла из него словно рог, и когда он её лишился, то ему только и оставалось, что сдохнуть. Он загорелся, вспыхнул весь и внезапно, за несколько секунд сгорев дотла и оплавив снег вокруг и под собой. И затем бесследно пропал, уже окончательно и навсегда.

 

Глава 12

Каждый раз с содроганием вспоминаю, как мне пришлось впервые в жизни возвращаться в обычный мир из Ледяных Пустошей. Я бродил там не меньше суток, хотя не видел ни закатов, ни рассветов. Вообще, там, такое ощущение, вечно царили сумерки, то ли предрассветные, то ли закатные — непонятно. Относительно светло, но на небе можно разглядеть звёзды — и все чужие, что жутко. Солнца нет, но иногда видно луну, тоже чужую, какую-то обгрызенную, не круглую, с ломаными краями. Там действительно пустоши, я за столько времени блуждания так никого и ничего не встретил, хотя, как я успел заметить перед самым выходом, там не только равнины. Я вдалеке увидел горы. В Ледяных Пустошах оказалось нестерпимо холодно, но этот холод не убивал, более того, в нём, как ни странно, я чувствовал себя комфортнее, чем иной раз в Мире Живых. Я так же не ощутил ни разу голода, хотя в туалет и ходил — здесь всё как обычно, моча на ледяном ветру замерзает, не успевая долететь до земли, ну или снега — не уверен, есть ли вообще под ним земля. А ещё там очень одиноко. Хотя, как я знаю, это ещё не то место, где Молдур и его прихвостни пытают грешников — Яард отделён Стеной, которая по странной прихоти богов есть и в Мире Живых, на востоке — достаточно взглянуть на любую карту. Стену преодолеть невозможно.

В конце концов, я вернулся на то же место, где мы с Ловцом Снов провалились в Ледяные Пустоши, и у меня всё как-то само получилось. Бац! Снова ослепительная вспышка, и я уже на другой стороне. Весь тот снег и лёд, что я принёс с собой, начинает тут же морозить меня и таять под закатными лучами солнца — похоже, что здесь мало что изменилось. Только вонючий до тошноты труп монстра никуда не делся — также лежал, наполовину выбравшийся из земли. И я стою прямо на нём.

— Ты где был??? — обрадовался Альтер, едва увидел вернувшегося меня.

Я кое-как слез с туши монстра и подошёл к отдыхавшим после схватки друзьям. Продемонстрировал им Амулет Снов, который в этом плане бытия оказался вовсе не таким прозрачным и блестящим — мутный запачканный камень в помятой и поцарапанной временем оправе.

— Я был там, куда второй раз попадать не хочу, — туманно ответил я, пытаясь сообразить, сколько же времени прошло.

Я уже долго не спал и мертвецки устал, к тому же, вернувшись в эту реальность, я оказался голоден так сильно, как никогда раньше.

— Долго меня не было? — поинтересовался я, оглядываясь в поисках того, что можно было съесть.

— Пару минут, — Вьяти пытался очистить лезвие сабли о пучок пожухлой прошлогодней травы.

— Вы оба пропали, — принялся торопливо объяснять Альтер. — Растворились в воздухе, а в том месте, где вы были, появился снег со льдом! А затем, почти сразу же, монстр вернулся, но уже мёртвый. А ты немного запоздал, но, видать, не зря.

— Заплутал на обратном пути, — отмахнулся я. — Проклятье, неужели вся жрачка ускакала вместе с лошадями?!

На всякий случай труп монстра мы сожгли. Это получилось без труда, после смерти он загорелся ещё веселее, чем при жизни. Лошадей мы тоже довольно скоро нашли — те убежали недалеко, так что я смог поесть вяленого мяса и свежего хлеба, купленного нами ещё в Сосновке. Не самая лучшая еда, но в тот момент я подумал иначе. В Сосновку мы решили не возвращаться, мало ли что о нас подумают, когда увидят. Рёв вокруг могильника во время драки стоял такой, что, должно быть, в деревне подумали, что наступил Конец Света, и сам Кадрак (примечание: смотри в справочнике) пробудился и вырвался на свободу. Поэтому решили сразу двинуться в Шаршанг на встречу с Болдандом, тем более что тот наверняка будет несказанно рад тому, что я выполнил свою часть сделки на пару дней раньше и притащил ему амулет относительно в целости и сохранности.

Если честно, то амулет меня изрядно нервировал в первые часы — кто знает, что от него можно ожидать после того, как я убил его прежнего хозяина? Может, он отрастит в полночь пару щупалец и придушит за это меня? Когда мы покинули могильники, я в них больше не ощущал никакого Холода, ведь мы убили того, кто его испускал. Но в амулете слабые отголоски Силы Молдура я был в состоянии почувствовать, если, конечно, концентрировал свои мысли на нём. Хотя я не исключаю, что мне это могло просто казаться. Во всяком случае, когда я подносил его к мордам лошадей, те его не пугались, хотя это общеизвестный факт, что лошади очень чувствительны к подобным вещам. Но я всё равно не рискнул носить его у себя в кармане, а положил на самое дно сумки, которую повесил на лошадь. Раз уж та не боится его, в отличие от меня, то пусть и таскает.

Путь до Шаршанга занял почти целые сутки. По дороге нам попалось несколько мелких и одно крупное село, и мы, раз уж у нас был запас по времени, заночевали в трактире, с комфортом, а не в дороге. Нет ничего хуже, чем спать на лошади или в чистом поле — мешает буквально всё, начиная от попадавшихся периодически кочек и ям, и заканчивая появившимися раньше времени москитами и мошками. Что-то они больно злые в этих краях. Одному крагеру хорошо — превратил свою кожу в чешую, и ни одна мелкая летающая тварь не может попить его крови. Хотя всё равно пристаёт.

По пути мы разговорились, и словоохотливый Альтер продемонстрировал неожиданно хорошее знание местной географии, ситуации и проблем.

Шаршанг (что по иронии судьбы переводится с древнего местного наречия как «город могил» из-за того, что здесь поблизости очень много курганов и могильников) находился на юго-западе империи практически на самой её границе. Хоть это был самый южный и самый западный город не только в империи, но и на всём материке, до границы с полуостровом-государством Атт было около десяти дней пути на лошади. Но к такому опасному соседству местные жители уже успели привыкнуть, к тому же дальше по Имперскому Тракту, идущему к городам Атта (для торговли, которая, кстати, была очень активной даже во время войны Давура и Атт) тянулись цепочки дозорных вышек и башен. Земля здесь ровная, никаких впадин, низин или холмов — все они остались на севере и востоке от Шаршанга, — так что обзор широкий, и специально обученные зоркие воины всегда вовремя замечали подступавшего врага и успевали зажечь предупредительные огни. Передавая по цепочке сигнал, они тем самым успевали предупредить Шаршанг о том, что по суше движется вражеская армия. Однако сам город находился на берегу Аттукского залива, чьи воды славились на весь мир как практически всегда тихие и спокойные — волны выше двух саженей здесь были очень большой редкостью, да и вода была прозрачной и тёплой очень долгое время в течение года. Так что нападения с моря тоже никогда не были неожиданностью, хотя по морю к городу незаметно подобраться было гораздо проще, чем по суше. Именно поэтому в городе постоянно находились как минимум два полноразмерных полка из тысячи отборных воинов каждый — все люди, и все, рождённые в империи. Никаких иноземцев или наёмников, поскольку Шаршанг являлся важной стратегической точкой на карте империи. Если в войне с юга падёт он, то врага будет очень сложно потом выкурить с нашей территории, он сможет надолго закрепиться здесь. Империя это уже проходила в одной из прошлых многочисленных войн с полуостровом Атт, жаждущим получить эти земли.

С Атт вообще всегда было много проблем, они тянулись с тех пор, когда первые поселенцы и исследователи основали здесь город. В то время Атт, предвидя перенаселённость своего укромного уголка, планировал расширить свои территории к северу, но не сложилось, имперцы успели раньше. И с тех самых пор Атт волком смотрит на эти территории. Примерно каждые полвека-век происходит короткая, но кровопролитная война между двумя державами. Поскольку аттцы, фактически, являются полуварварами, толком не сведущими ни в вопросах науки или религии, ни в военном деле, они при равной численности армий серьёзными противниками не являются. У них нет катапульт, сами они никогда не носят тяжёлой брони, предпочитая использовать кожаную или вообще воевать полуголыми, у них практически нет конницы (на лошадях ездят только вожди, их сыновья и шаманы), у них даже толком нет разделения войск на выполнение определённых задач. Ни пикинёров, ни копейщиков, ни лучников — всё перемешано. Казалось бы, что стоит победить такого противника, если учесть, что один криворукий, но бронированный солдат способен зарубить как минимум двух-трёх аттцев прежде, чем те проломят ему доспехи или перегрызут открывшуюся глотку? Не говоря уж про действительно талантливых в области убийства имперцев. Но нет, в большинстве сражений на одного имперца приходится около десятка полубезумных, жаждущих крови аттцев. Несмотря на полное отсутствие у аттцев представлений о стратегии или хоть какой-нибудь тактике, и если забыть про их численный перевес, то аттцы могли похвастаться ещё одной вещью.

— Шаманы, — первым догадался Вьяти, когда Альтер выдержал драматическую паузу.

— Шаманы, — подтвердил крагер. — У этих безумцев шаманов больше, чем на всём остальном материке, и все их шаманы — разрушители. Никто и никогда не видел у них в армиях настройщиков — ни одного! Поэтому империя держит в Шаршанге сотню крагеров.

— В смысле? — нахмурился я. — При чём здесь твои сородичи?

— Видишь ли, Рас, — протянул с довольной улыбкой крагер. — Пускай моя раса и презирается вами по многим причинам, например, нашей демократией или тем, что среди нас идиотов гораздо больше, чем среди вас, или тем, что мы не любим свою Родину. Это ни для кого не секрет. Но раз уж ты — танг, и мы вчера выбрались из такой передряги, что я сроду не видывал, а я влипаю в различные истории часто…

— Слишком часто, — недовольно буркнул соназг. — А огребаем при этом мы оба.

— … то я по секрету могу сказать тебе одну вещь, которую знают очень немногие. Крагеры не восприимчивы к магии.

Я в изумлении выгнул бровь:

— Вообще?

— Вообще, — подтвердил крагер. — Поэтому если какой-нибудь вшивый магик вздумает поджарить бедного обижаемого всеми крагера сотворённой молнией, то ничего не выйдет.

— Молния не попадёт? Или растворится в воздухе?

— Не попадёт, ударит в другое место. Куда опаснее бить такими вещами в толпу крагеров — молния же не может пройти между всеми нами, верно? Поэтому может случиться всё что угодно, например, молния до нас не долетит и ударит в вызвавшего её.

— Всегда можно поднять соседний валун в воздух, — снова вставил слово Вьяти. — И сбросить его на твою башку.

— Можно, — подтвердил Альтер. — Но магов ныне не так много, и среди них идиотов ничуть не меньше, чем в любом другом месте, так что не каждый маг догадается это сделать. Особенно в бою.

— Скажи спасибо, что вы не воюете с нами, — зловеще оскалился соназг. — По части изобретательности в магии мы переплюнем любого.

Вскоре показался сам Шаршанг. Если бы мы прибыли в него летом, ну или хотя бы на недельки три попозже, то можно было бы смело сказать, что город утопает в зелени. Сейчас же, хоть и деревьев в нём было много, больше половины из них были с набухшими, но ещё не распустившимися почками, хотя даже сейчас зелени хватало — вокруг довольно много хвойных вечнозелёных деревьев.

Сначала показались остроконечные вершины самых высоких башен — конечно же, замка местного губернатора, как объяснил Альтер. Никто не имел права строиться выше самой высокой точки в этом замке — а именно выше флюгера северной башни. Однако можно было не доставать до неё пару вершков, но только так, чтобы проверяющие могли увидеть разницу. Один раз, как признался крагер, даже произошёл случай — в одну из гроз молния попала как раз в этот флюгер и в крышу самой башни. Возник пожар, и верхушка башни сгорела дотла и развалилась, уменьшив свою высоту аж на четыре с половиной сажени. А у десятка крупных и богатых купцов дома не доставали до вершины этого флюгера где-то с сажень-другую. Пришёл проверяющий, установил, что есть перебор с высотой, и постановил устранить разницу до приемлемой, иначе губернатор взыщет крупный штраф. Пришлось сносить.

В отличие от Давура, поблизости от Шаршанга на полдня пути не было ни одной деревни, в основном, потому, что все опасались селиться в непосредственной близости от периодически осаждаемого варварами города. К тому же, с восточной стороны города текла широкая река, одна из самых крупных в империи, под названием Калангашка. Переплыть её без помощи лодки было тяжело, не спас бы даже плот — из-за обилия мелких притоков на реке постоянно гуляли довольно крупные волны, способные перевернуть некрупный плот. Построить мост не позволяла ни ширина реки (возле города в среднем около шестисот саженей), ни глубина (в середине она доходила до четырёх десятков саженей), ни скорость течения. Конечно, могучая империя Давур запросто могла бы всё это перебороть, но в этом увидели умысел богов, защищавших страну от вражьих набегов — для всей империи безопасней пользоваться паромом, чем построить мост. Зимы на юге не такие холодные, и лёд здесь тонкий, переплыть, конечно, можно и без лодки, но пока это сделаешь, тебя бравые и меткие лучники утыкают стрелами по самое не хочу. Проще всего обойти эту область на севере, где течение хоть и быстрее, но зато расстояние между берегами меньше, да и имперских отрядов почти не встречается. Но если аттцы об этом и знали, то всегда ленились идти в обход. Атака в лоб, а всё остальное — не достойно настоящего аттца! Во всяком случае, об этом кричали все пленённые аттцы.

Городские стены у Шаршанга оказались куда менее внушительными по сравнению с давурскими. На треть ниже и в два раза тоньше — осадных машин этот город сроду не видывал. Пройти за ворота тоже не составило проблем — все приезжие платили два железных соина, вне зависимости от расы, возраста или статуса. Исключений не было. Довольно дорого, если вспомнить, что в большинстве мест один соин стоил пары имперских серебряков, особенно если ты за день несколько раз покидаешь и возвращаешься в город — даже если стража тебя при этом в лицо запомнила, не важно, должен заплатить. Я ради интереса попробовал дать взятку стражнику — если он один, то он брал только один соин, что дешевле, но когда это стражники ходили поодиночке? На мой вопрос, что если аттцы решат так проникнуть в город, фактически, легально, после чего учудят множество смертоубийств внутри, стражник пожал плечами и ответил:

— Если заплатят, то это уже не будет моей заботой. Да и что такого ужасного сделает пусть даже сотня аттцев при условии, что тут под боком два полка солдат? Плюс, мы, стража. Так что пускай проникают куда хотят, лишь бы платили.

— Город торгашей, — с отвращением заметил Вьятлатт, когда мы оказались по ту сторону от ворот. — Первый раз здесь, а город мне уже не нравится.

— Ты так говоришь про каждый новый город, в который мы въезжаем, — обиделся Альтер.

— Я не виноват, что все человеческие города похожи на большие выгребные ямы, где продаётся всё и вся.

— Загляни в Зовьен, — предложил я ему. — Удивишься.

Он так и не понял, язвлю ли я ему в ответ или же говорю на полном серьёзе.

Но, что меня обрадовало, по сравнению с Давуром и даже с Малиссом, где я был только проездом, Шаршанг оказался достаточно чистым и приятно пахнущим городом. Конечно, помойку здесь тоже можно было без труда найти, но не до такой степени, как в захлёбывающейся в собственном дерьме столице — здорово помогала система канализации, хотя основную работу делали обильные и частые дожди. Правда, за те несколько дней, что мы были поблизости, ни одного дождя так и не было, сплошь солнечная и тёплая погода. Я остался в одной только рубашке, убрав всё остальное в свой походный мешок, но это я — привыкший к холодной погоде сурового севера. Все местные ходили в лёгких куртках и тонких плащах. Дома здесь были пониже, чем в столице, но зато сплошь из крепкого камня, а не глиняных кирпичей, лишь в отделке использовалось дерево — аттцы любили бросаться факелами, да и их шаманы специализировались на огненной магии, а камень, как известно, не горит. Правда, все третьи этажи в высоких домах, которые мы встретили по пути к алхимику, были построены из дерева.

У Болданда деньги водились в избытке — жил он в ухоженном и не загаженном районе на отшибе. Дом у него оказался построен из гранита, что было оценено Вьятлаттом, но он имел крайне небольшие размеры. Помимо дома алхимик владел небольшим участком земли, на котором и стоял дом, а так же отдельно построенной подземной лабораторией.

— А почему в земле? — удивился я. — И отдельно от дома? Не проще ли было использовать имеющийся подвал?

— Он же алхимик, балда! — Альтер постучал себе кулаком по широкому лбу. — А вдруг у него чего взорвётся, да похлеще, чем та штуковина, что мы бросили в пещере? Он же соназг, хрен пойми, чего у них в башке творится, авось какую убойную штуку изобретает!

— Спасибо за лестные слова в адрес моего народа, — недовольно буркнул Вьяти.

— Ну и представь, что ты ставишь эксперименты свои под собственной же койкой, — продолжил тем временем крагер. — А вдруг завоняет? Я один раз зелёный дым видал у одного алхимика, правда, тот был человеком. Так этот дым камень в кислоту превращал, плавил не хуже вулкана! Ты захочешь жить над подобными штуковинами, готовыми взбеситься в любой миг?

Я поморщился, вспомнив, что в доме тангов в Давуре как раз в подвале расположена алхимическая лаборатория.

Охраны у Болданда не было, более того, немногочисленные прохожие старались обходить дом по широкой дуге — оттуда периодически доносились весьма странные хлопки, хоть и не особо громкие. Мы без особых проблем привязали наших коней к забору, после чего прошли во двор и приблизились к небольшой каменной будке — там скрывалась лестница в подвал. Я всегда думал, что у алхимиков двери должны быть очень прочными, способными выдерживать плоды их буйного воображения, но здесь дверь оказалась наоборот очень лёгкой, со множеством щелей внизу и вверху. Видать, это было сделано специально для того, чтобы алхимик в порыве научной страсти успел вовремя выскочить на улицу, не потратив времени на заклинившую дверь. Воров он не опасался.

Мы постучали. Тут же снова раздался ещё один приглушённый хлопок, а затем последовал мат — похоже, мы помешали очередному эксперименту. Интересно, алхимики вообще отдыхают? А то во всех историях они вечно за работой.

— Какого… там ещё принесло? — сдержался Болданд, едва не выругавшись снова. Видать, сообразил, мало ли кто здесь может стоять. Губернатор, например. Хотя тот с ним даже не был знаком.

Раздались звуки его шарканья по лестнице, после чего дверь отворилась, и перед нами предстал Болданд в грязном разноцветном, только что прожжённом в районе пупка халате — края дыры слегка дымились.

— Что за?.. — Болданд сначала натолкнулся взглядом на крагера, и только потом увидел остальных. — А, мой дорогой тан… кхм… товарищ! Раснодри! Что, принёс артефакт? Так быстро?

— Да, — я полез в свой мешок за амулетом.

— Слышь, ты, ушастый химик! — Вьяти не вытерпел и грубо толкнул Болданда в грудь. — Ты какого хрена не предупредил нас, что там будет эта тварь, а?!

— Вы про Ловца Снов? — тут же сообразил Болданд. — Так он сдохнуть должен был давно без жрачки-то! Рас должен был отправиться в Ле… кхм… заснеженные и очень далёкие земли, куда может только он проникнуть, и достать с трупа чудовища амулет.

— Так ты знал! — ахнул Альтер. — Мерзкий пещерный слизняк! Без обид, Вьяти.

— Не называй меня ВЬЯТИ!!!

— А ну заткнулись все! — рявкнул я, выудив из сумки амулет и протянув Болданду. — Вот, держи! В точности такой же, каким он был на Ловце при жизни.

— О, ну-ка, ну-ка…

Алхимик тут же отобрал у меня амулет и принялся разглядывать его на свету. Когда мутная штуковина в оправе покинула мои руки, я словно гору с плеч свалил, и не только потому, что я, наконец, сейчас получу сведения о Феноре — меня жутко нервировал этот артефакт. Всё-таки это именно из-за того, как выглядел Ловец Снов, я его ещё не скоро забуду, хотя без амулета это будет значительно быстрее.

— Так… — Болданд начал бормотать себе под нос, рассматривая артефакт со всех сторон. — Грани чётко по созвездиям, линия Алио выдержана с минимальной погрешностью… а вот со сферой Лоэ наврал, сволочь такая, ну да ладно, это поправимо, увеличим коэффициент преломления, и делов-то… Рас, а почему он потрёпанный такой? И мутный? Ты что с ним сделал, дебила кусок?! Этот булыжник не отвечает на призывную Нить!

— Что?! — возмутился я. — Какая ещё призывная Нить, ты кого тут призывать собрался, а?

— Нет-нет-нет, так не пойдёт! — Болданд решительно покачал головой. — Уговор был на то, что ты принесёшь полностью рабочий артефакт, а не бесполезную безделушку!

Я начал закипать от злости. Мало того, что этот урод ничего не сказал про монстра, который, как он думал, давно сдох, но сам этого не проверил, так теперь ещё и бочку катит, типа я сломал эту хренотень?! Да я ему сейчас уши наизнанку выверну!

— Сделка отменяется! — решительно заявил алхимик и закрыл дверь.

— Эй! — возмутился от такой наглости Альтер.

Он слегка дёрнул за дверную ручку и вырвал дверь из петель, после чего поставил её рядом. Болданд, на миг вставший в дверном проёме, начал медленно пятиться.

— Ты переходишь все границы! — Альтер начал на него медленно и угрожающе наступать. — Зара послала нас сюда, чтобы мы проконтролировали честность сделки. С обеих сторон! А ты переходишь все границы!

— Но… — Болданд не на шутку испугался. — Но артефакт теперь бесполезен. Этот олень сломал его! В нём нет ни капли магии!

— Есть, — тут же возразил Вьятлатт. — Я её даже отсюда чувствую, и это с моим-то слабым даже для соназга даром! Сдаётся мне, ты, сморщенная потолочная поганка, пытаешься навариться за наш счёт. Так не пойдёт!

— Навариться? — алхимик остановился, упёршись в перила лестницы вниз. — Да как можно! Я — честный алхимик, знаменитый на весь мир, я — представитель знатного и благородного рода Болдувов! И ты, безродный, смеешь безосновательно упрекать меня в обмане? Да какой в этом смысл, что, мне жалко каких-то там сведений? Даже не денег, а простой информации! Ко мне не относящейся никаким боком!

— Так ты расскажешь? — с нажимом спросил я.

Болданд посмотрел на нас всех по очереди, затем на артефакт, после чего через заметное усилие выдавил:

— Ладно, амулет я смогу ещё использовать. Так и быть, расскажу.

 

Глава 13

Всё выглядит так, словно моя чёрная полоса наконец-то закончилась, и теперь мне будет фартить везде, где бы я ни находился и что бы ни делал. Я думал, что когда Болданд растолкует мне, куда он отправил Фенору, к какому-такому своему знакомому, мне снова придётся скакать за тридевять земель, чтобы встретиться с тем, кого я ни разу не видел. Но на самом деле всё оказалось несколько проще, мерзкий алхимик решил и здесь надуть меня. Изначально он туманно намекнул, что заставил мою любовницу помотаться по паре городов, чтобы мне хватило времени добыть артефакт и отдать его ему, а уже потом торопиться на свиданку с местью. Это звучало вполне логично, но я забыл, что когда дело касается наживы, соназгам верить нельзя. В данном случае он не соврал, он просто не упомянул, что в итоге Фенора приедет в Шаршанг, чтобы встретиться с одним из знакомых Болданда и купить у него некий артефакт. Если честно, меня уже задолбали эти всякие артефакты, но что же тут поделаешь? Никогда не думал, что они встречаются в нашем мире буквально на каждом шагу. Хотя, быть может, это одному мне так везёт.

В любом случае, Фенора уже была в городе. Мы с ней разминулись всего на пару часов, она заглянула к алхимику, чтобы уточнить адрес этого его таинственного знакомого (на мой вопрос, что за знакомый и как его зовут, алхимик ответил только «крупный торговец диковинками» и «ублюдок редкостный, но смазливый характером»). На самом деле, этот план Болданда оказался весьма хитрым. Опоздай я хоть на день — и Феноры бы здесь уже не было, проклятый алхимик здорово подстраховался. Но он изрядно занервничал, когда Фенора прибыла на день раньше положенного срока, поэтому, через пару часов встретив нас, он искренне обрадовался, что не получит по чурбану за невыполнение условий сделки. Что ж, он сам загнал себя в этот угол. И вывернулся, козлина!

С Альтером и Вьяти мы снова разминулись ненадолго. После всего случившегося, и в особенности после того, как они горой встали за меня перед алхимиком, мы действительно стали друзьями, и их больше не волновал тот дурацкий символ у меня на шее. Мы смогли выжить только благодаря тому, что были вместе — без меня монстр бы их укокошил, а без них я бы либо сдох ещё внизу катакомб, либо остался без артефакта, и тогда уже Болданд бы прикончил меня. Хм, интересно посмотреть, как бы он это проделал. Разница в росте и возрасте и всё такое… Хотя, как я понял, он обладает магическим даром, а уже одно это делает его серьёзным противником. Кто знает, что он сможет выкинуть?

Мой уговор с друзьями был таков: они снимают в трактире «Рогатый пони», что возле центральной базарной площади, три комнаты, по одной на каждого. И вне зависимости, успею ли я обернуться к утру или же нет, утром завтрашнего дня они сваливают обратно в столицу. Я бы с радостью плюнул на всё и рванул с ними, записался к Заре в помощники, видать, она женщина хорошая, надёжная, но меня ждала Фенора. К тому же мне хотелось посмотреть город — мало ли когда я снова сюда попаду. Вот Альтер знает его достаточно хорошо, чтобы у него не просыпался к нему интерес, а Вьяти на него плевать с высокой колокольни. Работу выполнили? Да! Теперь время оплаты — так он считал.

Была ещё и третья причина на то, чтобы я задержался. Домовой Саня как-то обмолвился, что в Шаршанге был точно такой же дом тангов, что и в Давуре, и я собирался воспользоваться представившимся шансом. Но я полагал, что смогу ощутить на таком достаточно близком расстоянии этот дом или хотя бы тангов, но нет. Ничего, дохлый номер.

В общем, к Феноре я пошёл один, да ещё и без оружия — отдал вещевой мешок и топор, на который недобро косились стражники, Альтеру с наказом забросить в снятую комнату. Я думал: нет ничего проще придушить Фенору, делов то! А если знакомый Болданда начнёт возникать, то побыкую на него, авось успокоится, благо, что моя комплекция тела располагает к этому. Честное слово, я даже иногда размышлял над тем, что если бы батя тогда на меня не повлиял, «промотивировав» поркой пойти в плотники, то я стал бы вполне успешным громилой, выбивающим чужие долги. Но нет, я вырос относительно законопослушным плотником. Проклятье, если бы я знал, чем в итоге обернётся мой визит к Феноре и тому продавцу артефактов, то я бы с собой привёл оба местных полка, да и то, боюсь, их оказалось бы мало!

Побродив пару часов по городу пешком (сглупил, отдал свою лошадь соназгу; ничего, надо будет — куплю новую, деньги есть), плотно поев и дождавшись темноты, я направился к дому этого самого торговца. Тот должен был задержать Фенору как минимум до полуночи, поскольку, по словам Болданда, он был в отъезде и должен был вернуться в город только к закату, так что я мог позволить себе немного расслабиться и осмотреть город. Увы, в нём мало что оказалось интересного. Да, нищих не так много по сравнению со столицей, ну и почище, но из архитектурных сооружений ничего особо примечательного. Всё те же монастыри да храмы, базарные площади, много трактиров и складов. Довольно живописно оказалось в порту, на пристани. Несколько высоченных фрегатов с блестящими белыми парусами, целых пять штук пришвартованных грозных корветов, один пузатый линейный корабль, приближавшийся к горизонту, несколько остроносых частных бригов и целая армада снующих туда-сюда шхун и маркитантских лодок. И толпы двуногих крыс, торопящихся слезть после долгого плавания на берег и поскорей напиться в ближайшем пабе — назвать моряками их у меня язык не поворачивался. Хотя настоящие крысы в зоне разгрузки товара тоже были.

Когда стемнело, я вышел в тот район, где жил торговец артефактами. Район оказался довольно богатым и ухоженным — большие и уже зелёные дворы, заросшие аккуратно постриженными кустами и раскидистыми деревьями. При условии, что больше нигде не было ни зелёных листьев, ни уж тем более травы, то здесь явно не обошлось без магии или алхимии. Хотя, с виду вся зелень была обычной. Количество городской стражи здесь оказалось гораздо меньше — никто не любил, когда у него под домом шляется хрен знает кто под видом охраны правопорядка, да и большинство местных Домов имели каждый свой отряд стражи. Они волком смотрели на каждого проходящего мимо вне зависимости, выглядел тот бродягой с проказой или же придворной фифой в дорогом шёлке и шубе какого-нибудь редкого зверя. Если честно, то в сторону последних я бы тоже так же смотрел, но те никогда не ходили поодиночке, и мне один раз грубо, но доходчиво объяснили, что я смотрю не туда, куда мне следует по моему происхождению. В тот момент я возблагодарил себя за то, что я догадался отдать топор Альтеру, иначе меня им же и зарубили бы, бросив в канализационную шахту по соседству.

Нужный дом я разглядел издали — тот сильно отличался от своих соседей. Издали выглядит древним и старым, построенным по устаревшим ещё век назад технологиям, имеет всего два этажа, но зато с высокими потолками и громадными окнами. Удивительно было, что он за такое время не рассыпался, но всё моё удивление прошло, едва я подошёл поближе — дом оказался восстановленным. Видать, прежний дом развалился чуть менее, чем полностью, но сменился владелец, который не пожалел ни денег, ни сил восстановить здание в его первозданном виде. Я даже могу поклясться, что вижу строительные швы, соединяющие старые уцелевшие куски стен с новыми.

Дом отличался от своих соседей ещё двумя вещами. Первая — он был единственным из здешних особняков, стоявшим без наружной охраны из бритоголовых шкафов с зазубренными устрашающими клинками. При этом имел низкий, в половину моего роста, забор. И, что ещё удивительней — настежь открытую калитку, заманивающую своим видом на территорию двора, и тоже открытую, но забитую под завязку лошадьми разнообразных мастей конюшню-пристройку с правого бока, расположенную почти впритык к соседскому, высотой чуть более сажени, каменному забору. И вторая вещь — в доме сейчас шёл самый разгар вечеринки. Здоровенные окна светились множеством свечей и ламп, все двери нараспашку, и по улице разносится примитивная музыка местных музыкантов, создававших скорее фон для ведущихся оживлённых и весьма громких бесед, чем позволявшая под себя хоть как-то танцевать, не говоря про вальс с дамой.

Фенора сейчас должна быть там, внутри. Я могу поклясться, что слышу её задорный жизнерадостный смех среди этого снобистского гомона высших сливок общества… хотя, не очень-то и высших, карет нигде не видать, похоже все либо пешком, либо на лошадях. И если уж всякие заносчивые графы да шароподобные бароны могут позволить себе привилегию ехать верхом хотя бы изредка (мужики не должны кататься в каретах!), то уж дамы… Либо, здесь их нет, либо там не совсем то общество, которое я себе представляю.

Я воровато оглянулся. С наступлением темноты улицы опустели, я стоял один на полсотни саженей в каждую сторону. Прикинуться гостем и проникнуть внутрь? Хорошая идея, я бы не отказался выпить дорогого вина, а то от местного рома меня что-то пучит, да и слегка перекусить тоже можно — когда я ещё раз попаду на подобную кухню? Разве что в своих мечтах. Так что лучше воспользоваться таким подарком судьбы!

Но моим грёзам оказалось не суждено сбыться, вернее, суждено, но совсем не так и не тогда, когда я рассчитывал. Когда я вразвалку подошёл к распахнутой калитке, очередная вспышка острой головной боли в прямом смысле поставила меня на колени. Чтобы окончательно не упасть, я схватился за прутья калитки и принялся шипеть от нестерпимой боли. Зрение стремительно затуманивалось, в ушах снова звенело, а вся тыква так быстро нагревалась и наливалась кровью, что мне казалось, что ещё пара секунд — и она лопнет как переспелый плод. Но всё оборвалось также внезапно, как и закончилось. И следом я начал ощущать .

Монстры. В особняке. Кровожадные, зубастые, но тупорылые и почти без Холода — даже без книжки на руках я могу с уверенностью сказать, что это вурдалаки. Интересно, что они забыли на этой вечеринке? Криков паники не слыхать, но они определённо там и точно среди толпы. В клетках, забавное развлечение для заплывших жиром? Идиоты, ничего не скажешь, хотя, как оказалось, вурдалака прибить — раз плюнуть. Но их всего три-четыре, не больше. Зато есть ещё несколько непонятных пятен Холода посолиднее, и, не видя их, я не могу предположить кто это такие, ещё ни разу ни с чем подобным не сталкивался. Но эти гаврики засели в подвале, к тому же медленно перемещаются. Эти уже могут стать проблемой для всех, в том числе и для меня, я же безоружен на свою голову! Ещё я чувствую трёх вампиров — без сомнений, это они. Холода ещё меньше, чем в вурдалаках, даже удивительно, что я их почуял — в книге говорилось, что танг вампира чувствует только тогда, когда тот уже впился зубами ему в шею. Или в руку. Или в член — в зависимости от того, где больше крови. Но всё уже угасает, я сейчас ощущаю только тех, кто засел в подвале — таких тварей сложно не заметить, хотя готов поспорить, что ещё через минуту я и их потеряю из виду. Нужно срочно научиться контролировать эту часть своего дара, даже если я в дальнейшем тангом быть не собираюсь. Выходит, это весьма полезная сторона дара! Надеюсь, она поможет мне сберечь жизнь.

Но прежде, чем всё «погасло», я успел ощутить ещё кое-что странное. Ничего похожего с остальными монстрами из тех, что я чувствовал на расстоянии или вблизи. Все встреченные мной монстры оказывались своеобразными пятнами Холода в моём воображении, маленькими, большими, размазанными как кляксы или сосредоточенными в небольшие, но яркие точки вроде тех подвальных тварей. Но они все виделись относительно чётко, имели определённые края, позволявшие мне рассуждать о том, где на обозначенной территории я нос-к-носу столкнусь с этими страшилищами. А это… Больше всего это походило на запах. Еле уловимый, размазанный до невозможности и витавший в воздухе — если кто-то и может чувствовать запахи на расстоянии, то это выглядит именно так. Словно дымный след от лампы с дешёвым маслом. Проходящий сквозь стены и уходящий непонятно куда, но именно уходящий, а не пропадающий. Без чёткого направления, но исходящий из одной-единственной точки — углового окна второго этажа, возле противоположной от меня стены.

И это не хорошо, ой как не хорошо. В первую очередь для меня, ведь в прошлый раз, когда я тоже ощутил странное здоровенное пятно Холода, Ловец Снов едва не откусил мне башку. Ну, или едва не утопил в собственной слюне, это смотря с какого боку поглядеть. А сейчас я снова собираюсь сунуть голову в осиный улей, и ради чего? Ради Феноры, которую хочу прикончить? Так может, просто постоять и посмотреть, как неизвестная фиговина явится непонятно откуда и разнесёт эту домину по кирпичику? Зрелище будет знатное, но меня может зацепить, поэтому лучше не стоять на месте, а сваливать по-тихому, пока меня не заметили. Пускай монстры разорвут всех гостей, а заодно и Фенору, я не собираюсь рисковать собственной шкурой ради незнакомых людей, я не идиот!

Я, слегка пошатываясь от лёгкого головокружения, встал, развернулся и пошёл прочь. Но через пять шагов меня словно молнией поразило: а что если?! Что если они не разорвут ни Фенору, ни остальных гостей?!

Я оглянулся и ещё раз окинул особняк пристальным взглядом. Смотрел на него долго и упорно, словно собирался прожечь взглядом в стене дырку.

Монстры там не первую минуту, они среди толпы, и, как я успел заметить, это не хорошо. Это очень не хорошо, поскольку они не собираются никого атаковать, ну или не могут, хотя первый вариант мне щекочет нервы сильнее. От неведомого запаха нечего ожидать, того, поди, и след простыл, так что остаются гаврики в подвале — вот от кого стоит ожидать неприятностей. Но каков шанс, что эти подвальные монстры смогут добраться не просто до толпы, а именно до Феноры? Если так подумать, то крайне маленький, поскольку Фенора смогла как-то управиться с детёнышем аспида, значит, при виде монстров в обморок не упадёт. Признаться, я год назад даже и подумать не мог, что такая жизнерадостная и простая девушка окажется с таким стойким и хладнокровным характером. Сюрприз за сюрпризом. Так что надеяться, что мою месть осуществит кто-то другой, не имело почти никакого смысла, а для меня «почти никакого» равняется «никакому». Как говаривала моя умершая жена (да и не только она): если хочешь, чтобы что-то было выполнено надёжно, сделай это сам, а не поручай другому. Мне всегда такие слова казались набитыми эгоизмом, приправленным паранойей, но сейчас они обрели тот вкус, который я должен был почувствовать ещё когда услышал их в первый раз. Месть всё делает слаще… или острее?

— Вот хрень! — я со злости пнул мелкий камешек под ногами, и тот стрелой улетел далеко во тьму.

Пришлось идти к дому. К сожалению, мне не хватило мозгов не соваться туда сразу, а немного понаблюдать со стороны. Я нагло прошёл через всю террасу перед домом, затем, проигнорировав центральный вход, пошёл налево, где был маленький пруд и здоровенный балкон с каменным навесом. Прошёл под ним и вошёл в дом, воткнулся, словно нож в масло, в толпу, мгновенно ощутив на собственных ушах все прелести здешней музыки. Толкнул пару человек в вычурных костюмах и тут же натолкнулся на переодетого стражника — не городского, а местного. Каменная квадратная рожа и плечи с косой саженью выделяли его из толпы в любом костюме, какой бы тот ни одел.

— Тебя не звали! — грубо пробасил он над моим ухом, больно схватив меня за правое предплечье.

Он попытался выпроводить меня незаметно для остальных, но не получилось: на меня и так до этого бросили несколько неприятных взглядов, уж очень я отличался от местного контингента не только дешёвой одеждой, но и необычной для здешних краёв внешностью, так теперь ещё и стражником, заломившим мне руку за спину. Он повёл меня через толпу к центральному выходу, чтобы оттуда проводить до калитки и вышвырнуть на дорогу, если только не избить в тёмной подворотне, но мы каким-то образом оказались в центре гигантского зала в два этажа. Неожиданно музыка резко стихла, хватка ослабла, и толпа вокруг меня расступилась, освободив пространство на пару саженей.

Я оглядел собравшихся вокруг меня, и они мне не понравились. Лица у многих высокомерные, наглые не по возрасту и статусу, а у отдельных товарищей вообще крайне бледный и хищный вид.

— Что? — с вызовом воскликнул я. — Вы настолько обожаете незваных гостей?

— Мы действительно не любим незнакомцев, — послышалось у меня за спиной.

Я обернулся.

Из толпы вышел высокий слегка ссутуленный аккуратно постриженный старик, явно аристократ, во фраке и с длинным тёмно-серым тёплым плащом за спиной. В руках у него был увесистый наполовину пустой стакан с прозрачной жидкостью — либо вода, что вряд ли, либо разведённый спирт, что чуть вероятней. Несмотря на только что произнесённую фразу он улыбался вполне искренне, а его голубые слегка мутноватые глаза лучились дружелюбием.

— Однако тангам мы всегда рады до смерти! — громогласно проговорил он.

Публика ему тут же невнятно ответила.

— Можешь немного развлечься, — добавил старик. — Тебя никто пальцем не тронет! Пока что.

Я тут же состыковал «до смерти» и «пока что» и поёжился от страха. Старик говорил на полном серьёзе.

 

Глава 14

Кардоду Матрикураччи, магу-разрушителю по прозвищу «Белый» (за неприязнь любого, даже самого мелкого зла, а так же за странную привычку выжигать противников до состояния белёсого пепла) сразу же не понравилось то задание, которое ему поручил Глава Гильдии, Юкуриус Бельв. Следить за тангом! Ладно бы там за каким-нибудь разрушителем-отступником, с которым хоть сразиться по-человечески можно, но за тангом… Он же настройщик недоделанный, к тому же не обученный и почти ничего не знающий. Да любой неофит переплюнет этого Раснодри по части магии! Белый, конечно, никогда раньше не сталкивался с тангами, уж больно редкие они сегодня стали, но та единственная встреча в Расом показала ему, что пока что опасаться нечего. Танг не опасен, и все действия, направленные против него, не имеют смысла. «При малейших признаках сам знаешь какой опасности убей его без промедления!», — говорил ему Юкуриус на их последней личной встрече. Пока что никаких, даже малейших признаков опасности, исходящей от танга, не было. Слишком рано, северянин даже не успел ни в чём разобраться, так что о чём ещё сейчас можно говорить? Но долг есть долг. Батя Кардода, покойный ныне, однажды рассказал, чего можно… нет, не так! Чего следует ждать от танга, который зашёл слишком далеко, батя видел это собственными глазами и еле унёс ноги, хотя он был разрушителем далеко не слабым, по силе дара он почти вровень шёл с прошлым Главой Гильдии. Так что, несмотря на то, что Кардод думал о пользе этого задания и об упускаемом времени и возможностях, долг стоял превыше всего. Юкуриус это знал. И Белый это знал. Поэтому следовал за северянином неотступно, правда, больше ему на глаза не попадался, соблюдая разумную дистанцию между ними. В конце концов, Кардод может находиться на расстоянии целой мили от танга и при этом по-прежнему чувствовать его дар. В данном случае не нужно смотреть глазами на объект, чтобы следить за ним.

Прошлый Глава Гильдии. Хоть он и был сумасшедшим придурком, лично Кардоду он нравился больше, чем нынешний — Юкуриус. Прошлый был сильным магом, разрушителем, как и Кардод, и, несмотря на своё умопомрачение, он был честным и надёжным, в важных вопросах на него всегда можно было положиться, если, конечно, правильно попросить. Вот приказы его нельзя было выполнить ни при каких обстоятельствах — псих требовал невозможного, поэтому в те времена Гильдией управляли маги рангом поменьше. Но однажды появился Юкуриус. Мелочный, скользкий и неприятный тип, полный амбиций и коварства. Наверх он пробился многочисленными интригами, закулисными играми, негласными договорами и своим умом. Мозги — единственное, за что Белый уважал нынешнего Главу Гильдии, но он бы предпочёл, чтобы эти мозги лежали у него на полке в банке с формалином. Так надёжней. Кроме ума, больше этого человека уважать было не за что. И если перечисленные качества личности встречались и у остальных членов Гильдии, куда уж тут деваться, когда все друг друга хотят подсидеть или воткнуть отравленный нож в спину, в конце концов, с таким Главой можно смириться, то один факт вызывал у Кардода искреннее, неподдельное отвращение, с которым смириться оказалось невозможно. Юкуриус не был разрушителем. Он не был даже настройщиком. Жалкий чтец! Причём, с настолько слабым даром магии, что даже любой другой чтец оказался бы куда сильнее его, затей они дуэль. Но дуэлянтов на Юкуриуса было совсем немного, и все они не успевали дожить до начала дуэли. Один попал под дождик, простыл и умер через несколько часов. Второй пошёл порыбачить и утонул, хотя за всю свою жизнь он до этого ни разу не рыбачил. Третий и четвёртый вообще бесследно пропали. Пятый и последний умудрился перепутать микстуру с собственным алхимическим изобретением (ядовитым) с тарелкой с супом. Больше с Юкуриусом никто не хотел связываться.

Так что Кардоду пришлось переступить через себя и своё мнение и продолжить следить за тангом, готовясь подловить того в любой момент на подозрительном действии.

Первое подозрение, что Раснодри начал что-то замышлять, возникло у Белого сразу же после их официального знакомства. Танг уже через пару часов покинул столицу и отправился на плоте вниз по реке, на юг, без сомнений, к морю. Поначалу Кардод счёл это банальной трусостью, особенно если вспомнить, что Белый неплохо дал понять Расу, чего ждать от мага. Однако он также прекрасно помнил, что при этом северянин ни разу не показал, что испугался, да и конечный пункт назначения пути танга тоже свидетельствовал, что это не трусливое бегство от опасности или попытка скрыться. Хотя последнее нельзя исключать. Танг определённо направлялся в Шаршанг, вот только зачем? Белый встретился с одним своим знакомым настройщиком, и вместе они при помощи парочки хитрых Нитей выяснили, что ни в Шаршанге, ни вообще где бы то ни было в империи кровных родственников у Раснодри не было.

Тонкий намёк на ответ появился тогда, когда Белый прибыл в Сосновку, что под Шаршангом, и нашёл ту комнату, где танг со своими спутниками ночевал. Хозяин таверны долго матерился на постояльцев, выбивших ночью окно и так и не заплативших за это, но внимание мага привлекло нечто другое, куда более тревожное. В комнате было холодно, причём так сильно, что не оставалось никаких вариантов, кроме как проверить помещение на следы остаточной магии. Кардод никогда не был в этой области магии силён — подобные проверки были уделом настройщиков, те в подобных Нитях плавали как рыба в воде. Но даже его скромных навыков хватило, чтобы обнаружить следы магии. Точнее Холода. Второй тревожный намёк и первый факт одновременно — танг научился пользоваться своим даром. То, что след оставил именно Рас, Кардод не сомневался, ведь больше на всю округу тангов не было, так что это было пускай и косвенной уликой, но свидетельствующей не в пользу северянина.

Но рядом было кое-что ещё. Могильники. Жуткое место, хотя все места, где много мертвецов, пусть и истлевших и мирно покоящихся в своих гробах, вызывают одинаковые чувства у всех, не только магов или людей, но и нелюдей. Хотя маги, в частности разрушители, если вдруг что, смогут себя защитить от выкопавшихся из могил вурдалаков и прочих тварей. Старый добрый огонь, добытый из факела или магический, всегда выручает в трудную минуту. Но это место оказалось особенно жутким.

Гигантская уродливая яма, наполовину заполненная мутной водой — рана на теле мира. А обугленный монстр — источник заражения. Даже у хладнокровного и всегда спокойного Кардода прибавилась пара седых волос на голове, когда он увидал этого монстра. Здоровенный, размером с небольшой дом вроде того, что был у мага в те времена, когда тот был монахом и ещё и не помышлял ни о какой магии. Мириады щупалец с какими-то странными обгорелыми наростами на концах, изжаренные и наполовину съеденные птицами-падальщиками белёсые глаза. Приснись такой ночью — неделю будешь ходить и постоянно икать, не говоря уж про частые смены мокрого постельного белья. Белый даже на секунду испугался, когда представил, что он в одиночку мог встретиться с этой тварью в какой-нибудь пещере. Хотя справился бы — было видно, что монстру обрубили множество его щупалец, а после изжарили обычным огнём, не магическим. Раз с ним совладали два нелюдя-карлика и один недотёпа, то уж маг-разрушитель справился бы тем более. Но повозиться бы пришлось.

Но монстр мёртв. Его больше никто не встретит, и танга (вне всяких сомнений, большую часть работы проделал именно танг, ведь у него это в крови) следовало за это уважать. Конечно, это ещё ничего не означало, кроме того, что с Раснодри расправиться в случае необходимости будет чуточку сложнее, чем просто щёлкнуть пальцами. Но только чуточку.

Скорее по привычке всё доводить до конца, даже если это бессмысленно, чем потому, что Кардод что-то заметил и решил проверить, маг снова соткал несколько Нитей. И эти Нити, пускай любой подмастерье создаст их гораздо быстрее и эффективнее, затратив при этом меньше сил, открыли Белому то, что он не ожидал увидеть. Холод, вернее, его остатки. Сначала Белый подумал, что монстр вовсе не сдох, и Холод ещё помогает ему жить, но ещё одной Нитью он убедился, что это не так. Монстр тоже обладал Холодом, это сомнению не подлежит, но поскольку он подох, Холода в нём не осталось совсем, даже следа. Было логично предположить, что это следы танга, как там, в Сосновке, но тоже нет. Правда, следы танга здесь были, но несколько иного рода — танг совершил переход в Ледяные Пустоши и обратно. Зачем — это уже отдельный вопрос, в данном случае не интересный и не важный. Последняя Нить показала Белому, что у монстра был странный артефакт. Странный потому, что он, во-первых, оставил Холодовой след после себя, а это означает, что артефакт цел и вполне работоспособен, и танг его забрал с собой. Дело в том, что до этого Кардод видел множество артефактов, как слабых, так и мощных, но ещё ни один из них не использовал Холод, соответственно, никак не относился к Молдуру. В отличие от этого. Плохой и весьма тревожный признак. Во-вторых, и это было страннее всего, Нить показала Белому, что артефакт рос прямо из монстра, что они были тесно связаны друг с другом. И тот факт, что Раснодри не уничтожил артефакт вслед за монстром, а забрал с собой, чтобы использовать в своих тёмных целях, заставил Кардода изрядно занервничать.

Ещё одно косвенное доказательство того, что танг что-то задумал. Что-то нехорошее. Конечно, маг не исключал того, что всё может выглядеть совсем иначе, чем видит отсюда он, но с каждой минутой он убеждался, что он всё-таки прав насчёт Раса. Холодовые артефакты встречались и прежде, но всякий раз они бед причиняли ничуть не меньше, чем некроманты. Но некромантов истребили, а их искусство запретили под страхом смерти так давно, что некоторые уже подумывают, что никакой некромантии и не было вовсе. А Холодовые артефакты попадаются до сих пор. Как, например, сегодня.

Об этом следовало срочно сообщить в Гильдию, и ближе всего это можно было осуществить в Шаршанге. Несколько магов в их отделении Гильдии должно быть сейчас в городе. Но что делать дальше, если вдруг Рас и артефакт пойдут разными путями? За кем следовать? За северянином, который пока не представляет серьёзной опасности, но зато скоро будет ? Или за артефактом, который, без всяких сомнений, опасен прямо сейчас? Но всякому артефакту нужен владелец, который знает, как правильно его применять, а тупоголовый танг таковым не являлся и никогда не будет — не тот склад характера, нет амбициозности в поведении и манере говорить. Он словно открытая книга, его поведение крайне предсказуемо, человек совсем без сюрпризов. Значит, артефакт. Танг никуда не денется. Белый сможет его разыскать везде, куда бы тот ни сунулся, даже в Ледяных Пустошах! Правда, силёнок проникнуть туда уйдёт непростительно много, поскольку на ту сторону только танги могут ходить как к себе домой, а все нормальные маги вынуждены напрягаться. Только самые сильные могут это осуществить, и здесь не спасёт никакая техника или мастерство. К счастью, Кардоду силёнок на это хоть и едва-едва, но хватало. Так что Раснодри не спрятаться.

Кардод был опытным магом, несмотря на то, что его дар обнаружили достаточно поздно, чтобы начинать обучение, к тому времени детство и юность уже остались позади. Но природный ум в сочетании с упрямством и чётким планированием каждого шага быстро сравнял его с другими подмастерьями, учившимися больше десяти, а некоторые и больше двадцати лет. Опыт пришёл сам. И опыт сейчас подсказал магу, что для поиска артефакта, доселе тесно связанного с неведомым монстром, потребуется частичка этой самой твари. Сам он разыскать артефакт не мог — настолько тонко настроить Нить не мог почти ни один разрушитель. Собственно, для этого и нужны были настройщики — пускай быть ими не так престижно, как быть разрушителем (тут уж кем уродишься — переквалифицироваться невозможно), поскольку магия настройки не обладает ни зрелищностью, ни убойной силой, да и в бою сама по себе почти бесполезна. Но когда дело касается подобных вещей, настройщикам нет равных. Разрушителей и настройщиков можно сравнить со здоровенной кувалдой и тоненькой иглой, задача которых проникнуть за стену и поразить противника. В то время как кувалда отчаянно и грубо долбится в стену, игла находит достаточную для себя щель и впивается во врага. Тому больно, но не смертельно. Зато игла показывает кувалде, куда именно нужно бить, чтобы разрушить препятствие и затем оставить от врага только мокрое место. Разрушитель и настройщик в паре эффективны и эффектны донельзя, но заставить их работать в паре можно только под угрозой смерти. Есть, конечно, третья каста магов, пожалуй, самая многочисленная и самая непривлекательная — чтецы. Именно чтецы и изобретают все Нити. Но это настолько скучно и не престижно, что чтецами становятся только конченные идиоты, которые не могут жить без грёз о настоящей магии. Большинство, узнав, что они — чтецы, полностью забивают на магию и ищут себя где-то ещё. Чтецов презирают все, даже настройщики, ведь сегодня, когда существует столько Нитей, что за всю жизнь не изучишь и малой доли из их числа, чтецы нужны меньше всех остальных. Им остаётся только один удел — удариться в высшую теоретическую магию и строчить длинные трактаты о вещах, которые никому никогда не пригодятся. Практическую магию им не изучить — сил хватает только на самые простые и никчёмные Нити. Однако бывают прецеденты, когда чтец пробивается наверх. Взять того же Юкуриуса.

— И что же будет лучше? — спросил сам у себя Белый, глядя на всё ещё воняющий обгорелый труп монстра. — Щупальце? Глаз?

Он подозревал, что с какой-то частью тела Нить для поиска артефакта будет работать лучше, чем с другой, но с какой — понятия не имел. В конце концов, он вырезал кусок горелого мяса возле довольно странного вида раны неподалёку от глаз. Рана оказалась не очень глубокой, но она явно была смертельной — в ней виднелась белая мозговая масса.

Прибыв в Шаршанг, Кардод первым делом отправился в местное отделение Гильдии — довольно большой каменный дом неподалёку от дома главы города. Шаршанг в силу частых набегов аттцев с юга, в частности, из-за шаманских атак, был единственным городом во всей империи Давур, где магам официально отвели почётное место. В остальных местах маги, будь в составе гильдий, братств, уж тем более сект или просто одиночки, находились на полулегальном положении. Практически никто из прошлых, да и нынешних, императоров не любил магов — то ли им всем казалось, что при таких возможностях те рано или поздно захотят иметь ещё и власть, то ли просто личная неприязнь, поскольку ни один император или член его семьи никогда не обладал магическим даром, хотя многие хотели. Ну а те родственники, кому всё-таки повезло, быстро отправлялись на плаху или бесследно исчезали. Кроме Шаршанга, никто больше не знал, где обитают маги — Гильдия свои здания надёжно защищала при помощи специальных Нитей или даже обычного прикрытия, вроде Гильдии Кузнецов или каких-нибудь Пекарей. Правда, было исключение — столица, Давур. Высшие военные чины империи из столицы всегда знали, как и где можно быстро связаться с магами, чтобы в случае чего привлечь их к важным операциям. Взамен Гильдия не оставалась внакладе — щедрые платы золотом или трофеями (которые, правда, при этом тщательно выбирались соответствующими специалистами — вдруг к магам попадёт что-то, что у них не должно было оказаться?) решали большинство проблем. Император, а так же Церковь об этих сделках не знала. Ну, кроме серьёзных войн — тогда все правила и предрассудки стирались ради выживания. Собственно, поэтому Шаршанг носил особый статус, ведь ему приходится бороться за выживание чаще, чем всем остальным городам, вместе взятым.

Но в Шаршанге официально не было ни одного разрушителя, а все приезжие должны были зарегистрироваться в Гильдии и отбыть из города не позднее, чем через неделю после приезда. Лучше раньше. Шаршанг держал у себя под боком только оборонные силы — настройщиков, способных изменить или отклонить вражеские Нити, но не более. На взгляд Кардода, да и всех остальных магов по всему миру это было чистой воды идиотизмом. Контролировали всё это, конечно же, сами маги Гильдии, ну и ещё приставленные канцелярские крысы, не имеющие ни толики магии в своих жилах. Так что не официально никто ни за чем не следил — во-первых, в Шаршанге слишком мало магов, чтобы круглосуточно выявлять из толпы других магов, да и просто лень.

Но Кардод, чтобы избежать возможных проблем, решил последовать правилам. Оплатил все пошлины и получил соответствующие расписки с печатями, что, мол, он такой-то и такой-то, прибыл на такой-то срок, и до такого-то числа обещает отбыть из города, при этом за время пребывания в городе ни разу не создав ни одной Нити.

Белому повезло: тот кусок мяса, что он отрезал от монстра, оказался самым подходящим для поиска артефакта, и уже ближе к закату своего первого дня пребывания в городе Кардод имел на руках рисунок настройщика, изобразившего по своему видению дом, где конкретно сейчас находился артефакт.

— Вы знаете этот дом, коллега? — спросил разрушитель.

Настройщик, престарелая седовласая женщина ростом вполовину ниже его самого, но при этом гораздо тяжелее, вгляделась в свой же собственный рисунок и через пару секунд уверенно ответила:

— Это же особняк Болданда из Темшира! Да, точно он, вот вход в подвал его! Сейчас расскажу, как до туда добраться…

Когда солнце окончательно скрылось за домами и в городе резко похолодало, Кардод уже стучался в дверь широко известного алхимика. Дверь была хлипкая, ненадёжная, к тому же, почему-то вырванная из петель. Алхимик, соназг в возрасте, оказался на месте, в своём подвале, а не у себя дома.

— Кого там опять принесло?! — громко возмутился он, поднимаясь по лестнице. — Рас, идиот, ты, что ли, снова? Я же тебе дал адрес! Грёбаная дверь…

Он с заметным усилием сдвинул дверь немного в сторону, чтобы через образовавшуюся щель посмотреть на своего гостя, но немного не рассчитал, и дверь повалилась на землю, едва не отдавив Кардоду ноги.

Болданд смерил презрительным взглядом худощавого, в потрёпанной походной одежде мага, больше похожего на бродягу, и грубо спросил:

— Чего надо?! За лекарством от подагры пришёл? Табличку на заборе не видел? Я сегодня не принимаю! И всю следующую неделю тоже, у меня важный эксперимент, мне некогда отвлекаться на такие мелочи! А ну помоги поставить дверь на место!

Алхимик сделал попытку поднять дверь, но Кардод, возмущённый таким обращением, наступил на неё всего в какой-то пяди от маленькой ручонки Болданда.

— Ты что творишь?! — возмутился тот.

— Где артефакт? — спросил Кардод, и, не дожидаясь ответа, направился к лестнице вниз.

— Какой артефакт? — удивился соназг. — Эй, ты что, ополоумел? Там же реактивы, ты всё на фиг уничтожишь! Куда?!

Внизу оказалось хоть и не уютно, но зато неожиданно тепло. Высоченный для соназга, но низковатый для человека каменный потолок, Белый мог достать до него рукой, никаких окон, пол слегка наклонен в сторону единственной решётки в полу для слива в канализацию по специальной трубе разлитых реактивов. Несколько столов, каждый завален какими-то склянками с разноцветными жидкостями, несколько потрёпанных наборов для приготовления зелий, всякие сундуки с ингредиентами и прочим хламом, нужным только для алхимиков. Две двери, одна на прочном массивном замке, другая с обычным.

— Где артефакт? — повторил Кардод.

Он тут же сплёл Нить на поиск этого самого артефакта, но та, до этого прекрасно работавшая у настройщиков, распалась у него прямо в руках. Ни не нашла цель, иначе бы она на таком близком расстоянии точно указала бы на артефакт. Ни ушла в никуда, если бы разрушитель где-то что-то напутал при составлении Нити. А именно распалась. Это означало только одно — артефакта больше нет, он разрушен. Это многое меняло, с одной стороны, к лучшему, ведь больше никто не сможет использовать его в злых целях, но с другой стороны Белый так и не узнал, что же с ним произошло. Может, он был одноразовый, и алхимик его уже использовал? Но, учитывая размеры монстра, подобный артефакт должен вмещать в себя (или быть проводником) много Холода, а если он одноразовый, то вспышку побочной энергии было бы заметно за много миль отсюда, даже к помощи Нитей не пришлось бы прибегать.

А тут ничего.

— Опа! — соназг ощутил творимую Нить и мгновенно понял свою ошибку. Он лихорадочно сплёл свою Нить, чтобы проверить, кто именно перед ним сейчас стоит, и тут же продолжил, несколько убавив в голосе наглые нотки: — Господин разрушитель, что же Вы сразу-то не представились? А я думал, бродяга какой! Но табличка есть табличка, я действительно сейчас о-о-очень занят, и, к сожалению, ничем не смогу Вам помочь. Но если Вам срочно нужно что-то, то, скрипя сердцем, отсылаю Вас к моему конкуренту, Саяну Лиасскому, он живёт в соседнем квартале. Конечно, у него товар похуже моего, да и цены повыше будут, но я ничем не могу сейчас помочь! Все ингредиенты и снадобья заняты в моём проекте!

Кардод начал медленно обходить лабораторию соназга, тот неотступно следовал за ним по пятам, однако, не решаясь выпроводить гостя за дверь. Перед алхимиком сейчас был не просто разрушитель, а один из передовых магов в империи по уровню проявления дара. И, как правило, чем больше силы у подобных магов, тем меньше у них мозгов и больше гонору и сволочизма. Если такого взбесить — через миг от алхимика останется только горстка пепла.

— Где артефакт? — ещё раз повторил Кардод, но уже не так настойчиво.

Они прошли мимо запертых дверей, возле которых разрушитель на несколько секунд задержался — почувствовал запасы других артефактов алхимика и попытался снова сплести свою Нить поиска. Бесполезно, зато внимательный алхимик смог заметить, что именно ищет разрушитель, и нервно сглотнул. Но Кардод этого не заметил, двинулся дальше.

— К-какой артефакт? — спросил Болданд.

Взгляд Белого скользнул по соседнему столу и остановился сначала на тусклом и мутном драгоценном камне фиолетового цвета, затем на лежащей рядом сломанной оправе, а потом на раскрытой книге.

— Что это? — Кардод указал на стол.

Болданду не понравился тон, которым гость задал этот вопрос. Напористый, требовательный и с лёгкой долей насмешки. «Распознал», — пронеслось в его голове. Распознал, но как? Ведь в Амулете Снов не осталось ни капли Холода! Алхимик уже произвёл все необходимые манипуляции и приготовился перейти к самой важной стадии эксперимента, когда пришёл этот маг и начал ему всё здесь портить. Но, может, дать ему то, что он хочет, ведь тогда он должен уйти, да? А вдруг он решит убить старого алхимика за то, что тот собрался сделать?

— Эт-то? — голос плохо слушался алхимика. — Плохо обработанный ам-метист, я решил использовать его в качестве рассеивающей лин-нзы, чтобы уменьшить выход…

— Да не камень! — раздражённо бросил Кардод. — Книга! Это… некромантия?

В первую секунду Кардодом завладел гнев. Какой-то вшивый алхимик решил не просто почитать запретную книжку, но и поставить по ней эксперимент! Да с него за это кожу надо живьём снять! Но как только Белый пригляделся к тексту, весь его пыл остыл, к тому же он вспомнил, что из соназгов маги никудышные — дар слабый почти у всех. Есть, правда, исключения, причём внезапные — принцип наследования дара к магии у соназгов в корне отличается от человеческого, но известная жадность соназгов не позволяет передавать свой дар никому другому при своей жизни. А раз алхимик почти ничего не может в магии, то все его эксперименты бесполезны.

— «Эзотерика в некромантии»? — не сдерживая смеха, воскликнул Белый. — «Теория истинного воскрешения как она есть»? Ну ты даёшь! И ты в это веришь? Да даже сами некроманты, чтоб им всем вечно мёрзнуть в Яарде, признали всё это непроходимой хренью!

— Эй, я же не осуждаю тебя по тому, какие книги ты читаешь на досуге для своего удовольствия! — взорвался уязвлённый алхимик, мгновенно забыв про всякое уважение и почтительность. — А ну говори, зачем пришёл, или проваливай немедленно! А то сейчас стражу позову и скажу, что ты тут волшбу творил! А я их быстро вызову, не подумай, я специально подарил им пару лет назад один артефакт, чтобы они вмиг ко мне прилетали в случае чего…

Кардод тут же посерьёзнел. Он крайне не любил, когда ему кто-то угрожал. Но сейчас ему не выгодно горячиться в ответ, он же профессионал, тем более, бывший монах, а монахи известны своим хладнокровием!

— Раснодри Солдроу, — чётко произнёс он. — Я знаю, что он принёс тебе этот артефакт, ну да Цейрин с ним, потом разберёмся. Где танг сейчас? Куда ты его послал?

Алхимик скривился — ему следовало впредь следить за словами, которые слетают с его языка в волнительные моменты. А этот урод взял да и запомнил, что тот брякнул, не подумав! Но, в конце концов, это же танг, сделка успешно выполнена, значит, можно его и сдать. Болданду всё равно было неуютно чувствовать себя, зная, что в одном с ним городе бродит танг, а так можно было разом разрешить обе проблемы. Маг быстро уйдёт, ведь он явно охотится на Раснодри. Так пусть получит!

— Сейчас напишу, — соназг тут же принялся рыться в поисках чистого клочка пергамента. — А ещё лучше зарисую, чтобы тебе было проще найти этот дом. Поторопись, а то танг может скоро оттуда уйти.

— Потороплюсь, — довольно заверил его Кардод. — Непременно.

 

Глава 15

Как только разрушитель ушёл, Болданд смог вздохнуть с облегчением. Он прекрасно понимал, что только что ему очень крупно повезло. Мало того, что он рискнул не закрыть книгу, и появившийся словно из-под земли маг едва не уничтожил весь труд последних лет его жизни, так ещё и оставил бесполезные остатки артефакта на столе. Будь на месте разрушителя настройщик, он бы пригляделся повнимательнее к нему и, скорее всего, после простенькой проверочной Нити узнал бы много интересного из этого мутного камешка, который алхимик выдал за рассеивающую линзу. И если бы разрушитель так не торопился прихлопнуть танга (жаль парня, с таким талантом он бы мог много полезных вещиц раздобыть для старого Болданда, быть может, даже подзаработал бы), то непременно бы пригляделся получше к книге и перелистнул страницу. Без разницы, в какую сторону — и там и там не было ничего хорошего. То, что показалось магу простой эзотерикой, на самом деле было обычным отступлением, кое-какой справочной информацией в этом бесценном трактате. На предыдущей странице подробно описывались ингредиенты для одного из жизненно необходимых в этом эксперименте зелий, и от того, что пришлось Болданду проделать с некоторыми людьми для того, чтобы добыть эти ингредиенты, у алхимика волосы начинали на голове шевелиться. Специально отобранные жертвы, специально подобранное время года, суток и строгий учёт положения созвездий на небе относительно луны. Болданду пришлось ждать целых пять лет, чтобы добыть три паршивых куска человеческой печени, и это стоило ему большого труда, множества нервов и денег. Хотя это не было критичным, органы всегда можно найти новые, пускай для этого пришлось бы ждать ещё один пятилетний цикл. Но алхимик ждать больше не мог. Всё было уже собрано и тщательно проверено, забальзамировано и законсервировано для того, чтобы дождаться своего часа. И этот час настанет сегодня ночью!

Алхимик поднялся на поверхность, запер ворота, убедившись, что поблизости никого нет, затем вернул снятую крагером с петель дверь на место, после чего встал на лестницу в лабораторию и нажал на секретную панель. Из потолка тут же опустилась решётка, прочная и надёжная, готовая надолго задержать любого, кто вздумает теперь ломиться к нему в лабораторию. Теперь можно было продолжить.

Следующая страница в книге описывала жуткий ритуал. Всю подготовительную часть Болданд уже проделал, и дело осталось за малым, но самым важным. Последние несколько шагов наконец-то покажут сначала ему, а потом и всем остальным, прав ли он был или нет, когда решился заняться истинной некромантией . Позади осталось многое. Прочитаны тысячи книг, трактатов и исторических описаний деятельности некромантов прошлого. Болданд теперь знал о некромантии столько, сколько, должно быть, не знал ни один некромант, даже те несколько Великих Некромантов, имена которых до сих пор вызывают ужас у всех пострашнее какого-то там Молдура. Молдур всегда был далеко, а Великие Некроманты были здесь. И слава богам, что они так и не обрели того бессмертия, к которому всегда стремились. Зато некоторые из некромантов, в основном из числа наименее честолюбивых, оставили после себя множество научной литературы, которую Болданд и нашёл. Он изучил за эти долгие годы её вдоль и поперёк. Собственно, именно из-за этого он и занялся алхимией, в итоге став заметным специалистом в этой области, поскольку без алхимии он ни за что не смог бы проделать то, что он уже сделал.

Его проект воистину оказался гигантским. Он потратил на него большую часть жизни и неизвестно сколько денег, он не раз отчаивался, когда натыкался на тупик в своих исследованиях, на проблемы, казавшиеся ему неразрешимыми. Он несколько раз хотел всё бросить и просто дожить до старости, но нет, Мечта С Большой Буквы толкала его в спину и заставляла работать дальше. Он перебрал неисчислимое количество рецептов, изобретая новые и изучая существующие в поисках тех нескольких, которые, как ему казалось, помогут ему. Через его руки прошли, вроде бы, почти все артефакты всего мира, считая даже несколько Холодовых, и лишь четыре из них он использовал для проекта. Для воплощения… нет, для воскрешения Мечты. Постепенно, год за годом, он всё чётче и чётче осознавал, что же именно ему следует проделать для того, чтобы достичь успеха. Но вот, всё это позади, осталось только подождать ещё немного, чтобы завершить проект. И тогда он поймёт, зря или нет он потратил всю свою жизнь. Да, сомнения гложут его измученный разум постоянно, но всякий раз он решительно отметает их, отбрасывает прочь. Отступить он не может, да и не хочет.

Последний штрих, Амулет Снов, достался ему гораздо легче, чем он ожидал. Ему всегда казалось, что добыть артефакт, который всего один раз видел один-единственный полусумасшедший танг почти тысячу лет назад, будет сложнее всего остального, вместе взятого. Артефакт можно было добыть только в Ледяных Пустошах, в этом слое реальности он не появлялся никогда, а на тот слой способны шагнуть только самые сильные маги, которые, услышав о цели подобного визита, никогда бы не согласились на это. Болданд пробовал их уговаривать, и не раз, предлагал баснословные суммы (пару раз ему даже на свой страх и риск приходилось врать, ибо настолько больших сумм не было даже в казне империи), угрожал, шантажировал, но всё было бесполезно. Единственным выходом было найти танга, который бы согласился всё это провернуть, как полагал Болданд, танги должны быть более сговорчивыми. Но тангов почти не осталось, а те, что ещё были живы, настолько хорошо скрывались, что алхимик так и не смог вплотную подобраться ни к одному из них. Он даже вычислил три их убежища, в Давуре, здесь в Шаршанге и в Энале, но везде оказалось пусто. Давурский дом тангов оказался единственным из трёх, что был ещё цел, но туда подобраться из-за расставленных Нитей ему так и не удалось, хотя в этом и не было смысла — дом явно заброшен давным-давно. А остальные два оказались разрушены мародёрами, временем и прочим.

И тут ему на голову свалился Рас. Танг, новичок, ничего не понимающий ни в своём деле, ни вообще в магии, к тому же имеющий свою цель. Фенору. Не иначе, как сами боги желали претворения Мечты в жизнь, по-другому Болданд был просто не в силах объяснить своё везение. Собственный танг, который даже не осознал, во что вляпался, когда встретился с Зарой. И всё сработало чётко, алхимик получил Амулет, как того и желал. Правда, тот растерял пять шестых своих возможностей со смертью Ловца Снов, так уж он оказался устроен, и это изрядно подпортило нервишки старому соназгу, но самая важная функция уцелела. Артефакт по-прежнему оказался способен открывать прямой канал к Молдуру, чтобы обладатель артефакта мог безнаказанно черпать у того Силу и использовать, чтобы проникать в чужие сны. Но Болданду не было нужды проникать в чужие сны, ему необходим только канал — это не создашь ни при каких обстоятельствах, и подобные артефакты очень редки. Да, попадались такие, что открывали прямые каналы к остальным богам, мёртвым или нет, не важно — подходил только Молдур. Только Сила Молдура способна воскресить мёртвого и продолжать поддерживать в нём жизнь столько, сколько тому будет необходимо.

О, это оказалось сложно — изъять сущность артефакта, канал, и передать его иссохшему трупу, что сейчас покоился в соседней комнате. Хотя благодаря всем произведённым манипуляциям этот труп уже не был настолько иссохшим, да и необходимый минимум внутренних органов ждал своего часа в специальных растворах, чтобы Болданд их вживил в тело. Но алхимик всегда был терпелив и предусмотрителен, он изрядно натренировался во всём этом, так что дальше всё должно пройти гладко. От него, по сути, уже ничего не зависит, осталось только одно. Прав или не прав. Сработает или нет. Должно сработать!

Собранные им органы были превосходны. Это были не просто какие-то там сердце, печень, лёгкие и мозг бродяг или даже знатных баронов, нет. Только маги. Нет, даже не так. Только сильные маги, даже сильнейшие, хотя недостаток костей у исходного материала пришлось дополнять обычными смертными, пусть и с соблюдением всех этих невыносимо сложных и запутанных ритуалов. Маги всех трёх школ, разрушения, настройки и чтения, жившие в прошлом и умершие своей смертью — таких оказалось крайне мало, чьи органы были забальзамированы по их велению, а тех, что подошли — ещё меньше. Но просто удивительно, что всего хватило.

— Пора, — сказал он сам себе.

Подошёл к двери с массивным замком, отпёр и вошёл внутрь. Комната оказалась небольшая и холодная — раньше здесь алхимик хранил скоропортящиеся вещества и ингредиенты для своих зелий. По центу на постаменте лежал каменный гроб, в котором покоился иссохший труп той, которую Болданд намеревался воскресить. Не просто воскресить, как это делает классическая некромантия, алхимику не был нужен очередной вурдалак или кто похуже, он даже не рассматривал такие варианты. Его цель — воскресить конкретного человека, заставить его душу выдернуться из Лаэнда и слиться воедино в этом теле, которое подготовил алхимик. Прежнем теле, от которого, к сожалению, мало что осталось.

Это было её тело. Налвитии Ролдерогской, жившей в эпоху Заката Некромантов, тысячу сто шестьдесят лет назад или около того. Одной из Величайших магов всей истории, больше известной как Дарящая Мир. Она отнюдь не являлась самым сильным магом, даже не вошла в сотню сильнейших — типичный маг средней руки, но она оказалась настолько талантлива, что в равной степени овладела всеми тремя школами и за свои сорок лет жизни сотворила несколько Чудес, чем почти приравняла себя к Цейрину. Болданд изучил все сохранившиеся её портреты и описания внешности и характера — она была высокой женщиной, с ней не могли сравниться большинство мужчин, но при этом она обладала очень мягким и доброжелательным характером, да, к тому же прославилась женщиной невиданной красоты. Все портреты как один изображали её худой, даже очень, с тонкой изящной шеей и чётко очерченным подбородком, слегка припухлыми розовыми губами, прямым тонким носом и карими глазами, как бы слегка смеющимися. А ещё у неё были ослепительно-белые волосы от рождения.

Болданд был в неё влюблён, сильно и давно. И ради неё он сейчас переворачивал все представления о магии и, в частности, некромантии, которые утверждали, что умершее существо невозможно воскресить, вернуть к жизни. Только как бездушного монстра. Но он знал, что он сможет изменить это. Хотя благородство его цели волновало его меньше всего, ему было почти не важно, что своим открытием он подарит всем возможность вновь увидеть своих умерших близких, любимых. Главное — он воскресит свою единственную возлюбленную. И она в ответ полюбит его. Болданд чувствовал, что Налвития тоже была при жизни одинока — быстро стала знаменитой на весь мир, но она так и не вышла замуж и не родила ни одного ребёнка. Болданд — то же самое. Разве это не знак богов? Их воли?

Последующие операции заняли ещё около часа. Перемещённый Канал Силы зацепился за тело и начал вливать Холод в него, но труп Налвитии по-прежнему был безжизненным. Ненадолго, и Болданду следовало торопиться, если, конечно, он не хотел создать сверхвурдалака, доверху накачанного Силой Молдура. Все кости уже на месте, и все их он скрепил специальными штифтами и проволокой. Алхимик тщательно очистил весь скелет от старой истлевшей одежды и остатков иссушенных тканей — им не место было здесь. Если он окажется прав, то мясо и кожа сами нарастут, он только даст этим процессам начальный толчок.

Одна простая Нить, изначально подымавшая вурдалака, но слегка видоизменённая. Далее алхимик трясущимися от нетерпения руками достаёт из приготовленных банок внутренние органы, один за другим помещая их в тело, и те тут же подхватываются и закрепляются на местах специально придуманными Болдандом Нитями.

— Теперь мозг, — алхимик через пять минут вытер проступивший пот со лба.

Мозг, одна из самых сложных частей. Алхимик прекрасно понимал, что именно от мозга зависит едва ли не половина успеха того, что вернётся Налвития именно такой, какой и должна быть. И найти мозг точно такой же женщины, один-в-один совпадающей описанием характера с Дарящей Мир, пускай и не магичкой, оказалось неимоверно сложно. В основном потому, что о мёртвых часто врут, выставляют в лучшем свете, поэтому старому соназгу пришлось следить за живой женщиной и лично убедиться в том, что её мозг подойдёт. Но он не стыдился своего поступка — этот грех ему простится, если Налвития будет воскрешена. Даже если она окажется единственной, кто вернётся обратно жить. Своими последующими Чудесами, новыми, она изменит всё, искупит все его грехи.

Едва мозг встал на положенное место и закрепился соответствующей Нитью, напор Холода, вяло текущий через Канал, резко усилился, обрушился на труп водопадом.

Болданд на краткий миг испугался, запаниковал. Он не понимал, что происходит, вроде, должно было быть всё по-другому, но затем он взял себя в руки. Увеличившийся поток всего лишь давал ему понять, что он на верном пути. Все приготовленные органы теперь на месте, и куда ужаснее было бы то, если бы при этом ничего не изменилось.

— Продолжим, — пробормотал алхимик.

Теперь дело за алхимией. Почти сотня растворов и зелий за какую-то минуту вылилась на скелет, и тот начал потихоньку шевелиться.

Работает, работает!!!

Болданд был готов запрыгать от счастья, но ещё рано: если он сейчас отвлечётся, то всё пойдёт прахом.

Далее последовали множество Нитей, как уже существовавших вроде различных благословений или целительных, так и изобретённых им или по его заказу (где он не справился сам). Это всё буквально выжимало из соназга все соки, он быстро устал не только эмоционально, но и физически. Такое количество Нитей за раз он никогда не творил, и они измотали его, выжав досуха.

— Всё, — с волнением выдохнул он, отпрянув от скелета.

Принёс из соседней комнаты свободный низенький стул и уселся по привычке ему на спинку. Осталось только ждать, смотреть за тем, как дело и любовь его жизни оживает.

Тем временем скелет Налвитии действительно начал оживать. Запустились процессы регенерации тканей, кости начали соединяться связками и неким подобием высохших мышц, разложение словно бы пошло в обратном порядке. Вот мышцы прорезались синюшными нитками-венами и артериями, пока ничего не перегоняющими, вот сами собой восстановились глаза и язык, больше похожий на засушенную гнилую грушу, вот в черепе проросли сломанные временем зубы, вот появились некоторые хрящи.

За всем этим Болданд наблюдал где-то с половину часа, но он ждал не этого, главное ещё не случилось. Процессы регенерации — это из раздела высшей некромантии, пускай алхимик и смог обойти все ограничения на минимальное количество применяемой Силы для этих Нитей. Болданд действительно оказался гением, но ему было нужно вовсе не это.

Внезапно все процессы замедлились и остановились, завершив восстановление тела на стадии полуиссохшей мумии, выглядевшей ещё более жутко, чем в виде голого скелета. Канал тоже сузился до едва заметного тоненького ручейка, не способного поддержать жизнь даже в поднятой из мёртвых мухе.

Алхимик затаил дыхание. Началось! Он даже привстал и подошёл поближе, чтобы лучше разглядеть, как его творение обретает жизнь. Но секунду ничего не происходило. Затем минуту, за ней пять, а за ними ещё двадцать.

— Почему? — шептал Болданд. — Почему ты не оживаешь? Я всё десять раз проверил, каждую Нить, каждую формулу. Должно работать, должно!

Но ожидание затянулось. Миновала полночь, следом ещё пара часов, но так ничего и не произошло. Болданд в отчаянии рвал на голове волосы, ходил взад-вперёд, рассуждая, где он мог ошибиться, снова проглядел несколько книг, которые он за эти годы успел вызубрить от корки до корки. Ошибок не было, и всё должно работать!

Либо же он в корне ошибался. Быть может, некроманты прошлого вовсе не были такими дураками, какими он их считал? Ведь некромантия так и зародилась, когда один из первых магов попытался воскресить своего умершего брата. Но с тех пор прошло не одно тысячелетие, и никто, даже боги, ни разу никого не вернул назад! Быть может, это действительно невозможно? Возможно, Лаэнд не желает отдавать частицу себя? Но ведь он не персонифицирован, он не обладает ни подобием разума, ни волей, в отличие от других богов. Его даже нельзя с полной уверенностью назвать богом, ведь он больше место, чем божество. Сосуд, если уж на то пошло. Он как река, не имеющая начала, в которую падают из этого мира капли — души умерших, которые Молдур признаёт достойными Лаэнда. Неужели ему жалко вернуть одну-единственную каплю?!

— Пропади всё пропадом! — вскричал он, с яростью швыряя несчастную книжонку в стену.

Горечь взяла старого соназга за горло. Горечь поражения, обиды, досады и неразделённой любви. Теперь всё было бесполезно, и ему действительно только и осталось, что дожить свои годы обычным алхимиком — у него больше нет сил мечтать хоть о чём-либо ещё. Просто не осталось сил.

Он подошёл к иссохшей мумии в открытом гробу и вгляделся сквозь слёзы в лицо любимой. Злая некромантия сделала своё дело, черты лица стали проступать на обтянутом сухими тканями черепе, и оно стало действительно узнаваемым. Это была Налвития, вне всяких сомнений, Болданд бы узнал её в любом случае. И это подтверждало то, что с принадлежностью скелета он тоже не ошибся. Он не допустил ни одной ошибки! Но ничего не работало.

Крохотная слезинка сорвалась с его носа и упала в раскрытый рот мумии. Внутри что-то хрустнуло, должно быть, намокшая частица ткани потяжелела и проломила ткани соседние, в результате чего в лицо Болданда вылетел столб пыли.

Он закашлялся, но внезапно замер. Ему показалось? Да, должно быть, это расшалились его нервы, ведь не может быть, чтобы всё было так просто… или может?

Он резко сорвался с места и выбежал в основное помещение лаборатории, стал расшвыривать со столов всякие колбы и пробирки, ища ту единственную субстанцию, которая всегда считалась основой всего живого, которая заставляла из-за своих загадочных свойств всех гениальных алхимиков постепенно сходить с ума.

— Где же она?.. — бормотал он, швыряясь склянками и не обращая внимания на то, что от этого по лаборатории начал растекаться едкий коричневый дым. — Где?! Вечно ничего не найдёшь, когда оно так нужно!!! А, вот!

Он наконец-то нашёл то, что искал. Старую мутную бутыль, покрытую изнутри меловым осадком из-за множества минеральных примесей в хранящейся там жидкости. Схватил её и, подбежав к мумии, начал осторожно поливать этой жижей рот своей возлюбленной. Труп вздрогнул, захрустел и выдал ещё один густой клуб многовековой пыли. А потом с заметным усилием вдохнул полуспёртый воздух алхимической лаборатории.

Вода. Ей всего лишь нужна была вода!!!

Налвития с хрустом резко села, при этом с её тела посыпалась пыль. Это было несколько странно, поскольку Болданд заранее побеспокоился об этом и убрал всю пыль и грязь вместе со старыми тканями, но, видать, у подобного процесса воскрешения оказались свои причуды.

Налвития оглянулась и, увидав Болданда, что-то прохрипела. Голосовых связок у неё ещё не было, а горло вместе с языком настолько иссохло, что произнести что-то членораздельное оказалось не реально. Но когда она вновь прохрипела и уставилась на опустевшую бутылку в руке алхимика, тот всё мгновенно понял.

— Ещё воды… — восторженно прошептал он. — Да, сейчас принесу!

Больше воды, как назло, в лаборатории не осталось. Ему пришлось сбегать наверх, поднять решётку и набрать из дома целебной жидкости, но зато он принёс с собой после некоторых раздумий сразу небольшое ведёрко. Он бы принёс и больше, да только унести не смог. Алхимик вылил на Налвитию всё это ведёрко и увидел, как все ткани, которых коснулась вода, стали оживать и больше походить на ткани живого человека, чем на ткани мумии.

Налвития снова что-то прохрипела, но на этот раз Болданд уже не смог догадаться, что именно. После нескольких безуспешных попыток Дарящая Мир указала себе на горло и, снова издав страшный хрип, развела руками.

— Голос? Голос! — догадался алхимик. — Голос мы тебе вернём, любимая, клянусь! Ты только не торопись, не всё сразу, здесь очень тонкие процессы, если из-за нашего нетерпения всё пойдёт не так, то я… никогда…

Но ожившая магичка вновь указала себе на горло и снова прохрипела, на этот раз более требовательно.

— Первым же делом я верну тебе голос! — пообещал Болданд, восторженно и влюблённо смотря на неё. — Клянусь, даже если это будет мне стоить жизни!

Рука Налвитии резко дёрнулась к старому алхимику и схватила его за горло, без труда оторвав соназга от пола. Тот в изумлении выкатил глаза и попытался ослабить её хватку.

— Что… ты… делаешь… — задыхаясь, выдавил он.

Но она втащила его к себе в гроб.

Спустя мгновение в лаборатории раздался крик, внезапно оборвавшийся вместе с жизнью старого соназга. Стенки гроба окрасились брызнувшей кровью, но та быстро втянулась в воскресшую, заменив ей часть отсутствующей собственной. Налвития быстро высосала из трупа алхимика всё, что только можно было, но ей этого оказалось мало. И требовалось срочно найти ещё несколько жертв, иначе ей не выжить.

 

Глава 16

Ган Уидлоу скучал. Ему всегда было скучно на подобного рода «мероприятиях», их на его памяти устраивалось столько, что они все слились в его мозгу в один нескончаемый поток смертельной скуки. Хотя, зачастую ему на них откровенно не нравилось, но поделать ничего с этим он не мог. В конце концов, в их компании Ган был единственным, кого заставляли присутствовать, когда он в очередной раз решался покочевряжиться. Даже силком несколько раз тащили.

— Зачем? Зачем я там вам? — сокрушённо бормотал он, рывком вправляя обратно сломанный нос.

Два соназга неопределённого возраста, близнецы Джарос и Лирос Хамулы, совершенно лысые, отчего похожие на два бритых ушастых яичка, одновременно ответили ему:

— Цундару приказал тебя привести. Мы исполняем.

Гана всегда корёжила их манера говорить. Дело в том, что эти два соназга по странной причуде имели один разум на двоих, хотя, если быть точным, то синхронно мыслящие мозги, непрерывно обменивающиеся всей поступающей информацией. И говорили они всегда либо одновременно в унисон, либо попеременно произнося слова. Если первое просто выглядело забавным, то второе реально нервировало.

— Цундару приказал, да? — шмыгнул Ган, размазывая кровь по лицу из-под носа. — А первые раз пятьсот он меня только просил. Хотя всё равно посылал вас.

Цундару Яасский. Человек, старик, негласный лидер их небольшой компании до момента загадочной смерти официального лидера Ишима из Квадры, ещё одного соназга. К слову, Ишим Гану нравился больше всех из них, хотя сам по себе Ишим был тем ещё уродом. Но с ним хоть как-то можно было разговаривать, в отличие от этих. А Цундару… с момента их первой встречи у Гана пробежали мурашки по коже от этого старика, и то, что случилось с ними со всеми у озера Валар, только усугубило ситуацию. Хорошо хоть, что их осталось всего только семеро, если считать Гана, и шестерых ему терпеть было как-то легче, чем семерых. Правда, Делану Уидлоу, жену Гана, в расчёт можно было не брать. Она точно не появится на этой встрече сегодня, Ган уверен, так просто их встречи никогда не происходят. Но он всё равно очень хотел, чтобы она там появилась, хоть на миг, пускай он не увидит её, а просто лишь узнает об этом. Ради этого он был согласен вытерпеть ещё не одну такую вечеринку.

Именно поэтому он всякий раз на неё приходил, а вовсе не потому, что все его считали слабаком, легко прогибающимся под чужим давлением. Хотя, не без этого.

В этот раз вечер начался как обычно, вот только место Цундару выбрал странное. Бывший дом тангов в Шаршанге. И хотя танги там не показывались совсем вот уже фиг знает сколько лет, да они и не были никогда такими уж серьёзными противниками при условии, что рядом нет ни одного разрушителя, Ган всё равно ощущал себя в этом доме неуютно. Они словно бы вломились в чужой дом без спроса и устроили там званый вечер со всякими увеселениями, а это без спроса хозяев было для Гана неправильным. Но он всё равно пришёл.

Подготовка началась рано — с рассветом, едва только солнце успело показаться из-за крыш соседних домов. Цундару молча, одним лишь взглядом, раздавал команды прислуге, и те под его неусыпным контролем драили полы, отмывали стены, сметали пыль и паутину из углов, передвигали мебель, натирали столы воском для блеска, полировали стёкла в окнах и так далее. Бали Маа, узкоглазая темноволосая девица лет двадцати на вид, носилась по всему дому как угорелая и то и дело хватала какого-нибудь служку посимпатичнее, пытаясь отвести того в закуток или каморку какую, но внимательный Цундару всякий раз грубо и резко одёргивал её.

— Хватит их отвлекать! — кричал он на неё. — Похотливая девчонка! Если хоть один из них пропадёт с тобой, то мы ни за что не успеем тут прибраться и приукрасить всё до прихода первых гостей!

— Ты слишком беспокоишься по поводу этой вечеринки, — равнодушно заметил Ган, прислонившись к только что отмытому окну. — С каждым годом всё хуже и хуже. Чувствуешь приближающуюся старость?

— Не нервируй меня, Феникс! Не посмотрю, что ты самый вменяемый из них всех, пришибу лично!

— Как будто это что-то изменит, — буркнул Ган.

Тем временем под шумок девчонка таки схватила одного из служек и за спиной у старика повела того наверх по лестнице. Первая же ступенька предательски скрипнула, выдав её с головой.

— Бали, ты по-давурски понимаешь или нет?! — Цундару резко обернулся.

Девчонка тут же выпустила руку упиравшегося парня, и тот поспешил убраться подальше отсюда, занявшись противоположным углом комнаты.

— Но мне скучно! — капризно воскликнула Бали.

— Скучно ей, видите ли… Иди, вон, с Ганом поразвлекитесь пару часов, он всё равно тоже скучает, а так хоть над душой стоять не будет.

— Я бы с радостью, — вздохнула она. — Да он только до сих пор по своей Голубице сохнет, ничего с ним не поделаешь. Я уже все свои приёмы перепробовала!

— Плохо старалась, — рявкнул на полном серьёзе старик.

— Эй, а моё мнение, значит, никого не волнует? — возмутился Ган.

— Нет! — дружно воскликнули они оба.

Ган устало склонил голову. И ведь уйти от них он не может, как бы этого ни хотел ни он, ни они. Они все друг другу уже настолько надоели, что, наверное, каждый пытался несколько раз убить каждого из остальных, но всё оказалось бесполезно по разным причинам. Кто-то слишком опытен, кто-то просто неудачник, а кто-то слишком ленив, чтобы доделывать начатое дело. Но, в итоге, все они до сих пор живы. Подобные магические, хотя, если быть точным, божественные «контракты» разорвать не просто, очень не просто. И все они уже давно свыклись с этим, решив просто наслаждаться жизнью. И им это всем удавалось, за исключением троих: Гана, Деланы и Натора. Кстати, о нём — он единственный, кто ещё не показался на глаза.

Натор, самый уникальный крагер из всех, что когда-либо жили на этом свете, появился только через несколько часов. Большая часть приготовлений была уже завершена, дело осталось за малым — приготовить еды на ту ораву, которых пригласили все остальные из валарийцев . Все, за исключением Гана, которому кроме его Голубицы-Деланы больше никто и не нужен был, да Натора, который почти никогда не приводил знакомых, да и вообще имел маловато друзей для крагера. Крагеры всегда славились своей коммуникабельностью, когда были поодиночке, это вместе они больше походили на стадо непроходимых баранов. Но тут Натор решил предупредить Цундару:

— Эй, старый друг, — осторожно начал он.

— Чего надо? — резко и недовольно буркнул старик.

Он стоял на балконе второго этажа и наблюдал за тем, как слуги разгружают только что прибывшую повозку с продуктами. Солнце быстро клонилось к закату, и первые гости уже вот-вот должны были прийти, следовало поторапливаться.

— Ко мне тут одна покупательница должна прийти, — продолжил Натор.

— Ну и? — выгнул бровь Цундару.

— Пусть её не трогают твои гости. И их… питомцы тоже.

Старик секунду подумал, после чего ответил:

— Ладно, я предупрежу их. Но ты должен сам её встретить и проводить к себе, понял? Иначе извини.

И он развёл руками, мол, иначе он будет не виноват. И следом добавил:

— Сегодня помимо наших старых знакомых будет ещё один гость. Почётный.

— Я, кажется, догадываюсь, кто это будет, — прищурился крагер.

Он действительно догадался, кто должен сюда прийти вечером, и его это не совсем обрадовало. Ему следовало быть осторожным, а это означало, что большую часть вечеринки он будет вынужден пропустить. Ну да ладно, бизнес есть бизнес, хотя торговля артефактами ему нравилась, позволяла расслабиться и отвлечься от всех проблем, что свалились на его панцирь за последние годы. Да, последние годы для многих выдались отнюдь не сказочными. Хотя сейчас всё было тихо, но это скорее напоминало затишье перед бурей. Быть может, империя действительно собиралась в скором времени начать войну с Аттом? Хотя в последнее время с северо-восточных границ доходят слухи о странной активности дозорных отрядов соседних государств.

Вскоре действительно начали приходить гости, и некоторые приводили с собой «питомцев», которых немедленно сажали в клетки, но при этом выставляли на всеобщее обозрение. Ган, скучающе наблюдавший за всем этим, только неодобрительно качал головой. Он считал, что подобные игры с нечистью никогда ничем хорошим не заканчиваются, однако глупые людишки, кажется, этого никогда не поймут. Даже когда станет слишком поздно, и «питомец» позавтракает собственными же хозяевами.

Но с заходом солнца, когда в особняке слуги уже зажгли все свечи, он внезапно увидел ту самую гостью, о которой упоминал Натор. Это была молодая женщина лет тридцати с виду, не такая худая и костлявая, как Бали, с круглым лицом и светлыми волосами, что было довольно редко для местных жителей. Среднего роста, на вид не то, чтобы очень красивая, но что-то в её слегка обеспокоенном взгляде голубых глаз заставило Гана плюнуть на всех остальных гостей и наблюдать только за ней.

— Северянка, однозначно северянка, — пробормотал он, отходя от окна, к которому, как некоторым уже казалось, он прилип навсегда.

Северянка. На севере не так уж и много городов, но по чертам её лица он видел, что родом она примерно из тех же мест, что и он сам. Это было любопытно, поскольку люди, живущие по ту сторону Самазских гор, очень редко покидают свои края, особенно редко забираются так далеко на юг.

Ган внезапно перестал скучать. Более того, его, казалось, уснувшее сердце, до этого лениво бьющееся в груди, теперь с силой застучалось о рёбра. Волнение охватило Феникса, и это было то самое волнение, которого он ждал столько лет.

Он собрался к ней подойти и спросить, что она здесь делает, ведь такой девушке не место на подобных вечеринках, она явно здесь чужая, но он не успел до неё дойти всего несколько шагов.

— Фенора? — Натор первым подошёл к ней. — Пройдёмте, я отведу Вас наверх, где мы сможем в тишине спокойно поговорить.

И он сразу же повёл её за собой.

Ган сначала было растерялся, мол, как это так? Это он должен был с ней первым заговорить, всегда было так, а сейчас что-то изменилось, похоже. К лучшему или худшему. Однозначно к худшему, ведь Натор повёл её за собой, а от этого хитрого крагера нельзя ждать ничего хорошего, каким бы положительным внешне он ни казался. За столько лет вынужденного сосуществования Феникс узнал крагера с других сторон, куда менее приятных.

— Как там поживает мой дорогой друг Болданд? — тем временем поинтересовался крагер у гостьи. — Это же он рекомендовал меня Вам?

— Он, — голос у гостьи оказался высоким, нежным и звучащим на радостной ноте. Если бы не её обеспокоенный взгляд, то можно было бы подумать, что Фенора счастлива. — К сожалению, ничего не могу сказать по этому поводу, когда мы виделись, он был очень сильно занят каким-то важным проектом, но он смог уделить мне достаточно времени…

Они скрылись на лестнице.

Ган оглянулся. Все гости каждый чем-то занят, большинство просто болтают ни о чём, и на него никто не обращает внимания. Близнецы-соназги стоят в углу зала и молча смотрят друг другу в глаза — эти полностью поглощены беседой между собой; удобно, если бы это только не выглядело так странно. Цундару пару минут назад поднялся на второй этаж в свой угловой кабинет и ещё не вернулся. Бали, бросив все очередные попытки соблазнить Феникса, теперь крутила шашни с каким-то усатым тысячником, судя по нашивкам на его синем парадном кителе. А все слуги были здесь, и это означало, что наверху им действительно никто не помешает.

Выждав небольшую паузу, Ган пошёл вслед за крагером и гостьей. При этом с каждым шагом одна и та же мысль стучалась в его голове о стенки черепа: «она или не она?». Она или не она ? Конечно, можно было спросить напрямую у неё, но это почти никогда не срабатывало, как правило, даже если в итоге это оказывалась она , то она всё равно ничего не помнила, в отличие от Гана. Только со временем в её памяти воскресали некоторые обрывки. И если это окажется не она, то Феникс не будет лезть из шкуры вон, чтобы спасти её. Но если вдруг он ошибётся, и девушка погибнет, то ему придётся вновь ждать столько лет, прежде чем он встретит Делану, которая опять не будет ничего помнить о нём. Именно поэтому в любом случае независимо от исхода Фенору следовало предупредить об опасности и помочь смотаться отсюда как можно дальше. А уж с последствиями разбушевавшегося крагера он как-нибудь справится. До этого всегда справлялся.

Когда он поднялся на второй этаж, такой безлюдный по сравнению с первым, Натор и Фенора уже скрылись в рабочем кабинете крагера. Навострив слух как только мог, он подкрался к нужной двери и прислушался к начавшемуся там разговору.

— Ну, я Вас слушаю, госпожа…

— Фенора, просто Фенора, — ответила девушка. — Дело в том, что я ищу один достаточно редкий артефакт.

Пауза.

— Все мы что-то ищем, — туманно заметил Натор. — Конкретнее. Фенора.

— Я не совсем уверена в том, что ищу, — осторожно начала она. — Мне нужна скорее конечная цель, некий эффект, который бы я хотела достичь.

— Оно и понятно, я бы очень удивился, если бы подобный Вам человек искал конкретный артефакт.

— Что Вы этим хотите сказать? — с улыбкой спросила северянка.

Она прекрасно поняла, что имел в виду крагер. Что человек её сословия, социального положения, образования, в конце концов, не знает практически ни одного артефакта поимённо, и это звучит унизительно. Но в её привычке было сохранять доброжелательность ко всем в своих словах и эмоциях. У Натора мелькнуло в голове в этот момент, что с точно такой же улыбкой эта девушка может как готовить завтрак супругу или хозяину, так и вырезать ножом его же сердце, будучи по локоть в его крови.

— Я имел в виду… — насупился он. — В смысле… я ничего такого… давайте, Вы лучше опишете, что Вы хотите примерно получить в итоге, а я посмотрю в своих запасах наиболее подходящий вариант. Возможно, я сразу отгадаю, а? Приворот? Притягиватели удачи? Или наоборот, неудачи? У меня всякие есть.

— Нет, — она решительно покачала головой. — Видно, Вы меня всё-таки не за ту принимаете, дорогой Натор. Мне не нужны какие-то там мелкие артефактишки и уж тем более всякое фуфло, продаваемое под видом приворотных средств. Конкретная категория артефактов. Мне нужен такой, что способен защитить разум обладателя от чужого ментального воздействия.

Натор нахмурился. Эта девушка точно знала, чего хотела, и Болданд не ошибся, что прислал её именно к нему. Крагер уже давно собирает подобные артефакты в личную коллекцию, пробуя их один за другим, но ему всё мало и мало, ему нужны были ещё. Все, что имелись. Кроме, конечно, Холодовых — слишком уж опасно с ними иметь дело, такие он сразу же уничтожал, если только в течение месяца не находил для них подходящего клиента. Подобный товар в силу редкости и необычайной силы очень дорого стоил. Но не больше месяца! Один раз он уже попался, два года никак не мог излечить изрядно досаждавшие ему гноящиеся язвы по всему телу, а частые головные боли, сводившие его с ума, не прошли до сих пор.

— Хорошо, сейчас схожу и посмотрю, что у меня есть подходящего.

Ган, вовремя сообразив спрятаться за ближайшим углом, убедился в том, что крагер прошёл мимо него, ничего не заметив. И следом Феникс тут же вошёл в кабинет, прикрыв за собой дверь, но оставив маленькую щель, чтобы вовремя услышать тяжёлый стук шагов Натора.

Девушка тут же обратила на него своё внимание, с любопытством начав рассматривать его.

— Простите, что беспокою, — извинился Ган, предчувствуя, что его сердце под её взглядом вот-вот выпрыгнет из груди.

Было в этом взгляде всё-таки что-то завораживающее, почти магическое. Этот необычный блеск ясных глаз, слегка обеспокоенный, но всё же наивный и по-детски восторженный взгляд — всё это пробирало Феникса до костей, добиралось до самой его сути, выворачивая нутро наизнанку. Ему показалось, что она при всей своей наивности видит его насквозь.

Неужели она?

— Делана… — прошептал он. И уже громче, более уверенно: — Делана? Это ты?

— Что, простите? — девушка тут же смутилась. — Я — Фенора, Вы, похоже, обознались.

— Похоже, — грустно повторил Ган.

Всё-таки она его не узнала. Не Делана? Он смотрел на неё несколько секунд настолько внимательно, что засмущал девушку ещё больше, поэтому поспешил оправдаться:

— Вы очень похожи на одну мою знакомую… возлюбленную. Вы же с Севера, из-под Зовьена? Я тоже оттуда, вот мне и показалось…

И, поняв, что он и так уже упустил много времени, он тут же выпалил:

— Вам следует немедленно убраться отсюда.

— Что? Вы меня прогоняете? — возмутилась Фенора.

— Именно. Ради Вашей же безопасности. Натор, он…

Он не успел договорить — в коридоре послышались быстро приближающиеся звуки шагов. Те были неравномерные, видать, крагер нёс с собой здоровенный для его роста сундук или сумку. Ган уже не успевал выскочить в коридор, Натор бы его заметил, поэтому он не придумал ничего лучше, как спрятаться в шкафу в углу кабинета. Тот оказался слишком маленьким для него, слишком неудобным и слишком заваленным какой-то одеждой, явно не крагеровской, судя по длине кителей и штанов. Но поместиться удалось.

— Не выдавайте меня, — быстро прошептал Феникс. — И сами уходите как можно скорее, только спокойно, скажите, что придёте завтра ещё раз… иначе он убьёт сначала Вас, а потом и меня.

И он затих в шкафу, закрыв за собой дверцу.

Крагер вошёл в кабинет, действительно держа в руках довольно большой сундук. Прошёл мимо сидящей на кушетке клиентки, подошёл к столу и, не церемонясь, смахнул с него прямо на пол всё, что там было. Полетели какие-то бумаги, книги, флакон с чернилами. Натор достал из-за пазухи ключ от замка на сундуке, вставил его в замочную скважину и провернул. Раздался тихий щелчок хорошо смазанного механизма, и на свет масляных ламп показались… вещи. Иначе их никак не назовёшь общим словом. Какие-то напёрстки, клыки животных, маленький череп, подозрительно напоминавший младенческий, драгоценные камни, кольца, диадемы — просто поразительно, как это всё уместилось там. И не менее удивительно, что от контакта друг с другом сундук ещё не взлетел на воздух вместе со всем городом. Видать, Натор либо был непроходимым тупицей, либо же наоборот, чётко знал своё дело.

— Вот, — сказал он, поворачиваясь к Феноре. — Здесь всё, что влияет на разум обладателя, в том числе и защищает от постороннего ментального вмешательства! Какой Вам конкретно нужен? Слабый, сильный, тотальный? Кратковременный, долговременный? Подороже, подешевле… хотя чего же я это спрашиваю… тогда смею предложить Диадему Савы, она обладает довольно устойчивой кратковременной защитой от большинства ментальных атак, при этом среди её побочных действий числится только понос в течение недели. Можно сказать, это даже не вредно, а полезно — организм можно почистить от всякой дряни. И это всего за каких-то семь с половиной золотых давурских марок! Но только ради Ваших прекрасных глаз я согласен и на семь золотых. Отличное предложение, Вы больше нигде не найдёте подобной вещи за такую низкую цену, я проверял!

— Это не совсем то, что нужно, — северянка встала с кушетки и подошла к сундуку и Натору. — Нужен постоянный эффект. И без побочных действий.

— Пассивка? — выгнул бровь Натор. — Редкий товар, не ходовой. Но у меня есть. Извиняюсь, что спрашиваю, но я вынужден, таков закон бизнеса: а у Вас денег на такой артефакт хватит? Он стоит в несколько раз дороже, и я, честно, не вижу смысла в нём, куда дешевле будет нанять личный полк солдат, чтобы они охраняли Вас от всяких врагов!

— Хватит, — заверила его Фенора. — И я не думаю, что Вы продадите мне такой артефакт дороже, чем другой знакомый Болданда продал мне вот это.

Она за крохотную золотую цепочку вытащила из-под одежды висевший на шее крохотный кулон с прозрачным каплевидным камнем. С виду, простая безделушка из стекла, но у Крагера тут же загорелись глаза, когда он его увидел.

«Нет, что ты делаешь, дура!», — мысленно вскрикнул Ган в шкафу. «Беги, беги немедленно, иначе он…»

Это «иначе» сработало прежде, чем он успел закончить свою мысль. В Наторе вспыхнуло неудержимое желание завладеть этим артефактом, настолько сильное, что после даже он сам не смог себе этого объяснить. Отобрать! Отобрать, завладеть и спрятать в самом надёжном месте и никогда никому не показывать такую драгоценность! Он резко выбросил руку вперёд и вверх, пытаясь дотянуться до кулона.

Но Фенора действительно видела всех насквозь, от неё ничто не могло утаиться. Использовав рывок массивного крагера против него самого, она слегка отклонилась в сторону и, схватив в воздухе кисть Натора, потянула её дальше. Тот не устоял и с диким грохотом плюхнулся на пол.

Феникс, ощутив, что сейчас самый подходящий момент, молча выпрыгнул из шкафа и повалился на крагера, сев тому на панцирь и не позволяя встать. Умоляюще посмотрел на девушку, мол, беги, я его задержу! Та благодарно кивнула и, схватив из сундука всё, что попалось под руки, молнией выскочила из кабинета и побежала к лестнице, затормозив только в самом низу. Спокойно влилась в толпу, рассовав незаметно ото всех украденное добро по рукавам платья, и направилась к скучавшему возле выхода слуге с верхней одеждой гостей.

Позади раздался чей-то возмущённый возглас, и это на секунду испугало её — погоня так быстро? Она медленно обернулась и увидела, как один из стражников тащит в центр толпы какого-то пьянчугу. Толпа перед ним послушно расступилась, образовав свободное пространство на несколько шагов вокруг него, и Фенора разглядела пьянчугу, на краткий миг столкнувшись с ним взглядом.

Это был я.

 

Глава 17

— Можешь немного поразвлечься, тебя никто не тронет, — произнёс старик. — Пока что.

Вот специально на такие случаи я всегда стараюсь носить с собой топор. Хоть он и не выглядит так грозно, как широченная секира или тяжёлый двуручник, но головы сносить умеет ничуть не хуже. У всякого, кто вздумает мне дать затрещину, тут же при виде его вся спесь убавляется. Но сейчас у меня с собой его нет, остался только запасной кинжал на поясе под одеждой, но до него ещё нужно добраться.

Я оглядел толпу вокруг себя. Она окружила меня плотным кольцом, и прорваться сквозь неё мне ни за что бы не удалось — разорвут на части и глазом не моргнут. Но не все, не все — здесь собрался разный люд, нелюдей нет почти нигде, даже среди прислуги. Несколько военных в парадных мундирах, какая-то группа стариков, практически одинаковых с виду — то ли банкиры, то ли знатные купцы из одной и той же гильдии. Много молодых, во взглядах которых не трудно прочесть высокомерность и презрительность — сыновья и дочери знатных людей. Какая-то узкоглазая плоскогрудая девица, которой ещё не по возрасту бывать на таких вечеринках. Из нелюди только два странных соназга, точные копии друг друга, не иначе как братья-близнецы, держатся в стороне ото всех. И вот этот вот старик, пьющий воду из большого стакана.

Внезапно я увидел Фенору. Она бы спокойно проскочила мимо нас всех, и я бы не увидел её за всеми этими чужими головами, если бы она в самый последний момент не обернулась на возникший шум и не попыталась разглядеть, что там происходит. Мы встретились взглядами одновременно. Оба оцепенели.

Признаюсь, на какой-то краткий миг я словно вернулся домой. Всё, случившееся со мной после моего отъезда, как будто пропало, будучи страшным сном, испарилось, словно утренний туман, сгинув почти бесследно. Был только я и она, всё замерло вокруг нас, не смея мешать. Но только на миг.

— Фенора!!! — хрипло закричал я, сорвавшись с места.

Девушка испугалась и, коротко взглянув на лестницу неподалёку от нас, схватила у слуги свой плащ и стремительно выскочила на улицу через парадный вход.

Я не успел добежать даже до края заволновавшейся толпы. Старик, казавшийся мне до этого дряхлым и слабым, оказался куда быстрее меня. Я глазом не успел моргнуть, как он оказался возле меня и поставил мне подножку. Я споткнулся и кубарем свалился на холодный пол, отбив подбородок и едва не откусив кончик языка клацнувшими зубами.

— Не так быстро! — старик хлебнул из своего стакана. — Ты только пришёл, не станешь же ты тут же уходить? Это как минимум бестактно и не вежливо. Кто-нибудь, помогите ему подняться!

Никто не отреагировал, так что я поднялся сам. Встал на ноги и потёр ушибленный подбородок, проверяя, цел ли он.

Толпа, сообразив, что никакого зрелища в ближайшее время больше не будет, стала вновь растекаться по всему залу. Опять заиграла музыка, поднялся гомон, кто-то где-то недалеко раскатисто засмеялся. Надеюсь, не по моему поводу.

— Хоть ты явился сюда и незваным, но я отдаю должное твоей смелости! — старик по-дружески хлопнул меня по плечу. Неожиданно сильно. — Ты же не мог не почувствовать, что здесь бродит кое-какая нечисть, верно?

Я молча уставился на него, пытаясь понять, что же ему надо от меня. Догадок не было совершенно, даже при условии, что он откуда-то знал, что я — танг.

— Да или нет?! — внезапно рявкнул он на меня.

— Да, — кивнул я. — Я кое-кого ощутил.

— То-то же, — он удовлетворённо прищурился. — Будь добр, сынок, всегда отвечай на вопросы, которые тебе задают старшие. Особенно старики. Особенно я.

— Особенно ты, — повторил я за ним. — А ты — кто?

— Ты меня не знаешь? — изумился он и хохотнул. — Ну ты даёшь! Ты сунулся в дом и не потрудился даже узнать, как зовут его хозяина? Ну и кретин! Ладно, развлекайся пока — ты у нас сегодня почётный гость! Можешь ходить по первому этажу где вздумается, но покидать его я тебе настойчиво не рекомендую. Даже приказываю: не покидай первый этаж! Для тебя это плохо кончится. А теперь иди, развлекайся, наслаждайся жизнью, пока можешь! Я к тебе потом подойду, не волнуйся. И оголи шею, что у тебя там, татуировка? Рана? Будь мужиком!

Пришлось сдёрнуть повязку. Старик, разглядев верхнюю часть Знака Молдура, улыбнулся, после чего развернулся и пошёл прочь — его стакан с водой опустел.

Проклятье, Рас, куда ты на этот раз вляпался? Ведь говорили тебе, не суйся никуда, предварительно не продумав, как ты будешь действовать, а ты всё посылал и посылал этих советчиков куда подальше. Но теперь сожалеть об этом поздно, петля уже обвилась вокруг шеи, а под ногами в любой момент разверзнется пропасть.

Тут я почувствовал запах еды, и мой желудок тонко, но недовольно мне намекнул, что перед смертью он был бы не против слегка наполниться. Я пошёл на запах, двигаясь к длинным столам, полным еды, стоящих вдоль одной из стен. На меня косились, это нервировало, но не сильно — точно так же на меня смотрели в любом другом месте, словно их волновало вовсе не то, что меня только что назвали тангом, а то, что я был не из этих мест. Да, не любят у нас в империи чужаков, пускай, подданных той же короне. Моя татуировка тоже практически никого не волновала, более того, у некоторых на тыльных сторонах ладоней, либо на щёках или лбу я видел самые разные татуировки, в том числе попадался и этот пресловутый Знак. Но, судя по тому, как блестели на свету эти изображения, сделаны они были обычными чернилами, первый же поход к умывальнику сотрёт все следы.

Лицемеры!

Да кто они вообще такие? Кто здесь собрался, кто был этот старик, что здесь делала Фенора? Хотя с последним всё ясно, Болданд говорил, что она собиралась купить здесь какой-то артефакт. Это может мне пригодиться, всё-таки с какой-нибудь штуковиной вроде Амулета Снов в руках отбиваться проще, чем с одним только кинжалом. Но куда теперь ушла Фенора? Где мне её искать? Судя по всему, сделка прошла успешно, и больше она сюда не вернётся.

Подойдя к столам с едой, я вздрогнул, увидев по другую сторону массивную клетку с толстыми прутьями, а внутри — измученного разложением вурдалака, тянувшего руки ко всякому, кто подходил к столу. Он был слаб, чтобы разогнуть прутья, видать, его хозяева не особо позволяли ему кушать. И со стороны его попытки дотянуться выглядели так, словно он тянулся к еде, а вовсе не к гостям.

— Прикольно, — заметил я соседу — сотнику в парадном кителе, хватая голыми руками тёплую мясную фрикадельку и кусок свежего хлеба.

Сотник посмотрел на меня как на безумца и предпочёл поскорее удалиться, захватив с собой два бокала с вином.

Сквозь негромкую музыку я услышал топот ног по лестнице, посмотрел туда и через секунду увидел худого мужчину чуть постарше меня среднего роста с таким выражением лица, будто его уже целый месяц мучает постоянная боль в животе. Длинные слегка вьющиеся чёрные волосы с заметной проседью с головой выдавали в нём северянина, моего соотечественника, правда, чересчур худого, видать, давно не жил на родине. Он едва не кубарем свалился по последним ступенькам, после чего пробежал сквозь обратившую на него внимание толпу, но, похоже, не нашёл того, кого искал.

Сверху послышался грохот, такой, словно кто-то уронил тяжёлый шкаф на пол. Мужчина вскинул голову, посмотрев на потолок над собой, после чего торопливо влился в толпу и, пригнувшись, совсем скрылся в ней. В следующий миг, тяжело топая, на лестнице показался крагер с красной от бешенства рожей. Мне на миг показалось, что я его уже где-то видел, да и голос был подозрительно знаком. Он сильно напоминает того нищего из Давура, который навёл меня на дом тангов. Хотя, если хорошо подумать, то и Альтер на него тоже похож. Наверное, все крагеры для людей на одно лицо, как и соназги.

— ГДЕ ОН?! — выкрикнул он. — Где этот упырь?! Я ему сейчас голову оторву и в жопу засуну!!!

— Упырь??? — тут же забеспокоились в толпе. — Где?! Здесь вроде только вампиры…

Я вздрогнул, едва не поперхнувшись красным вином. Про кровососов-то я и забыл, но не думаю, что они забыли обо мне. Если обычный здешний люд меня не страшился, то, как прямой противник вампиров, я должен был заставить их ощущать себя не в своей тарелке.

— А баба где??? — вновь крикнул крагер. — Где она? Она меня обокрала!

Ему указали на парадную дверь, и он тут же понёсся к ней. Очень надеюсь, он догонит Фенору. А она молодец, надо признать — охмурила ещё одного мужика, при этом воспользовалась им, чтобы обокрасть торговца артефактами. Вот только не понимаю, что зачем ей всё это нужно?

Когда крагер скрылся за дверью, возле меня возник запыхавшийся северянин.

— С каждым годом всё хуже и хуже, — заметил он, откупорив бутылку с белым вином и на пару секунд присосавшись к горлышку.

— Весело у вас тут, — я понюхал бутерброд с красной рыбой и с отвращением бросил его назад на тарелку. Вернулся к фрикаделькам. — И часто он так… бесится?

— В адекватном состоянии — редко, — задумался мой собеседник.

— А в неадеквате? Он бухает много что ли?

— Нет. У него бывают, кхм, умопомрачения что ли. Ган Уидлоу.

Он протянул мне руку в приветствии. Я вытер свою ладонь от масла о скатерть, и мы закрепили знакомство рукопожатием.

— Рас… — начал было я, но он оборвал меня.

— Раснодри Солдроу, знаю. Цундару упоминал тебя сегодня один раз.

— Вот как? — удивился я. — Выходит, меня здесь ждали.

— Цундару точно знал, что ты придёшь, хотя остальным ты безразличен.

Очень интересно. Откуда… Болданд!!! Ах ты мерзкий слизняк! Продал меня с потрохами! Ненавижу этого соназга, ещё раз увижу, даже не знаю, что сделаю с ним! Влить в его тощую глотку разом все его алхимические снадобья? Хороший вариант.

Цундару, должно быть, это тот самый старик.

— Что это за вечеринка? — спросил я, пытаясь сообразить, зачем меня заманили в эту мышеловку, и как из неё выбраться. — Вурдалаки, вампиры, торговцы артефактами, близнецы-соназги… старик, литрами хлещущий воду, словно самогонку… и ты. Ты же с севера, да?

— С севера, как и ты, — подтвердил он. — Только лет сто там не был уже. Вот только боюсь тебя разочаровать, вурдалаки и вампиры — не главная твоя беда на сегодня, танг по имени Рас.

— Вот как? — нахмурился я. — Что может быть хуже оказаться в толпе снобов с несколькими вампирами? Если поднимется паника, и если мне не перегрызут глотку, то затопчут ногами.

— Кровососы и мертвяки — фигня. Ты же танг, должен справиться с ними одной левой!

— Я пропустил пару лет обучения.

Ган сочувствующе посмотрел на меня.

— Тогда ты — точно труп. Даже Натор от тебя мокрого места не оставит.

— Натор?

— Крагер, что только что выбежал на улицу.

— И чем же он так опасен? Крагеры, конечно, сильные, но они ничто по сравнению с Ловцом Снов.

— Это ещё кто такой? — теперь уже нахмурился Ган. — Твой друг?

— Да, вроде того.

— Тогда очень зря, что ты пришёл без него.

Глупый разговор какой-то получился. И Ган этот странный. Судя по всему, Цундару и Натор — те ещё отморозки, если Ган только и твердит, что мне каюк здесь скоро настанет. Ничего не понимаю.

— Интересно, а что если я тебя сдам Натору? — предположил я. — Тогда мне позволят уйти?

— Да ты о нас ничего не знаешь! — сообразил Ган.

— Вас? — удивился я. — Не их, а именно «вас»?

— Точно. Позволь оказать тебе честь просветить тебя. Видишь двух соназгов-близнецов? Это Джарос и Лирос Хамулы. Их разумы соединены в один, и всё, что видит, слышит и думает один из них, знает второй. В нашей компании они за придворных шутов, ну и мелкие поручения Цундару и Натора выполняют. Лучше держись от них подальше, поверь мне, лучше подохнуть от другой руки, не их. А теперь посмотри направо, в сторону лютника — видишь узкоглазую девчонку? Бали Маа. Очень похотливая и ненасытная, но к ней я бы тоже не рекомендовал соваться — она хоть и гарантирует жизнь для своих секс-игрушек, но ровно до тех пор, пока те ей не разонравятся, а происходит это очень быстро. Она — мастер пыток, так что в её руках ты будешь умирать очень долго.

— Ну, с девкой я как-нибудь совладаю, — прикинул я. — Худая, вес небольшой — пара ударов по голове, и нет проблем.

— Фиг там, — покачал головой Ган. — У неё бешеная регенерация, все раны заживают за секунды, так что не поможет даже отрубание головы.

— Что — из головы новое тело вырастет? — спросил с издёвкой я. — А из тела — новая голова?

— Вроде того, но совсем не так, как ты подумал. В этот момент от неё лучше оказаться ещё дальше, чем от близнецов. Натор — тоже не лучший вариант. Да, с ним можно договориться, он умный и вполне разумный крагер, очень любит справедливость, да и за нос его можно поводить. Но против Цундару он не пойдёт и выполнит любой его приказ, даже если он этого не хочет. Помирать у него тоже не очень приятно — он любит тестировать и узнавать различные свойства новых артефактов на слугах и уж тем более пленниках. Не ради развлечения, в отличие от остальных, но сам понимаешь…

— А Цундару?

Мысленно я решил остановиться всё-таки на крагере. Или на Гане, попробовать поискать у них защиты. Если первого я смогу убедить логикой, например, попробовать добыть парочку артефактов вроде того же Амулета Снов от всяких монстров, то Ган сам тянется ко мне. Хоть земляк и странный какой-то, но, похоже, мужик он нормальный.

— Цундару… — грустно протянул Ган. — Ты не смотри, что он — старик, он всегда был им, сколько я себя помню. Старый человек, постоянно пьющий воду и плетущий интриги, многоходовые планы. Пожалуй, он самый коварный из нас всех, и никто из нас не знает, что у него творится в башке. Может, он мысленно цветочки на клумбе выращивает, а может, вынимает твои потроха пядь за пядью… Он никогда не брезговал грязными методами, всегда предпочитал то, что эффективней. А ещё он очень сильный боец.

— А ты? — спросил я, когда он замолчал.

Тут я почувствовал, что на меня начинают смотреть. Недобро так, от этих взглядов холодные мурашки по спине бегут. Кровососы, не иначе, да и близнецы поглядывают уже в мою сторону. Похоже, моё время на исходе.

Ган это тоже заметил:

— У тебя совсем мало времени. Рекомендую помолиться кому-нибудь, хотя это бесполезно в твоём случае. Тебя ничто не спасёт.

Он грустно вздохнул, словно действительно сожалел о моей скорой кончине, и собрался было уходить, но я схватил его за запястье так, как утопающий хватается за соломинку.

— А ты? — настойчиво и жёстко повторил я свой вопрос.

— Я? Я — феникс, каждый раз возрождающийся после смерти. И убить меня не сложнее, чем обычного солдата, ну, может, двуручным мечом хорошо владею. Но тебе со мной нельзя, я тебе ничем не смогу помочь. Я только и умею, что навлекать неприятности на своих хороших знакомых и друзей.

Он вырвался из моей хватки и пошёл прочь. Несколько кровососов начали провожать его жадными взглядами, но его это нисколько не беспокоило.

— Кто вы, Молдур вас всех заморозь?! — воскликнул я.

Если неподалёку от меня ещё и оставались люди, то сейчас они торопились убраться подальше, уступая место приближающимся ко мне кровососам. Они всё больше и больше проявлялись среди прочего обычного люда. Кожа их стремительно бледнела, синие нити вен причудливо и жутко разрисовывали её, под глазами появлялись коричневые пятна, а пару секунд до этого обычные человеческие улыбки превращались в хищный оскал. Четверо, нет, пятеро — с таким количеством мне ни за что не справиться, даже если компания Гана не вмешается. Проклятье, да в обычной уличной драке даже с четырьмя людьми в одиночку трудно совладать, а здесь — вампиры. Сильные, хотя вурдалаки посильнее будут, быстрые и по большей части проворные. И, что хуже всего, если вспомнить заметки из книжек, огонь против них не действует, а обычным оружием убить их сложно из-за довольно быстрой регенерации.

Но вместе с кровососами ко мне начали медленно приближаться и близнецы с узкоглазой девчонкой. И если последней руководило чистой воды любопытство, то первые меня откровенно пугали своими синхронными движениями.

Ган обернулся.

— Мы? Валарийцы.

И ушёл, скрывшись в толпе, которая начинала потихоньку собираться по домам.

До этого момента у меня в душе ещё теплилась хоть какая-то надежда выбраться отсюда если не невредимым, то, по крайней мере, живым. С его словами все надежды замёрзли вмиг и разлетелись вдребезги, словно куски льда. Против валарийцев у меня не было шансов.

О валарийцах ходило множество легенд, самых разных, но по большей части страшных и ужасающих. Согласно им, это была некогда группа странников и охотников за сокровищами, которые однажды захотели добраться до волшебного озера Валар, чтобы там исполнить свои самые сокровенные желания. Но все их желания оказались низкими, не достойными того, чтобы боги ответили на их мольбы. И поэтому боги решили наказать странников, выполнив те их желания, о которых те думали в неподходящий момент. Боги прокляли их навеки, обрекли на вечную жизнь и вечные страдания от своих индивидуальных проклятий. Но с этими проклятиями валарийцы обрели не только бессмертие, а ещё и некоторые возможности, которые поначалу только представлялись проклятиями.

Вот, например, глядя на близнецов, которые просто обязаны были сильно страдать от единства собственных мыслей, я сообразил, что с ними двумя очень тяжело сражаться. С Бали всё и так ясно, её бесполезно ранить, её нужно просто избегать, а вот Натор, Цундару и Ган вызывают множество вопросов. Валарийцам много чего приписывали, и, как я вижу, почти всё — наглая бесстыдная ложь, но что правда — я не знаю. И, сдаётся мне, не хочу узнать.

— А вот и ты, проклятый танг! — внезапно я услышал подозрительно знакомый голос.

Зал уже почти опустел, все гости ушли, и остались только мы, так что нового незваного гостя я увидел сразу же.

Кардод уверенно вошёл через ту же дверь, что и я. Если его и смутило присутствие нескольких вурдалаков, запертых в клетках по всему залу, то виду он не подал. Вампиры, едва увидав грозного мага, тут же попрятали клыки и вновь стали розовыми, не бледными. На них, да, собственно, больше ни на кого, кроме меня, он не обращал внимания. Решительно растолкал реденькое кольцо моих противников, опешивших от такой наглости, и подошёл ко мне.

— Карди, ты мой спаси… — обрадовался я, дружелюбно широко разведя руки в стороны.

Он тут же вмазал мне по набитому предсмертной едой желудку. Меня согнула резкая боль, желудок сжался до размеров детского кулачка, и вся еда тут же полезла наружу.

— Ты что… — попытался выдавить я сквозь рвоту, но не смог.

Он врезал мне ещё раз, на этот раз по почкам, и я упал в лужу собственной блевотины. При этом остальные дружно решили не вмешиваться пока и понаблюдать за происходящим. Этих козлов забавляло то, что их грязную работу выполняет сейчас тот, кому на роду прописано бороться с ними.

— Идиот, — прохрипел я.

Он пнул меня в лицо, и из моего носа тут же хлынула кровь.

— Сам идиот, — бросил он. — Что ты задумал, монстр, а? Зачем тебе понадобился Холодовой артефакт? Молчишь? Ну, тогда я сейчас выбью из тебя все ответы!

Он снова замахнулся на меня своей ногой, но я успел схватить её в воздухе. Хорошо, что я вешу значительно больше, чем он, это даёт известное преимущество в кулачных драках. И моя задача — вразумить дебила-мага до того, как на нас остальные бросятся всем скопом. Я дёрнул его ногу, проведя ею в воздухе над собой, а потом заехал магу своим сапогом по яйцам.

Что за?..

Нормальный мужик после такого удара складывается пополам и валяется неделю, отвечая на назойливые вопросы о своём здоровье подозрительно писклявым голосом. Но Кардод то ли имел железные нервы (или яйца), либо же теперь был не совсем мужиком.

Повалить его на пол мне удалось лишь со второй попытки, пришлось быстро сообразить врезать ему второй ногой по колену опорной ноги. Он упал прямо на меня, после чего я быстро проделал захват, заломив ему руки и ткнув его лицом в мою лужу блевотины. Маленькая месть.

И, коротко взглянув на то, что нас снова окружили, я наклонился к его уху и громко сказал, пытаясь пересилить его непрерывную ругань и поразительное упрямство в отношении моей персоны.

— Валарийцы!

Можно сказать, мне повезло — он тут же прекратил брыкаться и даже затих.

Как приятно знать, что тонуть в этом дерьме я буду не один!

* * *

— Мастер, пришёл Раснодри Солдроу, — Цундару виновато опустил взгляд, не в силах набраться смелости и посмотреть на размытый тёмный силуэт прямо перед собой.

Большой кусок льда, что был перед ним, сейчас превратился в изображение, где этот таинственный силуэт человека размывался ветром и снегом, что сейчас носились вокруг него, периодически полностью скрывая его от старика. Канал связи сегодня работал очень нестабильно, и на Нить «Зеркало Льдов» Цундару потратил сегодня сил несколько больше, чем обычно.

— Вот как? — удивился силуэт.

Его голос, казалось, был самим холодом, страшным, жутким, вцепляющимся в самое сердце. При этом он звучал у старика прямо в голове, но если бы сейчас в угловой комнате второго этажа был ещё кто-нибудь, то голос бы появился и у него в голове тоже. Кем бы ни был этот собеседник старика, тот с покорностью выслушивал и принимал все приказы, шедшие с той стороны куска льда, служившего магическим окном.

— Значит, кто-то где-то напортачил с планом, — сделал вывод силуэт.

— Это не…

— Я знаю, что это не ты. И это никто из тех, кому я доверил кусочки мозаики, я уверен. Всё было чётко, значит, обстоятельства так сложились. Всегда есть непредвиденные факторы.

— Его убьют, — несколько обеспокоенно заметил Цундару.

Обеспокоенно не потому, что волновался за своего почётного гостя. Просто некоторое время назад этот гость внезапно возник из ниоткуда и значительно облегчил большую часть плана демона , сократив его на несколько десятилетий, если не больше.

— Но мы можем обойтись без этого танга, — осторожно продолжил старик. — Первоначальный план…

— Первоначальный план был так давно, что даже я не помню, как он выглядел, — снова оборвал его демон. — И план опять изменился. Спаси его.

— Но Мастер Галлун…

— БЕЗ ИМЁН!!! Я же предупреждал тебя, что нас могут подслушивать! Твоё счастье, сейчас мы одни, и танг этот настолько неопытен, что не может даже почувствовать канал связи, не говоря уже про то, чтобы прослушивать его. Я приказал спасти его!

— Но моя репутация! — возразил Цундару. — Мерзкие кровососы — не проблема, но быстро с близнецами и девчонкой я не совладаю, здесь негде развернуться. А если ещё и Натор вернётся, то я в одиночку точно не смогу ничего сделать. Я хоть и валариец, но я всего лишь человек.

— Хватит оправданий! — резко оборвал его Галлун. — Я дам тебе схему одной Нити, сложной для смертного, но не ресурсоёмкой, так что даже у тебя хватит на неё сил. На игровом поле благодаря моей смекалке появилась ещё одна фигура, которую мы сможем использовать некоторое время. Ты призовёшь её и тут же уйдёшь отсюда так, чтобы никто тебя не заметил, понял?

— Призову? — засомневался старик.

— Призовёшь. Телепортируешь, если быть точным в терминах. К сожалению для тебя спешу предупредить: эта Нить больше никогда не подействует, она одноразовая, так что не профукай момент! И перед тем, как насовсем уйти отсюда, убедись в том, что зачистил все следы нашего общения. И в том, что танг благополучно спасся, понял? На сегодня ты за него в ответе.

— И при этом так, чтобы меня никто не заметил, — кивнул Цундару. — Будет исполнено, Мастер.

— Славный мальчик, — одобрил демон и прервал связь.

Цундару, убедившись, что его больше никто не видит, позволил себе скривиться: он не любил, когда кто-то указывал ему на возраст. Особенно если это были другие валарийцы, ведь какая разница между ними — с высоты прожитых ими восьми веков разница в тридцать лет кажется совсем крошечной. Однако демон в случае успешного выполнения всего плана обещал омолодить старика, помимо всего прочего — Цундару жутко надоело всё время быть старым, при этом живя вечно. Проклятие богов заморозило возраст всех валарийцев, но остальным повезло остаться навеки молодыми, а ему — нет. И очень скоро это будет исправлено. В числе всего прочего, что обещал демон за сотрудничество.

 

Глава 18

Они медленно прижимали нас к столам с едой и стене, что была сразу за ними. Места для манёвров практически не было, и мне не мог помочь даже временный союз с Кардодом. Хотя оттянуть нашу смерть он мог.

Я помог своему неожиданному союзнику подняться на ноги, и мы вместе шаг за шагом стали отступать.

— Позже я тебя прихлопну, — пообещал он. — А пока бери на себя всех кровососов, а я разберусь с соназгами и девчонкой.

— Это не честно, — возмутился я. — У тебя меньше противников.

— Жизнь вообще не честная штука, привыкай.

— У нас к вам просьба, — подали голос близнецы. Говорили они в унисон, в точности одинаково произнося все звуки и соблюдая паузы с интонациями. — Постарайтесь не умереть сразу, а то здесь скучно.

— Ничего не могу обе… — я не успел закончить свою реплику.

Ближайший кровосос обнажил клыки и бросился прямо на меня, прыжком преодолев сажень, что разделала нас. Он сбил меня с ног и, пока я тянулся к своему спрятанному под одеждой на поясе кинжалу, чуть было не начал жевать мои ноги. Я весьма вовремя понял, что не успеваю, и попытался лягнуть его в лицо. Первый удар прошёл мимо, вампир резво уклонился от него в сторону, но второй попал точно в цель — кровососу помешала ножка стола. Раздался болезненный вскрик, и мой противник схватился за собственные сломанные зубы.

Второй и третий кровососы не стали ждать, пока их товарища прибьют, и атаковали мага одновременно. Но тот показал себя дважды с лучшей стороны, ловко уклонившись от одного из противников, пнув того в живот после разворота так, что тот отлетел на добрую сажень. И, не заканчивая движения, Кардод создал из воздуха огненный шар размером с собственную голову, послав его затем во второго своего противника. Шар врезался ему в грудь и оставил после себя прожжённую одежду и изжаренную до почерневших костей плоть. Но вампир не сдох, он лишь истошно завизжал от неимоверной боли и упал на пол.

Близнецы тем временем разделились, один стал медленно по широкой дуге заходить справа, а другой — слева, однако атаковать они не торопились. Узкоглазая девица, только что спокойно стоявшая немного в стороне от схватки, мигом пропала из моего поля зрения. Но отвлечься на неё я не мог себе позволить. Стоило мне подняться на ноги, как последний оставшийся непобитым вампир бросился на меня, поднырнул под моим замахом кинжала и, запрыгнув на стол, оказался у меня за спиной. Тем временем другой вампир, со сломанными зубами, разбрызгивая тёмную густую кровь по всему полу, потянулся к моим ногам и вцепился в них так, словно те были его собственностью. Его укусов я больше не боялся, однако он сдавливал мои ноги достаточно сильно, чтобы я спустя секунду почувствовал, как они начинают у меня неметь. Кровосос за моей спиной схватил мои руки за предплечья и, разведя их в стороны, потянулся к моей шее. Когда я уже ощущал его горячее дыхание на ней в районе татуировки, я вспомнил про вурдалака в клетке как раз за моей спиной. Отчаянным рывком попытался подпрыгнуть и одновременно с силой двинуть головой назад. Освободить ноги не вышло, но тощий вампир возле них своим малым весом помог мне, и моя башка врезалась в живот вампиру за моей спиной. Тот, теряя равновесие и расшвыривая ногами тарелки, попятился назад на пару шагов. Этого оказалось достаточно, чтобы голодавший и измученный вурдалак наконец-то ощутил в своих руках хоть какую-то добычу. Он с неожиданной силой и яростью вцепился в завизжавшего кровососа и, рывком притянув его к своей клетке, стал пожирать живьём.

Надеюсь, от вампирской крови у него не случится несварение.

Я резко наклонился вниз и воткнул кинжал по самую рукоять в позвоночник оставшегося вампира. Что-то хрустнуло, я на всякий случай ещё поводил лезвием туда-сюда и, с облегчением ощутив, как в моих ногах возобновляется кровообращение, и те освобождаются, поспешил отскочить в сторону. Попытался вытащить кинжал — не получилось, тот крепко застрял в теле вампира, который тоже попытался его вытащить, но не смог дотянуться.

Кардод ещё одним огненным шаром добил наполовину изжаренного вампира, спалив ему башку. Грозно посмотрел на единственного оставшегося целым кровососа, которого он до этого пнул в живот. Тот, предпочтя спрятать клыки и поднять руки вверх, быстро убежал прочь. Правильный выбор. Кардоду пришлось его отпустить, но лично я, имея те же возможности, что и маг, убил бы вампира. Маг, видимо, тоже хотел это сделать, но у него не получилось — правый близнец атаковал его яркой тонкой белой молнией, целясь в ноги. Кардод успел отпрыгнуть, сделав перекат по полу, но напоролся на точно такой же разряд левого брата. Соназги действительно действовали грамотно с точки зрения тактики. Но вторая молния всё равно не причинила Кардоду никакого вреда — у того сработала какая-то магическая защита, и мага окружил прозрачный светящийся синим пузырь.

— Неплохо, — оценили близнецы. — Но это — одноразовая Нить, посмотрим, сколько их у тебя ещё осталось.

Они тут же обрушили на него шквал коротких молний, одновременно ломая слои его защиты с двух сторон. Кардод кинулся к дверям в коридор, пытаясь уйти из-под ударов, и скрылся за углом. Соназги неторопливо последовали за ним.

Я остался один, если не считать чавкающего вурдалака за спиной и бросившего все попытки вытащить кинжал из спины вампира под ногами. Это мой шанс!

Я побежал, стараясь не сильно топать ногами по полу, к боковому выходу, но преодолел всего пару саженей прежде, чем меня что-то сбило с ног. Я кубарем покатился по полу, но внезапно остановился, вернее, меня остановили.

— Привет!

Бала легко перевернула меня лицом вверх и, задрав подол длинной юбки, уселась мне на шею, зафиксировав мою голову своими голыми ногами. Дышать было трудно, но возможно.

— Слезай с меня! — рявкнул я, пытаясь раздвинуть её ноги, чтобы хоть как-то освободить башку.

Но на удивление она держала меня крепко для такой худой девчонки.

— Ты знаешь, а я тут на тебе без трусов сижу, — она кокетливо улыбнулась, слегка прикусив нижнюю губу. — Мы можем с тобой немного поиграть! Ты знаешь, у меня так давно не было ни одного танга, и уж тем более танга-северянина…

— Детка, я бы с радостью, но ты… выбрала для игр не самое удачное время и место…

Я вновь попытался освободиться, разжав её ноги, но те оказались словно стальные. Я попробовал поползти вверх, но из этого ничего не вышло, и тогда я стал отползать вниз, одновременно пытаясь спихнуть руками эту девку с себя. Как ни странно, получилось, вот только моему лицу действительно пришлось убедиться в полном отсутствии на ней нижнего белья.

— О, а ты проворный мальчик! — с удовольствием отметила она. — Чувствую, нам с тобой будет весело вдвоём.

— Я так не думаю!

Не успев толком встать, я попытался заехать своим пудовым кулаком ей по спине, нисколько не страшась того, что она — женщина, тем более такая хрупкая с виду, и что мой кулак запросто может раздробить ей рёбра. Но она внезапно лихо развернулась на месте и, мягко взяв меня за запястье вытянутой руки, сплела какую-то Нить, выглядевшую как тёмно-зелёное облако дыма. Этим облаком она толкнула меня в грудь, да так, что весь мой корпус едва не сплющило. Меня оторвало от пола и пронесло по воздуху несколько саженей, в конце последней я врезался спиной в стену, и из моих глаз буквально посыпались искры.

Больно. В ушах звенит, мир перед глазами расплывается, а на грудь будто кипяток вылили. Где-то недалеко от меня послышалась серия негромких хлопков, затем какого-то треска, после чего я явственно расслышал, как кто-то сломал кирпичную стену.

— Ну как хочешь, — Бали пожала плечами и, взяв со стола один из ножей для хлеба, медленно двинулась ко мне, виляя задом. — Значит, не судьба.

Тут уж совсем какая-то хрень начала твориться. Меня внезапно обдало волной сильного холода, мгновенно отрезвившего и вернувшего обратно в строй, а потом я увидел, как в паре десятков саженей от нас, во дворе на улице, сверкнула голубая вспышка. Воздух заклубился белым паром, зелёная трава тут же обледенела, и из облака этого пара показалась женская фигура. В том, что это именно женщина, можно было не сомневаться, неприкрытые сиськи, пусть и такого небольшого размера, разглядит любой нормальный мужик, даже слепой. Но всё остальное… Всё остальное меня сначала ввело в ступор, а затем погрузило в пучины страха и отвращения.

Вурдалаки, будучи ожившими полуразложившимися трупами, многих пугают своим видом. Трупы, пусть даже и в мёртвом состоянии, всё равно выглядят жутко из-за гниения, но эта женщина трупом не была, хотя по её виду судя, она тоже должна мирно покоиться в том гробу, откуда её выдернули. На ней не было большей части кожи и мышц, виднелись оголённые жёлтые кости, череп был и вовсе полностью «мясным». Круглые глаза без век бешено вращались, осматривая то место, куда она попала, а безгубый рот приоткрылся в жутком оскале обнажённых зубов, выдохнув густой столб пара. Хорошего в ней было только одно — чресла, как и ноги до колен, оказались прикрыты какой-то окровавленной тряпкой.

— Гыде-е-е Налзит-та?.. — громко крикнула она, с трудом управляясь с собственным языком. Голос у неё оказался очень сухой, грубый и сильно хриплый, словно она не пила воду хрен знает сколько времени. — Гыде-е я?

— Это ещё что? — Бали обернулась и увидела новую гостью. — Разговаривающий мертвяк? Разве такие бывают? Интересно…

Со стороны гостьи внезапно дунуло ещё одной волной холода, я, было, подумал, что она — какой-то особый вид сильного вурдалака, но я ошибся. Волна холода шла вовсе не от неё. Гостья обернулась на голос Бали и, увидав нас, истошно захрипела. Сразу за этим из облака белого пара один за другим начали выбегать самые обычные вурдалаки. Много.

— Быть не может! — вскрикнула Бали.

Она тут же побежала навстречу им, на ходу сотворив несколько Нитей, окруживших её на секунду слабым золотистым сиянием. А мертвяков выбегало из облака пара всё больше и больше, они цепочкой растянулись по двору и залу, направляясь от странной женщины, назвавшей себя какой-то Налзитой, к нам. Оставшийся в живых вампир, увидав такую толпу мертвяков, начал медленно отползать в противоположную сторону. При этом он жалостливо посмотрел на меня.

— Проклятье! — я ударил кулаком по полу и, поднявшись, приблизился к вампиру и сделал ещё одну попытку вытащить свой кинжал.

Получилось, хоть и с трудом — тот крепко застрял между двумя позвонками, но всё же вылез. Вампир с облегчением вздохнул и уже через пару секунд смог более-менее нормально шевелить ногами. Вскоре он убрался прочь.

Тем временем вурдалаки окружили Бали, но ту это только наоборот веселило. Она, радостно взвизгивая, кружилась как юла, размахивая направо и налево хлебным ножом, кромсала глотки и животы мертвякам. Тем на собственные раны по большей части было плевать, если только те не оказывались достаточно глубокими, чтобы тяжёлые головы на перерезанных шеях переставали держаться и запрокидывались назад. Бали оказалась ловкой и сильной, бесстрашной девушкой, однако даже она не могла справиться одновременно сразу с десятком немёртвых тварей. В какой-то мере мне её даже было жаль, но три вурдалака, быстро доковылявшие до меня, заставили меня отвлечься.

Как я уже успел убедиться, мертвяки были хоть и сильны, но неимоверно тупы. Несколько обманных движений, и вместо драки одновременно с тремя мертвецами я получаю тех же троих, но выстроившихся в неровную линию и мешающих друг другу. Мертвяки эти были совсем свежими, в том смысле, что хоть тела давно уже начали гнить и разлагаться, они пока не начали преображаться в того монстра, которого я увидал в Сосновке. Никаких длинных рук и видоизменённой рожи, обычные трупы людей, только ходячие. Ну и глаза тоже светятся. Ну и Холодом от них веет так, что я мёрзнуть начинаю. Несколько сильных взмахов туда-сюда длинным кинжалом, и от шеи ближайшего вурдалака остаётся один только позвоночник. Ещё одно точное попадание, и его голова отделяется от тела и падает на пол, а сам вурдалак, уже окончательно мёртвый, начинает заваливаться на своего товарища, который вместо того, чтобы отойти, продолжает тупо идти на меня.

Со вторым я управился тоже достаточно легко, но множество сильных взмахов кинжалом, то и дело норовящим застрять в теле врага, быстро вымотали меня. Приступив к третьей твари, я заметил, что Бали начала сдавать позиции — её окружили со всех сторон плотным кольцом несколько десятков монстров, и оттуда она сбежать уже не могла. Вот она ныряет под ещё один удар одного из мертвяков, но она уже устала, поэтому пропускает следующий. Её толкают в спину, и она попадает в смертельные объятия тварей Холода, клацает множество зубов, и от её плоти отрывают целые куски. Она визжит от боли, кровь хлещет рекой, монстры наседают, и Бали скрывается из виду совсем.

Мой третий мертвяк пользуется тем, что я на секунду отвлёкся, прёт на меня. Я, забывая, кто передо мной, всаживаю ему кинжал между рёбер, но обратно вытащить уже не успеваю. Сильный удар справа отбрасывает меня на спину. Ещё несколько вурдалаков приближаются ко мне, криков Бали уже не слышно, и толпа монстров начинает постепенно отходить от того места.

— Рас! Лови!

Ган появляется весьма вовремя. Проклятье, пускай он валариец, но я очень рад его появлению! Он кидает мне какую-то ржавую саблю, а сам остаётся с классическим простым двуручником, довольно помятым и поцарапанным во множестве битв, но чистым, без единого следа ржавчины или грязи. Я ловлю саблю и, надеясь, что она не разлетится в оранжевую пыль прямо у меня в руках, делаю широкий взмах перед наседающим на меня вурдалаком. Сабля оказалась добротной, башку монстру я срубил с двух ударов. Но это всё же не топор, хотя признаю, что топором я бы так резво и долго не махал.

Ган, давая мне время отдышаться и встать, отвлекает подступающих мертвяков на себя. Кажется, что он машет этим двуручником с трудом, но это вовсе не так, он, видать, просто разогревается. У этих вурдалаков старое мясо сильно разложилось, оно жиденькое, больше похожее на кашицу, которая довольно легко разрубается даже хлебным ножом, проблему составляют только кости, но массивный двуручник в его руках оказался словно создан для того, чтобы их ломать. Взмах меча — и там не то что шея, там весь вурдалак располовинивается. Хоть его это и не убивает, но останавливает достаточно, чтобы о нём можно было забыть.

За то время, пока я вставал, Ган успел прикончить и обезвредить ещё четверых мертвяков, но остаётся ещё штук тридцать, благо, что новых больше не появляется. Странная женщина и вовсе не обращает внимания ни на нас, ни на вурдалаков, а те — на неё, она всецело поглощена тем, что копошится во внутренностях мёртвой Бали.

— Уходим! — я подбежал к Гану и, схватив его за шкирку, потащил к парадному выходу, пока что свободному ото всяких тварей.

Ган слабо запротестовал, что-то промямлив про то, что тварей нужно прикончить, иначе они сожрут весь город, но я подзатыльником убедил его в том, что нам здесь оставаться бесполезно.

— А ну стоять! — в дверном проёме показался запыхавшийся Кардод. — Вы оба никуда не пойдёте!

— Молдурова блевотина… — закатил глаза я, не сбавляя темпа.

Маг выглядел сильно уставшим, он весь вспотел, его одежда была вся в грязи и подпалинах, разрезах, под правым глазом назревал синяк, обе брови разбиты, нос смотрит в сторону, а пальцы на левой руке изломаны. Но, судя по всему, его бой прошёл удачно, соназгов нигде не было видать.

— Я тебе прика…

Он ткнул было в меня пальцем правой руки, но я схватил его в воздухе и с удовольствием сломал. После чего двинул рукоятью сабли в солнечное сплетение, а затем ребром ладони в горло. Маг упал мне под ноги, хватая ртом воздух, словно рыба на берегу.

— Что ты творишь?! — возмутился Ган.

— Возвращаю долги, — я от души размахнулся и пнул мага в живот.

Оглянулся — мертвяки подступали уже вплотную.

— Валим отсюда! — приказал я и силком потащил запротестовавшего Гана.

Прежде чем я покинул двор этого проклятого дома, я успел увидеть, как Кардод пришёл в себя и начал с остервенением обильно поливать мертвяков рукотворным ярко-жёлтым огнём, и надо сказать, справлялся он с ними достаточно успешно. А ещё я увидел, как странная полумёртвая женщина, невесть как отрастившая часть мышц и даже длинные редкие белые волосы на башке, торопливо убегает прочь. Слава богам — не в ту же сторону, что и мы.

 

Глава 19

— Какая же я дура!

Всё действительно получилось очень глупо, до неимоверности глупо. Фенора, как ни в чём не бывало, пришла в дом к этому крагеру по имени Натор, чтобы купить необходимый артефакт, так нужный ей. Но Натор оказался жадной сволочью, он не удержался, едва она показала свой кулон, который она купила ещё в Зовьене. Зачем ему столько артефактов? Ведь у него их вон сколько было, даже в одном только сундуке, а уж их-то у него, поди, пара десятков точно. Конечно, что это за торговец, который не держит запасов товара? Но Феноре всё равно кажется, что с Натором определённо что-то не так, есть что-то, что кроется под его добродушной личиной, и это что-то всего лишь на несколько секунд вылезло наружу, когда она показала кулон, название которого она даже не помнит.

А кулончик-то оказался не простой. Она вообще не знала, сколько должны стоить магические вещи, поэтому ей ещё при покупке показалось, что она отдала слишком много денег тому торговцу в Зовьене. Десять золотых! Это почти всё, что у неё было, хотя с тех самых пор прошло довольно много времени, и девушка успела добыть различными способами (в том числе и незаконными) практически столько же. Но тогда ситуация была безвыходная, эти ночные кошмары и видения настолько измучили её, что она не раздумывая отдала бы всё, что у неё имелось, даже душу, лишь бы мучения прекратились. Десять золотых, столько на севере зарабатывают лет за пятьдесят, ничего не кушая и всё до последней мелкой алюминиевой монетки складывая в копилку. Пришлось по дешёвке продать дом со всеми вещами и фамильными драгоценностями, хоть их оказалось не так много, как ей того хотелось. Купленный кулон, как и предупреждал торговец, начал работать не сразу, а только лишь через неделю хоть как-то проявил себя. Всё это время Фенора думала, что отдала столько денег за обычный кусок стекла на ниточке, подделку. Но тот заработал, видения стали угасать, кошмары превратились в обычные сны, и разум стал потихоньку возвращаться. А с ним и воспоминания.

Что с ней было? Этим вопросом она задавалась много месяцев, но точного ответа так и не нашла, лишь кое-какие обрывочные сведения, которые только недавно начали складываться в общую картину и обретать хоть какой-то смысл. Первым же мучительным воспоминанием оказалось то, что она действительно взяла детёныша аспида и умудрилась притащить его в дом Раса, возлюбленного, который, несмотря на все её уговоры, отказался бросать свою жену и уезжать прочь вместе с Фенорой. Это было невыносимо больно, но она даже представить не могла, как она оказалась способна на такой низкий поступок. Далее Фенора вспомнила, что перед смертью Эйвин Фенору мучила жгучая ревность, усиливающаяся с каждым днём. Ревнивой Фенора себя никогда не считала, но данный факт она ещё могла принять хоть как-то на веру. Но вскоре она сообразила, что её кошмары начались примерно в то же самое время, когда появилась ревность. Невесть откуда взялась назойливая мысль устранить главную проблему на пути её счастья жить вместе с Расом нормальной семьёй — убить Эйвин. Но с её смертью, как ни надеялась Фенора, ничего не прекратилось, и она медленно и постепенно, но неотвратимо сходила с ума.

А купленный кулон сработал, день за днём понемногу ослабевая болезненные видения и кошмары до тех пор, пока через месяц те совсем не прекратились, и Фенора вновь не стала собой. Тогда-то и родилась мысль, что всё это было неспроста. Кто-то специально настойчиво посылал ей все эти видения, сводя её с ума, но, как она сообразила совсем недавно, истинной целью оказалась вовсе не она и её душевное состояние.

Рас. Раснодри Солдроу, обычный мужик, посредственный, хоть и усердный, плотник и лесоруб, каких тысячи по всей империи. В нём не было ровным счётом ничего необычного, но кому-то понадобилось провернуть подобные дела, вот только зачем — оставалось мучительным вопросом до сих пор, и, как подозревала Фенора, разрешена эта загадка будет ещё не скоро.

К тому времени, когда Фенора, следуя указаниям торговца из Зовьена, двигалась на юг по Имперскому Тракту в поисках алхимика Болданда, она уже успела проскакать Малисс, а с ним и три сотни миль. Поворачивать назад и что-либо объяснять Расу было поздно, особенно если вспомнить их последнюю встречу. Поэтому Фенора только ещё больше убедилась в том, что необходимо купить второй подобный артефакт, который бы обеспечивал эту самую постоянную защиту разума от чужого влияния. Ведь тот, кто влиял на Фенору, вполне мог точно так же влиять на Раса, почему бы и нет? И именно поэтому ей следовало как можно быстрее купить второй кулон и отдать Расу, а потом подождать около месяца до тех пор, пока любимый не придёт в себя.

Но обстоятельства были против Феноры, хотя она всеми силами старалась не унывать. Болданда она с трудом нашла в Давуре, столице, ужасно грязном и вонючем городе, но мало того, что алхимик оказался там проездом, почти случайно, она выяснила, что у него нет подобных артефактов. Да, он в них разбирается, он вообще разбирается во многих вещах, но даже за достойную плату он наотрез отказался найти нужный артефакт.

— Я сейчас сильно занят! — говорил алхимик. — Я заканчиваю самый важный проект в моей жизни! Да и не только в моей, он перевернёт все представления об одном очень важном разделе магии, сделает его вновь актуальным. Мне некогда отвлекаться на всякие мелочи!

Но Феноре удалось уговорить алхимика подсказать, где можно найти того, кто продаст ей второй кулон. Так она вышла на Натора, хотя и это оказалось не так просто, как она рассчитывала. Иногда ей казалось, что словно кто-то тайно мешает ей, не позволяет достичь цели и всячески замедляет её. То лошадь заболеет, то непогода разыграется, то её попытаются ограбить — подобных мелочей возникало очень много. Люди по эту сторону Самазских гор вообще оказались на удивление злыми и подозрительными, они не терпели и почти открыто презирали всякого, кто хоть немного отличался от них. Как на юге империи жила нелюдь до сих пор, никуда не уезжая, Фенора так и не поняла.

Натор. Едва увидев этого показавшегося с виду добродушным крагера, Фенора было понадеялась, что её чёрная полоса закончилась. Натор оказался вежливым, достаточно богатым для того, чтобы не беспокоиться о собственном благополучии и иметь столько друзей, сколько она увидела на той вечеринке. Она предположила, что это он всё устроил, что и прекрасный особняк тоже его, видать, торговать артефактами оказалось очень прибыльно. Всё было прекрасно до того момента, как появился этот худой её земляк.

Ган. Он перепутал её с другой женщиной, но всё равно решил предупредить о Наторе. Зачем? Если они друзья, то почему он тогда действовал у крагера за спиной? А если враги, то почему он не убил его? Одни вопросы, и после того, как Натор попытался отобрать у неё кулон, и она в спешке прихватила с собой несколько артефактов, оказавшихся бесполезными, их стало ещё больше.

Однако появление на той вечеринке Раса шокировало её. Но он оказался там не случайно, как она начала подозревать только сейчас. Его целью была она, Рас каким-то неведомым образом умудрился проделать весь путь от их мелкой деревеньки до этого южного города, и, как она догадывалась, он побывал и у Болданда в том числе. Но, судя по всему, Рас — марионетка в чужих руках. Иначе он просто не мог оказаться в Шаршанге, никогда и не при его везении. Не то, чтобы он был неудачником, нет, обычный парень, но чтобы выйти на того же Болданда, ему должно было неимоверно повезти. Кто-то толкал Раса в спину, указывал кривую дорожку, по которой он должен был пройти. Кто-то подстраивал различные события и встречи таким образом, чтобы они в конечном итоге привели Раса в Шаршанг. В тот дом? Возможно, но, может быть, дом не является конечной целью. Очень может быть, что этот же персонаж травил её безумием и видениями, и он же травит сейчас её любимого. Кто это вообще может быть? Какой-нибудь маг? Вполне вероятно, но в магии Фенора пока что разбирается из рук вон плохо, но не всё сразу же ей осваивать! Однако насколько хватало ей её текущих знаний, вполне можно было исключить простых смертных, а так же всех крагеров, поскольку те, будучи иммунными к магии, сами ей обладать не могут. И всех соназгов тоже можно вычеркнуть из списка, поскольку соназги являются поголовно очень слабыми магами. Правда, в той книжке, откуда она вычитала все эти вещи, упоминалось что-то про передачу Дара у соназгов, но до этого раздела Фенора добраться ещё не успела. В любом случае, даже большинство человеческих магов можно вычеркнуть, сил каждую ночь насылать на одну только Фенору столько кошмаров мало у кого хватит, итого остаются единицы. Но нет ни имён, ни тем более адресов, где их всех разыскать.

Был ещё один вариант. Какой-нибудь разумный монстр вроде демона. Раньше Фенора не верила в их существование, полагая, что даже вампиры — всего лишь больше преувеличение. Но почитав немного умных книжек по магии, особенно тех, что связаны с артефактами, большинство из которых изготавливаются с теми или иными частями тел различных монстров и растений, в том числе плотоядных, она теперь готова поверить во всё что угодно. Даже в существование Холодовых Демонов.

— Я слишком мало знаю, — с грустью говорила сама себе она почти каждый раз, когда вновь и вновь прокручивала в голове эту цепочку мыслей.

Ей следовало немедленно покинуть Шаршанг и вернуться в Давур. Там у неё был один знакомый по имени Порос Барк, маленький, почти полностью облысевший старичок-библиотекарь, который любезно согласился проконсультировать её по некоторым магическим вопросам. Ну как согласился — она обманула давно впавшего в маразм старика, прикинувшись его дальней родственницей, чтобы иметь возможность воспользоваться теми книгами, которые он неусыпно стерёг. Кто-то бы сказал, что это подло, но рядом никого не было, а ради достижения такой благородной цели, как вырвать любимого из лап врагов и спасти, она согласна пойти на очень многое. Быть может, даже на всё.

Вопрос только в том, сможет ли Рас простить её? Когда он всё узнает, он должен простить её, но простит ли? Нрав у него горячий, несдержанный, так что в минуте гнева он может и пришибить её. Недаром он так кричал последние два раза, когда видел её. И это была ещё одна сложность — как передать Расу защитный кулон так, чтобы тот надел его и проходил с ним около месяца, чтобы артефакт наверняка успел сработать, но при этом самой остаться в живых?

Одни проблемы, и большинство разрешить не представляется возможным, по крайней мере, сейчас.

В любом случае, её путь лежал в Давур.

 

Глава 20

Альтера и Вьяти, конечно же, в таверне я не нашёл. Мы с Ганом долго блуждали по городу, и на каждом шагу он умолял меня вернуться к тому дому и попытаться добить оставшихся мертвяков. Я понимал, что если мы не предпримем в скором времени хоть что-то, то пара десятков вурдалаков быстро размножится до нескольких тысяч, которые просто выгрызут город изнутри, словно червяк яблоко. Но ещё лучше я понимал, что два полупобитых воина ничего не сделают этим вурдалакам. Из города следовало убираться как можно дальше и как можно быстрее. Однако я оказался неспособен долго терпеть нытьё Гана, и мы, подловив на улицах нескольких городских стражников для верности, всё-таки вернулись к дому. Вернее, к тому, что от него осталось.

Дом весь сгорел, все окна оказались выбиты, половина второго этажа обрушилась вниз, везде виднелись следы произошедшей битвы. И множество изуродованных и изувеченных тел вурдалаков. Убедившись, что все вурдалаки оказались перебиты, и не найдя трупов ни одного из валарийцев, даже тела Кардода (я очень огорчился этому факту), Ган с чистой совестью смог уйти вместе со мной.

— И что, даже Бали выжила? — спросил я. — Я же видел, её буквально целиком сожрали!

— Увы, — Ган развёл руками. — Я же говорил, что мы бессмертны. Если уточнить, то только некоторые из нас бессмертны, например Бали и я, но остальных просто очень трудно убить. Мы все разные, и у каждого свои нюансы. Бали на моей памяти убивали тысячи раз самыми разными способами, и всё оказалось бесполезно. Она воскресала всякий раз, успешно и быстро регенерируя. Помнится, когда ей исполнилось двести лет, её на целых полвека охватила хандра, да такая сильная, что она стала искать способы покончить с собой. Что только она не пробовала! Всякие повешения, утопления и горения заживо оказались бессильны, они лишь обезвреживали её на небольшое время. Как она говорит, она ни разу не умирала, всё время оставалась какая-то частичка, из которой она потом снова появлялась. Как-то раз она заставила нас разрезать её на множество мелких кусков, полить какой-то едкой алхимической дрянью и тут же бросить в одну из печей соназгов — те гораздо горячее наших. Мы достали через сутки из печки горстку пепла и развеяли по ветру. Но Бали вернулась обратно — как она сказала, она внезапно ощутила себя в одном из волосков, что выпал у неё из головы на подходе к печи.

— То есть, она способна восстановиться из какого-нибудь ногтя или плевка? Полностью?

— Ага, — Ган вздохнул. — Правда, из мелких частичек себя она восстанавливается долго, до нескольких месяцев, но неизбежно.

— А что ты? Ты сказал, что тоже бессмертный, но я что-то не вижу, чтобы на тебе заживали царапины с той же скоростью, что и на девке.

Он рефлекторно потрогал царапину на шее, оставленную в короткой схватке с Натором.

— Щиплет, — прошипел он. — В отличие от неё, я действительно умираю. Я же говорил, что мы все разные, у каждого свои проблемы. Я вижу яркий свет и жуткий холод, даже могу различить, что вокруг меня бушует метель, а я прикован к ледяной скале, и рядом со мной вьётся какая-то чёрная тень. Но как только я это осознаю, я мгновенно возвращаюсь в собственное тело, оживаю, и мне даётся совершенно новое тело, моё тело, которое у меня было на тот момент, когда нас прокляли. То тело, которое ты видишь сейчас. То есть, я могу таким способом вылечивать смертельные раны и так далее, но по-настоящему я умереть не могу. Да и не хочу.

— Не хочешь? Почему?

— Потом как-нибудь объясню. Думаю, если бы я по-настоящему захотел сдохнуть, то я бы сдох и так и остался бы в Яарде, но я никогда не хотел этого.

— Что, слишком страшно там?

— И это тоже, но это не основная причина. Говорю же, потом как-нибудь объясню.

Вскоре мы всё-таки пришли в таверну, где Альтер и Вьятлатт должны были меня ждать, но, как я уже упоминал, они ушли. Уговор был выполнен, они действительно прождали до рассвета и свалили, оставив мои вещи и записку, что, мол, они ушли. Ну да, а то я так сам не понял.

— И куда теперь? — спросил меня мой новый попутчик.

— Набить рожу одному мелкому хорьку, который послал меня в ловушку, — я угрожающе почесал кулаки.

— Надеюсь, под хорьком ты подразумеваешь не настоящего хорька.

По пути мне снова захотелось покушать, что не удивительно, если вспомнить, что с момента последней трапезы прошло довольно много времени — та была среди ночи. А пока мы пробегали по городу, солнце успело встать и уже приближалось к зениту. Есть я предпочёл на ходу, благо, что Феникс привёл меня к одной булочной, где продавались вполне съедобные пирожки. Так что к Болданду я приехал хоть и несколько побитый, уставший и злой, но сытый.

Входная дверь в его подземную лабораторию валялась в паре саженей от входа, явно не там, где я её оставил в прошлый раз. В дальней части земельного участка, возле колючего кустарника, виднелась куча вырытой сырой земли, комья которой оказались разбросаны в довольно широком радиусе.

— Выглядит так, словно кто-то взорвал там соназгскую взрывчатку, — заметил я, подходя к развороченному участку.

— Или так, будто оттуда выбралось несколько десятков оживших трупов, — поправил меня Ган. — Чуешь запах?

Я принюхался: действительно, оттуда разило мертвечиной, запах резкой волной появился за несколько саженей не доходя до нужного места. Ветра сегодня не было вообще, погода стояла необычно спокойная и тихая.

— А алхимик-то оказался не прост, — я развернулся и пошёл обратно ко входу в лабораторию.

Что-то мне подсказывало, что алхимика я не встречу внизу. Будь он здесь, он бы не оставил дверь валяться в стороне от положенного места, да и с запахом мертвечины бы сделал хоть что-нибудь — у него наверняка же есть какие-нибудь рецепты смесей, отбивающих запах гниющего мяса.

Ган на несколько секунд задержался, осматривая вывороченную землю, после чего догнал меня.

— Те вурдалаки не отсюда, — сообщил он мне свои выводы. — Во всяком случае, далеко не все, здесь от силы лежало восемь тел.

— Восемь, сорок — какая разница? Меня больше волнует не то, сколько их было или откуда они взялись, а почему они тихо-мирно кормили собой червей, а тут бац! И решили, что им это надоело, поднялись из земли и попёрлись тусить к вам.

Мы подошли ко входу в лабораторию алхимика и увидели опущенную блокирующую решётку с толстыми прутьями, преграждавшую вход. Должно быть, Болданд перестраховался, решив, что хлипенькая дверца не удержит воров, если те надумают заявиться к нему. Мысль была, в принципе, верная, да только кто-то умудрился разворотить толстенные металлические прутья и пробраться внутрь. Я недовольно поглядел на узкие стены и низковатый потолок, после чего достал кинжал, разумно оставив топор болтаться за спиной — места для манёвров с ним здесь не было, и, полагаю, внизу тоже. Зачем низенькому соназгу рыть берлогу с высокими потолками?

— Держи меч наготове, — велел я Гану. — Мало ли, что там внизу, может, ещё какие мертвяки.

— А ты ничего не чувствуешь?

— В смысле?

— Ну, ты же танг!

— Без году неделя. И ту толпу я тоже не почувствовал до тех пор, пока они не оказались у меня перед носом.

— Дык, они же телепортировались. Видел облако?

— Хрень! Неужели эта ваша магия и на такое способна? А я думал — враки всё.

Я ещё раз выругался. Кто-то выдернул всех этих вурдалаков из какого-то места, и, судя по тому, сколько их пришло, это место просто кишело мертвяками. Это означало, что у тех, кто живёт рядом с этим местом, вскоре возникнут крупные неприятности. Крупнейшие и зловонные.

— Как далеко они переместились? — спросил я Гана.

Мы нелепо замерли посередине лестницы, я не решался спускаться вниз, откровенно побаиваясь, но и отступать уже не хотел.

— Сложно сказать, — Ган невыразительно пожал плечами. — Зависит от одарённости призывающего мага. Ученикам и подмастерьям такое вообще не под силу, только полноправные…

— Хватит грузить меня терминологией! — оборвал его я. — Я и так понял уже, что телепортация — не для слабаков, меня больше волнует, как далеко?..

— Если предположить, что его дар средний, да и он был один, а так же взять в расчёт время суток, то…

— Тьфу! Как далеко?!

— Два дня пути от Шаршанга, — Ган наконец-то дал нужный ответ, прекратив забивать мне голову лишним. — Большинство современных магов не переместят столько тел дальше, чем на двадцать миль. А вот пять веков назад маги были несколько сильнее.

— Тогда хорошо, что мы имеем дело с магом не пятисотлетней давности, — несколько расслабился я.

Два дня пути — хорошее расстояние. В двух днях пути отсюда было только одно место, где можно найти столько мертвяков в полуразложившимся состоянии. Могильники, не иначе, как эти твари оттуда пришли. Выходит, в Шаршанге придётся подзадержаться. Или наоборот, свалить отсюда прежде, чем армия мертвецов начнёт осаждать стены города. Чем была та телепортация? Какой-то маг решил позабавиться, выслав почти в сердце города несколько десятков вурдалаков? Только забава, а я и этот дом попали под удар случайно? Или же эта акция имела чёткую цель? Вот только какую? Я? Дом и его хозяева? Или гости? Или всё сразу? Ох, башка болит от этих размышлений!

Мы, наконец, спустились в лабораторию, осторожно отсчитав пару десятков мелких ступенек. Она оказалась примерно такой, какой я себе её и представлял — холодная, с низким потолком, неуютная. Несколько столов с множеством разноцветных склянок, большая часть из которых оказалась опрокинутой. Несколько книжных стоек вдоль стен упали на пол, а сами книги кто-то разбросал рядом, старательно вырвав по несколько страниц из каждой. Две двери возле дальней стены сломаны и раскурочены, в правой комнате виднеется куча хлама, а в левой какой-то каменный постамент. Окровавленный.

Свет везде горит, но в лаборатории царит мёртвая тишина, давящая на уши.

Я пальцем показал Гану на левую комнату, тот заметил кровь и понимающе кивнул. Крадучись, мы подошли к дверному проёму с двух сторон, после чего Ган первым бросился внутрь, а я следом за ним, отстав на секунду.

Пусто, никаких врагов. Эта комната оказалась куда меньше, чем предыдущая, и если бы не каменный гроб, который я издали в полумраке принял за постамент, то комната была бы абсолютно пустой, хотя, судя по следам на стенах и полу, раньше здесь стояли шкафы. Комната, в особенности противоположная относительно входа часть гроба оказались забрызганы кровью, хотя её было и не особо много. Так, несколько крупных капель попали на стены, не более.

— Это — твой Болданд? — Ган обошёл гроб и указал на окровавленное тело, лежащее сразу за ним.

Я тоже подошёл к нему и наклонился, чтобы получше посмотреть.

— Да, — мне не нужно было даже переворачивать соназга на спину, чтобы узнать его.

Но я всё же перевернул. Зрелище оказалось не из приятных, кто-то хорошо поистязался над ним, видать, насолил он не только мне. Что же, жаль, что я так и не врезал ему, но и поделом.

— Крови мало, — Ган внимательно осмотрел раны Болданда на шее и груди, а так же небольшое пятно крови под ним и запачканный гроб.

— Он же соназг, — я не придал этому значения. — Они меньше нас, значит, и крови у них меньше. Лучше посмотри сюда!

Я поводил пальцем по внутренней поверхности гроба, повторив очертания чьего-то тела.

— Там кто-то лежал, — прокомментировал я. — А теперь его нет.

— Ты думаешь, что это он его? — Феникс кивнул в сторону мёртвого алхимика.

— Да. Он. Эта козлина ставила эксперименты здесь, видать, допрыгался, и те полакомились им же.

— Не он, — Ган пригляделся к следам в гробу. — Она. Надо сказать, для женщины, высокая.

— С чего ты взял, что это женщина?

Он тут же показал мне на какие-то непонятные следы, больше похожие на обычные царапины.

— Вот, видишь? Узковатые плечи, но таз широкий. Это определённо женщина была.

Я вспомнил странную полумёртвую женщину в конце вечеринки, и мне тут же стало не по себе. Болданд не просто допрыгался, раз заставил мертвяка разговаривать. И не просто разговаривать, нынче некоторые особо прыткие умудряются заставить болтать даже собак, а произнести вполне осмысленную фразу.

Я сказал об этом Гану.

— Тебе привиделось, — уверенно заявил он. — Ты перенервничал, вот у тебя и появились галлюцинации. Вурдалаки не умеют разговаривать!

— Эта умела, — я продолжил гнуть свою линию. — Я знаю, что я видел и слышал. Она открывала рот и произносила вполне чёткие слова, я тебе говорю!

— Ну хорошо, допустим, что этот твой Болданд смог обучить мертвяка разговаривать и произносить заученные фразы, — сдался валариец. — Мне алхимики никогда не нравились, если честно, они все очень странные и подозрительные. И этот был не исключением, раз ставил эксперименты на трупе, видать, у него не всё в порядке с головой было. Но я в упор не могу понять, зачем ему это нужно было! Даже у сумасшедших должны быть причины. И, хоть это и вписывается в общую картину, но всё равно не объясняет, как вурдалак из этой комнаты, а так же те семь или восемь штук из ямы оказались вместе с ещё несколькими десятками своих сородичей! В Шаршанге просто нет столько трупов, их же сжигают здесь всех! Ты можешь это объяснить?

— Пока нет, — я покачал головой.

— Зато я могу.

Я вздрогнул, услыхав знакомый тембр, и мои руки тут же потянулись к топору за спиной. Но прежде, чем я смог вытащить оружие, Кардод Матрикураччи, вставший поперёк дверного проёма, за долю мгновения вскинул руку. Вокруг его вытянутой в мою сторону ладони на секунду зарябил воздух, словно на жаре, и меня неведомой силой отбросило к стене за моей спиной. Ган, было, дёрнул своим мечом, но маг тут же предупреждающе вскинул в его сторону вторую руку.

— Я бы не советовал, отродье Зла, — холодно проговорил он. — Я пришёл поговорить.

— Тогда выбирай выражения, — прокряхтел я, вставая. — А то я тоже могу придумать что-нибудь банальное, но обидное! Чего надо?

Выглядел маг немного лучше, чем когда я видел его в последний раз — он только сменил рваную одежду на почти новый, но уже запылившийся коричневый балахон. Кардод явно устал гораздо сильнее меня, он тяжело дышал и вспотел, но внешне старался держаться молодцом, и это вполне удавалось.

— Поговорить, я же сказал! — обозлённо пролаял он. — Предлагаю заключить перемирие. Хотя бы на время нашего разговора.

— Человек, только что хлестнувший моего товарища Нитью, предлагает перемирие? — удивился Ган. — Не самое удачное начало переговоров, не правда ли? Ну что же, я согласен.

Я был другого мнения, но мне пришлось на время его проглотить. Я сейчас не в том положении, чтобы выпендриваться. Он предлагает мир? Отлично. После всех тех ударов, что он мне нанёс, из нас двоих я должен оказаться первым, кто по окончании этой передышки воткнёт оппоненту нож под лопатку!

— Ладно, я тоже согласен, — недовольно буркнул я. — Но руку тебе жать не буду.

— Я и не сомневался, — серьёзно ответил маг.

— А теперь объясняй, что за хрень здесь творится! — потребовал я, и Ган согласно кивнул.

Кардод сделал два осторожных шага по направлению к гробу, затем увидел труп алхимика и создал над гробом пару каких-то Нитей. Я ничего не почувствовал, но увидел, как по камню тут же расползлась тонкая сиреневая паутина, через мгновение исчезнувшая.

— Некромантия, — уверенно произнёс Кардод. — Теперь я уже не сомневаюсь.

— Что?! — одновременно воскликнули мы с Ганом. — Ты не шутишь?

— А я похож на придворного шута? — выпалил в ответ маг. — Если бы не это, то я бы тут же вас обоих превратил в горстки пепла!

— Не смог бы, — заявил я. — На него у тебя силёнок не хватит, — я при этом указал на Феникса.

— Ты хочешь проверить? — маг с вызовом посмотрел на меня.

— Хватит! — не вытерпел Ган. — Мирное соглашение, помните? Кстати, зачем оно тебе?

— Справиться с Налвитией, — тут же ответил он.

— С кем? — не понял я.

И тут же сообразил. Та полумёртвая женщина, без губ она же не может произнести «в», выходит, её зовут Налвития. Или Налвита, как она сама себя назвала.

— Она — некромант, — понял Феникс. — Это плохо.

— Я так понимаю, некроманты могут поднимать вурдалаков, да? — спросил я.

— Это — самое меньшее, что они могут делать, — ответил Ган. — Но я думал, что последние некроманты были убиты больше тысячи лет назад.

— Так оно и было, — подтвердил Кардод.

— Постой, а разве Налвития была некромантом? — засомневался валариец. — Она же вроде средним настройщиком являлась, нет?

— Это официально, — Кардод виновато отвернулся от нас и уставился на труп алхимика. — Гильдия Магов вынуждена этот факт скрывать — кому бы понравилось, если одна из Великих Магов, самая почитаемая среди гуманистов именно из-за своего характера и благородных Творений, та, которую ставят в пример всем начинающим настройщикам, внезапно оказалась некромантом?

— Понимаю, — согласился Ган.

— А я — нет! — возразил я. — Возвели тут сраный культ личности, а нам теперь разбираться? Подожди, но зачем мы тебе нужны?

— Он мне не нужен, — Кардод ткнул пальцем в Гана. — Так что может проваливать, так даже лучше будет. Но без танга нам не обойтись.

— Что? — удивился я. — Почему?

Мой вполне логичный вопрос почему-то взбесил мага. Тот заскрипел зубами, стараясь сдержаться и не вмазать мне ещё раз, и вместо ответа отошёл на пару шагов, к ближайшему столу алхимика, и указал на несколько вырванных страниц.

— Потому, что это не просто некромант, мать твою! — обозлённо рявкнул он. — Ты — идиот, если до сих пор не понял!

— Не понял что? — удивился я.

На секунду мне показалось, что маг сейчас взорвётся, но тут снова вмешался Ган:

— Позволь, я объясню, — спокойно проговорил он. — Поправь меня, Белый, если я где-то ошибусь. Я начну сначала: некий алхимик по имени Болданд неведомым образом воскресил из мёртвых одного из самых знаменитых и талантливых магов прошлого, Налвитию, Дарующую Мир. Похоже, он полагал, что так совершит великий поступок, вернув народу Налвитию, которая после этого продолжит свои благородные деяния. Вот только он не знал, что на самом деле она была некромантом, так? Та его прикончила, едва восстав из мёртвых, после чего поднялась на поверхность, разогнув прутья решётки, и из той братской могилы подняла первых вурдалаков. Затем нашла ещё несколько десятков трупов, и переместилась в наш особняк.

— Почти так, — подтвердил Кардод, успокаиваясь. — Вот только перемещалась она не сама, кто-то её перебросил специально, против её воли.

— Её воли? — повторил я. — То есть, я был прав, когда говорил, что та полумёртвая баба разговаривала? Подождите! Молдурова мошонка, так выходит, что она — одновременно и вурдалак и некромант?

— Не вурдалак, — Кардод вновь начал закипать. — Как тебе ещё объяснить, чтобы ты понял, а? Она — не просто оживший мертвец! У этой мрази, Болданда, получилось! Он воскресил из мёртвых одного из последних некромантов прошлого! И это уже не просто вурдалак, умеющий разговаривать. Она — кто-то другой, я сам видел, как она поглощала плоть и регенерировала! Поэтому-то мне и нужна твоя помощь, танг! Как можно быть таким тупым?!

— То есть, она — монстр? — сообразил я. — И теперь тебе нужен живой танг, борец с этими самыми монстрами, да? А что взамен?

— Ты в час опасности спрашиваешь о личной выгоде?! — возмущённо закричал Белый. — Да как ты смеешь?!

— Эй! — мне тоже надоело терпеть его выходки. — Ты собирался прикончить меня, помнишь? С самой первой нашей встречи ты считаешь меня пособником Зла, или Молдура, или что ты там себе надоумил! И после этого ты просишь меня быть твоей послушной собачкой, которую можно спустить с поводка, едва на горизонте появится враг? Ха! За просто так я этого делать не буду!

Лицо мага покраснело от бешенства, но он сдержался. Сделал глубокий вдох, на несколько секунд закрыл глаза, а потом, открыв, сказал мне ровным и спокойным голосом.

— В качестве представителя Гильдии Магов официально заявляю, что на время борьбы с общим врагом, а именно Налвитией Ролдерогской, а так же порождёнными ею тварями, ни Гильдия, ни каждый её член по отдельности не станет чинить тебе препятствия или пытаться убить. Только в случае самозащиты, если ты, танг, вдруг вздумаешь напасть на нас первым. Или в том случае, если ты станешь опаснее, чем оживший некромант. Клянусь своей душой и призываю Цейрина в свидетели!

Он слегка вытянул руку ладонью вверх, и в ней тут же появился крохотный белый светящийся шарик, на секунду осветивший комнату и ослепивший нас, а потом сразу же пропавший.

— Эффектно! — оценил я. — Но стоит ли мне этому верить?

— Стоит, — посоветовал Ган. — Призвав Цейрина в свидетели своей клятвы, он тем самым закрепил её. Если она будет нарушена в обозначенных условиях по вине Кардода, то его душа после смерти отправится не в Лаэнд, а к Молдуру в Яард. Сильные маги такими вещами не шутят.

— Ладно, — сдался я. — Ну, допустим, мир мы заключили. И что дальше? Где нам искать эту вашу Налвиту? Готов поспорить, что она снова сунется на могильник и поднимет ещё несколько десятков мертвяков, но могильников вокруг тьма, так что втроём мы искать её будем очень долго.

— А мы и не будем, — ответил Белый.

Он отошёл ещё на пару шагов, затем поднял с пола какой-то листок, на котором несколько надписей были обведены чернилами.

— Вот её цель, — уверенно сказал он. — Юкуриус Бельв, нынешний глава Гильдии. Она собирается его прикончить.

— Ты уверен? — я засомневался и отобрал у него листок.

Его вырвали из какого-то справочника, там множество имён и фамилий выстроились в столбик, и возле каждого автор книги пояснял, кто это и что он делает. Удобная книга, вот только были бы в ней ещё адреса!

— Абсолютно, — подтвердил Кардод. — На момент своей смерти, когда члены Гильдии только-только выяснили, что Налвития является некромантом, она стояла во главе Гильдии. И теперь она хочет вернуть себе власть.

— Зачем? — удивился я.

— Глава Гильдии — не просто статус, — пояснил Ган. — Насколько я знаю, он даёт его обладателю несколько значительных преимуществ по сравнению с остальными магами.

— Например? — нахмурился я. — Бесплатные обеды в булочных столицы?

— Например, доступ к арсеналу Гильдии, — ответил Кардод. — Самые разрушительные Нити, настолько сложные, что их нельзя запомнить. Сильнейшие артефакты, которые Гильдия веками изымала отовсюду, где находила. Согласно сложной системе защиты из специальных Нитей доступ к ним имеет только Глава Гильдии, и никто другой. Налвития для этого не просто поднимет несколько вурдалаков. Я уверен, что она поднимет армию и двинется на Давур. С мертвяками мы, да и обычные солдаты как-нибудь справимся, но вот с ней могут возникнуть проблемы. Тут ты и нужен.

— А почему бы ей не проникнуть тайно, в одиночку, в столицу и не прикончить Юкуриуса по-тихому? — спросил я.

— Потому что в столице достаточно магов, чтобы за несколько десятков миль вовремя почувствовать её. Незаметной она не подойдёт, так что она двинется именно с армией мёртвых.

Я снова взглянул на вырванную страницу.

— Здесь ещё одно имя обведено, — заметил я. — Почти незаметно, но всё же обведено.

— Порос Барк? — понял Белый. — Это сумасшедший библиотекарь. Через его библиотеку когда-то был портал в здание Гильдии, но его лет пятьсот уже как нету. Так что можешь не обращать внимания, Налвития пока не знает об этом, вот и всё.

— И что дальше? — спросил я. — В столицу?

— Мы — да, — кивнул маг. — Я займусь организационными вопросами, а ты подтянешь свои знания по своей профессии, понял? Другого танга у нас нет. А валариец пусть валит на все четыре стороны, если не хочет, чтобы я его испепелил.

— Я пригожусь, — возразил Ган. — В столицу, ясное дело, я не сунусь, но по пути смогу немного натаскать Раса.

— По магии я и сам смогу его обучить! — рявкнул Кардод.

— Не сможешь, — Феникс покачал головой. — Ты — разрушитель, а он — танг. Природа магии тангов, по сути, та же, что и у настройщиков, а я имею в настройке довольно большой опыт.

— Я возьму с собой одного из местных!

— Но я лет пятьдесят дружил с одним из тангов! Как ты думаешь, кто в этом случае предпочтительнее?

— Ладно! — недовольно поддался Белый. — Твоя взяла. Но я буду следить за вами обоими!

— Эй! — возмущённо воскликнул я. — А может, я сам буду решать, что, где и у кого мне учить?

— Нет! — в голос возразили они оба.

— Ну, тогда ждите первой походной каши! — недовольно буркнул я. — И не удивляйтесь, если я в ваши порции поплюю как следует. Или чего похуже сделаю…

К слову, я так и сделал — обещал же. Я всё всегда помню!

 

Глава 21

Отправиться мы решили на лошадях, но всё нужно было сделать как можно быстрее, чтобы столица успела подготовиться к осаде армии мертвяков во главе с ожившим некромантом. Конечно, Кардод смог передать сообщение через местное отделение Гильдии, и сделал он это до нашей с ним судьбоносной встречи, но, всё же, мы торопились, как могли. Мало спали, ели практически всегда на ходу, изматывали лошадей до изнеможения и по возможности пользовались скакунами, которые всегда были припасены в крупных деревнях и ключевых заставах специально для гонцов. Для этого Кардоду пришлось доплачивать из своего кармана, поскольку ни у кого из нас троих не было соответствующей грамоты, утверждавшей, что мы — гонцы с плохими вестями.

Зато в пути оказалось достаточно много времени, чтобы я смог восполнить недостающие знания по магии. Белый предпочитал, чтобы Феникс сразу же начал меня учить делу тангов и магии настройки, но поскольку у меня было тухло вообще со всем, что было связано с магией, Ган Уидлоу начал объяснять мне самые азы, стараясь не больно углубляться в теорию. Учитель из моего нового друга вышел хороший, но недостаточно строгий, как раскритиковал его Кардод.

— За малейшие ошибки меня били розгами, — говорил он. — Одна ошибка, не важно, словесная или при создании простейших Нитей — один удар по спине. Или по ногам, если на спине не оставалось места.

— Вот поэтому ты такой злой, — саркастично прокомментировал я. — Видать, часто ошибался.

— Поначалу — да, — Белый сарказма не заметил. Или проигнорировал. — Но зато я быстро научился не ошибаться .

— Ты — разрушитель, — пояснил Ган. — Разрушителям никак нельзя ошибаться, иначе собственные Нити сожрут вас или ваших союзников. У настройщиков, и уж тем более чтецов, такой опасности нет, ей неоткуда взяться. Ученик, ну-ка повтори все школы магии и объясни между ними разницу!

В ранг ученика Ган меня возвёл быстро. Он при этом кратко обмолвился, что перед началом обучения все дети с Даром тщательно проверяются на то, способны ли они вообще плести Нити. Мол, так сразу же определяется уровень начальной подготовки, а так же то, к какой школе магии следует отнести будущего ученика, если вообще стоит брать его обучаться.

— Первая школа — Школа Разрушения, — я слегка наморщил лоб, вспоминая недавно узнанное. — Самая престижная и самая эффективная школа по применяемым в бою Нитям. Всё Нити, что касаются испепеления, заморозки, дробления, располосования и иных «карательных методов» относятся именно к Школе Разрушения. Дар разрушения в большинстве случаев проявляется раньше остальных, и маги этой школы имеют самый короткий путь обучения. Магия настройки имеет активный характер Нитей.

При этих словах Кардод усмехнулся чему-то, но я не обратил на это внимания и продолжил.

— Вторая школа — Школа Настройки, иногда называемая Школой Изменения. Настройщик в одиночку в бою практически бесполезен и беспомощен, однако магия настройки делает настройщика очень трудным противником, если тот грамотно применяет собственные Нити или же изменяет Нити противника. Настройка и заключается в том, что настройщик способен перехватить чужие Нити и видоизменить их, сделав их более точными и тонкими, либо же наоборот, расплести и нейтрализовать. Обучение магии настройки длится в среднем немного дольше, чем магии разрушения, и зачастую Дар настройки имеет скрытный характер. Его трудно обнаружить. Магия настройки по большей части имеет пассивный характер Нитей. Слушай, Ган, ты упоминал, что танги по своей природе настройщики, так?

— Ну да, — подтвердил он.

— Получается, я всегда был магом? Настройщиком? И тангом?

— Сначала пусть закончит со школами, — встрял в разговор Кардод. — А потом я сам отвечу на эти три вопроса.

Ган пожал плечами, мол, пускай.

Я кивнул:

— Ладно. Третья школа — Школа Чтения. Самая бесполезная ныне школа, поскольку чтецы поголовно гораздо слабее настройщиков, и уж тем более разрушителей по уровню проявления Дара, однако их Дар позволяет им с лёгкостью придумывать новые Нити и тестировать их. Поскольку большинство Нитей уже создано, необходимости в чтецах сегодня нет. Большинство имеющихся чтецов занимаются дальнейшим исследованием магии и её проблем и явлений. Как я понял, они — теоретики чистой воды, да?

— Да, всё приблизительно верно, — согласился Ган.

— Это было слишком легко, — усмехнулся Кардод. — Но ответ далеко не полный. Во-первых, невозможно быть чистым разрушителем, настройщиком или чтецом — в каждой Нити есть все три элемента. Без школы чтения ты не создашь ни одной Нити, как бы ты ни пытался. Без школы разрушения ты не сможешь влить в неё достаточно Силы, чтобы Нить начала дышать. И без школы настройки ты не сможешь обуздать влитую тобой же Силу, чтобы та не испепелила тебя, едва только ты отпустишь Нить.

— Представь, что магия — это арбалет, — пояснил Ган. — Чтение — это сам арбалет, конструкция, куда ты кладёшь стрелу. Стрела, непосредственно то, что убивает — это разрушение. И ложбинка в арбалете, куда ложится стрела, чтобы получить направление, не знаю, как называется — это настройка. Ты можешь и руками кинуть стрелу, но далеко она не улетит, да и бесполезно это. Без стрелы ты не сможешь убить противника. А без направляющей ложбины стрела может влететь тебе же в голову.

— Это ещё не все школы, — добавил Белый. — Мало кто знает, но некромантия является Четвёртой Школой, хотя её Нити очень близки к настройке. Именно поэтому большинство некромантов вышли из настройщиков, эти придурки не желали мириться с тем, что из них не получилось настоящих разрушителей. И они выбрали неверный путь, чтобы научиться убивать своими руками, а не просто перехватывать чужие Нити. На самом деле, есть ещё куча различных мелких школ в разных уголках мира, но по большей части они смешивают в разных пропорциях три школы, за исключением запрещённой некромантии.

— Самый эффективный маг — это не тот, кто вкладывает в свои Нити море Силы и делает их смертоносными, — перехватил инициативу Ган, когда Кардод замолчал. — А тот, кто грамотно смешивает все три школы. Но это очень сложно — пользоваться чужой школой, хотя бывают уникумы, которые в равной степени владеют всеми тремя школами.

— Или четырьмя, — мрачно буркнул Белый. — Например, Налвития. По историческим трактатам, она по уровню проявления Дара являлась середнячком, тем более что настройщиком. Но, что называется, природный талант к магии взял своё, и она успешно освоила все четыре школы. Справиться с ней будет тяжело. Хотя, судя по тому, что я видел, когда столкнулся с ней, Дар у неё после воскрешения очень слаб. Ха! Даже слабак Юкуриус уделает её одной левой!

— Так какие проблемы? — удивился я. — Найти и прихлопнуть ожившую бабу! Второй раз.

— Мертвяки, — недовольно проговорил Кардод. — Или ты думаешь, что это так легко — уничтожить вурдалака, управляемого некромантом, так, чтобы тот, оставшись только с одной башкой и одной рукой, не дополз до тебя и не загрыз? Болван. Невежда! Вурдалаки, управляемые некромантом — серьёзные противники. Тому почти ничего не стоит поднять их с десяток, будучи почти обессиленным, и после этого периодически подпитывать их Силой. А уничтожить такого вурдалака гораздо сложнее, чем обычного — тому башку снёс, он и сдох! А этим бесполезно. И, что хуже, они со временем регенерируют, если остаются при поддержке некроманта и при этом жрут живую плоть. Вчера был обглоданный скелет — сегодня он оброс мясом, а завтра его не отличишь от созревшего вурдалака! Так что добраться до некроманта не просто. И даже если мы доберёмся, то я не уверен, что сможем легко справиться с Налвитией. Тут-то ты и пригодишься.

— Ясно, — с грустью кивнул я.

Меня отнюдь не радовало то, что меня будут использовать в качестве наконечника чужого копья. Обычно плохие наконечники имеют дурное свойство застревать в плоти мёртвых врагов и сгнивать вместе с их трупами.

— Что до твоих вопросов, — сухо продолжил маг. — Танги — не настройщики, запомни это раз и навсегда. Да, ваша магия имеет очень много общего с настройкой, насколько я знаю. Но все маги, даже некроманты, черпают Силу откуда угодно, но только не от Молдура. Для нас это — не принципиальный вопрос. В отличие от вас.

— Именно поэтому ты должен гораздо острее чувствовать Холод по сравнению с другими магами, — встрял Ган. — Разрушители при всём желании не увидят Холод, даже если их ткнуть в него носом — для этого им нужно уметь хорошо настраивать специальные поисковые Нити. Настройщики безо всяких Нитей ощущают магию, но Холод хорошо скрывается от них тоже, только опытные могут ощущать его на расстоянии, различать из общего хаоса, не применяя дополнительных средств. Танги же чуют Холод за много миль, и для этого им ничего не нужно, это в вашей природе. Ты как акула, почуявшая каплю крови в море и поплывшая по её следу. А мы больше похожи на чаек.

— Ясно, — повторил я с той же интонацией, хотя ясно здесь мне было мало что.

Например, согласно их словам, я должен был, не прибегая ни к какой магии, чувствовать вокруг себя Холод за много миль вокруг. Но, видать, этому нужно учиться, ведь я этого не умею.

— Так я всегда был тангом?

— Да, — уверенно ответил Кардод и замолчал уже надолго.

— И да, и нет, — уклончиво ответил Ган. — Не всё так просто. Как мне объяснял один знакомый танг, чтоб ему покрепче морозилось в Яарде, Дар танга появляется при рождении, но случайно, он не зависит от того, были ли твои предки тангами, в отличие от магов. Но чтобы стать тангом, должно произойти некое посвящение, при котором Дар проявляет себя. Ты нашёл убежище тангов, и оно призвало тебя — теперь ты танг, и обратной дороги нет. Смирись. Или убей себя, это тоже выход. Некоторые так делают.

Я хотел сказать, что я уже как-то пытался, и из этого ничего не вышло, но я ничего не произнёс. Во-первых, я был уверен, что вторая попытка будет успешной, я теперь опытный самоубийца, а во-вторых, у меня теперь была конкретная цель. Даже несколько, так почему бы и не побыть тангом? В конце концов, раз тангов никто не любит, после этой беды в виде Налвитии можно бросить обучение и уехать жить куда-нибудь в Галгух или Эналу, где никто и не узнает о том, что я — танг. Хотя, если другие настройщики действительно чувствуют меня на расстоянии при использовании Нитей, то лучше избегать крупных городов. В деревню, на родину, например, или к крагерам — среди них магов вообще нет. Что или кто мне помешает? Пошлю всех куда подальше, делов-то!

С базовой теории магии мы разобрались буквально за пару дней, и далее я приступил уже к магии практической. И если теорию я освоил легко, по большей части просто запомнив новую информацию и не начав попыток её понять, то с практикой оказалось гораздо хуже. По очереди то Ган, то Кардод создавали простейшие Нити и подвешивали их в воздухе, держа их на спусковом крючке, но не отпуская, а я в это время должен был их почувствовать и попытаться изменить. Я их видел у них в руках, но не ощущал совершенно, не говоря уж об их изменении. За четыре дня пути я так ничего и не добился.

— Он — бездарь, — с отвращением произнёс Кардод, в очередной раз создавая ладонью крохотную струйку огня и пытаясь разжечь отсыревший хворост.

Дождь застал нас в пути. Погода стремительно теплела, начали распускаться почки на деревьях, да и под ногами уже проглядывали мелкие травинки, но начались дожди. До ближайшей деревни оставалось ещё миль восемь, но и мы, и наши скакуны уже изрядно устали, следовало передохнуть самим и дать отдых лошадям, иначе мы рисковали загнать их вусмерть. Устроились под раскидистым древним дубом, я расстелил широкий кусок ткани (когда-то это было покрывало) на ветках над головой для хоть какой-то защиты от дождя. Ган собрал сырой хворост, и Кардод, пытаясь совместить розжиг костра с моим обучением, принялся вновь меня критиковать.

— Он — уже взрослый мужик, — оправдывал меня Ган. — Ты же должен знать, что чем взрослее маг, тем сложнее ему сдвинуться с мёртвой точки.

— Это его не оправдывает.

— Дымить будет, — я скептически посмотрел на сырой хворост. — Сушняк сейчас фиг найдёшь, а эти вообще недавно обломаны были.

— Ты лучше следи за Нитью! — рявкнул Белый.

Пришлось заткнуться.

В итоге я снова ничего не добился. Когда уже стемнело, они бросили все попытки обучить меня и просто занялись костром. Сырой хворост действительно начал дымить, едва загорелся, но это оказалось не страшно — ветра не было, и весь дым валил вертикально вверх, ударяясь в развешенный кусок ткани и окуривая его со всех сторон. Дождь тихо лил, не переставая, повсюду лежала мерзкая слякоть, с наступлением темноты стало подмораживать, но костёр неплохо нас согревал. Единственными, кому было плевать и на дождь и на сырость, оказались лошади — они просто уснули.

Ган принёс ещё веток для костра, на этот раз постаравшись найти сырые только снаружи. Ему удалось, хотя злому и недовольному Кардоду вновь пришлось просушивать их, непрерывно поливая нежарким пламенем. Наконец, когда маг через некоторое время сдался, он подкинул в костёр несколько веток покрупнее.

— Всё, я устал, — ворчливо выдохнул Белый. — И физически, и магически. Молитесь, чтобы ночью не появился ветер.

После этого он действительно вознёс молитву Цейрину, но это была обычная молитва верующего человека, акт благодарности за прожитый день, а не бесполезные мольбы.

— Помолитесь, — велел он нам.

— Молиться одному из тех, кто меня проклял? — усмехнулся Феникс. — Вот уж спасибо, но я как-нибудь обойдусь без этого.

— А я вообще с Молдуром повязан по самую печень, — поддакнул я.

— Ну как хотите, — недовольно буркнул маг и завалился спать.

Уснуть под тихо капающий дождь оказалось весьма просто, несмотря на то, что я привык спать в кровати или на чём-нибудь мягком, в то время как здесь мне то и дело норовили воткнуться в бока какие-то камни. Усталость быстро сморила меня, размеренный шелест дождя убаюкивал не хуже голоса матери из далёкого детства, а рядом с костром, прислонившись спиной к спящей лошади, оказалось неожиданно тепло.

Не знаю, сколько я проспал, но проснулся я от того, что начал мёрзнуть. В принципе, сил открыть глаза у меня не было, да и не хотелось, с небольшим холодом я бы смирился (дождавшись, пока не проснутся Ган или Кардод и не подкинут в костёр ещё веток), но лошадь под моей спиной тоже начала дрожать от холода.

— Ган, ты дров не подкидывал в костёр? — спросил я сквозь остатки сна, отчаянно цепляясь за него обеими руками.

— Вот только подкладывал, твоя очередь! — пробурчал тот.

Пришлось открыть глаза. Всё ещё темно, ночь не закончилась, равно как и дождь, но вот костёр успел погаснуть. Более того, от него даже тепло почти не шло, и углей не виднелось.

— Ган! — возмутился я. — Ты профукал костёр, здесь всё погасло!

— Да быть того не может, он всего полчаса назад горел нормально, я даже уснуть ещё не успел! — возразил он.

Однако он тоже продрал глаза и уставился на кострище.

Изо рта шёл пар, влажный воздух пробирал холодом до самых костей.

Неожиданная догадка поразила меня, как гром среди ясного неба.

— Подъём!!! — вскрикнул я, тут же бросившись искать топор.

— Что у вас там происходит? — проснулся Кардод. — Вашу мать, вы поспать дадите?!

Лошади тоже повскакивали и, испуганно заржав, убежали в небольшое прилесье неподалёку. Я наконец-то нашёл свой топор и вцепился в него, надеясь, что он поможет. Попался двуручник Гана, я вытащил его из свалки нашего походного барахла и протянул владельцу. Тот, хоть и был сонным и не выспавшимся, с опухшей рожей, но меч схватил крепко и уверенно.

Вовремя.

Из ниоткуда вынырнула фигура в плаще, за которой шлейфом неслись замёрзшие мелкие капли дождя, превратившиеся в снег. Тангал пронёсся мимо меня, обдав морозной волной, пролетел над костром, тут же заморозив его до состояния льда, и врезался в Гана. Валариец не успел отреагировать, настолько быстро всё произошло, и этот толчок отбросил его на несколько саженей прочь, вырвав по пути меч из рук. После чего монстр взмыл вверх и быстро скрылся среди низких облаков.

Кардод наконец-то поднялся и, оглянувшись, заметил шлейф льда в том месте, где монстр касался земли.

— Это ещё что?! — возмутился он.

Прибежал Ган, быстро отыскав по пути свой меч. Они оба оказались покрыты слоем инея, но валариец держался неплохо, хотя и сильно промёрз.

— Тангал, — ответил я, оглядываясь.

Но монстра нигде не было видно.

— Ты уверен? — не поверил маг. — Ты Нить Ераза от Нити Пламени не можешь отличить, и ты уверен, что это был тангал?!

— Да! — повысил голос я.

— Вон он! — простучал зубами Ган, указав на север в небо. — Не попадайтесь под его удары!

Фигура в плаще действительно возвращалась, видать, он сделал новый заход, словно ястреб, атакующий добычу на земле. Двигался он очень быстро, но его было хорошо видно из-за дождя — снежный шлейф по-прежнему тянулся за ним хвостом. Кардод проворчал что-то невразумительное про нехватку сил, после чего бросил Гану:

— Настрой Нить! Живо!

Надо сказать, что действовали они слаженно. Маг торопливо создал какое-то облачко дыма размером с кулак, непрерывно сыпавшее зелёными искрами, а валариец, едва его увидав, зажмурился и потянулся к нему руками. В этот момент я что-то ощутил на самой границе сознания, мне показалось, что Ган действительно словно хватает чужую Нить голыми руками, будто гончар кусок глины, и лепит из неё Нить новую, убойную. Облако сжалось до размера песчинки за какую-то долю мгновения, но зато многократно усилив своё ярко-зелёное сияние. Белый отпустил Нить, и та тут же унеслась в воздух по направлению к тангалу. Тот, заметив её с огромного расстояния, попытался уклониться, но Нить оказалась куда надёжней, она изменила свою траекторию и через секунду врезалась в полы плаща врага.

Над полями пронёсся рёв, полный боли и злобы. Тангал камнем рухнул вниз и упал в какой-то сотне саженей, неподвижно замерев на полуголой земле. Вокруг него тут же начал образовываться холодный туман, растекавшийся вокруг словно вода.

— Кажется, вы его убили, — с сомнением произнёс я.

— Ещё! — Кардод создал точно такую же Нить, но на этот раз куда медленней и с большим трудом.

Он вспотел и тяжело дышал, видать, колдовство выжимало из него остатки сил.

Ган послушно подхватил его Нить и снова довёл её до ума, на этот раз самостоятельно запустив в поверженного тангала. Зелёная песчинка в долю секунды преодолела расстояние между нами и насквозь прошила испачкавшийся плащ, который тут же покрылся зелёными разрядами и через секунду испарился. Растаял в воздухе. И тангала там не было.

— Твою!.. — вскричал Кардод, начиная поспешно оглядываться в поисках обманувшего нас врага.

Не успел.

Тангал неспешно подкрался к нам сзади, и на этот раз волна холода не окружала его. Он резко дёрнулся в сторону мага и сбил его ударом костлявого плеча с ног, подкинув в воздух словно пушинку. Ган, почти не глядя, полагаясь на одно только чутьё да опыт, с разворота сверху вниз обрушил двуручник на него, но монстр вскинул руку и двумя бледными пальцами остановил лезвие меча в какой-то пяди над своей башкой. Меч тут же начал покрываться коркой льда. Тангал стал быстро поворачивать лезвие вокруг своей оси, выворачивая меч и руки Феникса.

Я воспользовался моментом и, прыгнув к ним, засадил свой топор в бок монстру. Удар нашёл цель, и монстр резко дёрнулся, в опаске отскакивая в сторону, едва не вырвав топор у меня из ладоней. На лезвии осталась его кровь, светло-голубая и вязкая, полупрозрачная, больше похожая на слизь.

Но мы только разозлили его. Он рванулся ко мне и, ухватившись за лезвие топора, вырвал его у меня, едва не оторвав руки. Ган сделал новый выпад, но двуручник никогда не был быстрым оружием, и тангал, переключившись на моего друга, ловким движением без труда уклонился от меча, приблизился вплотную к Фениксу и дыхнул ему чем-то в лицо. Ган завопил от боли, словно резанный, и его лицо действительно быстро превратилось в кровавую кашу. Тангал взмахнул плащом, разворачиваясь ко мне, при этом вокруг Гана выросла ледяная прозрачная глыба, заморозив его. Я начал пятиться, и монстр грубо толкнул меня в грудь, я споткнулся и упал на замёрзшее кострище.

— Танг, — раздался его довольный шёпот в моей голове.

Я на секунду разглядел под капюшоном его лицо. Худое, мертвенно-бледное, его озаряла улыбка.

А потом он так же, как в первый раз, взмыл в воздух и через несколько секунд скрылся за облаками, на этот раз уже оставив нас в покое.

Я пролежал несколько мгновений, глядя в капающие мне на лицо небеса, после чего вскочил с мыслью «Ган!», подобрал с земли топор и несколькими осторожными движениями расколол глыбу льда, что сковала моего друга. Тот мелко дрожал, но был жив, да и испещрённое мелкими царапинами лицо из-за холода почти перестало кровоточить. Через несколько секунд показался злой до ужаса Кардод.

— Где он?! Где эта тварь?! Я его сейчас голыми руками придушу!

— Ушёл, — устало проговорил я. — Опять.

Рассвет наступил через пару часов, всё это время мы пытались отогреться. Кардод прижёг самые неприятные раны на лице Гана, а остальные затянулись сами. После чего мы восстановили костёр, благо, что дождь прекратился. Маг теперь, как он сказал, был выжат досуха, и несколько дней он будет не в состоянии сотворить даже самой захудалой Нити. Ган, хоть и выглядел страшновато, был почти в порядке, не считая озноба. Самым целым оказался я, хотя на душе у меня было хуже всех.

С рассветом мы двинулись в путь, взвалив всю поклажу на собственные плечи — лошади, сбежав от нас, так и не вернулись, а мы их разыскать не смогли. Ну и пускай, местным волкам тоже надо что-то кушать. По пути, по требованию Кардода объяснить, что значит «тангал сбежал опять», я рассказал про небольшое приключение в Сосновке, когда я впервые познакомился с этим ужасом.

— Самое хреновое, что я его не чувствую, совершенно! — злился я.

— И не почувствуешь, — Ган покачал головой. — Что ты знаешь о тангалах?

— Ровным счётом ничего, — ответил я. — Эта сраная книжонка советует только одно — бежать, едва я завижу тангала. Ни уязвимых мест, ни тактики борьбы с ним. Ничего!

— Тогда позволь, я кое-что расскажу о них, — Ган замялся на миг. — И о тебе. Ты знаешь, почему все так боятся тангов?

— Ну, из-за Молдура, — я коснулся при этом своей татуировки. — Мы же вроде как черпаем силы у него, а это роднит нас с монстрами. Вурдалаки, упыри и прочие твари тоже от него питаются, ну вот и получается.

— Частично правильно, но это далеко не полный ответ. Россказни про то, откуда ты берёшь свои силы, оставь для простолюдинов, для магов, точнее, для грамотных и вменяемых магов абсолютно не важно, откуда кто берёт силу.

— Важно, как он её использует, — мрачно заметил Кардод.

— Именно, как использует. Но танги пугают до усрачки и их. Вот скажи мне, ты знаешь, как вампир становится упырём? Отчего он теряет разум и становится неуправляемым животным, более сильным и более живучим, чем прежде, но жаждущим ещё больше крови?

— Ну… — я задумался, припоминая. — Сила Молдура развращает его.

— Верно, и так происходит со всеми монстрами. Большинство просто взрослеют со временем, вроде аспидов — с детёнышем змеюки справиться куда проще, чем с взрослой особью. Но некоторые монстры вроде вампиров или банников переживают трансформацию и становятся действительно опасными для всех. То же самое и с тангами. Ты никогда не задавался вопросом, почему «танг» и «тангал» так похожи в своём звучании? Это вовсе не игра слов, нет.

Меня прошиб пот.

— Постой, что?! — не поверил я.

— Ты станешь тангалом. Так они и появляются, — мрачно чеканя слова, произнёс Кардод. — Это неизбежно так же, как солнце вечером скроется за горизонтом. Теперь ты понимаешь, почему я обязан тебя прикончить, несмотря на кажущуюся твою полезность?

— Но…

— Но у тебя есть выход, — всё с тем же мрачным спокойствием сказал Белый. — Ты можешь прикончить себя до того, как ты станешь им .

— Тангалы — охотники на тангов, — продолжил, несмотря на моё потрясение, Ган. — Ты можешь чувствовать Холод и монстров, обладающих им, но тангал, являясь следующей твоей формой развития, если только можно так выражаться, обладает иммунитетом к тебе, при этом владея всеми твоими качествами как танга. Цель его жизни в том, чтобы искать повсюду тангов и уничтожать их. И как убить тангала, я не знаю, я только видел, как он, будучи полностью уничтоженным, возвращается через неделю невредимым и куда более злым. От них много бед, они в одиночку в состоянии уничтожить город, если только захотят, такое уже случалось в прошлом. Если честно, я надеялся, что тангалов больше не осталось, а если и осталось, то ты никогда с ними не столкнёшься. Но он быстро нашёл тебя, ты пережил две встречи с ним. Он полностью прощупал тебя, изучил и понял, на что ты способен. Третью встречу ты не переживёшь. Мне искренне жаль, Раснодри.

— Я…

Слов я не нашёл. И в потрясении, пытаясь осмыслить сказанное, молчал ещё три дня, до тех пор, пока мы не пришли в ближайшую деревню. А к столице мы подошли только через две недели, благо, что те оказались спокойными. Ни монстров, ни тангалов, даже обычных диких зверей не встретили.

 

Глава 22

Давур встретил Фенору так, словно та была ему родная — никакого гостеприимства и показухи, снова смрад канализации, толпы бегающих крыс, нищих оборванцев, гонимой всеми нелюди, и лишь изредка попадавшихся знатных вельмож, единственных, кому позволялось по городу перемещаться на лошадях. Девушку удивляло это правило, оно не было логичным, и те жалкие объяснения, мол, лошади много гадят, никуда не годилось. На фоне такого количества людей и нелюди и грязи, ими создаваемой, даже табун скакунов окажется незаметным. Но закон есть закон, придётся либо подчиниться, либо уйти из города. Из столицы Фенора собиралась уйти, но не сейчас, её путь лежал в библиотеку.

Добраться до здания библиотеки оказалось сложнее, чем она рассчитывала. Поскольку та находилась в купеческих и баронских кварталах, у основания холма, от обычных рабочих и нищих её относительно надёжно защищало кольцо внутренних городских стен, и пробраться через них, не имея на руках ничего, что подтверждало бы знатный статус Феноры (липовый, естественно), в этот раз оказалось труднее, чем в прошлый. Тогда, можно сказать, ей повезло — хоть она была и не на лошади, её одежда не успела достаточно износиться, плюс она затесалась в колонну к одному из купцов. Того стражники знали в лицо, а Фенора, видать, ему чем-то приглянулась, и он вступился за неё, поручившись, что такая симпатичная деваха не может не иметь знатного происхождения. Конечно, купец после этого рассчитывал на то, что «деваха» в качестве акта благодарности подарит ему себя на ночь, может даже не одну, но Фенора успела улизнуть от похотливого купца. Тот, конечно, бросился её искать, но это оказалось бесполезным — затеряться в лабиринте купеческих кварталов никак не сложнее, чем во Внешнем Городе среди нищих. Вот только здесь даже не нужно валяться в грязи, чтобы замаскироваться, что не может не радовать.

Деньги у неё оставались, и хотя вот уже несколько месяцев иссякающие запасы серебра и золота не пополнялись ни на сколько, их должно было хватить на ещё как минимум несколько месяцев беззаботной жизни. Но она нисколько не думала насчёт своих трат или о том, где бы раздобыть их ещё. Несколько крупных монет ушло на взятку стражникам, чтобы попасть в купеческие кварталы. Ещё столько же ушло на то, чтобы получить специальную грамоту, позволявшую Феноре в течение недели беспрепятственно посещать этот район города. Ещё немного денег ушло на то, чтобы снять комнату в одном из трактиров неподалёку от библиотеки — цены оказались там заоблачными, поскольку в данном районе города мало приезжих, которым необходимо переночевать именно в трактире, а не в одном из собственных домов или у друга. Кошелёк опустел ещё на несколько монет, когда девушка решила обновить одежду, чтобы больше походить на местную. При этом она с ужасом заметила, что от той суммы, которую она рассчитывала потратить на защитный кулон для Раса, осталась ровно половина.

Библиотека оказалась древним зданием. По сути, башня, в которой она располагалась, была построена ещё до того, как местная крепость с солдатскими казармами и группой домов для семей этих самых солдат получила статус столицы империи. Возводили её изначально как дозорную, но едва достроив до половины, было принято решение изменить её назначение и превратить в арсенал — к тому времени местные тысячники задумались над тем, что неплохо было бы окружить холм ещё одним кольцом крепостной стены, чтобы защитить семьи. Была острая необходимость в арсенале, но не было свободных людей и материалов, чтобы строить ещё одно здание — все силы оказались брошены на строительство стены. В результате в наполовину построенную дозорную башню поместили арсенал. Но вскоре и это изменилось, когда места для оружия стало не хватать, и был построен новый арсенал, на этот раз подземный. А башню решили достроить как элемент обороны, разместив на её вершине здоровенный стреломёт. Расположение башни как дозорной оказалось очень удачным — обзор с её вершины великолепный, и тяжёлые стрелы, больше похожие на брёвна, при осаде города летели далеко и весьма точно. Но из-за того, что это здание было прекрасно видно и с соседних полей, оно часто становилась вражеской мишенью, и после каждой из войн его приходилось заново отстраивать. Чаще всего верхнюю половину, но пару раз и почти с нуля. Когда же город разросся ещё и получил статус столицы, башню выкупил крупный торговец, решивший поселиться в этом городе. Так Гильдия Магов Давура получила возможность расположить полулегальную библиотеку — она спихнула туда большинство из своих накопившихся учебных книг, защитив их специальными Нитями, и дополнительно наводнила башню всякой прочей литературой, чтобы нужные книги успешно затерялись в общей свалке.

Библиотекарей в башню отбирали специально. Всякий раз ими становились те люди, которые всей душой любили книги, умели за ними следить и ухаживать, содержать в целостности и если что уметь подлатать. Но с каждым новым библиотекарем башня постепенно наполнялась сумасшествием. Каждый новый смотритель книг оказывался сварливее предыдущего, книги стало получать гораздо тяжелее, даже обычные, а если где-то накосячишь, даже по мелочи, то огребёшь по полной. Как правило, библиотекарей не смещали с их ответственной должности, их всегда выносили вперёд ногами и отправляли сразу в печку кремировать. Так продолжается и поныне.

Ныне за всеми книгами в одиночку следит сумасшедший старик по имени Порос Барк. Конечно, это не настоящее имя, ведь в переводе с одного из древних и некогда популярных языков, ныне мёртвых, «порос барк» означает не что иное, как свиной навоз. Прозвали так старика потому, что чем старше он становился, тем меньше его можно было терпеть. Ходит по библиотеке, непрерывно что-то бормочет себе под нос, часто разговаривает с книгами, как с собственными детьми, а если кто из посетителей возьмёт книгу без спросу или чихнёт рядом с ней — Порос тут же отлупит его собственной тростью до полусмерти и вышвырнет на улицу. Настоящего имени библиотекаря никто не помнил, даже он сам. Он был настолько стар, что никто из ныне живущих даже не помнил, когда этот старик стал библиотекарем, но этому никто не удивлялся. Сейчас редко кто доживал до шестидесяти лет, а Поросу было на вид около восьмидесяти, его спину давно исковеркал радикулит, руки его непрерывно дрожали от тремора, голова почти полностью облысела, а глаза затуманились и, казалось, почти ослепли. Старик действительно мало что замечал, что творилось вокруг него, но ровно до тех пор, пока это творящееся не касалось его книг. О да, книги он защищал пуще собственной жизни.

Но Феноре, ничего этого не знавшей, всё же удалось неведомым образом договориться со стариком. Может быть, действительно сработало то, что она представилась его дальней родственницей, а может и ещё что, но Фенора считала Пороса забавным и милым дедушкой, на которого, как и на любого другого дедушку, иногда снисходило чудачество.

По прибытии обратно в Давур девушка первым делом отправилась в библиотеку, пробыла там весь день, зарывшись с головой в книги. На следующий день — то же самое. А на третий день на её пути встал незнакомый человек.

— Доброго утра, госпожа Фенора Ялмива, — поздоровался он.

Зрелый, лет сорок. Среднего роста, но с фигурой атлета, которую не скрыть под обычной невзрачной одеждой, с благородными чертами лица, но со взглядом пронзительным, без малейшей тени известного высокомерия благородных. Остроносый, с чётко очерченным гладко выбритым подбородком, голубоглазый, с густыми чёрными длинными волосами, уложенными назад, как у дворянина. Голос бархатный, грудной, но мягкий, приятный. Говорит очень чётко, но по-простому, и без малейшего акцента.

Он ждал её у входа в башню, привязав своего коричневого коня к расположенным рядом пустым стойлам. Сколько он ждал её — неизвестно, подобные люди умеют ждать часами, если не днями, почти не двигаясь с места. Он вполне мог простоять здесь ещё с полуночи, хотя Фенора пришла на рассвете. Но девушка даже не догадывалась, что неизвестный мужчина ждал её ровно тридцать секунд, он чётко знал, во сколько она придёт в библиотеку снова. И он знал её имя.

То, что с Фенорой кто-то поздоровался, да ещё при этом назвал её полное имя, девушку удивило лишь на секунду.

— И Вам доброго утра, — она слегка улыбнулась ему и кивнула, проходя мимо.

Его рука тут же взметнулась к её плечу, решительным движением останавливая девушку.

— Меня зовут Энарий, и я представляю весьма важных людей в этом городе, — тут же произнёс он.

Не поспешно, но так, чтобы вовремя предупредить её, что его намерения относительно неё вовсе не такие, как можно было подумать.

— У нас есть важный разговор с Вами, Фенора.

— Для начала можете отпустить меня, — мягко попросила она. — А то ещё немного, и ваша рука раздробит мне кость.

— Простите.

Он тут же убрал руку и отступил на шаг, но при этом не смутился.

— Я привык иметь дело с людьми более упрямыми, чем Вы, — добавил он. — Но разговор действительно очень важный, он касается множества судеб.

— Вот как? — удивилась она. — Вы не преувеличиваете?

— Ответьте честно, я похож на человека, который любит преувеличивать факты? — вопросом на вопрос ответил Энарий. — Полагаю, что нет.

— Тогда, раз уж разговор такой важный, быть может, не стоит обсуждать его здесь?

Фенора оглянулась. Место и впрямь было не самое удачное. На вершине небольшого холмика, здесь негде было присесть, разве что на пробивающуюся под ногами траву. И укрыться тоже негде, а солнце уже жарило нещадно, и буквально через час, когда ослабнет ночная прохлада, здесь будет очень тепло. К тому же, двух собеседников у подножия башни видно за милю почти со всех сторон.

— Если Вы боитесь, что нас подслушают, то можете не опасаться этого, — сказал Энарий. — Отсюда всех шпионов, если только такие рискнут появиться поблизости, видно как на ладони. Так что место самое удачное.

— Если разговор затянется, то я хотела бы присесть где-нибудь в теньке, — попросила девушка.

Энарий вздохнул.

— Вы уверены? Ну ладно, знаю я одно местечко неподалёку, которое устроит и меня и Вас.

Прежде чем они ушли от башни, он непременно потребовал, чтобы Фенора села на его лошадь. Банальный жест вежливости, но ей пришлось подчиниться. Вскоре они углубились в купеческие кварталы, и, миновав несколько из них, вышли на небольшую мощёную площадь, которую окружал небольшой искусственный пруд. В центре площади были посажены несколько берёз, постриженных в форме шаров, а чуть сбоку от них расположился фонтан в виде большого гранитного камня, из вершины которого медленно текла прозрачная вода. Перед фонтаном, на его бортике, висела мемориальная табличка о какой-то группе шахтёров, ставших жертвами наводнения неподалёку отсюда.

Возле фонтана на обычную деревянную скамейку они и сели. Коня Энарию пришлось оставить на попечительство всегда дежурившего у входа на площадь скучающего городского стражника — на площадь лошадям категорически запрещено входить. Даже императорским скакунам.

— Уютное и достаточно красивое место, — заметил Энарий. — И относительно уединённое, горожан здесь обычно не много, особенно среди дня. Рядом нет ни лавок торговцев, ни зданий городских служб — только жилые. И стража под боком всё время, так что здесь тоже можно спокойно поговорить.

— И о чём же? — спросила Фенора. — Вы упомянули, что от этого разговора зависит множество судеб. Звучит это немного пафосно, не находите?

— Есть немного, — согласился он. — Но с правдой ничего не поделаешь. Видите ли, Фенора, моё начальство довольно много о Вас знает, и оно уверено, что Вы можете помочь разрешить сложившуюся неприятную ситуацию. Помочь спасти множество жизней, если угодно.

— Помочь? Выходит, что результат зависит не от меня одной?

Он коротко и сдержанно рассмеялся.

— Нет конечно! — улыбнувшись, ответил он. — За кого Вы нас принимаете? Кстати, с кем Вы говорите, по Вашему разумению?

— Ну… — девушка задумалась. — Вариантов не особо много. Либо тайный орден масонов, либо правительство. Думаю, что последнее.

— И Вы будете правы, — подтвердил её догадки он. — ИСБ, Имперская Служба Безопасности. Могу даже грамоту показать, если не верите.

— Нет, я верю.

— Зря. Ну да ладно. Видите ли, мы можем использовать много людей, заставляя их выполнять свой долг по защите отечества, даже можем привлекать подданную нам нелюдь, ведь она тоже не малая сила. Но нам не нужны обычные люди, нам нужен кто-то вроде Вас.

— Меня? — снова удивилась она. — Это чем же я особенна?

— Многим, — уклончиво ответил он. — Чтобы объяснить, пожалуй, начну издалека. Впервые мы узнали о Вас, к сожалению, не тогда, когда Вы только-только впервые прибыли в Давур, как следовало бы, а лишь сразу после Вашей встречи с алхимиком по имени Болданд. Дело в том, что мы периодически следим за самыми крупными преступными организациями города и держим их в узде, и так уж получилось, что мы узнали о встрече главы одной из этих организаций с алхимиком. По отдельности никто из них не представлял интереса, но факт подобного сотрудничества вызвал любопытство, и мы решили… я решил проследить за алхимиком. А он встретился с Вами. Затем через некоторое время к нам поступили достаточно тревожные сведения из южного города Шаршанг. Там любят развлекаться всякие тёмные личности, и мы это тоже позволяем до тех пор, пока эти развлечения держатся в определённых рамках, но в этот раз вышло иначе.

— Рас, — прошептала Фенора, догадавшись.

— Что? Северянин-танг? Нет, та заварушка произошла не из-за него, хотя он тоже в ней участвовал. Стечение обстоятельств, не более.

— Вы знаете о Раснодри? — снова удивилась Фенора. — Простите, как Вы его назвали? Танг? Что это?

— Не что, а кто, — поправил он её. — Вы — счастливый человек, если не знаете, кто такой танг и чем он опасен. Но это сейчас не важно. Хотя замечу, что это — одна из причин Вашей уникальности, то, что Вы не просто знакомы, а имеете близкие отношения с тангом. Но есть и другие причины. Так вот, я сильно удивился, когда в том пришедшем сообщении упомянули Вас. И тогда мой руководитель поручил мне и ещё небольшой группе людей разузнать побольше о Вас. Вскоре нам удалось выяснить, что Вы не просто действуете самостоятельно, но ещё и добиваетесь своего, того, что с нашей стороны кажется не просто маловероятным, а почти невозможным. У Вас есть талант, который будет весьма полезен нам и империи, если, конечно, Вы согласитесь нам помочь. В свою очередь, мы Вам обещаем многое, как, например, финансовую обеспеченность, жильё и, что много важнее, обучение. Иметь талант — это, конечно, хорошо и здорово, но талант нужно непременно развивать, иначе он бесполезен, Вы так не считаете? И это главная, хотя и не последняя, причина, по которой мы хотим обратиться к Вам. Есть ещё как минимум две.

— Талант? Я не совсем понимаю. Что за талант?

— Это сложно объяснить словами, — Энарий замялся, задумавшись. — Мы называем это Талантом Пути, но, уверяю Вас, в нём нет ничего магического, просто интересное сочетание качеств характера, определённого склада ума, а также некоторой доли удачи. Такие, как Вы или я, способны по крохам известной информации находить то, что необходимо найти, будь то некий предмет, знания или человек. Ну или нелюдь. Нужные подсказки словно сами прыгают в руки, это происходит со многими, но только лишь некоторые умеют их вычленить из того хаоса, в котором они плавают. Применений Таланту Пути множество, главный из которых — шпионаж и контрразведка. В последние несколько лет это особенно важно, ведь ни для кого уже не секрет, что Алеар (примечание: Царство Алеар расположено на севере материка) снова готовится напасть на империю, вопрос в том, когда это случится. Но в последнее время мы обнаруживаем множество их шпионов повсюду, а это — весьма тревожный знак.

— И Вы хотите, чтобы я занялась контрразведкой? — едва не рассмеялась Фенора. — Я?

— Не принижайте себя! — воскликнул правительственный агент. — Но здесь Вы не правы. Помимо врагов внешних нам хватает врагов внутренних, и в последнее время их становится всё больше. И если все они ударят одновременно, а, скорее всего, именно так и произойдёт, то многие пострадают.

— Внутренние? Например?

— Например, ваш знакомый танг. Он как взведённый арбалет с бесконечными стрелами. До тех пор, пока он стреляет во врагов, всё хорошо, но в любой момент он может обратиться против нас, и тогда многим не поздоровится. Вообще, врагов у империи достаточно много, хватит на всех.

— И Вы хотите, чтобы я разобралась с Расом? — сделала догадку Фенора. — Нет, никогда!

Энарий поморщился:

— Нет, танга лучше пока не трогать, да и далеко он отсюда. Насколько нам известно, он увяз в Шаршанге на несколько дней, если не недель. Но прежде, чем я расскажу, для чего же Вы нам понадобились, позвольте, я объясню ещё две причины, почему Вы нам интересны. Первая из них — это те артефакты, которые Вы потрудились изъять у валарийца, крагера, известного Вам под именем Натор. Мы знаем, что для Вас они бесполезны, но мы бы не хотели, чтобы Вы их продали в какую-нибудь лавку, откуда они успешно могут перейти к врагам. К чему собственными руками вооружать противников, когда можно использовать артефакты самим?

— Логично. И Вы хотите, чтобы я их Вам отдала?

— Не отдали, а продали. По рыночной цене, разумеется. И следующая, последняя причина. Скажите, Вы много знаете о магии?

— Честно? Не особо, я только начала изучать это в библиотеке, когда Вы меня отвлекли.

Энарий удовлетворённо кивнул.

— Тогда скажите, станет ли для Вас новостью, что у Вас есть магический Дар?

— Вы шутите, — похолодела Фенора.

— Отнюдь! — заверил её он. — Я могу даже уточнить: Дар Разрушения. Ничем не выдающийся, чуть ниже среднего, но всё же чёткий. И вскоре после того, как мы с Вами разойдёмся через несколько минут, к Вам наверняка подойдёт вербовщик от Давурской Гильдии Магов. Он будет много чего предлагать, но не верьте ему, Гильдия сейчас далеко не та, что была триста лет назад, она напичкана лжецами, подлецами и предателями. Хоть они и ослабли, но они отчаянно пытаются цепляться за те остатки власти, что у них ещё есть. Власть, которую они больше не в состоянии удержать. Я не предлагаю Вам решительно отказываться от Гильдии, как разрушителя, там Вам обучат прекрасно. Я лишь прошу внимательно выслушать нас обоих и подумать, к кому Вам стоит присоединиться. Я так же не исключаю варианта, при котором Вы решите остаться в одиночестве, сами по себе. Однако предупрежу, что проблема у нас у всех общая, и представитель Гильдии будет тоже просить Вас помочь разрешить её. И если Вы откажетесь от нас обоих, от этой проблемы Вы, скорее всего, уйти не сможете вовремя.

Фенора задумалась. Многое из сказанного ей показалось странным, слишком туманны и не однозначны были его фразы, но и логика в них тоже присутствует. В любом случае, ей следовало узнать, что же конкретно он хочет от неё.

— Что за проблема? — спросила она.

— Прямо сейчас на Давур движется армия вурдалаков, — не моргнув и глазом, ответил Энарий. — Во главе с неизвестно откуда взявшимся некромантом. В ближайшее время будет организована встреча тех, кто может помочь разрешить эту проблему — мы как ИСБ, несколько военачальников из того жалкого гарнизона, что сейчас остался в городе, представители дворянства, а так же представители Гильдии. Мы хотим, чтобы Вы присутствовали на этой встрече в составе нашей небольшой делегации. Ваша роль на этих переговорах минимальная, Вам даже не обязательно будет что-нибудь говорить — самое главное, чтобы Вы поддерживали любое решение, которое предпримет ИСБ, однако, если у Вас возникнут какие умные мысли, то мы можете высказывать их вслух, для этого встреча и организовывается. Метод мозгового штурма, если Вы знаете, что это такое. Естественно, Талант Пути может там пригодиться. Но по большей части Вы нам там нужны, чтобы добавить больше веса нашей делегации именно как разрушитель. Свободных магов в ИСБ сейчас нет, их у нас и так крайне мало, особенно разрушителей. Поэтому мы и хотим привлечь Вас. С армией мы легко договоримся, с дворянством придётся пойти на уступки, скорее всего, но могут возникнуть проблемы с Гильдией. И если Гильдия увидит в наших рядах разрушителя, то уже одно это изменит ход обсуждения в нашу пользу.

— А это не важно, что я не обучена? — засомневалась Фенора.

— Важно, — согласился агент. — Но не критично. В общем, я Вам свою часть рассказал. Вы подумайте над моими словами и примите решение. Вне зависимости от того, какое оно будет, я прошу Вас лично мне сообщить об этом завтра на рассвете в этом же месте. И да, захватите завтра с собой артефакты, которые хотите продать. Мы совершим сделку.

Он, встал со скамьи, галантно поклонился и поцеловал Феноре руку, после чего направился к стражнику и своей лошади. Фенора же осталась на некоторое время сидеть возле фонтана и думать. Но думала она не долго, предпочтя принять решение потом, а сейчас её ждала библиотека.

 

Глава 23

Ган был вынужден покинуть наше общество за день до подхода к Давуру. Он опасался, что маги из Давурской Гильдии могут не правильно понять его намерения и нашпиговать его молниями по самые гланды, поэтому он распрощался с нами и отправился обратно в Шаршанг. На мой вопрос, что теперь с ним сделает Натор, когда увидит его, Ган ответил, что толком ничего — в любом случае, за столько лет их знакомства они уже перепробовали очень многое. Да и вообще крагер не такой уж и злой, как говорит о нём молва.

После того, как проклятый богами ушёл, я почти целые сутки был вынужден терпеть мрачное общество Кардода. Мы почти не разговаривали, обоим не терпелось избавиться друг от друга, но всё равно большую часть времени мы посвящали азам моего обучения школе Настройки. Получалось ещё хуже, чем с Ганом — сразу стало ясно, что с Кардодом мы дружить не будем, но кое-чего я достиг: один раз на краткий миг я смог не только ощутить Нить, созданную разрушителем, но и усилить её. Белый выпускал из собственного пальца сноп обычных искр, как он выражался, «детскую забаву», непрерывно и по толике подпитывая её Силой. Я к своему удивлению неожиданно прекрасно ощутил Нить и слегка подул на неё, образно выражаясь, я действовал скорее интуитивно, не осознавал, что делаю. Мне просто показалось это забавным. Ещё более забавным было наблюдать за тем, как палец мага, а затем и вся кисть быстро утонули в том обилии ярчайших и очень горячих искр, которые благодаря мне посыпались из него. У Кардода загорелся рукав. Когда он совладал с разбушевавшейся стихией, он с самым злобным выражением лица показал покрасневшую обожжённую ладонь и что есть мочи двинул мне кулаком по голове. Рассечённая бровь не остановила мой издевательский смех.

— Может, из тебя что и получится, — бросил тогда он.

Однако когда мы вошли в столицу, миновав городские ворота, мы тут же разминулись.

— Я скоро свяжусь с тобой, — сказал он мне на прощание.

— Как ты меня найдёшь? — поинтересовался я.

— Это не сложно. Твой дом знает каждая собака.

Я действительно, не найдя другого выхода, вернулся в убежище тангов, правда, предварительно наведавшись к тому дому, где я в прошлый раз встретился с Зарой. Меня узнали, но её не было на месте, равно как и Альтера с Вьятлаттом, хотя они все находились в городе сейчас, я узнал. Тогда я просто оставил сообщение им, что, мол, я вернулся в город, и они знают, где меня найти, если вдруг я им понадоблюсь.

Мой новый дом встретил меня всё таким же пыльным, старым, одиноким и холодным, как и прежде. Ну, не совсем одиноким, если не считать домового Саню и паучье гнездо в подвале.

— Саня, ты где? — спросил я, когда вошёл в обеденную комнату.

— Рас, ты что ли? — донёсся откуда-то сверху его приглушённый голос. — Сейчас приду!

Я дождался, пока он не спустится ко мне, после чего достал книжку-справочник и отдал ему.

— Она меня до ужаса задолбала, — сказал я. — Убери её туда, откуда взял. И ещё: лафа твоя кончилась, следующие дни нам придётся хорошенько поработать.

— Поработать? — Саня тут же приуныл.

— Ты домовой или кто?! — возмутился я. — Вот и веди себя, как подобает, а то развёл здесь хрен знает что!

Я снова занял ту комнату, где ночевал в прошлый раз. Выпотрошил походный мешок, запихнул имевшиеся вещи в крохотный шкаф, топор поставил у изголовья кровати, а сам мешок вновь повесил на спину. Саня всё это время наблюдал за мной.

— В доме еда есть? — спросил я его.

И тут же понял, что мой вопрос крайне глуп — даже если что-то и завалялось, то оно наверняка было в подвале с пауками, к тому же за пятьдесят лет я боюсь представить, что стало с ней. Черви и плесень, думаю, в первый же год сделали своё чёрное дело, и едва ли что-то сохранилось съедобным.

— Не-а, — он помотал головой.

— А как же ты прожил эти пятьдесят лет? — выпучил глаза я.

— Мне не обязательно жрать, чтобы жить, — тут же ответил он. — Но вообще, покушать я бы не отказался.

— А у тебя деньги есть, чтобы покушать? — задал я наводящий вопрос.

— Есть небольшие накопления, которые оставили старые танги. Одна золотая и семьдесят две серебряные давурские марки.

Я скис. Не знаю, на что я надеялся, полагая, что танги должны купаться в золоте. Когда-то, может, так оно и было, но с тех пор, как нас стали бояться и гнать отовсюду, денег у нас стало меньше.

Я усмехнулся: только что подумал «нас», а не «их» или «тангов». Похоже, куда проще смириться с этим фактом, осознавая, что что бы я ни делал, я всё равно сдохну не от старости. Либо меня прикончат маги, просто пытающиеся предупредить удар с моей стороны, либо же я переживу все их нападки и сам стану тангалом.

Да ладно! Должен же быть способ, как не стать монстром, но при этом остаться в живых! В этом доме столько умных книжек, наверняка в одной из них описывается, как это предотвратить. Нужно только найти, в какой именно. И домовой мне в этом поможет.

— Значит так, — я ткнул пальцем в лоб Сани. — Я сейчас уйду за жрачкой на рынок и накуплю её на несколько дней. Твоя задача найти на кухне место, где можно будет эти дни её хранить, и вычистить всё, не хватало ещё отравиться чем-нибудь. Понял? Здесь же есть кухня, надеюсь?

— Понял, — вздохнул домовой. — Кухня имеется.

— А ещё, если успеешь до моего прихода, очисти от пыли стол и стулья в холле, — добавил я.

Как приятно покомандовать кем-то! Это чудесное ощущение, знание того, что я могу спихнуть грязную работёнку на кого-то другого, а сам буду заниматься более важными вещами. Весть о том, что в городе вновь появился танг, думаю, быстро разлетится по соответствующим обществам, так что дом стоило подготовить к обороне. Магический барьер — это, конечно, хорошо, но не стоит всерьёз полагаться на те вещи, которые проработали хрен его знает сколько лет. Вдруг он завтра схлопнется, и я останусь беззащитным? Так что следовало осмотреть внешние двери, окна, а так же стены, проверить, всё ли везде нормально, и если что, подремонтировать или заменить. Может, даже имеет смысл заколотить почти все окна, я всё равно не смогу в одиночку бегать от одного к другому.

Вскоре я уже вернулся с рынка с мешком, полностью забитым продуктами. По большей части я старался брать то, что не протухнет и не сгниёт за несколько дней, хотя в самом доме было настолько холодно, что не имело смысла даже спускать еду в подвал. Но ещё я решил немного пошиковать и расслабиться, взял солидный кусок говядины с расчётом на двоих, а так же маленький бочонок вкусного пива кружек на шесть. К тому времени домовой действительно успел очистить небольшую кухню от паутины и пыли (при этом непрерывно матюкаясь на несколько мелких безобидных паучков, однако боясь их раздавить), но стол со стульями в холле он так и не очистил.

— Не успел, — он развёл руками и ехидно улыбнулся.

Я тут же взял на заметку следить за языком и приказами, которые ему отдаю. Эта ленивая сволочь хоть и послушная, но непременно найдёт способ улизнуть от обязательств.

Взяв обломки стульев (вообще, сломанной и не подлежащей ремонту деревянной мебели в доме оказалось много — первое время можно не беспокоиться о дровах), я стал разжигать печку. Делал это я осторожно — как только от мусора пошёл жар, из дымовой трубы донёсся странный шорох, затем какое-то шуршание, после чего вниз посыпалась пыль.

— Может быть, кошки? — предположил я. — Или птицы?

— Ну да, — Саня лихорадочно закивал. — Кошки или птицы — лучше думай так. В любом случае, это страшилище я больше не увижу!

Я не стал спрашивать, что там было за страшилище — видать, в доме развелось много всяких вредителей.

Мы поужинали, при этом домовой непрерывно жаловался и критиковал качество моей готовки. Я с ним не спорил, поскольку сам был вынужден давиться тем, что приготовил. Однако мясо на огне невозможно испортить, да и пиво пришлось обоим по нраву, так что в итоге настроение сгладилось. После чего я начал расспрашивать домового о том, в каком состоянии дом, и что в нём следует сделать в первую очередь. Поскольку он старательно помалкивал и почти всё время уходил от ответа, предчувствуя, что большую часть из этого списка я повешу на него, то мне пришлось самому лично всё осматривать.

Список оказался длинным. Вычистить от пыли и паутины хотя бы первый этаж, помыть окна и одно из них заменить — лет двадцать назад треснуло и рассыпалось стекло. Починить две двери, одну из которых уронил я, смазать петли и замки, кое-где заделать образовавшиеся со временем щели. Очистить ото мха и плесени внешние стены. Заменить несколько сломанных половых досок в одном из коридоров — те ещё держались, не пуская пауков из подвала, но наступать на них не рисковал даже лёгкий домовой. Поубивать проникающих в дом крыс и других мелких вредителей вроде тех же паучков, мышей, в том числе летучих, тараканов и других жуков, мух, из-под крыши на восточной стороне дома убрать осиное гнездо. Купить дров, продукты, масло для лам, десяток самих ламп, гору свечей, хотя бы заменить постельное бельё на моей кровати. Список подобных мелочей оказался очень длинным, и в одиночку (ну или кое-где вдвоём с домовым) осилить его даже за полгода было не реально. Дом оказался слишком большим для одного танга, а как привести ещё сюда людей, я не знал. Домовой же напрочь отказался мне рассказывать, как это сделать или где про это можно прочесть, да и вообще отсоветовал, мол, так безопасней, он уже проходил это.

Я тут же подумал о тангале. Был ли мой тангал тем же, кто уничтожил прошлых обитателей дома, я не знал, но легко можно догадаться, что это именно он. Он уже наведывался один раз в этот дом, как-то обошёл все защитные чары и устроил здесь бойню. Её следы я вижу до сих пор. И это означает, что здесь мне нет спасения от него, значит, третьей встречи с ним мне не избежать. Но он наверняка сейчас далеко, так что эту проблему можно пока отложить в долгий ящик и вплотную заняться вурдалаками, магией тангов-настройщиков и Налвитией. Можно понадеяться на Кардода и других магов, что они найдут способ прикончить её, но если вдруг Белый окажется прав насчёт Дарующей Мир, то мне стоит быть к этому готовым. Не люблю перестраховываться, такие вещи никогда не работают. Либо трачу много сил на то, что в итоге оказывается лишним, либо же не перестраховываюсь и потом сам же и разгребаю то, что натворил. Но здесь лучше перестраховаться.

Список того, что нужно делать, возглавляли несколько действительно серьёзных вещей. Первая — в западном углу дома, в одной из жилых комнат, в стене зияла неизвестно откуда взявшаяся здоровенная дыра, которую нужно было непременно заделать, поскольку именно через неё в дом и лезли те, кому здесь жить не положено. Я плотник, а не каменщик, так что для меня это проблема, будь дом деревянным, было бы куда легче. Следующее — чердак. Саня утверждал, что там несколько лет назад появилась какая-то смертоносная ухающая тварь, которую он жутко боится, и её непременно нужно было убить. Я даже предположить не мог, кто там мог поселиться, так что следовало подготовиться к нашей встрече. Благо, что монстр ни разу не спускался с чердака — домовой успешно заблокировал дверь кое-каким хламом. Следующее — перед появлением чердачного монстра обвалился кусок крыши, и дыру тоже нужно было заделать. Я видел её с улицы — в полсажени диаметром, к тому же крыша деревянная, покрытая черепицей сверху, так что заделать дыру я смогу без проблем. Но важнее всего был подвал. В подвале должно быть много чего интересного и очень полезного мне, но колония пауков теперь пугала и меня, особенно после того, когда Саня сказал, что подвальные пауки намного крупнее тех, что мы видели на кухне. Подвал мне был нужен ещё по тому, что в случае чего через него можно было удрать в канализацию, а оттуда в любую часть города или даже за его пределы, если только такой выход существовал.

Но в остаток дня я ничего из этого не сделал. Устал после дороги, к тому же наелся и немного захмелел — пиво оказалось крепче, чем я полагал. Я кое-как добрёл до кровати и уснул, слава богам, на сновидения у меня не осталось сил.

С утра следующего дня я дал домовому несколько поручений — он должен был подмести все полы первого этажа и помыть их, после чего собрать отовсюду обломки мебели и сложить их в единую кучу в холле в углу, чтобы нам не приходилось долго искать дрова. Я подозревал, что в подвале должна была остаться вязанка древесины от прошлых хозяев, но подвал был пока временно не доступным.

Решил начать уборку с первого этажа, затем заняться подвалом и только потом крышей. Несколько дней ушло на то, чтобы сделать всё перечисленное на первом этаже, кроме дверей. Окна я решил пока не заколачивать — свободной древесины было мало, я даже не заменил сломанные половые доски, а деньги как в трубу улетали. Надо будет стрясти с Гильдии за свои услуги, кстати, о них. За несколько дней с помощью домового я с лёгкостью смог найти нужные книги по базовой магии тангов, а так же по некоторым монстрам, в частности, вурдалакам и их видам. Читал я больше по диагонали, рискуя пропустить важную информацию, и только лишь изредка наталкивался на что-то интересное. Например, книги подтверждали слова Гана о том, что большинство монстров благодаря Силе Молдура постепенно перерождаются. Нашёл немного информации о взаимодействии между вурдалаками и некоторыми другими монстрами, которые попадали под управление некроманта. К своему сожалению выяснил, что если убить некроманта-тысячника, поднятые им вурдалаки не откинут копыта (ну или когти, хотя действительно были разновидности мертвецов именно с копытами), хотя и изрядно ослабеют. Только лишь те, кто уже давно превратился в скелет, но под эгидой нового хозяина ещё не успел восстановить мясо и жилы, попросту развалятся — Нити некроманта скрепляют кости куда лучше связок. Но я так нигде и не узнал, как тангу бороться с некромантом. Особенно с ожившим некромантом. Оно и правильно, ведь некроманты всегда являлись разновидностями магов, а не какими-нибудь монстрами. Также прочёл, что если смазывать лезвие оружия соком некоторых трав, а лучше маслом, сделанным на их основе, то оружие будет эффективнее поражать определённых монстров. Также, если обмазывать другими травами себя, то некоторые монстры, ориентирующиеся по запаху, могут меня не заметить или вовсе шарахаться в стороны, едва только почуяв запах.

Успел немного прочесть и про тангов с тангалами. Одна книга довольно жутко описывала процесс превращения борца с монстрами в одного из тех, кого он должен был истреблять. Я не знаю, откуда появились такие подробности, и не хочу знать, но прочтя по диагонали всего несколько страниц, я понял, что этот процесс очень неприятный. Болезненный. Страшный. Я с отвращением выбросил эту книгу куда подальше — может быть, когда-нибудь мне хватит сил её прочесть от корки до корки, но не в ближайшее время, это точно. Там не было информации о том, как предотвратить процесс превращения — книга просто ставила перед фактом, что он необратим и неостановим, и замедлить его тоже нельзя.

— Именно поэтому танги из тех, что постарше, всегда предпочитали вовремя заканчивать все свои дела и уходить, — сочувственно прокомментировал книгу Саня. — Как только понимали, что скоро сил терпеть у них не остаётся.

— Они чувствовали превращение? — удивился я.

— Угу. Хотя никто об этом никогда не говорил, ни о себе, ни о других, но по их постным рожам было прекрасно видно, кто ещё может с годик потерпеть, а кого через три месяца захлестнёт с головой. Так что, да, превращение они чувствовали, ещё как.

— И задолго?

— Я замечал симптомы примерно за года два в среднем. Но это не особый показатель, был один парень, молодой ещё, куда моложе тебя. Едва только стал тангом, как не прошло и года, и началось превращение — других оно обычно застаёт в возрасте за пятьдесят, некоторые умудрялись дожить и до шестидесяти. А ему было лет двадцать, не больше. Всё началось внезапно, никто не думал, что он сгорит за два месяца. Еле успели отрубить ему голову, а после отправиться в Ледяные Пустоши и прикончить его ещё и там, прежде чем он окончательно стал тангалом.

— Значит, их убивают дважды? — сделал я ещё один вывод.

— Вот уж чего не знаю, того не знаю. Вот только я видел, что голову они ему точно срубили, после чего ушли на ту сторону на полчаса. Некоторые вернулись раненными, хоть и не сильно. Может, совпало, кто их знает, меня в их дела не особо посвящали тогда, да и мне не интересно было. Однако они явно были рады, что вовремя успели, они так и сказали. Мол, ещё два дня, и родился бы тангал.

— А почему ты мне ничего об этом не рассказал тогда? — прищурился я. — Когда я спросил тебя об этом монстре в первый раз.

— А как бы ты отреагировал?! — неожиданно резко ответил домовой. — Я, дурак, обрадовался, что появился ещё один охотник на монстров. За столько лет! Да ты чуть в штаны не наложил, когда увидел Знак Молдура в сенях! Вот и представь, что бы с тобой стало, поведай я тебе, что ты неизбежно трансформируешься в монстра.

— Ты — эгоист! — также резко ответил я ему. — Только и думаешь о том, как бы снова не остаться одному. Я имел право знать!

Мы оба замолкли и не разговаривали друг с другом целый день.

Ещё я после этого успел прочесть про тангала, что он превосходно умеет выслеживать тангов. Мало того, что он чувствует тангов на расстоянии, в то время как те его не ощущают никогда, стоит монстру один раз ранить охотника и почувствовать его кровь, как он прицепится к этому тангу как банный лист до тех пор, пока не убьёт.

А потом, через четыре дня моего пребывания в столице, со мной связался Кардод.

Он подошёл на рассвете к дому, встал у границы барьера и, не прикасаясь к нему, так и простоял спокойно до тех пор, пока его не заметил Саня. После чего я, одевшись и вооружившись кинжалом, вышел на улицу.

— Ты долго, — проворчал он. — Интересное поле окружает твой дом, танг. Мощное. Пустить на оборону города, ему бы цены не было.

Я лишь ехидно улыбнулся:

— Ничего не знаю, ставил не я. Однако это поле не мешает тараканам и крысам проползать внутрь.

Кардод подозрительно хитро прищурился при этих словах, и я запоздало понял, что зря это ляпнул.

— Пошли! — наконец произнёс он. — Здесь довольно далеко идти, так что я потрудился и раздобыл нам лошадей. Со всеми соответствующими разрешениями. Но домой пойдёшь пешком, запоминай дорогу и смотри не заблудись по пути обратно — ты нам ещё нужен.

На этот раз я не стал говорить, что свой дом я теперь найду где угодно. Я начал потихоньку осваиваться с танговскими штучками вроде чутья или особого зрения. Один раз даже едва не шагнул в Ледяные Пустоши самостоятельно, без помощи всяких Ловцов Снов, однако вовремя остановился. Я поначитался того, как же там опасно, сколько разных тварей там обитает, сбежавших от Молдура, но так и не сумевших проникнуть на эту сторону. И мне дико повезло в прошлый раз.

До таинственного места встречи местных шишек мы добирались целый час, даже на лошадях путь оказался не близким. Мы обогнули холм, на котором стоял замок императора, а так же две старые городские стены с кварталами зажиточных горожан, после чего прошли через пост охраны на внутренних городских воротах и, войдя в купеческие кварталы, приблизились к длинной высокой башне со срезанной крышей. Обычная башня, сразу видно, что часто отстраивается, поскольку камни различаются по цвету друг от друга, вот только на её вершине раньше стояло какое-то военное орудие — видны широкие бойницы. Может, и сейчас стоит, просто его снизу не видать. Привязали коней к стойлам и, миновав дополнительную охрану из четырёх стражников в начищенных доспехах — явно не городские, а из чьей-то личной свиты, вошли внутрь башни.

 

Глава 24

Первое, вернее, первый, на кого натолкнулся мой взгляд — низенький лысый старичок с мутными глазами. Он был настолько стар, что никого древнее его, мне казалось, я ни разу не видел. Он стоял сразу за дверью, и, когда мы вдвоём вошли внутрь, придирчиво оглядел нас, при этом угрожающе постучав по полу тростью, сделанной из обычной деревянной палки.

— Воры? — шепелявя, спросил он.

— Нет, — ответил Кардод.

Прямо перед нами находилась большая комната во всю площадь башни, и в этой комнате стояло множество книжных шкафов в хаотичном порядке. Света из узких бойниц, переделанных под окна, пробивалось мало, поэтому повсюду горели свечи, благоразумно закрытые стеклянными колпаками — чтобы уменьшить риск пожара. В нашем же небольшом помещении находилась деревянная лестница наверх, пристыкованная к внешней стене. Рядом виднелись остатки каменной лестницы, винтовой, шедшей когда-то вкруговую башни, но она явно очень давно была разрушена.

— Точно? — недоверчиво прищурился библиотекарь.

И он слегка приподнял над полом трость, чтобы выглядеть убедительно. Посчитал, что этого мало, и тут же заехал палкой по ноге Кардода.

— Я к тебе уже семь лет хожу, старый маразматик! — взвыл Белый.

Он захотел ударить старика в ответ, но сдержался. Решительно направился к лестнице, плюнув на библиотекаря.

Я, недолго думая, последовал за ним. При этом я оглянулся на старика — в нём было что-то странное. Не внешне — его поведение легко объяснялось возрастом, удивительно, как он смог дожить до таких лет. Я никогда не думал, что человек вообще способен жить столько! Но ощущение, что с библиотекарем что-то не так, меня так и не покинуло. Я попытался посмотреть на него своим особым зрением и прочувствовать Холод, так, на всякий случай, но либо у меня не вышло, либо старик чист в этом плане.

— Кто это был? — спросил я у Кардода, когда мы миновали по лестнице третий этаж и продолжили подниматься.

— Порос Барк, — не задумываясь, презрительно ответил он. — Библиотекарь. Или ты настолько туп, что не понял этого?

— Да понял, понял, — раздражённо бросил я. — Я не об этом. Странный этот Порос какой-то. Что-то в нём не то.

— Он не маг, если ты об этом. Говорят, был им когда-то, но его Дар угас ещё до того, как я сам начал учиться.

Я успокоился. Может быть, это мне и показалось странным, я всего лишь почувствовал угасший Дар. Ощущение, вроде бы, похоже на то, когда входишь в комнату и видишь, что возле одной из стен долгое время стояло что-то тяжёлое вроде шкафа, но сейчас его нет. Да, возможно именно это я и ощутил.

Подъём по лестнице занял довольно много времени, из редких бойниц я успел заметить, что мы поднялись на головокружительную высоту. Залы с книгами, по большей части запертые, следовали один за другим, кое-где виднелись старые таблички, сообщавшие, что на таком-то этаже собраны книги по истории Империи Давур, а на другом — по ботанике и травоведению. Книг, должно быть, там была целая прорва, непонятно, откуда вообще их столько взялось. Но все они для меня бесполезны, как я подозреваю. И для Кардода тоже, хотя он обмолвился, что ходит в эту библиотеку вот уже несколько лет. Ну не по ботанике же он книги читает! Наверняка здесь есть скрытые комнаты с особыми книгами. Интересно, Порос сам-то знает о них?

Наконец, мы остановились возле одной из дверей, возле которой стоял ещё один стражник в блестящих доспехах. Он внимательно посмотрел на нас, но пропустил — видать, их всех предупредили, кто именно придёт, раз уж он ничего не спрашивает. Я даже успел разглядеть герб на его броне — укусившая собственный хвост ящерица, заключённая в ромб. Точно, дворяне, надо будет поинтересоваться, кто организовал охрану.

Я запоздало сообразил, что таинственная встреча в башне уж больно напоминает ловушку, капкан, расставленный на меня. Но затем ещё немного пораскинул мозгами и пришёл к выводу, что таких сложностей я не стою — в меня достаточно пустить стрелу с двух десятков шагов, и я труп. Я не особо поворотливый и достаточно крупный, попасть в меня сможет даже криворукий косоглазый лучник. Надо будет задуматься о кольчуге. Хотя постоянно таскаться с металлической сеткой не особо радостно.

Здесь книг больше не было. Длинный узкий коридор, заканчивающийся очередной бойницей, по бокам несколько массивных, но старых дверей. Возле одной из них стоят ещё два стражника с точно такими же гербами на груди. Туда-то мы и направились. Эти тоже нас пропустили без проблем, но мне не понравилось, как они на меня посмотрели. От их взглядов у меня мурашки пробежали по вспотевшей после подъёма спине.

Сразу же за дверью обнаружилось средних размеров помещение с одним большим столом и кучей, где-то с десятка два, стульев. С освещением здесь куда лучше, кто-то расширил все три бойницы, что здесь были, до размеров обычных окон, так что можно предположить, что здесь что-то вроде читального зала или учебного класса для тех, кто любит зарыться в бумаги. Например, для магов Школы Чтения.

Чуть больше половины стульев оказалось уже занято. Ближе всего к выходу отдельно от всех сидели три подозрительно похожих друг на друга человека. Хоть они были и не родственниками, но простая и удобная одежда, одинаково коричневые плащи, под которыми виднелись шпаги в ножнах, а так же одинаково уложенные вверх и назад волосы делали эту троицу очень похожими друг на друга. Они чем-то походили на дворян, но при этом обладали выправкой военных. Когда мы вошли, они первые обратили на нас внимание. Презрительно посмотрели на Кардода, а когда заметили меня, то тут же зашептались.

Возле окна сидело ещё три человека — как раз дворяне, две женщины за пятьдесят и молодой худой парень со светлыми волосами-сосульками, редкими и плотно прилегавшими к голове, и едва начавшими пробиваться усами. Все трое в вычурной одежде, идеально сшитой по фигуре, и оттого неудобной, сковывающей движения. У всех троих разные гербы, но примеченная мной ящерица обнаружилась как раз на парне. Позади них грозно стоят по два стражника на каждого, каждая пара от своего дома. Причём у дворянки с седыми волосами, стянутыми в тугой пучок на затылке, стражники оказались женщинами. Нонсенс! Интересно, это обычная бабская прихоть, или же стражницы действительно что-то умеют? У всех остальных мечи, по большей части полуторники, а у этих длинные ятаганы, размером с одноручные мечи.

У дальнего конца комнаты сидели, обложившись картами местности, два тысячника в походных зелёных кителях, а вокруг них крутились их адъютанты, то и дело сменяя карты одну за другой. В них не было ничего интересного, разве что один из тысячников показался мне смутно знакомым благодаря длинному шраму на лице. Рядом с ними сидела моя знакомая Зара, позади неё крутились два бугая, которых я, вроде бы, уже видел у неё.

Мы же направились к одиноко сидевшей женщине с длинными серыми волосами и в точно таком же по цвету сплошном плаще с капюшоном. Магичка, возраста примерно такого же, как и дворянка.

Дворяне высокомерно смерили взглядом мага, но тот проигнорировал их. Когда они увидели меня, парень нахмурился, а женщины взвизгнули:

— Это ещё что за оборванец?! Матрикураччи, ты кого привёл с собой?!

— Важный специалист, — холодно бросил маг.

— В письме не было и речи ни о каких специалистах! — возмутилась дворянка с пучком на голове. — Два члена Гильдии и так приглашены как специалисты! А если бы мы привели с собой всю нашу свиту, как бы вы отреагировали, а?!

— Вы и так каждый привели с собой по паре помощников, — заметил я.

— Да как ты со мной разговариваешь, смерд! — истерично вскрикнула она. — Да я тебя сейчас живо на дыбу отправлю!

— Госпожа Салана, успокойтесь, — встрял в нашу перепалку молодой дворянин. — Раз господа маги решили привести ещё одного специалиста, значит, на то имеются причины. Тем более, что ситуация серьёзней некуда, и нам пригодится любая помощь. Но правила есть правила. Если за него поручатся двое из здесь собравшихся, то, так и быть, мы его оставим.

— Гильдия ручается за специалиста, — тут же отозвалась магичка.

Салана покачала головой:

— Если вы его привели, то вы не можете за него ручаться.

— Я готова поручиться за гостя, — подняла руку Зара. — Я некоторое время знакома с ним.

Салана тут же зашипела:

— Так он ещё и преступник?! Неслыханно!

— Ваш синдикат не имеет права голоса на этом собрании, — дворянин развёл руками. — Сожалею. Что, больше никто?

Трое мужчин у выхода коротко посовещались шёпотом, после чего встал тот, что был посередине, и уверенно произнёс:

— Я готов поручиться за Раснодри Солдроу.

Я вздрогнул при звуках своего имени. Похоже, эти мужики, кем бы они ни были, знают, кто я такой. Это одновременно и хорошо, и плохо. Хорошо потому, что один из них ручается за меня, значит, понимает необходимость моего присутствия. Плохо потому, что, во-первых, сказать мне нечего, а во-вторых, они явно знают, что я — танг, иначе бы не поручились. Благо, мою татуировку за повязкой на шее никто не видит. При виде её эта Салана вообще бы захлебнулась в собственной истеричной пене. Хотя, перспектива хорошая.

— Только один из вас? — уточнил дворянин. — Больше никто? Тогда я тоже ручаюсь за… э… Раснодри, так, кажется?

Я кивнул.

— На том и порешили.

— Сядь здесь, — велел Кардод, указывая на стул напротив Саланы.

Я сел. Сам же маг прошёл до своей коллеги по Гильдии и сел рядом с ней, в нескольких стульях от меня. В итоге получилось, что я оказался единственным, кто находился здесь в одиночестве, и это было бы обидно, если бы только меня это волновало.

Едва я сел и начал ловить на себе испепеляющие взгляды Саланы, как отворилась дверь, и в комнату вошёл последний участник собрания. Увидев вошедшего, я едва не вцепился в стол зубами, только чтобы сдержаться.

Фенора.

Она поприветствовала всех и, к моему удивлению, села рядом с тремя мужчинами. Я тут же отметил, что у них четверых одинаковый стиль одежды. Я несколько секунд сверлил её взглядом, мечтая, как доберусь до её нежной шеи и сверну её как курёнку, но она, совершенно точно заметив меня, не подала виду, что узнала своего бывшего любовника.

Ненавижу её!

Я сжал кулаки так сильно, что ногти глубоко впились мне в ладонь.

Интересно, а что же это у неё за новая компания тогда? Представители дворянства здесь есть, командование войск тоже, Гильдия присутствует, даже Зара как представитель преступного мира! А это что за ребята?

— Ну, раз все собрались, то предлагаю начать, — предложил парень.

— Давно пора! — громким басом одобрил один из тысячников.

Теперь я узнал его — это был тысячник Эон Барадей, известный как Эон Победитель. Поперёк лица идёт длинный шрам, башка больше похожа на куриное яйцо в пуху — облысел, но не полностью. Уже в возрасте, мне в отцы годится. Прославился как военачальник, проигравший всего два сражения из полусотни, которые он провёл за свою недолгую карьеру командира — поговаривали, что всего лет десять назад он работал обычным мясником в лавке то ли своего дяди, то ли брата. О нём ходит множество слухов даже у нас, многим из которых сложно верить, слишком уж они разнятся, но все рассказчики сходятся на том, что Эон Барадей выигрывает даже те сражения, которые выглядят совсем безнадёжными. Грамотный полководец и отличный тактик, он также известен своей жёсткостью и беспощадностью к врагам империи. В частности, прославился тем, что пленных никогда не брал — вырезал всех, за что и получил более звучное прозвище. Эон Мясник.

— Господин Матрикураччи, — обратился дворянин к магу. — Не могли бы вы вновь озвучить то, что вы сообщили нам пару недель назад, когда находились ещё в Шаршанге?

Видать, послание Белого действительно было разослано куда положено, по всем соответствующим инстанциям. Именно поэтому императора Давура и его семьи, а так же главенства Церкви и некоторых министров сейчас в столице не было — иначе бы они сидели среди нас. Хех, кто бы мог подумать, что мой шанс так близко увидеть живого императора уплыл у меня из-под пальцев? Я даже предположить не мог, что когда-нибудь вообще смогу увидеть императора! Хотя, велика честь больно.

Кардод встал, и, устало вздохнув, произнёс уже заученную фразу:

— Благодаря цепочке нелепых совпадений Налвития Ролдерогская оказалась воскрешена из мёртвых. Как некоторые из вас знают, в прошлом она являлась одной из последних некромантов, к тому же скрывала своё умение ото всех, успешно занимая пост Главы Имперской Гильдии. По всей видимости, после воскрешения она не потеряла ни свою память, ни свои умения, хотя её Дар значительно ослаблен. Моё расследование показало, что Налвита намеревается создать собственную армию мертвецов и осадить Давур. Её цель — восстановить свой статус Главы Гильдии, убив того, кто сейчас занимает этот пост.

— И где этот трусливый подлец сейчас? — задал вопрос Эон. — Почему я не вижу его среди вас?

— Ты сам ответил на свой вопрос, тысячник, — ответил Кардод.

— Никто ничего не упустил? — дворянин оглядел всех присутствующих. — Что же, кратенько, но ничего лишнего. Садитесь, маг, мы обратимся ещё к Вам и Вашим коллегам. Господин Энарий, прокомментируйте сложившуюся ситуацию на текущий момент.

Кардод сел обратно, вместо него встал один из тех, с кем была Фенора, тот, что поручился за меня.

— На прошедшую полночь мы располагали достаточно точными сведениями о местонахождении и численности сил противника, — начал он. — Все силы состоят целиком из вурдалаков различной степени разложения, по большей части — люди. Но имеются и животные. Разделены на две крупных части, каждая оценивается в две тысячи, имеется множество мелких отрядов различной численности. Налвития, проходя мимо кладбищ и иных захоронений, поднимает новые отряды нежити и вместе с ними догоняет основные силы.

— Какова суммарная численность? — задал вопрос второй тысячник, мужик немного моложе Эона, с пышными серебряными усами.

— Разведка оценивает в четыре с половиной тысячи, господин Алаг. Плюс, каждый день пополняется ещё на пять сотен. Они в трёх днях пути отсюда.

— Итого — шесть тысяч, так и запишем! — кивнул Эон. — Почему только три дня?! Времени на подготовку очень мало!

— Они быстро идут, — пояснил Энарий. — Шестнадцать миль в день.

Я присвистнул, чем тут же заработал неодобрительное замечание от Саланы. Хотя, чему я удивляюсь? Мёртвым не нужно ни есть, ни спать, ни останавливаться на перекур или смену подковы — знай себе да иди! А Налвитию, поди, так несут, не сама же она топает. Хотя, может, она тоже не устаёт?

— Разведывательный отряд противника численностью в три сотни будет здесь через два дня, — добавил Энарий. — Мы полагаем, что нас так хотят отвлечь, проверить обороноспособность.

— Три сотни мертвяков, ха! — Эон хлопнул по столу. — Разберёмся в два счёта.

— Мы не успеем эвакуировать всю округу, — заметил Алаг. — А впустить застенных жильцов в город неразумно, у нас и так перенаселение — если вурдалаки прорвутся за стены, то придётся очень туго.

— Так пусть убираются прочь бедняки! — предложил Эон. — И те, что внутри города тоже. Выпихнем их всех! Что думаешь, Оман?

— Разумно, — согласился дворянин. — Однако, решение непростое, и его нужно поставить на голосование.

— Голосование?! — вскочил Кардод. — Вы, высокомерные ублюдки, хотите выгнать большую часть населения Давура за городские стены, чтобы их сожрали?!

— Тебе людей мало? — поднял бровь Мясник. — Выиграем — бабы ещё нарожают!

— Кто «за»? — спросил Оман.

В воздух поднялось множество рук. Эон, все три дворянина, а так же трое из группы неизвестных личностей, включая, к моему удивлению, Фенору. Немного замешкалась магичка, но тоже подняла руку.

— Семь, — кивнул дворянин. — Это формальность, но кто против?

Подождите! Семь? Он разве считать не умеет?

Одновременно подняли руки мы с Кардодом, Зара и Энарий.

— Один, — снова кивнул Оман. — Алаг, Вы, как полагаю, воздерживаетесь?

Тысячник развёл руками.

— Гильдия, а так же госпожа Зара и господин Раснодри права голоса не имеют, — тут же пояснил мой немой вопрос парень. — Семь против одного, решение принято. Я займусь его реализацией лично.

— Дурдом, — пробормотала Зара, но я расслышал её.

— Это — война, дорогуша! — Мясник выразительно посмотрел на неё. — Однако прошу заметить, что если мы выгоняем столько народу в чисто поле, то мы должны будем выиграть сражение за несколько дней, не так ли, Малензия?

— Верно, — подтвердила магичка. — А потом сжечь всех убитых, иначе вторая волна поднявшихся мертвецов через неделю сожрёт нас.

— Раснодри, скажите, а есть ли способ разом убить всех вурдалаков? — спросил меня Энарий. Да так хитро спросил! Он же и сам знает ответ!

— Я таких не знаю, — признался я. — Спросите у магов, Кардод наверняка знает несколько убойных Нитей.

Салана во внезапном подозрении прищурилась, и я запоздало сообразил, что вопрос Энария хоть и был вполне логичным, однако, его целью было несколько иное. Он хочет, чтобы я раскрыл карты.

— Но ты же консультант Гильдии! — заметила Салана.

— Молчи! — шикнул на меня Кардод, но было уже поздно.

— Ну, я вижу помимо магии только два эффективных варианта, — произнёс я. — Зажигательные смеси и вообще всё, что связано с огнём, но это вы и так все должны знать, что против вурдалаков огонь действует хорошо. Я бы рекомендовал использовать соназгскую взрывчатку.

— Интересное предложение, — кивнула Салана. — Но где же нам взять столько взрывчатки, чтобы хватило на всех?

— Мы можем обеспечить партию в пятьдесят штук, — предложила Зара. — Сегодня же.

— Что?! — возмутился Эон. — То есть, она в городе? И я всё это время сидел на пороховой бочке?! Неси всё, что есть!

— Но этого всё равно мало, — сказала вторая дворянка.

— А я не предлагаю использовать её против всех, — произнёс я. — Энарий, скажите, ваши товарищи уже предпринимали попытки убить Налвитию?

— Трижды, — ответил он. — И все безуспешные — некромант каждый раз воскресает. Больше попыток мы не предпринимаем, и так уже потеряли полтора десятка лучших людей.

— Значит, нужна ещё одна, — сказал я. — И это — второй вариант. Пусть ваши люди возьмут с собой палку, а лучше три палки взрывчатки с фитилём покороче. И подберутся к ней ещё раз.

— Смертники? — уточнил Мясник. — Мудрое решение, одобряю.

— Какими силами располагаем мы? — спросил Оман. — Мы все?

Тысячники переглянулись.

— Тысяча семьсот солдат, — ответил Эон за обоих. — Пеших. Четыре сотни лёгкой конницы, сотня тяжёлых конников. Двенадцать осадных орудий, но два требушета сломаны. Починить не успеем.

— Ещё три сотни городских стражников, — добавил Энарий.

— Дворянство суммарно может выделить две с половиной сотни бронированных рыцарей, — сказала за всех Салана.

— Всего две с половиной сотни?! — возмутился Эон. — У вас в три раза больше есть!

— Две с половиной сотни, — с нажимом повторила дворянка.

— А что господа маги? — поинтересовался Оман.

Кардод пару секунд подумал, затем ответил:

— Два разрушителя-мастера и два средних настройщика. Больше свободных сил в городе нет.

— Четыре сраных мага?! — снова выпалил Мясник. — И как вы ещё можете рассчитывать на победу, а?

— Четыре мага, — спокойно повторил Белый. — Большего никто из вас не смеет с нас просить!

— Да как ты… — задохнулась Салана, но Кардод, молодчина, её оборвал.

— Как я смею, это ты хотела сказать, да? А вот скажите мне, кто из вас всех посмеет встать в один ряд с простыми солдатами на городскую стену, а?! Кто из вас будет лично драться, а не отсиживаться за всеми укреплениями, пока снаружи будут подыхать настоящие защитники города?! Никто! А я буду! Я буду среди тех «четырёх сраных магов»! Так что ни ты, старая кошёлка, ни кто другой не смеет ничего требовать от меня!

И он, гневно сверкая глазами и тяжело дыша, встал из-за стола, с грохотом уронив стул, и вышел из комнаты. На некоторое время здесь повисла гробовая тишина, после чего Оман снова взял слово.

— Давайте не будем спорить, господа. Далеко не самое подходящее время вспоминать старые болячки. Предлагаю устроить небольшой перерыв.

— Вурдалаки перерывов не берут, — мрачно заметил Алаг.

— Хорошо, — согласилась Салана. — Только пусть сначала Раснодри ответит на мой вопрос. Я хочу знать — ты кто?

— В смысле? — опешил я, почувствовав, как у меня холодеют ноги. — Консультант Гильдии, это уже говорили, нет?

— Консультант в какой области? — задал наводящий вопрос Энарий.

Все замерли и вперились в меня глазами. Все, кроме Феноры — та старательно пыталась не смотреть в мою сторону.

— Ну, юноша, мы ждём! — потребовал ответа Мясник. — Не выбивать же из тебя ответ?

— Танг я, довольны? — бросил я и тут же поспешил убраться из комнаты.

При этом я отчётливо услышал, как Алаг пробормотал что-то вроде «никогда не думал, что увижу живого танга», Оман вульгарно присвистнул, а поражённая Салана начала поливать меня такой бранью, которой я никогда не слышал даже в самых тёмных закутках улицы.

— Заткни варежку, дура! — с нажимом посоветовал Эон. — Этот парень, возможно, самый ценный после меня, так что на время операции никто и пальцем не посмеет его тронуть, ясно?

Кардода я нашёл в конце коридора возле окна — он смотрел на горизонт, нисколько не боясь открывающейся высоты, и непрерывно что-то говорил сквозь зубы. Только подойдя к нему, я расслышал:

— Лизоблюды. Подлецы. Лицемеры. Снобы. Высокомерные кретины.

Надо сказать, что к своему ужасу я потихоньку начал проникаться к нему если не симпатией (чего никогда не будет), то уважением. Пускай он оказался тем ещё мерзавцем, но, однако, его действия говорят сами за себя — он из числа тех, кто не побоится выйти на врага в открытую, даже если он будет знать, что этот бой может стоить ему жизни. С подобными людьми, особенно если они разрушители, однозначно стоит считаться.

— Криворогие олумбаны? — предложил я, когда услышал, что он пошёл по второму кругу обзывать собравшихся в комнате.

— Кто? — не понял он и обернулся. — Проклятье, тебя мне ещё не хватало…

— Криворогие олумбаны, — повторил я. — Вычитал в одном профессиональном справочнике. Мерзкие твари, ещё хуже шуликунов. Крупнее, проворнее и зубастее, нападали всегда большими толпами. Хвала богам, их лет тысячу как нету — дебилы оказались настолько злыми, что перегрызли сами себя. Ещё полчаса такой беседы, и мы станем такими же. На подобных встречах всегда такая грызня происходит?

— А ты думаешь, что подобные сходки созываются каждый год? — проскрипел он. — Но ты прав, Молдур тебя побери — эти… олумбаны всегда вцепляются друг другу в глотки, едва завидят.

Дверь позади отворилась, и в коридор вышли Эон, Фенора и Оман.

— А… — хотел я задать ещё один вопрос магу.

— Пошёл на хрен, Рас, — измученно буркнул Белый. — И так башка болит.

Но я уже его не слушал — я увидел, как Фенора зашла в одну из комнат и закрыла за собой дверь. Ноги сами меня понесли к ней, но на моём пути встали тысячник и дворянин.

— Отбросим в стороны все предрассудки, а так же звания, чины и происхождение, — уверенно проговорил Оман. Его голос, до этого бывший мягким и немного приторным, прорезался стальными нотками. — Нас двоих интересуют два вопроса.

— Кто виноват, и что делать? — спросил я, вспомнив, что Саня как-то пару раз задавал подобные вопросы сам себе. Очень уж интересная формулировка.

— Насчёт второй части ты угадал, танг, — подтвердил Мясник.

Вблизи его лицо выглядело ещё хуже, чем издали. Оно оказалось несколько пухлым, тысячник явно имел немного жирка, но рыхлым, к тому же его щёки оказались испещрены перенесённой оспой. Но больше всего мне запомнились его глаза — тёмно-синие и холодные, как воды северных морей.

Оман же производил впечатление интеллектуала, и даже если забыть про то, что я сегодня уже успел увидеть и услышать, то всё равно пришёл бы к выводу, что такого парня, несмотря на юный возраст, переиграть очень сложно. Недаром он выступает как председатель собрания.

— Танг? — спросил я. — А предлагали забыть про предрассудки.

— Так мы и обращаемся к тебе как к профессионалу своего дела, — сказал Оман. — Быть может, есть ещё какие способы остановить Налвитию, которые ты побоялся произносить при всех?

Я покачал головой.

— Что, совсем никаких? — недовольно спросил Эон. — Даже… магия крови? Если что, ты только скажи, что нужно — обеспечим всем! Знаешь, куда проще выпустить своими же руками кишки десятку детишек, чем наблюдать, как сотни тысяч мрут у тебя на глазах.

— Ещё один предрассудок? — снова удивился я. — Если танг, монстр по сути, так значит, способен магию крови применять, да? Не знаю я ничего! Знаете что? Идите дружно в жопу!

— Ну как хочешь, — пожал плечами дворянин. — Мы всего лишь хотим найти наименее кровавый способ победить.

Я их уже не слушал — вошёл в ту же комнату, куда до этого вошла Фенора. Гнев вулканом кипел во мне и теперь требовал выхода. Конечно, будет плохо, если я сейчас её убью, не сумев сдержаться, но кто об этом узнает? Я успею покинуть башню гораздо раньше, чем её хватятся её новые друзья.

Комната оказалась умывальней. Узкая, без окон, слева несколько кабинок для туалета, справа столько же раковин, под которыми в тумбах были скрыты помойные вёдра, а сверху один большой бак с наверняка тёплой водой, от которого к раковинам тянутся несколько труб, заканчивающихся кранами. Фенора была здесь одна, она слегка открыла кран и умывала лицо, устало поглядывая в зеркало перед собой.

Я закрыл за собой дверь.

— Рас, это ты? — спросила зачем-то она, посмотрев в мою сторону.

Неужели она до сих пор не может поверить в то, что мы снова встретились в этом большом и жестоком мире? Что из всех городов мы вновь и вновь выбираем одни и те же, что нас влечёт друг к другу как магнитами.

Я сделал к ней осторожный шаг. Она испуганно отпрянула от раковины, забыв закрыть кран и, со страхом посмотрев на меня, начала пятиться.

— Рас, мне столько всего нужно рассказать тебе! — она умоляюще посмотрела на меня.

Она продолжала отступать до тех пор, пока не упёрлась в противоположную стену. Я медленно и неотвратимо, с мрачной решимостью, наступал на неё.

— Я не виновата! — попыталась она оправдаться. — Меня заставили! Артефакт, я собиралась достать тебе такой же, как и у меня… ты должен надеть его!

Осталось семь шагов.

— Рас! — взмолилась она и, сорвав с шеи какой-то кулон, протянула его мне. — Надень мой! Он защитит тебя!

Шесть.

— Рас, пожалуйста…

Пять.

Я бросился вперёд. Она не вскрикнула, лишь зажмурилась, даже не попытавшись защититься. Я врезался в неё и, схватив одной рукой её нежную шею, прильнул к Феноре вплотную, чтобы она не вырывалась, и начал сдавливать горло.

— Рас! — захрипела она, из её глаз потекли слёзы. — Надень! Тобой манипулируют… с самого начала…

Её светлые волосы попали мне на лицо и защекотали нос, я захотел второй рукой их убрать, но неожиданно для себя решил в последний раз вдохнуть их аромат. С упоением набрал полную грудь воздуха, пахнувшего полевыми цветами, и…

И мои губы коснулись её. Уже ничего не соображая, я поддался чувствам и, страстно впившись в её губы своими, прекратил давить на её шею, после чего обнял её и прижал к себе. Фенора не протестовала. Более того, она ответила на поцелуй, хотя ей и не хватало воздуха. Я не давал ей вдохнуть, хотя она и попыталась несколько раз оторваться от меня. Я держал её до тех пор, пока она не начала ослабевать. Наконец, отпустил и, убедившись, что она только лишь потеряла сознание, но осталась жива, медленно и аккуратно уложил на пол.

Подошёл к крану, из которого по-прежнему текла вода, плеснул в лицо и взглянул на себя в зеркало.

А я похудел. И не мешало бы сходить в цирюльню и побриться, а то щетине уже не первая неделя, скоро она уже превратится в бороду.

А ещё я улыбался.

Вот блин, а! Почему в самый ответственный момент я не смог её убить? Ведь хотел же, я столько раз видел во сне, как я это делаю! А тут столкнулся с ней, вновь почувствовал аромат её волос, и меня повело… Болван.

Вернулся я в комнату совещания не вовремя — вовсю шло обсуждение, которое сразу же мне не понравилось. А Кардоду оно нравилось ещё меньше, он сидел на своём стуле мрачнее тучи, скрестив руки на груди и уставившись в кусок стола перед своим носом.

— …живой, — Малензия пыталась в чём-то убедить оппонентов. — Живой некромант! Вы представляете, сколько она может знать?! К тому же, она — Дарующая Мир, и все мы знаем, сколько Чудес она сотворила за свою недолгую жизнь. Мы обязаны оставить её в живых и допросить, второго такого шанса больше не будет!

— А я говорю, что этого нельзя делать ни в коем случае! — возразил Мясник. — Некромантия запрещена, и все практикующие подлежат безоговорочной казни. А если Гильдия будет возражать и дальше, то я продавлю закон, запрещающий вообще всю магию!

— И тогда будете разбираться сами с подобными ей, — ответила Малензия. — Будьте благоразумны! И дальновидны! Новая война не за горами, и подобные знания нам бы пришлись весьма кстати…

— Я сказал «нет»!

— Господа, — попытался утихомирить их Энарий. — Вы забываете, что убить-то Налвиту не так-то и просто, и с каждым днём всё сложнее. Ваша Гильдия сама же говорила, что она быстро регенерирует, и вместе с этим её Дар увеличивается.

— Поэтому я и хочу предложить переговоры, — сказала Малензия.

— Переговоры? — удивилась Салана. — Почему бы и нет? Давайте отдадим ей Главу Гильдии, и пусть она из него хоть столешницу делает! Кто там сейчас у вас? Этот проходимец Юкуриус? Тем более.

— Поддерживаю, — согласился Алаг.

— Переговоры с врагом? — возмутился Эон. — Да никогда! Она хочет Юкуриуса? Пускай забирает, но без боя я его не сдам! Или вы, кретины, думаете, что она на нём остановится?

— Юкуриуса никак нельзя отдавать ей! — возразила магичка. — Вы забыли про артефакты? Да с ними она тут такое устроит…

— Хрен с ними, с вашими побрякушками! — махнул рукой Победитель.

— Как это — хрен? Да ты совсем из ума выжил! Я же тебе…

Я устало вздохнул. Похоже, что они все собрались вовсе не для того, чтобы обсудить стратегию победы, а для того, чтобы выяснить отношения между собой, прикрываясь высокими целями и кажущимися разумными доводами. Магичка вступила в перепалку сразу с Эоном и дворянством, Алаг изредка вставлял какие-нибудь фразы типа «поддерживаю» или «воздержусь», вернувшаяся Фенора старательно прикрывала красную шею, её новые друзья вообще молчали, хотя слушали очень внимательно. А я, Кардод и Зара начали одновременно мечтать о том, когда весь этот балаган закончится.

 

Глава 25

Город вовсю готовился к предстоящему сражению. Хотя срок в три дня (фактически два из-за посланного Налвитой отряда в три сотни мертвяков) изначально казался достаточно большим, множество из запланированных вещей так и не было сделано. У Давура было большое преимущество: он изначально строился почти в боевых условиях, при постоянной угрозе нападения, исчезнувшей только несколько веков назад, когда один из императоров смог расширить границы до нынешних. Три кольца городских стен, внешние самые высокие и самые прочные — они и примут на себя основной удар. Большинство улиц в сердце города спроектированы таким образом, что обороняющимся защищаться куда удобней, чем противнику атаковать — множество склонов, подъёмов и поворотов здорово тормозят любые передвижения, а проходы между домами достаточно узки, чтобы самим по себе сдерживать любого врага. А если при этом ещё и расставить лучников на крышах, то не поздоровится любому, даже мёртвому.

Естественно, никто вурдалаков в город пускать не собирался. Как и было приказано, всех, кто жил за городской стеной, а так же многих по эту сторону, насильно выселили из своих домов, заставив забрать все самые необходимые вещи и уйти в сторону Ролдерога, к ближайшему дальше по Имперскому Тракту городу в нескольких днях пути отсюда. Возмущённых, недовольных и откровенно обезумевших от такого расклада дел оказалось не мало, кое-где даже вспыхивали беспорядки, но солдаты их быстро подавляли. Хотя, боевой дух при этом падал достаточно сильно — вроде готовишься воевать с вурдалаками, а приходится бить рожи своим же. За пределы города вывести всех «лишних людей» оказалось хоть и трудновато, но вполне реально, и не пускать их обратно — вообще без проблем. Просто закрыли ворота, и плевать на всё. Правда, перед этим пришлось выжечь все окружающие город деревни, что были на расстоянии нескольких часов пути. Это было сделано специально, чтобы выгнанным людям не пришла в голову идея закрепиться за одной из них. Большая часть бездомных действительно вынуждены были уйти из города, но и под стенами осталось достаточно много тех, кто не ушёл несмотря ни на что.

На исходе второго дня я решил подняться на городскую стену и посмотреть, как вообще будет проходить будущее сражение. Три сотни подступающих вурдалаков стали для нас своего рода генеральной репетицией, слабой демонстрацией того, что произойдёт буквально через сутки. Стена, конечно же, какой бы большой и широкой ни была, не могла разместить на себе всех солдат, и это плохо. Все понимали, что стены смогут достаточно надолго задержать армию мертвяков, но не навсегда, и за этот промежуток времени необходимо истребить если не всех подступивших врагов, то большую их часть. Сражение, переместившееся внутрь города, непременно затянется надолго, и всех мертвяков выковырять из домов будет очень сложно.

Мне выделили почётное место на крыше одной из дозорных башен, рядом с Эоном Мясником, его адъютантом и двумя сотниками — командирами конных отрядов, готовых в любой момент сорваться с места по малейшему намёку со стороны Эона. Также на крыше оказалось достаточно много лучников — ну, как лучников, большинство из них были простыми солдатами, и луки держали впервые в жизни. У нас на башне свободное место было (ну правильно, тысячникам не пристало толкаться плечами с обычными солдатами, нужно хоть небольшое пространство, иначе снизится эффективность командования), а вот чуть ниже, непосредственно на стенах, оказалось не продохнуть. Эон предпочёл отозвать от своих обязанностей на эти дни столько солдат, сколько смогла вместить стена на предполагаемом участке атаки, чтобы лично увидеть, с чем придётся столкнуться в скором будущем.

— Стрел не жалеть! — приказал Эон ближайшим лучникам. — Стрелять кучно, метко, не забывать их поджигать! Кто хоть раз промажет — лично спущу вниз и заставлю воевать голыми руками!

Я было усмехнулся этим словам — ну не станет же тысячник так безграмотно разбрасываться и без того немногочисленным войском, но, увидав лица ребят, тут же понял, что Эон не шутил и не преувеличивал. Он действительно может так сделать — всё ради победы. В иное время я бы его осудил, но сейчас…

— Товарищ тысячник, а что делать с горожанами внизу? — спросил кто-то из солдат.

Наша башня находилась совсем рядом с основными воротами, теперь уже наглухо заделанными, так что всех тех, кто не ушёл, нельзя было не заметить. И если в сумерках мне казалось, что их всего ничего, несколько десятков человек, то когда они с наступлением темноты развели костры, все поняли, что их гораздо больше.

— Если у этих кретинов не хватило мозгов вовремя свалить, как им приказывали, то это их проблемы, — ответил Эон. — Воспользуемся ими как приманкой, к тому же они развели костры, и теперь нам видно гораздо лучше!

На пару секунд между солдатами раздался было возмущённый ропот, но Мясник быстро пригрозил виселицей, чем мгновенно заткнул всех. Тысячник держал солдат в ежовых рукавицах, и, стоя рядом с ним и наблюдая за этим, я начал понимать, откуда у Эона столько побед и поражений. Солдат он ни во что не ставил, считая их за тупое мясо, которое должно беспрекословно выполнять приказы. По его разумению, выходит, если в конце битвы у него остался в живых хоть один воин, то это означало победу. Но если в обычных сражениях противник начинал отступать или вовсе сдавался, когда терял убитыми около трети или едва ли половины воинов, то в сражении с вурдалаками такие правила, вне сомнений, никогда бы не сработали. Я уже успел убедиться в доме валарийцев, что мертвяки, даже с отрубленными конечностями, стремятся доползти до своих жертв.

Вскоре появились и вурдалаки. Их было плохо видно в темноте, так что лично я проморгал момент их появления, мой Дар танга снова дал сбой, включившись только тогда, когда в толпе беженцев раздались первые, но сразу же многочисленные крики.

— Чего вы ждёте, бараны? — крикнул Эон. — Стреляйте!

Тут же расходящейся от нас волной в сторону костров полетел град подожжённых стрел. Поначалу лучники старались стрелять, не попадая в беженцев, но прыткие мертвяки быстро смешались с толпой, и буквально через минуту стало абсолютно всё равно. Те беженцы, что сидели практически возле самых ворот, тут же в них застучались, вымаливая, чтобы их впустили внутрь. Приказ Эона был чёткий, никто не смел нарушить его и поднять ворота. Но слушать их крики оказалось невозможно, я старался отвлечься, как только мог, горько пожалев, что вообще сунулся на эти стены, понадеявшись, что дам какой-нибудь ценный совет.

Советов не было ни одного.

Мертвяки двигались достаточно плотной толпой, но беспорядочной — никаких боевых построений или тактики, они тупо кидались на людей и жрали. Все вурдалаки были уже сформировавшиеся, и двигались они куда резвей тех, что я видел до этого — похоже, это и есть влияние некроманта. И убить их оказалось куда сложнее, чем тех двоих, что прикончили мы с Альтером. Поднятые мертвецы горели под стрелами словно солома, вымоченная в горючем масле, стоило только стреле пробить их кожу. Пламя быстро целиком охватывало их, превращая в горящие факелы, но они продолжали двигаться до тех пор, пока полностью не выгорали. И происходило это не сразу.

Бой закончился также быстро, как и начался. Сначала стихли крики внизу, затем оставшиеся вурдалаки, объятые пламенем, повалились на землю, проползли ещё пару саженей и остановились уже навсегда. Никто больше не стрелял, никто ничего не спрашивал — все и так знали, что спасать внизу уже некого. Настроение было препаршивейшее.

— Спуститься вниз, — даже Мясник хмуро смотрел на поле недавнего сражения. — Добить всех уцелевших и сжечь все трупы. Что встали?! Исполнять!

Поскольку сказать мне больше было нечего, я, ни с кем не прощаясь, ушёл оттуда и вернулся домой. Долго пытался уснуть, но удалось мне это сделать только под утро. Сон оказался не таким долгим, каким бы мне хотелось, он вышел рваный, вымученный. А когда я всё же решил встать (полдень миновал пару часов назад), то по отдалённым звукам понял, что начало следующего сражения я пропустил.

Налвития уже осадила стены города, не став дожидаться, пока я высплюсь.

Домового я не встретил сегодня, да и не искал его — поди, пауки снова загнали его в какой-то угол. Ничего, сам разберётся.

Что нужно было с собой брать, я понятия не имел, да и не было у меня толком ничего. Снова привычный кинжал, но как основное оружие — топор. Очень хотелось бы раздобыть кольчугу, но ещё позавчера я узнал, что вообще с любой бронёй в городе дикий напряг — хватило только одеть всех солдат да четверть добровольцев, внезапно решивших записаться в армию в свете последних событий. Тысячники подняли ополчение, разрешив каждому рубить и колоть всех, кто хоть немного похож на мертвеца, но с оружием снова возникли проблемы — ополченцы хотели что-то посерьёзнее столовых ножей да припасённых у некоторых вил и лопат, а имевшегося запаса в арсенале хватило только на половину добровольцев. Конечно, дворяне и Зара выделили небольшие партии колющих, режущих и дробящих предметов, но это — капля в море.

Куда мне нужно было идти, я тоже понятия не имел. Самым логичным вариантом было отправиться снова на стены, но там сейчас и так не продохнуть, да и бесполезен я там. Подступившую армию мёртвых я уже чувствую, но Налвиты не ощущаю, хотя не уверен, должен ли. Правда, в любом другом месте я тоже бесполезен, а на стене есть маленький шанс разглядеть некроманта и, быть может, тогда мне чего и придёт в голову.

Та часть города, где размещался мой новый дом, опустела и вымерла. Всех жильцов на много кварталов в округе действительно прогнали, и вместе с ними куда-то делись все кошки, собаки и даже птицы. Жуткое место, если честно. Слава Молдуру, мародёры ещё не добрались досюда, иначе бы я не ручался за их здоровье — в такое время заниматься подобным — хуже не придумаешь.

Но чем ближе я подходил к стене, тем страшнее мне становилось. День выдался ясным, но за стеной небо заволокло поднимавшимся от горящих мертвяков зловонным дымом, периодически что-то где-то трещало, изредка я слышал взрывы соназгских палочек. А один раз, когда до стены осталось пройти всего один квартал, я почувствовал, как под ногами покачнулась земля, при этом по воздуху прокатился сильный гул, на несколько секунд заложивший уши.

— Что это было, Молдур их побери? — вскрикнули неподалёку.

Свернув за угол, я увидел небольшой отряд солдат в тяжёлой броне, с гербами с ящерицей на груди — дворянские подкрепления. Они караулили ту самую дверь, через которую я когда-то впервые вошёл в этот проклятый город; ныне данный проход в стене тщательно замуровали с обеих сторон, но вероятность того, что мертвяки прогрызут проход именно здесь, всё ещё оставалась — внутри проход никто не заделал.

Они меня не заметили, я спокойно прошёл мимо и вскоре подошёл к той самой башне, где я вчера наблюдал за сражением. Несколько добровольцев, из числа внушительных с виду, стояли перед входом.

— Вас ожидают наверху, — они меня узнали. — На крыше.

Я кивнул.

На вершине дозорной башни ровным счётом ничего не изменилось, всё те же лица, всё тот же тысячник Мясник, разве что сотников и десятников больше не наблюдалось. Моё появление не осталось незамеченным — несколько лучников бросили на меня украдкой недовольные взгляды, мол, они тут жизни пытаются спасти, а я спокойно где-то шляюсь. А вот Эон мне обрадовался.

— О, наш главный козырь пришёл! — воскликнул он, не отрываясь глядя на карту тактических действий с изображением города. — И как тебе видок?

Вид с такой высоты действительно оказался головокружительным, но не от высоты. Повсюду, до самых краёв ближайших холмов, были вурдалаки. Большинство одинаковые, как близнецы, человеческие, но кое-где встречались и другие — животные. Медведи, лоси, волки и собаки и многие другие. Налвития, похоже, не поскупилась вычистить и леса от живности по пути, вот только её самой нигде не было видно. В отдалении мертвяки брели разрозненно, реденьким, но постоянным потоком, а вот на расстоянии сотни саженей их строй был очень плотен, сплошной ковёр мертвечины — туда-то со стен и стреляли. За прошедшую ночь город успел ещё немного подготовиться к обороне, вырыв неширокий и явно мелковатый ров кольцом вокруг города, который уже успело залить водой из местной речки, а сверху добавили горючего и весьма густого масла. Оно горело достаточно вяло, но, видать, долго — под стенами я разглядел множество обугленных трупов, уже успевших изжариться. Вурдалакам было плевать на этот ров и огонь в нём, они тупо вступали в него, на пару секунд погружались в пламя по пояс, а затем выныривали и шли дальше — загорались от этого хоть и многие, примерно каждый второй, но не все. Лучники из числа поопытнее экономно стрелой-другой поджигали их, в то время как все остальные стреляли дальше, за ров, где промахнуться было невозможно. В некоторых местах на земле я видел воронки в пару саженей в поперечнике, а рядом множество разбросанных, но все ещё шевелящихся ошмётков. Одна из этих воронок оказалась впритык к стене, совсем рядом с нами, и в том месте в стене образовалась почерневшая вмятина. Насколько она глубока, я понятия не имел, но раз о ней не беспокоились, значит, не сквозная.

Армия мертвецов ощущалась мной не как сплошной поток Холода, единым гигантским пятном, как в случае с Ловцом Снов. Я чувствовал каждого по отдельности, хотя в итоге всё равно всё смешивалось в башке в единую кашу. Это сродни не морю, а скорее дождю — отдельные капли различимы, но только если напрячься, да и то, на пару мгновений, не больше. Мёртвые постепенно обступали город со всех сторон, растекались вокруг него, и вслед за ними стены заполнялись лучниками. Я чувствовал всю армию, я мысленно знал, где идёт самый последний вурдалак, самый слабый, самый дохлый и самый новый, но из-за холма он покажется ещё не скоро. Сейчас мы видели всего лишь треть армии, и я услышал, как адъютант доложил Эону о том, что численность врагов оказалась несколько больше предсказанной. Всего на несколько сотен, но эти сотни вполне могли оказаться решающими.

Вурдалаки кое-где пытались прорваться толпой. Они подступали к стенам и взбирались на своих же собратьев, на них в свою очередь вставали новые, и так они пытались дотянуться до самой верхушки стены. Но их вовремя останавливали брошенной прямо в сердце толпы взрывчаткой — её берегли как раз для подобных случаев. Будь их в этом месте больше, и будь армия хоть немного организованной, они бы давно перевалились на другой край, но иметь за спиной поддержку некроманта ещё не означает обрести мозги. А Налвита, хвала богам, не способна так точно контролировать своих миньонов. Никто не может, иначе бы некроманты не проиграли свою войну, в каждой армии нужны те, кто обеспечивает выполнение тактических приказов — не только тысячники-стратеги, но и сотники, пятидесятники и десятники.

Там, где не могли совладать лучники, но куда взрывчатку не торопились кидать по разным причинам, поспевали маги. Несмотря на то, что я знал, что их всего четверо, и только лишь двое из них непосредственно атакуют, их разрушительные Нити летали во все стороны. Вот в одном месте сразу шесть или семь вурдалаков оказались объяты пламенем, вот в другом месте ещё примерно столько же мгновенно превратились в каменные статуи, вот в третьем месте сразу несколько десятков охватило сиреневой цепной молнией, мгновенно испепелившей их всех. Вот возле основных ворот ещё десяток мертвецов, слишком близко туда подобравшихся, с громким хлопком отшвыривает далеко назад. Но маги экономят силы, и это отчётливо заметно, они тщательно выбирают направления своих Нитей, пытаясь действовать наиболее эффективно, не растрачиваясь попусту. Бьют туда, где врагов больше всего, где не пропадёт даром ни одна капля затраченных сил.

Эон меня каждый десяток минут спрашивал о том, не появилось ли у меня каких идей, и каждый раз я качал головой. Налвиты я никак не мог ни увидеть, ни ощутить, словно её здесь и не было.

Прошёл час. Маги взяли небольшой перерыв чтобы перевести дух, и все мгновенно ощутили, как их стало не хватать — мертвяки быстро подступили к стене во многих местах и начали грызть камень. Лучники от такой безумной стрельбы тоже успели устать, но всё равно продолжали стрелять. Ров с горящим маслом был уже истоптан, поджигать стрелы тоже оказалось уже практически нечем, а имевшиеся резервы горючего периодически выливались туда, где вурдалаки снова пытались выстроить живую пирамиду. И, хоть я наконец-то увидел последнего, плетущегося позади всех мертвеца, бой мы начали потихоньку проигрывать. Сотники постепенно сменяли самых уставших лучников на копейщиков, а то и вовсе мечников, постепенно готовясь принять удар на стенах. Вурдалаки валились на собственные же трупы, но на место убитых вставали новые, оказывавшиеся чуть ближе к вожделенному краю стены. И хотя до него было ещё далеко в любом из мест, никто не сомневался, что прорыв как минимум в одном месте, но случится. Я уже давно схватился за лук и, хоть стрелять из него почти не умел, стрелял без промаха. С такого расстояния промазать было очень сложно — каждый раз мои стрелы в кого-нибудь да втыкались, но если это происходило не в голову (стрелы, торчащие из бошек, здорово замедляли их), то толку с этого не было.

К стенам с другой стороны всё ближе и ближе подходили трусливые ополченцы, которых в спины толкали несколько настоящих солдат. Гонцы со всего города сломя голову носились к Мяснику докладывать ситуацию и обратно — передавать приказы. Эон уже всерьёз подумывал над тем, что ему стоит переместить свой полевой штаб в более безопасное место. И, когда он ещё через полчаса так и сделал, боевой дух солдат упал ещё ниже. То тут, то там вспыхивали короткие реплики, резко обрываемые десятниками, что и солдатам пора сваливать со стен, и если бы маги вновь не включились в работу, то с трусливо отступившим Победителем бы хлынула обратно и большая часть его войска. Маги вновь внесли неоценимый вклад в общее дело, но я успел заметить, что их Нити, по прежнему убийственные и разрушительные, стали совсем однообразными, скатившись к обычному огню, да и несколько ослабели по мощи. Каждый огненный шар всё так же уносил шесть-семь вурдалаков, но благодаря своему Дару я заметил, что маги отдохнуть не успели. И когда они выдохнутся снова — всего лишь вопрос времени.

Ещё через полчаса первый вурдалак, особо прыткий, смог с кучи трупов своих товарищей допрыгнуть до края стены и загрызть насмерть одного из лучников, а двух его соседей порвать на лоскуты прежде, чем его зарубили.

Тут мои нервы сдали, и я свалил. Так же трусливо побежал прочь, вглубь города, как и тысячник, которого я совсем недавно осудил за этот же поступок.

Но Судьба оказалась к городу благосклонна, и, несмотря на то, что я захотел выбраться из гущи сражения и даже на пару десятков минут сделал это, она меня вновь кинула в самое пекло.

Я в это время был на полпути к внутренним городским воротам, проходил одну из опустевших торговых площадей. Чуть впереди меня в ту же сторону направлялся отряд из десяти человек в доспехах с гербом, изображавшим восход солнца над морем — ещё один дворянский отряд. И, едва увидев их, я встал как вкопанный.

Холод. Прямо в их сторону, но это не они, а несколько дальше, всего в сотне саженей на север от нас. Крупная группа вурдалаков успела отделиться от основных сил, и сейчас быстрым темпом пробиралась через город напрямик к видневшемуся вдалеке почти у самой вершины холма, под стеной центральной, крепостной, к блестящему множеством окон отдельно стоявшему особняку. Как мне недавно поведал по секрету Кардод, там-то и находилась уже несколько веков Гильдия Магов. И, всё по тем же словам, Юкуриус сейчас был там. Покинуть город он, вроде как не смог, хотя и сумел спрятать своё убежище ото всех, кто магией не владел.

Но Налвита владела, и она послала отряд прямиком к нему. Вурдалаки шли быстро, плотной группой и узким потоком, периодически под резкими углами меняя направление — шли по улицам, огибая дома и ни на что не отвлекаясь.

— Скверно, очень скверно, — поморщился я.

На ходу срывая со своей шеи повязку и обнажая край татуировки, я подбежал к командиру отряда.

— Я — танг! — крикнул я. — Все за мной, живо, если не хотите сдать город и подохнуть тут!

Не на шутку перепугавшись, они тут же схватились за мечи, намереваясь зарезать меня прямо на месте, но один из воинов, самый старый из них — бородатый одноглазый мужик лет пятидесяти, остановил товарищей:

— Нет! Слушаться его, идиоты! Танги чувствуют мертвяков за милю! И раз он говорит, что нам вот-вот всем кранты, если мы не поможем ему, значит, мы должны помочь!

Видать, он имел куда больший авторитет, чем их командир, поскольку его тут же послушались, пускай и нехотя.

После небольших объяснений я повёл их за собой, и мы настолько быстро, насколько только оказались способны, побежали вслед за отрядом вурдалаков. Я, совершенно не ориентируясь в городе, старался приблизиться к ним, но не сильно, чтобы они нас не заметили. Я ставил целью опередить их и первым войти во внутренние кварталы, за вторую стену, чтобы предупредить о нападении. Вурдалаков было не очень много, почти все они по-прежнему остались за стеной, так что я понятия не имел, как этому отряду из, где-то, сотни мертвецов удалось проникнуть внутрь. Я так же ломал голову над тем, почему через тот проход, где они перешли стену, не попёрли остальные, по-прежнему сжимавшие плотным кольцом городские стены снаружи. И почему ни они, ни на них до сих пор никто не напал. Конечно, людей сейчас здесь кроме нас не было, мы по пути встретили только небольшую группу ополченцев-крагеров с двумя соназгами, которых мы принудили следовать за собой, но всё равно это было удивительно. Возле самой внутренней стены нам удалось опередить их, но тут случилась неожиданность, которая разрешила все мои вопросы, пусть и не сразу.

— Стойте! — остановил я свой отряд в какой-то полусотне саженей от внутренней стены. — Они резко сменили направление.

До этого момента мы с ними двигались параллельно, а тут они внезапно повернули в сторону и стали отдаляться от нас. А затем, пройдя ещё десяток саженей, попёрли прямо на нас.

— К оружию! — крикнул я, доставая топор. — Сейчас они будут прямо здесь!

Разделявшее нас расстояние они преодолели за секунд двадцать. Моё сердце бешено колотилось, Дар непрерывно сигнализировал о том, что у меня сейчас перед носом сотня мертвецов, но вытаращенные залитые потом глаза рыскали по округе и никого не находили. Ещё секунда — и вурдалаки прошли сквозь нас, но по-прежнему мы никого не видели.

— Ну и где? — недовольно буркнул командир отряда. — Только не говори мне, что ты нас надул, заставив проигнорировать наши приказы и последовать за тобой — кишки на месте выпущу!

— Должны быть здесь! — выкрикнул я, ничего не понимая.

Вот прямо сейчас они проходили сквозь нас, и в то же время мы находились здесь в одиночестве.

— Тихо! — шикнул один из соназгов. — Слышите?

Я лично ничего не услышал, кроме звуков отдалённой битвы — прогремело сразу три взрыва. Видать, дела совсем плохи. Где-то далеко плакал младенец, но, помимо ещё нашего сбившегося дыхания, больше никаких звуков я не слышал.

Лопоухий соназг зашевелил своими пельменями и, повинуясь инстинктам, приложил ухо к земле, зажмурился. Второй, недолго думая, последовал его примеру.

— Слышу их, — сказал первый. — Полторы сажени под нами, много. Хлюпают ногами по воде.

— Хреновы засранцы идут в канализации! — сообразил старый мечник.

— А ближайший выход… — начал второй мечник.

— За внутренней стеной возле оружейной лавки, — закончил его сосед.

Мы понеслись на всех парах дальше. Стража на внутренней стене сразу сообразила неладное, едва завидев нас, а уж когда мы начали кричать про прорыв вурдалаков, и вовсе решила нас не пускать. Хреновы трусы! Мы кое-как объяснили второпях, что, где и почему, и нас не просто пропустили, но ещё и добавили около пятидесяти копейщиков-новобранцев. Мы быстро углубились в кварталы торговцев и ремесленников, и с каждой секундой я начинал осознавать, что мертвяки действительно направляются к зданию Гильдии, к Юкуриусу.

Неожиданности не закончились.

Внезапно кто-то позади меня громко заорал о том, что по небу прямо на нас летит какая-то хрень. Я, было, подумал, что это какой-нибудь вурдалак-орёл, но нет, это был кое-кто поинтересней.

Тангал пронёсся мимо меня раньше, чем я успел развернуться и заметить его. Я сначала ощутил ледяную волну, окатившую нас, и только потом увидал его фигуру в плаще, стремительно уносящуюся ввысь. Он взмыл вверх и стал кружиться над городом, словно птица-падальщик в ожидании, пока её добыча сама не отбросит копыта.

— Да вы издеваетесь?! — в отчаянии прорычал я.

И тут же я ощутил Налвиту. Она под землёй отделилась от основного отряда и с несколькими вурдалаками быстро направилась вовсе не к зданию Гильдии. А к башне-библиотеке. Предположение Кардода о том, что она решит воспользоваться существовавшим когда-то прямым порталом, ведущим оттуда в Гильдию, сбылось, но это также означало, что нам теперь следует разделиться.

Толку мне от большого отряда в сражении с воскресшей колдуньей не будет, но пара воинов может пригодиться — отвлекут на себя её миньонов, пока я… Что? Как её победить, рискуя в любой момент быть размазанным по стенке атакующим тангалом, я понятия не имел. Да и не будь последнего, я бы тоже ничего не смог придумать.

— Дуйте к оружейному магазину! — приказал я остальным. — Если надо — забирайтесь сами под землю, но мертвяков остановите любой ценой! Здесь повсюду беззащитные люди!

Я ткнул пальцем в старого мечника и его соседа:

— А вы двое — за мной, есть дело поважнее.

 

Глава 26

Тем временем обстановка на внешней городской стене становилась всё хуже. Силы вурдалаков начали потихоньку заканчиваться, давно уже из-за холмов не приходили новые, а старых с каждой минутой становилось всё меньше и меньше. От былого войска осталось едва ли полторы тысячи, но эти полторы тысячи уже были готовы перелезть через стену и прорваться в город.

Кардод находился в самом пекле. В полной мере ощущая себя выжатым лимоном, он всё равно находил неведомо как в себе Силу и продолжал выстреливать ею в мертвяков, тянущих к нему свои когтистые руки едва ли не в сажени под ним. За стеной уже была целая гора трупов и их ошмётков, и вурдалаки успешно взбирались на неё, так что прорыв именно в этом месте был вопросом минут пяти, не больше. Лучники остались только на двух соседних дозорных башнях, и все они стреляли именно в эту точку, но уже не так часто, как всего десять минут назад — стрел почти не осталось. На стене их окончательно сменили копейщики и мечники, а так же изрядная доля ополченцев с обычными вилами и лопатами — из числа наиболее храбрых и разумных.

Второй разрушитель сражался сейчас в чуть менее плохой ситуации на южной стороне стены, но прибыть сюда на помощь никак не мог. Его настройщик был при нём, а вот Малензию, которая должна была помогать прямо сейчас Белому, сожрали несколько секунд назад — обстоятельства сыграли против неё, и один из особо прытких мертвяков снёс ей голову налету прямо в прыжке. В то время маги перебегали с одной башни на другую, пытаясь сменить позицию на более удобную. Кардоду одновременно повезло и не повезло — сам он под удар не попал, но этого вурдалака изжарить не успел.

Конечно, он мог и сам более-менее настраивать свои Нити, но это давалось ему тяжело, он тратил на настройку слишком много времени. Если бы не Перстень Илиаза на его правой руке, автоматически настраивавший одну-единственную Нить — небольшие, но убойные огненные шары размером с яблоко, — то пришлось бы совсем худо. И поэтому сейчас, оказавшись так близко к врагу, будучи почти беззащитным, Белый занялся любимым делом — выстреливал буквально каждую секунду Нитью, превращавшей очередного вурдалака в белую горстку пепла. Но такой темп стрельбы выжимал из него все соки.

Прыгнул ещё один вурдалак, к счастью, в десятке саженей от мага, и напоролся на заранее выставленные копья. Насадился на них как кусок мяса на шампур, но добрался до одного из солдат и одним ударом проломил тому череп прежде, чем соседние воины зарубили мертвяка.

Совсем рядом с магом вверх взметнулась когтистая рука, и вурдалак стал взбираться на стену. Кардод выстрелил в него, но промахнулся. Один из пикинёров вовремя подскочил и ткнул пикой в мертвяка — прямо в голову. Но лезущий следом мёртвый схватил пику, сломав её у самого конца своей кистью, затем резко дёрнул пику на себя. Пикинёр этого не ожидал, и эта ошибка стала последней в его жизни — он улетел в толпу жаждущих живого мяса. Третий вурдалак взобрался по телам своих товарищей на стену — и он оказался первым, кто, наконец, смог это сделать. Кардод отскочил в сторону, пропуская мечников, и те тут же принялись кромсать врага, но на его месте появилось ещё двое. Маг выстрелил одному из них в голову, мгновенно убив на месте, а второму перерубили шею, но в это время в двух саженях дальше по стене сразу четыре вурдалака забрались на стену. Двоих из них тут же закололи насмерть, но оставшиеся двое растерзали в лоскуты нескольких защитников, тем самым позволив за своими спинами появиться ещё одной группе мертвяков.

Матрикураччи, увидев это, похолодел. Всё, путь отрезан, теперь только возвращаться обратно на башню, которую он покинул всего несколько минут назад. Ну, или вообще спускаться со стены и принять сражение в городе, но это чрезвычайно глупо.

— Где твой десятник, пацан? — маг схватил за плечо одного из мечников-новобранцев, спешившего убраться со стены куда подальше.

— Не бей! — взвизгнул тот.

В ноздри Белого тут же ударил сильный запах мочи — парень явно перетрусил.

— Где твой десятник?! — рявкнул на новобранца он.

— С-съели… — проблеял тот, бледнея.

— А вообще другой десятник? Ты видел хоть одного командира на этом участке стены?!

Парень, помотав головой, попытался вырваться их хватки мага. Кардод тут же его отпустил, и парень торопливо сверкая пятками, ломанулся к башне, где сейчас был единственный выход со стены. Маг оглянулся — мимо него в обоих направлениях носились люди — трусы, видя, как едят их товарищей, спешили убраться со своих постов, а запоздалое подкрепление заменяло их, и их тут же убивали. Особо резвый мертвяк попытался спрыгнуть со стены в город, но Белый вовремя превратил его в кучку пепла. Но сразу же ещё три вурдалака прыгнули — и скрылись внизу. Внизу их должна прикончить конница, она патрулировала стену как раз на этот случай, но это уже было крайним вариантом. Прорыв совершён, и враг вот-вот закрепится в городе. Эон Мясник предвидел это, и именно поэтому его прозвали Победителем — большое счастье, что сейчас вплоть до второй стены нет никаких горожан, только воины да ополченцы. Мертвецы разбредутся по домам, и выкуривать их всех до одного окажется процессом долгим и очень сложным. Может, подкинуть потом идею сжечь на фиг все дома? Хотя стоп, у них же теперь есть танг, пускай недоучка, неумеха и баран, каких поискать, но вурдалаков он должен чувствовать. Если он, конечно, всё ещё жив. Проверять нет времени.

Ни одного живого десятника от башни до башни Кардод так и не увидел. И, когда вернулся назад, в башню, то бородатого сотника, всё время обороны бывшего там, он тоже не нашёл. Местные отряды оказались дезорганизованы, брошены на произвол судьбы, и город вот-вот пожнёт плоды.

— Молдур всех вас побери! — разъярился маг. — Где все командиры?! Мне самому, что ли, командовать войсками?!

Солдаты от него тут же зашарахались — все знали, что не стоит попадаться под руку взбесившемуся магу. Но тот сконцентрировался и быстро сплёл поисковую Нить, пытаясь выяснить, где поблизости есть хоть кто-то, обладающий Даром — раз уж командиров не найти, когда они нужны, он притащит сюда своих коллег. То, что показала ему Нить, Кардоду не понравилось.

— Налвития, — с отвращением процедил сквозь зубы он.

Она была уже совсем рядом с библиотекой, хоть и передвигалась не так быстро, как бы ей наверняка того хотелось. Её Дар изменился с последней их встречи, усилился, перестав напоминать жалкие огрызки былого, и теперь стал почти целым — ещё немного, и она восстановит его полностью, сейчас же она на уровне подмастерья на последнем году обучения. В обычных условиях Кардод мог прихлопнуть подобных подмастерьев одной левой, даже не чихнув, но не сейчас, когда он почти выложился на полную, да и не против магички, прославившейся именно мастерством, а не силой Дара. Пускай между ними пропасть по Силе, но Белый сильно рисковал, собираясь идти на неё в одиночку.

Нет, не в одиночку! Засранец всё ещё жив, танг не так уж и далеко от некроманта, и направляется явно к ней. Сообразительный малый! Понимает, что это может оказаться единственным шансом прихлопнуть воскресшую магичку до того, как она войдёт в полную силу, освоится в современном мире и наворотит немало дел. Она живёт не дольше месяца, а уже насобирала несколько тысяч мертвяков! И в библиотеке есть небольшой шанс с ней справиться. Два других мага слишком далеко, чтобы в случае, если Кардод их позовёт на помощь, они прибыли вовремя — почти противоположный конец города. И, судя по тому, как часто, но слабо пульсируют их Дары, сражаются они из последних сил. Толку от них не будет.

Матрикураччи быстро принял решение и направился к библиотеке. Спустился внутри башни вниз, выбежал и, взяв теперь уже бесхозного коня какого-то сотника, поскакал по городу.

Мертвецы быстро проникали в город. Самые резвые и прыгучие разбегались по нему словно тараканы от лампады, сигали в подворотни и скрывались из виду многочисленных, но мелких патрулей. За ними куда медленней, но так же неотвратимо следовали остальные их собратья, сыпавшие с осаждённой стены пачками. Стена наверху опустела, больше сдерживать вурдалаков на этом участке некому, даже стрелы не сыпались — кончился боезапас. Обороняющаяся сторона впустила в мягкое подбрюшье Давура противника, тут же начавшего распространяться по нему, словно зараза, и теперь готовилась выковыривать его калёным железом. С нарастающей частотой повсюду разносились крики терзаемых людей, доносился звон оружия, ржание смертельно раненых лошадей.

Конь под магом скакал во весь опор, но Кардоду всё равно казалось, что он приближается к библиотеке слишком медленно. Повсюду вокруг него разносились крики умирающих, звон мечей, из некоторых домов уже начал подниматься дым. И, хоть до конца дня было ещё далеко, солнце постепенно скрывалось в этом дыму. Всё это давило на Белого, врезалось через глаза и уши в разум, впивалось в уверенность в собственных силах и пыталось смять её до состояния лепёшки. Повсюду смерть. Он думал, что сбежал от неё, покинув стену, но она по-прежнему преследует его, следует за ним по пятам, мелькает между домами по соседству, умело укрываясь в тёмных проулках, витает в воздухе, которым он дышит.

Внезапно маг чуть не наскочил на двух копейщиков, оборонявшихся от толпы вурдалаков. Противников было слишком много, и судьба солдат оказалась предрешена. Весь отряд уже лежал под ногами монстров, разорванный ими. Кардод вовремя успел свернуть в какой-то проулок прежде, чем его заметили, и, скрипя зубами, поспешил убраться подальше. Ему в спину донеслось:

— Ширад, беги!.. — этот отчаянный крик резко прервался булькающими звуками и хрипами.

— Брат!!! — заорал Ширад. — Проклятые выродки! Получите! Сдохните, твари!!!

Полный боли крик Ширада разнёсся над городом. А затем раздался оглушительно-громкий хлопок. В ушах Кардода зазвенело, а конь под ним испуганно заржал и попытался скинуть своего наездника. Маг едва не свалился с лошади, вовремя успев вцепиться в гриву, но быстро восстановил равновесие и контроль над скакуном. При этом Белый увидел кусок неба среди домов — серое, затянувшееся дымом, поднявшимся над городом. И в этом небе вдалеке смутно виднелась фигура в плаще, медленно и размеренно, словно ей некуда торопиться, летевшая по кругу над Давуром.

Тангал.

 

Глава 27

Одного из своих спутников я потерял на подходе к башне библиотеки — Дар снова дал сбой, и поэтому вурдалаков я не успел ощутить вовремя. Они выскочили из-за угла неожиданно, явно поджидая нас. И хоть их оказалось всего трое, и справиться с ними было не так уж и сложно в узких переходах между домами, в которых обновлённые некромантией вурдалаки подрастеряли свою проворность, одного из своих мы всё же потеряли. А второго своего спутника, старого солдата, я потерял уже возле самой башни — ещё четыре вурдалака прыгнули на нас с вершины небольшого холмика, на котором стояла башня. Открытое пространство, спрятаться или укрыться там оказалось совершенно негде. Мне повезло больше, чем старому солдату — тот, вовремя оценив обстановку, выскочил передо мной и прикрыл меня своими доспехами. Три из четверых монстров напали на него одновременно, и, хоть он и справился с ними со всеми, они успели вскрыть его доспехи, попросту содрав голыми руками кусок металла от шеи до пояса, вырвав его вместе с кусками мяса. Он умер мгновенно, забрызгав на целую сажень перед собой землю густой тёмной кровью.

С четвёртым вурдалаком я намеревался расправиться быстро, но он оказался куда шустрее меня, ловко увернувшись от моих сильных, но неуклюжих и медленных замахов топором. Выбил его у меня из рук и уже бросился, чтобы сожрать меня. Не успел. Меня внезапно обдало ледяной волной, ещё раз, и прямо перед глазами пронёсся тангал, схвативший уже летевшего в мою сторону мертвяка. С лёгкостью пушинки поднял тяжёлое тело в воздух и, унеся его ввысь, сбросил вниз. Вурдалак, истошно заверещав на всю округу, нелепо размахивая когтистыми конечностями, камнем рухнул на землю и разбился, скрывшись среди домов внизу, в нищенских кварталах.

— Что за?.. — потрясённо и испуганно выдохнул я, тут же торопливо подняв с земли топор.

Но тангал не стал возвращаться ко мне — вновь лёг на прежний курс над моей башкой и принялся нарезать один за другим круги по задымленному небу. Играет, сволочь, издевается надо мной, растягивает удовольствие. Не позволяет никому тронуть меня, защищает, чтобы затем, в нужный момент, лично разделаться. И судя по тому, как он начал постепенно снижаться, этот момент наступит совсем скоро. А я даже не знаю, как от него защититься. Собственно, выбор у меня не большой — быть убитым Налвитой, или же отдаться тангалу. Что хуже?

Я пинком распахнул входную дверь башни, ожидая увидеть за порогом убитого странного библиотекаря Пороса, ну или не только убитого, но ещё и поднятого из мёртвых. Уже вскинул топор для того, чтобы ударить первым, но понял, что первый этаж пуст. Быстро сконцентрировался, вновь подняв свои ощущения Холода, и убедился, что поблизости, несколькими этажами выше, остался только один-единственный вурдалак. Но это был не библиотекарь — неизвестно как, но я вдруг осознал, что этот монстр поднят вот уже как дня два, и он почти закончил превращаться из обглоданного временем скелета в полноценную нежить. А ещё я узнал, что от отряда в канализации, так и не выбравшегося оттуда, осталась едва ли половина, видать, защитники города вовремя успели к ним, преградив путь и не дав выбраться на поверхность. Под землёй они почти в равных условиях — мало места, некуда уворачиваться, и численность противника в узких проходах особо роли не играет. За стеной мертвяков тоже осталось несравнимо мало, едва ли несколько сотен наберётся, но вот только в город успели прорваться ещё столько же, мгновенно рассеявшись по нему по обширной территории.

С вурдалаком на лестнице я разобрался довольно быстро, видать, подобный опыт приходит почти моментально — одним ударом почти раскроил ему череп вдоль носа. Мертвяк пошатнулся и, перевалившись через хлипкие деревянные перила, упал вниз. Но перед падением успел вытянуть свою ручищу ко мне и довольно глубоко впиться когтями мне в правое предплечье. Резкая боль пронзила его, я едва не отправил выскочивший из расслабившейся ладони топор в полёт вслед за вурдалаком. Горячая кровь мгновенно пропитала изодранный рукав рубахи. Но я, убедившись, что такая рана не смертельна, и что в ближайшие несколько часов не истеку кровью, двинулся дальше по лестнице, на этот раз уже держа топор левой рукой. Поднялся на несколько пролётов, кратко оглядывая мелькавшие залы с книгами, дабы убедиться, что Налвиты в них нет, я остановился и, совсем оторвав рукав рубахи, перевязал им разодранное предплечье.

Некроманта я обнаружил только на самом последнем этаже, непосредственно перед крышей. Широкий полупустой зал с высоким потолком, несколькими стеллажами с небольшим количеством очень старых с виду книг вдоль стен, здоровенным окном на западную сторону, а так же несколькими небольшими столами рядом с ним. У противоположной стены массивная дубовая дверь, запертая на увесистый амбарный замок — за ней крылось очень небольшое помещение, но, видать, Налвита рвалась именно туда. Она стояла в центре комнаты, требовательно смотря прямо на Пороса, тот, в свою очередь, угрожающе подняв свою трость над головой, испепелял взглядом женщину. Выглядела Дарующая Мир куда лучше, чем при нашей первой встрече — мышцы теперь были цельные, появилась кожа, волосы, ногти, ресницы. Она больше не напоминала ходячую мумию или полуразложившегося вурдалака, впрочем, которым она теперь точно не являлась. Передо мной стояла действительно красивая беловолосая женщина лет на десять старше меня, высокая, достаточно худая, но явно не слабачка, скорее со спортивной фигурой. Будь она ниже ростом на целую голову, у неё бы отбоя не было от ухажёров, но я не думаю, что и при прошлой жизни она испытывала сильный недостаток в них, ведь некоторым нравятся высокие женщины. Вот только сейчас она смертельно бледна, настолько, что её тонкая кожа имеет отчётливый синюшный оттенок, словно в ней не было ни капли крови. Что ж, похоже, восстановилась она не полностью, хотя если исправить последнее, то её от живой будет уже не отличить. Даже характерного запаха мертвечины нет.

Моё появление осталось незамеченным, они настолько внимательно буравили друг друга взглядами, что им не было никакого дела то того, что творится вокруг.

— Хватит дурачить меня! — прикрикнула она на Пороса. — Я всё знаю! Или ты держишь меня за идиотку?!

Голос у неё тоже оказался очищенным от непонятных призвуков — но для женщины неожиданно низкий и глубокий, имеющий характерный бархатный призвук. Твёрдый, уверенный и требовательный.

— Ничего я не знаю, сумасшедшая баба! — брызжа слюной, ответил библиотекарь. — Если не будешь ничего читать здесь, то катись на все четыре стороны, а не то как врежу!

И он демонстративно потряс тростью в воздухе.

— Не ври! — не сдавалась Налвития.

Это мой шанс! Подбежать к ней я не успею, а вот швырнуть топор…

Я, не обращая на вспыхнувшую боль в руке, хорошо замахнулся топором и…

И Налвита, мгновенно вскинув руку в мою сторону, даже не глядя, враз соткала Нить. С её пальцев сорвалась изумрудная молния и ударила в меня, вырвав из рук топор и отбросив меня на спину. Топор опасно завертелся надо мной в воздухе, угрожая раскромсать, но я вовремя откатился в сторону прежде, чем тот лезвием точнёхонько выбил стружку из деревяшки, на которой только что лежала моя голова.

— Не вмешивайся, танг! — посоветовала мне магичка. — Это — только наше с ним дело!

— Дело? — удивился я. — Какое ещё дело?

— Она хочет убить того, кто убил её в прошлый раз, — ответил за неё библиотекарь и хихикнул. — Представляете, юноша? Она хочет убить своего убийцу! Главу какого-то там ордена…

— Не ордена! — возразила Налвита. — Гильдии. Гильдии магов.

Она повернулась ко мне:

— Этот урод предал меня тогда, слышишь, танг? Я нашла его, воспитала, обучила всему, что знала сама, сделала своей правой рукой, а он в один прекрасный день воткнул мне нож в спину! Длинный, с зазубренным ржавым лезвием, да ещё и отравленный!

Я встал. Почувствовал лёгкое головокружение и поспешно подошёл к ближайшей стене и подпёр её, чтобы та прекратила плясать перед глазами. Топор теперь лежал далековато, за секунду я до него не дотянусь ни за что, но у меня ещё остался скрытый под рубахой кинжал. Ирония судьбы, да? Пускай он не ржавый и не отравленный, но я собираюсь тем же самым ударом убить Налвитию, каким её убили в прошлом. Хотя странно, я довольно долгое время полагал, что её замочили в открытом бою.

— Убить убийцу? — хмыкнул я, пытаясь одновременно прийти в себя и отвлечь её. — Благородно, и, самое главное — беспрецедентно, ведь такого раньше в истории никогда не случалось, верно?

Порос возмущённо стукнул палкой по полу.

— Благородно?! — взвизгнул он. — Да эта баба мечтает о мести! Месть никогда не была благородным занятием, я столько книг здесь изучил, и везде месть заканчивалась плохо!

— Заткнись! — рявкнула на него Налвита. — Я и без тебя знаю, что для меня лучше.

Тут она резко развернулась и подбежала к окну. Глянула вниз, и я заметил, как сильно в этот момент сжались её кулаки.

— Снова тот разрушитель! — прошипела она. — Почему всё вечно летит в задницу Молдура, а? Никогда не бывает просто!

— У тебя безвыходная ситуация, — безэмоционально сообщил я, мысленно обрадовавшись, что появилась хоть одна хорошая новость. Нужно только продержаться до прихода разъярённого мага. — Кардод Матрикураччи вот-вот будет здесь, ты его только что видела. Я готов поспорить, что он не в самом лучшем расположении духа из-за «друзей», которых тебе хватило ума привести с собой. Как ты думаешь, что он с тобой сделает? Но у тебя, видимо, не всё в порядке с головой, раз ты надеешься найти своего убийцу живым. Как его звали, кстати?

— Алвейн Давурский, — тут же ответила Налвита. Надо отдать ей должное — она слушала меня внимательно. Однако от окна поспешила удалиться, чтобы ненароком не попасть под какую-нибудь шальную Нить или стрелу.

Я пожал плечами:

— Алвейн твой давно мёртв. Сейчас Эпоха Вестника, год двести пятнадцатый, к твоему сведению. Даже не твоя Эпоха, и Алвейн уже давно превратился в такой же скелет, каким была ты до возрождения! Если только его не кремировали.

— Уже двести пятнадцатый? — изумился Порос. Он потрясённо подошёл к одному из столов и, усевшись за него, странно хрюкнул, начав затем пускать слюни на него и сразу же размазывать их пальцем, словно что-то рисуя. — А как же сто девяносто седьмой? Я его помню, хороший был… девяносто семь, девяносто восемь…

— Ну хорошо, могу предположить, что ты хочешь убить его потомков, в их существование вполне можно поверить, — допустил я. При этом я старательно пытался не обращать на похрюкивающего библиотекаря, однако Налвития смотрела прямо на него, а не на меня. — Более того, я могу даже предположить, что ты можешь узнать его потомков из тысяч других людей.

— Могу, — прищурилась Дарующая Мир. — Любой настройщик выше подмастерья может установить родство по Дару, это достаточно просто.

Я кивнул:

— Вот видишь! Но только это бесполезно. Даже если Юкуриус Бельв, нынешний Глава Гильдии, является потомком именно Алвейна, а ты ведь в Гильдию и направляешься, то ты всё равно не сможешь до него добраться! Гильдия защищена сильными Нитями, а Юкуриуса охраняют другие маги, ты не сможешь пробраться. И тот прямой портал, что ты здесь ищешь, уже давно не действует. Кардод сказал, что его восстановить невозможно, он уничтожен. Ты в ловушке, и ты зашла в неё добровольно!

Но при моих словах Налвития только ещё больше нахмурилась. Прекратила пялиться на Пороса и уставилась на меня.

— Какой ещё Юкуриус? — искренне удивилась она. — Зачем мне идти в Гильдию? Постой, так вы думали, что я… я хочу восстановить свой пост Главы?

— Разве нет? — теперь уже я удивился. — Ты не этого добивалась?

Она рассмеялась. Заливисто, открыто и несдержанно, но не переходя в истерику — так смеются уверенные в себе дамы благородного происхождения, которым не нужно блистать воспитанным тихим смешком.

— Конечно, предложение соблазнительное, — ответила она через пару секунд. — Я собираюсь всерьёз подумать над ним, но ещё не скоро, это не является первоочередной задачей. Да и зачем мне этот пост? Арсенал артефактов и Нитей я знаю, какой там, сомневаюсь, что он обновился хоть немного за прошедшие века. И мне оттуда ничего не нужно совершенно!

— Но как же потомки убийцы? — нахмурился я. — Ты не хочешь убить Юкуриуса?

— Нет, — она улыбнулась так, словно я сказал что-то смешное. — Во-первых, Юкуриус может оказаться вовсе не потомком Алвейна, так зачем мне так рисковать сейчас? А во-вторых, какое мне дело до каких-то там потомков, если сам Алвейн сейчас находится здесь, в башне?

— Что? — не понял я.

Начал оглядываться, пытаясь найти хоть какие-то намёки на гробницы, скелеты или мумии, но в этом зале не было ничего, напоминавшего это даже близко.

— Кретин, не туда смотришь! — воскликнула Налвита.

Я соображал ещё секунду.

— Порос? — спросил я.

— Ась? — библиотекарь прекратил капать слюной, как ребёнок, на стол и повернулся ко мне.

— Порос, — подтвердила Налвита.

— Да что вам надо от меня?! — возмутился он. — «Порос» да «Порос»! Что? Говорите, ну! О Холод Яарда, мне теперь придётся заново считать! Девяносто один, девяносто четыре…

— Быть того не может, — я решительно покачал головой. — Да не может быть он настолько стар. Никто не живёт так долго!

— А ты приглядись к нему, танг, — посоветовала магичка. — Своим особым зрением.

Я, ничего не понимая и по-прежнему не веря, последовал её совету. Напрягся, сконцентрировался и по-особому скосил взгляд, совсем как с домовым при первой встрече. Но ничего не обычного не увидел и не почувствовал — пускай Порос и был аномально старым для человека, но это лишь говорило в пользу его здоровья и образа жизни, не более. И всё же что-то мне в нём не нравилось, но я никак не мог понять, что именно.

— Смотри внимательно, — прошептала Налвития, и я её услышал.

Я моргнул. На какую-то секунду мне показалось, что личина слабоумного старикашки — всего лишь оболочка, маскировка, скорлупа от ореха, а суть скрывается внутри. Я мысленно ухватился за эту скорлупу и начал расковыривать в теперь уже твёрдой уверенности, что всё не то, чем кажется. Она поддавалась плохо, меня непрерывно кололо в концы пальцев, словно я раз за разом протыкал их иглами, но всё же поддавалась. Должно быть, вот так и работают настройщики — хватают чужие Нити, и, какими бы они ни были сложными, распутывают и превращают в нечто другое, нужное им. В данном случае я просто стремился заглянуть за неё и увидеть…

— Кровосос, — выдохнул я.

— Не просто кровосос, — поправила меня Дарующая Мир. — Едва не стал упырём, но, гад, вовремя успел закончить свой эксперимент. Он ещё при мне начал задаваться вопросами бессмертия и поисками способов того, как не сдохнуть, как все остальные. Я не придавала этому никакого значения, но, судя по всему, эта мразь после моей смерти допрыгалась и обрела всё-таки искомое. Не без потерь, как видишь.

Я кивнул. Теперь, когда тайна раскрылась, и я увидел подтверждение слов некроманта, я вместе с этим узрел многое. Словно пелена спала с моих глаз, и я разглядел перед собой нечто не просто ужасное, но и отвратительное. Человек, задумавший стать бессмертным, сознательно умудрился стать вампиром — одно это уже сложно, ведь вампиры, как правило, убивают своих жертв, единственным укусом отравляя и разъедая их душу, словно желудочным соком. И из книжки, которую дал мне почитать Саня, я теперь знаю, что существует только один способ обратиться в вампира — секс с мужской особью. С помощью своей спермы вампир передаёт часть своей непрерывно разлагающейся души, заражает жертву, и та в итоге тоже становится вампиром.

Порос был мужеложцем.

— Это ещё одна причина убить его, — со злобой прошипела Налвития. — Ненавижу проклятых кровососов!

Но то, что Порос переспал с вампиром, не было самым худшим. Вампиры, чтобы хоть как-то замедлить разложение своей души и превращение в безмозглую кровожадную груду мышц — упыря, должны непрерывно убивать и питаться чужими душами. Как минимум раз в неделю для молодых и раз в пару дней для старых вампиров, иначе их разум быстро ослабнет, а душа умрёт навсегда. От мысли, сколько же, должно быть, убил народу этот библиотекарь, кружится голова.

— Но… — я облизнул пересохшие губы. — Но даже вампиры не живут столько! А на упыря он не похож, хотя я и вижу «своим особым зрением», что в упыря он уже начал превращаться. Но этот процесс словно застыл, заморозился, замер на месте!

— Алвейн всегда был чересчур мозговитым ублюдком, — магичка сделала пару шагов к Поросу и зашла ему за спину. Тот не возражал. — Попробую догадаться: он нашёл способ остановить превращение, вот только не учёл, что со временем его разум, как и Дар, угаснет всё равно.

Тут она внезапно посмотрела на меня. Я, было, вздрогнул, опасаясь, что она решила добить меня, но нет, она смотрела сейчас на меня не как на врага.

— Как тебя зовут? — неожиданно поинтересовалась она.

— А… — растерялся я. — Раснодри… Рас.

— Рас, — повторила она. — Ты же танг, ты должен ненавидеть всех этих монстров! За то, что они сделали с твоей жизнью, за то, чего ты из-за них лишился. Твоего брата ещё при мне нещадно гоняли, но я слышала, что в твоём времени, в этом времени, из-за этих гонений вас вообще почти не осталось! Присоединяйся ко мне, помоги мне сегодня, взамен я могу многое тебе дать.

— Присоединиться к тебе? — опешил я.

— Не слушай её!

Кардод, тяжело дыша, ввалился в комнату. От него за милю несло гарью и мертвечиной, его одежда оказалась в нескольких местах порвана и забрызгана чужой кровью, а сам он был покрыт хлопьями свежего пепла и мелко исцарапан. Налвития, едва увидев его, тут же рывком подняла не возражавшего и, похоже, совсем ушедшего в себя Пороса, затем заслонила себя его небольшим телом. Поскольку толку с этого было не много, она схватила его за шею правой рукой, левую положив тому на лоб.

— Одно резкое движение, и я Плетью Шабаша вскипячу ему мозги! — выкрикнула она Кардоду.

Тот грязно выругался, но послушно замер на месте.

Что она делает? Она же так и так собирается прикончить Пороса, и, к своему ужасу, я почти позволил ей это сделать. Библиотекарь сейчас безобиден, разве что тростью может кому-нибудь заехать или ещё какую пакость устроить, но, насколько я вижу, ни вампиром, ни упырём полноценным он стать больше не может. Это всё ушло, все сгорело вместе с его Даром и разумом, а то, что осталось — пустая оболочка, скорлупа, сдерживающая пустоту.

Но Матрикураччи этого не знает, и она пользуется этим, иначе тот её мигом убьёт, как бы он ни устал.

— Кто-то под шумок спёр из Гильдии Око Лиаза, — медленно и зло пробурчал мне Белый. — Башку поотрывать бы всем, кто при военном положении занимается подобными вещами! К тому же, Юкуриуса чуть не убили.

Если про кражу артефакта он сказал с искренним недовольством, то про неудавшуюся попытку убить Главу Гильдии он сказал с сожалением. Или мне показалось?

— Я смотрю, времена меняются, а нравы нет, — заметила Налвития. — Подчинённые маги желают смерти Главе Гильдии.

— Заткнись! — рыкнул на неё тот.

Воздух начал холодеть, меня уже потихоньку пробирал озноб, но это явно не от потери крови — та почти не вытекла из перевязанной раны. Тангал приближался, и с ним я ничего не мог сделать. Ситуация стремительно накалялась, катясь под откос.

— Присоединись ко мне, Рас! — ещё раз предложила мне Дарующая Мир. — Вместе мы закончим то, что не удалось мне в моё время — избавим мир от всех кровососов! От всей нечисти, что живёт за счёт пожирания людей. Перебьём все низшие расы, истребим крагеров, соназгов и прочих выродков! Они не достойны даже дышать одним с нами воздухом!

Тут у меня в мозгу что-то щёлкнуло, и многие вещи внезапно встали на свои места. Я словно сбросил со своих плеч неимоверно тяжёлый груз и теперь оказался готов воспарить от одного только усилия воли. И к земле меня тянула только одна жертва, которую необходимо было принести ради спасения.

— Я хочу жить, — проговорил я, делая ей навстречу два осторожных шага и отходя от стены.

— Я тоже, — согласно кивнула она.

— Кретин, ты что задумал, а? — возмутился Кардод, но некромант заставила его заткнуться одним только взглядом.

Я сделал ещё один шаг и остановился, оказавшись ровно посередине между ними.

— Мне кажется, или кто-то окно открыл? — спросил сам у себя Порос. — Что-то холодновато становится…

— Чего ты хочешь от меня? — задал я вопрос магичке, уже зная ответ. — Ничего же не бывает бесплатно, да?

— Твоей крови, — не задумываясь, ответила она. — Не очень много, пол литра должно хватить.

— Не делай этого!!! — прорычал Белый. — Она воспользуется тобой, обманет!

Я опустил взгляд на окровавленное предплечье и хмыкнул: как удачно всё складывается. Не иначе сами боги всё просчитали, приведя меня именно в этот момент. Или один бог, единственный, похоже, кому действительно есть дело до меня. А я думал, что ему плевать.

— Кровь танга, отданная добровольно, — хмыкнул я. — Ты же знаешь, что для тебя обратного пути не будет? Что ты тоже станешь тангом, навсегда, если я дам её тебе и создам специальную Нить.

— Я готова смириться с этим, — согласилась она. — Мне ведь нужна не просто кровь, а особенная, необычная хотя бы чем-нибудь магическим, чтобы полностью восстановиться. А ты — настройщик, а не разрушитель, да ещё и танг. Лучший кандидат!

— Идиот! — отчаянно крикнул мне Кардод. — Она воспользуется тобой и прибьёт, не задумываясь и не сожалея! Ты не знаешь о ней ровным счётом ничего!

— Как будто ты много знаешь, — презрительно бросила она. — Или ты надеешься, что по тем трактатам, что вы наверняка обо мне написали за эти века, можно действительно судить обо мне?!

— Не смей! — прорычал Белый.

Я взглянул на него — маг готов сорваться с места и разорвать меня на множество кусков, стоит мне сделать хоть ещё один шаг по направлению к магичке. А не сделать его я не могу. С ней у меня есть хотя бы крохотный шанс выжить, пускай для этого и придётся пойти на несколько жертв. Затем я посмотрел в глаза Налвитии и подмигнул, намекая на то, что необходимо сделать срочно, прямо сейчас. Виду она никакого не подала, но я почувствовал, что мой намёк был воспринят верно — два ближайших к башне вурдалака, плюнув на всех прочих врагов, ломанулись к башне. Развив поразительную скорость, они буквально через пять секунд оказались уже возле неё, затем прыгнули, пробили где-то недалеко внизу окна-бойницы на лестнице. Кардод обернулся на звук. Я воспользовался моментом и, подбежав к нему, с силой толкнул его в стену. Тот с глухим стуком врезался в неё, не ожидая удара со спины, торопливо обернулся, но оказалось уже поздно — я отскочил назад, и на моё место встали два прибывших вурдалака. Они, следуя приказам некроманта, схватили мага за плечи и прижали к стене, не позволяя двигаться и одновременно угрожающе скалясь на него. Но не ранили и не убили. Всё строго по приказу.

— Оставь ему жизнь, — попросил я Налвиту.

— Ты уверен? — засомневалась она. — Зачем наживать смертельного врага?

— Уверен.

Я мысленно поразился тому, как быстро прибыли эти двое по её приказу. Должно быть, она была куда уверенней в своих силах и возможностях, чем я полагал до этого. Это меняло некоторые вещи, но не сильно.

Выдохнул — изо рта вырвался еле заметный клуб пара — тангал совсем близко, но он не торопится.

— У меня есть ещё условие, — сказал я, возвращаясь к Дарующей Мир. — Для тебя оно не составит особого труда.

— И какое же? — выгнула бровь она.

— Обучи меня магии и некромантии. Насколько это возможно, учитывая специфику моего Дара.

Матрикураччи при этих словах начал материться, долго, грязно и громко, до тех пор, пока Налвита не остановила его, мысленно приказав мертвякам на краткий миг надавить на его предплечья чуть сильнее. Маг взвыл от боли.

— Ты — труп, Рас, — прошипел он, замолчав.

— А теперь с вашего позволения…

Под ладонью магички на лбу библиотекаря вспыхнуло что-то оранжевое, метнувшееся к её второй руке, а затем обратно. Порос вскрикнул и, резко обмякнув, бездыханно свалился на пол. При этом от его головы тут же начал валить удушливый пар.

Я подошёл к Налвитии и, медленно развязав повязку на предплечье зубами, достал свободной рукой кинжал из-за пояса.

— На колени, — велел я ей.

Она послушно опустилась передо мной и даже доверчиво закрыла глаза. Признаюсь, в этот момент у меня мелькнула мысль зарезать её, но я не был уверен, что это сработает, да и проблем моих этот подлый поступок бы не разрешил. Поэтому я совершил ещё более подлый поступок.

Я обманул их всех.

 

Глава 28

Углубить рану на предплечье оказалось сложно только психологически, да и то, сложностью это не назовёшь — один раз я уже вскрыл себе вены, так что во второй сделать почти также оказалось довольно просто. Горячая кровь капала на белоснежную голову Налвитии, окрашивая её в маслянисто-малиновый цвет, и под каждой каплей некромант вздрагивала и дёргалась, словно её кто-то лупил молотком по башке. Лицо магички действительно скривилось в болезненной гримасе, но я не обращал на это внимания. Если уж она захотела полностью восстановиться и ещё и заполучить Дар танга, то пусть теперь терпит. Главное — недолго осталось.

С каждой пролитой каплей я ощутимо слабел. Снова начала кружиться голова, в нос ударил запах металла, колени задрожали и начали подкашиваться. Но я, прилагая всё больше усилий воли, пытался сохранять равновесие. Рот пересох, захотелось пить. Бил озноб, располосованная правая рука уже ничего не чувствовала, и когда я её касался, она больше походила на безжизненный кусок мяса. Казалось бы — всего-то пол-литра крови! Сколько там литров её в теле?

— Всё, достаточно, — вскоре прошептала магичка. — Теперь Нить.

Я, почти обессиленный, упал на деревянный пол и, обратно забинтовав продолжающую кровоточить руку, мысленно воскресил из памяти страницу одной из книг, что прочёл пару дней назад. Ритуал передачи способностей и свойств танга, но не на постоянной основе (это невозможно), а временно, только лишь на несколько суток. Думаю, этого хватит, большего мне и не надо. Я не помню, как называется нужная мне Нить, я никогда не обращал на подобные вещи внимания, да и зачем? Самое главное — то, как их сплести, и что они потом будут делать, производимый эффект. А уж как их при этом называть — какая разница? Назови её Колесницей Судьбы или Трёхдневным Геморроем, суть Нити не изменится нисколько. Во всяком случае, я так думаю.

Магия давалась мне тяжело. Я ещё толком ничему не успел научиться, а тут подобный уровень, сразу, без должной подготовки, да ещё и нужно правильно вспомнить все слова. Пускай их не обязательно произносить вслух, можно мысленно, в доли секунды, но ошибаться нельзя, иначе придётся начинать сначала. А это означает ещё пол-литра моей крови. Ошибки непростительны.

Игол-шар-гулон-мэлна-рив. Налвития крепко сжимает челюсти от боли и бледнеет ещё сильнее, хотя, казалось, это невозможно. Мысленно рисую Символ Молдура — самая лёгкая часть, свою татуировку я успел выучить наизусть. Сразу же ощущаю, как меня тоже пронзает боль, от макушки до пяток. Откуда-то задул ветер, слышится голос Кардода, он что-то кричит нам, наверное, проклинает на чём свет стоит. Но Нить создаётся, такая, как в книжке, в виде сети, сотканной из множества тех самых Символов, совершенно одинаковых. Теперь настройка, но это уже куда легче, здесь ошибок не будет, всё очень просто. Я мысленно хватаюсь за край сети и рву её на две части, одну оставляю как есть, другую сжимаю в руках и превращаю в непонятный комок, который передаю Налвите, буквально вталкиваю внутрь неё. Между нами появляется иссиня-чёрное облако и взрывается, отбрасывая нас друг от друга. Не на много, на аршин, не более.

— Идиот, что ты натворил! — кричит Кардод, но уже поздно что-либо менять.

Налвития поднимается на ноги и осматривает себя. Я, лёжа на полу, наблюдаю, как моя кровь стремительно впитывается в её быстро розовеющую кожу, на которой пропадает трупный синюшный оттенок и появляется настоящий, живой румянец.

— Это… удивительно! — восторженно говорит она. — Всё так странно… по-другому, не так, как я всегда представляла…

Она приятно удивлена. И довольна. Подходит ко мне и, улыбаясь, шепчет что-то непонятное, наклоняется и слегка касается моего изувеченного предплечья.

Больно. Звон в ушах резко усиливается, зрение заволакивают плывущие цветные пятна, а раненая рука вскипает, словно её окунули в раскалённую лаву. Но проходит секунда — и всё исчезает бесследно, в том числе и головокружение. Я внезапно ощущаю в себе небольшой прилив сил, даже почти уверенно встаю.

— Что это было? — спросил я у своей новой союзницы.

— Целительная Нить, — отвечает она. — Сложная и ресурсоёмкая, но действенная. Можешь разбинтовать руку. Видишь? Я умею быть благодарной.

Я снял повязку с предплечья — раны действительно затянулись, остались только кровавые разводы. Но слабость от потери крови я по-прежнему ощущаю, похоже, магия здесь не всесильна.

— Что будем делать с ним? — Налвита кивнула в сторону разрушителя. — Ты действительно хочешь оставить его в живых?

— Да, — подтвердил я. И соврал: — На сегодня уже хватит смертей.

— Почему мне так холодно? — неожиданно спросила магичка, поёжившись. — Я полагала, что с окончательным восстановлением это ощущение пропадёт, но…

Я выразительно посмотрел на Белого, и тот наконец-то всё понял. Мы оба одновременно повернулись к окну и увидели, как к нам на бешеной скорости летит фигура в сером плаще. Налвития через паузу тоже посмотрела в ту сторону.

— Это ещё кто?.. — нахмурившись, спросила она.

Тангал, нисколько не тормозя, врезался в толстое стекло и, пробив его, ворвался в комнату, внеся в неё невесть откуда взявшуюся небольшую метель. Он понёсся прямо на меня, и я, испугавшись, трусливо спрятался за некроманта. Монстр послушно сменил направление, намереваясь убрать с пути Налвитию, мешающую ему, но та расценила всё не правильно. Она в долю секунды создала фиолетовую молнию и выстрелила ей в тангала. Тот уклониться не успел и, попав под удар, слегка дёрнулся, но с курса не свернул.

— Ложись! — я в самый последний момент прыгнул на Налвиту и, сбив её с ног, уложил на пол.

Монстр разочарованно пролетел над нашими головами и, не сбавляя скорости, врезался в противоположную стену, пробив её насквозь и скрывшись в соседнем помещении.

— Это тангал, — пояснил я, быстро поднимаясь и подбегая к своему валяющемуся на полу топору. — Я забыл упомянуть, что он охотится за мной. А теперь благодаря моей крови ещё и за тобой.

Я вскинул топор и, взяв размах, приготовился к новому нападению.

— Ты… — задохнулась Дарующая Мир. — Ты обманул меня!

Тангал, как ему казалось, выскочил из тёмного провала внезапно, но мы его поджидали. Он вновь выбрал своей целью меня, но едва ему стоило показаться, как он получил от Налвитии ещё одну фиолетовую молнию, на этот раз уже более яркую и куда прямее, не такую ветвящуюся. Видимого урона Нить ему не причинила, но зато заставила слегка отклониться в сторону. И я, подловив его на этом моменте, вонзил в его тело топор. Тангал вскрикнул от боли и ярости, и из него вырвалась очень холодная бело-голубая волна, сбившая нас с ног, а сам монстр торопливо вылетел в окно и скрылся за углом.

Я, кряхтя, поднялся на ноги и отряхнул с себя крошки льда. Оглянулся: вурдалаки, покрывшись сверху тонкой ледяной коркой, продолжали удерживать побледневшего Кардода, на волосах которого появился иней. Вставшую с пола Налвитию тоже слегка потрепало — ударной волной она приземлилась неудачно и расцарапала о пол щёку, на которой теперь виднелась тёмная ссадина. Выходит, она всё-таки уязвима, вопрос только, можно ли её убить, или смертельный удар только лишь остановит её на время, как ту девчонку-валарийца.

— Почему на него не действует Копьё Маноса? — непонимающе спросила она.

— Какое копьё? — не понял я.

— Дура! — рассмеялся Кардод. — Это же тангал, он устойчив к магии, ведь он сам, по сути, магия.

— Значит, буду бить его сильнее! — решительно заявила воскресшая.

— У тебя не хватит сил, — покачал головой маг. — Ты же настройщица, какой бы талантливой ни была, к тому же ещё и не самая сильная!

— Мастерство важнее грубой силы! — возразила она.

Тангал вернулся, но не с той стороны, с которой мы его ожидали — не от окна, а от боковой стены. Он прошиб её подобно тарану, подняв в воздух облако пыли и мириады каменных крошек, после чего вновь ринулся на меня. Но Налвита, клюнув на мои слова о том, что монстр теперь будет охотиться и на неё, атаковала его новой Нитью. Воздух вокруг неё задрожал, а у меня даже на расстоянии в пару саженей от неё заныли зубы, едва я ощутил, сколько сил потратила магичка на Нить. Не произошло никакого светопреставления, не было ни вспышек, ни молний, ни цветных шариков. Нить ушла в монстра, и тот спокойно пролетел мимо Налвитии. Но не долетел до меня всего ничего — его левый бок резко вспучился, вздулся, как гигантский прыщ, и лопнул, обрызгав голубой кровью магичку. Это разъярило тангала, он резко повернулся в сторону воскресшей и, заложив вокруг неё лихой вираж, врезался в неё плечом. Налвиту отшвырнуло в сторону и потащило по полу несколько саженей до тех пор, пока она не врезалась в один из книжных стеллажей. Тот покачнулся и, не выдержав, развалился на части, засыпав обломками женщину. Я воспользовался моментом и, подбежав к монстру, засадил ему топором в разорванный бок. Лезвие с чавкающим звуком погрузилось в его нутро, тангал оглушительно взвыл и, крутанувшись на месте, двинул мне своей ручищей в челюсть снизу. Меня резко подбросило в воздух, ударом едва не оторвав башку, несколько раз перевернуло и опустило вниз, на пол.

— Да отпустите же меня!!! — вскричал Кардод.

Тангал завис надо мной, готовясь к финальному удару. Налвития, всё ещё не выбравшись из-под завалов, прямо с места выпустила в него несколько блестящих стальных лезвий. Они оказались очень тонкими, благодаря чему прошили монстра насквозь, несмотря на то, что тот попытался защититься руками. Тангал плюнул на меня и понёсся в сторону магички, но та вовремя создала ещё одну Нить. Вокруг неё образовался серебристый пузырь, защитивший её от ударов монстра. Но удерживать щит долго она не могла — с каждым ударом тангала её лицо всё больше и больше искривлялось от боли, и в итоге через пару секунд она приняла вынужденное решение.

Вурдалаки отпустили мага и вяло бросились на монстра, пытаясь отвлечь его на себя. Тот прекратил дубасить серебристый пузырь и, переключившись на новых противников, за пару мгновений превратил их обоих в лепёшки. Но этого времени хватило — Кардод ударил монстра широкой струёй тёмно-оранжевого пламени, едва не задев Налвиту, а та с противоположной стороны вонзила в спину тангала созданный при помощи Нити серебряный клинок, который тут же погрузился в тело врага и полностью скрылся в нём, сковав его на несколько секунд. За эти несколько секунд я успел подняться на ноги и, приблизившись к нему, широко размахнулся топором, словно готовился срубить особенно крепкое и толстое дерево, и одним ударом отрубил тангалу башку, отрезав её вместе с капюшоном. Его голова со стуком упала на пол и покатилась в сторону словно тыква, оставив по пути отрезанный капюшон. Обезглавленное тело брызнуло на потолок кровью и, обмякнув, упало на пол.

— Всё? — тяжело дыша, спросила Налвита.

Я подошёл к голове и, с отвращением посмотрев на бледное худое лицо того, кто когда-то был тангом, пнул её словно мяч. Пожал плечами:

— Вроде бы не шевелится.

Тангал словно дожидался этих слов. Его тело попыталось встать и тут же заработало ещё одну струю пламени, которой щедро полил его Матрикураччи.

— Да сдохни ты уже наконец! — прорычал он.

Башка монстра захотела заморозить меня своим ледяным дыханием, но я успел к ней подбежать до этого и, размахнувшись, без труда разрубил её пополам. Из аккуратных половинок начал вытекать тёмно-синий мозг.

— Подожди… — Налвита сосредоточилась и, поймав Нить Кардода, настроила её.

Широкий тёмно-оранжевый поток пламени быстро превратился в ослепительно яркую жёлтую струю света толщиной в палец. Маг что-то пробурчал, но воспользовался предложенной помощью и продолжил поливать огнём поверженного монстра, медленно водя этим потоком словно палкой по его телу. Те места, где он им проводил, за пару секунд превращались в белёсый пепел. Через минуту, когда от тела осталась только белая кучка небольших размеров, он переключился на половинки головы и всё остальное, что из неё вытекло. Наконец, когда с телом танга было покончено, и шевелиться больше было нечему, Кардод и я устало опустились на пол прямо там, где стояли.

Длинный день подходил к концу. Холод отступал, из дыр в окне и стене сквозило весенним теплом, а на закате сквозь дым, валивший из города, проглядывало заходящее круглое жёлтое солнце, отсюда похожее на головку сыра, только куда ярче. Эх, поесть бы не мешало.

— Вот поэтому-то меня и прозвали Белым, — пробормотал маг, полуприкрыв глаза. — Ещё ни одна тварь, будучи превращённой в пепел, не продолжала меня душить, терзать или кусать.

— Это ещё не всё, — простонал я, вспомнив схватку с Ловцом Снов. — У вас ещё силы остались?

— Вполовину меньше, чем хотелось бы, — неопределённо ответила Налвита.

— Я лучше промолчу, — сказал Белый.

— Да по тебе и так всё видно, — заметила некромант, присаживаясь рядом с ним на колени. — В твоих Нитях слишком большой расход Силы, не удивительно, что ты так быстро выдохся.

— Быстро?! Проклятая тварь, да из-за тебя я сегодня в одиночку уничтожил едва ли не тысячу мертвецов! И после этого ты ещё…

— Ты силён, да, может даже смог бы поспорить в силе с каким-нибудь слабейшим Великим Разрушителем, будь хоть кто-нибудь из них жив, но твои потоки и направляющие в Нитях никуда не годятся. В конце концов, все разрушители такие — там, где достаточно лёгкого и тонкого тычка, вы бьёте со всей дури.

— Нам нужно отправиться в Ледяные Пустоши и добить тангала, — прервал я их перепалку.

В комнате повисло гробовое молчание, были слышны только завывания ветра да отдалённые звуки сражения.

— Куда ты собрался? — Кардод сделал вид, что не расслышал. — Тупорылый кретин, ты там не выстоишь и минуты!

— Безумец, — покачала головой Налвития. — Разрушитель прав.

— А вы — идиоты! — выпалил я, поднимаясь на ноги. — Или вы полагаете, что теперь так просто сможете уйти от тангала? Да он скоро вернётся и перебьёт всех нас поодиночке! Надо всем вместе отправиться на ту сторону и добить гада, иначе от него спасу не будет!

— Да ты, верно, рехнулся, если полагаешь, что мы сможем в таком состоянии убить его ещё и там! — Белый тоже встал. — Ты знаешь, сколько сил уходит на то, чтобы просто войти в Ледяные Пустоши? А сколько сил тратится ежесекундно на то, чтобы не подохнуть там от холода? Я сейчас иссяк, я почти ноль! Не смогу войти. А у неё вообще достаточно сил для такого перехода никогда не было!

Я пожал плечами:

— У вас есть я. В теории, я могу вас провести. К тому же, Налвита сейчас обладает моими силами, так что и для неё теперь это возможно.

— Ты знал! — прищурилась магичка. — Ты, мелкий змеёныш, знал, что за тобой охотится тангал! Вот почему ты так легко согласился на моё предложение, а я-то, дура, подумала, что обзавелась в кои-то веки союзником и даже учеником.

— Насчёт крови я не знал, — я помотал головой. — Чистой воды импровизация, хотя я и догадывался, что благодаря моей крови тангал будет охотиться и на тебя тоже. Только, видишь ли, его нельзя почувствовать на расстоянии, так что теперь если мы его не добьём, то он непременно добьёт нас с тобой. И его за компанию. Конечно, ты можешь попробовать жить в постоянном страхе за собственную жизнь. Ведь пока этот тангал жив, он найдёт тебя везде, как нашёл меня. Быть может, даже пару раз сможешь защититься, но…

— Ладно, ладно! — сдалась она, вставая с пола и отряхиваясь. Ох уж эти женщины. — Но только посмей меня ещё хоть раз обмануть! Убью, обращу в вурдалака или сделаю из твоего скелета столешницу.

— А я думал, что это преувеличение — россказни по поводу кровожадности некромантов, — пробормотал Кардод.

Налвита возмущённо фыркнула:

— Да ты за кого меня принимаешь, безродный монах, которому посчастливилось стать чьим-то бастардом, обрести Дар и пробиться в люди? Сказки это всё. Но ради Раса я готова сделать исключение!

Я вздохнул.

— Ненавижу работать с женщинами, — буркнул я. — Когда вы нас предаёте — всё нормально, мол, вы слабый пол, а мы должны вам это прощать. А как только мы делаем ответный выпад, сразу же сыпятся упрёки. Ну, все готовы? Никто одеться не хочет? Тогда… э… берите меня за руки что ли…

— Магический круг? — предложил Кардод. — Тогда надо замкнуть.

— Да хоть квадрат, — отмахнулся я.

Мы схватились за руки. Маг меня за левую, стиснув её своей стальной хваткой, а некромант — за правую. Но мягко, по-женски.

Я зажмурился.

 

Глава 29

Мне кажется, что я ослеп. Даже сквозь плотно сомкнутые веки болезненно-яркий свет проникает без труда, выжигая глаза, добираясь через них до мозга, а там и до самой души. Я лечу, но это тяжело и больно, двое отчаянно вцепившихся в мои ладони висят на них камнями, тянут вниз, норовя вырвать мне руки. Они не дают мне воспарить, не позволяют вырваться на свободу и улететь прочь. Они тянут меня назад, что-то истошно крича, в то время как я пытаюсь идти вперёд, к своей смерти и дальше. Им тоже больно, и моя боль не идёт ни в какое сравнение с их. Мы уже по ту сторону , и здесь они оба чужие, а я — нет.

Я всё-таки выпустил их руки, и нас разорвало, отнесло друг от друга. Всего на пару аршинов, не больше — мы успели приземлиться. Хрупкий искрящийся снег пригоршней бросился в лицо, и я распластался по чему-то твёрдому и холодному, но этот холод больше не был мне чужим. Я не мёрз здесь. Всё точно так же, как и в прошлый раз, когда я попал сюда, последовав за Ловцом Снов. Вот только в этот раз я здесь по своей воле.

Встаю, оглядываюсь. Светло, ясно, но на небе видны незнакомые звёзды, и это пугает с непривычки. Вечные сумерки. Вдали видны какие-то горы, вокруг нас раскинулся заснеженный город, вернее, то, что от него осталось — разрушенные дома, погребённые под толстым слоем налетевшего снега, обледенелые, потрескавшиеся. Скорее следуя интуиции, чем разуму, ищу взглядом свой новый дом — и не вижу его, нет его здесь. Зато есть башня библиотеки, на крыше которой мы сейчас стоим. Источенные ветром и снегами разломанные сглаженные стены, под ногами толстый слой серого пепла, должно быть, переместился вместе с нами.

Перемещение отняло у меня много сил, снова кружится голова, но зато кровопотеря здесь совсем не ощущается, и это хорошо. Топор снова со мной, но мне тяжело его удерживать долго на весу, я слишком устал, хотя уже ощущаю, как силы снова наполняют меня. Похоже, что Ледяные Пустоши дают достаточно много преимуществ тангам. Правда, по большей части любезно устраняют для нас свои недостатки, чем действительно что-то дают.

Снег! Много снега, я смело беру пригоршню и кидаю в рот, тут же ощущая во рту вкус влаги, но это — лишь призрак того чувства, которое в реальности. Вода как бы есть, но толку от неё нету, и я понимаю, что снег — это скорее иллюзия, вполне успешная попытка скрыть от чужих глаз всё то настоящее, что здесь есть. Пустошь. Суровая, беспощадная безжизненная земля, и ничего больше. Здесь можно выжить, но невозможно жить, и именно поэтому монстры так торопятся убраться отсюда, переместившись в иной план бытия, туда, где тепло, светло и много почти не защищающейся еды. Прожив здесь год, я бы тоже захотел всего этого. Пустоши давят на тебя, сминают не хуже кузнечного молота, навевают грусть и тоску, от которой хочется волком выть на луну, которой здесь нет.

Ненавижу это место.

— Все живы? — спросил я. — Никто не потерялся?

Налвития встаёт и отряхивается, ёжится от холода. Пускай она и обрела Дар танга на несколько дней, но она не умеет им пользоваться, он чужой ей, и я вижу, как из неё тонкой серебряной струйкой утекает Сила, рассасываясь в воздухе.

Но Кардоду приходится хуже: он и так за сегодня сильно ослаб, так к тому же ещё и несколько побит. Бьётся из-за холода в конвульсиях, и его Сила, алая, похожая на кровавый туман, покидает его через все поры на его коже, испаряясь, словно пот на жаре. По сути, обратный процесс — пот охлаждает, а Сила пытается согреть. Но это видно моим особым зрением, стоит моргнуть — и всё пропадает, передо мной остаются только перетаптывающиеся и дрожащие на морозе маги.

— Где он? — нетерпеливо спросил Белый. — Давайте прикончим его и смотаемся отсюда! Не нравится мне это место. Я был в Пустошах всего три раза, считая этот, и больше необходимого не желаю быть здесь ни секунды!

— Я ничего не вижу, — пожал плечами я. — Но он наверняка здесь, просто прячется. И да, здесь он должен выглядеть несколько иначе.

— Как же? — нахмурилась Налвита.

Я снова пожал плечами.

— Думаю, — сказал я, — его здешний образ будет больше подходить ему, чем тот. Под стать.

— А ты почему не мёрзнешь? — прищурилась некромант. — И почему мёрзну я?

— Дар помогает, — ответил я. — А у тебя он, видать, работает с мелкими нюансами.

— Вон он, я вижу его! — закричал Кардод, указывая в ту сторону, где здесь должен быть запад.

— Не кричи так, а то он услышит нас, — зашипела на него магичка.

— Ты знаешь, — медленно сказал я. — Думаю, он и без того знает, что мы здесь.

Тангал действительно изменился, судя по всему, это свойственно всем монстрам, обитающим одновременно по обе стороны реальности. Серый бесформенный плащ остался, вот только вместо худого бледного паренька из-под капюшона на нас смотрел совершенно голый череп, в чёрных провалах глазниц которого ярко светились две голубые точки — глаза. Череп оказался уже не человеческий, лоб удлинился и стал торчать наружу из-под капюшона, приобрёл вытянутую дугой, словно кабачок, форму. Челюсть заузилась и тоже удлинилась, но только подбородком. Зубов стало гораздо больше, и они заострились, став треугольными, как у акул. Пальцы на руках тоже изменились, стали несколько длиннее, теперь заканчиваясь звериными когтями.

А ещё он вырос до пяти саженей в высоту, став ростом с дом.

Кардод, начав грязно материться, выстрелил в него первым. Из его пальцев в монстра полетело множество небольших огненных шариков, затем маг, не дожидаясь результата, поднял с земли две гигантские стены снега. Налвития, запоздало подхватив его Нить, вмиг превратила обе стены в прозрачные ледяные, и Белый схлопнул их друг с другом словно ладони, заключив меж них монстра с головы до пят.

— Удерживай его! — крикнула некромант.

Кардод кивнул, сведя две ладони вместе, напрягся и сконцентрировался, пытаясь не дать начавшему упираться тангалу выбраться из ловушки. В это время Дарующая Мир создала Нить, начертив в воздухе пальцем ровный квадрат, и в том месте, где она это сделала, действительно появилась квадратная рамка из серебристого дыма.

— Подвесь! — скомандовала она мне.

— Что? — не понял я.

— Хватай Нить и держи её!!! Отпустишь вместе со мной.

Как мне это сделать, я понятия не имел. Но стал просто действовать по интуиции, сконцентрировался и, ощутив протянутую мне Нить, схватился за неё и потянул на себя, словно канат в народной забаве. Серебристая рамка тут же приплыла ко мне. Удерживать её оказалось сложно и трудно, она всё время стремилась вырваться на волю и совершить то, ради чего её создали. Налвития тем временем начертила пальцем в воздухе какую-то сложную фигуру, одновременно отмечая некоторые изгибы второй рукой. С каждой такой отметкой я чувствовал, что она вливает в новую Нить достаточно много сил — она тоже не жалела себя.

— Быстрее! — сквозь зубы прорычал вспотевший разрушитель.

Алый дым из него уже почти не шёл — Сила стремительно иссякала.

— Секунду, — пробормотала сосредоточенная Налвита.

Она что-то прошептала, и в её руке появился увесистый крест чёрного цвета, словно сделанный из чугуна. Не эффектно, но, похоже, все наиболее эффективные Нити выглядят на деле убого, либо же вообще невидимы.

— Три, — громко начала отсчитывать она. — Два. Один. Давай!!!

Кардод с заметным облегчением развёл руки так быстро, словно только что удерживал между ними сжатую пружину. Ледяные стены мгновенно растрескались и обратились в пыль, из которой тут же выпрыгнул тангал. Его прыжок оказался точен и стремителен, он летел прямо на нас, намереваясь банально раздавить, но тут мы с некромантом выстрелили приготовленными Нитями. Крест и рамка унеслись в сторону монстра и, столкнувшись с ним в воздухе на подлёте, с громким хлопком взорвались. Прежде чем ударная волна сбила нас с ног и замела поднявшимся снегом, я успел заметить, как монстр, потрескавшись, начал падать вниз.

Меня швырнуло назад, едва не выкинув с крыши, впечатало в пол и накрыло сверху толстенным слоем снега.

А здесь уютно. Я словно под пуховым одеялом.

Прошло несколько секунд, в течение которых я надеялся, что тангал наконец-то сдох. Но затем, почувствовав, как подо мной начинает дрожать башня от его ударов, понял, что он всё ещё жив.

— Хренов засранец! — взорвался я, выскакивая из сугроба.

Тангал больше не прыгал — он, проламывая каждым ударом отвесную и гладкую обледеневшую стену башни, медленно и неотвратимо взбирался по ней. У нас было секунд пятнадцать, не больше.

— Мне нужна ваша Сила, — Налвития поспешно вырывалась из своего сугроба.

— Я совершенно пуст, — глухо ответил Кардод, высунув одну только руку.

Я схватился за неё и вытащил его из-под снега. Маг действительно выдохся, алый туман больше из него не тёк.

— Жизненные запасы! — крикнула Дарующая Мир.

— Ты спятила! — возмутился Белый. — Если Нить высосет слишком много, я просто перестану существовать! Даже в Лаэнд не попаду!

— А ты так уверен, что отправишься после смерти именно в него? — возразила она. — Без этого мы все сдохнем, а так хоть шанс есть! Я тоже отдам всё, что у меня есть. Ну!

— Ладно, — маг недовольно закатил глаза.

— Что мне делать? — быстро спросил я, заметив, что тангал уже почти поднялся — показалась его когтистая костлявая рука, впившаяся в острый край крыши.

— Подхвати Нить и не сопротивляйся, — быстро оттарабанила магичка.

Нить оказалась уже готова — та самая, что взорвала в реальности бок монстра, вырвав из него солидный кусок мяса. Кардод, кривясь и шипя от сильной боли, уже вкачивал в неё Силу, Налвита тоже вливала в неё всё, что только могла. Я мысленно ухватился за Нить и ощутил, как та буквально потребовала у меня Силы. Много, судя по всему, больше, чем у меня было сейчас. Но я мог дать ещё — если после этого я выживу, то плевать.

Нить впилась в меня, словно вампир, и за какой-то миг высосала всю Силу, которая только у меня была, да ещё и взяла немного сверху. Жизненные запасы. На пару секунд из-за этого я не смог следить за происходящим — резкая внезапная боль сильнейшим ударом поставила меня на колени и заставила чуть ли не выплюнуть собственные кишки. Во рту появился привкус крови и желчи, но следом меня отпустило, оставив в полнейшем бессилии совсем упасть на пол. Но Кардоду пришлось хуже — он действительно блевал кровью. Всего два раза, но после этого он вспотел ещё больше и побледнел настолько, что невольно стал похож на ожившего мертвеца. Налвитию тоже скрутило, но куда меньше, чем нас. Она припала на одно колено, слегка согнувшись, но затем, не теряя ни секунды, выстрелила Нитью в здоровенную уродливую башку тангала, которая только-только поднялась над башней и оказалась чуть выше нас. Монстр хищно раскрыл пасть и изрыгнул в нас облако пара. Его слюна, превратившаяся в обледеневшие осколки, острые, как бритва, рассекли мне щёку и прошили насквозь обе ладони, впились в ногу, вызвав острейшую боль. Потекла кровь.

И в следующий миг Нить сработала. Башка тангала вспучилась, раздулась раза в два и лопнула, превратившись в белёсую пыль и обдав нас волной морозного воздуха. Волна мелких взрывов пошла дальше, разорвался в клочья позвоночник, затем руки, а после с сильным хлопком, который своей громкостью чуть ли не заставил мою голову лопнуть вслед, и остальное тело.

И настала тишина. Всё, монстр теперь точно был мёртв, втроём нам удалось уничтожить того, кто убил всех предыдущих тангов в этом городе. Осталось только полежать здесь пару дней, прийти в себя и вернуться в Давур, отвоевать его от армии вурдалаков.

— Ну что, мальчики? — как-то странно спросила Налвития. — Тангал, наконец-то мёртв, и мы все трое свободны.

— Ты уверена? — прохрипел Кардод, пытаясь встать на ноги.

У него ничего не вышло, слишком слаб, изранен и истощён для этого. Но слишком упрям, чтобы это признать. В отличие от меня — шевелиться я могу, да и поднялся бы на ноги с первой попытки, но мне откровенно лень. Снег так приятно холодит спину, он мягкий, удобный, прямо по форме тела, не то что эти жёсткие неудобные матрасы в моём доме, которые кишат клопами. Не хочу никуда идти.

Но я всё же встал.

— Уверена, — подтвердила некромант. — Благодаря своему новому Дару я много чего интересного чувствую в округе.

На вид она оказалась самой целой из нас — ледяное дыхание тангала не исполосовало её нисколько, видать, смогла прикрыться чем-то, да и выглядела она хоть и уставшей, но не настолько, как мы.

— Тогда… — нахмурился я, начав что-то подозревать.

— Тогда вы мне больше не нужны! — воскликнула она.

Налвития резко вскинула обе руки, и нас с магом подняло в воздух. Неведомая сила, которую я оказался уже не в состоянии ощутить, подхватила нас, обездвижила и, сблизив до расстояния в половину аршина, вжала в одну из каменных стен. Шевелиться я не мог, разговаривать тоже — я едва дышал, и, судя по слабому пыхтению рядом со мной, Кардод — тоже. В моём левом боку внезапно резко закололо, и я ощутил, как по животу вниз быстро начинает стекать что-то горячее. Похоже, что одну из ран я умудрился не почувствовать, и то, с какой скоростью оттуда течёт кровь, внушает тревогу.

Но ещё больше внушает тревогу воскресшая магичка.

— Глупцы! — повысив голос, произнесла она. — Хотели убить меня? Снова обманом? Затащив сюда и заставив сражаться с этой жуткой тварью, выложиться на полную, чтобы меня потом можно было легко победить?!

Она, не торопясь, подошла к нам вплотную. Заглянув каждому в глаза, покачала головой.

— Не вышло, — спокойно сказала она. — Я вовремя разгадала ваш план и нашла лазейку. Я использовала отнюдь не всю Силу, что у меня была, на ту Нить. Ты, разрушитель, мог бы и разгадать меня, если бы у тебя хватило мозгов тратить хоть чуть-чуть меньше Силы сегодня, но ты опрометчиво выдохнулся. А ты, танг, хоть и признаю, что твоя выходка с этим монстром действительно оказалась неожиданной для меня и несколько попутала мои планы, но ты всё равно бы не смог раскусить меня сейчас. Не хватило бы умения! К слову, твоё предложение по твоему обучению звучало соблазнительно для меня, раньше мне не доводилось никого учить, и мне несколько минут было интересно. Я даже была готова принять твой обман там, в библиотеке! Но когда мы оказались здесь… Ты сам выбрал свой путь, Раснодри. Что, захотел мерзким предательством сделать хорошее дело? Знай, благие намерения всегда наказываются по всей строгости. И цена у них одна.

В её руке вспыхнули два ярко-белых плоских лезвия, тех самых, что в библиотеке прошли насквозь тангала с такой лёгкостью. И хотя тому было плевать на них, нам двоим придёт каюк, как только она спустит их нам в головы. Что она и собирается сделать.

— Смерть предателям, — равнодушно произнесла некромант.

Лезвия сорвались с её ладони и полетели в нас, но в самый последний момент резко изменили свой курс и ушли в небо. А в следующий миг из воздуха возникли сразу два мага, оба окружённые изумрудными магическими щитами.

Налвития разъярилась и, создав ещё с полдесятка таких лезвий, выстрелила ими в прибывших, но их щиты уверенно отразили удар. Маги атаковали некроманта двумя молниями, но она уклонилась от них. Выстрелила лезвиями ещё раз, после чего, поняв, что схватку она проиграла, разбежалась и прыгнула с края крыши. Секунду спустя Нить, удерживавшая нас, исчезла, и мы с облегчением бесформенной массой упали на пол.

— Её нигде нет, — сообщил один из магов, приблизившись к краю. — Ушла.

Шевелиться сил почти не было. Кардод и вовсе потерял сознание.

— Эй, дружище, ты живой? — второй маг обеспокоенно потряс Белого. — Проклятье! Он едва дышит. Бад, помоги его поднять!

Бад подошёл к нему, и вместе они взгромоздили Матрикураччи первому на спину.

— Канн, а что с тангом делать будем? — спросил Бад.

Я, теряя сознание, попытался сказать хоть что-нибудь, но получилось только слабо простонать.

— Убьём? — предложил Бад.

— Не хочу пачкать руки, — поморщился Канн. — Взгляни на него, он и так истекает кровью. К тому же, тоже выжат досуха, и смотаться отсюда никуда не сможет.

— Ну ладно, тогда убираемся живо! Я неподалёку почувствовал группу дивий .

— Дивий? — удивился Канн. — Мужик — точно труп.

Как они ушли, я уже не видел — темнота, наконец, поглотила меня.

 

Глава 30

Очнулся я довольно быстро, судя по ощущениям. Во всяком случае, кровью истечь не успел. Что за дивии бродили неподалёку, я понятия не имел, в том коротеньком дневнике о монстрах про них я не помню ни одной заметки. Но, судя по тому, как поторопились убраться отсюда оба этих мага, пускай даже им и нужно было спасти Кардода, твари должны быть серьёзные. Хотя, вспоминая всего две мои встречи с монстрами в Ледяных Пустошах, никто другой здесь и не обитает. А маги были не слабые, раз смогли добраться досюда.

Я кое-как дополз до своего топора, размазывая кровь по снегу, и, вцепившись в привычное древко, почувствовал себя намного уверенней. Дополз до ближайшей стены, кое-как встал и резко упал, поскольку в глазах быстро потемнело. Но сознание не потерял, хотя и понял, что так просто я отсюда никуда не денусь. Отдыхал я достаточно долго, даже успел немного скопить сил для ещё одной попытки встать. Меня подхлестнул жуткий вой, внезапно раздавшийся где-то не очень далеко. Его сложно с чем-либо сравнить, ни одна глотка не способна издать ничего подобного, разве что звук спиливаемого дерева отдалённо его напоминает. Вот только от этого воя в страхе скручиваются все внутренности, и стынет кровь в жилах. Последнее действительно помогло, во всяком случае, по мне больше ничего не текло. Либо рана затянулась, либо течь было уже нечему. Я всё ещё жив, могу дышать и двигаться, но кто знает, какие законы действуют в этом плане бытия?

Встал я только с третьей попытки. Добрёл до остатков деревянной лестницы башни и начал осторожно спускаться. Перила оказались прогнившими и шаткими, и если бы не оледенение, то они бы давно оторвались совсем. Ступеньки оказались склизкими, некоторые ломались прямо под ногой, я несколько раз терял равновесие и падал до ближайшего пролёта. Вывихнул щиколотку, получил множество ссадин и ушибов, но таки добрался до самого низа.

Вой повторился, на этот раз оказавшись несколько ближе. Пару секунд спустя ему с другой стороны ответил ещё один, точно такой же.

Бежать!

Я, подхваченный ужасом, оторвался от стены башни и сделал пару шагов прочь, пошатываясь на ветру. Поскользнулся, упал, больно ударившись коленом, и поехал на животе с горки, на которой стояла башня. Проехал саженей двадцать, никак не меньше, углубившись в кварталы полуразрушенного города, сильно напоминавшего Давур, чудом никуда не врезался. Но, остановившись возле какой-то стены (это всё, что осталось от дома), я перевернулся и, попытавшись встать, понял, что больше никуда не сдвинусь. Больно везде, сил нет совсем, голова без перерыва кружится, и мне постоянно кажется, что меня кто-то зовёт. Молдур их всех побери, надеюсь, это не дивии. И не упомянутый Бог Смерти.

Я кое-как смог прислониться к стене, защитив от врагов хотя бы спину, перехватил топор поудобнее и принялся ждать. Ещё на один взмах меня хватит, а потом уже всё равно, что будет. Во всяком случае, я сдохну в бою, как я всегда и мечтал.

Вскоре ветер усилился, а вместе с ним появилась метель, самая настоящая пурга. Видимость ухудшилась настолько, что я не видел ничего дальше своих ног, но этот хренов ветер изредка доносил до меня приближающийся вой. Чувствуют ли монстры запахи? Ветер дует сбоку, так что если эти дивии ориентируются только на него, то у меня есть крохотный шанс, что меня не найдут. Но точно так же я могу запросто не услышать воя с подветренной стороны.

Монстры приближались. Спустя несколько минут я уже слышал, как они начали рыскать по окрестностям, снося на своём пути стены — грохот стоял оглушительный. Меня взяли в кольцо, окружили, и я запоздало понял, что стена за спиной меня не спасёт. Вскоре в метели начали мелькать какие-то тени, монстры приблизились вплотную, и я, увидев, как одна из теней быстро увеличивается в размерах, приближается прямо ко мне, замахнулся топором и…

— Вот ты где! — донёсся до меня подозрительно знакомый голос.

Из метели вынырнул Ган. Он без труда уклонился от моего слабого замаха и, схватив меня за руку, рывком поставил меня сначала на ноги, а затем наклонился и перекинул меня через плечо.

Где-то совсем рядом раздался ещё один жуткий вой, но от боли в животе я почти потерял сознание.

— Сейчас, дружище, сейчас…

Голос Гана звучал словно из трубы, очень длинной, глухой. В глазах потемнело.

— Держись… я только внесу плату за проход.

Не знаю, что он сделал, но от этого он ощутимо вздрогнул, зашипев от боли. И нас обоих тут же выдернуло в Давур.

Стемнеть в городе ещё не успело, время действительно течёт иначе в разных планах, но, видать, не только время. Если по ту сторону я находился по-прежнему возле башни, будучи не в силах убраться от неё дальше нескольких кварталов, то когда Ган так вовремя спас меня, мы оказались на самой окраине города. Должно быть, перемещение в ином плане бытия происходит несколько иначе. Здесь намного теплее и приятнее, и хоть и пахнет дымом и копотью, а так же неподалёку разносятся чьи-то отчаянные крики и звон стали, уж лучше помирать здесь, чем там.

— Ты какого хрена из башни сбежал? — возмутился Ган, беря меня на руки и с трудом перекидывая через плечо. — Я тебя почти полчаса в этой метели искал!

— Как ты… — еле слышно пробормотал я.

— Пролез в Ледяные Пустоши и обратно? — сообразил он.

Мы медленно двинулись вглубь города по направлению к моему дому. Я узнал несколько зданий в округе.

— У нас, валарийцев, есть право прохода там без порталов, — ответил он. — Пришлось, правда, выпустить себе много крови, чтобы нас обоих вытащило. А ты?..

Вторую часть вопроса я не услышал — вновь потерял сознание. Очнулся я уже возле своего дома. Ган опустил меня прямо возле барьера, не в силах преодолеть его, и принялся молча осматривать препятствие.

— Хорошая защита, — сообщил он мне, заметив, что я очнулся. — Сколько лет держится, поди, ещё столько же простоит. Ты меня не пропустишь внутрь?

— Не знаю… как… — пробормотал я.

— Это плохо, я мог бы помочь. У тебя же есть домовой? Внутри дома?

— Да…

— Тогда ползи к нему и прикажи, чтобы он залечил тебя. Хорошие они парни, домовые эти, много чего умеют, жаль только, что магией не обладают. Так что лечить тебя он будет по старинке — травами, бинтами и перевязками. И не волнуйся, я успел осмотреть тебя, пока ты валялся в отключке, заживил паршивую рану на животе. Ты жить будешь, но потерял много крови, да и в целом тебя хорошо побили. Меня так сильно не избивали уже лет сто пятьдесят, если не больше.

Я, уже не слушая его, пополз прямо к входу в дом. Заняло это у меня кучу времени, но Ган, друг, уже не в силах помочь мне ещё хоть как-то, стоял за спиной у барьера и подбадривал меня словами. Странный он для валарийца.

Саня уже с готовностью встречал меня на пороге, заботливо отворив поросшую мхом дверь, но не более. Лентяй проклятый!

— Спасибо… за всё… — прошептал я напоследок другу.

Эти слова дались мне тяжело, но не столько из-за моего состояния, сколько потому, что я вообще редко кого когда благодарю. В основном, потому что некого.

Ган услышал. Слегка улыбнулся, кивнул и, развернувшись, ушёл прочь.

— Ну давай, мерзкий дедок… — кряхтя, пробормотал я, глядя при этом на домового снизу вверх. — Лечи меня…

Домовой скривился, вздохнул, сокрушённо опустил голову, но втащил меня в дом. Я с благодарностью к себе сообразил, что весьма вовремя заставил его вычистить весь пол от пыли.

 

Эпилог

— Так вот оно какое!

Натор с благоговением взял прозрачный, как слезинка, стеклянный шар на круглой трёхногой подставке и, подышав на стекло, протёр его рукавом. Глаза крагера восторженно засияли.

— Не понимаю, — Зара пожала плечами. — Обычная стекляшка, зачем она тебе?

— Да ты что! — шикнул на неё Натор. — Ты даже не представляешь, сколько лет я не просто охотился за ним, а мечтал увидеть разок хотя бы краем глаза! У тебя нет Дара, так что не надейся, что сможешь разглядеть в нём хоть что-то, что будет отличать его от «обычной стекляшки». Но я сейчас в нём вижу такие свойства… ух! Даже голова кружится.

Они стояли в тёмном пустом переулке. Улицы вокруг были пустынны — жителей выгнали перед атакой вурдалаков, а те так досюда и не добрались, так что шансов встретить здесь лишние уши почти не было.

— Так зачем он тебе? — повторила вопрос Зара.

Но, скорее для порядка, поскольку не любила, когда кто-то игнорирует её вопросы. Хотя в данном случае ей не было особо интересно — Натор платил очень даже не плохо, к тому же в этот раз его сведения оказались воистину бесценны. Если бы не они, у неё ничего бы не вышло.

— Нужен для составления одной очень сложной Нити, — уклончиво ответил крагер. — Неимоверно тяжёлая и долгая в исполнении Нить, но с Оком Лиаза она становится осуществимой.

— Можешь не вдаваться в подробности, — темнокожая женщина поморщилась. — Не люблю этот ваш магический бред.

— И не собирался, — заверил крагер, всё ещё вертя в руках шар. — Кому-либо, кроме меня, ещё слишком рано об этом знать. Так что…

— … никому, поняла, — кивнула она. — Как обычно.

— Да, как обычно, — в задумчивости пробормотал крагер. Спустя секунду очнулся и оторвал взгляд от Ока. — А у тебя как? С Юкуриусом?

— Скверно, — Зара при упоминании этого имени скривилась ещё больше. — Молдуров уродец оказался хитрее, чем я думала. Так что он ещё жив, хотя пары пальцев лишился.

— Он сбежал? — уточнил Натор. — Покушение вышло неудачным?

Она молча кивнула.

— Скверно, — согласился крагер. — Но уговор есть уговор, так и быть. Если узнаешь, где он будет в следующий раз, то найти меня, есть вероятность, что я буду кое-что знать о его убежище. Я о тайниках Гильдии много чего знаю.

— Непременно, — зловеще прищурилась Зара.

Внезапно им под ноги прилетел какой-то крохотный камешек, тут же лопнувший и испустивший из себя клубы едкого чёрного дыма. Заговорщики закашлялись. Натору сквозь слёзы показалось, что сквозь дым прошмыгнула какая-то смутная фигура, и его рука, до этого державшая Око Лиаза, мгновенно стала пустой.

Зара выскочила из облака, запоздало выхватив свою изогнутую плоскую саблю. Но никого поблизости не было видно.

— Нас здесь ждали! — догадалась она.

— Пустяки, — кашляя от дыма, прохрипел Натор. — Это была наша общая знакомая Фенора, я узнал её по её Дару.

— Магия?

— Дым-то? Нет, обычные штучки одной группы детишек, возомнивших, что они могут на что-то повлиять. Так что не беспокойся насчёт неё — мой план всё равно сработает в итоге, вот только другим способом.

— Вот как? — удивилась Зара. — То есть, мне не нужно её догонять и выпускать ей кишки?

— Нет необходимости. Так даже лучше, если некоторые вещи кое-кто проделает за меня. А то мой рассудок что-то подводит меня в последнее время, лучше перестраховаться. Знаешь, в жизни ничего не происходит случайно, всегда есть чей-то умысел. Как правило, мой.

— Другой способ, говоришь… — женщина спрятала обратно оружие. — В плане, в который ты никого не посвящаешь. А ты — манипулятор, каких поискать!

— Ты мне льстишь, подруга, — улыбнулся крагер. — Ничего особенного, просто поживи хотя бы половину от того, сколько прожил я, и у тебя тоже откроются подобные таланты, характер к этому располагает.

— Тогда я рада, что я — не часть твоего плана, а твой друг и союзник.

На это крагер не ответил — врать он не хотел, да и разубеждать её тоже. Пока никому не следовало знать, что все в этом мире, так или иначе, являются участниками его плана. Это — одна из основ стратегии победы. Его победы.

Ждать осталось совсем не долго.

Конец.

Декабрь 2013 — февраль 2014. 

 

Справочник по Саэлинну и монстрам

Используемые меры длины : вершок (4 см), пядь (17 см), аршин (0.7 м), сажень (2.1 м), верста (1066 м), миля (7.4 км). Рост человека и крупных животных обозначаеся в вершках сверх двух аршин, для мелких животных — сверх одного аршина. Например, выражение «человек 12 вершков роста» означало, что его рост равен 2 аршинам 12 вершкам, то есть приблизительно 196 см.

Валюта — общеходовые соины (железо), а так же местная валюта — давурские марки (алюминий, серебро, золото). Средний курс — один соин к двум серебряным монетам.

Боги :

1. Сона. Бог соназгов. Отвечает на молитвы.

2. Лаэнд. Общий бог. Он не персонифицирован. Все праведники попадают в Лаэнд и растворяются в нём, однако Лаэнду можно поклоняться — он отвечает на молитвы, если они составлены по всем канонам и правилам.

3. Гароналютхре. Бог крагеров. После Цейрина имеет самую большую паству, ему активно поклоняются. Отвечает на молитвы всем подряд, не только крагерам, но помогает всегда только в мелочах.

4. Ауста. Мёртвый бог. У Бод был в ответе за воду, моря, океаны, реки, а так же дожди и снег.

5. То. Мёртвый бог.

6. Зауннэ. Мёртвый бог.

7. Цейрин. Бог людей. Символ — перечёркнутый слева направо вниз круг (всегда обращён на запад). Человечество бога изначально не имело. Когда Молдур, будучи светлым богом, поднял восстание против всех, человеческий герой Цейрин остановил его и сразил, после чего обрёк на вечное заточение. Герой стал богом. Молдур надолго утих. Отвечает на молитвы только людей и только при условии, что те идут от всего сердца и что они достойны ответа, благородны. Помогает сильно, но редко.

8. Молдур. Символ — треугольник с горизонтальной линией поперёк, а так же маленькими треугольниками на вершинах. Был светлым богом, пока не восстал. В наказание Цейрин после становления богом обрёк его на вечное заточение. Он заставил Молдура стеречь Лаэнд и Яард. Свою силу у него отнял Цейрин, но взамен дал ему право распоряжаться Силой Яарда, Холодом, чтобы Молдур мог следить за всем. С тех пор Молдур зовётся Богом Смерти.

Магия .

Магия работает только с материальным миром. Из неё нельзя ничего создать, она может только управлять. Заклинания прозваны «Нитями» из-за того, что у них всегда есть чёткое начало и конец, без конечной цели заклинание не сработает.

Мана в неявном виде — магия при использовании пожирает силы мага, и тот устаёт. Если перестарается, может умереть, но скорее потеряет сознание раньше. Считается, что маг не может пользоваться магией, если он никому не поклоняется, однако это не совсем корректно, во всяком случае, не для всех рас. Однако можно черпать силы в любых комбинациях — разницы нет, разве что некоторые боги не любят перебежчиков. За исключением соназгов.

Школы магии. Вообще, все маги рождаются либо разрушителями, либо настройщиками, и изменить это нельзя. Однако, можно стать чтецом или некромантом, или обоими сразу — это можно освоить самостоятельно, особых требований к Дару не предъявляется. Виды:

1. Разрушители . Самые полезные и самые почётные маги. Грубая сила. Каждый мечтает стать разрушителем. Всё, что связано с разрушением или с воздействием на материальные объекты — телекинез и прочее. Грамотный разрушитель может сам создать Нить, которую не нужно корректировать (например, высший класс — выкачать всю воду из противника, иссушив его). По количеству их не так много.

2. Настройщики . Куда менее почётные по сравнению с первыми, но составляют основной костяк магов. Выступают как поддержка, могут корректировать чужие Нити, самостоятельно — по большей части пассивная магия. Грамотный настройщик может развалить Нить противника ещё на подлёте, однако самому убить противника магией не реально без примерения Школы Разрушения.

3. Чтецы . Считаются бесполезными. Занимаются теорией, на практике почти ничего не умеют — могут только подпитывать коллег, да и то — не долго. Как правило, слабые маги либо не обучаются вообще (не хотят), либо становятся чтецами. Большинство предпочитают первое. Однако очень редко рождаются маги, чей Дар изначально ориентирован на Чтение; о способностях подобных магов ходят легенды, по большей части похожие на сказки.

4. Некроманты . Запрещены и истреблены. Большинство некромантов прошлого были настройщиками, разрушители переучиться почти не могли.

Технически есть ещё большая пятая школа — уникальные группы магов, например, танги. Но их всех традиционно причисляют по природе магии к настройщикам, хотя это не всегда правильно.

Расы .

Люди, соназги, Бод, крагеры — самые многочисленные и с развитой цивилизацией, но по всему миру есть множество и других, мелких.

1. Люди. Средние во всём, магия распространена мало, в большинстве мест маги уважаемы. К новым технологиям относятся недоверчиво, если только это не оружие.

2. Соназги. Похожи на людей, малого роста, с серой кожей и большими ушами. Очень чувствительные руки, превосходный слух. Живут преимущественно в горах и под землёй. В магии очень слабы, зато маг — каждый второй. По легендам, до Войны Некромантов были значительно сильнее. Сильна роль традиций. Циничны. Развита корысть и коварство, часто убивают родителей и сородичей ради личной выгоды. Фамилий не имеют, поэтому все соназги «из города Икс», например, Болданд из Темшира.

3. Крагеры. Смесь человека и краба. Ростом около двух аршинов (метр сорок), кожа умеет превращаться в чешую (броня), на спине есть панцирь. Коренастые. Магией не владеют совершенно, зато иммунны к ней полностью. Легкомысленны и открыты, доброжелательны. Их панцирь — святое для них. Военное ремесло не одобряется, но уважается; считается, что панцирь с зарубками и вмятинами — это солидно и достойно уважения, а трещина — признак слабости. Поэтому считается позором сломать себе панцирь, причём сломанный панцирь заметен — срастается он плохо. Крагеры в середине жизни сбрасывают свой панцирь и отращивают новый, в котором и умирают. Живут общинами и городов как таковых не имеют, кочевники по натуре. Любят морское дело — кораблестроение, судоходство, ловлю рыбы и т. д.

4. Бод. Смесь медведя и гориллы, только с четырьмя руками, покрыты шерстью. Северный немногочисленный народ, преуспевают в науке и имеют развитое оружие и технологии, основанные на пару. Немного торгуют изобретениями ради выживания, но секретов не раскрывают. Официально магией не обладают. Скрытный народ, не терпящий чужаков. Раньше были религиозны, но из-за торжества науки отказались от своих богов, так как пришли к выводам, что тех не существует.

Монстры .

Сильные монстры вроде упырей способны уходить переходить между Саэлинном и Ледяными Пустошами, куда могут попадать только самые сильные маги. И танги.

Почти все монстры не выносят огня (из-за того, что пропитаны Холодом, силой Молдура) и запаха полыни.

1.  Вампиры . Они делают укус, но питаются не кровью (хотя могут), а душой, высасывая её и тем самым поддерживая в себе жизнь. Вампир должен убивать, иначе он быстро обратится в упыря и навсегда утратит рассудок; его душа из-за проклятия быстро распадается. Когда душа совсем исчезает, тогда вампир и становится упырём. Укус вампира действует на душу жертвы словно желудочный сок — растворяет её, готовя для поглощения. Если в момент укуса вампира оторвать от жертвы, то она всё равно умрёт в итоге через некоторое время, но перед этим будет одержима желанием найти укусившего её. Таким образом, вампир практически всегда получает свою жертву. Вампир может спасти жертву, обратив её.

Обращение в вампира происходит через секс с мужской особью. Вместе со спермой тот передаёт жертве часть своей распадающейся души, и жертва вскоре обращается. Именно поэтому обращённые мужчины навеки покрыты позором. Секс с женской особью равносилен укусу, но только без раны. Поэтому среди проституток довольно много вампиров.

Вампиры не стареют долгое время и способны жить до двухсот лет (иногда чуть больше), но в итоге быстро дряхлеют и умирают. Способны размножаться (только при сексе друг с другом), но их дети рождаются полуупырями. Рассудка у них нет, действуют как упыри (при родах часто убивают свою мать). Стерильны, не способны обращать. Жрут всех, в том числе и животных, но отдают предпочтение людям и другим расам.

Самый лёгкий способ убить — отрубить голову, или сильно повредить мозг. Развита регенерация, могут даже конечности отращивать.

1.1. Упыри . Трансформировавшиеся вампиры. Интеллект на уровне примата. Способны размножаться, рождаются тоже звери, но делают это очень редко под влиянием гормонов. Плодовиты, за одно спаривание рождается до пятидесяти особей. Ведут одинокий образ жизни, ища контакта с другой особью только для спаривания. Заботы о потомстве нет — спарились и разбежались. Их укус действует на жертву так же, как и вампирский, но гораздо быстрее. Выпивают не только душу жертвы, но и съедают тело, причём быстро.

Убить тяжело. Из-за одинаково развитых головного и спинного мозга отрубание головы не убивает противника (хотя новая голова и не вырастет, как и из головы тело), а только дезориентирует. Регенерация медленней, чем у вампиров, но зато могут с лёгкостью переносить тяжёлые раны (даже для вампира). Поэтому нужно уничтожить оба мозга — наиболее эффективно сжечь, поскольку позвоночник искромсать очень тяжело, он крепкий.

Упыри не стареют и живут очень долго.

2. Проклятые (валарийцы) . По легенде, это была группа людей, которые хотели бросить вызов богам, но те их прокляли. Они добрались до священного озера Валар, исполнявшего желания, но боги сделали так, чтобы исполнилось то, о чём они думали в тот самый момент. Случилось это восемьсот лет назад. У каждого своё проклятие. Все проклятые имеют дурную славу, и с ними предпочитают не связываться. Умереть, не избавившись от проклятия, большинство не может — регенерируют или реинкарнируют или воскрешаются. Оставшиеся могут умереть, но не хотят, а убить их очень трудно. Могут перемещаться между Саэлинном и Ледяными Пустошами.

3. Танги . Охотники на монстров, способны их чувствовать и находить при помощи внутреннего чутья. Могут по желанию перемещаться между Саэлинном и Ледяными Пустошами. Силу получают напрямую от Молдура и только от него, в отличие от других магов. Каждый танг при активации своего дара подписывает Контракт с Молдуром (при этом у них появляются метки на шее), согласно которому танг получает силу от Молдура, взамен уничтожая монстров.

Из-за того, что танги пользуются Силой Молдура, Холодом, они подвергаются постоянным гонениям и чуть ли не открытой охоте. Мирятся с ними только вынужденно, так как нет никого эффективнее танга в деле истребления нечисти.

Танги имеют одноимённый орден. Каждое отделение ордена — крепость, в которую может пройти только танг, а так же прочие по специальному приглашению. Проникнуть в крепость больше никак нельзя, однако её вполне можно разрушить снаружи (правда, большинство секретов тангов при этом теряются). В мире осталось всего несколько уцелевших крепостей ордена, остальные разрушены либо временем, либо монстрами, либо магами. Когда-то тангов было достаточно много, чтобы вести успешную борьбу с монстрами, но их всех постепенно извели, а с монстрами кое-как научились бороться самостоятельно.

4. Тангалы . Большие фигуры в тёмных балахонах с капюшонами, под которыми можно разглядеть лицо человека. В обычном мире от них идёт жуткий холод и туман как ото льда, занесённого в тёплое помещение. В Ледяных Пустошах их лицо превращается в скелет, а рост увеличивается до трёх метров.

Полноценным разумом не обладают, но имеют огрызки сознания, при определённых обстоятельствах даже могут что-нибудь говорить. Любят убивать и разрушать всё вокруг, но особенно любят убивать тангов и друг друга. Если тангал живёт долго, то становится разумным (примитивно). Тангала нельзя ни почувствовать, ни найти магическими методами, однако сам монстр сохраняет чутьё на Холод, и легко находит при желании их носителей.

5. Аспид.

Крылатая змея с двумя хоботами и птичьим клювом. Живет высоко в горах и периодически совершает опустошительные налеты на деревни. Тяготеет к скалам настолько, что даже не может сесть на сырую землю — только на камень. Взрослый аспид неуязвим для обычного оружия, его нельзя убить мечом или стрелой, а можно лишь только сжечь.

6. Аука.

Разновидность лесного духа, маленького, пузатого, с круглыми щеками. Не спит ни зимой, ни летом. Любит морочить голову людям в лесу, отзываясь на их крик «Ау!» со всех сторон. Заводит путников в глухую чащу и, наигравшись, съедает.

7. Б анник.

Дух, живущий в банях, обычно представлялся в виде маленького старичка с длинной бородой. Как и все духи, проказлив. Если люди в бане поскальзываются, обжигаются, падают в обморок от жары, шпарятся кипятком, слышат треск камней в печи или стук в стену — все это проделки банника.

По-крупному банник вредит редко, лишь когда люди ведут себя неправильно (моются в праздники или поздно ночью). Гораздо чаще он помогает им. Считается, что банник может предсказывать будущее.

Как и других духов, банника прикармливали — оставляли ему черный хлеб с солью либо зарывали под порогом бани задушенную черную курицу. Существовала и женская разновидность банника — банница, или обдериха. В банях также жила шишига — злой дух, показывающийся только тем, кто идет в баню, не помолившись. Шишига принимает образ знакомой или родственницы, зовет человека с собой париться и запаривает до смерти.

8. Вурдалаки .

Живые мертвецы, поднимающиеся из могил. Как и любые другие вампиры, вурдалаки пьют кровь и могут опустошать целые деревни. В первую очередь они умерщвляют родных и знакомых. Уязвимы для всего, быстро разлагаются без пищи до состояния скелетов и становятся очень медлительными и неповоротливыми. Но если их поддерживает некромант, то не разваливаются окончательно и могут восстановить плоть даже с нуля. Своим укусом обращают человека и нелюдь (кроме соназгов) в вурдалаков (за седьмицу). Ужасно смердят, выдыхают едкий зелёный пар.

Не водятся на севере, мороз их здорово тормозит.

9. Дивии.

Полулюди с одним глазом, одной ногой и одной рукой. Чтобы двигаться, вынуждены сложиться пополам. Живут где-то на краю света, плодятся искусственно, выковывая себе подобных из железа. Дым их кузниц несет с собой мор, оспу и лихорадки. Гораздо больше распространены в Ледяных Пустошах.

10. Домовой.

В самом обобщенном представлении — домашний дух, покровитель очага, маленький старичок с бородой (либо весь покрытый волосами). Считается, что у каждого дома есть свой домовой. Если люди устанавливали с ним нормальные отношения, кормили (оставляли блюдце с молоком, хлеб с солью) и считали его членом своей семьи, то домовой помогал им выполнять мелкую работу по дому, следил за скотом, караулил хозяйство, предупреждал об опасности.

С другой стороны, разозленный домовой мог быть очень опасен — ночью щипал людей до синяков, душил их, губил лошадей и коров, шумел, бил посуду и даже поджигал дом. Считается, что домовой живёт за печкой или в конюшне.

11. Дрекавак .

Душа мертворожденного младенца. Умеет жутко кричать — его слышно везде вне зависимости от стен и укрытий на расстоянии до ста метров. Крик оглушителен. Уязвим для огня, но чтобы убить его окончательно, нужно отправляться в Ледяные Пустоши.

12. Леший .

Лесной дух, защитник животных. Выглядит как высокий мужчина с длинной бородой и волосами по всему телу. По сути не злой — ходит по лесу, оберегает его от людей, изредка показывается на глаза, для чего умеет принимать любой облик — растения, гриба (гигантского говорящего мухомора), животного или даже человека. Лешего можно отличить от других людей по двум признакам — его глаза горят волшебным огнем, а обувь надета задом наперед.

Иногда встреча с лешим может закончиться плачевно — заведет человека в лес и бросит на съедение зверям. Однако те, кто уважительно относятся к природе, могут даже подружиться с этим существом и получить от него помощь.

13. Русалка .

Ими становились утопленницы, девушки, умершие недалеко от водоема. Мертвецы. Глаза русалок горят зеленым огнем. Хватают купающихся людей за ноги, тянут под воду, либо заманивают с берега, обвивают руками и топят. Уязвимы для огня, а так же погибают на суше словно рыбы без воды.

14. Лявра .

Голая девушка, обитает возле рек и в болотах, избегает лесов. Имеет псевдоинтеллект (умеет заманивать путников под предлогом помощи), после чего пленяет феромонами на расстоянии нескольких саженей. Занимается сексом с жертвой. Её дыхание ядовито, другого вреда не причиняет. Поэтому ходят упорные слухи, что если задержать дыхание, то можно не только выжить, но и спокойно уйти невредимым и довольным.

15. Мамон .

Мамонт, перемещающийся под землёй. Любит рыхлую почву, пески. Слеп, но хорошо слышит. Жрёт людей и зверей без разбору. Уязвим для обычного оружия.

16. Шуликун .

Сезонный монстр, появляется из рек в момент таяния льдов и с ними же пропадает. Мелкий, не сильно больше кошки, но их всегда много. Уязвим для обычного оружия.

4. Уникальные монстры.

4.1.Ловец снов . Монстр питается горожанами соседнего Шаршанга. Он магическим образом воздействует на них через сны, вызывая управляемые им сновидения, чтобы те шли к нему, после чего пожирает. Носит артефакт — Амулет Сна, который позволяет ему воздействовать на чужие сны. Без Ловца снов (в живых) артефакт становится бесполезным из-за их тесной связи, остаётся только функция расширения потока магии от Молдура к обладателю, отчего действует он только на монстров, обладающими Холодом.

4.2. Кадрак . Предположительно, полубог, древний монстр в горах соназгов далеко на востоке, возле Стены. По легенде, Кадрак некогда был великим соназгским воином, который потерял в сражении с некромантами всех соратников, но зато собрал столько маны, что стал почти непобедимым. Некроманта он убил, затем вернулся после войны домой и спустя некоторое время обезумел, истребив весь свой клан. С тех пор он там так и обитает в состоянии спячки. Все боятся, что он проснётся и в приступе безумия уничтожит всех, начав конец света. Как выглядит — никто не знает, но периодически он просыпается, и тогда из его горы начинает валить дым, а над ней поднимается алое марево.

4.3. Крикс . Умеет вселяться в людей, чаще в стариков или детей, после чего убивает ничего не подозревающих родственников, близких и т. д. (ну, кто рядом и кого он захочет убить). Разумен. Уязвим для огня и боится его. Но как убить окончательно — неизвестно, поскольку в Ледяных Пустошах он неуязвим.